наЯ  (это  не  говорилось,
понималось само  собой) --  охранЯть самого боЯрина, его двор и  семью, ну а
кроме того, в очередь со стрельцами  ‘тремЯнного приказа и копейщиками кнЯзЯ
Њилославского  мушкетеры держали  караулы  в  Љремле.  €ногда  фон  „орну  в
качестве  дежурного  офицера  выпадало стоЯть при дверЯх на  царских пирах и
посольских приемах. ‚ сиЯющей кирасе, с обнаженной  шпагой в руке  он торчал
там недвижным истуканом -- вроде и глазом не поведет, а сам видел и примечал
многое.  ‹ьстило, что во всем  огромном  зале оружие  у него одного, если не
считать  государевых  телохранителей  -- рынд с  церемониальными серебрЯными
топориками.  „аже у  иноземных послов при входе во дворец отбирали  шпаги, о
придворных  и  говорить нечего.  ‡а Явление  пред светлые государевы очи при
сабле или хотЯ  бы кинжале -- смертнаЯ казнь, без снисхождениЯ. ‚сем,  стало
быть,  нельзЯ, а  капитану фон  „орну можно и даже должно. ‚от какое ему  (а
верней Ђртамону ‘ергеевичу) доверие.
     ‡а первые два  месЯца новой службы насмотрелсЯ Љорнелиус и на  город --
Љремль,  и  на придворные обычаи, и на  самого  ѓосударЯ –арЯ ‚еликого ЉнЯзЯ
‚сеЯ ђуси ‘амодержца.
     Љремль замок большой, с тройной стеной и глубоким рвом, а случись осада
--  взЯть  его  будет нетрудно. Љрепость всЯ старинного строениЯ, кирпичнаЯ,
землЯных валов нет совсем.  …сли учинить правильную канонаду из  современных
орудий, от стен во все  стороны полетЯт осколки, калеча и убиваЯ защитников.
€ башни  с колокольнЯми слишком высоки: сбить такую дуру прицельным пушечным
залпом -- полцитадели завалит.
     ‚нутри Љремль напоминал не монаршью резиденцию, а какой-то  муравейник.
Ѓессмысленное и беспорЯдочное  нагромождение деревЯнных и каменных построек,
соединенных меж собой открытыми  и  закрытыми  галереЯми. •оромы по  большей
части  ветхие,  кривые.  Ќад крышами торчат  башенки,  луковки,  крендельки,
флюгера  --  только  всЯ  эта  красота  до  первого  большого  пожара.  Ћдна
зажигательнаЯ бомба из польской или шведской мортиры, и  превратитсЯ царскаЯ
твердынЯ в груду головешек.
     ‚  карауле лучше всего было стоЯть на спуске с  Љремлевского холма, где
разбиты ‚ерхний и Ќижний сады, а в  них пруды и оранжереи с редкими фруктами
-- даже зимой плодоносЯт виннаЯ  Ягода, лимоны, клубника. ’ам, вдали от боЯр
и дворЯн, Љорнелиус несколько раз  видел  и самого государЯ. …го  величество
любил прогуливатьсЯ меж  сих  райских кущ  -- сорвет  с ветки померанец либо
сливу, надкусит, выбросит.
     Herr   Zaar   und  Grossfurst  aller   Russer   Selbsterhalter   Alexei
Mikhailowitz, прозванный русскими ’ишайшим, был румЯн, голубоглаз, с круглой
темно-рыжей  бородой.  ’учное тело  носил трудно,  переваливалсЯ  на слабых,
пухнущих ногах. ‚ оранжерее  его величество прохаживалсЯ веселый, улыбчивый,
мурлыкал под нос то  ли духовные гимны, то ли что-то более легкомысленное. ‚
первый  раз, подглЯдываЯ через толстое стекло в мелком  переплете, Љорнелиус
только  диву  давалсЯ  --  так  мало  этот  добродушный  толстЯк  походил на
каменного болвана, что  принимал в  ѓрановитой палате чужеземных послов.  Ќа
аудиенции царь  сидел  недвижной  золотой куклой,  даже глазами  не поводил.
Ѓудто  и  не живой вовсе,  а некаЯ  аллегорическаЯ  персона,  олицетворЯющаЯ
грузность и неповоротливость ’ретьего ђима.
     Ђ между тем, как скоро понЯл фон „орн, его царское  величество был хоть
и грузен, но очень даже  поворотлив и падок на всевозможные забавы.  ЊолодаЯ
царица ЌатальЯ,  воспитанница и свойственница  Ђртамона  ‘ергеевича,  любила
веселье и  разные кунштюки, а супруг во всем ей потакал.  ЌеобъЯтнаЯ держава
жила  постно  и скучно, музыки не слушала,  театров не  ведала,  а в царских
покоЯх  имелсЯ  и  свой  оркестр,  и  балет,  и  "смехотворное  действо"  со
скоморохами,  и  лицедейскаЯ  труппа.  ‚от уж воистину quod  licet  Jovi.  ‚
запретные шахматы Ђлексей  Њихайлович воевал  чуть не каждый день, длЯ  чего
держал  специального ученого шута ‚алтасара --  тот один не боЯлсЯ  великого
государЯ обыгрывать, хоть и бывал  за такую дерзость бит клетчатою доскою по
темечку. Џравда, бил царь по  одышливости некрепко, а жалел побитого  сильно
-- и награждал, и жаловал, так что в накладе ‚алтасар не оставалсЯ.
     ‚о  внутренних царских  покоЯх  чудесно  распевали сладкогласые  птицы,
многоцветные попугаи кричали из клеток -- кто божественное, а кто и обидное.
Ќепривычные, кто наверх впервые попадал, бывало, пугались до полусмерти. Љак
выкрикнет хохластый краснозобый  Љаролус: "Ѓашку с плеч!" -- так  человек за
левую грудь и схватитсЯ.
     …ще в тронной зале,  близ  царского места, стоЯли два механических льва
-- медных, с кудлатыми гривами из овечьей шерсти. …сли в особом чулане рычаг
повернуть, львы разевали зубастую пасть, зыркали страшными глазами и утробно
рычали. ’оже многих, кто и без того пребывал в благоговении  и  трепете пред
высочайшими  очами,  оторопь брала.  Ђ  государь  радовалсЯ,  по  бокам себЯ
хлопал, и боЯре много смеЯлись.
     ‚ хорошем расположении  любил Ђлексей Њихайлович шутки и вовсе простые.
Љак-то на большом пиру Љорнелиус наблюдал, как царь и великий кнЯзь подозвал
к себе обер-камергера (по-русски "постельничего") кнЯзЯ ‘карЯтинского, Якобы
длЯ особенной милости -- собственноручно напоить  из  кубка,  а сам  нарочно
пронес  вино  мимо вытЯнутых  трубочкой  боЯрских  уст  и давай лить ренское
вельможе на  лысину  и за шиворот. €зволил смеЯтьсЯ мелким  жирным смехом, и
обер-камергер  тоже   был   доволен   государеву  веселью,   подхихикивал  и
благодарил, а прочие завидовали.
     Ћдин раз, проверЯЯ караул на крыше  царского терема, где был зимний сад
и пруд, Љорнелиус видел, как царь  в европейском платье -- камзоле  и чулках
-- лежал на скамье, положив голову на колени царицы, а ее величество  ловила
блох  в густых волосах самодержца.  Љапитан  подивилсЯ не самой  ловле блох.
„ело  обычное, на дворцовых пирах все почесывались, и Ђлексей Њихайлович  не
ленивей других  (один  лишь капитан дворцовых мушкетеров, благодарЯ заветной
коробочке подмышкой, стоЯл недвижно) -- подивилсЯ европейскому платью. Љогда
рассказал об  этом матфеевскому  мажордому  €вану Ђртамоновичу, тот поведал,
что царь  Ђлексей  сызмальства  привычен  к немецкой одежде  --  воспитатель
боЯрин  Њорозов  приучил.  ђусскую одежду, тЯжелую и неудобную,  государь не
любит,  но  носит  по  обЯзанности, как  подобает  православному монарху.  ‚
домашности  же,  без чужих  глаз, дает  себе  волю. Ђ пЯть лет назад,  когда
ухаживал  за будущей  царицей,  то и  бороду сбрил, чтоб  Ќаталье Љирилловне
угодить. Џотом, правда, снова отрастил -- опЯть-таки из богобоЯзненности.
     Ћт  той  же богобоЯзненности государь  во  все посты -- а  их  на  ђуси
великое  множество -- по понедельникам, средам  и  пЯтницам  пищи в  уста не
принимает, в  церкви  стоит по шесть часов на дню, кладЯ  до  полутора тысЯч
земных поклонов. Љ царице же, хоть и любит ее безмерно, входит в опочивальню
раз  в  три  месЯца,  и этим  благочестивым  целомудрием все  русские  очень
гордЯтсЯ, тем более что, невзираЯ  на воздержанность, чад Ђлексей Њихайлович
народил  много: у  его величества  трое  сыновей да шестеро  дочерей,  а еще
шестерых принцев и принцесс ѓосподь прибрал в младенчестве и отрочестве.
     €з царских  детей Љорнелиусу больше  всего нравилась восемнадцатилетнЯЯ
‘офьЯ  Ђлексеевна. Ѓыла она не  такаЯ, как другие царевны, что тайком, через
дверную щель или  из-за решетки подглЯдывали за пирами и приемами, а смелаЯ,
с пытливым  и Ясным взглЯдом, и на  речь прЯмаЯ, не стеснительнаЯ.  ЏроверЯЯ
караулы вокруг Љаменного терема, где светелки царевен, капитан не раз видел,
как  ‘офьЯ  стоит  у  окна  и  смотрит  не  в  землю,  как положено  русской
благовоспитанной девице, а  вверх, в небо, и  щеки у нее в розовых пЯтнах, а
взглЯд  затуманенный.  ‚идел  ее и  в  саду, с книгой,  что и  подавно  было
удивительно. Ђ однажды, когда фон „орн  дежурил в галерее Џотешного  дворца,
принцесса вдруг подошла и заговорила по-французски -- спросила, слыхал ли он
о  комедиЯх  парижского  сочинителЯ  Њолиера  и может ли  добыть  длЯ  нее в
Ќемецкой слободе хоть какое из  его писаний. Љорнелиус про Њолиера ничего не
знал, но обещалсЯ спросить  в книжной лавке Ѓромелиуса -- и выполнил просьбу
ее высочества,  принес  пьесу  под  названием  "George  Dandin,  ou le  mari
confondu",  робеЯ за  фривольное содержание.  Џолучил  в награду перстень  с
Яхонтом, раз в десЯть дороже книжки.
     Ѓыла б ‘офьЯ хоть чуточку помиловидней, Љорнелиус, верно, преисполнилсЯ
бы невозможных  мечтаний,  но,  ‚о-первых,  в  ту пору  ему  уже  было о ком
несбыточно  мечтать, а  ‚о-вторых,  царевна  была  собой  нехороша: широка в
кости,  тЯжела  подбородком,  с землистой кожей.  „а  зачем  царской  дочери
красота?  ‚се  равно  один путь  --  в  монастырь.  ђоссийских  принцесс  за
чужеземных  государей не  выдают,  чтоб не  поганить  православиЯ;  за своих
вельмож тоже -- зазорно царской дочери с холопом на перину ложитьсЯ.
     †ила  бы  ‘офьЯ  в  Ђнглии, могла бы  стать великой монархиней, не хуже
рыжей …лизаветы. Ђ так  трон  достанетсЯ хилому ”едору  Ђлексеевичу или  его
малоумному  брату  €вану. Ћба  вЯлые, слабые, ни на что не  годные. €мелсЯ у
царЯ еще один сын, маленький Џетр Ђлексеевич, от новой царицы Ќатальи, но до
трона мальчонке за старшими братьЯми было далеко. Џетр-то как раз и шустер и
резов --  вечно  за  ним мамки  и  нЯньки  по всему  дворцу  гонЯютсЯ.  ђаз,
сорванец, уселсЯ на пол возле Љорнелиуса и давай с ботфорта шпорное колесико
откручивать. ‘опел, старалсЯ --  никак не угомонитсЯ. Љогда капитан  на него
потихоньку шикнул, принц поднЯл круглые  дерзкие глазенки, завертел колесико
еще  истовей.  Ђ открутит --  непорЯдок,  нарушение мундира.  ’огда фон „орн
посмотрел по сторонам (близко никого не было), да и отвесил шалуну щелчка по
кудрЯвому затылку:  не балуй.  –аревич, хоть и трех лет  всего, а ничего, не
разревелсЯ.  ‚ытер нос  парчовым  рукавом,  испытующе  поглЯдел  на большого
дЯдьку в сверкающем железе  и, слава богу, отстал  -- побежал себе восвоЯси,
на нарышкинскую половину.
     Љ тому времени Љорнелиус  уже успел  разобратьсЯ  в  большой московской
политике и  знал, что борьбу  за влиЯние на слабовольного  ЂлексеЯ ’ишайшего
ведут   две  придворные   партии:  родичи  и   сторонники   прежней  царицы,
происходившей из рода  кнЯзей Њилославских -- и приверженцы новой государыни
Ќатальи Ќарышкиной.
     ‘верху нынче были  Ќарышкины, предводительствовал над которыми  канцлер
Њатфеев. ”ортуна Ђртамона ‘ергеевича была сильна, а стоЯла на трех  столпах.
Џервый, крепчайший -- царица ЌатальЯ, котораЯ  воспитана в матфеевском доме,
безмерно почитает боЯрина, батюшкой  зовет. ‚торой  столп --  давнЯЯ  дружба
Ђртамона ‘ергеевича с царем. Ћни вместе выросли, были товарищами по учению и
играм. Ђ третий столп -- государственные таланты министра.  Ќо  эта опора из
всех самаЯ хлипкаЯ, ибо царь Ђлексей умом невелик и ценит больше не тех, кто
дело делает, а кто умеет  его величество распотешить.  € тут  уж Њатфееву не
угнатьсЯ за придворными  лизоблюдами вроде  обер-маршала  •итрово или  кнЯзЯ
€вана   Њилославского.  ѓлавнаЯ   же  надежда  Њилославских  на  племЯнника,
кронпринца ”едора Ђлексеевича -- вот взойдет он на престол, тогда и настанет
их времЯ, а Њатфеев с Ќарышкиными наплачутсЯ.
     Ќу да царь  еще не стар и, скорей всего, переживет  хворого  ”едора так
же, как пережил предыдущего цесаревича ЂлексеЯ Њладшего. †аль  было  только,
что живаЯ умом принцесса  ‘офьЯ из другого  лагерЯ --  Њатфееву  и,  значит,
капитану фон „орну, врагинЯ.
     —уднее  всего в этом противостоЯнии было  то,  что €ван Њилославский  и
боЯрин Њатфеев  жительствовали в одном и том  же Ђртамоновском переулке, как
бы  разделенном  незримой  границей на две  враждующие стороны.  “  Ђртамона
‘ергеевича  одна лейб-гвардейскаЯ рота -- мушкетеры, у Њилославского  другаЯ
-- копейщики. € те,  и  другие ставЯт  поперек  переулка решетки и  караулы,
собачатсЯ меж  собой,  бывает, что и подерутсЯ. Ќо поединки и  кровопролитие
строго воспрещены, за это с фон „орна и с капитана копейщиков строгий спрос.
ѓосударь смертоубийства  между своими гвардейцами не терпит. ’ут  если  что,
головы  полетЯт,  да  и  самим  €вану  Њихайловичу  с  Ђртамоном ‘ергеевичем
несдобровать.  Џоэтому  от  кровопролитиЯ соседи воздерживались, но  следили
один за другим зорко, опасались каверз, а больше всего шпионства и измены.
     ’еперь  Љорнелиусу было понЯтно,  в чем  провинилсЯ  его предшественник
капитан Њитька ‚еберов, виденный  кем-то из матфеевских  лазутчиков  у кнЯзЯ
Њилославского.
        x x x
     Ќа караулы  в Љремль надо было  заступать через три днЯ на четвертый, в
остальное же времЯ мушкетеры состоЯли при особе и дворе Ђртамона ‘ергеевича.
Ћберегали его обширную усадьбу, сопровождали боЯрина в  разъездах -- не все,
конечно, а избранный десЯток, но ротный командир беспременно.
     ‘о временем, приглЯдевшись  к  капитану, Њатфеев стал его пользовать не
только длЯ охраны, но и длЯ иных  поручений, которые мало-помалу становились
все  хитрей  и доверенней. ’еперь Љорнелиус все чаще оставлЯл роту на своего
помощника,  поручика  Њирона  ‘обакина,  сам  же  то толмачил  длЯ  Ђртамона
‘ергеевича, то  скакал  с  наказами в солдатские  полки, то чинно,  в карете
четверкой, вез посланиЯ к иностранным резидентам. Џожалуй,  был он теперь не
просто начальник боЯрской стражи, а самый настоЯщий адъютант.
     Џервый  царский  советник был до  власти и дела жаден, забрал  под себЯ
чуть  не  десЯток  приказов,  и  все  ему,  ненасытному,  казалось  мало.  €
Џосольский приказ, московское министерство иностранных дел, его,  и  военное
министерство,  и  Њалороссийский  приказ,  и  разные  наместничества.  ’ихое
ведомство -- Ђптекарский приказ  --  и тот Њатфеев никому не отдавал, держал
при  себе,  потому  что  был  большим ценителем  учености,  и  даже  слыл  у
московитов  чернокнижником.  ‹учшую  комнату   во  дворце  боЯрина  занимала
библиотека -- большущаЯ, томов на триста. ђусских книг там было  немного (да
и откуда бы  им,  многим, взЯтьсЯ --  печатали  на Њоскве мало), все  больше
польские, немецкие, латинские.
     Љорнелиус привычки к чтению не имел и в  библиотеку заходил более из-за
карт, развешанных по стенам. ђассматривал разные пути к польской да шведской
границе -- не то чтоб собиралсЯ немедлЯ, завтра же, пуститьсЯ в бега, а так,
на  будущее.  ”ортуна, как  известно, особа  переменчиваЯ.  ‘егоднЯ ходишь в
шелках и обласкан властью, а завтра не пришлось бы ноги уносить.
     Џока же изо всех сил старалсЯ  угодить боЯрину, в себе не разочаровать.
‚се поручениЯ  исполнЯл в доскональности, но  так, чтоб не переусердствовать
--  Ђртамон  ‘ергеевич показного  рвениЯ не  уважал.  —то тебе ведено, то  и
сделай, не мельтеши.  ‘удЯ по тому,  что фон  „орна стали приглашать к столу
чаще, даже и  при  гостЯх, боЯрин был  своим  адъютантом доволен.  Љорнелиус
великую  почесть  ценил,  держал себЯ  в  гостиной зале незаметно: садилсЯ с
краю,  близко  от двери,  рта  не  раскрывал,  трубку  упаси  Ѓоже первым не
закуривал.
     „ом у Њатфеева был замечательно великолепный, другого такого  на Њоскве
нет. € убранством, и обычаем на царский дворец никак не походил.
     ‚ государевых  теремах  расписные,  в цветах и травах,  потолки,  лавки
покрыты бархатом, посуду  на пирах подают  из чистого  серебра,  но на  полу
грЯзь  и объедки, в  покоЯх темно, смрадно  от чеснока и  преющих под шубами
боЯр.
     ‡ато палаты в Ђртамоновском  переулке  светлы и  чисты. Џросторный двор
выложен разноцветными плитами, крыша сиЯет медью, на коньке -- флюгер в виде
рыцарЯ. ‚нутри  еще роскошней.  ‘тены  не  голые, как  в  Љремле,  а  обитые
золоченой кожей с тиснением. Џовсюду гобелены и гравюры, парсуны европейских
монархов вперемежку с белотелыми ‚енерами и наЯдами. Њебель не московскаЯ --
лавки да сундуки, а настоЯщаЯ: шпалерные и парчовые кресла, резные шкафы,  в
столовой зале венецианские стульЯ с высокими спинками, в хозЯйском  кабинете
-- огромный глобус, весь в тритонах и морских чудищах.
     ђаспорЯжалсЯ в доме €ван Ђртамонович, крещеный арап, которого  двадцать
лет  тому  назад подарили боЯрину  запорожские казаки  -- отбили из  обоза у
турецкого  паши. ‡а  долгие  годы  странствий  и приключений черный  человек
насмотрелсЯ всЯкого. “дивлЯтьсЯ и боЯтьсЯ разучилсЯ вовсе, а вот людей видел
насквозь,  так что  многие  в  доме  его боЯлись.  ‚зглЯнет  своими  черными
глазищами, губы толстые чуть подожмет, и уже  все ему про тебЯ известно: чем
провинилсЯ, о чем думаешь, какому богу молишьсЯ. ‘ам тихий, некрикливый,  до
чтениЯ охотник. …ще имел  особенную  забаву --  ему пригонЯли  необъезженных
жеребцов из татарского табуна, что за Њытным пустырем, и арап их в усадебном
дворе обламывал. Ќакинет аркан -- легко, с одного броска -- и после по часу,
по два  гонЯет кругами.  †еребец храпит, дыбитсЯ, копытами сечет, коситсЯ на
мучителЯ  бешеными  глазами,  а  €ван  Ђртамонович  будто  гвоздем  к  месту
приколочен,  не  шелохнетсЯ,  только скалит  свои расчудесные зубы и глаза у
него такие же белковатые, как у жеребца.
     ЃоЯрину  арап был  предан по-Ястребиному -- без страха, до могилы. ‡нал
все его  тайны и  даже далекие помыслы. …сли б не чернота,  давно  сидеть бы
€вану  начальником   в  важном  приказе,   а  то  и  состоЯть  при  Њатфееве
вице-канцлером  (по-русски   --  думным   дьЯком),  но   дворецкий  скромным
положением не  тЯготилсЯ  и  на судьбу за  свое  арапство  не обижалсЯ.  …му
довольно было и того, что большое матфеевское хозЯйство содержалось в полном
порЯдке, на зависть и поучение всем, кто попадал в белокаменные хоромы.
     ’аких счастливцев,  правда,  было  немного,  так как  Ђртамон ‘ергеевич
гостей отбирал  придирчиво. Џопасть к нему на "четверговые сидениЯ", которые
Љорнелиус  длЯ   себЯ  окрестил   журфиксами,  считалось   великой   честью,
достававшейсЯ  лишь избранным. ‚ прежние  времена запросто заглЯдывал  и сам
царь. ‘лушал  клавикорды,  смотрел  картинки  в заморских книгах, пЯлилсЯ на
женщин и девок -- в доме  у Њатфеева дам, на европейский манер, выпускали  к
столу, и  держались они не  по  русскому этикету (глаза вниз,  и упаси  Ѓоже
открыть  рот  либо  улыбнутьсЯ), а вольно.  †ена  Ђртамона  ‘ергеевича  была
шотландка, урожденнаЯ ѓамильтон, домостроЯ и старомосковских обычаев  у себЯ
не  признавала.  ‘воЯчениц  и  крестниц,  свежих  и востроглазых,  в доме  у
Њатфеева было  много,  и  одну  из  них,  Ќаталью Ќарышкину,  вдовствовавший
государь пожелал себе в царицы.
     „лЯ видимости устроили  смотрины, по  старинному чину: свезли во дворец
девок  из хороших родов, разложили по трое в постели  -- чтоб лежали смирно,
будто спЯт,  и глаз на государЯ раскрывать не смели.  Ђлексей Њихайлович длЯ
виду  походил  по смотринным опочивальнЯм,  посмотрел на  сих  Якобы  спЯщих
красавиц и выбрал средь них не  кого-нибудь, а  матфеевскую  воспитанницу --
она уж знала, что выберет, и лежала без трепета, подсматривала сквозь густые
ресницы.
     Џосле  женитьбы  царь на  четвергах  бывать  перестал,  но  и без  него
журфиксы своего соблазна не утратили -- только стали живей,  свободней, да и
веселее.  ‡десь  угощали  изысканно,  без  московского  обжорства,  поили не
допьЯну, как в Љремле, а умеренно, французскими, германскими  и итальЯнскими
винами. Џосуду с  каждой переменой блюд подавали новую, не  валили в  ту  же
тарелку. ‚ царском-то дворце иную миску  раз в год  помоют,  и то  много,  а
здесь  хоть  смотрись в  нее, будто  в  зеркало -- сверкает всЯ.  “  каждого
прибора  (не только  ложку  подавали, но  еще и вилку,  а к мЯсу нож)  клали
льнЯную салфетку -- чтоб  руки  вытирать изЯщным манером, не о платье и не о
волосы.  Ќа  царском  приеме  Љорнелиус  раз  видел,  как  камергер  Њикишка
‘оковнин, нагнувшись, тайно высморкалсЯ в  парчовую царскую скатерть, за что
бдительным  церемониймейстером  Њихайлой  ™ербатовым был  немедлЯ  выгнан  с
бранью  и затрещинами.  “ Ђртамона ‘ергеевича  подобную  варварскую сцену  и
представить себе было невозможно.
     ‡десь разговаривали  прилично,  без  крика. Ќе бахвалились  дедовством,
срамных  речей не вели, старыми обидами не считались. Ѓеседовали о философии
и  политике,  о  европейских  и  турецких  новостЯх,  с  женщинами   --  про
обыкновениЯ версальского и сентджемского дворов.
     Ђртамон ‘ергеевич был уже совсем старик, лет пЯтидесЯти, а его  супруга
…вдокиЯ ѓригорьевна из детородной поры еще  не вышла, приносила мужу приплод
чуть  не каждый год. Џравда, из-за злого  московского  климата дети долго не
жили, умирали в младенчестве -- вот и сейчас, при Љорнелиусе, хозЯйка ходила
в  черном по  годовалому сыночку,  преставившемусЯ на Џокров.  Ќо  двух  чад
ѓосподь Њатфеевым все же сохранил, смилостивилсЯ -- сына и дочь.
     Њаленький  Ђндрей  Ђртамонович  в  свои  десЯть  лет  был  уже  царевым
стольником,  знал не  только  грамоте,  но  еще  по-французски,  по-немецки,
по-английски. Ќа четверговых  сидениЯх  читал латинские  вирши, и  гости ему
прилично, на западный манер, хлопали в ладоши. ‚идно было, что из мальчугана
выйдет прок.
     Ћднако  куда больше  Љорнелиуса  занимала  канцлерова  дочь, Ђлександра
Ђртамоновна, по-домашнему ‘аша. •рупкаЯ, беленькаЯ, с круглим лицом и тонким
вздернутым  носом, с продолговатыми  серыми глазами, она  представлЯлась фон
„орну залетной птицей, угодившей в варварскую  Њосковию по прихоти недоброго
ветра: подхватил  нежную  птаху, занес ее за тридевЯть земель,  да и  бросил
посреди  чуждой, дикой чащи.  ’аких  утонченных барышень Љорнелиус  видел  в
ѓамбурге,  Ђмстердаме  и  Џариже,  а  в  Њоскве  встретить  не  чаЯл, отчего
Ђлександра Ђртамоновна показалась ему вдвойне, втройне прекрасней.
     ™ек она, вопреки туземному обычаю, не  румЯнила, бровей не сурьмила, но
все равно (а  может, наоборот,  именно  из-за  этого) была  чудо как свежа и
приЯтна взору.  Ћднажды вышла к гостЯм  во  французском платье, с корсажем и
открытыми,  ослепительными  плечами  --  так  мужчины  все  умолкли, глазами
захлопали, а Љорнелиус, раскуривавший трубку, от сердечного сотрЯсениЯ  весь
табак просыпал.
     Џосле,  ночью,  долго  ходил  взад-вперед  по  своей  горнице  и,  чтоб
утешитьсЯ,   вспоминал  прежние   любовные   победы.  ‘ашенька,   Ђлександра
Ђртамоновна  длЯ  капитана фон „орна была  досЯгаема не более, чем сиЯющаЯ в
небе звезда. Џомыслить, и то страшно.
     ‚се же  на следующее утро,  дожидаЯсь, пока Ђртамон ‘ергеевич выйдет из
кабинета  (боЯрин  составлЯл  памЯтную  записку  длЯ украинского гетмана  и,
видно, засел надолго), Љорнелиус предпринЯл диверсию  -- ни длЯ чего такого,
просто невыносимо  показалось, что ‘ашенька его вовсе  не замечает,  смотрит
сквозь, а если случайно встретитсЯ  взглЯдом  и улыбнетсЯ, то рассеЯнно, без
смысла, будто псу дворовому, что хвостом повилЯл.
     ‘идел в главной гостевой зале, куда сходились переходы из всех покоев и
где непременно рано или поздно  должна была поЯвитьсЯ боЯрышнЯ  -- может, из
светелки во двор пройдет, или к матушке, или в библиотеку, или еще куда.
     Љапитан  прицепил свой  лучший кружевной  воротник, в ухо  вдел золотую
серьгу,  вороной  парик  собственноручно  расчесал  попышней,  пустил  двумЯ
волнами  по плечам. Ќа соседнем стуле лежала  шлЯпа со  страусиными перьЯми,
черным и белым. Џод тульей был спрЯтан заветный будильник.
     Ќакануне Љорнелиус  проверил, работает ли механизм. ‘лава богу, работал
--  гамбургские  мастера свое  дело  знали.  ‘окрытые внутри колокольчики  в
нужный  миг  начинали серебристо  отщелкивать веселую  песенку  "‡дравствуй,
новый Ѓожий день"  -- чтоб человек просыпалсЯ в добром расположении  духа, с
улыбкой на устах.
     „ождалсЯ.  Џо   наследственному  фондорновскому   везению,   Ђлександра
Ђртамоновна была одна.
     ‚  руке держала  малую  грифельную доску и счеты с костЯшками, на каких
купцы  считают --  не  иначе, шла  к Ђндрею  Ђртамоновичу, учитьсЯ вместе  с
братом арифметике (и зачем только высокородной девице эта низкаЯ наука?).
     Љорнелиус не  поворачиваЯсь -- словно и не  видит  -- нажал  под шлЯпой
рычажок  боЯ и сразу  руку отнЯл, на колено  положил. ‘ам  сидит,  искоса по
отражению в зеркале за ‘ашенькой следит.
     ’а шла себе, стуча каблучками  по дубовому  паркету,  да вдруг замерла:
откуда ни возьмись полились волшебные переливчатые звуки -- приглушенно, как
бы из-под земли  или, наоборот, из надземных сфер. Ђ фон „орн сидит, вроде и
не  слышит ничего, только мизинец руки,  положенной на эфес, оттопырил, чтоб
луч на перстне поиграл.
     -- Љапитан... Љак тебЯ... Љорней! -- шепотом позвала ‘ашенька.
     ‡десь Љорнелиус, конечно, вскочил, повернулсЯ, поклонилсЯ самым учтивым
образом -- париком чуть не до пола.
     -- „а, ваше сиЯние? (’ак перевел на русский Durchlaucht ).
     -- ‘лышишь? -- боЯрышнЯ боЯзливо поднЯла розовый пальчик, ресницы так и
затрепетали. -- ‘лышишь?
     ”он „орн  наморщил  лоб,  словно бы прислушиваЯсь.  Ќедоумевающе развел
руками.
     -- ‹ошадь  кричит? ќто ‡юлейка, гнедой  кобыл €ван  Ђртамонович.  “ нее
будет дитЯ.
     --  „а не  кобыла! -- досадливо  махнула ‘ашенька. --  ‚от, вот! Њузыка
райскаЯ!
     ‚зглЯд, обращенный на Љорнелиуса, был одновременно испуганным и в то же
времЯ исполненным надежды на чудо.
     Љапитан проговорил заученную фразу -- красивую и без единой ошибки:
     -- џ человек простой и грешный, мне не дано слышать райскую музыку. ќто
могут только небесные созданиЯ.
     € снова поклонилсЯ -- почтительно, без дерзкой галантности.
     ЃоЯрышнЯ, наклонив  головку, послушала  бой  еще немножко,  потом вдруг
быстро подбежала к стулу и сдернула шлЯпу.
     -- ќто что? ’абакерка с музыкой? „а ты. Љорней, шутник!
     ‘хватила  будильник   и  звонко,   не  хуже  серебрЯных  колокольчиков,
рассмеЯлась.
     -- Љакой красивый! Ђ зачем цифры? € небесные знаки?
     Љорнелиус смиренно  объЯснил  про  устройство  будильника и с  поклоном
сказал:
     -- Џозволте, ваше сиЯние, подарить вам этот скромный подарок.
     ‘казал  --  и   сердце   стиснулось,  все-таки  жалко  было  отцовского
будильника.
     Ќо устроилось все лучше некуда. Ѓудильник Ђлександра Ђртамоновна  в дар
не принЯла, на шутку не рассердилась и с того днЯ стала  фон „орна отличать.
“лыбалась  уже со смыслом, как другу. …сли  ехала кататьсЯ в  санном  возке,
велела  скакать  следом. Ђ один  раз,  на прогулке  в ‘окольниках, попросила
обучить пальбе из  пистоли. Љогда боЯрышнЯ двумЯ  ручками  взЯла рукоЯть,  а
Љорнелиус стал наводить дуло, ее  разрумЯнившаЯсЯ от холода  щека  оказалась
совсем  близко, и от этого с  капитаном  приключилсЯ  немыслимый  конфуз  --
промазал с десЯти шагов по толстому стволу. ‘ама же ‘ашенька его и утешала.
     —еловек не  властен над своими фантазиЯми. € стали фон „орну  грезитьсЯ
видениЯ одно несбыточней другого. Њечтать ведь никому не возбранЯетсЯ.
     ‘кажем, загорелсЯ  чудесный  каменный  дворец,  со  всех сторон  пламЯ,
холопы от  жара разбежались.  Љорнелиус вбегает в окутанную  дымом светелку,
подхватывает  ослабевшую  ‘ашеньку  на   руки,  выносит   наружу,  и  она  в
благодарность целует его  в  опаленные усы. ђади  такого  впору  было самому
палаты запалить. ‚ Њоскве что ни день где-то горит, никто и не удивитсЯ...
     €ли,  еще лучше,  спасти  самого Ђртамона ‘ергеевича от  покушениЯ  или
какой-нибудь другой смертной опасности, а  в награду  боЯрин,  как в сказке,
скажет: "†енись, храбрый  и верный рыцарь  Љорнейка,  на  моей  единственной
дочери".  Љонечно, капитан  фон  „орн  по  матфеевским  меркам  голодранец и
знатности  невеликой,  но  ведь  и сам  экселенц не из ђюриковичей,  простой
дворЯнский сын.  ‚раги за глаза ругают его худородным.  Ђ  что до различиЯ в
вере, то ради ‘ашеньки и перекреститьсЯ бы можно. Ѓог простит, потому что Ћн
за любовь многое прощает.
     Љогда  фантазии заходили так далеко,  Љорнелиусу  становилось  стыдно и
страшно, ибо тут уж пахло пагубой христианской души. Ђ главное -- грешил  он
помыслами попусту, безо всЯкого резона, потому что у Ђлександры  Ђртамоновны
жених уже наметилсЯ, и презавиднейший. ‚асилий ‚асильевич ѓалицкий: богатый,
умный,  просвещенный, собой  писаный  красавец.  ѓалицкие  --  перваЯ  среди
шестнадцати  знатнейших  фамилий,  которые  веками  составлЯли  самую  опору
престола. Ќа четвергах ѓалицкий  бывал всегда, ни одного не пропускал. ‘идел
на  почетном месте, рЯдом с хозЯином,  но  всЯкий  раз поворачивал стул так,
чтобы и Ђлександру Ђртамоновну видеть.
     ЏокручиваЯ холеный пшеничный  ус (бороду брил), кнЯзь умно изъЯснЯл и о
государстве,  и о торговле, и о военном деле. Џо всему  он получалсЯ  полный
матфеевский единомышленник, так  что Ђртамон  ‘ергеевич только  одобрительно
поддакивал.   ‘   иностранными   гостЯми   ѓалицкий   говорил   по-латыни  и
по-французски   --  те  тоже  восхищались  блестЯщим  собеседником.  Љак  ни
высматривал Љорнелиус,  придратьсЯ в  ‚асилии  ‚асильевиче было не  к  чему,
превосходил он мушкетерского капитана решительно по всем статьЯм.
     „а  за  одну красоту тонкого, породистого, в  профиль чуть  хищноватого
лица кнЯзЯ  полюбила бы  любаЯ  королева. Љогда, запрокинув кудрЯвую голову,
ѓалицкий посматривал  на ‘ашеньку и победительно  поигрывал бровЯми,  у  фон
„орна начинали  неметь  скулы.  Ђ если  боЯрышнЯ розовела  и опускала  Ясные
глаза,  Љорнелиус  выходил  за  дверь и там,  в коридоре,  отводил  душу  --
представлЯл себе, как бьетсЯ с кнЯзем на шпагах, всаживает ему  в живот,  по
самую рукоЯть, испанскую  сталь, и у баловнЯ ”ортуны от последнего изумлениЯ
лезут из орбит красивые синие глаза.
     Ќу почему мир устроен так несправедливо?
        x x x
     Њерное течение службы и жизни длЯ капитана фон „орна закончилось в ночь
на первое  ЯнварЯ  1676 года от ђождества ѓосподнЯ, а по русскому исчислению
5184-ого. “ Ђртамона ‘ергеевича праздновали Ќовый год по-европейски, а не  1
сентЯбрЯ,  как было заведено в Њосковии. ‘обрались гости -- по большей части
всегдашние, матфеевского избранного круга, и несколько новых.
     €з обычных были кнЯзь ѓалицкий  --  возмутительно прекрасный в польском
бело-золотом  кунтуше;  знакомый Љорнелиусу  еще по слободе пастор  ѓрегори,
устроитель  царского  театра,  весь  желтый от  больной  печени;  улыбчивый,
похожий  на   сытого  кота   камергер  ‹ихачев;  стрелецкий   генерал  кнЯзь
„олгорукий,   боевой   товарищ   Ђртамона   ‘ергеевича;   ученый   хорват  с
непроизносимой фамилией -- все zch да tsch, и еще некоторые особы.
     ‘амым важным гостем нынче  был  высокопреосвЯщенный ’аисий,  митрополит
Ђнтиохийский. ќтот ученейший  грек, в прошлом падуанский доктор богословиЯ и
католический викарий,  перешел  в  православие  и  достиг  высших  церковных
степеней.  ‚се знали,  что государь его чтит, а в божественных делах слушает
больше, чем раньше слушал низложенного патриарха Ќикона.
     Њитрополита  Љорнелиус  во дворце  видел часто,  да  и  у  Њатфеева  он
поЯвлЯлсЯ  не  впервые. ’олько в  царском  тереме  ’аисий  восседал  важный,
пышный, в  золотой  ризе и митре,  сплошь расшитой  жемчугом и  алмазами,  с
пастырским  посохом, а к  Ђртамону  ‘ергеевичу  ЯвлЯлсЯ  попросту,  в мЯгкой
шерстЯной рЯсе, и держалсЯ доступно, улыбчиво. ѓоворить с  ним можно  было о
чем угодно,  хоть о политике, хоть  о Языческих  богах античности, но больше
всего  ’аисий  оживлЯлсЯ,  когда  речь  заходила о  книгах.  …го карие глаза
загорались  азартными огоньками,  руки  сами тЯнулись  теребить  шелковистую
седую бороду, на щеках проступал мелкий старческий румЯнец.
     Ћднако  был  у Љорнелиуса с высокопреосвЯщенным  один  разговор,  после
которого  капитан усомнилсЯ  -- так  ли уж  прост и  свЯт ’аисий.  Љак-то  в
царском тереме митрополит  подошел к проверЯвшему посты фон „орну, ласково с
ним поздоровалсЯ  и завел беседу: какой-де веры и как обходитсЯ без исповеди
и  причастиЯ. Љогда Љорнелиус  ответил,  что обходитсЯ  плохо и пробавлЯетсЯ
одной  лишь  молитвой, ’аисий, поглЯдев по сторонам, перешел на  шепот. "Ѓез
исповеди-то христианину нельзЯ, грех, -- сказал. -- ’ы вот что, сын мой,  ты
на исповедь ко мне приходи. џ хоть и принЯл православие, но  от католической
веры не отрексЯ  -- потому что ‘паситель един, хоть по-латински ему  молись,
хоть по-славЯнски.  € ‘вЯтейший  Џрестол менЯ от  матери-церкви не  отлучал,
свЯщеннического званиЯ  не  лишал.  Њогу и исповедывать,  и грехи отпускать.
Џридешь?" €скушение облегчить душу  было великим,  но  и сомнение брало. Љак
это возможно  -- разом быть и католиком, и православным? ‡а приглашение  фон
„орн поблагодарил, обещал прийти. Ќо не пошел, а грек, хоть после и виделись
многократно, не настаивал.
     Џри  ’аисии  всегда был ближний келейник,  чернобородый, молчаливый, со
страшным  костлЯвым  лицом.  Ќерусский   --  должно  быть,  тоже  грек   или
левантинец. ‡вали его €осифом.  Џро него  говорили, что он лют  верой, носит
под  рЯсой  железные вериги и всЯко  умерщвлЯет  плоть  --  по  ночам,  чтоб
избавитьсЯ от  мучительных  соблазнов, точит  себе  зубы напильником, только
через  такое невозможное  страдание  и  превозмогаетсЯ. ‚ериг  Љорнелиус  не
видел, зато острые, почти что треугольные зубы заметил и прониксЯ почтением.
‚идно было, что €осиф и в самом деле человек свЯтой.
     Ќовых гостей нынче было двое. Ћдного, ученого лекарЯ и фармацевта Ђдама
‚альзера, привел подручный  боЯрина  по Ђптекарскому  приказу  дьЯк ѓолосов.
ѓерр ‚альзер Љорнелиусу понравилсЯ -- тихий,  седенький, с  мЯгкой улыбкой и
добрыми  голубыми  глазками,  которые  с любопытством  взирали на мир  из-за
больших оловЯнных очков. ‚ сенЯх  аптекарЯ дожидались  двое дюжих холопов  с
крепкими   дубинками  и  слюдЯными  фонарЯми  на  длинных  палках.  €з  этой
предосторожности можно было заключить,  что  ‚альзер  на  Њоскве человек  не
новый,  хорошо знающий,  как оберегатьсЯ  по ночному  времени. Љто  из  дому
затемно  выходил один,  да без своего  света,  тому в этом  разбойном городе
далеко  было не уйти -- или тати  ночные разденут, или уличные сторожа, видЯ
одинокого  человека,  перед  соблазном  не устоЯт. ѓолосов и ‚альзер Явились
прежде  других.  Ђптекарь  засмущалсЯ  просторной гостиной,  робко  попросил
разрешениЯ осмотреть хозЯйскую библиотеку и долго не казал оттуда носа.
     ‡ато второй из новых людей, дьЯк  Џосольского приказа Ђфанасий ‹ебедев,
только что  вернувшийсЯ из …вропы, сразу завладел всеобщим вниманием -- стал
рассказывать последние французские вести про королЯ ‹удовика и  его метресс.
‚есь   просвещенный  мир,  оказываетсЯ,  нынче  обсуждал   великую  новость:
положение прекрасной маркизы Њонтеспан пошатнулось. Џикантнее всего было то,
что  сердце его  величества  у  блестЯщей фаворитки похитила не какаЯ-нибудь
юнаЯ красавица, а пожилаЯ  воспитательница  бастардов,  прижитых маркизой от
ЉоролЯ -- ‘олнце.  ќта самаЯ мадам Њентенон весьма благочестива, рассказывал
дьЯк, скромна, имеет от роду сорок лет и  обольстила версальского монарха не
пышными прелестЯми, но умом и высокой нравственностью.
     --  ‘ие  означает,  что  король  ‹удовик в  постельных  баталиЯх совсем
истрепалсЯ  и теперь желает  от женок не пылкости,  а одного  лишь покоЯ, --
весело сказал кнЯзь ‚асилий ‚асильевич. -- Ћн  нынче как петух,  что курочек
не топчет, а только кукаречет. ’акому кочету одна дорога -- в суп.
     ‘казано  было не только  остроумно, но  и  политически тонко  --  среди
гостей французских доброжелателей не было, и шутку встретили дружным смехом.
Џотом  заговорили  кто  о  чем,  а  фон  „орн  еще долго терзалсЯ  тем,  как
улыбнулась  ‘ашенька  кнЯзевой  скабрезности.  “тешение было  одно:  зубы  у
ѓалицкого, как и у большинства московитов, нехороши -- когда смеЯлсЯ, видно,
что желты и кривоваты. Џоймав взглЯд Ђлександры Ђртамоновны, капитан  широко
улыбнулсЯ --  пусть  сравнит и оценит. ЃоЯрышнЯ тоже  улыбнулась. Ћценила ли
белизну и ровность зубов, было неЯсно.
     Љогда слуги зазвенели серебром, выносЯ блюда с угощением, из библиотеки
выглЯнул  Ђдам  ‚альзер.  ЏотЯнул  носом  на  аромат печева,  прЯного  мЯса,
дымленой  белорыбицы  и  вдруг  переменилсЯ в  лице.  ѓлаза  герра  ‚альзера
испуганно  заморгали,  розовые  щечки  побледнели. Љорнелиус удивилсЯ такому
метаморфозису и проследил за направлением аптекарева взглЯда. Ћказалось, что
‚альзер смотрит на  митрополита  Ђнтиохийского,  да и  грек тоже  взирает на
тихого человечка, причем с Явным неудовольствием.
     ‚прочем, ’аисий от лекарЯ тут же отвернулсЯ, поманил к себе Љорнелиуса.
Љогда тот с почтительным поклоном приблизилсЯ, высокопреосвЯщенный шепнул:
     -- Љапитан, позови-ка ко мне брата €осифа.
     ”он  „орн сходил  в сени за  чернобородым монахом,  а  когда вместе шли
обратно, в залу, навстречу выскочил герр ‚альзер, все такой же бледный.
     -- “же уходите, сударь? -- удивилсЯ Љорнелиус. -- Ќо празднество только
начинаетсЯ.
     --  „ело  важное...  ‡апамЯтовал.  € нездоров,  -- срывающимсЯ  голосом
пролепетал аптекарь, с ужасом глЯдЯ на смуглого брата €осифа.
     Џобежал к выходу чуть не вприпрыжку, чудной человек.
     Љорнелиус побыл  в гостиной недолго --  минуту, много две.  Њитрополит,
дав келейнику какое-то поручение (€осиф сразу заторопилсЯ), завел с пастором
ѓрегори  ученый  спор  о  воззрениЯх  какого-то  ЏаскалЯ,  а  кнЯзь  ‚асилий
‚асильевич подсел к  ‘ашеньке и  принЯлсЯ  что-то  нашептывать  ей  на  ухо.
ЃоЯрышнЯ  потупилась. •озЯин,  Ђртамон  ‘ергеевич, поглЯдывал  на  молодых с
ласковой  улыбкой, и смотреть на это  у капитана  не было решительно никаких
сил.
     —ерт  с ней, с  белорыбицей -- все  равно  в глотку не  полезет,  решил
Љорнелиус и отправилсЯ в ночь, за ворота, проверЯть  караулы. Ќичего,  скоро
мука  закончитсЯ. Џришлет  ѓалицкий сватов,  сыграют  свадьбу, и  перестанет
Ђлександра  Ђртамоновна  смущать  бедного  солдата  дружеским  обращением  и
лучистым взглЯдом. †изненнаЯ мельница все перемелет, была  мука, а останетсЯ
одна мука.
     Џрошел  Ђртамоновским переулком. “ решетки,  что отделЯла  милославскую
половину, стоЯли в тулупах сержант Ћлафсон и еще двое. Ќе  спали, трубок  не
курили.  Ќа другом  посту,  где выход  на  Њалорасейку, караул  тоже  был  в
порЯдке.
     Љорнелиус  решил обойти  усадьбу  задами, вдоль глухой стены -- не  длЯ
дела,  а так, ради моциона. ‚озвращатьсЯ в залу, чтоб смотреть, как ѓалицкий
щекочет усами ушко Ђлександры Ђртамоновны, было невмочь.
     Ќочь выдалась ЯснаЯ -- при луне, при звездах. ”он  „орн шел, поглЯдываЯ
в вечное небо, вздыхал. ђуку  на всЯкий случай держал за пазухой, на рукоЯти
пистоли.
     ‚друг из темноты, где ограда церкви ‘вЯтого ЌиколаЯ, донеслась вознЯ, а
потом, конечно, и крик: "Љараул! “бивают!".
     Љорнелиус покачал головой,  развернулсЯ идти обратно. Љричи  не  кричи,
уличный  караул не  прибежит  --  им  тоже жить охота.  Џосле,  когда  вопли
умолкнут, -- вот тогда подойдут.  …сли не до смерти убили, отведут в земскую
избу. …сли до смерти, увезут на —ертолье, в убогий дом. Ђ из  дворов спасать
убиваемого  никто не сунетсЯ,  в Њоскве  такое  не заведено. Њало  того, что
самого зарезать могут, так  еще потом на разбирательстве в ђазбойном приказе
умучают: кто таков, да зачем не в свое дело лез -- может, сам вор.
     Ќу их, московитов, пусть режут друг друга на здоровье.
     Ќо тут вдруг от нехорошего места донеслось по-немецки:
     -- Hilfe! Hilfe!
     ќто  уже  было  другое  дело.  …вропейца,  тем более  соотечественника,
бросать в беде нельзЯ.
     ”он  „орн  трижды  коротко дунул  в  свисток,  подзываЯ  своих,  а  сам
дожидатьсЯ не стал, побежал на шум.
     Ћбогнул ограду, увидел фонари на снегу -- один погас, второй еще горел.
ђЯдом  два  неподвижных  тела  с  раскинутыми  руками. Љричали  оттуда,  где
сгущалась тьма. Љапитан сощурил глаза и разглЯдел две черные фигуры, которые
тащили волоком кого-то упирающегосЯ и жалобно кричащего.
     € снова:
     -- Љараул! Hilfe!
     ’ак ведь и  голос знакомый! ’еперь, вблизи, Љорнелиус узнал --  это  же
герр ‚альзер. ’ем более: грех и даже преступление не  выручить  матфеевского
гостЯ.
     -- ‘той! -- бешено заорал фон  „орн, выхватываЯ  пистоль -- шведскую, с
колесным замком.
     Ћдин в  черном  обернулсЯ  -- забелело  круглое  пЯтно  лица. Љорнелиус
пальнул, IT разбойник опрокинулсЯ на спину.
     ‚ыхватил шпагу, кинулсЯ на второго, а лекарю крикнул по-немецки:
     -- ѓерр ‚альзер, в сторону!
     ’от проворно отполз на четвереньках.
     ’ать в длинном черном одеЯнии  (да  это рЯса, он был переодет монахом!)
выхватил прЯмой, широкий тесак, но где ему, увальню,  было тЯгатьсЯ с лучшим
клинком прежнего ‚юртембергского полка. Џервым  же выпадом фон „орн проткнул
негодЯЯ насквозь.
     ЋказываетсЯ,  бандитов  было  не  двое, а трое. ’ретий  --  высокий,  в
остроконечном клобуке -- стоЯл немного  в стороне,  засунув руки в рукава, и
не двигалсЯ. ‚идно,  перетрусил.  ‹ица было не видно -- лишь силуэт, так как
луна светила ночному вору в спину.
     --  Џади  на  колени,  блуднин  сын!  --  страшным  голосом  потребовал
Љорнелиус и взмахнул окровавленной шпагой. -- “бью, как собака!
     ‚ысокий  выпростал  из рукава  руку,  легонько всплеснул ею, и капитана
вдруг звонко  ударило в грудь -- это брошенный нож  пробил шубу и звЯкнул  о
кирасу.