        ”еликс џковлевич „ымов. Џолторы сосульки

---------------------------------------------------------------
     ‘борник фантастики
     „ымов  ”.  џ. Џолторы сосульки: ‘борник фантастики.--  ‹.: ‘Џ  "‘ЊЂђ’",
1989. -- 200 с.
     ‚ своих рассказах автор продолжает исследование своей излюбленной темы:
человек в движущемсЯ, изменЯющемсЯ мире.
     &copy; ”еликс џковлевич „ымов, 1989 г.
     OCR: ‘ергей Љузнецов
---------------------------------------------------------------

     ‘одержание:
     ќхо времени
     ”антастическаЯ гравюра
     ‘иреневый туман
     ќхо
     •омо авиенс
     Ђ она уходила...
     €щу себЯ
     ЂвариЯ
     џ+џ
     €щу себЯ
     Џолторы сосульки
     Ќа углу Њитрофаньевской улицы
     ќринниЯ

     <b>ќхо времени
     ”антастическаЯ гравюра</b>
     Џрежде всего,  она не была гравюрой, как это понимают специалисты, хотЯ
именно  под  этим названием и приобрела  свою популЯрность.  ’о есть, Я хочу
сказать, она не была оттиснута с деревЯнного  или любого другого клише -- ее
писали самостоЯтельно,  в классической манере  короткого мазка, с виртуозной
отработкой  фона. Ђ  гладкаЯ,  без  единого следа  кисти  поверхность ее еще
больше, чем даже сочные неожиданные краски, напоминала лубок или литографию.
     Ћговорюсь  заранее:   Я  никогда   не   причислЯл   себЯ  не  только  к
специалистам,  но  даже просто  к  ревностным  любителЯм  живописи.  џ  знал
единственную  классификацию: картины  приличные -- и мура. „а  и ценность их
представлЯлась  мне в  виде  некой  странной рифмованной последовательности:
след, свет,  сюжет, портрет.  ‘лед должен  оставатьсЯ в моей душе,  тут  все
Ясно. ‘вет...  Ќу, это свет. Ќапример,  в полотнах  обоих ђерихов и ђокуэлла
Љента. ‘ сюжетом сложнее, просто так не объЯснишь. џ не люблю натюрмортов, в
картине,  на мой взглЯд, обЯзательно  должно что-то  происходить. Џусть  там
воюют, целуютсЯ или возносЯтсЯ на небо. ‚  крайнем случае,  пусть  ничего не
делают, но живут -- ведь именно так получаютсЯ портреты, а человеческие лица
безусловно приЯтнее бессмысленных упражнений  с  предметами.  ‚от хотЯ бы...
‚прочем,  мне   все  равно   никто  не   поверит.  ‹учше   уж   пользоватьсЯ
общепризнанным эталоном -- улыбкой „жоконды.
     ’ак вот. ЌашумевшаЯ впоследствии картина была портретом.  Ђ  если  быть
совсем точным -- иконой. џ получил ее в  подарок от  бабушки. Ђ  поскольку Я
всегда был убежденным атеистом, подарок не вызвал  у менЯ никакого восторга.
Ќо мне не хотелось никого обижать, тем более бабушку: моЯ обожаемаЯ старушка
примчалась  на мою свадьбу  из глухой  деревушки Џсижа Ќовгородской области.
Ћна всплакнула, по очереди обнимаЯ менЯ и мою молодую жену, и сказала:
     -- ЃлагословлЯю вас, детушки, самым дорогим, что только есть у  менЯ на
свете. ќто  старинный чудодейственный  образок. џ  знаю,  вы  теперь  живете
по-другому, и не  осуждаю  вас. Ќо все-таки обещайте мне всегда его хранить.
Џусть приносит счастье в новую семью.
     -- Ћн  слишком  хорошо  выглЯдит,  чтобы  быть древним,  -- возразил Я,
взвешиваЯ на ладони небольшую доску.
     Ћдну сторону доски, без полей и рамки, занимал поЯсной портрет старца с
несколько  усталым  худощавым  лицом. Ќе  знаю,  можно  ли  о  лице  сказать
"усталое",  но именно  такое впечатление  произвели  на менЯ  впалые  щеки и
выпуклый, неестественно  высокий лоб  с  узлом  морщин посередине.  Ђ  глаза
глЯнули на  менЯ  так  пронзительно, с  такой  спокойной  мудростью,  что  Я
вздрогнул.
     -- Ќикто не ведает, сколько  ему  лет, -- продолжала бабушка.  -- ‘ тех
пор, как Я себЯ помню, он всегда был таким. —удодейственный образок...
     џ  неопределенно хмыкнул  -- не  верю Я в  эти неувЯдающие краски! -- и
сунул  образок  на  полку  между  книгами.  —ерез  неделю  Я  бы  по  старой
холостЯцкой привычке забыл  о  нем.  Ќо  тут случилось нам разбирать книжные
сокровища,  удвоившиесЯ с приходом  ‹иды.  Ќаткнулись  на бабушкину икону. €
менЯ опЯть поразило удивительное лицо иконописного старца.
     џ всегда  представлЯл свЯтых этакими сморщенными стручками, низколобыми
и  хмурыми, с фанатическим полыханием в зрачках  и обрубленными пальцами или
иными следами убиенной плоти. Ђ тут -- высоченный лоб мыслителЯ и глаза, длЯ
которых нет тайн. Љак бы Я  ни относилсЯ к религии, но этот взглЯд не должен
был упиратьсЯ  в  пыльную  книжную обложку.  Ќет-нет,  между книгами  ему не
место!  €  после коротенького  спора  --  сплошных взаимных  уступок  --  мы
повесили  образок  над  нашим  изголовьем --  под самой полкой  с внутренней
стороны. ‘крытый от посторонних глаз, старец немигающе смотрел перед собой и
что-то беспрерывно выпытывал.  Њы  постоЯнно ощущали  на себе этот взглЯд --
живой,  пристальный  и  бесконечно  мудрый.  €  чем прозрачней  длЯ  вечного
наблюдателЯ делались наши жизни, тем настойчивей и изощренней становилсЯ его
безмолвный вопрос.  ќто трудно  объЯснить, но  где-то  внутри подсознательно
вызревало убеждение,  что  он  представитель  потусторонних сил.  ‚сЯких там
загробных, сверхъестественных и надчеловеческих... Ќи больше ни меньше.
     „лЯ  менЯ   впечатление   было  особенно   мучительным   в  силу  своей
двойственности. џ атеист. Ђтеист законченный,  убежденный.  „аже,  Я бы  так
осторожно  сказал, воинствующий. €  не  то чтобы  менЯ  кто-нибудь  особенно
агитировал. €ли, скажем, насильно вырывал из менЯ это признание. ‘овсем нет.
Џросто  каким-то образом с  детства, с  книгами и наблюдениЯми  в менЯ вошла
вера в материальное. ‚ окружающем менЯ мире не нашлось места богу. Ќаивысшим
критерием  любого  действиЯ  или ЯвлениЯ  Я начал считать  закон  сохранениЯ
энергии -- закон,  по которому немыслим никакой акт творениЯ.  €бо что такое
акт творениЯ? Ѓожественное создание всего из ничего.
     ‘ этих своих прочных позиций Я могу объЯснить все.  Ђбсолютно все, .  .
кроме разве факта собственной смерти. „ействительно. Њне больно и обидно, но
в конце  концов нетрудно  представить себе  пустоту вместо любого  человека,
самого знакомого или  крайне  близкого. …го не  будет  -- и  "De mortuis out
bene, out nihil..."<sup>[1]</sup>  Ќо как представить себе свое  собственное
отсутствие?  ђаспад ощущений? —ерноту вместо полнокровных неуловимых мыслей?
Љороче,  как   моему   единственному   и  неповторимому   "џ"  ощутить   всю
бессмысленность и бесконечность собственного небытиЯ? Ѓр-рр! Џожалуй, только
этим менЯ и  не устраивает материализм. Ћднако Я скорее поверю в переселение
душ  или  в  непостижимое  ментальное  поле ‚селенной,  чем  в существование
загробного мира!
     €  вот мне,  стихийному  материалисту,  да  еще  с философским уклоном,
попадаетсЯ  сие  потустороннее  произведение -- живое  воплощение  "Џортрета
„ориана  ѓреЯ"! џ  бы,  может,  смирилсЯ, будь  оно  из  древней  египетской
пирамиды или из забытого индийского храма. Ќо православнаЯ икона? €кона!!
     џ предположил,  что  впечатление  одушевленности,  "эффект присутствиЯ"
старца  происходит  от мастерства  иконописца. Њоим  любимым  занЯтием стала
детскаЯ игра в "глЯделки":  кто  кого пересмотрит.  Љонечно, Я всегда первый
отводил взглЯд. Ќо мне кажетсЯ, вовсе не потому, что состЯзалсЯ с портретом:
просто его глаза излучали куда больше жесткости и леденЯщей силы!
     Џостепенно  Я  изучил каждую  черточку  необыкновенного  лица, запомнил
любую  его  деталь  --  от  легчайшего  колышущегосЯ  на  ветру  хохолка над
огромным, едва припущенным по краЯм и потому обнаженным лбом, до затейливого
завитка  под  крохотным, с  едва  намеченными губами ртом. ‘транный, никогда
мной  не  виданный узел морщин выглЯдел  неестественным,  но  не посторонним
посреди гладкого лба.  Ђ диковатые, чуточку асимметричные  усики  как-то  уж
очень неизбежно переходили в небольшую ладную бородку, взбитую незатейливыми
и мЯгкими колечками.
     ќто был во всех отношениЯх необыкновенный портрет, чью необыкновенность
лишь подчеркивало то, что когда-то его сотворил богомаз.
     Ќо скоро Я узнал, что мой портрет не единственный в мире.
     Љак-то раз, перелистываЯ немецкое издание "‘обраниЯ новгородских икон",
Я наткнулсЯ на  точно такого  же  старца. Ќе очень владеЯ Языком,  Я  тем не
менее разобралсЯ, что где-то -- впрочем, что  значит, где-то? -- под боком у
менЯ,  в Ќовгороде--  существует огромнаЯ, 177X129 сантиметров, икона. Ђ раз
так, то мой  чудодейственный образок, о котором пока не подозревает никто из
историков,  всего лишь ее маленькаЯ копиЯ. ќто было  неожиданно и  обидно --
ведь Я привык считать себЯ единственным владельцем чуда!
     ‚ каталоге  "•удожник ђ‘”‘ђ", куда Я заглЯнул по совету ‹иды, Я наконец
отыскал моего старца в натуре. ђазумеетсЯ, если натурой  считать репродукцию
деревЯнной,  писанной  Яичной  темперой  иконы,  хранЯщейсЯ  в  Ќовгородском
историко-архитектурном  музее-заповеднике. ‚  каталоге  приводилсЯ  и  текст
уставной надписи: "‚  лето 6802 (1294) при кнЯзи Ђндреи Ђлександровичи и при
архиепископе Љлименте и при посаднике  Ђндреи Љлимовичи написана бысть икона
сиЯ повелением и стежанием раба  божиЯ  Ќиколы ‚асильевичь свЯтому Ќиколе  в
честь и славу от века и до века. Ђ писал грешный  Ђлекса  Џетров  сын.  „а в
лето  7064  (1556)  при  державе  царЯ  и  ѓосударЯ  великаго  кнЯзЯ   €вана
‚асильевича  всеЯ   ђуси  самодержца  и  при  архиепископе  Џимене  ‚еликого
Ќовгорода  и  Џскова  повелением  и  стежанием  Ќикольского игумена  ЂнтониЯ
обновлен бысть си образ свЯтого ЌиколаЯ —удотворца ‹ипенского монастырЯ".
     ‚от так. Ќикола ‹ипный. Ќиколай —удотворец ‹ипенского монастырЯ.
     Ѓольше всего  менЯ поразили даты:  1294  и 1556. „ата написаниЯ  и дата
обновлениЯ. „ело в  том, что на обороте моего образка было одно число: 6801.
ђаньше мне  это  ничего  не говорило.  Ќо теперь! Ћ, теперь это значило, что
"грешный Ђлекса Џетров"  написал  моего старца  на целый год  раньше большой
иконы.  ‚ероЯтно,  как  этюд к будущей доске --  чуть  не сказал, к будущему
полотну. € никто никогда не обновлЯл образок -- в течение почти семисот лет!
Ћт такого вывода  у  менЯ  даже  голова закружилась.  ‘емьсот  лет! —етверть
изученной земной  истории. Ђ образок и не думает стареть или тускнеть. Ѓудто
вчера   нарисованный!  ‚  чем   же  секрет  неувЯдающих   красок?  €  почему
искусник-богомаз  не  повторил своего  изобретениЯ длЯ  уставного образа,  а
написал его обыкновенной Яичной темперой? €, наконец, кто же ему позировал?!
     џ  по-новому,   с  еще  большим  интересом  и  уважением  посмотрел  на
Ќиколу-чудотворца. …го лицо было по-прежнему живо и непроницаемо. € таким же
упорным, неотвратимым, как удар, был взглЯд.
     Ћ, этот взглЯд!  џ  чувствовал  его  даже с  закрытыми глазами  -- всей
кожей, нервами,  волосами, каким-то  периодическим  и безболезненным жжением
Языка, внезапной искоркой по руке, неожиданным  и приЯтным  нытьем  зубов. Ђ
может  быть,  еще  более  тонкими  и неосознанными способами  восприЯтиЯ? Ќе
случайно ведь мысль о сверхчувственных, неизвестных науке колебаниЯх материи
приходила  на ум, когда бессонными  ночами Я прЯталсЯ от "свЯтого" за вЯзкой
стеной  глухого  мрака  или,  не  выдержав,  набрасывал  на  икону  мохнатое
полотенце.  €бо сквозь плотную ткань  и  сквозь  кромешный  мрак  повсюду  в
комнате находил менЯ этот взглЯд.
     Ќет, Я не боЯлсЯ  Ќиколы. Ќи его "свЯтости".  Ќи его древности. Ќи даже
того, что картина -- с этого момента Я незаметно начал называть икону просто
картиной,  пока еще  раз  не  переменил  названиЯ  на гравюру,  -- так  вот,
повторЯю, менЯ  уже  не испугало  очередное  открытие,  на  которые  образок
оказалсЯ  так щедр. Љартина всегда была  чуточку  тепловатой. ’епловатой длЯ
глаза. ’епловатой на ощупь. ’епловатой навеваемым настроением...
     Ќам знакомы  понЯтиЯ "теплые тона", "теплый день", "теплаЯ кастрюлЯ". ‚
иконе  суммировались  все  эти  ощущениЯ  тепла:  от  красок, от  солнечного
дуновениЯ, от огнЯ. ’епло воспринималось глазами, ладонЯми, лицом. ’еплаЯ на
ощупь -- это качество стало ее неотъемлемым свойством. џ специально  выносил
Ќиколу  на  мороз, тер  снегом, поливал водой.  “словиЯ экспериментов  были,
конечно, варварскими. Ќо характер у —удотворца не портилсЯ.  €нтересно,  что
сама эта теплота  ощущалась все времЯ по-разному -- трогаешь икону днем  или
ночью, на рассвете или в  час заката,  в солнце или в грозу. ЌельзЯ сказать,
что  икона  светилась,  или  там  горела,  или  тлела.  ’ермометр  никак  не
реагировал на колебаниЯ температуры "свЯтого". ’ем  не менее, эта теплота не
оставалась мертвой и однородной.  Ћна грела и ощущалась так же  материально,
как взглЯд —удотворца.
     џ уже сказал, что не боЯлсЯ Ќиколы. Ќо однажды все-таки даже мне  стало
жутко.
     “  менЯ много лет воспитывалсЯ ручной уж ђомка  --  умнейшее безобидное
пресмыкающеесЯ почти  метровой длины, с зеленоватой черной спинкой  и  двумЯ
оранжевыми пЯтнышками на задней части  головы. †ил он спокойно и независимо,
поЯвлЯлсЯ  когда хотел,  ел  только  то,  что  нравилось.  Ђ  нравились  ему
исключительно  молоко  с белой булкой. „а и  то  не со всЯкой:  он почему-то
терпеть не  мог саек. …ще ђомка любил  лЯгушат, ловил мышей, а  насытившись,
испытывал живейшую  необходимость отоспатьсЯ под  моей  подушкой. ‡аберетсЯ,
голову высунет и лежит, лишь Язычком постреливает.
     ‚полне  естественно,  это  пришлось  не  по  душе  моей  молодой  жене.
‚ообще-то  у ‹иды характер вполне милый, легкий. Ђ вот перед змеЯми какой-то
инстинктивный, патологический  ужас. €  тут уж ничего  нельзЯ было  поделать
ЉакаЯ разница, ЯдовитаЯ ли  это гюрза  или совершенно ручной уж, если только
самый  нежный  шелест  по паркету  превращал ‹иду в мертвенно-белый манекен?
"€ли он или  Я!" -- заЯвила ‹ида, не оставлЯЯ мне выбора.  Џришлось заточить
ђомку в клетку. Ћтдать его в зоопарк или куда-нибудь в школьный живой уголок
не хватило моих сил -- слишком привык Я к нему за полтора десЯтка лет.
     Ќадо сказать,  он отнессЯ к переменам философски.  ‘покойно посматривал
на мир со своего нового места на  приемнике, как раз напротив нашего дивана,
и всем своим видом даже сквозь проволочную сетку выражал полнейшее презрение
к этим  временным трудностЯм.  Ћн  продолжал  со  вкусом  лакать  молоко,  с
интересом прислушивалсЯ к музыке из полированного Ящика под ним,  заглатывал
целиком лЯгушат и полеживал потом, изогнувшись в черный знак бесконечности
     Ќо вот Я заметил, что ђомка тоже перестал спать. –елые дни над свитым в
кольцо  телом торчала ђомкина  голова,  уставив  в  нас пристальный  змеиный
взглЯд.  Џро день Я уже не говорю. ‚ любое времЯ ночи  можно  было  включить
лампу  --  и уколотьсЯ  о две блестЯщие бусины  -- две холодные засасывающие
бездны.
     џ чувствовал, что  ‹ида нервничает по-прежнему. „а и сам понимал: долго
так продолжатьсЯ не может. Ћднажды она схватила менЯ за руку:
     -- “бери его. Људа хочешь девай. Ћн менЯ ненавидит!
     -- Љто?
     -- ‘ам знаешь. Ћн возненавидел менЯ  за то,  что его посадили в клетку.
ќта  ненависть давит и обволакивает менЯ. џ ощущаю ее  каждой клеточкой тела
-- от волос до ногтей на ногах. “бирай куда хочешь!
     -- ѓлупенькаЯ, что ты выдумываешь?
     -- Ќет,  нет!  ’ы посмотри,  как он смотрит. Ћн убьет  менЯ  одним этим
взглЯдом. џ боюсь. Њне страшно спать на этом диване, под этим  взглЯдом, под
этой иконой. Џрошу  тебЯ:  сделай что-нибудь. “неси его. Ћн все  равно  менЯ
подкараулит, а если  это случитсЯ, если он только дотронетсЯ  --  Я  умру от
одного его прикосновениЯ!
     ќто был  абсурд. Ѓред. Њистика. —ернокнижие,  в конце концов. Ќо абсурд
последовательный. € правдивый. ђазумом Я сознавал, что такого быть не может.
Ќо где-то  в  подсознании, в  неподчиненном контролю уголке мозга  нарастало
крошечное сомнение и немыслимыми  путЯми,  какими-то зигзагами  самовнушениЯ
пробивалось в сознание,  отравлЯЯ  и запутываЯ всю реальность происходЯщего.
‘обственно,  если  наши газеты  всерьез могли  рассуждать о  любви  кобры  к
пограничнику  (помните,  всю печать обошли эти смешные статьи?), то почему у
другого пресмыкающегосЯ  --  ужа --  не  могло  возникнуть  противоположного
чувства к  человеку -- ненависти?  ‘ердцем,  вполне по-человечески, Я где-то
даже оправдывал это существо.
     ‘итуациЯ! ‚сю жизнь Я  свЯто верил  в  естественное. € тем  больше, чем
больше  оно  оспаривалось искусством,  религией или оккультизмом. џ  млел от
сладких ужасов, зачитываЯсь чудовищными вымыслами Ћрасио Љирога. ЋтмахивалсЯ
от  необоснованных  претензий  на  всезнание христиан.  ЌаслаждалсЯ феериЯми
Ѓлаватской  и Љрыжановской, презираЯ их  за  убогую  мотивировку Явлений, за
фанатическое  невежество,  за божественную экзальтацию. € никогда не пасовал
перед  их "эзотерическими тайнами", понимаЯ  всю эфемерность воздействиЯ  их
произведений на мою психику. Ћккультисты затрагивали  глубоко, но ненадолго.
„а  и в  эти  короткие периоды  сопереживаниЯ Я не смешивал  их  вымыслов  с
окружающим менЯ реальным миром. ‚ыдумки оставались в книжке. Ђ мир  сохранЯл
свою твердость,  доступность, объЯснимость, поддавалсЯ  эксперименту, всегда
одинаково отзывалсЯ на одни и те же действиЯ.
     Џо  натуре  Я готов допустить самое  невероЯтное  и сверхфантастическое
событие  --  лишь бы длЯ него нашлось материалистическое толкование.  Ђ  тут
впервые столкнулсЯ с вещью, котораЯ этого самого толкованиЯ не имела. € пока
разум мой твердил,  что  "этого  не  может быть, потому  что  не может  быть
никогда",  всЯ эмоциональнаЯ половина моей души восставала против  него, и Я
ничего не мог поделать с собственным дуализмом.
     џ дождалсЯ, пока ‹ида куда-то ушла, и открыл клетку.
     ђомка зашевелилсЯ,  высунул сквозь  дверцу  голову и плавными  извивами
потЯнул свое длинное тело сначала на приемник, потом мне на руку и на плечо.
Ћн любил тЯжелым зеленовато-черным галстуком повиснуть у менЯ на шее,  и два
оранжевых  пЯтнышка ложились  обычно туда,  где полагалось быть сверхмодному
узелку. Ќо сегоднЯ он полз  и полз и, едва выпростав из клетки  хвост, вдруг
неуловимым броском без толчка прЯнул в воздух. “пругаЯ лента --  воплощеннаЯ
отточенность  и грациЯ -- перелетела комнату, скользнула над нашим диваном и
бесшумной черной молнией вонзилась в свЯтой лик Ќиколы-чудотворца. џ никогда
не  подозревал,  что  длинное  ужиное тело  -- итог миллионолетней эволюции,
котораЯ  довела приспособлЯемость  вида до умопомрачительного  совершенства,
убив этим  в  нем  саму  возможность дальнейшего  развитиЯ, -- Я никогда  не
подозревал,  что ужиное тело обладает такой огромной силой. ђомка  вмазалсЯ,
вложилсЯ в портрет,  изломав и  скомкав себЯ, как вкладываетсЯ  -- колено  в
колено  -- подзорнаЯ  труба. Њы не  угадали в ђомке преданности, переведЯ на
понЯтный  нам  Язык   взаимоненавистнических   отношений  странное   ђомкино
поведение. Ђ он, вооруженный могучим  инстинктом -- этой бесконечной памЯтью
поколений,  наделенный  изощренными,  недоступными  человеческому восприЯтию
органами  чувств, всем опытом  многовековой  борьбы  за существование, -- он
уловил какую-то подозрительную враждебность в пронзительном взглЯде  Ќиколы.
€ поступил так же, как поступали до него миллиарды змей: атаковал.
     ‚от тогда мне  и стало  жутко. —то же такое проЯснилось длЯ ђомки с его
инфракрасным зрением? € что все-таки  с такой  силой бросило его  на  икону,
-хотЯ  змеи  никогда  не  охотЯтсЯ  на неподвижные предметы,  тем  более  --
неодушевленные?
     џ снЯл своего "свЯтого" со стены, повертел так и эдак. €кона как икона.
‘вЯтой как  свЯтой. Ћбыкновенный чудотворец. ‘емисотлетний шалун со странной
привычкой  не  зЯбнуть и  не  отводить  глаз.  ‡агадка,  которую  Я  не  мог
отгадать...
     € тогда Я решилсЯ: завернул Ќиколу в  старую  газету и понес к  другому
знакомому мне чудотворцу, ‘ережке  ’роЯнцу. ‘ережкино прозвище  говорит само
за себЯ...  и  ничего  не  говорит. Џотому что,  по  нашему мнению,  он  был
искусен, как житель древней ’рои:  знал и  умел  все. ’о есть рисовал. Џисал
стихи. ”отографировал. ‘очинЯл.  Ќо  лучше  всего  играл --  играл человека,
который  знает  и  умеет  все.  €  в  этом  ему  не  было  равных: блестЯщий
импровизатор, он мог выдумать что угодно -- от падежей несуществующего Языка
до шкалы длЯ еще не открытого состоЯниЯ материи. Ћн знал толк в живописи. Ќо
даже если  б  он  никогда о  ней  не  слышал,  мне  больше не  к  кому  было
обратитьсЯ.
     ‘ этого  момента и начинаетсЯ втораЯ жизнь Ќиколы. ‚ернее, не Ќиколы, а
"”антастической  гравюры", как теперь  с нашей  легкой (по невежеству!) руки
называют ее все  специалисты. €ли,  еще вернее, и Ќиколы, и  "”антастической
гравюры". Џоскольку неожиданно длЯ нас обоих мы стали первооткрывателЯми еще
одной, самой уникальной в мире картины.
     ‘ережка   ’роЯнец   выставил   против  иконы   всю   свою   дьЯвольскую
изобретательность, а также многочисленных друзей: художников, химиков и даже
одного  криминалиста.  €кону фотографировали  через  все  мыслимые  фильтры.
Џросвечивали  рентгеновскими  и  ультрафиолетовыми  лучами. ђассматривали  в
микроскоп каждый мазок  кисти. Њне  кажетсЯ,  хотЯ это  до сих пор от менЯ и
скрывают, ее варили  в  кастрюле  и выпаривали на  медленном огне.  ‚ общем,
подробностей Я не знаю, но в результате всех ухищрений удалось снЯть верхнюю
пленку краски  --  обыкновенную  Яичную  темперу,  действительно  наложенную
Ђлексой Џетровым в  1293 году на еще более  древнюю роспись. ’о  есть именно
росписью-то  и нельзЯ  было  назвать  обнаруженную  нами  обработку  дерева,
менЯющую   саму   структуру   поверхности  на  глубину  приблизительно   два
миллиметра. ќто были как бы многократно наложенные и проЯвленные изображениЯ
-- не красками, а каким-то неизвестным земной науке стереофотоспособом. џ не
оговорилсЯ, поставив рЯдом эти два слова: земной науке. Џри всей необычности
лика "свЯтого", при всей его исключительной одушевленности и,  между прочим,
при  всей нашей подготовленности к чуду, открытие оказалось ошеломлЯющим: на
нас, навсегда вживленное в дерево, глЯдело неземное трехглазое лицо.
     „ревний  новгородский  художник  искусно воспользовалсЯ кистью,  чтобы,
замазываЯ чужое  и непривычное,  придать  ему человеческие черты.  Ќигде  не
отступив от общего контура, сохранив рисунок, ткань картины, он вместе с тем
придал каждой линии собственную интерпретацию. Џревратил в реденький хохолок
плЯщущее над теменем голубоватое пламЯ. ’ретий глаз во лбу, чтоб не  смущать
мирЯн,  замаскировал  в  странный,  но  не  противоестественный узел морщин.
Џлотные выступающие образованиЯ по бокам головы сделал слегка оттопыренными,
посаженными низко, почти у самого подбородка  ушами. „ва веерообразных пучка
щелевидных  отверстий  стали  диковатыми,  чуточку  асимметричными  усиками.
Ѓезгубый, немного вытЯнутый вперед абсолютно круглый  рот  оказалсЯ завитком
бороды, так что живописец с трудом втиснул под усы  маленький новый  ротик с
крохотными,  едва  намеченными  губами.  Џотом  оживил  привычными  красками
непривычные   длЯ  нашего   глаза   смутные  цвета  лица  и   одежды,  убрал
многочисленные черные пЯтна фона  -- и получилась незаурЯднаЯ, однако вполне
земнаЯ икона. ’ак сказать, обыкновенный чудотворец...
     Ќо как, откуда  попала "”антастическаЯ гравюра" к  Ђлексе Џетрову?  Љто
изображен на ней? ‚ какие незапамЯтные времена  позировал чужак  безвестному
анониму, искусство которого донесло до  нас неподвластную времени информацию
на  простом куске дерева? •отЯ нет. ’ак и такими средствами мог писать тот и
только тот, кто изображен на этом портрете!
     Ќе просто описать,  по какой причине Я  пришел  к  этому неожиданному и
чуточку нелепому  выводу. Њы долго спорили, думали,  снова спорили, пока  не
выработали единого  толкованиЯ. € тут  Я вкратце  коснусь  философских основ
зрениЯ.
     „лЯ   человека  с  одним  глазом  мир   предстает  плоским.  „ва  глаза
развертывают картину по горизонтали, потому что рассматривают  объект с двух
разных точек зрениЯ. Љаждый глаз видит свое,  несколько отличное изображение
и   передает  его  в  мозг,   который  трансформирует  плоские   картинки  в
стереоскопический  кадр.  Џри этом, в силу  физиологических, если  так можно
выразитьсЯ, допусков на состав, число и восприимчивость  палочек  и колбочек
глаза, в  силу  микроскопических  различий в строении  нейронов,  проводЯщих
импульс,  цветовое  видение  длЯ  каждого  глаза  тоже  различно. Џроисходит
суммирование  цветности,  и   спектр  изображениЯ,  рассматриваемого   двумЯ
глазами,  становитсЯ  значительно  богаче,  чем длЯ  любого  из них. Џоэтому
никогда одно самое зоркое око не заменит двух.
     Ќо мы, люди,  так привыкли к своему богатству, так горды, так вжились в
свои роли "царей природы", что  не замечаем, как мы на  самом деле зрительно
бедны. Ћкружающее нас пространство трехмерно. Њало одной только развертки по
горизонтали. Ќужна третьЯ точка длЯ рассмотрениЯ предметов в их дальномерном
развитии. Ќужен, короче говорЯ, третий глаз, расположенный выше первых двух.
€  если двумЯ глазами человек видит как бы две грани куба, то третьим глазом
он мог бы увидеть третью, верхнюю, грань, приобретЯ что-то вроде панорамного
зрениЯ.  —астично, разумеетсЯ, мы  научились компенсировать  свой физический
недостаток  --  едва  заметным  вскидыванием  вверх-вниз  головы,  движением
зрачков   в  вертикальной  плоскости.  Ќо   лишь   одновременное  сравнение,
совмещение трех  изображений  позволило бы  нам оценить мир в полном объеме.
’ри -- число необходимое и  достаточное. Ќикакое последующее увеличение  тут
ничего не изменит -- в трехмерном пространстве играют  роль лишь  две  базы:
горизонтальнаЯ и вертикальнаЯ. ‡ато какой  поток  информации  об  окружающем
мире хлынул бы в наш мозг! € какаЯ беспредельнаЯ палитра красок распахнулась
бы длЯ наших органов чувств!
     „а, мы  привыкли к своему  зрению. Ћно дает  нам  возможность  судить о
прекрасном, наслаждатьсЯ книгами, считывать показаниЯ приборов,  любить. Ћно
позволЯет  увидеть  багровую  настороженность заката  и  грациозные  шалости
котенка,  падучую  звезду и  чуткую гладь лесного озера.  Љакой  же художник
сознаетсЯ  в  том, что он  мог бы писать лучше, если б  был  совершеннее сам
человек?  Ћдни  только инженеры-психологи все  переделывают  и  переделывают
пульты управлениЯ,  подстраиваЯсь под  ограниченные возможности человеческих
глаз.  „а тЯжело  вздохнет  и  отложит  в  сторону  свои  чертежи  очередной
изобретатель новых неосуществимых эффектов циркорамного кино.
     Њы не жалуемсЯ на свое зрение. Џотому что  не знаем ничего иного. € еще
потому, что "царь природы" не может иметь ущерба.
     Ќо вот  Я глЯжу  на  трехглазое неземное лицо. Ћно  написано  красками,
половину которых  мне никогда в жизни не ощутить. „лЯ менЯ, как и длЯ любого
человека,  рожденного  планетой  ‡емлЯ,  навсегда останутсЯ  в  этих  местах
картины черные  провалы, пустые непрорисованные куски,  неожиданные переходы
от ощущениЯ цвета -- к мраку. Џотому что спектр видениЯ неизвестных разумных
существ простираетсЯ  намного дальше в  инфракрасную и ультрафиолетовую  его
области. € художник неведомой  планеты умело пользовалсЯ всей  своей богатой
палитрой.  Ѓроско очерченный образ представителЯ чужой цивилизации  шагнул к
нам  через пространство и времЯ, шагнул --  ив течение многих  веков осталсЯ
непонЯтым чудотворцем. Ђ те, кто истово молилсЯ ему несколько раз в день, не
подозревали о его внешности. Љак не подозревал до сих пор и Я.
     € все же  -- вот он, вот он, сигнал  далекого ђазума, который мы искали
под Ѓаальбекской верандой и на  фресках ’ассили, в Љултубской колонне в „ели
и в Японских фигурках догу. ‘игнал дошел до нас распахнуто и нетленно. € так
просто, как  в  руки случайного поклонника попадает  фотографиЯ с автографом
любимого артиста.
     ќто  и   есть   автограф   длЯ  всех   нас,  длЯ  всего   человечества.
Ђвтопортрет...
     ‹ишенный всЯческой растительности череп Я бы все же  не рискнул назвать
голым  -- он постепенно, без четкой  границы переходил в окружающий  фон. Ќе
зрЯ Ђлекса  Џетров  набросал по  краЯм  несуществующий у оригинала реденький
пушок -- ему нечем было выделить лицо из  пространства. Ќад теменем  плЯсало
несколько  пучков  голубоватого   пламени.  џ  не  знаю,  в  чем  тут  смысл
восприЯтиЯ,  но они  именно плЯсали, постоЯнно  и незаметно длЯ  глаза менЯЯ
цвет и контур около  какого-то общего положениЯ. ‚се три  глаза были накрыты
резко изломанными бровЯми. ‚еерообразные дыхательные отверстиЯ и круглый рот
не  вызывали отвращениЯ и тем более  -- сомнениЯ в закономерности пребываниЯ
их  на этом лице. € насколько бережно и даже однообразно расходовались цвета
при переходе  от лица к фону,  настолько  безудержно,  Ярко,  без  полутонов
выписаны  глаза, щеки, одежда.  Ќекоторые  провалы  в  палитре --  конечные,
емкие, густые -- были на  наш земной взглЯд совершенно необоснованны. ’акими
пЯтнами,   например,   разделЯлись   Язычки   голубоватого  пламени,   делаЯ
неправдоподобным  мгновенный переход света в тьму. „ругие  накапливались так
постепенно, что  оставлЯли глухое беспокоЯщее чувство: казалось, напрЯги всю
свою силу воли, и уловишь  то, что скрыто  за этой недосказанностью.  ’ак  у
самой  грани  распада  зрительного  ощущениЯ написан почти  невидимый  ореол
вокруг  головы.  ‚ероЯтно,  такой  ореол  мы  могли  бы  увидеть  у  каждого
землЯнина, если бы научились воспринимать биотоки мозга.
     •удожник  чужой  планеты писал не длЯ землЯн, вкладываЯ в портрет тонко
схваченную  объемность  и  не  ограничиваЯ себЯ  в выборе цвета.  ќто  понЯл
древний живописец  ‡емли  и  смело покрыл чистыми  земными красками неземное
лицо.  Ѓыть  может,  тем самым он  спас  его  от  уничтожениЯ  воинствующими
монахами.
     Ќо главное -- заботЯсь о  ширме, о маске длЯ пришельца, он создал новое
оригинальное произведение. ‘пустЯ семь веков легкие краски тончайшей пленкой
снЯты с  оригинала  и наклеены на новую доску (помните  "Љурочку  ђЯбу"?  "џ
снесу вам Яичко не золотое, а простое..."). ’ак в наше времЯ родилась икона,
не  освЯщеннаЯ  церковью, но еще  более чудотворнаЯ, чем  все  свЯтые  мощи,
вместе взЯтые. Ћна  висит  у менЯ над  столом и ежедневно  рассказывает свою
историю. ’ак что пусть не удивлЯютсЯ верующие  -- и  у атеистов могут висеть
образа.
     Ђ настоЯщаЯ "”антастическаЯ гравюра"? Ћна все еще  исследуетсЯ учеными,
и  тот  самый  криминалист, по-моему, собираетсЯ выжать из  нее диссертацию.
Љстати, Я  слышал, после этой  истории многие начали скупать древние иконы и
вываривать их  до проЯвлениЯ  второго  изображениЯ.  „ай им,  свЯтой Ќикола,
стать свидетелЯми еще и не таких открытий!
     „а, портрет писалсЯ не длЯ земного зрителЯ. Њы  смотрим на него глазами
дальтоника, даже не подозреваЯ  о немыслимой полноте чьих-то  цветоощущений.
Ќо что  же,  в  конце концов, цвет  как  не свойство окрашенной  поверхности
отражать световые  лучи  преимущественно  одной длины  волны? Џусть световые
волны  попадали в  невидимые длЯ нас области спектра -- мы понимали  гораздо
больше, чем  видели. € что-то  здесь было от изощренного змеиного инстинкта.
Њы ощущали энергию чужих красок по всей области спектра  -- от инфракрасного
до  ультрафиолетового  цветов.  €  краски  эти  приносили  нам  неосознанную
эмоциональную информацию...
     Њы  улавливали  эту  информацию  на  ощупь  --  вполне  заметной  живой
теплотой. Ќо и расстоЯние  не умело  ее убивать --  мы ощущали ее через  всю
комнату.  Џортрет  излучал,  мы  впитывали  это  излучение даже с  закрытыми
глазами -- всей кожей, нервами, волосами. Ћно приходило к  нам периодическим
и безболезненным жжением Языка,  внезапной искоркой  по  руке, неожиданным и
приЯтным нытьем зубов. Ђ может, еще более тонкими способами восприЯтиЯ?
     Ќесомненно  одно: наше зрение  прогрессирует.  ЋбезьЯны  видЯт  два-три
цвета. ѓоворЯт, неандерталец  различал около четырех  оттенков. Њы -- семь и
множество нюансов.  Ќе исключено, что наши  потомки увидЯт мир  в двенадцати
цветах. €, естественно, оценЯт всю прелесть "”антастической гравюры".
     Ќо одна мысль не дает  мне  покоЯ: вернетсЯ ли когда-нибудь  к человеку
утерЯнный на ступенЯх эволюции третий глаз?
     <b>‘иреневый туман</b>
     Џисьмо  из  Љрутечек  и  на  этот   раз  было  деловитым,  подробным  и
монотонным.  Џозади  прочих  деревенских   новостей,  следом  за  поименными
приветами от соседей, тетка €зварина писала:  "Ђ еще сообщаю тебе, доченька,
пропала „инка.  Џоследние дни воем  выла,  Я  уж  решила  --сбесилась. €  то
сказать, двадцать три  годочка почти бы стукнуло, собачий век.  Џогладишь ее
-- прикусит зубами руку --  и тЯнет за собой. џ, конечное дело, стара теперь
с  псами  хороводитьсЯ,  не пошла. Њожет,  зрЯ,  как  думаешь?  ’ы бы, знаю,
пошла... ’ретий день как пропала. ЋтмаЯлась..."
     ‹елЯ опустила письмо на колени.
     „инка была  кудлатой беспородной прелестью с куцым от природы хвостом и
человеческим взглЯдом грустных карих глаз. ’акие в этом взглЯде были тоска и
собачьЯ неустроенность, что  ‹елЯ  без колебаний вывалила ей  на лопушок  из
собственной миски половину картошки с тушенкой. Џсина нежадно поела, подошла
и уткнулась носом в голые ‹елины колени.
     •озЯйкой „инки  была  тетка  €зварина,  крутаЯ  краснощекаЯ  бабенка  с
молодыми  крепкими ногами  и длинной черной косой.  Ќа шестом десЯтке на нее
заглЯдывались приезжие парни, и  дурнаЯ слава приклеивала  к ней внимание не
хуже невЯнущей красоты. Ќо тетке €звариной наплевать было на  любую славу --
хорошенькие веселые  дочки ее, нагулЯнные от неизвестных отцов, ни  в чем не
уступали соседским ребЯтишкам. ђазве только уединенные и гордые чересчур, ни
с кем не водились!
     Љрутечки  -- деревенька  небольшаЯ,  всЯ  на виду. Ќе  успели  студенты
набить  соломой матрацы, как у них  поЯвились гости.  Џо случаю  первого днЯ
приезда  и дождЯ  танцы устроили в помещении.  ‚  углу,  в самом  освещенном
месте, заносилсЯ  патефон. ‘мазки  или  чего иного  не  хватало  ему в  этом
климате,   но  пластинку   приходилось  подгонЯть  пальцем.  ‡вук  получалсЯ
неравномерный  -- заунывный или  не  по мотиву бойкий --  в  зависимости  от
темперамента крутилы...
     ‡накомство с „инкой состоЯлось на  следующий  день, к вечеру, когда уже
вернулись с полЯ. „оев,  ‹елЯ посидела минут пЯть, отогреваЯ коленЯми липкий
собачий нос. Џотом поднЯлась, собрала посуду, отнесла к ручью.  Џучком травы
оттерла  с  песочком миски-ложки,  принЯлась мыть  их в стылой  воде. „инка,
помахиваЯ куцым  хвостом, терпеливо  ждала на берегу. ‹елЯ подумала-подумала
-- и позвала ее с собой к хозЯевам.
     Ќа  скамейке  у  калитки  сидели  девчонки €зварины. ’а, что  постарше,
начесывала  сестре  "бабетту". ‹елЯ  замедлила шаг  -- слава  дома  вместе с
глиной прилипала к резиновым сапогам, делала ноги непослушными.
     -- ќй! -- окликнула ‹елЯ негромко. -- џ собаку привела.
     --  „инку, что  ли?  -- ЊладшаЯ  отвела  с  глаз  реденькую  прЯдь.  --
Џодумаешь,  и сама  бы  не  заблудилась.  Ћна  когда и  по три днЯ  крЯду не
возвращаетсЯ.
     Ћбе настороженно и с любопытством глЯдели на городскую, шагнувшую к ним
из "приличного"  мира. Ћдна защитительно выставила перед собой остроконечную
расческу.  „ругаЯ замерла с  наполовину  взбитыми  волосами. Џауза  текла  и
текла, и никто не решалсЯ ее нарушить. ’ут „инка даже не заскулила, а как-то
горестно взвизгнула, и девчонки опомнились,  заговорили разом, преувеличенно
задвигались.
     -- „авай кончай быстрее, размечталась!
     -- пилек мало! -- ‘таршаЯ вздохнула.
     -- Ђ вот  возьмите  мои!  --  ‹елЯ, нашариваЯ  левой рукой "невидимки",
торопливо  ступила ближе. “зел волос на затылке  распустилсЯ, тЯжелое золото
заструилось по плечам.
     -- “ вас  красивые волосы. ЊЯгкие, должно быть! --  взросло восхитилась
младшаЯ. € без всЯкого перехода добавила: -- ЊенЯ зовут Ђда. Ђ ее Љсюта.
     --  Ќе дергайсЯ, егоза! -- прикрикнула старшаЯ. --  ’очно, Љсюта. Ѓудем
знакомы...
     Њежду ними троими  сразу установилась легкаЯ доверчиваЯ атмосфера. ‹елЯ
выхватила  у  Љсюты расческу, присела на  краешек  скамейки и  двумЯ  руками
притЯнула к себе голову Ђды.
     ‚  доме  у  €звариных было чисто и не  то что уютно,  а как-то  всласть
дышалось. Џосредине пыжилась печка, делЯ  избу на закутки --  кухоньку и две
комнатушки.  ЏараднаЯ стенка над кроватью  была  залеплена  фотографиЯми. Ќа
самой  большой, в  резной рамке,  застигнуто пЯлилсЯ в  объектив паренек лет
восемнадцати,  простоволосый  и  хмурый,  как  всегда  бывает на  портретах,
увеличенных с маленькой  карточки. ’ам же, вставленные  за рамку,  а также в
простенке  от окна  до  окна красовались разнокалиберные  семейные  фото  --
случайные мгновениЯ счастливой довоенной жизни.
     ’етка €зварина с мужем.
     Ћна же и сын.
     Њуж  с сыном  на коленЯх. Ћна стоит рЯдом,  положив  деревЯнно согнутую
руку на мужнино плечо.
     Љоллективные школьные снимки, белесые от плохой выдержки.
     Њуж возле трактора. "‘горел в танке в первый месЯц войны", -- осторожно
поЯснЯет Љсюта, никак не  называЯ  мужчину, который должен был бы стать и не
успел стать ее отцом.
     ’етка €зварина -- в берете и с Ямочками на щеках.
     € вдруг -- тот же самый  парнишка с портрета: в пилотке, гимнастерке, с
напрЯженным и рассредоточенным взглЯдом. Ђ поперек фото, фиолетовыми, трудно
выведенными буквами, точно писал внезапно потерЯвший зрение: "џ убит шестого
марта 1943 года".
     •лопнула дверь. ‹елЯ медленно обернулась.
     Ћставив   за   порогом   привычную   бойкость   и   ставшую   привычной
независимость, тетка €зварина внесла в  избу  усталое  тело, притаившуюсЯ  в
глазах  тоску, бессильно  перекинутую  на грудь косу. Џри виде  незнакомой в
доме  она  было  спохватилась, живенько  подтЯнулась,  заранее  ощетинилась,
распустила ленточку, стЯгивающую кончик косы, и затеребила волосы. € все это
вышло ладно, гладко, не без кокетства и вкуса. Ќо все же маска беззаботности
и   естественного  озорства   к  хозЯйке  не  вернулась.   ђодные  стены  да
простодушный ‹елькин  вид  не  располагали  к защитительному притворству  --
женщина приветливо кивнула и вопросительно посмотрела на дочек.
     --  ќто ‹елЯ! -- сказали девочки хором. Љсюта стала стаскивать с матери
сапоги. Ђда принесла тапки.
     -- џ „инку привела.  Џрибилась ко мне  сегоднЯ, -- поспешила на  всЯкий
случай  оправдатьсЯ  ‹елЯ.  €  сразу понЯла, что ей здесь  рады  без  всЯких
поЯснений, можно не выдумывать себе сложностей и вообще не мудрить.
     --  Ћна ко всем  приезжим  жалитьсЯ  бегает! ‘ сорок шестого года места
себе не находит, как Љолюшка потерЯлсЯ.
     ’етка   €зварина  сказала   это   просто,  с  устоЯвшейсЯ   грустью   и
располагающей на  разговор откровенностью. —то-то подсказало ей -- не  стоит
стеснЯтьсЯ  студентки, заЯвившейсЯ  в гости к дочерЯм. €  это  вот ласковое,
относЯщеесЯ обычно к  слабому "потерЯлсЯ" вместо  "пропал" или "исчез" вышло
тоже убедительно и  немножко провокационно, как бы подталкиваЯ на дальнейшие
расспросы.  ‹елЯ без  труда догадалась,  как же хочетсЯ порассказать  о себе
этой гордой женщине, избравшей тЯжкую долю ни с кем не делить горЯ. € так же
точно  догадалась, что  Љолюшка и есть  тот изображенный на фотографии тетки
€звариной сын.
     Ќо тогда это входило в противоречие с чернильной строчкой поперек фото:
"џ убит..."
     ’етка €зварина повесила на самодельные плечики  жакетку,  села у стола.
Љсюта, чмокнув мать в щеку, принЯлась накрывать на стол.
     --   ‡начит,  говоришь,   "‹елЯ"?   Ќу-ну.  ‘пасибо,   что  зашла,   не
побрезговала...
     ‹елЯ чуть покраснела, но все же храбро выдержала теткин взглЯд. Џодошла
„инка, опрокинулась у ‹елиных ног, голову положила ей на ступню.
     --  ‡а  свою принЯла,  -- заметила  тетка  €зварина.  -- Ђ  так,  кроме
Љолюшки, никого не признавала. „ва года ему за поводырЯ была.
     € вдруг, круто  менЯЯ  тему, повернулась всем крепким ладным корпусом к
Ђде:
     -- ѓеографию не выдали? €ли так и будешь ходить без учебника?
     -- „а ну, мамочка, четверть длиннаЯ. ‚ыдадут...
     Џоговорили  о  школе.  Ћ  книжках. Ћ  весовщице  ‚агилевой,  котораЯ не
вызывает мастера регулировать весы и обманывает шоферов. Ћ картошке, которую
комбайн  приминает в землю,  и ее трудно выворачивать  ногтЯми,  а некоторые
бессовестные  даже  сами зароют  и  сверху припорошат,  чтоб лишний  раз  не
нагинатьсЯ. Ћкончив ужин, тетка €зварина спросила:
     -- ’ы, небось,  давно ломаешь голову, как это может потерЯтьсЯ человек,
которого убили за три года до того, а?
     ‹елЯ кивнула.
     -- …го на фронте в  голову  ранило. Ќесильно, а  токо вот видеть  почти
перестал, токо то,  что по центру взора. € памЯть у  него раскрошилась.  ’ри
буквы зараз мог распознать, а от этого кусочка в обе стороны -- темень. „а и
чего  мог  рассмотреть,  сей же  миг забывалось, лишь  глаза отведи. —итать,
бедолага,  разучилсЯ. Ђ писать не глЯдЯ старалсЯ, как сама рука помнит... --
’етка €зварина покосилась на фотографию, длинно вздохнула. -- €  еще, веришь
ли, лево-право  начал путать,  дом свой  от других различить не умел. „октор
говорил -- в памЯти его признаки вещей не  держались. Ћтойдет  куда подальше
-- Я уж бегу разыскивать, не то  убредет куда ни попадЯ... Џосле потом щенка
ему раздобыла...
     „инка, не поднимаЯ головы, покрутила культЯпкой хвоста.
     Ђда быстро обогнула стол, уселась на пол, прижалась  к материн