ьсЯ  и  справитьсЯ  с
горем.
   Ќо €льин вывернулсЯ из-под руки и сказал глухо, сквозь слезы:
   - Ќу что €льин?.. „умаешь, б... убили - и ладно? Ќе жена, чтоб  по  ней
плакать?..
   - ‚овсе Я этого не думаю. ‘ чего ты взЯл?
   - Ђ с того и взЯл, что знаю, как о ней говорили. ‘о зла,  что  не  дала
им. Ђ она в мне, если хочешь знать, тронуть себЯ не дала.  €  из  санчасти
ушла, чтоб разговоров не было. ‘казала, что не  длЯ  этого,  а  длЯ  войны
шинель надела. џ ей и женитьсЯ предлагал, какаЯ мне разница?
   - ‡начит, не любила тебЯ, - сказал ‘инцов.
   - Ђ мне от этого не легче, - сказал €льин. - ќто ей было бы легче, если
б не ее, а менЯ...
   Ћн не договорил, всхлипнул, вытащил из полушубка грЯзный платок,  вытер
лицо, сунул платок обратно в полушубок и спросил:
   - ѓде наш медсанбат стоит, знаешь?
   „верь в землЯнку с силой распахнулась,  и  в  нее,  словно  его  кто-то
подтолкнул в спину, не вошел, а вскочил командир дивизии генерал  Љузьмич,
в ушанке и в перепоЯсанном ремнем коротком ватнике. Њаленький, коренастый,
с красным от мороза лицом и толстыми солдатскими усами, он был похож не на
генерала, а на пожилого лихого старшину,  и  только  выглЯдывавшие  из-под
расстегнутого воротника ватника красные петлицы с  генеральскими  звездами
удостоверЯли его настоЯщее звание.
   - ’оварищ  генерал,  -  вытЯнулсЯ  ‘инцов  ему  навстречу,  -  командир
третьего батальона  ’риста  тридцать  второго  стрелкового  полка  старший
лейтенант ‘инцов. ‚о вверенном мне батальоне...
   Љузьмич прервал. Љоротко махнув рукой, сказал:
   - ‡а высотку спасибо. ќту высотку тебе по гроб  не  забуду,  комбат!  -
сделал два быстрых шага к ‘инцову, обнЯл, поцеловал, кольнув усами, так же
быстро оторвалсЯ, отступил на  шаг  и  окинул  ‘инцова  с  головы  до  ног
коротким, быстрым взглЯдом.
   - ‡ачем - такой молодец, а позволил себЯ ранить?
   - ”рицы позволениЯ не спросили, товарищ генерал.
   - ‹егко?
   - ‹егко.
   - Ђ не врешь?
   - Ќе вру.
   - ‚от видишь, - улыбнулсЯ Љузьмич, - говорил тебе вчера, что  увидимсЯ.
‚от и увиделись. - € быстро повернулсЯ к €льину и тоже пожал ему руку. - €
тебЯ поздравлЯю, €льин. ‘удЯ по делу, нашли с комбатом друг друга?
   - ’ак точно, нашли.
   - Ђ дело у храбрых всегда идет, - весело сказал Љузьмич. - Ђ не идет  -
так храброму всегда найдем чем помочь, а трусу чем Я могу помочь? …сли  он
трус, Я уже ничем ему помочь не могу. ђазве существование его  прекратить.
’еперь мы  благодарЯ  вам  короли.  ’еперь  у  менЯ  одна  печаль:  завтра
продолжить, как сегоднЯ начали. Ќе дай бог испохабить! “  всех  теперь  об
этом голова  болит.  Ђртиллеристы  нам  еще  два  полка  на  артподготовку
добавлЯют, хотЯ нам уже  и  так  больше  дадено,  чем  по  закону  божьему
положено. ѓде ’уманЯн? Џроводи менЯ к нему, - все так же весело  обратилсЯ
он к ‘инцову.
   - ‘лушаюсь, товарищ генерал-майор! - вытЯнулсЯ ‘инцов.
   € вдруг, глЯдЯ в эти веселые, добрые старческие глаза, решилсЯ  на  то,
что уже считал отрезанным, решилсЯ и потому, что все равно в душе  не  мог
смиритьсЯ с этим, и потому, что  €льин  показалсЯ  ему  до  такой  степени
угнетенным, что было боЯзно сдавать ему сегоднЯ батальон.
   - ђазрешите обратитьсЯ по личному вопросу, товарищ генерал?
   - †енитьсЯ, что ли, задумал?  -  улыбнулсЯ  Љузьмич  и  с  любопытством
посмотрел на ‘инцова.
   - Ќикак нет, - поддаваЯсь его тону, сказал  ‘инцов.  -  ђазводитьсЯ  не
хочу! Љомандир полка приказал сдать батальон €льину и идти в медсанбат.  Ђ
Я прошу оставить менЯ.
   ‘ лица генерала сошла улыбка. Ћно сразу стало серьезным.
   - ђаз командир полка приказал, надоть выполнЯть.
   - Ђ Я выполнЯю. ‘даю батальон. Ќо прошу приостановить приказание.  Њогу
воевать.
   - Ђ рана?
   - ‡аживет, как на собаке.
   - •орошо, коли заживет, - сказал  Љузьмич.  -  Љалек  нам  и  без  тебЯ
хватает.
   - ђана не болит, товарищ генерал. ‚се в порЯдке.
   - —то не болит, это еще не все в порЯдке, -  сказал  Љузьмич.  -  ‘тыть
будет на холоде. “ менЯ в девЯтнадцатом году на колчаковском  фронте  рука
ранена была. ‡наешь, как стыла? •оть из боЯ выходи.
   - Ђ все же не вышли, товарищ генерал?
   - Ђ мое положение легче твоего было. џ приказов от командира  полка  не
имел. ‘ам полком командовал, и притом Ћтдельным, Љоммунистическим.
   €, так ничего и не ответив на просьбу  ‘инцова,  повторил  то,  с  чего
начал:
   - Џроводи к ’уманЯну.
   Џока шли по окопам к землЯнке ’уманЯна, ‘инцов больше  не  напоминал  о
своей просьбе, понимаЯ, что, если бы комдив сразу решил отказать, не играл
бы на нервах. ђаз молчит, значит, или  еще  не  решил,  или  хочет,  чтобы
прежнее решение отменил сам командир полка.
   - ‘колько за день своих потерЯл?  -  спросил  Љузьмич  посреди  дороги,
задержавшись, переступаЯ через еще не выброшенные из окопов трупы немцев.
   ‘инцов сказал и добавил, что среди раненых много тЯжелых.
   - „а, - вздохнул Љузьмич. - "‚ы отдали все, что могли, за него..."  ‚от
именно. €з какой песни, знаешь?
   - ‡наю, - сказал ‘инцов. - "‚ы жертвою пали в борьбе роковой". Њы еще в
школе ее пели.
   - ‚ы в школах пели, а мы на красных панихидах, - сказал  Љузьмич.  -  Ђ
теперь и петь ее некогда. ’акаЯ война, что петь времени нету.
   Љогда ‘инцов довел его до  землЯнки  ’уманЯна,  Љузьмич  остановилсЯ  и
вдруг сказал:
   - Ќе ходи за мной, тут обожди.
   ‘инцов понЯл: сейчас там, в землЯнке, вместе с командиром  полка  будет
решать. € хочет решать не при нем.
   Ћн стоЯл в окопе у входа в землЯнку и напрЯженно ждал, позовут или  нет
и каким решением встретЯт, позвав.
   ‘ветЯщиесЯ стрелки на часах  показывали  22.  …сли  считать  с  момента
вызова из резерва, нет еще и полутора суток, а с момента, когда  пришел  с
€льиным в батальон, - сутки. ‚сего-навсего! —то может  отдать  человек  на
войне за сутки делу и людЯм? —то они успели узнать о нем и он о  них  -  и
тех, что сверху, и тех, что  снизу?  „аже  всех  фамилий,  что  записал  в
полевую книжку, еще нет на памЯти... Ћдни помнит твердо,  сейчас  кажетсЯ,
что на всю жизнь, а другие трудно вспомнить, пока  еще  надо  заглЯдывать.
Ћдних видел в бою по нескольку раз,  а  других  так  и  не  видел,  только
получал донесениЯ. € фамилию того солдата, который тебЯ спас, а сам погиб,
уже никогда не узнаешь, потому  что  он  осталсЯ  лежать  там,  позади,  и
спросить в тот момент, как его фамилиЯ, было  не  у  кого,  а  теперь  его
вместе с другими уже положили в братскую могилу, и будет только табличка и
список погибших, фамилии одна под другой... € какаЯ из этих  фамилий  его,
так и не узнаешь.
   „а, все успевают люди за сутки на войне. —его  только  не  успевают!  €
положить живот свой за други своЯ, и кого-то послать на смерть, и  кого-то
спасти, и кого-то не уберечь, хотЯ, может, и можно было уберечь.  …сли  на
войне обо всем потом думать, как можно было бы сделать лучше, чем  сделал,
с ума сойдешь!
   ‘ейчас, конечно, кажетсЯ, что будешь всю жизнь  помнить  тех  людей,  с
которыми свела тебЯ сегоднЯ судьба, тем более что, возможно, уйдешь  и  не
вернешьсЯ к ним. Ќо ведь это и раньше так много раз казалось, а потом одно
осталось в памЯти, а другое заслонилось всем, что было потом... …ще  сутки
назад думал: "Њой батальон" - про тот, что там, в ‘талинграде,  а  сейчас,
после суток боЯ, думаешь "мой" уже об этом, и даже сам не заметил,  когда,
в какую минуту, это произошло. € не потому, что забыл  прежнее,  а  просто
одна война заслонила собой другую. ‘егоднЯшнЯЯ  -  ту,  что  была  раньше.
Љонечно, с точки  зрениЯ  фронта  или  даже  армии  это  бесконечно  малаЯ
величина - батальон, которым ты сегоднЯ командовал. Ќо с твоей собственной
точки зрениЯ и с точки зрениЯ трехсот людей,  вместе  с  которыми  воевал,
этот батальон сегоднЯ - всЯ жизнь. € ты не хочешь расстатьсЯ с  ними  и  с
ним... Ќи триста человек, ни один человек не могут чувствовать себЯ в душе
бесконечно малой  величиной.  ’ы  можешь  считать  себЯ  бесконечно  малой
величиной. Ќо чувствовать себЯ ею ты не можешь, потому что, как ни будь ты
мал и как ни будь мир велик, все равно все, что свЯзывает  тебЯ  с  миром,
начинаетсЯ и кончаетсЯ в тебе самом. “мрешь - мир проживет и без тебЯ,  но
пока жив, вас только двое: ты и он. €  ты  -  это  ты,  а  он  -  это  все
остальное, все, что не ты.
   „ругой вопрос, что не только ты, а каждый так, и ничьЯ жизнь не дешевле
твоей, и что, если надо, надо  отдать  ее  не  колеблЯсь.  Ќо  это  другой
вопрос, совсем другой вопрос...
   Њетель по-прежнему ровно и сильно" мела туда, вперед, в сторону немцев.
‚переди  было  белым-бело,  так  бело,  что  за  снегом  уже   ничего   не
угадывалось. Ќо там, за этим сплошным белым, были немцы. ‘орок  километров
зарывшихсЯ в лед, землю и камень немцев. Ћтсюда и до ‚олги. Ќет,  сегоднЯ,
сейчас, после первых суток наступлениЯ, отсюда, от  переднего  краЯ,  было
уже не сорок, а тридцать пЯть километров. Ќа  пЯть  километров  меньше.  ‚
этом и была всЯ суть прожитой за сутки жизни...


        23

   Џоезд подходил к ’ашкенту почти без опозданиЯ днем,  на  седьмые  сутки
после отъезда ’ани из Њосквы.
   Ќа узловой станции Ђрысь, которую недавно  проехали,  один  из  соседей
’ани по вагону  выклЯнчил  у  военного  коменданта  три  последних  номера
ташкентской газеты "Џравда ‚остока", и  остаток  пути  ’анЯ  читала  вслух
сначала одной половине  вагона,  а  потом  другой  напечатанные  в  газете
утренние и вечерние сводки €нформбюро за три днЯ подрЯд.
   ‚ сводках сообщалось, что наступление продолжаетсЯ почти повсюду  -  на
–ентральном фронте, ‘еверном Љавказе, Ќижнем „ону  и  в  заводском  районе
‘талинграда.
   ‘ тех пор, как ’анЯ на третий день дороги отправила письмо ‘ерпилину  с
просьбой забрать ее к себе  на  фронт,  она  читала  и  слушала  все,  что
говорилось о ‘талинграде, с чувством личной причастности к  этому.  ‚нутри
нее  все  вздрагивало  от  возбуждениЯ,  когда  произносилось  это  слово:
‘талинград.
   ‚ сущности, об этом рано было думать, но она думала.  „умала,  несмотрЯ
на то что ее письмо могло вообще затерЯтьсЯ и  не  дойти.  Ђ  если  оно  и
дойдет, то неизвестно когда, и неизвестно, что ответит ‘ерпилин и  сколько
будет идти до ’ашкента его ответ, если он будет.
   Ћна останавливала себЯ, говорила  себе,  что  нехорошо,  еще  не  успев
повидатьсЯ с матерью, уже думать об  отъезде,  что,  вполне  возможно,  ее
отпуск на лечение кончитсЯ раньше получениЯ всЯких писем  и  в  санитарном
управлении округа сразу же распорЯдЯтсЯ ею по-своему - куда захотЯт,  туда
и пошлют... Ќо что-то, что было сильнее всех этих правильных  мыслей,  все
равно заставлЯло надеЯтьсЯ, что ‘ерпилин вызовет ее  к  себе,  а  Ђртемьев
тоже окажетсЯ там, на фронте, где-то недалеко от нее.
   Ћна ругала себЯ за эти мысли и  называла  их  бабскими,  но  они  опЯть
будоражили ее сейчас, когда поезд подходил к ташкентскому вокзалу  и  надо
было думать совсем не об этом.
   Џервым, кого увидела ’анЯ на платформе еще из окна вагона, был ее  муж,
или, как она привыкла о нем думать, ее бывший муж. ‡начит,  мать  все-таки
сказала ему! Ћн стоЯл и смотрел в окна вагонов.
   ‚скинув за спину полегчавший за дорогу вещевой мешок, ’анЯ взЯла рюкзак
и спрыгнула на платформу. Џлатформа была всЯ в снегу: оказываетсЯ,  здесь,
в ’ашкенте, стоЯла самаЯ настоЯщаЯ зима. Ћб этом можно было догадатьсЯ еще
с утра в заваленной снегом Ђрыси, но ’ане все равно почти до самого  конца
казалось, что погода еще переменитсЯ и, когда они доедут до ’ашкента,  там
будет гораздо теплее.
   ЏроталкиваЯсь через толпу, ’анЯ пошла назад, туда, где увидела мужа,  и
через минуту столкнулась с ним. Њатери не было, он шел один.
   Ћн мало переменилсЯ, был все такой же красивый,  только  похудел;  даже
пальто и ушанка были те самые, в которых ходил в ђостове в ту зиму,  когда
ухаживал за ней.
   Љогда они столкнулись, он обхватил ее за плечи и остолбенело держал, не
знаЯ, что делать дальше.
   - ѓде мама?
   - Ќа заводе. Ћна в эту неделю в утреннюю. ‘казала, ты не хочешь,  чтобы
тебЯ встречали. џ сам узнал, когда поезд... - Ћн стащил с ее плеч  вещевой
мешок, виновато и быстро ткнулсЯ губами в ее щеку и подбородок.
   Ћна не отстранилась, только поежилась, как от щекотки, и посмотрела ему
в глаза.
   - –еловатьсЯ не будем. ‹адно?
   - ’ы надолго сюда? - спросил он,  когда  толпа  вынесла  их  из  дверей
вокзала.
   - Ќаверно, нет. Љак отпуск на лечение кончитсЯ, уеду на фронт. Ђ что?
   - Џросто спросил. ’ы сейчас куда?
   - Ђ разве не к тебе? -  сказала  она,  глЯдЯ  мимо  него  на  холодную,
заваленную снегом площадь и зЯбко бегущих через нее  к  остановке  трамваЯ
людей.
   "„о чего же холодно! Ђ когда  ехали,  попутчики  грозились,  что  здесь
будет жарко в шинели!"
   - Ќам надо с тобой поговорить... - Ћн сказал это  после  очень  длинной
паузы.
   - Ќе бойсЯ, Я пошутила, - прервала  она.  -  Џроводи  менЯ  до  мамы  и
поезжай, куда тебе надо. ‘пасибо, что встретил. •отЯ Я и не просила.
   - џ встретил потому, что хотел с самого начала... - Ћн замЯлсЯ.
   "Ђх, вон чего! ‚спомнил, как тогда,  перед  войной,  вдруг  приехала  к
нему, без телеграммы... Њожет, вообразил, что и сейчас..."
   - ’ы не волнуйсЯ, - сказала она. - џ после того приезда к тебе  уже  не
считала себЯ замужем. ’олько  развестись  в  голову  не  пришло.  Ќу  как,
полегчало?
   - Њне не надо ничего облегчать, - сказал он. - џ знаю,  как  ты  любила
менЯ...
   "‘кажи пожалуйста, - сердито подумала ’анЯ, - неужели и  в  самом  деле
так любила его, что он и до сих пор воображает! ‚от дура-то..."
   - џ виноват перед тобой. џ считал, что ты погибла, и осенью  женилсЯ...
на одной очень хорошей женщине.
   - Ќе на той, что тогда?.. - не удержалась и спросила ’анЯ.
   - Ќет, нет, - поспешно сказал он. - ќто совсем другое, совсем другое...
Ћна даже немножко старше менЯ, как ни странно.
   - Ћчень рада, что не  та.  Ћна  мне  тогда  не  понравилась:  очень  уж
испугалась менЯ...
   - ’ы должна до конца понЯть...
   - џ все понимаю. ‘ходим в загс и разведемсЯ. …сли хочешь, хоть  завтра.
€ли ты уже развелсЯ?
   - „а... - сказал он с запинкой. - џ осенью, когда...
   - Ќу и отлично, - снова перебила она его. - Ђ теперь Я  тоже  заЯвление
подам, или вместе сходим, не знаю уж, как это делаетсЯ.
   - „а, конечно,  конечно,  -  с  готовностью  сказал  он.  …го  поразила
легкость, с какой произошло их объЯснение.
   - —ему удивлЯешьсЯ?  -  спросила  ’анЯ,  поглЯдев  на  него.  -  џ  то,
последнее письмо послала, когда мы уже в эшелон грузились... „умала, что и
ты на фронт... Џотому и написала: "‚ерю, что  увидимсЯ!"  ‚  смысле  будем
живы, просто как человеку. Ђ в остальном считала,  что  на  этом  крест  и
хорошо, что детей нет. € вела себЯ как свободнаЯ. ‘ мужчинами жила...  „а.
—то глЯдишь?
   - Ќеправда. ’ы просто хочешь...
   - Џочему неправда? „умаешь, хуже тебЯ были?
   Ћна подумала о „егтЯре, потому что больше  думать  было  не  о  ком,  и
повторила убежденно:
   - Ќе хуже, а гораздо лучше.
   - Џочему ты так зло говоришь со мной? - сказал он обиженно.
   - ѓлупо встретил, вот и разозлилась. €спугалсЯ, что  побегу  твою  жену
кислотой травить?
   - Џри чем тут это?.. џ вовсе  не  думал.  џ  просто  хотел,  чтобы  все
было...
   - ’ихо, гладко, как по расписанию? ќх, ты... ђасскажи лучше,  как  мама
живет.
   - Њы говорили с ней только по телефону. џ давно не видел ее.
   - Љак давно?
   - ‘ октЯбрЯ.
   - Ђ... понЯтно.
   - Њне было бы трудно ей объЯснить. џ женилсЯ,  когда  поверил,  что  ты
погибла. Ђ она по-прежнему считала, что ты жива. € Я решил, что  лучше  ее
не тревожить всем этим.
   - Ђх, ЉолЯ, ЉолЯ, так тревожишьсЯ о других, что сам  запуталсЯ...  Њаму
не мог видеть, потому что боЯлсЯ сказать ей, что Я погибла, а теперь  жене
нужно объЯснЯть, что Я жива. Љогда отец умер, был у мамы?
   - „а. Ќе  сразу.  “езжал  на  эпидемию.  Ђ  когда  вернулсЯ,  зашел.  ‚
последний раз. ‚от уже и завод виден...
   - ‹адно, - сказала она. - ’ы менЯ только  до  ворот  проводи.  ЋстаетсЯ
решить, когда нам с тобой в загс сходить. “ мамы есть твой телефон?
   - …сть, служебный.
   - џ на днЯх позвоню тебе.
   ќтот долгий разговор, начавшийсЯ еще у вокзала, продолжалсЯ  сейчас  на
снежном ухабистом пустыре, в конце  которого  виднелсЯ  длинный  заводской
забор и въезжавшие в ворота грузовики с железным ломом.
   - ’анЯ!
   Ћни уже стоЯли рЯдом с заводскими воротами,  перед  саманной  будкой  с
вывеской "Ѓюро пропусков". …му оставалось только скинуть с плеч  и  отдать
вещевой мешок.
   - „ай мешок, ЉолЯ.
   - •очешь, Я зайду с тобой в бюро пропусков? - спросил он, снимаЯ с плеч
мешок.
   - Ќе хочу.
   - ’анЯ!
   - Ќу что?
   - џ хочу, чтоб ты знала: все вышло, как вышло, но все равно Я никого не
любил так, как тебЯ.
   - —то дальше?
   - Ќе знаю. џ просто сказал тебе правду.
   ѓолос звучал искренне, и это удержало ее от резкости. Ќу что ж,  может,
он и в самом деле не так уж любит эту свою жену. Ќо ей-то какое  до  всего
этого дело?
   - „ай мешок, ЉолЯ. ‚ конце концов, это свинство - держать менЯ. џ  хочу
поскорее увидеть маму.
   - Ђ Я хочу поскорей еще раз увидеть тебЯ! Џонимаешь?
   Ћна посмотрела ему в глаза и понЯла. ’ам, на вокзале, боЯлсЯ,  что  она
предъЯвит на него права.  Ђ  сейчас,  почувствовав  себЯ  в  безопасности,
настроилсЯ на старые воспоминаниЯ.
   - Ќе знаю даже, что тебе на это ответить. Џодожди хоть, пока  разведусь
с тобой. Ђ то не будем знать с твоей новой женой, кто перед кем виноват!
   Ќо он не понЯл насмешки и сказал с глупой страстью в голосе:
   - ’ак когда же мы увидимсЯ?
   - „ай-ка мешок. - ’анЯ, дернув за лЯмки, вырвала мешок у него из рук.
   - Џрости, Я не хотел...
   - Ѓог простит! - Ћна не оглЯнулась на него и, локтем  придержав  дверь,
вошла в бюро пропусков.
   Џодав в окошечко удостоверение личности, стала  объЯснЯть,  кто  она  и
зачем ей надо  попасть  на  завод.  ‘идевшаЯ  внутри  женщина  высунулась,
осмотрела  ’аню,  качнула  головой,  вздохнула,  снова  скрылась  в  своем
окошечке и молча  протЯнула  заранее  выписанный  пропуск  с  надписью  "‚
партком".
   Љогда  ’анЯ,  предъЯвив  пропуск  вахтеру  с  винтовкой,  прошла  через
проходную во двор, женщина выскочила из  задней  двери  бюро  пропусков  и
спросила ее:
   - Ћльги €вановны дочка?
   - „а.
   - ‘ фронта пришла?
   - „а. ‡дравствуйте, - сказала ’анЯ, пробуЯ вспомнить,  где  она  видела
эту женщину.
   - ‚ партком направо иди; этот корпус пройди - и до литейки,  не  доходЯ
барака.
   ’анЯ прошла несколько шагов и  обернулась  -  женщина  все  еще  стоЯла
раздетаЯ у дверей и смотрела ей вслед.
   —ерез десЯть минут ’анЯ сидела в парткоме и ждала мать.  Ќапротив  ’ани
за столом сидел хмурый пожилой человек в черном ватнике и армейской ушанке
и, прижав плечом трубку, записывал телефонограмму.
   Љогда ’анЯ пришла сюда, он ткнул ей руку и буркнул свою фамилию, но она
не разобрала и не переспросила,  потому  что  он  сразу  начал  звонить  в
литейку, чтобы в партком прислали ЋвсЯнникову. € тут же у  него  на  столе
зазвонил другой телефон, и он стал принимать телефонограмму.
   •отЯ он сидел в ватнике и ушанке, но ’ане с мороза  показалось,  что  в
парткоме тепло и даже угарно; в круглой чугунной печке  горел  уголь.  Ћна
расстегнула шинель.
   —еловек, принимавший телефонограмму, покосилсЯ на нее, заметил орден на
гимнастерке, кажетсЯ, хотел ей что-то сказать,  но  вместо  этого  сердито
спросил в трубку:
   - —то, еще не все? џ думал,  все!  ђазводите  тут  писанину!  -  €  еще
быстрее заскреб карандашом по бумаге.
   ‚ барак вошел высокий, плечистый, еще совсем  молодой  генерал,  чем-то
похожий на Ђртемьева.
   - ‘лушай, Њалинин, - сказал он, - мне в ‘овнарком звонить надо...  Љак,
берем ‹узгина на заместителЯ по рабочему снабжению или не берем? ‡наю, что
снабжение поставит, а догадываюсь, что жук. †ду твоего последнего слова.
   - Ђ зачем ждешь, Ќиколай €ванович? - кладЯ трубку, сказал Њалинин. - ’ы
ж решил...
   - Њало что Я решил, - сказал генерал, - Я хочу, чтоб парторг был  "за",
чтоб, если что, вместе отвечать.
   - ‚месте отвечать не  страшно,  -  сказал  Њалинин,  -  вместе  плакать
неохота. - €, покосившись на ’аню, сказал:  -  Џровожу  тебЯ  до  конторы,
поговорим.
   € генерал, после того как Њалинин покосилсЯ на ’аню, тоже покосилсЯ  на
нее и спросил:
   - Љто такаЯ?
   Ћна, когда генерал вошел, встала там, где сидела, и так и стоЯла до сих
пор.
   - ‚оенврач третьего ранга ЋвсЯнникова, - сказала ’анЯ.
   - „очь ЋвсЯнниковой нашей, из  литейного...  -  Њалинин  сунул  в  Ящик
телефонограмму, снЯл с гвоздЯ шинель и вышел вслед за  генералом,  который
так ничего и не сказал ’ане.
   "‘ейчас будут ругатьсЯ", - подумала ’анЯ. ’акое было выражение лица и у
генерала, и у этого сидевшего за столом человека - Њалинина.  ’олько  она,
’анЯ, помешала им поругатьсЯ здесь же, в парткоме.
   Ћна осталась одна. € почти сразу же вошла мать. € они обнЯлись и  долго
целовали друг друга.
   Њать  была  сейчас  самаЯ  настоЯщаЯ  старуха.  Ќа  ней  был   толстый,
измазанный землей ватник и ватные  брюки,  но,  увидев  ее  лицо,  ’анЯ  с
испугом подумала, какаЯ она, наверно, худаЯ там, под ватником.
   - ’анЯ, доченька!..
   - „а, мама...
   - Џриехала!..
   - „а, мама...
   - †иваЯ!.. ‡дороваЯ!..
   - „а, мама...
   Њать больше ничего не спросила, помолчала и сказала:
   - Ћтец-то... - и снова долго молчала.
   - Ћт чего он?
   - Ќе знаю, - сказала мать, - без  менЯ  было...  џ  воспалением  легких
болела, в больнице три недели лежала. Ђ его "скорой помощью" свезли. Ђ мне
сразу не сказали: пожалели, потому что Я встать  все  равно  не  могла.  Ђ
когда вышла из больницы, он уже помер. ѓроб ему сбили  без  менЯ  в  нашем
упаковочном цехе, но повезли не сразу: думали,  Я  еще  успею,  встану.  Ђ
когда  доставили  гроб  в  больницу,  оказываетсЯ,  его  уже   захоронили.
€звинениЯ у наших заводских просили, а где могила, неизвестно. Њесто у них
есть такое, куда невостребованных свозЯт, кого,  значит,  родственники  не
спросили. ’уда и отец попал. Ќе прощу себе этого. —то за жизнь за такаЯ!..
   Њать заплакала.
   - Ќу чего ты? - ’анЯ села рЯдом и обнЯла ее за плечи. - ‡ачем  ты  себЯ
мучаешь?
   - Ќе могу Я, ’анечка... не могу... Љак вспомню, так думаю: на могилу бы
сходить, а сходить некуда.
   - Љогда это было?
   - ‘емнадцатого сентЯбрЯ...
   - Ђ ‚иктор когда?
   - Ќе знаю. Џохоронную в прошлом году получила, зимой. Ђ написали в ней,
что погиб в сорок первом смертью храбрых. Ђ  когда,  не  написали.  ’олько
написали, что на юго-западном направлении... Љак ты доехала?
   - •орошо доехала.
   - „ай на тебЯ поглЯдеть. Џохудела ты...
   - Ђ сама!
   - Џро менЯ не говори... Ђ ты до войны кругленькаЯ была,  а  теперь  вон
какаЯ! ѓде ты была, кем служила?
   ’анЯ посмотрела через плечо на вошедшего в барак Њалинина и сказала:
   - „олго об этом, мама... ‚сего сразу не переговорим.
   - †иваЯ, здороваЯ... - всхлипнула мать. - € раненнаЯ не была?
   - ђаненнаЯ была.
   - Људа ранило?
   - Њама, ты когда освободишьсЯ?
   - Џогоди... Људа тебЯ ранило-то? - Њать посмотрела на нее с мучением  и
нетерпением, словно это и было самое главное - узнать, куда ранило ’аню.
   - Ќу  чего  маешьсЯ?  -  сказал  Њалинин,  стоЯ  за  спиной  матери.  -
‚стретила, убедилась и ступай в цех. ‘давай смену и домой  иди.  Ђ  завтра
выходной возьми.
   - “ менЯ не завтра.
   - Џодменим. Ќа себЯ беру.
   - Ђ может, мне с тобой пойти? - спросила ’анЯ.
   Њать замЯлась, и Њалинин выручил ее:
   - Ќе требуетсЯ за ней хвостом ходить, она скоро вернетсЯ. “словиЯ у нас
в цехах тЯжелые, а в литейке особо, - объЯснил он ’ане, когда мать  вышла.
- Ќеохота ей с первого раза дочери свое рабочее место показывать...
   - ‚се равно увижу. Ќе сегоднЯ, так завтра.
   - ќто другое дело. Ђ сегоднЯ у  нее  праздник.  ђади  тебЯ  среди  зимы
комнату побелила. ‘юда, в партком, приходила, чтоб  поддержали,  три  кило
мелу со склада выписали. —то смотришь? Ѓедно живем? …ще насмотришьсЯ.  …ще
походишь по заводу, сами поводим. Ѓеседы по цехам проведешь. ќтого  мы  от
каждого фронтовика требуем. Ђ тем более сейчас. Ћт  последних  известий  с
фронта все как с ума посходили! ’олько разговоров про  ‘талинград!  ’ы  на
сколько сюда?
   - Ќе знаю. “ менЯ пока отпуск на лечение. Ђ потом комиссиЯ будет.
   …е прервал телефон.
   -  Њалинин  слушает,  -  отрывисто  сказал  Њалинин  в  трубку.  -  „а,
исключили... Ќет, не ошибаетесь, с такой  формулировкой  и  исключили:  за
самовольное увольнение с завода своей родственницы... Ќе дурацкаЯ,  а  как
раз такаЯ, как надо... Ќет, не отменим... Ќет, не самодур, а парторг –Љ на
заводе. Ђ еще раз повторишь - трубку положу...
   Њалинин выжидательно подержал трубку и опустил на рычаг.
   - ‘ам бросил!
   - Ђ кто это звонил? - спросила ’анЯ.
   - Ќачальник один. Џо просьбе другого, у которого мы брата жены вчера из
партии выгнали, работника отдела кадров.
   - Ђ за что?
   - ‡а то, что слышала,  -  сказал  Њалинин.  €,  пересилив  усталость  и
неохоту, объЯснил: - „умаешь, к нам на завод все  сами  приходЯт?  …сть  и
такие, что из-под палки идут, по законам военного  времени.  ‘  разных  не
суть важных работ снЯли, паспорта забрали - и на завод, продукцию  вам  на
фронт гнать. ‚от и у этого своЯченица под метелку попала. Ђ он  ее  втихую
уволил, чтоб могла обратно  в  торговую  сеть  нырнуть,  где  посытнее.  €
партбилет вчера положил, - у нас на таких люди злые. Ђ  у  вас  на  фронте
разве добрые?
   - џ на фронте мало была.
   - Ђ орден за что?
   - џ в партизанах была.
   - ѓде?
   - Ќа ‘моленщине.
   - „а, ‘моленщина... - сказал Њалинин. - Љогда в конце сорок  первого  с
передовой, раненного, вывозили, думал, скоро ‘моленск возьмем. Ќе успею  в
часть вернутьсЯ, а он уже взЯтый будет. Ђ он еще и до сих пор  невзЯтый...
€ он невзЯтый, и Я в  свою  часть  не  вернулсЯ...  ѓоворЯт,  здоровье  не
позволЯет. - Њалинин усмехнулсЯ так, словно его смешило, что  здоровье  не
позволЯет ему пойти обратно на фронт и позволЯет заниматьсЯ  тем,  чем  он
занимаетсЯ здесь, и  жить  так,  как  он  живет  здесь.  -  „олго  была  в
партизанах?
   - Ѓольше года.
   - Ђ как обратно на Ѓольшую землю попала?
   - ђаненую самолетом вывезли.
   - Ђ в каких местах  была?  џ  эти  районы  знаю.  Џосле  гражданской  с
продотрЯдами ходил там во все концы, хлеб длЯ пролетариата брал.
   ’анЯ стала рассказывать, а сама  все  времЯ  думала,  когда  же  придет
мать...
   - ‘коро придет, - почувствовав это и прервав расспросы, сказал Њалинин.
- ’олько смену сдаст. Ђ пока не сдаст, все равно не придет. ‚  партию  она
вступила... Љак раз когда о ‘талинграде первое сообщение было, в тот  день
ее принимали. Ќе говорила еще тебе?
   - Ќе говорила.
   ќто было длЯ нее неожиданностью; она как-то никогда не думала, что мать
может вступить в партию.
   - Ѓольшой воз тЯнет, - сказал Њалинин. - Ќе только  в  цеху,  а  еще  и
рабочий контроль в столовой, а это знаешь какое у нас теперь дело?.. Ѓеда.
Љрошка к рукам прилипла - и уже пропал человек! Ђ  отца  твоего  знать  не
привелось. ‘лышать слышал, а знать не знал. Џришел на завод за  неделю  до
его смерти. €мел в виду познакомитьсЯ.
   Ћн посмотрел на ’аню и замолчал, словно чего-то не договорил.
   ќто было так заметно, что она даже спросила, посмотрев на него:
   - —его вы?
   - €мел в  виду  познакомитьсЯ,  -  повторил  Њалинин.  -  Њать  еще  не
рассказывала, какаЯ с ним беда вышла?
   - Ќет.
   - €з партии его здесь, после эвакуации, исключили. Џартийные ведомости,
что у него в несгораемом  Ящике  были,  не  вывез  из  ђостова  с  завода.
Ћставил.
   - Ќе могло этого быть! - убежденно сказала ’анЯ.
   - Ѓыть тогда все могло. ѓорода из-за паники бросали, а  не  только  что
несгораемые Ящики. Ѓыть все могло. Ђ вот что потом,  после  своей  ошибки,
человек делает - это другой вопрос! ’вой отец ‹азарЯ никому не пел.  ‚стал
за станок и стоЯл за ним, пока жил.
   - ’еперь Я знаю, что его до смерти довело! - горько вскрикнула ’анЯ.
   - ‡рЯ, - сказал Њалинин. - Џереживать переживал, а все же до смерти его
не это довело. ‚ойна его до смерти довела. •арчи не те, сна мало, здоровье
потраченное, а работа тЯжелаЯ. Ћт этого никто из нас не гарантированный...
   Њать вернулась через час. ‚ руках у нее было ведро, и она,  как  вошла,
поставила его возле двери. Џоверх ватника на матери было надето  отцовское
пальто; полы были подогнуты и  подшиты,  а  рукава  подвернуты.  ѓолова  у
матери была повЯзана платком.  ‚идно,  она  мылась  после  работы,  но  не
домылась: в морщинах так и остались тонкие черные полоски копоти, а морщин
было - не сосчитать, все лицо в морщинах!
   Њалинин подошел к двери и заглЯнул в стоЯвшее там ведро.
   - “глЯ все же, значит, сегоднЯ в литейке выдали, хотЯ и по полведра.
   - € на том спасибо. - Њать взЯла ведро. - •удайназаров сегоднЯ  в  обед
говорил, что не может быть весь Январь такой. Ќикогда, говорит, такой зимы
здесь не было.
   - Ќу что ж, он здешний, ему  видней.  -  Њалинин  поглЯдел  на  мать  и
повторил еще раз: - ‡автра на работу не выходи.
   Ћна кивнула.
   - „ай-ка пропуск, отмечу, -  повернулсЯ  Њалинин  к  ’ане.  €,  отдаваЯ
пропуск, сказал: - Џослезавтра  на  завод  вместе  с  матерью  в  утреннюю
придешь - и сразу ко мне, в партком. Ђ не будет менЯ - подожди. Ќадо  твой
приезд обдумать, как использовать.
   ’анЯ и мать вышли через проходную обратно на ухабистый снежный пустырь,
расстилавшийсЯ перед заводом.
   - —той-то он тебЯ использовать хочет? - спросила мать.
   - •очет, чтоб Я про войну рассказала.
   - Ђ... “ нас, кто приезжает, все рассказывают. €з наших, из  заводских,
уже четверо приезжали. € все после госпиталей.
   - Ђ как иначе? Ћтпусков нет. Џока не ранЯт, куда с  фронта  уедешь?  Ќе
велики тебе? - ’анЯ посмотрела на ноги матери в мужских  старых  ботинках,
тоже, как и пальто, отцовских.
   - ѓазетами обертываю, да и ноги опухать стали.
   - Ћтчего?
   - Љто их знает, от харчей, наверное... - Њать  замолчала,  не  захотела
больше говорить об этом.
   - џ тебе свои сапоги оставлю, они мне очень большие.
   - Ђ ты что, обратно поедешь?
   - Ќе знаю, куда направЯт; в общем-то, да, конечно.
   ’анЯ ждала, что мать спросит что-нибудь еще, но мать не спросила.
   - ЊенЯ женщина, котораЯ пропуск выдавала, спросила, твоЯ ли Я дочь. Ђ Я
на нее смотрела, смотрела - лицо знакомое, а не вспомнила.
   - Љак же не вспомнила? - сказала мать. - ќто ‘уворова - кузнеца жена. ‚
нашем дворе жили, еще когда ты замуж не вышла. Ђ потом  съехали  на  новую
квартиру.
   - Ќеужели ‘уворова?! - ’анЯ вспомнила рослую, краснощекую бабу,  весело
и громко, на весь двор, костерившую  своего  мужа,  известного  на  заводе
кузнеца ‘уворова, когда он после получки возвращалсЯ домой выпивши.  -  „а
разве это она? - €,  взглЯнув  на  мать,  с  испугом  подумала,  что  мать
переменилась нисколько не меньше... - Њуж ее не пьет  теперь?  -  спросила
’анЯ, просто чтобы скрыть от матери свои мысли.
   - Љто ж теперь пьет, откуда ее взЯть, если... - Њать не договорила.
   - Ђ Я привезла с собой "тархуна". Њожем выпить, а можем и сменЯть...
   - —его менЯть... ЊенЯли, менЯли - доменЯлись,  что  чистого  надеть  на
себЯ нечего. ‘ами выпьем и ‘уворовым поднесем. Њы теперь соседи с ними,  в
‘таром городе  в  одной  комнате  живем,  у  узбеков,  по  самоуплотнению.
ЏомытьсЯ бы тебе с дороги, да ведь мыла нет...  Њоешь,  моешь  руки  после
работы, уж и глиной трешь...
   - “ менЯ есть мыло.
   - Ќу, тогда утром помоешьсЯ, когда ‘уворовы  на  завод  уйдут.  Љомнату
нагреем, у хозЯйки, у •алиды, таз возьмем, и вымоешьсЯ.  ‘уворов  буржуйку
еще осенью сладил, да топить было печем. ‚се больше гузапаей топили. Ђ  от
нее жар короткий, как от соломы.
   - Ђ что это - гузапаЯ?
   Њать удивленно посмотрела на ’аню.
   - Ћт хлопка  стебель.  Њы  уже  привыкли  тут,  обузбечились:  гузапаЯ,
сандал, нон, шурпа, катта рахмат! € на заводе узбеков  много,  и  живем  с
ними в одной мазанке. ’ут теперь, в ’ашкенте, все Языки, какие хочешь;  не
разберешь, кто на каком.
   - Ђ далеко нам ехать? - спросила ’анЯ; они стоЯли на остановке и  ждали
трамваЯ.
   - ‘перва седьмым, а потом на восьмой пересЯдем, до  самого  круга...  -
Њать говорила так, словно ’анЯ все это знает. - Ђ потом пешком  от  круга.
—аса за полтора будем, если сразу сЯдем.
   - „а, долго тебе добиратьсЯ.
   - Љогда во вторую, больше на  заводе  ночую.  ЏроталкивайсЯ,  а  то  не
сЯдем, седьмой идет. ђюкзак мне давай. —то это за зима  такаЯ!  ‚  прошлом
году в эту пору без польт ходили.
   Љ остановке подошел обвешанный людьми трамвай.  Њать  надела  за  плечи
рюкзак и подтолкнула ’аню вперед. ’анЯ уцепилась за поручни уже  на  ходу,
почувствовав, что мать висит сзади, придерживаЯ ее собой.


   - Њама...
   - Ќе облокачивайсЯ, холодно будет... “крой плечо-то.
   - Ќичего, мне не холодно. ‘кажи, мама, что ты про менЯ думала?
   Ѓыла ночь, и они лежали вдвоем на узкой  кровати,  накрытые  всем,  что
было,  -  одеЯлом,  пальто,  шинелью,  полушубком.  ’анЯ,   приподнЯвшись,
подтЯнув на плечо полушубок, лежала за спиной у матери и  говорила  ей  на
ухо громким шепотом. Ђ мать лежала не шевелЯсь и отвечала ей через  плечо,
не понижаЯ голоса: она давно привыкла, что ‘уворовы там, за занавеской,  в
двух шагах от нее, спЯт тЯжелым, усталым  сном.  ‘пЯт  и  сейчас:  ‘уворов
устало похрапывает, а ‘има ‘уворова вздыхает во сне и иногда  всхлипывает,
не просыпаЯсь. „умает, наверное, и во сне о том, о чем думает  с  утра  до
вечера, - о полученной в ту неделю похоронной на второго, последнего сына.
‚споминает и плачет во сне, но не просыпаетсЯ, потому что усталость  берет
свое.
   ‡а вечер уже было все: и разговоры, и расспросы, и ‘имины поздравлениЯ,
что дочь живаЯ вернулась, и ‘имины слезы, что сыновьЯ убиты и  никогда  не
вернутсЯ... € "тархун" выпили,  и,  не  жалеЯ  ничего,  досыта  поели  все
вместе, и что приготовлено было, съели, и что  ‘има  вытащила  и  от  себЯ
добавила, и ту банку консервов, что у ’ани из мешка взЯли... €  выпили,  и
прослезились, и помЯнули. € •алиду, хозЯйку мазанки, как ни  отказывалась,
затащили и заставили рюмку выпить за приезд. € она ушла и снова  пришла  с
цветным узелочком, а в узелочке кишмиш к чаю. € еще час просидели за  чаем
с кишмишом. € ‘уворов жалел, что хозЯина  нет:  работает  в  ночную,  -  и
хвалил ’ане •алиду. € •алида, такаЯ же истощеннаЯ, как мать,  с  торчащими
из-под платьЯ худыми ключицами, долго молчала и смотрела  на  ’аню  своими
черными  печальными  глазами,  а  потом  вдруг  быстро-быстро   заговорила
по-узбекски,  и  мать  слушала  и  все  кивала:  то  ли  понимала,  то  ли
догадывалась.
   ‚се уже было, что может быть на людЯх при такой встрече. Ђ  теперь  все
кончилось, и все, кроме них двоих, спали.
   - Њама, что ты про менЯ думала? —то ты молчишь?
   - —то думала? ђазное думала. ‘начала думала:  может,  женщин-врачей  на
фронт не пошлют... ѓлупо думала... Ђ потом от тебЯ  письмо  получила,  что
уехала, а потом уже ничего не получила. € в одном году ничего не получила,
и в другом ничего... Ђ когда на ‚итю похороннаЯ пришла,  поверила,  что  и
тебЯ нет... Ђ потом, как отец умер, а Я  даже  схоронить  его  не  смогла,
вдруг нашло на менЯ, что ты должна со днЯ на день воротитьсЯ.  Џрихожу  на
завод и думаю: не стоишь ли у проходной? Ђ домой прихожу, хозЯйке  говорю,
как глупаЯ: •алида, менЯ никто не спрашивал? Ђ она: ек,  ек...  Ђ  что  ей
сказать? “ ней у самой на старшего похороннаЯ пришла, у ней свое горе...
   Ђ Я все равно хожу и думаю, как какаЯ-нибудь безумнаЯ: вот приду домой,
а ты в воротах стоишь, или приду к заводу, а ты у проходной ждешь...
   - Њама, мне этот парторг про отца сказал.
   - Ђ чего он тебе сказать мог? Ќичего он не знает. Ћдна Я знаю.
   - ’ы не сердись на него, он по-хорошему сказал.
   - Ђ Я и не сержусь.
   - Њама, от чего отец умер?
   - “ него истощение было. Ћдин раз его от завода в дом отдыха отправили,
две недели был. Њолока там им давали, немного отошел,  лучше  вернулсЯ,  а
потом опЯть эта пеллагра - ноги пухнуть стали и десны болеть...  Ќе  знаю,
что это за болезнь... до войны не слыхала, а теперь многие  ею  на  заводе
болеют. Ћбижалась на него, что он менЯ в больнице не навещает.  Ђ  он  уже
мертвый был.
   Њать беззвучно заплакала. Ћна плакала, не двигаЯсь,  лежа  на  боку,  и
’анЯ, осторожно дотрагиваЯсь до ее лица пальцами, вытирала у  нее  со  щек
слезы и,  когда  рука  становилась  мокрой,  этой  мокрой,  соленой  рукой
вытирала собственное лицо, которое тоже было в слезах, потому что она тоже
плакала.
   - Ќе хотел он жизни поддатьсЯ, - перестав плакать, сказала мать. - Ћдно
у него на уме было: что раз его из партии  выгнали,  а  он  все  равно  на
заводе осталсЯ и к станку пошел, то лучше его уже никто работать не смеет.
Ћн самый лучший!
   - Њама, отец виноват был?
   - ѓоворил, виноват. Ћн и чужое на себЯ брать умел. ‚сю жизнь так.
   - Ђ что случилось-то?
   - џщик у них там железный был: списки, ведомости и взносы - все в  нем.
Љогда с завода уходили, он должен был забрать все из цеха; сам  мне  тогда
говорил: пойду в цех, возьму и догоню тебЯ. „аже домой не  зашел,  Я  одна
собиралась... Ђ потом уже, когда они обратно в цех пришли  с  Љротовым,  с
поммастера - он член бюро был, - Љротов ему говорит: давай весь  Ящик  под
бетон в Яму спрЯчем... ’ам Ямы были пробиты, к взрыву цех готовили, но  не
взорвали; давай, говорит, спрЯчем, а то пойдем через город,  а  вдруг  там
уже немцы... € нас  пострелЯют,  и  все  документы  партийные  к  фашистам
попадут...
   Ћтец говорил мне потом, что  испугалсЯ:  кругом  уже  стрельба  шла,  -
послушалсЯ этого Љротова. Ђ  когда  с  завода  стал  выходить,  смотрит  -
Љротова нет. ‚ эшелон сели; на третий день его спрашивают, где  ведомости.
Ћн рассказал все, как было. Ђ Љротов где? Ђ Љротова нет. ‚  дороге  не  до
этого было, а на место приехали - сразу про всех выЯснилось, кто вел  себЯ
некрасиво: и кто исчез, и кому дети были поручены, а он их бросил,  а  кто
на сто тысЯч зарплату не вывез, заЯвил: сжег, -  пЯть  человек  из  партии
тогда исключили. € отца тоже - за этот Ящик.  Ћн  признавал  свою  ошибку.
Џотом, когда ђостов обратно взЯли, на завод наша бригада  поехала  кое-что
из оборудованиЯ вывезти,  чего  сразу  не  успели.  Ћтец  точно  им  место
объЯснил, где Ящик. ѓоворил: все же  моЯ  вина  меньше,  если  не  пропало
ничего... „ва месЯца исключенный был, но на парткоме  еще  не  утверждали,
ждали. Ђ он уже все равно к станку встал, - с чего начинал  на  заводе,  к
тому и вернулсЯ.
   Ќаши вернулись, говорЯт: были, смотрели. Ћт Ящика железка есть, а в ней
ничего! € Љротова нет в ђостове! Љогда немцы пришли, говорЯт, видели его с
ними. € вполне возможно, что он фашистам ведомости отдал,  а  деньги  себе
взЯл. ’акие предположениЯ высказывали и отца  спрашивали:  "Љак  считаешь,
несешь за это ответ, если так?" Ћн говорит: "Ќесу!" ’ут же, на парткоме, и
утвердили, а на райкоме партбилет взЯли. —то он всю правду рассказал,  как
они с Љротовым Ящик прЯтали, поверили,  а  простить  не  простили.  Ћн  не
обижалсЯ, говорил: спасибо, что поверили, а не поверили бы - Я бы напротив
завода на трамвайную рельсу голову положил.
   €знемогал он очень на работе, ’анЯ. Њучило его это. Џрошлым летом у нас
до Њалинина другой парторг-был, Ђлферов. ‚ызвал он отца - отец к маю самые
высокие  нормы  дал  по  цеху  -  и  говорит:  "Џодавай,  ЋвсЯнников,   на
восстановление", - а отец отвечает: "Џодожди, еще поработаю..."  •отел  он
сделать больше, оправдатьсЯ перед людьми, а здоровье у него  слабое  было,
сама знаешь. џ уже почувствовала, что слабеет он. —его только  не  отнесла
на толкучку! Ѓывало, стоишь, выпрашиваешь: возьмите, ради бога. Ќу, а  что
у нас было?  Ќичего  особенного  с  собой  не  взЯли,  знаешь,  как  ехали
оттуда... Џодкормить его хотела, все, что могла, делала. Ђ где могила его,
не знаю. Ќикогда не прощу себе...
   - Ќу, что ты, мама, ей-богу... Џеред кем ты виновата? Ќу, знала бы, где
похоронен...
   - Ќе "ну", - сказала мать. - џ бы к нему приходила. Ђ он лежит  где-то,
а Я не знаю... џ на кладбище ходила - поле целое. ‘мотрю  на  это  поле  и
даже что думать, не знаю, - плачу просто, и все...
   - Њама, а вы тут с самого начала с ‘уворовыми?
   - Ќет, - сказала мать. - ‘начала в клубе  текстильщиков  жили,  в  зале
зрительном, сорок семей. Ђ потом там тоже цех сделали  и  переселили  кого
куда; нас с ‘уворовыми сюда. •алиды муж сам позвал, он с ‘уворовым в кузне
работает. ’ут у них  раньше  одна  ленинградскаЯ  эвакуированнаЯ  с  двумЯ
детьми жила, весной померла. „етей они себе взЯли, а комнату  нам  отдали.
’ак и живем. Ђ чего ты спрашиваешь?
   ’анЯ подумала про себЯ, что трудно двум семьЯм жить вот  так,  в  одной
комнате, - два шага в ширину, три в длину,  где  и  кровати  стоЯт  рЯдом,
отделенные занавеской, и слышен каждый шорох двух людей, живущих в  другой
половине комнаты, днем слышен и ночью слышен.
   - Ќет, ничего, - сказала ’анЯ, и матери даже не пришло в голову, о  чем
подумала сейчас дочь: так далеки были от этого ее собственные мысли.
   - Ђ может, в ’ашкенте останешьсЯ? - спросила мать. -  …сли  останешьсЯ,
врачом работать будешь, может, на двоих и отдельную дадут...
   - Ќе знаю, мама, - мЯгко сказала ’анЯ. - ‚едь Я  же  военнослужащаЯ,  а
потом... - Ћна помедлила, не сразу решив,  говорить  или  нет,  и  все  же
сказала: - џ еще с дороги написала генералу