рашно - тоже
на секунду, а потом  Ќадина  мама,  по-прежнему  не  вставаЯ  с  корточек,
крикнула ей:
   - Ќу, что ж вы стоите? Џомогайте!
   Ћна крикнула это таким голосом, что  ’анЯ  почувствовала  себЯ  как  на
пожаре и, скинув шинель и повесив  ее  на  ручку  двери,  тоже,  как  они,
опустилась на четвереньки. €  Ќадина  мама,  с  треском  выдрав  несколько
листов из лежавшей на полу толстой книги, дотЯнулась до ’ани и  отдала  ей
эти листы. € ’анЯ взЯла один лист и, прижимаЯ его к полу, стала подгребать
сахар и ссыпать его в суповую миску, стоЯвшую между нею и майором. ‘начала
она думала только о том, что это сахар, и что он лежит на полу, и что надо
поскорее помочь подобрать его, подгребаЯ с полу глЯнцевитым, вырванным  из
книги листом, на  котором  были  нарисованы  антилопы  с  детенышами.  Ћна
почувствовала, как ей  мешает,  упираЯсь  в  бедро,  подаренный  Љашириным
маленький трофейный "вальтер", и передвинула  его  на  поЯсе  подальше  на
спину.
   ‚се работали молча. "Љак на операции", - подумала  ’анЯ,  но  "папочка"
вдруг нарушил молчание.
   - ‚от видишь, понемножку и подвигаетсЯ, - заискивающим тоном сказал  он
Ќадиной маме.
   - Ђ Я вообще не желаю с тобой разговаривать, -  тЯжело  дыша,  ответила
Ќадина мама. - ’олько идиот мог вот так  взЯть  и  потащить  наволочку  за
углы, через весь дом. Ђ вы тоже хороши, - сказала она майору,  уже  совсем
задыхаЯсь ("Ќаверное,  у  нее  астма",  -  подумала  ’анЯ),  -  приспичило
сегоднЯ, не могли до утра отложить!
   - Ќе мог, потому что у менЯ завтра машины не будет,  -  сердито  сказал
майор и, не вставаЯ с четверенек, потер рукой поЯсницу.
   - „али бы шоферу полкило, и завтра машина была бы, - отозвалась  Ќадина
мама. - ’ак нет, приспичило сегоднЯ! Њожно подумать, что мы  за  ночь  без
вас отсыпали бы! Љрохобор несчастный!
   -  џ  попросил  бы  вас...  -  продолжаЯ  стоЯть  на  четвереньках,   с
достоинством сказал майор.
   € ’анЯ, повернувшись и посмотрев на его багровое лицо с белыми бровЯми,
вспомнила, как он тогда, днем, пересчитывал вещи и как Ќадина мама сказала
ему: "Ќе хотелось бы сегоднЯ вечером", а  он  сказал:  "Ќу  посмотрим",  -
вспомнила и понЯла сразу все. Ћни  вместе  везли,  а  теперь  делили  этот
сахар, а может быть, и еще что-то другое, что они притащили  сюда  днем  в
своих тюках и обвЯзанных веревками тЯжелых больших чемоданах. € этот майор
помогал им откуда-то все это везти, потому что он  в  форме  и  ему  легче
верили и разрешали, а теперь он получает за это с них свою  долю.  Ђ  она,
как дура, ползает на четвереньках и помогает этим спекулЯнтам  собирать  с
полу их сахар, которого, наверное, столько не дают на целую неделю на весь
тети Џолин госпиталь...
   Ћна встала и обдернула гимнастерку.
   - “жели устали? - спросила Ќадина мама.
   - Ќет. Ќо мне надо пройти к вам на кухню.
   - Ћбождите, - сказала Ќадина мама, - вот соберем все, и пройдете.  …сли
поможете - быстрее будет...
   - Ђ Я спешу...
   - Ќа всЯкое хотение есть терпение! -  сказала  Ќадина  мама.  Ћна  была
раздражена, но все еще не хотела ссоритьсЯ.
   ’анЯ ничего не ответила. ‚ысматриваЯ, как бы ей  получше,  поаккуратней
пройти, она заметила то, на что раньше не  обратила  вниманиЯ:  в  углу  у
вешалки стоЯли кульки с, наверно, уже поделенным сахаром.
   - ‚ы извините, но Я все же пройду.
   - „а вы что, человеческий Язык понимаете или  нет?!  -  повысила  голос
Ќадина мама. - ‚ы что, по нашему сахару, что ли, пойдете!
   "„а, вот именно, по сахару, по их сахару!" -  с  ожесточением  подумала
’анЯ, хотЯ еще совсем недавно смотрела на эту  гору  прекрасного,  белого,
красивого сахара, не представлЯЯ себе, как можно наступить ногой на  такую
драгоценность. Ћна шагнула и  пошла,  хрустЯ  сапогами,  прЯмо  через  всю
переднюю к дверЯм кухни. € Ќадина мама, вскочив с  четверенек,  закричала:
"‘умасшедшаЯ, дура! ‘ука!" € рванулась к ней, но вдруг всЯ пошла багровыми
пЯтнами и, закашлЯвшись, опустилась и села прЯмо на  пол  на  свой  сахар.
•ромоногий бросилсЯ к ней на помощь. Ђ майор, в первый раз  за  все  времЯ
вскочив с четверенек, закричал очень строго, словно ’анЯ стоЯла перед  ним
в строю: "’оварищ военврач!" € это так  разозлило  ее,  что  она,  стоЯ  в
сахаре, уже у самых дверей на кухню,  заскрипев  сапогами,  повернулась  к
нему и, расстегиваЯ за спиной кобуру "вальтера",  медленно,  с  ненавистью
сказала:
   - Ђ Я вот пострелЯю сейчас вас всех к черту, спекулЯнты паршивые!
   ЌесмотрЯ на обманчиво спокойный голос, она была вне себЯ,  и,  если  бы
майор или хромоногий кинулись сейчас к ней, она бы стала стрелЯть. Ќо,  на
свое счастье, они кинулись не к ней, а от нее. Њайор побледнел  и,  спиной
открыв двери в столовую, отступил туда,  схватившись  за  створки  руками,
готовый в любую секунду захлопнуть их за собой.  Ђ  хромоногий  необычайно
быстро, словно паук, боком, не вставаЯ с пола, обогнул жену и оказалсЯ  за
ее спиной.
   ’олько одна Ќадина мама не испугалась,  а  сквозь  душивший  ее  кашель
прохрипела что-то мужу и, извернувшись, всей пЯтерней влепила ему пощечину
- за трусость!
   - ‚ы хуже фашистов, - сказала ’анЯ, вынимаЯ из-за  спины  пустую  руку,
без пистолета. - ’олько маратьсЯ о вас не хочетсЯ!
   ‘казала, повернулась и, уже не оглЯдываЯсь на них и не боЯсь,  что  они
что-нибудь могут с ней сделать, последний  раз  хрустнув  сапогами  по  их
сахару, шагнула в кухню и закрыла за собой дверь.


        14

   Ђртемьев, вопреки своим расчетам, освободилсЯ не в  девЯтнадцать,  а  в
двадцать, и, когда  вышел  от  €вана  Ђлексеевича  в  адъютантскую.  Љосых
сказал, что из бюро пропусков уже три раза звонила военврач третьего ранга
ЋвсЯнникова.
   Ђртемьев надел шинель,  взЯл  с  подоконника  сверток  харчей,  который
приготовили в буфете ему на дорогу.
   - …сли еще позвонит, скажи, пошел к ней.
   ‘идевшаЯ на скамейке в бюро пропусков ’анЯ увидела входЯщего Ђртемьева,
встревоженно вскочила.
   - Џолучайте  ваши  проездные  документы.  -  Ћн  протЯнул  ей  литер  и
плацкарту.
   - Ќа когда?
   - Ќа сегоднЯ, двадцать три тридцать.
   - Ѓольшое вам спасибо. € прощайте! - сказала  ’анЯ.  -  ‚ам,  наверное,
некогда.
   - Ќаоборот,  в  свЯзи  с  вылетом  на  фронт  получил  шесть  часов  на
завершение личных дел. Ђ вы сейчас в Њоскве - единственное  незавершенное.
- Ћн улыбнулсЯ. - Џоэтому провожу вас и отправлю. ‘ейчас зайдем к  вам  на
‘ретенку за вещами, перекусим чем бог пошлет - и на вокзал.
   - Ћчень хорошо, - сказала ’анЯ. - Ќо  туда  нельзЯ  идти.  Ћни  сегоднЯ
приехали...
   - Ђ какаЯ нам разница?
   - џ там нагрубила им, - сказала ’анЯ с виноватой улыбкой. - —уть оружие
не применила.
   - ‚от это здорово!.. ’огда дело серьезное, - расхохоталсЯ он  и  только
сейчас по лицу ее понЯл, что дело действительно было серьезное.  -  Ђ  где
ваши вещи?
   - џ свой сидор уже забрала, - сказала ’анЯ и показала на  лежавший  под
скамейкой вещевой мешок.
   Ђртемьев молча смотрел на эту маленькую женщину, думаЯ: что же теперь с
ней делать, куда девать до поезда? Џотом вытащил из-под  скамейки  вещевой
мешок, закинул его на плечо и, уже выйдЯ вместе с ней  на  улицу,  сказал,
как о решенном:
   - ‡начит, так: сейчас идем к метро, проедем четыре остановки, слезем  и
пойдем ко мне домой - пЯтнадцать минут ходу. ЏогреемсЯ - у нас дом топЯт -
и попьем чаю... …сли потом дежурную машину дадут, как обещали, - два  часа
имеем; если  обманут  -  полтора.  ’ак  или  иначе,  к  посадке  будем  на
Љазанском. џ вам говорил, что у себЯ  на  квартире  не  бываю,  но  вы  не
бойтесь, что там какаЯ-нибудь берлога. Њне, живу или не  живу,  все  равно
убирают. џ вообще люблю чистоту. „ержите сверток, тут наши с вами харчи.
   Ћна взЯла у него сверток и до самого метро шла рЯдом с  ним  молча.  Ћн
хотЯ и прихрамывал, но шагал так размашисто, что она еле поспевала.
   - Ђ кто вам убирает? - вдруг спросила она, когда уже они  втиснулись  в
набитый вагон.
   - Ќе то, что вы  подумали,  -  сказал  он  и  усмехнулсЯ.  -  Ђ  теперь
расскажите: что у вас стрЯслось на ‘ретенке?
   ‘просил с улыбкой, и она тоже начала рассказывать как о смешном, а не о
страшном. € он расхохоталсЯ, когда она  сказала  про  выдранные  из  книги
листы с антилопами.
   - ќто  она  длЯ  такого  дела  Ѓрэма  не  пожалела.  "†изнь  животных".
„ействительно, жизнь животных!
   ђасхохоталсЯ так заразительно, что ’анЯ тоже рассмеЯлась вместе с ним и
сказала:
   - Њожет быть, они и сейчас еще там ползают...
   - Ќу, а дальше, дальше-то что?
   ’огда она, перестав смеЯтьсЯ, рассказала все до конца.
   - Ђ когда уже с вещами выходила, вдруг испугалась, подумала:  выйду,  а
они на менЯ набросЯтсЯ и задушат! „аже, стыдно  признатьсЯ,  "вальтер"  на
боевой взвод поставила.
   - Ќу, а что они?
   - Ђ их, оказываетсЯ, в передней не было. џ вышла,  а  этот  хромой  как
высунет голову из столовой, увидел менЯ - и обратно. —уть  не  прищемилсЯ!
Ќапрасны были все мои страхи!
   Ћна улыбнулась, но он оставалсЯ серьезным.
   - ‡начит, Ќади не было там с ними?
   - Ќу что вы, - сказала ’анЯ. - Ћна, наверное, и  не  представлЯет  себе
этого. Љогда они днем приехали, она с этим, с мужем своей  матери,  знаете
как разговаривала - просто с презрением! Ќет, она совсем другаЯ, чем  они.
Џо-моему... - осторожно добавила она, вспомнив свою утреннюю стычку с ним.
   Ћни вышли из метро и  пошли  переулками  к  “сачевке.  Ќа  углу,  около
закрытой булочной, стоЯла женщина и колотила  кулаком  в  запертую  дверь.
“дарила в последний раз, безнадежно махнула рукой  и  пошла  по  переулку,
странно нагибаЯсь на каждом шагу.
   - •лебную карточку, наверное, потерЯла, - сказал Ђртемьев. -  ‚  ноЯбре
старушка, что у менЯ убирает, тоже хлебную карточку потерЯла. €  всего  за
неделю до первого числа. џ ей из пайка хлеб принес, а  все  равно  сколько
слез было! Ќам, военным, хорошо, нас обЯзаны при всех случаЯх накормить, а
гражданским - жуть как тЯжело. Љакие сволочи  все  же!  -  без  паузы,  со
злобой сказал он.
   € ’анЯ понЯла, что он вспомнил про этих, там на ‘ретенке.
   - Љонечно, если потЯнут к ответу, будут крутить: "Ќа базаре купили,  за
свои  деньги!"  Џусть  даже  так,  все  равно  сволочи...  …сли  сахар  не
ворованный, значит, деньги ворованные. Ђ если  не  ворованные,  значит,  с
кого-то вместе со шкурой содранные. Ђ иначе им и быть неоткуда.
   - Ђ люди  стараютсЯ,  -  вдруг  сказала  ’анЯ,  даже  остановившись  от
волнениЯ, вызванного собственными мыслЯми. - ‘тараютсЯ, за ђодину воюют...
’ак что же, неужели мы и их тоже защищаем, этих вот?
   - Ђ как же, конечно! - сердито сказал Ђртемьев. - ‚се,  что  у  нас  за
спиной осталось, - все и защищаем. € их тоже.
   - џ бы знаете как делала? ‚ылавливала бы таких спекулЯнтов - и прЯмо на
фронт!
   - Ђ что проку с них на фронте?
   - Ќет, подождите. - ’анЯ была увлечена своей идеей. -  џ  бы  построила
полк и поставила их перед строем... € чтобы про них вслух  прочитали,  как
они спекулировали, и пусть потом фронтовики  с  ними  что  захотЯт,  то  и
сделают.
   - „а, чувствуетсЯ в вас партизанскаЯ закваска.
   - Ђ вы не смейтесь, - ’анЯ упрЯмо мотнула головой, - по-моему, как  раз
так и надо, как Я вам сказала. Ђ этот майор, - с ненавистью вспомнила она,
- еще мне "товарищ военврач" крикнул, по стойке "смирно" хотел  поставить!
Ђ у самого рожа как у этого у миллионера из "‡олотого теленка", розоваЯ, а
брови белые. ЏрЯмо бы так ему в рожу и выстрелила, если б хоть шаг ко  мне
сделал. Ђ еще военный, в форме!
   - „а какой он, к черту, военный! ‚ы что думаете, как форму надел, так и
свЯт перед ђодиной? - усмехнулсЯ Ђртемьев. - ‡амаскировалсЯ,  сволочь,  от
войны в военную форму! Ќе такой уж редкий случай. Џоедете - еще увидите.
   - Ќе хочу и видеть! -  воскликнула  ’анЯ.  -  ‹учше  Я  прЯмо  здесь  в
военкомат пойду и на фронт уеду.
   - ‹адно дурака валЯть... Џошли, чего остановились? -  сказал  Ђртемьев,
подтолкнув ее. - Џошли, пошли... Њать, а может, и отец  ждут  вас  там,  в
’ашкенте... ‘овесть у вас есть или нет? ‚ы же телеграмму дали. „а  будь  у
менЯ старики живы, Я бы в отпуск после ранениЯ по шпалам к ним  пошел,  не
то что...
   - Ђ может, ваша мама жива, зачем вы так про нее,  как  про  мертвую?  -
почти суеверно сказала ’анЯ.
   - ‚се может быть... - хмуро сказал Ђртемьев.
   “знав о смерти Њаши, он уже не верил, что мать жива.
   - ‚от мы и дошли...
   ‘юда, к этим воротам, когда-то, после их последнего разговора втроем  с
Ќадей, его подвез на машине пьЯный Љозырев. ‚ мае тридцать девЯтого, ровно
тысЯчу лет назад!
   - ‚идите, почти месЯц не был, а  полный  порЯдок,  -  сказал  Ђртемьев,
когда они вошли в квартиру. - ‘вет горит, мебель стоит,  пол  чистый...  ‚
керосинку керосин налит,  и  спички  рЯдом  лежат.  Ђ  ЊарьЯ  ѓерасимовна,
котораЯ все это в порЯдке содержит, знает менЯ тридцать лет и три  месЯца,
столько, сколько на свете живу. Ђ мать мою знала сорок лет.  Ђ  сыновьЯ  у
Њарьи ѓерасимовны - один старше менЯ, а другой моложе, и оба убитые.  Ђ  Я
живой... Ќедавно заполнЯл анкету, написал: мать  пропала  без  вести.  ‚от
какие дела, дорогой товарищ доктор! Ќачальнику своему  не  скажу,  а  тебе
скажу: не прощу себе того, как эта война началась...
   - Џочему себе?
   - Ђ кому же? ЊоЯ же мать без вести пропала, мою сестру казнили...  Љого
же проклинать, с кого начинать?  ‘  себЯ,  наверное,  больше  не  с  кого!
ЏонЯла?.. Ќичего ты не понЯла.
   Ќо ’анЯ понЯла самое главное: что надо помочь этому человеку справитьсЯ
с набросившимсЯ на него одиночеством.
   - Ђ ну ее, эту вашу квартиру!..  -  сказала  она.  -  ‚ы  же  мне  сами
говорили, что не любите заходить сюда, не надо  было  и  сегоднЯ...  из-за
менЯ. Џоедем прЯмо на вокзал, там где-нибудь сЯдем и покушаем.  €  кипЯтку
там достанем. Џошли! - Ћна потЯнула его за рукав.
   - Ќет, не пойдем, товарищ доктор, - улыбнулсЯ он, посмотрев на нее, - с
вами мне и здесь не страшно. ќто так, под настроение попало, а вообще-то Я
не такой  уж  чувствительный,  скорей  напротив.  ‚ойна  из  менЯ  сухарей
насушила...
   Ћн снЯл с плеча вещевой мешок и, не дожидаЯсь, что  ответит  ему  ’анЯ,
стал расстегивать шинель.
   - €дите на кухню, хозЯйничайте. …ще накочуетесь по  вокзалам,  успеете.
ќтот сверток весь в расход пускайте. Ќу что, долго еще  колебатьсЯ  будем?
ђешение  принЯто!  -  сказал  он,  видЯ,  что  ’анЯ,  положив  сверток  на
табуретку, все еще стоит, не расстегиваЯ шинели.
   - „а, конечно, принЯто, - задумчиво сказала ’анЯ и расстегнула  верхний
крючок шинели. - Ђ из кого война сухарей насушила, тот этого не  замечает.
ќто вы неправду про себЯ. Ђ надо - правду. Љому это нужно, боЯтьсЯ этого!
   ‡абрав с табуретки сверток, она пошла по коридору в кухню.
   - ѓде у вас там выключатель?
   - ‘лева от двери.
   - Ђ светомаскировка есть? - спросила она уже в дверЯх кухни.
   - …сть.
   Ћн посмотрел ей вслед и, когда  она  повернула  выключатель,  увидел  в
знакомом узком проеме кухонной двери полку  с  кастрюлЯми.  Џокойный  отец
смастерил эту полку своими руками вскоре после вселениЯ в квартиру,  и  он
хорошо помнил, как и когда это было. Ћтец прибивал полку, стоЯ на  коленЯх
на кухонном столе, а он стоЯл рЯдом, вытЯнувшись, одной рукой  поддерживал
полку, а другой подавал отцу гвозди. Ѓыло это в двадцать седьмом году,  во
времЯ забастовки английских горнЯков. Ѓыло ему четырнадцать лет, и не было
тогда еще ничего: ни конфликтов на Љ‚†„, ни  •асана,  ни  •алхин-ѓола,  ни
финской войны, ни этой... €  что  их  всех  ждет  впереди,  никто  в  этой
квартире даже и не догадывалсЯ...
   - ‚от вы говорите, чтоб все друг другу сообщать, что в голову приходит,
всю правду; а вот мне в голову пришло, что это  не  вы,  а  мать  там,  на
кухне, посудой гремит. ќто тоже надо вам говорить?
   - Ќе знаю, - ответила она из кухни. - …сли легче молчать, молчите.
   - Ќет, мне легче говорить. - ЏройдЯ по  коридору,  он  встал  в  дверЯх
кухни. - ‚стретил позавчера школьного товарища, были когда-то пацанами,  а
сейчас - генерал, и всЯ семьЯ погибла, аттестат  некому  высылать.  €  мне
тоже некому. Џока вы мне про сестру не сказали, Я все еще про самого  себЯ
не думал, что мне аттестат высылать некому. Ђ теперь думаю!
   - Ђ Я должна была вам это сказать, раз нашла вас. ђазве можно  скрывать
такие вещи!
   - ќто верно.
   - џ сосисок только половину сварю, а остальные вам оставлю.
   - ‚арите все, - сказал  он.  -  “  менЯ  аппетит  здоровый,  при  любом
настроении.
   - Џочему вы на Ќаде не женились? - не поворачиваЯсь к нему и  продолжаЯ
заниматьсЯ своим делом, спросила она.
   - Ђ разве она вам, пока вы квартиру с ней убирали, всех подробностей не
доложила?
   - Ќикаких подробностей она мне про вас не докладывала. ’олько  сказала,
что виновата перед вами.
   - ‚рет. Ќи в чем она не виновата. Џросто не любила  менЯ.  „аже  лучше,
что ничего из этого не вышло.
   - Ђ почему вы и потом ни на ком не женились?
   Ћн молчал, потом рассмеЯлсЯ.
   - Џочему вы смеетесь?
   -  Џотому  что,  когда  хочешь  на  такой  вопрос  совершенно  правдиво
ответить, в устах мужчины звучит как-то смешно. Ќо все равно,  скажу:  без
любви женитьсЯ не  хотел.  ќто  неудачливые  барышни  обычно  так  о  себе
говорЯт: хотела выйти замуж только по любви! Ќе надо  заставлЯть  человека
говорить все, что он думает, смешно получаетсЯ.
   - Ќичего смешного, - сказала ’анЯ, открыла крышку чайника с заваркой  и
понюхала. - “же заварилсЯ. Љрепкий, как до войны. ‘казали, чтоб  Я  ничего
не жалела, вот Я и не пожалела...
   - ‘ейчас, - сказал он. - ’олько позвоню, будет ли машина, чтоб знать, в
каком темпе ужинать.
   - ЋказываетсЯ, у вас даже телефон, - как о чуде,  сказала  ’анЯ,  когда
он, позвонив и узнав, что машина придет, вернулсЯ на кухню.
   Ћна за два месЯца на Ѓольшой земле все еще никак не  могла  привыкнуть,
что в квартирах бывают телефоны, что на дверЯх висЯт почтовые  Ящики,  что
люди отправлЯют друг другу письма и телеграммы.
   - Ќе было телефона, выключили,  -  сказал  Ђртемьев.  -  Ќо  у  менЯ  в
“правлении свЯзи один друг еще с •алхин-ѓола, и Я, когда думал, что иногда
тут ночевать буду, попросил его  сделать.  ‹адно,  будем  ужинать!  ‚одки,
правда, всего четвертинка!
   - Ђ Я вам еще "тархуна" достану, мне тетЯ ЏолЯ свой  дала,  -  поспешно
сказала ’анЯ.
   - Ќет, "тархун" по дороге на харчи менЯть будете.
   Ћн открыл четвертинку и только тут заметил, что она не  поставила  себе
рюмки.
   - …сли в мою пользу экономите, так Я пошутил, что четвертинки мало.
   - Ќе потому. џ позавчера слишком много выпила  портвейна,  до  сих  пор
ничего не хочетсЯ.
   - ’огда на дно, чтоб чокнутьсЯ.
   Ћна молча подставила чашку и обрадовалась, что он и правда налил совсем
немного.
   - ‡а ваше свидание с отцом и матерью! - Ђртемьев чокнулсЯ и выпил.
   - Ѓоюсь, что  отец  умер.  Љак  получила  телеграмму  с  одной  маминой
подписью, все об этом думаю...
   - Џодождите, стойте... - остановил он ее. Ћн был полон добра к  ней,  и
ему захотелось сделать длЯ нее чудо. - •отите, попробуем сейчас  позвонить
вашим родителЯм?
   - Ќо это же невозможно, - ошеломленно сказала ’анЯ.
   - Ђ мы возьмем да попробуем... - Ћн  встал  из-за  стола.  -  “  вас  в
телеграмме адрес был.
   Ћна все так же ошеломленно вытащила из кармана телеграмму  и  протЯнула
ему.
   - "ЉараваннаЯ, девЯть", - вслух прочел он. - Њожет, они там и  живут  в
общежитии при заводе? Љого на заводе больше знают: отца или мать?
   - Ћтца. Њать перед войной не работала.
   - Ђ вы пока сидите, чего встали? ќто еще долгаЯ песнЯ.
   Ћна опустилась обратно на табуретку, но, когда он  уже  был  в  дверЯх,
окликнула его:
   - Џодождите...
   - †дать некогда, - сказал он. - €ли звонить, или нет.
   -  Ќет,  нет,  звоните,  это  Я  просто  так...  все   не   могу   себе
представить...
   Ћна  услышала  через  дверь,  как  он,  вызвав   какого-то   полковника
•аритонова,  уговаривает  его  дать  ’ашкент,  партком   завода,   который
помещаетсЯ на Љараванной, девЯть.
   - Ќичего! Њне не найдут, а ты скажешь - тебе найдут... Џотому  и  прошу
тебЯ, что невозможно... Ќу, что тебе объЯснЯть - нужно,  значит,  нужно...
Ќет... Џартком вызываю, при  чем  тут  женщины?..  Ѓольшое  тебе  спасибо,
Ќиколай! “тром улетаю на  „онской.  Џервый  же  трофейный  "вальтер"  тебе
пришлю...
   ’анЯ сидела и слушала; сначала чуть было не вскочила  и  не  остановила
его, чтобы не уговаривал: зачем это?.. Ђ потом, когда он сказал  "‘пасибо,
Ќиколай!", подумала о муже, который тоже Ќиколай, и даже не  о  нем,  а  о
том, что почти никогда не думает о нем.  „аже  странно,  до  чего  она  не
думает о нем!
   Ђртемьев вернулсЯ с радостным лицом. Ћн был доволен, что ему,  кажетсЯ,
удастсЯ совершить чудо длЯ этой женщины.
   - Њожет быть, вы ему мой "вальтер" подарите?  -  спросила  ’анЯ,  когда
Ђртемьев снова сел напротив нее  за  стол.  -  Ћн  у  менЯ  трофейный,  не
записанный за мной.
   …й было бы жаль, если б он согласилсЯ, но она все-таки предложила.
   - …ще чего! ’ам, на „онском, этого добра, когда немцы  сдадутсЯ,  через
голову будет...
   - Ђ вы думаете, они сдадутсЯ? - спросила ’анЯ.
   - Ђ что же им делать?
   - Ђ мы там в тылу их ни разу в плен не брали. - ’анЯ задумалась, потому
что вспомнила, как Љаширин, единственный раз за все времЯ,  изматерил  ее,
когда она пожалела двух захваченных в бою немолодых немцев из карательного
батальона, пожалела и предложила что-то несуразное.
   "‡начит, тебе их жаль? - сказал тогда Љаширин. - Ђ мне их не жаль?.. ’ы
у менЯ за них просишь! Ђ мне у кого просить?  “  царЯ  небесного?  Љто  за
чужой счет добрый, тот сволочь. “ходи... Ђ то тебе самой прикажу их..."
   Ќемцев из карательного батальона расстрелЯли, а Љаширин потом неделю не
говорил с нею. ЋбиделсЯ, что напомнила ему о его жестокости,  вынужденной,
но уже привычной. ‡начит, и у него самого душу свербило от этого, иначе не
обиделсЯ бы, просто обругал бы, и все...
   Ђ теперь, если окруженные в ‘талинграде немцы сдадутсЯ, их будет много,
очень много, так много, что трудно себе представить...
   •отЯ последние месЯцы в газетах все времЯ писали о  тысЯчах  и  тысЯчах
пленных, ’анЯ плохо представлЯла себе целые тысЯчи взЯтых в плен немцев...
’ысЯчи взЯтых в плен наших она видела - их взЯли в  октЯбре  под  ‚Язьмой,
видела их издали на шоссе. Ђ потом, когда она уже была в подполье и жила у
‘офьи ‹еонидовны, весной, в марте, большую  колонну  наших  пленных  гнали
через ‘моленск по их улице... € это было самое страшное и жалкое, что  она
видела в своей жизни, - раздетые, обмороженные пленные, которых  гнали  по
улице, а она стоЯла рЯдом на тротуаре и ничего, ровно ничего не могла  длЯ
них сделать: ни дать им кусок хлеба, ни помахать рукой, ни улыбнутьсЯ,  ни
заплакать, - ничего. Ђ теперь мы сами берем в плен немцев, много немцев...
ђадуЯсь этой мысли, она все равно еще не могла привыкнуть к ней.
   - —его задумались? - спросил Ђртемьев. - Ђ то Я все сосиски  съем,  вам
не оставлю.
   - ‘кажите, - она подумала о ‘ерпилине, но не назвала  его  имени,  -  у
менЯ есть полеваЯ почта одного генерала. …сли написать, чтоб он мне  вызов
прислал прЯмо туда, в ’ашкент, в санитарное управление округа,  чтобы  мне
именно к нему попасть, в медсанбат  или  в  санчасть  полка...  Њожет  это
выйти?
   - ‡ависит от  должности  и  натуры  генерала.  ‚ы  сперва  до  ’ашкента
доберитесь. - Ђртемьеву почудилось, что зазвонил телефон, он было поднЯлсЯ
и снова сел. - Џослышалось... Ћ чем будем говорить, пока ’ашкент не дадут?
   - Ђ вы верите, что дадут?
   - „адут.
   - Ћ чем хотите.
   - ‚ы правда замужнЯЯ? - спросил Ђртемьев. - €ли это тетЯ ЏолЯ  при  мне
так, на всЯкий случай, сказала?
   - Џравда замужнЯЯ. Ђ почему вы спросили?
   - Ђ вы же сами менЯ агитировали: что придет в голову,  то  и  говорить.
Џришло в голову: почему вы ни разу о муже хоть из приличиЯ не вспомнили?
   - Ќе вспомнила, потому что не вспоминаетсЯ... ‚от сейчас, когда вы  про
немцев говорили, вспомнила, как наших пленных через ‘моленск гнали, и  про
брата вспомнила, что он на войне, а про мужа не вспомнила, хотЯ с ним тоже
все могло быть... Ћн, как и Я, врач, наверно, с первых дней на фронте.
   - Ќе обЯзательно.
   Ћна пожала плечами. …й казалось, что это обЯзательно.
   - Њы почти разошлись с ним перед войной, -  помолчав,  сказала  она.  -
Њожно даже считать, что разошлись.
   Ћна была не в  настроении  говорить  о  своем  муже  и  сердилась,  что
Ђртемьев зачем-то спросил о нем. € хотЯ то, что она сказала в ответ,  было
совершеннейшей правдой, но это выглЯдело так, словно она спешит объЯснить,
что свободна. Ђ не сказать этого она не могла. ђаз он спросил ее про мужа,
она хотела, чтобы он знал правду. Ђ еще лучше было бы, если бы  вообще  не
спрашивал...
   Ћн почувствовал это, внимательно посмотрел на нее и заговорил о себе.
   - Љак видите, у менЯ никого на свете  нет,  -  сказал  он  голосом,  от
которого она вздрогнула. -  ‚от  мы  сидим  тут  с  вами  на  кухне,  а  Я
вспоминаю, как накануне отъезда на •алхин-ѓол, получив назначение, но  еще
не знаЯ, что через неделю буду уже ранен, пришел сюда, а мать  стоЯла  вот
здесь, где вы сейчас сидите, и стирала белье. Ќастроение  было  у  менЯ  и
скверное и хорошее, скверное потому, что известнаЯ вам ЌадЯ выходила замуж
не за менЯ, а за другого, а хорошее потому, что ехал туда, куда  хотел.  Ђ
мать стоЯла, стирала и молчала. € Я ее спросил: "—то же ты молчишь, ничего
мне не говоришь, Я ведь уезжаю!" Ђ она ответила: "Ђ что с тобой  говорить,
надо в дорогу тебЯ собирать!" € собрала менЯ в  дорогу  в  последний  раз,
больше и не собирала и не видала,  потому  что  отпусков  нам  с  „альнего
‚остока не давали.
   - ‚ы на „онском фронте будете?
   - „а.
   - ‚ какой должности?
   - …сли не обманут, начальником штаба дивизии, а нет -  пойду  на  полк,
кем раньше был...
   Ћн не договорил: ’анЯ вскочила, - она первой, потому  что  больше,  чем
он, ждала этого, услышала далекий звонок в комнате.
   Ћн заторопилсЯ вслед за ней к телефону и, снЯв трубку, сделал ей  рукой
знак подождать. ‘лышимость была плохаЯ, он все времЯ кричал. …го соединили
с парткомом завода, и он  стал  кричать,  чтобы  ему  вызвали  к  телефону
ЋвсЯнникова, бывшего парторга сборочного цеха.
   - Ђ вам лучше знать, где он теперь у вас работает... Ђ вы проверьте!  -
кричал он по телефону. - Љак так  не  знаете,  какой  же  вы  дежурный  по
парткому, если парторга цеха не знаете? ’огда давайте мне ЋвсЯнникову... -
Ћн сделал движение пальцами,  и  ’анЯ  понЯла  и  подсказала  ему:  "Ћльга
€вановна!" - Ћльгу €вановну. ђаботает у вас на  заводе  ЋвсЯнникова  Ћльга
€вановна? ’ак... - €, не отнимаЯ трубку, закивал ’ане, что работает. - ‚от
и зовите ее, раз близко... џ ждать буду, только  пусть  трубку  кто-нибудь
держит, а то разъединЯт... - €, прикрыв рукой трубку, сказал ’ане: - Џошли
за твоей матерью, сказали: в литейке работает, недалеко от парткома.
   - Ђ что про отца сказали?
   - ѓоворит, не знаю такого парторга, Я человек новый.
   Ћн услышал что-то в трубке и сердито крикнул:
   - Ќе разъединЯйте! Њосква говорит...
   ’анЯ снова хотела спросить его  об  отце,  но,  удержав  себЯ  от  этой
бессмыслицы, закусила губу, прислонилась к стене и стала ждать. Ћна стоЯла
зажмурЯсь и еще два или три раза слышала, как Ђртемьев  повторЯл  громким,
злым голосом: "Ќе разъединЯйте, Њосква говорит..."  €  вдруг,  все  еще  с
зажмуренными глазами, почувствовала прикосновение его руки:
   - ‘корее!
   €, схватив трубку, закричала:
   - Њама, мама!..
   ‘начала ничего не услышала, только шуршание в трубке, а потом  далекий,
слабый голос:
   - ќто Я, ЋвсЯнникова, что такое?
   - ќто Я, мама, Я, ’анЯ... мама!.. - Ђ в трубке  опЯть  ничего  не  было
слышно. - Њама... мама!..
   Ђртемьев сначала стоЯл рЯдом с ней, готовый вмешатьсЯ  и  помочь,  если
что-нибудь будет не так, а потом, понЯв, что помощь уже не нужна, ушел  на
кухню.
   - „а, мама... да, да! - кричала ’анЯ. - ‚се хорошо, все  хорошо...  Љак
папа? Љогда? Ћх... боже мой! ѓде? Љак ‚итЯ? Љогда?
   ЌесмотрЯ на закрытую дверь, все это было слышно, и  Ђртемьев  сидел  на
кухне и  жалел,  что  устроил  этот  полный  непоправимостей  разговор  по
телефону. Ђ ’анЯ там, в комнате, все еще кричала:
   - Ђ извещение было?.. Ђ? - Џотом, очевидно, отвечала на вопросы:  -  Ќе
знаю точно, наверное, дней через семь...  ’ы  не  встречай...  џ  знаю,  Я
найду... Ќет, не встречай, Я сама  найду...  —то,  что?..  ‚ернулсЯ?  -  €
несколько раз настойчиво, отчаЯнно  повторила:  -  Ќет,  нет,  Я  запрещаю
тебе... Ќет... Ќе хочу, нет... - Ђ потом снова: - Њама, мамочка... Њама!..
   "ђазъединили", -  подумал  Ђртемьев,  услышав,  как  лЯзгнула  о  рычаг
трубка.
   ’анЯ вернулась в кухню притихшаЯ, оглушеннаЯ. Ћн не стал  расспрашивать
ее. ’ого, что слышал, было достаточно, чтобы понЯть: ничего  хорошего.  Ћн
ждал, а она сразу, как вошла, опустилась на табуретку, сидела  и  молчала,
тЯжело дыша, словно после долгой и трудной ходьбы.
   - Ћтца схоронили, - наконец сказала она, - в прошлом году, а брат  убит
в позапрошлом. Њама живет одна. ‘казала мне: ты менЯ и не узнаешь!  Џочему
Я ее не узнаю?
   -  Ќу,  изменилась,  постарела,  это,  наверное,  хотела  вам  сказать,
предупредить заранее.
   - „а, конечно, - согласилась ’анЯ и  тревожно  вскинула  голову.  -  Ќо
почему же, почему Я ее не узнаю?
   ќти слова беспокоили ее и пугали.
   - Ђ муж мой жив, - помолчав, сказала она, - а Я даже сразу  не  понЯла,
когда мама сказала: Ќиколай твой здесь, в ’ашкенте. ’олько  потом  понЯла,
что это о нем.
   - •оть что-нибудь хорошо!
   - Ђ что хорошего? - рассеЯнно сказала ’анЯ.
   - •отЯ бы то, что жив. ‹учше как-никак, чем если б убит был! -  сердито
сказал Ђртемьев.
   - „а, конечно, конечно, - снова покорно и рассеЯнно согласилась ’анЯ. -
•орошо, что не убит. Њама сказала, что он нигде  и  не  был.  -  €  вдруг,
поднЯв глаза на Ђртемьева, спросила: - ’ак что же теперь, когда Я опЯть на
фронт уеду, свой аттестат ему туда, в ’ашкент, высылать?
   - Џро аттестат - бабьи глупости! - сказал Ђртемьев. -  Ђттестат  матери
будете высылать.
   - •орошо, пускай бабьи глупости, ну а понЯть менЯ вы можете? - со  злым
отчаЯнием в голосе спросила она.
   - Њало ли что человек в тылу. ‘ам факт еще ничего не говорит.
   - Ђ понЯть менЯ вы все-таки можете или нет? - настойчиво повторила она.
   - ЏонЯть могу.
   "„а, Я баба, баба, Я несчастнаЯ баба, - хотелось крикнуть ей,  -  но  Я
все равно хочу счастьЯ, а не мужа в тылу, который только тем и хорош,  что
жив! „а, может быть, он осталсЯ там в тылу просто потому, что у  него  так
вышло. Ќо мой отец умер, мой брат убит, а он и нигде не был,  и  Я  узнала
все это сразу, только что, за одну минуту, и Я не могу думать о нем, забыв
о них, и не могу поверить, что он нигде не  был  только  потому,  что  так
вышло, и мне странно представить себе, что Я должна  теперь  радоватьсЯ  и
ехать к нему, раз он мой муж и раз он жив, жив, потому что нигде  не  был.
Џоэтому Я и крикнула: "нет", когда мама сказала, что будет встречать  менЯ
вместе с ним. € Я не могу представить себе, что опЯть, как до войны,  лЯгу
с ним в одну постель. € не могу всего этого объЯснить вам. Ќикому не  могу
объЯснить. Ђ вам тем более".
   - Ћчень любили отца?
   - „а, очень. Ѓольше всех на свете! - сказала она. € это  было  правдой,
хотЯ она сейчас думала не об этом.
   - Ђ Я знаете как любил своего отца! - сказал Ђртемьев. - Љогда он умер,
Я первые полгода на его токарный станочек, что он к подоконнику  приладил,
смотреть не мог. Ђ потом одно на другое, война на войну - и забыл,  привык
и даже почти не вспоминаю. Љак будто это в порЯдке вещей, что его нет. ’ак
и у вас будет. Љак бы ни любили, все равно будет.
   "Ќу, чего утешаешь! —его ты менЯ утешаешь? ‘амому,  что  ли,  лучше?  -
испытываЯ к нему горькую благодарность, подумала ’анЯ. -  џ  хоть  к  маме
еду. Ђ у тебЯ вообще никого. € сам уже два  раза  ранен,  а  на  третий  -
возьмут и убьют! Џолетишь завтра на  фронт,  а  послезавтра  убьют.  Ћчень
просто. ’ак и бывает. “бьют - и все!" - упрЯмо  повторЯла  она  про  себЯ,
хотЯ все ее существо сопротивлЯлось этой такой простой и обычной во  времЯ
войны мысли.
   - Џосидите здесь, Я сейчас приду, - сказал Ђртемьев, который, так и  не
дождавшись от нее ответа, не знал, радоватьсЯ или боЯтьсЯ за нее, что  она
сидит, молчит и не плачет.
   Ћн вышел, а она почти сразу же, как только он вышел, заплакала. ‚стала,
подошла к висевшим на стене  старым  ходикам  и  с  треском  подтЯнула  за
цепочку гирю. Ќо маЯтник все равно не закачалсЯ, и ходики не пошли,  и  на
кухне снова стало так тихо, что она заплакала от этой тишины...
   Ќо когда Ђртемьев вернулсЯ, она уже не плакала,  а  стоЯла  у  стола  и
завертывала обратно в бумагу все, что осталось от ужина.
   - “же ехать? - спросила она.
   - „а, надо спускатьсЯ.
   - Људа это положить?
   - Џока в руки возьмите, - ответил он, но, когда они перешли из кухни  в
переднюю и оделись, он опустилсЯ на одно  колено  и  развЯзал  ее  вещевой
мешок. - „авайте сюда, войдет.
   - Ђ может, разделим? ‚ам ведь самому лететь!
   - ‹ететь - не ехать, - весело сказал он, потЯнув у нее из рук  сверток,
сунул в мешок и, завЯзав, вскинул мешок на  плечо.  -  Ђ  надвое  мы  ваше
курево разделим. ‚ы, Я вижу, курец слабый, две за вечер, а  мне  своих  до
утра не хватит.
   Ћна  заторопилась,  полезла  в  карман  шинели  за  папиросами,  но  он
остановил ее:
   - Џотом, на вокзале.
   “ самой двери лежал рюкзак, которого здесь не было, когда они входили.
   "’ак вот чего он уходил, - подумала ’анЯ. - ‘обирал  свои  вещи",  -  и
вслух спросила у него:
   - ‘ собой, в дорогу?
   Ћн не ответил, наверное, не расслышал.
   - „авайте Я хоть это понесу, - сказала ’анЯ. - Ђ то мой мешок  тЯжелый.
’етЯ ЏолЯ заставила все ваши консервы взЯть.
   Ћн посмотрел на нее, потом на рюкзак, хотел, кажетсЯ,  что-то  сказать,
но не сказал и, прикинув рюкзак на руке, протЯнул ’ане.
   ђюкзак был совсем легкий, и она закинула его за одно плечо, так же  как
Ђртемьев ее вещевой мешок.
   - Џодождите, свет на кухне не погасил, - сказал он, когда они уже вышли
на лестницу, отпер дверь, вошел в квартиру и через минуту вернулсЯ.
   "Џути ему не будет", - подумала ’анЯ, не потому, что верила  в  это,  а
потому, что так всегда говорила мать, и это бессмысленной тревогой на  всю
жизнь осталось в памЯти.
   - Џогасил, - сказал он, щелкаЯ ключом. - Ђ то бы горело до конца войны.
   ’анЯ понимала, конечно, что он шутит, что завтра или  послезавтра  сюда
пришла бы старуха, о которой он говорил, убирать квартиру  и  погасила  бы
забытый  свет,  но  в  самой  этой  невеселой  шутке  приучившего  себЯ  к
одиночеству человека было что-то покоробившее ’аню. …й показалось, что вот
так же, спокойно и просто, как, не думаЯ о возвращении,  он  запер  сейчас
свою квартиру, он и ее  проводит  на  поезд,  посадит  на  хорошее  место,
помашет рукой через окно и сразу же забудет навсегда.  „а,  именно  так  и
будет. Ђ почему это должно быть иначе?
   Ќа вокзале, когда они с помощью дежурного помощника коменданта нашли  и
занЯли место в вагоне и, оставив там на попечение соседей  вещевой  мешок,
снова вышли на перрон, Ђртемьев протЯнул ей свой рюкзак и сказал:
   - ‚озьмите с собой, ладно?
   - Џочему? —то это? - удивленно спросила она.
   - ’ам потом разберетесь.
   - Ђ все-таки что там? - снова спросила она, все еще не принимаЯ у  него
из рук рюкзака, но уже смутно догадываЯсь, что там могло быть.
   - џ вещи сестры собрал. ‚ голову  пришло,  когда  с  вами  сидели.  ’ам
немного у нее, ничего особенного. Ќо, может, вам  пригодитсЯ.  Ќу,  ушьете
там себе, в общем, не знаю. Ћна тоже небольшаЯ была.
   ’ане хотелось крикнуть, что нет, ничего она не будет ушивать  и  ничего
этого никогда не наденет, она боЯлась оскорбить его и молчала.
   Ќо он относилсЯ к таким вещам, наверное, проще и умней, чем она думала,
и, почувствовав ее колебаниЯ, сказал:
   - Ђ не захотите - не надо! Џросто на барахолке на  рис  сменЯете.  Њать
подкормите и сами тоже... …сли думаете, что она там у вас сытно живет,  то
напрасно. Ѓерите.
   € она взЯла и еще, наверное, целых десЯть минут, почти до самого отхода
поезда, стоЯла напротив Ђртемьева на перроне с этим рюкзаком в руках.  Ћна
смотрела на него и думала о том, какой он хороший человек и  действительно
настоЯщий, бескорыстный товарищ, которому совершенно нет дела до  нее  как
до бабы. Ђ она не стоит такого хорошего отношениЯ с его стороны.  €  очень
хорошо, что поезд отойдет и все это кончитсЯ. ’ам, у него в квартире,  она
на минуту испугалась, не его, а себЯ самой, того, как ее вдруг потЯнуло  к
нему. Ђ сейчас на перроне чувство страха исчезло от той бесповоротности, о
которой напоминала проводница вагона, уже в  третий  раз  повторЯвшаЯ  все
одно и то же: "Џровожающие, покиньте вагон. Ћтъезжающие, прошу садитьсЯ!"
   Ћн был провожающий, а она была отъезжающаЯ. € он  сам  напомнил  ей  об
этом, потЯнув за рукав к подножке вагона.
   - ‘адитесь!
   € она, поддержаннаЯ  его  сильной  рукой,  вскочила  на  подножку  и  в
последний момент,  рывком  вытащив  из  кармана,  протЯнула  смЯтую  пачку
папирос и растерЯнно улыбнулась ему.
   € весь день, и весь вечер, и даже всего минутою  раньше  совершенно  не
думавший об этом, Ђртемьев с удивлением  увидел  ее  вдруг  переменившеесЯ
лицо. "‚от те на, - подумал  он,  -  когда  же  это  произошло  и  неужели
произошло?"
   Ђ потом это лицо исчезло, и смутно поЯвилось еще раз в  мерзлом  тумане
медленно двинувшегосЯ окна, и снова исчезло, и у него, уже  не  впервые  в
жизни, поЯвилось щемЯщее чувство, что мимо него бессмысленно и  неудержимо
проехало его собственное счастье, которого он опЯть не узнал и  принЯл  за
чужое!
   "—ерт  его  знает,  почему  до  сих  пор  так  ни  разу  и  не  полюбил
по-настоЯщему хорошей женщины! Џросто проклЯтие какое-то!"  -  подумал  он
как об уже привычном и непоправимом и остановилсЯ у дверей  вокзала  около
заиндевевшего, облупленного, скорее всего сломанного автомата.
   "…сли вдруг окажетсЯ, что все-таки работает, позвоню", - загадал он. €,
вытащив записную книжку, отыскал телефон, который ему дала ЌадЯ.
   Ђвтомат был исправный, монета звЯкнула и полетела вниз, а в прижатой  к
уху ледЯной трубке раздалсЯ низкий, усталый, а может быть,  просто  сонный
голос Ќади:
   - џ слушаю.
   - ќто Я, - сказал Ђртемьев.
   - џ ждала твоего звонка, - сказала ЌадЯ. - “же проводил в ’ашкент  свою
докторшу?
   - „а.
   - “ мамочки была, валерьЯнкой ее  отпаивала.  Џоэтому  все  и  знаю.  €
решила, что ты или позвонишь  мне  сразу  после  отхода  поезда,  или  уже
никогда не позвонишь.
   - € когда поезд отходит, узнала?
   - “знала, не поленилась. ‡начит, проводил?
   - „а.
   - Ћна дала сегоднЯ мамочке и папочке жару.  џ  почти  сразу  после  нее
пришла, они мне плакались. Њолодец баба! „аже завидую...
   Ћн ничего не ответил. Њолчал. Ќе хотелось  говорить  с  Ќадей  об  этой
только что уехавшей маленькой женщине.
   - Џавел...
   - „а...
   - ‡ачем ты мне позвонил?
   - Ћтбываю.
   - Ќадолго?
   - Ќе знаю.
   - …сть еще времЯ?
   Ћн посмотрел на часы.
   - …сть, но мало, через два часа с минутами должен ЯвитьсЯ к начальству.
   - Џриезжай. ѓорького, четыре. Љвартира шесть.
   - ‘тоит ли?
   - Ќе стоит. Ќо все равно приезжай. Џоговорим. —аем напою. ’олько имей в
виду, чай будет без сахара, - усмехнулась она в трубку. - ‘лезы выслушала,
а сахара не взЯла, пусть сами жрут! Ќе люблю ворованного. Ђ ты  сейчас  не
ворованный? Ђ то не надо. Ѓог с тобой.
   - Ќе ворованный. Ќе у кого.
   - Џро бывшую любовь говорить не будем?
   - Ќе будем.
   - ’огда приезжай. џ тоже врать не хочу. Ќадоело. € незачем.
   Ћн повесил трубку, вытащил из кармана смЯтую пачку папирос, нашел  одну
несломанную, закурил и подумал:
   "Ђ может, все-таки не ехать?", хотЯ уже знал, что поедет.


        15

   ‘инцов заворочалсЯ и проснулсЯ с той же мыслью, с  какой  заснул,  -  о
‘ерпилине.
   ‚ землЯнке по-прежнему был он один. Ќикто  еще  не  вернулсЯ.  ‡ашуршав
соломой, он повернулсЯ  со  спины  на  бок  и,  заворотив  рукав  ватника,
посмотрел  на  трофейные,  со  светЯщимисЯ  стрелками   часы   -   подарок
батальонных разведчиков к  седьмому  ноЯбрЯ  в  ‘талинграде.  ‚осемнадцать
часов. ‡начит, несмотрЯ на прошлую бессонную ночь, проспал всего два  часа
и проснулсЯ раньше необходимого.
   ’о, что ‘ерпилин тут, в  армии,  начальником  штаба,  узнал  еще  вчера
вечером, как только прибыл из  фронтового  офицерского  резерва  сюда,  на
северо-западный участок сдавившего немцев кольца.  Џеред  наступлением,  в
ожидании будущих потерь, половину  резерва  заранее  рассовали  по  штабам
армий, чтобы были под рукой. ‚чера здесь, в  землЯнке,  где,  выполнив  за
день разные, какие придетсЯ, штабные поручениЯ, собирались на  ночлег  еще
не получившие назначений офицеры,  сразу  же  услышал  фамилию  ‘ерпилина.
“слышал и спросил,  не  тот  ли  ‘ерпилин,  что  командовал  дивизией  под
Њосквой.
   Љогда подтвердили, подумал, что хорошо  бы  увидетьсЯ.  ’олько  вопрос:
когда? Џеред началом наступлениЯ начальнику штаба армии при  всем  желании
не до тебЯ. € с чем идти к нему?  Џросить,  чтобы  по  старому  знакомству
удовлетворил ходатайство и отправил тебЯ из своей армии обратно  на  берег
‚олги, в 62-ю, где ты воевал до госпиталЯ? Ќо просить об этом, уже  прибыв
в распорЯжение другой армии, поздно. Љогда заи