го дела, как будто его и не было на свете!
   ‚ голосе ее послышалась горечь, но в  самой  этой  горечи  было  что-то
суетное, не вызывавшее сочувствиЯ.
   - ќх, - сказал Ђртемьев, - что вспоминать, когда и как до войны  сидели
- ближе, дальше... ‘лава богу, что Њоскву не отдали, и то хлеб!
   - ’ы не веришь, что Я его любила? - вдруг спросила она.
   - Љакое это имеет значение?
   - Ђ все-таки, - настаивала она.
   - ’огда не верил.
   - „а, тогда Я его не любила, - сказала она. - Ђ потом... -  Ћна  слегка
склонила набок  голову,  словно  приглЯдываЯсь  к  прошлому,  помолчала  и
сказала: - ‹юбила или не любила,  все  равно  страшно!  Ќесколько  месЯцев
ходила как сумасшедшаЯ, до самой эвакуации...
   - Ђ ты разве уезжала? - спросил Ђртемьев.
   - Ќет, просто,  когда  началось  все  это  в  Њоскве,  менЯ  словно  из
оцепенениЯ вывело. Ќо Я никуда не поехала.
   - Ќе боЯлась, что немцы придут?
   - Ќет, почему-то не верила в это. Њожет,  оттого,  что  прожила  с  ним
перед тем два  года,  а  он  был  бесстрашный...  Ќе  знаю.  -  Ћна  снова
помолчала. - „умаешь, мне так просто сейчас  одной  жить?  ‚се  сама,  все
сама! € всем родным что-нибудь нужно: чтобы Я куда-то ходила  и  говорила,
чьЯ вдова, и делала длЯ них то одно, то  другое,  то  третье...  Ћн  давно
умер, а им все еще кажетсЯ, что Я им что-то недодала, обманула их, что ли,
тем, что он слишком рано умер!.. ’воЯ мама где сейчас?  -  вдруг  спросила
она.
   Ђртемьев сказал, что мать пропала без вести в ѓродно.
   - „а, беднаЯ, - сказала она и,  привычно  перейдЯ  в  мыслЯх  на  себЯ,
добавила: - Ћна не любила  менЯ.  —то  ж,  может,  и  права.  Ђ  моЯ  мама
жива-здорова. Џоследнее времЯ все из ”рунзе письма писала,  расспрашивала,
как ее драгоценное барахло, не пустилась ли в разгул тетЯ ЏолЯ? Ђ  сегоднЯ
телеграмму прислала, что уже отбыла с моим  новым  папочкой  из  ”рунзе  в
Њоскву. ‘ейчас пойду осчастливлю тетю Џолю...
   - ‡начит, все же не удержалась, устроила им вызов? - спросил  Ђртемьев,
вспомнив слова тети Џоли.
   - џ?! - воскликнула ЌадЯ. - —то Я, с ума сошла? ’ы же прекрасно знаешь,
что моЯ мать - исчадие ада! ‘ама добилась. џ и пальцем о палец не ударила.
Ќо теперь, раз уж на  менЯ  все  равно  валитсЯ  это  счастье,  ничего  не
поделаешь, придетсЯ засучить рукава и вымыть полы.
   - Ќе разучилась?
   - Ћдно времЯ разучилась, а потом опЯть научилась. Њогу и к тебе  прийти
помыть, - усмехнулась она. - џ хорошо полы мою... ’ы как, еще не женилсЯ?
   - Џока нет.
   - € белье могу постирать. џ и  стираю  хорошо.  ‡арос  небось?  ‚се  вы
одинаковые... —то смотришь? џ ведь и просто так могу, по-товарищески, Я  и
на это способна. џ на все способна, - усмехнулась она, уже не над ним,  а,
кажетсЯ, над собой.
   - Ќе выйдет у нас с тобой по-товарищески, - сказал Ђртемьев,  продолжаЯ
в упор смотреть на нее внимательным, откровенным взглЯдом.
   - „умаешь, не выйдет?
   - Ќе выйдет.
   - ќто хорошо.
   - Ќе знаю уж, хорошо или плохо, - сказал он, примериваЯсь к чему-то еще
не решенному в глубине самого себЯ.
   € вдруг, вспомнив о той, маленькой женщине,  оставшейсЯ  у  тети  Џоли,
спросил:
   - Љогда Ђнна ѓеоргиевна приезжает?
   - ’елеграмма с дороги. „нЯ через три, наверно, - сказала ЌадЯ. - Ђ что?
   - ’ам у тети Џоли эта женщина-врач, -  сказал  Ђртемьев.  -  …сли  Ђнна
ѓеоргиевна приедет, а она еще не уедет...
   - ‚се понЯтно, -  сказала  ЌадЯ.  -  …сли  понадобитсЯ  -  укрощу  свою
мамочку. ќто тебЯ беспокоит?
   - „а.
   - € вообще могу эту женщину к себе взЯть. „аже если соврал, что у  тебЯ
с ней ничего нет.
   Ђртемьев пожал плечами. …му не хотелось вдаватьсЯ в объЯснениЯ. Ћни уже
почти дошли до угла переулка, ему надо было сворачивать.
   - „ошли, - сказал он и остановилсЯ.
   - ‡апиши мой телефон.
   Ћн записал и протЯнул руку прощатьсЯ.
   - Џодожди, - сказала она. - ’ы почему хромаешь?
   - ђанен был, - сухо ответил он,  не  оставлЯЯ  намерениЯ  проститьсЯ  и
уйти.
   - Ќет, подожди, - просЯще и в то же времЯ повелительно сказала  она.  -
Ќеужели  Я  такаЯ  сквернаЯ  баба,  что  со  мной   нельзЯ   разговаривать
по-человечески?
   ‚  тоне,  которым  она  это   сказала,   ему   послышалось   искреннее,
ненаигранное огорчение.
   - —то ты хотела спросить?
   - Њногое. Љак ты жил, как живешь, что  с  тобой  было,  что  есть,  что
будет?.. ‚се хотела спросить.
   - —то будет, не знаю, - сказал он. - Ќаверное, скоро уеду на  фронт.  Ђ
что было... ‘ июнЯ до ноЯбрЯ служил  на  „альнем  ‚остоке  и  ждал,  когда
отправЯт на фронт. ‘ декабрЯ до июлЯ командовал полком. ‘ июлЯ до сентЯбрЯ
лежал в госпитале. ‘ сентЯбрЯ здесь, в Њоскве.
   Ћна ожидала продолжениЯ, но продолжениЯ не было.
   - Ђ как сейчас живешь?
   - Ќа казарменном положении.
   - Ћдин?
   - Ќет... еще два майора, капитан и подполковник.
   Ћна рассмеЯлась.
   - ‘пасибо за разъЯснение. Ќу, а теперь все-таки ответь на то, о  чем  Я
спросила.
   - …сли на то, о чем спросила, - в данное времЯ один.
   - Ђ раньше?
   - ђаньше была одна женщина, уехала на фронт.
   - Ђ почему не удержал?
   - Ќе имел права.
   - ‘кажи лучше, не любил. Ќаверно, потому и уехала, что не любил?
   Ћн посмотрел на нее отчужденно, почти враждебно и  ничего  не  ответил.
"‹юбил, не любил! Џолучила предписание ехать - и поехала, не  потому,  что
любил или не любил, а потому, что война. Ђ тебе этого все равно не понЯть,
потому что ты не стоишь и не будешь стоить и одного мизинца  той  женщины,
хотЯ Я ее и правда не любил, а  тебЯ  когда-то  любил  и  сейчас  не  могу
спокойно смотреть на тебЯ".
   ЉажетсЯ, она хотела спросить что-то еще, но  удержалась,  не  захотела,
чтобы он снова первым начал прощатьсЯ.
   - —то ж, прощай... или до свиданиЯ... Ђ в общем, как знаешь. - € подала
руку, не вынув из варежки.
   Џотом, когда он прошел уже несколько шагов, окликнула:
   - Џавлик!
   Ћн обернулсЯ.
   - Ќет, ничего. Џросто хотела еще раз взглЯнуть на тебЯ. €ди, иди...
   Ћн пошел и, уже сворачиваЯ за угол, все еще чувствовал, что она стоит и
смотрит ему вслед.
   ‚ приемной, куда он на всЯкий случай зашел, прежде  чем  пойти  поспать
оставшиесЯ полтора часа, Љосых встретил его радостным восклицанием:
   - Ќаконец-то!
   - Ђ что такое? Џеременилось что-нибудь?
   - ’олько что приехал. ‚елел, как ЯвишьсЯ, сразу к нему.
   Ђртемьев понЯл, что спать уже не придетсЯ, вздохнул, отпер сейф,  вынул
оттуда приготовленную длЯ доклада папку и открыл дверь в кабинет.
   - ђазрешите войти?
   - ‚ходи, - не поднимаЯ глаз, сказал €ван Ђлексеевич. Ћн сидел и  что-то
быстро записывал  карандашом.  Џотом,  оторвавшись,  взЯл  лист,  перечел,
бросил на стол, задумчиво почесал карандашом за ухом  и  поднЯл  глаза  на
Ђртемьева. - Ќе ложилсЯ?
   - Ќет.
   - Ќичего не поделаешь... ЊенЯ тоже без времени поднЯли. -  Ћн  протЯнул
Ђртемьеву только что исписанный лист бумаги.  -  Џойди  во  второй  отдел,
пусть  по  этому  списку,  по  каждому  разделу,  какие  у  менЯ  указаны,
подготовЯт имеющиесЯ у них данные. - €, взглЯнув на  часы,  добавил:  -  Љ
шестнадцати часам. Љогда вернешьсЯ, сразу зайди, будут поручениЯ. ‹ожитьсЯ
нынче не придетсЯ!
   Ћн поднЯлсЯ из-за стола, потЯнувшись, добавил:
   - Џриказано готовитьсЯ к выезду на „онской фронт. „о моего отъезда трое
суток покрутишьсЯ как белка в колесе. Џотом  разом  отоспишьсЯ.  Ќу,  чего
стоишь?
   - ђазрешите обратитьсЯ, товарищ генерал-лейтенант?
   - —то такое?
   Ђртемьев знал, что €ван Ђлексеевич любит выезды на фронт и даже считает
их длЯ себЯ чем-то вроде отдыха,  но  сейчас  лицо  у  него  было  хмурое,
недовольное, а впрочем, может быть, просто не выспалсЯ...
   - ’оварищ генерал-лейтенант, прошусь на  фронт...  -  вытЯнув  руки  по
швам, сказал Ђртемьев.
   - Ќе возьму, - сказал €ван Ђлексеевич. - Љосых со мною поедет, а ты тут
останешьсЯ: все же больше толку будет, чем от него.
   ‘казал и недовольно уставилсЯ на Ђртемьева: "Ќу чего стоишь? ‚се  равно
решениЯ не переменю".
   - џ не в поездку прошусь, товарищ генерал-лейтенант, Я вообще прошусь.
   - ‚ообще... - €ван Ђлексеевич посмотрел на Ђртемьева так хмуро, будто в
слове "вообще" услышал что-то обидное длЯ себЯ.
   - ‚ы обещали, товарищ генерал-лейтенант, сразу, как здоровье позволит.
   -  Ђ  тебе  что,  здоровье  позволило?  -  все  так  же  хмуро,   почти
подозрительно поглЯдел на него €ван Ђлексеевич. - ‚чера еще не  позволЯло,
а сегоднЯ позволило? ‚ чем дело, говори без каруселей.
   - Џодробности о смерти сестры сегоднЯ узнал.
   - —то за подробности?
   - Љак расстрелЯли ее...
   €ван Ђлексеевич продолжал смотреть на него, ожидаЯ, все ли сказано.  Ќо
Ђртемьев молча стоЯл навытЯжку.
   - ‡начит, мстить будешь фрицам? - все так  же  недовольно  сказал  €ван
Ђлексеевич. - ‚ наших масштабах, - он сделал широкий жест, обозначавший не
только этот кабинет, но, очевидно,  весь  ѓенеральный  штаб,  -  отомстить
невозможно - необходимо лично, не долечившись, на одной  ноге,  но  лично!
’олько так...
   ЉажетсЯ, он собиралсЯ сказать еще что-то такое же ироническое, умное  и
правильное, но удержалсЯ и не сказал.
   - —его молчишь, не возражаешь?
   - †ду вашего решениЯ, товарищ генерал-лейтенант.
   Ђртемьев уже видел, что влез со своей просьбой  не  к  месту  и  не  ко
времени, и хотЯ не понимал почему, но чувствовал, что его  просьба  чем-то
лично задевает €вана Ђлексеевича. Ћднако отступить он все равно не  мог  и
не хотел.
   "Ѓежишь", - думал  €ван  Ђлексеевич,  глЯдЯ  на  него.  Ќа  минуту  эта
несправедливаЯ   мысль,   обостреннаЯ   одиночеством   и    невозможностью
высказатьсЯ, овладела душой €вана Ђлексеевича, но он превозмог ее  и,  уже
начинаЯ остывать от этой вспышки недовериЯ к людЯм, сухо сказал:
   - •орошо, поедете со мной на фронт и там останетесь.  ’олько  имейте  в
виду, времени на ваши личные сборы не будет! € с бабами своими  только  по
телефону прощатьсЯ будешь. - ќто добавил, уже подобрев и усмехнувшись...
   - Њне не с кем прощатьсЯ, товарищ генерал-лейтенант.
   - ‹адно, решено.
   - ђазрешите идти?
   - Џодожди... - €ван Ђлексеевич устало опустилсЯ  на  стоЯвший  у  стены
потертый кожаный диван. - ‘адись и расскажи про сестру...


        11

   „ень началсЯ как в сказке: с самого утра за ’аней приехал  командир  их
партизанской бригады Љаширин. Ћна думала, что  он  уже  улетел  обратно  в
бригаду, а он вдруг приехал к ней в новенькой  полковничьей  форме  и  без
бороды. Ќеделю назад, когда он был у нее в госпитале, и потом,  когда  она
сама заезжала к нему прощатьсЯ в гостиницу "Њосква", он был еще с бородой.
Ђ теперь приехал без бороды и оказалсЯ  таким  молодым,  что  она  его  не
узнала.  ђадостно  посмеЯвшись  над  этим,  он  сказал,  чтоб  она  скорей
собиралась: вчера вышел указ, а сегоднЯ всей группе партизан,  слетевшихсЯ
с разных фронтов в Њоскву, будут вручать ордена, наверное, сам Љалинин,  и
ей тоже будут вручать, потому что ее тоже наградили.
   Џока она впопыхах переодевалась на кухне, Љаширин ходил по  передней  и
радостно и громко, чтобы она слышала через дверь, рассказывал, как им  все
задерживали переброску через линию фронта, потому что их  захотел  принЯть
товарищ ‘талин, потом сказали, что это  отпало,  а  потом  товарищ  ‘талин
все-таки выбрал времЯ и принЯл их прошлой ночью и, ни на что не отрываЯсь,
расспрашивал до утра, а к вечеру был указ, а сегоднЯ уже вручают ордена, и
ночью некоторые полетЯт обратно.
   - Ќаверное, и Я полечу. - Љаширин сказал это так же радостно, как и все
остальное. - Џравда, говорЯт, с посадкой врЯд ли выйдет. Ќашу —ертухинскую
площадку немцы занЯли. Ќу ничего, спрыгну в районе  лесной  базы,  летчики
обещают прицелитьсЯ - плюс-минус пЯтьсот метров.  ‘емнадцатый  мой  прыжок
будет, считаЯ довоенные.
   ‘удЯ по его голосу, и то, что —ертухинскаЯ площадка занЯта  немцами,  и
то, что придетсЯ прыгать с парашютом,  нисколько  его  не  смущало.  Џосле
встречи со ‘талиным он готов был лететь хоть к черту в зубы.
   - ѓотова, - сказала ’анЯ, выходЯ к нему.
   Ћн ревниво осмотрел ее с головы до ног.
   - Ќичего, порЯдок. ’олько гимнастерочка великовата. ’ак мы и не  пошили
тебе подходЯщей гимнастерки...


   - Џешком пойдем, - сказал Љаширин, когда они вышли на улицу. -  ‚ремени
впереди еще много.
   - Ђ вы заранее знали, что пойдете к товарищу ‘талину? -  спросила  ’анЯ
по дороге.
   - Ѓыл дан еще неделю назад такой намек.
   - Ђ почему мне не сказали?
   - Ђ потому, дочка, что ты еще не доросла такие вещи знать, - рассмеЯлсЯ
Љаширин, блеснув во весь рот белыми веселыми зубами.
   Љогда он там, в тылу у немцев, командуЯ  бригадой  и  утопаЯ  по  самые
глаза в черной густой бороде, называл ее "дочкой", а других "сынками",  ей
это совсем не казалось странным. Ќо сейчас сбривший свою знаменитую бороду
Љаширин был  просто-напросто  совсем  молодой  человек,  старше  ее  самое
большее года на три. € то, что он по-прежнему называл  ее  "дочкой",  было
так странно, что она посмотрела на него и рассмеЯлась.
   - —его смеешьсЯ?
   - € как это вы только свою бороду решились сбрить?
   - ‘ам не знаю. ЏроснулсЯ с петухами, спать от радости не мог. „о ЉремлЯ
еще четыре часа, за тобой заходить  рано.  ЊаЯлсЯ,  маЯлсЯ,  по  гостинице
ходил, зашел в парикмахерскую, а там  как  раз  кресло  свободное.  ‘ел  и
сбрил. Џлохо?
   - Ќет, хорошо, но только теперь дочкой менЯ больше не зовите.
   - ‹адно, буду звать сестренкой.
   Ћн посмотрел на нее и улыбнулсЯ.
   - Ќет, не смогу, привык: дочка и  дочка!  ’ерпи,  пока  не  улечу.  €ли
полетишь со мной? Њожем еще переиграть.
   - Ќет, €ван €ванович, Я после отпуска на фронт, в медсанбат попрошусь.
   - Ќе хочешь, значит, оставатьсЯ партизанкой? - сказал Љаширин, и на его
веселом лице промелькнула мгновеннаЯ тень. - —ерт его знает,  и  у  самого
такое чувство бывает, что довольно судьбу на одном месте испытывать.  ’оже
иногда в армию хочетсЯ, чтобы и спрос с тебЯ и ответ -  все  по  армейской
норме: приказали - выполнил, выполнил - доложил; слева - сосед,  справа  -
сосед, впереди - противник, сзади - начальство... Џолк бы навернЯка  дали,
Я в перед войной полком командовал. Ђ другой раз подумаешь: нет, не  нашел
бы там счастьЯ, затосковал по партизанскому краю, слишком привык сидеть  у
фрицев самостоЯтельным гвоздем в сапоге.
   - €ван €ванович, - попросила ’анЯ, - расскажите  мне,  как  вы  были  у
товарища  ‘талина.  —его  нельзЯ  -  не  рассказывайте,  а  что  можно   -
расскажите, только от начала до конца.
   Љаширин сказал "ладно" и всю дорогу до ЉремлЯ рассказывал ей от  начала
до конца: и какой  кабинет  у  ‘талина,  с  двумЯ  большими  портретами  -
‘уворова и Љутузова, и как они вошли туда, и как ‘талин с  каждым  из  них
поздоровалсЯ за руку, и как, пока они отвечали на его вопросы,  он  только
изредка присаживалсЯ, а все остальное времЯ ходил вдоль стола, вглЯдываЯсь
в лицо то одному, то другому, и как, когда они уже больше  часа  сидели  у
‘талина, вдруг в кабинет вошел  какой-то  генерал-лейтенант,  наверное  на
доклад, с папкой в руках, и ‘талин полуобернулсЯ через  плечо,  ничего  не
сказал и только махнул на него рукой. ѓенерал постоЯл и вышел,  а  ‘талин,
не обращаЯ на него вниманиЯ, продолжал слушать то,  что  ему  рассказывали
партизаны. € как потом, наверное еще  через  час,  этот  генерал-лейтенант
опЯть зашел со своей папкой и  сказал:  "’оварищ  ‘талин,  у  менЯ  важное
сообщение". € ‘талин снова полуобернулсЯ к нему и сказал тихо  и  сердито:
"Џодождите немного, пока не закончим  с  товарищами  партизанами.  Ћни  не
каждый день к нам в Њоскву прилетают". € всем партизанам очень понравилось
это, а генерал опЯть потопталсЯ несколько секунд, хотел,  кажетсЯ,  что-то
возразить, но не возразил и вышел. Ђ ‘талин, когда за генералом  закрылась
дверь, посмотрел ему вслед, неторопливо развел руками, улыбнулсЯ и сказал:
"Ќе понимают у нас некоторые  люди,  что  не  всегда  их  сообщение  самое
важное, что могут быть и более важные  сообщениЯ,  чем  их  сообщение".  €
повернулсЯ к отвечавшему  перед  этим  на  его  вопрос  командиру  бригады
ѓусарову: "Џродолжайте, товарищ ѓусаров, не спешите". €  всем  партизанам,
которые были у ‘талина, очень понравилось это,  потому  что,  оказываетсЯ,
длЯ ‘талина самыми важными сообщениЯми были  именно  те,  с  которыми  они
прилетели к нему.
   Љаширин с увлечением и даже восторгом рассказывал об этом ’ане, а  ’анЯ
с таким же увлечением  и  восторгом  слушала,  радуЯсь  такому  отеческому
вниманию ‘талина ко всем подробностЯм их партизанской  жизни,  и  радостно
смеЯлась над этим генерал-лейтенантом, которого, чтоб он не мешал говорить
с партизанами, два раза прогнал товарищ ‘талин.  ‘меЯлась  от  всей  души,
даже и не задумываЯсь над тем, что, может быть, то  сообщение,  с  которым
два раза приходил и топталсЯ этот генерал, и  на  самом  деле  было  таким
важным, что его надо было выслушать, не откладываЯ ни на минуту...
   Љогда партизаны собрались все  вместе  в  маленьком  красном  зданьице,
прилепленном к Љремлевской стене, слева от  ‘пасской  башни,  и  когда  им
выписали пропуска и они пошли мимо ворот, их  остановил  резкий  звонок  и
несколько военных преградили им дорогу. Џотом из  ворот  ЉремлЯ  вынеслась
машина. ‡вонок был такой  резкий  и  так  стремительно  выскочили  поперек
дороги люди, что ’анЯ подумала: это едет ‘талин.  Ќо  в  машине  никто  не
ехал, в ней сидел только шофер.
   Џотом их пропустили, они прошли мимо ворот, и ’анЯ, как ни  быстро  они
шли, не утерпела и с любопытством посмотрела  туда,  внутрь.  ‡а  воротами
была накатаннаЯ шинами брусчатка с белыми полосками снега между камней,  а
дальше виднелись сбегавшие по склону елки.
   Ћни  прошли  мимо  нескольких  человек,  внимательно   проверивших   их
документы в проходе около ворот, потом прошли еще через один проход, где у
них тоже проверили документы.  Џотом  вошли  в  здание,  где  у  входа  их
остановили в третий раз. Ђ потом еще - в четвертый, уже на втором этаже.
   ЏроверЯЯ документы, им все  времЯ  заглЯдывали  в  лица  и  внимательно
читали и то, что написано в пропусках, и то, что написано в удостоверениЯх
личности,  так,  как   будто   там   было   написано   что-то   особенное,
необыкновенное,  во  что  нужно  было  долго   вчитыватьсЯ.   €   в   лица
всматривались тоже очень внимательно.
   ’анЯ понимала, что так, наверное, и нужно: ведь они входили  в  Љремль,
где жил товарищ ‘талин, и его надо было охранЯть.
   „окументы у каждого проверЯли очень долго, и все очень долго  стоЯли  и
ждали каждый раз, и на лицах у всех были неловкие,  одобрительные  улыбки,
как будто все хотели сказать друг  другу:  да,  да,  это  так  нужно,  это
совершенно правильно, иначе и быть не может.
   Џотом, когда все расселись в первых двух рЯдах  круглого  белого  зала,
где Љалинин должен был вручать ордена, это  ощущение  неловкости  исчезло,
забылось.
   ’анЯ очень ждала, когда же наконец войдет Љалинин, а  когда  он  вошел,
удивилась. Ћна никогда не видела Љалинина и заранее представлЯла себе, что
он будет такой, как на портретах: сойдет с них и  придет  сюда  в  зал.  Ђ
Љалинин был не такой, гораздо старше, и была у  него  старческаЯ  походка,
которой не было на  портретах,  и  почти  совсем  белаЯ  бородка.  Ћн  был
старичок, просто старичок.
   € ’анЯ еще очень долго, целых полчаса, пока ее не вызвали, привыкала  к
тому, что этот старичок - Њихаил €ванович Љалинин.
   Џартизаны вставали один за другим, подходили к Љалинину  и,  возвратись
на свои места, начинали тут же привертывать ордена.
   Љогда наконец вызвали ’аню, она почувствовала, что все на нее  смотрЯт.
€, проходЯ мимо Љаширина, увидела, как он улыбнулсЯ ей,  и  в  ответ  тоже
улыбнулась и так, улыбаЯсь, и подошла к Љалинину.
   “лыбка, наверно, сделала ее  еще  моложе,  и  Љалинин,  отдав  орден  и
протЯнув ей руку, посмотрел  на  нее  с  добрым  стариковским  сожалением,
словно ему было жаль, что на этой войне приходитсЯ вручать ордена Љрасного
‡намени таким маленьким стриженым девочкам в военной форме.  Џосмотрел  и,
поймав ее руку, потому что она  растерЯлась  и  не  подала  ее,  о  чем-то
спросил.
   Ћн спросил, сколько ей лет. Ќо она не понЯла и, только  уже  вернувшись
на место и сев, словно заново услышала его слова:  "‘колько  вам  лет?"  Ђ
тогда, когда Љалинин пожимал ей руку, она не услышала слов:  "‘колько  вам
лет?", а просто услышала, как он ей что-то сказал,  и  ответила:  "‘пасибо
большое, Њихаил €ванович!" - "ќто вам спасибо", - сказал Љалинин, отпустив
ее руку, и, пока она шла  назад,  продолжал  все  с  тем  же  стариковским
сожалением глЯдеть ей вслед.
   Џосле награждениЯ сначала вывалились все вместе на Љрасную  площадь,  а
потом, распрощавшись с остальными и покричав друг другу вдогонку, пошли  к
гостинице "Њосква", где жил Љаширин, уже вчетвером: ’анЯ, Љаширин, ѓусаров
из ЃрЯнского партизанского краЯ, тот самый,  чей  рассказ  ‘талин  не  дал
прервать генералу, и  красивый  капитан  из  газеты,  который  в  сентЯбре
прилетал к партизанам и почти две недели жил в  бригаде.  …го  сегоднЯ  не
наградили, он  просто  присутствовал,  чтобы  потом  написать,  и  Љаширин
подшучивал над ним:
   - ќто даже удачно вышло, ‹юсин, что тебЯ сегоднЯ не  наградили.  Ђ  все
почему? Ћбманул нас. ’оварищ ‘талин нас спрашивал о  тебе:  как,  говорит,
там у вас ‹юсин себЯ вел? џ говорю: вел неплохо, но  обманул.  Ћбещал  про
нас десЯть очерков написать, а написал три. ђаз так,  говорит,  пусть  еще
слетает, допишет, тогда наградим.
   - ‹адно врать-то, - сказал капитан из газеты.
   - ‹учше ко мне прилетай, - сказал ѓусаров, - Я человек  интеллигентный,
не чета Љаширину, литературу ценю и два раза летать к себе не заставлю.
   - Ќу  да,  нашелсЯ  интеллигент!  -  сказал  Љаширин.  -  Џохож  ты  на
интеллигента, как тот казак, что турецкому султану письмо писал!
   ‚се, включаЯ ѓусарова, рассмеЯлись. Ћн и в самом деле был похож на того
казака с картины ђепина, что,  полуголый,  в  одних  шароварах,  сидит  за
столом  наискосок  от  писарЯ,  грузный,   наголо   бритый,   с   длинными
запорожскими усами.
   - ’олько и разница всЯ, что он свой жупан успел пропить, а ты свой нет.
- Љаширин ткнул пальцем в полушубок ѓусарова.  -  Љак  у  нас,  кстати,  с
войсковым запасом? ѓорилка не всЯ еще вышла? Ќадо зайти выпить  по  такому
случаю.
   ѓусаров ответил своим густым, как из бочки,  голосом,  что  длЯ  такого
случаЯ горилка еще есть, и, повернувшись к ’ане и прихватив ее под локоть,
с неожиданной длЯ его голоса и вида церемонностью добавил:
   - € вас милости прошу в нашу честную компанию,  если,  конечно,  других
личных планов нет.
   - Љакие же у менЯ планы? - сказала ’анЯ, радуЯсь приглашению.
   - Ђ что у вас за горилка? ’ипа "тархун"? - спросил капитан из газеты.
   - Џодымай выше. ’ипа "сырец", - сказал ѓусаров, - а длЯ  вас,  -  снова
обратилсЯ он к ’ане, - есть бутылка портвейна "три семерки". Ћдну длЯ жены
оставлю, а вторую истреблЯйте! утка ли дело,  какой  орден  заработали  -
боевое Љрасное ‡намЯ! “ нас в  гражданскую  всего  три  краснознаменца  на
дивизию было.
   - Ђ ты расскажи, расскажи ей, - сказал Љаширин, - как тебЯ тогда хотели
к ордену представить, а ты попросил, чтобы  лучше  в  благодарность  новую
кожанку и штаны кожаные выдали.
   - „а, было такое дело, по дурости молодых лет, - сказал  ѓусаров.  -  џ
Љаширину рассказал, а он смеетсЯ, думает, вру. Ђ Я не вру, так оно и было,
хотЯ сейчас и трудно поверить.
   - ѓусаров  у  нас  сегоднЯ  тройной  именинник,  -  сказал  Љаширин.  -
‚о-первых, как-никак орден, а не полушубок на этот раз выбрал;  во-вторых,
до того боевой доклад сделал, что товарищ ‘талин  всех  генералов  побоку,
чтобы только ѓусарова дослушать; а в-третьих, жена приезжает... Љогда  мне
с вещичками из номера удалЯтьсЯ?
   - ‚ечером, - сказал ѓусаров. - Џридем, буду еще на вокзал звонить.
   - Џравда, жена приезжает? - спросила ’анЯ, как всегда торопливо радуЯсь
чужому счастью.
   - „олжна приехать, - вздохнул ѓусаров.
   - Ђ чего ты вздыхаешь? - сказал Љаширин. - ѓрехов за тобой  нет.  Њогу,
как сосед, справку с печатью выдать!
   - ѓрех тот, - сказал ѓусаров, -  что  едет,  беднаЯ,  из  Ћмска  шестые
сутки, а не знает, что сегоднЯ встретимсЯ, а завтра простимсЯ.
   - ЋпЯть улетаете? - спросила ’анЯ.
   - Ђ что мне делать, Я ж  не  военный,  как  он,  -  кивнул  ѓусаров  на
Љаширина. - …му,  если  б  попросилсЯ,  и  на  фронте  место  нашли,  а  Я
райкомщик, мне дорога одна - обратно, к себе в район... ‡аходил на днЯх  в
ЊЉ, к старому товарищу, и  даже  позавидовал:  как  немцев  из-под  Њосквы
погнали, так сразу все райкомщики, кто жив и  не  на  фронте,  обратно  на
своих местах. Ђ наша ЃрЯнщина когда еще к нормальной жизни вернетсЯ!..
   - ’ем более что ты там у себЯ ни одного моста в  живых  не  оставил,  -
сказал Љаширин.
   - Ђ что делать? - невесело отозвалсЯ ѓусаров. - ”ронт ближе подойдет  -
все, что еще цело, дыбом поставим. —ерез это не перепрыгнешь!
   - ‹адно прибеднЯтьсЯ, - сказал Љаширин и обернулсЯ к ’ане: -  …го  там,
где мы были, знаешь как хвалили? Њастер рельсовой войны!
   - Њастер-ломастер, - снова невесело усмехнулсЯ ѓусаров.
   - Ђ вы не могли попросить у товарища ‘талина, чтобы вас самого к  семье
отпустили? - спросила ’анЯ. ‘лушаЯ разговор Љаширина и ѓусарова,  она  все
времЯ удивлЯлась: неужели ничего нельзЯ придумать,  чтобы  ѓусаров  и  его
жена повидались подольше?
   - Љак-то не попросилось, - сказал ѓусаров. - Љогда  в  Њоскву  вызвали,
надеЯлсЯ, что сам к ней слетаю, а потом ждали приема со днЯ на день,  куда
ж улетишь? Ђ теперь обстановка требует - обратно в ЃрЯнский  лес.  •орошо,
заранее догадалсЯ ее вызвать, а  то  б  и  доехать  не  успела.  Њаловато,
конечно, сутки, но ничего, у других и этого нет, - добавил он, но в глазах
его была тревога. ‚идимо, предчувствовал, что свидание будет нелегким.
   ’ак, разговариваЯ, дошли до гостиницы и поднЯлись  на  третий  этаж,  в
угловой двухкомнатный номер, который занимали вместе Љаширин и ѓусаров.
   ѓусаров сразу взЯлсЯ за телефон: звонить на вокзал, а Љаширин и капитан
из газеты стали  собирать  на  стол.  ’анЯ  помогала  им,  мыла  взЯтые  с
умывальника стаканы.
   - Њожно из буфета посуду попросить, - сказал  ѓусаров,  оторвавшись  от
телефона. - „а и принесут, глЯдишь, еще чего-нибудь, у менЯ талоны есть.
   Ќо Љаширин махнул рукой.
   - Џобереги свои талоны длЯ жены. ЋбойдемсЯ наличностью.
   Љапитан из газеты отстегнул от поЯса нож с красивой наборной ручкой,  и
’анЯ стала резать им хлеб.
   - Џокойник „егтЯрь подарил, - сказал про нож капитан из газеты, стоЯ  у
’ани за спиной.
   Ћна ничего не ответила.
   - Ќе забыли его?
   ’анЯ обернулась и посмотрела капитану из газеты прЯмо в глаза:
   - Ќет, не забыла, товарищ ‹юсин.
   Ћна знала, что вопрос задан со значением, не отвергала этого  значениЯ,
но говорить об этом не хотела.
   - •ороший был мужик, верно? - не успокаивалсЯ капитан из газеты.
   - •ороший был мужик, верно, товарищ ‹юсин, - как  эхо,  ответила  ’анЯ,
продолжаЯ смотреть ему в глаза до тех пор, пока он не отвел их.
   - Ђ что ты с ним так официально? - обрываЯ их разговор, сказал Љаширин.
- “ него имЯ есть - Ќиколай, можно и ЉолЯ.
   - ‘лушаюсь, товарищ полковник.
   - —его "слушаюсь"?
   - Ѓуду звать товарища капитана Љолей...
   Ћна улыбнулась, насильно погасив в себе  неприЯзнь  к  этому  человеку,
заговорившему о том, о чем не надо было заговаривать. Ќе хотелось  портить
праздник ни Љаширину, ни себе.
   ѓусаров наконец оторвалсЯ от телефона и сказал, что если  не  врут,  то
жена вроде бы приезжает не в одиннадцать, как думали  раньше,  а  в  семь,
поезд нагонЯет опоздание. “ него было радостное лицо. „а и не удивительно:
ему, беднЯге, приходилось теперь считать каждый час.
   Ћн вышел в соседнюю комнату и вернулсЯ с флЯгой и поллитровой  бутылкой
портвейна.
   - Џод пробку, - удовлетворенно сказал ‹юсин, трЯхнув  флЯгу  над  ухом.
Џотом, отбив сургуч вилкой, открыл портвейн.
   ‘ырец перелили в графин и разбавили водой. ‘таканов было всего  два,  и
‹юсин налил первым ’ане и  Љаширину.  ’анЯ  придержала  его  руку,  но  он
все-таки налил ей почти полный стакан портвейна.
   - Ђ может, ѓурского подождем, он прийти обещал. - Љаширин  поглЯдел  на
часы.
   ѓурский был второй корреспондент, прилетавший тогда в бригаду с ‹юсиным
и вдвоем с ним писавший потом очерки. ’анЯ обрадовалась, услышав,  что  он
тоже придет: там, в бригаде, он показалсЯ ей веселым человеком.
   - Ќичего, догонит, - сказал ѓусаров.
   Љаширин встал, поднЯл стакан и долго молчал.
   - Њожет быть, Я тебЯ, дочка, и не увижу, - сказал он наконец, когда  на
лицах у ѓусарова и ‹юсина уже поЯвилось томление. - Ђ если увижу, то может
не оказатьсЯ случаЯ выпить за тебЯ. Џоэтому выпью сразу и за твой орден, и
за твое геройство, и за твои красивые глаза, и чтобы никогда ни  один  гад
их плакать не заставил!
   €, не двинувшись, не потЯнувшись к ней, с какой-то странной  строгостью
спросил:
   - Њожно тебЯ поцеловать?
   Ђ когда ’анЯ сама шагнула к нему, обнЯл ее и коротко и крепко поцеловал
прЯмо в губы. € хотЯ Љаширин был с головы до ног мужчиной, его неожиданный
порыв не смутил ’аню.
   Ћн просто прощалсЯ с ней. € может  быть,  навсегда,  внезапно  подумала
’анЯ, близко-близко увидев его глаза в ту секунду, когда он целовал ее.
   ’анЯ выпила за себЯ полстакана,  а  вторую  половину  поднЯла  за  жену
ѓусарова и за их встречу. Џотом, спохватившись и даже застеснЯвшись  того,
что не сделали  этого  с  самого  начала,  выпили  за  ‘талина.  Џотом  за
товарищей, оставшихсЯ там, по ту сторону фронта,  потом  -  это  предложил
ѓусаров - выпили за капитана из газеты и за то, чтоб он еще раз побывал  у
партизан. € Љаширин стал хвалить его с великодушием человека, которому  не
жаль передать лишнего другому.
   - ‡а товарища ‹юсина, - сказал он, - который вместе  со  своим  дружком
прилетел к нам в самый тЯжелый момент.  „ругой  бы  не  прилетел  в  такое
времЯ.
   ’анЯ  хорошо  помнила  это  времЯ,  когда  немецкаЯ  охраннаЯ   дивизиЯ
прочесывала леса вокруг ‘моленска. ‚ремЯ и правда было  неважное.  Џравдой
было и то,  что  этот  капитан  из  газеты,  ‹юсин,  когда  прилетел,  сам
напросилсЯ и участвовал в нескольких операциЯх.  „лЯ  себЯ  и  длЯ  других
Љаширин считал все это само собой разумеющимсЯ. Ќо капитан был человек  из
Њосквы, из газеты, он прилетел, хотЯ мог бы и  не  прилетать,  и  ходил  в
операции, хотЯ мог бы в не ходить! ‚ общем, по Љаширину  выходило,  что  и
капитан из газеты, и его товарищ были почти героЯми.
   ‘реди этих подогретых спиртом похвал и свЯзанных с  ними  воспоминаний,
встреченный   радостными   возгласами,   вошел   ѓурский,    тот    второй
корреспондент, который был у них в  бригаде  вместе  с  ‹юсиным.  ’огда  в
бригаду, ’анЯ хорошо помнила это, он прилетал  в  гимнастерке  без  знаков
различиЯ, в безрукавке, ватнике и  пилотке.  Ђ  сейчас  вошел  в  номер  в
штатском пальто, в шлЯпе и, сбросив пальто на кресло, оказалсЯ в костюме и
накрахмаленной белой рубашке с галстуком. € только надетаЯ поверх  костюма
меховаЯ безрукавка напоминала о его прежнем виде, в каком  он  прилетал  в
бригаду. Ћн удобно  развалилсЯ  в  кресле  и  сразу  же  принЯлсЯ  шутить,
чуть-чуть заикаЯсь, так, словно внутри него от времени до  времени  что-то
вдруг заедало.
   - џ вижу, вы тут, воспользовавшись моим  отсутствием,  п-производите  в
герои ‹юсина... Ќ-не делайте этого, потому что всЯ наша редакциЯ уже и так
стонет  от  п-проЯвленного  им  героизма,  и,  между  прочим,   совершенно
напрасно. џ вам открою секрет того, как мы попали к вам.  ђедактор  вызвал
нас и спросил: хотим ли мы лететь в т-тыл? Њы не возражали, разумеетсЯ.  Ђ
когда  выЯснилось,  что   редактор,   говорЯ   "т-тыл",   имеет   в   виду
н-направление, совершенно п-противоположное тому, которое имели в виду мы,
то отступать было уже п-поздно. € мы с ‹юсиным, как  м-мужественные  люди,
сказали единственное, что нам оставалось сказать: есть...
   - Ќе ломай дурочку, - сказал ‹юсин.
   - ‘кажите лучше, когда прилетите к нам еще раз? - спросил Љаширин.
   -  Ћткровенно  говорЯ,  думаю,  что  никогда,  -  сказал   ѓурский.   -
•орошенького  п-понемножку.  Џрошу  обратить  внимание  на  мою   п-полную
откровенность. Ћт ‹юсина  вы  ее  не  дождетесь.  Ђ  вы  п-полетите  туда,
обратно? - обратилсЯ он к ’ане.
   - Ќет, - сказала она.
   - € очень п-правильно сделаете.
   - € не жалко вам будет отпустить туда одного Љаширина? - спросил  ‹юсин
у ’ани.
   - Ќе обращайте вниманиЯ на его вопросы, -  сказал  ѓурский,  кивнув  на
‹юсина. - Ћн молодой и красивый и п-поэтому считает,  что  может  задавать
женщинам любые глуп-пейшие вопросы. Ћн еще не  догадываетсЯ,  что  женщины
ценЯт в ч-человеке ум гораздо чаще, чем это п-принЯто  считать.  Ђ  теперь
п-позвольте задать вам с-сравнительно более  умный  вопрос.  Љак  вы  себЯ
чувствуете?
   - Џочти хорошо, - сказала ’анЯ.
   - Љ-каширин говорил мне, что у вас отпуск п-после больницы.  Ђ  вы  мне
говорили, когда Я был там у вас, п-помните, что у вас есть п-папа и  мама,
т-только вы не знаете где. ‚-вы узнали, где они?
   - џ послала телеграмму и жду ответа.
   - ‚от это умно. џ бы лично д-дорого дал, чтобы съездить к своим  п-папе
и м-маме.
   - Ђ ты попросись у редактора, - сказал ‹юсин.
   - Џ-просЯтсЯ дети в уборную, - сказал ѓурский, - и собачки во д-двор. Ђ
мужчины во времЯ войны п-просЯтсЯ на фронт. Ђ в  остальных  случаЯх  ждут,
пока им п-предложат что-нибудь другое, а если им не предлагают, они  и  не
п-просЯтсЯ. € это, между п-прочим, вп-полне серьезно.
   - ќто правильно, - сказал вдруг ѓусаров, должно быть подумав о своем.
   - Ђ почему? - не согласилсЯ Љаширин. - ‚се же вы  как-никак  слетали  к
нам, в партизанский край, могли после этого и сказать редактору...
   - ‘-слушай, Љаширин, - сказал ѓурский, - т-ты слишком добраЯ д-душа. ’ы
можешь нас исп-портить, боюсь даже, что ты начинаешь нас п-портить.  Њежду
прочим, Я бы хотел знать, какие п-подвиги ты уже пприписал нам  с  ‹юсиным
по широте твоей души. ‹ично Я твердо п-помню все, чего Я не  совершал.  Ќо
боюсь, что ‹юсина может п-подвести п-памЯть.
   ‹юсин, слушаЯ все это, то смеЯлсЯ, то отшучивалсЯ  и,  подсев  к  ’ане,
настойчиво заботилсЯ о том, чтобы она пила свой портвейн.
   Ћн и правда был очень красивый - светло-русый,  с  синими  глазами,  но
красота его, под стать фамилии, была какаЯ-то девичьЯ, вкрадчиваЯ.
   - Џослушай, ‹юсин, - сказал ѓурский, - Я хочу предложить  один  т-тост,
но п-перестань ей подливать. ‚о-первых, она недавно вышла из госпиталЯ  и,
по-моему, уже побледнела. Ђ во-вторых, п-по-моему, ты не в ее вкусе.
   - Ќет, почему же... - ’ане ‹юсин действительно не нравилсЯ, но  она  не
любила, когда ее опекали.
   - ‚ таком случае п-простите.
   ’анЯ почувствовала, как ‹юсин  тесно  придвинулсЯ  к  ней  плечом,  но,
заметив испытующий взглЯд ѓурского, не стала отодвигатьсЯ.
   - Ђ выпить Я хочу вот за что, -  сказал  ѓурский.  -  џ  тебЯ  полюбил,
Љаширин, за то, что ты храбрей менЯ. џ бы еще п-подумал, прежде чем  снова
лететь туда, к вам, а ты допьешь с нами водку и н-ночью п-полетишь. џ  пью
за то, чтобы ты, п-при всей твоей храбрости  и  даже  н-несмотрЯ  на  нее,
оставалсЯ жив до самого п-последнего часа войны. ЏостарайсЯ, п-пожалуйста,
очень тебЯ п-прошу. € за вас тоже, товарищ ѓусаров...
   - ‹адно, постараемсЯ, - сказал Љаширин, чокаЯсь  с  ѓурским.  -  ’олько
зачем панихиду завел? „аже не похоже на тебЯ.
   - ‚о-п-первых, если уж  уп-потреблЯть  церковные  термины,  то  это  не
п-панихида, а молебен. Ђ во-вторых, - ѓурский вдруг повернулсЯ к ‹юсину, -
представлЯешь себе, м-менЯ редактор в-вызвал -  ЏетЯ  Џустовалов  п-погиб.
Џришла телеграмма с „онского фронта... Џ-пошел с десантом  на  танке  -  и
убит. ђедактор ск-казал, чтобы мы с т-тобой были г-готовы  к  в-вылету  на
„онской.  ‚место  н-него.  Џонимаешь,  уже  третий  час  никак   не   могу
п-привыкнуть к тому, что его  нет...  -  ‹ицо  ѓурского  стало  печальным,
толстый нос  покраснел,  а  из-под  очков  выкатилась  слеза,  которую  он
небрежно смахнул со щеки пальцем.
   ‚се несколько секунд молчали.
   - „а, неожиданнаЯ смерть... - сказал ‹юсин. - ‚сего месЯц на фронте - и
уже погиб, а мы с тобой с первого днЯ трубим, и ничего...
   - Ђ ты п-перестань козырЯть тем, что ты с первого днЯ. ќто п-пошло!
   - Џочему пошло?
   - Ђ п-потому, что уже  погибли,  п-по  крайней  мере,  миллионы  людей,
которые начали воевать не с первого днЯ. ’ы так говоришь, что мы  с  тобой
воюем с п-первого днЯ, как будто мы от этого стали людьми п-первого сорта.
ќто представление о войне д-достойно гимназистов.  Џустовалов  полетел  на
фронт, когда ему п-приказали - не раньше и не позже,  и  это  в  п-порЯдке
вещей...
   Ћн сердилсЯ, но ’ане показалось, что он сердитсЯ не на ‹юсина  -  ‹юсин
просто попалсЯ ему под руку. Ћн  сердилсЯ  не  на  ‹юсина,  а  на  смерть,
унесшую какого-то человека, дорогого длЯ него и безразличного длЯ ‹юсина.
   - ђедактор сказал, - после молчаниЯ проговорил ѓурский, - в  телеграмме
написано, что Џустовалов хорошо вел себЯ п-перед смертью. Ќе п-перевариваю
этого слова - "вел". "•орошо вел", "плохо вел" - можно п-подумать, что  мы
в детском саду. € п-потом он еще  сказал  мне  с  оттенком  гордости,  что
теперь, считаЯ Џустовалова, у нас в редакции уже  д-десЯть  погибших.  ’ак
сказал, как будто ему не хватало Џ-пустовалова длЯ ровного счета...
   - Ќу и что вы ему ответили? - спросил ѓусаров.
   - Ќичего. ќто не такаЯ простаЯ  п-проблема.  ’о,  что  в  редакции  уже
п-порЯдочные потери,  -  значит,  что  наши  корреспонденты  действительно
торчат на п-передовой. € это п-правильно. €  в  этом  смысле  Я  п-понимаю
редактора, тем более что он сам, когда едет  на  фронт,  всегда  лезет  на
п-передовую. Ќо когда говорЯт о мертвом, что он хорошо себЯ вел,  мне  это
п-почему-то п-противно!
   - „есЯть человек!.. - покачал головой  Љаширин.  -  Ђ  сколько  из  них
писателей?
   - Џ-половина.
   Љаширин снова покачал головой.
   - Ќе качай головой, Љаширин, - сказал ѓурский, - т-ты любишь писателей,
но  ни  черта  не  п-понимаешь  в  литературе.  џ  знаю,  какие  ты  давал
приказаниЯ, когда мы с ‹юсиным ходили там, у тебЯ, на операцию, - б-беречь
и п-прикрывать собой...
   - „а. Ќу и что же...
   - ќто неп-правильно. —еловек не вправе соглашатьсЯ  на  то,  чтобы  его
прикрывали грудью! Ђ т-тем более п-писатель. Ћ войне может написать только
тот, кого, п-по крайней мере, несколько раз  могло  убить,  и  никогда  не
напишет ч-человек, которого все только и делают, что п-прикрывают  грудью.
‘амое  большее,  что  он  сможет  написать,  -  это  автобиографию   п-под
заголовком "Љак менЯ сп-пасали". ‚ы согласны со мной?  -  обратилсЯ  он  к
’ане.
   - „авай выпьем в памЯть этого твоего друга, - сказал Љаширин. - џ вижу,
ты хоть и придуриваешьсЯ, а переживаешь.
   - Ђ Я не п-придуриваюсь, - сказал ѓурский, - Я просто  п-помню,  что  Я
заика, п-пафос не моЯ стихиЯ. Њежду п-прочим, Я  не  настаиваю,  чтобы  вы
пили до дна, - сказал он ’ане, увидев, как ‹юсин налил ей в стакан остатки
портвейна. - Њертвых это, к сожалению, не воскрешает...
   Ќо ’анЯ не послушалась его совета и выпила  вместе  со  всеми  до  дна.
Џочему-то ей так захотелось, наверное  потому,  что  она  мысленно  выпила
сейчас не только за этого неизвестного ей человека, но и за многих других,
тех, кого она знала и кого больше не было на свете. € за  „егтЯрЯ  тоже...
Ћн обидел ее перед смертью, но все равно она вспомнила о  нем  сейчас.  Ћн
любил повторЯть, что смерть все спишет, и был, пожалуй, прав.
   - Ќе п-пора ли д-договоритьсЯ о дальнейшем? - сказал ѓурский, когда все
выпили.
   - ‘ейчас еще достану, - кивнув на пустой графин, сказал Љаширин.
   - ќто т-так, - сказал ѓурский, - но Я  имею  в  виду  более  отдаленные
планы, вплоть до т-твоего отлета.
   Ћн скользнул по ’ане взглЯдом,  и  она  почувствовала:  ее  присутствие
помешало ему сказать то, что он собиралсЯ.
   - €ван €ванович, - сказала она Љаширину, - Я полежу у вас немного в той
комнате. ѓолова кружитсЯ с отвычки... - ‘казала и встала: раз у  них  свои
планы насчет дальнейшего, пусть говорЯт об этом без нее, зачем мешать...
   - Ќу что ж, полежи, - сказал Љаширин.
   Ћстальные промолчали: это всех устраивало.
   Ћна  пошла  в  соседнюю  комнату,  прикрыв   за   собой   расхлЯбанную,
заскрипевшую дверь. ’ам стоЯли две кровати.  Ќа  одной  из  них  все  было
дыбом, а из-под подушки торчал  знакомый  растрепанный  томик  ‹ермонтова,
вечный спутник Љаширина, на все случаи жизни. „ругаЯ, гусаровскаЯ  кровать
была аккуратно застелена. ’анЯ присела на  краешек  и  почувствовала,  что
голова у нее и правда немножко кружитсЯ. Ќе надо было пить  эти  последние
полстакана... ЏрислушиваЯсь к сдержанным голосам за дверью,  она  крикнула
через дверь Љаширину:
   - €ван €ванович, если не трудно, дайте мне папироску!
   Ћна решила вызвать сюда Љаширина и сказать ему, чтобы он не  стеснЯлсЯ,
не думал о  ней.  …му  ночью  улетать,  и,  если  им  с  кем-то  там  надо
встретитьсЯ, пусть бросают ее и идут. Ћна понимает, не маленькаЯ...  Љогда
они пойдут, она тоже пойдет по своим делам, у  нее  есть  свои  дела...  Ђ
вечером ей надо быть дома: зайдет этот Ђртемьев, брат Њаши...
   ’ак она собиралась сказать Љаширину,  хотЯ  до  самого  вечера  никаких
своих дел у нее не было, и ей, наоборот, стало очень тоскливо,  когда  она
вдруг по взглЯд