        Љонстантин ‘имонов. ‘олдатами не рождаютсЯ

   -----------------------------------------------------------------------
   †ивые и мертвые. Љнига втораЯ. ‘олдатами не рождаютсЯ
   Њ., "•удожественнаЯ литература", 1989.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 18 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


        1

   Љомандиры полков разъезжались после встречи  Ќового  года  у  командира
дивизии. Џоследним уехал командир 332-го, майор Ѓарабанов. ‘ерпилин молча,
со значением пожал  ему  руку:  "‡наю,  что  еще  добавишь,  но  много  не
добавлЯй. ЏонЯл менЯ, Ѓарабанов?"
   •оть и подмывало сказать это вслух, удержалсЯ. ‚се же - командир полка.
…сли дать привыкнуть человеку к тому, что не  надеешьсЯ  на  его  совесть,
может потерЯть и ту, что осталась.
   Џринимали гостей в землЯнке у начальника штаба,  полковника  Џикина,  -
самой просторной из всех и даже с  присланным  женою  ковром  над  койкой.
ЏровожаЯ, оделись и вышли на воздух  втроем  -  с  Џикиным  и  замполитом,
полковым комиссаром Ѓережным.
   - „вадцать три ровно, -  сказал  Џикин,  заворотив  рукав  полушубка  и
посветив фонариком на часы. - Џервый этап встречи завершили по  плану,  не
задержали. Љ бою курантов будут у себЯ на местах и поднимут - кто  на  что
способен!
   - •отелось бы, чтобы некоторые  были  способны  на  меньшее,  -  сказал
‘ерпилин. - Ѓеспокоюсь за Ѓарабанова...
   - Ќичего, ‹евашов его удержит, - сказал Ѓережной.
   - Љак же, удержит твой ‹евашов!
   - Ђ что, характер на характер...
   ‘ерпилин не ответил: не хотелось  ни  спорить,  ни  говорить.  •отелось
молча постоЯть под высоким морозным  небом,  почувствовать  его  высоту  и
торжественность.
   ‘тоЯла тишина, еле слышно шуршала поземка. ‚олга была невидима  отсюда,
она лежала во льдах, далеко-далеко, за левым флангом фронта,  но  ‘ерпилин
все равно незримо чувствовал ее сейчас - и  ее  холод,  и  ее  ширину,  за
которой тЯнулись безбрежные  снега  ‡аволжьЯ,  и  в  них  -  переметенные,
просвистанные ветрами снежные дороги  и  тонкаЯ,  как  брошенный  в  снега
черный волосок, одноколейнаЯ ветка от Љрасного Љута на ќльтон  -  глубокие
тылы, госпитали, госпитали...
   ‚переди был ‘талинград, так и не взЯтый до конца немцами, а теперь  уже
шесть недель окруженный нами.  ’ам,  в  ледЯной  ловушке,  занЯв  круговую
оборону по всему огромному кольцу в  двести  километров,  сидели  немцы  -
двадцать две дивизии, - сидели и ждали! ‘ерпилин хорошо представлЯл  себе,
чего могут ждать люди в окружении, - ждали и нашего штурма, и  выручки,  и
приказа пробитьсЯ, и чуда, и гибели - всего вместе.
   Ђ мы после ноЯбрьских и декабрьских  боев  уже  третью  неделю  все  не
штурмовали и не штурмовали - готовились. € сегоднЯ, этой новогодней ночью,
здесь, северо-западней ‘талинграда, война только чуть  слышно  шевелилась.
Ќа переднем крае разорвалась одиночнаЯ мина, стукнула пулеметнаЯ  очередь,
потом еле слышно, как далекий вздох, донессЯ отзвук сильного  взрыва  там,
внутри кольца у немцев, и снова все затихло.
   ‚сю войну, во всей ее огромности, нельзЯ было даже вообразить  себе  до
конца. Ќо ‘ерпилин, слушаЯ тишину здесь, где в ожидании наступлениЯ стоЯла
его дивизиЯ, хорошо представлЯл себе, что такое эта сегоднЯшнЯЯ ночь  там,
где теперь идет главнаЯ война, - на юге, в голых  степЯх  на  полдороге  к
ђостову,  или  на  юго-западе,  тоже  в  степЯх,  под  ’ацинской,  или  на
‚оронежском фронте, режущем сейчас  немецкие  тылы  за  триста  километров
отсюда, у —ерткова и Њиллерова.
   ’ам война пахла бензином и копотью,  горелым  железом  и  порохом;  она
скрежетала гусеницами, строчила из пулеметов и  падала  в  снег,  и  снова
поднималась  под  огнем  на  локтЯх  и  коленЯх,  и  с  хриплым  "ура",  с
матерщиной, с шепотом "мама", проваливаЯсь в снегу, шла и  бежала  вперед,
оставлЯЯ позади себЯ пЯтна полушубков и шинелей  на  дымном,  растоптанном
снегу.
   ’ам, где  сегоднЯ  происходило  самое  главное,  длЯ  людей  вообще  не
существовало никакой новогодней ночи: они просто не помнили о ней.
   ‘ерпилин был военным человеком и знал, что на войне не бегают  с  места
на место, ища, где пожарче: на войне ждут своего часа. Ћн  не  мог  сейчас
оказатьсЯ со своей дивизией там, в самом центре сотрЯсавшего равнины южной
ђоссии землетрЯсениЯ, но хотЯ его ум был неподатлив к таким мыслЯм, сердце
чувствовало доносившиесЯ оттуда торжественные и  страшные  толчки.  €  это
прозвучало в его голосе, когда он после долгого молчаниЯ сказал:
   - „а, у нас пока тишина...
   - ‚ такую ночь и нам бы не молчать, а воевать! - сказал Ѓережной.
   - Ќу что ж, сходи на передний край, пострелЯй из пулемета!  Џо  крайней
мере, будет что в политдонесении писать: активные боевые действиЯ,  воюем,
не молчим, не терЯем боевого духа... - насмешливо ответил ‘ерпилин.
   ‘лова Ѓережного задели  его.  ‚одитсЯ  же  еще  за  людьми  эта  глупаЯ
привычка прийти на передний край и, если там как раз в  эту  минуту  тихо,
непременно открыть огонь, вызвав ответный, как будто солдатам  мало  того,
что и  так  достаетсЯ  на  их  долю.  Ѓережной  это  "поднЯть  активность"
называет, а на самом  деле  -  просто  мальчишество.  €  вдобавок,  не  по
возрасту: скоро сорок стукнет! „о  каких  пор  можно  радоватьсЯ,  что  ты
храбрый, и доказывать это с риском длЯ своей и длЯ чужой жизни!
   - „а разве Я об этом, ”едор ”едорович? - Ѓережной готов  был  вспылить,
но сдержалсЯ.
   - Ђ о чем же, Њатвей €льич?
   - џ вообще сказал...
   - —то значит "вообще"? ‚ наступление, что ли, предлагаешь перейти нынче
ночью?  Љак,  поставим  армию  в  известность  или  сами   начнем,   пусть
присоединЯютсЯ?
   - Ђ чего ты ко мне прицепилсЯ, ”едор ”едорович, ради праздника, что ли?
- огрызнулсЯ Ѓережной.
   - Ђ того Я к тебе прицепилсЯ, друг ты  мой  дорогой,  что  Я  вчера  на
совещании у командующего уже слышал эту  блестЯщую  мысль,  чтобы  сегоднЯ
ночью пошуметь, немцам Ќовый год испортить. Ђ заодно - и  себе.  ‘лышал  и
возражал.  ‚ысказал  точку  зрениЯ,  что,  если  всерьез   воспользоватьсЯ
новогодней ночью длЯ наступлениЯ, - это резон. Ђ если просто пошуметь, так
надо и себЯ и солдат пожалеть, не портить им такой ночи. Ќемцы, кстати, не
столько Ќовый год, сколько рождество  празднуют.  ‚  сочельник  надо  было
шуметь. ‘пасибо, член ‚оенного совета поддержал. ’олько сверху отбилсЯ,  а
ты уже снизу жмешь.
   ‘ерпилин с невидимой в  темноте  улыбкой  обнЯл  Ѓережного  и  дружески
похлопал его по плечу.
   - Ќе обижайсЯ ради праздника,  а  то  весь  год  ссоритьсЯ  будем!  …ще
поглЯдим, всюду ли тишину соблюдут. Љомандующий оставил это на  усмотрение
командиров дивизий.
   - ‘оседи пока молчат, - сказал Џикин.
   - Ћни и там, у Ѓатюка, оба молчали, - сказал ‘ерпилин. - ’олько  потом,
когда Я возразил, а ‡ахаров менЯ поддержал, по лицам понЯл, что и  они  за
тишину.
   - Ѓатюка своими возражениЯми расстраивать не хотели, - съЯзвил Џикин.
   - Ђ Я, думаешь, хотел? - сказал ‘ерпилин. - ‚се люди - человеки,  сидел
да ждал, может, кто другой первым встанет.
   - “же двадцать три десЯть, - сказал Џикин, снова посветив фонариком  на
часы.
   - ‚ижу, ты совсем бога не боишьсЯ, скоро с фарами ездить начнешь...
   - Ђ, не до этого им теперь! - Џикин махнул рукой в  сторону  немцев.  -
‚ернемсЯ? Ђ то пробирает...
   - Љо мне в  землЯнку  милости  прошу,  -  сказал  ‘ерпилин.  -  Љуранты
послушаем, чайку попьем...
   - €дите, Я сейчас тоже приду, - сказал Џикин,  -  только  захвачу  одну
вещь.
   Ћн повернулсЯ и пошел к своей землЯнке, а ‘ерпилин и Ѓережной  зашли  в
землЯнку ‘ерпилина.
   - Џтицын, чайку нам сообразите, -  сказал  ‘ерпилин  своему  ординарцу,
проходЯ вместе с Ѓережным через переднее отделение  землЯнки,  которое  он
называл "предбанником".
   ‚ "предбаннике" стоЯл топчан Џтицына, завешенный плащ-палаткой, и  была
сложена самодельнаЯ печка, зеркалом выходившаЯ  в  другую,  главную  часть
землЯнки.
   - —то, в самом деле чай пить будем? - спросил Ѓережной, когда они  сели
за стол.
   - ‚ самом деле. ђазве что Џикин мой  план  нарушит.  Ќе  обиделсЯ,  что
покритиковал тебЯ при нем?
   - Џри нем, не при нем, какаЯ разница? Њы с  Џикиным  столько  раз  друг
друга во всех видах видели, что какие уж секреты!
   - ќто, положим, верно, - сказал ‘ерпилин.
   Ђ про себЯ подумал, что не задал бы такого вопроса -  обиделсЯ  или  не
обиделсЯ Ѓережной, если бы не  та  перемена  в  положении  Ѓережного,  что
произошла недавно:  был  комиссаром  дивизии,  а  стал,  после  приказа  о
единоначалии, замполитом. Џриказ этот, по глубокому  убеждению  ‘ерпилина,
был совершенно правильный, он лишь ставил точки над  "и",  подтверждал  то
бытие, которое практически сложилось на войне. Ђ если этот приказ где-то и
менЯл отношениЯ между командиром и политработником, то только там, где они
по слабости командира или по взаимному непониманию  складывались  неверно,
во вред войне, котораЯ не новгородское вече! “ них с Ѓережным, слава богу,
этого не было. Ћднако ‘ерпилин все же чувствовал,  что  Ѓережному  в  душе
жаль с юности привычного и доброго слова "комиссар".  „аже  при  наилучших
отношениЯх в такой перемене служебного положениЯ была своЯ боль.
   ’о ли Ѓережной понЯл, о чем думает ‘ерпилин, то ли сам думал  об  этом,
но, с минуту просидев за столом, он сказал:
   - Џоменьше заботьсЯ, ”едор ”едорович, о том, чтобы менЯ  в  моем  новом
положении не задеть. €мей в виду, мы, политработники, о  своих  званиЯх  в
последнюю очередь заботимсЯ!
   - ’о есть это как понЯть? - спросил  ‘ерпилин.  -  ‚ы,  политработники,
борцы за идею, а мы,  командный  состав,  только  и  мечтаем  о  чинах  да
званиЯх? ’ак, что ли?
   - ‚от это - другое дело, вот это Я тебЯ узнаю! - рассмеЯлсЯ Ѓережной. -
‚от так и дальше не будем друг другу спуска давать! Ђ то  Я  за  последнее
времЯ  заметил:  ты  менЯ,  как  инкубаторного  цыпленка,   все   в   вату
заворачиваешь.
   - Ќу уж и в вату! - смущенно усмехнулсЯ ‘ерпилин и вдруг спросил о том,
о чем уже давно собиралсЯ спросить: - Ђ как у тебЯ в полках замполиты свое
новое положение переживают?
   - Ќичего. ђаз партиЯ приказала - переживут, - сказал Ѓережной. - ’олько
один ‹евашов со мной разговор имел, просилсЯ, как новые  званиЯ  присвоЯт,
сразу же дать ему строевую должность, не хочет  ходить  в  заместителЯх  у
Ѓарабанова, живет с ним как кошка с собакой. Ђ что, из него добрый  комбат
выйдет!
   - Њожет, и больше комбата выйдет, - задумчиво  сказал  ‘ерпилин,  -  да
полк  жаль  лишать  такого  политработника.  Ђ  если  Ѓарабанов  на  полку
останетсЯ, тем более.
   - Ђ он останетсЯ?
   - Ќе растравлЯй  рану.  ‡наешь  же,  что  изнасиловали  менЯ!  ‚от  так
отступишь, не поставишь вопрос на попа, а потом ночей  не  спишь:  во  что
обойдетсЯ твой грех? Ќачинать наступление с командиром полка,  в  которого
слабо верю, - мозоль на душе!
   - Ѓрось расстраиватьсЯ, ”едор ”едорович, - сказал Ѓережной, - дивизиЯ у
нас хорошаЯ, один Ѓарабанов обедни не испортит.
   - ќто как сказать!
   Ћрдинарец принес чайник, заварку и стаканы.
   - ’акие дела, комиссар, - по привычке  называЯ  так  Ѓережного,  сказал
‘ерпилин, переждав, пока не вышел ординарец. - ‘ержусь на себЯ,  что  взЯл
Ѓарабанова. ‚ первые дни приглЯдывалсЯ, мечтал, что командующий прав, а  Я
ошибаюсь. ’еперь ко всему выЯснилось, что еще и пьет! Љакие уж тут  мечты!
’ебе как, покрепче?
   - Џокрепче. Џосле таких разговоров действительно  только  чай  пить,  -
рассмеЯлсЯ Ѓережной.
   - Ђ вот и Џикин, - сказал сидевший лицом к дверЯм ‘ерпилин. -  —то  это
ты тащишь?
   Џикин  скинул  полушубок  и  торжественно  поставил  на  стол   бутылку
шампанского.
   - “дивил! - сказал ‘ерпилин.
   - ‘ам удивлЯюсь, - подсел к столу Џикин. - ‘упруга еще ко дню  рождениЯ
с оказией прислала, а Я додержал. Ћткроем?
   - „а уж потерпим до двадцати четырех, - сказал  ‘ерпилин.  -  Џока  чаю
выпей.
   - ’ак подожду, - сказал Џикин. - „ай, ”едор ”едорович,  итоги,  что  ты
нам читал, хочу своими глазами...
   ‘ерпилин полез в карман гимнастерки и достал несколько  листков,  густо
исписанных разборчивым писарским почерком. ќто были "€тоги шестинедельного
наступлениЯ наших войск", переданные из Њосквы и  записанные  дивизионными
радистами. ‘ чтениЯ  вслух  этих  итогов  и  началась  сегоднЯ  новогоднЯЯ
встреча. ђазмножив под копирку, их дали перед отъездом командирам  полков,
чтобы в полках и батальонах за ночь снЯли как можно больше копий  и  утром
довели до каждого солдата, не дожидаЯсь армейской газеты.
   Ћ силе впечатлениЯ ‘ерпилин судил по себе. Ќи одна работа на  свете  не
поглощает человека так целиком,  как  работа  войны.  €  вдруг,  когда  он
сегоднЯ в первый раз, еще не вслух,  а  про  себЯ,  прочел  шестинедельные
итоги боев, он ощутил весь тот истинный масштаб  событий,  который  обычно
скрадывалсЯ повседневными заботами, с  утра  до  ночи  забивающими  голову
командира дивизии.  …го  дивизиЯ  была  всего-навсего  малой  частью  того
действительно огромного, что  совершилось  за  последние  шесть  недель  и
продолжало  совершатьсЯ.  Ќо  это  чувство  не  имело  ничего   общего   с
самоуничижением; наоборот, это было возвышавшее душу чувство своей хотЯ бы
малой, но бесспорной причастности  к  чему-то  такому  колоссальному,  что
сейчас еще не умещаетсЯ в сознании, а потом будет называтьсЯ историей этой
великой и страшной войны.
   Ђ хотЯ почему - потом? ќто уже и сейчас историЯ.
   - Ќа, прочти еще раз вслух, - сказал ‘ерпилин, отодвигаЯ стакан с  чаем
и протЯгиваЯ листки Џикину.
   - "‚ результате успешного прорыва и наступлениЯ наших  войск  в  районе
‘талинграда окружены следующие соединениЯ и части немецких войск: 14, 16 и
24-Я немецкие танковые дивизии... 71, 76, 79, 94, 100, 113,  297-Я...",  -
читал Џикин, а ‘ерпилин, облокотЯсь на стол, слушал так, словно слушал все
это в самый первый раз.
   Џикин читал  номера  окруженных  и  разбитых  немецких  дивизий,  цифры
уничтоженных  и  взЯтых  орудий,  танков,  самолетов,  цифры   километров,
пройденных   войсками   ‘талинградского,   „онского,    ћго-‡ападного    и
‚оронежского фронтов, южнее, севернее и западнее ‘талинграда, на ‚ерхнем и
‘реднем „ону, на Љалитве и —ире, в донских и калмыцких зимних степЯх...
   Њонотонный голос Џикина звучал торжественно и грозно, а у ‘ерпилина  на
душе творилось что-то странное. Ћн уже не облокачивалсЯ на стол, а сидел у
стены, далеко и от читавшего сводку Џикина, и  от  Ѓережного.  ЋтодвинулсЯ
так, словно хотел получше разглЯдеть их обоих. „а так оно и было.
   ’о, что он слышал в чтении Џикина, было как гул,  как  что-то  далекое,
грозное и нарастающее, на фоне чего только и могли  существовать  мысли  о
собственной дивизии и этих двух людЯх, сидевших перед ним.
   „лЯ того чтобы теперь все вышло так, как читал Џикин, их дивизиЯ должна
была еще раньше, до этого, совершить все, что выпало на ее долю. Ђ если бы
она этого не сделала, то всего, что теперь было, не могло быть.
   „а, она сейчас стоЯла и ждала своего часа, и они наступали там, в крови
и дыму. Ќо длЯ того чтобы они могли сейчас, зимой, наступать там, она  все
лето и осень подставлЯла себЯ под миллионы пуль и десЯтки тысЯч снарЯдов и
мин, ее давили в окопах танками и живьем зарывали  в  землю  бомбами.  Ћна
отступала  и  контратаковала,  оставлЯла,  удерживала  и  снова  оставлЯла
рубежи, она истекала кровью и пополнЯлась и снова обливалась кровью.
   Ћ нем говорЯт, что он умеет беречь  людей.  Ќо  что  значит  -  "беречь
людей"? ‚едь их не построишь в колонну и не уведешь с фронта туда, где  не
стрелЯют и не бомбЯт и где их не могут убить.  Ѓеречь  на  войне  людей  -
всего-навсего  значит  не  подвергать  их  бессмысленной  опасности,   без
колебаний бросаЯ навстречу опасности необходимой.
   Ђ мера этой необходимости - действительной, если  ты  прав,  и  мнимой,
если ты ошибсЯ, - на твоих плечах и на твоей совести. ‡десь, на войне,  не
бывает репетиций, когда можно сыграть сперва длЯ пробы - не так,  а  потом
так, как надо. ‡десь, на войне, нет черновиков, которые можно  изорвать  и
переписать набело. ‡десь все пишут кровью, все, от начала до конца, от аза
и до последней точки...
   € если превысить власть - это кровь, то и не использовать ее  в  минуту
необходимости - тоже кровь. ѓде тут мера твоей власти? ‚едь все же чаще не
начальство или, на худой конец, трибунал определЯют ее задним числом, а ты
сам, в ту минуту, когда приказываешь! Ќачальство  потом  в  первую  голову
считаетсЯ с тем, чем кончилось дело, - успехом или неудачей, а не  с  тем,
что ты  думал  и  чувствовал,  превышаЯ  свою  власть  или,  наоборот,  не
используЯ ее.
   Њногие из тех решений и приказаний, в соответствии с которыми он обЯзан
был действовать летом и осенью, казались ему  сейчас  не  самыми  лучшими,
неверными, неоправданными. Ќо все же в конце концов в  итоге  все,  вместе
взЯтое, оказалось оправданным, потому что привело к той победе, о  которой
напоминал монотонный голос Џикина, уже подходившего к  концу  и  читавшего
теперь названиЯ фронтов и фамилии командующих.
   „а, оправдано. Ќо люди, люди!.. …сли бы  всех  их  оживить  и  посадить
вокруг...
   Ћн ощутил у себЯ  за  спиной  молчаливую  толпу  мертвых,  которые  уже
никогда не услышат того, что он слышит сейчас, и почувствовал,  как  слезы
подступают к горлу.
   Ђ Џикин и Ѓережной, воевавшие вместе с ним  с  того  первого  июльского
днЯ, когда дивизиЯ вступила в бой, все-таки живые и здоровые, сидЯт сейчас
здесь, рЯдом с ним, хотЯ нельзЯ сказать, чтоб щадили себЯ.
   ‚от сидит Џикин, сухой и прЯмой, как жердь. Ќачальник штаба  дивизии  -
ѓеннадий Ќиколаевич Џикин, который старше всех в штабе, потому что ему уже
исполнилось пЯтьдесЯт. ‘идит Џикин,  который  был  штабс-капитаном  еще  в
царской армии, а потом, в гражданскую, не  воевал,  а  служил  в  запасном
полку, потому что ему не доверЯли, и, кто знает, может, тогда это  было  и
справедливо.
   ‘идит Џикин, которого в двадцатые годы уволили  из  пехотного  училища,
потому что его жена была сестрой нэпмана,  и  ему  пришлось  жить  заново,
кончать заочный институт и по длинной канцелЯрской лестнице  дослуживатьсЯ
до главного бухгалтера наркомата.
   ‘идит Џикин, начавший войну  бойцом  ополчениЯ  и  ставший  начальником
штаба дивизии, которому можно доверЯть как самому себе. ‚ нем и сейчас, на
войне, осталось что-то от главного бухгалтера и в  смысле  точности,  и  в
смысле упрЯмства.
   ‘идит Џикин, бессонный и неутомимый, но никогда не  забывающий  вовремЯ
поесть и выпить. Џикин со своей рыжей щеткой  усов  над  губой,  со  своим
сухопарым старорежимным лицом и тощей фигурой, за которую  его  дразнЯт  в
дивизии "‚рангелем",  со  своими  исправными  письмами  толстухе  жене,  о
которой он говорит, что она в двадцатые  годы  была  красивейшей  женщиной
Њосквы, и со своей девчонкой из роты свЯзи, котораЯ неизвестно  почему  не
чает души именно в нем, хотЯ могла бы влюбитьсЯ и в кого-нибудь помоложе.
   € знающий о Џикине все, что можно и нужно о нем знать, ‘ерпилин сейчас,
глЯдЯ на него, испытывает благодарность к нему за то, что он осталсЯ жив и
сидит здесь и дочитывает эту сводку.
   € Ѓережной жив, хотЯ от него этого уже и вовсе трудно было  ожидать,  и
тоже сидит здесь и слушает Џикина, и на глаза у него  накатываютсЯ  слезы,
потому что он из тех, что и смеютсЯ и плачут без раздумий.
   Ѓережной, с его снЯтым уже во времЯ войны строгим выговором  за  брата,
бывшего секретарЯ горкома в „онбассе, о котором он на памЯти ‘ерпилина так
ни разу и не заговорил; в то, что брат - враг народа,  видимо,  не  верит,
сказать это во весь голос не может, а вполголоса не умеет.
   Ѓережной - наголо бритый, короткий, крепкий, с толстой шеей,  толстыми,
железными руками, шумливый и сентиментальный Ѓережной, с  его  шахтерскими
словечками и шахтерскими песнЯми, с его донбасской юностью двадцатых годов
и неумелыми стишками в газете "Љочегарка". Ћн зачем-то до сих пор возит их
при себе вместе с юношеской карточкой;  оказываетсЯ,  у  него  была  такаЯ
пышнаЯ чернокудраЯ шевелюра, какой теперь просто и не вообразишь, глЯдЯ на
его лысую голову.
   Ѓережной - дитЯ комсомола, а до этого  беспризорник,  милостью  сыпного
тифа в пЯтнадцать лет - круглый сирота  и,  между  прочим,  по  документам
еврей. Ћб этом мало кто  знает  в  дивизии,  да  и  наврЯд  ли  это  имеет
какое-нибудь значение длЯ него самого.
   Ѓережной, горЯчий и пристрастный к людЯм, но при этом  всегда  готовый,
не раздумываЯ, положить свою жизнь за любого из них.
   € ему ‘ерпилин тоже благодарен за то, что он жив и сидит сейчас  здесь,
рЯдом с ним, ему было бы очень тЯжело потерЯть вот этого Ѓережного.
   Џикин - это июльский приказ ‘талина, тот самый, страшный,  после  сдачи
ђостова и Ќовочеркасска: "Ќи шагу назад!" …го читали перед  строем,  когда
дивизию прЯмо с эшелона швырнули в бои, чтобы заткнуть дыру  еще  там,  за
‘редним „оном, далеко от ‘талинграда. Ќо затыкать дыру было уже поздно,  и
дивизиЯ стала магнитом, с утра до ночи притЯгивавшим к себе удары с  земли
и с воздуха. Ћна принЯла на  себЯ  часть  того,  что  причиталось  другим,
кого-то спасла от гибели, но и сама начала гибнуть. …й уже обрубили фланги
и зашли в тыл, а приказа на отход все не было, и о двух везших этот приказ
убитых по дороге офицерах свЯзи ‘ерпилин узнал только от третьего. Ќо  еще
перед тем, как к ним наконец добралсЯ  этот  третий,  вечером  в  окопе  к
‘ерпилину подошел высохший в щепку Џикин и сказал, тыча в руки бумажку:
   - ‚от мое заЯвление.
   ‘ерпилин сначала от неожиданности не понЯл, что это за заЯвление  (даже
мелькнула нелепаЯ мысль: не отставки ли просит?), а потом понЯл и сказал:
   - ќто не мне - комиссару.
   - Ќе видел его с утра, - сказал Џикин, - и не знаю, увижу ли. ‚озьмите!
   € ‘ерпилин взЯл и положил в карман гимнастерки и спросил только:
   - •орошо подумали?
   - “ж как-нибудь, времЯ было, - сказал  Џикин,  повернулсЯ  и  пошел  по
окопу.
   € ‘ерпилин, хотЯ не спросил его об этом  ни  тогда,  ни  потом,  понЯл.
Џикин подумал в тот вечер о плене, и свое заЯвление в партию, которого  от
него давно ждали, подал, именно подумав о плене. …сли они окажутсЯ в плену
и им  крикнут:  "Љто  из  вас  коммунисты?"  -  начальник  штаба  дивизии,
штабс-капитан  царской  армии,  беспартийный  Џикин  не  хотел   поддатьсЯ
соблазну и остатьсЯ в строю, когда его  командир  дивизии  выйдет  на  шаг
вперед. Ќаверное, в тот  отчаЯнный  вечер,  когда  казалось,  что  дивизиЯ
останетсЯ в окружении и погибнет, он хотел до  самого  конца  выдавить  из
себЯ мысль о возможной там, в плену, поблажке.
   Џикин - это переправа  через  „он,  после  того  как  половина  дивизии
полегла там, за „оном. ‘ерпилин в тот день оказалсЯ в окруженном полку  на
отшибе, и, когда на закате  все  же  пробилсЯ  и  вывел  остатки  полка  к
переправе, оказалось, что на переправе нет бедлама, который  он  страшилсЯ
увидеть, а порЯдок, и этот порЯдок навел подошедший сюда с  Ядром  дивизии
Џикин. Џеретащенные за „он батареи прикрывали  переправу  огнем,  в  степи
полукольцом поднимались дымы подожженных немецких танков; две счетверенные
пулеметные установки у понтонного моста, захлебываЯсь, бесстрашно, в  упор
били по пикировавшим на переправу самолетам.
   Ќа переправе творилсЯ кромешный ад и каждую минуту погибали люди, и все
же на ней существовал порЯдок, и этот порЯдок обеспечивал Џикин,  стоЯвший
на берегу, не в окопе, который ему вырыли, а во весь рост, на самом виду у
смерти, потому что сейчас это от него и требовалось.
   Ђ в пЯти шагах от  Џикина,  на  траве,  раскинув  руки,  лежал  мертвый
помощник начальника штаба полка по разведке, старший лейтенант Ѓрускин.
   - “били Ѓрускина, - сказал ‘ерпилин, глЯдЯ на мертвого.
   - ђазрешите доложить,  товарищ  комдив,  -  сказал  Џикин,  приложив  к
козырьку крепко сжатые, недрогнувшие пальцы, - бывший комендант  переправы
Ѓрускин, самовольно покинувший свой пост, возвращен и расстрелЯн  в  свЯзи
со сложившейсЯ обстановкой. ‹ично мной.
   € только теперь ‘ерпилин заметил: Ѓрускин лежит на земле в  гимнастерке
с сорванными петлицами.
   „а, Џикин - это тот день на переправе и многие другие такие же  дни,  и
вообще, когда думаешь о Џикине, невольно вспоминаешь  самые  тЯжелые  дни,
наверное, потому, что там он и оказывалсЯ на высоте  положениЯ.  Ђ  легких
дней вообще было мало.
   Ѓережной - это тоже  нелегкие  дни.  Ѓережной  -  это  зарево  горЯщего
‘талинграда в тот день, когда немцы прорвались к ‚олге и пришлось загибать
фланг и отходить на север. Ќа горизонте стоЯло зарево ‘талинграда,  и  они
сидели ночью вдвоем в одинокой хате, на перепутье уходивших в тыл дорог, и
Ѓережной плакал от горЯ и оттого, что, оставшись вдвоем, впервые за  много
дней и ночей мог дать волю своим чувствам.
   Ћн был ранен, но не вышел из  строЯ.  ™ека  и  надбровье  у  него  были
рассечены осколком мины, бритаЯ голова наискось  забинтована:  из  одного,
открытого глаза текли слезы, а  на  грЯзном  бинте  под  вторым,  закрытым
глазом проступало мокрое пЯтно, потому что и этот  второй,  закрытый  глаз
Ѓережного там, под бинтами, тоже плакал.
   - „а что ж  мы  творим  с  тобой?  -  Яростно  сквозь  слезы  спрашивал
Ѓережной. - ‚ июле приказ ‘талина читали, клЯлись всем свЯтым  и  все-таки
до ‚олги дошли - живые! Љакие же мы сволочи после этого!
   € хотЯ в голосе Ѓережного звучало отчаЯние, оно  было  только  минутной
оболочкой его решимости сражатьсЯ до своего смертного часа.
   Ѓережной  -  это  первый  день   наступлениЯ   в   сентЯбре,   севернее
‘талинграда, когда, получив приказ пробитьсЯ к сталинградцам, в первые  же
часы продвинулись на три километра.  ‚сем  казалось,  что  дело  пошло,  и
Ѓережной в фуражке, обсыпанной землей,  в  шинели,  изорванной  осколками,
ввалилсЯ к ‘ерпилину на ЌЏ после того, как облазил два полка, и жадно  пил
воду из кружки, и, смеЯсь, рассказывал, как его два раза чуть не убили, и,
узнав, что в третьем полку заминка и бомбежкой прервана свЯзь, все так  же
весело махнул рукой, нахлобучил фуражку  и,  сказав:  "Ќичего,  доберусь",
попер в полк.
   Ќо Ѓережной - это и следующий день того же  самого  наступлениЯ,  когда
стало Ясно, что немцы остановили нас, задушили с воздуха, прижали к земле,
и когда на ЌЏ дивизии среди бела днЯ  под  бомбежкой  прорвалсЯ  на  своем
"виллисе" командующий армией Ѓатюк  и  с  порога  беспощадными  площадными
словами стал крестить ‘ерпилина за то, что дивизиЯ с  утра  не  прошла  ни
метра.
   ‘ерпилин молчал, потому что если б он открыл  рот  и  сказал  все,  что
думает о Ѓатюке и его словах, то вышедший из  себЯ  Ѓатюк  мог  дать  волю
рукам, и тогда оставалось бы пустить пулю в лоб ему или себе.
   Ќо бритаЯ голова Ѓережного налилась кровью, и он не своим,  задавленным
голосом спросил, перебиваЯ Ѓатюка посреди его ругани:
   - ’оварищ командующий, разрешите обратитьсЯ?
   € голос его был таким, что Ѓатюк остановилсЯ и взглЯнул на Ѓережного.
   - џ не знаю, почему молчит командир дивизии, - сказал  Ѓережной,  -  но
как же вы смеете с нами так говорить, как будто мы  ваша  барскаЯ  дворнЯ,
нерадивые  холопы!  Љакой   же   вы   коммунист   после   этого,   товарищ
командующий?..
   Ѓатюк с искаженным  лицом  надвинулсЯ  на  Ѓережного,  и  ‘ерпилин  уже
вскочил, чтобы встать между ними, но Ѓережной сам отступил на два  шага  в
угол блиндажа, заложил руки за спину, из багрового стал белым и сказал:
   - Ќе подходите, товарищ командующий, Я этого и отцу не позволЯл!
   € Ѓатюк опомнилсЯ. Џри всей его грубости и даже хамстве жило в его душе
непогасшее чувство солдатской справедливости.
   ‚  первый,  удачно  начатый  день  он  уже  поверил,  что  пробьетсЯ  к
‘талинграду, и свалившиесЯ потом несчастьЯ  довели  его  до  отчаЯниЯ,  до
неудержимой, дикой потребности сорвать свой гнев на других. ‘ тем  и  ехал
сюда прЯмо под бомбами, гнал машину с прилипшим к рулю от  ужаса  шофером,
готовый - черт с ним! - тоже погибнуть  здесь,  где  зрЯ  погибло  столько
людей. ‘обственнаЯ  смерть  казалась  ему  не  важной  рЯдом  с  тем,  что
произошло, - с неудачным наступлением его армии...
   ‘ тем и  ворвалсЯ  сюда,  в  блиндаж,  и  вдруг  после  слов  Ѓережного
остановилсЯ, тЯжело сел на табуретку и сказал ‘ерпилину:
   - „авай карту.
   Џодвинув к себе карту, но еще не глЯдЯ на нее, осмотрелсЯ - в землЯнке,
к счастью, не было никого, кроме них  троих,  -  повернулсЯ  к  Ѓережному,
поднЯл на него усталые глаза и сказал:
   - „урак ты, комиссар. „умаешь, менЯ ласкают, думаешь, на моей душе хоть
одно живое место осталось?.. „ай воды попить.
   „а, разные минуты жизни были свЯзаны в памЯти с Ѓережным и с Џикиным, и
все это был кровавый сорок второй, кончавшийсЯ сегоднЯ год...
   - ”едор ”едорович, точка... ’ы  что  задумалсЯ?  -  откуда-то  издалека
донессЯ до ‘ерпилина голос Џикина.
   - ‘лышу, что закончил, - сказал ‘ерпилин. - Ќаливай. ‚сего  две  минуты
осталось.
   Џока Џикин разливал шампанское по кружкам, Ѓережной включил радио. Ѓыло
самое времЯ: музыка ворвалась в шорохи и гудочки Љрасной площади. ‚се трое
поднЯлись и, стоЯ у стола навытЯжку, слушали, как в Њоскве далеко и громко
падают удары часов.
   Љогда заиграли "€нтернационал", Ѓережной  запел  его  сильным,  высоким
голосом и пел до самого конца, а ‘ерпилин Я Џикин стоЯли и слушали молча.
   …два успели выпить, как затрещал телефон. ‘ерпилин взЯл трубку.
   - ‘пасибо, товарищ командующий. Ѓлагодарим... € вас также.  ЏоздравлЯем
‚оенный совет армии. ‘пасибо, все в порЯдке, тишина... Ѓлиже к утру  думаю
в полки съездить. ’ак точно, празднуем...  ‘пасибо...  Љомандующий  просил
передать  вам  поздравление  ‚оенного  совета  с  Ќовым  годом,  -  сказал
‘ерпилин, положив трубку.
   - ‘удЯ по времени, - сказал Џикин, взглЯнув на часы, - в нашу дивизию в
первую позвонил.
   Џикин был чувствителен к таким вещам, гордилсЯ, что дивизиЯ  на  лучшем
счету, и ревновал, когда хвалили соседей.
   - „а, - сказал Ѓережной. -  —то-то  такое  на  душе  творитсЯ,  сам  не
разберу. —то же это за год за такой, сорок второй! —то было и что стало  с
нами!
   - „а, если бы не товарищ ‘талин с его железной выдержкой, не знаю,  чем
бы этот год кончилсЯ, - сказал Џикин. - ‚  прошлом  году  под  Њосквой  до
последней минуты три армии держал в кулаке, не дал растащить по частЯм - и
ударил! Ђ теперь здесь, у нас, тоже сумел дождатьсЯ часа!  †елезные  нервы
на войне - великое дело. Џоловина всей стратегии.
   ‘ерпилин молчал. ‘порить с этим  не  приходилось,  Ќе  только  не  было
возможности, но сейчас, после все новых и новых успехов, не  было  желаниЯ
спорить.
   € только в глубине души,  несмотрЯ  на  все  происшедшее  за  последнее
времЯ, как камень лежал старый вопрос: как же так? Ћткуда же все-таки  она
взЯлась, та  принесшаЯ  необозримые  последствиЯ  внезапность  июнЯ  сорок
первого? Љак мог ‘талин так слепо верить в невозможность  войны  тогда,  в
июне? „а, слепо. Ћб этом не  скажешь  вслух,  но  другого  слова,  как  ни
насилуй себЯ, не подберешь. Ђ ведь, если глЯдеть правде в глаза, именно та
прошлогоднЯЯ внезапность в конце-то концов и привела нас  сюда,  к  ‚олге.
„а, Џикин прав: когда мы громим теперь немцев, за  этим  стоЯт  и  волЯ  и
выдержка - это ‘талин.
   Ќу, а то, что было вначале? ќто кто?..
   - ’ы что, в самом деле на рассвете в полки поедешь? - спросил  Ѓережной
‘ерпилина.
   ‘ этого вопроса началсЯ разговор о разных дивизионных делах и  мелочах,
не имевших отношениЯ к новогодней ночи.
   ‘ерпилин  уже  несколько  дней  собиралсЯ  походить  ночью  по   окопам
переднего краЯ, посмотреть, как идет служба.
   - Џосплю три часа и  поеду.  Ќачну  с  –веткова.  Њогу  взЯть  тебЯ  за
компанию, - сказал он Ѓережному.
   Ќо, оказываетсЯ, у Ѓережного были свои планы. Ћн еще до рассвета  хотел
выехать в тыл, в ‡убовку, куда завтра к утру должны прибыть двести человек
пополнениЯ. ‘обиралсЯ встретить их там и  поговорить  еще  до  отправки  в
дивизию.
   - Ќе терпитсЯ, - сказал ‘ерпилин.
   - „а, просто не веритсЯ такому счастью. џ бы, например,  сейчас,  когда
на других фронтах такаЯ война идет, нам бы ни одного человека не отвалил.
   - Ќу, это как сказать. € мы тут не  до  конца  войны  стоЯть  будем,  -
заметил ‘ерпилин и добавил, что раз Ѓережной едет в ‡убовку, пусть днем на
обратном пути заглЯнет в  медсанбат  -  посмотрит,  не  создались  ли  там
излишне мирные настроениЯ в свЯзи с затишьем. …сть  много  признаков,  что
ему скоро конец!
   - Ѓоюсь, как бы Ѓережной там  в  медсанбате  не  задержалсЯ,  -  сказал
Џикин. - ’уда, говорЯт, новый хирург прибыл - красивейшаЯ женщина.
   - Ќе беспокойсЯ, не задержитсЯ, он не такой бабник, как  ты,  -  сказал
‘ерпилин. - Њежду прочим, ты хоть бы фигуру, что ли, сменил, а то мне  тут
зам по тылу на днЯх говорит: видел вас, товарищ  генерал,  издали  в  роте
свЯзи, но пока туда-сюда - не догнал: уже уехали. Ђ в роте  свЯзи  и  ноги
моей не было!
   Џикин с его долговЯзой, жилистой фигурой в самом деле был издали  похож
на ‘ерпилина, и это уже не впервые служило в их кругу предметом шуток.
   - ‚от ты о конце войны заговорил, - посмеЯвшись  над  Џикиным  и  снова
став серьезным, обратилсЯ Ѓережной к ‘ерпилину. - Ђ когда  он,  по-твоему,
будет, конец войны, не уточнишь?
   - ѓде? “ нас, в ‘талинграде, или вообще?
   - ‚ообще.
   - Њне про †укова прошлой зимой  рассказывали,  когда  он  еще  ‡ападным
фронтом командовал. …го водителЯ другие все подбивали: "‘проси  у  †укова,
когда конец войны будет". †укова не больно-то спросишь, но водитель как-то
ехал с ним  вдвоем  и  все  же  решилсЯ...  ’олько  открыл  рот,  а  †уков
потЯнулсЯ, вздохнул и говорит: "ќх, и когда только эта война кончитсЯ!.."
   - ‹адно, - рассмеЯлсЯ Ѓережной, - допустим, †уков не знает. Ђ ты?
   - …сли сегоднЯшний день считать за середину, - значит,  еще  год  шесть
месЯцев и девЯть дней. „евЯтого июлЯ тысЯча девЯтьсот сорок четвертого.
   - ’очно, - наморщив лоб, видимо пересчитав уме, сказал Џикин.
   - Ђ по-твоему, сегоднЯшний день можно считать за  середину?  -  спросил
Ѓережной, не уловив по интонации ‘ерпилина, шутит он или говорит серьезно.
   - ‘удЯ по событиЯм последнего времени, можно, - сказал ‘ерпилин.
   - „олговато, - мрачно сказал Ѓережной. -  Ѓоюсь,  как  бы  бабам  после
войны не пришлось рожать от беспорочного зачатиЯ!
   - ‘оюзники называетсЯ! - сказал Џикин. - Ќеужели и в этом году  второго
фронта не откроют?
   - Ќу, раз мы о втором фронте  заговорили,  значит,  сотрЯсение  воздуха
началось. Ќе знаю, как вы, а Я намерен на боковую! - ‘ерпилин заложил руки
за голову и сладко потЯнулсЯ.
   Љогда Ѓережной и Џикин ушли, он, приказав Џтицыну разбудить себЯ  ровно
через три часа, разобрал койку, разделсЯ и  лег.  €,  уже  лежа,  еще  раз
подумал: "Ќеужели и в самом деле только середина войны?"
   Ћчень хотелось думать иначе. ‘ тем и заснул...


        2

   Љ половине пЯтого утра ‘ерпилин, как и намеревалсЯ,  уже  был  в  полку
–веткова. ‚ дороге чуть было не передумал и не  поехал  к  Ѓарабанову,  но
потом сердито решил: "Ќичего, не маленький в  конце  концов".  €  начал  с
левого фланга, с –веткова.
   Џодполковник –ветков, когда приехал ‘ерпилин, спал. € ‘ерпилин приказал
оперативному дежурному не будить командира полка.
   - Џусть спит, обойдусь без него, дайте провожатого.
   Ќо –веткова все же разбудили, и он нагнал ‘ерпилина на переднем крае, в
ходе сообщениЯ.
   - €нтересно у тебЯ дело поставлено,  –ветков,  -  притворилсЯ  сердитым
‘ерпилин. - Љомандир дивизии одно приказывает, а твои  офицеры  по-другому
делают.
   - ‘ам проснулсЯ, товарищ генерал, - соврал –ветков.
   Ћн раз и навсегда заранее отдал  приказание:  кто  бы  и  когда  бы  ни
приехал в полк, все равно немедлЯ будить его,  если  спит,  или  извещать,
если отсутствует. ќто было предусмотрено и на тот случай,  если  прикажут:
не будить и не искать! “ –веткова всегда все было предусмотрено.
   - Љак спишь, –ветков, одетый или раздевшись?
   - ђаздеваюсь, товарищ генерал. џ своим солдатам доверЯю, в кальсонах  в
плен не попаду.
   - ’ак до сих пор в шинели и ходишь?
   - Ќичего, товарищ генерал, не воробей, не замерзну, - сказал –ветков.
   Ћн любил форму и в самые трескучие морозы ходил  в  шипели  и  сапогах,
полушубок и валенки за форму не признаваЯ. ‚о всЯком случае, длЯ себЯ.
   "–ветков есть –ветков", - идЯ вслед за попросившим разрешениЯ  обогнать
его, чтобы показывать дорогу, –ветковым, подумал  ‘ерпилин,  подумал  теми
самыми словами, которые часто можно было услышать в штабе  дивизии,  когда
речь шла о –веткове.
   "–ветков есть –ветков", - говорили с разными  интонациЯми.  ѓоворили  и
тогда, когда –ветков выполнил в точности задачу днЯ, но, не успев получить
новую, начинал топтатьсЯ на месте, не развивал  успеха  на  свой  страх  и
риск; говорили и тогда, когда он в  самом  безвыходном  положении  мертвой
хваткой удерживал позиции, не помышлЯЯ ни отойти без приказа, ни запросить
разрешениЯ на отход. "–ветков есть –ветков", - говорили и тогда, когда он,
не раскрываЯ рта, сидел на совещаниЯх, и тогда, когда  он  гораздо  скупей
соседей представлЯл к наградам, считаЯ, что в его полку не сделано  ничего
сверх должного, и тогда, когда из политдонесений выЯснЯлось, что именно  у
–веткова нет ни одного случаЯ самострела, ни одного —Џ, ни одного  перебоЯ
с подачей горЯчей пищи на передовую.
   –ветков был командиром полка одновременно и средним и образцовым.  €  в
зависимости от обстановки на первый план выступало  то  одно,  то  другое.
‚осхищались им редко, но не уважать его было невозможно.
   “ него и сейчас, в  эту  ночь,  в  полку,  разумеетсЯ,  был  образцовый
порЯдок. ‚се, кому было положено спать, спали,  все,  кому  было  положено
дежурить, дежурили в полной боевой готовности.


   ЏройдЯ полтора километра по окопам переднего краЯ,  ‘ерпилин  вместе  с
–ветковым остановились около одного из дежуривших в окопах солдат.
   ‘ тех пор как солдат заступил на пост, у немцев ничего не было  слышно.
‚ их траншеЯх, тЯнувшихсЯ по краю хутора, вдребезги  разбитого  бомбежкой,
всю ночь стоЯла мертваЯ тишина.
   - ’олько час назад один свисток был и  небольшое  хождение,  -  доложил
солдат.
   - ‚озможно, разводЯщего вызывали, - сказал ‘ерпилин.
   - ‚сю ночь молчат фрицы, - сказал солдат. - Ќа пустой желудок много  не
наговоришь.
   - Ђ как у вас с пищей, с наркомовским  пайком?  †алоб  нет?  -  спросил
‘ерпилин и почувствовал, как –ветков весь напрЯгсЯ за его спиной.
   - Ќикак нет, товарищ генерал, - сказал солдат.
   "—ерт его знает, - подумал ‘ерпилин, - не вводили мы этого "никак  нет"
и не культивировали; само собой, незаметно из старой  армии  переползло  и
возродилось, и все чаще приходитсЯ его слышать...  Џарень  молодой,  не  с
собой его принес, здесь приобрел".
   Ћн спросил у солдата фамилию,  какого  он  года  и  откуда.  ”амилиЯ  у
солдата оказалась редкаЯ -  „имитриади,  он  был  грек  из-под  ЊариуполЯ,
двадцатого года рождениЯ.
   - ѓоворЯт, товарищ генерал, что ‘талинградский фронт уже на полдороге к
нашему Ђзовскому морю.
   - Џримерно так, - сказал ‘ерпилин. - Ћб итогах  боев  за  шесть  недель
слышали или еще не слышали?
   - ѓоворЯт, богатое сообщение. Ћбещали утром в роту доставить.
   ‘ерпилин уже собиралсЯ идти дальше, но солдат остановил его вопросом:
   - ’оварищ генерал, разрешите спросить?
   - Ќу?
   - Џравда, по радио передали, что союзники сегоднЯ ночью по всей  …вропе
высаживаютсЯ?
   - Љто это вам сказал?
   -  ‘олдаты  говорЯт.  ѓоворЯт,  —ерчилль  обещал  свое  слово  все-таки
выдержать, которое товарищу ‘талину дал, -  чтобы  их  высадка  хоть  и  в
последний день, а все-таки по сорок второму году считалась.
   - ’ише, - сказал ‘ерпилин и приложил палец к губам.
   ‘олдат удивленно посмотрел на ‘ерпилина и шепотом спросил:
   - Џочему?
   - Ќемцы услышат, - сказал ‘ерпилин. - Џо какому радио эту военную тайну
принЯли - по московскому или по солдатскому?
   - Џо солдатскому, - понЯв шутку, улыбнулсЯ солдат.
   - Ќет, товарищ боец, - уже серьезно сказал ‘ерпилин.  -  Ќе  высадились
наши многоуважаемые союзники и пока не собираютсЯ. ’ак что придетсЯ нам  и
в дальнейшем на самих себЯ рассчитывать.
   - Љонечно, - ответил солдат  с  готовностью,  в  которой  чувствовалось
разочарование. …му было жаль, что  солдатское  радио  набрехало  и,  стало
быть, опЯть выходит, что войну не укоротит никакое чудо.
   ‘ледующий солдат, с которым говорил ‘ерпилин, был ему знаком и  раньше.
”амилиЯ забылась, осталсЯ на памЯти только  подвиг:  в  одну  сентЯбрьскую
ночь, когда дивизии до зарезу нужен был "Язык", этот невидный и  немолодой
уже солдат вызвалсЯ пойти взЯть "Языка"; и пошел и взЯл.
   - "‡а отвагу" вам вручили, а, Њартыненко? - спросил ‘ерпилин,  радуЯсь,
что все же вспомнил фамилию солдата.
   - ‚ручили, - сказал Њартыненко, а по его тону  чувствовалось,  что  все
это давно прошедшее. ‘ейчас его занимало другое: он был родом из Њелового,
‚орошиловградской области, слышал сегоднЯ, что по радио  передавали  итоги
боев, и хотел знать, не указано ли там в итогах их Њеловое. - —то  станцию
—ертково взЯли, это еще три днЯ назад было в сводке, а —ертково и Њеловое,
можно сказать, одно и то же, - рЯдом!
   ‘ерпилин сказал, что в итогах вообще нет  названий  освобожденных  нами
населенных пунктов, только указано их общее количество  -  около  полутора
тысЯч.
   - Ђ Я все жду, жду, когда в  сводке  про  наше  Њелово