онЯть фотографа  бессмысленно.  ’ех,  кого  было  приказано  снЯть  длЯ
партдокументов, снЯли, а его  нет.  ‡начит,  дивизионнаЯ  парткомиссиЯ  не
утвердила решениЯ партбюро,  решила  воздержатьсЯ  от  выдачи  ему  нового
партбилета. Љакие тут могли быть еще объЯснениЯ? ’олько это!
   Ћн растерЯнно остановилсЯ.
   „о сих пор, за эти полтора месЯца на  фронте,  ему  не  раз  в  трудные
минуты помогала мысль, что в конце концов все в его жизни будет как  было,
не может быть, чтоб он не добилсЯ этого сам и чтоб ему не помогли  другие!
Ѓыли дни особенно жестоких боев, как  тогда  на  кирпичном  заводе,  когда
воина заполнЯла все и, казалось, ничего другого уже не  существует,  кроме
твоего пулемета и маленьких, пойманных на прицел фигурок немцев  на  белом
снегу. Ђ все-таки эта мысль о доверни и справедливости даже и в такие  дни
жила где-то в уголке души, и не только жила, но и  помогала  воевать  так,
как он воевал.
   „ень, когда его вызвали на  партбюро  полка,  чтобы  получить  от  него
устные объЯснениЯ об утрате партбилета, осталсЯ  в  его  памЯти  как  день
последнего - так ему казалось тогда - испытаниЯ.
   —лены партбюро полка поверили ему в главном - что он говорил  правду  о
том утре под ‚ереей, когда очнулсЯ один, без ‡олотарева. € хотЯ эта правда
на первый взглЯд и им показалась неправдоподобной, но потом они понЯли: он
говорит ее именно потому, что не хочет лгать, даже если бы  ложь  была  во
спасение. "’оварищи! - сказал он тогда членам полкового бюро. - Ќу  что  Я
вам могу еще сказать? Ќе знаю Я, куда он делсЯ! Ќе закапывал Я  его  и  не
рвал! Ќе знаю, может быть,  и  закопал  бы,  если  бы  ничего  другого  не
оставалось. Ќо не закапывал, понимаете? ђешайте, как знаете,  а  врать  не
буду!"
   € они поверили ему  в  том,  в  чем  раньше  другие  люди  сомневались,
поверили потому, что сегоднЯ знали его лучше, чем те, другие люди.
   …му дали строгий выговор за утерю  партбилета  и  постановили:  просить
дивпарткомиссию о выдаче нового.
   € хотЯ речь шла о строгом выговоре, ‘инцов был счастлив в тот день,  и,
казалось, уже никто не может отнЯть у него этого!
   € вот отнЯли! ‘частливаЯ уверенность, с которой он жил последние дни, с
которой он и сейчас шел сюда, а перед этим так  неторопливо  собиралсЯ,  -
эта счастливаЯ уверенность рухнула... ‡начит, где-то  в  другом  месте,  в
дивизии или где-то еще, ему опЯть не верили. Ќе верили его прошлому,  хотЯ
его настоЯщее было у них как на ладони!
   Ћн  простоЯл  целую  минуту,  обуреваемый  всеми  этими  мыслЯми,  даже
повернул в землЯнку, но передумал и пошел к Њалинину.
   Њалинин сидел за столом в накинутом на плечи полушубке и с  недовольным
видом слушал сидевшую напротив него  старую  женщину  в  валенках,  теплом
платке и черной железнодорожной шинели. Ћна на что-то жаловалась Њалинину.
   Љогда  ‘инцов  вошел,  женщина  замолчала,  а  Њалинин  все  с  тем  же
недовольным лицом полуобернулсЯ к нему.
   - —то скажешь?
   - ђазрешите обратитьсЯ, товарищ старший политрук?
   - ‘ейчас обратишьсЯ, обожди, - хмуро сказал Њалинин.
   ‘инцов от нечего делать, уже не в первый раз, окинул  взглЯдом  подвал,
служивший помещением командного  пункта  и  жильем  Њалинину  и  командиру
батальона ђЯбченко. Џодвал был низкий и длинный; половина его была  забита
до потолка  рухлЯдью,  оставшейсЯ  от  эвакуированного  отсюда  госпиталЯ.
ђЯбченко сначала даже не хотел  идти  сюда  из-за  этого,  но  подвал  был
теплый; Њалинин тепло любил, а  заразы  не  боЯлсЯ  и  настоЯл  на  своем.
ѓоспитальную рухлЯдь кое-как продезинфицировали, а  остатками  тумбочек  и
гофрированных картонных коробок от лекарств растапливали "буржуйку".
   †енщина была из Џодольска и жаловалась, что  добровольно  записалась  в
дивизию в санитарки, а теперь, когда всех разверстали по батальонам, ее не
берут.
   - ‚ас утром не было, приходила к заместителю к вашему, рыженький такой,
молоденький...
   - Ќе к заместителю,  -  нравоучительно  поправил  ее  Њалинин,  -  а  к
командиру батальона. ќто командир батальона был.
   - Ќу, мне все равно, - сказала женщина. - ’ак он двух молодых санитарок
взЯл, а Я, говорит, ему уже не по штату. Љонечно, он сам еще  молоденький,
Я понимаю...
   - ‚ы это бросьте, - сердито  сказал  Њалинин,  -  бросьте  эти  намеки,
понЯтно вам?
   - ‚ыходит, мне теперь обратно в Џодольск ехать?
   - Њожет, и так.
   - Ќе поеду! ‚ы человек взрослый, вы понимать должны! џ тридцать лет  по
больницам работаю, только в нашей железнодорожной -  двадцатый.  Њне  чего
надо? Њне ничего не надо. Њне только обидно, что  у  вас  такие  неопытные
санитарки работают. Њало чего еще умеют; только и счастьЯ, что молодые.  џ
троих перевЯжу, пока они одного, - вот что мне обидно!
   - ђаненых не только перевЯзывать, их и с  полЯ  боЯ  выносить  надо,  -
сказал Њалинин. - Ђ на поле боЯ сила нужна и молодость.
   - Ђ ты что-то не  больно  молодой,  -  поглЯдев  на  Њалинина,  сказала
женщина.
   - ќто верно, - согласилсЯ он.
   - Ђ на войне место себе нашел, с летами не посчиталсЯ?
   - Ќу и что?
   - Ќу и все! Џущай твоего рыженького, если что, молодые вытЯгивают,  раз
он на них лучше надеетсЯ, а уж тебЯ, старичка, Я на плечи взвалю!
   - ‡начит, разделение труда, - усмехнулсЯ  Њалинин  такому  неожиданному
ходу мыслей.
   - ‚аленки у менЯ свои, - сказала женщина. - ’олько уж  шинельку  дайте.
ЊоЯ шинелька чернаЯ, на снегу приметнаЯ. - Ћна  считала  вопрос  решенным;
так оно и было. - Ќа-ка вот, - порывшись в кармане шинели, вытащила она  и
положила перед Њалининым на стол бумажку.
   - —то это? - не глЯдЯ, спросил он.
   - Џутевка подольскаЯ, - отозвалась женщина. - Ђ  ты  как  думал?  џ  не
•риста ради к тебе пришла. ЊенЯ райком в армию отбирал.
   Њалинин  ничего  не  ответил,  взЯл  бумажку,  написал  на  ней  что-то
карандашом, потом приостановилсЯ, посмотрел на женщину и спросил:
   - “шанку тебе выписывать?
   - Ђ это как будешь звать! - весело откликнулась  она,  и  в  голосе  ее
послышались привычные нотки разбитной больничной  нЯни.  -  "’етей  Џашей"
будешь звать - тогда и в платке сойду, а "бойцом  Љуликовой"  -  выписывай
ушанку!
   - ‹адно, выпишу.  -  Њалинин  приписал  еще  строчку  и  отдал  женщине
бумажку. - €дите становитесь на  котловое  и  вещевое.  Ђ  в  остальном  -
вернетсЯ командир батальона, согласуем.  …ще  зайдете.  -  Ћн  кивнул,  не
вставаЯ, и женщина с бумажкой в руках пошла к выходу.
   ’еперь ‘инцов хорошо увидел ее лицо в крупных  морщинах,  лицо  женщины
уже старой, но еще сильной многолетнею привычкой к упорному  и  несладкому
труду. ЏроходЯ мимо ‘инцова, она мельком взглЯнула на него. ‚ глазах у нее
еще светилось торжество одержанной победы.
   "Ђ какаЯ победа? - подумал ‘инцов. -  €дти  санитаркой  в  батальон,  в
роту, в самое пекло! „ругаЯ бы какаЯ-нибудь за  тысЯчу  верст  убежала  от
такой победы..."
   - —то, обижатьсЯ пришел? - с места в карьер  спросил  Њалинин,  показав
‘инцову, чтобы он сел.
   € ‘инцов сел на еще теплую табуретку.
   Њалинин смотрел на него, и чем Яснее видел, до какой  степени  подавлен
‘инцов, тем его собственное лицо делалось все мрачнее.  ЏринимаЯ  на  себЯ
ответственность за какого-нибудь человека, Њалинин имел  привычку  с  этой
минуты думать о нем больше, чем о себе самом.
   ‘инцов не знал, что вопрос о  выдаче  ему  нового  партбилета  проходил
через бюро полка вовсе не так гладко, как ему показалось.
   „о бюро Њалинин целый час говорил с секретарем.
   "Ќаписал ты о нем хорошо, как говоритсЯ, за словом в карман не полез, -
сказал секретарь, - и по существу возражений нет. Ќо  подумай  сам,  ты  в
этих делах опытнее менЯ: не рано ли нам ставить вопрос о  человеке,  всего
полтора месЯца назад утратившем партийный билет?"
   Ќа это Њалинин сердито возразил, что, может, и на фронт тогда  посылать
рано. Ђ то на фронт посылать не боЯлись, за пулеметом на кирпичном  заводе
против немецкой атаки оставить не побоЯлись, орденом за это  наградить  не
побоЯлись, а партийный документ выдать боимсЯ.
   "џ лично не боюсь, - сказал он. - Ђ насчет "рано",  так  из  той  роты,
после кирпичного завода, в строю двое:  он  да  Я.  —то  ж,  можно  и  еще
подождать..."
   ќтот вопрос был снЯт, но зато возник другой.
   ђечь шла о том путаном, по мнению секретарЯ, объЯснении, которое  давал
‘инцов о потере партбилета и других документов.
   "’о ли так, то ли этак, то ли памЯть отшибло... Џлохо веритсЯ!"
   "Ђ какой расчет ему врать? ‘казал бы, что закопал, да и все".
   "‚озможно, сперва сгорЯча придумал, считал, так лучше, - а потом хоть и
вышло хуже, да пЯтитьсЯ уже поздно. —то, разве не бывает?"
   "—его не бывает!.. - сказал Њалинин. - Ќо Я лично ему верю. „авай ставь
на бюро: как люди поверЯт..."
   ‹юди поверили. Ќо уже потом,  после  бюро,  секретарь,  сидЯ  вместе  с
Њалининым, который помогал ему  оформить  протокол,  все-таки  вздохнул  и
сказал:
   "’ебе,  конечно,  виднее,  как  старому  кадровику,   но   боюсь,   что
дивпарткомиссиЯ с таким объЯснением об утере партбилета не  утвердит  наше
решение".
   "Џоживем - увидим", - ответил тогда Њалинин, уверенный в своей правоте.
   € вот пожили, увидели!
   Њалинин узнал об этом еще два часа  назад,  когда  секретарь  полкового
бюро позвонил и сказал, что из дивизии придет фотограф и надо  подготовить
всех принЯтых, кроме ‘инцова.
   Њалинин ничего не ответил, но про себЯ молча решил, что опЯть дойдет  с
этим делом до комиссара дивизии. Џравда, дивизии не везло. ‚ ней с  начала
войны сменЯлсЯ уже третий комиссар. ’от комиссар, которому  Њалинин  после
боЯ на кирпичном заводе лично отдал письменное объЯснение ‘инцова и  через
которого потом запрашивал об учетной карточке, теперь лежал  в  госпитале.
’огда тот комиссар сказал про ‘инцова, что  дело  Ясное,  пусть  воюет,  а
придет времЯ, заслужит, поставим  вопрос  и  о  восстановлении  в  партии.
’еперь того комиссара не было, был новый,  и  с  ним  надо  было  начинать
разговор наново. "Ќу что ж, начну наново, - упрЯмо подумал  Њалинин,  -  а
надо будет, так и повыше напишу".
   Џрихода ‘инцова он ждал и даже удивилсЯ бы, если б тот не  пришел;  это
значило бы, что ‘инцов не верит в свою правоту.
   - ’акие дела, ‘инцов! - после долгого молчаниЯ,  первым  прерываЯ  его,
сказал Њалинин.
   - Ќе утвердили? - спросил ‘инцов.
   - Џока задержали.
   - Џочему?
   - Џока не знаю.
   - Ђ думаете?
   - „умаю, все потому же...
   - Ђлексей „енисович, можно на полную откровенность?  -  спросил  ‘инцов
голосом, предвещавшим мало хорошего.
   - ‚алЯй. - Њалинин понимал, что ‘инцов оглушен неожиданностью и  должен
выговоритьсЯ...
   "Ќу что ж, пусть. ђаз накипело, все равно не удержит, скажет.  €  пусть
лучше мне, чем другому".
   - ‡начит, на полную откровенность? - повторил ‘инцов.
   - Ђ ты не пугай менЯ, - сказал Њалинин. - џ правды не боюсь, и неправды
тоже.
   - Ђ тогда скажите, -  ‘инцов  побледнел,  -  что  дороже:  человек  или
бумага?
   - Ђ ты как думаешь? - ‚ голосе Њалинина негромко звЯкнуло железо.
   Ќо ‘инцов не обратил на это вниманиЯ.
   - џ сейчас думаю, что бумага дороже. ‹ежит она где-нибудь в лесу, гниет
и думает обо мне: "‚решь! ‘читаешь, ты без менЯ человек? Ќет, без менЯ  ты
не человек! Ќе ты виноват, не ты менЯ бросил, а все равно  жить  тебе  без
себЯ не дам!"
   - ќто она тебе говорит. Ђ ты ей? - все с тем же тихим железом в  голосе
спросил Њалинин.
   - Ђ Я молчу, Ђлексей „енисович! ‡аЯвлениЯ пишу, объЯснениЯ... †ду,  кто
кого перетЯнет: Я или бумага.
   - …сли только бумага там, в лесу, гниет, зачем об ней хлопочешь? Ђ если
там партбилет твой, то в партию тебЯ силком не тащили, сам шел и сам знал,
какаЯ партбилету цена! € раз стоишь на своем, на том, что не зарывал,  раз
хоть удави, а стоишь на своем, значит, не так это просто. ‡арыл или порвал
- один человек, а соврал - другой...
   - Ђ как быть тому, кто правду сказал? ЌаучимсЯ  мы  когда-нибудь  людЯм
верить, или это нам лишнее? - перебил его ‘инцов.
   - Ђ ты на кого обижатьсЯ сюда пришел? -  в  свою  очередь  перебил  его
Њалинин. Љак бы ни сочувствовал он ‘инцову, как бы крепко ни свЯзывала  их
боеваЯ жизнь, были в его взглЯдах пункты, по которым он никогда не смЯгчал
суждений. - Ќа менЯ? —то сам советовал тебе подать, а теперь  не  настоЯл?
Џравильно. Ќо рано. џ еще от своего слова не отступилсЯ. €ли на  партбюро?
’оже рано, и  оно  еще  последнего  слова  не  сказало...  Ќа  дивизионную
парткомиссию обижаешьсЯ? Ђ ты кого-нибудь из нее в глаза  видел?  -  вдруг
сам себЯ оборвав, спросил Њалинин.
   - Џокуда нет, откуда же?
   - € они тебЯ не видели! Ђ нашим с тобой бумажкам не верЯт! - усмехнулсЯ
Њалинин. - Њожет, им, как и тебе, человек дороже  бумажек!  Њожет,  им  на
тебЯ сначала посмотреть надо, а потом  решать!  Ќе  допускаешь?  Ђ  Я  вот
допускаю. Ќо и допускаю, с другой стороны,  что  там  какой-нибудь  сухарь
сидит, которого снизу  не  размочишь,  которого  только  сверху  размочить
можно. ЏартиЯ большаЯ, в ней разные люди бывают. ќто уж не  ты  мне,  а  Я
тебе говорю, раз на полную откровенность! Ќо  замахиватьсЯ  на  партию  не
смей! - вдруг повысил он голос и даже встал при этих словах. - "Љогда  это
мы верить людЯм научимсЯ?" - передразнил  он  ‘инцова.  -  €шь  ты,  какой
быстрый! €з своей болЯчки целый лозунг вывел!
   - ЃолЯчка-то болит, Ђлексей „енисович, - сказал ‘инцов и тоже встал.
   Ћн не был задет вспышкой Њалинина: чувствовал,  что  Њалинин  расстроен
происшедшим не меньше, чем он сам.
   - Ќа, держи, - через стол протЯнул ему руку Њалинин, по своей привычке,
как всегда, когда здоровалсЯ и прощалсЯ, хмурЯсь и не глЯдЯ в глаза.
   - Ђлексей „енисович, - пожимаЯ руку Њалинину,  не  удержалсЯ  и  бухнул
‘инцов, - а скажите: орден мне по тем же  причинам  не  придержат?  —то-то
долго не вручают.
   Њалинин только усмехнулсЯ нелепости этого предположениЯ.  Ћткровенность
‘инцова ему даже понравилась: за пей стоЯло доверие.
   - џ вижу, ты вовсе психованный стал. ѓоворЯт, генерал  ордена  уже  три
днЯ в сумке возит. Џозавчера артиллеристам вручал,  вчера  -  в  девЯносто
втором. ‚озможно, еще сегоднЯ у нас будет.
   ‘инцов попросил  разрешениЯ  идти,  но  у  самых  дверей  повернулсЯ  и
порывисто повторил то же самое, что однажды сказал Њалинину еще в  Њоскве,
в райкоме:
   - —то бы там ни было со мной, а вашего отношениЯ Я никогда не забуду.
   - Ђ-а! - небрежно махнул рукой  Њалинин.  -  ‚стретишь  после  войны  в
Њоскве на улице, скажешь: "‡дравствуй, Њалинин!" - и на том спасибо! -  Ћн
снова  махнул  рукой,  пошел  вдоль  стола  и  круто  повернулсЯ   спиной:
выслушивать благодарности было не в его привычке.
   Џошагав взад и вперед по  подвалу  и  искоса  кинув  взглЯд  на  дверь,
закрывшуюсЯ за ‘инцовым, Њалинин глубоко вздохнул, сел за стол,  вынул  из
кармана гимнастерки  письмо,  надел  очки  и  медленно,  словно  проверЯЯ,
действительно ли там может быть написано то, что он читает, в  третий  раз
за день перечел от начала до конца. Џисьмо было из госпиталЯ, а в нем было
написано,  что  его  сын  ‚иктор  лежит  с  ампутированной  правой  рукой,
благополучно поправлЯетсЯ после ранениЯ, но просит пока ничего не сообщать
матери. ЏеречитываЯ письмо, Њалинин остановилсЯ на  слове  "благополучно".
‘нЯл очки, положил их перед собой на стол и уперсЯ взглЯдом в стену.
   †ене сообщить все-таки надо, иначе, если долго не будет  писем,  решит,
что убит. …е надо утешить, а самому жаловатьсЯ некому. Ќе такаЯ должность,
чтоб жаловатьсЯ. Џросто надо привыкнуть к мысли, что сын в семнадцать  лет
осталсЯ без правой руки. Ђ привыкнуть к этому трудно.
   „верь распахнулась, и  в  подвал  ввалилсЯ  комбат,  старший  лейтенант
ђЯбченко. Ћн быстро ссыпалсЯ по лестнице, брЯкаЯ по каменным  ступенЯм  не
положенными по  форме  кавалерийскими  шпорами.  Њолодцевато  сидевшаЯ  на
широких  молодых  плечах  длиннаЯ  шинель  завивалась  при  ходьбе  вокруг
начищенных сапог, а на его рыжеватеньком, востроносом петушином лице  было
одновременно выражение весельЯ и озабоченности.
   - Џисьмо получил? - весело спросил он.
   - Џолучил. - Њалинин спрЯтал письмо в карман.
   - —ерез час генерал приедет, ордена вручать, - все так же весело сказал
ђЯбченко. - € мой там, еще июльский. „умал, замотали, пока  по  госпиталЯм
крутилсЯ. Ќет, оказываетсЯ, вышел все-таки!
   ‘адЯсь на табуретку,  он  от  радости  даже  хлестнул  себЯ  по  сапогу
перчатками и раскинул настежь полы шинели.
   - Ћбещал, что приедет, а на прощание всем подрЯд, кто в штабе был, духу
дал: "Џочему, говорит, два днЯ на своем боевом участке ни  одного  "Языка"
мне взЯть не можете?" ќто командиру полка. Ђ потом мне: "Ђ у вас, говорит,
знаю, вчера "Языка" взЯли, а не довели,  дураки!.."  €  откуда  он  только
вызнал?
   - Ћт политотдела, - спокойно сказал Њалинин. - џ это  в  политдонесении
вчера указал.
   - Ќу и зрЯ! - сказал ђЯбченко.
   - ђазговор старый и напрасный.
   ђЯбченко огорченно махнул рукой и не стал спорить.
   - Ќу, скажи, - помолчав, воскликнул он, -  что  за  люди  у  нас  такие
невоспитанные? ‚оспитываем, воспитываем их, как будто  понимают,  а  потом
пленному р-раз - и пулю в лоб!
   - Ќе одни мы воспитываем, - сказал Њалинин. - ‘ одного конца  -  мы,  с
другого - немцы. Њы ему говорим: не трогай! Ђ он в Љузькове своими глазами
видел, как немцы наших живьем в избе пожгли. Ќаука на науку. …му бы  после
этого Љузькова впору самому ѓитлеру или ѓеббельсу руки-ноги поотрывать, но
он не знает, доживет ли еще до этого. ‘корей всего, нет. Ђ тут  ему,  пока
суд да дело, вместо ѓитлера под горЯчую руку просто ефрейтор попалсЯ!
   - ‡начит, оправдываешь?
   - Ќе оправдываю, Я объЯснЯю длЯ себЯ: как так, люди у нас не  звери,  а
бывает, зверствуют? Њного фашисты сил положили, чтобы довести их до этого!
   - Ђ как же тебЯ все-таки теперь понимать?
   - Ђ так понимать, что надо работать, чтобы повторениЯ таких случаев  не
было. Ђ этот случай Я как факт своей  недоработки  записал,  поэтому  и  в
политдонесение включил. •отЯ ты и против сора из избы, но сор  из  избы  -
плохо, а сор в избе - еще того хуже.
   - Ќу, а тут, батЯ, как без менЯ дела? - помолчав и посмотрев  в  хмурое
лицо Њалинина, спросил ђЯбченко.
   - ’ут  дела,  как  сажа  бела:  прислали  фотографа,  снЯли  людей  длЯ
партдокументов. Ђ ‘инцову от ворот поворот.
   - „а что они там дурака ломают! - вскинулсЯ ђЯбченко. -  Њы  же  оба  с
тобой писали, поддерживали... —его им еще?..
   - „а, мы с тобой, комбат,  конечно,  сила,  -  усмехнулсЯ  его  молодой
горЯчности Њалинин и бросил на ђЯбченко из-под своих хмурых бровей добрый,
почти ласковый взглЯд. - ЃольшаЯ  сила!  -  €,  помолчав,  добавил:  -  „а
только, видно, не всюду.
   ѓенерал приехал ровно через час, на  санках  командира  полка  Ѓаглюка.
‘зади генерала и Ѓаглюка сидел адъютант, а лошадью правил сам Ѓаглюк.
   ђЯбченко и Њалинин вышли встречать генерала. —етверо  награжденных,  не
считаЯ самого ђЯбченко, - ‘инцов, его  командир  взвода  Љараулов  и  двое
бойцов из стрелковых рот - были вызваны к штабу батальона  заблаговременно
и тоже, стоЯ поодаль, ожидали приезда генерала.
   Џервым с саней соскочил Ѓаглюк и, передав вожжи адъютанту, сказал:
   - Ћтведи за дом.
   ѓенерал тоже легко выскочил из саней. Ћн был среднего роста, но рЯдом с
очень высоким Ѓаглюком казалсЯ маленьким. Ѓыл он одет не  в  папаху,  а  в
ушанку, в перекрещенный сверху ремнЯми полушубок и  валенки.  ђасстегнутый
верхний крючок полушубка позволЯл  увидеть  краешки  красных  генеральских
петлиц на кителе. “сы у генерала  Ћрлова  были  как  две  черные  короткие
щеточки; лицо желтоватое татарское, а узкие глаза, тоже черные,  как  усы,
веселые и еще не старые.
   ђЯбченко подал команду "смирно",  генерал  принЯл  рапорт,  скомандовал
"вольно", потом радостно глЯнул на небо, на заходившее  за  лес  солнце  и
сказал, чтобы прЯмо сюда вынесли какой-нибудь столик.
   - ’ут и вручим, на солнышке, чем в ваши катакомбы лезть, тем более -  у
вас там карболкой пахнет.
   Ћн был в прекрасном настроении по многим причинам.
   ‚чера вечером их собрали в штабе, познакомили с  планом  наступательной
операции в масштабе армии, запросили у всех командиров  дивизий  последние
сведениЯ о силах находЯщегосЯ перед ними противника и приказали на  основе
армейской директивы каждому планировать бой в своей полосе наступлениЯ.
   ‘удЯ по армейской директиве,  главный  удар,  очевидно,  предполагалось
наносить не на участке их армии, но по всему было  Ясно,  что  наступление
планируетсЯ большое и пусть хоть на второстепенном участке, но и они будут
участвовать! € то слава богу!
   ‚се последнее времЯ генерал как бы своим собственным телом  чувствовал:
немцы жмут и жмут на нас, а мы, несмотрЯ на всю силу этого нажима, хотЯ  и
подаемсЯ назад, но еле-еле, почти незаметно. Ћн чувствовал это своим телом
и телом своей обескровленной боЯми дивизии. Ћн  знал,  что  сзади  подошли
вторые эшелоны, но пополнениЯ ему уже давно не давали, и он  понимал,  что
эта жестокаЯ скупость неспроста. ‘ловом, предчувствие  перемен  к  лучшему
висело в воздухе уже с неделю,  но  вчерашний  вызов  в  армию  -  это  не
предчувствие, это уже канун дела!
   Ќа совещании в ответ на вопрос: что  ему  еще  дополнительно  нужно?  -
генерал по  старому  знакомству  с  командующим  попросил  себе,  конечно,
побольше и получил отпор. Љомандующий, усмехнувшись, сказал ему: "•оть Я у
тебЯ, Њихаил Ќиколаевич, и служил когда-то под началом, а все же  не  жди,
что дам тебе больше, чем положено". Ќо и этот отпор  его  не  обескуражил:
сколько даст, столько даст, как-нибудь да вытЯнем побольше! ѓлавное -  что
будет наступление! ќто его бесконечно веселило.
   ‚ернувшись,  генерал  весь  остаток  вечера  и  всю  ночь  просидел   с
начальником штаба за первой прикидкой плана, утром  оставил  его  работать
одного, а сам поехал в полк к  Ѓаглюку,  решив  сделать  разом  три  дела:
вручить награды, нажать насчет  "Языка"  длЯ  уточнениЯ  обстановки  перед
фронтом дивизии и, наконец, побывать самому на всех  трех  ЌЏ  батальонов,
потому что именно здесь, у Ѓаглюка, будет удобней всего наносить удар и он
хотел еще раз сам проверить это на местности.
   ‚ двух батальонах он уже побывал, "Языка" ему взЯть обещали, даже  дали
честное солдатское слово, а то, что  он  увидел  с  ЌЏ  обоих  батальонов,
только подтверждало его предварительные наметки. ‚добавок ко всему  солнце
светило вовсю, а немцы не стрелЯли...
   - €шь веселый нынче, смеетсЯ! - глЯдЯ на  генерала,  вполголоса  сказал
‘инцову  стоЯвший  рЯдом  с  ним  командир  взвода   лейтенант   Љараулов,
прослуживший в этом полку три года действительной и девЯть сверхсрочной.
   - Њожет быть, принЯл за обедом немножко, - сказал ‘инцов.
   Ќо Љараулов решительно покачал головой:
   - Ќе берет. €з наших, из алтайских староверов, пива и то не пьет.
   - Ђ может, он и сам старовер?
   - ‘ам-то он партийный, - не пожелав понЯть шутки, сказал Љараулов, -  а
из семейства из старообрЯдческого.
   Ћн не любил шуток вообще, а тем более  над  начальством,  и  недовольно
покосилсЯ на ‘инцова: не  попробует  ли  тот  еще  шутить?  Ќо  ‘инцов  не
пробовал, знаЯ обидчивость Љараулова.  Џолучив  лейтенантское  звание,  не
кончаЯ училища, за недюжинную храбрость в боЯх,  Љараулов  переживал  свою
малограмотность и на всЯкий случай пресекал любые шутки подчиненных.
   “видев, что ‘инцов но улыбаетсЯ, он смЯгчилсЯ. ‘инцова он уважал, знал,
что тот начал войну политруком, и если бы ‘инцов  вновь  стал  политруком,
Љараулов считал бы в порЯдке вещей служить под его началом. Ќо пока ‘инцов
был командиром отделениЯ во взводе у него, у Љараулова, Љараулов ничего не
спускал ему, впрочем, как и всем другим.
   - ’ы не глЯди, что он смеетсЯ, - сказал он ‘инцову, с  восторгом  глЯдЯ
на генерала. - ‘ейчас тебе смеетсЯ, а через минуту уже  так  крут  бывает,
так крут! - Љараулов с удовольствием покрутил в воздухе своим внушительным
кулаком, показываЯ, как крут бывает командир дивизии,  случись  что-нибудь
не по нем.
   ‡а это времЯ из подвала вынесли стол. ѓенерал снЯл через голову полевую
сумку и передал  ее  адъютанту.  Ђдъютант  вынул  из  сумки  пЯть  красных
коробочек,  пЯть  удостоверений,  заглЯнул  в  удостоверениЯ,  заглЯнул  в
коробочки,  потом  подложил  удостоверениЯ   под   каждую   коробочку   и,
приблизившись к генералу, сказал ему что-то.
   ѓенерал повернулсЯ, улыбка сбежала с  его  лица,  и  лицо  сразу  стало
строгим и красивым.
   ђЯбченко  самому  предстоЯло  получить  орден,  поэтому  команду  подал
Ѓаглюк.
   ‚ытЯгиваЯсь "смирно", ‘инцов подумал о стоЯвшем тут же рЯдом  Њалинине.
"Џочему так: Я получаю, а Њалинин - нет? € даже не заикнешьсЯ ему об этом:
начнешь говорить - не даст кончить!"
   - ‘тарший лейтенант ђЯбченко! Џодойдите, примите награду,  -  прозвучал
голос генерала.
   € ђЯбченко, разбрасываЯ полы шинели, сделал три быстрых  шага  и  встал
перед генералом, закинув вверх побледневшее лицо с  выглЯдывавшими  из-под
сбитой набекрень ушанки рыжими полубачками.
   Љараулов получал награду предпоследним, а  ‘инцов  -  последним.  Љогда
генерал выкрикнул Љараулова, прочел приказ  ‚оенного  совета  и  поздравил
его, у Љараулова лоб покрылсЯ испариной от волнениЯ.
   - Ћчень рад за вас. Љараулов! - сказал  генерал,  подсовываЯ  поудобнее
руку под  гимнастерку  Љараулова,  чтобы  привинтить  ему  орден  Љрасного
‡намени. - € рад, что именно Я вам этот орден вручаю! есть лет,  половину
вашей солдатской службы, мы с вами вместе  служили  и  вместе  каждый  год
ждали: вот-вот война... € вот вы уже лейтенант, и боевой орден  у  вас  на
груди. ЏриЯтно за нашу дивизию!
   “ Љараулова даже губы  задрожали,  когда  он  это  услышал,  и  ‘инцов,
вызванный в свою очередь, выйдЯ вперед, еще  чувствовал  за  своей  спиной
тЯжелое дыхание взволнованного Љараулова.
   ѓенерал прочел приказ. ‘инцов стоЯл "смирно", и адъютант так, словно он
сам не мог поднЯть руки, расстегнул ему крючки  на  полушубке  и  ножичком
проткнул дырку в гимнастерке. ѓенерал взЯл Љрасную ‡везду, положил  ее  на
ладонь, не спеша  отвинтил  гайку  и,  просунув  под  гимнастерку  ‘инцова
холодную, застывшую на морозе руку, стал привинчивать ‡везду.
   ‚ эту минуту ‘инцов увидел его лицо совсем близко от себЯ  и  вспомнил,
как впервые увидел его в каске и в мокрой плащ-палатке на плечах в октЯбре
в „орохове, когда он приехал отбирать себе в дивизию пополнение и в  ответ
на вопрос:  кто  пойдет?  -  весь  коммунистический  батальон  шагнул  ему
навстречу.
   Џривинтив  орден,  генерал  отступил  на  полшага  и  протЯнул  ‘инцову
маленькую крепкую руку.
   - ЏоздравлЯю! - сказал он,  снизу  вверх  посмотрев  на  ‘инцова.  -  ‚
дивизии с какого днЯ?
   - ‘ девЯтнадцатого октЯбрЯ, с московским пополнением прибыл.
   - €з ”рунзенского коммунистического батальона! -  с  оттенком  гордости
напомнил Њалинин.
   - •орошее было пополнение, - похвалил генерал и снова поднЯл  глаза  на
‘инцова. - Љоммунист?
   - „а! - сказал ‘инцов и встретилсЯ глазами с Њалининым.
   Ќет, напрасно Њалинин так  на  него  посмотрел:  сейчас  он  ничего  не
добавит к этому, ни о чем не попросит! Ќе то место и не тот случай. Ђ  что
он ответил "да!", то как же иначе? Џусть комиссар батальона поправит  его,
если это не так.
   Ќо Њалинин не поправил его, и он, сделав три шага назад, стал обратно в
строй награжденных.
   ѓенерал, оглЯдев их, забросил руки за спину, перевел взглЯд на Ѓаглюка,
потом снова на награжденных и, еще секунду помедлив, сказал,  что  дивизиЯ
до сих пор с честью выполнЯла все приказы  командованиЯ,  но  впереди  еще
более ответственные заданиЯ и он уверен, что награжденные сегоднЯ товарищи
так же, как и все другие бойцы и командиры дивизии, с честью выполнЯт их.
   - Ђ пока, на сегоднЯ, - в узких глазах генерала шевельнулись огоньки, -
есть одна маленькаЯ задача...
   Ѓаглюк, уже побывавший при  награждении  в  двух  других  батальонах  и
знавший, что предстоит, тЯжко переступил с ноги на  ногу  и  набычил  свою
крутолобую, большую голову.
   - ‚от, Я вижу, ваш командир полка подполковник Ѓаглюк, - заметив это  и
поведЯ глазами в его сторону, сказал генерал, - уже ежитсЯ, потому что при
вас скажу ему: эту задачу еще вчера надо было решить. Ќо дело поправимое и
сегоднЯ: надо взЯть к утру "Языка". € живого, а не мертвого! “  кого  есть
настроение?
   ‘инцову показалось, что генерал с ожиданием посмотрел  прЯмо  на  него,
хотЯ на самом деле генерал смотрел не на него, а  на  стоЯвшего  плечом  к
плечу с ним Љараулова.
   - „останем, товарищ генерал! - принимаЯ вызов, сказал ‘инцов и,  шагнув
вперед, почувствовал плечо Љараулова; Љараулов шагнул одновременно с  ним,
но молча.
   - ‹адно, договорились, -  не  по-военному,  а  как-то  вдруг  попросту,
по-товарищески, сказал генерал. - Џозиции противника, подходы к ним хорошо
знаете?
   - ’ак точно! - на этот раз откликнулсЯ Љараулов.
   - ‡начит, можете показать место, где думаете пройти? - спросил генерал.
   Ћн  хотел  выполнить  последнюю  часть  своего  плана:  сходить  на  ЌЏ
батальона, но, чтобы избавитьсЯ от обычных  уговоров  сварливого  Ѓаглюка:
"Ќе ходите", "‚ам не положено", - решил взЯть с собой не его, а  Љараулова
и этого младшего сержанта.
   - Њожет быть, лучше посмотрим с ЌЏ полка, товарищ генерал, - делаЯ, как
он уже сам понимал, безнадежную попытку удержать командира дивизии, сказал
Ѓаглюк.
   - Ќа твой ЌЏ Я всегда попаду, а вот на ту щель,  в  которую  ребЯта  за
"Языком" собираютсЯ пролезть, хочу с батальонного ЌЏ взглЯнуть. ‘юда Я  не
каждый день добираюсь, - сказал генерал. -  ‚ы  тут  оставайтесь,  товарищ
Ѓаглюк, занимайтесь своими делами. Ђ со мною они, - кивнул он на Љараулова
и ‘инцова, - и командир батальона пойдут.
   - ђазрешите хотЯ бы пока здесь, в батальоне, ужин подготовить! - сказал
расстроенный Ѓаглюк.
   -  ‘лава  богу,  догадалсЯ!  -  весело  сказал  генерал  и,  не  вполне
уверенный, что Ѓаглюк догадалсЯ до конца, добавил: -  Џоужинаю  вместе  со
всеми награжденными. - Ћн повернулсЯ к Љараулову: -  Љак,  Љараулов?  Ћдна
чарка не повредит перед разведкой?
   - Њне-то не повредит, товарищ генерал! -  сказал  Љараулов.  -  „а  вы,
боюсь, свою чарку не выпьете.
   - Ћпоздал. - ѓенерал рассмеЯлсЯ. - Ћпоздал, Љараулов!  ђаньше  привычки
не имел, верно! Ќо с тех пор, как нарком норму положил,  пью  в  приказном
порЯдке. Ђ ты, -  генерал  повернулсЯ  к  своему  адъютанту,  стоЯвшему  в
недоумении: берет его генерал с собой  или  оставлЯет?  -  сбегай  пока  к
минометчикам.
   - Њожно им позвонить, - вмешалсЯ Ѓаглюк.
   - ‘бегай к минометчикам, - игнорируЯ его замечаниЯ, сказал генерал, - и
передай ”ирсову, что Я прошу у него прощениЯ. •отЯ и дал слово, сегоднЯ не
приду награждать, завтра. Ќе успеваю!
   Ђдъютант недовольно козырнул и побежал выполнЯть приказание, а  генерал
повернулсЯ и, не  оглЯдываЯсь,  быстро  пошел  в  другую  сторону,  огибаЯ
развалины дома. Ќа ЌЏ батальона он уже был и, куда идти,  знал.  ђЯбченко,
метЯ снег полами шинели, поспешил за ним вместе с Љарауловым  и  ‘инцовым.
‘начала они прошли по закрытому от немцев обратному скату холма, потом  по
овражку с протоптанной на дне тропинкой, потом влезли в  ход  сообщениЯ  и
пошли по нему к чуть заметному бугру над самым обрывом. Љогда-то там  была
каменнаЯ беседка; сейчас она обвалилась, но как раз под ней,  под  прочной
кирпичной  кладкой  ее  фундамента,  был  вырыт  и   удачно   замаскирован
наблюдательный пункт ђЯбченко.
   ’еперь первым шел ђЯбченко, за ним  Љараулов,  потом  генерал.  ‡амыкал
‘инцов.
   Љараулов все времЯ заметно придерживал шаг, словно хотел своей большой,
квадратной спиной заслонить генерала от немцев. ’ак оно, наверное, и было.
   - ќй! - ѓенерал шутливо, но сильно толкнул  Љараулова  в  спину.  -  Ќе
задерживайсЯ, а то ноги отдавлю. - Љараулов прибавил шагу, а генерал, чуть
отстав от него, крикнул ђЯбченко: - Љак, старший лейтенант, не  замерзнете
в своей кавалерийской? инель, правда, у вас хоро... - € не договорил.
   Њина разорвалась рЯдом с ходом сообщениЯ. ‘инцов бросилсЯ  лицом  вниз,
инстинктивно закинув руки на затылок. Ђ когда он поднЯлсЯ, то увидел,  что
генерал лежит на дне хода сообщениЯ, головой к его ногам, смотрит на него,
закатив широко открытые глаза, и беззвучно шевелит губами.
   ‘инцов, бросившись на колени, стал приподнимать его.  Џод  расстегнутым
полушубком на груди все было разорвано, торчали обрывки сукна, и был виден
кусок голого, залитого кровью тела. Ћн приподнимал генерала за плечи,  все
выше и выше, и  вдруг  услышал  булькающий  звук,  который  показалсЯ  ему
голосом, но это была хлынувшаЯ из горла кровь.
   Ћн встретилсЯ глазами с Љарауловым, который примащивалсЯ в тесном  ходу
сообщениЯ, чтобы ловчей принЯть генерала на руки.
   - Ћтпусти! - сказал Љараулов. - Џомер!.. - ‘нЯл ушанку и заплакал.
   ‚ парке, сзади, у штаба батальона, кучно разорвалсЯ минный залп, и  все
снова затихло.
   Ќемцы под вечор напоминали о своем существовании - били  по  развалинам
барского дома. ЏерваЯ мина была случайный недолет...
   - Ќа шинель возьмем, - сказал ђЯбченко и стал стаскивать с себЯ шинель,
но как-то странно, неловко. - Џомоги снЯть, - охнув, сказал он  Љараулову.
- “ менЯ в кисти осколок. - € ‘инцов увидел, что кисть левой руки  у  него
всЯ в крови. - Ђ чего шинель марать! - сквозь слезы сказал Љараулов.  -  џ
донесу.
   Џолушубок его был окровавлен сверху донизу: всЯ кровь из горла генерала
хлынула прЯмо на Љараулова. „аже на лице у него были брызги крови, которые
он размазал вместе со слезами по щекам.
   Ћн взЯл мертвого на руки так, как приладилсЯ брать его, еще думаЯ,  что
он живой, поднЯлсЯ сперва на колени, а потом в рост и  с  ношей  на  руках
пошел по ходу сообщениЯ обратно к штабу.
   ‘инцов шел впереди него, иногда оглЯдываЯсь.
   - Њожет, вдвоем возьмем? -  спросил  ‘инцов,  когда  они  прошли  шагов
пЯтьдесЯт.
   Ќо Љараулов только помотал головой.
   ‹ицо у него было побагровевшее от напрЯжениЯ, а из глаз все еще  лились
слезы. ’ак он до самого штаба не уступил и не  разделил  ни  с  кем  своей
ноши, никому не отдал своего командира дивизии.
   ‘инцов добежал до штаба на две минуты раньше  него,  и  когда  Љараулов
подошел туда, на улицу уже  выскочили  потрЯсенные  случившимсЯ  Ѓаглюк  и
Њалинин.
   Љараулов дошел до стены, задыхаЯсь, прислонилсЯ  к  ней  и  еле  слышно
спросил:
   - Људа класть-то?
   Ћн не хотел класть свою ношу  на  землю.  ‘просил,  не  удержавшись  на
ослабевших ногах, пошатнулсЯ, съехал по стене спиной на  снег,  продолжаЯ,
как малого ребенка, держать на руках тело генерала.
   —ерез несколько минут подъехали сани,  и  Љараулов  вместе  с  Ѓаглюком
положил тело генерала на постланное  поверх  сена  рЯдно.  ‘тоЯвший  рЯдом
ђЯбченко все времЯ нагибалсЯ, брал пригоршни  снега  и  прикладывал  их  к
раненой руке. ‘нег сразу кровенел и отваливалсЯ розовыми кусками.
   Њалинин подвернул комбату намокший от крови рукав  шинели  и,  так  как
ђЯбченко сгорЯча никуда не хотел уходить, послал за  врачом  или  сестрой,
чтобы они сами пришли сюда.
   Џотом Ѓаглюк, прежде чем везти генерала, пошел вниз, в подвал,  звонить
в полк и в дивизию. Љак ни привыкли к потерЯм, но несчастье было  из  рЯда
вон выходЯщее и вдобавок поражало своей совершенной  неожиданностью.  Ќадо
было предупредить о нем. ѓенерал  лежал  на  санЯх.  ‹ошадь  топталась  на
снегу, тихонько подергиваЯ сани.
   Ђ Њалинин, ђЯбченко, Љараулов и ‘инцов стоЯли рЯдом с санЯми,  смотрели
на мертвого, и каждый думал свое.
   Њалинин думал о том, что генерал почти ровесник ему и дети у него тоже,
наверное, уже взрослые и, может быть, тоже были или будут на фронте...
   “ ђЯбченко, хотЯ и потрЯсенного так же, как все другие, это  потрЯсение
путалось с мыслЯми о собственной ране. Ћн думал о том, что если  кость  не
перебита, то можно будет остатьсЯ в строю, и все прикладывал и прикладывал
снег, чтобы унЯть боль, и пошевеливал пальцами раненой руки: нет, кажетсЯ,
кость не перебита.
   Љараулов вспоминал о том, как перед самым ударом мины  генерал  толкнул
его в спину и он проскочил на три шага вперед, а надо было не послушатьсЯ,
устоЯть, тогда бы ничего не было. Џод "ничего не  было"  он  понимал,  что
тогда бы не генералу,  а  ему,  Љараулову,  досталсЯ  этот  осколок,  и  в
простоте  этой  мысли,  и  в  силе  его  досады  на  себЯ  выражалась  всЯ
самоотверженность его солдатской души.
   Ђ ‘инцов думал о том, что когда они шли все четверо по ходу  сообщениЯ,
в его сердце вдруг заговорил страх и он  пожалел,  что  вызвалсЯ  идти  за
"Языком". Ђ сейчас, после этой неожиданной смерти, все на  войне  казалось
ему одинаково страшным и одинаково нестрашным, и уже не было жаль, что  он
вызвалсЯ.
   € только один генерал ни о чем не думал.
   Љаким он был веселым весь этот день! ’аким веселым, каким давно себЯ не
помнил. …го так и распирало от счастьЯ  предстоЯщего  наступлениЯ.  Ћбычно
вовсе не такой уж улыбчивый, он сегоднЯ - нужно  и  не  нужно  -  улыбалсЯ
целый день. "Ќаступление! Ќаступление!.."
   Ќет, значит, не судьба была ему наступать. Ђ  как  он  ждал,  как  ждал
этого, сколько мучилсЯ тем, что отступаем! ‘колько дней и ночей мечтал  об
этом наступлении - и упал на самом пороге! …сли бы  мертвые  могли  думать
после смерти, наверное, он бы думал именно об  этом,  а  если  бы  мертвые
могли плакать, наверное, на его  глазах  выступили  бы  слезы  нестерпимой
досады!
   ѓенерал неподвижно лежал на санЯх и смотрел на четверых живых людей,  с
которыми  он  еще  полчаса  назад  говорил  и  шутил,  смотрел  открытыми,
мертвыми, начинавшими стекленеть глазами.
   Ѓаглюк вернулсЯ. ’ело  генерала  закрыли,  чтобы  не  всЯкий  встречный
раньше времени знал, что убили командира дивизии,  и  сани  с  Ѓаглюком  и
телом генерала поехали в обратный путь.
   - „а, тЯжело длЯ дивизии, - глЯдЯ вслед  уже  скрывшимсЯ  за  поворотом
санЯм, сказал Њалинин.
   ‡апыхавшись от ходьбы по снегу,  военврач,  пришедший  сразу  вместе  с
сестрой и санитаром, благо в батальоне сегоднЯ не было ни одного раненого,
увел ђЯбченко на перевЯзку вниз, в подвал.
   - “ менЯ тело  хорошее,  быстро  заживет!  -  уходЯ,  сказал  ђЯбченко,
успокаиваЯ больше себЯ, чем Њалинина.
   Ћн был храбрым человеком, но уже по первому ранению знал за собой такой
грех, что плохо переносит боль, и сейчас робел перед перевЯзкой.
   - Љак думаешь  насчет  "Языка",  Љараулов?  -  спросил  Њалинин,  когда
ђЯбченко ушел.
   - Љак? ‚озьмем, товарищ старший политрук!
   Љараулов даже с некоторым удивлением поднЯл на Њалинина  свои  вспухшие
от слез глаза. ’еперь, после смерти  генерала,  последнее  его  приказание
было длЯ Љараулова тем более свЯтее свЯтого.
   - џ думаю так, - сказал Њалинин, - пусть на первый  случай  ‘инцов  сам
напарника себе выберет и пойдет.
   - Ђ Я? - осипшим от волнениЯ голосом спросил  Љараулов.  -  џ  генералу
слово дал! ‚ы от менЯ его не отымайте!
   - ‚от именно, что дал, - сказал Њалинин. - €, значит,  должен  провести
операцию при всех случаЯх, обеспечить их проход через позиции, - кивнул он
на ‘инцова, - а уж если у них не сладитсЯ, тогда разрешу тебе самому пойти
повторить...
   "€шь ты,  "не  сладитсЯ"!  Љакое  выражение  осторожное  подобрал:  "не
сладитсЯ"!" - подумал ‘инцов, и холодок прошел у него по спине.
   - ‚от так, товарищ Љараулов, - сказал Њалинин,  заметив,  что  Љараулов
собираетсЯ возразить. - €дите действуйте!
   “ него не было профессиональных  военных  повадок,  и,  приказываЯ,  он
порой говорил не те слова, что положено, но характера у  него  хватало  не
повторЯть своих приказании по два раза.
   Љараулов и ‘инцов пошли, а Њалинин осталсЯ, все еще не заходЯ в подвал.
   "Љто его знает! - подумал он. - ЏеревЯзка - дело невеселое, а  ђЯбченко
человек молодой и самолюбивый, еще застонет при  мне,  а  потом  стыдитьсЯ
будет".
   Њалинин, когда считал, что без этого не обойдешьсЯ, не  боЯлсЯ  портить
отношениЯ и доставлЯть  неприЯтности,  но  без  нужды  задевать  людей  за
больное место не любил. ’ак было  и  с  Љарауловым.  Ћн  отставил  его  от
заданиЯ под разумным предлогом, не наносЯ  обиды.  Ќа  самом  же  деле  он
просто не хотел, чтобы Љараулов шел к немцам, потому что как  раз  сегоднЯ
тот мог сорватьсЯ и погибнуть. ’ак, по крайней  мере,  казалось  Њалинину,
после того как он своими глазами увидел всю  меру  испытанного  Љарауловым
потрЯсениЯ. Џравда, Љараулов был из тех, про кого любЯт  говорить,  что  с
ними ничего не станетсЯ, у них шкура  дубленаЯ!  Ќо  Њалинин  не  верил  в
защитную силу дубленой шкуры, когда речь шла  о  человеке.  Ћ  нем  самом,
случалось, тоже говорили этими  же  словами,  а  он  просто-напросто  умел
держать себЯ в руках. ’олько и всего.
   Ќа огибавшей развалины тропке поЯвилсЯ адъютант  генерала.  Ћн  шел  от
минометчиков,  спешил  и,  издали  заметив  только  Њалинина,  решил,  что
опоздал.
   - Ђ где комдив, уехал? - спросил он на ходу.
   Њалинин посмотрел в глаза адъютанту и, вздохнув, сказал вместо  прЯмого
ответа:
   - ‘пуститесь прЯмо по косогору. ‘ани по дороге  поехали,  еще  догоните
их, пока холм обогнут...
   Ђдъютант побежал вниз по стежке, придерживаЯ плЯсавшую на боку  полевую
сумку, а Њалинин еще раз подумал о том же, о чем думал,  провожаЯ  сани  с
Ѓаглюком и телом генерала: "Џлохо, очень плохо длЯ дивизии!.."
   Љараулов, прежде чем зайти в землЯнку автоматчиков,  скинул  полушубок,
долго оттирал его снегом, но кровь