аю, - сказал Њалинин. - Њалинин и Ѓуренин...
   - ‚от именно, - снова усмехнулсЯ  ѓубер.  -  ќто  за  то,  что  у  тебЯ
двадцать лет всЯ райкомовскаЯ арифметика в голове и все вопросы с ответами
сходЯтсЯ, как в учебнике! Ђ теперь ты вдруг широко жить решил!  ‚ойна  все
спишет, так, что ли? ‚се порЯдки побоку? ‚от уже от кого не ожидал!
   - ‹адно, - сказал Њалинин. - €спугалсЯ того, чтоб он, - Њалинин показал
пальцем на  дверь,  словно  там  еще  стоЯл  ‘инцов,  -  все  тебе  самому
рассказал,  испугалсЯ,  что  тогда  по-другому  решишь,  а  теперь  молчи!
‘овестно - так молчи и ко мне не придирайсЯ...
   -  Ђ  что  совестно?  -  сказал   вдруг   покрасневший   и   потерЯвший
защитно-насмешливое выражение лица  ѓубер.  -  џ  поступил  правильно:  он
военнослужащий, ЯвитсЯ в прокуратуру, там решат так, как нужно решить.
   - ‚се и везде сейчас как нужно решают? - прервал его Њалинин.
   - Ќу, все ли, не все, -  сказал  ѓубер,  -  но  в  военной  прокуратуре
сумеют, Я думаю, разобратьсЯ, и он прекрасным образом и без нас попадет на
фронт.
   - Ќу и хорошо, ну и молчи, сделал и молчи, не объЯснЯй, - снова  махнул
рукой Њалинин и, поднЯвшись со стула, приложив руку к своей черной  утиной
кепке, спросил: - ђазрешите идти во взвод?


   ‘инцов тем временем  уже  подходил  к  зданию  военной  прокуратуры  на
Њолчановке. Џо дороге он два раза развернул и два раза перечитал  бумажку,
написанную ѓубером. Џочерк  у  ѓубера  был  такой  красивый,  решительный,
подпись такаЯ солиднаЯ, что бумажка и в самом  деле  казалась  документом,
хотЯ на ней не стоЯло печати. "‚ прокуратуру Њосковского военного округа",
- было написано на ней, и пониже: "Ќаправление". "ЌаправлЯетсЯ к вам  тов.
‘инцов €.Џ. длЯ изложениЯ имеющегосЯ у него  личного  заЯвлениЯ.  Љомиссар
коммунистического батальона ”рунзенского района, бригадный комиссар запаса
Ќ.ѓубер".
   “ зданиЯ прокуратуры стоЯла стараЯ  "эмка",  и  в  ней  дремал  военный
шофер. Ћкна зданиЯ были заклеены крест-накрест бумажными полосами, но  это
не помогло - половина их была выбита. ‘инцов толкнул  дверь  и  вошел.  €з
вестибюлЯ вели  внутрь  две  двери;  у  одной  стоЯл  часовой,  у  другой,
приоткрытой, никого не было. ‘инцов прошел через эту  дверь  в  комнату  с
двумЯ круглыми столами  и  стульЯми  длЯ  ожидающих  и  двумЯ  деревЯнными
окошечками в стене. Ќа одном была надпись: "‚ыдача пропусков", на другом -
"Џрием почты", но оба они были закрыты. ‘инцов  постучал,  потом  постучал
сильнее. „верь приоткрылась, и в нее заглЯнул часовой.
   - —его шумите? - окликнул он  ‘инцова.  -  Ќет  тут  никого,  нечего  и
стучать.
   - Њне нужно пройти в прокуратуру.
   - Ќет тут никого, не стучите.
   - ’огда Я к вам обращусь.
   - Ќечего и  ко  мне  обращатьсЯ,  -  отрубил  часовой.  -  ‚ыходите  из
помещениЯ! Џропуск у вас есть?
   - Ќет.
   - Ќу и нечего вам тут делать,  не  пущу...  “ходите,  ну?  -  угрожающе
крикнул часовой, и подталкиваемый им ‘инцов очутилсЯ на улице.
   "ќмка", в которой сидел шофер, уже уехала, улица была совершенно пуста.
‘инцов понЯл, что снова обращатьсЯ к часовому бесполезно, и решил ждать на
улице. „олжен же кто-нибудь из  работников  прокуратуры  рано  или  поздно
подъехать или подойти сюда.
   Ѓитый час, содрогаЯсь на холодном ветру и терЯЯсь  в  догадках,  почему
никто не входит и не выходит из прокуратуры, ‘инцов ходил взад и вперед по
тротуару перед ее зданием.
   Ќаконец не выдержал и снова вошел в  вестибюль;  часовой  посмотрел  на
него тЯжелым, подозрительным взглЯдом и, словно увидев  его  впервые,  зло
спросил:
   - ‚ам чего?
   - Њожет, вызовете ко мне дежурного по прокуратуре?
   - Ќе буду  Я  вам  никого  вызывать.  ‡десь  не  положено  расхаживать,
уходите, а не то задержу!
   - ‡адерживайте, - сказал ‘инцов с полной готовностью.
   Ќо задерживать его не входило в планы часового.
   - “ходите, а то оружие применю! - растерЯнно огрызнулсЯ он. -  €  перед
домом не шатайтесь: не положено!
   Џри этих словах он  даже  нагнул  вперед  винтовку.  ‘инцов  равнодушно
посмотрел на винтовку, на направленный на него штык, повернулсЯ  спиной  к
часовому и, не сказав ни слова, вышел. Ћставалось ждать: быть  может,  все
же кто-нибудь войдет или выйдет... ’еперь он уже ходил не мимо  дверей,  а
мерил шагами тротуар на другой стороне, наискосок от прокуратуры.
   “лица словно вымерла. ‘инцов потерЯл  счет  времени  и  снова  зашел  в
вестибюль. "„обьюсь, чтобы задержали! Ќагрублю, откажусь уйти.  Ђ  что  же
еще делать?"
   Ћн вошел с этим решением, ожидаЯ, что в третий раз столкнетсЯ с мрачным
часовым, с которым они уже осточертели друг другу, но часовой за это времЯ
сменилсЯ. Ќа посту стоЯл маленький  красноармеец  с  девичьим  чернобровым
лицом.
   - ’оварищ боец, - сразу вынимаЯ из  кармана  бумажку  и  идЯ  прЯмо  на
часового, решительно  сказал  ‘инцов,  -  вот  мое  направление.  ‚ызовите
дежурного или доложите ему. “ менЯ срочное дело.
   Љрасноармеец принЯл из рук ‘инцова бумажку, ‘инцов отдал  ее  и  сделал
шаг назад. Љрасноармеец оценил это и, искоса смерив дистанцию между  собой
и подателем бумаги, стал читать ее. Ќесколько секунд  уважение  к  подписи
"бригадный комиссар запаса" боролось в  нем  с  недоверием  к  бумаге  без
печати. Ќаконец, еще раз  искоса  взглЯнув  на  ‘инцова,  он  снЯл  трубку
стоЯвшего на тумбочке телефона.
   - ’оварищ дежурный по  прокуратуре,  докладывает  часовой.  ’ут  ЯвилсЯ
гражданин с направлением в прокуратуру от бригадного комиссара, фамилию не
разбираю. Џросит, чтоб вы спустились на минуту... …сть!  ‘лушаю...  ‘ейчас
придет дежурный, - сказал он ‘инцову и протЯнул ему обратно бумагу.
   Њинут через пЯть из двери  вышел  военюрист  третьего  ранга.  Њолодой,
худощавый, с блестевшими от воды, только что наспех зачесанными волосами и
с багровым пЯтном на правой щеке. ЉажетсЯ, военюрист, перед  тем  как  ему
позвонили, спал за столом, навалЯсь щекой  на  кулак.  Ћн  прочел  бумагу,
вернул ее и посмотрел на ‘инцова.
   - Џочему без печати?
   ‘инцов ответил, что в коммунистическом батальоне нет  печати.  „ежурный
кивнул - это простое объЯснение в те дни не могло удивить его.
   - Ќу, а что вам, собственно, надо в прокуратуре? Џочему вас направили?
   - ЊенЯ направили по моему личному вопросу, - сказал ‘инцов и оглЯнулсЯ.
—то ж, вот так, здесь, стоЯ в вестибюле, и рассказывать все, что он должен
рассказать? - џ попрошу, чтоб вы или тот, кому вы прикажете,  уделили  мне
полчаса.
   „ежурный еще раз посмотрел на ‘инцова.  ‹ицо  этого  человека  вызывало
доверие - открытое, усталое, честное лицо. Ћдежда, правда,  была  сборнаЯ,
не по росту и грЯзнаЯ, а сапоги больно уж драные.  Ќо  дежурный  вспомнил,
что человек пришел с бумагой из коммунистического  батальона,  и  подумал,
что, рассчитываЯ получить обмундирование, многие, уходЯ из дому,  надевают
что придетсЯ. Ќаверно, честный  человек:  нечестные  люди  в  такое  времЯ
держатсЯ подальше от военных прокуратур. Ќо  слушать  то,  что  ему  будет
рассказывать этот человек, дежурный не мог, и отправить его еще к  кому-то
тоже не мог, и не мог объЯснить причину, по которой он не может сделать ни
того, ни другого.
   Ђ  причина  заключалась  в  том,  что,  кроме  двух  часовых  -  одного
сменившегосЯ и сейчас спавшего и другого,  заступившего  на  пост,  -  он,
военюрист третьего ранга Џоловинкин, был единственным лицом,  находившимсЯ
сейчас в помещении окружной военной  прокуратуры.  ’ретьего  днЯ,  получив
соответствующее  приказание,  прокуратура  передислоцировалась  в   другое
место, на одну из подмосковных станций. Ђрхив был эвакуирован,  а  текущие
дела перевезены на новое место дислокации. ‚ прокуратуре уже вторые  сутки
оставались лишь пустые  шкафы,  телефоны,  два  часовых  и  он,  дежурный,
обЯзанный направлЯть по новому адресу тех, кто сюда ЯвитсЯ или позвонит  и
кому будет положено сообщать этот адрес. ђазговаривать с  ‘инцовым  здесь,
внизу, дежурный не мог, потому что должен был дежурить наверху,  у  своего
телефона. Ѓрать его  с  собой  наверх  не  считал  возможным,  потому  что
каждому, кто поднЯлсЯ бы на второй этаж прокуратуры, стало  бы  Ясно,  что
она уехала! Ђ этого посторонним было вовсе не положено знать!
   - ‚от что, - сказал дежурный, обдумав сам с собой все возможности, - вы
подождите тут, в комнате, в бюро пропусков. џ нахожусь  на  дежурстве,  не
могу отрыватьсЯ на выслушивание вашего дела, а тем, кто сможет, Я, как они
освободЯтсЯ, скажу. €ли вызовем, или спустЯтсЯ, поговорЯт с вами. Џусть он
там подождет, - пальцем показал он часовому на комнату с двумЯ окошечками.
- џ разрешаю...
   - •орошо, спасибо, - сказал ‘инцов. - ’олько Я уже, наверно,  три  часа
жду.
   - —то ж, придетсЯ еще подождать.
   „ежурный не знал, сколько придетсЯ ждать ‘инцову,  но  его  предложение
подождать не было лицемерным. —ас назад ему позвонил с нового  места  один
из начальников и сказал, что скоро вернетсЯ  сюда  с  группой  работников.
€меЯ в виду эту группу, дежурный и сказал ‘инцову "подождите".
   Ћн поднЯлсЯ к себе, а ‘инцов стал ждать. ‘начала он  ждал  нетерпеливо,
считаЯ минуты. Џотом,  потерЯв  счет,  заснул,  проснулсЯ  и,  выскочив  в
вестибюль  с  поспешностью  только  что  проснувшегосЯ  человека,   сказал
часовому:
   - ‘оедините менЯ с дежурным!
   ђешительный тон подействовал на  часового,  тот  набрал  номер,  вызвал
дежурного и сказал ему:
   - ќтот, которого вы ждать оставили,  просит  с  вами  поговорить.  „ать
трубку?
   Ћчевидно, ответ  последовал  утвердительный,  потому  что  он  протЯнул
трубку ‘инцову.
   - Ќу что там? - послышалсЯ недовольный голос.
   - ’оварищ военюрист третьего ранга, - сказал ‘инцов, - так никто менЯ и
не вызвал!
   - Џодождите, вызовут.
   - Ќо ведь мне в часть возвращатьсЯ надо, - отчаЯнно солгал по  телефону
‘инцов. - “ менЯ самовольнаЯ отлучка будет...
   Ќесколько секунд в трубке было молчание.
   - ‹адно, сЯдьте там внизу, раз вам так горит, напишите все, что  хотели
сообщить прокуратуре, и оставьте. Љогда  напишете,  скажите  часовому,  он
позвонит, Я спущусь, возьму.
   ‘инцов еще несколько секунд продолжал стоЯть, прижимаЯ  трубку  к  уху.
Ћставалось делать то, что сказал дежурный. Ќичего другого не придумаешь...
„оверить все бумаге, оставить здесь, а там видно будет.
   "Ђ Я пойду обратно в батальон", -  вдруг  решительно  и  с  облегчением
подумал он.
   Ћн нащупал в кармане ватника пачку сложенных  вчетверо  листов  бумаги,
взЯтых еще в райкоме у Њалинина, чтоб написать  письмо  Њаше,  вернулсЯ  в
бюро пропусков и  нашел  там  ручку  с  погнутым,  но  еще  годным  пером.
Џопробовав перо и слив из  двух  чернильниц  в  одну  остатки  чернил,  он
разгладил листы, лег грудью на стол и, не останавливаЯсь и не задумываЯсь,
стал писать страницу за страницей.
   Љогда  он,  дописав   восьмую   страницу,   закончил   изложение   всех
обстоЯтельств, на улице уже начало темнеть.
   Ћн хотел перечесть все подрЯд, но поглЯдев в окно,  махнул  рукой  и  в
самом низу последнего листа написал последнюю фразу:
   "‘реди всех своих действий считаю неправильными два: что  не  ЯвилсЯ  в
Ћсобый отдел части, стоЯвшей по месту моего выхода из окружениЯ, а  вместо
этого уехал, как мною было изложено выше, и  что,  подходЯ  к  Њоскве,  не
обратилсЯ на ЉЏЏ, а обошел его.  ‡а  достоверность  всех  изложенных  мной
фактов несу всю меру дисциплинарной ответственности".
   Ћн подписалсЯ, поставил число, потом перечел последние строчки и  после
слова "дисциплинарной" вписал "и партийной".
   ‚ вестибюле повторилась прежнЯЯ  процедура.  ‘инцов  попросил  часового
вызвать дежурного, тот позвонил  по  телефону,  и  через  несколько  минут
дежурный показалсЯ в дверЯх.
   - Ќаписали? - Ћн взЯл из рук ‘инцова листки, сперва взглЯнул в  начало:
верно ли адресовано? - потом перевернул и бегло взглЯнул в  конец.  -  ѓде
вас искать, когда ознакомЯтсЯ, написали?
   - „а, в начале. - ‘инцов показал дежурному то место, где было написано:
"Љоммунистический батальон ”рунзенского района в настоЯщее времЯ находитсЯ
по адресу: Џлющиха, здание ”‡“ N_2".
   Џоказал и,  спохватившись,  вытащил  из  кармана  ту  бумажку,  которой
снабдил его ѓубер.
   - ’оварищ военюрист третьего ранга! Ќапишите на моем  направлении,  что
менЯ задержали до вечера, а то ведь отлучка...
   Ћн немного прилгнул: дело было не в том, когда он  вернетсЯ,  ему  надо
было, чтоб ѓубер увидел, что он действительно был в прокуратуре.
   - •орошо, напишу, что находились здесь до восемнадцати часов, -  сказал
дежурный.
   - € печать, если можно, поставьте!
   „ежурный поморщилсЯ, -  придетсЯ  подниматьсЯ  на  второй  этаж,  снова
спускатьсЯ  и  подниматьсЯ,  -  хмыкнул,  собираЯсь  отказать,  но   потом
передумал, - сердце не камень! - забрал синцовскую бумажку, вышел и  через
две минуты вернулсЯ.
   - Ѓерите! - с раздражением доброго человека,  недовольного  собственной
добротой, сказал он ‘инцову.
   ‚ыйдЯ на потемневшую улицу, ‘инцов развернул бумагу.
   Ќа ней не было печати, но был  маленький  штамп:  "ЊосковскаЯ  окружнаЯ
военнаЯ  прокуратура".  Џод  этим  штампом  было  написано:  "ЌаходилсЯ  в
прокуратуре до восемнадцати  часов.  18.•.  с.г.".  Џотом  стоЯло  большое
красивое "Џ" и  уходЯщий  вниз  росчерк  фамилии,  так  и  оставшейсЯ  ему
неизвестной.
   Љогда вскоре после отбоЯ первой за вечер  воздушной  тревоги  к  ѓуберу
пришел караульный начальник и сказал, что у ворот стоит человек по фамилии
‘инцов  и  заЯвлЯет,  что  он  отлучилсЯ  из  казармы   с   его,   ѓубера,
увольнительной, а теперь вернулсЯ и  должен  ЯвитьсЯ  к  комиссару,  ѓубер
усмехнулсЯ, поправил очки и сказал, чтобы этого человека пустили к нему, а
заодно вызвали Њалинина.
   ‘инцов зашел к ѓуберу первым. Њалинина еще не было.
   - Ќу, что,  товарищ  ‘инцов,  -  насмешливо  сказал  ѓубер,  -  военнаЯ
прокуратура закрыта на ремонт, или вы не нашли Њолчановки, или что еще?
   ‘инцов вынул записку ѓубера и положил перед ним.
   ѓубер внимательно прочел записку, как будто он не сам ее  писал,  потом
повернул бумажку наискось и вслух прочел надпись дежурного по прокуратуре:
"ЌаходилсЯ в прокуратуре до восемнадцати часов".
   - —то ж, выходит, разобрались с вашим делом и отправили вас  обратно  к
нам? ’ак, что ли? - поднЯв лицо от бумажки, спросил ѓубер.
   - Ќет. Ќе так.
   - Ђ подробней?
   ‘инцов рассказал об оставленном в прокуратуре заЯвлении.
   - € там вы изложили все, что говорил мне о вас Њалинин?
   - ‚се, - сказал ‘инцов.
   - Ѓез утайки?
   ‘инцов пожал плечами, и ѓубер сам честно подумал, что его вопрос  глуп.
Љакие там утайки, когда, будь этот человек трусом, он вчера с легкостью бы
дезертировал в глубокий  тыл,  а  будь  он  ловкачом,  наверно,  сумел  бы
что-нибудь наврать о себе и прибитьсЯ к какой-нибудь части. Њало ли сейчас
между  ‚Язьмой  и  Њосквой  оказалось  людей,  потерЯвших  свои  части   и
утративших документы.
   Ћн даже присвистнул, подумав о  том,  сколько  их,  и  вдруг  улыбнулсЯ
‘инцову не насмешливо, как улыбалсЯ до этого,  а  просто  так  -  он  умел
улыбатьсЯ и просто так, - и сказал:
   - ‘адитесь, сейчас Њалинин придет, посоветуемсЯ...
   ѓубер был в хорошем настроении. Љ ста шестидесЯти винтовкам, что были в
батальоне с утра, прибавилось еще пЯтьсот; теперь батальон  был  вооружен,
по крайней мере, хоть винтовками, а главное  -  завтра  его  перебрасывали
машинами поближе к фронту.
   —то будет дальше, ѓубер еще не знал:  не  то  все  батальоны  сведут  в
дивизию, не то будут пополнЯть ими другие части. Ќо, во всЯком случае, это
было уже похоже на дело, ради которого по  праву  старого  конармейца  он,
ѓубер, выговорил себе возможность  остатьсЯ  в  Њоскве,  эвакуировав  свой
главк под командой заместителЯ.
   Њалинин  вошел,  увидел  ‘инцова,  по  своей   неприветливой   привычке
исподлобьЯ взглЯнул на него и хмуро кивнул.
   - ‚от, пожалуйста... - ѓубер подвинул ему по столу  бумажку,  с  трудом
скрыв при  этом  насмешливое  выражение  глаз.  -  Ћдин  бюрократ  написал
бюрократическую бумажку, другой положил на ней резолюцию, а живой человек,
- кивнул он на ‘инцова, - ходит по замкнутому кругу и не может из-за  этих
бюрократов попасть на фронт. Љак, по-твоему, - вдруг весело спросил он,  -
можно покончить с бюрократизмом, записать добровольца ‘инцова в твой взвод
- и на том прощай законность и да здравствует партизанщина?! Ђ?
   Ќо Њалинин не принЯл шутки.
   - ’ак как же решили? - сумрачно спросил он.
   - Љак решили?  -  все  так  же  весело  переспросил  ѓубер.  -  Ѓумажка
останетсЯ у менЯ, а он, - ѓубер кивнул на ‘инцова, - у  тебЯ.  Ѓумажкой  в
случае чего буду оправдыватьсЯ Я, а уж ты будешь оправдыватьсЯ  поведением
товарища ‘инцова в бою!
   Џоследние слова ѓубер сказал серьезно, и по  контрасту  с  его  обычным
тоном они прозвучали почти патетически.
   - џ оправдаю доверие, - сказал ‘инцов. - Њожете быть спокойны!
   - Ђ Я вообще редко волнуюсь, - поднимаЯсь  из-за  стола,  сказал  ѓубер
своим прежним насмешливым тоном. Ћн был человек с романтической  стрункой,
но душил ее в себе. ‡адушил и сейчас.
   - Њожно идти? - угрюмо спросил Њалинин.
   - …сли не хочешь высказыватьсЯ, можешь идти.
   - Ђ чего ж высказыватьсЯ?  ђешили  бы  теперь  по-другому  -  пошел  бы
пожаловалсЯ на вас в райком.
   - €спользовал бы последнюю возможность? - съЯзвил ѓубер.
   - ‚от именно. - Њалинин повернулсЯ к ‘инцову: - €дем!


        14

   ‚торые сутки, как выпал снег. ‘тоЯл солнечный день, холодный и Ясный.
   Њалинин шел из роты во взвод; сначала, пригнувшись, перебежал  открытое
место по забеленному снегом ходу сообщениЯ,  а  потом  полез  напрЯмик  на
небольшую горушку с развалинами кирпичного завода;  в  этих  развалинах  и
сидел взвод. •отЯ было морозно, солнце, особенно на  подъеме,  грело  даже
через ушанку.
   Ћн остановилсЯ, чтобы перевести дух, обернулсЯ и посмотрел назад.
   ‘зади расстилалсЯ  обычный  пейзаж  ЏодмосковьЯ:  слегка  холмистый,  с
черными пЯтнами рощ и  полосами  лесов  на  горизонте.  Џоближе  квадратом
чернела горелаЯ усадьба Њ’‘ - там был штаб батальона,  подальше  виднелись
крыши деревни - там размещалсЯ штаб  полка.  Ќа  снегу  выделЯлись  каждаЯ
свежепротоптаннаЯ тропа, каждый окоп и ход сообщениЯ. Љак их ни  маскируй,
сейчас, с этой маленькой возвышенности, они были хорошо  видны.  ‘нег  все
выдавал.
   ‚  тот  же  день,  как  бойцы  коммунистического  батальона  прибыли  с
пополнением в 31-ю стрелковую дивизию, Њалинину присвоили звание и послали
политруком роты. ‚ этой должности он состоЯл и теперь, после  десЯти  дней
боев.
   Ѓои были непрерывные и кровопролитные; дивизию еще раз  пополнили,  уже
после того пополнениЯ, с которым  пришел  Њалинин.  Џравда,  на  этот  раз
пополнили скупо, чувствовалось, что недодали, приберегаЯ на будущее.
   Ќемцы по-прежнему имели успехи, и  сегоднЯ  дивизиЯ  дралась  спиной  к
Њоскве, еще на двадцать  километров  восточной  того  рубежа,  на  котором
застал ее Њалинин.
   ‡а это времЯ она трижды отступала с  занимаемых  позиций.  „ва  раза  -
выравниваЯ фронт с соседЯми и избегаЯ окружениЯ, а в  третий  раз  потому,
что один из ее полков был почти целиком уничтожен, а два других не  смогли
удержатьсЯ. ‹ишь  к  утру  следующего  днЯ  далеко  в  тылу,  на  запасных
позициЯх, удалось тогда задержать немцев и  положить  их  перед  собой  на
землю собственным огнем  и  массированным  ударом  работавшей  из  глубины
тЯжелой артиллерии. Ќа этих позициЯх, по переднему краю которых шел сейчас
Њалинин, дивизиЯ зацепилась и больше не отступала,  хотЯ  предыдущие  трое
суток прошли в жестоких атаках.
   ’ак обстоЯли дела на участке дивизии, а все, вместе взЯтое, в масштабах
всего  подмосковного  фронта  было   громадным   затЯжным   оборонительным
сражением, в котором, казалось,  вот-вот  должны  были  иссЯкнуть  и  силы
наступающих, и силы оборонЯющихсЯ, но ни те, ни другие все не  иссЯкали  и
не иссЯкали. Ѓои продолжались с прежним ожесточением и перевесом в  пользу
немцев, которым, однако, несмотрЯ на перевес, с каждым днем  и  за  каждый
взЯтый километр приходилось платить все дороже и дороже.
   Њалинин испытывал то же чувство, что и многие люди,  сражавшиесЯ  в  те
дни под Њосквой. Ќемецкие танковые клиньЯ уже не протыкали наш фронт,  как
нож масло, как это бывало летом и как это почти повторилось в  первые  дни
прорыва под ‚Язьмой и ЃрЯнском. ‘ейчас  люди  постепенно  обретали  другое
самочувствие - самочувствие пружины, которую со  страшной  силой  жмут  до
отказа, но, как бы ее ни давили, дойдЯ  почти  до  упора,  она  все  равно
сохранЯет  в  себе  способность  распрЯмитьсЯ.  €менно  это   чувство,   и
физическое и душевное, эту внутреннюю способность распрЯмитьсЯ  и  ударить
испытывали люди, медленно и свирепо теснимые в те дни немцами с рубежа  на
рубеж, все ближе и ближе к Њоскве.
   Ћни сами напрЯгали все свои силы, они знали, что за ними Њосква,  этого
им не нужно было объЯснЯть. Ќо, кроме того, они чувствовали по приходившим
в самые критические минуты пополнениЯм, по артиллерии,  которой  с  каждым
днем все заметней прибывало на фронте, и по многим иным признакам, начинаЯ
с подарков и писем и  кончаЯ  тоном  газет,  что  всЯ  страна  позади  них
напрЯглась, чтобы не отдать Њоскву.
   …сли и был момент, когда Њосква могла оказатьсЯ в руках  у  немцев,  то
этот момент осталсЯ уже позади. Џобеды под Њосквой  еще  не  ждали,  но  в
возможность поражениЯ  уже  не  верили.  Љазалось,  географиЯ  говорит  за
немцев: по нескольким  шоссе  они  подошли  к  Њоскве  ближе  чем  на  сто
километров. Ќо та  первоначальнаЯ  арифметика  войны,  по  которой  танки,
прорвав фронт, могли за сутки-двое пройти это расстоЯние, под Њосквой  уже
не действовала. ’анки могли прорвать фронт и то там, то тут прорывали его,
но через три, пЯть, семь километров так или иначе их останавливали. Ђ  без
той прежней, страшной арифметики одна географиЯ  уже  не  могла  сокрушать
души.
   ‘егоднЯ, пользуЯсь затишьем, с ЏЏ‘  принесли  письма.  Њалинин  получил
письмо от жены. ‘жившись с ним за двадцать три года так, что его  скупость
в проЯвлении чувств стала как  бы  ее  собственной  второй  натурой,  жена
сдержанно писала ему, что все времЯ думает о нем и беспокоитсЯ, выдадут ли
им ко времени  зимнее  обмундирование:  люди  говорЯт,  что  скоро  должны
грЯнуть ранние холода. Љроме того, она сообщала две новости.
   ЏерваЯ из них касалась сына. „иректор школы, эвакуированной под Љазань,
написал, что их сын Њалинин ‚иктор, ученик девЯтого класса, исчез, оставив
записку, что уезжает защищать Њоскву, и, несмотрЯ на розыски, до  сих  пор
не задержан.
   "Љак же, задержишь его, стервеца!" -  с  нежностью  подумал  Њалинин  о
сыне.
   †ена писала о сыне с глубоким горем, сначала не  вызвавшим  у  Њалинина
ответного чувства. "—то ж, парню семнадцатый", - храбрЯсь, подумал он,  но
потом вспомнил вчерашний вечер  и  открытую  братскую  могилу,  в  которой
лежало семеро, убитых в роте за один только день; вспомнил - и затосковал,
хотЯ гордость за поступок сына по-прежнему оставалась в душе.
   ‚тораЯ новость касалась жены: райжилотдел, где она служила инспектором,
снова приступает  к  работе,  и  ее  сделали  заведующей,  потому  что  их
начальник, известный Њалинину Љукушкин, возвращен  из  ѓорького,  куда  он
удрал самовольно, снЯт с  работы,  исключен  из  партии,  разбронирован  и
отправлен бойцом на фронт. ќта новость  порадовала  Њалинина.  ’о,  что  в
Њоскве брали в оборот таких, как Љукушкин, укреплЯло его в убеждении,  что
в конце концов вообще все будет в порЯдке: Њоскву не только не сдадим,  но
авось до самой до нее и не доотступаемсЯ.
   Ћ Љукушкино, который был, по его мнению, большим прохвостом, Њалинин со
злостью подумал, что этот выкрутитсЯ. ‘унут его на фронт, а он  все  равно
выскочит, как пробка, где-нибудь в тылу.
   Ћтдохнув, Њалинин поднЯлсЯ до самого  взгорка,  на  котором  сидел  его
взвод. ‚чера бой сложилсЯ так, что он не был здесь ни  днем,  ни  ночью  и
чувствовал себЯ без вины виноватым. Ћн взЯл за обыкновение хоть раз на дню
повидать каждого из своих бойцов: не так-то много их осталось в роте. „а и
жизнь такаЯ - вчера не повидал, а сегоднЯ уже  не  придетсЯ:  взвод  вчера
опЯть  понес  потери,  и  в  нем,  по  утренним  данным,  осталось   всего
одиннадцать бойцов, считаЯ командира взвода сержанта ‘ироту.  ќтот  ‘ирота
командовал взводом уже неделю, после того  как  в  один  день  убили  двух
лейтенантов: утром - воевавшего с начала войны, а вечером - присланного на
его место прЯмо из училища.
   ђазвалины кирпичного завода, собственно, были не развалины, тут  нечего
было и разваливать. ‡авод только начали строить и  бросили  недостроенным.
‡аложили фундаменты, основаниЯ печей и начали стены, выведенные на  разную
высоту, но нигде не выше чем до пол-окна. ‡десь  же,  чуть  поодаль,  была
заложена и будущаЯ заводскаЯ труба. ЉруглаЯ мощнаЯ кладка  поднималась  на
метр над землей, а внутри была заглублена длЯ подземного  дымохода  -  это
был  как  бы  естественный  круглый   дот,   который   оставалось   только
приспособить под хорошее пулеметное гнездо.
   …ще три днЯ назад, когда занимали  эту  позицию,  Њалинин,  сам  старый
пулеметчик, посоветовал получше использовать трубу и позавчера видел,  как
в ней устраивалсЯ вместе со своим станковым пулеметом ‘инцов; он с  начала
боев попал в роту к Њалинину, отчасти волею  случаЯ,  потому  что  мог  бы
вообще оказатьсЯ в другом полку и батальоне,  а  отчасти  волею  Њалинина,
потому что уже здесь, в батальоне, Њалинин замолвил слово, и, разверстываЯ
пополнение, ‘инцова зачислили в его роту.
   ‘инцов, как это скоро выЯснилось, оказалсЯ  человеком  бывалым  и  умел
обращатьсЯ с оружием. ‘олдатские повышениЯ, как всегда в дни больших боев,
не заставили себЯ ждать.
   ‚ первое утро он подносил патроны,  к  вечеру  лег  вторым  номером  за
"максим", а на второй день заменил  убитого  первого  номера.  —етыре  днЯ
назад, при отступлении с прежних позиций на эти  новые,  ‘инцов  со  своим
вторым номером до самой темноты прикрывал огнем отход роты  и,  по  мнению
командира роты лейтенанта €онова, проЯвил при этом смелость и выдержку.
   ‹ейтенант €онов даже сказал, что первого номера надо представить за это
к  медали  "‡а  отвагу",  но  Њалинин,  помнЯ  прошлую  историю   ‘инцова,
воздержалсЯ  от  поспешности.  …го   строгаЯ   душа   и   чувство   личной
ответственности за ‘инцова не позволЯла спешить с таким делом. Ћн только с
похвалой, с именами и фамилиЯми, упомЯнул  в  очередном  политдонесении  о
действиЯх пулеметного расчета, а в ответ на предложение  писать  наградной
лист промолчал. € командир роты, занЯтый другими заботами, сам запамЯтовал
о ‘инцове.
   ‘ейчас Њалинину хотелось повидать ‘инцова, но пошел он не к пулеметному
гнезду, а сначала к развалинам самого завода, где сидел сержант ‘ирота.
   ‘ержант ‘ирота, как и все люди, не был, конечно,  избавлен  от  чувства
опасности, но оно не играло особой роли в его соображениЯх по службе.  …го
могли убить так же, как и всЯкого другого,  -  этим  заканчивалось  вообще
все, в том числе и служба, но на строгость несениЯ  этой  службы  мысль  о
смерти повлиЯть не могла.
   “видев политрука  роты  еще  издали.  ‘ирота  подтЯнул  ремнем  ватник,
проверил, как раз ли посередине лба  приходитсЯ  звездочка  на  ушанке,  и
вскинул на плечо новенький, только что смазанный автомат ЏЏ.
   ‚ последнюю неделю эти  автоматы  стали  поступать  в  дивизию;  ‘ирота
получил его первым в своем взводе и уже испытал в бою; хотЯ у автомата  не
было такой  прицельности,  как  у  винтовки,  но  густота  поражениЯ  была
хорошаЯ, и ‘ирота сейчас, на первых порах, относилсЯ к своему ЏЏ  даже  с
преувеличенным вниманием.
   Џовесив ЏЏ  на  плечо,  он  выбежал  через  проем  в  стене  навстречу
политруку. Њалинин в ответ на строгое, по всей форме,  приветствие  ‘ироты
сначала приложил руку к ушанке, а потом протЯнул ее сержанту.
   - Ќу, как живешь. ‘ирота? - Ћн крепко своей тЯжелой рукой  пожал  такую
же тЯжелую руку ‘ироты.
   - Џитание хромает, товарищ политрук, - сразу же пожаловалсЯ ‘ирота.
   Ћн по своему опыту солдатской службы хорошо знал, когда можно  и  когда
нельзЯ жаловатьсЯ начальству, и, когда было можно, всегда жаловалсЯ.
   - Џочему хромает? - Њалинин знал, о чем идет речь, но сделал  вид,  что
не догадываетсЯ.
   - ’ак что ж, товарищ политрук, сегоднЯ на рассвете пошли с термосами, а
получили столько, что в котелках бы унесли...
   - „али, сколько положено, - сказал Њалинин, - на наличный состав.  —его
же тут обижатьсЯ?
   - џ не обижаюсь, - сказал ‘ирота, хотЯ как раз этим и был недоволен; он
не показал убыли в рассчитывал  сегоднЯ  получить  продукты  по  вчерашней
норме.
   - …ще что нехорошо? - спросил Њалинин.
   - ‘ами знаете. - ‘ирота пожал плечами, на лице его  было  написано  "на
нет суда нет". - Ќе подвезли, что же теперь делать!
   - Џро курево, что ли, сказал?
   - Ќу, а про что же еще, товарищ политрук? Ѓоевое питание нормальное, не
жалуемсЯ.
   Њалинин усмехнулсЯ, открыл полевую сумку и вынул четыре пачки махорки.
   - Ќа, раздай. ‘егоднЯ как раз получили подарки от шефов из Њосквы,  так
Я шел, махорку захватил. ’ам и  папиросы  есть,  ну,  это  все  вам  потом
доставЯт, вечером...
   ‘ирота взЯл из рук Њалинина махорку и даже вздохнул от счастьЯ; по  его
лицу стало видно, как давно он не курил.
   - ‡акуривай, - сказал Њалинин, увидев выражение  лица  ‘ироты,  -  и  Я
закурю. - Ћн достал из кармана начатую пачку  махорки,  насыпал  ‘ироте  и
себе и стал свертывать самокрутку.
   - Њожет, внутрь зайдем? - сказал  ‘ирота.  -  ’ам  мы  к  одной  стенке
подбились и плащ-палаткой завесили.
   - „а ладно, уж тут, на ветерке,  -  сказал  Њалинин.  -  Џогода  больно
хороша.
   - ’огда Я сейчас, товарищ политрук!  …сли  разрешите,  бойцов  махоркой
наделю.
   - Ќу конечно...
   ‘ирота скрылсЯ в проеме,  окликнул  кого-то  и,  должно  быть  приказав
раздать махорку, вернулсЯ к Њалинину.
   ‘ирота  попал  в  армию  еще  по  старому  закону  о  призыве  -  не  в
девЯтнадцать, а в двадцать два года. ’еперь ему было двадцать  восемь,  но
из-за выражениЯ постоЯнной озабоченности  он  казалсЯ  старше  своих  лет.
Ћднако сейчас, когда он свертывал цигарку, по лицу его бродила улыбка.
   - —ему радуешьсЯ? - спросил Њалинин.
   - Џогода, товарищ политрук.  -  ‘ирота  закурил,  ловко  прикрыв  огонь
ладонью. - •орошо бы мороз еще покрепчал.
   - —его ж хорошего? ‚ крепкий мороз в поле тЯжело.
   - Ђ Я так предвижу: нам тЯжело, а немцам еще тЯжелее, - сказал ‘ирота с
такой ухмылкой, словно в его собственной власти было устроить этот  подвох
немцам. - “  менЯ  во  взводе  один  студент-химик,  с  четвертого  курса,
говорит, что у ихней авиации  смазка  морозу  не  выносит,  замерзает.  ‚ы
посмотрите, - ‘ирота кивнул на небо, - второй день зима  по-настоЯщему,  и
второй день фрицы меньше летают. Њожет, если  покрепче  ударит,  так  и  в
танках у них смазка откажет?
   - Ђ ты танков не бойсЯ.
   - Ђ Я и не боюсь. Њы их уже два сожгли...
   - „ва - это еще не все.
   - ’ак ведь  на  взвод!  -  обидчиво  возразил  ‘ирота.  -  ‚от  вы  так
посчитайте, если только стрелковые взвода брать: два - на взвод,  шесть  -
на роту, восемнадцать - на батальон. ЏЯтьдесЯт четыре - на полк, - загибаЯ
пальцы, продолжал он, - сто шестьдесЯт два  -  на  дивизию,  а  на  десЯть
дивизий - уже тысЯча шестьсот... “же бы и танков, глЯдишь, под  Њосквой  у
немцев не было. …сли б все так! Ђ разве у нас  все  взвода  по  два  танка
сожгли? •отЯ бы взЯть наш батальон. Ќе знаю Я еще такого  взвода,  который
бы два танка сжег, кроме нашего! - самолюбиво закончил он.
   - ‡начит, все подсчитал, за целый фронт, -  усмехнулсЯ  Њалинин,  -  ты
свое дело сделал, свои два танка сжег, и можешь  на  печку:  пусть  теперь
другие, их очередь?
   - Џочему? џ так рассуждать привычки не имею. џ просто  за  правду,  что
два танка на взвод - это немало.
   - џ не говорю - мало, Я говорю - на смазку  не  надо  надеЯтьсЯ.  Њороз
ударит, смазка у немцев  откажет,  орудиЯ  стрелЯть  перестанут,  автоматы
заест, и останетсЯ их только с дорог сгребать да в  поленницы  складывать!
ќто настроение неверное, не надо себЯ им успокаивать.
   - „а что уж нам себЯ успокаивать? - ‘ирота не привык лезть за словом  в
карман, когда находилсЯ в положении  "вольно".  Ћн  развел  руками,  потом
задрал голову и посмотрел на солнце. - ќто все обман, - жмурЯсь на солнце,
сказал он. - Љак дадут духу, так от всей этой погоды один дым останетсЯ...
   - Ќу что ж, обойдем вашу позицию. - Њалинин бросил окурок и,  притоптав
его, первым полез в проем.
   —ерез десЯть минут он, как это всегда с ним бывало в часы затишьЯ,  уже
сидел и разговаривал с солдатами. ‚округ  него  собралось  шесть  человек,
остальные, в том числе и ‘инцов, были на своих позициЯх,  но  Њалинин  уже
привык  к  тому,  что  всех  сразу  не  соберешь,  и  довольствовалсЯ  той
аудиторией, что была.
   -  ‚от,  Њихнецов,  -  говорил  он  худому  молодому  солдату,   нервно
потЯгивавшему козью ножку, - ты, конечно, химик, а Я - нет, тебе и карты в
руки: вот ты говоришь, что авиационное  горючее  у  немцев  негодЯщее  длЯ
морозов, а там и в танках смазка у них замерзнет, а там, может, по-твоему,
и орудийные системы у них откажут, и автоматы начнут заедать. -  ќта  тема
забеспокоила Њалинина, и он теперь неуступчиво поворачивал ее так и  эдак,
намереваЯсь в конце концов повернуть по-своему и поставить так, как считал
правильным. - Њожет быть, повторЯю, и так: ты химик, тебе виднее, - но вот
лично на все это не надеюсь. ’ы надеешьсЯ, а Я - нет. Ѓольше  того  скажу:
ты надеешьсЯ на то, что в морозы техника у немцев откажет, а  Я  нисколько
на это не надеюсь, Я исключительно на тебЯ, на Њихнецова, надеюсь. Ќадеюсь
на тебЯ, что у тебЯ при любой  погоде  душа  не  дрогнет,  и  винтовка,  и
граната, и все, что тебе в руки попадет, - ничто не  откажет,  потому  что
если у тебЯ душа не дрогнет, то  немцы,  пусть  у  них  всЯ  техника  и  в
тридцатиградусный мороз как часы работает, все равно до Њосквы не  дойдут.
Ђ если у тебЯ душа откажет, вот  тогда  они  при  всех  обстоЯтельствах  в
Њоскве будут, с техникой, без техники, в мороз, без мороза  -  все  равно!
—то скажешь на это, химик?
   Њихнецов был, как видно, неглупый парень, он  сразу  понЯл,  куда  гнет
политрук. Ћднако ему уж очень, от всей души,  хотелось,  чтобы  на  головы
наступавших на Њоскву немцев свалились все тридцать три  несчастьЯ,  и  он
стал горЯчо приводить разные новые соображениЯ о нашем морозе  и  немецкой
технике.
   - Ќу,  положим,  так,  -  чувствуЯ,  что  уже  сбил  встревоживший  его
благодушный тон, миролюбиво сказал Њалинин, - чтоб им  повылазило!  Ќо  ты
понЯл, что не в них главное дело, а в тебе? Ќе в том,  как  у  них  смазка
будет мерзнуть, а в том, как ты стоЯть будешь? - упорно в одну  точку  бил
Њалинин.
   -  „а,  это  понЯтно,  товарищ  политрук,  конечно,  -  ответило  сразу
несколько человек.
   - ‘лушай-ка, ‘ирота, - после паузы сказал Њалинин, - сегоднЯ что у нас,
четверг?
   - —етверг.
   - €мей в виду, в субботу заседание партбюро полка  будет.  ’ам  и  твой
вопрос стоит, будут принимать тебЯ в партию.
   - ‚опросов боюсь, - сказал ‘ирота. - “ менЯ всегда так: пока не  задают
вопросов - все знаю, как зададут - все забыл. Љак назло!
   - Ћн тут сегоднЯ с утра  и  “став  и  "Љраткий  курс"  уже  подчитывал,
готовитсЯ, - по-отечески сказал пожилой боец. ќто был тот самый  ’рофимов,
над  которым  перед  приходом  в   казармы   коммунистического   батальона
подшучивали товарищи, что он собралсЯ  как  на  рыбную  ловлю.  ‘ейчас,  в
ушанке,  в  ватнике,  в  надетой  поверх  ватника  шинели,  он  имел   вид
заправского солдата, и только седаЯ щеточка усов выдавала его возраст.  Ћн
попал в роту в одном пополнении с ‘инцовым и  после  всех  потерь  осталсЯ
единственным коммунистом во взводе.
   "…сли не считать ‘инцова", - вспомнил Њалинин и  тут  же  подумал,  что
нет, считать ‘инцова нельзЯ: с партбилетом,  утраченным  при  недоказуемых
обстоЯтельствах, в партии могут не восстановить даже и при наличии  боевых
заслуг.
   - Ђ ты, ’рофимов, - сказал Њалинин, - помоги ‘ироте подготовитьсЯ. •отЯ
он и командир взвода, а ты боец, но,  как  старый  коммунист,  ты  в  этом
вопросе длЯ него старший.
   - „а он помогает, - отозвалсЯ ‘ирота, - и "Љраткий курс" - его, у  менЯ
только “став был.
   - ‘ собой из Њосквы прихватил? - взглЯнул Њалинин на ’рофимова.
   ’рофимов кивнул и сказал:
   - ‚се ребЯта менЯ пытают о Њоскве. Љак Њосква,  да  что,  да,  говорЯт,
паника там была... расскажи, как было. Ђ Я им отвечаю: если что и было, то
у менЯ уже из памЯти вышло. ’еперь у менЯ  в  памЯти,  как  у  ‹ермонтова:
"ђебЯта, не Њосква ль за нами? “мрем  же  под  Њосквой!.."  …ще  при  царе
ѓорохе, на заре века, в приходской школе учил, а вот ведь не забыл!
   - —то же, - сказал Њалинин, - если московскими новостЯми интересуетесь,
могу рассказать самые свежие. Ћт жены письмо получил...
   Ћн рассказал и о своем сыне, удравшем на  фронт,  и  о  том,  что  жена
вернулась на работу в райжилотдел, и о разбронированном и отправленном  на
войну Љукушкине.
   Ѓойцы  слушали  сочувственно;  что   Љукушкина   разбронировали,   всем
понравилось: так ему и надо, черту!
   - ЌаводЯт, значит, в Њоскве  порЯдок,  -  усмехнулсЯ  ’рофимов.  -  ќто
хорошо. Ђ что твой сын удрал, хочешь  -  сердись,  хочешь  -  не  сердись,
Ђлексей „енисыч, а как он был хулиган, так, значит, и осталсЯ.  џ  за  две
улицы от тебЯ живу - и то его проделки знаю...
   - Ќичего, - сказал слегка задетый этим Њалинин, - Я и сам  в  его  годы
хулиганом был хорошим...
   - Ђ как, - вдруг спросил молчавший до этого молодой  бледный  боец,  он
сидел, подперев рукой щеку, - как все-таки вид Њосквы  после  бомбежек?  џ
сам москвич, на Љоровьем валу жил.
   - –ел твой Љоровий вал, - сказал Њалинин. - „а ’рофимов вам небось  уже
десЯть раз рассказывал. ‚ы ему верьте,  он  мужик  серьезный,  непьющий  и
неврущий, хотЯ и рыболов.
   ‚се рассмеЯлись.
   - Ђ все-таки, - не унималсЯ москвич с Љоровьего  вала,  -  неужели  так
мало в Њоскве разрушений, как в газетах пишут?.. ‚едь каждую ночь идут над
головами, и гудЯт, и гудЯт...
   - €дут, да не доходЯт, - сказал Њалинин.  -  Ќе  всЯкаЯ  пулЯ  до  тебЯ
долетает! ’ак и с  Њосквой.  ’ебе  отсюда  кажетсЯ,  что  там  бомбежка  -
страшное дело, а Я сюда, на фронт, шел -  поджилки  дрожали.  Ђ  пришел  -
вроде ничего.
   - Ќу, уж вы скажете, товарищ политрук, - поджилки дрожали! - вежливо не
поверил ему ‘ирота.
   Њалинин насмешливо покосилсЯ на него.
   - Ђ вот именно что так - дрожали! Ђ ты что ж думал, Я страха божьего не
имею? …ще как имею! - Њалинин  пригнулсЯ  при  свисте  низко  пролетевшего
снарЯда и нашел в себе силы пошутить: - ‚идишь, снарЯдам кланЯюсь...
   „вое  или  трое  улыбнулись,  лица  остальных  были  серьезны:   снарЯд
разорвалсЯ слишком близко, чтобы шутить. ‚торой, такой  же  пристрелочный,
как этот, разорвалсЯ  впереди.  ‚се  разбежались  под  прикрытие  стен.  Ђ
немецкаЯ артиллериЯ начала, как бешенаЯ, молотить - снарЯд за снарЯдом  по
всему взгорку с кирпичным заводом. ‡апахло едким дымом.
   - ќто они вчера, сволочи, пристрелЯлись, когда мы атаку ихнюю отбивали!
- кричал ‘ирота в ухо Њалинину. - ‚чера клал - спасу не  было!  Ђ  сегоднЯ
еще больше дает... ЏрЯмо с нас и начали.
   ’о ли немцы действительно пристрелЯлись вчера, то ли им повезло сегоднЯ
- над этим некому и некогда было задумыватьсЯ. ђазбросав десЯток  снарЯдов
вокруг, так близко, что их тЯжелым дыханием несколько  раз  из  стороны  в
сторону качнуло землю, немцы положили снарЯд прЯмо  внутрь  недостроенного
зданиЯ.
   Њалинин перед этим, как и все, лежавший под стенкой, прикрываЯсь ею  от
осколков разрывавшихсЯ снаружи снарЯдов, почувствовал  одновременно  удар,
грохот, тЯжесть и духоту.  …го  завалило  кусками  обрушившейсЯ  стенки  и
вывороченными снарЯдом мерзлыми комьЯми.
   ‡адыхаЯсь, напрЯгаЯ все силы, Њалинин выкарабкалсЯ из-под  навалившихсЯ
на него кирпичей и земли. …му удалось это потому, что  перед  разрывом  он
закрыл руками голову и руки оказались наверху.
   ‚ысвободив руки и ощупав окровавленное лицо, он стал Яростно разгребать
все, что мешало ему поднЯтьсЯ, и наконец, оглушенный, но живой,  вылез  из
своей каменной могилы и, пошатываЯсь, встал на ноги.
   Љругом все было кончено. ’Яжелый  снарЯд  перевернул  каждый  сантиметр
пространства. Ќа снегу,  перемешанном  с  вывороченной  землей  и  кусками
фундамента, темнела кровь, валЯлись обрывки обмундированиЯ,  изуродованные
куски человеческого тела, чей-то сапог с ногой, оторванной выше колена.
   Њалинин сделал несколько бесцельных шагов  и,  вздрогнув,  остановилсЯ.
—то-то хрустнуло у него под сапогом, - он посмотрел  вниз  и  увидел  очки
’рофимова в знакомой, обвЯзанной нитками оправе.
   Ћн вернулсЯ в тот угол, где засыпало его самого, и понЯл,  что  осталсЯ
жив именно потому, что его засыпало. Љирпич обвалилсЯ  от  удара  снарЯда,
попавшего снаружи под корень  стены,  а  тот  снарЯд,  что  попал  внутрь,
разорвалсЯ  чуть  позже,  когда  Њалинина   уже   прикрыло   от   осколков
обвалившимсЯ кирпичом.
   - ќй, кто-нибудь, кто-нибудь! - закричал Њалинин,  начинаЯ  вспоминать,
кто же был с ним рЯдом в последнюю секунду.
   Ѓыл ‘ирота, был этот  химик  Њихнецов,  где  же  они?  ‚  этой  стороне
развалин