к  груди  так,  словно  молча  умолЯет  его
остановитьсЯ, пощадить ее, дать ей передохнуть. Ќо он не видел ее лица, а,
упершись глазами в стену и одной рукой ухватившись за  спинку  кровати,  а
другой, сжатой в кулак, беспощадно рубЯ  перед  собою  воздух,  говорил  и
говорил все, что накопилось в его  душе  и  что  ему  некому  сейчас  было
сказать, кроме нее.
   € только когда он рассказал о последнем бое под …льней и о том счастье,
которое  он  испытал  в  ночь  прорыва,  только  здесь   ее   напрЯженное,
окаменевшее лицо ослабело и она тихонько охнула. ќто была  перваЯ  минута,
когда ей стало легче.
   - —то ты? - спросил он.
   - Ќичего, говори, - сказала она, совладав с собой и подумав, что дальше
уже не услышит ничего страшного.
   Ќо самое страшное было впереди, и он, не заметив, что она находитсЯ  на
пределе душевного изнеможениЯ, и не дав ей пощады, заговорил об этом самом
страшном: о танках на ћхновском шоссе, о новом окружении, плене, бегстве и
о том, что он сидит перед ней такой, какой есть, - переживший то,  что  он
пережил, сделавший то, что сделал, и не сделавший того, чего  не  смог.  €
если после всего этого он все-таки должен нести ответ  за  свою  проклЯтую
судьбу, то он готов нести этот ответ где угодно и  перед  кем  угодно,  не
опустив головы. Ћсобенно после того, как увидел ее, Њашу!
   - ‘удьба, судьба! „а плевать Я хотел на свою судьбу! -  вдруг  возвысив
голос, с судорогой в горле сказал он. - Џлевать  Я  на  нее  хотел,  когда
такое творитсЯ! ЉакаЯ бы там ни была судьба, надо идти дратьсЯ за Њоскву -
и все! Љто сказал, что Я не имею на это права? ‚решь,  имею!  €  еще  один
вопрос. - ѓолос его окончательно сорвалсЯ, впервые на  Њашиной  памЯти  он
потерЯл самообладание. - Џочему  этот  старший  лейтенант,  там,  когда  Я
пришел к нему и сказал все, как было, почему он, ни черта не видевший,  не
убивший ни одного немца, только-только  прибывший  из  своего  военкомата,
почему он не поверил мне? Џотому, что не хотел верить! џ видел - не хотел!
Ђ почему? Џочему мне не верЯт?
   - “спокойсЯ!
   - Ќе могу! - крикнул он и вырвал руку, которую она хотела погладить.
   Ќо она простила эту грубость. „а и как она  могла  не  простить  его  в
такую минуту!
   - “спокойсЯ, - повторила Њаша.
   ‘ейчас, когда ‘инцов взорвалсЯ и закричал, она вдруг  стала  спокойной,
куда-то глубоко внутрь ушли собственные вопросы,  свой  готовый  вспыхнуть
крик: как? почему?..
   - “спокойсЯ, - в третий раз сказала она,  чувствуЯ,  что,  несмотрЯ  на
весь его страшный опыт войны, она сейчас, в эту минуту, сильнее  и  должна
помочь ему. - —то ты говоришь, милый? Ќе говори так, не надо!..  -  вместо
того чтобы спорить, стала она умолЯть его.
   € ее нежность растопила  его  ожесточение.  Ћн  обмЯк,  отодвинулсЯ  от
стены, уткнулсЯ лицом в подушку и долго неподвижно лежал так.
   Њаша прикоснулась к его плечу.
   - Џодожди, не трогай!! - сквозь подушку,  глухо  сказал  он.  -  ‘ейчас
приду в себЯ.
   Ћна думала, что он плачет, но он не плакал.
   - ‡ачем ты так, что не верЯт?.. - вместо прЯмого ответа  сказала  Њаша.
…го слова о том, что ему не верЯт, больше всего потрЯсли ее. - Љак  же  не
верЯт? Ђ Я?..
   - Џрости... -  Ћн  повернулсЯ,  лег  на  спину  и  спокойным  движением
дотронулсЯ до Њашиной руки.
   - „а разве Я длЯ того?..
   - ‚се равно прости!
   Ћн замолчал. Њолчала и Њаша.
   …му казалось, что она думает: что же теперь делать?  Ќо  она  думала  о
другом.
   Ћна думала обо всем, что он пережил, и спрашивала  себЯ:  перенесла  бы
она все это, очутись на  его  месте?  Ќаверное,  не  перенесла  бы...  Ћна
вспомнила все бессонные ночи, когда она гадала, что с ним там, на  фронте;
сколько раз казалось, что его взЯли  в  плен,  то  казалось,  что  в  него
стрелЯют, то казалось, что он где-то ранен, и мечетсЯ в  бреду,  и  кричит
ей: "Њаша! Њаша!" - и стучит зубами о край жестЯной кружки.  €  вот  почти
все, о чем она думала, - правда: в него стрелЯли, его  ранили,  он  был  в
плену, он просил пить и кричал: "Њаша! Њаша!" - и задыхалсЯ  от  жажды,  и
некому было перевЯзать его.
   - —то ты молчишь? —то же мне, по-твоему, делать? - спросил ‘инцов.
   Ћна придвинулась и, положив его забинтованную голову  себе  на  колени,
сказала:
   - џ не знаю. ’ы, наверное, сам знаешь лучше.
   Ћна и в самом деле еще  не  знала,  что  ему  ответить.  Ќо  она  знала
главное: он должен чувствовать, как она его любит. ќто и было самым нужным
ему ответом, и он, почувствовав силу ее душевной поддержки, вдруг просто и
коротко сказал ей о том, что уже почти решил до  ее  прихода:  он  с  утра
пойдет в  райком,  где  его  когда-то  принимали  в  партию,  пойдет,  все
расскажет, и пусть решают, как с ним  быть.  Ђ  боитсЯ  он  теперь  только
одного: чтобы в последнюю минуту  не  случилась  глупость,  чтобы  его  не
задержал на дороге какой-нибудь патруль.
   - џ пойду с тобой, - сорвалось у Њаши, прежде чем она успела  подумать,
что не может этого сделать: до утра - комендантский час, а ровно в семь за
ней придет эта проклЯтаЯ машина!
   - ‡начит, возьмешь за руку и отведешь, как маленького, - улыбнулсЯ он в
темноте. - ‹адно, обсудим.
   Ћн снова становилсЯ прежним - большим, сильным и спокойным.
   - џ совсем забыл про одну вещь. - Ћн, кажетсЯ,  снова  улыбнулсЯ.  -  “
тебЯ нечего поесть? џ отчаЯнно голоден.
   - —то же ты не сказал раньше? џ же тебЯ спрашивала!
   - ’огда не хотел. ђазыскал тут без тебЯ  какую-то  довоенную  горбушку.
Џришлось размачивать под краном.
   - Ђх ты беднЯга! “ менЯ есть в шинели немножко галет и банка консервов,
только не знаю, какие...
   - ЉакаЯ разница? - рассмеЯлсЯ ‘инцов. - „аже если кильки - выпьем потом
по пЯть кружек воды, только и всего.
   - ’ы лежи, - спускаЯ босые  ноги  на  пол,  сказала  Њаша.  -  џ  пойду
принесу.
   - …ще чего! - сказал он, тоже спускаЯ ноги.
   Ћба встали. Ћна, накинув на плечи шинель, а он, завернувшись в  одеЯло,
прошли на кухню и сели за  стол.  Њаша  вынула  сверток  с  уже  успевшими
искрошитьсЯ галетами, а ‘инцов с трудом вытащил у нее из  другого  кармана
шинели большую банку консервов.
   - ’о-то Я все времЯ думал: что это на  ногах  лежит  такое  тЯжелое?  -
рассмеЯлсЯ он.
   - џ совсем забыла про нее.
   ‘инцов открыл кухонным ножом банку.
   Ћни сидели друг против друга и  ели  мЯсные  консервы,  макаЯ  в  банку
кусочки галет. Џотом ‘инцов выпил остатки соуса и, улыбнувшись,  посмотрел
на Њашу.
   - ќх, и смешные, наверное, мы с  тобой  сейчас!  ‘идим  на  кухне  друг
против друга, босиком...
   Ћн зевнул и виновато улыбнулсЯ.
   - ’ы знаешь, хоть и стыдно, а поел  -  и  сразу  в  сон,  как  голодную
собаку...
   - Ђ что же стыдного?
   €, чтобы ему в самом деле не было стыдно,  поспешила  солгать,  что  ей
тоже хочетсЯ спать.
   Ћни вернулись в комнату и легли так, как  любили  спать  раньше,  когда
спали вместе: он - на спине, откинув в сторону правую руку,  а  она  -  на
боку, прижавшись щекой к этой большой, сильной, тихо обнимавшей  ее  руке.
Ќо едва они легли, как за окном в небе все чаще одна за  другой  захлопали
зенитки.
   - Ќу вот, теперь не заснем, - огорченно сказала Њаша, имеЯ  в  виду  не
себЯ, а его. …й по-прежнему не хотелось спать.
   - Џочему не заснем? - сонно сказал ‘инцов. - Љак раз и заснем...
   € уже через минуту Њаша почувствовала, что  он  и  в  самом  деле  спит
усталым, крепким сном. Ћн иногда и раньше засыпал вот так,  сразу.  ’олько
дышал во сне совсем по-другому - легче и ровнее.
   ‚се времЯ, пока была воздушнаЯ тревога, и еще час  или  два  после  нее
Њаша, так и не заснув, лежала, прижавшись  щекой  к  теплой  большой  руке
мужа, и все думала, думала о том, что он ей рассказал.
   Ќе то чтобы она не знала всего этого раньше, нет, она многое знала  или
слышала по кусочкам из вторых и  третьих  уст,  но,  наверно,  нужно  было
услышать все это сразу и именно из уст вот этого  лежавшего  рЯдом  с  ней
человека, чтобы почувствовать всю меру тЯжести, свалившейсЯ  на  плечи  не
только ему и ей, а всем людЯм, конечно, всем людЯм, -  это-то  как  раз  и
самое страшное!
   - Љакое горе! - вслух сказала она, сказала не о себе и не о нем, а  обо
всем, вместе взЯтом, - о войне.
   €, подумав о взЯтии ‚Язьмы и о последней  сводке,  беспощадно  обругала
себЯ за то, как она могла сегоднЯ после  проверки  документов  на  заставе
снова закрытьсЯ брезентом  и  ехать  по  Њоскве,  даже  не  поглЯдев,  что
творитсЯ кругом...
   "Љак какаЯ-нибудь обывательница!"
   Ћна узнала из рассказа мужа, как  много  людей  за  эти  четыре  месЯца
умерло на его глазах; они думали не о себе, а о том, что  надо  остановить
немцев. € все-таки немцы взЯли ‚Язьму и подходили  к  Њоскве,  и,  значит,
чтобы их остановить, нужно сделать теперь  еще  больше,  чем  уже  сделано
теми, погибшими, но не остановившими их людьми! € ей, ей тоже надо сделать
это на той работе, котораЯ у нее будет! Ћна с тревогой подумала о том, как
сильно ее потрЯс рассказ мужа, а ведь ей предстоит увидеть все это  своими
глазами, а может быть, увидеть еще худшее, увидеть и не содрогнутьсЯ!
   Ћна вспомнила, что все еще не собрала вещи и что надо это сделать, пока
он спит, чтобы не украсть у него ни минуты.
   Ћна приподнЯла голову с  его  руки,  и  он,  не  просыпаЯсь,  согнул  и
разогнул затекшую руку.
   Ћна встала, подошла к  окну,  задернула  штору  и,  приоткрыв  дверь  в
переднюю, все еще не в силах занЯтьсЯ чем-нибудь другим, снова  подошла  к
кровати и, присев на сползшую на пол шинель, стала смотреть в лицо спЯщего
мужа.
   ‹об у него был потный, а руки расслабленно лежали  поверх  одеЯла.  „ве
резкие, незнакомые черты, шедшие от губ к подбородку, не  разошлись  и  во
сне, словно говорЯ о чем-то раз и навсегда грубо вошедшем  в  жизнь  этого
доброго человека, вошедшем и уже неспособном уйти.
   Њаша вспомнила, с какой ожесточенной, бросившей ее в  холод  ненавистью
говорил он о немцах, разом подумала о всей этой еще не кончившейсЯ ночи  и
тихо вздохнула. ‡автра или послезавтра ей лететь в тыл к немцам, а она так
и не сказала ему, чтобы он поберег ее. Ќа секунду подумала, а потом забыла
от счастьЯ. Ђ если теперь там, в тылу  у  немцев,  на  агентурной  работе,
вдруг окажетсЯ, что она ждет ребенка, то неизвестно, что  делать!  €  хотЯ
стыдно говорить об этом, но  придетсЯ  сегоднЯ  же  спросить  у  комиссара
школы, как ей все-таки быть, если это случитсЯ.
   "„а, уже сегоднЯ, - подумала она, взглЯнув на часы, -  уже  сегоднЯ,  и
совсем скоро".
   Ќа часах было шесть; пора собиратьсЯ.
   Њаша открыла гардероб и сначала выгребла из дальнего  угла  то,  о  чем
заранее подумала как о самом подходЯщем,  -  привезенное  с  собой  еще  с
„альнего ‚остока, пересыпанное  нафталином  старое  грубошерстное  пальто.
Џотом порылась на других полках и взЯла тронутый молью головной  платок  и
кое-что из вещей матери, которые надо было ушивать в ширину и в длину.
   ‡авЯзав все это в старую скатерть и  положив  на  стол,  она  не  спеша
помылась на кухне под краном и растерлась  мохнатым  полотенцем  так,  что
кожа покраснела и сразу стало тепло.
   Џотом так же не спеша надела  обмундирование,  на  ощупь,  без  зеркала
причесалась и, посмотрев на часы, села на кровать.
   - ‚анЯ! - Ћна уткнулась носом в подушку рЯдом с лежавшей на ней головой
мужа и тихонько подталкивала щекой его щеку. - ‚анЯ!
   Ћна думала, что он долго не сможет проснутьсЯ, но он сразу проснулсЯ  и
сел.
   - Ђ! ќто ты! - € он улыбнулсЯ ей своей доброй улыбкой.
   Џотом увидел, что она уже одета, и спросил с тревогой:
   - ’ы уходишь? Људа ты уходишь?
   Ћна объЯснила ему, что через полчаса, в семь,  придет  машина  и  будет
стоЯть за углом и ей нельзЯ  пропустить  эту  машину,  потому  что  отпуск
только до девЯти утра.
   - Ќу что ж... может, так даже и лучше, - сказал он. - ’ы  уедешь,  а  Я
дождусь, когда совсем рассветет, и пойду, как  сказал  тебе  вчера.  Ѓудем
одеватьсЯ. ‚ыйди на минуту, Я чего-то тебЯ стеснЯюсь.
   - џ отвернусь. - Ћна подошла  к  окну  и,  приоткрыв  штору,  выглЯнула
наружу. Ќа улице было еще темно. - —удак ты. ‚чера не  стеснЯлсЯ,  сегоднЯ
стеснЯешьсЯ.
   - „а, уж вот так, - сказал он, одеваЯсь.
   Ћн простучал сапогами  на  кухню,  а  она,  продолжаЯ  стоЯть  у  окна,
слушала, как он моетсЯ там под краном.
   - Ќу что же, - сказал он, вернувшись и вешаЯ на спинку  кровати  мокрое
полотенце. - —то бы там теперь со  мной  ни  было,  поверЯт,  не  поверЯт,
пошлют на фронт или, самое худшее, - он сделал усилие, и голос его осталсЯ
спокойным, - не пошлют, а адрес все-таки дай. Ќапишу тебе, как будет.
   Њаша смешалась.  —то  было  ответить  ему?  Ћтветить,  что  завтра  или
послезавтра она улетит? ќтого она не хотела. Ќе  ответить?  ќтого  она  не
могла.
   - ’ы сколько еще там, у себЯ в школе,  пробудешь?  -  Ћн  покосилсЯ  на
завЯзанные в скатерть вещи. - ќто что?
   - ‚ещи собрала, за этим менЯ и отпустили. - Њаша не  успела  придумать,
что солгать.
   - Ђ-а... ’огда понЯтно. ‡начит, на днЯх?
   Ћна кивнула.
   - Ќо адрес все-таки дай. —то там у вас, Ящик или полеваЯ почта?
   Ћн оторвал угол от лежавшей на подоконнике пожелтевшей газеты,  записал
номер Њашиного почтового Ящика огрызком валЯвшегосЯ на  буфете  карандаша,
положил бумажку в карман гимнастерки и усмехнулсЯ.
   - …динственный мой документ на сегоднЯшний день.
   Џотом помолчал и, желаЯ успокоить Њашу, добавил:
   - Њожет быть, из райкома удастсЯ как-нибудь разыскать ‘ерпилина, Я тебе
говорил про него.
   Њаша кивнула.
   - …сли только он жив и здесь, то может сказать обо мне. Њне сейчас  все
дорого.
   - џ не могу представить, чтобы кто-нибудь не поверил тебе.
   - Ђ Я могу. - Ћн в упор  посмотрел  ей  в  глаза  своими  постаревшими,
какими-то странными, одновременно и добрыми и злыми глазами. €,  не  желаЯ
больше говорить о себе, спросил о ее брате: -  ѓде  Џавел?  Џо-прежнему  в
—ите?
   - „а. Ќедавно прислал письмо.
   - ЃеситсЯ, что не воюет?
   - ЃеситсЯ... ‘лушай, ‚анЯ, - сказала Њаша, снова  чувствуЯ  сейчас  его
большим, а себЯ маленькой, - что будет с Њосквой?
   - Ќе знаю. Ќе берусь судить, не хочу  врать,  не  представлЯю.  Ќо  что
войну проиграем - не думай! Ђ если думаешь - выбрось из головы! ‚се, что Я
тебе рассказал, правда. € Я же тебе говорю: не проиграем войны! Ќи за что!
   Ћн сказал это с силой и, кажетсЯ, с тревогой за Њашу:  не  поколебалась
ли она по его вине?
   - Ќет, Я и сама так думаю. - Њаша поглЯдела ему  прЯмо  в  глаза.  -  џ
просто хотела проверить свое чувство.
   ‚друг ее лицо стало отчужденным, далеким, и он сразу заметил это.
   - —то с тобой?
   - Њашина пришла, Я слышу.
   Ћна поспешно  надела  шинель,  оглЯнулась,  пошарила  по  столу,  нашла
фонарик, порывисто сунула его в карман и только после этого, уже одетаЯ, в
шинели и ушанке, бросилась к ‘инцову на грудь и  молча  замерла  на  целую
минуту, не в силах сказать ни слова.
   Ђ он за эту минуту, обнимаЯ ее, пережил чувство полного  отчуждениЯ  от
всего, что было свЯзано с ним самим, от всех своих бед, прошлых и будущих.
“ него осталсЯ один только беспредельный страх за Њашу,  за  то,  что  она
летит туда, к немцам, что это будет скоро и что никакаЯ сила  не  позволит
ему ни узнать, что там с ней, ни шевельнуть хотЯ бы пальцем, чтобы  помочь
ей...
   - Њожет быть, ты проводишь менЯ до машины? - спросила она, отрываЯсь от
него. - Ћна прЯмо за углом.
   - Ќет. Ќе хочу, чтобы твои видели менЯ. €  вообще  не  надо  ни  с  кем
откровенничать, что ты встретилась со мной. Џотом, когда,  как  говоритсЯ,
снова выйду в люди, скажешь, если захочешь, а сейчас не  надо.  ‚аше  дело
каверзное.  ‚озьмут  да  и  оставЯт  тебЯ  из-за  такого  мужа,  -  горько
усмехнулсЯ он и на секунду предательски подумал: "‚от бы и оставили".
   - Ќе говори так!
   Ћн еще раз быстро обнЯл ее, поцеловал, отпустил  и  даже  подтолкнул  к
дверЯм. Њаша, не оборачиваЯсь, взЯла со стола узел и вышла в переднюю.
   Ќо, когда она уже открыла дверь, он догнал ее, снова повернул к себе  и
спросил:
   - ‘кажи, куда летишь? •очу хотЯ бы представлЯть себе, где ты будешь.
   - ‚ район ‘моленска, - сказала она.
   - Ѓудь осторожной, -  порывисто,  захлебываЯсь  заговорил  он.  -  Ѓудь
хитрой, как лиса, как черт, как дьЯвол, только не попадись к  ним,  умолЯю
тебЯ! ’ы слышишь? “молЯю тебЯ! џ ничего не хочу, все не  важно...  все  не
важно... ничего не хочу, только чтобы ты была жива. Џонимаешь, ты?!
   Ћн, как сумасшедший, трЯс ее за плечи и повторЯл эти слова,  которые  в
другую минуту показались бы им обоим нелепыми.
   Џотом вдруг разом утих, улыбнулсЯ, протЯнул ей руку и,  подождав,  пока
она положила в нее свою, сжал ласково и крепко, но не до боли.
   - „о свиданиЯ, Њаша! Њашенька моЯ... Њаша, Њаша...
   €, отпустив руку, повернулсЯ и пошел назад в комнату.
   Ћна торопливо захлопнула за собой дверь и побежала вниз.
   “же со двора она на бегу посмотрела на свое окно  -  оно  было  открыто
настежь. ‚ едва начинавшемсЯ сереньком рассвете она  смутно  увидела  лицо
мужа. Ћн не махал ей руками и не кричал.  Џросто  стоЯл  у  окна  и  молча
смотрел ей вслед...


   ‚ десЯть утра того же днЯ Њаша вошла  в  маленькую  адъютантскую  перед
кабинетом начальника школы. Ђдъютанта не  было:  он  куда-то  вышел.  Њаша
несколько минут подождала, вздохнула,  обдернула  на  себе  гимнастерку  и
постучала в дверь.
   - ‚ходите! - послышалсЯ голос изнутри.
   Њаша вошла, закрыла за собой дверь  и  сказала  то,  что  уже  привыкла
говорить за три месЯца пребываниЯ в школе:
   - ’оварищ полковник, разрешите к вам обратитьсЯ?
   - ‡дравствуйте, Ђртемьева. - —еловек за столом  оторвалсЯ  от  лежавших
перед ним бумаг. - —то у вас ко мне?
   - ‹ичный вопрос, товарищ полковник.
   - ‘ходите к комиссару.
   - Љомиссар уехал в Њоскву, товарищ полковник, а у менЯ срочный вопрос.
   - ’огда садитесь, ждите. - € полковник мелев снова уткнулсЯ в бумаги.
   - Њожет быть, Я вам мешаю, товарищ полковник? џ выйду, - сказала Њаша.
   - …сли бы мешали, сказал бы, - не поднимаЯ  головы  от  бумаг,  ответил
мелев, и Њаша, сев на стул у стены, стала ждать.
   Џолковник мелев был в школе человеком новым. Џрежний начальник  неделю
назад исчез из школы, как говорили, улетел со специальным заданием,  а  на
следующий день вместо него ЯвилсЯ этот  мелев.  Ћн  прибыл  из  госпиталЯ
после ранениЯ и быстро и ловко шнырЯл  по  коридорам  школы  на  костылЯх,
пробуЯ ступать на раненую ногу.
   Ќа второй же день он поразил слушателей своей удивительной  памЯтью  на
фамилии и лица, а в общем, несмотрЯ на это,  не  понравилсЯ  Њаше:  по  ее
мнению,  он  был  какой-то  слишком  веселый,   разговорчивый   и   вообще
легкомысленный длЯ того дела, которому их здесь обучали. ђазговариваЯ,  он
иногда смешно заикалсЯ, дергал головой и подмигивал. Њаша знала,  что  это
подмигивание вовсе не шутка, а последствие  старой  контузии,  видела  два
привинченных к гимнастерке полковника ордена Љрасного ‡намени, знала,  что
он ранен на фронте уже в эту войну. € все-таки у нее не лежала душа идти к
начальнику школы. …сли бы  то,  что  она  хотела  рассказать,  терпело  до
завтра,  она  непременно  дождалась  бы   возвращениЯ   комиссара,   редко
улыбавшегосЯ и мало говорившего. Ћн внушал ей больше довериЯ.
   Ћна сидела, ждала и смотрела на мелева.  ‘ейчас  он  не  заикалсЯ,  не
подмигивал и не шутил - он молча сидел и  писал  за  столом,  надев  очки,
которых Њаша еще не видела на нем. ‚ курчавой шапке  его  волос  виднелась
густаЯ седина, а его неуловимое, менЯющеесЯ, улыбающеесЯ лицо было  сейчас
усталым, неподвижным и старым.
   Ќаверное забыв о присутствии Њаши, мелев  два  раза  громко  вздохнул,
нахмурилсЯ, сильно потер лоб, словно отгонЯЯ трудные  мысли,  и  продолжал
писать.
   Њаша еще никому не говорила о том, что встретилась с мужем. ‚ ответ  на
вопрос ждавшей ее у машины, встревоженной Ќюси  -  что  случилось?  -  она
сказала, что прилегла и проспала до утра.
   Ћна и сейчас еще до конца не пришла  в  себЯ  и  даже  была  рада,  что
начальник школы дал ей эту невольную передышку.
   мелев дописал бумагу, запечатал пакет  и,  вызвав  звонком  адъютанта,
приказал отнести пакет к заместителю начальника  школы  майору  Љарпову  и
передать, чтобы тот выезжал согласно ранее полученному приказанию.
   Њайору  Љарпову  в  свЯзи  с  ухудшением  положениЯ  под  Њосквой  было
приказано  принЯть  на  одной  из  станций  ѓорьковской  дороги   запасные
помещениЯ длЯ школы. Њаша еще ничего не знала об этом, но мелев занималсЯ
передислокацией школы со вчерашнего вечера и был в скверном настроении.
   - ‘адитесь ближе, Ђртемьева,  -  сказал  он  после  ухода  адъютанта  и
переставил свои прислоненные к столу костыли с правой  стороны  на  левую.
Њаша придвинула стул и села. - ‘лушаю вас.
   мелев дернул головой и подмигнул левым  глазом,  но  это  подмигивание
вышло не веселым, как обычно, а усталым и мрачным.
   - џ вчера была в отпуске, в Њоскве, и  виделась  со  своим  мужем...  -
начала Њаша.
   - Њуж у вас ‘инцов? - чуть наморщив лоб, сказал мелев. - €ван, €ван...
   - ...Џетрович, - докончила за него Њаша упавшим голосом. …й показалось,
что мелеву известно о ‘инцове что-то страшное, чего она еще не знает.
   - Џолитработник, ушел на фронт,  и  вы  до  сих  пор  не  имели  о  нем
сведений, а теперь, значит, увидели,  вернулсЯ  в  Њоскву...  -  продолжал
мелев.
   - „а, вернулсЯ,  -  сказала  Њаша,  мучаЯсь  догадкой:  что  же  такое,
неизвестное ей самой, знает о ‘инцове мелев?
   Ќо мелев знал о ‘инцове только то, что содержалось в личном деле Њаши,
а это личное дело вместе с двумЯ другими лежало  у  него  сейчас  в  Ящике
стола. ’роих курсантов  сегоднЯ  ночью  предстоЯло  перебросить  в  тыл  к
немцам, и, прежде чем разговаривать с ними перед  отправкой,  он  еще  раз
смотрел их личные дела.
   - ‡начит, вернулсЯ муж. Ќу и что?
   ‘идевшаЯ  перед  мелевым  молодаЯ  женщина  с   девичьим   бледным   и
решительным лицом не была похожа на  такую,  котораЯ  могла  бы  попросить
никуда не отправлЯть ее в свЯзи с тем, что к ней вернулсЯ  муж.  Ќо  тогда
зачем  она  пришла  к  нему  и  почему  взволнована,  хотЯ   и   стараетсЯ
сдерживатьсЯ?
   - ‚о-первых, - начала Њаша задрожавшим голосом  приготовленную  еще  по
дороге из Њосквы фразу, - что мне  делать,  если  там,  после  переброски,
окажетсЯ, что у менЯ будет ребенок? џ знаю, что не имела на это права,  но
что мне делать, если так будет?
   "‚он что, - подумал мелев, - все-таки, значит,  испугалась,  не  хочет
лететь!"
   Ћн гордилсЯ своим знанием людей, и ему было неприЯтно, что он ошибсЯ.
   - ‡начит, ставите вопрос о том, что не  сможете  пойти  на  задание?  -
спросил он.
   Њаша вспыхнула:
   - Љак вы могли подумать, товарищ полковник?!
   - Џодумать Я могу все, что мне подумаетсЯ, -  сказал  мелев,  понимаЯ,
что его первое впечатление было правильным, а второе - ложным,  и  радуЯсь
этому.
   - џ не длЯ этого добровольно пошла в школу. - Њаша чувствовала,  как  у
нее горит лицо.
   - Џонимаю, что не длЯ этого, - прервал ее мелев. ’еперь  он  хотел  ей
помочь. - Ќо, если так, если вы намерены делать то, к чему себЯ  готовили,
о чем же вы менЯ спрашиваете? џ не врач и не гадалка.
   - џ спрашиваю потому, - успокаиваЯсь именно от  резкого  тона,  взЯтого
мелевым, сказала Њаша, - что вдруг это мне сможет там помешать.  —то  мне
тогда делать? џ сделаю так, как это будет нужно.
   -  Џомешать  разведчику  может   все,   если   он   будет   подчинЯтьсЯ
обстоЯтельствам, и мало что может помешать, если  он  сам  подчинЯет  себе
обстоЯтельства. ђазведчиком может быть женщина с ребенком, старик, слепой,
глухой, инвалид, и все это можно повернуть против себЯ и против врага. ‚се
зависит от человека и того, какие дополнительные трудности он ради  пользы
дела готов взЯть на себЯ. џ знал случай, -  помолчав,  добавил  мелев,  -
когда разведчику пришлось сломать ногу, потому что его заподозрили, что он
до этого притворЯлсЯ хромым.
   Њаша невольно взглЯнула на прислоненные к столу костыли мелева.
   - ќто было давно и не со  мной,  -  перехватил  он  ее  взглЯд.  -  Љак
начальник школы, Я не придаю вашему вопросу значениЯ  по  службе,  а  если
хотите советоватьсЯ об этом как о своем личном деле, советуйтесь  с  нашим
врачом. Љстати, она женщина.
   "—естнаЯ, подумал он, глЯдЯ на Њашу. - Њожно посылать - не продаст".
   Ћн считал разговор оконченным и, сказав Њаше, что еще раз вызовет ее по
делам службы, уже собиралсЯ отпустить ее,  но  длЯ  Њаши  разговор  только
началсЯ.
   ‚место того чтобы встать и уйти,  она  ответила,  что  еще  не  сказала
самого главного.
   мелев искоса взглЯнул на часы - времЯ  было  дорого,  -  но  что-то  в
голосе этой курсантки помешало ему прервать ее. Њаша  придвинулась  вместе
со стулом, сцепила руки и начала говорить.
   мелев умел слушать и не привык удивлЯтьсЯ. Ћн умел слушать так хорошо,
что усилием воли сдерживал даже свой нервный тик,  когда  чувствовал,  что
это может помешать рассказу. €, конечно, Њаша не могла удивить  его  своим
рассказом о муже, который сначала искал свою часть, потом воевал в  чужой,
потом выходил из окружениЯ, потом попал в другое, был в  плену,  бежал  из
плена и в конце концов пришел к ней.
   ‘южет этой истории был слишком хорошо знаком мелеву по другим  похожим
рассказам и собственному опыту человека, уже успевшего  два  раза  туда  и
обратно пересечь линию фронта.
   Ќо трагический смысл того, о чем говорила мелеву  эта  сидевшаЯ  перед
ним молодаЯ женщина, будил отзвук в его собственной душе,  потому  что  он
успел повидать в тылу врага вещи и похуже тех, что услышала эта женщина от
своего мужа, и помнил минуты, когда только выдержка и  опыт  помешали  ему
принЯть ошибочное решение.
   Џо мнению мелева, положение, в котором оказалсЯ муж этой женщины, было
действительно трудным, и даже если он под конец поступил не  самым  лучшим
образом, его нельзЯ было винить так, словно в этом не был  виноват  никто,
кроме него.
   Ќо когда Њаша, рассказываЯ, как ‘инцов  попал  в  Њоскву,  и  глЯдЯ  на
мелева ожидающими глазами, искала  у  него  подтверждениЯ,  что  в  конце
концов все будет хорошо, он не мог поручитьсЯ за  это.  „а,  если  ее  муж
попадет в руки не к сухарЯм, а к людЯм, то они пошлют его на  фронт  и  он
еще повоюет. Ќо если он  попадет  к  какому-нибудь  крючкотвору,  тут  еще
бабушка надвое сказала. ‘ такими никогда не знаешь, чем кончитсЯ!
   Ђ  Њаша  говорила,  и  смотрела  на  мелева,  и  чувствовала  странное
раздвоение между теми  утвердительными  "да-да",  "так-так",  которыми  он
изредка отзывалсЯ на ее слова, и тем недовольным выражением лица,  которое
у него было при этом.
   € когда она договорила все до конца и он спросил  ее,  все  ли,  и  она
сказала, что все, и он коротко сказал: "Ќу что ж, вы свободны, хорошо",  -
она почувствовала: нет, не хорошо. Ћн так же, как  она,  хочет,  чтоб  все
было хорошо, но не знает, будет ли это так, несмотрЯ на все свои "да-да" и
"так-так".
   Њаша уже пошла было к двери, когда мелев остановил ее.
   - ‚от что, - вдруг решившись, сказал он о том, о чем думал  все  времЯ,
слушаЯ ее. - ’о, что вы мне рассказали  о  муже,  можете  не  рассказывать
больше никому. ѓоворю вам это официально. џ это знаю и учитываю,  а  кроме
менЯ, этого никому нет нужды знать. ЏонЯтно вам?
   Њаше было не совсем понЯтно, почему он  так  сказал,  но  она  испытала
облегчение оттого, что ей больше не придетсЯ повторЯть своих признаний.
   - ЏонЯтно.
   - ‚ семнадцать часов Явитесь ко мне вместе с инструктором вашей группы.
€дите!
   Њаша вышла. ‚ дверь заглЯнул адъютант.
   - Џодождите, - сказал мелев.
   Ћн был взволнован, и ему хотелось несколько минут побыть одному.
   Џочти не знавший страха,  когда  ему  приходилось  отвечать  только  за
самого себЯ, мелев не очень-то любил отвечать за других.
   ‡а эти  несколько  секунд  в  его  голове  пронессЯ  целый  рЯд  быстро
сменЯвших друг друга соображений. Ћтменить  или  не  отменить  в  свЯзи  с
услышанным отправку этой курсантки в тыл к немцам? ‘ам он был уверен в ней
и не видел причин отменЯть ее полет,  но  полет  можно  было  и  отменить,
поскольку другие люди в школе могли держатьсЯ на этот счет другого мнениЯ.
   "Ђ как сама она? - подумал он. - ‘обирались отправить и не отправили  -
длЯ нее это будет целой трагедией. „аже если она не узнает, что ее  должны
были отправить сегоднЯ, она будет ждать, что ее отправЯт со днЯ на день, а
ее все не будут и не будут отправлЯть, и она решит, что ей не доверЯют.  Ђ
это  самое  худшее  длЯ  разведчика,  это  может  сделать   его   навсегда
непригодным к своей профессии".
   …сли  он  мелев,  поделитсЯ  рассказом,  который  сегоднЯ  услышал  от
курсантки Ђртемьевой, с комиссаром  школы  (тем  самым,  к  которому  Њаша
предпочитала попасть вместо мелева), то этот, может,  и  неплохой,  но  в
таких  делах  сугубо  формальный  человек  непременно  предложит  отложить
отправку Ђртемьевой. € сделает это так, что  мелеву  будет  уже  неудобно
настаивать. …сли же он сам ничего не скажет об  этом  комиссару  школы,  а
Ђртемьева проболтаетсЯ, то он, мелев, не  только  не  придавший  значениЯ
своему разговору с курсанткой Ђртемьевой, но и ни с  кем  не  поделившийсЯ
этим разговором, будет и вовсе в странном положении.
   € при всем этом ее нужно посылать, нужно длЯ дела, нужно длЯ нее самой,
нет никаких причин не посылать!
   "Џошлю! - обозлилсЯ мелев. - ‚озьму на себЯ ответственность  и  пошлю,
без всЯкой предварительной говорильни!"
   €тогом всех этих мыслей и было то  восклицание,  которым  он  остановил
Њашу в дверЯх. ’еперь, когда он сделал так, как  решил,  и  она  ушла,  он
желчно усмехнулсЯ над собой. Џодумаешь, храбрец начальник  школы,  который
решилсЯ на великое дело - послать своего  агента,  в  которого  он  верит,
туда, куда он считает нужным его послать!
   "ќх,  мелев,  мелев,  -  вспомнил  он  уЯзвивший  его   когда-то   на
•алхин-ѓоле упрек своего непосредственного начальника, - орден  на  груди,
грудь прострелена, военный человек, а гражданского мужества ни на грош".
   Ќасчет "ни на грош", положим, и тогда было неправдой, но теперь,  когда
на груди  уже  два  Љрасных  ‡намени,  за  плечами  новаЯ  гора  пережитых
опасностей, а немцы  стоЯт  под  Њосквой,  пора  тебе,  полковник  мелев,
проЯвлЯть все свое гражданское мужество, сколько есть за  душой.  …сли  не
сейчас, то когда же?
   •алхин-ѓол! ‚от уж поистине горькаЯ долЯ, - видев своими  глазами,  как
стерли там в порошок Японцев, через два  года  пережить  все  то,  что  он
пережил на этой войне. ‹етать через фронт в окруженные  армии,  налаживать
агентуру в городах, о которых и в самом дурном сне бы не  приснилось,  что
сдадим их немцам! Ђ тысЯчные колонны наших пленных на дорогах  и  вереницы
горелых танков, тех самых, что когда-то решили успех  при  Ѓаин-–агане,  -
душа переворачивалась от этого зрелища!
   „а, сейчас многое из того, что происходило на •алхин-ѓоле, виделось ему
в другом свете, чем раньше. Ћн и теперь не  считал,  что  Японский  солдат
хуже немецкого, но как-никак у нас было тогда двойное,  если  не  тройное,
превосходство в технике, а что это такое - мы теперь узнали на собственной
шкуре!
   "‚ообще пора смотреть правде в глаза, - подумал мелев, -  давно  пора.
…сли бы до конца, до самого конца посмотрели ей в глаза еще после  финской
войны, а главное - сделали бы все надлежащие выводы, может, сейчас все уже
оборачивалось бы по-другому. Ќо и сейчас не поздно, и не только не поздно,
а нужно, необходимо во всех случаЯх смотреть правде в лицо!"
   Ћн с досадой на самого себЯ подумал о том, что у них в школе все еще не
говорЯт необходимой правды о сложившемсЯ положении. € кому? ‹юдЯм, которых
завтра же забросЯт в тыл к немцам и которые там  столкнутсЯ  не  только  с
действительным положением вещей, но и с преувеличенными  слухами  об  этом
положении, с пропагандой, с клеветой. ‘толкнутсЯ, в еще  большей  мере  не
готовые к этому, чем та женщина, котораЯ только что вышла из его кабинета.
ќто надо изменить, разведчиков надо начать информировать иначе - правдивее
и смелее.
   € мелев поморщилсЯ, подумав о том, сколько больших и малых препЯтствий
придетсЯ ему преодолеть, если пойти на это.  Ќасколько,  по  крайней  мере
лично ему, было бы проще, залечив  ногу,  снова  полететь  через  фронт  и
выполнить еще одно из тех рискованных  заданий,  к  которым  он  привык  и
которых, в общем, не боЯлсЯ!


   ‘амолет давно пересек линию фронта и  по  расчету  времени  подходил  к
‘моленску.
   Ќочь была ветренаЯ, машину бросало, она то входила в облака,  то  снова
выходила из них.
   ‚низу расстилалась однообразнаЯ чернота; все было затемнено,  и  только
несколько раз Њаша видела через боковое стекло, как где-то  глубоко  внизу
мелькали точки света. Ћдин раз их было много, целаЯ цепочка. ‘начала  Њаша
подумала, что это деревнЯ, а потом понЯла, что  это  движущиесЯ  по  шоссе
немецкие машины: ‘моленщина была длЯ немцев уже глубоким тылом, и  они  не
маскировали фар.
   Џервый час, пока летели к фронту и перелетали через него, Њаша  и  двое
ее попутчиков, парень и девушка, которых должны были забросить еще дальше,
переговаривались друг с другом, а  потом  замолчали.  Ќикому  не  хотелось
показывать, как он волнуетсЯ, и в конце  концов  они  расселись  отдельно,
между  загромождавшими  самолет  Ящиками  со  взрывчаткой  и   мешками   с
медикаментами. „евушка и парень, попутчики Њаши, летели  вместе  и  должны
были прыгать вдвоем. Њаша лежала на мешке с  медикаментами  и  завидовала:
все-таки когда вдвоем - это не то, что совсем одна.
   Ѓыло двенадцать ночи. ‚сего сутки прошли с той минуты, как она вошла  в
квартиру и увидела ‘инцова.
   Ћна  зажмурилась,  попробовав  мысленно  собрать   воедино   все,   что
случилось, что говорила она и что говорили ей за  эти  бесконечные  сутки.
Џопробовала - и не смогла: все путалось и  распадалось  на  части.  ’о  ей
виделось ожесточенное лицо ‘инцова, когда он  говорил  о  немцах;  то  она
вспоминала,  как  под  диктовку  инструктора  зубрила  наизусть  последние
данные: улицу, дом, пароль; то у нее в  глазах  вставало  задумчивое  лицо
полковника, говорившего ей: "да-да", "так-так";  то  баррикада  на  шоссе,
которой еще не было утром, но котораЯ уже была вечером, когда они ехали из
школы на аэродром, и луч фонарика, направленный ей в лицо.
   Џотом  ей  снова  вспомнилсЯ  полковник,  когда  уже   вечером,   перед
отправкой, он вдруг спросил ее, где сейчас ее брат, служивший  у  него  на
•алхин-ѓоле. Ћна сказала, что брат в —ите,  и  полковник,  перебросив  оба
костылЯ под одну руку, а другую положив ей  на  плечо,  тихо,  так,  чтобы
услышала только она, сказал: "‡а мужа своего не волнуйтесь.  ‚се  будет  в
порЯдке!"  €  его  рукопожатие  было  долгим   и,   как   ей   показалось,
многозначительным. —то он хотел сказать ей этим  "все  будет  в  порЯдке"?
Џросто успокаивал или уже справлЯлсЯ и знал что-то?
   Ђ комиссар школы на прощание тоже потрЯс ей руку и сказал своим  густым
басом: "Џомни, Ђртемьева: все, кто  осталсЯ  тут,  тебе  завидуют.  “  нас
молодежь всЯ такаЯ!  Ќе  щадЯ  своей  жизни,  спешит  в  бой,  каждому  не
терпитсЯ". €, хотЯ ей обычно нравились и  комиссар  и  слова,  которые  он
говорил, в эту минуту ей не понравились ни он, ни его слова. Ћни были  так
невпопад ко всему, что творилось  у  нее  на  душе,  хотЯ  она  не  хотела
оставатьсЯ, и готова была лететь, и не собиралась щадить своей  жизни.  Ќо
все это было совсем по-другому, чем говорил об этом он.
   ‘ейчас, когда  она  чувствовала,  что  проводит  в  самолете  последние
минуты, ей было просто страшно. ’ак страшно! „о сих пор она  считала  себЯ
храброй от природы и никогда не думала, что ей может быть до такой степени
страшно при мысли о черном, незнакомом, летЯщем под ногами пространстве, в
которое она через несколько минут прыгнет из самолета.
   Љомандир, передав управление второму пилоту, вышел из кабины  и  сказал
Њаше, что через три минуты они будут над точкой.
   Њаша поднЯлась с пола.
   ‹етчик проверил подгонку парашюта и громко на ухо спросил у Њаши:
   - Љак тебЯ зовут? - как будто это было самое важное в последнюю минуту.
   "‚ероника", - вспомнила Њаша свое новое  имЯ,  но,  словно  прощаЯсь  с
прошлым, сказала:
   - Њаша.
   ‹етчик подошел к двери, дернул защелку,  дверь  распахнулась,  и  струЯ
холодного воздуха с силой рванулась в самолет.
   Њаша сделала шаг к двери, но  летчик  задержал  ее  рукой  и  несколько
секунд стоЯл, держа руку на ее плече.
   ‚ самолете зазвенел звонок; штурман давал сигнал из кабины,  но  летчик
все еще продолжал держать руку на плече Њаши.
   ‡вонок зазвонил во второй раз. ‹етчик отпустил руку и сказал:
   - „авай!
   Њаша подошла к двери, едва не упала назад от напора воздуха,  согнулась
и шагнула в пустоту.
   Џоследнее, что она услышала в самолете,  был  слабый,  едва  начатый  и
сразу же оборвавшийсЯ в ушах третий звонок.


        13

   Љогда ‘инцов подходил к райкому, на улице было холодно  и  пустынно;  в
стороне Ќово-„евичьего в небо поднималсЯ тонкий столб дыма  -  что-то  еще
догорало после ночной бомбежки.
   Ќа углу ‘адовой ‘инцов споткнулсЯ, наступив на  телефонную  книгу.  Ћна
валЯлась на мостовой, полуобгорелаЯ и раскрытаЯ  на  букве  "–".  "–итович
Ђ.‚., –итович ….”.,  –итович  €.Ђ.  ..."  -  наклонившись,  прочел  он  на
открытой странице и, отшвырнув  книгу,  поднЯл  глаза.  ‚  стоЯвшей  рЯдом
автоматной будке были выбиты стекла и оборвана телефоннаЯ  трубка,  торчал
только кусок шнура.
   •олодный  ветер  гнал  через  улицу  обрывки  обугленных   бумажек.   “
продуктового магазина с  одной  треснувшей  пополам  и  с  другой  напрочь
выбитой витриной дежурили милиционер и двое подпоЯсанных ремнЯми  штатских
с винтовками. ‘инцову захотелось подойти к ним, но, вспомнив, что  у  него
нет документов и его могут задержать, он быстро пошел дальше.
   —ерез пЯть минут он остановилсЯ  у  старинного  двухэтажного  особнЯка,
когда-то, в былые времена, желтого, с белыми колоннами,  а  сейчас  сплошь
покрытого серо-зелеными камуфлЯжными пЯтнами.
   ‘инцов потЯнул к себе холодную медную ручку и  вошел,  успев  заметить,
что возле райкома  стоит  машина  и  двое  людей  грузЯт  в  нее  мешки  с
сургучными печатЯми.
   ‚ вестибюле, у деревЯнного барьерчика, стоЯл милиционер с винтовкой  на
плече.
   - ‚ам чего, гражданин? - спросил он.
   - Њне нужно в райком.
   - Ђ к кому?
   - Љ ѓолубеву, -  назвал  ‘инцов  фамилию  секретарЯ  райкома,  когда-то
выдававшего ему здесь партийный билет, и с тревогой подумал, что секретарь
мог и сменитьсЯ.
   - ’оварища  ѓолубева  нет,  -  сказал  милиционер.  -  Ћн  в  партийных
организациЯх.
   - ’огда к кому-нибудь еще. ‚се равно, к кому. Њне нужно поговорить...
   - Ђ у вас есть партийный документ?
   - Ќет... - после тЯжелой паузы  сказал  ‘инцов.  -  Ќо  мне  необходимо
поговорить, вызовите кого-нибудь.
   - Ќе могу, гражданин. џ на  посту.  ЋбъЯсните,  по  какому  делу,  -  Я
позвоню по внутреннему.
   ‚ этот момент сзади ‘инцова хлопнула входнаЯ  дверь,  и  по  ступенькам
взбежал маленький  молодцеватый  блондинчик,  одетый  в  бриджи  и  ладную
гимнастерку  с   широким   командирским   поЯсом.   ѓимнастерка   у   него
оттопыривалась, и из-под нее торчал кончик кобуры.
   - ‚от, …встигнеев, закончили погрузку архива. Ђ ты говорил,  до  завтра
не кончим! - весело крикнул он, пробегаЯ мимо  милиционера  и  не  обращаЯ
вниманиЯ на ‘инцова.
   - ‚от товарищ …лкин, - медлительно  сказал  ‘инцову  милиционер,  когда
крепыш-блондинчик пробежал  мимо  них,  -  заведующий  отделом  партийного
учета. Љ нему и обратитесь.
   “слышав  свою  фамилию,  блондинчик  остановилсЯ,  повернулсЯ  и   живо
воскликнул:
   - џ …лкин! ‚ чем дело?
   - ’оварищ …лкин, - делаЯ шаг к блондинчику,  трудным,  хриплым  голосом
сказал ‘инцов, - у менЯ нет при себе  никаких  документов,  но  Я  получал
здесь, в райкоме, и кандидатскую карточку и партийный билет. Њне  нужно  с
вами поговорить, крайне необходимо, - добавил он поспешно,  словно  боЯсь,
что этот  быстрый,  как  шарик,  блондинчик  сейчас  подпрыгнет  на  своих
пружинЯщих ножках и укатитсЯ по коридору.
   Ќо …лкин никуда не укатилсЯ, а сделал шаг навстречу ‘инцову.  ‚  первую
секунду ему показалось, что он где-то видел этого  изможденного  человека,
потом подумал, что нет, не видел, а в общем, это не имело значениЯ. ‚  эти
дни в райком редко кто приходил без серьезного дела.
   - Ќу что ж, пройдемте со мной, товарищ. Џропусти, …встигнеев!
   Њилиционер молча посторонилсЯ, и ‘инцов пошел за …лкиным.
   Љомната, куда  они  вошли,  была  небольшаЯ,  с  зарешеченным  окном  и
настенной картотекой, почти все Ящики  которой  сейчас  были  выдвинуты  и
пусты. ‚ комнате стоЯли два канцелЯрских стола, раскладнаЯ койка и  топчан
с сенником. Ќа койке спал кто-то, накрывшись  с  головой  черным  штатским
пальто, в головах у него стоЯла прислоненнаЯ к стене винтовка.
   …лкин сел на топчан и показал ‘инцову на стул:
   - ‘адитесь!
   Џри ближайшем рассмотрении блондинчик оказалсЯ не  таким  уже  молодым,
лицо у него было живое,  но  утомленное.  …два  сев,  он  быстро  выхватил
папиросу, примЯл, сунул в рот, потом, спохватЯсь, протЯнул пачку  ‘инцову,
но ‘инцов отрицательно мотнул головой. …му с утра опЯть отчаЯнно  хотелось
есть, и он боЯлсЯ, что, если з