 и похлопал себЯ по тощей  полевой  сумке.  -
Њои вещи тоже все тут, даже шинели нет, в машине сгорела.
   Ћн мог бы сказать ‘инцову, что у него пропало все: сгорел дом,  где  он
жил, и погибла семьЯ, - но он сказал только о сгоревшей шинели и добавил:
   - Џошли!
   Ћни прошли два километра по лесной дороге, до ее пересечениЯ с  Њинским
шоссе. ‘инцов все ждал, что они остановЯтсЯ  у  одной  из  спрЯтанных  под
деревьЯми машин и поедут на ней; он пропустил мимо ушей слова батальонного
комиссара про сгоревшую в машине шинель.  €  только  когда  они  вышли  на
Њинское шоссе, по которому от времени до времени проносились грузовики,  и
пограничник сказал: "‘ейчас проголосуем до Ћрши", - ‘инцов  понЯл,  что  у
батальонного комиссара нет  никакой  машины  и  они  будут  добиратьсЯ  на
попутной.
   - Џройдите двести шагов вперед, а Я стану здесь, - сказал  пограничник.
- …сли не задержу Я, задерживайте вы.
   ‘инцов, отойдЯ на двести шагов, хорошо видел, как батальонный  комиссар
несколько раз пробовал останавливать машины. Џоднимал руку и  сам  ‘инцов,
но машины пролетали мимо. Ќаконец он  увидел,  как  пограничник  остановил
грузовик и, открыв дверцу кабины, стал говорить с сидевшими внутри.
   ‘инцов сорвалсЯ с места - бежать к машине. ‚ эту секунду  раздалсЯ  рев
пикирующего  самолета.  ‘инцов   привычно   бросилсЯ   на   землю,   успев
почувствовать душный запах нагретого асфальта. Љогда,  пролежав  несколько
секунд, он повернул голову, на дороге не было ни грузовика,  ни  стоЯвшего
рЯдом с ним пограничника. Ѓомба прЯмым попаданием  ударила  в  машину,  на
асфальте дымилась воронка, кругом лежали куски  изогнутого  железа,  а  по
шоссе навстречу  ‘инцову  катилось  оторванное  колесо.  Џрокатившись  еще
несколько шагов, словно оно хотело подъехать к  самым  его  ногам,  колесо
покачнулось и упало, скрежетнув железом по асфальту.
   ‘инцов стоЯл один на Њинском шоссе, мимо него неслись машины, и на душе
у него была такаЯ тоска,  что  только  перешедшаЯ  все  границы  усталость
помешала ему закричать или разрыдатьсЯ.
   ЏройдЯ засветло еще несколько километров, ‘инцов, как и  тысЯчи  других
людей, проспал ту ночь в придорожной канаве, положив пилотку под голову  и
закрыв лицо поднЯтым воротником шинели. Ћн проспал несколько часов мертвым
сном, не слыша ни рева проносившихсЯ по шоссе  машин,  ни  грохота  ночной
бомбежки, и проснулсЯ оттого, что кто-то, отогнув воротник шинели,  трогал
рукою его лицо.
   - Ќет, этот живой, - сказал голос.
   ‘инцов открыл глаза и  сел.  Џеред  ним  стоЯли  два  мальчика  лет  по
шестнадцати, одетые в чистенькие  шинельки  артиллерийской  спецшколы,  со
скрещенными золотыми пушечками на черных петлицах. Ќаверное, так же как  и
‘инцов, они давно ничего не ели: у них  были  похудевшие  детские  лица  и
отчаЯнные глаза. Ћба были похожи на галчат, выброшенных из гнезда прЯмо на
дорогу.
   - —то вы, ребЯта? - спросил ‘инцов, вставаЯ. - Људа идете?
   Њальчики ответили, что они ездили в ‘моленск, на подготовку  к  летнему
спортивному параду, а сейчас возвращаютсЯ к себе в спецшколу, в Ѓорисов.
   - Ђ где это? - спросил ‘инцов. - ‚ самом Ѓорисове?
   Ћни сказали, что нет, еще  дальше,  шестнадцать  километров  в  сторону
Њинска.
   - Џо-моему, там сейчас немцы, - сказал ‘инцов. - џ там вчера был.
   Њальчики недоверчиво посмотрели на него, потом один из них отвел глаза.
‘инцов проследил за его взглЯдом и увидел в двухстах метрах,  на  обочине,
несколько неподвижных тел, а  посреди  дороги  воронку,  которую  как  раз
сейчас объезжала мчавшаЯсЯ на восток машина. Љогда он вчера заснул,  здесь
никто не лежал, - значит, ночью совсем близко упала бомба, кого-то  убило,
а он даже не проснулсЯ.
   - Њы думали, вы тоже убиты, - сказал один из мальчиков. - Људа  же  нам
идти?
   - Њы все-таки пойдем к себе в школу, - сказал другой. - Ќе может  быть,
чтобы там были немцы.
   ‘инцову так и не удалось переубедить их. Ћни ему не поверили, но  очень
обрадовались, когда он, нащупав в кармане шинели банку консервов,  которую
ему вчера дал военюрист,  предложил  им  поесть  перед  дорогой.  ‚  банке
оказались кильки, и они втроем съели эти кильки без хлеба и воды.
   Њальчики пошли. ‘инцов еще долго с тревогой смотрел им вслед.
   Џотом отрЯхнул шинель, пилотку и пошел по Њинскому шоссе, на восток,  к
Ћрше.
   Љто только  не  шел  в  те  дни  по  этому  шоссе,  сворачиваЯ  в  лес,
отлеживаЯсь под бомбежками в придорожных канавах, и снова вставаЯ, и снова
мерЯЯ его усталыми ногами! Ћсобенно много тЯнулось еврейских  беженцев  из
‘толбцов, Ѓарановичей, Њолодечно и других  городков  и  местечек  ‡ападной
Ѓелоруссии. ‘ейчас, на восьмой день войны, они были уже за  Ѓорисовом,  и,
значит, тронулись в путь давно, еще в первые сутки... ’ысЯчи  людей  ехали
на невообразимых фурах, дрожках и подводах,  ехали  старики  с  пейсами  и
бородами, в котелках прошлого века, ехали  изможденные,  рано  постаревшие
еврейские женщины, ехали дети - на каждой подводе  по  шесть  -  восемь  -
десЯть маленьких черномазых ребЯт с быстрыми испуганными глазами.  Ќо  еще
больше людей шло рЯдом с подводами.
   ‘реди оборванных старух, стариков и детей особенно странно выглЯдели на
этой дороге молодые женщины в  модных  пальто,  жалких  и  пропыленных,  с
модными, сбившимисЯ набок пыльными прическами. Ђ  в  руках  узлы,  узелки,
узелочки; пальцы судорожно сжаты и дрожат от усталости и голода.
   ‚се это двигалось на восток, а с востока навстречу  по  обочинам  шоссе
шли молодые парни в гражданском, с фанерными сундучками,  с  дерматиновыми
чемоданчиками,  с  заплечными  мешками,  -  шли  мобилизованные,   спешили
добратьсЯ до своих заранее назначенных призывных пунктов, не  желаЯ,  чтоб
их сочли дезертирами, шли на смерть, навстречу немцам. €х вели вперед вера
и долг; они не знали, где на самом деле немцы,  и  не  верили,  что  немцы
могут оказатьсЯ рЯдом раньше, чем они успеют надеть обмундирование и взЯть
в руки оружие... ќто была одна  из  самых  мрачных  трагедий  тех  дней  -
трагедиЯ людей, которые умирали под бомбежками на  дорогах  и  попадали  в
плен, не добравшись до своих призывных пунктов.
   Ђ по сторонам тЯнулись  мирные  леса  и  рощицы.  ‘инцову  в  тот  день
врезалась в памЯть одна простаЯ картина. Џод  вечер  он  увидел  небольшую
деревушку. Ћна раскинулась на низком холме; темно-зеленые сады были облиты
красным светом заката, над крышами изб курились дымки, а по гребню  холма,
на фоне заката, мальчики гнали  в  ночное  лошадей.  „еревенское  кладбище
подступало совсем близко к  шоссе.  „еревнЯ  была  маленькаЯ,  а  кладбище
большое - целый холм был  в  крестах,  обломанных,  покосившихсЯ,  старых,
вымытых дождЯми  и  снегами.  €  эта  маленькаЯ  деревнЯ,  и  это  большое
кладбище, и несоответствие между  тем  и  другим  -  все,  вместе  взЯтое,
потрЯсло душу ‘инцова. Ћстрое и болезненное чувство родной земли,  котораЯ
где-то там, позади, уже истоптана  немецкими  сапогами  и  котораЯ  завтра
может быть потерЯна и здесь, переворачивало сердце. ’о, что  видел  ‘инцов
за последние два днЯ, говорило ему: да, немцы могут прийти и  сюда,  -  и,
однако,  представить  себе  эту  землю  немецкой  было  невозможно.  ’акое
множество безвестных предков - дедов, прадедов и прапрадедов -  легло  под
этими крестами, один на другом, веками, что эта землЯ была своей вглубь на
тысЯчу сажен и уже не могла, не имела права стать чужой.
   Ќикогда потом ‘инцов не испытывал такого изнурительного страха: что  же
будет дальше?! …сли все так началось, то что же произойдет со всем, что он
любит, среди чего рос, ради чего жил, со страной,  с  народом,  с  армией,
которую он привык считать непобедимой, с  коммунизмом,  который  поклЯлись
истребить эти фашисты, на седьмой день войны оказавшиесЯ между  Њинском  и
Ѓорисовом?
   Ћн не был трусом, но, как и миллионы других людей, не был готов к тому,
что произошло. ЃольшаЯ часть его жизни, как и  жизни  этих  других  людей,
прошла в лишениЯх, испытаниЯх,  борьбе,  поэтому,  как  выЯснилось  потом,
страшнаЯ тЯжесть первых дней войны не  смогла  раздавить  их  души.  Ќо  в
первые дни эта тЯжесть многим из них показалась нестерпимой, хотЯ  они  же
сами потом и вытерпели ее.
   Џолтора года  назад,  когда  ‘инцову  вместо  демобилизации  предложили
остатьсЯ в кадрах, это не обрадовало его, но  он  согласилсЯ:  дивизиЯ,  в
которую он был призван, стоЯла на Ѓуге, за Ѓугом были фашисты,  в  воздухе
пахло войной, и он считал, что коммунисты в таких случаЯх не  отказываютсЯ
служить в армии.
   € вот, когда случилось то, во имЯ чего  он  осталсЯ  служить  в  армии,
когда началась война с фашизмом, он вдруг с самого начала  оказалсЯ  не  в
своей  части,  не  на  своем  месте,  каким-то  перекати-поле,  человеком,
бессмысленно сующим свои документы, ищущим свою неизвестно где находЯщуюсЯ
редакцию, а теперь в поисках ее даже, как  дезертир,  бредущим  вспЯть  от
фронта.
   Ћн и после смерти пограничника все равно  твердо  решил  добиратьсЯ  до
Њогилева, раз сказано, что там Џолитуправление фронта. Ќо если это вранье,
он так же твердо решил больше ничего не искать и  проситьсЯ  политруком  в
первую же стрелковую часть, какую встретит.
   ‘ утра он, как и вчера вечером, много раз поднимал руку,  но  опЯть  ни
одна машина так и не остановилась. € он, плюнув и уже  не  оглЯдываЯсь  на
машины, весь остальной день  упрЯмо  шел  по  шоссе,  то  отдаваЯсь  своим
тЯжелым мыслЯм, то ни о чем не думаЯ, только устало  передвигаЯ  свинцовые
ноги.
   Ќаверное, в конце концов он так и дошел бы пешком до самой  Ћрши,  если
бы уже вечером возле него не остановилсЯ грузовик.
   - Људа идете, политрук? - спросил сидевший в кабине полковник.
   - ‚ Ћршу! - угрюмо сказал ‘инцов.
   - Џочему пешком идете?
   ѓолосовал, да надоело, - все так же угрюмо ответил ‘инцов. - Ќе  берут,
сволочи!
   - „а, сволочей хватает, - сказал полковник, - хотЯ и меньше, чем  можно
было бы предполагать в такой обстановочке. „айте-ка ваши документы!
   ‘инцов  равнодушно  протЯнул  полковнику  документы.  Џолковник  быстро
взглЯнул на них и отдал обратно.
   - ‘адитесь в кузов.
   —ерез час бешеной езды они оказались в Ћрше. Њашина у  полковника  была
чужаЯ, взЯтаЯ под честное слово только до Ћрши. Ћн так же, как  и  ‘инцов,
добиралсЯ в Њогилев и от Ћрши рассчитывал  доехать  до  Њогилева  поездом.
‘инцов  зашел  вместе  с  полковником  к  коменданту  города.  Љомендатура
помещалась в подвале школы. ‡а столами у телефонов  сидели  обалдевшие  от
крика майор - комендант города - и еще два майора-железнодорожника.
   - Ѓудет ли поезд на Њогилев? - спросил полковник.
   Љомендант, которого он спрашивал, в этот момент, бросив  трубку  одного
телефона, кинулсЯ к другому, но полковник крепкой  рукой  схватил  его  за
плечо и насильно повернул лицом к себе.
   - Ћтвечайте, Я вас спрашиваю: будет ли поезд на Њогилев и когда?
   - ‘ейчас, товарищ полковник! - охрипшим голосом сказал майор. -  „олжен
быть... - € кинулсЯ к телефону, по которому его вызывали.  —ем  дольше  он
слушал, тем все более ожесточенным делалось его лицо.  Ќаконец  он  мрачно
выругалсЯ и швырнул трубку. - Ќе будет  поезда,  товарищ  полковник!  ‚от,
пожалуйста, извольте радоватьсЯ, только что сообщили: разбомбили  поезд  с
боеприпасами. Ћба пути разрушены. Ќе будет никакого поезда на Њогилев!
   - ‹адно, черт с ним, - спокойно сказал полковник  ‘инцову.  -  ќти  все
равно сами ничего не знают, все у них только и делает, что летит и рветсЯ,
а проехать, наверное, преспокойно можно. Џошли на  станцию,  там  добьемсЯ
толку.
   Ќо и на станции толку добитьсЯ было не так-то просто:  свет  не  горел,
военный комендант и начальник станции говорили таинственным  шепотом,  что
им  пока  ничего  не  известно.   Ќаконец   полковник   поймал   какого-то
железнодорожника, который тоже шепотом, как о большой тайне,  сказал,  что
на путЯх за водокачкой формируетсЯ товарный состав на Њогилев.
   - Џошли! - сказал полковник.
   Љак видно, не только ‘инцову, но и этому пожилому, опытному,  видавшему
виды  человеку  было  одиноко  и  хотелось  человеческого  сочувствиЯ.  Ћн
рассказал ‘инцову что прилетел в Њоскву из Џриволжского  военного  округа,
назначен начальником штаба корпуса, проскочил в поисках своего корпуса  до
Ѓорисова, чуть не попал в плен к немцам, вчера целый день прокомандовал  в
бою оставшейсЯ без командира ротой, а сегоднЯ узнал, что его корпус  вовсе
не здесь, а вышел в район Ћсиповичи - Ѓобруйск, поэтому  он  и  едет  туда
через Њогилев.
   - Љонечно, можно было и дальше ротой командовать, - сказал он  сердито,
- но порЯдок должен же быть все-таки! ‘лава богу, восьмой день воюем, пора
в чувство приходить! ђаз Я назначен начальником штаба корпуса,  значит,  Я
должен прибыть к месту службы, а не просто с винтовкой в цепи лежать. Ћдин
болван, когда Я передал команду над ротой лейтенанту, еще позволил себе  в
трусости менЯ упрекнуть.
   - € что же вы? - спросил ‘инцов.
   - —то Я? ‘ъездил ему за этого труса по морде, чтоб впредь умней был,  и
уехал.
   Џолковник даже  побагровел  при  этом  воспоминании,  и  его  без  того
насупленное усатое лицо стало совсем свирепым.
   Ћни долго бродили среди путей в поисках состава и, как это почти всегда
бывает, когда находитсЯ уверенный в своих силах и знающий, чего он  хочет,
человек,  постепенно  обросли  еще  десЯтком  людей,  по  разным  причинам
желавших добратьсЯ до Њогилева.
   Џока они искали состав, немецкие бомбардировщики налетели  на  станцию.
Ќа забитых станционных путЯх один за другим заревели паровозы.
   Ќа Ћршанском узле их стоЯло несколько десЯтков. Ћни ревели, вторЯ  друг
другу, выпускаЯ тучи белого  пара;  рев  их  был  испуганный  и  чудовищно
тоскливый. Ћн был гораздо страшнее, чем грохот бомбежки, к которому ‘инцов
уже  привык  за  эти  дни;  казалось,  паровозы  во  весь  голос  жалуютсЯ
неизвестно кому: небу или людЯм, - жалуютсЯ и просЯт помочь,  а  небо  все
сыплет и сыплет сверху на черную землю бомбы, разрывающиесЯ  среди  домов,
рельсов, и лежащих  на  путЯх  людей,  оглушенных,  злых,  несчастных,  до
глубины души обиженных всем происходЯщим.
   Џосле тревоги добрались до водокачки и, не найдЯ там никакого  состава,
все присели отдохнуть  на  кучах  ссыпанного  у  путей  шлака.  Ќикому  не
хотелось говорить, но невозможно было и молчать: слишком много  накопилось
у каждого на душе.
   - Ќе думали, не гадали, -  печально  сказал  из  темноты  кто-то,  кого
‘инцов так и не разглЯдел в лицо этой ночью.
   - …сли бы не  думали,  не  гадали,  еще  бы  ладно,  -  после  молчаниЯ
отозвалсЯ полковник. - Ђ то ведь и гадали и думали, а на поверку - ералаш!
   - “дивительно много беспорЯдка! - из темноты откликнулсЯ  кто-то,  тоже
невидимый, тонким удивленным тенором. - Џросто удивительно.
   - Ђ мой саперный батальон в Ѓелостоке стоЯл! -  сказал  густой  бас.  -
Људа он теперь отошел...
   - €щи-свищи! - холодно и резко ответил чей-то злой голос.
   Ќесколько минут все молчали.
   - Ђвгустовскую катастрофу четырнадцатого года в академиЯх изучали,  над
‘амсоновым смеЯлись, а сами обо... -  грубо  срифмовал  тот  же  холодный,
желчный голос, который ответил саперу. - ‚  общем,  шапками  закидаем,  на
чужой территории, малой кровью... “ра и так далее, - продолжал он.
   - Ќа чужой территории еще будем - зарубите это себе на носу, вы, там, в
темноте, не вижу, как вас по званию! - сердито отозвалсЯ полковник.  -  Ќо
что верно, то верно: ералаш большой, бо-ольшой... €  главное  -  самим  же
придетсЯ его расхлебывать!
   ќто вызвало целый хор  ответных  замечаний.  Љто-то  заметил,  что  мы,
русские, долго запрЯгаем,  зато  потом  быстро  ездим.  Ќо  его  слова  не
встретили сочувствиЯ.
   - Ќе восемьсот двенадцатый, теперь и запрЯгать надо  поворачиватьсЯ!  Ђ
то прозапрЯгаемсЯ до ‘моленска.
   Џолковник сказал, что эту поговорку немцы выдумали.
   ‹юди спорили друг с другом, но в их голосах одинаково дрожали злость  и
обида. Ћни были подавлены не только совершенно очевидным  беспорЯдком,  но
еще больше тем, что где-то идут бои, дерутсЯ их части, а они  до  сих  пор
еще не попали туда и неизвестно, как попадут!
   - Ђ менЯ вчера чуть как диверсанта не расстрелЯли! - сказал кто-то. - ‚
зубы наган сунули, как  лошади.  џ  Џерекоп  брал,  а  они  мне,  сволочи,
мальчишки, в зубы наган суют!
   - ќй вы, августовскаЯ  катастрофа!  -  словно  вдруг  что-то  вспомнив,
позвал полковник человека с не понравившимсЯ ему холодным  голосом.  -  ‚ы
тоже с нами до Њогилева? ‘вою часть ищете?
   Ќо на этот вопрос никто не откликнулсЯ. ’от, кого спрашивали, то ли  не
хотел  отвечать,  то  ли  ушел...  Ѓыло  слышно,  как   в   темноте   люди
поворачиваютсЯ друг к другу.
   - ‚роде ушел, - наконец раздалсЯ густой  голос  сапера.  -  ’ут,  около
менЯ, сидел.
   - Љонечно, и паникеры попадаютсЯ, - после молчаниЯ сказал полковник, не
то отзываЯсь на слова сапера, не то отвечаЯ собственным  мыслЯм.  -  Ќаган
есть кому в зубы сунуть. ’олько бывает, что не тому суют... ‚стали!  -  Ћн
поднЯлсЯ первым. - ут их знает, может, у них тут  есть  еще  какаЯ-нибудь
водокачка! Џойдем поищем!
   „ругой водокачки они не нашли, но через час добрались  до  стрелочника,
который,  показав  на  темневшие  вдали,  стоЯвшие  без  паровоза  вагоны,
уверенно сказал, что их должны прицепить на Њогилев.
   “став от бессмысленного блужданиЯ, все пошли к вагонам. Њежду товарными
вагонами на платформах стоЯли два новеньких штабных автобуса.
   - ЏогрузимсЯ в автобусы, - сказал полковник, первым влезаЯ на платформу
и пробуЯ открыть дверцу автобуса. Ћна открылась. - Џовезут - так поедем, а
не повезут - хоть поспим до утра.
   ‘инцов тоже залез в  автобус,  сел  на  новенькое  клеенчатое  сиденье,
обшарил его руками, словно начав сомневатьсЯ за эти  дни,  что  еще  может
существовать  что-то  новенькое  и  чистенькое,  прислонилсЯ   головой   к
холодному оконному стеклу и заснул.
   “тром спросонок он никак не  мог  понЯть,  где  находитсЯ.  Ћн  ехал  в
автобусе; рЯдом с ним, на других сиденьЯх, спали незнакомые военные, а  за
окнами по обеим сторонам летел зеленый, теплый, солнечный лес. Ћн подумал,
что  едет  по  шоссе,  и  только  потом,  вспомнив  все  пережитое  ночью,
сообразил, что автобус стоит на платформе, а поезд движетсЯ. ‘трелочник не
обманул: поезд подходил к Њогилеву.
   Њогилевский комендант взЯл документы ‘инцова  и  несколько  раз  подрЯд
прочитал их воспаленными, красными глазами; должно  быть,  он  так  устал,
что, читаЯ в первый  раз,  бессмысленно  смотрел  на  бумагу,  второй  раз
выхватывал из нее только бросившиесЯ ему в глаза слова и  лишь  на  третий
раз  начинал  понимать  все,  что  написано.  Ћн   сказал   ‘инцову,   что
Џолитуправление фронта находитсЯ в тринадцати километрах от Њогилева.
   - —ерез этот мост, что виден там, за окном, и налево по шоссе, на Ћршу.
’ринадцатый километр, в лесу, там увидите...
   ‘инцову повезло. Ќа мосту ему удалось остановить  пикап.  ‘  шофером  в
кабине сидел лейтенант-свЯзист, а  кузов  пикапа  был  завален  гранатами.
‘вЯзист довез примостившегосЯ на гранатах ‘инцова до густого леса, в глубь
которого уходило несколько свеженаезженных дорог, и ссадил на опушке.
   ‘инцов углубилсЯ в  лес.  Џогода  испортилась,  шел  мелкий  дождь.  Ќа
склонах лесистых холмов, между деревьЯми, повсюду рыли  землЯнки  и  щели,
кое-где стоЯли счетверенные  зенитные  пулеметы.  таб  и  Џолитуправление
фронта, кажетсЯ, только устраивались здесь. ‘инцов наткнулсЯ на  стоЯвшего
прЯмо у дороги худощавого дивизионного комиссара в желтом, потемневшем  от
дождЯ кожаном пальто, с  добрым,  красивым  лицом  и  пшеничными  усиками.
„ивизионный комиссар был похож на —апаева.
   ‘инцов обратилсЯ к нему. Љомиссар несколько секунд подержал под  дождем
отпускной билет ‘инцова, по  которому  от  упавшей  капли  поплыл  лиловым
пЯтном канцелЯрский росчерк московской отметки.
   - ѓде сейчас ваша редакциЯ, к сожалению, не знаю, - сказал  дивизионный
комиссар, складываЯ билет пополам. - Џризнаюсь, пока еще не знаю даже, где
и политотдел вашей ’ретьей армии. € вообще... - ЉажетсЯ, он хотел сказать,
что вообще не знает, где всЯ ’ретьЯ армиЯ, но не сказал  этого,  а  только
невесело улыбнулсЯ. - ЏридетсЯ послужить здесь, у нас... - €  он  протЯнул
документы ‘инцова не самому ‘инцову, а стоЯвшему рЯдом толстому,  румЯному
батальонному комиссару со знакомым ‘инцову лицом. - ‚озьмите  политрука  к
себе, - сказал он. - ’урмачев-то у вас выбыл надолго?
   Ѓатальонный  комиссар  подтвердил,  что  ’урмачев  выбыл  надолго,   и,
попросив разрешениЯ быть свободным, увел с собой ‘инцова.
   - Ќу вот, будете у нас, - через полчаса говорил он ‘инцову, сидЯ  рЯдом
с ним в спрЯтанной под елками "эмке".
   Ќа полу "эмки" стоЯл термос, из которого они оба по очереди пили чай, а
на коленЯх у батальонного  комиссара  лежала  газета  с  горкой  ванильных
сухарей.
   - …ще жена в  Њоскве  упаковала,  -  говорил  батальонный  комиссар.  -
‘ердилсЯ на нее: "—то ты менЯ снарЯжаешь? џ же на армейском  довольствии!"
- а теперь рад...
   ‘ухари были  московские,  батальонный  комиссар  -  редактор  фронтовой
газеты - тоже был московский. ‚ прошлом году ‘инцов приезжал в  Њоскву  на
краткосрочные газетные курсы, и батальонный комиссар читал там  лекции  по
отделу партийной жизни. ќто был  первый  хоть  немножко  знакомый  ‘инцову
человек, которого он встретил за последние пЯть суток; а главное,  наконец
не надо больше бродить, совать  свои  документы,  выслушивать  ответы  "не
знаю", "неизвестно". Ћн наконец прибыл  в  часть,  мог  не  искать  ничего
другого, оставатьсЯ здесь, получать приказаниЯ, делать то, длЯ  чего  ехал
на войну.
   Ћт всех этих разом нахлынувших чувств ‘инцов глубоко вздохнул.
   - —то это вы?
   - “стал скитатьсЯ.
   - ‚ообще тЯжело, -  сказал  батальонный  комиссар.  -  ’урмачева  вчера
диверсанты ранили. ‚ы его не знали?
   - Ќе знал.
   -  Ћн  когда-то  в  вашем  "Ѓоевом  знамени"  служил.  …хал  ночью   на
редакционной  полуторке  сюда,  в  Џолитуправление,  кто-то  остановил   с
фонарем, стали проверЯть документы, он достал документы, а его из нагана в
бок! € скрылись. Љто? —то? Џочему?  ѓазету  сегоднЯ  выпустили,  -  внешне
перескакиваЯ с одного на другое, а в сущности продолжаЯ  говорить  о  том,
как тЯжело, сказал батальонный  комиссар,  -  а  куда  везти,  неизвестно!
ЏолеваЯ почта еще не работает, где  какие  части  стоЯт,  пока  не  знаем.
‘егоднЯ с утра рассадил всех работников по машинам и  разослал  по  разным
дорогам, чтобы в каждую часть, какую найдут,  давали  пачку  газет.  Ћчень
тЯжело, - заключил он и приказал, чтобы  ‘инцов  ехал  в  Њогилев,  шел  в
типографию и помогал выпустить номер. - ’ам  сейчас  всего  три  человека:
секретарь, машинистка и выпускающий.
   - Ђ материал есть? - спросил ‘инцов.
   - „елайте из того, что есть. џ потом приеду. Љакой же материал? - пожал
плечами батальонный. - Њожет быть, привезут к вечеру. ѓазеты  раздадут,  а
материал привезут. Ђ у вас есть какой-нибудь материал? - поднЯл  он  глаза
на ‘инцова.
   Ќо ‘инцов только молча посмотрел на него.  "Љакой  у  менЯ  может  быть
материал! - думал он. - „а, у менЯ есть материал, да, Я видел за  эти  дни
столько, сколько не видал за всю жизнь, но разве можно напечатать все  это
рЯдом с той только что  записанной  по  радио  сводкой,  которую  редактор
держит на  коленЯх  вместе  с  сухарЯми?!  ‚  сводке  написано  о  больших
приграничных сражениЯх, а Я еще три днЯ назад не мог попасть из Ѓорисова в
Њинск. —ему же верить: этой сводке или тому, что Я видел  своими  глазами?
€ли, может быть, правда и то и другое, может быть, там впереди, у границы,
на самом деле идут тЯжелые, но успешные оборонительные  бои,  а  Я  просто
оказалсЯ  в  полосе  немецкого  прорыва,  обалдел  от  страха  и  не  могу
представить себе того, что происходит в других местах?"
   Ќо если даже правдой было и то и другое, это не менЯло дела  в  газете.
Ќа ее страницах принЯтаЯ по радио сводка  претендовала  быть  единственной
правдой! ќто было так. € иначе и не могло быть.
   - Ќет у менЯ  никакого  материала,  -  после  долгого  молчаниЯ  сказал
‘инцов, глЯдЯ в глаза редактору, и они оба понЯли друг друга.
   ‘инцов возвращалсЯ в Њогилев уже в темноте на той же самой редакционной
полуторке, на которой в предыдущую ночь ранили неизвестного ему ’урмачева.
офер был тот же самый.  Џо  дороге  он  все  времЯ  говорил  о  вчерашнем
происшествии, и ‘инцов,  когда  их  задерживали  на  контрольно-пропускных
пунктах, каждый раз, протЯгиваЯ левой рукой  документы,  в  правой  сжимал
наган, который заботливый редактор добыл ему в Џолитуправлении.
   ‡а ночь в старой могилевской типографии с грехом  пополам  сверстали  и
выпустили  очередной  номер  фронтовой  газеты.  Џоловину  ее  занЯли  две
последние сводки €нформбюро, напечатанные крупным  шрифтом,  чтобы  занЯть
побольше места. Ћстальной материал к середине  ночи  кое-как  собралсЯ  от
развозивших вчерашний номер корреспондентов. ‚се это были короткие заметки
о  разных  случаЯх  героизма,  взЯтых  из  рассказов  людей,  или   неделю
отступавших с боЯми, или только что прорвавшихсЯ из  немецкого  окружениЯ.
‘начала под пером корреспондентов, а потом под красным карандашом ‘инцова,
приводившего  заметки  в  соответствие  со  сводками,  из  них  постепенно
исчезало все, что могло дать представление о том, в  каких  местах  сейчас
шли  бои.  ‚  соседстве  со   сводками,   говорившими   о   продолжавшихсЯ
приграничных   сражениЯх,   эти   заметки   приобретали,   пожалуй,   даже
успокоительный  характер.  ‹юди  дрались,  проЯвлЯли   мужество,   убивали
фашистов. ѓде? Ћб этом говорили сводки.
   „аже  из  самых  скупых  рассказов  вернувшихсЯ  за  ночь  в   редакцию
корреспондентов ‘инцов уже знал:  то,  что  он  видел  на  Њинском  шоссе,
происходило не только там. Ќемцы прорвались во многих местах.  Ћбстановка,
во всЯком случае на ‡ападном фронте, была тЯжелой, неЯсной, и не фронтовой
газете было раскрывать ее! ќто  он  понимал  и  действовал  своим  красным
карандашом без колебаний.  Ќе  понимал  он  другого:  как  все  это  могло
произойти? Ќе понимал и мучилсЯ вопросом: неужели, несмотрЯ ни на что,  мы
не переломим положениЯ в ближайшие же дни?  ‚се,  что  видели  его  глаза,
казалось, говорило: нет, не переломим! Ќо душа его не  могла  смиритьсЯ  с
этим, она верила в другое! € хотЯ он вправе был верить своим глазам,  вера
его души была сильней всех очевидностей. Ћн не пережил  бы  тех  дней  без
этой веры, с которой незаметно длЯ себЯ, как и миллионы других  военных  и
невоенных людей, втЯнулсЯ в четырехлетнюю войну.
   “же под утро, перед тем как пускать номер в машину, ‘инцов еще раз тупо
вычитал все - строчку за  строчкой  -  и  только  после  этого,  подстелив
шинель, лег спать  на  прохладном  каменном  полу  типографии.  ‘таренькие
печатные машины натужно гудели, пол чуть-чуть содрогалсЯ под головой.
   ‡асыпаЯ, ‘инцов подумал о дочери  и  с  бессильной  Яростью  представил
себе, что теперь, когда он попал в  другую  газету  и  на  другой  участок
фронта, что-нибудь узнать о ней будет и вовсе не в его  силах.  ‚о  всЯком
случае, до тех пор, пока все не переменитсЯ самым крутым образом...


        2

   “тром четыре редакционные полуторки  выехали  из  ворот  типографии.  ‚
каждой сидели по два корреспондента и лежало  по  десЯть  пачек  газет  из
только  что  отпечатанного  тиража.   ‘пособ   распространениЯ   оставалсЯ
вчерашний: везти газеты по разным дорогам, раздавать всем, кто встретитсЯ,
и попутно собирать материал длЯ следующего номера.
   ‘инцов, проспавший на полу типографии всего три часа, да  и  то  в  два
приема, потому что его разбудил приехавший  под  утро  редактор,  поднЯлсЯ
совсем одурелый, ополоснул под краном лицо, затЯнул ремень, вышел во двор,
сел в кабину  грузовика  и  окончательно  проснулсЯ  только  у  выезда  на
Ѓобруйское шоссе. ‚  небе  ревели  самолеты,  сзади,  над  Њогилевом,  шел
воздушный бой: немецкие бомбардировщики пикировали на мост через „непр,  а
прикрывавшие их истребители - семь или восемь - высоко в  небе  дрались  с
тройкой поднЯвшихсЯ с могилевского аэродрома наших курносых "Ястребков".
   ‘инцов слышал, что в €спании и Њонголии эти "Ястребки" расправлЯлись  с
немецкими,  итальЯнскими  и  Японскими  истребителЯми.  €  здесь   сначала
загорелсЯ и упал один "мессершмитт". Ќо потом,  кувыркаЯсь,  стали  падать
сразу два наших истребителЯ. ‚ воздухе осталсЯ один, последний.
   ‘инцов остановил машину, вылез, еще с минуту следил  за  тем,  как  наш
истребитель кружилсЯ между немецкими. Џотом  они  все  вместе  исчезли  за
облаками, а бомбардировщики продолжали  с  ревом  пикировать  на  мост,  в
который они, кажетсЯ, никак не могли попасть.
   - Ќу как, поехали? - спросил ‘инцов своего спутника, сидевшего в кузове
на пачках газет, младшего политрука с девичьей фамилией ‹юсин.
   ќтот ‹юсин был высокий, ловкий,  румЯный  красавец  со  светлым  чубом,
выбивавшимсЯ из-под новенькой  щегольской  фуражки.  ‚  хорошо  пригнанном
обмундировании,  затЯнутый  в  новенькие  ремни,  с  новеньким,   привычно
висевшим у него на плече карабином, он  выглЯдел  самым  военным  из  всех
военных людей, которых встречал за последние дни ‘инцов, и ‘инцов был рад,
что ему повезло со спутником.
   - Љак прикажете, товарищ политрук! - отозвалсЯ ‹юсин,  приподнимаЯсь  и
прикладываЯ пальцы к фуражке.
   ‘инцов еще ночью, когда они вместе выпускали газету,  обратил  внимание
на редкое в среде военных газетчиков старание ‹юсина держатьсЯ подчеркнуто
по-строевому.
   - ’олько Я, пожалуй, тоже в кузов сЯду, - сказал ‘инцов.
   Ќо ‹юсин вежливо запротестовал:
   - џ бы не посоветовал, товарищ политрук! ‘таршему по команде положено в
кабине ехать, а то неудобно даже. Њашину задержать могут... - €  он  снова
приложил пальцы к фуражке.
   ‘инцов сел в кабину, и машина тронулась. € полуторка и шофер  были  все
те же, с которыми он возвращалсЯ вчера в  Њогилев  из  штаба  фронта.  Ћн,
собственно, и в кузов-то хотел пересесть, боЯсь, как  бы  шофер  снова  не
стал развлекать его разговорами про диверсантов. Ќо шофер сидел  за  рулем
насупЯсь и не говорил ни слова. ’о  ли  он  не  выспалсЯ,  то  ли  ему  не
нравилась эта поездка в сторону Ѓобруйска.
   ‘инцов,  наоборот,  был  в  приподнЯтом  настроении.   ђедактор   ночью
рассказал, что наши части за Ѓерезиной, на подступах  к  Ѓобруйску,  вчера
потрепали немцев, и ‘инцов надеЯлсЯ побывать там сегоднЯ.
   …го, как и многих других не трусливых от природы людей,  встретивших  и
перестрадавших первые дни войны в сумЯтице и панике прифронтовых дорог,  с
особенной силой тЯнуло теперь вперед, туда, где дрались.
   Џравда,  редактор  не  мог  толком  объЯснить  ни  какие  именно  части
потрепали немцев, ни где точно это было, но ‘инцов  по  неопытности  и  не
особенно тревожилсЯ этим. Ћн взЯл  с  собой  карту,  по  которой  редактор
неопределенно  поводил  пальцем   вокруг   Ѓобруйска,   и   сейчас   ехал,
рассматриваЯ ее и  прикидываЯ,  сколько  времени  им  ехать  вот  так,  по
тридцать километров в час. ‚ыходило - примерно часа три.
   ‘начала сразу за Њогилевом пошли полЯ с  перелесками.  ‘плошнаЯ  зелень
была во многих местах перерезана то широкими, то  узкими  рыжими  отвалами
земли: по обеим сторонам шоссе рыли противотанковые рвы и окопы. Џочти все
работавшие были в гражданском платье. ’олько иногда среди рубах и  платков
мелькали гимнастерки распорЯжавшихсЯ работами саперов.
   Џотом машина въехала в густой лес. €  сразу  кругом  стало  безлюдно  и
тихо. Џолуторка шла и шла по лесу, а навстречу не попади  ось  никого:  ни
людей, ни машин. ‘начала это  не  особенно  тревожило  ‘инцова,  но  потом
начало казатьсЯ ему странным. Џод Њогилевом был штаб фронта, за Ѓобруйском
шли бои с немцами, и он считал, что  между  этими  двумЯ  пунктами  должны
стоЯть штабы и войска, а значит, должно происходить и движение машин.
   Ќо вот они проехали уже полдороги, потом еще десЯть  километров  и  еще
десЯть, а шоссе по-прежнему было пустынно. Ќаконец грузовик  ‘инцова  чуть
не столкнулсЯ на перекрестке с  "эмочкой",  выезжавшей  с  лесной  дороги.
‘инцов открыл  кабину  и  помахал  рукой.  "ќмочка"  остановилась.  ‚  ней
оказалсЯ пехотный капитан, он назвалсЯ  адъютантом  командира  стрелкового
корпуса. ‘инцов решил поехать вместе с  ним  и  раздать  газету  в  частЯх
корпуса - пока что все пачки лежали нетронутыми в грузовике.  Ќо  адъютант
поспешно ответил, что он был в отлучке,  а  корпус  тем  временем  куда-то
переместилсЯ. Ћн сам теперь ищет свой корпус, так что ехать вместе  с  ним
бессмысленно, пусть лучше ему дадут несколько  пачек  газет  в  "эмку",  -
когда он найдет корпус, он их сам раздаст.  ‹юсин  достал  из  кузова  две
пачки, капитан бросил их на заднее сиденье, и "эмка", газанув, скрылась за
деревьЯми, а полуторка поехала дальше к Ѓобруйску.
   Ќад дорогой несколько раз прошли "мессершмитты". ‹ес подступал вплотную
к шоссе, и они выносились  из-за  верхушек  деревьев  так  мгновенно,  что
‘инцов только раз успел выскочить из  машины.  Ќо  немцы  не  обстреливали
полуторку, - наверно, у них были дела поважнее.
   „о Ѓерезины, судЯ по карте, оставалось всего десЯть километров. ђаз бои
идут на той стороне, за Ѓобруйском, значит, по  эту  сторону  реки  должны
стоЯть хоть какие-нибудь тылы  или  вторые  эшелоны.  ‘инцов,  поворачиваЯ
голову то вправо, то влево, напрЯженно всматривалсЯ в гущу леса.
   ЌепонЯтнаЯ пустынность шоссе все больше действовала ему на нервы.
   ‚друг шофер резко затормозил.
   Ќа пересечении с  узкой,  далеко  к  горизонту  уходившей  просекой  на
обочине шоссе стоЯл красноармеец без винтовки, с двумЯ гранатами у поЯса.
   ‘инцов спросил у него, откуда он и нет  ли  поблизости  кого-нибудь  из
командиров.
   Љрасноармеец сказал, что он прибыл с лейтенантом в составе  команды  из
двадцати человек еще вчера на грузовике из Њогилева и поставлен  здесь  на
пост - задерживать идущих с запада одиночек  и  направлЯть  их  налево  по
просеке, к лесничеству, где лейтенант формирует часть.
   €з дальнейших расспросов выЯснилось, что он стоит здесь  со  вчерашнего
вечера, что винтовки им выдали в Њогилеве через одного: "Ќа первый, второй
рассчитайсь!"; что сначала они стоЯли вдвоем, но  под  утро  его  напарник
исчез; что за это времЯ  он  направил  в  лесничество  человек  шестьдесЯт
одиночек, но о нем самом, наверно, забыли:  никто  не  сменЯл  его,  и  он
ничего не ел со вчерашнего днЯ.
   ‘инцов отдал ему половину набитых в полевую сумку  сухарей  и  приказал
шоферу ехать дальше.
   …ще  через  километр  машину  остановили  двое  выскочивших   из   лесу
милиционеров в серых прорезиненных плащах.
   - ’оварищ командир, - сказал один из них, - какие будут приказаниЯ?
   - Љакие приказаниЯ? - удивленно переспросил ‘инцов. - “ вас  есть  свое
начальство!
   - Ќет у нас своего начальства, - сказал милиционер. - Џослали позавчера
сюда, в лес, парашютистов  ловить,  если  сбросЯтсЯ,  а  какие  же  теперь
парашютисты, когда немцы уже через Ѓерезину переправились!
   - Љто это вам сказал?
   - ‹юди сказали. „а вон уже и артиллериЯ... Ќе слышите разве?
   - Ќе может быть! - сказал  ‘инцов,  хотЯ,  когда  он  прислушалсЯ,  ему
самому  показалось,  что  впереди  слышен  гул  артиллерии.  -  ‚ранье!  -
успокаиваЯ сам себЯ, отрезал он тоном, в котором  было  больше  упрЯмства,
чем уверенности.
   - ’оварищ начальник, - сказал милиционер, лицо у него  было  бледное  и
полное решимости, - вы, наверное, в свою часть едете,  возьмите  с  собой,
зачислите бойцами!  —то  ж  нам,  тут  дожидатьсЯ,  когда  фашист  на  сук
вздернет! €ли форму снимать?
   ‘инцов сказал, что он действительно  ищет  какую-нибудь  часть  и  если
милиционеры хотЯт ехать с ним, пусть садЯтсЯ в кузов.
   - Ђ куда вы едете? - спросил милиционер.
   - ’уда. - ‘инцов неопределенно показал рукой вперед. ’еперь  он  и  сам
уже не знал, куда и до каких пор поедет.
   ѓоворивший с ‘инцовым милиционер поставил ногу на колесо. ‚торой дернул
его сзади за плащ и стал что-то шептать ему, - очевидно, он не хотел ехать
в сторону Ѓобруйска.
   - Ђ, иди ты!.. - огрызнулсЯ первый милиционер,  брезгливо  рванулсЯ  и,
толкнув товарища сапогом в грудь, перемахнул через борт машины.
   Њашина тронулась. ‚торой милиционер растерЯнно стоЯл,  пока  мимо  него
проезжал кузов машины, потом отчаЯнно махнул рукой,  побежал  за  машиной,
схватилсЯ за борт и  уже  на  ходу  перевалилсЯ  через  него  всем  телом.
ЋставатьсЯ одному было еще страшней, чем ехать вперед.
   Ќад лесом с медленным густым  гулом  проплыли  шесть  громадных  ночных
четырехмоторных бомбардировщиков ’Ѓ-3. Љазалось, они не летели,  а  ползли
по небу. ђЯдом с ними не было видно ни одного нашего истребителЯ. ‘инцов с
тревогой подумал о только что шнырЯвших над дорогой "мессершмиттах", и ему
стало не по себе. Ќо бомбардировщики спокойно скрылись из  виду,  и  через
несколько минут впереди послышались разрывы тЯжелых бомб.
   ‘удЯ по промелькнувшему дорожному  указателю,  до  Ѓерезины  оставалось
всего четыре  километра.  ’еперь  ‘инцов  был  убежден,  что  вот-вот  они
встретЯт наши части, не могло же в конце концов  никого  не  оказатьсЯ  на
этом берегу Ѓерезины.
   ‚друг из лесу выскочили  несколько  человек  и  стали  отчаЯнно  махать
руками. офер вопросительно посмотрел на  ‘инцова,  но  ‘инцов  ничего  не
сказал, и машина продолжала двигатьсЯ. ‹юди, выскочившие на дорогу, что-то
кричали вслед, рупором прикладываЯ руки.
   - Ћстановитесь! - сказал ‘инцов шоферу.
   Љ машине подбежал запыхавшийсЯ сержант-сапер и спросил у ‘инцова,  куда
идет машина.
   - ‚ Ѓобруйск.
   ‘ержант вытер струившийсЯ по лицу пот и, судорожно глотаЯ  слюну,  так,
что  у  него  перекатывалось  адамово  Яблоко,  ответил,  что  немцы   уже
переправились на этот берег Ѓерезины.
   - Љакие немцы?
   - ’анки...
   - ѓде?
   - „а метров семьсот отсюда. ’олько сейчас у  нас  с  ними  бой  был!  -
показал сержант рукой вперед. - Њы двигались командой по маршруту к полосе
минированиЯ, а они из танка огонь открыли, одним снарЯдом  десЯть  человек
убили. ‚от нас всего...  -  он  растерЯнно  посмотрел  на  стоЯвших  рЯдом
красноармейцев, - всего семь осталось... •оть бы взрывчатка или гранаты  с
собою были, а то что из нее танку сделаешь?! - ‘ержант в сердцах стукнул о
землю прикладом винтовки.
   ‘инцов все еще колебалсЯ, не верЯ, что немцы в самом деле  так  близко,
но мотор грузовика  заглох  -  и  сразу  стала  отчетливо  слышна  сильнаЯ
пулеметнаЯ стрельба слева от дороги, совсем рЯдом, несомненно уже на  этой
стороне Ѓерезины.
   - ’оварищ политрук! - ‹юсин впервые  за  всю  поездку  подал  голос  из
кузова. - ђазрешите обратитьсЯ? Њожет, повернем до выЯснениЯ?
   Ќа его обычно  румЯном,  а  сейчас  бледном  лице  был  написан  страх,
который, однако, не помешал ему обратитьсЯ к ‘инцову по всей форме.
   - Џовернули, - сказал ‘инцов, в свою очередь бледнеЯ.
   „о сих пор ему не приходило в голову, что еще полкилометра, километр  -
и они заедут в плен к немцам! офер с грохотом выжал сцепление,  развернул
машину, и перед ‘инцовым мелькнули  растерЯнные  лица  оставленных  им  на
дороге бойцов.
   - ‘той! - устыдЯсь собственной слабости, заорал он и сжал плечо  шофера
с такой силой, что тот охнул от боли. - ‹езьте в кузов! -  высовываЯсь  из
кабины, крикнул ‘инцов красноармейцам. - Џоедете со мной.
   ЌесмотрЯ на полтора года службы  в  военной  газете,  он,  в  сущности,
впервые в жизни приказывал сейчас другим по  праву  человека,  у  которого
оказалось больше, чем у них, кубиков на петлицах.  Љрасноармейцы  один  за
другим попрыгали в кузов, последний замешкалсЯ. ’оварищи стали подтЯгивать
его вверх на руках, и ‘инцов только теперь увидел,  что  тот  ранен:  одна
нога обута в сапог, а другаЯ, разутаЯ, всЯ в крови.
   ‘инцов выскочил из кабины и приказал посадить раненого на  свое  место.
Џочувствовав, что его приказаний слушаютсЯ, он  продолжал  приказывать,  и
его слушались снова. Љрасноармейца пересадили в кабину, а ‘инцов перелез в
кузов. офер, подгонЯемый все  отчетливей  слышной  пулеметной  стрельбой,
погнал машину назад, к Њогилеву.
   - ‘амолеты! - испуганно крикнул один из красноармейцев.
   - Ќаши, - сказал другой.
   ‘инцов поднЯл голову. ЏрЯмо  над  дорогой,  на  сравнительно  небольшой
высоте, шли обратно три ’Ѓ-3. Ќаверно, бомбежка,  которую  слышал  ‘инцов,
была результатом их работы. ’еперь они благополучно возвращались, медленно
набираЯ  потолок,  но  острое  предчувствие  несчастьЯ,  которое  охватило
‘инцова, когда самолеты шли в ту сторону, не покидало его и теперь.
   € в самом деле,  откуда-то  сверху,  из-за  редких  облаков,  выпрыгнул
маленький, быстрый, как оса, "мессершмитт" и  с  пугающей  скоростью  стал
догонЯть бомбардировщики.
   ‚се ехавшие в полуторке, молча вцепившись  в  борта,  забыв  о  себе  и
собственном, только что владевшем ими страхе, забыв обо всем на  свете,  с
ужасным ожиданием смотрели в небо. "Њессершмитт" вкось  прошел  под  хвост
заднего, отставшего  от  двух  других  бомбардировщика,  и  бомбардировщик
задымилсЯ так мгновенно, словно поднесли спичку к лежавшей в печке бумаге.
Ћн продолжал еще идти, снижаЯсь и все сильнее дымЯ, потом повис  на  месте
и, прочертив воздух черной полосой дыма, упал на лес.
   "Њессершмитт" тон