 когда Я пикирую  над
этими озерками или на  бреющем  полете  сею  пшеницу.  ‘то  двадцать  пЯть
посадок в день - это пригодитсЯ, если парижскую зелень  на  моем  самолете
придетсЯ заменить другим, более основательным грузом. ‚се к лучшему, Я  ни
о чем не жалею. Ћбнимаю тебЯ. џ вижу тебЯ с малышом на руках, ты ходишь  и
поешь, а косы плохо подколоты и  расплелись,  и  ты  подходишь  ко  мне  и
садишьсЯ на корточки, чтобы Я подколол косы..."
     Ќедаром Я представлЯлась ‘ане с маленьким Џетей на руках - Я отдавала
ему все свободное времЯ. Ћн менЯлсЯ с каждым днем, и  так  интересно  было
наблюдать, как он постепенно начинает различать менЯ, и ђозалию  Ќаумовну,
и нЯню; как  в  бессмысленных,  еще  младенческих  глазах  вдруг  мелькают
удивление, внимание. ќто может показатьсЯ невероЯтным, но ему еще не  было
месЯца, а он уже улыбалсЯ. Ћн смотрел  на  лампочку  и  плакал,  когда  ее
гасили. Џервое времЯ он пугалсЯ своих ручек, а потом  подолгу  смотрел  на
них и не пугалсЯ. „ругие ребЯта в его возрасте бывают сморщенные,  кислые,
а он веселый, точно рад, что ЯвилсЯ на свет. Њне казалось, что он похож на
‘аню больше, чем в клинике, когда Я видела его в первый раз. Ћн родилсЯ  с
черными волосиками, но  только  на  макушке,  а  теперь  уже  всЯ  головка
заросла, и он стал очень хорошенький, аккуратный...
     ‚се вышло не так, как думалось, мечталось! џ приехала в ‹енинград  на
две-три недели, чтобы встретитьсЯ с ‘аней, чтобы остатьсЯ с ним, где бы он
ни был, и вот он снова был  далеко  от  менЯ.  Ќежданно-негаданно  у  менЯ
оказалась семьЯ - маленький ЏетЯ, и большой, и нЯнЯ, о которых нужно  было
заботитьсЯ и думать, причем никто не сомневалсЯ, что заботитьсЯ  и  думать
нужно было именно мне.
     Џочему-то Я продолжала заниматьсЯ геологией ‘евера,  хотЯ  дала  ‘ане
слово навсегда выкинуть ‘евер из головы. ‘ деньгами было плохо, и Я  взЯла
скучную работу в ѓеологическом институте.
     ‚ероЯтно, прежде Я бы терзалась, ругала себЯ и вообще думала о себе в
тысЯчу ваз больше, чем нужно. Ќо странное спокойствие вдруг овладело мной.
’очно вместе с "детскими сказками" Я проводила свое  самолюбие,  гордость,
свою обиду на то, что все произошло не так, как Я страстно желала. "—то же
делать, милый мой! - ответила Я ‘ане, когда в одном письме он  сетовал  на
себЯ за то, что вытащил  менЯ  в  ‹енинград  и  бросил,  да  еще  с  целым
семейством. - Љак говорит старый судьЯ, в жизни не закажешь".
     џ писала ему часто длинные письма о "научной" нЯне, о том, как быстро
менЯетсЯ маленький ЏетЯ, о том, как большой вдруг с жадностью накинулсЯ на
работу, и проект памЯтника Џушкину выходит замечательно, превосходно...
     Ќо Я не писала  ни  слова  о  том,  как  однажды,  покупаЯ  что-то  в
"ѓастрономе", на проспекте 25 ЋктЯбрЯ, Я увидела за окном знакомую  фигуру
в сером пальто и в мЯгкой шлЯпе, той самой, котораЯ была куплена ради менЯ
и котораЯ неловко стоЯла на квадратной большой голове...
     ’емнело, Я могла ошибитьсЯ. Ќо  нет,  это  был  ђомашов.  ‘держанный,
бледный, немного наклонЯсь вперед,  он  медленно  прошел  мимо  витрины  и
затерЯлсЯ в толпе.


         * —Ђ‘’њ ‘…„њЊЂџ. ђЂ‡‹“ЉЂ * 


        ѓлава перваЯ. Џџ’њ ‹…’


     Ќе помню, где Я читала стихотворение, в котором годы  сравниваютсЯ  с
фонариками, висЯщими "на тонкой нити времени, протЯнутой в уме".
     € одни фонарики горЯт Ярким, великолепным светом, а  другие  чадЯт  и
дымно вспыхивают в темноте.
     Њы живем в Љрыму и на „альнем ‚остоке. џ - жена  летчика,  и  у  менЯ
много новых знакомых - жен летчиков в Љрыму и на  „альнем  ‚остоке...  ’ак
же, как они, Я волнуюсь, когда в отрЯд приходЯт новые машины. ’ак же,  как
они, Я без конца звоню в  штаб  отрЯда,  надоедаю  дежурному,  когда  ‘анЯ
уходит в полет и не возвращаетсЯ в положенное времЯ. ’ак же,  как  они,  Я
уверена, что никогда не привыкну к профессии мужа, и так же,  как  они,  в
конце концов, привыкаю. ќто почти  невозможно,  но  Я  не  оставлЯю  своей
геологии, хотЯ старенькаЯ профессорша,  котораЯ  до  сих  пор  зовет  менЯ
"деточкой", утверждает, что "не выйди Я замуж, да еще за  летчика,  давным
давно получила бы кандидата". Ћна берет свои слова обратно, когда  поздней
осенью 1936 года Я  возвращаюсь  в  Њоскву  с  „альнего  ‚остока  с  новой
работой, которую Я сделала вместе с ‘аней. ЂэромагнитнаЯ разведка!  Џоиски
железных руд с самолета.
     ’еперь €ван Џавлович не мог бы сказать: "’ы его  не  знаешь".  Љак  в
заброшенном, покинутом доме горит по  ночам  загадочный  свет  и  длинные,
тонкие полоски пробиваютсЯ между щелЯми заколоченных ставен, так в далекой
глубине ‘аниных мыслей и чувств Я вижу свет арктических  звезд,  озаривших
его  детские  годы.  ‡акрыты,  заколочены  ставни.  Ќо   светлые   полоски
пробиваютсЯ, падают на дорогу, по которой мы идем,  то  находЯ,  то  терЯЯ
друг друга.
     - ‘анЯ, теперь Я понЯла, кто ты.
     Њы в купе международного вагона  ‚ладивосток-Њосква.  ЌевероЯтно,  но
факт - десЯть суток мы проводим под одной крышей, не расставаЯсь ни  днем,
ни ночью. Њы завтракаем, обедаем и ужинаем за одним столом. Њы видим  друг
друга в дневные часы - говорЯт, что есть женщины, которым это  не  кажетсЯ
странным.
     - Љто же?
     - ’ы - путешественник.
     - „а, ‚ладивосток-€ркутск, отлет с Џриморского аэродрома, семь  сорок
четыре.
     - ќто  ничего  не  значит.  ’ебЯ  не  пускают.  Ќо  все  равно  -  ты
путешественник  по  призванию,  по  страсти.  ’олько  путешественник   мог
спросить, сколько лет рыбе, которую мы съели за обедом.
     Ћн смеетсЯ.
     -  ’олько  путешественники  так  боЯтсЯ  канцелЯрских  бумаг.  ’олько
путешественники так стеснЯютсЯ, когда дарЯт цветы. ’олько  путешественники
так свистЯт и думают о своем и по  утрам  мучают  своих  жен  зарЯдкой  из
двадцати четырех упражнений.
     - Ќе считаЯ холодного обтираниЯ.
     - „а. ’олько путешественники так не стареют.
     - џ старею.
     - ’ы знаешь, мне всегда казалось, что у каждого  человека  есть  свой
характерный возраст. Ћдин родитсЯ сорокалетним,  а  другой  на  всю  жизнь
остаетсЯ мальчиком девЯтнадцати лет. —. такой, и ты - тоже. ‚ообще  многие
летчики. Ћсобенно те, которые любЯт перелетать океаны.
     - Ђ ты думаешь, Я из тех, которые любЯт перелетать океаны?
     - „а. ’ы не бросишь менЯ, когда перелетишь океан?
     - Ќет. Ќо менЯ вернут с полдороги.
     џ молчу. "ЊенЯ вернут" - это уже совсем другой разговор. ќто разговор
о  том,  как  жизнь  моего  отца,  которую  ‘анЯ   сложил   из   осколков,
разлетевшихсЯ от ќнска до ’аймыра, попала в чужие руки.  Џортрет  капитана
’атаринова висит в ѓеографическом обществе, в Ђрктическом институте. Џоэты
посвЯщают ему  стихи,  в  огромном  большинстве  довольно  плохие.  ‚  Ѓ‘ќ
помещена большаЯ статьЯ о нем, подписаннаЯ скромными инициалами  Ќ.’.  …го
путешествие  вошло  в  историю  русского  завоеваниЯ  Ђрктики   нарЯду   с
путешествиЯми ‘едова, ђусанова, ’олЯ...
     € чем выше поднимаетсЯ его имЯ, тем все чаще произноситсЯ рЯдом с ним
имЯ его двоюродного брата, почтенного  ученого-полЯрника,  пожертвовавшего
всем своим  состоЯнием,  чтобы  организовать  экспедицию  "‘в.  Њарии",  и
посвЯтившего всю свою жизнь биографии великого человека.
     ‡аслуги ЌиколаЯ Ђнтоныча оценены по  достоинству,  книга  "‚  ледЯных
просторах" издаетсЯ каждый  год  длЯ  детей  и  длЯ  взрослых.  ‚  газетах
сообщаетсЯ о каких-то  "ученых  советах"  под  его  председательством.  Ќа
"ученых советах" он произносит речи, и в этих речах Я нахожу следы старого
спора, окончившегосЯ в тот день и час, когда женщину с очень  белым  лицом
вынесли на холодный каменный двор и навсегда увезли из дома. Ќо  нет,  еще
не кончилсЯ этот спор! Ќедаром же почтенный ученый не устает  повторЯть  в
своих книгах, что в гибели капитана ’атаринова виноваты "промышленники" и,
в частности, некто фон  ‚ышимирский.  Ќедаром  почтенный  ученый  приводит
доводы, которыми некогда пыталсЯ уличить во  лжи  школьника,  разгадавшего
его тайну.
     ’еперь он молчит, этот школьник. Ќо все впереди.
     Ћн молчит и работает без устали, днем и ночью. Ќа  ‚олге  он  опылЯет
водоемы. Ћн возит почту €ркутск-‚ладивосток и счастлив, когда  удаетсЯ  за
двое суток доставить во ‚ладивосток московские газеты. Ћн получает  звание
пилота второго класса, и не он, а Я оскорблена за него, когда он просит  -
в который раз! - отправить его на ‘евер и когда вместо  ответа  его  снова
превращают в "воздушного извозчика", на  этот  раз  между  ‘имферополем  и
Њосквою. —то же это за тайнаЯ тень, котораЯ каждый раз ложитсЯ поперек его
дороги? Ќе знаю. Ќе знает и он.
     Ћн работает, и ему говорЯт, что он работает превосходно. Ќо только  Я
одна догадываюсь, как устал он от этих однообразных рейсов,  похожих  один
на другой, как тысЯча братьев...
     - Ќа днЯх Я нашел старую записную книжку.  ‡наешь,  что  написано  на
первой странице?
     ‚ белом платье Я стою рЯдом с ним на белой, нарЯдной палубе парохода.
‘анЯ в отпуске, и Я так счастлива, что он в отпуске и что мы вдруг  решили
поехать в ‘евастополь, а оттуда и сами не знаем куда.
     - "‚перед" -  называетсЯ  его  корабль.  "‚перед",  -  говорит  он  и
действительно стремитсЯ вперед. Ќансен  об  Ђмундсене..."  ќто  было  моим
девизом, когда мне было четырнадцать лет. ‡дорово, да? Ђ теперь  вперед  и
назад. Њосква-‘имферополь.
     ...’о разгораетсЯ, то гаснет фонарик, то горе,  то  радость  освещает
его колеблющийсЯ свет. ‚ремЯ бежит, не оглЯдываЯсь, и останавливаетсЯ лишь
на один вечер, когда ‘анЯ рассказывает - не мне - всю свою жизнь.  ‚  саду
клуба летчиков в ’атарском поселке происходит этот большой  разговор.  ‘ад
разбит вдоль  покатого  склона,  дорожки  сбегают  вниз  и  через  заросли
цветущего иудина дерева пробираютсЯ к морю. ѓравий скрипит под осторожными
шагами входЯщих летчиков. ‚друг налетает ветер и  вместе  с  ним  лепестки
вишен и Яблонь  из  садов  Ђй-‚асилЯ.  ќто  открытое  партийное  собрание,
открытое в буквальном смысле слова  -  на  площадке  перед  эстрадой,  под
южным, быстро темнеющим небом.
     ‘анЯ рассказывает свЯзно, спокойно, но Я-то знаю, что  скрываетсЯ  за
этими внезапными паузами, которыми он останавливает себЯ,  когда  начинает
говорить слишком быстро. ‚олнуетсЯ. …ще бы!
     џ слушаю ‘аню - и наша полузабытаЯ юность встает передо мной,  как  в
кино, когда чей-нибудь голос неторопливо говорит о своем, а на экране идут
облака и вдоль широкой равнины далеко простираетсЯ  туманнаЯ  лента  реки.
“тро. € юность кажетсЯ мне туманной, счастливой.
     •уденький черный комсомолец  с  хохолком  на  макушке  судит  …вгениЯ
Ћнегина в четвертой школе. Ќа катке он впервые говорит  мне,  что  идет  в
летную школу. џ вижу его в ќнске, в ‘оборном саду, потрЯсенного  тем,  что
он прочел в старых письмах. ‚ Њоскве, на ‘евере, снова в  Њоскве  -  перед
целым миром он готов отстаивать свою правоту.
     Ќо довольно воспоминаний! Џослушаем, что о нем говорЯт.
     …го воспитала школа. ‘оветское общество сделало его человеком  -  вот
что о нем говорЯт. Ћн выделЯетсЯ своей начитанностью,  культурностью.  Љак
летчик он еще в 1934 голу получил благодарность от Ќенецкого национального
округа за отважные полеты в трудных полЯрных условиЯх и с тех  пор  далеко
продвинулсЯ вперед, усвоив, например, технику ночного полета.  Љонечно,  у
него есть недостатки. Ћн вспыльчив, обидчив,  нетерпелив.  Ќо  на  вопрос:
"„остоин ли товарищ ѓригорьев званиЯ члена партии?" - мы должны  ответить:
"„а, достоин".
     ...‡имой 1937  гола  ‘аню  перебрасывают  в  ‹енинград,  мы  живем  у
Ѓеренштейнов, и все, кажетсЯ, было  бы  хорошо,  если  бы,  просыпаЯсь  по
ночам, Я не видела, что ‘анЯ лежит с открытыми глазами. Љаждую  неделю  на
Ќевском в театре кинохроники мы смотрим испанскую войну. ћноши в клетчатых
рубашках скрываютсЯ среди развалин “ниверситетского городка под Њадридом с
винтовками в руках - и вот поднЯлись, пошли в атаку. ЏЯтый  полк  получает
оружие. €з осажденного Њадрида увозЯт детей, и матери плачут  и  бегут  за
автобусами, а дети машут, машут - да правда ли это? Џравда. ’ак пускай  же
никогда и нигде не повторитсЯ эта горькаЯ правда. Ќикогда и нигде!  Ћткуда
же эти подступившие к горлу слезы, это горькое  предчувствие,  этот  вихрь
волнениЯ, вдруг проносЯщийсЯ в темноте маленького, душного зала?
     Ђ через две недели мы с ‘аней стоим в тесной передней у Ѓеренштейнов,
среди каких-то старых шуб и ротонд, стоим  и  молчим.  Џоследние  четверть
часа перед новой разлукой! Ћн едет в штатском, у него странный, незнакомый
вид в этом модном пальто с широкими плечами, в мЯгкой шлЯпе.
     - ‘анЯ, это ты? Њожет быть, это не ты?
     Ћн смеетсЯ:
     - „авай считать, что не Я. ’ы плачешь?
     - Ќет. Ѓереги себЯ, мой дорогой, мой милый.
     Ћн говорит "Я вернусь" и еще какие-то ласковые перепутанные слова.  Ђ
Я не помню, что говорю,  только  помню,  что  прошу  его  не  пренебрегать
парашютом. Ћн не всегда берет с собой парашют.
     Људа он едет? Ќе знаю. Ћн говорит, что на „альний  ‚осток.  Џочему  в
штатском? Џочему, когда Я начинаю спрашивать его об этой командировке,  он
не сразу отвечает на мои вопросы, а сперва подумает, потом скажет? Џочему,
когда поздней ночью ему звонЯт из Њосквы,  он  отвечает  только  "да"  или
"нет", а потом долго ходит по комнате и курит,  взволнованный,  веселый  и
чем-то довольный? —ем он доволен? Ќе знаю, мне не положено знать. Џочему Я
не могу проводить его на вокзал - ведь он же едет на „альний ‚осток!
     - ќто не совсем удобно, - отвечает ‘анЯ, - Я еду не один. Њожет быть,
Я еще не уеду. …сли это будет удобно, Я позвоню тебе с вокзала.
     Ћн звонил мне с вокзала - поезд отходит через десЯть минут. Ќе  нужно
беспокоитьсЯ, все  будет  прекрасно.  Ћн  будет  писать  мне  через  день.
Љонечно, он не станет пренебрегать парашютом...
     ‚ремЯ от времени Я получаю письма с  московским  штемпелем.  ‘удЯ  по
этим письмам,  он  аккуратно  получает  мои.  Ќезнакомые  люди  звонЯт  по
телефону и справлЯютсЯ о моем здоровье. ѓде-то  за  тысЯчи  километров,  в
горах ѓвадаррамы, идут бои,  истыканнаЯ  флажками  карта  висит  над  моим
ночным столиком, €спаниЯ, далекаЯ и таинственнаЯ,  €спаниЯ  •осе  „иаса  и
„олорес €баррури становитсЯ близка, как улица, на которой Я  провела  свое
детство.
     ‚ дождливый мартовский день республиканскаЯ авиациЯ, "все, что  имеет
крыльЯ", вылетает навстречу мЯтежникам, задумавшим  отрезать  ‚аленсию  от
Њадрида. ќто победа под ѓвадалахарой. ѓде-то мой ‘анЯ?
     ‚ июле армиЯ республиканцев отбрасывает мЯтежников от Ѓрунето. ѓде-то
мой ‘анЯ? ЃаскониЯ отрезана, на старых гражданских  самолетах,  в  тумане,
над горами нужно лететь в Ѓильбао. ѓде-то мой ‘анЯ?..
     "Љомандировка затЯгиваетсЯ, - пишет он, - мало ли что может случитьсЯ
со мной. ‚о всЯком случае, помни, что ты свободна, никаких обЯзательств".
     “ букиниста на  проспекте  ‚олодарского  Я  покупаю  русско-испанский
словарь 1836 года, изорванный, с пожелтевшими страницами, и  отдаю  его  в
переплетную. Џо ночам Я учу длинные испанские фразы: "„а,  Я  свободна  от
обЯзательств перед тобой. џ бы просто умерла, если  бы  ты  не  вернулсЯ".
€ли: "„орогой, зачем ты пишешь письма, от которых хочетсЯ плакать?"
     џ бормочу эти испанские фразы, и, должно быть, дико,  странно  звучат
они в темноте, потому что "научнаЯ нЯнЯ", думаЯ, что  Я  брежу,  встает  и
тихо крестит менЯ...
     €  вдруг  происходит  то,  что  казалось  невозможным,   невероЯтным.
Џроисходит очень простаЯ вещь, от которой  все  становитсЯ  в  тысЯчу  раз
лучше - погода, здоровье, дела.
     Ћн возвращаетсЯ, - поздней ночью звонит  Њосква,  испуганнаЯ  ђозалиЯ
Ќаумовна будит менЯ, Я бегу к  телефону...  Ђ  еще  через  несколько  дней
похудевший, загорелый и впрЯмь чем-то похожий на испанца, он стоит  передо
мной. ‘воими руками Я прикреплЯю орден Љрасного ‡намени к его гимнастерке.
     ...Ћсенью мы отправлЯемсЯ в ќнск. ЏетЯ  с  сыном  и  "научной  нЯней"
проводЯт в ќнске каждое лето, в каждом письме тетЯ „аша зовет нас в  ќнск,
и вот мы едем наконец - утром решаем, а вечером Я стою у  вагона  и  ругаю
‘аню, потому что до отхода поезда осталось не больше пЯти минут, а его еще
нет - поехал за тортом. Ћн вскакивает на ходу - запыхавшийсЯ, веселый.
     - —удачка, у них же там нет таких тортов!
     - ‘колько угодно!
     - Ђ конфеты?
     Џожалуй, таких конфет действительно нет в ќнске: даже нельзЯ  понЯть,
как  открываетсЯ  коробка,  и  на  маленьком  красном  медальоне  написано
золотыми буквами: "Ѓудьте здоровы, живите богато".
     Њы долго сидим в полутемном купе, не зажигаЯ огнЯ.
     Љогда это было? Љак взрослые, мы  возвращались  из  ќнска,  и  старые
нигилистки с большими смешными муфтами на шнурах провожали нас.  Њаленький
небритый мужчина все гадал, кто мы такие: брат и сестра? Ќе похожи! Њуж  и
жена? ђановато! Ђ какие были Яблоки -  красные,  крепкие,  зимние!  Џочему
получаетсЯ, что такие Яблоки едЯт только в детстве?
     - ќто и был день, когда Я влюбилсЯ в тебЯ.
     - Ќет. ’ы влюбилсЯ, когда мы однажды шли с катка  и  ты  угощал  менЯ
стручками, а Я отказалась, и ты отдал стручки какой-то девчонке.
     - ќто ты тогда влюбилась.
     - Ќет, Я знаю, что ты. Ђ то бы не отдал.
     Ћн думает очень серьезно.
     - Ђ когда же ты?
     - Ќе знаю... ‚сегда.
     Њы стоим в коридоре  и,  как  тогда,  провожаем  глазами  нырЯющие  и
взлетающие провода. ‚се уже не то и  не  так,  а  все-таки  по-прежнему  -
счастье. ’олстый усатый проводник все посматривает на нас - или на менЯ? -
и, вздохнув, говорит, что у него тоже красиваЯ дочка...
     ќнск. ђаннее утро. ’рамваи еще не ходЯт,  и  нужно  идти  через  весь
город пешком. ‚ежливый оборванец несет наши вещи и  болтает,  болтает  без
конца - напрасно мы уверЯем его, что сами родом из ќнска. Ћн  знает  всех:
покойных Ѓубенчиковых, тетю „ашу, судью, в особенности  судью,  с  которым
ему не раз приходилось встречатьсЯ.
     - ѓде же?
     - ‚ судебной камере ‹енинского района.
     Ќа площади, у возов, с которых колхозники продают Яблоки и капусту, с
большим кочаном в руках, постаревшаЯ, задумчиваЯ - взЯть или нет? -  стоит
тетЯ „аша.
     ‘анЯ окликает ее, она по-стариковски строго  глЯдит  на  него  из-под
очков и вдруг беспомощно ронЯет кочан на землю.
     - ‘анечка! Њилые вы мои! „а как же это? Ќа базар пришли?
     - Ќет, тетЯ „аша, это мы по дороге. ’етЯ „аша - жена.
     Ћн подводит менЯ  к  тете  „аше,  и  на  ќнском  базаре  прекращаетсЯ
торговлЯ - даже лошади, и те, вынув морды из мешков, с интересом  смотрЯт,
как Я целуюсь с тетей „ашей...
     „ом Њаркузе на ѓоголевской  с  львиными  мордами  по  обеим  сторонам
подъезда. ‡автрак в тети „ашином вкусе, после которого  страшно  подумать,
что бывают на свете еще обед  и  ужин.  ђазговор  по  телефону  с  судьей,
который находитсЯ в районе на выездной сессии, судЯ по  слабому,  далекому
голосу - где-то на той стороне земного шара. Њаленький ЏетЯ, которому  уже
третий год, - а давно ли, кажетсЯ, обсуждалсЯ генеральный  вопрос:  давать
ему соску или нет, укачивать его на руках или в кроватке?
     Ѓольшого Џетю мы находим в ‘оборном саду, на том самом месте, где  он
и ‘анЯ лежали когда-то, стараЯсь днем увидеть луну  и  звезды.  ‡десь  они
читали письмовник, здесь дали друг другу "кровавую клЯтву дружбы".
     ‘ложив  ноги,  как  турок,  ЏетЯ  сидит,  держа  на  коленЯх  большой
полотнЯный альбом. Ћн пишет ђешетки - то место, где Џесчинка  сливаетсЯ  с
’ихой, и Џокровский монастырь,  белый,  строгий,  уже  врезан  в  огромный
солнечный воздух, а за ним, на том берегу, полЯ и полЯ.
     - ‚иноват, гражданин, вы тут малЯра не видали?
     Ћн оборачиваетсЯ и с изумлением смотрит на нас.
     - ’ут  малЯр  проходил,  -  продолжает  ‘анЯ,  -  такой  в  пиджачке,
конопатый.
     € ЏетЯ вскакивает - неуклюжий, длинный, худой.
     - Џриехали? € ЉатЯ? Ќу, молодцы! ‚от рад!  Ќу,  рассказывайте!  ‘анЯ,
ведь ты оттуда?
     - џ оттуда.
     —аса два мы сидим у башни старца Њартына, потом  спускаемсЯ  вниз  на
набережную и садами обходим весь город. Љак он хорош  осенью!  Љак  красны
клены в Ѓотаническом саду! Љак хорошо  пройтись  по  заброшенной,  забытой
аллее к обрыву,  под  которым  правильными  рЯдами  стоЯт  низкие  Яблони,
обмазанные чем-то белым!
     - Љогда-то мы лазили сюда за Яблоками. €  ты  врал,  что  у  сторожей
ружьЯ зарЯжены солью.
     - Ђ вот и не врал! €нтересно, какими  мы  были  мальчиками?  ‚от  ты,
например, видишь себЯ мальчиком? џ - нет.
     - ’ы был довольно странным мальчиком. Џомнишь,  ты  однажды  выдумал,
что у крыс бывает царица-матка? Ђ ’уркестан? ќто  была  мечта.  ’ы  уже  и
тогда был художником, во всЯком случае - человеком искусства.
     - Ђ мне казалось, что именно ты будешь  художником.  ‚едь  ты  хорошо
лепил. Џочему ты бросил?
     џ смотрю на ‘аню - выдать или нет, но он делает мне страшные глаза, и
Я не говорю ни слова. ‚ свободное времЯ он и теперь еще лепит, разумеетсЯ,
длЯ себЯ.
     ‘удьЯ приезжает поздно вечером, когда мы его уже давно не ждем. ‚друг
где-то за углом начинает стрелЯть и фыркать "газик", и  старик  поЯвлЯетсЯ
на дорожке в белом запыленном картузе, с двумЯ портфелЯми в руках.
     - Ќу, которые тут гости? ‘ейчас умоюсь и приду целоватьсЯ.
     € мы слышим, как он долго, с наслаждением крЯхтит  в  кухне,  и  тетЯ
„аша ворчит, что он снова залил весь пол, а он все  крЯхтит  и  фыркает  и
говорит: "Ћх, хорошо!" - и, наконец, поЯвлЯетсЯ, причесанный, в туфлЯх  на
босу ногу, в чистой толстовке. Џо  очереди  он  тащит  нас  на  крыльцо  -
рассматривать, сперва менЯ, потом ‘аню. Ћрден он рассматривает отдельно.
     - Ќичего, - говорит он с удовольствием. - пала?
     - пала.
     - ‡начит, капитан?
     - Љапитан.
     € он крепко жмет ‘анину руку.
     ’ак проходит этот прекрасный вечер в ќнске,- мы так редко  собираемсЯ
всей семьей, а между тем очень любим  друг  друга,  и  теперь,  когда  мы,
наконец, встречаемсЯ,  всем  кажетсЯ  странным,  что  мы  живем  в  разных
городах.
     „о поздней ночи мы сидим за столом и болтаем, болтаем без  конца.  Њы
вспоминаем ‘ашу и говорим о ней просто, свободно, как  если  бы  она  была
среди нас. Ћна среди нас - с каждым  месЯцем  маленький  ЏетЯ  все  больше
становитсЯ похож на нее: тот же монгольский разрез глаз,  те  же  поросшие
мЯгкими темными волосиками  виски.  ЌаклонЯЯ  голову,  он  так  же  высоко
поднимает брови...
     ‘анЯ рассказывает об  €спании,  и  странное,  давно  забытое  чувство
охватывает менЯ: Я слушаю его, как будто он рассказывает о ком-то  другом.
’ак это он, вылетев однажды на разведку,  увидел  пЯть  "юнкерсов"  и  без
колебаний пошел к ним навстречу?  ќто  он,  проносЯсь  между  "юнкерсами",
стрелЯл почти наугад, потому что  не  попасть  было  невозможно?  ќто  он,
закрыв перчаткой лицо, в прогоревшем реглане, посадил разбитый  самолет  и
через час поднЯлсЯ в воздух на другом самолете?
     ‘удьЯ слушает его - и детским удовольствием сиЯют  его  глаза  из-под
косматых седых бровей. ‘ бокалом в руке он встает и произносит речь -  еще
в поезде ‘анЯ говорил мне, что судьЯ непременно скажет речь.
     - Ќе буду говорить высоких слов, хотЯ то, что ты сделал, ‘анЯ, стоит,
чтобы говорить об этом высокими  словами.  Љогда-то  ты  сказал  мне,  что
хочешь стать летчиком, и Я спросил: "‚оенным?" ’ы  ответил:  "ЏолЯрным.  Ђ
придетсЯ - военным". € вот - военный,  боевой  летчик,  ты  сидишь  передо
мной, и Я с гордостью вспоминаю, что могу законно считать тебЯ за  родного
сына. Ќо и другие мысли приходЯт в голову, когда Я вижу тебЯ перед  собой.
џ хочу  сказать  о  твоей  благородной  мечте  найти  экспедицию  капитана
’атаринова, мечте, согревшей твои молодые годы. ’ы как бы  поставил  своей
задачей вмешатьсЯ в историю и исправить ее по-своему. ќто правильно. Ќа то
мы и большевики-революционеры. €, знаЯ тебЯ с детских  лет,  Я  верю,  что
рано или поздно, но ты решишь эту большую задачу.
     Њы чокаемсЯ, и ‘анЯ говорит по-испански:
     - Salud!.. Ѓудем  считать,  что  "путешествие  в  жизнь"  еще  только
началось, - говорит он. -  Љорабль  вчера  покинул  гавань,  и  еще  виден
вдалеке маЯк, пославший ему прощальный  привет:  "‘частливого  плаваниЯ  и
достижений". Љогда-то, маленькие, но храбрые, мы шли  по  темным  и  тихим
улицам этого города. Њы были вооружены одним финским ножом на  двоих,  тем
самым ножом, длЯ которого ЏетЯ сшил чехол из старого сапога.  Ќо  мы  были
вооружены лучше, чем это может  показатьсЯ  с  первого  взглЯда.  Њы  шли,
потому что дали  друг  другу  клЯтву:  "ЃоротьсЯ  и  искать,  найти  и  не
сдаватьсЯ". Њы шли - и путь еще не кончен.
     €, высоко поднЯв бокал, ‘анЯ пьет до дна и со звоном разбивает его  о
стену...
     ‚ 1939 году  мы  в  Њоскве  -  и  часто  бываем  у  ‚али  и  Љиры  на
‘ивцевом-‚ражке. ’есно стало в квартире на ‘ивцевом-‚ражке.
     ‚ "кухне вообще" спит маленькаЯ беленькаЯ девочка  с  косичками  и  с
таким же большим, крепким, как у мамы Љиры, носом. ‚ чулане,  из  которого
‚алЯ когда-то сделал фотолабораторию, висЯт пеленки. ‚ "собственно  кухне"
‘анЯ едва не  садитсЯ  на  сверток,  из  которого  выглЯдывает  серьезное,
рассеЯнное личико с черной прЯдкой волос на лбу  -  не  хватает,  кажетсЯ,
только очков в роговой оправе, чтобы услышать лекцию о гибридах чернобурых
лисиц.
     „евочка уже читает стихи "с выражением",  и  вы  чувствуете  солидную
школу Љириной мамы, во всем противоположную школе окончательно зазнавшейсЯ
‚арвары ђабинович.
     Ћ чем же - бродЯги и путешественники - мы с ‘аней думаем, сидЯ  среди
таких милых, таких "детных" друзей на ‘ивцевом-‚ражке?
     Љонечно, о том, что всю жизнь мы живем под чужой крышей, о том, что у
нас нет своего дома, хотЯ бы такого маленького и тесного,  как  у  ‚али  и
Љиры.
     € мы решаем, что теперь у нас будет такой дом - в ‹енинграде...
     ’о разгораетсЯ, то гаснет фонарик, то горе, то радость  освещает  его
колеблющийсЯ свет.
     ‚ Ясный зимний день  мы  стоим  у  Љремлевской  стены,  перед  черной
мраморной дощечкой, на которой высечено простое имЯ человека, которого  мы
любили. ‘анЯ вспоминает, как однажды он  шел  к  нему,  стараЯсь  медленно
думать, чтобы перестать волноватьсЯ, и, когда пришел,  обратилсЯ  к  нему,
как будто по телефону:
     - ’оварищ —.? ќто говорит ѓригорьев.
     Џрошел уже год, как большой город назван именем этого человека, сотни
прекрасных улиц, театры, парки, сады, а нам с ‘аней все странным  кажетсЯ,
что никогда больше мы не услышим его низкий окающий голос...
     ‚ 1941 году мы  переезжаем  в  ‹енинград  -  окончательно,  если  это
удастсЯ. Њы снимаем дачу из трех комнат, с колодцем  и  старым,  красивым,
похожим на древнерусского  стрельца  хозЯином,  которого  ЏетЯ  немедленно
принимаетсЯ рисовать. Њы живем на даче всей семьей - оба Џети  с  "научной
нЯней" в этом году не поехали в ќнск, - купаемсЯ  в  озере,  пьем  чай  из
настоЯщего пузатого медного самовара, и мне кажетсЯ  странным,  что  такой
прекрасной тишины, такого счастьЯ другие женщины даже не замечают.
     Џо субботам  мы  встречаем  ‘аню.  ‚сей  семьей  мы  отправлЯемсЯ  на
станцию, и, разумеетсЯ, больше всех ждет дЯдю  ‘аню  маленький  ЏетЯ  -  в
тайной надежде на этот раз получить броненосец. Ќадежда оправдываетсЯ -  с
большим великолепным кораблем ‘анЯ прыгает со ступенек прошедшего мимо нас
вагона,  машет  нам,  но   почему-то   идет   рЯдом   с   вагоном.   Џоезд
останавливаетсЯ,  он  протЯгивает  руку.  ЊаленькаЯ,  сухонькаЯ   старушка
спускаетсЯ по лесенке с бодрым, озабоченным лицом.  ‚  одной  руке  у  нее
зонтик, в другой - полотнЯный кошель-саквоЯж. џ готова не поверить глазам.
Ќо это бабушка - в  нарЯдном  чесучовом  костюме,  в  задорной  соломенной
шлЯпке, бабушка, которую ‘анЯ почтительно  ведет  под  руку,  оберегаЯ  от
шумной толпы, сразу заполнившей небольшой перрон...


        ѓлава втораЯ. Ћ —…Њ ђЂ‘‘ЉЂ‡Ђ‹Ђ ЃЂЃ“ЉЂ


     Ќужно сказать, что некоторые черты в  характере  моей  бабушки  стали
казатьсЯ  мне  загадочными  в  последнее  времЯ.  ‚сегда  она  с   иронией
относилась к картам, а тут вдруг увлеклась гаданьем,  да  так,  что  стала
носить с собою  колоду.  ѓадала  она  на  червонного  королЯ,  с  которым,
очевидно, у нее были сложные отношениЯ.
     - ’ак ты вот что задумал, голубчик, - говорила она сердито, - хорошо!
Ђ казенный дом тебе не по вкусу?..
     ‚друг  она  вскакивала  среди  разговора  и  спешила  домой   -   "по
хозЯйству", хотЯ только что жаловалась, что дома скучно и нечего делать.
     - Ќет, нужно идти, - испуганно говорила она. -  Љак  же!  ЋбЯзательно
нужно!
     ‚сегда она очень любила ходить в  кино,  а  теперь  даже  испугалась,
когда Я ее пригласила.
     - •одить в кинотеатр, - сказала она степенно, - следует исключительно
в зависимости от качества фильма.
     "€сключительно в зависимости от  качества"  -  так  обстоЯтельно  моЯ
бабушка прежде не говорила.
     ђазумеетсЯ, Я догадывалась, кто  был  червонный  король,  которому  в
глубине души бабушка сулила казенный дом,  и  почему  она  вдруг  начинала
спешить домой, и откуда эти длинные круглые фразы. Ќиколай Ђнтоныч  -  вот
кто занимал все мысли моей бедной бабки.
     ќто была его власть, его удивительное влиЯние!
     Ќе раз Я принималась  уговаривать  ее  пожить  со  мной  хотЯ  бы  те
немногие дни, которые мы с ‘аней проводили  в  Њоскве,  -  какое  там,  не
хотела и слышать!
     - “йду, а он найдет, - сказала  она  загадочно.  -  Ќет,  уж,  видно,
судьба такаЯ.
     - Љак это найдет? Ћчень ты ему нужна! „а он тебЯ и искать не станет.
     Ѓабушка помолчала.
     - Ќет, станет! „лЯ него это важно.
     - Џочему?
     - Џотому что тогда выходит - все по его. …сли Я в его доме  живу.  Ќе
по-вашему. Ќебось, он мне каждый вечер читает.
     Љаждый вечер Ќиколай Ђнтоныч читал бабушке свою книгу...
     Њне очень хотелось, чтобы  она  переехала  к  нам,  когда  мы  решили
устроить свой дом в ‹енинграде. Ќо с каждой новой встречей Я убеждалась  в
том, что это невозможно. ‚се меньше бабушка ругала ЌиколаЯ Ђнтоныча и  все
больше говорила о нем с каким-то суеверным страхом.  Ћчевидно,  в  глубине
души она была убеждена в его сверхъестественной силе.
     - џ только подумаю, а он уже знает, - однажды сказала она. - Ќа  днЯх
задумала пироги печь, а он говорит. "’олько не  с  саго.  ќто  тЯжело  длЯ
желудка".
     —то же должно было случитьсЯ, чтобы, вдруг поЯвившись на станции  ‹.,
моЯ бабушка бодро зашагала к нам с зонтиком  в  одной  руке  и  полотнЯным
саквоЯжем - в другой?
     „орогой она спросила, обЯзательно ли прописыватьсЯ у нас на даче.
     - Њожно и так жить, без прописки, - отвечала Я.- Ђ  почему  это  тебЯ
беспокоит?
     - Ќет уж! Џускай пропишут, - махнув рукой, сказала бабушка, -  теперь
мне все равно.
     џ тысЯчу раз писала и рассказывала ей о большом и маленьком  Џете,  о
покойной ‘аше; ЏетЯ даже и бывал у нас,  когда  Я  девушкой  жила  на  2-й
’верской-џмской, так что бабушка была с ним знакома. Ќо она так  церемонно
поздоровалась с ним,  как  будто  увидала  впервые.  Њаленького  Џетю  она
поцеловала с рассеЯнным видом, а о "научной нЯне" холодно заметила, что  у
нее "зверское выражение лица".
     Ќе было ни малейших сомнений, что бабушка потрЯсена. Ќо чем? ќто была
загадка.
     ‚ мезонине - мы снимали две комнаты "с мезонином",  который  был  как
будто нарочно построен длЯ бабушки: такой же маленький  и  сухонький,  как
она, - она, прежде всего, проверила шпингалеты на окнах  и  запираютсЯ  ли
двери на ключ.
     - Ќу, ладно, бабка, мне это надоело, - сказала Я решительно. - ‚от  Я
закрою двери, никто не услышит. € чтобы сейчас же рассказать, в чем дело.
     Ѓабушка помолчала.
     - € расскажу! €шь, напугала!
     ...Ћна поспала, умылась и Явилась к столу помолодевшаЯ,  нарЯднаЯ,  в
платье с буфами и в кремовых ботинках с длиннейшими носами.
     - ќкономку взЯл, - сказала она без  предисловий.  -  €  говорит:  "Ќе
экономка, а секретарь. ќто будет мне помощь". Ђ она мне на  плиту  грЯзные
туфли ставит. ‚от тебе и помощь!
     ѓрЯзные туфли на плиту поставила  какаЯ-то  Ђлевтина  ‘ергеевна.  ќто
было очень интересно. Њы сидели в саду, бабушка гордо рассказывала, и пока
еще трудно было понЯть, в чем дело. џ видела, что Џете до  смерти  хочетсЯ
ее нарисовать, и погрозила ему, чтобы не смел. ‘ане Я тоже погрозила -  он
едва удерживалсЯ от смеха. ‘ерьезно слушал только маленький ЏетЯ.
     - …сли ты секретарь, зачем туфли совать, где  Я  готовлю?  ќто  Я  не
позволю никогда. Ђ может быть, Я сегоднЯ плиту затоплю?
     - Ќу?
     - € затопила.
     - Ќу?
     - € сгорели, - гордо сказала бабушка. - Ќе ставь. Њы так и покатились
со смеху.
     ‘ловом,  экономка  осталась  без  туфель,  и  это  заставило  ЌиколаЯ
Ђнтоныча пригласить к себе бабушку длЯ серьезного разговора.
     - "џ такой, Я сЯкой!" - € бабушка надулась и изобразила, как  Ќиколай
Ђнтоныч говорит о себе. - Ђ ты помолчи, если  лучше  всех.  Џускай  другие
скажут. Љвартиру мне показал: "Ќина Љапитоновна, выбирайте!"
     Љвартиру Ќиколай Ђнтоныч получил в новом доме на  улице  ѓорького,  и
моей  бедной  бабке  было  предложено  выбрать  любую   комнату   в   этой
великолепной квартире. –елый  месЯц  он  разъезжал  по  Њоскве  -  выбирал
мебель. Љвартира на 2-й ’верской-џмской  должна  была,  по  мысли  ЌиколаЯ
Ђнтоныча, превратитьсЯ в "Њузей капитана ’атаринова". Ћчевидно,  его  мало
смущало то обстоЯтельство, что капитан  ’атаринов  никогда  не  переступал
порога этой квартиры.
     - Ђ Я поклонилась и говорю: "Џокорно вас благодарю. џ  еще  по  чужим
домам не жила".
     €менно после этого разговора бабушке пришла в голову мысль  -  удрать
от ЌиколаЯ Ђнтоныча и переехать к нам. Ќо как же  она  боЯлась  его,  если
вместо  того,  чтобы  просто  сложитьсЯ  и  уехать,  она,  прежде   всего,
помирилась с ним и даже  постаралась  расположить  к  себе  экономку.  Ћна
разработала сложнейший психологический план, основанный на отъезде ЌиколаЯ
Ђнтоныча в Ѓолшево, в „ом отдыха  ученых.  ‚первые  за  двадцать  лет  она
снЯлась с места и тайно исчезла из Њосквы,  с  зонтиком  в  одной  руке  и
полотнЯным саквоЯжем - в другой...
     ...‘анЯ всегда вставал в седьмом часу,  и  мы  еще  до  завтрака  шли
купатьсЯ. ’ак было и этим утром, которое ничем, кажетсЯ, не отличалось  от
любого воскресного утра.
     Љонечно, ничем! Ќо почему же Я так помню его? Џочему  Я  вижу,  точно
это было вчера, как мы с ‘аней, взЯвшись за руки, бежим вниз по косогору и
он, балансируЯ, скользит по осине, переброшенной через ручей, а  Я  снимаю
туфли, иду вброд, и нога чувствует плотные складки песчаного дна? Џочему Я
могу повторить каждое слово нашего разговора? Џочему мне кажетсЯ, что Я до
сих пор чувствую сонную, туманную прелесть  озера,  наискосок  освещенного
солнцем? Џочему с  нежностью,  от  которой  начинает  щемить  на  душе,  Я
вспоминаю каждую незначительную подробность этого утра - капельки воды  на
смугло-румЯном ‘анином лице, на плечах, на груди и его мокрый  хохолок  на
затылке, когда он выходит из воды и садитсЯ рЯдом со  мной,  обнЯв  руками
колени? Њальчика в засученных штанах, с самодельной сеткой, которому  ‘анЯ
объЯснЯл, как ловить раков - на костер и на гнилое мЯсо?
     Џотому что прошло каких-нибудь три-четыре часа,  и  все  это  -  наше
чудное купанье вдвоем, и сонное озеро с неподвижно отраженными берегами, и
мальчик с сеткой, и еще тысЯча других мыслей, чувств, впечатлений,  -  все
это вдруг ушло куда-то за тридевЯть земель и, как в перевернутом  бинокле,
представилось маленьким, незначительным и бесконечно далеким...


        ѓлава третьЯ. "ЏЋЊЌ€, ’› ‚…ђ€њ"


     …сли бы можно было остановить времЯ, Я бы сделала это  в  ту  минуту,
когда, бросившись в город и уже не найдЯ ‘аню, Я зачем-то слезла с трамваЯ
на Ќевском и остановилась  перед  первой  сводкой  главного  командованиЯ,
вывешенной в  огромном  окне  "ѓастронома".  ‘тоЯ  перед  самым  окном,  Я
прочитала сводку, потом обернулась, увидела серьезные, взволнованные лица,
и странное чувство вдруг охватило  менЯ:  это  чтение  происходило  уже  в
какой-то новой, неизвестной жизни. ‚  неизвестной,  загадочной  жизни  был
этот вечер, первый теплый вечер  за  лето,  и  эти  бледные,  шагающие  по
тротуару тени, и то, что солнце еще не зашло, а  над  Ђдмиралтейством  уже
стоЯла луна. Џервые в этой жизни слова были написаны  жирными  буквами  во
всю ширину окна, все новые и новые люди подходили и читали  их,  и  ничего
нельзЯ было изменить, как бы страстно этого ни хотелось.
     ђозалиЯ Ќаумовна передала мне ‘анину записку, и Я все вынимала ее  из
сумочки и читала.
     "Њилый Џира-Џолейкин, - было торопливо написано на голубоватом листке
из его блокнота, - обнимаю тебЯ. Џомни, ты веришь".
     Љогда мы жили в Љрыму, у нас был пес Џират, который всегда  ходил  за
мной, когда Я поливала клумбы, и ‘анЯ смеЯлсЯ и называл  нас  обоих  сразу
"Џира-Џолейкин"... "Џомни, ты веришь" -  это  были  его  слова.  џ  как-то
сказала, что верю в его жизнь. “ него было превосходное настроение, вот  в
чем дело! Њы не простились, он уехал в одиннадцать, а в городе Я  его  уже
не застала, но об этом он даже не  упоминал  в  своей  записке,  это  было
совершенно не важно.
     ‡ачем-то Я вернулась на дачу, провела там ночь, кажетсЯ, не спала  ни
одной минуты, и все-таки спала, потому что вдруг проснулась растерЯннаЯ, с
бьющимсЯ сердцем: "‚ойна. Ќичего нельзЯ изменить".
     џ встала и разбудила нЯню.
     - Ќужно укладыватьсЯ, нЯнЯ. Њы завтра едем.
     - ‘емь пЯтниц на неделе! - сердито зеваЯ, сказала нЯнЯ.
     Ћна сидела на кровати соннаЯ, в длинной белой кофте и  ворчала,  а  Я
ходила из угла в угол и не слушала ее, а потом распахнула окно. €  там,  в
молодом, легком лесу, была такаЯ тишина, такое счастье покоЯ!
     Ѓабушка услышала наш разговор и позвала менЯ.
     - Ќу, ЉатЯ, что с тобой? - спросила она строго.
     - Ѓабушка, мы не простились! Љак это вышло, что мы не простились!
     Ћна глЯдела на менЯ и целовала, потом украдкой перекрестила. "•орошо,
что не простились, - примета хорошаЯ: значит, скоро вернетсЯ", -  говорила
она, а Я чувствовала, что плачу и что Я больше не могу, не могу, а что  не
могу, и сама не знаю...
     ЏетЯ приехал вечерним поездом, озабоченный, усталый, но  решительный,
что было вовсе на него не похоже.
     Ћт него Я впервые  услышала  о  том,  что  детей  будут  вывозить  из
‹енинграда, и так дико показалось мне, что нужно уезжать с дачи, где  было
так хорошо, где мы с нЯней посадили цветы - левкои  и  табак  -  и  первые
нежные  ростки  уже  показались  на  клумбах.  ‚езти  маленького  Џетю   в
переполненном, грЯзном вагоне, в жару - весь июнь был холодный,  а  в  эти
дни началась жара, духота, - и не только в ‹енинград,  а  куда-то  еще,  в
другой, незнакомый город!
     ЏетЯ сказал, что  ‘оюз  художников  отправлЯет  детей  в  џрославскую
область. Џетеньку и Ќину Љапитоновну он уже записал. Ќасчет нЯни сложнее -
придетсЯ хлопотать.
     Ћчень быстро он уложил вещи, сбегал куда-то за подводой и  отправилсЯ
наверх, к бабушке, котораЯ объЯвила, что  в  џрославскую  область  она  не
поедет. Ќе знаю, о чем они говорили и почему именно к џрославской  области
у бабушки было такое отвращение, но через  полчаса  они  спустились  вниз,
очень довольные друг другом, и бабушка сейчас  же  принЯлась  пришивать  к
мешкам лЯмки и Язвительно критиковать научные действиЯ нЯни.
     ‚се что-то делали, кроме менЯ; даже маленький ЏетЯ, который  деловито
укладывал в детский фанерный чемоданчик свои игрушки и старалсЯ  открутить
у паЯца голову, потому что она не влезала в чемоданчик.
     “сталаЯ, разбитаЯ, Я сидела среди всего этого разгрома  и  беспорЯдка
отъезда и в конце концов, дождалась того, что ЏетЯ подошел ко мне и сказал
ласково:
     - ЉатЯ, голубчик, очнитесь!
     ...Ќе стану рассказывать о том, как мы  вернулись  в  ‹енинград,  как
ЏетЯ потащил менЯ в ‘оюз художников и сказал кому-то, что Я  все  могу,  и
как менЯ сейчас же засадили за бесконечные списки.
     „етей приказано было отправлЯть без мам и нЯнек, и главнаЯ борьба шла
вокруг этих мам и нЯнек, которых вычеркивали и потом они каким-то  образом
снова оказывались в списках.
     „олжно быть, Я неважно справлЯлась с этим делом, потому что маленькаЯ
свирепаЯ художница вдруг отобрала у менЯ эти списки, и уж у  нее-то,  надо
полагать, ни одна мама или нЯнЯ не  получила  ни  малейшего  снисхождениЯ.
Ќаша нЯнЯ была вычеркнута одной из первых.
     џрославскую область нужно было еще отстаивать в  горсовете,  так  же,
как классные, а не товарные  вагоны,  так  же,  как  сотни  других  вещей,
которые невозможно было предвидеть, потому что все, что происходило в  эти
дни, никогда не происходило прежде.
     € мы ходили в горсовет и  к  ректору  Ђкадемии  художеств,  чтобы  он
позвонил в горсовет, принимали вещи и продукты в дорогу, шили  нарукавники
с номерами, и как-то получилось, что Я тоже стала  одной  из  тех  женщин,
которые должны были все знать и к которым обращались другие.
     Ћтъезд был назначен на пЯтое июлЯ, потом на  шестое.  ’еперь  кажетсЯ
странным, что эти волнениЯ и сборы, это горе предстоЯщей разлуки с детьми,
каждый час подступавшие все ближе и,  наконец,  охватившие  весь  огромный
четырехмиллионный город, что все это продолжалось всего несколько дней.
     ...‘остав запоздал, и дети долго стоЯли в з