ћрий „омбровский. –аревна-лебедь

Ћцените этот текст:
ћрий „омбровский. –аревна-лебедь

----------------------------------------------------------------------------
‘обрание сочинений в шести томах. ’. 3.
Њ., "’ерра", 1992.
OCR Ѓычков Њ.Ќ.
----------------------------------------------------------------------------

Ќа старую дачу (на ней еще висела жестЯнка страхового общества
"‘аламандра") приехала новаЯ дачница. Њы, ребЯта, ее увидели вечером, когда
она выходила из купальни. ‘зади бежала чернаЯ злаЯ собачонка с выпученными
глазами, а в руках у незнакомки был розовый кружевной зонтик с ручкой из
мутного ЯнтарЯ. ЏроходЯ мимо нас, дачница улыбнулась и сказала:
"‡дравствуйте, ребЯта". Њы смЯтенно промолчали, тогда она дотронулась до
зонтика, и он мЯгко зашумел и вспорхнул над ней, как розоваЯ птица, Я ахнул,
собачка вдруг припала на тонкие лЯгушачьи лапки и залаЯла, но хозЯйка
наморщила носик и сказала: "”у, Ђльма", - и та осеклась, так они и ушли.
•озЯйка была голубоглаза, белокура и прекрасна; собачонка безобразна,
как жаба. ‘лучилось это в 1925 году в большом Яблоневом саду, километров за
десЯть от города, возле дрЯхлой купальни, сбитой неизвестно кем и когда из
серебристо-серых еловых досок. ‚ообще все в этом Яблоневом саду возникало за
зиму как бы само и неизвестно откуда. „аже происхождение сада и то терЯлось
где-то в незапамЯтной давности, просто не то лет пЯтьдесЯт, не то лет
семьдесЯт назад приехали сюда откуда-то люди, вскопали, очевидно, вручную,
лопатами желтоватую суглинистую землю, изрезали степь участочками точно,
ровно, по веревочке, настроили лубЯные домики с узорчатыми водостоками из
листового железа и смешными петушками-финтифлюшками, а когда все это
сделали, то насадили этот чудесный Яблоневый сад. ’ак он и возникал среди
колючей степи как неожиданнаЯ прихоть природы - маленькое и прекрасное чудо
ее. €дешь по степи - все пыль да пыль, да гудЯщие телеграфные столбы, черные
птицы с полуоткрытыми клювами на проводах, и вдруг ты поднЯлсЯ на холм - и
сразу же перед тобой - старинные мощные дубы, похожие на задумавшихсЯ
библейских старцев, трепещущие, быстро живущие ивы, и каждый листик
переливаетсЯ то серебром, то чернью и, наконец, розовое облако - Яблони,
вишни, груши и еще какие-то деревьЯ и кусты со сладким ванильным запахом.
Ќад этим местом всегда кричали птицы и носились большие черно-синие стрекозы
с мутно-зелеными шарами глаз и клеенчатыми, в мелкую сеточку желтыми и
дымчатыми крыльЯми. Ђ какие чудесные лЯгушки с пикейными брюшками, только
что сделанные из лучшего зеленого целлулоида водились в этих прудах! Љаких
Ящериц мы тут ловили! Њы - это двое парней и двое девчонок! (Ћни были
двоюродными сестрами и учились на класс выше.) Њы любили это место, которое
называлось по-разному - „убки, ѓоловановские сады, Ќагилевский лес, „ача
12-го года (в памЯть победы над Ќаполеоном) - смотрЯ по тому, о каком уголке
этого малого и милого краЯ шла речь. ‚зрослые, например, ходили танцевать на
„ачу 12-го года, а мы купались здесь в озере ѓоловановского сада. € хотЯ в
саду этом было тенисто, а в густом вишеннике порой даже сыровато (его
почему-то никто не прорубал, и, разрастаЯсь, он дичал и хорошел все более),
жара здесь все-таки стоЯла степнаЯ, сухаЯ, изматывающаЯ. Џоэтому мы почти
весь день, от зари до зари, проводили у пруда. Ќе в купальне, нет! Ћна
всецело принадлежала взрослым, они выстроили ее длЯ своих, не особенно
понЯтных нам надобностей - а прЯмо под ветлами, на гребне обрыва или в
большой глинистой пещере, в крайнем случае на мостках. Њостки эти стоЯли на
хорошем ровном месте, с них отлично было нырЯть и показывать, где тебе с
головой, а где с ручками. Ђ затем мы были еще и учеными людьми и собирали
коллекции ловили бабочек, стрекоз и огромных жуков-водолюбов. “ менЯ же было
совершенно особенное, ответственное задание. Ћднажды мой дЯдЯ Ђлександр
Ђлексеевич, узнав, чем мы занимаемсЯ, вдруг удовлетворенно сказал:
- Ђга, значит, ты мне понадобишьсЯ! - € привез из города банку
формалина с притертой пробкой.
- ‚от чем эту дрЯнь таскать, - сказал он, - принеси мне гадюку! џ
обомлел:
- Љакую гадюку? ‡ачем? Ћна же ЯдовитаЯ?
- „урак, - улыбнулсЯ он, - ЯдовитаЯ змеЯ - это красиво! џ поставлю ее
себе на стол. ‘делаю группу: гадюка заглатывает лЯгушку, понимаешь?
Џринесешь - получишь рубль.
ђубль - деньги, конечно, немалые, но заработать их мне так и не
пришлось - змей в наших местах не то не было совсем, не то было так мало,
что они никогда не попадались нам на глаза, и, сколько мы с ‚ерблюдом ни
шарили по пещерам (мы все почему-то были убеждены, что змеи живут в пещерах,
- смотаютсЯ так клубком, лежат и шипЯт), так ничего и не принесли. ’ут надо
оговоритьсЯ: поймать гадюку - это было не только поручение, почетное длЯ
настоЯщего мужчины, но и строго доверительное, так внушил мне дЯдЯ. €
понЯтно почему: если бы бабушка узнала, какое мне дал задание дЯдЯ, шум был
бы на все „убки. џ добросовестно держал все в великой тайне, но тут менЯ
подвел ‚ерблюд. ‚ерблюдом его звали за меланхоличность, широкую кость и
неуклюжесть. Ћн всегда путалсЯ в своих руках - непомерно длинных и угластых
- и не знал, куда их девать. ‘вою нелепость он сознавал сам и, наверное,
поэтому каждое новое знакомство начинал с предложениЯ: "„авай соткнемсЯ любЯ
до первой крови". Ђ когда дралсЯ, то крутил кулаками перед носом и сам не
бил и другому не давал ударить. ’ак вот этот ‚ерблюд взЯлсЯ мне помогать,
потому что тоже хотел стать ученым, - и про трепалсЯ, чем мы занимаемсЯ по
вечерам, Ѓорису Љозлу. Ђ Љозел был дух, заводила, первый насмешник, и он мне
устроил такой номер, что после надо мной грохотал весь пруд: прибежал к
старшей из сестер - Ќелли, с которой мы дружили, так что она была отчасти в
курсе всех наших дел и знала, что мы длЯ чего-то ловим змею, влетел, гад,
как оглашенный и страшным сипом прохрипел:
- Ќа пруду “ченого змеЯ ужалила! ‹ежит, а кро-виш-ши, кровиш-ши!
ЌелЯ, красиваЯ высокаЯ армЯнка с двумЯ иссинЯ-черными косами и
тончайшим золотым загаром на удлиненном византийском лице, побледнела, но не
растерЯлась, подбежала к домашней аптечке, выхватила оттуда бинт, пузырь с
йодом, склЯнку со спиртом и, не ожидаЯ Љозла, бросилась на озеро. Ђ на озере
уж никого не было, потому что вечерело, собиралсЯ дождь и только ветер гулЯл
и гудел в пустой купальне. Ќа мостках сердитаЯ старуха ѓоринова полоскала
какую-то голубую трЯпку. “видев Ќелю, она сказала:
- —то, лунатик на тебЯ, что ли, нашел? Ѓежишь как лошадь! Ђ мостки-то
гнилые, Я и то чуть не провалилась.
- ’ут мальчик где-то, - сказала ЌелЯ. - “ него с ногой что-то.
- Ќет твоих мальчиков. ‚се в кино повалили, - ответила старуха. - ‚от
подержи-ка покрывало! ’ак! Ќичего! —исто! ’олько не надо его было в кипЯтке
мыть, а то видишь, тут грЯзь заварилась. € все равно как новое. Џокупали
Љатиной матери, а теперь ЉатЯ сама будет под ним спать. ‚от что значит
настоЯщаЯ вещь!
’ак мы узнали, как звать нашу дачницу и к кому она приехала. „нЯ через
два выЯснились и другие подробности - она племЯнница старухи ѓориновой,
балерина из Њосквы. “ нее сейчас в комнате висит большое зеркало - так она
вырЯдитсЯ перед ним и танцует. ‡имой она будет играть –аревну-‹ебедь.
Љогда Я услыхал о –аревне-‹ебеди, мне сразу стало тесно и трудно
дышать.
- Ђ богатаЯ, - сказал ‚ерблюд. - ‡онтик кружевной, одна ручка что
стоит.
“ Ѓориса Љозла, что сидел рЯдом со мной, заблестели даже веснушки. Ѓыл
он рыжий, верткий и верно похожий повадкой и лицом на драчливого козленка,
поэтому его так и звали.
- “-у, - сказал он азартно, - что там зонтик! Ђ сколько у нее платьев,
ты знаешь? - € осексЯ, соображаЯ, сколько же - три или тридцать три? - € все
как одно, ненадеванные, а танцует голаЯ, только на шее жемчужина на цепке
болтаетсЯ.
- Ђ ты откуда знаешь? - спросил Я злобно.
- •м, подумаешь! - “ Ѓориса это всегда отлично получалось. - џ еще и не
такой ее видел!
- Љак же это? - спросил Я, и у менЯ заломило под ногтЯми.
- „а подумаешь! - он встал и зло сунул руки в карманы. - ‡наешь, у
ѓорничихи ЯблонЯ против балкона? - спросил он в упор.
- Ќу!
- ‚от тебе и ну! - он сразу успокоилсЯ и сел. - ђазденетсЯ и волосы
распустит до пола, а всЯ голаЯ! - Ќо тут ему стало самому неудобно, и он
хмуро добавил: - ’ак только, у поЯса что-то черненькое.
Ђ Ѓорис врал:
- Ћна седни остановила менЯ и спрашивает: "‘кажите, мальчик, ландыши
здесь растут?" Ђ Я ей: "Ђ вон в Ќагилевском лесу, там их много около
оврага". Ђ она: "џ туда дороги не знаю. ‚от если бы вы менЯ туда проводили!"
- Ќу не мечи, пожалуйста, - возмутилсЯ ‚ерблюд.
- џ? Њечу? - Ѓорис даже захлебнулсЯ. - Ђ хочешь знать, Я с ней уже
гулЯл!
- ѓде? - спросил Я быстро, чтоб поймать.
- "ѓде, где"! - Ћн машинально выругалсЯ. - ‚озле речки лилии рвал.
џ хотел сказать ему, что все-то он врет, не такаЯ она, чтоб ходить с
ним, рыжим Љозлом, за лилиЯми, да и нету их, лилии-то, мы вчера сорвали
последние, но перебил менЯ Људрин, самый старший из нас. Ћн сказал
почтительно и тихо:
- Ђ хороша она, так хороша!
€ мы сразу примолкли. ‘ловно пролетел тихий ветер и сдул с нас всю
мелочь и шелуху. „аже Ѓорису расхотелось врать про лилии - так в первый раз
Я подумал о женщине и красоте ее.

Џрошло еще два днЯ. ‘тоЯла такаЯ жара, что воздух струилсЯ, как вода.
‡емлЯ горела и трескалась. Ќежные синие цикории выгорали и становились
голубыми, и белыми, и даже почти розовыми, как китайский фарфор. „ачницы мы
больше не видели - было слишком жарко, чтоб заходить к пруду. € вот менЯ
вызвал дЯдЯ и предложил снести записку.
- Људа? - спросил Я.
- ’ы дачу ѓориновых знаешь? - спросил он, что-то соображаЯ. - Ќу так
вот... - Ќо Я уже понЯл все, выхватил записку и побежал... - „а стой же,
малахольный! - крикнул он мне вдогонку. - Љому же ты ее отдашь? ‘тарухе, что
ли? Ћтдашь ты эту записку - вот тут написано: Љатерине €вановне - и
попросишь ответа, понЯл?
- ЏонЯл, - ответил Я.
- €ди, ничего не напутаешь, получишь четвертак. - Ћн оглЯдел менЯ с ног
до головы. - ‘той, надень ботинки. Ћна артистка, ей таких хулиганов
показывать не приходитсЯ. € причешись. Ќа расческу! ђуки покажи! €ди мойсЯ!
Љак бы там ни было, но через десЯть минут Я стоЯл у калитки и стучал
носком в перекладину. ‘ад был обыкновенный, дачный, по бокам дорожки стоЯли
пыльные серые мальвы, и красные солдатики ползли по ним. џ стучал, стучал,
пока не вышла старуха и не спросила, что мне нужно. џ сказал.
- „авай, Я отдам, - сердито приказала она. џ ответил, что нет, только
лично.
- Ќу тогда уходи, - сказала старуха спокойно. - …е нет!
- Ђ где?.. - осмелилсЯ Я.
- Ђ Я почем знаю? - прикрикнула она, и Я понЯл, что ее действительно
нет, - иначе бы разве старуха стала бы так кричать.
Ќо где же она? Ќеужели пошла за две версты к пруду? Ѓыло так жарко, что
даже и птицы не пели, только трещала в воздухе голубаЯ и краснаЯ саранча.
‘таруха была румЯна и желта. Ћстрые ключицы так и ходили под бурым
старушечьим платьем.
- „а ты чей? - спросила она, присматриваЯсь ко мне.
џ сказал. ’огда она молча открыла калитку.
- €ди, - приказала она и крикнула: - ЉатЯ, ЉатЯ!
‡алаЯла собачонка, и из-за угла дома вдруг поЯвилась она.

Ћна была босиком, в халате, зашпиленном на поЯсе двумЯ английскими
булавками, через плечо висело голубое мохнатое полотенце.
- Љ тебе, - ткнула в менЯ старуха и ушла. Ћна стоЯла передо мной,
доверчиво и просто смотрЯ мне в лицо. џ растерЯнно молчал.
- ‡дравствуйте, - сказала она, улыбаЯсь.
’ут Я, на горе, вспомнил все московские уроки, встал по стойке
"смирно", ткнул руку дощечкой и сейчас же опомнилсЯ и вспыхнул, но она
ничего не заметила, серьезно принЯла мою руку, пожала и спросила:
- ‚ы ко мне?
џ сунул ей записку. Ћна взглЯнула на адрес и сказала:
- ’ак пойдемте ко мне.
€ вот Я сижу у нее в комнате, а она стоит рЯдом, положив руку на спинку
моего стула, читает записку и улыбаетсЯ.
- •орошо, - говорит она и кладет ее на стол.
- Џросили ответа, - напоминаю Я.
- Ћтвета? - на секунду она перестает улыбатьсЯ. - Ќу хорошо, сейчас. -
€ уходит.
‘обачка, что лежит на тахте, бурно вскакивает и бежит за ней, но ома из
коридора говорит: "‹ежать!", и та возвращаетсЯ, подходит ко мне, выкатывает
на менЯ свои выпуклые рыбьи глаза, но вдруг примирительно и виновато бурчит
и укладываетсЯ возле моих ног. џ осматриваюсь.
Ќа стене полочка из красного дерева с горкой слоников и втораЯ с
книгами, вешалка, покрытаЯ простыней - виден край зеленого платьЯ. ’ахта под
грубым синим ковром, стол, на столе вазочка с лилиЯми - вот и все.
Ћна быстро входит в комнату, в руках у нее голубой конверт-секретка.
- ‚от! - говорит она. - Џередайте и поблагодарите.
‘екунду мы молчим. џ беру картуз. ‘обачонка поднимает рыбью голову и
что-то сонно бормочет.
- Ђльма? - удивлЯетсЯ она. - Љак, вы уже познакомились? - и целует ее в
клеенчатый нос, от этого менЯ сразу бросает в пот.
Џотом они провожают менЯ до калитки, и собачонка уже танцует вокруг
менЯ. ЊоЯ новаЯ знакомаЯ отпирает калитку и вдруг спрашивает:
- ‚ам уже сколько?
- —етырнадцать, - отвечаю Я и привираю на два года.
- Ћ-о, - говорит она с уважением и сразу становитсЯ очень серьезной.
Џотом крепко пожимает мне руку и желает: - ‘частливого пути!
- Џрощайте, - бормочу Я.
- Ќет, до свиданиЯ, - значительно поправлЯет она. - Њы же еще будем
встречатьсЯ, да?!
„о дома Я несусь галопом, смеюсь, задыхаюсь и никак не могу понЯть: что
же со мной сейчас случилось?
"’ак началась любовь и недетское с нею желанье, так в четырнадцать лет
к нам томление страсти приходит" (€з Ќемесана).

€ это-таки была настоЯщаЯ любовь. џ посвЯщал ей стихи и видел ее во
сне. ’акое снилось мне, например. Џруд. Ћна лежит на мостках бледнаЯ, с
закрытыми глазами - льет вода, в волосах у нее рЯска, а Я стою над ней на
коленЯх и делаю ей искусственное дыхание, ее руки и тело поддаютсЯ всему,
что Я хочу и вообще она покорна.
€ еще снилось мне другое, уже почти совершенно непонЯтное и странное,
во всЯком случае пришедшее неведомо откуда. ‘нилось мне море. ѓде Я его мог
видеть? Љогда, в каких кинематографах, на каких полотнах? ’рех лет от роду
мы, правда, жили одно лето на окраине ЊариуполЯ, и|Я помню вЯлые
мутно-зеленые азовские волны, берег, усеЯнный крупной белой галькой в черном
мазуте, пыльные акации. Ќо как все это не походило на то, что вдруг начало
мне ЯвлЯтьсЯ каждую ночь. ќто и могло быть только во сне. „о горизонта вдруг
развертывались ослепительнаЯ теплаЯ гладь и голубевшее небо. € вот мы вдвоем
- Я и она - заходим в этот простор, и море тихое, ласковое, необозримое
несло нас то туда, то сюда, то вверх, то вниз, и качало, и баюкало, и
обдавало ласковыми брызгами, и держало на себе. Ђ она - ЉатЯ,
–аревна-‹ебедь, прекраснаЯ племЯнница страшной старухи ѓориновой, крепко
держалась за менЯ, за мой поЯс и шею, потому что была сама беспомощна,
бессильна и не умела плавать, а Я ее нес, качал, держал на руках, опекал,
учил лежать на воде. Ћт этого качаниЯ, полета и жуткой сладости Я всегда
вдруг под конец просыпалсЯ.
џ просыпалсЯ и лежал с открытыми глазами, бессмысленно вперЯсь в темный
или светлый потолок, и каждый раз далеко не сразу понимал, что все это
только сон, бред, а вообще нет ничего, кроме ночи, лаЯ собак и узкого
топчана. Џотом уж, когда все кончилось, - мне рассказали, что бабушка в эти
ночи по нескольку раз подходила ко мне, стоЯла, смотрела, вслушивалась и
сокрушенно говорила:
- ‚от еще беда этот пруд! ЋпЯть перегрелсЯ на солнце. ‚едь так и до
солнечного удара недалеко!
Ђ говорить с ней мне пришлось только однажды. Њы встретились у пруда, Я
только что снЯл с крапивы большую перламутровую бабочку с вырезными
крылышками (такой у менЯ еще не было) и нес ее на ладони. Ђ она шла со
старухой с озера и остановила менЯ:
- Ћй, откуда у вас такаЯ прелесть?
џ жгуче почувствовал себЯ каждым сантиметром: босыми ногами в
мальчишеских цыпках, люстриновыми штанишками в грЯзи и заплатах, стриженной
ежиком головой; на ней же царственно сиЯло все - грушевидные серьги, кольца,
часы-браслетка - все из белого металла, платье почти такого цвета и выреза,
как эта бабочка.
- Ћна уже не дышит, - сказала она. - ‘мотрите, тетЯ, какаЯ красавица!
- ’ам их, на крапиве! - ответила старуха.
- ‡ачем она вам? - спросила моЯ любовь. џ ответил, что длЯ коллекции.
- Ђ-а... - Ћна взЯла мою грЯзную ладонь и стала на нее часто и жарко
дышать, и тут случилось чудо. ЊертваЯ бабочка вдруг раскрылась и поползла
боком.
- ‘мотрите! - крикнула она. - Ћжила! ‘лушайте, давайте ее отпустим!
џ кивнул головой, она осторожно снЯла бабочку с моей ладони и посадила
на лист лопуха.
- †иви, маленькаЯ! - сказала она нежно. - Ђ марки вы собираете?
—тоб не огорчить ее, Я кивнул головой.
- Ћ! - обрадовалась она. - ’ак Я вам дам замечательную марку, вроде
этой бабочки. ‚чера нашла ее в „жеке ‹ондоне. ќто ‚иктор, наверное, забыл, -
повернулась она к старухе.
- ЋпЯть не забыть бы опустить ему в городе конверт, - равнодушно
ответила старуха.
- џ пришлю ее вам сегоднЯ же с Ђлександром Ђлексеевичем, или знаете
что? - Ћна улыбнулась. - Џриходите ко мне сегоднЯ вечером.
џ покраснел, потупилсЯ, молчал.
- ‘тихи мне свои, кстати, прочтете! Ќу зачем ей было говорить про мои
стихи? Љак она не понимает, что испортила все.
- Ќе пишу Я их, - буркнул Я.
- „а? - сразу согласилась она. - Ќу тогда просто приходите, так, в
гости. Џридете? џ кивнул головой.
- ’ак до свиданиЯ, - сказала она ласково. - Ѓуду ждать.
џ не пошел к ней. —ерез три днЯ дЯдЯ принес и положил мне на стол
желтую треуголку Њыса „оброй Ќадежды.
- Љавалер, - фыркнул он и засмеЯлсЯ.

„ва слова о дЯде: ему не так давно стукнуло 30. Ћн был высок, развЯзен,
красив, чисто брилсЯ и то отпускал, то снимал бакенбарды, то носил, то
снимал сверкающую кожаную куртку. Ќа своем веку был он и
вольноопределЯющимсЯ, и прапором, и комиссаром полка, и археологом, и
агрономом, и судьей, а в конце концов стал главным лесничим. ’огда ему дали
эту куртку, болотные сапоги с ремешками и новый браунинг. ‚от со всем этим
он и покорил мою любовь. Џочти каждый вечер мы видели, как они проходили по
саду, выходили за фигурные ворота и шли степью к Ќагилевскому лесу.
‘обачку с собой они не брали, дЯдЯ шел упругой походкой, кавалерийской,
такой, какой он никогда не ходил дома, в левой руке его болталсЯ стек,
иногда он останавливалсЯ и быстрыми резкими ударами стрЯхивал пыль с сапог.
Ћна шла, слегка откидываЯ голову с уложенными волосами, поднимала руки и
оправлЯла их с боков и на затылке. „ЯдЯ был в глухой защитной форме, простой
и мужественный, она же иногда в голубой шелковой блузке, иногда в белой, но
чаще в широком платье-халатике с соскальзывающими рукавами. ’огда становилсЯ
видным розоватый загар, изнизанный легкой голубизной. ЏроходЯ мимо нас, она
улыбаетсЯ, машет рукой и звонко говорит:
- ‡дравствуйте, ребЯта! Њы хором отвечаем:
- ‡драсьте, Љатерина ‚анна! Ђ когда они исчезают за воротами, рыжий
Ѓорис задорно поет:

’ы куда ее повел,
’акую молодую?

ЏеснЯ соленаЯ, но дЯде она льстит, он вообще нескромен, любит
покрасоватьсЯ и расцветает, когда дед ему выговаривает:
- ќх! ‘несут тебе, подлецу, голову, за твои дела! Ќу что ты зубы
скалишь, как дикий конь? ’ы встал, да и пошел, а она куда?
’ут дЯдЯ завихлЯет, размЯкнет и начнет оправдыватьсЯ, но так, что дед
(он строг и справедлив, но наивен) плюнет и скажет:
- € слушать-то мне твои пакости противно. € за что вас, таких кобелей,
бабы любЯт? Ќи кожи, ни рожи! Ћдни сапоги!.. - € махнет рукой, чтоб не
согрешить словом.
Ќо бабушка, дворЯнка и институтка, думает иначе. џ слышал, как она, то
и дело оглЯдываЯсь на менЯ и понижаЯ голос, рассказывала соседу:
- € каждый день, каждый день, как свечереет, так к нему и бежит, - еще
оглЯдываетсЯ на менЯ (а Я будто бы сплю) и прибавлЯет: -€ собачку перестали
с собой брать.
Џосле этого разговора Я стал избегать дЯдю, а когда он снова дал мне
записку, Я передал ее ‚ерблюду, а сам осталсЯ в кустах.
‚ерблюд вернулсЯ через десЯть минут и протЯнул мне ответ.
Њы пошли по дороге.
- Ћна про тебЯ спрашивала, - сказал он. џ схватил его за руку.
- ѓоворит: "Ђ где ваш товарищ?" Ђ Я: "Ћн болен, лежит". - "Ђ что такое
с ним?" - "„а так, мол, простудилсЯ". Ђ она подошла к столику, взЯла
коробочку. "‚от передайте ему, пусть поправлЯетсЯ". - “ ‚ерблюда в руке
зеленаЯ коробочка с шоколадным драже.
Њы молчим и смотрим друг на друга.
- Ћна хорошаЯ, - вдруг страстно говорит ‚ерблюд: - € что она с твоим
дЯдей путаетсЯ! Ќу что он ей?!
Ђ вечером менЯ дЯдЯ строго спросил:
- ’ак кого ты послал к ѓориновым? џ сказал.
- Ђ у самого что? Ќоги отнЯлись? џ молчал и грыз заусеницу. Ћн подошел
вплотную и приказал:
- —тоб больше этого не было! ‡аписку ты должен передать только лично -
понЯтно? џ кивнул головой.
- Ђ что это еще за глупости - болен! —ем это ты болен, разреши тебЯ
спросить?
- ’ы женишьсЯ на ней? - спросил Я внезапно сам длЯ себЯ.
Ћн как будто нахмурилсЯ и спросил не сразу:
- ќто кто тебе сказал?
- ѓоворЯт, - вздохнул Я.
Ћн помолчал, подумал, покачал головой, вздохнул тоже и вдруг стал
томным и изысканным.
- ‚идишь ли, дорогой мой, - сказал он совершенно новым длЯ наших
отношений ласковым и возвышенным тоном, - она красавица, известнаЯ
балерина... по горло в деньгах... “ ее ног... „а, мой милый, - тут он
засмеЯлсЯ, а Я понЯл, что все-то он мне врет. - Ќе знаю, не знаю, Я еще
ничего не решил.
џ стоЯл и молчал.
Ќепередаваемое неудобство было не в словах, а в самой возможности этого
разговора. џ еще не понимал, почему и откуда это чувство, отчего мне так
неловко, но твердо знал, что оно правильное, справедливое, и мне от него, не
уйти.
ЏонЯл это и дЯдЯ, он заторопилсЯ, посмотрел на часы и, бормоча что-то,
выскользнул из комнаты. Ђ Я вдруг прЯмо пошел к зеркалу. Ќеуклюжий парень со
стриженой головой, толстым лупЯщимсЯ носом и оттопыренными ушами, красный и
обветренный, стоЯл передо мной. Ќевозможно было поверить, что это и есть Я.
‚от оба эти чувства вплелись в мое отношение к ней, и Я потерЯл голову
и не знал, что же мне с собой делать.
‘емь бед - один ответ, через два днЯ Я подкараулил их в Ќагилевском
лесу, когда они целовались. € все было так, как в моих жестоких снах, только
менЯ-то не было с ней... Ћн сидел на болотной кочке, на плаще, она лежала у
него на коленЯх с полураспущенными волосами.
ЊенЯ поразило ее лицо - оно ослабло, распустилось, ушло в туман, только
глаз она не закрыла, и они светились по-прежнему.
’ут подо мной затрещал можжевельник, и она быстро вскочила. џ помертвел
и припал к земле.
Ћна подошла к самому кусту, поглЯдела, постоЯла, ничего не увидела и
отошла. ‡атем они заспорили.
- Ќет, - сказала она вдруг очень твердо. Љогда Я поднЯл голову, она уже
сидела и пудрилась, а дЯдЯ ходил по полЯне.
- Ќо почему, почему? - спрашивал он страстно. - ‘то раз Я тебЯ
спрашиваю, и ты...
- "‚ас, вы"... Ђлександр Ђлексеевич, ведь сегоднЯ-то мы не пили на
брудершафт.
Ћн зло махнул рукой и заходил по полЯне.
- Ќо почему же, в самом деле? - спросил он, останавливаЯсь перед ней.
- Ќу оставьте! - приказала она так коротко, что он ошарашенно замолчал.
џ лег на мокрый, как половаЯ трЯпка, мох и продолжал слушать. ’еперь
она сидела, обхватив руками колени и откинувшись на ствол ели. ђозовый
зонтик лежал рЯдом, - она была в чулках, и одна пЯтка у нее уже позеленела.
- Ђ вы ведь не должны на менЯ обижатьсЯ, - напомнила она о чем-то.
- „а, да, - недовольно отмахнулсЯ он. - Џомню, помню.
- Ќу вот и хорошо, - она вздохнула. - ‘Ядьте! ’ерпеть не могу, когда вы
такой.
„ЯдЯ еще раз прошелсЯ по полЯне.
- ‘Ядьте! - приказала она. Ћн что-то прорычал.
- Ќу?!
Ћн подошел и сел. Ћна высоко поднЯла руку, рукав упал, и Я увидал Ямку,
полную голубизны и золота.
- ‡ло-ой! - сказала она, кладЯ ему руку на голову. - “х, какой зло-ой!
Љак моЯ Ђльма! € волосы-то, - она стала перебирать их и пощипывать, -
жесткие, цыганские!
’ут он вдруг вскочил.
- Ќо ведь это же глупо! - закричал он. - џ же вас люблю, а вы...
- ’ише, тише, - сказала она, улыбаЯсь. - Ќу?! Ќу же! џ опЯть могу
испугатьсЯ. ‚ы слышите менЯ, Ђлександр Ђлексеевич?
Ћн только мотал головой и скрежетал. Ћна вдруг быстро вскочила, подошла
к туфлЯм, вытрЯхнула и стала надевать. Ћн сразу же осексЯ.
- ЉатЯ, - сказал он пересохшим голосом. Ћна надела вторую туфлю и
поднЯла зонтик и сумочку.
- “хожу, - объЯвила она.
Ћн взЯл ее за руку.
- Ќу, Я больше не буду! - сказал он потерЯнно. Ћна ничего не ответила и
пошла. Ћн побежал и схватил ее за руку.
- Џустите! - приказала она.
Ћн что-то быстро бормотал.
- „а ну пустите же! - приказала она и так по-бабьи грубо, что мне даже
стало не по себе.
Ћн вдруг рухнул на колени и обхватил ее у поЯса и что-то молитвенно
забормотал. Ћна молчала. Ћн схватил ее за руку и припал к ней. Ќаконец она
наклонилась и поднЯла его.
- Ћх, Ђлександр, Ђлександр, - сказала она мЯгко и устало. - џ уж так
этим по горло сыта, так сыта... Ќу пойдемте сЯдем.
Ћна пошла, он молча и пристыженно следовал за ней. Ћна снова села на
плащ, и дЯдЯ встал на колени, снЯл с нее туфли и аккуратно сложил.
- Ќу, - сказала она. - Џродолжаю слушать, - и неожиданно перебила себЯ:
- ‡а все надо платить, Ђлександр Ђлексеевич, а за... - Ћна что-то замедлила:
- ‡а такие отношениЯ особенно. ‚ы уговор-то помните?
- „а, но...
- Ќу вот и все, - упрЯмо сказала она. - Љогда Я захочу, так ведь? Ђ за
ваши... - она опЯть поискала слово, - штучки Я буду опЯть брать Ђльму. ‚от
вам! „айте-ка сумочку!
Ћн подал. Ћна достала круглое зеркало и протЯнула ему.
- Џосмотрите, на кого вы похожи! •орош? Ќу то-то! €так, через два года
вы снова попадаете к этой женщине и остаетесь у нее. Ќа этом мы
остановились? ‘лушаю дальше.
џ повернулсЯ и, лежа на брюхе, пополз назад. ‡ачем мне было слышать об
этой женщине? Њне и так все было Ясно!

’ри днЯ Я бегал от всех и отсиживалсЯ в гадючьей пещере. € ничего мне
так не хотелось в то времЯ, как чтобы Я наступил на настоЯщую гадюку и она
менЯ обЯзательно ужалила. џ знал наизусть и "Џеснь о вещем Ћлеге", и про
смерть Љлеопатры, и мне нужно было что-то такое же громкое и смертоносное,
мирЯщее менЯ со всем миром. Ђ прежде всего с ней. € пусть бы менЯ ужалила
тут эта чернаЯ, гробоваЯ змеЯ пушкинскаЯ. џ бы, верно, упал, менЯ бы
затошнило кровью, и Я валЯлсЯ бы вот тут, среди этих корней, бледный, черный
от Яда. € так, как уж было один раз, но уже не понарошке, а по-настоЯщему
прибежал бы рыжий Љозел и крикнул на весь поселок: "“ стариков Љрайневых
внука гадюка ужалила!" € она бы пришла перваЯ. € сказала бы моему дЯде
такое...
‚ пещере, где Я лежал, было сыро, спокойно и темновато, то есть,
пожалуй, не темновато, а просто на всем лежали какие-то похожие на плесень
скользкие голубые сумерки и сильно пахло землей и грибами. ‚о все стороны
торчали корни, всЯкие: и прЯмые, и кривые, и толстые, и тонкие, и черные, и
белые, и бурые, и словно покрытые ржавчиной, а на ощупь извилистые и
мускулистые, как змеи. џ украдкой тЯнул к ним руку и думал: "Ђ может, и в
самом деле медЯнка? Ћна же рыжаЯ". € один раз мне показалось, что корни
зашевелились, поползли, Я Ясно даже помню ощущение ледЯной чешуи,
скользнувшей мне по лицу. Ћт страха и омерзениЯ Я дернулсЯ в сторону и
больно ударилсЯ о корень, торчавший прЯмо над головой. Ѓоль была такаЯ, что
Я с минуту пролежал неподвижно, а потом, весь сотрЯсаЯсь от холода и озноба,
вылез наружу и на секунду как будто ослеп от открытого Яркого солнца. Ђ
когда открыл глаза и посмотрел прЯмо, увидел перед собой Ќелю. Ћна сидела на
траве, согнув под себЯ ноги, и возилась с цветами. –веты лежали около нее,
их была целаЯ охапка - золотые курослепы, аккуратные кремовые маргаритки,
нежные маркие лекарственные ромашки, у которых никогда нет белых лепестков и
которые пахнут лимоном, и, наконец, огромные фиолетовые колокольчики с четко
выкроенными узорными лепестками. Ћна брала все их по одному за стебелек,
осматривала и откладывала. € была так углублена в это занЯтие, что, кажетсЯ,
ничего, кроме цветов, и не видела. Ќо только Я взглЯнул на нее, как она
сказала:
- ’ебЯ ЉатЯ ищет.
“ менЯ от неожиданности даже сердце екнуло. Ђ потом Я подумал: "Љак
ЌелЯ может передавать мне этакое? €менно ЌелЯ". ќто перваЯ мысль. ‡а ней
другаЯ: "Ђ почему же, собственно, нет? Љто она мне? —то стоит между нами?
Њной и ей? …й и Љатей, Љатей, Ќелей и мной?" Ќо, очевидно, все-таки что-то
стоЯло, потому что Я почувствовал, что покраснел, и, ничего не расспрашиваЯ,
буркнул:
- ‘пасибо, - да и пошел.
- ’олько слушай, ты сейчас иди! - крикнула она мне вдогонку. € Я не
почувствовал в ее голосе никакой скованности. - Ђ то не застанешь, она
вечером в город собираетсЯ.
’огда Я остановилсЯ и спросил:
- Ђ где ты ее видела?
- „а они ведь через забор от нас живут, - улыбнулась ЌелЯ. - џ вышла, а
она и говорит: "…сли пойдете на пруд, скажите, чтоб обЯзательно зашел.
’олько Я вечером в театр уеду, так что до пЯти".
- ‹адно, - снова буркнул Я и опЯть было пошел, но вдруг совершенно
неожиданно длЯ себЯ обернулсЯ и сказал: - ‘кажешь, что менЯ не видела,
понЯла?
Ћна так замешкалась, что даже цветы уронила, посмотрела на менЯ
удивленно и сказала, спадаЯ с голоса:
- •орошо, скажу.
Ђ Я повернулсЯ и зло, откровенно прЯмо пошел через сад на дачу
ѓориновых.

Ћна сидела за столом в саду, шпилькой чистила вишни, пальцы у нее были
багровые, и выше локтЯ на мЯкоти руки виднелись острые кровавые брызги. Ќа
ней было жемчужно-серое платье с короткими рукавами.
Љогда Я подошел, она посмотрела и не улыбнулась.
- ‘адитесь, - сказала она сдержанно. - Џоставьте эту корзину на стол и
садитесь!
џ сел. Ћна ловко дочистила вишню и швырнула ее в медный таз.
- ‚ы очень нехорошо поступили со мной, - сказала она.
џ пробормотал какую-то невнЯтицу.
- ЏодглЯдывать вообще нехорошо, а в таких случаЯх уже совсем не
годитсЯ.
- џ собирал ландыши, - пробормотал Я очень жалко.
- Ћчень может быть, - согласилась она сухо и почти таким же тоном,
какой Я слышал от нее в лесу. - Ќо, увидев в лесу менЯ, вы должны были
подойти ко мне или же, если не желали встречатьсЯ, уйти.
Ћна сказала "ко мне", а не "к нам", и это почему-то менЯ обрадовало.
- Џростите! - пробормотал Я. Ћна зачерпнула пригоршню вишен.
- ќто хорошо, что вы не запираетесь, - похвалила она. - ‚идите, Я
ничего не сказала вашему дЯде и даже сделала вид, что ничего не заметила,
но... - Ћна заглЯнула мне в глаза. - ‚едь вот, наверное, вам самим
неприЯтно, правда?
џ кивнул головой.
- Ќу конечно же! - Ћна помолчала. - Љогда мне было двенадцать лет, -
проговорила она, слегка морща лоб, - Я была так же любопытна, как вы, и
подсмотрела то... ну, одним словом, то, что мне не полагалось видеть. - Ћна
помолчала. - “ вас нет старшей сестры? - спросила она вдруг. џ покачал
головой.
- ‚от и у менЯ не было старшей сестры, и мне было очень, очень
нехорошо. Џодождите, у вас плечо в паутине.
Ћна подошла, отрЯхнула менЯ ребром ладони и вдруг двумЯ прохладными,
длинными пальцами взЯла за виски, повернула к себе.
- џ спросила вашего дЯдю про вас, и он сказал, что уже три днЯ, как его
не видно, не то, говорит, с товарищами подралсЯ, не то, верно, заболел.
Ћт ее голоса, голубого сиЯниЯ наклоненных ко мне глаз, от ее
прикосновениЯ и довериЯ - от всего этого вместе мне стало жарко, томно,
нежно, чего-то очень жалко, и Я заплакал: сидел, потупив голову (она не
отпускала менЯ), улыбалсЯ, а слезы капали и капали.
Ћна не останавливала их, не утешала, не задавала вопросов, а только
стоЯла и смотрела.
- Ќу хватит, - сказала она мЯгко. - Ќе стоит это все слез!
џ обтер глаза.
- Ќе стоит! - повторила она решительно, локтем провела по лицу,
отбрасываЯ волосы, потом, далеко отставлЯЯ два багровых пальца, осторожно
обхватила менЯ за шею и два раза тихо, но сильно поцеловала в губы. - ‚от, -
сказала она. - ‚от, вот и вот! € вы простите менЯ, Я, кажетсЯ, что-то не то
вам говорю, вы ведь не подглЯдывали? - Ћна не отпускала моей шеи, и Я,
потупившись, молча кивнул ей головой.
Ћна долго молчала, а потом сказала:
- Љак это все-таки отвратительно! € ведь каждый должен пройти через
это... - € зачерпнула полную пригоршню вишни.
’ак мы просидели с ней до вечера, и тут Я услышал от нее то, что часто
повторЯл себе потом.
- Ќехорошие мы! “х, какие мы иногда нехорошие! - говорила она тихо и
гневно. - ‚ы и понЯтиЯ не имеете, какими мы можем быть. ’о, что вы увидели
это так, мелкаЯ пакость, мне даже за нее не особенно стыдно, а все-таки без
нас не обойдешьсЯ. € не потому, что... Ќет, совсем не потому... - Ћна
замолчала и долго сидела молча, так долго, что Я не переждал ее молчаниЯ,
спросил:
- Ђ почему же?
Ћна еще немного помолчала, почистила вишни.
- „а вот, думаю, как вам объЯснить. ‚се настоЯщие отношениЯ строЯтсЯ в
мире через женщин. Ћни крепки только тогда, когда где-то спаЯны женской
кровью. Ќо тогда это уже навеки. ’акие отношениЯ никогда не распадутсЯ, а
будут все расти и расти, охватывать все больше и больше людей. ‚ы этого еще
не понимаете, конечно...
- Џонимаю, - сказал Я. - Ћчень понимаю. Ћна тихо засмеЯлась.
- „а нет, со слов этого не поймешь, это так даром не даетсЯ. ќто надо
пережить, - и она опЯть замолчала. - Џонимаете, - сказала она медленно,
раздумываЯ на каждом слове. - ‚сЯкое в жизни бывает, и с вами будет всЯкое,
так вот может случитьсЯ так, что вы ослепнете и оглохнете, потерЯете руки и
ноги и даже хуже, все отвернутсЯ и откажутсЯ от вас, но одна женщина около
вас обЯзательно останетсЯ.
- ЉакаЯ? - спросил Я, потому что мне в ее словах почудилсЯ какой-то
намек.
- ќто неважно какаЯ - сестра ли, мать ли, жена ли, просто друг, - это
ведь все равно - одна такаЯ женщина около вас всегда останетсЯ! Љонечно, все
это надо пережить и перестрадать. € вот тогда через много лет... - и вдруг
прервала себЯ и окончила совсем не так, как начала: - —ерез много лет у менЯ
дочка будет уже взрослой, и, когда мне придетсЯ говорить с ней, как сейчас с
вами, смогу ли Я сказать ей то, что сегоднЯ говорю незнакомому мальчику? ‘о
мной вот так никто не говорил.
џ молчал, а она вдруг развела руками:
- Ќе знаю! ‚ том-то и дело, что не знаю. ’аких вещей никто никогда не
знает.

–елый день хлестал ливень, и мы сидели дома, а в полдень следующего Я,
хмурый и сумной, с каким-то большим разбродом в душе вылез и пошел на пруд.
€ как-то само собой очутилсЯ у гориновской дачи. € только что подошел к
калитке, как сразу понЯл - там что-то случилось. „ом стоЯл черный и пустой.
Ћкна были заложены, двери плотно закрыты. Ќа досках балкона расползалась
большаЯ лужа. Ћдинокий слоник, самый большой из всех девЯти, стоЯл на столе.
џ перемахнул через забор, взбежал по ступенькам и взЯл его в руки. Ћн был
мокрый и холодный. џ его рассматривал и думал: "“ехали! “ехала, уехала!
Љогда? Џочему?"
Џотом сунул слоника за пазуху и спрыгнул на землю. € тут увидел Ќелю.
Ћна стоЯла в своем саду и через изгородь смотрела на менЯ.
- “ехали, - сказала она. - Ђ Љатерина €вановна, та даже из города не
вернулась. Ђ сегоднЯ и старуха уехала.
- ’ак, может, они не совсем, - предположил Я.
- „а нет, совсем. Ђ Љатерина €вановна в Њоскву, она и с моей мамой
попрощалась. Њама ей говорит: "Ќу что же вы так внезапно, вы ведь хотели
прожить до конца месЯца". - "„а нет, пора, дела". Ђ это что, она тебе своего
слоника оставила?
Ќичего она мне, конечно, не оставлЯла, просто забыла его второпЯх - и
все, но Я кивнул головой.
- Џокажи-ка, - попросила ЌелЯ. - •ороший! €з кости! ’ы знаешь, у менЯ
тоже есть один такой, только фарфоровый, Я тебе его принесу, ты их собирай,
их должно быть девЯть. Ќа пруд пойдешь?
€ мы пошли на пруд.
џ шел, смотрел в землю и думал, и ЌелЯ не спугивала моих мыслей. Ћна
шла рЯдом, но все равно ее как будто бы и не было. џ был очень тих и
печален, но чувствовал, что это не такаЯ печаль, как всегда, не такаЯ, как
когда, например, менЯ выругали за что-то дома или дЯдЯ засмеЯлсЯ и сказал
мне: "кавалер" или Я в школе получил "неуд" от математички или подралсЯ на
перемене, это, пожалуй, были даже не печаль, не горечь, не сердечные
угрызениЯ, - но что же это все-таки тогда было? џ не знал.
Ђх, если бы мне тогда пришли бы в голову вот эти строчки:

Њне грустно и легко, печаль моЯ светла,
Џечаль моЯ полна тобою.

Ќо до них мне оставались еще годы, годы и годы.

Љомментарии

‚первые рассказ увидел свет в журнале "‘ельскаЯ молодежь" в 1973 году,
э 4.
Last-modified: Sun, 11 Feb 2001 12:32:04 GMT
Ћцените этот текст: