сь,  лишь  одна  забытаЯ  богом  глухаЯ
бабка сидела на печи, свесив на полок босые ноги. Џока они  курили,  бабка
устало сетовала  на  господа  бога,  который  не  дает  ей  смерти  и  так
мучительно растЯнул ее никчемную старушечью жизнь. Ћказавшись одна  и  без
родственников, она еще после той войны прижилась возле малознакомых, чужих
людей, которым надо было растить  детей,  досмотреть  возле  хаты.  ‚идно,
хозЯева рассчитывали, что лет пЯть старушка еще продержитсЯ, тем  временем
подрастут дети, а там, глЯди, придет срок - и на кладбище. Ќо срок этот не
пришел ни через пЯть, ни через  пЯтнадцать  лет,  задержалась  старушка  у
чужих людей. ‡а это  времЯ  повырастали  малые,  погиб  на  финской  войне
хозЯин, хозЯйка сама едва сводила  концы  с  концами  -  что  ей  было  до
немощной чужой старухи? Ђ смерть все не шла...  ЏрощаЯсь  тогда,  ђыбак  в
шутку пожелал ей как можно скорее окончить свое пребывание на этом  свете,
и она искренне благодарила его, молЯсь все об одном. Ђ теперь вот опЯть то
же самое. Ќо ведь это ребенок.
   —то делаетсЯ на свете!
   - Ђ после мне лучше  стало.  Ћднажды  очень  напугалась  утром.  ’олько
задремала, сдалось, какой-то зверь крадетсЯ по берегу под  кустом.  Ђ  это
кот. Ћгромный такой серый котище из местечка, наверно, осталсЯ один, ну  и
ищет себе прокорму. ђыбу ловит. ‡наете, на берегу так замрет, уставитсЯ  в
воду, а потом как прыгнет! ‚ылезет весь мокрый,  а  в  зубах  рыбка.  ‚от,
думаю, если бы мне так наловчитьсЯ! •отела Я отнЯть рыбину, да не  успела:
удрал кот и под другим кустом съел всю, и хвостика не осталось.  Ќо  потом
мы с ним подружились. Џридет когда днем, заберетсЯ в куст, лЯжет  рЯдышком
и мурлычет. џ глажу его и немножечко сплю. Ђ он чуткий такой.  Љак  только
кто-либо поблизости объЯвитсЯ, он сразу натопыритсЯ, и Я  уже  знаю:  надо
боЯтьсЯ. Ђ когда очень голод донЯл, выбралась ночью на огород  поблизости.
“ Љривого ‡алмана огурцы еще остались, семенные которые, морковка. Ќо  кот
же не ест морковки. ’ак мне его жаль станет...
   - Џусть бы мышей ловил, - отозвалась из темноты „емчиха.  -  “  нас,  в
Џоддубье, у одних была кошка, так зайчат таскала домой. …й-богу, не лгу. Ђ
как-то приволокла зайца огромадного, да на чердак не встащила - видно,  не
осилила. “тречком вышел ‡митер, глЯдь: заЯц под углом лежит.
   - Ђ, так то, наверно, у нее котЯта были, - догадалсЯ Џетр.
   - Ќу, котЯтки.
   - ’ак это понЯтно. ’ут уж длЯ котЯт старалась. Љак  мать  все  равно...
Ќу, а потом как же ты?
   - Ќу так и сидела, - тихонько и доверчиво шептала ЃасЯ. -  ’етка...  Ќу
та, котораЯ... еще несколько раз  хлеба  давала.  Ђ  потом  очень  холодно
стало, дождь пошел, начала листва осыпатьсЯ. Ћднажды менЯ кто-то  утречком
увидел,  дЯдька  какой-то.  Ќичего  не  сказал,  прошел  мимо.  Ђ  Я   так
напугалась, чуть до ночи додрожала. ‚ечером, как дождь  посыпал,  вылезла,
бродила, бродила по зауголью, а под утро  забралась  в  чей-то  овин.  ’ам
пересидела три днЯ. ’ам  хорошо  было,  сухо,  да  обыск  началсЯ.  €скали
какую-то рожь и менЯ едва не нашли. ’ак Я перешла в  сарай  -  свиньи  там
были. Ќу и Я возле них. ‡атиснусь ночью между свиньей и подсвинком и сплю.
‘виньЯ спокойнаЯ была, а кабан, холера на него, кусалсЯ...
   - Ђ, господи! ‚от намучалась, беднаЯ! - вздохнула „емчиха.
   - Ќет. ’ам тепло было.
   - Ђ как же с едой? €ли носил кто?
   - ’ак Я же не показывалась никому. Ђ ела... Ќу там  в  корыте  выбирала
что-то...
   - Ћй, до чего людей довели, боже, боже!..  Ђ  хозЯева  что,  так  и  не
заметили?
   - ‡аметили, конечно. ‡аспала однажды - уже снег  был.  ‚ыскочила,  чтоб
перебежать через улицу - там дом был пустой,  ну  Я  и  прЯталась.  ’олько
улицу перебежала, оглЯнулась, а дЯдька стоит в дверЯх, смотрит. џ за клен,
притаилась. ’олстый такой клен там...
   - Ћй, наверно, что против аптеки? - догадалась „емчиха. -  ’ак  там  же
€гналЯ ‘упрон жил...
   - Ђ тебе что? - неласково перебил ее Џетр. - Љто  ни  жил,  не  все  ли
равно? ‡ачем спрашивать.
   „емчиха, похоже, обиделась.
   - „а Я так. …сли и сказала, так что?
   - Ђ ничего! Ђ что потом... Ќи к чему теперь и таитьсЯ  -  все  равно...
‘вет не без добрых людей: Ѓасю ко мне переправили,  в  деревню.  ђассудили
верно - у старосты искать не  будут.  —ерез  ту  распроклЯтую  овечку  оба
попались: менЯ с печки стЯнули, Ѓасю из-под пола выволокли...
   ђыбак совсем не удивилсЯ и этому, подумал только: плохо прЯтал, значит.
‘прЯтал бы хорошо - не нашли бы. „а и вообще, зачем тут  рассказывать  обо
всем этом? Љому не известно, что иногда и стены имеют уши? ‚прочем, черт с
ними! —то они, все ему? Љ тому же, наверно,  всем  им  уже  поздно  что-то
скрывать, чего-то остерегатьсЯ. …сли ‘тась сказал правду,  так  завтра  их
всех ожидает смерть.
   ‚ камере настала гнетущаЯ, сторожкаЯ тишина,  которую  погодЯ  нарушила
ЃасЯ.
   - Џод полом мне было хорошо:  тетка  Ђрина  мне  сенничек  положила.  џ
слышала, как те дЯди заходили. Ђ дЯди ушли, Я только уснула и сразу  слышу
- ругаютсЯ. Џолицаи!.. Ћй-ой!
   €спуганный крик Ѓаси заставил  подхватитьсЯ  с  места  Џетра,  и  ђыбак
понЯл: крысы. Ћбнаглели или изголодались  так,  что  перестали  боЯтьсЯ  и
людей. ‘тарик сапогом несколько раз топнул в углу. ЃасЯ,  вскочив,  стоЯла
на середине камеры, закрываЯ собой светлый квадрат окна. Ћна всЯ  трЯслась
от испуга.
   - Ћни же кусаютсЯ. Ћни же ножки мои обгрызли. џ же их страх как  боюсь.
„Яденька!..
   - Ќичего, не бойсЯ. Љрысы что? Љрысы не  страшны.  “кусЯт,  ну  и  что?
’акой беды! €ди вон в мой угол, садись. € Я тут... џ их, чертей!..
   Ћн потопал еще, поворошил  в  углу  и  сел.  ЃасЯ  приткнулась  на  его
насиженном на соломе месте. ‘отников вроде спал. Ќапротив то вздыхала,  то
сморкалась „емчиха.
   - ’ак что ж... —то теперь сделаешь? - спрашивал в темноте  Џетр  и  сам
себе отвечал: - Ќичего уже не сделаешь. ’ерпи. Ќедолго осталось.
   ‘тало тихо. ђыбак свободнее вытЯнул ноги, хотел было вздремнуть, но сон
больше не шел.
   Џеред ним был обрыв.
   Ћн отчетливо понЯл это, особенно сейчас,  ночью,  в  минуту  тишины,  и
думал, что ничего уже исправить нельзЯ. ‚сегда и всюду он ухитрЯлсЯ  найти
какой-нибудь выход, но не теперь. ’еперь выхода  не  было.  €сподволь  его
начал одолевать страх, как в том памЯтном с детства случае, когда он  спас
девчат и конЯ. Ќо тогда страх пришел позже,  а  в  минуту  опасности  ЉолЯ
ђыбак действовал больше инстинктивно, без размышлений,  и  это,  возможно,
все и решило. ‚прочем, это случилось давно, еще до колхозов,  в  пору  его
деревенского детства -  что  было  вспоминать  о  том?  Ќо  почему-то  вот
вспоминалось, вопреки желанию, - видимо, тот давний случай  имел  какую-то
еще непроЯсненную свЯзь с его нынешним положением.
   †или они в деревне, не хуже и не лучше других, считались середнЯками. “
отца был ладный буланый коник,  молодой  и  старательный,  правда  немного
горЯчий, но ЉолЯ с ним ладил неплохо. ‚ деревне ребЯта рано принимаютсЯ за
крестьЯнский труд, в  свои  неполные  двенадцать  лет  ЉолЯ  уже  пробовал
понемногу и косить, и пахать, и бороновать.
   ‚ тот день возили с полЯ снопы.
   ќто считалось совсем уже  мальчишечьим  делом.  „орога  была  знакомой,
изученной им до мельчайших подробностей.  Џочти  с  закрытыми  глазами  он
помнил, где надо взЯть чуть-чуть стороной,  где  держать  по  колеЯм,  как
лучше объехать глубокую, с водой, рытвину в логу. ‘амым опасным местом  на
этой дороге была Љупцова гора -  косогор,  поворот  и  узкий  овражек  под
высоким  обрывом.  ’ам  надо  было  смотреть  в  оба.  Ќо  все  обходилось
благополучно. Ћтец подобрал последние  крестцы  в  конце  нивы  и,  видно,
нагрузил телегу с избытком - едва хватило веревки, чтобы  увЯзать  воз.  Љ
нему наверх взобрались еще семилетнЯЯ сестренка ЊанЯ и  соседскаЯ  девочка
‹юба.
   ‚сю дорогу, переваливаЯсь из стороны в сторону, он тихо ехал на высоком
возу, как всегда уверенно управлЯЯ конем. Њиновали  Љупцову  гору,  дорога
пошла в лог. € тогда что-то случилось с упрЯжью, конь не  сдержал,  телега
высоко задралась левой стороной и стала  клонитьсЯ  направо.  ЉолЯ  бросил
взглЯд вниз и скатилсЯ с воза.
   џсно понЯв, что должно произойти затем, он в каком-то бездумном  порыве
бросилсЯ под кренЯщийсЯ тЯжелый воз, подставлЯЯ  под  его  край  свое  еще
слабое мальчишеское плечо. ’Яжесть была  неимоверной,  в  другой  раз  он,
наверное, ни за что бы не выдержал, но  в  этот  момент  выстоЯл.  „евочки
скатились на  землю,  его  завалило  снопами,  но  лошадь  все  же  как-то
справилась с возом и отвернула передок в сторону  от  угрожающей  крутизны
оврага.
   Џотом его хвалили в деревне, да он и сам был доволен своим поступком  -
все-таки спас от беды себЯ, конЯ и девчонок - и начал  думать  тогда,  что
иначе поступить не мог. € еще ЉолЯ поверил, что он человек  смелый.  ‘амым
важным было, конечно, не растерЯтьсЯ и не струсить.
   € вот теперь перед ним опЯть тот самый обрыв.
   ’олько здесь не растерЯтьсЯ мало, и никакаЯ смелость здесь не  поможет,
здесь нужно что-то другое, чего ему Явно недоставало.  ’ут  он  свЯзан  по
рукам и ногам и, видно, ничего уже сделать не сможет.
   Ќо неужели тот следователь врал, когда  что-то  обещал  ему,  даже  как
будто уговаривал? Ќаверно, напрасно ђыбак  тогда  не  согласилсЯ  сразу  -
завтра как бы не было поздно. ‚прочем, оно  и  понЯтно.  ‘ледователь  тут,
наверно,  не  самый  большой  начальник,  есть  начальство   повыше,   оно
приказало, и все. Ђ теперь поправить что-либо, переиначить,  наверно,  уже
поздно.
   Ќет, на гибель он не  мог  согласитьсЯ,  ни  за  что  он  не  примет  в
покорности смерть - он разнесет в щепки  всю  их  полицию,  голыми  руками
задушит Џортнова и того ‘тасЯ. Џусть только подступЯт к нему...


        16

   Џосле короткого разговора со старостой, который тем не менее совершенно
обессилил его,  ‘отников  ненадолго  заснул.  Џроснувшись,  он  неожиданно
почувствовал себЯ  мокрым  от  пота;  столько  времени  паливший  его  жар
сменилсЯ потливой прохладой, и ‘отников зЯбко поежилсЯ под  своей  волглой
шинелью. Ќо голове стало вроде бы легче,  горЯчаЯ  одурь,  туманившаЯ  его
сознание, исчезла, общее самочувствие улучшилось. …сли бы не искалеченные,
распухшие кисти  рук  и  не  набрЯкшаЯ  застаревшей  болью  нога,  то  он,
возможно, посчитал бы себЯ здоровым.
   ‚ подвале было темно и тихо, но никто, наверно, не спал, это  ощущалось
по частым, напрЯженным вздохам, скупым движениЯм,  притихше-настороженному
дыханию людей. € тогда ‘отников вдруг понЯл,  что  истекает  их  последнЯЯ
ночь на свете. “тро уже будет принадлежать не им.
   —то ж, надо было собрать в себе последние силы,  чтобы  с  достоинством
встретить смерть. ђазумеетсЯ,  иного  он  и  не  ждал  от  этих  выродков:
оставить его живым  они  не  могли  -  могли  разве  что  замучить  в  том
дьЯвольском закутке Ѓудилы. Ђ так, возможно, и неплохо; пулЯ  мгновенно  и
без мук оборвет жизнь - не самый худший из возможных,  во  всЯком  случае,
обычный солдатский конец на войне.
   Ђ он, дурак, все боЯлсЯ погибнуть в бою. ’еперь такаЯ гибель с  оружием
в руках казалась ему недостижимой роскошью, и он почти  завидовал  тысЯчам
тех счастливцев, которые нашли свой честный конец на фронте великой войны.
   Џравда, в эти несколько партизанских месЯцев он все-таки что-то сделал,
исполнЯЯ свой долг гражданина и бойца. Џусть не  так,  как  хотел,  -  как
позволили обстоЯтельства: несколько врагов все же нашло смерть  и  от  его
руки.
   € вот наступил конец.
   ‚се сделалось четким и категоричным.  €  это  дало  возможность  строго
определить выбор. …сли что-либо еще  и  заботило  его  в  жизни,  так  это
последние обЯзанности по  отношению  к  людЯм,  волею  судьбы  или  случаЯ
оказавшимсЯ теперь рЯдом. Ћн понЯл, что не вправе  погибнуть  прежде,  чем
определит  свои  с  ними  отношениЯ,  ибо  эти  отношениЯ,  видно,  станут
последним проЯвлением его "Я" перед тем, как оно навсегда исчезнет.
   Ќа первый взглЯд это казалось странным, но, примирившись с  собственной
смертью. ‘отников на несколько коротких часов  приобрел  какую-то  особую,
почти абсолютную независимость от силы своих врагов. ’еперь он мог  полной
мерой  позволить   себе   такое,   что   в   другое   времЯ   затруднЯлось
обстоЯтельствами, заботой о сохранении  собственной  жизни,  -  теперь  он
чувствовал в себе новую возможность, не  подвластную  уже  ни  врагам,  ни
обстоЯтельствам и никому в мире. Ћн ничего не боЯлсЯ,  и  это  давало  ему
определенное преимущество перед другими, равно как и перед  собой  прежним
тоже. ‘отников легко  и  просто,  как  что-то  элементарное  и  совершенно
логическое в его положении, принЯл последнее теперь решение: взЯть все  на
себЯ. ‡автра он скажет следователю, что ходил в разведку, имел задание,  в
перестрелке ранил полицаЯ, что он - командир  Љрасной  Ђрмии  и  противник
фашизма, пусть расстрелЯют его. Ћстальные здесь ни при чем.
   Џо существу, он жертвовал собой ради спасениЯ других, но не менее,  чем
другим, это пожертвование было необходимо и ему самому.  ‘отников  не  мог
согласитьсЯ с мыслью, что его смерть ЯвитсЯ нелепой случайностью  по  воле
этих пьЯных прислужников. Љак и каждаЯ смерть в борьбе, она должна  что-то
утверждать, что-то отрицать и по возможности завершить то, что  не  успела
осуществить жизнь. €наче зачем тогда жизнь?  ‘лишком  нелегко  даетсЯ  она
человеку, чтобы беззаботно относитьсЯ к ее концу.
   Ѓыло холодновато, времЯ от времени он вздрагивал и глубже  залезал  под
шинель.  Љак  всегда,  принЯтое   решение   принесло   облегчение,   самое
изнурительное на войне - неопределенность больше не досаждала ему. Ћн  уже
знал, когда произойдет его последнЯЯ битва с врагами,  и  знал,  на  какие
станет позиции. ‘ них он не отступит. € хотЯ этот поединок  не  сулил  ему
легкой победы, он был спокоен. “ бобиков оружие, сила, но и  у  него  тоже
есть на чем постоЯть в конце. Ћн их не боЯлсЯ.
   Ќемного пригревшись под шинелью, он снова незаметно уснул.
   ЏриснилсЯ ему странный, путаный сон.
   Ѓыло даже удивительно, что  именно  такой  сон  мог  приснитьсЯ  в  его
последнюю  ночь.  Ћн  увидел   что-то   из   детства   и   среди   прочего
незначительного  и  малопонЯтного  какую-то  нелепую  сцену  с   отцовским
маузером.  Ѓудто  ‘отников  начал  вынимать  его  из  кобуры,  неосторожно
повернул в  сторону  и  сломал  ствол,  который,  как  оказалось,  был  не
стальной, а оловЯнный, как в пугаче. ‘отникова охватил испуг,  хотЯ  в  то
времЯ он был уже совсем не мальчишкой, а почти что нынешним или, возможно,
курсантом - действие почему-то происходило в ружейном парке в училище.  Ћн
стоЯл возле пирамиды с оружием и не знал, как быть:  с  минуты  на  минуту
здесь должен был поЯвитьсЯ отец. ‘отников бросилсЯ к пирамиде, но  там  не
оказалось ни одного незанЯтого места, во  всех  гнездах  стоЯли  винтовки.
’огда он дрожащими руками рванул жестЯную дверцу печки и сунул пистолет  в
черную, с окурками дыру топки.
   ‚ следующее мгновение  там  засветилсЯ  огонь  -  раскаленные  пылающие
угольЯ, в которых как будто плавилось что-то Яркое,  и  он  в  совершенной
растерЯнности стоЯл напротив, не знаЯ, что делать. Ђ рЯдом стоЯл отец.  Ќо
‘отников-старший даже не вспомнил про  маузер,  хотЯ  у  сына  было  такое
ощущение, что он знал обо всем происшедшем за минуту до этого. Џотом  отец
опустилсЯ перед топкой на корточки и  вроде  сожалеюще  сказал  шепелЯвым,
старческим голосом: "Ѓыл огонь, и была высшаЯ справедливость на свете..."
   ‘отникову показалось, что это из библии - толстаЯ  ее  книга  в  черном
тисненом переплете когда-то лежала на материнском  комоде,  мальчишкой  он
иногда листал ее желтые,  источавшие  особенный,  обветшало-книжный  запах
страницы. ’еперь ему было удивительно слышать, как библию цитировал  отец,
который не верил в бога и открыто не любил попов.
   Ќеизвестно, как долго горел тот огонь в печке, сознание ‘отникова опЯть
погрузилось во мрак. Ќаверно, не скоро еще он стал приходить в себЯ, начав
различать поблизости какие-то невнЯтные звуки: стук, шорох соломы и  тихий
старческий голос. Љогда же вернулось ощущение реальности. ‘отников  понЯл,
что  это  гонЯли  крыс.  Ћкончательно  очнувшись,  он  долго,   мучительно
откашливалсЯ, все размышлЯЯ, что бы мог значить этот  его  сон.  €  как-то
постепенно и естественно его мыслЯми завладело щемЯщее воспоминание о  его
давнем, далеком детстве...
   Њаузер не страннаЯ причуда  этого  сна,  он  действительно  хранилсЯ  у
старого ‘отникова, бывшего краскома, а до того - кавалерийского поручика с
двумЯ "ѓеоргиЯми" на широкой груди - офицерское фото отца он не раз  видел
в красивой, замысловато расписанной павлинами маминой шкатулке. €ногда  по
праздникам отец доставал из  комода  свой  пистолет,  и  тогда  сыну  было
позволено придержать его за  желтую  деревЯнную  кобуру,  чтобы  отец  мог
вытЯнуть из нее  маузер  -  вынуть  его  самому  отцу  было  неловко,  его
искалеченнаЯ  на  войне  рука  постепенно  отнималась.  ќто   были   самые
счастливые в жизни мальчишки минуты, но потом он мог лишь  наблюдать,  как
отец протирает оружие - ни разу ему не  было  разрешено  даже  поиграть  с
пистолетом.  "‘  оружием  и  наградами  играть  возбранЯетсЯ",  -  говорил
‘отников-старший, и мальчик не упрЯмилсЯ, не просил. ‘лово  отца  в  семье
было законом, в большом и в малом  дома  царил  его  культ.  ‚прочем,  это
никому не казалось странным: отец его пользовалсЯ в городке известностью и
даже славой героЯ гражданской войны, который лишь по причине своего увечьЯ
и чрезмерной гордости, как однажды объЯснила  мать,  зарабатывал  на  хлеб
починкой часов.
   ‚ороненый,  в   деревЯнной   кобуре   маузер   был   затаенной   мечтой
‘отникова-младшего, но напрасно было просить его также и у матери.
   € тогда мальчишка решилсЯ взЯть пистолет сам.
   Љак-то, проснувшись утром, он  услышал  глухую  тишину  в  доме.  Ћтец,
наверно, куда-то ушел из каморки, откуда  по  дому  разносилась  привычнаЯ
разноголосица часовых механизмов; мать, он уже знал,  отправилась  рано  в
церковь - над городом плыл колокольный перезвон утренней службы.
   ’оропливо натЯнув коротенькие, до коленей, штанишки, оставив  на  потом
умывание и  чистку  зубов,  он  скоренько  прошмыгнул  в  мамину  спальню.
‡аветный Ящик комода был плотно задвинут, но в замочной скважине  беспечно
торчал маленький медный ключик, который мальчишка тут же повернул на  один
оборот и вынул скользкую, лакированную, неожиданно тЯжелую кобуру.  Ќа  ее
деревЯнном боку блестела знакомаЯ пластинка с надписью,  которую  он  знал
наизусть: "Љрасному комэску Ђ.‘отникову от ђеввоенсовета Љавармии". Џервое
же прикосновение к оправленной  деревом  рукоЯтке  взбудоражило  мальчика.
ђуки его уверенно управились с защелкой, и вот уже весь  маузер  туго,  но
податливо  вышел  из  кобуры,  сдержанно  и  таинственно   засиЯв   своими
воронеными  частЯми.  Ќикогда  прежде  не  испытанное   тревожно-волнующее
чувство охватило мальчишку, минуту он изучал пистолет -  подвинул  прицел,
попыталсЯ отвести затвор, заглЯнул в ствол. Ќо самым большим наслаждением,
конечно, было прицелитьсЯ.  ’олько  не  успел  он  как  следует  обхватить
рукоЯтку и пальцем нащупать спуск, как совершенно неожиданно  и  непонЯтно
из-под его рук куда-то под стол оглушительно грохнуло выстрелом.
   Њинуту он стоЯл помертвевший,  слушаЯ  болезненно-острый  звон  в  ухе.
Ћтскочив от  стены,  по  полу  катилась  гильза,  под  столом,  поЯвившись
неизвестно откуда, валЯлась толстаЯ, источеннаЯ жучком щепка  с  темным  и
косым следом пули.
   ЏонЯв наконец, что случилось, он сунул пистолет в кобуру, запер  все  в
комод и не мог  себе  найти  места,  пока  не  вернулась  мать.  ’а  сразу
почувствовала недоброе, кинулась к сыну с расспросами, и он рассказал  все
как было. ђазумеетсЯ, справитьсЯ с такой бедой не могла  и  мать,  котораЯ
очень испугалась за него, даже заплакала, чего никогда  прежде  с  ней  не
случалось, и сказала, что он должен во всем признатьсЯ отцу.
   ђешитьсЯ на это признание было не  просто.  Џока  набиралсЯ  решимости,
минул час или больше, и наконец сам не  свой  он  открыл  дверь  отцовской
каморки.
   Ћтец  работал.  Љак  всегда,  низко   склонившись   над   подоконником,
сосредоточенно ковырЯлсЯ в часовом механизме. ЏраваЯ  его  рука  в  черной
перчатке бессильно покоилась на коленЯх, а леваЯ ловко колупала,  винтила,
разбирала и складывала  разные  маленькие  блестЯщие  штучки,  из  которых
состоЯли часы. Ќа стенах не  в  лад  друг  другу  размахивали  маЯтниками,
звЯкали и тикали два десЯтка дешевых, размалеванных по циферблату ходиков,
несколько будильников, угол занимал громоздкий,  принесенный  накануне  из
райкома  деревЯнный  футлЯр  с  тЯжелыми  гирЯми.  Ћтец  не  обернулсЯ  на
поЯвление сына, но, как всегда безошибочно узнав его, совершенно  некстати
теперь спросил бодрым голосом:
   - Ќу как дела, молодой человек? Ћдолел мариниста?
   Њальчик проглотил неожиданно подскочивший к горлу комок -  накануне  он
принЯлсЯ  читать  ‘танюковича.  €з  других  книжек,  лежавших  в  огромном
дедовском сундуке, уже мало что  осталось  им  непрочитанного,  разве  что
собрание сочинений Џисемского и несколько разрозненных томов  ‘танюковича,
один из которых третьего днЯ и выбрал ему отец. Ќо теперь было не до книг,
и он сказал:
   - Џапа, Я брал твой маузер.
   Ћтец как-то странно мотнул головой, отложил пинцет, привычным движением
руки снЯл очки и строго посмотрел на сына.
   - Љто разрешил?
   - Ќикто. € это... Ћн выстрелил, - упавшим голосом произнес сын.
   Ќичего не говорЯ больше, отец встал и вышел из комнаты. Ћн  же  осталсЯ
стоЯть у двери с таким чувством, будто его сейчас должны положить под  нож
гильотины. Ќо он знал, что виноват, и готов был принЯть самую  беспощадную
кару.
   ‚скоре отец вернулсЯ.
   - ’ы, щенок! - сказал он с порога. - Љакое ты имел право без разрешениЯ
притрагиватьсЯ к боевому оружию? Љак ты посмел по-воровски лезть в комод?
   Ћтец долго и нещадно отчитывал его - и за неосторожность, и за выстрел,
который мог причинить несчастье, и больше всего за тайное его своеволие.
   - …динственное, что смЯгчает твою вину, так это твое признание.  ’олько
это тебЯ спасает. ЏонЯл?
   - „а.
   - …сли сам, конечно, надумал. ‘ам?
   —увствуЯ, что окончательно гибнет, мальчик кивнул, и  отец  успокоенно,
протЯжно вздохнул.
   - Ќу и за то спасибо.
   ќто было уже слишком - ложью покупать отцовское  спасибо,  в  глазах  у
него потемнело, кровь прилила к лицу, и он стоЯл, не в силах сдвинутьсЯ  с
места.
   - €ди играй, - сказал тогда отец.
   ’ак, в общем, легко обошлось ему то ослушание -  наказание  ремнем  его
миновало, но его малодушный кивок болезненной царапиной осталсЯ саднить  в
его душе. ќто был урок на всю жизнь. € он ни  разу  больше  не  солгал  ни
отцу, ни кому другому, за все держал ответ, глЯдЯ людЯм в глаза. ‚идно,  и
мать не сказала отцу, по чьей инициативе произошло то объЯснение. ’ак,  со
счастливой уверенностью в добропорЯдочности сына и окончил  свой  путь  на
земле этот кавалерийский, командир, инвалид гражданской  войны  и  часовой
мастер, твердо надеЯсь, что сыну достанетсЯ лучшаЯ долЯ.
   € вот досталась...


        17

   ‚ дремотной утренней тишине наверху застучали шаги, глуховато донеслись
голоса, загрохали двери. ‡десь, в подвале, особенно слышны были эти двери,
временами от их громкого стука даже сыпалось с потолка. ђыбак  не  спал  -
подогнув ноги, молча лежал на боку под стеной и  слушал.  ’еперь  все  его
внимание сосредоточилось в слухе. Ћкошко  вверху  понемногу  светлело,  на
дворе, наверно, уже рассвело, и в  камере  также  становилось  виднее.  €з
ночных сумерек медленно выступали тусклые,  измЯтые,  как  бы  изжеванные,
фигуры арестантов - присмиревшей „емчихи напротив; в углу неподвижного,  с
угрюмым видом Џетра; Ѓаси, правда, еще не было видно в темноте под  окном.
‘отников, как и прежде, лежал на спине рЯдом и шумно дышал. …сли бы не это
его дыхание, можно было бы подумать, что  он  неживой.  Ќаступал  трудный,
наверно последний, их день, они все предчувствовали это и молчали,  каждый
в отдельности переживаЯ свою беду.
   ‘апоги наверху затопали чаще, непрестанно  грохала  дверь.  €  вдруг  в
подвал ворвалсЯ разговор со двора. ђыбак поднЯл голову, слегка прислонилсЯ
затылком к стене. ‘лов невозможно было разобрать, но  было  очевидно,  что
там собирались, видимо строились. Ќо  почему  никто  еще  не  спустилсЯ  в
подвал? Ѓудто забыли о них.
   Љто-то прошел возле самой стены, послышалсЯ  близкий  скрип  подошв  на
снегу. Ќевдалеке от окна что-то звЯкнуло, затем громко раздалсЯ грубый,  с
хрипотой голос:
   - „а тут три всего.
   - Ђ шуфлЯ еще была. уфлю посмотри.
   - —то шуфлЯ! ‹опаты нужны.
   ‘нова что-то металлически зазвЯкало, потом проскрипели  шаги,  и  опЯть
поблизости все стихло. Ќо этот короткий разговор всколыхнул ђыбака:  зачем
лопаты? ‹опаты только затем, чтоб копать. Ђ что теперь можно  было  копать
по зиме? Ћкоп? Љанаву? Њогилу? Ќаверно, могилу. Ќо длЯ кого?
   € тут он вспомнил: видно, действительно умер тот полицай.
   Ћн повернул голову, вопросительно взглЯнул по сторонам. „емчиха  из-под
смЯтого платка  также  тревожно-понимающе  смотрела  на  него,  в  углу  в
напрЯженном  ожидании  застыл  Џетр.  Ќикто  не  проронил  ни  слова,  все
вслушивались, сдерживаЯ в душах страх и неуверенность.
   ќта их неуверенность продолжалась, однако, недолго.  ‘пустЯ  минуту  за
той же стеной снова затопали, да так решительно и определенно,  что  ни  у
кого уже не возникло сомнениЯ - шли  к  ним,  в  подвал.  Љогда  загремела
перваЯ дверь, ђыбак скоренько  сел,  почувствовав,  как  вдруг  и  недобро
заколотилось в груди сердце. ђЯдом завозилсЯ, принЯлсЯ  кашлЯть  ‘отников.
"Ћткроют - рвануть, сбить с ног - и в дверь", -  с  запоздалой  решимостью
подумал ђыбак, но тут же понЯл: нет, так не выйдет - за дверью  ступеньки,
не успеть.
   Ђ дверь в самом деле уже отворЯлась, в камеру шибануло стужей, ветреной
свежестью, и неЯркий свет со двора сразу высветил пЯть серых встревоженных
лиц. ‚ дверном проеме поЯвилсЯ расторопный ‘тась, за ним маЯчил еще кто-то
с винтовкой в руках.
   - ѓенуг спать! -  во  все  горло  заревел  полицейский.  -  Ћтоспались.
‚ыходи: ликвидациЯ!
   "‡начит, не ошиблись, действительно  конец,  -  пронеслось  в  сознании
ђыбака. - …сли бы кого одного, а то всех, значит..." Ќа минуту  он  как-то
обмЯк, вдруг лишившись всех своих сил, вЯло подобрал ноги, поправил  шапку
на голове и только затем оперсЯ о солому, собираЯсь встать.
   - Ђ ну выскакивай! „обровольно,  но  обЯзательно!  -  крикливо  понукал
‘тась.
   Џетр в углу первым встал на ноги, заохав, начала  подниматьсЯ  „емчиха.
ЏытаЯсь встать, залапал руками по стене ‘отников. ђыбак невидЯщим взглЯдом
скользнул по его бледному,  еще  больше  осунувшемусЯ  за  ночь  лицу,  на
котором темнели  глубоко  провалившиесЯ  глаза,  и,  не  додумав  чего-то,
чего-то не прочувствовав, направилсЯ к выходу.
   - „авай, давай! „вадцать минут осталось! - подгонЯл полицай, входЯ в их
вонючее, устланное соломой лежбище. - Ќу ты, одноногий, живо!
   - Џрочь руки! џ сам! - прохрипел ‘отников.
   - Ђ ты, жидовка, что ждешь? Ђ ну выметайсь! Ќе  хотела  признаватьсЯ  -
будешь на веревке болтатьсЯ, - сострил ‘тась и тут же вызверилсЯ: -  ѓэть,
года паршиваЯ!
   Џо заснеженным бетонным ступенЯм они  выбрались  во  двор.  ђыбак  вЯло
переступал ногами, не застегиваЯ полушубка и не замечаЯ бодрЯщей  морозной
свежести.  Џосле  ночи,  проведенной  в   смрадном   подвале,   в   голове
закружилось, будто от хмельного. ‚о дворе напротив  стоЯло  человек  шесть
полицаев с оружием наизготовку - они ждали. “тро выдалось  пасмурное,  был
небольшой морозец, над крышами из труб стремительно рвались в пространство
сизые клочьЯ дымов.
   ђыбак нерешительно стал перед крыльцом, рЯдом остановилась „емчиха и  с
ней вместе ЃасЯ,  котораЯ,  будто  к  матери,  потЯнулась  теперь  к  этой
женщине. ‡Ябко прижимаЯ одну к другой  босые  закоревшие  ступни,  она  со
страхом оглЯдывала полицаев. Џетр с мрачной отрешенностью  во  всем  своем
седовласом старческом облике стал чуть поодаль. ’ем временем ‘тась, грЯзно
ругаЯсь, втащил по ступенькам ‘отников а, которого тут же устало бросил на
снег. Ќе дав себе  передышки,  ‘отников  с  усилием  поднЯлсЯ  на  ноги  и
выпрЯмилсЯ в своей измЯтой, окровавленной шинели.
   -  ѓде  следователь?  Џозовите  следователЯ!  -  пыталсЯ  он   крикнуть
глуховатым, срывающимсЯ голосом и закашлЯлсЯ.
   ђыбак спохватилсЯ, что и ему тоже необходим следователь, но  в  отличие
от ‘отникова он произнес спокойно:
   - „а, отведите нас к следователю. Ћн вчера говорил...
   - Ћтведем, а как  же!  -  с  издевкой  намекнул  на  что-то  коренастый
мордатый полицай. ‘ веревкой наготове он решительно шагнул навстречу: -  Ђ
ну, руки! ђуки!
   „елать было нечего, ђыбак протЯнул руки, тот ловко по одной заломил  их
назад  и  с  помощью  другого  начал  вЯзать  за  спиной.  ‚се  это   было
бесцеремонно, грубо и  больно.  ђыбак  поморщилсЯ  -  не  так  от  боли  в
запЯстье, как от охватившего его отчаЯниЯ:  ведь  это  был  в  самом  деле
конец.
   - „оложите следователю. Ќам надо к  следователю,  -  проговорил  он  не
очень, однако, решительно, Явственно  ощущаЯ,  как  землЯ,  заколебавшись,
быстро уходит из-под его ног.
   Ќо полицай сзади только зло выругалсЯ.
   - Џоздно. Ћтследовались уже.
   - Љак это  отследовались!  -  закричал  ђыбак  и  глЯнул  через  плечо:
небритаЯ, в белой щетине морда, узкие, бегающие, совсем свиноватые глазки,
в которых было абсолютное  безразличие  к  нему,  -  такого,  наверно,  не
испугаешь. ’огда он ухватилсЯ за  единственную  оставшуюсЯ  возможность  и
стал просить: - Ќу позовите Џортнова. —то вам стоит? ‹юди вы или нет?
   Ќо до Џортнова, наверное, было дальше,  чем  до  его,  ђыбака,  смерти.
Ќикто ему даже не ответил.
   Њежду тем руки его были умело и туго свЯзаны тонкой  веревкой,  котораЯ
больно врезалась в кожу, и его оттолкнули в сторону. ‚зЯлись за „емчиху.
   - ’ы, давай сюда следователЯ! - кашлЯЯ, настырно требовал  ‘отников  от
‘тасЯ, который с винтовкой за спиной хлопотал возле „емчихи.
   Ќо тот даже не взглЯнул в его сторону, он, как и  все  они  тут,  будто
оглох к их просьбам, будто это уже были не люди. € это еще больше  убедило
ђыбака в том, что дело их кончено, будет смерть. Ќо как же так?  €  почему
же он не решилсЯ, когда у него были свободными руки?
   —то-то в нем отчаЯнно  затрепыхалось  внутри  от  сознаниЯ  совершенной
оплошности, и он растерЯнным взглЯдом заметалсЯ вокруг. Ќо спасениЯ  нигде
не было. Ќапротив, судЯ по всему, быстро приближалсЯ конец. Ќа крыльцо  из
помещениЯ один за другим начало выходить начальство - какие-то чины в  еще
новенькой,  видно  только  что  напЯленной,  полицейской   форме:   черных
коротковатых шинелЯх  с  серыми  воротниками  и  такими  же  обшлагами  на
рукавах, при пистолетах; двое, наверно немцы, были в  длинных  жандармских
шинелЯх и фуражках с высоко поднЯтым верхом. Ќесколько человек,  одетых  в
штатское, с шарфами на шеЯх, держались заметно отчужденно -  будто  гости,
приглашенные на чужой праздник. Џолицаи  на  дворе  уважительно  притихли,
подобрались. Љто-то торопливо посчитал сзади:
   - ђаз, два, три, четыре, пЯть...
   - Ќу, все готово? - спросил с крыльца  плечистый  полицай  с  маленькой
кобурой на животе.
   €менно эта кобура,  а  также  фигура  сильного,  видного  среди  других
человека подсказали ђыбаку, что это начальник. ’олько он подумал об  этом,
как сзади сипло выкрикнул ‘отников:
   - Ќачальник, Я хочу сделать одно сообщение.
   Ћстановись на ступеньках, начальник вперил в арестанта тЯжелый взглЯд.
   - —то такое?
   - џ партизан. ќто Я ранил вашего полицаЯ,  -  не  очень  громко  сказал
‘отников и кивнул в сторону ђыбака. - ’от здесь оказалсЯ случайно  -  если
понадобитсЯ, могу объЯснить. Ћстальные ни при чем. Ѓерите одного менЯ.
   Ќачальство на крыльце примолкло.  „вое,  шедшие  впереди,  недоумевающе
переглЯнулись между собой, и  ђыбак  ощутил,  как  в  душе  его  вспыхнула
маленькаЯ спасительнаЯ искорка, зажегшаЯ слабенькую еще надежду:  а  вдруг
поверЯт? ќто его обнадежившее чувство тут же породило тихую  благодарность
‘отникову.
   Ћднако минутное внимание  на  лице  начальника  сменилось  нетерпеливой
строгостью.
   - ќто все? - холодно спросил он и шагнул со ступеньки на снег.
   ‘отников заикнулсЯ от неожиданности.
   - Њогу объЯснить подробнее.
   Љто-то недовольно буркнул, кто-то  заговорил  по-немецки,  и  начальник
махнул рукой.
   - ‚едите!
   "‚от как, не хочет даже и слушать", - опЯть впадаЯ в отчаЯние,  подумал
ђыбак. Ќаверное, все уже решено загодЯ. Ќо как же тогда  он?  Ќеужели  так
ничем и не поможет ему это героическое заступничество ‘отникова?
   Ћсторожно  ступаЯ  по  прогибающимсЯ  деревЯнным  ступенькам,   полицаи
сходили с крыльца. € вдруг в одном из них, что на этот  раз  также  был  в
полицейской форме, ђыбак узнал Џортнова. Ќу, разумеетсЯ, это был тот самый
вчерашний следователь, который так  обнадежил  его  своим  предложением  и
теперь как бы отступилсЯ. “видев его,  ђыбак  встрепенулсЯ,  весь  подалсЯ
вперед. Ѓыла не была - теперь ему уже ничто не казалось  ни  страшным,  ни
даже неловким.
   - ѓосподин следователь! ѓосподин  следователь,  одну  минутку!  ‚ы  это
вчера говорили, так, Я согласен. џ  тут,  ей-богу,  ни  при  чем.  ‚от  он
подтвердил...
   Ќачальство,  которое  уже  направлЯлось  со  двора   к   улице,   опЯть
недовольно, по одному стало останавливатьсЯ. ЋстановилсЯ и Џортнов.  ЌоваЯ
полицейскаЯ  шинель  на  нем  казалась  Явно  не  по  размеру  и  необмЯто
топорщилась на его маленькой, тощей фигуре, чернаЯ  пилотка  по-петушиному
торчала в сторону. Ќо в облике следователЯ заметно прибыло  начальственной
важности, какой-то показной строгости. ‚ысокий,  туго  перетЯнутый  ремнем
немец в шинели вопросительно взглЯнул на него, и следователь что-то  бойко
объЯснил по-немецки.
   - Џодойдите сюда!
   Џри пристальном внимании с обеих сторон ђыбак подошел к крыльцу. Љаждый
его шаг мучительным, ударом отзывалсЯ в  его  душе.  Ќиточка  его  еще  не
окрепшей надежды с каждой секундой готова была навсегда оборватьсЯ.
   - ‚ы согласны вступить в полицию? - спросил следователь.
   - ‘огласен, - со всей искренностью, на которую  был  способен,  ответил
ђыбак.
   Ћн не сводил своего почти преданного взглЯда с  несвежего,  немолодого,
хотЯ и тщательно выбритого лица Џортнова. ‘ледователь и  немец  обменЯлись
еще несколькими фразами по-немецки.
   - ’ак. ђазвЯзать!
   - ‘волочь! - как удар, стукнул его  по  затылку  негромкий  злой  окрик
‘отникова, который тут же и выдал себЯ знакомым болезненным кашлем.
   Ќо пусть! —то-то грозное, неотвратимо подступавшее к нему, вдруг  стало
быстро отдалЯтьсЯ, ђыбак глубже вздохнул и почувствовал, как сзади дернули
его за руки. Ќо он не оглЯнулсЯ даже. Ћн мощно почувствовал  только  одно:
будет жить! ђазвЯзанные руки  его  вольно  опали  вдоль  тела,  и  он  еще
неосознанно  сделал  шаг  в  сторону,  всем  существом   стараЯсь   скорее
отделитьсЯ от прочих, - теперь ему хотелось быть как можно от них  дальше.
Ћн отошел еще на три шага, и никто не остановил его. Љто-то из  начальства
повернулсЯ, направлЯЯсь к воротам, как сзади раздалсЯ крик „емчихи:
   - Ђга, пускаете! ’огда пустите  и  менЯ!  Џустите!  “  менЯ  малые,  а,
божечка, как же они!..
   …е исполненный дикого отчаЯниЯ крик снова заставил всех остановитьсЯ, и
ближе других к ней оказалсЯ Џортнов. ‚ысокий немец недовольно  прокартавил
что-то, и следователь взмахнул рукой.
   - ‚едите! - сказал он и повернулсЯ в сторону  ђыбака.  -  ‚ы  подсобите
тому, - вдруг указал он на ‘отникова.
   ђыбаку это мало понравилось, от ‘отникова теперь он хотел бы  держатьсЯ
подальше. Ќо приказ есть приказ, и он с готовностью подскочил к  недавнему
своему товарищу, взЯл его под руку.
   ‘квозь  настежь  раскрытые  ворота  их  повели  на  улицу.  Џолицаи   с
винтовками  наготове  шли  по  обе  стороны.   Ќачальство,   растЯнувшись,
приотстало, пропускаЯ их впереди себЯ. Џервым шел Џетр - высокий и старый,
с белою, без шапки головой и заломленными назад  руками.  ‡а  ним,  давЯсь
плачем, тащилась „емчиха. ђЯдом в какой-то темной, с чужого плеча одежке с
длинными рукавами быстренько семенила босыми ногами ЃасЯ.
   ђыбак поддерживал под руку ‘отникова, который как-то  на  глазах  сник,
еще больше осунулсЯ и, кашлЯЯ, медленно тащилсЯ за всеми, сильно  припадаЯ
на раненую ногу. ЏочерневшаЯ его стопа, будто  неживаЯ,  костЯно  ковырЯла
пальцами снег, оставлЯЯ на нем неестественные зимой отпечатки. Ћн  молчал,
и ђыбак не отважилсЯ заговорить с ним. €дЯ вместе, они  уже  оказались  по
разные стороны черты, разделЯвшей людей на друзей и врагов. ђыбак  хотЯ  и
чувствовал, будто виноват в чем-то, но старалсЯ себЯ убедить, что  большой
вины за ним нет. ‚иноват тот, кто делает что-то по  своей  злой  воле  или
ради выгоды. Ђ у него какаЯ же выгода? Џросто он имел больше  возможностей
и схитрил, чтобы выжить. Ќо он не изменник. ‚о всЯком случае,  становитьсЯ
немецким прислужником не собиралсЯ. Ћн все  ждал,  чтобы  улучить  удобный
момент - может, сейчас, а может, чуть позже, и только они его увидЯт...


        18

   ‘отников  Ясно  понЯл,  что  ровным  счетом  ничего  не  добилсЯ.   …го
намерение, так естественно пришедшее к нему ночью и  почти  принесшее  ему
успокоение, лопнуло как мыльный пузырь. ЏолициЯ была марионеткой в руках у
немцев и совершенно безразлично отнеслась к его показанию -  наплевать  ей
на то,  кто  из  них  виноват,  если  прибыл  соответствующий  приказ  иди
поЯвилась потребность в убийстве.
   …два держась на ногах,  он  ослабело  тащилсЯ  за  всеми,  стараЯсь  не
слишком опиратьсЯ на чужую теперь и противную ему ђыбакову руку.  ’о,  что
произошло во дворе полиции,  совершенно  сокрушило  его  -  такого  он  не
предвидел. Ѓезусловно, от страха или из ненависти люди способны  на  любое
предательство, но ђыбак, кажетсЯ, не был предателем, как не был и  трусом.
‘колько ему  предоставлЯлось  возможностей  перебежать  в  полицию,  да  и
струсить было предостаточно случаев, однако всегда он  держалсЯ  достойно.
Џо крайней мере, не хуже других. ‚идно, здесь все дело в корыстном расчете
ради спасениЯ своей шкуры, от которого всегда один шаг до предательства.
   ‘отникову было мучительно обидно за свое  наивное  фантазерство  -  сам
потерЯв надежду избавитьсЯ от смерти, надумал спасать других. Ќо  те,  кто
только и жаждет любой ценой выжить,  заслуживают  ли  они  хотЯ  бы  одной
отданной за них жизни? ‘колько уже  их,  человеческих  жизней,  со  времен
€исуса •риста было принесено на жертвенный алтарь человечества, и  многому
ли они научили это человечество? Љак и тысЯчи лет назад, человека  снедает
в первую очередь забота о самом себе, и самый благородный порыв к добру  и
справедливости порой кажетсЯ со стороны по меньшей мере чудачеством,  если
не совершенно дремучей глупостью.
   ‘отников понемногу приходил в  себЯ,  его  начала  донимать  стужа.  Ћт
слабости на лбу выступил пот, который не сразу высыхал на морозном  ветру,
и голова оттого стыла  до  ломоты  в  мозгу.  €  вообще,  студеный  ветер,
кажетсЯ, начисто выдувал из него остатки накопленного за ночь тепла,  тело
опЯть начал сотрЯсать озноб. Ќо ‘отников старалсЯ дотерпеть до конца.
   Ќа пустой местечковой улице они перешли мосток, дальше с одной  стороны
начиналсЯ  узенький  огороженный  скверик  с  несколькими  рЯдами  тонких,
стывших на морозе деревцев. ‚переди на пригорке высилсЯ белый  двухэтажный
дом;  широкое  полотнище  фашистского  флага  развевалось  на  его   углу.
Ќаверное, там размещалась управа или комендатура, возле которой копошилось
какое-то сборище. ‘отников удивилсЯ: какаЯ нужда собрала этих людей в одно
место? Џотом он подумал, что, возможно, сегоднЯ базар. Ђ  может,  что-либо
случилось? €ли скорее всего согнали население, чтобы устрашить расстрелом.
…сли так, пусть расстреливают, им еще легче будет принЯть смерть на  виду.
—то же касаетсЯ страха, то его на войне и так хватает с избытком, и тем не
менее борьба разгораетсЯ. Ќа смену казненным придут другие. ‘мелые  всегда
найдутсЯ.
   Ћни  медленно  приближались  к  этому  дому.  ‘тепа  ‘отникова,   будто
негнущийсЯ  протез,  выковыривала  странные  Ямки  в   рыхлом,   растертом
полозьЯми и  лошадиными  копытами  снегу,  нога  всЯ  горела  непрестанной
глубинной  болью  и  с  усилием  подчинЯлась  ему.  ‚идно,   он   все   же
преувеличивал свои силы, когда в начале  пути  вознамерилсЯ  идти  сам,  -
теперь он почти виснул на твердой руке ђыбака. Ћт мостика началсЯ  пологий
подъем, и ему стало еще труднее, не хватало  дыханиЯ,  в  глазах  темнело,
дорога то и дело ускользала из-под  ног.  Ћн  испугалсЯ,  что  не  дойдет,
свалитсЯ, и тогда раньше времени пристрелЯт, как паршивого пса, в  канаве.
Ќет, этого он не мог позволить себе - даже в его  положении  это  казалось
слишком. ‘вою смерть,  какой  бы  она  ни  была,  он  должен  встретить  с
солдатским достоинством - это стало главною целью его последних минут.
   Ћни взошли на пригорок и  остановились.  ‘  трудом  вздохнув,  ‘отников
вперил взглЯд в спину передних, ожидаЯ, что они опЯть  двинут  дальше.  Ќо
конвойные  полицаи  также  остановились,   впереди   послышал