
   - Ђ мать?
   - Њамка у дЯдьки …мельЯна  молотит.  Ќа  хлеб  зарабатывает.  ‚едь  нас
четверо едоков, а она одна.
   - Ћго, как ты разбираешьсЯ! Ђ там что - едоки спЯт? ‹адно, пусть  спЯт,
- тише сказал ђыбак. - ’ы чем покормить нас найдешь?
   - Ђ бульбочку мамка утром варила, -  отозвалсЯ  словоохотливый  детский
голос.
   ’отчас на полу там затопали босые пЯтки, и  из-за  занавески  выглЯнула
девочка лет десЯти со всклокоченными волосами на голове, в  длинноватом  и
заношенном ситцевом платье. —ерными глазенками она  коротко  взглЯнула  на
‘отникова, но не испугалась, а с хозЯйской уверенностью подошла к  печи  и
на цыпочках потЯнулась к высоковатой длЯ нее загнетке. —тобы не мешать ей,
‘отников осторожно подвинул в сторону свою бедолагу ногу.
   Џод окном стоЯл непокрытый стол, возле  него  была  скамьЯ  с  глинЯной
миской; девочка переставила миску на конец стола и  вытрЯхнула  в  нее  из
горшка картошку. „вижениЯ ее маленьких рук были угловаты и не очень ловки,
но девочка с очевидным усердием  старалась  угодить  гостЯм  -  вынула  из
посудника нож, повозившись в темном углу,  поставила  на  стол  тарелку  с
большими  сморщенными  огурцами.  Џотом  отошла  к  печи  и  с  молчаливым
любопытством стала  рассматривать  этих  вооруженных,  заросших  бородами,
наверно, страшноватых, но, безусловно, интересных длЯ нее людей.
   - Ќу, давай подрубаем, - подалсЯ к столу ђыбак.
   ‘отников еще не отогрелсЯ, намерзшеесЯ его тело содрогалось  в  ознобе,
но от картошки на столе струилсЯ легкий, удивительно  ароматный  парок,  и
‘отников встал со скамейки. ђыбак помог ему перебратьсЯ к  столу,  устроил
на скамье раненую ногу. ’ак было удобнее.  ‘отников  взЯл  теплую,  слегка
подгоревшую картофелину  и  привалилсЯ  спиной  к  побеленной  бревенчатой
стене. „евочка с прежней уважительностью стоЯла в проходе и, колупаЯ  край
занавески, бросала на них быстрые взглЯды своих темных глаз.
   - Ђ хлеба что, нет? - спросил ђыбак.
   - ’ак вчера ‹еник все съел. Љак мамку ждали.
   ђыбак, помедлив, достал из-за пазухи прихваченную у старосты горбушку и
отломил от нее кусок. ‡атем отломил другой и молча  протЯнул  девочке.  ’а
взЯла хлеб, но есть не стала - отнесла за перегородку и снова вернулась  к
печи.
   - € давно мать молотит? - спросил ђыбак.
   - Ћт позавчера. Ћна еще неделю молотить будет.
   - ЏонЯтно. ’ы старшаЯ?
   - Ђга, Я большаЯ. ЉатЯ с ‹еником малые, а мне уже девЯть.
   - Њного. Ђ немцев у вас нету?
   - Ћднажды приезжали. Љак мы с мамкой  к  тетке  ѓелене  ходили.  “  нас
подсвинка рЯбого забрали. Ќа машине увезли.
   ‘отников кое-как проглотил пару картофелин  и  опЯть  зашелсЯ  в  своем
неотвЯзном кашле. Њинут пЯть тот бил  его  так,  что  казалось  -  вот-вот
что-то оборветсЯ в груди. Џотом немного отлегло, но стало не до картофелЯ,
он только выпил полкружки воды и закрыл  глаза.  ‚  ощущениЯх  его  что-то
плыло, качалось, болезненно-сладостнаЯ истома убаюкивала,  он  засыпал.  ‚
замутненном сознании  быстро  отдалЯлись  смешивающиесЯ  голоса  ђыбака  и
девочки.
   - Ђ мать твою как звать? - хрустЯ огурцом, спрашивал ђыбак.
   - „емчиха.
   - Ђга. ‡начит, ваш папка „емьЯн?
   - Ќу. Ђ еще ЂвгиньЯ мамку зовут.
   Ѓыло слышно, как ђыбак заскрипел скамьей, наверно  потЯнулсЯ  за  новой
картофелиной, под столом загремели его сапоги. ђазговор на какое-то  времЯ
умолк,  но  затем  прозвучал  вкрадчивый,  с  лукавым  любопытством  голос
девочки:
   - „ЯдЯ, а вы партизаны?
   - Ђ тебе зачем знать? Џапанка еще.
   - Ђ вот и знаю, что партизаны.
   - ‡наешь, так помолчи.
   - Ђ того дЯдю, наверно, ранили, да?
   - ђанили или нет, о том ни гугу. ЏонЯла?
   „евочка промолчала. ђазговор на минуту затих.
   - џ за мамкой сбегаю, хорошо?
   - ‘иди и не рыпайсЯ. Ђ то еще накличешь какую холеру.
   - •олера на них! ‹юди мы или скотина?
   - Ѓыли люди...
   Ќо это уже не настоЯщее - это голоса из  прошлого.  ‘ознание  ‘отникова
еще успевает отметить этот почти неуловимый переход в  забытье,  и  дальше
уже видитсЯ тот, раненный  в  ногу  лейтенант,  который  едва  ковылЯет  в
колонне,  опираЯсь  на  плечо  более  крепкого  товарища.   “   лейтенанта
забинтована еще и голова. Ѓинт старый, грЯзный, с запекшейсЯ коркой  крови
на лбу; иссохшие губы и нехороший  лихорадочный  блеск  покрасневших  глаз
придают его исхудавшему лицу какой-то полусумасшедший вид. Ћт его  раненой
ноги распространЯетсЯ такой смрад, что ‘отникова слегка мутит: сладковатый
запах гнили на пЯть шагов отравлЯет воздух. €х  гонЯт  колонной  в  лес  -
реденький соснЯчок при дороге. Џод ногами пересыпаетсЯ белый,  с  хвойными
иголками песок, нещадно жжет  полуденное  солнце.  Љонные  и  пешие  немцы
сопровождают колонну.
   ѓоворЯт, гонЯт расстреливать.
   ќто похоже на правду - тут те,  кого  отобрали  из  всей  многотысЯчной
массы в шталаге: политработники,  коммунисты,  евреи  и  прочие,  чем-либо
вызвавшие подозрение у  немцев.  ‘отникова  поставили  сюда  за  неудачный
побег. Ќаверно, там, на песчаных холмах в соснЯке, их расстрелЯют. Ћни уже
чувствуют это по тому, как, свернув с  дороги,  настороженно  подобрались,
стали громче прикрикивать их конвоиры - начали теснее сбивать в один  гурт
колонну. Ќа пригорке, видно было, стоЯли и еще  солдаты,  наверно,  ждали,
чтобы организованно сделать  свое  дело.  Ќо,  судЯ  по  всему,  случаютсЯ
накладки и у немцев. Љолонна еще не достигла пригорка, как конвоиры что-то
загергетали с теми, что были на краю соснЯчка,  затем  прозвучала  команда
всем сесть - как обычно делалось, когда  надо  было  остановить  движение.
Џленные опустились на солнцепеке и под стволами  автоматов  стали  чего-то
ждать.
   ‚се последние дни ‘отников был словно в прострации. —увствовал он  себЯ
скверно - обессилел без воды и пищи. € он молча, в полузабытьи сидел среди
тесной толпы людей на колючей сухой траве без особых мыслей  в  голове  и,
наверно, потому не сразу понЯл смысл  лихорадочного  шепота  рЯдом:  "•оть
одного, а прикончу. ‚се равно..." - "Џогоди ты. Џосмотрим, что дальше".  -
"ђазве неЯсно что". ‘отников осторожно повел  в  сторону  взглЯдом  -  тот
самый его сосед-лейтенант незаметно длЯ  других  доставал  из-под  грЯзных
бинтов на ноге обыкновенный перочинный ножик, и в глазах его таилась такаЯ
решимость, что ‘отников подумал: такого не удержишь.  Ђ  тот,  к  кому  он
обращалсЯ, - пожилой человек в комсоставской,  без  петлиц  гимнастерке  -
опасливо поглЯдывал на конвоиров. „вое их, сойдЯсь вместе, прикуривали  от
зажигалки, один на коне чуть поодаль бдительно осматривал колонну.
   Ћни еще посидели на солнце, может, минут пЯтнадцать, пока  с  холма  не
послышалась какаЯ-то команда, и немцы начали поднимать  колонну.  ‘отников
уже знал, на что решилсЯ сосед, который сразу же начал забирать из колонны
в сторону, поближе к  конвоиру.  Љонвоир  этот  был  сильный,  приземистый
немец, как и все, с автоматом на груди, в тесном, пропотевшем под  мышками
кителе; из-под мокроватой с краев суконной  пилотки  выбивалсЯ  совсем  не
арийский - черный, почти смолЯной чуб. Ќемец торопливо  докурил  сигарету,
сплюнул  сквозь  зубы  и,  по-видимому  намереваЯсь  подогнать   какого-то
пленного, нетерпеливо ступил  два  шага  к  колонне.  ‚  то  же  мгновение
лейтенант, словно коршун, бросилсЯ на него сзади и по самый черенок вонзил
нож в его загорелую шею.
   Љоротко крЯкнув, немец осел наземь, кто-то поодаль крикнул: "Џолундра!"
- и несколько человек, будто их пружиной метнуло из колонны,  бросились  в
поле. ‘отников тоже рванулсЯ прочь. ‹ейтенант, который сначала  бежал,  но
вдруг споткнулсЯ, упал на бок под самые ноги  ‘отникову  и  тут  же  ножом
широко полоснул себе поперек живота. ‘отников перескочил через  его  тело,
едва не  наступив  на  судорожно  скрюченную  руку,  из  которой,  коротко
сверкнув мокрым лезвием, выпал в песок маленький,  с  указательный  палец,
ножик.
   ‡амешательство немцев длилось секунд  пЯть,  не  больше,  тотчас  же  в
нескольких местах ударили очереди - первые пули прошли над его головой. Ќо
он бежал. ЉажетсЯ, никогда в жизни он не мчалсЯ с такой бешеной прытью,  и
в несколько широких прыжков взбежал на бугор с сосенками. Џули уже густо и
беспорЯдочно пронизывали сосновую чащу, со всех сторон его осыпало  хвоей,
а он все мчал, не разбираЯ пути, как можно дальше, то и дело  с  радостным
изумлением повторЯЯ про себЯ: "†ив! †ив!"
   Љ сожалению, соснЯчок  оказалсЯ  совсем  узенькой  недлинной  полоской,
котораЯ  через  сотню  шагов  неожиданно  окончилась,  впереди  разлеглось
уставленное рЯдами крестцов сжатое поле. Ћднако деватьсЯ ему было  некуда,
и он рванулсЯ дальше - по стерне через поле, туда, где курчавились зеленые
кусты ольшаника.
   ’ут его скоро заметили, сзади раздалсЯ крик, треснул недалекий  выстрел
- пулЯ, словно кнутом, хлестко стеганула его по  брюкам,  разрубив  пустой
портсигар  в  кармане.  ‘отников  Явственно  почувствовал  этот   удар   и
оглЯнулсЯ: низко  пригнувшись  над  гривой  лошади  и  вскинув  правую,  с
пистолетом руку, за ним скакал всадник. Ћт лошади, понЯтно, не  уйдешь,  и
‘отников повернулсЯ лицом к преследователю. Љонь едва не сшиб его с ног, в
последний момент он как-то увернулсЯ от его копыт, метнувшись за ближайший
в рЯду  крестец.  Ќемец,  резко  откинувшись  в  седле,  выбросил  руку  -
грохнувший выстрел перебил на  верхнем  снопе  перепЯсло  -  солома,  туго
пырснув в стороны, осыпалась на стерню. Ќо ‘отников  все  же  уцелел  и  в
отчаЯнном порыве схватил из-под ног камень - обычный,  размером  в  кулак,
полевой булыжник. ЋпЯть как-то уклонившись от лошади, он  с  силой  бросил
камень прЯмо в лицо всаднику, тот преждевременно грохнул выстрелом, но и в
этот раз мимо. Џочувствовав спасительную  силу  в  этих  камнЯх,  ‘отников
начал хватать их из-под  ног  и  швырЯть  в  немца,  который  вертелсЯ  на
разгорЯченном коне вокруг, норовЯ выстрелить навернЯка. …ще  два  выстрела
прогремели в поле, но и они  не  задели  беглеца,  который,  обрадовавшись
своей удаче, с камнем в руке бросилсЯ за другой рЯд крестцов.
   Џока немец управлЯлсЯ со вздыбившимсЯ конем, ‘отников пробежал  десЯток
шагов к следующему рЯду Я снова круто обернулсЯ, чтобы ударить  навстречу.
Ќа этот раз он попал в голову лошади, и  немец  снова  промазал.  ‘отников
швырнул в него еще три камнЯ подрЯд, увертываЯсь от лошадиных копыт и  все
дальше перебегаЯ от крестца к крестцу. Ќо вот крестцы  кончились,  в  рЯду
осталсЯ последний. ‘отников в изнеможении упал за ним на  колени,  сжав  в
руке камень. ‚ этот раз немец решительно направил конЯ на крестец,  видимо
намереваЯсь сшибить беглеца копытами. Љонь высоко взвилсЯ на задних  ногах
и, екнув селезенкой, тЯжело прыгнул, обрушиваЯ крестец и заваливаЯ снопами
‘отникова. ЏадаЯ, тот, однако, радостно вскрикнул -  промелькнувший  перед
ним парабеллум в руке немца круто выгнулсЯ вверх затвором:  вышла  обойма.
ЏонЯв свою оплошность, немец сгорЯча резко осадил конЯ, и тогда  ‘отников,
вскочив, со всех ног бросилсЯ, к недалекому уже кустарнику.
   …го  преследователь  потерЯл  несколько  очень  важных   секунд,   пока
перезарЯжал пистолет - длЯ этого надо было придержать конЯ, -  и  ‘отников
успел добежать до ольшаника. ’ут уже конь ему был не страшен.  Ќе  обращаЯ
вниманиЯ на опЯть раздавшиесЯ выстрелы, а  также  ветки,  раздиравшие  его
лицо, он долго бежал, пока не забралсЯ в болото. „еватьсЯ было  некуда;  и
он влез в кочковатую, с окнами стоЯчей воды трЯсину, из которой уже никуда
не мог выбратьсЯ. ’ам он понЯл, что если не утонет, то может считать  себЯ
спасенным. € он затаилсЯ, до подбородка погрузившись в воду и  держась  за
тоненькую, с мизинец,  лозовую  ветку,  все  времЯ  напрЯженно  соображаЯ:
выдержит она или нет. …сли бы ветка сломалась, он  бы  уже  не  удержалсЯ,
силы у него не осталось. Ќо ветка не позволила ему скрытьсЯ  с  головой  в
прорве, мало-помалу он отдышалсЯ и, как только вдали затихла  стрельба,  с
трудом выбралсЯ на сухое.
   Ѓыла уже ночь, он отыскал в небе ЏолЯрную  и,  почти  не  верЯ  в  свое
спасение, побрел на восток.


        9

   ‘отников неподвижно лежал на скамье за столом, наверно уснул,  а  ђыбак
пересел поближе к окну и из-за косЯка  стал  наблюдать  за  тропинкой.  Ћн
немного перебил голод картошкой, делать тут ему было  нечего,  но  и  уйти
было нельзЯ - приходилось ждать. Ђ кому не известно, что ждать и  догонЯть
хуже всего.
   Ќаверно, по этой или еще по  какой-либо  причине  в  нем  начала  расти
досада, даже злость, хотЯ злитьсЯ вроде  и  не  было  на  кого.  ђазве  на
‘отникова,  которого  он  не  мог  оставить  на  этих  детей.  •озЯйка  не
возвращалась, послать за ней он не решалсЯ: как в таком деле полагатьсЯ на
ребЯтенка?
   € он сидел у окна, неизвестно чего ожидаЯ,  прислушиваЯсь  к  случайным
звукам извне. Џо ту сторону  перегородки  повставали  дети,  слышалась  их
приглушеннаЯ вознЯ в кровати - иногда на проходе отодвигалась дерюжка, и в
щели поЯвлЯлось мурзатое, любопытствующее личико. Ќо оно тут же  исчезало.
„евочка там крикливо командовала, никого не выпускаЯ из-за перегородки.
   ђыбак до  мельчайших  подробностей  изучил  стежку  за  окном,  остатки
разломанной изгороди и край неогороженного кладбища с колючим  кустарником
по меже. ’рЯпка, затыкавшаЯ разбитое стекло, неплохо скрывала его в  окне.
Ќа сыром гниловатом подоконнике  стоЯло  несколько  грЯзных  пузырьков  от
лекарств, валЯлись клубок льнЯных ниток и трЯпичнаЯ  кукла,  глаза  и  рот
которой были искусно нарисованы чернилами. Ќапротив за  столом  беспокойно
дышал во сне ‘отников, которого надо было устроить надежнее, но  длЯ  того
нужна была хозЯйка. ’омЯсь и нервничаЯ в  неопределенном  своем  ожидании,
ђыбак почти с неприЯзнью слушал нездоровое дыхание  товарища,  все  больше
сокрушаЯсь оттого, что им так не повезло сегоднЯ. € все  из-за  ‘отникова.
ђыбак был незлой человек, но, сам обладаЯ неплохим здоровьем, относилсЯ  к
больным без излишнего сочувствиЯ, не  понимаЯ  иногда,  как  это  возможно
простудитьсЯ,  занемочь,  расхворатьсЯ.  "„ействительно,  -  думал  он,  -
заболеть на войне - самое нелепое, что можно и придумать".
   ‡а времЯ продолжительной службы  в  армии  в  нем  поЯвилось  несколько
пренебрежительное чувство к слабым, болезненным, разного рода неудачникам,
которые по тем или другим причинам  чего-то  не  могли,  не  умели.  Ћн-то
старалсЯ уметь и мочь все. Џравда, до войны кое  в  чем  было  трудновато,
особенно когда дело  касалось  грамотности,  образованиЯ  -  он  не  любил
книжной науки, длЯ которой  нужны  были  терпение  и  усидчивость.  ђыбаку
больше  по  душе  было  живое,  реальное  дело  со  всеми  его  хлопотами,
трудностЯми и неувЯзками. Ќаверно, поэтому он три года прослужил старшиной
роты - характером его бог не обделил,  энергии  также  хватало.  Ќа  войне
ђыбаку в некотором смысле оказалось даже легко, по крайней  мере,  просто:
цель борьбы была очевидной, а над прочими  обстоЯтельствами  он  не  очень
раздумывал. ‚ их  партизанской  жизни  приходилось  очень  не  сладко,  но
все-таки легче, чем прошлым летом на фронте, и ђыбак был доволен. ‚  общем
ему пока что везло, наибольшие беды его обходили, он понЯл, что главное  в
их тактике -  не  растерЯтьсЯ,  не  прозевать,  вовремЯ  принЯть  решение.
Ќаверное, смысл партизанской борьбы заключалсЯ  в  том,  чтобы,  отстаиваЯ
собственную жизнь, чинить вред врагу, и тут он чувствовал себЯ полноценным
партизанским бойцом.
   -  Њамка,  мамка  идет!  -  вдруг   радостно   вскричала   детвора   за
перегородкой.
   ђыбак метнул взглЯдом в  окно  и  увидел  на  стежке  женщину,  котораЯ
мелкими шажками  торопливо  семенила  к  избе.  „линноватаЯ  темнаЯ  юбка,
замызганный  полушубок   и   платок,   толсто   накрученный   на   голову,
свидетельствовали не о первой молодости хозЯйки,  хотЯ,  по-видимому,  она
еще не была и старой. ‘ледуЯ за ней взглЯдом, ђыбак  осторожно  подвинулсЯ
за окном. Ћт детского крика встрепенулсЯ за столом  ‘отников,  но,  увидев
ђыбака поблизости, опЯть вытЯнулсЯ на скамье.
   Љогда в сенЯх стукнула щеколда, ђыбак отодвинулсЯ  на  конец  скамьи  и
постаралсЯ принЯть спокойный, вполне добропорЯдочный вид.  Ќадо  было  как
можно приветливее встретить хозЯйку, не напугать и не обидеть  ее:  с  ней
предстоЯло договоритьсЯ о ‘отникове.
   Ћна еще не открыла двери, как из-за перегородки высыпала детвора -  две
девочки, приподнЯв занавеску, остались на  выходе,  а  лет  пЯти  мальчик,
босой, в рваных, на шлейках штанишках, бросилсЯ к порогу навстречу:
   - Њамка, мамка, а у нас палтизаны!
   ‚ойдЯ, она сразу подалась вперед, чтобы подхватить мальчика на руки, но
вдруг выпрЯмилась и с недоуменным  испугом  взглЯнула  на  незнакомого  ей
человека.
   - ‡дравствуйте, хозЯйка, - со всей доброжелательностью, на  которую  он
был способен сейчас, сказал ђыбак.
   Ќо хозЯйка уже согнала с усталого лица удивление, мельком взглЯнула  на
стол с пустой миской, и что-то на ее лице передернулось.
   - ‡дравствуйте, - холодно ответила она, отстранЯЯ от  себЯ  ребенка.  -
‘идите, значит?
   - „а вот как видите. ‚ас ждем.
   - ќто какаЯ же у вас ко мне надобность?
   Ќет, тут не заладилось что-то, женщина Явно не хотела настраиватьсЯ  на
тот тон, который ей предлагал ђыбак, - что-то суровое,  злое  и  сварливое
послышалось в ее голосе.
   Ћн пока смолчал, а она  тем  временем  расстегнула  старенький  латаный
тулупчик, стащила с головы платок. ђыбак пристально вглЯдывалсЯ  в  нее  -
свалЯнные, нечесаные волосы, запыленные мочки ушей,  утомленное,  какое-то
серое, не очень еще и  пожилое  лицо  с  сетью  ранних  морщин  возле  рта
красноречиво свидетельствовали о непреходЯщей горечи ее трудовой жизни.
   - ЉакаЯ еще надобность? - Ћна бросила платок на шест возле печи,  опЯть
повела взглЯдом на конец стола с миской. - •леба? ‘ала? €ли, может, Яиц на
Яичницу захотелось?
   - Њы не немцы, - сдержанно сказал ђыбак.
   - Ђ кто же вы? Њожет, красные армейцы? ’ак красные  армейцы  на  фронте
воюют, а вы только по зауглам шастаете.  „а  еще  подавай  вам  бульбочки,
огурчиков... ѓэлька, возьми ‹еника! - крикнула она  старшей,  а  сама,  не
раздеваЯсь, на скорую руку  начала  прибирать  возле  печи:  горшки  -  на
загнетку, ведро - к порогу, веник - в угол.
   ‡а столом начал настойчиво кашлЯть ‘отников, она  покосилась  на  него,
нахмурилась, но промолчала; продолжаЯ убирать, задернула грЯзную занавеску
над лазом в подпечье.  ђыбак  поднЯлсЯ,  сознаваЯ,  что  допустил  ошибку:
видимо,  обращатьсЯ  с  ней  надо  было  построже,   с   этой   сварливой,
раздраженной бабой.
   - Ќапрасно, тетка. Њы к вам по-хорошему, а вы ругатьсЯ.
   - џ разве ругаюсь? …сли бы Я ругалась, вашей бы и ноги здесь  не  было.
–ыц вы, холеры! ‚ас еще не хватало! - прикрикнула она на  детей.  -  ѓэлЯ,
возьми ‹еника, сказала! ‹еник, побью!
   - Ђ Я, мамка, палтизапов смотлеть хочу.
   - џ тебе посмотрю! - с  угрозой  топнула  она  к  перегородке,  и  дети
исчезли. - Џартизаны!
   ђыбак внимательно наблюдал за ней, размышлЯЯ: отчего бы ей  быть  такой
злой, этой „емчихе? ‚ голове его возникали самые различные  на  этот  счет
предположениЯ: жена полицаЯ, какаЯ-нибудь  роднЯ  здешнего  старосты  или,
может, чем-либо  обиженнаЯ  при  ‘оветской  власти?  Ќо,  поразмыслив,  он
отбросил все эти домыслы,  Явно  не  вЯзавшиесЯ  с  нищенским  видом  этой
женщины.
   - Ђ где твой „емка? - вдруг спросил ђыбак.
   Ћна выпрЯмилась и как-то настороженно,  почти  испуганно  взглЯнула  на
него:
   - Ђ вы откуда знаете „емку?
   - ‡наем.
   - —его ж тогда спрашиваете? ђазве теперь бабы  знают,  где  их  мужики?
Џобросали, вот и живи как хочешь.
   Ћна взЯла  с  порога  веник  и  начала  заметать  возле  печи.  ‚се  ее
размашистые движениЯ свидетельствовали о  крайнем  нерасположении  к  этим
непрошеным гостЯм. ђыбак все думал, не знаЯ, как  наконец  подступитьсЯ  к
„емчихе с тем главным разговором, ради которого он дожидалсЯ ее.
   - ’ут, видишь ли, тетка, товарищ того...
   Ћна разогнулась, подозрительно  взглЯнула  на  ‘отникова  в  углу.  ’от
двинулсЯ, попыталсЯ встать и  заметно  подавил  стон.  „емчиха  на  минуту
замерла с веником в руках. ђыбак поднЯлсЯ со скамьи.
   - ‚от видишь, плохо ему, - сказал он.
   ‘отников минуту корчилсЯ от боли  в  ноге,  обеими  руками  держась  за
колено и сжимаЯ зубы, чтобы не застонать.
   - —ерт, присохла, наверно.
   - Ђ ты не дергайсЯ. ‹ежи. ’ебЯ же не гонЯт.
   Џока ђыбак устраивал на скамье его  ногу,  „емчиха  все  хмурилась,  но
мало-помалу резковатое выражение на ее лице стало смЯгчатьсЯ.
   - Џодложить что-нибудь надо, - сказала  она  и  пошла  за  перегородку,
откуда  вынесла  старую,  с  вылезшими  клочьЯми   серой   ваты,   измЯтую
телогрейку. - Ќа, все мЯгче будет.
   "’ак, - мысленно отметил ђыбак. - ќто другое дело. Њожет, еще подобреет
эта злаЯ баба".  ‘отников  приподнЯлсЯ,  она  сунула  телогрейку  под  его
голову, и он, покашливаЯ, тут же опустилсЯ снова. „ыхание его  по-прежнему
было частым и трудным.
   - Ѓольной, - уже другим тоном, спокойнее сказала „емчиха. - †ар, видно.
‚он как горит!
   - Џройдем - отмахнулсЯ рукой ђыбак. - Ќичего страшного.
   - Ќу конечно, вам все не страшно,  -  начала  сердитьсЯ  хозЯйка.  -  €
стрелЯют вас - не страшно. € что мать где-то убиваетсЯ - ничего. Ђ  нам...
‡ельЯ надо сварить, напитьсЯ, вспотеть. Ђ то вон кладбище рЯдом.
   - Љладбище - не самое худшее, - кашлЯЯ, сказал ‘отников.
   Ћн как-то  нехорошо  оживилсЯ  после  короткого  забытьЯ,  наверно,  от
температуры резко  раскраснелись  щеки,  в  глазах  поЯвилсЯ  лихорадочный
блеск, неестественнаЯ порывистость сквозила в его движениЯх.
   - —то же еще может быть хуже? - допытывалась „емчиха, убираЯ  со  стола
миски. - Ќаверно ж, в пекло не верите?
   - Њы в рай верим, - шутливо бросил ђыбак.
   - „ождетесь раЯ, а как же.
   ‡абрЯкав заслонкой, хозЯйка полезла в  печь,  задвигала  там  чугунами.
Ћднако похоже было на то, что она уже успокоилась, даже  подобрела.  ђыбак
чувствовал это и думал, что, может, как-либо все еще устроитсЯ.
   - Ќам бы теплой водички - рану обмыть. ђанили его, тетка.
   - „а уж вижу. Ќе собака укусила. ‚он всю ночь под ‘таросельем бахали, -
как бы невзначай сообщила  она,  опершись  на  ухват.  -  ѓоворЯт,  одного
полицаЯ подстрелили.
   - ЏолицаЯ?
   - Ќу.
   - Ђ кто сказал?
   - Ѓабы говорили.
   - Ќу, если бабы, то верно, - улыбнулсЯ на конце скамейки ђыбак.  -  Ћни
все знают.
   „емчиха сердито оглЯнулась от печи.
   - Ђ что, нет? Ѓабы-то знают. Ђ вы вот не знаете. …сли  бы  знали  -  не
спрашивали.
   Ћна подала им воду в чугунке и направилась за занавеску к детЯм.
   - Ќу, вы уж сами. Ђ то не хватало мне еще вам портки снимать.
   - ‹адно, ладно, - согласилсЯ ђыбак и ступил к ‘отникову. - „авай  бурок
снимем.
   ‘отников сжал зубы, вцепилсЯ руками в скамью, и ђыбак с усилием  стащил
с его ноги мокрый, окровавленный бурок. „альше надо было  снЯть  брюки,  и
‘отников, поморщившись, выжал:
   - џ сам.
   ‚идать по всему, ему было мучительно больно, и все же,  расстегнув,  он
сдвинул до коленей также окровавленные  штаны.  ‘реди  подсохших  кровавых
подтеков  на  теле  ђыбак  увидел  наконец  рану.  Ћна  оказалась   совсем
небольшой, подпухшей,  с  синеватым  ободком-вокруг  и  с  виду  вовсе  не
страшной - типичной пулевой раной, котораЯ еще  чуть-чуть  кровоточила.  ‘
другой стороны бедра выхода не было, что значило: пулЯ  застрЯла  в  ноге.
ќто уже было похуже.
   - „а, слепое, - озабоченно сказал ђыбак. - ЏридетсЯ доставать.
   - ‹адно, ты же не достанешь,  -  начал  раздражатьсЯ  ‘отников.  -  ’ак
завЯзывай, чего разглЯдывать.
   - Ќичего, что-то придумаем. •озЯюшка, может, и перевЯзать чем найдетсЯ?
- громче спросил ђыбак, а сам  мокрым  полотенцем  начал  отирать  с  тела
подсохшую кровь.
   Ќога  ‘отникова  болезненно  вздрагивала,  тот,  однако,  напрЯгалсЯ  и
терпел, и ђыбак подумал, что, в общем, ранение не  слишком  тЯжелое,  если
только пулЯ не задела кости. …сли пулю извлечь, то за месЯц все  зарастет.
Људа важнее было этот месЯц  где-то  перепрЯтатьсЯ,  чтобы  не  попасть  к
немцам.
   ‚скоре „емчиха поЯвилась в дверЯх с чистым полотнЯным обрывком в руках,
и ‘отников стеснительно съежилсЯ.
   - Ќе бойтесь! Ќате вот, перевЯзывайте, чем нашла.
   ‚се времЯ, пока ђыбак бинтовал бедро, ‘отников, сжимаЯ  зубы,  подавлЯл
стон и, как только все было окончено, пластом свалилсЯ  на  скамью.  ђыбак
сполоснул в чугунке руки.
   - Ќу вот операциЯ и закончена. •озЯюшка!
   - ‚ижу, не слепаЯ, - сказала „емчиха, поЯвлЯЯсь в дверЯх.
   - Ђ что дальше - вот загвоздка. - ђыбак с очевидной заботой сдвинул  на
затылок шапку и вопросительно посмотрел на женщину.
   - Ђ Я разве знаю, что у вас дальше?
   - €дти он не может - факт.
   - ‘юда же пришел.
   Ќаверно,  она  что-то  почувствовала  в  его  дальнем  намеке,  и   они
пристально и настороженно посмотрели друг другу в глаза. € эти их недолгие
взглЯды  сказали  больше,  чем  их  слова.  ђыбак  снова  ощутил  в   себе
неуверенность - что и говорить: слишком тЯжел был  тот  груз,  который  он
собиралсЯ переложить на плечи этой вот женщины. ‚прочем, она,  видать,  не
хуже его понимала, какому подвергалась риску, если бы согласилась с ним, и
потому решила стоЯть на своем.
   ‚ довольно беглом, до сих  пор  ни  к  чему  не  обЯзывающем  разговоре
наступила  заминка.  ‘отников  выжидательно  притих  на  скамье,  а  ђыбак
озабоченно взглЯнул в окно.
   - Ќемцы!
   Љак ужаленный он отпрЯнул к порогу, за какую-то  долю  секунды  все  же
успев схватить взглЯдом нескольких вооруженных людей, стоЯщих на кладбище.
Ћни именно стоЯли, а не шли, хотЯ он даже не понЯл, куда были обращены  их
лица, - он только увидел  их  силуэты  с  торчащими  из-за  спин  стволами
винтовок.
   ‘отников поднЯлсЯ в углу, зашарил возле себЯ рукой,  стараЯсь  схватить
оружие. •озЯйка как стоЯла, так и замерла, кровь  разом  отхлынула  от  ее
лица, вдруг ставшего совершенно серым. ђыбак сначала бросилсЯ к двери,  но
тут же вернулсЯ, чтобы еще раз взглЯнуть в окно.
   - €дут! ’рое сюда идут!
   „ействительно, трое с кладбища не спеша шли вниз  к  стежке,  как  раз,
наверно, по их недавним следам. Љак только ђыбак увидел это, внутри в  нем
все сжалось в щемЯщем предчувствии беды. Ќикогда он не пугалсЯ  так,  даже
сегоднЯшней ночью в поле. Љазалось, самым разумным теперь было бежать,  но
он бросил взглЯд на скорченного на скамье  ‘отникова,  сжимавшего  в  руке
винтовку, и остановилсЯ.  Ѓежать  было  нельзЯ.  „емчиха,  наверно,  также
понЯла это и вдруг затвердила паническим шепотом:
   - Ќа чердак! Ќа чердак! ‹езьте на чердак!
   Ќу, разумеетсЯ, на чердак, где же еще можно спрЯтатьсЯ  в  крестьЯнской
избе. Ћни сунулись в темноватые сени, в углу которых чернел квадратный лаз
на чердак, но лестницы под ним не было, и ђыбак вскочил на каменные  круги
жерновов. ’ам он перебросил на чердак винтовку и оглЯнулсЯ.
   - „авай твою!
   ‘отников, расставив руки, перебиралсЯ через порог, „емчиха поддерживала
его. Ћн подал винтовку, и ђыбак также сунул  ее  в  темную  дыру  чердака.
‡атем, едва не опрокинув жернова, втащил на них ‘отникова. ‚ерхнее  бревно
отсюда было еще высоко, но ђыбак все-таки дотЯнулсЯ до него  и,  гремЯ  по
стене сапогами, как-то взобралсЯ наверх. ’ут же ухватил за протЯнутые руки
‘отникова. „емчиха все времЯ усердно, хотЯ и не  в  лад,  помогала  снизу;
‘отников ослабело карабкалсЯ,  напрЯгаЯсь  из  последних  сил,  и  наконец
перевалилсЯ через верхнее бревно стены.
   - ’ам паклЯ! ‡а паклю лезьте! - подсказывала снизу хозЯйка.
   ђыбак пробежал по  мЯгкой  чердачной  засыпке.  ’ут,  как  и  в  сенЯх,
господствовал полумрак, хотЯ из-под  крыши  и  сквозь  маленькое  слуховое
окошко во фронтоне пробивалось немного света, в котором был виден  широкий
столб кирпичной трубы, какие-то обноски на длинном шесте, сломаннаЯ прЯлка
внизу. Џоодаль под крышей он рассмотрел порЯдочный ворох пакли.
   - ‘юда давай!
   ‘отников, подобрав винтовку, на четвереньках подалсЯ под скос  крыши  в
угол, куда указал ђыбак, и тот, поддев  сапогом,  навалил  на  него  ворох
пакли. Џотом и сам затиснулсЯ под крышу за спину товарища.
   ‡амерев, они лежали, едва справлЯЯсь с дыханием. ‚  нос  шибало  резким
пеньковым запахом, костра из пакли обсыпала лицо и кололась за воротником.
ЌапрЯгаЯ слух, ђыбак старалсЯ понЯть, шли  немцы  по  их  следам  или  так
просто направлЯлись в деревню.  …сли  по  следам,  то,  разумеетсЯ,  будут
искать. ’огда врЯд ли им тут отсидетьсЯ. ‚ груди ‘отникова громко хрипело,
это мешало слушать, и все же они старались не пропустить ни  одного  звука
снаружи. ѓолоса раздавались уже так близко, что ђыбака  охватила  оторопь:
немцы заговорили с „емчихой.
   - Џривет, фрава! Љак жисть?
   ЋказываетсЯ, это были полицаи, ђыбак  узнал  их  с  первого  слова.  Ќе
останавливаЯсь, они прошагали  по  двору,  кажетсЯ  направлЯЯсь  к  двери.
„емчиха почему-то молчала, и ђыбак весь напрЯгсЯ,  страстно  желаЯ,  чтобы
они прошли мимо.
   - —то молчишь? ‡ови в гости, - глуховато донеслось снизу.
   - Џусть вас на кладбище зовут, таких гостей, - был им ответ.
   "ќ, не надо так, - с сожалением пронеслось в голове у ђыбака.  -  ‡ачем
задиратьсЯ!" —утко вслушиваЯсь, он почти со страхом переживал грубые слова
хозЯйки и очень опасалсЯ, что та каким-нибудь неосторожным словом разозлит
их, и тогда не миновать беды.
   - Ћго! ’ы что, недовольна?
   - „овольна. ђадуюсь, а как же!
   - ’о-то! ‚одка есть!
   - Ђ у менЯ лавка, что ли??
   - ’огда гони пару колбас!
   - …ще чего захотели! €з кошки Я их вам наделаю?  Џодсвинка  забрали,  а
теперь колбас им!
   - ‚от как ты  нас  встречаешь!  -  ехидно  заскрипел  другой  голос.  -
Џартизан так, наверно, сметанкой кормила бы.
   - Њои дети полгода сметаны не видели.
   - Ђ мы сейчас это дело проверим!
   Ќу конечно, нельзЯ было так задиристо обращатьсЯ с ними, вот они  и  не
прошли мимо - их тЯжелые шаги затопали уже в сенЯх. Ќо, кажетсЯ,  дверь  в
избу еще  не  открывали,  и  ђыбак  похолодел  от  неожиданного  и  такого
естественного  теперь  предположениЯ:  а  вдруг  полезут  на   чердак   за
колбасами? Ќо нет, пока что стучали  в  сенЯх,  наверно,  откинули  крышку
сундука, что-то там упало и с громким жестЯным стуком покатилось  на  пол.
ЃоЯсь шевельнутьсЯ, ђыбак тихо лежал, вперив глаза  в  сухое,  почерневшее
стропило, и думал: нет,  пришли  не  за  ними.  €щут  продукты  -  обычный
полицейский промысел в  деревне,  а  на  кладбище,  по  всей  вероЯтности,
пост-засада - будут караулить дорогу.
   Ћни все еще шарили в сенЯх, как ‘отников рЯдом неестественно  напрЯгсЯ,
в груди у него что-то ужасающе всхлипнуло, и ђыбак почти обмер в испуге  -
показалось, закашлЯет. Ќо он не закашлЯл, как-то сдержалсЯ, притих, а  они
там, внизу, уже стукнули дверью, и вскоре их голоса приглушенно  зазвучали
в избе.
   - ѓде хозЯин? ‚ Њосковщине?
   - Ђ мне откуда знать?
   - Ќе знаешь? ’огда мы знаем. ‘тась, где ее мужик?
   - ‚ Њоскву, наверно, подалсЯ.
   - Ћ, сука, скрывает! Ђ ну врежь ей!
   - Ђ-Яй! ѓады вы! - дико  закричала  „емчиха.  -  —тоб  вам  околеть  до
вечера! —тоб  вам  глаза  ворон  повыклевывал!  —тоб  вы  детей  своих  не
увидели!..
   - Ђх вот как! ‘тась!
   ‚ избе испуганно заверещала детвора, вскрикнула и  умолкла  девочка.  €
вдруг из напрЯженной груди ‘отникова пушечным выстрелом грохнул кашель.  “
ђыбака как будто оборвалось что внутри, руки под паклей сами  рванулись  к
‘отникову, но тот кашлЯнул снова. ‚ избе все враз смолкли, будто выскочили
из нее. ђыбак с невероЯтной силой зажимал ‘отникову рот, и тот  мучительно
давилсЯ в неуемных потугах. Ќо, видимо, было поздно - их уже услышали.
   - Љто там? - наконец прозвучало внизу.
   - Ђ никто. Љошка там у менЯ простуженнаЯ, ну и кашлЯет, - слышно  было,
перестав плакать, испуганно заговорила „емчиха.
   Ќо ее не слишком уверенный голос, наверно, не убедил полицейских.
   - ‘тась! - властно скомандовал громкий свирепый бас.
   ђыбак на выдохе задержал дыхание, с необыкновенной  Ясностью  сознаваЯ,
что все пропало. Ќаверно, надо было защищатьсЯ, стрелЯть, пусть бы погибли
и эти наемники, но неизвестно откуда Явилась последнЯЯ  надежда  на  чудо,
подумалось: а вдруг пронесет!
   Ћт  удара  двери  о  стену   задрожала   изба,   полицаи   с   грохотом
потревоженного стада ринулись в  сени,  наружнаЯ  дверь  распахнулась,  на
чердаке под крышей вдруг стало светлее. ЌевидЯщим взглЯдом ђыбак уставилсЯ
в черное ребро стропила, за которым торчал в  соломе  старый  поржавленный
серп. Ќесколько проникших на  чердак  теней,  скрещиваЯсь,  заметались  по
соломенной изнанке крыши.
   - ‹естницу! ‹естницу давайте! - громким басом командовал внизу полицай.
   - Ќету  лестницы,  никого  там  нету,  чего  вы  прицепились?  -  снова
заплакала „емчиха.
   ‘тук, удар в  стену,  скрежет  сапог  по  бревнам  и  совсем  близко  -
задыхающийсЯ голос:
   - ’ак темно там. Ќи черта не видать.
   - —то не видать? ‹езь, Я приказываю, туды-т твою мать!
   - ќй, кто тут? ‚ылазь, а то гранатой влуплю! - раздалось почему-то  под
самой крышей.
   Ќо шагов по потолку еще не было слышно - наверно, полицай  все-таки  не
решалсЯ перелезть стену.
   - ’ак он тебе и вылезет! - гудел снизу командирский бас. - ‡аначка  там
есть какаЯ?
   - …сть. ‘ено будто.
   - Џырни винтовкой.
   - ’ак не достану.
   - Ћт, идрит твою муттер! ’оже воЯка! Ќа автомат! Ђвтоматом чесани!
   "ќто уже все, точка", - сказал себе ђыбак, почти физически ощущаЯ,  как
его тело вот-вот разнесет в клочьЯ горЯчаЯ  автоматнаЯ  очередь.  ‘тараЯсь
использовать последние секунды, он мысленно металсЯ в поисках  выхода,  но
абсолютно нигде не находил его: так ловко  попались  они  в  эту  ловушку.
Ќаверно, все уже было кончено, надо было вставать, и вдруг ему захотелось,
чтобы первым поднЯлсЯ ‘отников. ‚се-таки он  ранен  и  болен,  к  тому  же
именно он кашлем выдал обоих,  ему  куда  с  большим  основанием  годилось
сдаватьсЯ в плен. Ќо ‘отников лежал будто неживой, выгнулсЯ, напрЯгсЯ всем
телом, похоже даже перестал и дышать.
   - Ђх, не лезешь!
   Џод  крышей  раздалсЯ  сухой  металлический  щелчок  -  слишком  хорошо
знакомый ђыбаку звук автоматного  затвора,  сдвинутого  на  боевой  взвод.
„альше должно было последовать то  самое  худшее,  за  чем  ничего  уж  не
следует. ’олько какаЯ-нибудь секунда отделЯла их от этого последнего  мига
между жизнью и смертью, но и тогда ‘отников не  шевельнулсЯ,  не  кашлЯнул
даже. € ђыбак, в последний раз ужаснувшись, отбросил ногами паклю.
   - ђуки вверх! - взвопил полицай.
   ђыбак поднЯлсЯ, с опаской подумав, как бы тот сдуру не  всадил  в  него
очередь. Ќа четвереньках он выполз из-под крыши и  встал.  Ќад  бревном  у
лаза настороженно и  опасливо  застыла  голова  в  кубанке,  рЯдом  торчал
направленный на него ствол автомата. ’еперь самым страшным длЯ ђыбака  был
этот ствол - он решал все. €скоса, но очень пристально поглЯдываЯ на него,
ђыбак  поднЯл  руки.  Ћчереди  пока  что  не  было,   гибель   как   будто
откладывалась, это было  главное,  а  остальное  длЯ  него  уже  не  имело
значениЯ.
   -  Ђ,  попались,  голубчики,  в  душу  вашу  мать!  -  ласковой  бранью
приветствовал их полицай, взбираЯсь на чердак.


        10

   Ћткуда-то притащили лестницу, на чердак влезли  все  трое,  перерыли  в
углах, перетрЯсли паклю, забрали винтовки. Џока двое  занимались  обыском,
пленные под автоматом третьего стоЯли в стороне у дымохода.
   ‘отников, поджав босую ногу, прислонилсЯ к дымоходу  и  кашлЯл.  ’еперь
уже можно было не сдерживатьсЯ и накашлЯтьсЯ вдоволь. Љак ни  странно,  но
он не испугалсЯ полицаев, не очень боЯлсЯ, что могут убить, - его оглушило
сознание невольной своей оплошности, и он мучительно переживал оттого, что
так подвел ђыбака да и „емчиху. ѓотов был провалитьсЯ сквозь землю, только
бы избежать встречи с „емчихой, имевшей все основаниЯ выдрать обоим  глаза
за все то, на что они обрекали ее. € он в отчаЯнии думал, что напрасно они
отзывались, пусть бы полицаи стрелЯли - погибли бы, но только вдвоем.
   ‘ грубыми окриками их толкнули к лестнице  вниз,  где  возле  раскрытой
двери в избе всхлипывала „емчиха и за перегородкой испуганно плакал малой.
ђыбак слез по лестнице скоро, а  ‘отников  замешкалсЯ,  сползаЯ  на  одних
руках, и тот старший полицай - плечистый мужик угрюмого бандитского  вида,
одетый в черную железнодорожную шинель, - так хватил его за плечо, что  он
вместе с лестницей полетел через  жернова  наземь.  Џравда,  он  не  очень
ударилсЯ, только сильно потревожил ногу - в глазах потемнело, захолонулось
дыхание, и он не сразу, ослабело начал подниматьсЯ с пола.
   - —то вы делаете, злодеи! Ћн же ранен, али вы ослепли!  ‹юдоеды  вы!  -
закричала „емчиха.
   ‘тарший полицай важно повернулсЯ к другому, в кубанке.
   - ‘тась!
   ’от, видно, уже знал, что от него требовалось, - выдернул  из  винтовки
шомпол и со свистом протЯнул им по спине женщины.
   - Ћй!
   - ‘волочь! - терЯЯ самообладание, сипато выкрикнул ‘отников. - ‡а  что?
†енщину-то за что?
   ‚зрыв гнева, однако, вернул часть его сил, ‘отников как-то вскарабкалсЯ
под стеной и, весь трЯсЯсь, повернулсЯ  к  ‘тасю.  ‚  этот  момент  он  не
подумал даже, что его крик может оказатьсЯ последним,  что  полицай  может
пристрелить его. Ћн не мог не вступитьсЯ за эту несчастную „емчиху,  перед
ко горой оказалсЯ безмерно виноват сам. Ћднако ловкий на  подхвате  ‘тась,
видно, не собиралсЯ пока стрелЯть, он только ухмыльнулсЯ в ответ и точным,
заученным движением вдел шомпол в винтовку.
   - Ѓудет знать за что!
   ‘отников понемногу совладал с  собой,  справилсЯ  с  дыханием  и  начал
успокаиватьсЯ. ‚се было просто и слишком обычно. …сли не пристрелЯт сразу,
начнутсЯ допросы и пытки, которые,  конечно  же,  закончатсЯ  смертью.  Ќа
какое-нибудь спасение он уже не рассчитывал.
   ‚ сенЯх их обыскали: выгребли из  карманов  скудные  пожитки,  патроны,
ременными супонЯми туго скрутили руки - ђыбаку сзади, а ‘отникову  спереди
- и усадили на шершавый  глинЯный  пол.  ‡атем  старший  пошел  в  избу  к
„емчихе, а другой, которого звали ‘тасем, осталсЯ на пороге их караулить.
   Њорозный воздух сеней обжигал больную грудь ‘отникова, в голове у  него
тошнотворно кружилось, пощипывало на стуже примороженные уши - пилотку  он
потерЯл где-то, наверное  на  чердаке,  и  теперь  сидел  с  всклокоченной
непокрытой головой. Њерзла и потому еще больше болела раненаЯ нога. Љолено
распухло,  он  с  трудом  сгибал  его,  босаЯ  стопа  отекла  и  сделалась
багрово-синей.  Ќаверно,  надо  было  попросить  принести  бурок,  но  он,
представив, как больно будет надеть его, решил: черт с ним! ’еперь уж  все
равно - пусть отмерзает нога, скоро она будет не нужна. ‘идЯ на полу и все
кашлЯЯ, он поглЯдывал на конвоира  -  молодого,  ловкого  парнЯ  в  черной
форсистой кубанке: на его красивом, с породистым носом лице порой мелькала
живаЯ, неожиданно человеческаЯ улыбка. ‡а  этой  улыбкой  чудилось  что-то
по-молодому прЯмодушное и даже знакомое,  солдатское,  что  ли,  -  может,
потому, что тот был в армейском бушлате и справных  хромовых  сапожках,  в
которые были заправлены черные штатские брюки. Ќа одном плече он держал на
ремне винтовку, другим прислонЯлсЯ к косЯку и,  поплевываЯ  белой  шелухой
тыквенных семечек, поглЯдывал  куда-то  на  улицу  -  ждал  транспорт.  Ќо
транспорта пока не было, и он, недолго  потоптавшись,  уселсЯ  на  пороге,
зажав между ног винтовку. ‘  малого  расстоЯниЯ  пристально  и  как  будто
беззлобно, скорее насмешливо, осмотрел обоих.
   - ‡а паклю залезли, ха! Љак тараканы!
   ђыбак взглЯнул на него и снова опустил голову.
   - Ђ теперь вас помоют-побанЯт и того, мало-мало  подвесЯт.  ЏосушитьсЯ,
ха-ха! - засмеЯлсЯ полицай так  добродушно  и  естественно,  что  ‘отников
невольно подумал: "‚еселый, однако, малый!" Ќо смех  этого  малого  как-то
враз оборвалсЯ, и уже совершенно другим тоном полицай разразилсЯ матом:  -
’акие-сЯкие немазаные! •одоронка убили?  ‡а  •одоронка  мы  вам  размотаем
кишки!
   - Ќе знаем мы никакого •одоронка, - уныло сказал ђыбак.
   - Ђх не знаете? Њожет, это не вы ночью стрелЯли?
   - Њы не стрелЯли.
   - ‚ы или не вы, а ребра ломать вам будем. ЏонЯли?
   ‘тась  посерьезнел,  глаза  его  угрожающе   похолодели,   и   все   то
человеческое, что молодой  добротою  лежало  на  его  лице,  как-то  сразу
исчезло, уступив место злой, бездушной решимости.
   ђыбак негромко спросил:
   - ‚ армии служил?
   - ‚ какой армии?
   - Љрасной хотЯ бы.
   - ‘... Я хотел на вашу  армию,  понЯл?  -  вдруг  еще  пуще  вызверилсЯ
полицай, по-страшному округлЯЯ свои выразительные глаза.  ‡атем  его  лицо
как-то постепенно преобразилось, смЯгчаЯсь, и на нем поЯвилась все  та  же
подкупающаЯ улыбка. Ћтставив в сторону ногу, он подошвой сапога размеренно
пошлепал по землЯному полу сеней.
   - Ђ бушлат?
   - Ђх, бушлат! “ одного жидка комиссара взЯл.  ’ому  не  понадобитсЯ,  -
сказал полицай и, продолжительно посмотрев на ђыбака, спокойно добавил:  -
’вой полушубочек тоже приберем. Ѓудила  возьмет,  его  очередь.  ‚от  так.
ЏонЯл?
   - Ђ не подавитесь? - едва сдерживаЯсь, тихо сказал ‘отников.
   ‘тась вскинул голову.
   - —то?
   - Ќе подавитесь, говорю? Џолушубочками, и вообще?
   - ќто зачем нам давитьсЯ? ‡а нас ѓерманиЯ, понЯл, ты, чмур? Ђ  вот  вам
точно - капут! Ѓудьте уверены, в бога душу мать! - свирепо закончил ‘тась.
   —то  ж,  и  э