ышал  о  неожиданной  кончине  близкого  человека,  вместе  с
невольным протестом против нее ЯвлЯлось чувство нелепости,  недоразумениЯ,
в глубине  сознаниЯ  возникала  прощальнаЯ  надежда,  что  вот-вот  что-то
изменитсЯ, справедливость восторжествует  и  известие  о  смерти  окажетсЯ
ложным. Ќемного спустЯ и постепенно сознание  привыкало  и  смирЯлось,  но
поначалу, как вот теперь, это  чувство-протест  было  столь  сильным,  что
кончина человека казалась нереальной, будто привидевшейсЯ во сне.
   Ќо и на этот раз не привиделось во сне, все мелочи  этих  похорон  были
чересчур реальными и вполне последовательными. Њогилу  закопали,  соорудив
невысокий землЯной холмик,  сверху  на  него  положили  охапку  цветов  из
поселковых палисадников. “ пирамидки алела диваннаЯ подушечка с  наградами
- одна на все, заслуженные покойником; среди дюжины  потускневших  медалей
на заношенных ленточках выделЯлось два  ордена  Љрасной  ‡везды.  Џодле  в
скорбных  застывших  позах  стоЯли  два  высоких,  молодых  еще  человека,
взглЯнув на одного из которых, в военной  форме,  с  погонами  прапорщика,
Ђгеев понЯл, что это сын. Ќаверно,  таким  был  когда-то  и  ‘еменов-отец:
худощавый, широкой кости, длинноногий и длиннорукий молодой человек с чуть
впалой грудью и широким разворотом плечей.
   ‹юди с похорон стали расходитьсЯ, по одному и группками покидаЯ могилу,
остались лишь несколько человек, может, самых близких покойнику,  и  среди
них тот самый отставной подполковник, которого он увидел  издали.  Џотный,
несмотрЯ на кладбищенскую прохладу, в  темном  пиджаке  с  многими  рЯдами
орденских планок на груди, он и тут  начальственно  распорЯжалсЯ,  суетЯсь
возле могилы.
   - Ђ награды почему оставили? Ќе полагаетсЯ! ’оварищ •омич, возьмите!  -
приказал он низкорослому, уже немолодому человеку в сапогах,  и  тот  взЯл
подушечку, перехватил  ее  под  мышку,  медали  тихонько  звЯкнули...  ‚се
медленно направились к выходу. Ќа кладбище оставались только две  женщины,
которые прибирали могилу: пожилаЯ, в темном платке и помоложе. ‚се мучимый
ошеломившей его смертью, Ђгеев спросил:
   - Љак же это случилось?
   ЊолодаЯ взглЯнула на него и не ответила, расставлЯЯ букеты в стеклЯнные
банки, а стараЯ не сразу, погодЯ сказала со значением:
   - ‘лучилось! „авно должно было случитьсЯ...
   Ђгеев не почувствовал в ее словах ни скорби о  покойнике,  ни  должного
дружелюбиЯ к себе и подумал: жена.
   †енщины еще оставались, а он пошел по дорожке с кладбища,  поднЯлсЯ  по
косогору к своей палатке. „елать тут было  нечего,  близость  кладбища  со
свежезакопанной могилой, а главное, эта неожиданнаЯ смерть угнетали его, и
он бесцельно побрел дальше по кромке обрыва. ‡а недели его работы  в  этом
карьере он привЯзалсЯ к ‘емену,  его  бесхитростной,  прЯмодушной  натуре,
которой, возможно, не хватало ему длЯ дружбы или общениЯ в  его  городской
жизни. ‘реди сослуживцев по институту таких, определенно, не было, по всей
видимости, такие по одному выводились, уступаЯ место  иным  характерам,  с
четко выраженным стремлением  к  лидерству,  разного  рода  превосходству,
распираемым заботами о благополучии и мелочной престижности. ‘емен  же  не
претендовал ни на что, кроме разве стакана вина да коротенького вниманиЯ к
его рассказам о пережитом военном прошлом.  €  надо  же,  такаЯ  внезапнаЯ
смерть. Ђ ему даже не приснилось ночью ничего такого, что  указало  бы  на
эту кончину, просто ночь выдалась на редкость глухой,  без  снов.  €ли  он
позабыл до пробуждениЯ?
   Ќа дальней стороне карьера росло несколько  хилых,  обглоданных  козами
деревцев, бросавших неширокую тень к обрыву.  Ћн  подошел  к  ним,  устало
опустилсЯ на траву и стал рассеЯнно глЯдеть  сверху  на  свой  злополучный
карьер, кладбище за ним с мощным заслоном старых деревьев, на утонувшие  в
зелени крыши окраинных домиков поселковой  улицы.  Ќапротив,  за  обросшей
лопухами и крапивой ветхой  оградой  Ярко  сиЯло  навстречу  низким  лучам
вечернего солнца несколько желтых головок подсолнухов, и  Ђгеев  вспомнил,
как ‘емен прошлый раз обещал  рассказать  о  том,  что  когда-то  едва  не
получил  ѓероЯ.  Ђркадий,   наверно,   усомнилсЯ,   посчитав   эти   слова
бахвальством, но Ђгеев готов был поверить.  †аль,  теперь  уж  никогда  не
расскажет он о своих подвигах или своих военных страданиЯх, что,  впрочем,
одно и то же.
   Ђгеев сидел и думал, что покойник и в самом деле мог  заслужить  ѓероЯ,
такие, как  он,  способны  на  самые  высокие,  зачастую  даже  не  вполне
осознанные ими подвиги, потому что им чужды расчетливость,  хитрость.  Љак
дети, они действуют по первому зову натуры. Ќатура же их недалеко ушла  от
природы, где все решают инстинкт и  эмоции  и  особь  целиком  принадлежит
виду, подчинЯЯсь суровой логике его саморазвитиЯ...
   ѓероЯ он вполне мог заслужить в  бою  или  разведке,  при  форсировании
реки, в обороне или окружении. Ќо это вовсе не  значило,  что  заслуженное
автоматически превращаетсЯ в заработанное и как заработанное оплачиваетсЯ.
Ђгееву был памЯтен случай в их стрелковом полку, когда награждали высокими
орденами группу автоматчиков за форсирование Ќемана летом сорок четвертого
года. ѓруппа была небольшой, человек двенадцать, она первой перебралась на
противоположный берег и в  течение  суток  удерживала  плацдарм.  ‚  живых
остались лишь пЯтеро, и среди них сержант Ѓелобровцев, который из  ручного
пулемета отбил восемь атак немцев, отчаЯнно пытавшихсЯ сбросить смельчаков
в реку. ‚се они были награждены орденами, кроме Ѓелобровцева, который, как
выЯснилось, год назад был в плену, и этого было достаточно, чтобы  награду
ему снизили до медали "‡а отвагу". ‘еменов был в плену тоже и даже  служил
в полиции...
   Њог он и лишитьсЯ ‡олотой ‡везды, как знакомый Ђгеева младший лейтенант
Њильков, удалой разведчик, человек  невообразимой  отваги  и  везениЯ.  €з
каких только переделок  не  выходил  он  на  фронте,  отделываЯсь  легкими
ранениЯми, одно из которых, по существу, и сгубило его удалую жизнь. Џопав
с  простреленной  рукой  в  армейский  ѓ‹ђ  [госпиталь  легко   раненных],
расположенный в недалеком тылу, Њильков, наверное, решил, что уж тут можно
не держать себЯ в строгих рамках уставов  -  немцы  и  начальство  далеко.
Ќабравшись польского бимбера, он учинил пьЯный дебош с применением оружиЯ,
не подчинилсЯ старшим офицерам, был арестован комендантом гарнизона, судим
военным трибуналом, лишен званиЯ ѓероЯ и отправлен рЯдовым в штрафную роту
без единой из заслуженных им девЯти наград.
   Ќемногим   печальней    судьба    правдолюбца    старшины    ‘тупакова,
артиллериста-противотанкиста. Ћставшись один у орудиЯ, он подбил  из  него
восемь танков. Џравда, сначала артиллеристов было двое, он и  его  землЯк,
который погиб в разгар поединка, ‘тупаков же был ранен, все подбитые танки
зачислили на его счет и представили его к званию ѓероЯ  ‘оветского  ‘оюза.
Ћднако будущий ѓерой, любЯ правду больше наград, стал всюду писать, что  к
званию надобно представить и его погибшего друга, потому  что  тот  подбил
пЯть из восьми танков и потому  заслуживал  этого  званиЯ  с  еще  большим
правом. Љончилось, однако, тем, что начальство отозвало  представление,  и
ѓероЯ не  получил  ни  один  из  двоих.  Џравда,  месЯц  спустЯ  ‘тупакова
наградили орденом Ћтечественной войны второй степени.
   € вот теперь еще  одна  неординарнаЯ  военнаЯ  судьба,  оставившаЯ  без
ответов вопросы, не проЯснившаЯ загадочных обстоЯтельств.
   Ђ где разгадка его многолетней загадки? ђазгадаетсЯ ли она  когда-либо,
или и ему суждено, как ‘емену ‘еменову, оставить  ее  живым?  €ли  целиком
унести в могилу?
   ‘овсем немного оставалось ему работы - на  день,  не  больше,  и  он  с
чистой совестью мог бы считать, что  перевернул  весь  карьер,  в  котором
ничего не обнаружил. …е здесь нет, значит, она могла выжить. € с ней могла
выжить новаЯ, неведомаЯ ему жизнь, котораЯ теперь стала  длЯ  него  важнее
всего на свете. ќто была тоненькаЯ соломинка, крохотнаЯ  искорка,  но  она
давала ему надежду. Ђгеев уже Явственно чувствовал, что его  существование
без нее лишено всЯкого смысла. ‘ ней же - неведомой и непостижимой  -  все
оборачивалось  иначе,  жизнь  обретала  смысл,  содержание,   а   главное,
продолжалась. € это утешало при любом исходе. „ругих утешений длЯ него уже
не оставалось на этой земле, и он очень сожалел, что  слишком  поздно  это
понЯл.
   ’о, что должно было  произойти  между  молодыми  людьми,  произошло  на
третью ночь их пребываниЯ в сарайчике, они  оказались  наконец  под  одним
кожушком  на  топчане.  „ождь  снаружи  уже   не   лил,   но   по-прежнему
неистовствовал холодный ветер, который, повернув с севера,  стал  насквозь
продувать их убежище. € все-таки здесь было затишнее, чем на огромном,  со
всех сторон продуваемом чердаке, а главное,  безопаснее:  здесь  находилсЯ
неприметный потайной ход в огород и рЯдом под камнем лежал пистолет. ‚  ту
ночь они долго не могли, уснуть и тихонько болтали обо всем, что приходило
в голову. ЊариЯ скоро оправилась от недавних своих страхов  на  чердаке  и
едва слышно хихикала под кожушком в ответ  на  сдержанные  остроты  Ђгеева
из-под вороха сена. Ћба они словно забыли, где находились, забыли,  что  в
мире шла большаЯ война и какаЯ опасность угрожала каждому. €м было  хорошо
вдвоем, и в чувствах Ђгеева тлела-росла решимость, которую  стало  наконец
невозможно сдержать. ‘кинув с себЯ  ворох  сена,  под  которым  лежал,  он
шагнул к топчану и приподнЯл полу кожушка. ЊариЯ вопреки  его  ожиданию  и
своему протестующему, почти испуганному "нет" отодвинулась к стенке.
   ’а ночь прошла  длЯ  обоих  без  сна,  в  смЯтении  любовных  чувств  и
завладевшей обоими нежности. Љ утру они оба  забылись  коротким,  внезапно
застигнувшим их сном. Ќа рассвете она  подхватилась  первой,  соскочила  с
топчанчика. ‘ледом проснулсЯ он и, словно с похмельЯ,  мало  что  понимаЯ,
вперил в нее недоумевающий взглЯд.
   - Људа ты?
   Ћна заулыбалась всЯ, а потом, настороженнаЯ и привлекательнаЯ  в  своей
неодетости, робко приблизилась к нему и с недевичьей,  скорее  материнской
нежностью поцеловала его возле губ. ‚спомнив обо всем, что произошло между
ними в  эту  непогожую  ночь,  он  недовольно  поморщилсЯ,  подумав,  что,
пожалуй, ЊариЯ начнет сокрушатьсЯ, упрекать его, может, даже заплачет.  Ћн
не терпел чьих бы то ни было упреков, особенно женских слез, но она только
прерывисто  вздохнула  и   произнесла   шепотом,   исполненным   любви   и
признательности:
   - Ћлег!.. Ћлежка!.. ‘пасибо тебе...
   - ‡а что же спасибо, чудачка?
   Ћн обнЯл ее за узкие плечи, деликатно привлек к себе.
   - ‡а все, все спасибо...
   Ћднако уже светало, и они торопились покинуть сарайчик, днем безопаснее
было в большом доме с его кухней, кладовкой, чердаком. Ћбычно, пока  ЊариЯ
готовила что-нибудь поесть, он находилсЯ во дворе, стерег ее извне,  чтобы
при случае, если кто зайдет, задержать его снаружи и дать  ей  возможность
скрытьсЯ на чердаке. „раников она уже не пекла,  кончилсЯ  гусиный  жир  в
банке, и ЊариЯ варила картошку, которую они ели, обмакиваЯ в крупную  соль
на тарелке. ЉутаЯсь в телогрейку, Ђгеев стоЯл  возле  клена  и  поглЯдывал
вверх на крышу дома, ждал,  когда  из  трубы  пойдет  дым,  значит,  ЊариЯ
затопила  плиту,  оставалось  дождатьсЯ,  пока  сваритсЯ   картошка.   ‚се
случившеесЯ ночью теперь оборачивалось досадой в его неспокойных чувствах,
и на трезвую голову он начинал упрекать себЯ за то, что в отношениЯх с ней
дошел до такого. Љонечно, с этой девчонкой трудно было  остеречьсЯ  греха,
но все-таки он должен был проЯвить силу воли и  удержатьсЯ  от  последнего
шага. Ќо вот не нашел в себе этой воли, пошел на поводу чувств, да  еще  в
такое, самое неподходЯщее времЯ. ‚ мире гремела война, лилась человеческаЯ
кровь, его собратьЯ погибали на фронте, а он чем занЯлсЯ? „а и она  хороша
- увлекла, подпустила! —то теперь будет? Ќичего, конечно, хорошего, это он
знал навернЯка, будет обоим плохо. Ќо это  он  знал  теперь,  рассуждаЯ  с
холодным умом, а на сердце у него вопреки всему  зрела  тихаЯ  нежность  к
этой милой девчонке, так безоглЯдно и доверчиво отдавшейсЯ ему. € он готов
был ее опекать и помогать ей в той западне, в какой  она  оказалась,  даже
готов был пострадать за нее, чувствуЯ в себе решимость и тихую безотчетную
радость.
   Џравда, радость его быстро улетучивалась.
   ‚ такие вот тихие минуты, когда он оставалсЯ наедине  с  собой,  в  нем
возникало, охватывало его все большее беспокойство оттого, что шло  времЯ,
а его пребыванию здесь не видно конца. Ќога  его  постепенно  приходила  в
норму, рана затЯгивалась, и он, слегка  прихрамываЯ,  уже  без  палки  мог
ходить по двору, выходить на улицу. …му  казалось,  что  он  уже  смог  бы
потихоньку пуститьсЯ на восток, в сторону фронта. Ќо вот беда, фронт никак
не мог стабилизироватьсЯ, наши с боЯми отступали, и, судЯ  по  всему,  бои
шли далеко за ‘моленском, может, под  Њосквой  даже.  ‚прочем,  толком  он
ничего не знал, все свЯзи его оборвались, из леса никто не  приходил.  “же
была починена всЯ обувь, полный мешок  которой  он  запрЯтал  под  сено  в
сарайчике, чтобы отдать тому, кто за ней ЯвитсЯ. Ќо  за  обувью  никто  не
ЯвлЯлсЯ, куда-то запропастилсЯ ЉислЯков, и Ђгеевым все сильнее  овладевала
тревога. Ћн уже сожалел, что рассказал  ЉислЯкову  о  своих  отношениЯх  с
полицией, о чем тот, конечно, передал  ‚олкову,  и  вот  в  итоге,  вполне
возможно, подозрение. Џохоже, они перестанут ему  доверЯть.  ќто  было  бы
ужасно и сокрушило бы его морально, не даваЯ никакой возможности  что-либо
объЯснить, оправдатьсЯ. „лЯ завершениЯ этой нелепости  не  хватало  разве,
чтобы они свели с ним счеты и покарали его. Љакое в таких  условиЯх  могло
быть наказание, он уже догадывалсЯ.
   ‡акрыв дверь на крючок, они поели на кухне картошки,  котораЯ,  однако,
лишь на недолгое времЯ утолЯла  голод,  и  ЊариЯ  что-то  заметила  в  его
взглЯде  или,  может,  почувствовала  сердцем.   Ћна   съела   всего   три
картофелины, остальное в тарелке пододвинула ему, и он доел все.
   - Ќе наелсЯ? Ќет? - спросила ЊариЯ с тайной мукой во взглЯде. Ћн  отвел
свой взглЯд - притворЯтьсЯ далее, что сыт, вылезаЯ из-за стола, у него уже
не хватало силы.
   - Љартошкой разве наешьсЯ?
   ЊариЯ на минуту задумалась.
   - Ћлежка, может, Я  выбегу?  Ќу,  на  пЯтнадцать  минут...  ’ут  вот  к
Љозловичевым...
   Ђгеев сразу понЯл, о чем она, и сказал строго:
   - € не думай! ‘иди, никуда не высовывайсЯ!
   Ћн был голоден, но думал  теперь  не  о  хлебе  -  он  думал,  как  ему
свЯзатьсЯ с Њолоковичем. ‘ Њолоковичем он мог бы поговорить начистоту,  уж
кто-кто, а Њолокович  должен  его  понЯть  и,  может,  помочь  чем-то.  Ќо
лейтенант был далеко, кажетсЯ, за два километра, на  станции,  к  тому  же
встречатьсЯ с ним Ђгееву запретили в самом начале.
   Ђгеев подождал, пока ЊариЯ убрала со стола, сполоснула в чугунке ложки.
Ћн привлек ее к себе, с тихой нежностью поцеловал в лоб и вышел во двор.
   ‚ тот день с утра погода  вроде  стала  налаживатьсЯ.  ‚езде  еще  было
мокро, возле угла дома стоЯла большаЯ лужа воды, на улице холодно блестела
мокраЯ грЯзь,  с  ветвей  клена  падали  наземь  крупные  капли,  но  небо
проЯснЯлось, и в разрывах  облаков  ненадолго  выглЯдывало  солнце.  Ђгеев
запахнул телогрейку, прошел в свою  мастерскую-беседку.  „елать  тут  было
нечего, он сел на табуретку за  набухшие  от  сырости  доски  стола,  стал
ждать. Ћн думал, кто-нибудь поЯвитсЯ на улице,  может,  кто  из  тех,  кто
нужен ему или, может, кому-нибудь понадобитсЯ он. Ћн сидел  долго,  но  на
улице никто не поЯвлЯлсЯ.  Ћднажды  только  закутаннаЯ  в  платок  женщина
провела рЯбую корову, наверно, пастись, откуда-то  из  огородов  выскочила
бродЯчаЯ  собака,  остановилась,  с  любопытством  посмотрела  на  него  и
побежала своей дорогой.
   Њожет, через час на той стороне улицы поЯвилсЯ лет десЯти  мальчишка  в
большой, надвинутой на глаза кепке, с прутиком в руках. Ћт  нечего  делать
он стегал прутиком по головкам молочаЯ, буйно  разросшегосЯ  после  дождЯ,
поглЯдывал по сторонам. Љогда он задержал  свой  взглЯд  на  Ђгееве,  тот,
вдруг обрадовавшись, махнул мальчишке.
   - Џоди-ка сюда!
   Њальчишка  не  спеша  подошел,  вздернув  со  лба  на  затылок   кепку,
выжидательно уставЯсь в него голубыми глазами.
   - ’ебЯ как зовут?
   - ‚итЯ.
   - џблок хочешь?
   ‚итЯ с готовностью кивнул головой и снова  сдвинул  свою  наползшую  на
глаза кепку.
   - Ђ ну иди сюда.
   Ђгеев провел его в огород к вкусной малиновке,  на  которой  еще  можно
было  достать  снизу  несколько  переспелых  Яблок.  “хватилсЯ  за  ветку,
подтЯнул сук, обдавший его холодными каплЯми.
   - ’ы где живешь? Ќа этой улице?
   - Ќе, Я на Ѓелинского. ‚от тут, рЯдом.
   - ‚ школу ходил?
   - •одил. ‚ третий класс. ’еперь не хожу.
   - Ѓудешь ходить. Љак немцев прогонЯт. Џойдешь в четвертый.
   - ‘корее бы, - сказал ‚итЯ и совсем не по-детски вздохнул  -  трудно  и
протЯжно.
   - “ тебЯ папка есть?
   - …сть. Ќа войне только. Ђ может, уже и нет.
   - ‘ мамой живешь?
   - ‘ мамой.
   Ђгеев сорвал несколько Яблок, ‚итЯ рассовал их по  тугим  карманам,  за
пазуху и сказал, когда Ђгеев потЯнулсЯ за новой веткой:
   - Њне уже хватит.
   - Ќу хватит, так хватит, - сказал Ђгеев и вылез из-под низких ветвей. -
‘лушай, ‚итЯ, а ты на станции был?
   - Ѓыл. Ќо давно уже. ’ам у менЯ тетЯ живет.
   - Ђ где кочегарка, знаешь?
   - ќто что за семафором?
   - Ќу, - подтвердил Ђгеев, хотЯ сам понЯтиЯ не имел, где та кочегарка. -
’ы не мог бы сбегать туда?
   ‚ сумрачных глазах у ‚ити поЯвилсЯ какой-то сдержанный  интерес,  и  он
охотно кивнул головой.
   - ‘бегаю. Ђ что сделать?
   Ћни вышли из огорода. Ђгеев отрЯс на тропинке мокрые  от  росы  сапоги,
‚итЯ босыми ступнЯми стоЯл на мокрой траве.
   - Џонимаешь, там  работает  твой  тезка,  дЯдЯ  ‚итЯ.  ‘просишь  его  и
скажешь, что его ждет хромой дЯдЯ. ЏонЯл?
   ‚итЯ молча кивнул и поправил кепку, готовый бежать выполнЯть поручение.
   - Ќо никому больше ни слова! Џередашь дЯде ‚ите и сразу домой. Ђ завтра
придешь, Я тебе еще Яблок дам.
   ЏридерживаЯ набитые карманы, ‚итЯ побежал на улицу, Ђгеев  снова  занЯл
свой пост в мастерской-беседке. Њожет, он сделал и плохо, может,  не  надо
было доверЯтьсЯ мальчишке, тем более вызывать сюда Њолоковича. Ќо  у  него
уже не хватало выдержки, эта томЯщаЯ неопределенность угнетала пуще всЯкой
опасности.
   Ћн просидел в беседке еще около часа и никого не дождалсЯ. Њестечковцы,
похоже было, в нем не нуждались и вели себЯ так, словно всЯ  обувь  у  них
была справной. Ђ может, они ремонтировали ее в  другом  месте,  где-нибудь
ближе к центру? €ли неказистый вид его мастерской не  внушал  им  довериЯ?
Ђгеев в конце концов разозлилсЯ, ушел в дом и, закрыв на  крючок  кухонную
дверь, полез на чердак  к  Њарии.  ’а  его  ждала  у  лаза  и,  только  он
показалсЯ, обхватила его сзади руками, тихонько засмеЯвшись над ухом.
   - ЊариЯ...
   - Ђ Я тебЯ видела, вот! Љак ты  в  беседке  сидел,  недовольный  такой,
сердитый. ‚от посмотри.
   Ћна подвела  его  к  косому  скату  за  сундуком,  где  возле  стропила
светилась небольшаЯ, со спичечный коробок, дырка, из  которой  видна  была
беседка и часть двора с улицы.
   - Ђ что это такое? - спросил он, увидев раскрытый сундук с ворохом книг
в темных  переплетах,  подшивки  старых,  пожелтевших  журналов,  какие-то
бумаги, стопки изданий в мЯгких обложках с неразрезанными страницами.
   - Љниги, понимаешь!
   ЊариЯ опустилась подле сундука на колени, вытащила  толстый  фолиант  в
красивой, с царским гербом обложке.
   - ‚от: "ђоссиЯ, полное географическое  описание  нашего  отечества  под
редакцией ‘еменова". ’очно такаЯ книга у нас была, отец  ее  в  экспедиции
брал. Ђ вот три тома еллер-Њихайлова из дворЯнской жизни, когда-то  Я  им
зачитывалась. ‚от "Ѓесы" „остоевского. Ђ журналов сколько!
   ‚след  за  Њарией  он  тоже  стал  перебирать  в  сундуке  беспорЯдочно
сваленные туда тома старых изданий, среди них потрепанные подшивки  разных
журналов, увесистый комплект  "Ќивы"  за  1916  год.  Ќа  первой  странице
комплекта был помещен рисунок молодой красотки в нарЯдной вышитой кофте  с
бусами на груди в окружении крылатых херувимов,  порхающих  с  журналом  в
руках. ‚низу  значилось  имЯ  издателЯ  Ђ.”.Њаркса  и  год  изданиЯ  сорок
седьмой. Ђгеев полистал щедро иллюстрированную  подшивку,  снова  на  него
пахнуло войной:  карта  военных  действий  с  линией  фронта  от  ђиги  до
Љишинева,  в  ‡акавказье,  возле  ’егерана,  потом  шли  снимки   какой-то
"‘еверопомощи" с толпами мужиков и солдаток, артбатареЯ на  позициЯх.  Џод
красиво  оформленным  заголовком  "‚ечнаЯ   памЯть"   расположились   рЯды
офицерских снимков, и он задержал на них взглЯд: полковник Љраббе  с  лихо
закрученными усами,  полковник  Ѓарковский,  подполковник  ‹енц  в  модном
пенсне,  капитан  ѓусаков  с  суровым  взглЯдом  из-под  нависших  бровей,
печально-отрешенный  штабс-капитан  Љибаленко  и   еще   несколько   рЯдов
небольших, с почтовую марку, снимков.
   - ќто что, погибшие? - склонилась к нему ЊариЯ.
   - Џогибшие...
   Њинуту он всматривалсЯ в их лица и думал:  вот  прошло  столько  лет  и
опЯть то же самое. ‘нова гибнут русские командиры, полковники и  капитаны,
все от рук тех же немцев и почти в тех же  местах,  что  и  четверть  века
назад. ’олько в отличие от этих усатых  чинов  в  погонах  и  эполетах  их
фотографии не печатаютсЯ в газетах, многие  из  них  погибли  безымЯнно  и
похоронены неизвестно где. —то и говорить, жизнь человеческаЯ убыла в цене
и,  наверное,  убудет  еще  больше.  ‚ойна  стала  более  жестокой,  жертв
потребуетсЯ во много раз больше. ђазве можно ее сравнить с той  неспешной,
сонной войной, котораЯ велась  несколько  лет  почти  в  одних  и  тех  же
местах...
   - ‚от этот красивый мальчик! - с сожалением сказала ЊариЯ, указываЯ  на
фотографию. - Џохож на тебЯ.
   "Џоручик Ћльгин", - прочитал Ђгеев, всматриваЯсь в молодое безусое лицо
добродушного парнЯ в погонах и с крестом на  груди,  с  едва  припрЯтанной
усмешкой на пухлых губах. Ћ чем он думал, что переживал этот поручик перед
своей гибелью двадцать пЯть лет назад? Ќо об этом уже не скажет никто, как
никто, наверное, не вспомнит молодого поручика.
   Ђ вспомнит ли кто о них через двадцать пЯть лет?
   ‘лучайный этот журнал  вызвал  у  Ђгеева  невеселые  мысли,  и,  может,
впервые за времЯ пребываниЯ в местечке он  подумал  о  неизбежности  своей
гибели на этой войне. Њожет, и переживет ее кто-нибудь и дождетсЯ  победы,
но врЯд ли это суждено ему. ‘лишком она близка от него,  эта  его  гибель,
слишком часто приходитсЯ заглЯдывать  в  ее  черную  пасть,  чтобы  питать
надежду остатьсЯ живым.
   - Ђ  вот,  посмотри,  смешной  журнал  "Ћсколки",  -  совсем  в  другом
настроении, живом и беззаботном, сказала ЊариЯ. - “знаешь?
   - —ехов?
   - —ехов, Ђнтон Џавлович, мой самый любимый писатель. Ќа телеге, забавно
как! „ружеский шарж!
   Џри тусклом свете из слухового  окна  они  долго  копались  в  сундуке,
перебираЯ книги, перелистываЯ старые журналы, содержание которых во многих
отношениЯх было длЯ него в диковинку. ‘ разных  страниц  на  них  смотрели
увешанные наградами генералы, гофмейстеры двора и сенаторы в золотом шитых
мундирах, нарЯдные светские дамы, губернаторы,  усатые  офицеры  и  нижние
чины давней, полузабытой войны. Ћт  старых  бумаг  исходил  едва  уловимый
запах тлена, бумажнаЯ пыль то и дело заставлЯла их чихать. ‘ неба все чаще
и продолжительнее  стало  проглЯдывать  солнце,  сквозь  слуховое  окно  в
чердачный сумрак хлынул поток лучей, Ярко  высветивший  косой  квадрат  на
полу.  ‘тало  теплее.  ‚округ  дремала  тишина,  и  снова,  отрешаЯсь   от
неспокойной действительности, они прилегли на одеЯле. ЊариЯ шептала что-то
горЯчо и преданно, но Ђгеев уже не вникал в  путаный  смысл  ее  слов,  он
снова  забылсЯ  в  нахлынувших  чувствах,  пока  его  не  сморил  внезапно
завладевший им сон. Љогда  он  проснулсЯ,  ЊариЯ,  свернувшись  калачиком,
лежала рЯдом, солнце из  окошка  уже  исчезло,  и  окно  едва  светил  ось
отражением уходЯщего днЯ. Ђгеев подумал, что так  можно  прозевать  приход
Њолоковича, и тихонько, чтобы не разбудить Њарию, поднЯлсЯ.  Ћднако  ЊариЯ
подхватилась тоже.
   - Људа ты?
   - ’ихо, тихо. ‘пи. џ это... тут должен один человек прийти.
   - Љакой человек?
   - Ќу, понимаешь, знакомый.
   Ѓыстрыми  движениЯми  маленьких  рук  она   поправила   измЯтый   подол
сарафанчика, тронула на затылке короткие волосы вынутым из них  гребешком.
Џохоже, она ничего не подозревала и еще ни о чем не догадывалась.
   - €з местечка знакомый?
   - €з местечка.
   - Ђ мне... ’ут быть?
   - „а, ты сиди тут. Љак только Я его отправлю, так сразу приду.
   Ћн поцеловал ее в смиренно подставленные губы и спустилсЯ по лестнице в
кухню. „ремавший у порога ѓультай нехотЯ поднЯлсЯ, потЯнулсЯ  и  промЯукал
громко и требовательно. Ђгеев подхватил его  поперек  тела  и  подсадил  в
кладовке на лестницу.
   - ‚от дружок тебе. —тоб не скучала. Ќу, пока!
   Ћн вышел во двор, посмотрел в небо, по которому  уже  плыли  громоздкие
кучевые облака - предвестники лучшей погоды, и  подумал:  как  ему  скрыть
свои дела от Њарии? ‘крыть, конечно, было необходимо,  он  не  имел  права
самовольно доверЯть ей то, что было не только  его  тайной,  но  и  утаить
что-либо при таких с  ней  отношениЯх  было  непросто.  •отЯ  бы  того  же
Њолоковича. Ћна могла его увидеть, подслушать их разговор. —то  она  могла
подумать о них? Љонечно, лучше всего, если бы она была в курсе их дел,  но
подсознательно он очень опасалсЯ вовлекать ее в  эти  их  непростые  дела,
которые в любой момент могли кончитьсЯ  длЯ  них  катастрофой.  ‡ачем  без
нужды рисковать еще и ею?
   ЏрохаживаЯсь по двору, Ђгеев поджидал Њолоковича, потом вышел на мокрую
тропинку к оврагу. Ќо никого не было.  “же  стало  темнеть,  из  садков  и
огородов потЯнуло промозглой сыростью, стало прохладно, и он подумал, что,
видно, надобно идти в сарайчик. Њолокович знает его пристанище, он  должен
найти. ’олько Ђгеев подумал так, стоЯ возле распахнутых дверей хлева,  как
за домом, где-то в стороне местечкового центра раздались  выстрелы  -  два
винтовочных и несколько разрозненных  автоматных  очередей.  Ђгеев  замер,
прислушалсЯ, но выстрелы скоро прекратились, криков вроде не было  слышно,
и он с беспокойством  подумал:  не  Њолокович  ли  там  попалсЯ?  ‚се-таки
начиналсЯ комендантский час, немцы и полициЯ лютовали на улицах и дорогах,
останавливаЯ каждого, кто там поЯвлЯлсЯ. ‚есь местечковый люд  старалсЯ  к
этому времени быть дома и не высовывать носа из своих дворов. Ќо Њолокович
мог прийти к нему только с наступлением темноты, когда  его  никто  бы  не
увидел в местечке.
   Ђгеев поглЯдывал в оба конца двора, но чаще на межевую  тропинку  вдоль
огорода, думал, что Њолокович поЯвитсЯ из оврага.  Ђ  тот  вдруг  вынырнул
из-за угла сараЯ и очутилсЯ перед Ђгеевым.
   - ‡дравствуйте!
   - Ќу, напугал!.. ’ам выстрелы, слышал? ќто не по тебе?
   - џ хожу там, где выстрелов не бывает, - прихвастнул Њолокович,  тЯжело
дыша от быстрой ходьбы. Ћни прошли через хлев в  сарайчик,  где  уже  было
темно,  в  этой  темноте  едва  различались  их  тусклые  силуэты.  Ђгеев,
опустилсЯ" на топчан, Њолокович, как и в прошлый раз, присел на пороге.  -
—то-нибудь случилось? - спросил он тихо.
   - Ќичего особенного, - успокоил его Ђгеев. - Џросто некоторые вопросы.
   - Њне ведь запрещено встречатьсЯ с вами. Ќо тут мальчишка сказал...
   - џ знаю. Ќо у менЯ не было выхода. џ потерЯл свЯзь с ЉислЯковым.
   - ќто хуже, - помолчав, сказал Њолокович. - џ тоже с ним не имею свЯзи.
   - Њожет, его взЯли?
   - Ќет вроде. …сли бы взЯли, было бы известно. ‚ полиции его нет. Њожет,
какаЯ накладка? €ли ‘„ сцапала?
   - Њожет, и накладка. “  менЯ  вот  хозЯйка  пропала.  “же  две  недели.
‘казала, отлучусь на три днЯ, и пропала.
   - Ќу теперь  все  может  быть.  ѓде-нибудь  напоролась.  ‘хватили.  €ли
застрелили где-нибудь. Љак ваша нога?
   - Ќога более-менее. “же хожу. Ђ как плечо?
   - „а что плечо, заросло, как на собаке.
   -  ‡начит,  можно  уже  действовать,  если   тут   сидеть.   —то-нибудь
планируетсЯ? - спросил Ђгеев и умолк, весь внимание. Њолокович вслушалсЯ в
тишину ночи и ответил не сразу:
   - Љое-что задумали, может, на днЯх  провернем.  ’олько  со  взрывчаткой
плохо.
   - Ђ какаЯ нужна взрывчатка?
   - „а хоть какаЯ. Ќо на хороший взрыв.
   - Ќа хороший взрыв требуетсЯ хороший зарЯд.  „обывать  надо,  -  сказал
Ђгеев. - Ђ как свЯзь с лесом?
   - ’рудно  со  свЯзью.  ‚се  под  наблюдением.  ‚се  дороги,  улицы.  Ќи
проехать, ни провезти.
   - —то слышно на фронте?
   - …рунда на фронте, - скупо сказал Њолокович. - Ќемцы под Њосквой.
   - „а-а, -  разочарованно  протЯнул  Ђгеев,  неприЯтно  пораженный  этой
вестью.
   - Ќо все равно скоро подавЯтсЯ. “ж Њоскву им не отдадут.
   - Ќу а мы что же, тут и будем сидеть? ‚ этой дыре? -  с  плохо  скрытой
досадой сказал Ђгеев.
   - Ђ что же нам делать? „огонЯть фронт? „алековато, наверно.
   - Ћно-то далековато. Ќо  все-таки  мы  военные.  Љомандиры  действующей
армии.
   - „ействовать и тут можно. € нужно. Ђ там видно будет.
   Ќаверное, Њолокович был прав, они обЯзаны действовать,  вот  только  те
действиЯ, которые выпадали на долю Ђгеева, были не слишком подходЯщими длЯ
его натуры. “ж лучше бы бой, открытый огневой поединок  в  поле,  чем  эта
непонЯтнаЯ игра, сплошнаЯ неопределенность, тЯгостное ожидание  неизвестно
чего.  Ћн  думал  теперь,  как  сказать  Њолоковичу   о   полиции   и   ее
посЯгательстве на него, Ђгеева, об этом  непонЯтном  прислужнике  Љовешко.
Љак сделать, чтобы убратьсЯ куда-нибудь подальше  из  местечка,  может,  в
лес, в партизанский лагерь, так как ему тут не место. Ќо в то же времЯ что
говорить Њолоковичу, у которого тоже нет свЯзи? ’олько вызывать подозрение
у последнего, кто ему пока верит?
   - Ќо куда же запропастилсЯ ЉислЯков? - снова спросил он в раздумье.
   - ЉислЯков найдетсЯ. Њожет, ушел в лес? Ђ на его место другой придет?
   - Џришел бы скорее.
   - Ђ у вас что, срочные дела? €ли сообщениЯ? - спросил Њолокович.
   - € то и другое. Џонимаешь, неделю  назад  привезли  мешок  обуви.  Ќу,
починил. € никто не забирает.
   - ‡аберут! ЏонадобитсЯ, заберут, - успокоил Њолокович.
   - Ђ может, ждут, не доверЯют?
   - „а ну, с какой стати!
   - ‘тать-то  одна  имеетсЯ.  Ќачальник  полиции  повадилсЯ.  ‘клонЯет  к
сотрудничеству.
   - ‚ доносчики? - напрЯженно выпалил Њолокович.
   - ‚ доносчики. Ћднажды едва  в  шталаг  не  отправил.  Ќемецкий  оберет
потребовал отправить,  -  сказал  Ђгеев  и  выждал,  что  на  это  ответит
Њолокович. Њолокович, однако, замЯлсЯ, и  Ђгеев  понЯл  сразу  -  напрасно
рассказывал.  ЏовторЯлась  историЯ  с  ЉислЯковым  -  его  сообщение  лишь
настораживало, ничего не объЯснЯЯ,  усложнЯло  и  без  того  непростые  их
отношениЯ.
   - „а-а... —то ж, скверное дело, - неопределенно проговорил Њолокович. -
Ђ отвертетьсЯ нельзЯ?
   - џ, конечно, сотрудничать с ними не стану,  но  пойми  мое  положение:
прЯмо отказатьсЯ Я не могу.  Ћни  же  менЯ  сразу  вздернут,  -  волнуЯсь,
проговорил Ђгеев.
   - ќто конечно.
   - Џоэтому мне тут больше нельзЯ. Ќадо в лес.
   - ‚идимо, да, - вЯло согласилсЯ Њолокович. Ћн  не  возражал,  он  вроде
понимал Ђгеева, но по тому, как он сразу сник в  разговоре,  Ђгеев  понЯл,
что эта их встреча не облегчит его положениЯ. Љак бы не усугубила.
   - Џри случае ты там скажи кому... —тобы передали ‚олкову. Џотому что  Я
тут кругом на подозрении...
   - Ќо ведь и там надо... доверие. ‘ подозрением куда же в отрЯд?
   - „а, это верно, - помедлив, сказал Ђгеев и опустилсЯ на топчан.
   ‚от об этом он не подумал. …му казалось: только бы вырватьсЯ  отсюда  в
лес, в партизанский отрЯд, где вокруг будут  свои,  и  он  освободитсЯ  от
гнетущей неопределенности, от унизительного подозрениЯ  со  стороны  своих
же. Ќо ведь и там с подозрением невозможно, такой он там просто никому  не
нужен.
   ’ак как же ему быть? —то делать?
   —то делать, не посоветовал и Њолокович, который,  видно,  сам  знал  не
больше его. Ђгеев понимал это и обращалсЯ к нему только  потому,  что  тот
был местный, знал большее число людей и, думалось,  свЯзь  у  него  должна
быть надежнее. ЋказываетсЯ, с исчезновением ЉислЯкова у него  тоже  многое
оборвалось.
   Ђгеев проводил Њолоковича до конца  огородов  по  тропке,  и  они  сухо
простились. ‡нали бы оба, что им так недолго осталось быть на свободе, что
это их последнЯЯ возможность открыто поговорить обо всем начистоту. Ќо  не
знали. € легко расстались. Њолокович, как показалось Ђгееву, с облегчением
даже, и Ђгеев, постоЯв минуту, проводил его взглЯдом, пока тот не  скрылсЯ
в темени наступившей ночи. Ћставшись один,  он  стал  думать,  почему  так
устроены люди,  что  вот  поЯвлЯетсЯ  маленькаЯ  неЯсность  и  уже  готовы
усомнитьсЯ, готовы поверить нескольким окольным фактам и не верить  долгим
годам дружбы, знакомства, совместной работы, наконец,  испытанию  смертью,
которое  они  недавно  совместно  выдержали.  Ќо  неужели  Њолокович  тоже
усомнилсЯ  в  его  честности,  неужто  подумал  хоть  на  минуту,  что  он
двурушничает и может их предать? Џредать кому? ќтим вот  шакалам,  шавкам,
которые предали самое свЯтое в жизни,  родину  и  народ  во  имЯ  спасениЯ
собственной шкуры? € он пойдет к ним в услужение? Ќадо было вовсе не знать
его, старшего лейтенанта Ђгеева, или иметь цыплЯчьи мозги в голове,  чтобы
подумать такое. Ќо ведь,  наверно,  подумали?  Ќаверно,  думать  так  было
привычнее? €ли проще? €ли, возможно, практичнее,  дальновиднее?  Ќо,  если
дальновиднее, как же тогда его человеческаЯ судьба? €ли в такой обстановке
одна судьба ничего не стоит? ’ак сколько же тогда судеб чего-нибудь стоЯт?
‘то? ’ысЯча? „есЯть тысЯч?
   Ќет, видно, если ничего не стоит одна, так мало стоЯт и  десЯть  тысЯч.
’аков уж элементарный закон арифметики. Ђрифметики, но не войны.  “  войны
свои, далеко не человеческие законы, и  они  будут  править  людьми,  пока
будут войны.
   Ќу что ж, будь что будет.  ѓлавное,  не  метатьсЯ,  не  изворачиватьсЯ,
думал Ђгеев, оставатьсЯ человеком, каким он был  двадцать  шесть  прожитых
лет. ’е четыре года, что он прослужил в армии, он  старалсЯ  быть  хорошим
командиром и, наверное, был таковым. Џо крайней мере, в его  личном  деле,
некогда хранившемсЯ в строевой части полка, значилось восемь  поощрений  и
ни одного взысканиЯ, хотЯ стычки с начальством не были  длЯ  него  большой
редкостью и, случалось, он получал хорошие взбучки.  Ќо  помимо  служебных
отношений с начальством были еще различного рода общениЯ с  равными  себе,
средними командирами, товарищами и друзьЯми, были,  наконец,  отношениЯ  с
подчиненными сержантами и красноармейцами. € длЯ  Ђгеева,  может,  дороже,
чем мнение начальства о нем, была где-нибудь случайно оброненнаЯ фраза: "Ђ
он вроде ничего мужик, этот начбой!" Љ другим оценкам он не привык за свою
армейскую жизнь, и  то,  что  теперь  закручивалось  вокруг  него  в  этом
местечке, повергало его в отчаЯние.
   ђастревоженный и подавленный, он пошел на кухню, в  темноте  закрыл  на
крючок дверь и сразу попал в объЯтиЯ теплых девичьих  рук.  ЊариЯ  подвела
его к столу и, усаживаЯ на стул, зашептала:
   - Ќу, сейчас Я тебЯ накормлю... ‘ейчас, сейчас...
   Џрежде чем он что-либо успел понЯть, она сунула ему  в  руку  огромный,
тмином пахнущий ломоть хлеба, в другую большую кружку с молоком.
   - …шь! Ќу? ‚кусно?
   „а, это было чертовски  вкусно,  казалось,  никогда  он  не  ел  такого
вкусного хлеба и такого молока, желудок  его  блаженствовал,  и  он  молча
проглотил все, запил остатками молока.
   - Ќу, наелсЯ? •очешь еще?
   Ђгеев больше не хотел - он уже понЯл, что она выбегала куда-то,  может,
к сестре или соседЯм, и ему стало страшно. Ћна была тут  единственной  его
радостью и, наверное, единственной опорой, на которую он  мог  положитьсЯ.
Ћпасение потерЯть ее отозвалось в нем испугом,  какого  он  не  испытывал,
наверное, даже перед лицом собственной гибели.
   - ‘пасибо! - сказал он, целуЯ в темноте мЯгкие ее ладошки. - Ќо Я  тебЯ
прошу: не ходи никуда! Ќе надо! Љак-нибудь. Џойдем вместе...
   - Људа? - с наивной поспешностью спросила она,  словно  готоваЯ  тотчас
бежать вместе с ним.
   - Људа? Џойдем куда-либо. Џридет час, и пойдем.
   - Џридет час! џ верю, что настанет наш час. „олжен настать. €  кончитсЯ
эта ночь. € ничто не будет нам угрожать. Ћй, как Я  хочу  дожить  до  того
часа... Њилый, Ћлежка мой...
   Ћна опустилась на пол возле его ног, обеими руками обхватила их, и  они
ласкались так, едва сдерживаЯ рыданиЯ. € он молча вытирал ее мокрые  щеки,
напрЯженно соображаЯ, как спасти ее и себЯ от  вплотную  надвигающейсЯ  на
них безжалостной колесницы уничтожениЯ. Њожет быть, именно в этот вечер он
почувствовал то, что ранее как-то не доходило до его сознаниЯ - что он  ее
любит вопреки своим намерениЯм, вопреки  войне  и  даже  здравому  смыслу.
Ќаверное, ему надо было сказать ей о том, но разве и без слов это не  было
Ясно обоим...


   Џогода резко повернула на осень, зачастили  нудные  обложные  дожди,  а
когда они переставали, особенно по  утрам,  наползали  туманы,  в  которых
утопали дома, огороды, деревьЯ. Љак-то, встав на рассвете, Ђгеев не  узнал
двора - все, что было перед воротами хлева, исчезло в стылой серо-молочной
наволочи. Ѓыло тихо какой-то странной, затаенной до  поры  тишиной,  улица
будто вымерла, замерло и все местечко.
   ‚ ту ночь Ђгеев и ЊариЯ уснули лишь перед  самым  рассветом,  всю  ночь
прободрствовали в сарайчике  от  непонЯтной  тревоги,  поднЯвшей  на  ноги
местечковые власти и полицию. Ќачалось все с заполошного крика  где-то  на
окраине, в районе кладбища, потом последовали выстрелы на околице и по  их
‡еленой улице пробежали несколько человек - все туда же, к кладбищу. ’опот
их ног глухо прозвучал в ночи, но голосов  не  было  слыхать,  словно  это
бежал строй солдат или полиции. Џотом на соседней, более наезженной  улице
застучали повозки, там же послышались голоса, даже  окрики,  а  в  стороне
центра возле церкви проурчали  тЯжелые  машины,  и  свет  их  фар  желтыми
блуждающими пЯтнами мелькнул в тумане над крышами местечковых хат.  ‡атаив
дыхание, Ђгеев слушал, пытаЯсь  понЯть,  что  происходит  в  местечке,  но
понЯть было не просто. ЊариЯ, прижавшись  к  нему  и  обхватив  его  плечи
руками, мелко трЯслась, как в ознобе, он кутал ее в кожушок и  думал,  как
бы не пришлось спасать ее в эту тревожную ночь. Ќижнюю,  не  прикрепленную
доску в стене он показал ей давно, девушка  легко  могла  проскользнуть  в
огород, вот только что дальше? Људа спасатьсЯ  из  огорода,  они  пока  не
решили.
   Ћни не решили многого, да так и заснули к утру в объЯтиЯх  друг  друга,
когда эта малопонЯтнаЯ тревога как-то сама по себе улеглась и  все  вокруг
постепенно затихло.
   ‚о влажном застойном тумане все было стылым, промозглым и неприютным. ‘
мокрых ветвей свисали прозрачные капли, стекали по мокрым комлЯм деревьев,
туман обволакивал рыжую листву клена и тихо клубилсЯ там, медленно сползаЯ
на черную от влаги крышу избы. Ђгеев поежилсЯ от  холода  и  первым  делом
прошелсЯ по двору к двери на кухню - клЯмка с вечера нетронуто  лежала  на
пробое, значит, Ѓарановской все еще не было. Ћн уже перестал считать дни и
недели, прошедшие после ее ухода; видно, действительно его хозЯйка пропала
навсегда и  бесследно.  Ћни  с  Њарией  уже  съели  пол-огорода  картошки,
подобрали, что можно  было  подобрать  из  съестного  в  кладовке,  но  из
имущества ничего не трогали, обходились пока кожушком да  пестрым,  сшитым
из лоскутов одеЯлом на чердаке. Љаждый раз, просыпаЯсь утром в  сарайчике,
Ђгеев ждал, что кто-нибудь поЯвитсЯ во дворе и скажет:  "Ћт  ‚олкова".  Ќо
шли дни, а никто не поЯвлЯлсЯ, мешок с починенной обувью все так  и  лежал
под сеном. Ќе поЯвлЯлсЯ  и  ЉислЯков.  Ђгеев  чувствовал  себЯ  совершенно
заброшенным, забытым и одиноким, и единственным его утешением была  теперь
ЊариЯ.
   Ћн не мог взЯть в толк, почему, но ЊариЯ  уже  властно  и  без  остатка
захватила его смЯтенные чувства, заполнила собой все его  существо  -  его
памЯть,  внимание,  мысли  -  и,  кажетсЯ,  стала  длЯ  него  любовью.  Ќе
переставаЯ, он думал о ней и об их нелепой судьбе. ‚ Яви  или  воображении
она всегда была с ним, и он всегда  видел  перед  собой  ее  милый  образ,
вслушивалсЯ в ее особую, порывистую манеру говорить, готов был смотреть  и
смотреть, как она откидывает со  лба  светлые  волосы  или,  чуть  склонив
голову, причесывает их крохотным полупрозрачным гребешком, всегда торчащим
у нее на затылке. …е тонкие  трепетные  руки  были  воплощением  заботы  и
движениЯ, когда она говорила о чем-то и  даже  когда  умолкала,  поправлЯЯ
подол сарафанчика  на  коленЯх,  или  порывисто  обнимала  его  за  плечи,
прижимаЯ маленькие ладони к его лопаткам  или  взлохмачиваЯ  его  отросшие
волосы на  затылке.  Ћсобенное  удовольствие  доставлЯла  ей  его  борода,
которую он раза два подстригал ножницами,  сбрить  ее  было  нечем.  ЊариЯ
ворошила ее, целовала и терлась щеками, все приговариваЯ при этом:
   - ЉакаЯ у тебЯ борода! ЉакаЯ бородища! Ђ ты отрасти, как у,  деда,  вот
здорово будет!
   - —то, идет?
   - ‘прашиваешь! € рубаха эта идет, в