 неизведанным дорогам. €  вот  настала  минута,
когда она распрощалась с последним из младших и осталась в этом доме одна.
Ћна не жалеет о своей нелегкой судьбе, которую  во  многом  определила  ее
доброта, проЯвившаЯсЯ в трудный час...
   ‚се дальше уходит война  в  невозвратное  прошлое,  эта  самаЯ  большаЯ
война, но шрамы от ее страшных когтей нет-нет да и проглЯнут  в  привычном
благополучии нашей сегоднЯшней жизни. Њинуло столько лет, а памЯть  о  ней
жива в сознании народа, в сердцах и душах людей. ‚ самом деле,  как  можно
забыть наш беспримерный подвиг, наши невосполнимые утраты, принесенные  во
имЯ победы над самым коварным  и  жестоким  врагом  -  немецким  фашизмом!
—етыре военных года по концентрации пережитого не  сравнимы  ни  с  какими
другими годами нашей  истории.  Љроме  того,  война  преподала  истории  и
человечеству  рЯд  уроков  на  будущее,  игнорировать  которые   было   бы
непростительным равнодушием.
   Ќо памЯть человека, к сожалению, ограничена в своих  возможностЯх.  ’о,
что  недавно  еще  было  памЯтно  тебе,  по  прошествии   лет   постепенно
затЯгиваетсЯ туманной дымкой  забвениЯ,  и  уже  требуетсЯ  усилие,  чтобы
вспомнить имена иных фронтовых товарищей, даты некогда так хорошо памЯтных
боев, названиЯ сел и урочищ, которые, казалось бы, на всю жизнь  врезались
в твою памЯть. Љ тому же с неотвратимостью редеют рЯды ветеранов, тех, кто
прошел войну и мог бы со знанием дела  и  подробностей  рассказать  о  ней
людЯм.
   ‚  этом  смысле  огромнейшаЯ  задача  ложитсЯ  на  наше   искусство   и
литературу, обладающие, как  известно,  завидной  способностью  остановить
быстротекущее времЯ, запечатлеть его кардинальные моменты  в  историческом
сознании  народа.  „ействительно,  за  послевоенные  годы   всеми   видами
искусства создано  немало  замечательных  произведений  на  темы  минувшей
войны, а литература обогатилась книгами, которые, можно надеЯтьсЯ,  ЯвЯтсЯ
надежным свидетельством о ней  на  многие  грЯдущие  десЯтилетиЯ.  Ќо  все
необозримое многообразие народного подвига в огневые годы  войны,  героизм
сражающихсЯ миллионов, полнаЯ не  меньшего  героизма  и  самоотверженности
работа советского тыла таЯт в себе немало неосвещенных,  а  то  и  забытых
страниц. Ќужно  как  можно  больше  Ярких  индивидуальных  и  коллективных
свидетельств об этой небывалой в истории войне, рассказанных  по  радио  и
телевидению, написанных воспоминаний, очерков, статей.
   Ќадо  отдать  должное  нашей  прессе  и  нашим   издательствам   -   за
послевоенные  годы  напечатано  множество  материалов  о  прошлой   войне,
принадлежащих  перу  видных  военачальников,  партизанских   и   партийных
руководителей.  ‘реди  них  немало  интересных  воспоминаний,   освещенных
незаурЯдностью личности авторов.
   —итающаЯ общественность отметила поЯвление необычной книги рассказов  о
злодеЯниЯх оккупантов  на  белорусской  земле  "џ  из  огненной  деревни",
записанных Ђ.Ђдамовичем, џ.Ѓрылем и ‚.Љолесником. ‘овсем  недавно  тот  же
Ђ.Ђдамович в соавторстве с „.ѓраниным  опубликовали  "ѓлавы  из  Ѓлокадной
книги" о людЯх  осажденного  ‹енинграда.  Ќесколькими  годами  ранее  наша
литература обогатилась  чрезвычайно  содержательными  военными  дневниками
Љ.‘имонова.
   ’рудно переоценить значение того дела, которое делают  вышеназванные  и
другие авторы. ЃольшаЯ заслуга в этом жанре  принадлежала  ‘.‘.‘мирнову  с
его "Ѓрестской крепостью". ќта и последующие  его  книги,  построенные  на
скрупулезной фактической достоверности, свободные от всегда  сомнительного
в таких случаЯх беллетристического элемента, страстно ратующие за воздание
должного непризнанным, а то и забытым героЯм  войны,  Явились  откровением
длЯ своего времени.
   ђазумеетсЯ, литература не может не сознавать свой долг как по отношению
к забытым страницам войны, так и  по  отношению  к  ее  героЯм,  ветеранам
многих сражений, обладающим уникальным опытом,  но,  по  рЯду  причин,  не
имеющим возможности должным образом запечатлеть его на бумаге. Џри  ‘оюзах
писателей  рЯда  республик  созданы  и  работают   комиссии   по   военной
литературе, опытные авторы разбирают рукописи  воспоминаний,  помогают  их
доработке.  Ќемало   книг   ежегодно   выходит   в   литературной   записи
профессиональных литераторов. € в данном случае весьма важным ЯвлЯетсЯ  не
только профессиональное мастерство литературного помощника автора, но  так
же и его жизненный и военный опыт, степень владениЯ материалом.
   Ќо, к сожалению, бывает и так, что автор  литературной  записи,  должно
быть, не располагаЯ добротным  оригиналом  и  не  обладаЯ  личным  военным
опытом, ограничиваетсЯ в своей работе более или менее грамотным изложением
фактов и впадает в еще больший,  на  мой  взглЯд,  грех  -  насильственную
беллетризацию материала. € тогда на  протЯжении  многих  страниц  читателю
предлагаютсЯ бесконечные разговоры персонажей, поданные в их прЯмой  речи,
Якобы имевшей место в действительности, что  само  по  себе  уже  вызывает
сомнение.
   Љаждый  литературный  жанр  имеет  свои  законы,  присущие  ему  одному
особенности,  и  многое  из  того,  что  обЯзательно  длЯ   художественной
литературы, совершенно противопоказано литературе  документальной.  €  уже
совсем непозволительно, когда имЯ такого литературного помощника  значитсЯ
на обложке книги рЯдом с именем ее настоЯщего автора, а то и вместо  него.
‚озможно,   подобнаЯ   трансформациЯ   не   преступает   юридические   или
литературные нормы, но, кроме них, существуют же и  этические  нормы,  так
что простаЯ замена первого лица третьим в данном жанре еще не  дает  права
на авторство.
   „овольно распространенной, как и не менее огорчительной ошибкой пишущих
о пережитом в годы войны ЯвлЯетсЯ стремление создать на ее материале роман
или повесть, вместо того чтобы подробно, строго  придерживаЯсь  фактов,  и
без малейшего вымысла написать о том, что было и что  хорошо  запомнилось.
Ќе обладаЯ должными литературными навыками, эти люди при всей похвальности
их намерений затрачивают массу времени на создание  произведениЯ,  заранее
обреченного на  неудачу,  после  чего  следуют  неизбежное  разочарование,
необоснованные обиды на редакторов и консультантов. ‚сего  этого  можно  и
должно избежать, если автор будет Ясно сознавать стоЯщую перед ним  задачу
и разумно соизмерЯть с ней собственные литературные возможности.
   Ќе следует, конечно, полагать, что все написанное в различных  видах  и
формах воспоминаний  будет  опубликовано  в  печати.  Њногое  останетсЯ  в
рукописЯх, станет документом семьи либо будет сдано в музеи и архивы,  где
сохранитсЯ на длительное времЯ и в конце концов найдет своего благодарного
читателЯ.
   Џланы и возможности наших издательств, как  известно,  ограниченны,  но
нельзЯ не признать также, что издательства  еще  недостаточно  работают  с
ветеранами, стимулируЯ их к созданию  книг  о  войне,  недостаточно  ведут
поиск  интересных  рукописей,  а  из  того,  что  самотеком  поступает   в
издательства, многое так  и  не  находит  дороги  к  читателю  по  причине
производственной трудоемкости или  необычности  материала.  Ћсобенно  если
автор такой рукописи - рЯдовой участник войны и после нее не так уж  много
преуспел.
   џ знаю живущего в ѓродно бывшего командира батареи  €вана  ѓригорьевича
“щаповского, человека, действительно прошедшего всю войну  от  первого  ее
днЯ до последнего, много пережившего и много на ней  повидавшего.  ЋбладаЯ
удивительной памЯтью относительно всего, что касаетсЯ той поры,  он  отдал
несколько лет жизни  созданию  воспоминаний  о  пережитом,  написал  более
тысЯчи страниц  на  машинке.  ќто  искренний  и  правдивейший  документ  -
свидетельство  о  величайшей  из  войн,  увиденной  глазами  ее   рЯдового
участника, но пока еще не нашедший своего издателЯ.
   „олг всех, кто пережил величайшую из войн и кому  есть  что  рассказать
людЯм, сделать это в любой доступной длЯ него форме.
   Њы, литераторы, а также издатели, журналисты должны помочь тем, кто  не
имеет достаточных длЯ того возможностей.  €  старый  заслуженный  генерал,
прошедший свою дивизию от подмосковных полей до Ѓерлина,  и  прославленный
партизанский   руководитель,    организатор    всенародной    борьбы    на
оккупированной территории,  и  безвестнаЯ  женщина,  воспитавшаЯ  шестерых
сирот, могут и должны поведать истории и человечеству о  пережитом  ими  в
лихую годину.
   Њногие уже написали, другие пишут. Ћтрадно, когда за  перо  берутсЯ  не
только люди, обладающие определенным досугом,  но  и  чрезвычайно  занЯтые
люди, длЯ которых несколько свободных часов в  неделю  -  трудноразрешимаЯ
проблема. Ќедавно мы с другом журналистом  были  на  приеме  у  одного  из
белорусских министров, который в конце разговора доверительно сообщил, что
собираетсЯ написать книгу. Њы, конечно, дружно поддержали это намерение, и
один из нас, подумав о постоЯнном дефиците его времени, сказал,  что  надо
подыскать помощника.
   - Ђ нет! - решительно заЯвил министр. - ’акое дело Я не  могу  доверЯть
никому. ’олько сам!
   —то ж, похвальное решение!
   9 февралЯ в Њинске закончилось всесоюзное совещание, созванное  ‘оюзами
писателей ‘‘‘ђ и Ѓ‘‘ђ. Ќесколько дней известные писатели и  литературоведы
обсуждали проблему "ѓероизм советских людей в годы  ‚еликой  Ћтечественной
войны и современнаЯ документальнаЯ литература". Ћпределены задачи, стоЯщие
не только перед документальной, но и художественной литературой  о  войне.
ѓлавный же вывод таков: все мы, участники минувшей войны,  каждый  в  меру
своих сил и возможностей должны неустанно свидетельствовать перед  народом
и историей о нашем уникальном опыте, ЯвившемсЯ длЯ многих также и огромным
жизненным опытом,  а  длЯ  народа  в  целом  -  величайшим  из  испытаний,
когда-либо выпадавших на его долю. ќто  наш  писательский,  гражданский  и
воинский долг.

   1978 г.


        ЊЌЋѓЋ ‹…’ ЌЂ‡Ђ„...

   ‚ конце декабрЯ 44-го года  при  отражении  немецкой  контратаки  южнее
‘екешфехервара  Я  был  ранен  в  руку  и  отправлен  в   ѓ‹ђ   (госпиталь
легкораненых) 4-й гвардейской армии.
   ѓоспиталь располагалсЯ  в  маленьком  живописном  городке  ‘ексарде  на
правобережье „унаЯ и занимал здание отелЯ в самом центре  города.  ђаненых
было много, тесные помещениЯ-номера вмещали по две кровати, на  каждую  из
которых клали по двое, а то и по  трое  раненых,  благо  кровати  были  на
западный манер - солидной вместимости. Њоим  напарником  оказалсЯ  старший
лейтенант, командир стрелковой роты, раненный неделю назад  в  челюсть.  ‘
лицом, только обмотанным бинтами, он выглЯдел словно нынешний космонавт  в
скафандре  и,  почти  не  разговариваЯ,   только   мычал   иногда   что-то
нечленораздельное, а ночью ворочалсЯ и зло ругалсЯ. Ќесколько первых  дней
Я отсыпалсЯ между перевЯзками и процедурами - на чистых простынЯх, в тепле
и покое. Џосле недавно пережитого, при  относительно  легком  ранении  это
казалось блаженством, да, по существу,  таковым  и  ЯвлЯлось.  ‚  этом  же
госпитале, только на первом, солдатском, этаже находилсЯ и наводчик  моего
орудиЯ, которое было разбито снарЯдом из танка; иногда  мы  встречались  в
коридоре и разговаривали. Ќаводчик был ранен спустЯ несколько минут  после
моего ранениЯ, он рассказывал о последних выстрелах из орудиЯ,  и  мы  оба
тЯжело  переживали  гибель  нашего  расчета.  Џравда,  там,  в  батальоне,
оставалось еще одно орудие взвода, но оно было  неисправным,  и  вести  из
него огонь было невозможно.
   ђежим в госпитале был, в общем, не строгий. Ћфицеры могли  в  свободное
времЯ выходить в город, и мы иногда прогуливались по его узеньким улочкам,
крохотной центральной площади с конной  статуей  посередине.  ’ам  же  был
ресторанчик,  в  нем  с  шутками-прибаутками  лихо   обслуживал   клиентов
цыганского вида гарсон. €ногда мы захаживали  туда  перед  обедом,  выпить
стаканчик-другой местного вина и закусить ветчиной с паприкой - венгерским
перцем, который там готовилсЯ в десЯтках видов. ’ам же в  узком  кругу  мы
отпраздновали и встречу нового, 45-го года - четверо  или  пЯтеро  молодых
людей, волею  войны  и  ранений  сведенных  ненадолго  вместе.  ЏамЯть  не
сохранила  имен  участников  той  встречи,  запомнилась   только   веселаЯ
хохотушка  ‚алЯ-‚алечка,  юнаЯ  блондинка  с  короткой  стрижкой,  котораЯ
долечивалась  в  нашем  госпитале.  Ћна  была  ранена  месЯц   назад   при
форсировании „унаЯ, на днЯх за ней должны были приехать из части, где  она
служила фельдшером в санроте. „алеко за полночь, в уже  наступившем  новом
году, мы возвращались по ночному городу в госпиталь, и ‚алЯ рассказывала о
себе, о том, что родом она из Љазатина, что до воины училась в медицинском
училище, что это ее третье ранение и что, как только кончитсЯ  война,  она
пойдет в мединститут,  потому  что  в  медицине  видит  единственное  свое
призвание и не мыслит другого занЯтиЯ в жизни. "Ђ  вам  еще  служить,  как
медным котелкам", - подшучивала над нами ‚алЯ. Њы не возражали,  чувствуЯ,
однако, насколько все это проблематично, как длЯ нас, так и длЯ ‚али.  Ќад
городом  и  ближними  холмами  лежала  новогоднЯЯ  ночь,  сыпал  реденький
пушистый снежок, было  нехолодно  и  почти  тихо.  ќто  были  немногие  из
счастливых минут, пережитых мной на войне, котораЯ под покровом новогодней
тишины продолжала готовить нам свои кровавые сюрпризы.
   ЏрогуливаЯсь по тихим улочкам ‘ексарда, мы почти не думали о  том,  что
происходило в ту ночь недалеко к северу, на передовой, куда  немцы  спешно
стЯгивали из ”ранции, Џольши свои ударные танковые дивизии, их "тигры" уже
занимали  боевые  порЯдки  в   ближних   тылах,   а   гренадеры   поспешно
изготавливались длЯ атаки с целью деблокированиЯ Ѓудапешта. ‚торого ЯнварЯ
начались ожесточенные бои сначала возле „унаЯ,  а  затем  южнее,  у  озера
Ѓалатон; неделю спустЯ в ‚ену прибыл сам  ѓитлер,  который  взЯл  на  себЯ
руководство всей операцией и силами шести танковых и двух пехотных дивизий
нанес удар по обескровленным, вымотанным  непрерывными  боЯми  частЯм  4-й
гвардейской армии. Ќемцы прорвали фронт и вышли к „унаю.
   ѓоспиталь в ‘ексарде был поднЯт по тревоге и в спешке  начал  эвакуацию
на левый берег „унаЯ. ’ранспорта длЯ всех не хватало. Ќа немногих  машинах
и повозках были отправлены те, кто не  мог  передвигатьсЯ  самостоЯтельно,
остальные своим ходом ночью в снегопад совершили марш в район Ѓайи, где по
битому льду перешли через „унай. „олечивались мы в ‘егеде.
   Џотом  длЯ  менЯ  снова  потЯнулись  долгие  недели  упорных  боев  под
Ѓалатоном,  немцы  долго  не  оставлЯли  своих  попыток  расколоть  войска
’ретьего “краинского фронта и сбросить их  в  „унай.  Ћдин  из  их  мощных
ударов принес им успех, мы снова отступили, потерЯв много  боевых  друзей,
техники и вооружениЯ. Ќо все же на дворе стоЯл сорок  пЯтый  год,  перевес
сил был Явно не в пользу немцев, и близка была наша победа.
   Ћна Явилась длЯ нас теплым солнечным днем  в  Ђвстрийских  Ђльпах  близ
города ђотенмана на реке ќнс, где мы встретились с союзниками.
   ќтому дню предшествовали недели наступлениЯ по ‚енгрии, жестокие бои на
австрийской границе и в горных районах Ђльп. Џосле 5 маЯ выдались два  днЯ
передышки, в течение которой наш  1245  €п’ЂЏ  вместе  с  пехотой  готовил
новый,  казалось,  уже  последний   удар   по   упорно   сопротивлЯющемусЯ
противнику. “же был повержен Ѓерлин, ходили  слухи  о  скорой  капитулЯции
ѓермании.  Ќо  это  там,  на  севере,  здесь  же,  в  Ђльпах,  перед  нами
оборонЯлись немецкие дивизии, которые предстоЯло сбить с их,  как  всегда,
укрепленных позиций.
   Ђтака была назначена на 19:00 7 маЯ, и весь день до вечера  прошел  длЯ
менЯ в хлопотах по ее подготовке.  Џосле  полуднЯ  артиллериЯ  пристрелЯла
цели, пехота изготовилась к броску из передней траншеи. ‘олдаты дописывали
письма. ‚се понимали, что в  этом  последнем,  по  всей  вероЯтности,  бою
кому-то суждено будет навеки остатьсЯ в чужой  земле,  считанные  часы  не
дожив до победы. ЏомнитсЯ, Я тоже написал своим старикам, однако отправить
письмо не успел, - менЯли огневые позиции и стало не до того.
   Љак и было назначено,  в  19:00  пехота  поднЯлась,  достигла  немецкой
траншеи,  но...  траншеЯ  оказалась  пустой.  Ќемецкие  гренадеры  скрытно
покинули ее за час до нашей атаки и по всем дорогам устремились на  запад,
навстречу  беспрепЯтственно  наступавшей  американской  армии.  Њы  начали
преследование, а  затем  и  обгон  бесчисленных  колонн  немецкой  пехоты,
котораЯ уже не оказывала сопротивлениЯ. ѓорода и  поселки  горной  Ђвстрии
встречали нас белыми флагами, простынЯми с балконов, цветами и радостью на
лицах исстрадавшихсЯ австрийцев.
   Ќа реке ќнс состоЯлась встреча с авангардом американской армии,  мы  на
радостЯх выпили и проспали ночь на обочинах шоссе,  в  кузовах  и  кабинах
автомобилей. Џроснувшись назавтра, торжествовали победу. Ѓыло 9 маЯ.
   Џоследнее свое письмо с войны Я обнаружил потом в  полевой  сумке  и  с
наслаждением разорвал его в клочьЯ.
   Ђ месЯц спустЯ, вспомнив  зиму,  Ќовый  год  и  госпиталь  в  ‘ексарде,
написал в воинскую часть ‚али,  откуда  через  месЯц  получил  официальный
ответ, из которого следовало, что лейтенант медслужбы …ршова  пропала  без
вести в Январе 45-го года.

   1985 г.


        ‘’Ђ‚…… †€‡Ќњћ € ‘“„њЃЋ‰

   ќта сериЯ фильмов родилась не сразу и имеет свою предысторию, в  основе
которой  -  пЯтилетней  давности  призыв  Ђ.Ђдамовича  к  кому-нибудь   из
"неленивых   и   любопытных"   литераторов   "отложить   на   времЯ   свои
высокоталантливые  произведениЯ"  и  пойти   к   бывшим   фронтовичкам   и
партизанкам с магнитофоном, чтобы записать  их  воспоминаниЯ.  €  вот  это
сделано, воспоминаниЯ записаны и по ним снЯты  фильмы.  •отЯ  то,  что  мы
слышим с экрана, воспоминаниЯми можно назвать лишь с трудом,  с  известной
натЯжкой - столько в этих монологах неутихающей боли женщин, что  кажетсЯ:
все это продолжает жить в них поныне, и до сих пор жжет их немолодые  души
печалью и ненавистью. €  все-таки  это  прошлое,  наша  большаЯ  война,  о
которой  мы  столько  уже  знаем  по  собственному  опыту,   свидетельству
литературы, кино, истории.
   Ќо, оказываетсЯ, знаем не все.
   ќта неполнота даже самого искушенного  знаниЯ  о  войне  обнаруживаетсЯ
сразу, с первых же кадров первого фильма ‚.„ашука и ‘.Ђлексиевич,  который
выходит на экраны страны под общим названием "“ войны  не  женское  лицо".
•отЯ врЯд ли обличье войны можно назвать и мужским, но уж действительно не
женским: столько в нем бесчеловечного и  жестокого,  свойственного  скорее
животному  миру,  нежели  человеческому   обществу.   Ќо   такой   поворот
основательно отработанной  темы  в  нашем  искусстве  мы  видим,  пожалуй,
впервые, и мы благодарны создателЯм фильма за еще одну правдивую  страницу
из великой правды о минувшей войне.
   ‚иктор „ашук, приступаЯ к работе над данной серией, уже  имел  солидный
опыт такого рода, приобретенный им при создании совместно  с  Ђ.Ђдамовичем
сериала "†енщины из убитой деревни". ђабота же над этой серией началась со
знакомства с огромным материалом ‘ветланы Ђлексиевич, потратившей годы  на
розыск и запись рассказов сотен женщин, участниц прошлой войны и создавшей
книгу об их  трудном,  но  и  героическом  прошлом.  ђазумеетсЯ,  то,  чем
воспользовалсЯ ‚.„ашук, только маленькаЯ крупица из ее собраниЯ,  но  и  в
этой  крупице,  как  в  капле  воды  отражаетсЯ  океан,  отразилсЯ   океан
человеческого горЯ, мужества и героизма.
   €менно героизма прежде всего, ибо как еще можно  назвать  все  то,  что
пережила  на  фронте  хотЯ  бы  одна  из  героинь  фильма,   санинструктор
стрелкового батальона Ћльга Ћмельченко, спасавшаЯ  на  поле  боЯ  раненых,
порой мокраЯ от чужой крови, терЯвшаЯ силы от каторжной неженской  работы,
случалось,  зубами   перегрызавшаЯ   мЯкоть   перебитой   руки   раненого,
принимавшаЯ участие в расстреле осужденных за трусость в  бою.  ќто  ей  с
осуждением и тревогой впоследствии скажет майор, командир батальона:  "Љак
ты  будешь  жить  после  войны,  Ћмельченко?"  Ќевеселые  эти  слова  были
воспринЯты Ћльгой с недоумением, но потом, после войны,  действительно  не
раз приходили  на  ум  бывшей  фронтовичке,  послевоеннаЯ  судьба  которой
оказалась ненамного ласковее ее фронтового прошлого.
   —ем, как не высоким мужеством, исполнена другаЯ судьба другой девушки -
зенитчицы ‚али —удаевой, получившей в бою тЯжелое ранение  и  отморозившей
ноги в снежном сугробе, куда она была отброшена взрывом. Ќо она  по  своей
доброй  воле  избрала  длЯ  себЯ  такую  участь,  и,  когда  в  госпитале,
оказавшись перед необходимостью ампутации ног, пыталась покончить с собой,
ее спасли доброта пожилой нЯнечки и мастерство молодого капитана-хирурга.
   „ействительно, доброта однозначна и самоценна, но нигде  ее  надобность
не   обнаруживаетсЯ   с    такой    необходимостью,    как    на    войне.
„евушка-санинструктор в  пехоте  была  и  спасительницей  раненых,  кровью
истекавших на поле боЯ, и их  утешительницей  в  последние  минуты  жизни.
"Љогда человек умирает и ты не можешь ему помочь, ты целуешь его, гладишь,
ласкаешь - прощаешьсЯ с ним. ‚се это тЯжело, это  очень  тЯжело,  и  таких
много было, и эти лица у менЯ вот и сейчас в памЯти... Џочему-то вот  годы
прошли, а хоть бы кого забыть..." - говорит санинструктор ’амара “мнЯгина,
и в этом тоже проЯвление самой милосердной женской доброты  и  неувЯдающей
женской памЯти на  войне  в  ее  конкретных  подробностЯх,  ее  не  всегда
лицеприЯтных деталЯх - ее правды.
   Љаждый волнующий рассказ  в  фильме  дополнЯетсЯ  следующим,  не  менее
будоражащим наше сознание, неизменно расширЯЯ  наше  представление  о  той
роли, которую сыграли в войне призванные на нее  восемьсот  тысЯч  женщин.
ђоль эта многосложна и многозначительна и  до  конца  еще  не  исследована
нашим искусством, создавшим рЯд героических образов девушек на фронте и  в
немецком  тылу,  преимущественно  принадлежащих  к  "престижным"   военным
специальностЯм  -  снайперов,  летчиц,  разведчиц.  Ђ   вот   перед   нами
свидетельство   представительницы   иной   специальности   -    записанный
‘.Ђлексиевич рассказ прачки банно-прачечного отрЯда Њарии „едко:  "‘тирала
белье. —ерез всю войну стирала... ЃельЯ привезут... •алаты белые.  Ќу  эти
маскировочные, а они в крови, не белые, а красные. ѓимнастерка без  рукава
и дыра во всю грудь. ‘лезами отмываешь и слезами полощешь..."
   †енщины помнЯт все или почти все и, что особенно важно,  по  прошествии
лет умеют рассказать  (как  о  трудном,  трагическом,  так  и  о  светлом,
хорошем) с подкупающей простотой и искренностью. Ќа войне нарЯду с кровью,
боЯми, страхом и ненавистью уживались  и  светлые  чувства.  ‹юбовь  между
молодыми людьми и там не была исключением, правда, там она  в  большинстве
случаев имела трагический финал. ‚ этом смысле  запоминаетсЯ  рассказ  все
той же Ћльги  Ћмельченко,  отдавшей  свою  кровь  незнакомому  лейтенанту,
который после выздоровлениЯ отыскал ее в госпитале  и  вызвал  в  девичьей
душе светлое чувство любви. Ћльга, как только было возможно, берегла  его,
это свое первое чувство, пронесЯ его через многие бои и невзгоды вплоть до
того осеннего днЯ, когда на освобожденной  ‘умщине  среди  свежезакопанных
могил с дощатыми столбиками увидела и табличку с именем  своего  любимого.
‘ветлую грусть вызывает в душе зрителЯ этот невеселый  рассказ,  и  полнаЯ
этой грусти мелодиЯ известных романсов ненавЯзчиво  звучит  на  протЯжении
всего фильма.
   Ќо в фильме ‚.„ашука и  ‘.Ђлексиевич  не  только  война.  ‚сЯ  образнаЯ
структура   серии   выстроена   так,   что   военно-документальные   кадры
перемежаютсЯ современными,  рассказ  мастерски  сочетаетсЯ  с  показом.  ‚
нарочито замедленной съемке мы имеем возможность разглЯдеть  лица,  жесты,
движениЯ людей на поле боЯ, перевЯзку в  воронке,  друзей,  прощающихсЯ  с
убитым на краю могилы, и радостные рукопожатиЯ  командира,  уезжающего  на
передовую из медсанбата. ѓероини  фильма  не  только  вспоминают  о  своей
трудной участи, но и рассуждают о жизни, людЯх,  о  современной  молодежи,
счастье и благополучие которой во многом определила наша победа в минувшей
войне. Ќеоднозначно это отношение к послевоенному поколению, оно  несет  с
собой рЯд  непростых  проблем,  над  разрешением  которых  так  или  иначе
приходитсЯ думать многим. ‚ книге ‘.Ђлексиевич есть запись беседы с бывшим
врачом медсанбата ‹идией ‘околовой, много  пережившей  на  фронте  в  годы
войны. Ќа вопрос журналистки, рассказывала ли она  о  войне  своим  детЯм,
‹идиЯ Љонстантиновна отвечает отрицательно.
   - Њы жалели своих детей. Ќаши  дети  выросли,  ничего  не  знаЯ  о  тех
ужасах, которые нам пришлось пережить.
   Ќаверное, можно понЯть  женщину-мать,  всЯчески  оберегающую  детей  от
невзгод жизни, но врЯд ли можно считать ее принцип правильным. „а в  конце
разговора она и сама признает, что дети должны  воспитыватьсЯ  на  примере
родителей, судьбе  того  поколениЯ,  которое  пережило  войну  и  которого
становитсЯ все меньше.
   € это несомненно.
   ќтой же благородной цели служит  многотруднаЯ  и  многозаботнаЯ  работа
молодой журналистки ‘.Ђлексиевич по сбору и записи  женских  свидетельств,
котораЯ еще  не  закончена  и  продолжаетсЯ,  и  фильм,  прекрасно  снЯтый
признанным мастером-кинодокументалистом ‚.„ашуком.
   Љроме всего прочего, в их  деле  мне  видитсЯ  красноречивый  ответ  на
вопрос, часто задаваемый молодыми авторами: как следует писать о войне  по
молодости лет не участвовавшим в ней? •очетсЯ ответить  им;  прежде  всего
вот так, как написала ‘ветлана Ђлексиевич и  снЯл  ‚иктор  „ашук:  честно,
правдиво, без недомолвок и отсебЯтины, с уважением к делу и  слову  людей,
длЯ которых прошлаЯ война была их трудной жизнью и навсегда стала судьбой.

   1983 г.


        ‚‘…, —’Ћ Њ› ЊЋ†…Њ

   ‚ последнее времЯ все чаще проводЯтсЯ крупные культурные мероприЯтиЯ  -
центральные и региональные, - которые дают  возможность  их  участникам  и
всей  культурной  общественности  вести  деловой   разговор   на   равных,
взаимообогащаЯсь,  учась  и  уча,  но  не  поучаЯ.  џ   думаю,   что   эта
замечательнаЯ тенденциЯ будет развиватьсЯ и совершенствоватьсЯ.
   „а, конечно, слово писателЯ - огромнаЯ  сила,  это  стало  известно  не
сегоднЯ и не вчера  даже.  ЉлассическаЯ  литература  каждого  из  развитых
народов, и,  может  быть,  русскаЯ  классика  в  первую  очередь,  Явилась
генератором высокой духовности, котораЯ дала силу народам выстоЯть в  годы
труднейших исторических испытаний, сохранить Язык, культуру,  нравственное
здоровье поколений. Ђ ведь многие классики  врЯд  ли  сознательно  ставили
перед собой столь грандиозные  и  так  далеко  отстоЯщие  цели.  Џри  всем
даровании (которое, кстати, многие из них  расценивали  весьма  сдержанно)
они больше заботились о современности, задачах злободневных и близких.
   Љак  же  им  удалось  создать  действительно   бесценную   сокровищницу
духовности, способную влиЯть на  народное  сознание  спустЯ  многие  годы,
десЯтилетиЯ и даже века? џ думаю,  прежде  всего  потому,  что  их  сердца
исходили непрестанной  болью  за  судьбы  своего  народа  и  человека  как
такового.  „а,  они  понимали   прекрасно,   что   человек   несовершенен,
"греховен",  как  говаривали  в  старину,   что   народ   достоин   лучшей
исторической   участи,   что   общественное   устройство    нуждаетсЯ    в
реконструкции, может быть, в революционной переделке. Ќо они  не  поучали,
ничего не навЯзывали, редко "призывали". Ћни показывали  человечеству  его
собственный лик, оставлЯЯ ему,  человечеству,  решать,  как  быть  дальше.
Џоскольку по своему духовному складу они были гуманистами,  людьми,  кроме
таланта наделенными еще и кристальной  человеческой  совестью,  их  словам
внимали современники, так же как спустЯ годы и  столетиЯ,  внимали  и  мы,
живущие в совершенно другое  времЯ,  в  другом  социальном,  политическом,
нравственном климате, в эпоху Ќ’ђ.
   „а, действительно, в эпоху Ќ’ђ, с результатами которой мы  сталкиваемсЯ
ежедневно, плоды которой тоже пожинаем ежедневно, уже не составлЯет  труда
представить себе, какие  из  этих  плодов  предстоит  пожать  в  обозримом
будущем,  потому  что  при  всем   всеохватном   разнообразии   Ќ’ђ   одна
обособленнаЯ  ветвь  ее  развиваетсЯ  довольно   определенно.   Ћт   всего
человечества  требуютсЯ  гигантские  усилиЯ  регламентировать  ее  в  этом
развитии, если  уж  нельзЯ  удержать  или  остановить,  иначе  эта  лавина
угрожает сделатьсЯ неуправлЯемой. ‚ таком случае нетрудно представить себе
финальный  аккорд  этого  низвержениЯ  в  пропасть,  где  в  виде   некоей
неопределенной туманности на  месте  Џланеты  ‹юдей  могут  упокоитьсЯ  их
иллюзии, их метаниЯ и терзаниЯ, все низменное и высокое, чем обладали  они
в преизбытке.
   ’ак что же можем мы, литераторы, мастера  слова,  гуманисты,  избравшие
методом   своего   творчества   самый   передовой   и   испытанный   метод
социалистического реализма?
   ђазумеетсЯ, можно много говорить на  данную  тему  в  прекрасном  Ѓаку,
Њинске, Њоскве или благословенной ‘офии, можно даже сказать, что  все  это
стало  делом  привычным,  как  привычны  наши  выступлениЯ  и   резолюции,
составленные из очень знакомых, давно обкатанных слов. ‘ледует заметить  -
очень хороших и правильных слов, но, по-видимому, недостаточных перед  той
угрозой,  с  которой  столкнулось  человечество.  Ћчевидно,  нужны   новые
действенные меры, может быть, новые слова, а главное - новые идеи.
   Ќо писатели редко создают оригинальные идеи, даже и классики  не  очень
охотно искушались по этой части. Ђ если и  искушались  проповедовать,  как
великий ‹ев Ќиколаевич, то их не очень-то слушали при жизни,  да  и  нынче
тоже, расцениваЯ эту проповедь как ошибку, каприз, завихрение  старческого
ума.
   ’ак что же мы можем?
   Њы можем то, что мы умеем: писать. ‚се мы живем в свое времЯ,  и  худое
ли оно, хорошее ли - длЯ нас другого не будет. € мы должны выполнить наше,
как бы сказали в старину, "божеское предначертание" - оставить после  себЯ
свидетельство об этом времени. Њожет быть, кое-что  из  сотворенного  нами
пригодитсЯ если не сейчас, то когда-либо в будущем. Ђ если не  пригодитсЯ,
что ж,  мы  не  посетуем,  вспомним,  сколько  из  созданного  до  нас  не
пригодилось, забыто, а ведь и в прошлом в литературе были не одни бездари.
ѓлавное, Я думаю, мы должны делать свое дело честно и как можно лучше. Ѓез
спешки. Ѓез лести и лукавства. Ѓез желаниЯ  потрафить  во  что  бы  то  ни
стало. Њы должны помнить, чем заканчивались самые  изощренные  попытки  на
этот счет.
   Ќо, скажете вы, зачем все это перед лицом того, что витает  над  миром?
Ќе будет ли это простой тратой времени  и  усилий,  когда...  Њожет  быть,
будет. Ђ может, и нет. ѓде тот мудрец, который с достаточной  уверенностью
ответит на это? Њы знаем, сколь туманно прошлое каждого народа,  можно  ли
угадать наше будущее?.. ‘ совершеннейшей определенностью Ясно лишь то, что
страна переживает сейчас, может быть,  самый  благополучный  период  своей
истории - без голода, эпидемий, войн, с неотвратимой регулЯрностью  каждые
четверть века сотрЯсавших  страны  …вропы;  уровень  культурного  развитиЯ
народных масс не имеет себе равного в прошлом...
   ’ем более, или несмотрЯ на  все,  мы  должны  трудитьсЯ  каждодневно  и
еженощно, летом и зимой - каждый год из отпущенных нам  в  жизни.  €  даже
если бы шанс избежать катастрофы был  бы  равен  одному  из  тысЯчи,  наши
усилиЯ  окупились  бы  сторицей.  Њы  свидетели   времени   и   генераторы
духовности, котораЯ единственно еще вселЯет надежды. Ќаше же молчание  или
небрежение   в   нашем   деле   обернулось   бы   не   чем   другим,   как
лжесвидетельством, кощунственным вообще и  преступно  кощунственным  перед
лицом угрожающей всем опасности.
   € тут мне хотелось бы сказать еще об одном. Љонечно, у нашей литературы
еще немало различных, порой действительно трудноразрешимых  проблем,  как,
например, проблема художественного  перевода,  о  которой  было  высказано
немало  точных  и  верных  суждений  в  докладе  ѓ.Ђ.Ђлиева,  в  содокладе
ћ.‘уровцева и выступлении ‘.Ѓаруздина. …сть и другие проблемы. Ќо не  надо
создавать псевдопроблем, чтобы затем призывать литературную общественность
боротьсЯ  с  ними.  ѓорький  и  ЊаЯковский  находЯтсЯ  на   такой   высоте
всенародного и мирового признаниЯ, что, по моему убеждению,  не  нуждаютсЯ
ни в какой  защите,  тем  более  за  счет  других  выдающихсЯ  имен  нашей
литературы.
   ‚сЯ страна ныне отмечает 100-летний юбилей  серебрЯной  звезды  русской
поэзии  Ђ.Ѓлока,  -  как  можно  говорить,  что   ему   воздаетсЯ   больше
заслуженного? —то же касаетсЯ Ђхматовой, –ветаевой и Ѓулгакова, то  ничего
нет страшного, если мы после их смерти воздаем им то, что они заслужили, -
печатаем их.
   Ќу а конференции, подобные нашей?
   Љак Я уже сказал вначале, они, несомненно, благо.  Ћни  благо  хотЯ  бы
потому, что предполагают в первую очередь ни с чем  не  сравнимое  счастье
общениЯ единомышленников - писателей и наших читателей. ‚се-таки мы  живем
в одной - худой ли, хорошей ли - нашей родной деревеньке, название которой
‡емлЯ. € пока она еще вертитсЯ,  это  же  замечательно  -  на  исходе  днЯ
собратьсЯ на одной из завалинок и порассуждать  о  жизни.  „аже  если  эти
рассуждениЯ сугубо деловые и не очень веселые.
   Ќу а если они вселЯют надежду, то тем более это замечательно.

   1981 г.


        ЏЋ„ Љ€ђЋ‚ЋѓђЂ„ЋЊ

   Ћчень это непросто - писать о пережитом, тем  более  о  давнем  военном
прошлом. € не потому, что многое выпадает из памЯти -  памЯть  фронтовиков
как раз цепко удерживает все, что касаетсЯ  пережитого  в  годы  войны,  -
трудности же здесь несколько  иного  рода.  Љак  Я  теперь  думаю,  они  в
эмоциональном отношении к  тому,  что  когда-то  было  проблемой  жизни  и
смерти, а ныне, по прошествии лет, отдалилось настолько, что стало  чем-то
почти ирреальным, из области снов, привидений. €ных  в  этом  отношении  к
пережитому в годы войны тЯнет на юмор, на поиски забавного или,  на  худой
конец, увлекательного по сюжету и его извилистым прихотЯм. Њне же все  это
по-прежнему видитсЯ в кровавом,  заторможенно-невразумительном  тумане,  -
как оно и отразилось тогда в нашем горЯчечном сознании, изнуренном  боЯми,
опасностью, предельным физическим напрЯжением и бессонницей.
   1944 год началсЯ длЯ менЯ (как,  впрочем,  и  закончилсЯ)  в  отчаЯнной
борьбе с немецкими танками, одним, а затем и вторым  ранениЯми,  радостЯми
многих  больших  и  малых  побед,  а  также  и  горечью  неудач,  зачастую
трагических  длЯ  солдата  переднего  краЯ  -  наверное,  всем  комплексом
переживаний, присущим любому фронтовику-окопнику.
   ‘амое начало года, первые дни ЯнварЯ, выдалось вполне успешным  и  даже
весьма  обнадеживающим.  ‚ойска  ‚торого  “краинского  фронта  перешли   в
наступление  под  Љировоградом.  ’анкисты  генерала  ђотмистрова  прорвали
немецкую оборону, и наша дивизиЯ  в  числе  других  стрелковых  соединений
фронта легко и  без  потерь  вошла  в  этот  прорыв.  Ќашей  задачей  было
расширЯть прорыв, следуЯ за танками, обеспечивать фланги. Ќаступали  мы  в
основном ночью, когда над заснеженной степью спускались прозрачные  зимние
сумерки; до вечера же вели огневой  бой  с  немцами,  пережидаЯ  бомбежки,
которые следовали одна за другой почти от восхода солнца. ‚ечером батальон
сворачивалсЯ в походные колонны и вдоль немецкой  обороны,  между  очагами
вражеского  сопротивлениЯ  протискивалсЯ  за  танками  на  запад,   однако
отставаЯ  от  них,  что  составлЯло  тогда  немалую  заботу  командованиЯ,
непрестанно торопившего нас. ќто же обстоЯтельство послужило, по-видимому,
причиной того, что высланнаЯ вперед  разведка  недосмотрела,  прозевала  в
степи довольно крупное сосредоточение немецких танков, всей  мощью  своего
огнЯ неожиданно ударивших из зарослей кукурузы по нашей походной колонне.
   Ѓатальон рассыпалсЯ по снежной степи,  многие  были  сражены  на  узкой
полевой дороге, другие побежали к черневшим в отдалении скирдам. ’отчас за
трассирующим шквалом пулеметного огнЯ взревели моторами танки, и  на  поле
высыпали немецкие автоматчики. “пав в рыхлый снег, Я выпустил по ним  свой
диск и, когда стал перезарЯжать автомат, обнаружил, что  осталсЯ  почти  в
одиночестве на этой стороне дороги. Ѓоец, лежавший несколько впереди,  уже
не двигалсЯ, другие  же  ушли  далеко  назад,  за  дорогу,  и  перебежками
старались добратьсЯ до скирд, представлЯвших здесь  некоторое  убежище.  џ
попыталсЯ вскочить, но сверкающий огневой шквал вынудил менЯ упасть снова.
’анки были совсем близко, в громыхании боЯ  послышались  выкрики  немецких
автоматчиков: "ђус, сдавайсЯ!" ЏерезарЯдив автомат,  Я  все-таки  вскочил,
потому как малейшее промедление  грозило  теперь  обернутьсЯ  худшим,  чем
гибель. Ќесколько десЯтков метров Я передвигалсЯ бросками  -  пригнувшись,
делал 5-6 широких шагов в густом сверкании трасс, падал и тотчас вскакивал
снова. Њне надо было оторватьсЯ от немцев и догнать своих. ‚ отдалении уже
слышались заглушаемые  боем  крики  и  ругань  моего  ротного,  лейтенанта
Њиргорода,  отчаЯнно  пытавшегосЯ  остановить   бегущих   и   организовать
сопротивление. Ќо была ночь, и  хотЯ  на  снегу  четко  различалсЯ  каждый
силуэт бойца, лиц бегущих разобрать было невозможно. џ почти  уже  добежал
до него, как вдруг сильный удар по ноге выше щиколотки опрокинул  менЯ  на
снег. ‘апог стал быстро наливатьсЯ кровью, и первой моей мыслью  было:  не
перебита ли кость? …сли кость  перебита,  то,  разумеетсЯ,  все  длЯ  менЯ
окончилось. Ќо танки уже приблизились, один через мою  голову  строчил  из
пулемета по бегущим к скирдам, и  Я  тоже  вскочил.  Љ  счастью,  нога  не
подломилась, значит, кость цела (потом обнаружилось, что пулЯ отколола  от
голенной кости узкий обломок, в течение трех месЯцев задержавший  менЯ  на
госпитальной койке).  ‚ыпустив  автомат,  Я  отстегнул  от  ремнЯ  тЯжелую
противотанковую гранату кумулЯтивного действиЯ и размахнулсЯ.  Ћднако  мой
бросок не достиг цели, кумулЯтивнаЯ не взорвалась (возможно, Я не добросил
или промахнулсЯ), и танк, круто повернув в мою  сторону,  поддал  газу.  ‚
клубах поднЯтого гусеницами снега он озверело ринулсЯ на менЯ. ‚ последний
момент Я едва успел отбросить в сторону ноги, как  он  прогромыхал  рЯдом,
обдав менЯ снежным крошевом и траками вмЯв в снег полы моей  простреленной
шинели. ‘квозь  поднЯтый  им  снежный  вихрь  Я,  однако,  успел  ухватить
взглЯдом взметнувшуюсЯ впереди фигуру Њиргорода, его взмах руки, и  тотчас
мощный взрыв пахнул мне в лицо, сбив на  снег  шапку.  ’Яжело  качнувшись,
танк остановилсЯ, на его броню из башни вывалились два человека в  черном.
’ут уж Я ударил по ним из автомата,  и  они  скатились  на  землю.  Ћднако
больше мой автомат не стрелЯл: может, заело в диске или кончились патроны,
мне недосуг было разбирать в том,  -  танки  уже  расстреливали  из  пушек
скирды, туда же устремились немецкие автоматчики. ‘зади за  ними  на  всем
протЯжении до кукурузы темнели распластанные  тела  убитых,  некоторые  из
раненых  пытались  ползти.   €з   недалекого   провала   свежей   воронки,
пригнувшись, ко мне подбежал боец нашей роты, он  был  ранен  в  плечо,  и
праваЯ рука его плетью  волочилась  по  развороченному  гусеницами  снегу.
‘олдат плакал, материлсЯ,  но  он  помог  мне  выбратьсЯ  с  того  полЯ  в
засыпанные снегом  заросли  подсолнуха,  с  трудом  преодолев  которые  мы
очутились на едва приметной полевой дорожке. ‡десь нас догнала повозка, на
которой  лежали  двое  раненых,  и  девушка-санинструктор   с   повозочным
встревоженно вслушивались в грохот  близкого  боЯ.  ‘тащив  с  ее  помощью
простреленный сапог, Я вылил из него кровь. € девушка  впервые  перевЯзала
мою ногу. Љ полуночи мы были уже в селе, где  возле  церкви  в  просторном
поповском доме расположилась санчасть какой-то стрелковой дивизии.
   ‚ доме этой санчасти мне пришлось  пережить  ночь,  событиЯ  которой  с
достаточной подробностью описаны на страницах одной из  моих  повестей,  а
наутро всех его обитателей поднЯла отчаЯннаЯ стрельба на  околице  -  село
атаковали  немецкие  танки.  Ћбороны  здесь  никакой  не  было,   в   селе
располагались тыловые службы, санподразделениЯ,  и  вскоре  все,  кто  был
способен к передвижению, бросились по балке в село по соседству.
   Ќо что было делать раненым?
   ‚ последний момент, когда почти все наши покинули  село,  Я  выполз  из
санчасти на улицу с  единственной  подобранной  во  дворе  противотанковой
гранатой, намереваЯсь погибнуть недаром. Ќесколько минут, лежа  в  канаве,
ждал  поЯвлениЯ  танков,  которые  тем  временем  уже  вошли  в   село   и
расстреливали последних его  защитников,  как  вдруг  из-за  угла  побитой
осколками мазанки выскочила пароконнаЯ повозка  с  седоками.  ‡акричав,  Я
замахнулсЯ  гранатой,  охваченный  внезапным  намерением   задержать   мой
ускользающий шанс, и повозка остановилась в полусотне шагов на улице.
   ќта повозка вывезла менЯ из  села,  сзади  по  нас  торопливо  стрелЯли
танки, уже поЯвившиесЯ у  окраинных  хат,  за  греблей.  ’Яжелые  болванки
угрожающе фуркали над головами, но нам повезло: мы выскочили из-под огнЯ и
на пригорке  у  соседнего  села  были  решительно  ос