олет и  с  бешеным  стуком  в  груди  бросилсЯ  в
вихревое облако пыли...


        5

   ЊрачнаЯ, бесприютнаЯ  ночь  застала  беглецов  в  каком-то  каменистом,
заросшем кривым соснЯком ущелье,  которое,  постепенно  суживаЯсь,  полого
подымалось вверх.
   Ќе так проворно, как прежде,  €ван  лез  по  замшелым  камнЯм,  изредка
останавливаЯсь, чтобы подождать девушку, котораЯ из последних  сил  упорно
продвигалась за ним. Ћн хотел во что бы то  ни  стало  выбратьсЯ  из  этой
мрачной расселины. ’ам, наверху, наверно, был реже  мрак,  который  густым
туманом начал заполнЯть ущелье. Ќо  у  него  уже  не  хватало  на  это  ни
решимости, ни силы. ‚месте с тем очень хотелось как можно дальше отойти от
города, до конца использовать этот дождливый  вечер,  который  так  кстати
выдалсЯ сегоднЯ и надежно скрыл от овчарок след беглецов. €знемогаЯ,  €ван
все выше и выше забиралсЯ в горы, ибо только там,  в  Ђльпах,  можно  было
уйти от погони, а внизу, на дорогах, в долинах, их ждала смерть.
   ЏроклЯтые горы! €ван был благодарен им за их недоступность длЯ немецких
охранников и мотоциклистов, но он уже начал и ненавидеть их за то, что они
так  безжалостно  отнимали  силы  и  могли,  как  видно,  вконец  измотать
человека. ќто совсем не то, что его последний побег из ‘илезии: там  легко
было ночью шагать по полЯм и лугам - звезды в светлом небе указывали  путь
на родину. Ћни шли тогда небольшой группой. ’айно  пробираЯсь  в  немецкие
села и фольварки бауэров, добывали кое-что из съестного - главным  образом
овощи, а также молоко из бидонов, подготовленных у калиток длЯ отправки по
утрам в город. ‚есь долгий, мучительный от  бездействиЯ  день,  поочередно
бодрствуЯ, сидели, забившись где-нибудь во  ржи  или  кустарнике.  Џравда,
страху натерпелись и там. –елый  месЯц,  оборванные,  небритые,  страшные,
пробирались  они  к  желанным  границам  родной  земли.  Ќеизвестно,   как
остальным, а ему очень не повезло тогда: вырвавшись из рук  эсэсовцев,  он
попал в руки таких же сволочей, которые с виду  показались  своими.  Љогда
его везли в город, то просто не верилось, что они не шутЯт,  -  такие  это
были обыкновенные деревенские  парни,  незлобиво  ругавшиесЯ  на  понЯтном
Языке, одетые в поношенные крестьЯнские свитки  и,  кроме  дробовиков,  не
имевшие другого оружиЯ. ’олько у того, что был с белой повЯзкой на рукаве,
висел на плече немецкий карабин...
   Ђ теперь вот горы, ‹ахтальские Ђльпы - неведомый,  загадочный,  никогда
не виданный край, и снова - маленькаЯ, упрЯмаЯ надежда обрести свободу.
   €ван очень устал, и, когда начал присматриватьсЯ, где бы приютитьсЯ  на
ночь, сзади глухо стукнуло  что-то,  и  по  обрыву  посыпались  камни.  Ћн
оглЯнулсЯ - его спутница лежала на склоне и, казалось,  даже  не  пыталась
поднЯтьсЯ. ’огда  и  он  остановилсЯ,  выпрЯмилсЯ,  перевел  дыхание.  “же
смеркалось. ‘верху почти неслышно моросил мелкий, как пыль, дождь.  ‚округ
тускло серели громады камней. ЃеспорЯдочными космами чернели вверху сосны.
ЋтЯжеленное  непогодой  и  мраком,  низко  осело  небо.   ЊокраЯ   одежда,
нагреваЯсь при ходьбе, слегка парила, и  влажную  спину  -  стоило  только
остановитьсЯ - сотрЯсала дрожь. Ћн видел издали  темный  силуэт  спутницы,
едва заметные движениЯ ее головы и неподвижные, голые до локтей руки - она
не вставала. ’огда он сошел вниз, сунул за пазуху пистолет и,  нагнувшись,
бережно приподнЯл ее легкое тело.  Ћна  зашевелилась,  села,  не  открываЯ
глаз, и он, постоЯв, с досадой подумал, что  придетсЯ,  видно,  заночевать
здесь.
   €ван осмотрелсЯ - с одной стороны круто вверх поднималось нагромождение
скал и камней, а с другой склон терЯлсЯ  внизу  в  сумеречной  чаще  леса.
Ћттуда полз и полз густой, промозглый туман. “же не видно было, какаЯ  там
глубина, только где-то далеко, в сизой парной тишине,  монотонно  клокотал
ручей.
   ’ерешка тронул девушку за плечо: дескать, подожди тут, а  сам  двинулсЯ
дальше, всмотрелсЯ в сумрак - в одном месте над каменистым склоном  слегка
нависала скала.  “бежище,  конечно,  было  не  ахти  какое,  но  от  дождЯ
защищало, а на большее рассчитывать не приходилось.
   Ћсторожно ступаЯ по острым камнЯм, он вернулсЯ назад.
   “дивительно, куда девалась недавнЯЯ живость этой девушки,  ее  смелость
перед мотоциклистами  -  она  выглЯдела  теперь  мокрой,  усталой  птицей,
нелепой  судьбой  заброшенной  в  это  ущелье.  ’Яжело  дыша,  девушка  не
реагировала на прикосновение его руки, не встала на  ноги,  а  еще  больше
сжалась в маленький дрожащий комочек.
   - Џошли передохнем, - сказал он. - Ћтдохнем,  понимаешь?  Ќу,  шлауфен,
или, как тебе сказать...
   Ќа минуту она притихла, сдержала дрожь, однако продолжала сидеть, низко
опустив голову. Ћн немного постоЯл,  затем  обеими  руками  подхватил  ее,
намереваЯсь перенести в укрытие. „евушка с неожиданной силой  дернулась  в
его руках, что-то по-итальЯнски вскрикнула, забила ногами, и  он  выпустил
ее. ЏостоЯв минуту, смущенный, он со злостью подумал: "Ќу и черт с  тобой!
‘иди тут, привереда этакаЯ!" € ушел под скалу. ’олько теперь  почувствовал
он, как ослабел. “же с  закрытыми  глазами  натЯнул  на  затылок  воротник
куртки и уснул.
   Љак всегда, мир мгновенно перестал существовать длЯ него, уступив место
сумбурному кошмару снов. ќтот  переход  был  так  незаметен,  что  казалсЯ
продолжением мучительной Яви. ‚сЯкий раз ему снилсЯ один и тот же сон: уже
больше года почти каждую ночь он заново переживал муки одного днЯ войны.
   ‚се начиналось с вполне реальной,  тЯгостной  атмосферы  беды,  которую
приносит с  собой  военный  разгром.  €  хотЯ  переживаниЯ  потерЯли  свою
остроту, заслонились другими большими и малыми бедами, но  во  сне  они  с
новой силой терзали его.
   Љак обычно, вначале перед  ним  вставала  ободраннаЯ  стена  украинской
мазанки, на углу  которой  углем  было  выведено:  "•оз.  Ђлексеева"  -  и
стрелка-указатель рЯдом. Ќадпись была примерно  месЯчной  давности,  когда
армиЯ еще наступала на ‡миев в обход •арькова. ’еперь же войска  двигались
в обратном направлении. Ќочью топили в реке тЯгачи -  не  было  бензина  -
разбрасывали по полю разобранные орудийные замки,  жгли  в  садах  штабные
бумаги.  Ќа  рассвете  во  дворе,  где  они  приютились,  после  короткого
совещаниЯ поЯвилсЯ полковник, который командовал  группой  окруженных.  €х
роте было приказана прикрыть отход, и трое бойцов  с  молодым  лейтенантом
выкопали у крайней хаты узкий окоп-ровик.
   ќто запомнилось €вану  на  всю  жизнь,  но  теперь,  в  тревожном  сне,
почему-то тот полковник носилсЯ по двору  с  планшетом  в  руках  и  ругал
ѓолодаЯ, черноморского матроса,  ставшего  командиром  роты  автоматчиков.
Ќеизвестно  почему  с  ним,  сержантом  ’ерешкой,   в   окопе   сидел   не
Ђбдурахманов, боец из их разбитой  батареи,  который  почти  ни  слова  не
понимал по-русски, а флюгпункт ‘ребников. ‚место того чтобы готовить к бою
свой пулемет, этот доходЯга  немецким  тесаком  лихорадочно  соскребает  с
гимнастерки свои флюгпунктовские мишени и все бурчит про  себЯ:  "Ќи  шагу
назад! Ќи шагу назад!.." € вместе  с  тем  вполне  реальнаЯ  картина  того
далекого утра:  Ясное  весеннее  небо,  наискось  через  дорогу  пролегшаЯ
синеватаЯ прохладнаЯ тень от мазанки, под плетнем вздрагивающаЯ крапива  и
так же часто вздрагивающий  надетый  на  кол  кувшин.  Ђ  за  околицей  по
большаку в село идут танки. Ћни вот-вот должны поЯвитьсЯ из-за  угла  этой
мазанки, а €ван ’ерешка никак не может вставить в гранату запал. €зо  всех
сил он запихивает его пальцами, но  маленький  латунный  цилиндрик,  будто
став толще, чем надо, никак не  лезет  в  отверстие.  ’ерешка  нервничает,
спешит, бьет по нему кулаком, а когда  спохватываетсЯ,  то  видит,  что  в
окопе он один, что все уже отошли назад. € тогда приходит понимание  того,
что он не слышал команды об отходе. €ван  бросаетсЯ  грудью  на  бруствер,
обрушиваЯ  землю,  стараетсЯ  вылезть  из  окопа,  но  налитое  непонЯтной
тЯжестью тело не слушаетсЯ его, и он сползает назад.
   Ђ танки уже рЯдом.
   ‚спугнутаЯ их грохотом, из  огородов  в  воздух  взмывает  огромнаЯ,  в
полнеба, стаЯ воробьев. ‚ стремительном полете она  дружно  сворачивает  в
одну сторону, потом всЯ вместе - в другую, и тотчас из-за  хаты,  взрыхлив
на повороте землю, высовываетсЯ первый танк.
   €ван понимает,  что  убежать  не  удастсЯ,  бессильно  размахиваетсЯ  и
бросает на дорогу гранату. Ћна почему-то не взрываетсЯ, а  подскакивает  и
шипит, и танк вот-вот объедет ее. ‚ это времЯ из танка замечают  окоп  под
стеной, танк сворачивает, и тогда невыразимый ужас пронизывает  ’ерешку  -
это тридцатьчетверка.
   Ќа секунду €ван терЯет самообладание от страха:  что  он  натворил!  Ћн
бросаетсЯ назад и тут почти натыкаетсЯ  лицом  на  широкий  ножевой  штык,
занесенный над ним: немец делает короткий выпад, и штык мЯгко и  неслышно,
будто в чужую, вонзаетсЯ в его грудь. €ван знает, что это  конец,  что  он
убит, и захлебываетсЯ от отчаЯниЯ, хотЯ боли почему-то не чувствует...
   Ћбычно в этот момент он в страхе просыпаетсЯ, но  сейчас  сознание  его
действует как бы отдельно, где-то в стороне, оно  ободрЯет,  даваЯ  знать,
что это еще не все, что впереди еще плен, побеги  и  потому  он  не  может
погибнуть, даже будучи проткнут штыком.
   ‘новидениЯ путаютсЯ, менЯютсЯ, и вот он уже оказываетсЯ  в  деревне,  в
своих ’ерешках, на древней земле кривичей, и будто все это происходит  еще
до войны, даже до его призыва в армию. Џо прибитой овечьими копытами улице
€ван бежит к колхозному  амбару,  куда  -  он  это  знает  -  пригнали  со
свЯзанными руками ѓолодаЯ и с  ним  еще  нескольких  знакомых  гефтлингов.
‘ердце у €вана разрываетсЯ от обиды, от напрЯжениЯ. ЉажетсЯ, он опоздает и
не докажет людЯм, что нельзЯ срывать злость на  пленных,  что  плен  -  не
проступок их, а несчастье, что не  они  сдались  в  плен  -  их  взЯли,  а
некоторых даже сдали, предали - было и такое.
   Ќо он не добегает до амбара. Ѓосые ноги его увЯзают в  грЯзи,  он  едва
переставлЯет их. Ќемеют руки, все тело. Ћн бежит, как в воде, - медленно и
трудно. ‚ыбираЯ дорогу, сворачивает к изгороди и вдруг видит на ней чьи-то
голенастые босые ноги.  Ћн  вскидывает  голову:  на  верхней  жерди  сидит
незнакомка - девушка с черными, высоко вскинутыми бровЯми, в  белоснежном,
сверкающем на солнце  платье.  Ћна  лучисто  улыбаетсЯ  ему  черными,  как
созревшие сливы, глазами и говорит:
   - —ао, €ван!
   € он останавливаетсЯ, вдруг забыв о ѓолодае, обо всем на свете. Ћн рад,
счастлив, смущен встречей с ней. Ћна вдруг  кажетсЯ  ему  давно  знакомой,
близкой, такой, что всю жизнь подсознательно жила в его  мечтах.  ‘иЯЯ  от
радости, он подступает к изгороди, к девушке, но тут же, взглЯнув на себЯ,
спохватываетсЯ - ведь он прибежал с полЯ,  от  трактора,  на  нем  старые,
залатанные на коленЯх штаны, вылинЯвшаЯ на плечах  рубашка  и  запачканные
мазутом руки. ‘мущенный, он останавливаетсЯ, мрачнеет. Ћна тоже сгонЯет со
своего необыкновенно солнечного  лица  светлую  улыбку.  ‚незапно  меркнет
ЯркаЯ белизна ее платьЯ, и постепенно девушка исчезает, как привидение.
   ’огда он бросаетсЯ к изгороди, хватаетсЯ  за  жерди,  за  переплетенные
лозой кольЯ, но тут перед ним возникает его мать. Џоложив на верхнюю жердь
руки, она стоит по ту сторону изгороди  в  картофельной  ботве  и  скорбно
говорит:
   - ”ашистка она, сынок. •лопцев твоих она немцам выдала...
   "ѓде она? ѓде?" - хочетсЯ закричать ему, но он не может этого  сделать,
так как у него на шее веревка - черный шелковый  шнурок,  на  котором  под
барабанный  бой  вешали  заключенных  в  лагере.  ‚еревка  захлестываетсЯ,
натЯгиваетсЯ, другой конец ее, как поводок,  тЯнетсЯ  за  недобитой  им  в
распадке овчаркой. Ћвчарка сильно  дергает  поводок.  €ван  падает,  хочет
закричать, но у него нет голоса, и тут от какого-то внутреннего толчка  он
просыпаетсЯ...


        6

   - •а-ха-ха! - раздаетсЯ над ним звонкий девичий смех.
   Ћн вскидывает голову, ощупывает шею, широко раскрывает заспанные глаза,
и первое, что видит перед собой, - это ЯркаЯ, бездоннаЯ голубизна  неба  и
белозубаЯ девушка с веселой улыбкой.
   - Љонец шлЯуфен! Њарш-марш надо!
   ‘разу же тело его, будто под током,  содрогнулось  от  холода.  …ще  не
избавившись от мучительных сновидений, он промолчал, с трудом переключаЯсь
в реальный, со всеми его заботами, мир, взглЯнул на девушку,  не  разделЯЯ
ее веселости. Ђ она, опершись на руку,  сидела  рЯдом  и  грызла  стебелек
травы, которым, видимо, пощекотала его.  Ћт  вчерашней  ее  апатичности  и
изнеможениЯ, казалось, не осталось и следа.
   - Њарш, говоришь? Ќу поглЯдим.
   - ѓлЯдим, глЯдим, - согласилась она, с  лукавыми  смешинками  в  глазах
всматриваЯсь в его лицо.
   Ђ он, еще раз передернув плечами, быстро вскочил, часто замахал руками,
начал выбрасывать в стороны  ноги  и  приседать  -  испытанный  солдатский
прием, если хочешь  согретьсЯ.  Ћна  сначала  удивилась,  высоко  вскинула
широкие дуги-брови, потом вдруг засмеЯлась, коротко, но так громко, что он
испуганно шикнул:
   - ’ише ты!
   Ћна спохватилась, зажала ладонью рот и оглЯнулась. ‚ ее глазах все  еще
прыгали неугомонные озорные чертики. €ван строго, с  укором  посмотрел  на
нее, потом вслушалсЯ, чувствуЯ, как одубевшее  от  холода  тело  понемногу
наливалось теплом. Ћна вновь беззаботно-насмешливо прыснула:
   - ’о гимнастик?
   - Ќу, гимнастика. Ђ что, лучше мерзнуть?
   Ћн был озабочен и вовсе не склонен к шуткам. Ћна, видимо, понЯла это  и
стала серьезнее, нервно подернула узенькими худыми плечиками  под  влажной
со вчерашнего днЯ курткой, вздохнула и с любопытством  взглЯнула  на  него
снизу.
   Џо старой воинской привычке он прежде всего  осмотрелсЯ  и  понЯл,  что
действительно проспал, что давно уже  рассвело.  ‘олнце,  правда,  еще  не
выкатилось из-за гор, но безоблачное небо, казалось, звенело  от  утренней
Яркой голубизны. ‚семи цветами радуги  сиЯла  противоположнаЯ,  освещеннаЯ
сторона ущельЯ - серые скалы, сосны, широкие крутые расселины и высоченные
утесы. ќта же сторона дымчатой серой  массой  терпеливо  дремала,  еще  не
распрощавшись с сумраком ночи.
   - ѓоры карашо! - увидев, что он  всматриваетсЯ  в  окружающее,  сказала
она. - Љак сто?.. ќстетике!
   ‘тукнув своими колодками, она вскочила с камнЯ, на  котором  сидела,  и
тоже выбежала из-под скалы,  любуЯсь  обилием  солнца  на  противоположной
стороне ущельЯ. €ван, однако, был безразличен к природе. Љак и каждое утро
в плену, вместе с пробуждением  все  его  существо,  каждую  частицу  тела
охватило мучительное  чувство  пустоты  -  обычный,  знакомый  до  мелочей
приступ голода. …сть было нечего и теперь.  ѓде  в  этих  проклЯтых  горах
добыть еду, он не знал и в то же времЯ совершенно отчетливо сознавал,  что
голодные они далеко не уйдут.  ЏостоЯв  немного,  он  проглотил  слюну  и,
равнодушный к тому, что занимало ее, спросил:
   - ’ы куда пойдешь?
   Ћна, не понЯв, поднЯла брови.
   - Њарш-марш куда? -  казалось,  начинаЯ  раздражатьсЯ,  повторил  он  и
махнул в разных направлениЯх: - ’уда или туда? Људа бежала?
   - Ћ, Ћстфронт! ђус фронт бежаль.
   Ћн удивленно взглЯнул на нее.
   - ‘и, си [да, да (итал.)], - подтвердила она,  видЯ  его  недоверие.  -
‘иньорина карашо тэдэски [немцев (итал.)] пуф-пуф.
   ‚от это здорово! …е наивность уже с  утра  начинала  злить  его.  €ван,
нахмурившись, глЯдел в это подвижное и чересчур, по его  мнению,  красивое
лицо: не шутит ли она? Ќо она, по-видимому,  не  шутила,  вполне  серьезно
высказала свое намерение и теперь, ожидаЯ,  что  скажет  €ван,  бездонными
глазами взглЯнула на него.
   - Љакое пуф-пуф? ѓлупости, -  сказал  он,  плотнее  закутываЯсь  полами
куртки.
   - ‚ас? —то ест глупост? ђуссо учит синьорина руски шпрехен?
   - Џосмотрим.
   - Џосмотрим ест карашо. ‘огласие, Я? - шутливо допытывалась она. Ќо  он
не ответил - вздрогнул, ощутив на  спине  холодноватую  влажность  куртки,
взглЯнул на нелепые круги-мишени на груди: надо позаботитьсЯ и об  одежде;
в этом полосатом  одеЯнии  не  очень-то  далеко  уйдешь.  €  он,  подцепив
пальцами, с треском сорвал с куртки винкель и номер; она  по  его  примеру
сразу же принЯлась сдирать свои. Ќо ноготки ее тонких пальцев были слишком
нежны, а нитки не настолько слабы, чтоб легко поддатьсЯ. ’огда она шагнула
к нему и, по-детски оттопырив полную нижнюю губу, повела плечом:
   - „ай.
   - Ќе дай, а на, - сказал он и повернулсЯ  к  ней.  Ћстрые  бугорки  под
влажной мешковиной куртки заставили его нахмуритьсЯ  и  сжать  губы;  она,
заметив это, поспешно сгребла  на  груди  складку  и  оттЯнула  ее.  Џосле
короткого колебаниЯ €ван взЯлсЯ за уголок винкелЯ  и  сильно  рванул  его.
—тобы не оставлЯть следов, смЯл трЯпки и сунул их в щель под камнем.
   - ѓрацие! ‘пасибо.
   - ’ы где по-русски училась? - спросил он.
   - €талиЯ, ђома училь.  ‹Ягер  русска  синьорина  ЊарусЯ  училь.  Љарашо
русска шпрехен, Я?
   - •орошо, - равнодушно согласилсЯ он.
   - Џонималь отшень лючше карашо, - похвасталась она,  и  €ван  внутренне
улыбнулсЯ этой ее наивности. Ћн, правда, думал о другом.
   - ѓде ’риест, знаешь?
   - Ћ, ’риесте! ѓоры, - живо отозвалась она.
   - ‡наю, что горы. Ђ где, в какой стороне?
   Ћна взглЯнула в одну сторону, в другую и уверенно махнула  рукой  туда,
откуда поднималось над горами еще невидимое здесь солнце.
   - ’уда дорога ’риесте.
   "„орога!" - невесело подумал €ван. Ќичего себе дорога  -  через  горный
массив Ђльп, через теснины и  реки,  а  главное  -  через  густонаселенные
долины и оживленные автострады. Ќе так уж близок этот партизанский ’риест,
о котором он столько наслышалсЯ в лагере. Ќо выбор у них был небольшой,  и
если уж посчастливилось вырватьсЯ из ада, так глупо было  бы  теперь  дать
повесить себЯ под барабанный бой на черной удавке.
   € потому надо идти. €дти, лезть,  бежать!  Ќе  раскисать,  собратьсЯ  с
силами, использовать весь опыт, все способности, перейти  главный  хребет,
найти партизан - югославских, итальЯнских - все  равно  каких,  только  бы
встать в строй, взЯть в руки оружие. ‚ этом видел €ван теперь смысл жизни,
наивысшее свое призвание и награду за все страданиЯ и позор, пережитые  им
за год плена.
   ‚ сыром мрачном распадке было холодно. Ћстывшее за ночь  тело  донимала
дрожь. •отелось скорее к теплу, на солнце.  Ћтыскав  подходЯщее  место  на
склоне, они полезли между камнЯми вверх. Ќа этот раз, впервые с момента их
встречи, впереди лезла она, а он, немного отстав, карабкалсЯ следом, и это
было похоже на первое взаимное доверие между ними.
   Љаменистый склон тут был довольно крут, колодки скользили и падали с ее
ног. „евушка наконец снЯла их, взЯла в одну руку  и,  хватаЯсь  другой  за
колючие, твердые, как проволока, стебли какой-то травы,  проворно,  словно
Ящерица, прыгала с камнЯ на камень.
   - ђуссо, - не останавливаЯсь, сказала она, - ты ест официр?
   - Ќикакой Я не офицер. Џленный.
   - Џленни, пленни. џ понималь. Љто до войны биль?
   €ван помедлил с  ответом.  ’о,  что  она  начала  допрашивать,  ему  не
понравилось (вот еще мне особый отдел!), и он сдержанно буркнул:
   - Љолхозник.
   - —то ест кольхозник?
   - Ќе понимаешь, а спрашиваешь, - грубовато  упрекнул  он.  -  Ќу  вроде
бауэра, ферштейн?
   - Ђ, понималь: лЯндвиршафт? [сельское хозЯйство (нем.)]
   - ‚от-вот. Љолхоз.
   - Ћ, Я отшен люблу кольхоз! - вдруг оживленно заговорила она. - Љольхоз
карашо. ‹Я вораре [трудитьсЯ (итал.)] компаниЯ. Ћтдых  -  компаниЯ.  ’утто
[все (итал.)] компаниЯ. Љарашо компаниЯ. ђуссо кольхоз  карашо  экономике.
Џравилна Я понималь? - спросила она и оглЯнулась.
   Ћн не успел ответить.  ‘двинутые  ее  ногами,  вниз  покатились  камни,
щебенка, разнаЯ мелочь - он едва успел отскочить  в  сторону.  Ћна  сверху
озорно засмеЯлась и боком припала к склону. €ван со злостью прикрикнул:
   - ’ише ты!
   Ћна снова спохватилась, закрыла рукой рот и оглЯнулась:
   - Џардон.
   - Џардон, пардон! ’ихо надо. —его разошлась?
   …е беззаботность злила, но, видно, прикрикнул он  чересчур  грубо,  она
метнула на него обиженный взглЯд и поджала губы.
   - Њой имЯ ест „жулиЯ. ‘иньорина „жулиЯ, - сказала она.
   Ћн строго оглЯдел ее, заметив про себЯ: "Ќу и что? ‘иньорина!" „лЯ него
это ровным счетом ничего не значило, особенно деликатничать с  ней  он  не
собиралсЯ. Ђ она, кажетсЯ, обиделась, замолчала и торопливо полезла вверх.
€ван немного отстал.  Ќизко  пригибаЯсь  к  земле,  он  широко  ступал  на
шершавые  холодные  камни,  исподлобьЯ  бросал  короткие  взглЯды  на   ее
подвижную полосатую фигуру и думал: кто она? ЉакаЯ-нибудь  девица  легкого
поведениЯ - "гурен", как их называют немцы, бездомнаЯ  бродЯжка  суетливых
итальЯнских городов, беспечнаЯ ночнаЯ бабочка, опаленнаЯ огнем войны?  ќто
казалось наиболее вероЯтным, судЯ по ее озорному  и,  видимо,  падкому  на
приключениЯ характеру. Џравда, винкель у нее  был  красный,  политический,
она что-то там говорила о своей ненависти к немцам, но €ван не очень верил
в то, что ее враждебность к фашистам имеет серьезные основаниЯ.  ‚озможно,
кто-либо из них обидел ее, потом, конечно,  хлебнула  горЯ  в  лагере,  но
такие врЯд ли долго помнЯт обиды. ‚прочем, он почти не знал ее,  хотЯ  уже
не раз был свидетелем ее легкомыслиЯ во многом, от  чего  зависела  теперь
судьба их побега. Ќо он понимал, что в таком положении надо быть  особенно
бдительным и больше полагатьсЯ на самого себЯ.


        7

   Љогда они выбрались на край каменистого обрыва  и  остановились,  чтобы
перевести дыхание, их взглЯду открылсЯ огромный пологий косогор,  поросший
кривыми  горными  соснами.  Џосле  сырого  мрачного  ущельЯ  тут  казалось
необыкновенно тепло и просторно. ‚низу широко раскинулась долина, за ней в
бледно-сиреневой дымке тЯнулись вдаль соседние хребты гор.
   - ђаухен! [‘той!  (итал.)]  -  запыхавшись,  сказала  она.  -  Ќемножко
раухен!
   €ван молча опустилсЯ на край каменной плиты, торчавшей из земли. „жулиЯ
бегло глЯнула  вверх,  в  сплошное  нагромождение  скал,  потом  вниз,  на
лесистый склон с частыми пЯтнами коричневой земли  между  соснами.  €  он,
глЯдЯ на нее снизу, почувствовал, как она,  будто  зацепившись  за  что-то
взглЯдом, замерла, поджав одну ногу и даже забыв надеть на нее колодку. Ћн
тогда вскочил. „алеко внизу между соснами поблескивала  тропинка.  „жулиЯ,
не оборачиваЯсь, схватила его за рукав:
   - ђуссо, мэнш! —еловек!
   Ћн и сам уже видел - по тропинке вверх торопливо шел человек.
   Ћни присели. „жулиЯ, кажетсЯ забыв уже о своей обиде, глубокими темными
зрачками  испытующе  заглЯнула  в  его  глаза.  Ћн  же  отвел  в   сторону
насупленный взглЯд и достал из-за  пазухи  браунинг.  „евушка  понЯла  его
намерение. €ван, ничего не объЯснЯЯ, тронул ее за плечо - мол, сиди тут, -
а сам, пригнувшись, шмыгнул в соснЯк Я, раздвигаЯ на  пути  нижние  ветки,
быстро пошел по склону, надеЯсь выбратьсЯ на тропинку.
   ‚ыбираЯ места, где соснЯк был погуще, он  далеко  отошел  от  ущельЯ  и
подумал, что не следовало оставлЯть девушку одну.
   ‚ воздухе  густо  пахло  смолой.  ЉаменистаЯ,  засыпаннаЯ  хвоей  землЯ
беспощадно колола его и без того исколотые ступни.  ‚скоре  из-за  ближней
громады гор скользнули лучи утреннего  солнца,  стало  заметно  припекать.
‚спомнив  о  вчерашней  погоне,  он  щелкнул  пистолетом  и   вытащил   из
пластмассовой рукоЯтки магазин - там оказалось пЯть патронов, шестой был в
стволе. ќто немного обнадеживало. Ћн подумал, что,  возможно,  им  удастсЯ
раздобыть  какую-нибудь  одежду,  обувь,  а  может,  и  пищу.  Џо-прежнему
невыносимо хотелось есть. Џри мысли о еде во рту собиралась слюна, которую
он едва успевал глотать.
   Њежду соснами в десЯти шагах впереди внезапно показалась  тропинка.  Ћн
остановилсЯ, глЯнув вниз, вверх, - нигде  никого.  ЏостоЯв,  вслушалсЯ:  с
ближней, причудливо изогнутой  сосенки  вспорхнула  маленькаЯ  куцехвостаЯ
птичка, неподалеку упала на землю стараЯ шишка, и снова  стало  тихо-тихо.
Ћн поискал взглЯдом какое-нибудь укрытие и, пройдЯ немного,  опустилсЯ  на
колючую, поросшую реденькой травкой землю за обомшелым обломком скалы.
   ‹ежа лицом вниз, он ждал, часто поглЯдываЯ туда,  где  между  сосновыми
вершинами поблескивала тропинка, и думал, что сделать с человеком.  Ћн  не
сомневалсЯ, что по тропе  идет  не  военный,  что  одежду  он  отдаст  без
сопротивлениЯ (все-таки пистолет), вот только как быть  дальше  -  убивать
безоружного не позволЯла совесть, оставлЯть же его  тут  было  равносильно
самоубийству. Ќо сколько он ни напрЯгал  свой  не  очень  подвластный  ему
теперь  разум,  ничего  не   мог   придумать   и   чувствовал,   что   эта
неопределенность к добру не приведет. Ћднако  было  бесспорно  и  то,  что
главный хребет в таком состоЯнии, в котором они находились сейчас,  им  не
одолеть.
   —еловек показалсЯ ближе, чем €ван предполагал. Ќа тропинке внизу  вдруг
поЯвилась его согбеннаЯ под тЯжелой ношей фигура, но он почему-то не  шел,
а почти бежал, задыхаЯсь от усталости, и все шарил глазами по соснЯку,  то
и дело оглЯдываЯсь. Ќеужели он увидел их? €ван напрЯгсЯ, сжалсЯ за камнем,
стараЯсь скрыть свою полосатую одежду, и с неожиданной злостью  выругалсЯ,
Ясно осознав, как мерзко и подло то, что он вынужден теперь сделать.
   Ќо так было нужно.
   Ћн позволил человеку  подойти  поближе,  сам  осторожно,  поджав  ноги,
поворачивалсЯ за камнем.  ‚  рукаве  шевелилсЯ,  словно  крапивой  обжигал
плечо, муравей. Ђвстриец устало тащил на плечах тЯжелый брезентовый мешок.
’оропливо ступаЯ грубыми, на толстой подошве башмаками,  он  уже  проходил
мимо, когда €ван в три прыжка выскочил на  тропу.  Џрохожий,  услышав  шум
сзади, оглЯнулсЯ. ќто был неуклюжий, пожилой толстЯк  в  короткой  кожаной
тужурке, тирольской шлЯпе с голубой кисточкой  за  шнурком  и  поношенных,
пузырЯщихсЯ на коленЯх  штанах.  Ћт  неожиданности  он  заморгал  глазами,
что-то быстро-быстро заговорил по-немецки, замахал руками  и  двинулсЯ  на
парнЯ. €ван приподнЯл пистолет.
   - ѓерр гефтлинг!..  ѓерр  гефтлинг!  -  лопотал  австриец.  -  ‚оцу  ди
пистоле!  ќсэс!..  [ѓосподин  пленный!..  ѓосподин   пленный!   Ќе   нужно
пистолета! ќсэс!.. (нем.)]
   €ван сразу весь подобралсЯ. Ћн понЯл, но никак не хотел  поверить,  что
снова нависает над ними  беда.  ЏроклЯтый  муравей  разгуливал  уже  между
лопатками, но парень не  шевельнулсЯ,  чтобы  стрЯхнуть  его,  -  суровым,
беспощадным взглЯдом он впилсЯ в австрийца.
   - ќсэс!  „орт  эсэс!  трейфе  [ќсэс!  ’ам  эсэс!  Ћблава!  (нем.)],  -
беспокойно говорил человек. Ћн был взволнован, пот  ручьем  лилсЯ  по  его
немолодому,  обрюзгшему  лицу;  в  его  груди,  словно  гармонь,  удушливо
скрипело и свистело на все голоса. €ван оглЯнулсЯ и прикусил губы.
   - ѓде эсэс?
   - „орт! „орт! €хь мэхтэ инен гутмахен [’ам!  ’ам!  џ  желаю  вам  добра
(нем.)], - махал рукой австриец.
   - „у найн люгэн? [’ы не врешь? (нем.)]
   - Ћ найн, найн! €хь бин гутэр мэнш! [Ћ нет,  нет!  џ  честный  человек!
(нем.)] - горЯчо говорил он  и,  сменив  тон,  на  ломаном  русском  Языке
произнес: - џ биль плен ‘ибирь.
   ‚ его встревоженных глазах мелькнуло что-то теплое, как воспоминание, и
€ван  понЯл:  он  не  обманывал.  Ќадо  было  спешить.  €х  вот-вот  могли
обнаружить тут. €счезла  последнЯЯ  надежда  заполучить  хотЯ  бы  кусочек
хлеба.
   - „у вэр? ‚арум хир? [’ы кто? Џочему здесь? (нем.)]  -  строго  спросил
€ван и за рукав тужурки бесцеремонно дернул австрийца с тропинки.
   - €хь бин вальдгютер. „орт ист майн форстей  [џ  лесник.  ’ам  мой  дом
(нем.)].
   €ван взглЯнул вверх,  куда  показывал  человек,  но  никакого  дома  не
увидел, зато заметил, как из чащи выскочила „жулиЯ. ‚ероЯтно, она  слышала
их разговор и закричала:
   - ђуссо! ђуссо! Ѓежаль! ђуссо!..
   Ќе обращаЯ вниманиЯ на ее предостерегающий крик, €ван  еще  раз  дернул
австрийца за плечо и вырвал у него из рук мешок:
   - ќссен? [Љушать? (нем.)]
   - Ћ Я, Я, - подтвердил тот. - Ѓрот [Ћ да, да. •леб (нем.)].
   Ђвстриец, видимо, все понЯл, оглЯнулсЯ, быстро опустилсЯ  на  колени  и
дрожащими пальцами расстегнул "молнию" своего мешка. €ван выхватил  оттуда
небольшую черствую буханочку хлеба. Ђвстриец не протестовал, только как-то
обмЯк, сразу утратив недавнюю свою живость, и на мгновение  в  душе  €вана
шевельнулсЯ упрек. Ќо он тут же подавил его, отпрЯнув  под  сосну,  бросил
взглЯд вверх, на серые снежные вершины, и оглЯнулсЯ.  Ђвстриец  застегивал
мешок, пальцы его никак не могли справитьсЯ с "молнией", тогда €ван бросил
подскочившей „жулии хлеб, а сам снова шагнул к человеку.
   - ‘нимай!
   Ћн забыл, как назвать по-немецки тужурку. Ђвстриец не понЯл,  и  парень
выразительно тронул его за рукав. Ќо австриец почему-то не спешил отдавать
одежду;  на  старческом,  красноватом  от  склеротических  прожилок   лице
скользнула растерЯнность. €ван крикнул:
   - неллер! - и дернул настойчивее.
   - неллер! неллер, руссо! - приглушенно, но очень тревожно  звала  его
из  соснЯка  „жулиЯ,  и  австриец   с   какой-то   безнадежностью,   вдруг
расслабившей все его существо, снЯл с себЯ тужурку. €ван почти вырвал ее у
него из рук и в последний  раз  взглЯнул  в  глаза  этому  человеку.  €ван
понимал: это была чернаЯ неблагодарность, но иначе поступить не мог.
   Ћн побежал в соснЯк, где мелькнула  полосатаЯ  куртка  „жулии,  и,  уже
отдалившись, оглЯнулсЯ: австриец стоЯл на прежнем месте в синих  подтЯжках
поверх светлой сорочки и, опустив руки, смотрел им вслед. —то было  в  том
взглЯде, €ван так никогда и не узнал.


        8

   Ћни изо всех сил бежали вверх.
   “же через четверть часа их лица взмокли от пота, шаги  стали  короче  -
беглецы изнемогали. ‘оснЯк кончилсЯ. Ћни выбрались на пологий  травЯнистый
косогор. ’ут, очевидно, проходила верхнЯЯ граница леса, и дальше  высились
голые, обросшие мхом скалы, глыбы камней, да высоко,  в  самом  небе,  был
виден серый, будто крыло  куропатки,  присыпанный  снегом  хребет.  Џодъем
становилсЯ все круче  и  упиралсЯ  впереди  в  отвесную  скалистую  стену,
приблизившись к которой €ван понЯл, что взобратьсЯ наверх тут не  удастсЯ.
’огда он свернул и  побежал  вдоль  этой  гигантской  преграды  в  поисках
удобного длЯ укрытиЯ места. ‚се времЯ его точило сомнение -  от  австрийца
теперь можно было ждать всЯкого.  "’олько  бы  не  собаки,  только  бы  не
собаки", - думал €ван, с безысходной Ясностью  сознаваЯ,  что  если  немцы
пустЯт собак, им уже не уйти.
   ЏродолжаЯ бежать по косогору, он то и дело поглЯдывал вниз. ’ам  словно
на ладони раскинулсЯ весь этот лесистый склон:  широкое  ущелье,  где  они
провели ночь, соснЯк, на краю которого приютилсЯ дом  с  высоким  каменным
фронтоном и длинной деревЯнной  галереей  вдоль  стен  -  видимо,  усадьба
лесника. ‘ минуты на минуту  он  ждал,  что  там  поЯвЯтсЯ  немцы,  но  те
почему-то опаздывали, и возле усадьбы было глухо и пусто. Ќе видно было  и
лесника, наверно, он еще не поднЯлсЯ снизу. ‚  эти  несколько  напрЯженных
минут €ван ожесточенно проклинал тех, по чьей воле он вынужден  был  пойти
на такое дело. ђазве он разбойник с большой дороги  или  грабитель?  ‡ачем
ему останавливать этого мирного толстЯка, угрожать ему  пистолетом  и  тем
более грабить, если б не война, не плен, не бесчеловечные издевательства и
унижениЯ, не то, наконец, на что он решилсЯ ради своей жизни, ради „жулии,
ради этого австрийца тоже?
   ЋбходЯ огромные камни на травЯнистом лугу, они взбежали  на  взлобок  и
невдалеке, в скалистой стене, увидели узкую щель расселины,  котораЯ  вела
куда-то в глубь каменных недр. €вана это обрадовало. Ћн подумал, что  там,
возможно, есть ручеек, который позволит  запутать  следы,  да  и  самим  -
чувствовал он - надо было куда-то прЯтатьсЯ, так как каждую секунду  могли
поЯвитьсЯ немцы. €ван из последних сил бежал по траве, за ним,  изнемогаЯ,
но терпеливо переносЯ усталость, бежала „жулиЯ.
   Ћбодрав в колючих рододендроновых зарослЯх ноги, они вскоре  пробрались
в расселину, но ручьЯ, к сожалению, в ней не оказалось. ќто  было  глухое,
дикое место, где царил сырой душный мрак, с крутых  каменных  стен  свисал
колючий кустарник, в щелЯх между камнЯми пробивались прЯди жесткой  травы.
‚низу валЯлись старые кости; вспугнутаЯ людьми, со свистом  шарахнулась  в
глубь расселины какаЯ-то ночнаЯ птица. Ћчень неприветливым  показалось  им
это место, но то, что они  все  же  успели  добежать  сюда  и  спрЯтатьсЯ,
несколько  успокоило  €вана.  Ћн  замедлил  шаг,  взобралсЯ  на  обомшелую
каменную плиту и подождал „жулию. ‚змахиваЯ длЯ равновесиЯ рукой,  девушка
по камнЯм бежала к нему, ее короткие черные волосы спутались, лицо  горело
от бега и усталости, а в глазах, когда  она  взглЯнула  на  €вана,  вместо
обычной длЯ нее игривости блеснул страх.
   - ‘анта мадонна! Њи уходиль, да? - спросила „жулиЯ.
   Ћн нетерпеливо бросил:
   - „авай быстрей!
   - —то ест бистрей? - не понЯла девушка.
   €ван не ответил. ’Яжело дыша, „жулиЯ подбежала ближе, и они  по  камнЯм
двинулись дальше.
   - Њного карашо фатер! Љомунисто фатер! - с радостью сказала она.
   - Љакой там коммунист! - с досадой отозвалсЯ €ван. - —еловек просто.
   - ‘и, си, человек. Ѓене  человек  [„а,  да,  человек.  •ороший  человек
(итал.)], -  согласилась  девушка,  пробираЯсь  вперед.  Ћн  в  это  времЯ
вслушивалсЯ в звуки снизу и не мог оторвать взглЯда от зажатой у  нее  под
мышкой буханки. „жулиЯ инстинктивно почувствовала его взглЯд и обернулась:
   - ќссен? •лЯб, да?
   Ћна быстро отломила от буханки краешек корки и протЯнула €вану.  Ћн  не
колеблЯсь взЯл, жадно откусил раза два и проглотил. Ќадо было  торопитьсЯ.
‘зади вот-вот могли поЯвитьсЯ немцы, но он уже не мог не думать  о  хлебе,
стал угрюм и медлителен. € „жулиЯ, понЯв,  остановилась,  присела,  прижав
буханку к груди, быстрыми пальцами отломила от нее больший кусок,  который
услужливо  сунула  €вану  в  его  широкие,  огрубевшие   ладони.   Љрошки,
осыпавшиесЯ на полу куртки, тщательно собрала в горсть и  бросила  себе  в
рот.
   €ван, бережно взЯв хлеб, повертел  его  в  руках,  будто  рассматриваЯ,
исподлобьЯ тайком взглЯнул на  буханку  и  начал  старательно  разламывать
кусок на две части. ‡атем,  как  бы  взвесив  на  ладонЯх,  одну  половину
протЯнул ей. Ћна не отказалась, усмехнулась и быстро взЯла:
   - „анке. Ќон, грацие - спасибо!
   †адно жуЯ, он не ответил на ее благодарность.
   Ћни полезли дальше. „евушка также молча  начала  есть,  но  хлеба  было
очень мало, крохотные кусочки его лишь раздразнили их  аппетит,  и  вскоре
„жулиЯ резко обернулась к своему спутнику:
   - ђуссо! „авай все-все манджаре! [кушать (итал.)] ‘и?
   ѓлаза ее в веселом прищуре загорелись прежней озорной живостью,  пальцы
впились в  начатую  буханку,  готовые  разломать  ее,  и  €ван  испугалсЯ,
почувствовав, что она действительно раскрошит этот их  более  чем  скудный
запас. Ћн схватил ее за руку:
   - „ай сюда!
   „жулиЯ удивленно повела бровЯми, а €ван выхватил у нее  хлеб  и  быстро
завернул в тужурку. „евушка сперва смутилась, а потом  вдруг  рассмеЯлась.
Ћн недоумевающе посмотрел на нее:
   - ’ы что?
   - ђуссо правильно! „жулиЯ нон верит хлЯб.  ‘лово  верит,  любов  верит.
•лЯб нон верит „жулиЯ. „жусто - правилно, руссо!
   ‘меЯсь, она подошла сзади к €вану  и  легонько  коснулась  ладонью  его
лопатки. Ћщутив ее неожиданную ласку, он неловко повел плечами.
   - ‹адно, - буркнул €ван,  намереваЯсь  идти  дальше,  но  в  это  времЯ
раскатисто прогремел далекий винтовочный выстрел. Ћни оглЯнулись и застыли
на камне - снизу, откуда-то со стороны усадьбы, донеслись крики, сразу  же
затрещали "шмайсеры" - над ущельем загремело, загрохотало эхо. €ван сжалсЯ
- он напрЯженно вслушивалсЯ, не прорветсЯ ли оттуда знакомый,  ненавистный
лай. Ќо лаЯ не  было.  Џули  в  расселину  не  залетали,  очереди  трещали
почему-то далеко в стороне, и  это  немного  удивило  €вана.  ‘  полминуты
послушав, он бросил тужурку на камни и по выступам  и  трещинам  в  скале,
цеплЯЯсь за кусты, полез наверх, чтобы выглЯнуть из расселины.
   Ћчереди трещали, гремели, вверху со свистом проносились пули, в грохоте
пальбы уже был слышен далекий треск мотоциклов. „жулиЯ, запрокинув голову,
напрЯженно слушала и следила за €ваном, который добралсЯ почти до середины
крутой стены. ЋглЯнувшись на выход из расселины, он пролез еще немного  и,
вобрав голову в  плечи,  замер,  увидев  вдали  усадьбу  и  мотоциклистов.
Џодхватив тужурку, „жулиЯ скинула клумпесы, что-то крикнула, но  он  будто
прилип  к  скале  и  не  мог  оторватьсЯ  от  зрелища,  краешек   которого
приоткрылсЯ ему с высоты.
   ‚ редком  ельнике  перед  усадьбой  метались  в  траве  три  мотоцикла,
пулеметы которых  торопливо  били  куда-то  вверх.  ѓде-то,  видно  пробуЯ
прорватьсЯ выше, трещали еще несколько мотоциклов, но  их  не  было  видно
из-за выступа скалы. Ѓыло Ясно,  что  огонь  и  все  свое  внимание  немцы
направили в сторону от этой расселины: темп  стрельбы  свидетельствовал  о
том, что они видели цель.
   Џоведение немцев вызвало смутную догадку.  €ван  подвинулсЯ  немного  в
сторону, прЯчась за выступ в скале, взобралсЯ выше и вдруг  хорошо  увидел
все, что там происходило.
   ‘низу что-то кричала „жулиЯ, но он не слышал ее. ‚цепившись пальцами  в
каменный выступ, он смотрел, как  по  склону  к  скалистой  стене,  широко
раскидываЯ длинные ноги, бежала фигура в полосатом. ‚округ нее вспархивали
клубочки пыли - это ложились пули. ѓефтлинг падал, но тотчас  вскакивал  и
бежал, чтобы через  несколько  секунд  снова  упасть.  ‡а  ним,  правда  в
отдалении, оставив мотоциклы возле усадьбы, бежали вверх трое немцев, в то
времЯ как остальные с места, через их головы, били из пулеметов. Ћгонь был
очень густой и дружный, и все же гефтлинг бежал. €ногда он оглЯдывалсЯ  и,
казалось, даже что-то кричал, потом падал, и €ван  каждый  раз  думал:  не
встанет! Ќо нет! Љак только ослабевал огонь,  беднЯга  вскакивал  и  бежал
вверх.
   - ђуссо! ђуссо! —то смотришь? ђуссо! - нетерпеливо притопываЯ на камне,
спрашивала „жулиЯ.
   €ван молча следил за беглецом, боЯсь шевельнутьсЯ на  скале  и  считаЯ,
что судьба того уже решена. € действительно, вскоре он еще раз упал  почти
у самой скалы, больше его не стало видно, и стрельба сразу стихла.
   “ €вана будто что-то оборвалось внутри. Ћн быстро соскользнул по  скале
вниз, затаив тихую благодарность  судьбе,  пославшей  им  укрытие  в  этой
расселине. ‘ тЯжелым чувством на  душе,  соскочив  на  землю,  он  коротко
бросил „жулии:
   - Љапут.
   - Љапут? - широко раскрыв глаза, не понЯла девушка.
   - Љомпание твой - капут.
   - Љранк гефтлинг?
   - „а.
   - Ћй, ой!
   Ћн взЯл у  ошеломленной  „жулии  тужурку,  девушка  проворно  подобрала
колодки, и оба они начали взбиратьсЯ по камнЯм вверх.


        9

   ‚се же они не сумели пройти незаметно, обнаружили себЯ, позади  осталсЯ
свидетель, и прежнее беспокойство с новой  силой  охватило  €вана:  выдаст
австриец или нет?
   Ћпыт всех его побегов подсказывал, что именно такие вот  обстоЯтельства
чаще всего оказывались длЯ беглецов роковыми.  Ќигде:  ни  в  ноле,  ни  в
горах, ни на дороге - не подвергали они себЯ такому риску,  как  во  времЯ
захода в деревни, усадьбы, на хутора, во времЯ встреч с людьми. €менно там
поджидала опасность очень осмотрительных и даже сверхосторожных. ’ам часто
кончались безмерно трудные пути на волю и  начинались  другие,  еще  более
мучительные - снова в плен. Ќо и вовсе избежать людей  было  невозможно  -
надо было питатьсЯ, узнать дорогу, переодетьсЯ. Ѓеглецы часто надеЯлись на
авось, на счастливый случай, на человечность. Ќередко им везло, но  далеко
не всегда.
   ѓод назад  €ван  тоже  надеЯлсЯ,  что  все  как-нибудь  обойдетсЯ,  как
обошлось в  предыдущие  тридцать  два  днЯ.  ‚троем  они  довольно  удачно
миновали засады, переплывали реки, обходили  деревни,  избегали  встреч  с
полицейскими; дважды удирали от погони - раз, правда, потерЯли четвертого,
ленинградца танкиста ‚алериЯ. Ћстальные же добрались до родной  земли,  до
‚олыни. Љругом лежали украинские села, в поле на лошадЯх  и  волах  пахали
свои полоски крестьЯне; становилось тепло -  уже  можно  было  ночевать  в
лесах и без лишней нужды не соватьсЯ в деревни. …сли  бы  только  не  еда,
из-за которой они то и дело должны были заходить в селениЯ.
   ‚ то утро, оставив друзей на опушке, в село направилсЯ  €ван.  Ќакануне
ходили другие, теперь была его очередь.
   Ћн немного опоздал выйти из леса, через который извилистой дорогой  они
шли ночью. “же начинало светать, но ему не хотелось забиватьсЯ куда-нибудь
в глушь с пустым желудком. ‚нимательно всмотревшись с опушки в село,  €ван
ничего подозрительного там не заметил. Ѓольшой дороги поблизости, кажетсЯ,
не было, и он через болотце, держась ближе к кустам,  двинулсЯ  к  крайней
хате. Џод полой у него был немецкий  автомат  с  двенадцатью  патронами  в
магазине, добытый под Љраковом, армейские сапоги  на  ногах  и  на  плечах
какаЯ-то немудренаЯ крестьЯнскаЯ  свитка.  ‚нешне  он  напоминал  обычного
сельского парубка, такого, как и все тут, без задержки дошел до  огородов,
потом от гумна по стежке, что вела меж плетней, свернул к ближней хате.  Љ
несчастью, хата стоЯла на противоположной стороне улицы,  он  оглЯнулсЯ  -
вблизи никого не было, только где-то во дворе скрипнула дверь  и  замычала
корова, - должно быть, хозЯйка  шла