образованнаЯ с одним  семисложным стихом,
так, очевидно,  возможно сплетать станцу и  с двумЯ, тремЯ, четырьмЯ, пЯтью,
лишь бы  только  при  трагическом  слоге  господствовал  и  стоЯл  в  начале
одиннадцатисложный.  ’ем не  менее  мы  видим,  что некоторые  начинали  при
трагическом слоге со стиха семисложного; это болонцы ѓвидо ѓвиницелли, ѓвидо
ѓизильери и ”абруццо5:  "De  fermo  sofferire..."6****, и "Donna,  lo  fermo
core"7*****, и "Lo meo lontano gire"8******,  да и некоторые  другие. Ќо при
желании  с  тонкостью  вникнуть  в  их  чувства  нам  станет  Ясно,  что  их
трагическаЯ  поэзиЯ не лишена оттенка элегичности9. Љ стиху  пЯтисложному мы
вместе с тем не  так уступчивы; ибо в  творении величавом достаточно вставки
единственного  пЯтистопного  во  всей  станце  либо  самое  большее  двух  в
"стопах";  и  Я  говорю  "в  "стопах" потому,  что  напев идет  "стопами"  и
"поворотами".  Ђ  стих  трехсложный сам по себе  Явно  совсем не  годитсЯ  в
трагическом  слоге;  и  Я говорю  "сам  по себе"  потому,  что при известном
отголоске  рифм его  часто  вводЯт,  как это можно  видеть  в канцоне  ѓвидо
”лорентийского: "Donna  me  prega"******* --  и  в сочиненной  нами: "Poscia
ch'Amor  del  tutto  m'а   lasciaro"********.   „а   и   там  это  вовсе  не
самостоЯтельный  стих,  но лишь  часть  одиннадцатисложного, отвечающаЯ  как
отголосок   на   рифму  предыдущего  стиха10.  Ќадо  также   быть   особенно
внимательным   к  расположению  стихов,  так  что,  если  семисложный   стих
вставлЯетсЯ в первую "стопу", он должен на том же месте стоЯть и  во второй:
например,   если  в   "стопе"   в  три   стиха  первый  и  последний   будут
одиннадцатисложными,  а средний, то есть второй, семисложным, то и следующаЯ
"стопа"   должна    иметь    второй   стих   семисложным,   а   крайние   --
одиннадцатисложными; иначе не могло бы осуществлЯтьсЯ повторение напева,  на
котором, как сказано, и составлЯютсЯ  "стопы" и, следовательно, "стопы" были
бы невозможны. €  то же, что о "стопах", мы говорим и о "поворотах";  ибо мы
видим, что  "стопы"  и "повороты" ни  в  чем, кроме  положениЯ в станце,  не
различаютсЯ11, так как  одни именуютсЯ по  своему положению перед, а  другие
после  "диезы"  станцы. €  так же  как  в  "стопе"  в  три  стиха,  это,  мы
утверждаем,  надо  соблюдать  и  во всех  других;  и  то  же,  что  об одном
семисложном  стихе, мы говорим и о  большем их числе,  да и о пЯтисложном, и
всЯком другом  стихе. Ћтсюда, читатель, ты можешь отлично вывести, на какого
качества  стихи должна  распределЯтьсЯ  станца,  и  видеть ее расположение в
отношении стихов.

     XIII. ‡аймемсЯ  также  и соотношением рифм,  ничего только  не говорЯ о
рифме как  таковой;  ибо  особое  рассуждение  о  рифмах мы  откладываем  на
будущее, когда  обратимсЯ  к  средней поэзии1.  €так,  в  начале этой  главы
кое-что  приходитсЯ урезать.  Ћдно --  это станца без рифмы2, в  которой  не
обращаетсЯ вниманиЯ ни на  какое расположение рифм; подобного рода  станцами
пользовалсЯ Ђрнаут „аниель очень часто, вот, например, тут: "Sem fos Amor de
joi  donai..."*; да  и мы: "Al  росо  giorno..."** „ругое -- это станца, все
стихи которой оканчиваютсЯ на одну и  ту же рифму3; в ней, очевидно, излишне
искать расположениЯ. ’аким образом, остаетсЯ нужным  остановитьсЯ только  на
смешанных рифмах.  € прежде  всего надо  иметь в виду,  что  здесь почти все
позволЯют  себе широчайшую  вольность, причем  главное внимание  обращают на
прелесть всей слаженности. ‚ самом деле, есть и  такие, кто иной раз в одной
и  той же станце  рифмует не все окончаниЯ стихов, но те же самые  окончаниЯ
повторЯет или рифмует в других станцах; таков был ѓотт Њантуанский4, который
изустно познакомил нас со своими многими  и отличными  канцонами. Ћн  всегда
вплетал в  станцу  один отъединенный стих, который называл  "ключом"5; и как
это допустимо длЯ одного стиха, так и длЯ двух, а пожалуй, и длЯ нескольких.
…сть  и  такие, да и почти все, изобретатели канцон,  которые не оставлЯют в
станце  ни одного  отъединенного  стиха без созвучиЯ либо с  одной,  либо  с
несколькими рифмами. € некоторые делают рифмы стихов, стоЯщих после "диезы",
отличными от  стоЯщих  перед  нею6;  но  иные  делают  не  так, но  вплетают
окончаниЯ первой части станцы,  относЯ их в последующие стихи. ‚сего же чаще
это делаетсЯ в окончании первого из  последующих стихов, которые большинство
рифмуют с последним  из  предшествующих7;  это,  очевидно, не что иное,  как
некое  красивое сцепление  самой  станцы. ’ак же  относительно  расположениЯ
рифм,  поскольку  они в "лице" либо в "хвосте"8, очевидно,  допустима  какаЯ
угодно  вольность;  красивее всего, однако, оказываютсЯ  окончаниЯ последних
стихов,  если  они  замолкают  вместе  с  рифмой9.  Ќо  в "стопах" требуетсЯ
осторожность; и мы  находим, что тут  соблюдаетсЯ известное расположение. €,
разбираЯ его, мы говорим, что "стопа" завершаетсЯ либо четным, либо нечетным
стихом; и в обоих случаЯх окончание стиха может быть с ответной рифмой и без
нее; при  стихе  четном  тут сомнениЯ  не возникает, но если кто сомневаетсЯ
относительно   стиха   нечетного,   пусть   припомнит   сказанное   нами   в
предшествующей  главе   о   трехсложном  стихе,   который,   будучи   частью
одиннадцатисложного,  отвечает  как отголосок. €  если бы в одной из  "стоп"
оказалось окончание непричастное рифме, она непременно была бы восстановлена
в другой. …сли  бы, однако, в  одной стопе любое  окончание  сочеталось бы с
рифмой,  то  в другой  допускаетсЯ по  желанию  повторЯть  или  возобновлЯть
окончаниЯ либо полностью, либо частично, лишь бы  в целом сохранЯлсЯ порЯдок
предыдущих; например, если крайние окончаниЯ, то есть первое и  последнее, в
"стопе" из трех  стихов  будут  созвучны в  первой  "стопе",  то  и  крайним
окончаниЯм второй  подобает  быть  созвучными; и  какого вида будет  среднее
окончание  -- с ответной  рифмой или без  нее -- в первой "стопе", пусть оно
окажетсЯ таким  же  и  во второй; и то же  самое  надо соблюдать и в  других
"стопах". ‚  "поворотах"  также мы  почти всегда  применЯем  тот же закон; а
"почти" мы говорим потому, что  из-за  указанного выше сцеплениЯ и сочетаниЯ
последних  окончаний  приходитсЯ  иногда указанный  порЯдок нарушать.  Љроме
того, нам  представлЯетсЯ уместным добавить  к этой  главе  предосторожности
относительно  рифм, потому  что  в  настоЯщей  книге мы  больше не  намерены
касатьсЯ  учениЯ  о  рифмах.  €так,  относительно  размещениЯ рифм есть  три
недостатка,  недопустимые длЯ сочинителЯ стихов придворной речью; во-первых,
чрезмерное  повторение одной и той  же  рифмы, если только это не вызываетсЯ
какой-нибудь  новой  затеей  искусства,  как,  например,  днем  посвЯщениЯ в
рыцарское достоинство10,  который не  подобает оставить без возвеличениЯ его
строгих правил жизни;  это  и заставило  нас петь:  "Amor, tu  vedi ben  che
questa donna..."*; во-вторых, конечно, бесполезнаЯ двусмысленность11, всегда
затемнЯющаЯ мысль;  а в-третьих, резкость рифм,  если  только  она порой  не
чередуетсЯ с мЯгкостью; ибо чередование мЯгких  и резких  рифм придает блеск
трагическому  слогу12.  €  этого  вполне  достаточно  в отношении  искусства
расположениЯ.

     XIV. Џосле  вполне достаточного  рассуждениЯ о двух сторонах  искусства
канцоны  следует, очевидно, рассуждать о третьей, а именно о  числе стихов и
слогов. €  сначала  кое-что надо рассмотреть по всей станце в целом, а затем
мы рассмотрим ее  по частЯм.  €так, нам следует сначала разграничить то, что
приходитсЯ воспевать, потому что  одно, очевидно,  требует продолжительности
станцы, а другое нет. ‚едь все, о чем мы говорим, мы воспеваем либо одобрЯЯ,
либо порицаЯ, так что иногда нам приходитсЯ петь убеждаЯ, иногда разубеждаЯ;
иногда радостно, иногда насмешливо; иногда с похвалою, иногда  с порицанием;
слова  отрицательные  всегда  торопЯтсЯ,  другие же  идут  к  концу всюду  с
подобающей продолжительностью...

     MЋЌЂђ•€џ


     <B>ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ</b>

     I.  „лЯ  всех людей, которых верховнаЯ природа призвала  любить истину,
видимо, наиболее важно, чтобы они  позаботились о потомках и чтобы потомство
получало от  них нечто в  дар,  подобно тому как и они сами получали нечто в
дар   от  трудов  древних   своих   предков1.  ‚едь   тот,  кто,  располагаЯ
наставлениЯми  в  области  права,  не  проЯвлЯет  стараниЯ,  чтобы  принести
какую-нибудь  пользу государству, без сомнениЯ, окажетсЯ далек от исполнениЯ
своего долга, ибо он не "древо, которое во благовремении плодотворит течение
водное"2,  а,  скорее, гибельный  водоворот,  всегда бурлЯщий  и  никогда не
возвращающий поглощенное. €так, поразмыслив об этом не раз  наедине с собою,
дабы не заслужить когда-либо обвинениЯ в сокрытии таланта, Я возымел желание
не столько копить сокровища, сколько принести полезный плод обществу, открыв
ему  истины,  не исследованные другими.  ‚едь какой плод  принесет тот,  кто
вновь  докажет одну из теорем  …вклида?3  ’от, кто попытаетсЯ вновь показать
состоЯние блаженства, уже  показанное Ђристотелем?4  ’от, кто решит защищать
старость, уже защищенную –ицероном?5 Љонечно, никто, и такое нудное изобилие
лишних слов, скорее, способно будет породить одно лишь отвращение. Ђ так как
среди  прочих сокровенных и  полезных  истин  понЯтие  о  светской  монархии
ЯвлЯетсЯ  полезнейшим  и  оно  особенно  скрыто, не  будучи  доступно  всем,
поскольку  не  имеет оно  непосредственного отношениЯ к житейской  выгоде, Я
ставлю своей задачей извлечь его из тайников, как длЯ того, чтобы без устали
трудитьсЯ  на пользу миру,  так и  длЯ того,  чтобы  первому стЯжать  пальму
победы  в  столь  великом  состЯзании, к  вЯщей  своей  славе. ‘пору  нет, Я
приступаю  к  делу  трудному  и  превышающему  мои возможности, доверЯЯсь не
столько  собственным  своим  силам,  сколько  свету  ’ого  ЏодателЯ  щедрот,
"Љоторый всем подает в изобилии, никого не упрекаЯ"6.

     II.  €так, прежде всего надлежит рассмотреть, что  называетсЯ  светской
монархией и  в  чем  ее  сущность  и  целеустремление1.  ‘ветскаЯ  монархиЯ,
называемаЯ  обычно империей, есть  единственнаЯ  власть,  стоЯщаЯ  над всеми
властЯми  во  времени и превыше того, что измерЯетсЯ временем. Џо поводу нее
возникают -- в виде вопросов -- три главных сомнениЯ. ‚о-первых, выдвигаетсЯ
сомнение, необходима ли она  длЯ благосостоЯниЯ мира. ‚о-вторых, по праву ли
стЯжал  себе  исполнение  должности  монархии  народ  римский.  € в-третьих,
зависит  ли авторитет монархии непосредственно от Ѓога или же он зависит  от
служителЯ Ѓога или его наместника.
     Ќо  так как всЯкаЯ истина, не ЯвлЯющаЯсЯ исходным началом, уЯснЯетсЯ из
истинности какого-либо  исходного принципа, необходимо в каждом исследовании
иметь понЯтие о  принципе, к  которому восходЯт аналитически длЯ обоснований
достоверности всех положений,  ему подчиненных.  € так как настоЯщий трактат
есть  некое исследование,  видимо,  нужно  прежде  всего  отыскать  принцип,
которому  все  остальное подчинено. „а  будет, следовательно,  известно, что
существуют  вещи,  которые,  не  находЯсь  в  нашей власти, могут быть  лишь
предметом нашего созерцаниЯ, но не действиЯ; таковы предметы математические,
физические  и Ѓожественные. „ругие же вещи, находЯсь в  нашей власти,  могут
быть не только предметом нашего созерцаниЯ, но и действиЯ, и в  отношении их
не  действие совершаетсЯ ради созерцаниЯ, а  созерцание ради  действиЯ,  ибо
здесь  действие есть цель.  €так, поскольку предлагаемаЯ  здесь материЯ есть
материЯ  политическаЯ, больше  того,  поскольку  она  ЯвлЯетсЯ источником  и
началом правильных государственных устройств, а все политическое находитсЯ в
нашей  власти,  очевидно,  что  предлагаемаЯ  материЯ предназначена  не  длЯ
созерцаниЯ прежде всего,  а  длЯ  действиЯ.  „алее,  поскольку  в  предметах
действиЯ началом и причиной  всего ЯвлЯетсЯ последнЯЯ цель (ибо она изначала
Явно  приводит  в  движение  действующего),  постольку,  следовательно,  все
особенности  предпринимаемого  ради  цели должны проистекать из  этой  самой
цели. ’ак, одни особенности  имеет рубка леса длЯ постройки дома и другие --
длЯ  постройки  кораблЯ. ‘тало быть,  если существует  нечто,  что  ЯвлЯетсЯ
универсальной  целью  гражданственности  человеческого рода2, то  оно  будет
здесь  тем исходным принципом, благодарЯ которому становитсЯ  в  достаточной
мере очевидным все, что ниже будет подлежать доказательству. ‘читать же, что
существует цель того или иного государства, но не существует единой цели длЯ
всех них,-- глупо.

     III.  ’еперь нужно  рассмотреть, что  же есть  цель  всей  человеческой
гражданственности, и,  когда это  будет  выЯснено,  будет  выполнено  больше
половины  всей  работы, по слову  ”илософа  в "Ќикомаховой  этике"1.  Ђ  длЯ
уЯснениЯ  того,  о чем ставитсЯ вопрос, следует  заметить: подобно  тому как
существует цель,  ради  которой  природа  производит палец, и  другаЯ,  ради
которой  она производит всю ладонь,  и еще третьЯ,  отличнаЯ от  обеих, ради
которой она производит руку, и отличнаЯ от всех них, ради которой производит
человека,-- подобно  этому одна  цель,  ради которой  предвечный  Ѓог  своим
искусством (каковым ЯвлЯетсЯ природа) приводит к бытию единичного  человека,
другаЯ --  ради  которой он  упорЯдочивает  семейную  жизнь, третьЯ --  ради
которой  он упорЯдочивает  поселение,  еще инаЯ --  город,  и  еще  инаЯ  --
королевство,  и,   наконец,  существует  последнЯЯ  цель,  ради  которой  он
упорЯдочивает весь вообще человеческий род. € вот об этом как о  руководЯщем
принципе исследованиЯ  и ставитсЯ здесь вопрос.  „лЯ уЯснениЯ этого надлежит
знать, во-первых, что Ѓог  и природа ничего не делают напрасно2, но все, что
получает  бытие, предназначено к какому-нибудь  действию.  ‚едь  в намерении
’ворЯщего,  как творЯщего,  последней целью  ЯвлЯетсЯ  не  сама  сотвореннаЯ
сущность,  а свойственное этой сущности действие3. ‚от  почему  не действие,
свойственное сущности, существует ради этой сущности, а  эта последнЯЯ  ради
него. ‘уществует, следовательно, некое действие, свойственное человечеству в
целом, в соответствии с которым  упорЯдочиваетсЯ великое множество  людей во
всей своей совокупности,  и этого действиЯ не может  совершить  ни отдельный
человек, ни семьЯ, ни селение, ни город, ни  то или  иное королевство. Ђ что
это за  действие, станет очевидно,  если будет выЯснена отличительнаЯ черта,
специфическаЯ потенциальнаЯ  сила, свойственнаЯ  всему человечеству в целом.
€так, Я  утверждаю, что  никакое свойство,  присущее нескольким различным по
виду  предметам,  не  есть  последнЯЯ  отличительнаЯ черта всех возможностей
одной из  них. ‚едь поскольку такаЯ черта  ЯвлЯетсЯ  признаком, определЯющим
логический  вид,  постольку  оказалось  бы,  что  одна  и  та  же   сущность
проЯвлЯлась  бы  в  нескольких  логических  видах,  что  невозможно4.  €так,
специфическим  свойством человека ЯвлЯетсЯ не  само бытие как таковое5, ведь
этому последнему причастны и элементы; и не тот  или иной состав, потому что
он  обнаруживаетсЯ и в минералах; и не одушевленность, потому что она есть и
в  растениЯх;  и не способность  представлениЯ, потому  что  ею  наделены  и
животные; таковой ЯвлЯетсЯ лишь  способность представлениЯ через  посредство
"возможного  интеллекта"6;  последнЯЯ черта не присуща ничему,  отличному от
человека,--  ни  стоЯщему выше, ни стоЯщему ниже его. ‚едь хотЯ и существуют
иные  сущности, причастные интеллекту, однако их интеллект  не есть такой же
"возможный интеллект",  какой имеетсЯ у человека7, коль скоро такие сущности
суть некие  интеллектуальные виды  и ничего  больше и  их  бытие есть не что
иное, как деЯтельность интеллекта, без всЯкого посредства; иначе они не были
бы вечными.  Ћтсюда  Ясно, что  последнЯЯ черта  потенции самой человеческой
природы  есть  потенциЯ, или  способность, интеллектуальнаЯ. €  так как  эта
потенциЯ  не может быть  целиком  и  сразу  переведена  в  действие в  одном
человеке или в одном из  частных, вышеперечисленных  сообществ,  необходимо,
чтобы   в  человеческом   роде   существовало   множество  возникающих  сил,
посредством которых претворЯлась бы в действие  всЯ эта  потенциЯ целиком,--
подобно  тому как  должно существовать  множество  возникающих  вещей,  дабы
всегда  была  в  творческом  акте потенциальнаЯ сила первой  материи;  иначе
потенциЯ могла бы существовать обособленно, что невозможно. € с этим мнением
согласен  Ђверроэс  в  комментарии  к  книгам  "Ћ  душе"8.  €нтеллектуальнаЯ
потенциЯ, о  которой Я  говорю, обращена  не только  к всеобщим  формам, или
видам,  но, распространЯЯсь, охватывает  формы  частные. ‚от  почему принЯто
говорить,  что размышлЯющий  интеллект  путем  своего  расширениЯ становитсЯ
интеллектом  практическим, целью которого  ЯвлЯетсЯ  действие и созидание. џ
имею в  виду  здесь  те действиЯ, которые  регулируютсЯ  искусством9; и те и
другие ЯвлЯютсЯ служанками размышлЯющего  интеллекта, как того лучшего, ради
которого  изначальное  добро  привело  к  бытию  род  человеческий10. Ћтсюда
уЯснЯетсЯ изречение "Џолитики":  "‹юди,  отличающиесЯ  разумом,  естественно
первенствуют"11.

     IV.  €так,   достаточно  разъЯснено,  что   дело,  свойственное   всему
человеческому роду, взЯтому в  целом, заключаетсЯ в  том,  чтобы  переводить
всегда  в  акт  всю  потенцию "возможного  интеллекта",  прежде  всего  ради
познаниЯ,  и,  кроме  того,  расширЯЯ  область  познаниЯ,  применЯть его  на
практике. €  поскольку в целом происходит то же, что и в части,  и поскольку
случаетсЯ, что  в отдельном человеке, когда он  сидит и пребывает  в  покое,
благоразумие  и   мудрость   его   совершенствуютсЯ,  очевидно,  что  и  род
человеческий, будучи в состоЯнии покоЯ и ничем не возмутимого мира, обладает
наибольшей  свободой  и легкостью  совершать свойственное  ему  дело,  почти
Ѓожественное (в  соответствии  со  словами: "Њало чем умален по  сравнению с
ангелами"1). Ћтсюда  Ясно,  что всеобщий мир  есть наилучшее  из  того,  что
создано  длЯ нашего  блаженства. ‚от почему  то, что звучало пастырЯм свыше,
было не богатства, не  удовольствиЯ, не почести, не долголетие, не здоровье,
не сила, не  красота, но мир.  €бо небесное воинство вещает: "‘лава в вышних
Ѓогу,  и  на  земле  мир, в  человеках  благоволение"2.  ‚от  почему из  уст
‘пасителЯ  рода  человеческого  прозвучал  спасительный привет:  "Њир  вам".
Џотому  что  ‘пасителю подобало изречь высочайшее из  приветствий. € тот  же
обычай пожелали соблюсти ученики …го и Џавел в своих приветствиЯх, как может
в этом убедитьсЯ всЯкий. €з того, что было разъЯснено, становитсЯ очевидным,
с  помощью чего род человеческий  лучше  или, вернее,  лучше  всего  другого
достигает  того, что ему, собственно, надлежит делать. Ђ следовательно, было
найдено и наиболее подходЯщее средство,  которое приводит к тому, с  чем все
наши  дела  сообразуютсЯ,  как  со  своею  последнею  целью,-- всеобщий мир,
полагаемый  в качестве  исходного принципа всех  последующих рассуждений.  Ђ
такой принцип,  согласно вышеизложенному, был необходим, подобно путеводному
знаку,  и  к  нему  сводитсЯ  все  подлежащее доказательству,  как к  истине
очевиднейшей.

     V.  ‚озвращаЯсь,  таким образом, к  сказанному в начале,  выдвинем  три
главных  предмета,  вызывающих  сомнениЯ,  и  поставим три  главных  вопроса
относительно   светской  монархии,   обозначаемой   более  привычным  словом
"империЯ"; об этом,  как уже сказано, мы намерены предпринЯть  исследование,
руководствуЯсь  указанным  принципом  в  соответствии  с уже  избранным нами
порЯдком.  €так,  пусть  первый  вопрос будет следующий:  необходима ли  длЯ
благосостоЯниЯ мира светскаЯ  монархиЯ? ќто может быть показано  посредством
сильнейших  и очевиднейших  аргументов,  которым  не  способна противостоЯть
никакаЯ сила  разума или авторитета. Џервый из  этих аргументов заимствуетсЯ
из текста ”илософа в  его "Џолитике". €бо  там этот  всеми чтимый  авторитет
утверждает, что,  когда  множество упорЯдочиваетсЯ  в единство,  необходимо,
чтобы нечто одно регулировало или  управлЯло,  а  прочее  регулировалось или
управлЯлось1. ‚ этом убеждает  нас не только славное имЯ автора, но и довод,
основанный  на  индукции.  ‚ самом  деле: если  мы  посмотрим на  отдельного
человека, мы обнаружим в нем то же самое. ‚едь когда все его силы устремлены
к  блаженству,  его  интеллектуальнаЯ  сила  регулирует  и  управлЯет  всеми
прочими,  иначе  он  блаженства  достигнуть  не может. …сли  мы посмотрим на
семью, цель которой  -- приготовить домашних к  хорошей жизни, в ней  должен
быть один,  кто регулирует  и  управлЯет (его называют отцом семейства), или
должен  быть  тот, кто  его заменЯет, по  слову  ”илософа:  "‚сЯкий  дом  да
управлЯетсЯ старейшим".  € его обЯзанность, как говорит ѓомер, править всеми
и предписывать законы прочим2. ‚от почему в виде  поговорки применЯетсЯ злое
пожелание: "Џусть у тебЯ  в доме будет  тебе равный".  …сли  мы посмотрим на
поселение, цель которого  -- взаимнаЯ поддержка  как  в делах  личных, так и
имущественных, то  один должен  управлЯть прочими, либо назначенный кем-либо
посторонним,  либо выделенный  из среды соседей с  согласиЯ прочих; иначе не
только  не будет достигнуто  взаимное удовлетворение,  но разрушитсЯ  и  все
поселение,  если несколько  пожелают  выделЯтьсЯ  над  прочими.  Ђ  если  мы
посмотрим на город, цель которого жить хорошо и в достатке, то  должно  быть
одно  управление, и это не только при правильном государственном строе, но и
при  извращенном.  ‚   противном  случае   не  только  не  достигаетсЯ  цель
гражданской  жизни,  но  и сам город перестает быть  тем,  чем  был. …сли мы
обратимсЯ к тому  или иному королевству, цель которого  та же, что и города,
при большей надежности его спокойствиЯ, то  должен быть один король, который
царствует и правит, иначе  жители этого  королевства не только  не достигают
цели, но  и само оно катитсЯ к гибели, по слову непогрешимой истины: "‚сЯкое
царство, разделившеесЯ само  в себе, опустеет"3. …сли  так  это  бывает  и в
приведенных случаЯх, и всЯкий  раз,  когда  нечто упорЯдочиваетсЯ во  что-то
единое, то допущенное нами выше истинно. Ќо бесспорно, что весь человеческий
род  упорЯдочиваетсЯ  во   что-то  единое,  как   уже  было  показано  выше;
следовательно, должно быть что-то одно упорЯдочивающее или  правЯщее,  и это
одно  должно называтьсЯ монархом или императором. ’ак  становитсЯ очевидным,
что длЯ благоденствиЯ мира по необходимости должна существовать монархиЯ или
империЯ.

     VI.  Љак часть  относитсЯ  к  целому, так порЯдок частичный  к  порЯдку
целого. —асть относитсЯ  к целому как к цели и к лучшему.  ‘ледовательно,  и
порЯдок в части относитсЯ к порЯдку  в целом как к цели и к лучшему, и благо
частичного порЯдка не превосходит благо целого порЯдка, а, скорее, наоборот.
€ так как в  вещах имеетсЯ порЯдок двоЯкого рода, а именно порЯдок  частей в
отношении  друг  друга  и  порЯдок частей  в  отношении чего-то  одного,  не
ЯвлЯющегосЯ частью (например, порЯдок частей войска в отношении друг друга и
порЯдок  их  по  отношению к полководцу), порЯдок частей  в отношении одного
окажетсЯ лучше, будучи целью другого; ведь ради него существует другой, а не
наоборот.  ‚от почему если  форма  этого  порЯдка  обнаруживаетсЯ  в  частЯх
человеческого множества, то гораздо более должна она  обнаруживатьсЯ в самом
этом  множестве, то есть в совокупности,-- согласно только что  приведенному
силлогизму, коль  скоро  этот порЯдок, или форма  порЯдка,  превосходнее. Ќо
такой  порЯдок имеетсЯ  во  всех  частЯх  человеческого множества,  как  это
достаточно  Ясно  из  сказанного в  предшествующей главе;  следовательно, он
имеетсЯ или  должен иметьсЯ и в  самой  совокупности. €, таким образом,  все
вышеуказанные части, стоЯщие ниже королевств, как и сами королевства, должны
быть упорЯдочены в соответствии с одним правителем или правлением, то есть с
монархом или монархией.

     VII. ире говорЯ, человечество есть и некое целое, состоЯщее из частей,
и  некаЯ часть относительно целого. ‚ самом  деле, оно  есть некое целое  по
отношению  к  отдельным королевствам и  народам, как это показано было выше;
оно есть  и некаЯ  часть по отношению ко  всей  ‚селенной,  и это  Ясно само
собой.  Џодобно  тому  как подчиненные части  общего понЯтиЯ  "человечество"
находЯтсЯ  в надлежащем соответствии с ним,  так и  о  нем  самом  правильно
говоритсЯ,  что оно  находитсЯ в  соответствии  со своим  целым.  —асти  его
находЯтсЯ    в   надлежащем   соответствии    с   ним    самим   посредством
одного-единственного  начала,  как легко  можно  понЯть из сказанного  выше;
следовательно, и  оно находитсЯ в таком же надлежащем  соответствии с  самою
‚селенной  или  с ее  главою  (каковою  ЯвлЯетсЯ Ѓог  и монарх)  посредством
одного-единственного начала, то есть посредством единственного главы. Ћтсюда
следует, что монархиЯ необходима миру длЯ его благосостоЯниЯ.

     VIII. €  хорошо, и  превосходно все то,  что отвечает намерению первого
действующего  начала,  то  есть Ѓога. €  это очевидно  всем, разве только за
исключением  тех,  кто отрицает, что ЃожественнаЯ доброта  достигает вершины
совершенства. ‚  намерениЯ Ѓога входит,  чтобы все представлЯло Ѓожественное
подобие в той мере, в какой оно способно на это по своей природе. ‚от почему
сказано было:  "‘отворим  человека по  образу Ќашему,  по подобию  Ќашему"1.
‘лова "по  образу"  неприменимы к  вещам, стоЯщим ниже человека,  тогда  как
слова  "по подобию" применимы  к любой вещи, ибо всЯ  ‚селеннаЯ есть не  что
иное, как некий след Ѓожественной благости.  ‘ледовательно, человеческий род
хорош  и превосходен,  когда  он  по возможности уподоблЯетсЯ  Ѓогу.  Ќо род
человеческий наиболее уподоблЯетсЯ Ѓогу, когда он наиболее един, ибо в одном
Ѓоге  подлинное  основание  единства. Ћттого  и  сказано:  "‘лушай, €зраиль!
ѓосподь Ѓог наш есть  ѓосподь единый"2. Ќо  род  человеческий тогда наиболее
един,  когда весь он объединЯетсЯ  в одном, а  это может  быть не  иначе как
тогда, когда он всецело подчинен единому правителю, что очевидно само собою.
‘ледовательно, род человеческий, подчиненный единому правителю, в наибольшей
степени  уподоблЯетсЯ  Ѓогу,  а   потому   в   наибольшей  степени  отвечает
Ѓожественному намерению -- чтобы все было хорошо и превосходно, как было это
доказано в начале настоЯщей главы.

     IX. „алее, хорош и превосходен всЯкий сын, который в  той мере, в какой
позволЯет ему  его  природа,  следует  по стопам  своего  совершенного отца.
—еловеческий род есть сын  неба, совершеннейшего  в любом своем деЯнии,  ибо
человека  рождают  человек   и  солнце,  согласно  второй  книге  "”изики"1.
‘ледовательно,  человеческий род  оказываетсЯ в  наилучшем  состоЯнии, когда
подражает чертам неба в той мере,  в какой позволЯет ему его природа. €  так
как  все  небо во  всех  своих частЯх, движениЯх и  двигателЯх  регулируетсЯ
единственным  движением,  то  есть  движением   сферы   ЏерводвигателЯ2,   и
единственным двигателем, каковым ЯвлЯетсЯ Ѓог, что  с полнейшей очевидностью
обнаруживает  человеческий  разум,  и  так   как  уже  было  выведено  путем
правильного   силлогизма,  что  род  человеческий  оказываетсЯ  в  наилучшем
состоЯнии тогда, когда управлЯетсЯ единственным правителем, как единственным
своим   движущим  началом,  и  единственным   законом,  и  как  единственным
движением,  в  своих  собственных   движущихсЯ  началах   и   движениЯх,  то
представлЯетсЯ  необходимым,  чтобы  длЯ  благоденствиЯ   мира  существовала
монархиЯ,  или  единственнаЯ  власть,  именуемаЯ империей.  Ћб этом воздыхал
Ѓоэций, говорЯ:

     Ћ род людской, будешь счастлив,
     Љоль любовь, что движет небо, станет
     „ушами людскими править3.

     X. ‚сюду, где  может возникнуть раздор, там  должен быть и  суд1, иначе
несовершенное существовало  бы без того, что придаст ему совершенство, а это
невозможно, коль скоро Ѓог и природа всегда даруют необходимое. Њежду любыми
двумЯ  правителЯми,  из  которых  один  вовсе  не  подчинен  другому,  может
вспыхнуть  раздор, и  они  или их подчиненные могут быть виновными, что само
собой  очевидно. ‘ледовательно, их должен рассудить суд.  €  так как один не
ведает другого,  так  как  один  другому  не  подчинЯетсЯ  (ведь  равный  не
подвластен  равному),  должен  быть   кто-то   третий,   с  более   широкими
полномочиЯми,  главенствующий  над обоими в  пределах своего права. € он или
будет  монархом, или нет. …сли да,  мы имеем  то, что требовалось  доказать;
если  же  нет, у  него  в свою  очередь будет равный  ему вне  пределов  его
правоспособности,  а  тогда  вновь  будет  необходим  кто-то  третий.  € так
получалось  бы  до  бесконечности, чего быть  не может: следовательно, нужно
дойти до первого и высшего  судьи,  чье суждение прекращает все раздоры либо
косвенно,  либо  непосредственно,   и  это  будет   монарх   или  император.
‘ледовательно,  монархиЯ  необходима миру. €  это  соображение  имел  в виду
”илософ,   говорЯ:  "‘уществующее  не  хочет  иметь   дурного  порЯдка2;  но
многовластие есть нечто дурное; следовательно, правитель один".

     XI. Љроме того, мир лучше  всего устроен, если высшую силу  в нем имеет
справедливость;  вот почему  ‚ергилий, желаЯ  похвалить  тот  век,  который,
казалось, зарождалсЯ в его времена, пел в своих "Ѓуколиках":

     ‚от уже „ева грЯдет и с нею ‘атурново царство1.

     €бо „евой именовалась ‘праведливость, которую именовали также Ђстреей2;
‘атурновым  же  царством  называли  лучшие  времена,  которые звались  также
золотым  веком.  ‘праведливость   имеет   высшую   силу  лишь  при  монархе;
следовательно,  длЯ  наилучшего   устройства  мира  требуетсЯ  монархиЯ  или
империЯ. „лЯ уЯснениЯ предпосылки следует знать,  что справедливость сама по
себе  и рассматриваемаЯ  в своей природе есть  некаЯ  прЯмизна3,  или прЯмаЯ
линиЯ, не терпЯщаЯ никакой кривизны  ни там ни здесь, а потому она не бывает
большей или меньшей,  как и  не бывает  таковой  и  белизна, рассматриваемаЯ
абстрактно. ‚едь такого рода формы образуют нечто  сложное  лишь привходЯщим
образом, сами же по себе они заключаютсЯ в простой и неизменной сущности, по
правильному утверждению магистра, написавшего сочинение "Ћ шести  началах"4;
такого  рода  качества получают большую или  меньшую  степень лишь от  своих
носителей, в которых они усматриваютсЯ  в зависимости от  того,  больше  или
меньше примешано противоположного к этим носителЯм. ‘ледовательно,  там, где
всего  менее  примешано  противоположного  к  справедливости  как  в  смысле
предрасположениЯ,  так и в смысле действиЯ, там справедливость  имеет высшую
силу. €  тогда поистине можно сказать  о  ней  то,  что говорит ”илософ: "Ќи
ѓеспер,  ни  „енница  не бывают столь удивительны"5. ‚едь тогда она  подобна
”ебе6,  взирающей на  своего  брата  с противоположной  стороны, из  пурпура
утренней   прозрачности.  —то   касаетсЯ  предрасположениЯ,   справедливость
вступает иногда в противоречие с волей; ведь  поскольку волЯ не вполне чиста
от  всЯкой страсти,  постольку  даже при  своем  наличии  справедливость  не
присутствует  всецело  в блеске  своей  чистоты,  ибо носитель ее  хотЯ  и в
минимальной степени,  но  противодействует  ей; вот почему правильно отводЯт
тех, кто пытаетсЯ возбудить страсти в судье. —то же  касаетсЯ действиЯ, то в
этом  случае справедливость встречает препЯтствие со стороны возможности  ее
осуществлениЯ: ведь поскольку справедливость есть добродетель по отношению к
кому-то,  постольку  без  возможности воздавать  каждому свое  каким образом
способен действовать кто-либо в соответствии с нею? Ћтсюда Явствует, что чем
справедливый могущественнее,  тем шире будет  простиратьсЯ  справедливость в
своем действии.
     Ќа основе  этого разъЯснениЯ будем аргументировать, следовательно, так.
‘праведливость имеет  в мире высшую силу тогда, когда  она свойственна тому,
кто обладает высшей волей  и властью;  таковым ЯвлЯетсЯ  один  лишь  монарх;
следовательно, только присущаЯ монарху справедливость обладает в мире высшей
силой.  ќтот  просиллогизм7  строитсЯ по  второй  фигуре8, с подразумеваемым
отрицанием,  и  он подобен следующему:  всЯкое <I>‚</I> есть  <I>Ђ,</I>  только <I>‘</I>  есть <I>Ђ,</I>
следовательно,  только <I>‘</I> есть <I>‚.</I>  €ли,  что то же: всЯкое  <I>‚</I> есть  <I>Ђ;</I> ничто,
кроме <I>‘,</I>  не  есть <I>Ђ,</I>  следовательно, ничто,  кроме  <I>‘,</I> не  есть  <I>‚.</I>  Џервое
предложение  становитсЯ   очевидным  из  предыдущего   разъЯснениЯ;   второе
доказываетсЯ так: сначала в отношении воли, а затем в отношении возможности.
„лЯ  уЯснениЯ  первого  пункта,  в отношении  воли,  следует  заметить,  что
справедливости  более  всего противоположна  алчность, как это  дает  понЯть
Ђристотель  в  пЯтой  книге "Ќикомаховой  этики". Љогда алчность  совершенно
упразднена,  ничто  уже  не  противитсЯ  справедливости;   отсюда  положение
”илософа: то, что может быть  определено  законом, никоим образом не следует
предоставлЯть  усмотрению  судьи, и это нужно  делать из  опасениЯ алчности,
легко  совращающей  умы  человеческие.  ’ам,  стало  быть, где  нет предмета
желаний, там невозможна алчность; ведь когда разрушены предметы страсти, там
не может быть и самих страстей.  Ќо  монарх не имеет ничего9,  что он мог бы
желать,  ведь  его  юрисдикциЯ  ограничена лишь океаном, и этого не бывает с
другими  правителЯми, чьЯ  власть ограничена властью других, например власть
королЯ  Љастилии -- властью королЯ Ђрагона. Ћтсюда следует, что монарх может
быть  чистейшим  носителем справедливости среди смертных.  Љроме того,  если
алчность  в некоторой, хотЯ бы  и в малой, степени затуманивает прирожденную
справедливость, то благоволение, или подлиннаЯ благожелательность, укреплЯет
и проЯснЯет ее. ‘ледовательно, в ком может быть подлиннаЯ благожелательность
в  наивысшей   своей  степени,   в  том  может   занЯть   главное  место   и
справедливость.  ’аков монарх; следовательно, при его наличии справедливость
--  сильнее  всего  или  может  быть  сильнее  всего.  Ђ то,  что  подлиннаЯ
благожелательность  приводит к торжеству справедливости,  можно заключить из
следующего. Ђлчность, презираЯ человеческую сущность,  ищет другого блага10,
вне человека, а любовь к ближнему, презираЯ все прочее, ищет Ѓога и человека
и,  стало быть, благо  человека.  Ђ поскольку  среди человеческих благ самое
важное -- жить в мире (о чем сказано было выше) и его создаст в наибольшей и
в  наивысшей  степени  справедливость,  постольку  благоволение  в наивысшей
степени  укрепит справедливость, и тем больше,  чем само оно  больше.  € что
монарху  более,  чем  всем  остальным  людЯм, должна быть  присуща подлиннаЯ
благожелательность,  становитсЯ  очевидным из следующего. ‚сЯкий чувствующий
благожелательность тем более ее испытывает, чем  ближе он к проЯвлЯющему это
чувство; но люди к монарху  ближе,  чем к другим  правителЯм; следовательно,
они  испытывают  или должны испытывать его благоволение в наивысшей степени.
ЏерваЯ  посылка  очевидна, если  принЯть  во  внимание природу  пассивного и
активного;   втораЯ  уЯснЯетсЯ  из   того,  что  к  другим  правителЯм  люди
приближаютсЯ  лишь частично,  к  монарху  же всецело.  €  притом:  к  другим
правителЯм  они  приближаютсЯ  благодарЯ  монарху,  но  не  наоборот.  ’аким
образом, монарху  изначально и непосредственно присуща забота о всех, другим
же правителЯм она присуща благодарЯ монарху, поскольку их забота проистекает
из этой верховной его  заботы.  Љроме того,  чем причина универсальнее,  тем
более она имеет природу причины, ибо низшаЯ ЯвлЯетсЯ причиной лишь благодарЯ
высшей, как  Явствует из книги  "Ћ  причинах"11;  и  чем больше причина есть
причина, тем больше расположена она  к порождаемому ею, ибо благоволение это
соответствует  ее природе.  Џоскольку, следовательно,  монарх среди смертных
есть универсальнейшаЯ причина того, что  люди  живут  хорошо,  ибо,  как уже
сказано, другие правители  существуют благодарЯ ему,  постольку благо  людей
ему  особенно  дорого.  Ђ в  том, что монарх  в наибольшей степени  способен
соблюдать  справедливость,  кто  будет  сомневатьсЯ? ђазве лишь тот,  кто не
понимает,  что  у  монарха  не может быть  врагов.  €так,  после того как  в
достаточной  мере разъЯснена главнаЯ  посылка, бесспорно, становитсЯ Ясным и
заключение,  а  именно что длЯ наилучшего устройства мира  непременно должна
существовать монархиЯ.

     XII.  —еловеческий  род  оказываетсЯ  в наилучшем  состоЯнии,  когда он
совершенно свободен. ќто станет очевидным,  если уЯснить начало свободы. „лЯ
этого следует знать,  что первое начало  нашей свободы есть свобода решениЯ,
котораЯ  у  многих  на устах, но у немногих в голове1. ‚едь доходЯт до того,
что называют свободой воли свободное суждение о воле. ѓоворЯт они правильно,
но  до смысла слов им  далеко; это похоже на то, как наши логики всЯкий день
поступают с некоторыми предложениЯми,  включаемыми  в  качестве  примеров  в
логические занЯтиЯ, вроде, скажем:  треугольник имеет три угла, равных  двум
прЯмым. џ утверждаю со своей стороны, что  суждение служит посредником между
представлением и вожделением; ведь сначала вещь  представлЯют себе, а затем,
когда она  представлена,  ее оценивают с помощью  суждениЯ  как  хорошую или
дурную,  и,  наконец,  судЯщий  либо добиваетсЯ,  либо  избегает  ее.  ’аким
образом,  если суждение всецело направлЯет желание и  отнюдь не предварЯетсЯ
им, оно  свободно;  но,  если  суждение  движимо желанием, каким-то  образом
предварЯющим его, оно уже не может быть свободным, ибо приводитсЯ в движение
не самим собою, а  повинуЯсь пленившему. Ћттого-то животные и не могут иметь
свободного суждениЯ, ибо их суждениЯ всегда предварЯютсЯ желанием. Ћтсюда же
можно понЯть, что интеллектуальные субстанции, имеющие  неизменную волю, как
и  отрешенные души2,  покидающие  наш мир, не терЯют  свободу  решениЯ из-за
неизменности своей  воли,  но  сохранЯют  ее  в  совершеннейшем  и наивысшем
состоЯнии.
     “бедившись в этом, можно также понЯть, что  эта свобода, или это начало
всей нашей свободы, как  Я уже сказал,  величайший дар,  заложенный Ѓогом  в
человеческую природу3, ибо посредством него мы здесь обретаем блаженство как
люди и  посредством него же мы там обретаем блаженство  как боги4.  …сли это
так, кто не признает, что человечество находитсЯ в наилучшем состоЯнии, имеЯ
возможность  пользоватьсЯ этим началом в  наивысшей  степени? Ќо живущий под
властью  монарха  наиболее свободен5. „лЯ пониманиЯ  этого нужно  знать, что
свободен тот, кто существует  ради  себЯ самого,  а не  ради другого, с  чем
согласен и ”илософ в  книгах "Њетафизики"6.  ‚едь существующее  ради другого
обЯзательство  определЯетсЯ  тем,  ради  чего  оно   существует;  так,  путь
определЯетсЯ с  необходимостью  его  концом. —еловеческий  род  под  властью
единого монарха  существует ради себЯ, а не ради другого;  ведь только тогда
выправлЯютсЯ  извращенные  государственные  системы,   то  есть  демократии,
олигархии  и  тирании,  порабощающие  род  человеческий,  как  Явствует  при
последовательном  разборе  их  всех,  и  только  тогда  занимаютсЯ   должным
государственным  устроением  короли,  аристократы,  именуемые оптиматами,  и
ревнители  свободы народа. ‚едь так как монарх наиболее расположен к людЯм в
соответствии  со сказанным  ранее, он хочет, чтобы все люди стали  хорошими,
что невозможно при извращенном государственном строе.  Ћттого-то  ”илософ  и
говорит  в  своей  "Џолитике": "‚ извращенном государственном  строе хороший
человек  есть  плохой  гражданин, а  в  правильном  строе  понЯтиЯ  хорошего
человека  и  хорошего  гражданина  совпадают"7.  €  такого  рода  правильные
государственные устройства имеют целью свободу,  то есть  имеют целью, чтобы
люди существовали ради самих себЯ. ‚едь не граждане существуют ради консулов
и не народ ради царЯ, а, наоборот, консулы ради граждан и царь  ради народа.
‚едь так же,  как государственный  строй не устанавливаетсЯ  ради законов, а
законы устанавливаютсЯ ради государственного  строЯ, так и живущие сообразно
законам  не  столько сообразуютсЯ  с  законодателем, сколько этот  последний
сообразуетсЯ с ними, как полагает  и ”илософ в книгах, которые он  оставил о
трактуемой здесь материи. Ћтсюда Явствует также, что хотЯ консул или король,
если  говорить о  них, имеЯ в виду движение к цели, ЯвлЯютсЯ  господами  над
прочими, то с точки зрениЯ самой цели они ЯвлЯютсЯ слугами, в особенности же
монарх,  которого, без сомнениЯ,  надлежит считать слугою всех. Ћтсюда можно
также понЯть,  что  монарх  по  необходимости сообразуетсЯ  с целью, стоЯщей
перед ним  при установлении законов.  ’аким  образом, род человеческий, живЯ
под властью монарха, находитсЯ в наилучшем состоЯнии; а отсюда следует,  что
длЯ благоденствиЯ мира необходимо должна существовать монархиЯ.

     XIII. Џритом наиболее способный  к управлению  может наилучшим  образом
подготовить  к этому  прочих.  ‚едь  во  всЯком  действии  главное намерение
действующего,   действует  ли   он  в  силу   природной  необходимости   или
добровольно,--  сделать других  подобными себе1,  отчего и оказываетсЯ,  что
всЯкий действующий в  той мере,  в  какой  он ЯвлЯетсЯ  таковым,  испытывает
радость; ведь все существующее стремитсЯ к  своему бытию и