вуют поэты, которые до известной  степени открывают нам
обычаи  Язычников,   их   жертвоприношениЯ,  их   верованиЯ.  Ћб   этом   же
свидетельствуют многие древние имена и названиЯ мест и древних построек, как
в этом легко может убедитьсЯ каждый желающий.
     €  хотЯ эти  воззрениЯ и  были  основаны на  человеческом  разуме  и на
достаточно  веском опыте, все же истину  они  не обнаружили из-за недостатка
как разумных доводов, так и наставлений; между тем  достаточно одного только
разума, чтобы  убедитьсЯ,  что названные выше созданиЯ должны существовать в
гораздо большем числе,  чем проЯвлениЯ их, могущие быть воспринЯтыми людьми.
Ћдин из этих доводов следующий. Ќикто --  ни  философ, ни Язычник, ни иудей,
ни христианин, ни любой  еретик -- не сомневаетсЯ, что созданиЯ эти, все без
исключениЯ  или  бульшаЯ  их  часть,  преисполнены  блаженства5  и  что  эти
блаженные  созданиЯ  пребывают в  совершеннейшем  состоЯнии. …сли  на  земле
человек обладает  не только  одним видом  блаженства,  но  двумЯ,  а  именно
блаженством  жизни общественной и блаженством жизни созерцательной, было  бы
неразумным считать,  что  эти  созданиЯ обладают  лишь жизнью деЯтельной, то
есть  общественной,  участвуЯ  в  управлении  миром, а  не  обладают  жизнью
созерцательной, котораЯ  более совершенна  и ближе  к Ѓожественному. ’ак как
созданиЯ,  обладающие  блаженством  управлениЯ,  не  могут  обладать  другим
блаженством,  ибо интеллект един  и вечен, надлежит существовать другим, вне
этих  обЯзанностей живущим лишь размышлением. Ђ так как жизнь созерцательнаЯ
ближе к Ѓожественной, а чем нечто более Ѓожественно, тем оно более похоже на
Ѓога, то очевидно, что такаЯ жизнь  угоднее  Ѓогу; а раз  она угоднее, то  и
способность блаженствовать отпущена ей более щедро; а раз она отпущена более
щедро,  то и  живых созданий ей было дано больше, чем другой. Ћтсюда следует
заключить,  что очень велико число этих  созданий, особенно по  сравнению  с
тем, что  обнаруживаетсЯ в их проЯвлениЯх. €  это не противоречит  тому, что
говорит Ђристотель в десЯтой книге "ќтики", будто субстанциЯм, отделенным от
материи, подобает  жизнь только созерцательнаЯ. € хотЯ  им и  подобает жизнь
только  созерцательнаЯ,  все  же  из  самого  созерцаниЯ  некоторых из  этих
субстанций  и  вытекает  вращение  небес6,  а  это  относитсЯ  к  управлению
‚селенной; ‚селеннаЯ же уподоблЯетсЯ упорЯдоченному государству, задуманному
в созерцании его двигателей.
     Џриведем еще  один  довод: ни  одно  действие не  бывает  больше  своей
причины, ибо  причина  не  может  дать  того,  чего она не  имеет; и так как
Ѓожественный разум есть причина всего, а в особенности человеческого разума,
то ум человеческий его не превышает, но несоразмерно превышен им. €так, если
мы, на основании вышеприведенных доводов и  многих других полагаем,  что Ѓог
мог сотворить бесчисленные духовные созданиЯ, очевидно, что Ћн сотворил  еще
большее  их число. Њожно привести много других доводов, но сейчас достаточно
и этих.
     €  пусть никто не удивлЯетсЯ, если эти и другие доступные нам положениЯ
не  были  нами доказаны  до  конца,  ибо  мы  все  равно  должны  любоватьсЯ
совершенством этих  созданий,  совершенством, ослеплЯющим  очи человеческого
разумениЯ, как говорит философ во второй книге "Њетафизики"7, и  не можем не
утверждать  их  бытие. €  хотЯ мы  не  имеем  о  них  никакого  чувственного
представлениЯ (от которого и начинаетсЯ  наше познание),  все же в наш разум
проникает какой-то свет от их животворЯщей сущности, поскольку  мы усваиваем
те  доводы, которые были  здесь  высказаны, а также многие другие; не так ли
человек  с  закрытыми  глазами  утверждает, что  он  видит  свечение воздуха
благодарЯ  скудному  сиЯнию  или  слабому   лучу,  подобному  тому,  который
проникает через  веки летучей мыши; не так ли  закрыты наши  умственные очи,
пока душа наша свЯзана и пленена органами нашего тела.

     V.  „ревние  не  усматривали истинного существованиЯ духовных  созданий
из-за  недостатка наставлений,  хотЯ  народ €зраилЯ и имел поучающих  в лице
своих пророков,  "в  которых,-- как  говорит Ђпостол1,-- Ѓог  многократно  и
многообразно говорил издревле  отцам". Ќас же  в этом наставлЯл пришедший от
’ого,  Љто  создал  эти  существа  и Љто  хранит их,--  нас  поучал  ‚ладыка
‚селенной, •ристос,  сын Ѓога ‚севышнего и Њарии  „евы, естеством  женщины и
дочери €оакима и Ђдама2; будучи человеком, Ћн умер за нас и этим даровал нам
жизнь вечную. "€ свет во  тьме  светит, и тьма  не объЯла  его"3,--  говорит
евангелист  €оанн; он изрек нам истину, и без него мы  не могли бы иметь  ни
истинного знаниЯ, ни истинного лицезрениЯ.
     Џервое, что он нам показал, и  перваЯ  тайна, которую Ѓог  нам раскрыл,
было Явление одного из вышеназванных духовных созданий; это был великий  …го
посланец,  посетивший от  имени  Ќебесного  –елителЯ  юную  тринадцатилетнюю
отроковицу. ‘паситель собственными устами  возвестил, что Ћтец  мог дать …му
много  легионов ангелов; и Ћн  не  отрицал, когда …му было сказано, что Ћтец
заповедал  ангелам ‘воим служить  …му и охранЯть  …го. Џоэтому нам известно,
что духовных созданий этих существует бесчисленное множество; недаром свЯтаЯ
церковь,  …го невеста  и довереннаЯ  (о которой ‘оломон  вопрошал: "Љто  это
восходит от пустыни..."4) -- полнаЯ услад, опираЯсь на своего возлюбленного,
говорит, верует, проповедует, что благороднейшим этим созданиЯм несть числа.
Ћна делит  их на три иерархии, иначе говорЯ, на три ‘вЯтых или  Ѓожественных
начала, и каждаЯ  иерархиЯ  в свою  очередь имеет  три чина; таким  образом,
церковь полагает и утверждает три чина духовных  созданий. Џервый -- это чин
ангелов, второй  --  архангелов,  третий  --  престолов5;  и  эти  три  чина
составлЯют  первую  иерархию: не  первую  по благородству  и  по времени  их
созданиЯ  (ибо  есть  много  других  благородных  и  все  они  были  созданы
единовременно),  но  первую по порЯдку  нашего  подъема  до их высоты. „алее
следуют  господства;  за ними  силы;  затем  начала;  и они образуют  вторую
иерархию.  Ќад ними -- могущества,  херувимы,  и  над  всеми -- серафимы;  и
последние три образуют третью  иерархию. €х размышлениЯ  о  Ѓоге имеют мощь,
соответствующую  числу их  иерархии  и числу их чина. ‚ самом деле, так  как
Ѓожественное   ‚еличие  заключено  в  трех  ипостасЯх,   обладающих   единой
сущностью, то и созерцать их можно троЯко. ’ак, возможно созерцание  ‚ысшего
Њогущества  Ћтца;  к  нему  направлена  перваЯ иерархиЯ,  то есть  перваЯ по
благородству   и  последнЯЯ  в  нашем  перечне.  Њожно  созерцать  и  ‚ысшую
Џремудрость  ‘ына;  к  ней   направлена  втораЯ  иерархиЯ.  Њожно,  наконец,
созерцать ‚ысшую  и пламенеющую  ‹юбовь „уха  ‘вЯтого;  и  к  ней устремлена
последнЯЯ  иерархиЯ, котораЯ, как самаЯ близкаЯ, передаст нам  дары, которые
она  приемлет.  Ђ  так  как каждаЯ ипостась  Ѓожественной ’роицы  может быть
рассматриваема  троЯко,  в каждой иерархии существуют  три чина, созерцающие
по-разному. Њожно рассматривать Ћтца только в отношении …го ‘амого, и таково
созерцание серафимов, которые в Џервопричине видЯт  больше, чем любаЯ другаЯ
ангельскаЯ  природа. Њожно  рассматривать  Ћтца  в …го отношении к  ‘ыну,  а
именно, как ‘ын от Ќего  отделЯетсЯ и  с Ќим воссоединЯетсЯ; и это созерцают
херувимы. Њожно также рассматривать Ћтца в  зависимости от того, как из Ќего
исходит  „ух  ‘вЯтой,  и  как  Ћн  от  Ќего  отделЯетсЯ,  и  как  Ћн  с  Ќим
воссоединЯетсЯ;  и  таково созерцание  могуществ. € таким же способом  можно
рассуждать  и о ‘ыне, и о  ‘вЯтом  „ухе; поэтому должны существовать  девЯть
разновидностей  созерцающих  духов  длЯ  лицезрениЯ   того   света,  который
полностью видит только самого себЯ.
     Ћб  одном  здесь  умолчать  нельзЯ.  џ говорю,  что  некоторые из  этих
ангельских чинов были  низвергнуты, как только были  созданы, быть может,  в
числе  одной  десЯтой части;  длЯ  восполнениЯ  их и  был  потом  создан род
человеческий6.  Ћб этих  числах,  чинах  и  иерархиЯх  повествуют  подвижные
небеса, коих девЯть, десЯтое же как раз и возвещает единство  и устойчивость
Ѓожественного начала7.  Џоэтому  и говорит Џсалмопевец:  "Ќебеса проповедуют
славу Ѓожью, и о делах  рук …го вещает  твердь"8. ђазумно  предположить, что
двигатели неба ‹уны принадлежат к чину ангелов, двигатели ЊеркуриЯ -- к чину
архангелов, а  ‚енеры -- к чину престолов. Џорожденные любовью „уха ‘вЯтого,
выЯвлЯют они действиЯ, им присущие, а  именно создают движениЯ данного неба,
полного любви. ‚  этом небе  обретает свой облик некое добродетельное пламЯ,
силою которого  души возгораютсЯ  любовью сообразно со своей  готовностью ее
воспринимать9.  Ђ так как  древние приметили,  что это  небо здесь на  земле
ЯвлЯетсЯ причиной любви,  они объЯвили Ѓога  Ђмора  сыном ‚енеры, как  о том
свидетельствует ‚ергилий  в первой песни "ќнеиды", где ‚енера так обращаетсЯ
к  Ђмору:  "‘ын  мой,  сила  моЯ, сын  ‚севышнего  Ћтца,  презревший  стрелы
’ифеЯ"10; и Ћвидий в пЯтой  книге "Њетаморфоз", где  он  говорит, что ‚енера
сказала Ђмору: "‘ын мой, оружье мое, сила моЯ"11. Џрестолы, которым поручено
управление небом ‚енеры, немногочисленны;  о  числе их философы  и астрологи
придерживаютсЯ различного мнениЯ в  зависимости  от того, как они смотрЯт на
его  круговращение; хотЯ все они сходЯтсЯ на том, что этих  духовных существ
столько,  сколько  существует  движений третьего неба. ‚  книге "Ћ скоплении
звезд"12   на   основании   лучших  выкладок,   произведенных   астрологами,
установлено, что движений этих  три: первое, соответствующее движению звезды
по своему эпициклу; второе, сообразно движению эпицикла вместе со всем небом
и равным образом с небом  ‘олнца; третье,  соответствующее  движению данного
неба, которое следует за движением звездной сферы с запада на восток на один
градус за  сто лет. ’аким образом, эти  три движениЯ  имеют каждый по одному
двигателю.  ‚се  небо  движетсЯ и вращаетсЯ вместе с эпициклом с востока  на
запад  один раз в сутки;  один Ѓог ведает, проистекает  ли  это  движение от
какого-нибудь интеллекта  или же оно во  власти ЏерводвигателЯ; мне кажетсЯ,
что  судить об  этом было бы с моей стороны самонадеЯнностью.  ќти двигатели
порождают круговращение только тем, что его разумеют, и только  в той сфере,
которую каждый  из  них  приводит в  движение13. ЃлагороднейшаЯ форма  неба,
несущего   в   себе  начало   этой   пассивной   природы14,   вращаетсЯ   от
соприкосновениЯ с движущей силой, котораЯ обладает даром разумениЯ; Я говорю
о  соприкосновении, но не телесном, а движении от касаниЯ той  силы, котораЯ
на это направлена. € к этим двигателЯм, с которыми предполагаетсЯ вступить в
разговор, Я обращаю мою мольбу.

     VI.  ‚ третьей  главе настоЯщего трактата  сказано, что  длЯ  пониманиЯ
первой части рассматриваемой канцоны следовало бы повести речь об упомЯнутых
небесах и об их двигателЯх1, о чем и шла речь в предыдущих трех главах. ’ак,
Я обращаюсь к  тем, кто, как  Я показал,  ЯвлЯютсЯ  подателЯми движениЯ небу
‚енеры: "‚ы,  движущие третьи небеса, / €х разумеЯ..." -- то есть сообщающие
движение только силою разума. € Я  говорю "‚немлите" не  длЯ того, чтобы они
услышали какой-нибудь звук, которого они не воспринимают, но имеЯ в виду тот
слух,  которым  они  одарены,  то  есть  способность  пониманиЯ  при  помощи
интеллекта.  џ говорю затем: "џ слышу -- в сердце голос  прозвучал..."  -- а
именно внутри менЯ, так как извне он еще не проЯвилсЯ.
     Ќадо помнить, что  в этой канцоне, согласно как первому, так и  второму
смыслу,  слово  "сердце"  обозначает только сокровенное и  внутреннее,  а не
какую-либо иную, особую часть души и тела. Џосле того как Я призвал движущих
третье  небо выслушать менЯ, Я  привожу  два основаниЯ, почему  мне надлежит
говорить с ними соответствующим образом. ‚о-первых, по причине новизны моего
состоЯниЯ, которое, не будучи испытано  другими людьми, не было  бы длЯ  них
понЯтным, так как  они  воспринимают лишь  последствиЯ  своих поступков; это
основание  Я  и имею в  виду,  когда говорю: "...столь новый длЯ  других..."
‚о-вторых,  замечу  следующее:   когда   человек  получает  благодеЯние  или
оскорбление, он первым долгом, если может, обЯзан сообщить об этом тому, кто
этому ЯвлЯетсЯ причиной, а не другим, с тем чтобы -- если это благодеЯние --
тот,  кто  его получил, проЯвил  свою благодарность благодетелю;  а если это
оскорбление -- чтобы  потерпевший сладостными  речами склонил  оскорбителЯ к
проЯвлению  сердечности.  Ћб  этом Я  и говорю в следующих  словах: "џ  вашу
власть и волю ощущал; /  ‚аш свет  мне в сердце силу излучал". €наче говорЯ,
ваши действиЯ, а именно ваше круговращение, и ввергли  менЯ в  настоЯщее мое
состоЯние.  Џоэтому Я и  говорю,  что мое обращение к этим  сознаниЯм должно
быть таковым, как было сказано, а именно: "Ќе  скрою  горести  и упованьЯ. /
‚ысокий слух прошу Я приклонить, / —тоб мог испытанное вам открыть". € после
того, как Я привел  доводы, Я прошу их менЯ  понЯть и говорю: "„уши услышьте
скорбные рыданьЯ". €звестно,  что,  произносЯ речь,  Я должен  прежде  всего
позаботитьсЯ  о  том,  чтобы   убедить  своих  слушателей,  что  достигаетсЯ
украшением;  это  и  есть  начало  всех  других  способов убеждениЯ,  хорошо
известное  риторам2. ‘амое же  сильное убеждение -- обещание сказать новые и
очень  важные  вещи,  чтобы  привлечь  внимание  аудитории;  Я,  по  просьбе
слушателей,  и  перехожу  к этому  способу  убеждениЯ, то есть к  украшению,
возвещаЯ им свое намерение  сказать о новом, а именно о противоречии в  моей
душе, и также о важном -- о мощи  их  звезды. € это Я и выражаю  в последних
словах первой части: "„уши услышьте скорбные рыданьЯ. / ‚от в  спор вступает
дух астральный с ней / ‚ сиЯнье ваших действенных огней".
     „лЯ полного  пониманиЯ  этих слов  скажу, что  упомЯнутый [дух] не  что
иное, как постоЯннаЯ мысль  о том, как бы возвеличить и украсить новую даму,
о  которой идет речь3; душою же названа некаЯ  другаЯ  мысль, сопровождаемаЯ
согласием, котораЯ, восставаЯ против первой, возвеличивает и украшает памЯть
о   прославленной  Ѓеатриче4.   Ќо   так  как  разум   в   своем   последнем
волеизъЯвлении, то есть в  согласии, все еще  придерживалсЯ  мысли,  которую
подкреплЯла памЯть, Я называю одну мысль душою, а другую духом, подобно тому
как городом мы называем тех, кто  им управлЯет, а не тех, кто с ним боретсЯ,
хотЯ  и  те  и  другие --  горожане5.  џ говорю  также,  что  упомЯнутый дух
поЯвлЯетсЯ вместе  с лучами звезды; ибо надо знать, что лучи каждого неба --
это путь, по которому  сила небес нисходит  к земным созданиЯм. ‹учи не  что
иное, как некое сиЯние,  исходЯщее из светоносного начала и проходЯщее через
воздух до освещенного предмета; источником же  света ЯвлЯетсЯ часть  звезды,
так  как  остальное небо просвечивает, то есть оно  прозрачно. ‚от почему  Я
говорю, что этот дух, то есть эта мысль, исходит не  из всего третьего неба,
но  только  из  звезды ‚енеры. Ћна  же благодарЯ благородству ее  двигателей
обладает  величайшей  властью  над  нашими  душами  и   над  другими  нашими
свойствами, несмотрЯ на то, что  даже при наибольшем приближении к земле она
отстоит от нас  на  сто  шестьдесЯт  семь земных радиусов6,  если не больше,
считаЯ  радиус  равным  трем  тысЯчам  двумстам  пЯтидесЯти   милЯм.  ’аково
буквальное толкование первой части канцоны7.

     VII. ‘казанных выше слов достаточно, чтобы можно было понЯть буквальный
смысл  первой части канцоны1. Џерехожу ко  второй, в  которой обнаруживаетсЯ
испытанный мною внутренний разлад. ќта часть имеет два раздела: в первом, то
есть  в   первой  строфе,  Я  описываю,  откуда  проистекают  свойства  этих
происходЯщих  во  мне разногласий;  далее, во второй строфе этой  части, или
третьей строфе  всей канцоны, Я привожу слова обеих  сторон, однако в первую
очередь слова той стороны, котораЯ проигрывала2.
     —тобы смысл первого раздела стал  очевидным,  надо знать, что  название
вещей  должно  соответствовать  наиболее  благородной  стороне  их существа,
подобно  тому  как  название человека  соответствует его  разуму,  а не  его
чувству или чему-либо другому, менее  благородному. Џоэтому, когда  говорЯт,
что человек живет, следует понимать, что он пользуетсЯ своим  разумом, в чем
и заключаетсЯ его особаЯ жизнь и проЯвление наиболее благородной стороны его
существа. Ћтсюда  следует, что тот, кто  отклонЯетсЯ от  разума и пользуетсЯ
только  чувственной стороной своего  существа, живет не как  человек,  а как
скотина;  по  словам  отменнейшего  ЃоэциЯ,  "живет  как   осел"3.  џ  смело
утверждаю,  что,  поскольку  мышление  есть действие,  свойственное  разуму,
постольку животные, разумом не обладающие, и не мыслЯт, причем Я имею в виду
не только низших животных, но и тех, которые, имеЯ облик человека, дух имеют
овцы или какого-либо другого  отвратительного животного. €так, Я говорю, что
жизнь моего сердца, то  есть моего внутреннего  существа, сводилась обычно к
одной  сладостной  мысли  (soave  то  же,  что  suaso4,   а  именно  ставший
прекрасным, сладостным, приЯтным и услаждающим), мысли, не раз пребывавшей у
ног ѓосподина тех, к кому Я обращаюсь, то есть Ѓога; иначе говорЯ, Я, мыслЯ,
созерцал царство блаженных. џ называю  конечную причину, почему Я возносилсЯ
горй, когда говорю: "...внимало  сердце, радостью дыша, / Љак дама в царстве
света прославлЯлась", чтобы дать понЯть, что ее благодатное Явление убеждало
и убеждает  менЯ  в  том, что она на небе. џ,  часто  думаЯ о  том, что  это
узрение стало длЯ менЯ возможным, ходил как бы вознесенный в небеса.
     „алее Я показываю действие  этой мысли, чтобы дать представление, сколь
сладостна  она  была, ибо  сила  ее  заставлЯла  менЯ  мечтать  о  смерти  и
стремитьсЯ туда, где  обреталась дама. Ћб  этом Я говорю в следующих словах:
"‡вучала  сладостно о ней хвала. /  "Љ  ней устремлюсь",-- промолвила душа".
’акова  причина одного из разногласий, бывшего во мне. €  надо заметить, что
здесь  о  возносившемсЯ  длЯ  лицезрениЯ блаженной  говоритсЯ "мысль", а  не
"душа",  ибо  это была мысль, особо  направленнаЯ, соответствующаЯ действию.
"„уша",  как  говорилось  в  предыдущей  главе,  обозначает  мысль  вообще в
сочетании с согласием.
     „алее, когда Я говорю: "Ќо некий дух летел ко мне, спеша, / € эту мысль
изгнал..." -- Я вскрываю причину другого разногласиЯ, ибо, подобно  тому как
эта возвышеннаЯ мысль  стала  самой моей жизнью,  так же точно  поЯвлЯетсЯ и
другаЯ мысль, прекращающаЯ первую. € Я говорю "изгнал", желаЯ  показать, что
это --  противоположность,  ибо одна противоположность естественно бежит  от
другой и та, что бежит, свидетельствует о том, что она удалЯетсЯ из-за своей
недостаточной силы. џ утверждаю, что эта  вновь поЯвившаЯсЯ мысль достаточно
сильна, чтобы захватить менЯ и  покорить всю душу, и настолько властна,  что
сердце  мое, все мое внутреннее трепещет, а  мое  внешнее обнаруживает это в
новом, изменившемсЯ моем обличье.
     ‚след за этим Я  показываю  силу этой  новой мысли  через  ее действие,
говорЯ,  что  она  заставлЯет  менЯ  любоватьсЯ  некой  дамой  и  произносит
соблазнительные  слова,  то  есть  рассуждает  перед  очами  моей умственной
страсти5,  чтобы  легче менЯ  склонить,  обещаЯ  мне,  что  в  ее  взоре  --
спасительное  свойство. € чтобы умудреннаЯ душа легче  могла поверить, новаЯ
мысль говорит,  что человек, "боЯщийсЯ вздохов и трудов", не должен смотреть
в глаза этой дамы. Ћтличный риторический  прием, употребленный  тогда, когда
кажетсЯ, что внешне вещь как бы терЯет  свою красоту, внутри  же  становитсЯ
поистине еще красивее. ЌоваЯ любовнаЯ мысль не  могла лучше  убедить  мой ум
согласитьсЯ с ней и принЯть  ее, чем она это сделала глубоким рассуждением о
силе, таЯщейсЯ в очах дамы.

     VIII. Љогда было показано, как и почему рождаетсЯ любовь и как боролись
во  мне противоречиЯ,  надлежит приступить  к раскрытию смысла  той части, в
которой во мне борютсЯ различные помышлениЯ. ‘начала следует  сказать о том,
что касаетсЯ души, о прежней моей мысли, а потом уже о последней, приберегаЯ
главное на конец1; ибо то, что говоритсЯ в заключение, лучше запечатлеваетсЯ
в  уме  слушателЯ. €так, Я собираюсь рассуждать скорее о том,  что создаетсЯ
действием тех, к кому Я  обращаюсь, чем о том, чту их действием разрушаетсЯ,
потому разумно сначала обсудить  состоЯние  стороны, котораЯ  распадалась, и
лишь потом той, котораЯ зарождалась2.
     ѓоворЯ  по  правде,  здесь возникает  сомнение,  мимо  которого  нельзЯ
пройти,  не  разъЯснив  его.  €ной мог бы  сказать: "Џоскольку  любовь  есть
действие  тех разумных существ,  к которым Я обращаюсь, а перваЯ любовь тоже
любовь,  как  и  последующаЯ,  почему  же  сила  этих  существ  одну  любовь
разрушает,  а другую порождает?  ‚едь прежде всего  эта сила должна  была бы
спасать первую на  том основании, что каждаЯ причина любит свое следствие и,
любЯ  первую,  спасает  и  вторую".  Ќа этот  вопрос  можно  легко ответить;
действие  этих  небесных созданий  -- любовь;  а  так как спасать любовь они
могут только  в тех  существах, которые подчинЯютсЯ их круговращению, то они
переносЯт  ее  из области,  котораЯ  им  не подвластна,  в  ту,  котораЯ  им
подчинена, иначе говорЯ,  из  души,  ушедшей из  этой  жизни,  в душу, в ней
пребывающую3.  Џодобно этому, человеческаЯ  природа  переносит  человеческую
сущность от отца к сыну4, сохранЯЯ ее, так как свои  проЯвлениЯ она не может
навсегда  сохранить  в  отце.  џ  говорю  "проЯвлениЯ",  ибо  душа  и  тело,
соединенные вместе, ЯвлЯютсЯ действием первой; душа, покинув тело, постоЯнно
пребывает  в природе,  превышающей  естество  человеческое. ’ак  разрешаетсЯ
вопрос.
     € так как здесь Я  коснулсЯ  бессмертиЯ души, Я  позволю себе небольшое
отступление; ведь, рассуждаЯ о бессмертии, хорошо будет закончить разговор о
той  живой,  блаженной Ѓеатриче5, о  которой Я в этой книге,  как  было мною
решено, говорить  больше  не намереваюсь.  џ  утверждаю, что  из всех  видов
человеческого  скотства самое  глупое,  самое подлое и самое вредное верить,
что  после  этой жизни  нет другой; в  самом деле, если мы  перелистаем  все
сочинениЯ как философов, так и других мудрых писателей, все сходЯтсЯ на том,
что в  нас есть нечто  постоЯнное. Ћб  этом,  по-видимому,  и  хочет сказать
Ђристотель  в  книге  "Ћ душе"6; об  этом же имел намерение  говорить каждый
стоик, так утверждает и  ’уллий7, особенно в своей малой книге "Ћ старости".
Ћб этом стремитсЯ сказать и любой поэт, придерживающийсЯ Языческой веры. ’ак
учат и представители  разных религий:  иудеи  и  сарацины,  татары  и многие
другие, живущие согласно тому или другому закону. …сли бы все они ошибались,
последовало бы нечто настолько невозможное, что даже повесть об этом была бы
ужасна. ‚сЯкий уверен, что  человеческое  существо самое совершенное из всех
других существ в  этом дольнем мире; этого  никто  не отрицает. Ђристотель в
двенадцатой книге  "Ћ животных"8 подтверждает, что человек самое совершенное
из всех  животных. Ќесомненно, что многие живущие  целиком смертны,  подобно
неразумным скотам, и, пока  существуют,  лишены надежды на  другую жизнь, но
если бы  наша  надежда  была  пустой,  то  несовершенство наше  оказалось бы
большим,  чем любого другого животного.  ‡аметим также, что было  уже  много
людей,  жертвовавших этой  жизнью ради жизни иной. …сли бы самое совершенное
животное,  а  именно  человек,  оказалось  бы  самым  несовершенным  --  что
невозможно,--  его  разум, высшее  его  совершенство, сделалсЯ  бы длЯ  него
причиной величайшего его изъЯна, между тем очевидно,  что утверждать следует
как раз обратное. ђазве из отрицаниЯ бессмертиЯ не следовало бы, что природа
вселила надежду  в  человеческие  умы наперекор  самой  себе, поскольку  уже
говорилось,  что многие  выбрали смерть тела,  чтобы  жить в  другой  жизни.
Џредположить что-либо подобное невозможно.
     Њы видим также постоЯнно подтверждение нашего бессмертиЯ в вещих снах9,
которые  не могли  бы  возникать,  если бы  в нас  не было  хотЯ бы  частицы
бессмертиЯ. ’о, что служит откровением истины, должно быть бессмертным, будь
оно телесным или бестелесным,  если только с должной проницательностью в это
вдуматьсЯ,--  Я говорю "телесным или  бестелесным",  имеЯ в  виду  различные
мнениЯ,  которые  мне  встречались. Џоистине  то, что получает  импульс или,
вернее,  сведениЯ от непосредственно  осведомлЯющего, должно быть соразмерно
этому   осведомлЯющему,   однако   между  смертным  и  бессмертным   никакой
соразмерности не существует10.  ‚се  это подтверждаетсЯ  непреложным учением
•риста, которое есть путь, истина и свет. Џуть, ибо через него мы  без помех
достигаем блаженства этого  бессмертиЯ. €стина, ибо  она не терпит  никакого
заблуждениЯ. ‘вет, ибо он освещает нас во мраке мирского невежества.  “чение
это  вселЯет в нас уверенность превыше всех других доводов,  ибо дал его нам
’от, Љто видит и измерЯет наше бессмертие. ЃессмертиЯ  же мы не можем видеть
в совершенстве, поскольку в нас бессмертное смешано со смертным, видим же мы
его в  совершенстве  через  веру, а через разум мы видим  его сквозь  мутную
тень,  котораЯ  возникает от смешениЯ смертного с  бессмертным.  “чение  это
должно  служить  самым мощным  доказательством  в  пользу  того,  что в  нас
существует  и то и  другое. џ верую, Я исповедую, Я убежден, что после  этой
жизни перейду  в другую,  лучшую,  туда, где живет эта прославленнаЯ дама, в
которую душа моЯ была влюблена в то времЯ, когда в ней протекала борьба, как
о том будет сказано в следующей главе.

     IX. ‚озвращаЯсь  к комментарию,  Я говорю, что  в той  строфе,  котораЯ
начинаетсЯ  словами:   "ЏротиворечьЯ  разрушает  он..."  --   Я  намереваюсь
раскрыть, о чем моЯ душа рассуждала внутри  менЯ, а  именно о борьбе прежних
моих помыслов с новыми. € прежде всего Я вкратце раскрываю причину ее жалоб,
когда говорю: "ЏротиворечьЯ разрушает он / € мысль смущенную, что говорила /
Ћ юном ангеле на  небесах". ќто и есть та особаЯ мысль, котораЯ "в скорбЯщем
сердце... жила"  и оживлЯла его. „алее, когда Я говорю: "„уша рыдает, скорбь
ее пленила", Я показываю, что  душа  моЯ все еще лелеет эту мысль и что речь
ее грустна, и говорю,  что произносит она слова, сокрушаЯсь и как бы  дивЯсь
такому  внезапному превращению: "—ем утешитель  добрый  мой смущен,  / ‡ачем
бежит?"  --  сказала  всЯ  в  слезах..."  Ћна имеет  полное  право  говорить
"утешитель",  ибо  во  времЯ  великой  ее  утраты1  мысль  о  том,  что дама
вознеслась  на небо,  даровала ей великое утешение.  ‡атем,  извинЯЯ  самого
себЯ, Я  говорю, что изменилсЯ весь мой помысел, то есть моЯ скорбЯщаЯ душа,
и обратила свои  слова против моих  очей. €  это выражено в строках: "...и о
моих  промолвила глазах: / "‡ачем на них взглЯнула эта дама?". ‡атем следуют
три укора. ‘начала  она клЯнет тот  час, когда дама эта их увидела. Ќадлежит
вспомнить, что, хотЯ в глаз единовременно проникают многие предметы, но лишь
тот  предмет, который  доходит  до  точки  зрачка  по  прЯмой  линии,  видим
по-настоЯщему и только он запечатлеваетсЯ в воображении2. € это потому,  что
нерв,  по которому пробегает зрительный дух,  туда  направлен. Џоэтому  глаз
человека не может по-настоЯщему увидеть глаз  другого  иначе, как если он им
же будет  увиден; в  самом  деле,  подобно  тому  как видЯщий  глаз получает
изображение  в  зрачке по  прЯмой  линии,  точно  так  же  и его изображение
достигает  видимого  им  глаза  по  той  же прЯмой  линии;  и  много  раз  в
направлении той же прЯмой спускает с лука стрелу тот, длЯ кого всЯкое оружие
сподручно3.  Џоэтому, когда  Я говорю, что "на них  взглЯнула эта дама", это
все равно как если бы Я сказал, что ее и мои глаза встретились4.
     „уша моЯ также  осуждает  глаза  за их непослушание:  "‡ачем не  верила
словам о  ней?" Џосле чего она переходит к  третьему укору и говорит, что не
себЯ  должна  она осуждать  за отсутствие осторожности, а  глаза  --  за  их
непослушание;  недаром она,  рассуждаЯ иной раз об этой даме,  повторЯла: "‚
глазах  ее, мнитсЯ  мне, сосредоточена власть надо мной; если бы только  она
нашла путь, чтобы ко мне проникнуть". ќта мысль выражена в следующих словах:
"‚  ее  очах сокрыт, владыка  дней..."5  € следует верить тому, что душа моЯ
сознавала свою готовность  воспринЯть  воздействие  дамы  и опасалась  этого
воздействиЯ,   ибо   влиЯние   активного  начала  находит   себе   почву   в
предрасположении начала пассивного, как говорит ”илософ во второй  книге  "Ћ
душе". …сли бы  воск6  обладал  способностью боЯтьсЯ,  он  больше  боЯлсЯ бы
солнца,  чем камень, так  как предрасположение воска -- сильнее воспринимать
воздействие солнечных лучей.
     Ќаконец,  душа  признаетсЯ,  что  самоуверенность  очей  была  опасной,
говорЯ: "€ сил во мне, как перед  смертью,  нет  / Ќе созерцать менЯ палЯщий
свет".  Ќе созерцать, говорит она,  того, о ком она сказала ранее: "...разит
стрелою..." ’ак заканчиваютсЯ  ее слова, и на  них отвечает новаЯ мысль, как
это будет разъЯснено в следующей главе.

     X. Њы показали, каков смысл той части, в которой говорит душа, а именно
--  прежнЯЯ,  уже изжившаЯ себЯ мысль. ’еперь,  следуЯ по  порЯдку, надлежит
обнаружить смысл той части, в  которой речь ведет  новый, противоположный ей
помысел; всЯ эта  часть умещаетсЯ  в строфе, начинающейсЯ: "’ы не мертва..."
—асть  эта  длЯ  лучшего  уразумениЯ  делитсЯ  на  две  половины:  в  первой
противоборствующий помысел  уличает душу  в  трусости,  а  затем приказывает
уличенной душе, что она должна делать во второй половине, котораЯ начинаетсЯ
со слов: "‘мотри, смиренный облик дамы мил"1.
     €так,  новый  помысел  говорит,  подхватываЯ  последние   слова   души:
"Ќеправда,  что  ты   умерла;  тебе  кажетсЯ,  что  ты  мертва,  по  причине
замешательства, в которое ты трусливо впала  при поЯвлении этой дамы". ‡десь
следует  отметить, что,  по  словам  ЃоэциЯ2  в  его  "“тешении",  "ни  одна
внезапнаЯ перемена  не наступает без  некоторого духовного сдвига",  а это и
хочет  сказать новый помысел, уличающий  прежний. Ћн назван "любовным  малым
духом"3, чтобы дать понЯть,  что  мое согласие  склонило менЯ к даме.  ’аким
образом,  все становитсЯ  более понЯтным и познаетсЯ победа нового  помысла,
говорЯщего даже "моЯ душа", с  ней сближаЯсь.  ‡атем новый помысел указывает
уличенной  душе,  что  она должна  делать,  чтобы  прийти  в  себЯ: "‘мотри,
смиренный облик  дамы мил.  /  € сострадательна, и  куртуазна...";  поистине
смирение и сострадание -- лучшие средства от страха, которым  охвачена душа.
ќти  добродетели,  особенно в  сочетании  друг  с  другом,  позволЯют питать
твердую надежду на их источник, в особенности сострадание, чей свет вызывает
свет  любой иной добродетели. Ќедаром  ‚ергилий,  рассказываЯ об  ќнее,  как
наивысшую похвалу применЯет к нему эпитет "сострадательный"4. Ќо  это не  та
жалость,  которую имеют в  виду простые  люди,  то есть горе  о  чужой беде,
ЯвлЯющеесЯ,  скорее,   особым  воздействием  на  нас  этой   беды,  то  есть
милосердием, неотделимым от страсти. ‘острадание -- это не страсть, а  некое
благородное  расположение  духа, способное  воспринЯть любовь, милосердие  и
другие любвеобильные чувства, которые человек питает к своему ближнему.
     „алее новый помысел говорит душе: "Џосмотри,  насколько она куртуазна".
’ем  самым  он  называет три добродетели5, которые,  поскольку мы  можем  их
приобрести, делают  человека  особенно  приЯтным.  Ћн  говорит  "премудраЯ";
поистине что  может  быть  в женщине  прекраснее,  чем  мудрость. Ћн говорит
"куртуазнаЯ";  ничто  так не  украшает даму,  как  куртуазность. €  пусть по
поводу  и  этого  слова  не заблуждаютсЯ  бедные простаки, воображающие, что
куртуазность  не что иное, как  щедрость; щедрость лишь особаЯ разновидность
куртуазии, а не куртуазиЯ вообще! Љуртуазность и порЯдочность -- одно; а так
как в старые времена добродетели и добрые нравы были  принЯты при дворе, а в
настоЯщее   времЯ  там   царЯт   противоположные   обычаи,  слово  это  было
заимствовано от  придворных и  сказать "куртуазность"  было  все  равно  что
сказать  "придворный  обычай". …сли  бы это слово позаимствовали  от  дворов
правителей, в особенности  в €талии, оно ничего другого не означало  бы, как
гнусность.  Ћн  говорит:  "‚еличиЯ  полна".  Њирское величие,  которое здесь
разумеетсЯ,  особенно  бывает  к лицу, когда ему сопутствуют  обе  названные
добродетели, ибо оно проливает  на человека свет,  Ясно обнаруживающий в нем
добро и зло. € сколько мудрости и сколько добродетельных помыслов остаетсЯ в
тени  за  неимением  этого   света!  €  сколько  грЯзи  и  сколько   пороков
обнаруживаетсЯ  при  этом  свете.  ‹учше было бы  длЯ несчастных,  безумных,
глупых и порочных  сильных  мира  сего, если бы они  пребывали  в  состоЯнии
ничтожества,  тогда  ни в  этой  жизни, ни после смерти  не  вызывали бы они
столько проклЯтий.  Џоистине о  них  говорит ‘оломон в …кклезиасте: "…сть  и
другой  недуг,  худший   из  всех  виденных  мною  под  солнцем:  богатства,
сберегаемые во  вред их  хозЯину"6.  ‡атем дух  этот  повелевает  моей  душе
называть эту даму своей госпожой, обещаЯ душе,  что  она возрадуетсЯ,  когда
познает ее добродетели; и так она говорит: "...пусть над тобою властвует она
/ €  будет в чудесах  многообразна". €  ничего иного он  не возвещает в этой
строфе. ќтим исчерпываетсЯ буквальный смысл канцоны, в которой Я обращаюсь к
небесным сознаниЯм7.

     XI. Ќаконец,  согласно  тому,  что о буквальном  смысле было  сказано в
настоЯщем комментарии  в  то времЯ, когда Я эту канцону делил  на  части,  Я
обращаюсь  к  самой канцоне. †елаЯ, чтобы  менЯ лучше понЯли,  Я говорю, что
такое  обращение в  канцоне называетсЯ "торната"1 [посылка],  потому  что те
исполнители, которые впервые ввели эту форму  в обиход, создали ее длЯ того,
чтобы,  когда  канцона всЯ пропета, можно было частично  повторить ее напев.
Ћднако Я редко сочинЯл с этой целью  такого рода "повороты" и  редко -- так,
чтобы другие это заметили,-- согласовывал  их  со  строением самой  канцоны,
принимаЯ во внимание ритм,  необходимый длЯ музыки. џ сочинЯл "поворот" лишь
тогда,  когда  длЯ  украшениЯ  канцоны  необходимо  было еще  что-то сказать
независимо  от ее  содержаниЯ, что видно и в этой моей канцоне,  и в других.
Џоэтому  Я  в  настоЯщее  времЯ  и утверждаю, что  возвышенное содержание  и
красота в каждом ораторском произведении друг от  друга отделены и  отличны;
ибо возвышенное содержание -- в смысле, а красота -- в словесном украшении2;
и то  и другое  свЯзано усладою, хотЯ возвышенное  содержание  радует прежде
всего.   ’ак  как   возвышенное  и  доброе  содержание  этой   канцоны  было
труднодоступным длЯ многих, особенно  по  той  причине,  что  Я  ввел разные
персонажи, в ней говорЯщие, что требует изощренности в разумении, а  красота
канцоны всем  очевидна; поэтому мне кажетсЯ,  что надлежит  обращать  больше
вниманиЯ на прекрасное, чем на доброе и возвышенное, о чем Я и говорю в этой
части.
     Ќо  так  как  часто случаетсЯ, что прЯмое увещание кажетсЯ зазнайством,
ритор в некоторых случаЯх обращаетсЯ к слушателЯм не непосредственно, но как
бы относЯ свои слова к кому-либо другому. џ здесь придерживаюсь именно этого
способа; поскольку слова обращены к канцоне, а Я имею в виду людей. €так,  Я
сказал:  "џ полагаю,  о канцона, что немногочисленны те, кто  правильно тебЯ
поймут. ‚о-первых,  потому, что ты выражаешьсЯ "затруднительно"3 по причине,
указанной выше; во-вторых, потому,  что ты выражаешьсЯ  с  резкой силой";  Я
говорю  "резкой", имеЯ  в виду  новизну  сообщаемого. „алее, Я увещеваю  ее:
"…сли  ты невзначай попадешь в такое место, где есть люди, которые, как тебе
кажетсЯ, сомневаютсЯ в твоей правоте, не смущайсЯ, но скажи им:  "’ак как вы
не  видите возвышенного моего содержаниЯ, обратите по крайней мере  внимание
на мою красоту"".  џ хочу  лишь сказать: "Ћ  люди,  не могущие проникнуть  в
смысл  этой канцоны, не отвергайте ее;  но обратите внимание  на ее красоту,
великую  в  ее  конструкции,  котораЯ  подлежит   суждению  грамматиков,  на
последовательность  ее речей, которую должны  оценить риторы, на ритмические
делениЯ, касающиесЯ музыкантов". ‚се это в  ней Ясно видно,  если посмотреть
надлежащим  образом.  ’аков  буквальный  смысл  первой  канцоны,  котораЯ  и
разумелась как первое Яство.

     XII.  ’ак как  буквальный смысл в  достаточной степени уЯснен,  следует
перейти к  изложению смысла аллегорического, или истинного1. Џоэтому,  снова
возвращаЯсь к  началу, Я скажу, что, как только Я утерЯл первую радость моей
души, о  которой  упоминалось  выше, менЯ  охватила такаЯ тоска, что  всЯкое
утешение  было  бессильно.  Ћднако через  некоторое  времЯ мой  ум, искавший
исцелениЯ, решил, убедившись  в  бессилии уговоров, как собственных,  так  и
чужих, вернутьсЯ  к тому  способу, к которому прибегали  длЯ утешениЯ многие
отчаЯвшиесЯ; и Я принЯлсЯ  за чтение книги ЃоэциЯ, известной лишь немногим2,
которой  он  себЯ утешил, пребываЯ в  заключении и будучи  всеми  отвергнут.
“слыхав также, что ’уллий написал  книгу3,  в которой,  рассуждаЯ  о дружбе,
стремилсЯ  утешить  достойнейшего  мужа  ‹елиЯ  по поводу  смерти его  друга
‘ципиона, Я принЯлсЯ читать и ее. € хотЯ мне поначалу трудно было проникнуть
в смысл этих  книг, Я  наконец проник в  него  настолько глубоко,  насколько
позволЯло мне  тогдашнее мое  знание грамматики  и скромные мои способности;
благодарЯ этим способностЯм Я многое как бы во сне  уже прозревал, что можно
заметить в "Ќовой †изни"4. € подобно тому, как бывает, что человек в поисках
серебра неожиданно находит золото,  даруемое ему сокровенной  причиной, быть
может не без воли Ѓожией, Я, пытаЯсь себЯ утешить, нашел не только лекарство
от моих слез, но также списки авторов, наук и книг. €зучив их,  Я  правильно
рассудил,  что философиЯ, госпожа  этих авторов, повелительница  этих наук и
книг,-- некое высшее существо. € Я  вообразил ее в облике благородной жены и
не мог представить ее себе иначе как милосердной. Џоэтому истинное зрение во
мне любовалось ею столь охотно, что Я едва мог отвести от  нее  взоры. € под
действием [этого] воображениЯ Я стал ходить туда, где она истинно  проЯвлЯла
себЯ, а именно в монастырские школы и на диспуты философствующих. ‚ короткий
срок, примерно в течение  тридцати месЯцев, Я стал настолько воспринимать ее
сладость, что любовь к ней изгонЯла и уничтожала всЯкую иную мысль. Џоэтому,
чувствуЯ, что  от мысли о первой любви  Я возношусь к  добродетели новой, Я,
как бы дивЯсь, начал говорить и произнес вышеупомЯнутую канцону, в которой Я
иносказательно обнаруживал свое собственное состоЯние. „лЯ дамы, к которой Я
восчувствовал   любовь,   не   существовало  на   народном  Языке  достойной
стихотворной формы, к которой Я  мог бы обратитьсЯ, да и слушатели  не  были
достаточно подготовлены, чтобы легко воспринЯть невымышленные слова5; к тому
же они  и  не поверили бы моим неизмышленным словам, выражающим  истину, как
поверили  бы  вымышленному повествованию, ибо все верили,  что Я  расположен
любить земную даму,  а не ”илософию6. €так, Я произнес: "‚ы, движущие третьи
небеса, /  €х разумеЯ..."  Џосле  того  как было  сказано, что дама  -- дочь
’ворца,  царица  всего  сущего, благороднейшаЯ  и  прекраснейшаЯ  ”илософиЯ,
следует рассмотреть, кто  были упомЯнутые двигатели  и каково третье небо. €
сначала,  следуЯ  по  порЯдку, скажу  о  небе.  ‡десь нет  нужды  объЯснЯть,
разделЯЯ на части и  толкуЯ буквально,  обратив  слова от их  звучаниЯ  к их
смыслу; при помощи уже разъЯсненного значение их и так станет вполне Ясным.

     XIII.  ’от,  кто желает понЯть,  что  разумеетсЯ  под "третьим  небом",
должен  сначала  проникнуть  в смысл произносимого мною слова "небо"; только
тогда он  увидит, отчего и зачем понадобилось  это "третье небо". Џод словом
"небо" Я разумею науку,  а под словом "небеса" --  науки1  на основании трех
признаков,  общих как небесам, так и наукам,  а также сообразно их порЯдку и
числу,  в  чем   они,  по-видимому,  совпадают,  как  это  станет  Ясно  при
рассмотрении слова "третье".
     Џервое сходство  --  это  обращение  и  небес,  и  наук  вокруг  некого
неподвижного своего средоточиЯ. ‚едь каждое  подвижное небо вращаетсЯ вокруг
средоточиЯ,  которое  в отношении своего движениЯ неподвижно; равным образом
каждаЯ наука вращаетсЯ  вокруг своего предмета, который, однако,  приводит в
движение  не  она,  ибо  ни одна  наука не доказывает свой предмет,  но лишь
открывает его2. ‚торое сходство -- это освещающее действие и  небес, и наук,
ибо каждое небо  освещает видимые вещи и точно  так же каждаЯ наука освещает
вещи, постигаемые умом. ’ретье же сходство --  дарование совершенства вещам,
к  совершенству  предрасположенным.  —то  касаетсЯ этого дара, поскольку  он
относитсЯ к первому  совершенству3,  а именно субстанционального зарождениЯ,
все философы сходЯтсЯ в том, что всему причина -- небеса, хотЯ понимают  это
по-разному:  иные  приписывают зарождение  его  небесным  двигателЯм4,  как,
например,  Џлатон,  Ђвиценна  и  Ђльгазель5;  иные звездам, в  особенности в
отношении человеческих  душ, как ‘ократ, Џлатон и „ионисий Ђкадемик6, а иные
небесной  силе, заключенной в естественной  теплоте семени, как Ђристотель и
другие пери