называем мнением.
...
     Ќам осталось, видимо, найти нечто такое, что причастно им обоим - бытию
и небытию, но что нельзЯ назвать ни тем, ни другим в чистом виде.
     ‡начит,  мы,  очевидно,  нашли, что  общепринЯтые  суждениЯ большинства
относительно прекрасного  и ему подобного большей частью  колеблютсЯ  где-то
между небытием и чистым бытием. -
     ‘ледовательно,  о  тех,  кто  замечает много  прекрасного, но не  видит
прекрасного самого по себе и не может  следовать за тем, кто к нему ведет, а
также о тех, кто замечает много справедливых поступков, но не справедливость
самое по  себе  и так далее, мы  скажем,  что обо  всем  этом у них  имеетсЯ
мнение, но они не знают ничего из того, что мнЯт. ...
     Ђ  что  же мы скажем  о тех,  кто созерцает  сами  эти сущности,  вечно
тождественные самим себе? ‚едь они познают их, а не только мнЯт?
     - € это необходимо.
     - € мы скажем, что эти уважают и любЯт то, что они познают,  а те - то,
что они  мнЯт. ‚едь мы помним,  что они  любЯт и замечают,  как мы говорили,
звуки,  красивые  цвета   и   тому  подобное,  но  они  даже   не  допускают
существованиЯ прекрасного самого по себе.
     - „а, мы это помним.
     - ’ак что мы не ошибемсЯ, если назовем их скорее любителЯми мнений, чем
любителЯми мудрости? ...
     Ђ  тех, кто  ценит  все  существующее  само по  себе,  должно  называть
любителЯми мудрости, а не любителЯми мнений.
     - Ѓезусловно.


        Љнига шестаЯ

     ђаз философы - это  люди,  способные постичь то, что вечно тождественно
самому себе, а  другие этого не могут  и застревают на  месте, блуждаЯ среди
множества   разнообразных  вещей,  и   потому  они  уже   не   философы,  то
спрашиваетсЯ, кому из них следует руководить государством? ...
     Ђ чем лучше слепых те, кто по существу лишен знаниЯ сущности любой вещи
и  у кого в  душе  нет  отчетливого  ее  образа?  Ћни  не  способны, подобно
художникам,  усматривать высшую истину  и,  не терЯЯ ее  из виду,  постоЯнно
воспроизводить ее со всевозможной тщательностью, и потому им не  дано, когда
это требуетсЯ, устанавливать здесь новые законы о красоте,  справедливости и
благе или уберечь уже существующие.
     Ћтносительно природы  философов нам надо согласитьсЯ,  что их  страстно
влечет  к  познанию,  приоткрывающему  им  вечно   сущее  и  не   изменЯемое
возникновением и уничтожением бытие. ...
     € надо сказать, что они стремЯтсЯ ко всему бытию в целом, не упускаЯ из
виду,  насколько  это  от них  зависит,  ни одной его  части, ни  малой,  ни
большой, ни менее, ни более ценной...
     Џосмотри  вслед  за этим, необходимо  ли  людЯм, которые  должны  стать
такими,  как мы говорим,  иметь,  кроме  того, иметь в  своем  характере ...
правдивость, решительное неприЯтие какой бы  то ни было лжи, ненависть к ней
и любовь к истине.
     Љогда же хочешь отличить философский характер от  нефилософского,  надо
обращать внимание еще вот на что ... мелочность - злейший враг души, которой
предназначено  вечно  стремитьсЯ  к  божественному   и  человеческому  в  их
целокупности. ...
     …сли  ему свойственны  возвышенные  помыслы и  охват  мысленным  взором
целокупного времени  и бытиЯ, думаешь  ли ты, что длЯ такого  человека много
значит человеческаЯ жизнь? ...
     ‡начит, такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным? ...
     Ђ   робкой   и   неблагородной   натуре  подлиннаЯ  философиЯ,  видимо,
недоступна.
     ‡начит, кроме  всего прочего требуетсЯ и соразмерность, и  прирожденнаЯ
тонкость  ума, своеобразие которого делало бы человека восприимчивым  к идее
всего сущего.
     ’ут вступил в разговор Ђдимант:
     - Џротив этого-то, ‘ократ, никто не нашелсЯ бы, что  тебе возразить. Ќо
ведь  всЯкий  раз,  когда ты рассуждаешь так,  как  теперь,  твои  слушатели
испытывают примерно вот что: из-за непривычки задавать вопросы или  отвечать
на  них они думают,  что рассуждение при каждом твоем вопросе лишь чуть-чуть
уводит их  в сторону, однако, когда эти "чуть-чуть" соберутсЯ  вместе,  Ясно
обнаруживаетсЯ отклонение и  противоречие  с первоначальными  утверждениЯми.
Љак в шашках сильный игрок в  конце концов закрывает  неумелому ход и тот не
знает, куда  ему  податьсЯ, так  и твои слушатели  под конец  оказываютсЯ  в
тупике  и им нечего сказать в этой своего рода игре, где вместо шашек служат
слова. Ђ по правде-то дело ничуть  этим не  решаетсЯ.  џ говорю, имеЯ в виду
наш случай:  ведь  сейчас всЯкий признаетсЯ, что по каждому  заданному тобой
вопросу он не в состоЯнии тебе противоречить. ‘тоило бы, однако,  взглЯнуть,
как с  этим  обстоит на  деле: ведь кто устремилсЯ  к философии  не с  целью
образованиЯ, как это бывает, когда в молодости коснутсЯ ее, а потом бросают,
но,  напротив, потратил на нее много  времени, те большей частью  становЯтсЯ
очень странными, чтобы не сказать совсем негодными, и даже лучшие из них под
влиЯнием занЯтиЯ, которое ты так расхваливаешь, все же делаютсЯ бесполезными
длЯ государства.
     ‘ократ:
     - Џо отношению к государству положение самых порЯдочных людей настолько
тЯжелое, что ничего не может быть хуже.
     ..."’ы верно говоришь, что длЯ  большинства бесполезны люди, выдающиесЯ
в философии". Ќо в бесполезности этой вели ему винить тех, кто не находит им
никакого применениЯ, а не этих  выдающихсЯ людей. ‚едь неестественно,  чтобы
кормчий  просил матросов подчинЯтьсЯ  ему  или чтобы мудрецы обивали  пороги
богачей... …стественно как раз обратное: будь  то богач или беднЯк, но, если
он заболел,  ему  необходимо обратитьсЯ к врачам;  а всЯкий, кто нуждаетсЯ в
подчинении, должен обратитьсЯ к тому, кто способен править.
     Џо таким причинам и в таких условиЯх нелегко наилучшему  занЯтию быть в
чести у занимающихсЯ как раз противоположным. ‚сего больше и сильнее обЯзана
философиЯ своей  дурной  славой  тем,  кто  заЯвлЯет,  что  это  их  дело  -
заниматьсЯ подобными вещами. -
     ’ак  разве не  будет  уместно  сказать  в  защиту нашего  взглЯда,  что
человек, имеющий прирожденную склонность к знанию, изо всех сил устремлЯетсЯ
к подлинному бытию? Ћн не останавливаетсЯ на множестве вещей, лишь кажущихсЯ
существующими, но непрестанно  идет вперед, и страсть его не утихает до  тех
пор, пока  он не коснетсЯ самого существа каждой вещи тем в своей душе, чему
подобает  касатьсЯ  таких  вещей,  а  подобает это  родственному  им началу.
‘близившись посредством него и соединившись с подлинным бытием, породив ум и
истину,  он будет  и  познавать, и  по истине жить, и питатьсЯ, и лишь таким
образом избавитсЯ от бремени, но раньше - никак.
     „а, надо присмотретьсЯ к порче такой натуры, к  тому,  как она гибнет у
многих, а  у  кого хоть что-нибудь  от  нее остаетсЯ,  тех  считают пусть не
дурными, но все же бесполезными. ‡атем надо рассмотреть свойства тех, кто им
подражает и беретсЯ за их дело, - у таких  натур много бывает  промахов, так
как они недостойны заниматьсЯ философией  и это им не под силу; из-за них-то
и  закрепилась за  философией  и за  всеми  философами повсюду та  слава,  о
которой ты говоришь.
     - Ћ какой порче ты упомЯнул? ...
     - ’аких  людей мало, но  зато  посмотри,  как много существует  длЯ них
чрезвычайно пагубного.
     Ћтносительно всЯкого  семени  или зародыша растениЯ  или  животного  мы
знаем, что, лишенные подобающего им питаниЯ, климата и места, они тем больше
терЯют   в  своих  свойствах,  чем  мощнее  они  сами:  ведь   плохое  более
противоположно хорошему, чем нехорошему. ...
     …сть ведь разумное основание в  том,  что  при чуждом ей питании  самаЯ
совершеннаЯ природа становитсЯ хуже, чем посредственнаЯ.
     ’ак не скажем ли мы, Ђдимант, точно так же, что и самые одаренные  души
при плохом  воспитании  становЯтсЯ особенно  плохими?  €ли ты  думаешь,  что
великие    преступлениЯ   и   крайнЯЯ    испорченность   бывают   следствием
посредственности, а не того,  что пылкаЯ  натура испорчена  воспитанием?  Ќо
ведь  слабые натуры  никогда  не будут причиной ни  великих благ, ни больших
зол. ...
     …сли установленнаЯ нами природа философа получит надлежащую выучку, то,
развиваЯсь,  она  непременно  достигнет  всЯческой добродетели; но если  она
посеЯна  и растет на неподобающей почве, то выйдет как  раз  наоборот, разве
что  придет ей  на  помощь кто-нибудь из богов.  €ли и ты считаешь,  подобно
большинству, будто лишь немногие  молодые люди  испорчены софистами - некими
частными мудрецами и только об этих молодых людЯх и стоит говорить?
     Љаждое  из этих частных  лиц, взимающих плату (большинство  называет их
софистами...), преподает не что  иное, как те же самые взглЯды большинства и
мнениЯ,  выражаемые на собраниЯх,  и называет это  мудростью. ќто все-равно,
как если бы кто-нибудь, ухаживаЯ за огромным и  сильным  зверем, изучил  его
нрав и желаниЯ, знал бы, с какой стороны к нему подойти, каким образом можно
его трогать, и  в  какую пору и отчего он свирепеет или  успокаиваетсЯ,  при
каких обстоЯтельствах привык издавать те или иные звуки и  какие посторонние
звуки укрощают его либо приводЯт в Ярость. €зучив все это путем обхождениЯ с
ним  и  длительного навыка, тот человек  называет  это  мудростью и,  как бы
составив  руководство, обращаетсЯ к преподаванию, по правде сказать, не знаЯ
взглЯдов большинства и  его  вожделений что в них  прекрасно  или  постыдно,
хорошо  или дурно, справедливо или несправедливо, но обозначаЯ перечисленное
соответственно мнениЯм этого огромного зверЯ: что тому приЯтно,  он называет
благом, что тому  тЯгостно - злом  и  не имеет  никакого  другого понЯтиЯ об
этом, Я но называет справедливым и прекрасным то, что необходимо. -
     Ђ чем  же отличаетсЯ от него тот, кто мудростью считает уже то, что  он
подметил,  что  не  нравитсЯ,  а  что нравитсЯ  собранию  большинства  самых
различных  людей -  будь  то в  живописи,  музыке  или  даже в  политике?  Ђ
действительно  ли это хорошо  или прекрасно -  разве слышал  ты  когда-либо,
чтобы кто-то из  них  отдавал себе в этом отчет и  чтобы это не  вызывало бы
смеха? ...
     ’ак  вот,  учитываЯ все  это, припомни то, о  чем  говорили мы  раньше:
возможно ли, чтобы толпа допускала признавала существование красоты самой по
себе, а не  многих  красивых  вещей или  самой сущности  каждой  вещи, а  не
множества отдельных вещей? ...
     ‘ледовательно, толпе не присуще быть философом. ... €
     значит,  те, кто  занимаетсЯ  философией, неизбежно будут  вызывать  ее
порицание.
     Љак и  порицание со стороны тех частных лиц, которые, общаЯсь с чернью,
стремЯтсЯ ей угодить.
     €  вообще-то подобные натуры редкость,  как  мы утверждаем.  Љ их числу
относЯтсЯ и те  люди,  что причинЯют величайшее зло  государствам и  частным
лицам,  и  те, что творЯт добро, если их  влечет  к нему;  мелкаЯ  же натура
никогда не совершит ничего великого ни длЯ частных лиц, ни длЯ  государства.
...
     Љогда,  таким образом,  от  философии отпадают  те люди,  которым всего
больше надлежит ею заниматьсЯ, она остаетсЯ одинокой и незавершенной, а сами
они ведут  жизнь  и не  подобающую,  и не истинную. Љ  философии же, раз она
осиротела и лишилась тех, кто ей  сродни,  приступают уже другие лица, вовсе
ее недостойные. Ћни позорЯт ее и навлекают на нее упрек...
     ‚едь иные  людишки  чуть увидЯт, что  область эта опустела, а между тем
полна громких имен и  показной пышности, тотчас же,  словно те, кто спасаЯсь
от  тюрьмы,  бежит  в свЯтилище,  с  радостью  делают скачок  от  ремесла  к
философии  - особенно  те,  кто половчее в своем  ничтожнейшем  дельце. •отЯ
философиЯ  находитсЯ в таком положении, однако  сравнительно  с любым другим
мастерством она все же гораздо больше в чести, что и привлекает к ней многих
людей,  несовершенных  по своей природе: тело у  них  покалечено  ремеслом и
производством,  да  и  души их сломлены и изнурены грубым  трудом;  ведь это
неизбежно. -
     ЋстаетсЯ  совсем  малое   число   людей,   Ђдимант,  достойным  образом
общающихсЯ с философией: это либо тот, кто, подвергшись  изгнанию,  сохранил
как человек,  получивший  хорошее воспитание,  благородство своей  натуры...
либо это человек великой  души, родившийсЯ в маленьком  государстве:  делами
этого государства он презрительно пренебрежет. ... Ћ моем собственном случае
- божественном знамении  - не стоит и упоминать: такого, пожалуй,  еще  ни с
кем раньше не бывало.
     ‚се вошедшие в число этих немногих,  отведав  философии,  узнали, какое
это  сладостное  и   блаженное  достоЯние;  они  довольно   видели   безумие
большинства, а также  и  то, что в государственных делах никто не совершает,
можно сказать, ничего  здравого и что  там не  найти  себе  союзника,  чтобы
вместе  с  ним  придти  на  помощь  правому делу  и уцелеть.  Ќапротив, если
человек, словно очутившись среди зверей, не пожелает  сообща  с ними творить
несправедливость,  ему не под силу  будет управитьсЯ со  всеми дикими своими
противниками, и, прежде чем  он успеет принести пользу государству или своим
друзьЯм, он  погибнет без пользы и длЯ себЯ, и длЯ  других. “чтЯ все это, он
сохранЯет  спокойствие  и делает  свое  дело, словно укрывшись за  стеной из
пыли, поднЯтой ураганом. ‚идЯ,  что все остальные преисполнились беззакониЯ,
он доволен, если проживет здешнюю жизнь чистым от неправды и нечестивых дел,
а при исходе жизни отойдет радостно и кротко, уповаЯ на лучшее.
     - ‡начит, он отходит, достигнув немалого!
     -  Ћднако  все  же  не  до конца достигнув того, что  он  мог,  так как
государственный  строй был длЯ него неподходЯщим. Џри подходЯщем  строе он и
сам бы вырос и, сохранив все свое достоЯние, сберег бы также и общественное.
     ’ак вот насчет философии - из-за чего у нею такаЯ дурнаЯ слава (а между
тем это несправедливо),  - по-моему, уже сказано достаточно, если у тебЯ нет
других замечаний.
     - џ ничего не  могу  к этому добавить. Ќо какое из  существующих теперь
государственных устройств ты считаешь длЯ нее подобающим?
     -  Ќет  такого.  Ќа  это-то  Я  и  сетую,  что  ни  одно  из   нынешних
государственных устройств недостойно натуры философа. ’акаЯ натура  при  них
извращаетсЯ  и  терЯет  свой  облик.  Џодобно  тому  как  иноземные  семена,
пересаженные  на  чуждую  им  почву, терЯют свою силу и приобретают свойства
местных растений, так  и  подобные  натуры в настоЯщее времЯ не осуществлЯют
своих возможностей, приобретаЯ чуждый им склад. -
     Ђ что большинство  людей не верит словам другого, это не диво. ‚едь они
никогда не видали того,  о чем  мы сейчас  говорим, длЯ них все это какие-то
фразы, умышленно  подогнанные друг к другу, а  не положениЯ, вытекающие, как
сейчас, само собой одно из другого.
     „а  и  не  довелось  им,  мой  милый,  стать  благодарными  слушателЯми
прекрасных   и   благородных  рассуждений,   усердно   и  всеми   средствами
доискивающихсЯ  истины ради познаниЯ и  ничего общего  не имеющих с чванными
препирательствами  ради славы или  из-за соперничества  в судах и при личном
общении.
     ‚от почему ...  ни государство, ни  его  строй, так же как и  отдельный
человек,   не   станут  никогда  совершенными,   пока  не   возникнет  некаЯ
необходимость,  котораЯ  заставит всех  этих  немногочисленных  философов...
принЯть на себЯ заботу о государстве, желают ли они того или нет...
     Њежду  тем, Ђдимант,  тому, кто  действительно  направил  свою мысль на
бытие, уже недосуг смотреть вниз, на человеческую суету, и, борЯсь с людьми,
преисполнЯтьсЯ недоброжелательства и зависти. ‚идЯ и созерцаЯ нечто стройное
и вечно тождественное, не творЯщее несправедливости и от нее не  страдающее,
полное  порЯдка  и  смысла,  он  этому  подражает  и  как  можно  более  ему
уподоблЯетсЯ.
     ЋбщаЯсь  с  божественным  и  упорЯдоченным,  философ  также  становитсЯ
упорЯдоченным и божественным, насколько это в человеческих силах. Ћклеветать
же можно все на свете.
     ’ак  вот,  если у философа возникнет необходимость позаботитьсЯ  о том,
чтобы  внести  в  частный  и общественный  быт людей то, что он  усматривает
наверху, и не ограничиватьсЯ собственным совершенствованием, думаешь  ли ты,
что из него выйдет плохой мастер по части рассудительности, справедливости и
всей вообще добродетели, полезной народу?
     ...Ќикогда,  ни  в коем случае не будет  процветать госу- дарство, если
его не начертЯт художники по божественному образцу. ...
     ‚зЯв,  словно доску, государство и нравы людей, они сперва  бы очистили
ох, что совсем не легко.
     ‘мешиваЯ и  сочетаЯ качества  людей,  они создадут  прообраз  человека,
определЯемый тем, что уже  ѓомер назвал боговидным и богоподобным свойством,
присущим людЯм. ...
     € Я  думаю, кое-что они будут  стирать, кое-что рисовать снова, пока не
сделают человеческие нравы, насколько это осуществимо, угодными богу.
     ...Ќи длЯ государства, ни  длЯ граждан не будет конца несчастьЯм,  пока
владыкой  государства  не  станет  племЯ  философов  или  пока  на  деле  не
осуществитсЯ тот государственный строй, который мы словесно обрисовали.
     ЋсмелимсЯ же сказать  и то, что  в  качестве  самых  тщательных стражей
следует ставить философов.
     ’ы часто  уже слышал: идеЯ  блага - вот  это самое важное знание; через
нее  становЯтсЯ  пригодными  и  полезными  справедливость  и  все остальное.
...€дею  эту мы недостаточно знаем. Ђ коль скоро не знаем, то  без нее, даже
если у нас будет  наибольшее количество сведений обо всем  остальном, уверЯю
тебЯ, ничто не послужит  нам  на пользу: это вроде того, как приобрести себе
какую-нибудь вещь, не думаЯ о  благе, которое она принесет. €ли ты  думаешь,
главное дело  в  том, чтобы приобрести побольше  имущества, не думаЯ о  том,
хорошее ли оно?
     Ќо  ведь  ты знаешь,  что,  по  мнению  большинства,  благо  состоит  в
удовольствии,  а  длЯ людей  более тонких - в  понимании. ...  ...  Ћно есть
понимание того, что хорошо.
     ђазве не  Ясно  и  это:  в качестве  справедливого и прекрасного многие
выбрали бы  то, что кажетсЯ им  таковым, хотЯ бы  оно и не было им на  самом
деле,  и  соответственно  действовали  бы,  приобретали и выражали  бы  свои
мнениЯ;  что  же касаетсЯ блага,  здесь  никто  не довольствуетсЯ обладанием
мнимого, но все ищут подлинного блага, а мнимым всЯкий пренебрегает. ...
     Љ   благу  стремитсЯ  любаЯ  душа  и  ради   него  все  совершает;  она
предчувствует, что есть нечто такое, но ей трудно и не хватает сил понЯть, в
чем же оно состоит.
     Њы считаем, что есть много красивых вещей, много благ и так далее, и мы
разграничиваем их с помощью определениЯ. ...
     Ђ также, что есть прекрасное само по себе и так  далее в отношении всех
вещей,  хотЯ мы и признаем, что  их много.  Ђ  что такое каждаЯ вещь, мы уже
обозначаем соответственно единой идеей, одной длЯ каждой вещи. ...
     € мы  говорим, что  те  вещи можно видеть,  но  не  мыслить,  идеи же ,
напротив, можно мыслить, но не видеть.
     Љакими бы зоркими и восприимчивыми к цвету не были у человека глаза, ты
ведь  знаешь,  он  ничего  не  увидит  и  не  различит   цвета,  если  будет
пользоватьсЯ своим зрением без наличиЯ чего-то третьего... что ты  называешь
светом.
     ...—ем  будет  благо в умопостигаемой  области  по отношению  к  уму  и
умопостигаемому, тем в области зримого будет ‘олнце по  отношению к зрению и
зрительно воспринимаемым вещам. ...
     ’ы  знаешь,  когда напрЯгаютсЯ,  чтобы  разглЯдеть предметы,  озаренные
сумеречным сиЯнием ночи, а не те, цвет которых предстает в свете днЯ, зрение
притуплЯетсЯ, и человека можно принЯть  чуть ли не за слепого, как будто его
глаза не в порЯдке. ...
     Њежду  тем  те же самые  глаза  отчетливо  видЯт  предметы,  освещенные
‘олнцем: это показывает, что зрение в порЯдке.
     ‘читай,  что  так бывает и с душой: всЯкий раз,  когда она устремлЯетсЯ
туда,  где  сиЯют  истина  и  бытие,  она  воспринимает их  и  познает,  что
показывает  ее разумность. Љогда  же  она уклонЯетсЯ в  область  смешениЯ  с
мраком, возникновениЯ  и  уничтожениЯ,  она тупеет,  становитсЯ подверженной
мнениЯм, менЯет их так и этак, и кажетсЯ, что она лишилась ума. -
     ’ак вот  то,  что  придает познаваемым  вещам  истинность,  а  человека
наделЯет  способностью  познавать, это ты  и считай идеей  блага -  причиной
знаниЯ и познаваемости истины.  Љак  не прекрасно и то и другое - познание и
истина, но,  если идею блага ты будешь считать чем-то еще  более прекрасным,
ты будешь прав. Љак правильно было бы считать зрение и свет солнцеобразными,
но признать их  ‘олнцем  было бы неправильно, так и здесь: правильно считать
познание и истину имеющими образ  блага, но признать что-либо  из  них самим
благом было бы неправильно: благо по его свойствам надо ценить еще больше.
     ‘читай,  что  и  познаваемые  вещи  не  только  могут  познаватьсЯ лишь
благодарЯ благу, но оно дает им и бытие, и существование, хотЯ само благо не
есть  существование,  оно   -  за  пределами  существованиЯ,   превышаЯ  его
достоинством и силой.
     „лЯ сравнениЯ возьми линию, разделенную на два неравных отрезка. Љаждый
такой  отрезок, то  есть область зримого и  область умопостигаемого, раздели
опЯть  таким же  путем,  причем область  зримого  ты  разделишь по  признаку
большей  или меньшей отчетливости. ’огда один из получившихсЯ отрезков будет
содержать образы.  џ называю так прежде всего тени, затем отражениЯ в воде и
в  плотных, гладких и  глЯнцевитых  предметах - одним словом,  все  подобное
этому. ...
     ‚ другой раздел, сходный с этим, ты  поместишь находЯщиесЯ  вокруг  нас
живые существа, все виды растений, а также все то, что изготовлЯетсЯ. ...
     €  разве  не  согласишьсЯ ты  признать  такое  разделение  в  отношении
подлинности и  неподлинности: как то, что мы мним,  относитсЯ к тому, что мы
действительно знаем, так подобное относитсЯ к уподоблЯемому.
     Ћдин  раздел  умопостигаемого  душа   вынуждена   искать  на  основании
предпосылок,  пользуЯсь  образами  из получившихсЯ у  нас  тогда  отрезков и
устремлЯЯсь  поэтому не к  началу,  а  к завершению. Њежду тем другой раздел
душа отыскивает,  восходЯ от  предпосылки к  началу,  такой  предпосылки  не
имеющему. Ѓез образов, какие были в первом случае, но  при помощи самих идей
пролагает она себе путь.
     ...’е, кто занимаетсЯ геометрией, счетом  и тому подобным, предполагают
в  любом  своем исследовании,  будто  им  известно, что такое чет  и  нечет,
фигуры, три  вида углов, и  прочее в том  же  роде.  ќто  они  принимают  за
исходные  положениЯ и не считают нужным отдавать  в  них отчет ни  себе,  ни
другим, словно  это  всЯкому  и без того Ясно. €сходЯ из этих положений, они
разбирают  уже и все остальное и последовательно доводЯт до  конца  то,  что
было предметом их рассмотрениЯ. ...
     Ќо ведь когда они вдобавок пользуютсЯ чертежами и делают отсюда выводы,
их мысль обращена не на чертеж, а на те фигуры, подобием {знаком} которых он
служит. ‚ыводы они делают только длЯ четырехугольника  самого  по себе и его
диагонали, а  не длЯ  той  диагонали, которую они начертили. ’ак  и  во всем
остальном.  ’о же самое относитсЯ к произведениЯм ваЯниЯ и живописи: от  них
может падать  тень, и возможны их отражениЯ в  воде, но сами они служат лишь
образным выражением того, что можно видеть  не  иначе как  мысленным взором.
...
     ‚от  об этом  виде  умопостигаемого  Я тогда  и говорил: душа  в  своем
стремлении  к  нему бывает вынуждена пользоватьсЯ предпосылками и  потому не
восходит к  его  началу,  так  как  она  не  в  состоЯнии выйти  за  пределы
предполагаемого и пользуетсЯ лишь образными  подобиЯми, выраженными в низших
вещах...
     Џойми также, что вторым разделом умопостигаемого Я называю то, чего наш
разум достигает с  помощью диалектической способности. ‘вои предположениЯ он
не выдает за нечто изначальное, напротив, они длЯ него  только предположениЯ
как таковые, то  есть некие подступы и устремлениЯ  к началу всего,  которое
уже не предположительно.  „остигнув  его  и придерживаЯсь  всего,  с чем оно
свЯзано,  он  приходит  затем  к  заключению,  вовсе  не  пользуЯсь  ни  чем
чувственным, но  лишь самими идеЯми  в их  взаимном отношении, и его  выводы
относЯтсЯ только к ним.
     - џ понимаю, хотЯ и не в достаточной степени:  мне кажетсЯ, ты говоришь
о сложных вещах. Ћднако ты хочешь установить, что бытие и все умопостигаемое
при помощи диалектики можно созерцать  Яснее, чем то, что рассматриваетсЯ  с
помощью  только  так  называемых  наук, которые  исходЯт  из  предположений.
Џравда,  и  такие   исследователи   бывают   вынуждены   созерцать   область
умопостигаемого при помощи рассудка, а не посредством ощущений, но поскольку
они  рассматривают  ее  на  основании  своих  предположений,  не  восходЯ  к
первоначалу,  то,  по-твоему, они  и не могут  постигнуть  ее умом, хотЯ она
вполне   умопостигаема,  если  постичь  ее   первоначало.  ђассудком  же  ты
называешь, по-моему,  ту  способность,  котораЯ  встречаетсЯ  у занимающихсЯ
геометрией и им подобных. Ћднако  это  еще  не ум, так как рассудок занимает
промежуточное положение между мнением и умом.
     -  ’ы  высказал  полнейшее понимание.  ‘ указанными четырьмЯ  отрезками
соотнеси мне те четыре состоЯниЯ, что возникают в душе: на  высшей ступени -
разум,  на  второй  -  рассудок,  третье  место  удели  вере, а  последнее -
уподоблению, и расположи  их  соответственно, считаЯ,  что, насколько то или
иное состоЯние причастно истине, столько же в нем и достоверности.


        Љнига седьмаЯ

     Џосле этого, ты можешь уподобить нашу человеческую  природу в отношении
просвещенности и  непросвещенности вот  какому состоЯнию...  Џредставь,  что
люди  находЯтсЯ как бы в  подземном жилище  наподобие пещеры, где во  всю ее
длину тЯнетсЯ широкий просвет. ‘ малых лет  у них на  ногах и  на шее оковы,
так что людЯм  не двинутьсЯ с места, и видЯт они только то, что  у  их прЯмо
перед  глазами,  ибо повернуть  голову они  не могут  из-за  этих оков. ‹юди
обращены спиной к свету, исходЯщему от огнЯ, который горит  далеко в вышине,
а  между огнем  и узниками проходит верхнЯЯ  дорога, огражденнаЯ, представь,
невысокой  стеной,  вроде той  ширмы, за  которой  фокусники  помещают своих
помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
     - ќто Я себе представлЯю, - сказал ѓлавкон.
     - ’ак  представь же себе и то, что за  этой стеной  другие  люди  несут
различную утварь, держа ее так, что  она видна поверх  стены; проносЯт они и
статуи, и всЯческие изображениЯ живых существ, сделанные из камнЯ и  дерева.
Џри этом, как водитсЯ, одни из несущих разговаривают, другие молчат. ...
     Џрежде  всего разве ты  думаешь,  что находЯсь в  таком положении, люди
что-нибудь  видЯт, свое  ли или  чужое, кроме теней,  отбрасываемых огнем на
расположенную перед ними стену пещеры? ...
     …сли  бы  узники  были  в состоЯнии  друг  с  другом беседовать, разве,
думаешь ты, не считали бы они, что дают названиЯ именно тому, что видЯт?
     „алее. …сли бы в их  темнице отдавалось  эхом все, что  бы  не произнес
любой из проходЯщих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь
иному, а не проходЯщей тени? ...
     ’акие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых
мимо предметов.
     Љогда же с  кого-нибудь из них снимут оковы, заставЯт его вдруг встать,
повернуть  шею,  пройтись,  взглЯнуть  вверх  -  в сторону света,  ему будет
мучительно выполнЯть все это,  он не в силах будет смотреть при Ярком сиЯнии
на те вещи, тень от которых он видел раньше.
     ’ут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху.
Ќачинать надо с самого легкого: сперва смотреть на  тени, затем на отражениЯ
в воде людей и различных предметов, и уж потом - на самые вещи; при этом то,
что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днем, а ночью, то есть
смотреть на звездный свет и ‹уну, а не на ‘олнце и его свет. -
     ‚спомнив  свое прежнее жилище, тамошнюю  премудрость и  сотоварищей  по
заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положениЯ и разве
не пожалеет он своих друзей? ...
     Ђ если  они  воздавали там какие-нибудь почести  и  хвалу  друг  другу,
награждаЯ того, кто отличилсЯ наиболее острым зрением при наблюдении текущих
мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно поЯвлЯлось сперва, а что
после, а  что одновременно, и  на этом основании  предсказывал грЯдущее, то,
как  ты думаешь,  жаждал бы всего  этого тот, кто уже освободилсЯ от  уз,  и
разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиЯтелен?
     Ћбдумай еще и вот что: если бы такой человек опЯть спустилсЯ туда и сел
бы  на то  же самое место,  разве  не были бы его глаза  охвачены мраком при
таком внезапном уходе от ‘олнца?
     Ђ  если  ему  снова  пришлось  состЯзатьсЯ  с  этими  вечными узниками,
разбираЯ  значение  тех теней? Џока  его зрение  не притупитсЯ  и  глаза  не
привыкнут  - а на это потребовалось бы немалое времЯ,  - разве не казалсЯ бы
он  смешон? Ћ нем стали бы говорить, что из своего восхождениЯ он вернулсЯ с
испорченным  зрением,  а значит, не стоит даже и  пытатьсЯ идти ввысь. Ђ кто
принЯлсЯ бы  освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того  разве они не
убили бы, попадись он им в руки? ...
     ‚осхождение и созерцание вещей, находЯщихсЯ в вышине, - это подъем души
в  область  умопостигаемого. ...  ’ак  вот  что  мне  видитсЯ:  в  том,  что
познаваемо,  идеЯ блага -  это  предел, и она с трудом  различима, но  стоит
только ее там  различить, как отсюда напрашиваетсЯ вывод,  что  именно она -
причина всего правильного и  прекрасного. ‚ области  видимого она  порождает
свет  и  его владыку, а в области умопостигаемого  она сама - владычица,  от
которой зависЯт истина и  разумение, и на нее должен взирать тот, кто  хочет
сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.
     - џ согласен с тобой, насколько мне это доступно.
     - ’огда будь со мной заодно  еще вот в чем: не удивлЯйсЯ, что пришедшие
ко  всему  этому не  хотЯт  заниматьсЯ человеческими делами;  их души всегда
стремЯтсЯ ввысь.
     Ђ   удивительно  разве,   по-твоему,   если   кто-нибудь,  перейдЯ   от
божественных  созерцаний  к  человеческому  убожеству,  выглЯдит  неважно  и
кажетсЯ крайне смешным? ‡рение еще  не  привыкло, а между тем, прежде чем он
привыкнет  к  окружающему мраку, его заставлЯют выступать  на  суде или  еще
где-нибудь  и  сражатьсЯ  по  поводу теней  справедливости  или изображений,
отбрасывающих эти тени, так что приходитсЯ спорить о них в том духе, как это
воспринимают люди, никогда не видавшие самое справедливость. -
     ...Џросвещенность - это совсем  не  то, что утверждают  о ней некоторые
лица,  заЯвлЯющие,  будто  в  душе  человека  нет  знаниЯ  и  они  его  туда
вкладывают, вроде того как вложили бы в слепые глаза зрение. ...
     ...“  каждого  в душе  есть такаЯ  способность;  есть  у души и орудие,
помогающее каждому обучитьсЯ. Ќо как глазу невозможно повернутьсЯ от мрака к
свету иначе чем вместе со всем телом, так же нужно отвратитьсЯ все душой ото
всего становЯщегосЯ: тогда способность человека  к познанию сможет выдержать
созерцание бытиЯ и того, что в нем всего Ярче, а это,  как  мы  утверждаем и
есть благо.
     Љак раз здесь  и могло бы проЯвитьсЯ искусство обращениЯ: каким образом
всего  легче  и действеннее  можно обратить человека.  ќто  вовсе  не значит
вложить  в  него  способность  видеть - она же  у  него имеетсЯ,  но неверно
направлена, и он смотрит не туда,  куда надо. ‚от здесь-то и надо  приложить
силы.
     ђазве ты  не  замечал у тех,  кого называют  хотЯ и дурными  людьми, но
умными, как  проницательна  их  душонка  и как они насквозь видЯт то, что им
надо? ‡начит, зрение у них неплохое, но оно вынуждено служить их порочности,
и, чем острее они видЯт, тем больше совершают зла.
     Ђ  разве  естественно  и  неизбежно  не  вытекает из сказанного  раньше
следующее: длЯ управлениЯ государством не годЯтсЯ как люди непросвещенные  и
несведущие в истине, так и  те,  кому  всю  жизнь  предоставлено  заниматьсЯ
самоусовершенствованием, - первые потому, что в  их жизни нет единой цели...
а  вторые потому, что по доброй воле они не станут действовать, полагаЯ, что
уже при жизни переселились на Ћстрова блаженных.
     Њы  не позволим им оставатьсЯ  там, на вершине, из нежеланиЯ спуститьсЯ
снова к тем узникам, и, худо ли бедно ли, они должны будут разделить с  ними
труды их и почести.
     - ‚ыходит, мы будем несправедливы к этим выдающимсЯ  людЯм и  из-за нас
они будут жить хуже, чем могли бы.
     -  ’ы  опЯть  забыл,  друг  мой,  что   закон  ставит  своей  целью  не
благоденствие   одного  какого-нибудь   слоЯ   населениЯ,  но   благо  всего
государства.  ’о  убеждением,  то силой обеспечивает  он  сплоченность  всех
граждан, делаЯ так, чтобы они были друг  другу взаимно полезны в той мере, в
какой они вообще могут быть полезны длЯ всего общества.  ‚ыдающихсЯ людей он
включает в  государство  не  длЯ  того, чтобы  предоставить  им  возможность
уклонЯтьсЯ куда кто хочет, но чтобы самому пользоватьсЯ  ими длЯ  укреплениЯ
государства. ...
     Њы скажем им  так: "‚о  всех  других государствах  люди, обратившиесЯ к
философии, вправе не  принимать участиЯ в государственных делах,  потому что
люди сделались такими само собой, вопреки  государственному строю, а то, что
вырастает само собой, никому не обЯзано своим питанием и не должно стремитсЯ
возместить свои расходы. Ђ  вас родили мы  длЯ вас же самих и длЯ  остальных
граждан,  подобно  тому как  у  пчел среди их  роЯ  бывают вожди  и цари. ‚ы
воспитаны  лучше  и  совершеннее,  чем  те  философы,  и  более их  способны
заниматьсЯ и тем и другим".
     Ђ  ты  не  думаешь, что  наши питомцы,  слыша  это,  выйдут  из  нашего
повиновениЯ  и  не  пожелают  трудитьсЯ,  каждый  в  свой  черед,  вместе  с
гражданами, а предпочтут все времЯ пребывать друг с другом в области чистого
бытиЯ ?
     ’ак  уж обстоит  дело,  дорогой  мой. …сли  ты найдешь  длЯ  тех,  кому
предстоит править, лучший  образ жизни, чем обладание властью,  тогда у тебЯ
может  осуществитьсЯ  государство  с  хорошим  государственным строем.  ‚едь
только в  таком государстве будут править те, кто  на самом деле богат -  не
золотом, а тем, чем должен быть богат счастливый: добродетельной и  разумной
жизнью.  …сли же бедные и неимущие добиваютсЯ доступа к общественным благам,
рассчитываЯ урвать себе оттуда кусок, тогда не быть добру: власть становитсЯ
чем-то таким,  что  можно оспаривать, и подобного  рода домашнЯЯ, внутреннЯЯ
война губит и участвующих в ней, и остальных граждан.
     Ђ можешь ты назвать какой-нибудь  еще образ жизни, выражающий презрение
к государственным должностЯм, кроме того, что посвЯщен истинной философии?
     •очешь, посмотрим, каким образом получаютсЯ такие люди и с помощью чего
можно  вывести их наверх, к свету, подобно тому, как, по преданию, некоторые
поднЯлись из Ђида к богам? ...
     Ќо ведь это  не то  же самое,  что перевернуть черепок;  тут  надо душу
повернуть  от  некоторого  сумеречного  днЯ  к  истинному дню  бытиЯ;  такое
восхождение мы, верно, назовем стремлением к мудрости. ...
     ’ак какое же  познание, ѓлавкон,  могло бы увлечь душу от становлениЯ к
бытию?
     ...„авай возьмем то, что распространЯетсЯ на них всех. ...
     „а то общее, чем пользуетсЯ любое искусство, а также рассудок и знаниЯ,
то, что каждый человек должен узнать прежде всего.
     - —то же это?
     -  „а пустЯк: надо  различать, что такое  один,  два  и три.  ‚ общем Я
называю это числом и  счетом. ђазве не так обстоит дело, что любое искусство
и знание вынуждено приобщатьсЯ к нему?
     Џо своей природе она относитсЯ,  пожалуй, к  тому, что ведет человека к
размышлению,  то есть  к  тому, что мы  с  тобой  ищем, но только  никто  не
пользуетсЯ ею действительно как наукой, увлекающей нас к бытию. ...
     Љое-что в наших восприЯтиЯх не  побуждает  наше мышление  к дальнейшему
исследованию, потому что достаточно определЯетсЯ самим ощущением; но кое-что
решительно  требует  такого исследованиЯ, поскольку  ощущение не дает ничего
надежного. ...
     Ќе  побуждает  к   исследованию  то,  что   не   вызывает  одновременно
противоположного ощущениЯ,  а  то,  что вызывает такое  ощущение,  Я  считаю
побуждающим к  исследованию, поскольку ощущение  обнаруживает одно нисколько
не больше,  чем  другое, ему противоположное,  все равно,  относитсЯ ли  это
ощущение к предметам, находЯщимсЯ вблизи или к далеким.
     …стественно,  что при  таких обстоЯтельствах  душа  привлекает себе  на
помощь рассуждение  и  размышление  и прежде всего  пытаетсЯ разобратьсЯ, об
одном  ли  предмете или о двух  разных предметах сообщает ей в  том или ином
случае ощущение.
     ‚едь зрение, утверждаем мы, воспринимает  большое и малое не раздельно,
а как нечто слитное, не правда ли?
     „лЯ  выЯснениЯ  этого мышление  в  свою  очередь вынуждено  рассмотреть
большое и малое,  но не  в их слитности,  а  в  их раздельности:  тут полнаЯ
противоположность зрению. ... ’ак вот, не из-за этого ли  и возникает у  нас
прежде всего вопрос: что же это, собственно, такое - большое  и малое? ... €
таким образом, одно мы называем умопостигаемым, а другое - зримым. ...
     ’ак вот как  раз  это Я  и пыталсЯ  теперь  сказать:  кое-что побуждает
рассудок к деЯтельности,  а кое-что - нет. ’о, что  воздействует на ощущениЯ
одновременно со своей противоположностью, Я определил как побуждающее, а что
таким образом не воздействует, то и не будит мысль.
     ‡начит,  они  принадлежат к тем  познаниЯм,  которые  мы  искали. ‚оину
необходимо  их  усвоить длЯ  войскового строЯ, а философу  -  длЯ постижениЯ
сущности  всЯкий раз,  как он  вынырнет из области становЯщегосЯ,  иначе ему
никогда не стать мыслителем.
     „ействительно,  теперь,  после  разбора искусства счета, Я понимаю, как
оно  точно и во многом  полезно  нам длЯ нашей цели, если заниматьсЯ им ради
познаниЯ, а не по-торгашески. ...
     ...Ћно усиленно  влечет душу  ввысь и заставлЯет  рассуждать  о  числах
самих по себе,  ни в  коем случае не  допускаЯ, чтобы кто-нибудь подменЯл их
имеющими число видимыми и осЯзаемыми телами.
     ‚от ты и видишь, мой друг, что нам и в самом деле необходима эта наука,
раз  оказываетсЯ, что она заставлЯет  душу пользоватьсЯ самим мышлением ради
истины.
     Џриходилось ли тебе наблюдать,  как  люди с природными способностЯми  к
счету бывают восприимчивы, можно сказать, ко всем  наукам? „аже все те,  кто
туго соображают, если  они обучаютсЯ этому и упражнЯютсЯ, то, хотЯ бы они не
извлекали  из этого длЯ себЯ  никакой  иной пользы, все же становЯтсЯ  более
восприимчивыми, чем были раньше. ...
     Џраво, Я думаю, ты нелегко и не много найдешь таких предметов,  которые
представлЯли бы длЯ обучающегосЯ, даже усердно, больше трудностей, чем этот.
     € ради всего  этого нельзЯ оставлЯть в  стороне такую  науку, напротив,
именно с ее  помощью  надо воспитывать людей,  имеющих  прекрасные природные
задатки. ...
     ‘тало быть, пусть это будет у нас перваЯ наука. ђассмотрим же и вторую,
свЯзанную, впрочем, с первой: подходит ли она нам?
     Ќо кто хоть  немного знает толк  в  геометрии, не будет оспаривать, что
наука эта полностью  противоположна тем словесным выражениЯм, которые в ходу
у занимающихсЯ ею. ...
     Ћни выражаютсЯ  как-то очень забавно  и принужденно.  ‘ловно они занЯты
практическим  делом и имеют в  виду  интересы этого  дела,  они  употреблЯют
выражениЯ   "построим"   четырехугольник,   "проведем"  линию,   "произведем
наложение" и так далее, все это так  и сыплетсЯ из их  уст.  Ђ между тем это
ведь наука, которой занимаютсЯ ради познаниЯ. ...
     ќто наука, которой  занимаютсЯ ради познаниЯ вечного бытиЯ, а  не того,
что возникает и гибнет. ...
     ‡начит,  милый  мой,  она  влечет  душу  к  истине  и  воздействует  на
философскую мысль, стремЯ ее ввысь,  между тем как теперь она у нас низменна
вопреки должному. ...
     ‡начит,  надо  по  возможности  строже   предписать,   чтобы   граждане
Џрекрасного города ни в коем случае не оставлЯли геометрию, ведь немаловажно
даже побочное ее применение.
     —то же? ’ретьим предметом будет у нас астрономиЯ, как по-твоему?
     -  Џо-моему,  да,  потому что внимательные наблюдениЯ за сменой  времен
года, месЯцев и  лет пригодны не только длЯ земледелиЯ и мореплаваниЯ, но не
меньше и длЯ руководства военными действиЯми.
     - ќто у тебЯ приЯтнаЯ  черта: ты, видно, боишьсЯ, как бы большинству не
показалось,  будто  ты предписываешь  бесполезные  науки. Њежду тем  вот что
очень важно,  хотЯ поверить этому трудно:  в  науках этих  очищаетсЯ и вновь
оживает некое  орудие души каждого человека, которое другие  занЯтиЯ губЯт и
делают  слепым, а между тем сохранить его  в целости более  ценно, чем иметь
тысЯчу глаз, ведь только при его помощи можно увидеть истину.
     Џосле плоскостей мы взЯлись за объемные тела, находЯщиесЯ в движении, а
надо  бы раньше  изучить их  самих  по себе,  ведь правильнее было бы  после
второго измерениЯ рассмотреть третье:  оно касаетсЯ кубов и всего  того, что
имеет глубину.
     - ќто так, ‘ократ, но здесь, кажетсЯ, ничего еще не открыли.
     - Џричина  тут двоЯкаЯ: нет такого государства, где наука эта была бы в
почете, а исследуют ее слабо, так как она трудна. €сследователи  нуждаютсЯ в
руководителе, без него им не сделать  открытий. Џрежде всего тру