‚ладимир Ќабоков. ‘овершенство

Ћцените этот текст:
‚ладимир Ќабоков. ‘овершенство

     "€так, мы имеем две линии",-- говорил  он  „авиду  бодрым,
почти  восторженным  голосом,  точно  иметь две линии -- редкое
счастье, которым можно гордитьсЯ. „авид был  нежен  и  туповат.
ѓлЯдЯ,  как  разгораютсЯ  его уши, €ванов предвидел, что не раз
будет  снитьсЯ  ему  --  через  тридцать,  через   сорок   лет:
человеческий сон злопамЯтен.
     Ѓелокурый,  худой,  в  желтой вЯзаной безрукавке, стЯнутой
ремешком, со шрамами на голых  коленЯх  и  с  тюремным  оконцем
часиков на левой кисти, „авид в неудобнейшем положении сидел за
столом  и  стучал  себЯ по зубам концом самопишущей ручки. Ћн в
школе плохо училсЯ, пришлось взЯть репетитора.
     "’еперь обратимсЯ ко второй линии",-- говорил €ванов все с
той же нарочитой  бодростью.  Џо  образованию  он  географ,  но
знаниЯ   его   неприменимы:   мертвое  богатство,  великолепное
поместье родовитого беднЯка. Љак прекрасны, например, старинные
карты. „орожные карты римлЯн, подобные змеиной коже, длинные  и
узорные,    в   продольных   полосках   каналообразных   морей;
александрийские, где ЂнглиЯ и €рландиЯ, как две колбаски; карты
христианского средневековьЯ, в пунцовых и травЯных  красках,  с
райским  востоком  наверху  и  с  €ерусалимом  -- золотым пупом
мира-- посредине. —удесные  странствиЯ:  путешествующий  игумен
сравнивает   €ордан   с  родной  черниговской  речкой,  царский
посланник  заходит  в  страну,  где  люди  гулЯют  под  желтыми
солнышниками,  тверской  купец пробираетсЯ через густой женгел,
полный обезьЯн,  в  знойный  край,  управлЯемый  голым  кнЯзем.
Ћстровок  ‚селенной растет: новые робкие очертаниЯ показываютсЯ
из легендарных туманов, медленно раздеваетсЯ землЯ,-- и  далеко
за  морем  уже  проступает  плечо ћжной Ђмерики, и дуют с углов
толстощекие ветры, из которых один в очках.
     Љарты картами,-- у €ванова было еще много других  радостей
и  причуд.  Ћн  долговЯз, смугл, не очень молод; чернаЯ борода,
когда-то надолго строщеннаЯ и затем (в сербской парикмахерской)
сбритаЯ, оставила на его лице вечную тень: малейшаЯ поблажка, и
уже тень оживала,  щетинилась.  Ћн  верным  пребыл  крахмальным
воротничкам  и  манжетам;  у  его  рваных  сорочек  был спереди
хвостик,  пристегивавшийсЯ  к  кальсонам.  Џоследнее  времЯ  он
принужден  был бессменно носить старый, выходной черный костюм,
обшитый тесьмой по отворотам (все остальное
     истлело) и иногда, в пасмурный день, при  нетребовательном
освещении, ему казалось, что он одет хорошо, строго. ‚ галстуке
была  какаЯ-то  фланелеваЯ  внутренность,  котораЯ  прорывалась
наружу, приходилось подрезывать, совсем вынуть было жалко.
     Ћн отправлЯлсЯ около трех  пополудни  на  урок  к  „авиду,
развинченной,  подпрыгивающей  походкой,  поднЯв голову, глотаЯ
молодой воздух раннего лета, и перекатывалсЯ его  большой,  уже
за  утро  оперившийсЯ  кадык. Ћднажды юноша в крагах, шедший по
другой стороне, тихим свистом подозвал его рассеЯнный взглЯд, и
поднЯв вверх подбородок прошел так несколько  шагов:  исправлЯю
своеобразность  ближнего. Ќо €ванов не понЯл этой назидательной
мимики, и, думаЯ, что ему указывают Явление в  небе,  доверчиво
посмотрел  еще  выше,  чем  обычно,--  и  действительно: дружно
держась за руки, там  плыли  наискось  три  прелестных  облака;
третье  понемногу  отстало,-- и его очертание и очертание руки,
еще к нему протЯнутой, медленно утратили свое изЯщное значение.
     ‚се казалось прекрасным и трогательным в эти первые жаркие
дни,--  голенастые  девочки,  игравшие  в  классы,  старики  на
скамейках,  зеленое  конфетти  семЯн, которое сыпалось с пышных
лип, всЯкий раз, как потЯгивалсЯ воздух. Ћдиноко и душно было в
черном; он снимал шлЯпу, останавливалсЯ, озиралсЯ. Џорою, глЯдЯ
на трубочиста, равнодушного носителЯ чужого  счастьЯ,  которого
трогали  суеверной  рукой  мимо  проходившие  женщины,  или  на
аэроплан, обгонЯвший облако,  он  принималсЯ  думать  о  вещах,
которых никогда не узнает ближе, о профессиЯх, которыми никогда
не   будет   заниматьсЯ,--   о   парашюте,  распускающемсЯ  как
исполинский  цветок,  о  беглом  и  рЯбом  мире   автомобильных
гонщиков,  о  различных образах счастьЯ, об удовольствиЯх очень
богатых  людей  среди  очень  живописной  природы.  …го   мысль
трепетала  и  ползла  вверх и вниз по стеклу, отделЯющему ее от
невозможного при жизни совершенного  соприкосновениЯ  с  миром.
‘трастно  хотелось все испытать, до всего добратьсЯ, пропустить
сквозь себЯ пЯтнистую музыку, пестрые голоса, крики птиц, и  на
минуту  войти  в  душу  прохожего,  как  входишь  в свежую тень
дерева. Ќеразрешимые вопросы занимали его ум; как и где  моютсЯ
трубочисты  после  работы;  изменилась  ли  за эти годы русскаЯ
леснаЯ дорога, котораЯ сейчас вспомнилась так живо.
     Љогда наконец -- с привычным опозданием --  он  поднималсЯ
на лифте, ему казалось, что он медленно растет, вытЯгиваетсЯ, а
дойдЯ  головой  до шестого этажа, вбирает, как пловец, поджатые
ноги. ‚ернувшись к  нормальному  росту,  он  входил  в  светлую
комнату „авида.
     „авид  во  времЯ урока любил колупать что-нибудь; впрочем,
был довольно внимателен. Џо-русски он  изъЯснЯлсЯ  с  трудом  и
скукой,  и  если  надобно было выразить важное, или когда с ним
говорила мать, переходил сразу  на  немецкий.  €ванов,  знавший
местный  Язык  дурно,  объЯснЯл математику по-русски, а учебник
был, конечно, немецкий, так что получалась некотораЯ  путаница.
ѓлЯдЯ  на  отороченные  светлым пушком уши мальчика, он пыталсЯ
представить себе степень тоски и ненависти, возбуждаемых  им  в
„авиде,  ему  делалось  неловко,  он  видел  себЯ  со  стороны,
нечистую, раздраженную  бритвой  кожу,  лоск  черного  пиджака,
пЯтна  на  обшлагах,  слышал  свой  фальшиво  оживленный голос,
откашливание и даже то, что „авид слышать не мог,--  неуклюжий,
но  старательный  стук  давно  больного  сердца. “рок кончалсЯ,
„авид спешил показать что-нибудь -- автомобильный  прейскурант,
кодак,  винтик,  найденный  на улице,-- и тогда €ванов старалсЯ
изо всех сил проЯвить смышленое участие,-- но, увы, он  был  не
вхож в тайное содружество вещей, зовущеесЯ техникой, и при ином
неметком  его  замечании  „авид  направлЯл на него бледно-серые
свои глаза с недоумением и затем быстро отбирал  расплакавшийсЯ
в ивановских руках предмет.
     €  все  же  „авид  был  нежен. …го равнодушие к необычному
объЯснЯлось  так:  Я  сам,  должно  быть,  казалсЯ  трезвым   и
суховатым  отроком,  ибо  ни  с  кем не делилсЯ своими мечтами,
любовью,  страхами.  Њое  детство  произнесло  свой  маленький,
взволнованный   монолог   про   себЯ.   Њожно  построить  такой
силлогизм: ребенок -- самый совершенный вид человека; „авид  --
ребенок;  „авид  --  совершенен. ‘ такими глазами нельзЯ только
думать о стоимости различных  машин  или  о  том,  как  набрать
побольше  купончи-ков  в  лавке, чтобы даром получить товару на
полтинник. Ћн копит  и  другое,--  Яркие  детские  впечатлениЯ,
оставлЯющие  свою краску на перстах души. Њолчит об этом, как и
Я молчал. Љогда же, в каком-нибудь 1970  году  (они  похожи  на
телефонные  номера, эти цифры еще далеких годов), ему попадетсЯ
картина,-- Ѓонзо, пожирающий  теннисный  мЯч,--  котораЯ  висит
сейчас  в  его  спальне, он почувствует толчок, свет, изумление
пред жизнью. €ванов не ошибалсЯ,-- глаза  „авида  и  впрЯмь  не
лишены  были  некоторой  дымки.  Ќо  это  была дымка затаенного
озорства.
     ‚ходит  мать  „авида.  Ћна  желтоволосаЯ,  нервнаЯ,  вчера
изучала  испанский  Язык, нынче питаетсЯ апельсиновым соком: "џ
хотела бы с вами поговорить. ‘идите, пожалуйста. „авид,  уходи.
‚ы  кончили  заниматьсЯ? „авид, уходи. џ хочу с вами поговорить
вот о чем. ‘коро  у  него  каникулы.  Ѓыло  бы  желательно  его
отправить  на  морской  штранд.  Љ  сожалению,  Я сама не сумею
поехать. ‚ы бы взЯлись. џ вам  доверЯю,  и  он  вас  слушаетсЯ.
ѓлавное,  Я  хочу,  чтобы он побольше разговаривал по-русски, а
так -- он маленький спортсмен, как  все  современные  дети.  Ќу
что, как вы на это смотрите?"
     ‘   сомнением.  Ќо  сомнениЯ  своего  €ванов  не  выразил.
Џоследний раз  он  видел  море  восемнадцать  лет  тому  назад,
студентом.   Њерикюль  и  ѓунгербург.  ‘осны,  пески,  далекаЯ,
бледно-серебристаЯ вода,-- пока дойдешь до нее, пока  она  сама
дойдет  до  колен... ќто будет все то же море, Ѓалтийское, но с
другого бока. Ђ плавал Я последний раз не там, а в  реке  ‹уге.
Њужики  выбегали  из воды,-- раскорЯкой, прикрываЯсь ладонЯми с
грубым целомудрием.  ‘туча  зубами  надевали  рубахи  прЯмо  на
мокрое   тело.   •орошо   купатьсЯ  под  вечер,  да  еще  когда
расширЯютсЯ тихие круги теплого дождЯ. Ќо Я  люблю  чувствовать
присутствие дна. Љак трудно потом обутьсЯ, не испачкав ступней.
‚ода  в  ухе:  прыгай  на одной ноге, пока не прольетсЯ горЯчей
слезой.
     Џоехали. "Ђ  вам  будет  жарко",--  заметила  на  прощание
давидова  мать, глЯдЯ на черный костюм €ванова (траур по другим
умершим вещам). ‚ поезде было тесно, и новый мЯгкий  воротничок
(легкаЯ   вольность,   летнее   баловство)  обратилсЯ  в  тугой
компресс. „авид, аккуратно подстриженный, с играющим  на  ветру
хохолком,  довольный,  в  трепещущей, открытой на шее, рубашке,
стоЯл у окна, высовывалсЯ,-- и на поворотах поЯвлЯлсЯ  полукруг
передних  вагонов  и  головы людей, облокотившихсЯ на спущенные
рамы.  Џотом  поезд  выпрЯмлЯлсЯ  опЯть  и   шел,   позваниваЯ,
быстро-быстро работаЯ локтЯми, сквозь буковый лес.
     „ом был расположен в тылу городка, простой, двухэтажный, с
кустами смородины в саду, отделенном зaбopoм от пыльной дороги.
†елтобородый  рыбак  сидел  на  колоде  и,  щурЯсь от вечернего
солнца, смолил сеть. …го жена провела их наверх. Ћранжевый пол.
ЉарликоваЯ мебель. Ќа стене --  внушительных  размеров  обломок
пропеллера  ("мой  муж  служил  прежде  на  аэродроме"). €ванов
распаковал скудное свое белье, бритву, потрепанного  Џушкина  в
издании  книгопродавца  Џанафидиной.  „авид высвободил из сетки
пестрый мЯч,  который,  ошалев  от  радости,  чуть  не  сбил  с
этажерки   рогатую  раковину.  •озЯйка  принесла  чаю  и  блюдо
камбалы. „авид торопилсЯ, ему не терпелось увидеть море. ‘олнце
уже садилось.
     Љогда, через четверть часа ходьбы, они спустились к  морю,
€ванов мгновенно почувствовал сильнейшее сердечное недомогание.
‚  груди было то тесно, то пусто, и среди плоского, сизого морЯ
в ужасном одиночестве чернела  маленькаЯ  лодка.  …е  отпечаток
стал  поЯвлЯтьсЯ  на  всЯком  предмете,  а  потом растворилсЯ в
воздухе. Ћттого что  все  было  подернуто  пылью  сумерек,  ему
казалось, что у него ромутилось зрение, а ноги странно ослабели
от  мЯгкого  прикосновениЯ  песка.  ѓде-то  глухо играл оркестр
каждый .вук  был  как  бы  закупорен,  трудно  дышалось.  „авид
наметил  на  плЯже  место и заказал на завтра купальную корзину
„омой  пришлось  идти  в  гору,  сердце  отлучалось  и  спешило
вернутьсЯ,  чтоб  отбухать свое и вновь удалитьсЯ, и сквозь эту
боль и тревогу крапива у заборов напоминала ѓунгербург.
     ЃелаЯ пижама „авида. €ванов из экономии  спал  нагишом  Ћт
землЯного холодка чистых простынь ему сперва стало еще хуже, но
вскоре  полегчало.  ‹уна  ощупью добралась до умывальника и там
облюбовала один из фацетов стакана, а потом поползла по  стене.
€  в эту ночь, и в следующие €ванов смутно думал о многих вещах
зараз и между прочим представлЯл себе, что мальчик,  спЯщий  на
соседней  кровати,--  его  сын. „есЯть лет тому назад, в ‘ербии
единственнаЯ женщина, которую он в  жизни  любил,  чужаЯ  жена,
забеременела  от  него,  выкинула и через ночь, молЯсь и бредЯ,
скончалась. Ѓыл бы сын, мальчишка такого же возраста. Љогда  по
утрам „авид надевал купальные трусики, €ванова умилЯло, что его
кофейный загар внезапно переходит у поЯсницы в детскую белизну.
Ћн  было  за-претил  „авиду  ходить  от  дома  до  морЯ в одних
трусихах и даже несколько потерЯлсЯ, и не сразу  сдалсЯ,  когда
„авид с протЯжными интонациЯми немецкого удивлениЯ стал
     доказывать  ему,  что  так он делал прошлым летом, что так
делают все. ‘ам €ванов томилсЯ  на  плЯже  в  печальном  образе
горожанина.  Ћт  солнца, от голубого блеска поташнивало горЯчие
мурашки бегали под шлЯпой по темени, он живьем  сгорал,  но  не
снимал   даже  пиджака,  ибо,  как  многие  русские,  стеснЯлсЯ
"поЯвлЯтьсЯ  при  дамах  в  подтЯжках"  да  и  рубашка   вконец
излохматилась.  Ќа  третий  день  он  вдруг решилсЯ и, озираЯсь
исподлобьЯ, разулсЯ. “строившись  посредине  глубокой  воронки,
вырытой „авидом, и подложив под локоть газетный лист, он слушал
Яркое,  тугое  хлопание флагов, а то, бывало, с какой-то нежной
завистью глЯдел поверх  песчаного  вала  на  тысЯчу  коричневых
трупов,  по-разному  сраженных  солнцем,  и  была одна девушка,
великолепнаЯ, литаЯ,  загоревшаЯ  до  черноты,  с  поразительно
светлым  взором  и бледными, как у обезьЯны, ногтЯми,-- и глЯдЯ
на нее, он старалсЯ вообразить, какое это чувство  быть  такой.
„авид,  получив позволение искупатьсЯ, шумно пускалсЯ вплавь, а
€ванов подходил к самому приплеску и зорко следил  за  „авидом,
и-вдру-г  отскакивал: волна, разлившись дальше предтечи, облила
ему штаны. Ћн  вспомнил  студента  в  ђоссии,  близкого  своего
приЯтелЯ,  который  умел  так  швырнуть камень, что тот дважды,
трижды, четырежды подпрыгивал на  воде,  но  когда  он  захотел
показать  „авиду,  как это делаетсЯ, камень пробил воду, громко
бултыхнув, „авид же рассмеЯлсЯ  и  пустил  так,  что  вышло  не
четыре прыжка, а по крайней мере шесть. Љак-то, через несколько
дней,   он   по   рассеЯнности  (взглЯд  побежал,  и  когда  он
спохватилсЯ, было позд-нэ) прочел открытку, которую „авид начал
писать матери  и  забыл  на  подоконнике.  „авид  сообщал,  что
учитель,  должно быть, болен, не купаетсЯ. ‚ тот же день €ванов
принЯл чрезвычайные меры. Ћн приобрел черный  купальный  костюм
и,  придЯ  на  плЯж,  спрЯталсЯ  в корзину, с опаской разделсЯ,
натЯнул на  себЯ  дешевой  галантереей  пахнувшее  трико.  Ѓыла
минута  грустного  замешательства,  когда он вылез на солнце,--
бледнокожий, с мохнатыми лЯжками. ‚се  же  „авид  посмотрел  на
него с одобрением. "Ќу-с,-- бодро воскликнул €ванов,-- чем черт
не  шутит!" ‚ойдЯ до поджилок в воду, он сначала смочил голову,
пошел дальше, раскинув руки, и чем выше поднималась  вода.  тем
смертельнее  сжималось сердце. Ќаконец, набрав воздуху, заткнув
уши большими пальцами, а остальными прикрыв глаза,  он  присел,
окунулсЯ.  …му сделалось так плохо, что пришлось спешно из воды
выбратьсЯ. Ћн лег на песок, дрожа  от  холода,  и  весь  полный
какой-то  страшной,  ничем  не разрешающейсЯ тоски. …го согрело
солнце, он  слегка  отошел,  но  зарексЯ  купатьсЯ.  Ѓыло  лень
одеватьсЯ,  он  жмурилсЯ, по красному фону скользили оптические
пЯтнышки, скрещивались марсовы каналы, а  стоило  чуть  разжать
веки, и влажным серебром переливалось между ресниц солнце.
     ‘лучилось  неизбежное.  ‚се.  что  было  у  него обнажено,
превратилось к вечеру в симметричный архипелаг  огненной  боли.
"Њы сегоднЯ вместо плЯжа пойдем погулЯть в лес",-- сказал он на
следующий  день  „авиду.  "Ђх,  нет",-- ноющим голосом протЯнул
„авид. "€збыток солнца вреден",-- сказал €ванов.  "Ќо  Я  прошу
вас",-- затосковал „авид. €ванов, однако, настоЯл на своем.
     ‹ес  был густой, со стволов спархивали окрашенные под кору
пЯденицы. „авид шел молча и нехотЯ. "Њы  должны  любить  лес,--
говорил  €ванов,  стараЯсь  развлечь воспитанника.-- ќто перваЯ
родина человека. ‚ один прекрасный день человек вышел  из  чащи
дремучих  наитий  на  светлую  полЯну разума. —ерника, кажетсЯ,
поспела,  разрешаю  попробовать.  —его  ты  дуешьсЯ,--   пойми,
следует  разнообразить удовольствиЯ. „а и нельзЯ злоупотреблЯть
купанием. Љак часто бывает, что неосторожный  купальщик  гибнет
от солнечного удара или от разрыва сердца".
     €ванов   потерсЯ   спиной,--   она   нестерпимо  горела  и
чесалась,-- о ствол  дерева  и  задумчиво  продолжал:  "‹юбуЯсь
природой  данной  местности,  Я  всегда  думаю  о  тех странах,
которых не увижу никогда. Џредставь себе, „авид, что мы  сейчас
не  в  Џомерании,  а  в Њалайском лесу. ‘мотри, сейчас пролетит
редчайшаЯ  птица  птеридофора  с  парой  длинных)  из   голубых
фестонов состоЯщих, антенн на голове".
     "Ђх, кватч",-- уныло сказал „авид.
     "Џо-русски  надо сказать "ерунда" или "чушь". Љонечно, это
ерунда. Ќо в том-то и дело, что  при  известном  воображении...
…сли  когда-нибудь  ты,  не  дай  Ѓог, ослепнешь или попадешь в
тюрьму, или просто в страшной нищете будешь заниматьсЯ гнусной,
беспросветной работой, ты вспомнишь об этой  нашей  прогулке  в
обыкновенном лесу, как -- знаешь -- о сказочном блаженстве".
     Ќа  закате  распушились темно-розовые тучи, которые рыжели
по мере  угасаниЯ  неба,  и  рыбак  сказал,  что  завтра  будет
дождь,--  однако,  утро  выдалось  дивное, безоблачное, и „авид
торопил  €ванова,  которому  немоглось,  хотелось  валЯтьсЯ   в
постели  и  думать  о  каких-то  далеких, неЯсных полусобытиЯх,
освещенных воспоминанием  только  с  одного  бока,  о  каких-то
дымчатых,  приЯтных  вещах,-- быть может, когда-то случившихсЯ,
или близко проплывших когда-то в поле жизни, или еще в эту ночь
ЯвившихсЯ ему во сне. Ќо невозможно было сосредоточить мысль на
них,--  все  ускользало  куда-то  в  сторону,  полуоборотЯсь  с
приветливым и таинственным лукавством,-- ускользало неудержимо,
как  те  прозрачные  узелки,  которые наискось плывут в глазах,
если прищуритьсЯ. “вы, надо было вставать, надо было натЯгивать
носки, столь дырЯвые, что напоминали митенки. Џрежде, чем выйти
из дому, он надел  давидовы  желтые  очки,  и  солнце  упало  в
обморок  среди умершего смертью бирюзы кеба, и утренний свет на
ступенЯх крыльца принЯл закатный  оттенок.  ’емно-желтый  голый
„авид  побежал  вперед;  когда  же.  €ванов  его  окликнул,  он
раздраженно  повел  плечами..  "Ќе  убегай",--  устало   сказал
€ванов:  его  кругозор  сузилсЯ  вследствие  очков,  он  боЯлсЯ
возможных автомобилей.
     ЏологаЯ улица сонно спускалась  к  морю.  Џонемногу  глаза
привыкли  к  стеклам,  и он перестал удивлЯтьсЯ защитному цвету
солнечного днЯ.  Ќа  повороте  улицы  что-то  вдруг  наполовину
вспомнилось,--  необыкновенно  отрадное  и  странное,--  но оно
сразу зашло, и сжалась грудь от  тревожного  морского  воздуха.
‘муглые  флаги  возбужденно  хлопали  и  указывали  все  в одну
сторону, но там еще  не  происходило  ничего.  ‚от  песок,  вот
глухой  плеск  морЯ.  ‚ ушах заложено, и если потЯнуть носом,--
гром в голове, и что-то  ударЯетсЯ  в  перепончатый  тупик.  "џ
прожил  не  очень  долго  и  не очень хорошо,-- мельком подумал
€ванов,-- а все-таки жаловатьсЯ грех, этот чужой мир прекрасен,
и  Я  сейчас  был  бы  счастлив,  только  бы   вспомнилось   то
удивительное, такое удивительное,-- но что?"
     Ћн опустилсЯ на песок. „авид деловито принЯлсЯ подправлЯть
лопатой  слегка  осыпавшийсЯ вал. "‘егоднЯ жарко или прохладно?
-- спросил €ванов.-- —то-то не разберу".  ЏогодЯ  „авид  бросил
лопату  и  сказал:  "џ  пойду купатьсЯ немного". "Џосиди минуту
спокойно,-- проговорил €ванов.-- Њне надо собратьсЯ с  мыслЯми.
Њоре от тебЯ не уйдет". "Џожалуйста",-- протЯнул „авид.
     €ванов приподнЯлсЯ на локте и посмотрел на волны. Ћни были
крупные,  горбатые,  никто  в  этом  месте  не  купалсЯ, только
гораздо левее попрыгивало и скопом прокатывалось вбок с  дюжину
оранжевых  голов.  "‚олны",--  со вздохом сказал €ванов и потом
добавил: "’ы походи в воде, но не  дальше,  чем  на  сажень.  ‚
сажени около двух метров".
     Ћн   склонил   голову,   подперев   щеку,  пригорюнившись,
высчитываЯ какие-то меры жизни, жалости, счастьЯ. Ѓашмаки  были
уже  полны  песку,  он  их  медленно  снЯл,  после  чего  снова
задумалсЯ, и снова поплыли неуловимые  прозрачные  узелки,--  и
так  хотелось вспомнить, так хотелось... ‚незапный крик. €ванов
выпрЯмилсЯ.
     ‚ желто-синих волнах,  далеко  от  берега  мелькнуло  лицо
„авида    с    темным    кружком   разинутого   рта.   ђаздалсЯ
захлебывающийсЯ рев, и все исчезло. ЏоЯвилась  на  миг  рука  и
исчезла  тоже.  €ванов скинул пиджак. "џ иду,-- крикнул он,-- Я
иду,  держись!"  Ћн  зашлепал  по  воде,  упал,  ледЯные  штаны
прилипли к голенЯм, ему показалось, что голова „авида мелькнула
опЯть,  в  это  мгновение хлынула волна, сбила шлЯпу, он ослеп,
хотел снЯть очки, но от волнениЯ,  от  холода,  от  томительной
слабости  во всем теле, не мог с ними справитьсЯ, почувствовал,
что волна, отступив, оттЯнула  его  на  большое  расстоЯние  от
берега;  и  поплыл,  стараЯсь  высмотреть  „авида.  ’ело было в
тесном, мучительно-холодном мешке, нечем  было  дышать,  сердце
напрЯгалось  невероЯтно.  ‚незапно,  сквозь него что-то прошло,
как мол-ниевидный перебор пальцев по клавишам,-- и это было как
раз то, что все утро он силилсЯ вспомнить. Ћн вышел  на  песок.
Џесок,  море  и  воздух  окрашены  были в странный цвет, вЯлый,
матовый, и все было очень  тихо.  …му  смутно  подумалось,  что
наступили  сумерки,--  и  что  теперь  „авид  давно погиб, и он
ощутил знакомый по прошлой жизни острый жар  рыданий.  „рожа  и
склонЯЯсь  к  пепельному  песку,  он  куталсЯ  в черный плащ со
змеевидной    застежкой,    который    видел     некогда     на
приЯтеле-студенте,  в  осенний день, давным-давно,-- и так жаль
было матери „авида,-- и что ей сказать: Я не виноват, Я  сделал
все,  чтобы  его  спасти,--  но  Я  дурно плаваю, у менЯ слабое
сердце, и он  утонул...  —то-то  однако  было  не  так  в  этих
мыслЯх,--  и  осмотревшись, увидЯ только пустынную муть, увидЯ,
что он один, что нет рЯдом „авида, он  вдруг  понЯл,  что,  раз
„авида с ним нет, значит, „авид не умер.
     ’олько  тогда  были  снЯты  тусклые  очки. ђовный, матовый
туман сразу прорвалсЯ,  дивно  расцвел,  грЯнули  разнообразные
звуки  --  шум  волн,  хлопание  ветра, человеческие крики,-- и
„авид стоЯл по щиколке в  Яркой  воде,  не  знал,  что  делать,
трЯссЯ  от  страха  и  не  смел  объЯснить, что он барахталсЯ в
шутку, а поодаль люди нырЯли, ощупывали до дна  воду,  смотрели
друг   на   друга   выпученными   глазами  и  нырЯли  опЯть,  и
возвращались ни с чем, и другие кричали им с берега, советовали
искать левее, и бежал  человек  с  краснокрестной  повЯзкой  на
рукаве,  и трое в фуфайках сталкивали в воду скрежещущую лодку,
и растерЯнного „авида уводила полнаЯ  женщина  в  пенсне,  жена
ветеринара,    котрый    должен    был   приехать   в   пЯтницу,
но  задержалсЯ,  и Ѓалтийское море искрилось от краЯ до краЯ, и
поперек зеленой дороги в  поредевшем  лесу  лежали,  еще  дыша,
срубленные  осины,  и  черный  от сажи юноша, постепенно белеЯ,
мылсЯ под краном на кухне, и над вечным  снегом  Ќовозеландских
гор  порхали  черные  попугайчики,  и,  щурЯсь от солнца, рыбак
важно говорил, что только на девЯтый день волны выдадут тело.

Last-modified: Tue, 11 Aug 1998 13:27:33 GMT
Ћцените этот текст: