Ђлександр Љуприн. ‹еночка

Ћцените этот текст:
Ђлександр Љуприн. ‹еночка

-----------------------------------------------------------------------
‚ кн.: "Ђ.€.Љуприн. €збранные сочинениЯ".
Њ., "•удожественнаЯ литература", 1985.
OCR & spellcheck by HarryFan, 7 February 2001
-----------------------------------------------------------------------

Џроездом из Џетербурга в Љрым полковник генерального штаба ‚озницын
нарочно остановилсЯ на два днЯ в Њоскве, где прошли его детство и юность.
ѓоворЯт, что умные животные, предчувствуЯ смерть, обходЯт все знакомые,
любимые места в жилье, как бы прощаЯсь с ними. ЃлизкаЯ смерть не грозила
‚озницыну, - в свои сорок пЯть лет он был еще крепким, хорошо
сохранившимсЯ мужчиной. Ќо в его вкусах, чувствах и отношениЯх к миру
совершалсЯ какой-то незаметный уклон, ведущий к старости. ‘ам собою
сузилсЯ круг радостей и наслаждений, Явились оглЯдка и скептическаЯ
недоверчивость во всех поступках, выветрилась бессознательнаЯ,
бессловеснаЯ зверинаЯ любовь к природе, заменившись утонченным смакованием
красоты, перестала волновать тревожным и острым волнением обаЯтельнаЯ
прелесть женщины, а главное, - первый признак душевного увЯданиЯ! - мысль
о собственной смерти стала приходить не с той прежней беззаботной и легкой
мимолетностью, с какой она приходила прежде, - точно должен был рано или
поздно умереть не сам он, а кто-то другой, по фамилии ‚озницын, - а в
тЯжелой, резкой, жестокой, бесповоротной и беспощадной Ясности, от которой
на ночам холодели волосы на голове и пугливо падало сердце. € вот его
потЯнуло побывать в последний раз на прежних местах, оживить в памЯти
дорогие, мучительно нежные, обвеЯнные такой поэтической грустью
воспоминаниЯ детства, растравить свою душу сладкой болью по ушедшей
навеки, невозвратимой чистоте и Яркости первых впечатлений жизни.
Ћн так и сделал. „ва днЯ он разъезжал по Њоскве, посещаЯ старые гнезда.
‡аехал в пансион на ѓороховом поле, где когда-то с шести лет воспитывалсЯ
под руководством классных дам по фребелевской системе. ’ам все было
переделано и перестроено: отделениЯ длЯ мальчиков уже не существовало, но
в классных комнатах у девочек по-прежнему приЯтно и заманчиво пахло свежим
лаком Ясеневых столов и скамеек и еще чудесным смешанным запахом
гостинцев, особенно Яблоками, которые, как и прежде, хранились в особом
шкафу на ключе. Џотом он завернул в кадетский корпус и в военное училище.
Џобывал он и в Људрине, в одной домовой церкви, где мальчиком-кадетом он
прислуживал в алтаре, подаваЯ кадило и выходЯ в стихаре со свечою к
…вангелию за обедней, но также крал восковые огарки, допивал "теплоту"
после причастников и разными гримасами заставлЯл прыскать смешливого
дьЯкона, за что однажды и был торжественно изгнан из алтарЯ батюшкой,
величественным, тучным старцем, поразительно похожим на запрестольного
бога ‘аваофа. Џроходил нарочно мимо всех домов, где когда-то он испытывал
первые наивные и полудетские томлениЯ любви, заходил во дворы, поднималсЯ
по лестницам и почти ничего не узнавал - так все перестроилось и
изменилось за целую четверть века. Ќо с удивлением и с горечью заметил
‚озницын, что его опустошеннаЯ жизнью, очерствелаЯ душа оставалась
холодной и неподвижной и не отражала в себе прежней, знакомой печали по
прошедшему, такой светлой, тихой, задумчивой и покорной печали...
"„а, да, да, это старость, - повторЯл он про себЯ и грустно кивал
головою. - ‘тарость, старость, старость... Ќичего не поделаешь..."
Џосле Њосквы дела заставили его на сутки остановитьсЯ в Љиеве, а в
Ћдессу он приехал в начале страстной недели. Ќо на море разыгралсЯ
длительный весенний шторм, и ‚озницын, которого укачивало при самой легкой
зыби, не решилсЯ садитьсЯ на пароход. ’олько к утру страстной субботы
установилась ровнаЯ, безветреннаЯ погода.
‚ шесть часов пополудни пароход "‚еликий кнЯзь Ђлексей" отошел от мола
Џрактической гавани. ‚озницына никто не провожал, и он был этим очень
доволен, потому что терпеть не мог этой всегда немного лицемерной и всегда
тЯгостной комедии прощаниЯ, когда бог знает зачем стоишь целых полчаса у
борта и напрЯженно улыбаешьсЯ людЯм, стоЯщим тоскливо внизу на пристани,
выкрикиваешь изредка театральным голосом бесцельные и бессмысленные фразы,
точно предназначенные длЯ окружающей публики, шлешь воздушные поцелуи и
наконец-то вздохнешь с облегчением, чувствуЯ, как пароход начинает грузно
и медленно отваливать.
Џассажиров в этот день было очень мало, да и то преобладали
третьеклассные. ‚ первом классе, кроме ‚озницына, как ему об этом доложил
лакей, ехали только дама с дочерью. "€ прекрасно", - подумал офицер с
облегчением.
‚се обещало спокойное и удобное путешествие. Љаюта досталась отличнаЯ -
большаЯ и светлаЯ, с двумЯ диванами, стоЯвшими под прЯмым углом, и без
верхних мест над ними. Њоре, успокоившеесЯ за ночь после мертвой зыби, еще
кипело мелкой частой рЯбью, но уже не качало. Ћднако к вечеру на палубе
стало свежо.
‚ эту ночь ‚озницын спал с открытым иллюминатором, и так крепко, как он
уже не спал много месЯцев, если не лет. ‚ …впатории его разбудил грохот
паровых лебедок и беготнЯ по палубе. Ћн быстро умылсЯ, заказал себе чаю и
вышел наверх.
Џароход стоЯл на рейде в полупрозрачном молочно-розовом тумане,
пронизанном золотом восходЯщего солнца. ‚дали чуть заметно желтели плоские
берега. Њоре тихо плескалось о борта парохода. —удесно пахло рыбой,
морскими водорослЯми и смолой. ‘ большого баркаса, приставшего вплотную к
"Ђлексею", перегружали какие-то тюки и бочки. "Њайна, вира, вира помалу,
стоп!" - звонко раздавались в утреннем чистом воздухе командные слова.
Љогда баркас отвалил и пароход тронулсЯ в путь, ‚озницын спустилсЯ в
столовую. ‘транное зрелище ожидало его там. ‘толы, расставленные вдоль
стен большим покоем, были весело и пестро убраны живыми цветами и
заставлены пасхальными кушаньЯми. ‡ажаренные целиком барашки и индейки
поднимали высоко вверх свои безобразные голые черепа на длинных шеЯх,
укрепленных изнутри невидимыми проволочными стержнЯми. ќти тонкие,
загнутые в виде вопросительных знаков шеи колебались и вздрагивали от
толчков идущего парохода, и казалось, что какие-то странные, невиданные
допотопные животные, вроде бронтозавров или ихтиозавров, как их рисуют на
картинах, лежат на больших блюдах, подогнув под себЯ ноги, и с суетливой и
комической осторожностью оглЯдываютсЯ вокруг, пригибаЯ головы книзу. Ђ
солнечные лучи круглыми Яркими столбами текли из иллюминаторов, золотили
местами скатерть, превращали краски пасхальных Яиц в пурпур и сапфир и
зажигали живыми огнЯми гиацинты, незабудки, фиалки, лакфиоли, тюльпаны и
анютины глазки.
Љ чаю вышла в салон и единственнаЯ дама, ехавшаЯ в первом классе.
‚озницын мимоходом быстро взглЯнул на нее. Ћна была некрасива и немолода,
но с хорошо сохранившейсЯ высокой, немного полной фигурой, просто и хорошо
одетой в просторный светло-серый сак с шелковым шитьем на воротнике и
рукавах. ѓолову ее покрывал легкий синий, почти прозрачный, газовый шарф.
Ћна одновременно пила чай и читала книжку, вернее всего французскую, как
решил ‚озницын, судЯ по компактности, небольшому размеру, формату и
переплету канареечного цвета.
—то-то страшно знакомое, очень давнишнее мелькнуло ‚озницыну не так в
ее лице, как в повороте шеи и в подъеме век, когда она обернулась на его
взглЯд. Ќо это бессознательное впечатление тотчас же рассеЯлось и
забылось.
‘коро стало жарко, и потЯнуло на палубу. Џассажирка вышла наверх и
уселась на скамье, с той стороны, где не было ветра. Ћна то читала, то,
опустив книжку на колени, глЯдела на море, на кувыркавшихсЯ дельфинов, на
дальний красноватый, слоистый и обрывистый берег, покрытый сверху скудной
зеленью.
‚озницын ходил по палубе, вдоль бортов, огибаЯ рубку первого класса.
Ћдин раз, когда он проходил мимо дамы, она опЯть внимательно посмотрела на
него, посмотрела с каким-то вопрошающим любопытством, и опЯть ему
показалось, что они где-то встречались. Њало-помалу это ощущение стало
беспокойным и неотвЯзным. € главное - офицер теперь знал, что и дама
испытывает то же самое, что и он. Ќо памЯть не слушалась его, как он ее ни
напрЯгал.
€ вдруг, поравнЯвшись уже в двадцатый раз с сидевшей дамой, он
внезапно, почти неожиданно длЯ самого себЯ, остановилсЯ около нее,
приложил пальцы по-военному к фуражке и, чуть звЯкнув шпорами, произнес:
- Џростите мою дерзость... но мне все времЯ не дает покоЯ мысль, что мы
с вами знакомы или, вернее... что когда-то, очень давно, были знакомы.
Ћна была совсем некрасива - безброваЯ блондинка, почти рыжаЯ, с
сединой, заметной благодарЯ светлым волосам только издали, с белыми
ресницами над синими глазами, с увЯдающей веснушчатой кожей на лице. ‘веж
был только ее рот, розовый и полный, очерченный прелестно изогнутыми
линиЯми.
- € Я тоже, представьте себе. џ все сижу и думаю, где мы с вами
виделись, - ответила она. - ЊоЯ фамилиЯ - ‹ьвова. ќто вам ничего не
говорит?
- Љ сожалению, нет... Ђ моЯ фамилиЯ - ‚озницын.
ѓлаза дамы вдруг заискрились веселым и таким знакомым смехом, что
‚озницыну показалось - вот-вот он сейчас ее узнает.
- ‚озницын? ЉолЯ ‚озницын? - радостно воскликнула она, протЯгиваЯ ему
руку. - Ќеужели и теперь не узнаете? ‹ьвова - это моЯ фамилиЯ по мужу...
Ќо нет, нет, вспомните же наконец!.. ‚спомните: Њосква, ЏоварскаЯ,
Ѓорисоглебский переулок - церковный дом... Ќу? ‚спомните своего товарища
по корпусу... Ђркашу ћрлова...
ђука ‚озницына, державшаЯ руку дамы, задрожала и сжалась. Њгновенный
свет воспоминаниЯ точно ослепил его.
- ѓосподи... Ќеужели ‹еночка?.. ‚иноват... …лена... …лена...
- ‚ладимировна. ‡абыли... Ђ вы - ЉолЯ, тот самый ЉолЯ, неуклюжий,
застенчивый и обидчивый ЉолЯ?.. Љак странно! ЉакаЯ страннаЯ встреча!..
‘адитесь же, пожалуйста. Љак Я рада...
- „а, - промолвил ‚озницын чью-то чужую фразу, - мир в конце концов так
тесен, что каждый с каждым непременно встретитсЯ. Ќу, рассказывайте же,
рассказывайте о себе. —то Ђркаша? —то Ђлександра Њилиевна? —то Ћлечка?
‚ корпусе ‚озницын тесно подружилсЯ с одним из товарищей - ћрловым.
Љаждое воскресенье он, если только не оставалсЯ без отпуска, ходил в его
семью, а на пасху и рождество, случалось, проводил там вез каникулы. Џеред
тем как поступать в военное училище, Ђркаша тЯжело заболел. ћрловы должны
были уехать в деревню. ‘ той поры ‚озницын потерЯл их из виду. Њного лет
тому назад он от кого-то вскользь слышал, что ‹еночка долгое времЯ была
невестой офицера и что офицер этот со странной фамилией †енишек - с
ударением на первом слоге - как-то нелепо и неожиданно застрелилсЯ.
- Ђркаша умер у нас в деревне в девЯностом году, - говорила ‹ьвова. - “
него оказалась саркома головы. Њама пережила его только на год. Ћлечка
окончила медицинские курсы и теперь земским врачом в ‘ердобском уезде. Ђ
раньше она была фельдшерицей у нас в †макине. ‡амуж ни за что не хотела
выходить, хотЯ были партии, и очень приличные. џ двадцать лет замужем, -
она улыбнулась грустно сжатыми губами, одним углом рта, - старуха уж...
Њуж - помещик, член земской управы. ‡везд с неба не хватает, но честный
человек, хороший семьЯнин, не пьЯница, не картежник и не развратник, как
все кругом... и за это слава богу...
- Ђ помните, …лена ‚ладимировна, как Я был в вас влюблен когда-то! -
вдруг перебил ее ‚озницын.
Ћна засмеЯлась, и лицо ее сразу точно помолодело. ‚озницын успел на миг
заметить золотое сверкание многочисленных пломб в ее зубах.
- Љакие глупости. ’ак... мальчишеское ухаживание. „а и неправда. ‚ы
были влюблены вовсе не в менЯ, а в барышень ‘инельниковых, во всех
четверых по очереди. Љогда выходила замуж старшаЯ, вы повергали свое
сердце к ногам следующей за вею...
- Ђга! ‚ы все-таки ревновали менЯ немножко? - заметил ‚озницын с
шутливым самодовольством.
- ‚от уж ничуть... ‚ы длЯ менЯ были вроде брата Ђркаши. Џотом, позднее,
когда нам было уже лет по семнадцати, тогда, пожалуй... мне немножко было
досадно, что вы мне изменили... ‚ы знаете, это смешно, но у девчонок -
тоже женское сердце. Њы можем совсем не любить безмолвного обожателЯ, но
ревнуем его к другим... ‚прочем, все это пустЯки. ђасскажите лучше, как вы
поживаете и что делаете.
Ћн рассказал о себе, об академии, о штабной карьере, о войне, о
теперешней службе. Ќет, он не женилсЯ: прежде пугала-бедность и
ответственность перед семьей, а теперь уже поздно. Ѓыли, конечно, разные
увлечениЯ, были и серьезные романы.
Џотом разговор оборвалсЯ, и они сидели молча, глЯдЯ друг на друга
ласковыми, затуманенными глазами. ‚ памЯти ‚озницына быстро-быстро
проносилось прошлое, отделенное тридцатью годами. Ћн познакомилсЯ с
‹еночкой в то времЯ, когда им не исполнилось еще и по одиннадцати лет. Ћна
была худой и капризной девочкой, задирой и Ябедой, некрасивой со своими
веснушками, длинными руками и ногами, светлыми ресницами и рыжими
волосами; от которых всегда отделЯлись и болтались вдоль щек прЯмые тонкие
космы. “ нее по десЯти раз на дню происходили с ‚озницыным и Ђркашей ссоры
и примирениЯ. €ногда случалось и поцарапатьсЯ... Ћлечка держалась в
стороне: она всегда отличалась благонравием и рассудительностью. Ќа
праздниках все вместе ездили танцевать в Ѓлагородное собрание, в театры, в
цирк, на катки. ‚месте устраивали елки и детские спектакли, красили на
пасху Яйца и рЯдились на рождество. —асто боролись и возились, как молодые
собачки.
’ак прошло три года. ‹еночка, как и всегда, уехала на лето с семьей к
себе в †макино, а когда вернулась осенью в Њоскву, то ‚озницын, увидев ее
в первый раз, раскрыл глаза и рот от изумлениЯ. Ћна по-прежнему осталась
некрасивой, но в ней было нечто более прекрасное, чем красота, тот розовый
сиЯющий расцвет первоначального девичества, который, бог знает каким
чудом, приходит внезапно и в какие-нибудь недели вдруг превращает
вчерашнюю неуклюжую, как подрастающий дог, большерукую, большеногую
девчонку в очаровательную девушку. ‹ицо у ‹еночки было еще покрыто крепким
деревенским румЯнцем, под которым чувствовалась горЯчаЯ, весело текущаЯ
кровь, плечи округлились, обрисовались бедра и точные, твердые очертаниЯ
грудей, все тело стало гибким, ловким и грациозным.
€ отношениЯ как-то сразу переменились. Џеременились после того, как в
один из субботних вечеров, перед всенощной, ‹еночка и ‚озницын,
расшалившись в полутемной комнате, схватились боротьсЯ. Ћкна тогда еще
были открыты, из палисадника тЯнуло осенней Ясной свежестью и тонким
винным запахом опавших листьев, и медленно, удар за ударом, плыл редкий,
меланхоличный звон большого колокола Ѓорисоглебской церкви.
Ћни сильно обвили друг друга руками крест-накрест и, соединив их
позади, за спинами, тесно прижались телами, дыша друг другу в лицо. €
вдруг, покрасневши так Ярко, что это было заметно даже в синих сумерках
вечера, опустив глаза, ‹еночка зашептала отрывисто, сердито и смущенно:
- Ћставьте менЯ... пустите... џ не хочу...
€ прибавила со злым взглЯдом влажных, блестЯщих глаз:
- ѓадкий мальчишка.
ѓадкий мальчишка стоЯл, опустив вниз и нелепо растопырив дрожащие руки.
‚прочем, у него и ноги дрожали, и лоб стал мокрым от внезапной испарины.
Ћн только что ощутил под своими руками ее тонкую, послушную, женственную
талию, так дивно расширЯющуюсЯ к стройным бедрам, он почувствовал на своей
груди упругое и податливое прикосновение ее крепких высоких девических
грудей и услышал запах ее тела - тот радостный пьЯный запах распускающихсЯ
тополевых почек и молодых побегов черной смородины, которыми они пахнут в
Ясные, но мокрые весенние вечера, после мгновенного дождЯ, когда небо и
лужи пылают от зари и в воздухе гудЯт майские жуки.
’ак началсЯ длЯ ‚озницына этот год любовного томлениЯ, буйных и горьких
мечтаний, единиц и тайных слез. Ћн одичал, стал неловок и грубоват от
мучительной застенчивости, ронЯл ежеминутно ногами стульЯ, зацеплЯл, как
граблЯми, руками за все шаткие предметы, опрокидывал за столом стаканы с
чаем и молоком. "‘овсем наш Љоленька охалпел", - добродушно говорила про
него Ђлександра Њилиевна.
‹еночка издевалась над ним. Ђ длЯ него не было большей муки и большего
счастьЯ, как стать тихонько за ее спиной, когда она рисовала, писала или
вышивала что-нибудь, и глЯдеть на ее склоненную шею с чудесной белой кожей
и с вьющимисЯ легкими золотыми волосами на затылке, видеть, как коричневый
гимназический корсаж на ее груди то морщитсЯ тонкими косыми складками и
становитсЯ просторным, когда ‹еночка выдыхает воздух, то опЯть
выполнЯетсЯ, становитсЯ тесным и так упруго, так полно округлым. Ђ вид
наивных запЯстий ее девических светлых рук и благоухание распускающегосЯ
тополЯ преследовали воображение мальчика в классе, в церкви и в карцере.
‚се свои тетради и переплеты исчертил ‚озницын красиво сплетающимисЯ
инициалами …. и ћ. и вырезывал их ножом на крышке парты посреди
пронзенного и пылающего сердца. „евочка, конечно, своим женским инстинктом
угадывала его безмолвное поклонение, но в ее глазах он был слишком свой,
слишком ежедневный. „лЯ него она внезапно превратилась в какое-то
цветущее, ослепительное, ароматное чудо, а ‚озницын осталсЯ длЯ нее все
тем же вихрЯстым мальчишкой, с басистым голосом, с мозолистыми и шершавыми
руками, в узеньком мундирчике и широчайших брюках. Ћна невинно кокетничала
со знакомыми гимназистами и с молодыми поповичами с церковного двора, но,
как кошке, острЯщей свои коготки, ей доставлЯло иногда забаву обжечь и
‚озницына быстрым, горЯчим и лукавым взглЯдом. Ќо если, забывшись, он
чересчур крепко жал ее руку, она грозилась розовым "пальчиком и говорила
многозначительно:
- ‘мотрите, ЉолЯ, Я все маме расскажу.
€ ‚озницын холодел от непритворного ужаса.
Љонечно, ЉолЯ осталсЯ в этот сезон на второй год в шестом классе, и,
конечно, этим же летом он успел влюбитьсЯ в старшую из сестер
‘инельниковых, с которыми танцевал в Ѓогородске на дачном кругу. Ќо на
пасху его переполненное любовью сердце узнало момент райского
блаженства...
Џасхальную заутреню он отстоЯл с ћрловыми в Ѓорисоглебской церкви, где
у Ђлександры Њилиевны было даже свое почетное место, с особым ковриком и
складным мЯгким стулом. Ќо домой они возвращались почему-то не вместе.
ЉажетсЯ, Ђлександра Њилиевна с Ћлечкой остались свЯтить куличи и пасхи, а
‹еночка, Ђркаша и ЉолЯ первыми пошли из церкви. Ќо по дороге Ђркаша
внезапно и, должно быть, дипломатически исчез - точно сквозь землю
провалилсЯ. Џодростки остались вдвоем.
Ћни шли под руку, быстро и ловко изворачиваЯсь в толпе, обгонЯЯ
прохожих, легко и в такт ступаЯ молодыми, послушными ногами. ‚се опьЯнЯло
их в эту прекрасную ночь: радостное пение, множество огней, поцелуи, смех
и движение в церкви, а на улице - это множество необычно бодрствующих
людей, темное теплое небо с большими мигающими весенними звездами, запах
влажной молодой листвы из садов за заборами, эта неожиданнаЯ близость и
затерЯнность на улице, среди толпы, в поздний предутренний час.
ЏритворЯЯсь перед самим собою, что он делает это нечаЯнно, ‚озницын
прижал к себе локоток ‹еночки. Ћна ответила чуть заметным пожатием. Ћн
повторил эту тайную ласку, и она опЯть отозвалась. ’огда он едва слышно
нащупал в темноте концы ее тонких пальчиков и нежно погладил их, и пальцы
не сопротивлЯлись, не сердились, не убегали.
’ак подошли они к воротам церковного дома. Ђркаша оставил длЯ них
калитку открытой. Љ дому нужно было идти по узким деревЯнным мосткам,
проложенным, ради грЯзи, между двумЯ рЯдами широких столетних лип. Ќо
Љогда за ними хлопнула затворившаЯсЯ калитка, ‚озницын поймал ‹еночкину
руку и стал целовать ее пальцы - такие теплые, нежные и живые.
- ‹еночка, Я люблю, люблю вас...
Ћн обнЯл ее вокруг талии и в темноте поцеловал куда-то, кажетсЯ, ниже
уха. апка от этого у него сдвинулась и упала на землю, но он не стал ее
разыскивать. Ћн все целовал похолодевшие щеки девушки и шептал, как в
бреду:
- ‹еночка, Я люблю, люблю...
- Ќе надо, - сказала она тоже шепотом, и он по этому шепоту отыскал
губы. - Ќе надо... Џустите менЯ... пуст...
Њилые, такие пылающие, полудетские, наивные, неумелые губы! Љогда он ее
целовал, она не сопротивлЯлась, но и не отвечала на поцелуи и вздыхала
как-то особенно трогательно - часто, глубоко и покорно. Ђ у него по щекам
бежали, холодЯ их, слезы восторга. € когда он, отрываЯсь от ее губ,
подымал глаза кверху, то звезды, осыпавшие липовые ветви, плЯсали,
двоились и расплывались серебрЯными пЯтнами, преломлЯЯсь сквозь слезы.
- ‹еночка... ‹юблю...
- Ћставьте менЯ...
- ‹еночка!
€ вдруг она воскликнула неожиданно сердито:
- „а пустите же менЯ, гадкий мальчишка! ‚от увидите, вот Я все, все,
все маме расскажу. Ќепременно!
Ћна ничего маме не рассказала, но с этой ночи уже больше никогда не
оставалась одна с ‚озницыным. Ђ там подошло и лето...
- Ђ помните, …лена ‚ладимировна, как в одну прекрасную пасхальную ночь
двое молодых людей целовались около калитки церковного дома? - спросил
‚озницын.
- Ќичего Я не помню... ѓадкий мальчишка, - ответила она, мило смеЯсь. -
Ћднако смотрите-ка, сюда идет моЯ дочь. џ вас сейчас познакомлю...
‹еночка, это Ќиколай €ваныч ‚озницын, мой старый-старый друг, друг моего
детства. Ђ это моЯ ‹еночка. …й теперь как раз столько лет, сколько было
мне в одну пасхальную ночь...
- ‹еночка большаЯ и ‹еночка маленькаЯ, - сказал ‚озницын.
- Ќет. ‹еночка старенькаЯ и ‹еночка молодаЯ, - возразила спокойно, без
горечи, ‹ьвова.
‹еночка была очень похожа на мать, но рослее и красивее, чем та в свои
девические годы. ђыжие волосы матери перешли у нее в цвет каленого ореха с
металлическим оттенком, темные брови были тонкого и смелого рисунка, но
рот носил чувственный и грубоватый оттенок, хотЯ был свеж и прелестен.
„евушка заинтересовалась плавучими маЯками, и ‚озницын объЯснил ей их
устройство и цель. Џотом он заговорил о неподвижных маЯках, о глубине
—ерного морЯ, о водолазных работах, о крушениЯх пароходов. Ћн умел
прекрасно рассказывать, в девушка слушала его, дыша полуоткрытым ртом, не
сводЯ с него глаз.
Ђ он... чем больше он глЯдел на нее, тем больше его сердце
заволакивалось мЯгкой и светлой грустью - сострадательной к себе,
радостной к ней, к этой новой ‹еночке, и тихой благодарностью к прежней.
ќто было именно то самое чувство, которого он так жаждал в Њоскве, только
светлое, почти совсем очищенное от себЯлюбиЯ.
€ когда девушка отошла от них, чтобы посмотреть на •ерсонесский
монастырь, он взЯл руку ‹еночки-старшей и осторожно поцеловал ее.
- Ќет, жизнь все-таки мудра, и надо подчинЯтьсЯ ее законам, - сказал он
задумчиво. - € кроме того, жизнь прекрасна. Ћна - вечное воскресение из
мертвых. ‚от мы уйдем с вами, разрушимсЯ, исчезнем, но из нашего ума,
вдохновениЯ и таланта вырастут, как из праха, новаЯ ‹еночка и новый ЉолЯ
‚озницын... ‚се свЯзано, все сцеплено. џ уйду, но Я же и останусь. Ќадо
только любить жизнь и покорЯтьсЯ ей. Њы все живем вместе - и мертвые и
воскресающие.
Ћн еще раз наклонилсЯ, чтобы поцеловать ее руку, а она нежно поцеловала
его в сильно серебрЯщийсЯ висок. € когда они после этого посмотрели друг
на друга, то глаза их были влажны и улыбались ласково, устало и печально.

1910
Last-modified: Wed, 07 Feb 2001 20:40:35 GMT
Ћцените этот текст: