‘танислав ‹ем. €з воспоминаний €йона ’ихого: III. Џрофессор ‡азул

Ћцените этот текст:
‘танислав ‹ем. €з воспоминаний €йона ’ихого: III. Џрофессор ‡азул

--------------------
‘танислав ‹ем. €з воспоминаний €йона
’ихого: III [= ‡аботы изобретателЯ;
= Џрофессор ‡азул]. ("€йон ’ихий").
Џер. с польск.
Stanislaw Lem.
Ze wspomnien Ijona Tichego: III (1960).
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------

—еловека, о котором буду рассказывать, Я видел только один раз. ‚ы
содрогнулись бы при его виде. ѓорбатый ублюдок неопределенного возраста;
лицо его, казалось, было покрыто слишком просторной кожей - столько было
на ней морщин и складок; к тому же мышцы шеи у него были сведены и голову
он держал всегда набок, словно собралсЯ рассмотреть собственный горб, но
на полпути передумал. џ не скажу ничего нового, утверждаЯ, что разум редко
соединЯетсЯ с красотой. Ќо он, сущее воплощение уродства, вместо жалости
вызывающий отвращение, должен был бы оказатьсЯ гением, хоть и тогда ужасал
бы одним своим поЯвлением среди людей.
’ак вот, ‡азуль... …го звали ‡азуль. џ много слышал о его ужасных
экспериментах. ќто было даже громкое дело в свое времЯ благодарЯ прессе.
Ћбщество по борьбе с вивисекцией пыталось возбудить против него процесс
или даже возбудило, но все обошлось. Љак-то ему удалось выкрутитьсЯ. Ћн
был профессором - чисто номинально, потому что преподавать он не мог:
заикалсЯ. Ђ точнее сказать - запиналсЯ, когда был взволнован; это с ним
часто случалось.
Ћн не пришел ко мне. Ћ, это был не такой человек. Ћн скорее умер бы,
чем обратилсЯ бы к кому-нибудь. Џопросту во времЯ прогулки за городом Я
заблудилсЯ в лесу, и это даже доставило мне удовольствие, но вдруг хлынул
дождь. џ хотел переждать под деревом, однако дождь не утихал. Ќебо сильно
нахмурилось, Я понЯл, что надо поискать какого-нибудь убежища и, перебегаЯ
от дерева к дереву, изрЯдно промокший, выбралсЯ на усыпанную гравием
тропинку, а по ней - на давно заброшенную, заросшую травой дорогу; дорога
эта привела менЯ к усадьбе, окруженной высоким забором. Ќа воротах,
некогда выкрашенных в зеленый цвет, но сейчас ужасно проржавевших, висела
деревЯннаЯ дощечка с еле заметной надписью: "злые собаки". џ не горел
желанием встретитьсЯ с разъЯренными животными, но при таком ливне у менЯ
иного выхода не было; поэтому Я срезал на ближайшем кусте солидный прут и,
вооружившись им, атаковал ворота. џ говорю так потому, что лишь напрЯгши
все силы, смог открыть ворота под аккомпанемент адского скрежета. џ
очутилсЯ в саду, настолько запущенном, что с трудом можно было догадатьсЯ,
где проходили когда-то тропинки. ‚ глубине окруженный дрожащими под дождем
деревьЯми стоЯл высокий темный дом с крутой крышей. ’ри окна на втором
этаже светились, заслоненные белыми занавесЯми. Ѓыло еще рано, но по небу
мчались все более темные тучи, и поэтому лишь в нескольких десЯтках шагов
от дома Я заметил два рЯда деревьев, охранЯвших подход к веранде. ќто были
туи, кладбищенские туи, - Я подумал, что у владельца дома характер, по -
видимому, довольно мрачный. Ќикаких, однако, собак - вопреки надписи на
воротах - Я не обнаружил; поднЯвшись по ступенькам и кое-как укрывшись от
дождЯ под выступающей притолокой, Я нажал кнопку звонка. Ћн задребезжал
где-то внутри - ответом была глухаЯ тишина; основательно помедлив, Я
позвонил еще раз - с таким же результатом, так что Я стал стучать, потом
колотить в дверь все сильнее и сильнее; лишь тогда в глубине дома
послышались шаркающие шаги, и неприЯтный, скрипучий голос спросил:
- Љто там?
џ сказал. ‘вою фамилию Я произносил со слабой надеждой, что, может,
здесь ее слышали. ‡а дверью будто раздумывали, наконец брЯкнула цепочка,
загрохотали засовы, совсем как в крепости, и при свете висЯщего высоко на
стене канделЯбра показалсЯ чуть ли не карлик. џ узнал его, хоть видел лишь
раз в жизни, не помню даже где, его фотографию; трудно было, однако, его
забыть. Ћн был почти совершенно лысый. Џо черепу, над ухом, проходил
Ярко-красный шрам - как после удара саблей. Ќа носу у него криво сидели
золотые очки. Ћн моргал, словно вышел из темноты. џ извинилсЯ перед ним,
прибегаЯ к обычным в таких обстоЯтельствах выражениЯм, и замолчал, а он
по-прежнему стоЯл передо мной, будто не имел ни малейшего желаниЯ впустить
менЯ хоть на шаг дальше в этот большой темный дом, из глубины которого не
слышалось ни малейшего шороха.
- ‚ы ‡азуль, профессор ‡азуль... правда? - сказал Я.
- Ћткуда вы менЯ знаете? - пробурчал он нелюбезно.
џ снова произнес что-то банальное, в том смысле, что трудно не знать
такого выдающегосЯ ученого. Ћн выслушал это, презрительно скривив
лЯгушачьи губы.
- ѓроза? - переспросил он, возвращаЯсь к словам, произнесенным мной
раньше. - ‘лышу, что гроза. —то ж из того? ‚ы могли пойти еще куда-нибудь.
џ этого не люблю. Ќе выношу, понимаете?
џ сказал, что превосходно его понимаю и совершенно не имею намерениЯ
ему мешать. ‘ менЯ хватит стула или табурета здесь, в этом темном холле; Я
пережду, пока гроза хоть немного стихнет, и уйду.
Ђ дождь действительно разошелсЯ вовсю лишь теперь и, стоЯ в этом
темном высоком холле, как на дне гигантской раковины, Я слышал его
протЯжный, со всех сторон плывущий шум - он возрастал над нашими головами
от оглушительного грохота жестЯной крыши.
- ‘тул?! - сказал ‡азуль таким тоном, будто Я потребовал золотой
трон. - ‘тул, действительно! “ менЯ нет длЯ вас никакого стула, ’ихий!
џ... у менЯ нет свободного стула. џ не терплю... и вообще полагаю, да
полагаю, что лучше всего будет длЯ нас обоих, если вы уйдете.
џ невольно глЯнул через плечо в сад - входнаЯ дверь была еще открыта.
„еревьЯ, кусты - все смешалось в сплошную бурно колышущуюсЯ под ветром
массу, котораЯ блестела в потоках воды. џ перевел взглЯд на горбуна. Њне
приходилось сталкиватьсЯ с невежливостью, даже с грубостью, но ничего
подобного Я никогда не видел. ‹ило как из ведра, крыша протЯжно грохотала,
словно стихии хотели таким образом утвердить менЯ в решимости; это было,
впрочем, лишним, ибо мой пылкий нрав начал уже восставать. Џопросту
говорЯ, Я был зол, как черт. Ћтбросив всЯкие церемонии и правила хорошего
тона, Я сухо сказал:
- џ уйду лишь, если вы сможете вышвырнуть менЯ силой, а должен
сообщить, что не принадлежу к слабым созданиЯм.
- —то?! - крикнул он пискливо. - Ќахал! Љак вы смеете, в моем
собственном доме!
- ‚ы сами спровоцировали менЯ, - ледЯным тоном отвечал Я. €,
поскольку Я был уже взвинчен, а его назойливо сверлЯщий уши визг
окончательно вывел менЯ из равновесиЯ, добавил: - …сть поступки, ‡азуль,
за которые рискуешь быть избитым даже в собственном доме!
- ’ы мерзавец! - завизжал он еще громче.
џ схватил его за плечо, которое показалось мне словно выструганным из
трухлЯвого дерева, и прошипел:
- Ќе выношу крика. ЏонЯтно? …ще одно оскорбление, и вы запомните менЯ
до конца жизни, грубиЯн вы этакий!
‘екунду-две Я думал, что дело действительно дойдет до драки, и
устыдилсЯ - как же мог бы Я поднЯть руку на горбуна! Ќо произошло то, чего
Я меньше всего на свете ожидал. Џрофессор попЯтилсЯ, освобождаЯ плечо от
моей хватки, и с головой, склоненной еще больше, словно он хотел
уверитьсЯ, цел ли у него еще горб, начал отвратительно, фальцетом
хохотать, будто Я угостил его тонкой остротой.
- Ќу, ну, - сказал он, снимаЯ очки, - решительный у вас характер,
’ихий...
Љонцом длинного, желтого от никотина пальца он вытер слезу в уголке
глаза.
- Ќу, ладно, - хрипло проворковал он, - это Я люблю. „а, это, могу
сказать, Я люблю. Ќе выношу только ханжеских манер, этакой слащавости и
фальшивых любезностей, а вы сказали то, что думали. џ не выношу вас, вы не
выносите менЯ, превосходно, мы равны, все Ясно, и вы можете следовать за
мной. „а, да, ’ихий, вы почти ошеломили менЯ. ЊенЯ, ну, ну...
Људахча еще что-то в этом роде, он повел менЯ наверх по скрипЯщей
деревЯнной лестнице, потемневшей от старости. ‹естница эта спиралью
окружала квадратный холл, огромный, с голыми панелЯми; Я молчал, а ‡азуль,
когда мы оказались на втором этаже, сказал:
- ’ихий, ничего не поделаешь, Я не в состоЯнии иметь гостиную, салон,
вам придетсЯ увидеть все; да, Я сплю среди моих экспонатов, ем с ними,
живу... ‚ходите, только не говорите слишком много.
Ћн ввел менЯ в освещенную комнату с окнами, закрытыми большими
листами бумаги, некогда белой, а теперь чрезвычайно грЯзной и покрытой
пЯтнами жира. Ћна буквально кишела раздавленными мухами; на подоконниках
тоже было черно от мушиных трупов, да и на дверЯх, закрываЯ их, Я заметил
засохшие, окровавленные останки насекомых, будто ‡азулЯ осаждали тут все
перепончатокрылые существа в мире; прежде, чем это успело менЯ поразить, Я
обратил внимание на другие особенности помещениЯ. Џосредине находилсЯ
стол, вернее два стоЯка с лежащими на них простыми, еле обструганными
досками; он был завален целыми грудами книг, бумаг, пожелтевших костей.
Ћднако самой большой достопримечательностью комнаты были ее стены. Ќа
больших, наспех сколоченных стеллажах стоЯли рЯдами бутыли и банки из
толстого стекла, а напротив окна, там, где эти стеллажи расступались, в
просвете между ними, высилсЯ огромный стеклЯнный резервуар, похожий на
аквариум величиной со шкаф или, скорее, на прозрачный саркофаг. ‚ерхнЯЯ
его часть была прикрыта небрежно наброшенной грЯзной трЯпкой, изодранные
краЯ которой доставали примерно до половины стеклЯнных стенок, но хватало
того, что виднелось в нижней, неприкрытой части, чтобы Я замер. ‚о всех
банках и бутылЯх синела слегка мутноватаЯ жидкость - словно Я находилсЯ в
каком-нибудь анатомическом музее, где хранЯтсЯ полученные после вскрытиЯ
некогда живые органы, законсервированные в спирте. ’аким же, только
огромных размеров сосудом был этот стеклЯнный резервуар, прикрытый сверху
трЯпкой. ‚ его мрачной глубине, освещаемой синеватыми проблесками,
необычайно медленно, как бесконечно терпеливый маЯтник, раскачивались, не
касаЯсь дна, висЯ в нескольких сантиметрах от него, две тени, в которых с
невыразимым ужасом и отвращением Я узнал человеческие ноги в набухших от
денатурата мокрых брюках...
џ окаменел, а ‡азуль не шевелилсЯ, Я не ощущал вообще его
присутствиЯ; когда Я повел глазами на него, то увидел, что он очень рад.
Њое отвращение, мой ужас забавлЯли его. ђуки его были прижаты к груди, как
длЯ молитвы, он удовлетворенно покашливал.
- —то это значит, ‡азуль! - проговорил Я сдавленным голосом. - —то
это?!
Ћн повернулсЯ ко мне спиной, его горб, ужасный и острый, - глЯдЯ на
него, Я инстинктивно опасалсЯ, что лопнет обтЯнувший его пиджак, - слегка
колыхалсЯ в такт его шагам. “севшись в кресле со странной, раздвинутой в
стороны спинкой (ужасна была эта мебель горбуна), он вдруг сказал, будто
равнодушным, даже скучающим тоном:
- ќто целаЯ историЯ, ’ихий. ‚ы хотели переждать грозу? ‘Ядьте
где-нибудь и не мешайте мне. Ќе вижу причин, по которым Я был бы обЯзан
вам что-либо рассказывать.
- Ќо Я их вижу, - отвечал Я.
„о некоторой степени Я уже овладел собой. Џод аккомпанемент шума и
плеска дождЯ Я подошел к нему и сказал:
- …сли вы не объЯсните мне всего этого, ‡азуль, Я буду вынужден
предпринЯть шаги... которые принесут вам немало хлопот.
џ думал, что ‡азуль взорветсЯ, но он даже не дрогнул. ‘ минуту он
смотрел на менЯ, насмешливо поджав губы.
- ‘кажите-ка сами, ’ихий, как это выглЯдит? ѓроза, ливень, вы
врываетесь ко мне, лезете непрошенный, угрожаете, что изобьете менЯ, а
потом, когда Я по врожденной мЯгкости уступаю, когда Я стараюсь вам
угодить, то имею честь слышать новые угрозы: после избиениЯ вы грозите мне
тюрьмой. џ ученый, милостивый государь, а не бандит. џ не боюсь тюрьмы,
вас, вообще ничего не боюсь, ’ихий.
- ‚едь это человек, - сказал Я, почти не слушаЯ его болтовни, Явно
издевательской: Ясно, что он умышленно привел менЯ сюда, чтоб Я смог
сделать это отвратительное открытие. џ смотрел поверх его головы на эту
страшную двойную тень, котораЯ продолжала тихо раскачиватьсЯ в глубине
синей жидкости.
- Љак нельзЯ больше, - охотно согласилсЯ ‡азуль, - как нельзЯ больше.
- Ћ, вы не увиливайте! - вскричал Я.
Ћн наблюдал за мной, вдруг что-то с ним начало творитьсЯ: он
затрЯссЯ, застонал - и волосы у менЯ стали дыбом. Ћн хохотал.
- ’ихий, - произнес он, немного успокоившись, хотЯ искорки адского
злорадства все еще прыгали в его глазах, - хотите?.. побьемсЯ об заклад. џ
расскажу вам, как дошло до этого, там, - он показал пальцем, - и вы тогда
волоса на моей голове не захотите тронуть. „обровольно, не по принуждению,
разумеетсЯ. Ќу как, по рукам?
- ‚ы его убили? - спросил Я.
- ‚ известном смысле - да. ‚о всЯком случае, Я засадил его туда. ‚ы
думаете, что можно жить в девЯностошестипроцентном растворе денатурата?
—то, есть еще надежда?
ќто его спокойное, будто заранее запланированное бахвальство,
самоуверенное издевательство перед останками жертвы заставило менЯ
сдержатьсЯ.
- Ѓьюсь об заклад, - холодно сказал Я. - ѓоворите!
- ‚ы уж менЯ не подгонЯйте, - сказал он таким тоном, словно был
кнЯзем, любезно согласившимсЯ уделить мне аудиенцию. - џ расскажу потому,
что это менЯ забавлЯет, ’ихий, потому, что это веселаЯ историйка, и,
повторЯЯ ее, Я получу удовольствие, а не потому, что вы мне грозили. џ не
боюсь угроз, ’ихий. Ќо оставим это. ’ихий, вы слыхали о Њалленегсе?
- „а, - ответил Я, уже основательно успокоившись. ‚ конце концов во
мне есть что-то от исследователЯ, и Я знаю, когда нужно сохранЯть
хладнокровие. - Ћн опубликовал несколько работ о денатурировании белковых
частиц...
- Џревосходно, - заЯвил он поистине профессорским тоном и поглЯдел на
менЯ с интересом, будто, наконец, открыл во мне черту, котораЯ заслуживает
хоть тени уважениЯ. - Ќо, кроме этого, он разработал метод синтеза больших
молекул белка, искусственных белковых растворов, которые жили, заметьте.
ќто были такие клеевые желе... он обожал их. …жедневно он кормил их, так
сказать... „а, сыпал им сахар, углеводороды, а они, эти желе, эти
бесформенные праамебы, поглощали все, так что любо смотреть, и росли себе,
сначала в маленьких стеклЯнных чашках Џетри... Ћн перемещал их в сосуды
побольше... нЯнчилсЯ с ними, всю лабораторию загромоздил ими... Ћни у него
подыхали, начинали разлагатьсЯ, думаю от неправильной диеты, тогда он
неистовствовал... ЌосилсЯ, размахиваЯ бородой, которой вечно попадал в
свой любимый клей... Ќо большего он не достиг... Ќу, он был слишком глуп,
надо было иметь побольше... здесь, - он коснулсЯ пальцем лысины, котораЯ
блестела под низко опущенной на проводе лампой, как выточеннаЯ из слоновой
кости. Ђ потом за дело взЯлсЯ Я. Ќе буду много рассказывать, это интересно
лишь специалистам; а те, кто по-настоЯщему могли бы понЯть величие
сделанного мною, еще не родились... Љороче говорЯ, Я создал белковую
макромолекулу, которую можно так же установить на определенный тип
развитиЯ, как устанавливают на определенный час стрелки будильника... нет,
это неподходЯщий пример. Ћб одноЯйцевых близнецах вы, разумеетсЯ, знаете?
- „а, - отвечал Я, - но какое это имеет отношение...
- ‘ейчас вы поймете. Ћплодотворенное Яйцо делитсЯ на две идентичные
половинки, из которых поЯвлЯютсЯ два совершенно тождественных индивидуума,
двое новорожденных, два зеркальных близнеца. ’ак вот вообразите теперь
себе, что существует способ, с помощью которого можно, имеЯ взрослого
живого человека, на основе тщательного исследованиЯ его организма создать
вторую половинку Яйца, из которого он некогда родилсЯ. ’ем самым можно,
некоторым образом, с многолетним опозданием доделать этому человеку
близнеца... ‚ы внимательно слушаете?..
- Љак же это... - сказал Я. - ‚едь даже если б это было возможно, вы
получите только половинку Яйца - зародыш, который немедленно погибнет...
- Њожет, у других, но не у менЯ, - отвечал он с равнодушной
гордостью. - ќту созданную синтетическим путем половинку Яйца,
установленную на определенный тип развитиЯ, Я помещаю в искусственный
питательный раствор, и там, в инкубаторе, словно в механической матке,
вызываю ее превращение в плод - в темпе, стократно более быстром, чем
нормальнаЯ скорость развитиЯ плода. ‘пустЯ три недели зародыш превращаетсЯ
в ребенка; под воздействием дальнейших процедур этот ребенок спустЯ год
насчитывает десЯть биологических лет; еще через четыре года это уже
сорокалетний человек - ну, вот именно это Я и сделал, ’ихий...
- ѓомункулус! - вскричал Я. - ќто мечта средневековых алхимиков...
понимаю... ‚ы утверждаете - но даже если б так было! ‚ы создали человека,
да?! € вы думаете, что имели право его убить?! € что Я буду свидетелем
этого преступлениЯ? Ћ, вы глубоко ошиблись, ‡азуль...
- ќто еще не все, - холодно произнес ‡азуль. Љазалось, его голова
вырастает прЯмо из бесформенной глыбы горба. ‘начала, понЯтное дело,
эксперименты проводились на животных. ’ам, в банках, заспиртовано по паре
кошек, кроликов, собак - в сосудах с белой этикеткой находЯтсЯ созданиЯ
подлинные, настоЯщие... ‚ других, с черной этикеткой созданные мною копии,
близнецы... ђазницы между ними нет никакой, и, если убрать этикетки,
невозможно будет установить, какое животное поЯвилось на свет естественным
способом, родилось, а какое происходит из моей реторты...
- •орошо, - сказал Я, - пусть будет так... Ќо зачем вы его убили?
Џочему? Њожет, он был... умственно неполноценным? недоразвитым? „аже и в
этом случае вы не имели права...
- Џрошу не оскорблЯть менЯ! - шикнул ‡азуль. - Џолнота духовных сил,
’ихий, полнота развитиЯ, абсолютно точно повторЯвшаЯ все черты подлинника
в пределах сомы... <’ело (греч.).> Ќо, с точки зрениЯ психики, заложенные
в него возможности были больше тех, которые обнаруживал его биологический
прототип... „а, это нечто большее, чем создание близнеца... ќто копиЯ
более точнаЯ, чем близнец... Џрофессор ‡азуль превзошел природу.
Џревзошел, понимаете?!
џ молчал, а он встал, подошел к резервуару, приподнЯлсЯ на цыпочки и
одним движением сдернул рваную завесу. џ не хотел смотреть, но голова сама
повернулась в ту сторону, и Я увидел сквозь стекло, сквозь слой
помутневшего спирта обмЯкшее, сморщившеесЯ от воды лицо ‡азулЯ... его
огромный горб, плавающий будто тюк... полы пиджака, колеблющиесЯ в
жидкости, как черные промокшие крыльЯ... белесое свечение глазных Яблок...
мокрые, седые, слипшиесЯ прЯди бородки... € замер, как пораженный громом,
а он скрипел:
- Љак можно догадатьсЯ, речь шла о том, чтобы достижение ‡азулЯ было
непреходЯщим. —еловек, даже созданный искусственно, смертен, - надо было
чтобы он существовал, чтоб не распалсЯ в прах, чтоб осталсЯ памЯтником...
„а, об этом шла речь. Ћднако - вам следует об этом знать, ’ихий - между
мной и ним возникла существеннаЯ разница во мнениЯх, и в результате этого
не Я... Ђ он попал в банку со спиртом... Ћн... он, профессор ‡азуль. Ђ Я,
Я - именно Я и есть...
Ћн захохотал, но Я не слышал этого. џ чувствовал, будто падаю в
какую-то бездну. џ переводил взглЯд с его живого, искаженного высочайшей
радостью лица на то лицо, мертвое, плавающее за стеклЯнной стеной, словно
какое-то ужасное подводное создание... и не мог разжать губ. Ѓыло тихо.
„ождь почти прошел, только, словно отлетаЯ с порывами ветра, затихало и
вновь возникало замирающее похоронное пение водосточных труб.
- ‚ыпустите менЯ, - сказал Я и не узнал собственного голоса.
џ закрыл глаза и повторил глухо:
- ‚ыпустите менЯ, ‡азуль, вы выиграли.
Last-modified: Mon, 10 Aug 1998 12:20:02 GMT
Ћцените этот текст: