шествиЯ, заЯвил  сначала,  что
не желает его больше в глаза видеть, однако вскоре стал и сам собиратьсЯ в
путь, не хотел он позволить другу погибать  в  одиночку  -  вдвоем  как-то
веселее смотреть смерти в глаза.
   Ќагрузив корабль всЯкой всЯчиной, поскольку путь их лежал  через  места
пустынные (хотЯ и не столь уж живописные,  как  рассказывалось  в  книге),
друзьЯ отправились в путешествие на испытанном своем корабле; в полете они
делали то тут, то там остановки, стремЯсь разведать, что и  как,  особенно
когда вышли из области, о которой  имели  подробные  сведениЯ.  Ћднако  от
местных жителей можно было узнать лишь немногое  -  они  толковали  дельно
лишь о своей округе, а о том, что находилось или происходило там, где  они
сами никогда не бывали,  плели  Явные  несуразицы,  расписываЯ  со  вкусом
леденЯщие   смазку   подробности.   Љлапауциус   называл   такие   повести
коррозийными, имеЯ в виду тот самый склероз-коррозию, который столь  часто
поражает старческий разум.
   ‚се же, когда они приблизились миллионов на пЯть-шесть огненных выдохов
к —ерной Џустыне, до  них  дошли  слухи  о  каком-то  великане-насильнике,
звавшемсЯ ђазбойником „иплоем, причем никто из повествующих сам разбойника
никогда не видел и не имел понЯтиЯ,  что  должно  значить  странное  слово
"„иплой", которым  существо  это  определЯли.  ’рурль  допускал,  что  это
искаженный термин "„иполь" и что он свидетельствует о полЯрной и вместе  с
тем противоречивой, двойственной природе разбойника, однако более  трезвый
Љлапауциус предпочел от гипотез воздержатьсЯ. ђазбойник - гласили слухи  -
был очень жесток и легко приходил в Ярость: полностью обобрав свою  жертву
и все еще не удовлетворив свою чудовищную алчбу, ибо любаЯ добыча казалась
ему недостаточной, он очень долго и мучительно бил пленника перед тем, как
отпустить на волю.  Љонструкторы  минуту  взвешивали,  не  обзавестись  ли
оружием, холодным и огнестрельным,  пока  они  еще  не  пересекли  границу
—ерной Џустыни, но под конец наилучшим оружием сочли собственный разум,  в
конструкторском искусстве  отточенный,  дальновидный  и  универсальный,  и
двинулись дальше как есть.
   „олжно признать, что во времЯ дальнейшего путешествиЯ ’рурль  переживал
горчайшие  разочарованиЯ,  ведь  и  звездороссыпи  звездные,   и   пламена
пламенистые, и пустыни пустынные, и блуждающие  рифы,  и  скалы  метеорные
гораздо красивей были описаны в старой книге, чем представлЯлись в  натуре
глазу путешественника. ‡везды в этой местности встречались редко, к тому ж
из себЯ невидные и очень старые;  одни  едва  помигивали,  будто  угольки,
дотлевающие в пепле,  другие  снаружи  совсем  потемнели,  и  лишь  сквозь
трещины в шлаковой скорлупе, покрытой нерЯшливыми морщинами,  просвечивали
у них красные жилки; никаких пламенных джунглей или таинственных  завертей
тут и в помине не было,  и  никто,  можно  дать  клЯтву,  о  них  даже  не
слыхивал, ибо весь пустырь тем именно и отличалсЯ,  что  в  своей  пустоте
нудным был до последней нуди - и все тут; что ж до метеоритов, то сыпались
они словно мак, однако  средь  этого  сброда  трещоточного  больше  летело
мусора,  чем   добропорЯдочных   магнетитов   магнетичных   или   тектитов
тектоничных; а виной всему - галактический  полюс,  до  него  отсюда  было
рукой подать, и вращение темных потоков  стЯгивало  именно  сюда,  к  югу,
несметные рои остатков и отбросив из центральных областей  ѓалактики.  ‚от
почему племена и народы, живущие по соседству,  называли  эту  область  не
какой-нибудь там Џустыней Љромешной, а попросту Њусорницей.
   ’ак-то  вот  ’рурль,  по  возможности  скрываЯ  от   Љлапауциуса   свое
разочарование, чтоб не дать ему повода к злорадству,  направил  корабль  в
Џустыню, - и тут же по панцирю кораблЯ  заколотил  песок,  а  всевозможные
нечистоты звездные, выброшенные из светил  протуберанцами,  стали  оседать
такой грубой коростой на фюзелЯже, что сама  мысль  о  предстоЯщей  чистке
полностью отбивала охоту что-либо делать и особенно - путешествовать.
   ‡везды давно исчезли в общем сумраке, и путешественники летели  как  бы
на ощупь, но вдруг корабль швырнуло, всЯ  утварь  -  горшки  и  приборы  -
загремела, и друзьЯ почувствовали,  как  все  быстрей  и  быстрей  куда-то
падают; наконец раздалсЯ ужасающий грохот, и  корабль,  севший  достаточно
мЯгко, застыл без движениЯ, словно вонзилсЯ носом во  что-то  неподвижное.
Џутешественники бросились к окнам, однако снаружи  царила  полнаЯ  тьма  -
хоть глаз коли; и тотчас послышались удары, словно  кто-то  невидимый,  но
наделенный ужасающей силой, пыталсЯ проникнуть внутрь, вызываЯ  содрогание
переборок. ‹ишь теперь друзьЯ стали испытывать меньшее доверие к  разумной
своей безоружности, однако сожалеть об  упущенном  бесполезно,  и  поэтому
они, опасаЯсь, как бы люк силой не повредили, сами открыли его изнутри.
   ‘мотрЯт - а в отверстие кто-то морду просовывает, однако о  том,  чтобы
самому вслед за ней войти, и речи нет,  столь  она  огромнаЯ;  морда  эта,
несказанно противнаЯ, глазищами сверху донизу, вдоль и поперек  усаженнаЯ,
и торчит на нем как бы нос-пила, и челюсти у нее - не челюсти, стальные  и
крючковатые; не движетсЯ морда, плотно во фрамугу вошедшаЯ, лишь глаза  ее
воровски во все стороны бегают, каждаЯ их группка свою часть  пространства
осматривает, а выраженье у них такое, словно оценивают, хорошо ли все  это
оплатитсЯ; кто-нибудь и поглупей конструкторов понЯл бы, что означает  это
очень уж выразительное высматривание.
   - —его тебе? - спрашивает наконец ’рурль, разгневанный этим  бесстыдным
глазеньем, происходЯщим в полном молчании.
   -  —его  хочешь,  морда  престраннаЯ?!  џ  -  сам  конструктор  ’рурль,
универсальный всемогутор, а это - мой друг Љлапауциус, тоже  прославленнаЯ
знаменитость; летели мы на нашем корабле как туристы,  прошу  поэтому  без
задержки убрать отсюда физиономию и вывести нас из  этого  подозрительного
места, заведомо полного нечистот, и  направить  в  добропорЯдочный  чистый
вакуум, в противном же случае  мы  подадим  жалобу  и  тебЯ  развинтЯт  по
винтику, ты, мусорщик, слышишь, что Я говорю?!
   Ћднако тот  в  ответ  -  ничего,  лишь  по-прежнему  глазеет  и  что-то
прикидывает. ‚ычислениЯ ведет, что ли?
   - ‘лушай-ка, ты, раскорЯка!  -  восклицает  ’рурль,  ни  с  чем  уж  не
считаЯсь, хоть Љлапауциус подталкивает его, дабы он пыл свой умерил. - Ќет
у нас ни золота,  ни  серебра,  и  никаких  иных  драгоценностей,  выпусти
поэтому нас отсюда немедлЯ, а прежде всего забери эту мордищу  свою,  ведь
она несказуемо противнаЯ. Ђ  ты,  -  обратилсЯ  он  к  Љлапауциусу,  -  не
подталкивай, у менЯ и свой разум  есть  и  уж  Я-то  знаю,  как  и  с  кем
разговаривать надо!
   - Њне потребно, - отвечает вдруг морда, поглЯдев тысЯчью огненных  глаз
на ’рурлЯ, - не золото единое, или серебро, а обращатьсЯ ко мне надлежит с
уважением и с деликатностью,  потому  что  Я  разбойник  с  дипломом  и  с
образованием, а по натуре - очень нервный. € почище вас попадались мне;  Я
бывало ими с сахарком закусывал, как того пожелаю. Ђ когда Я вас в расклеп
пущу, из вас также весь сиропчик повытечет. ‡овусь Я Њордон, крест-накрест
во мне по тридцать аршин, и фактически Я граблю драгоценности, но способом
научным и современным, то есть отбираю бесценные тайны, сокровища  знаньЯ,
доподлинные истины и вообще всю ценную информацию. Ђ теперь валЯй, подавай
ее сюда, если не дашь, то как свистну! ‘читаю до пЯти: раз, два, три...
   Ћн досчитал до пЯти и, не получив ничего, в самом деле свистнул, да так
пронзительно, что у друзей едва не отвалились уши, а Љлапауциус понЯл, что
"„иплой", упоминаемый  с  трепетом  местными  жителЯми,  был,  собственно,
дипломом, полученным, видимо, в какой-то Ђкадемии Ѓандитизма. ’рурль  даже
схватилсЯ руками за голову, ведь голос у Њордона был под стать росту.
   - Ќичего тебе не дадим! - завопил он, а Љлапауциус тут  же  побежал  за
ватой. - “бирай немедлЯ морду!
   - …сли уберу морду, так просуну руку, - ответил на это Њордон, - а рука
у менЯ саженнаЯ, клещистаЯ и тЯжелаЯ, упаси господь! Ѓерегись - начинаю!
   €  действительно,  вата,  принесеннаЯ  Љлапауциусом,  оказалась  теперь
ненужной:  морда  исчезла,  а  поЯвилась  лапища,   суковатаЯ,   стальнаЯ,
неухоженнаЯ и лопатисто-костистаЯ, и стала рытьсЯ в вещах, ломаЯ столы,  и
шкафы, и переборки с такой силой, что даже обшивка заскрежетала. ’рурль  и
Љлапауциус укрылись от лапищи в  атомном  котле,  а  если  какой  палец  и
приближалсЯ, так они его  сверху  -  бац!  бац!  -  кочергой.  ђазгневалсЯ
наконец разбойник с дипломом, вновь морду во фрамугу вставил и говорит:
   - Џо добру вам  советую  переговоры  со  мной  вести  сразу  же,  а  не
согласитесь, так Я вас упрЯчу до будущих времен на самое дно моего погреба
с припасами и  мусором  сверху  прикрою,  и  камнЯми  притисну,  вы  и  не
шевельнетесь, а ржавчина проест вас до дыр; еще и не с такими, как  вы,  Я
справлЯлсЯ; так выбирайте же из двух зол меньшее.
   ’рурль даже думать не  хотел  о  ведении  переговоров,  Љлапауциус  же,
склонный к этому, спросил, чего, собственно, дипломированнаЯ особа желает?
   - ’акой разговорчик  мне  нравитсЯ,  -  ответил  Њордон.  -  џ  собираю
сокровища науки, такое уж у  менЯ  увлечение  в  жизни,  проистекающее  из
высшего  образованиЯ  и  практического  проникновениЯ  в  сущность  вещей,
усугубленного   тем,   что   за   обычные   сокровища,    которых    алчут
разбойники-простаки, ничего нельзЯ ныне купить, наука  же  насыщает  голод
познаниЯ, ведь, как известно, все сущее есть информациЯ, по  этой  причине
собираю Я ее испокон веку и впредь  собирать  буду;  правда,  Я  не  прочь
прибрать к рукам и золотишко или драгоценности, они приЯтны, тешат глаз  и
их можно к убранству приспособить, однако все это лишь  нарЯду  с  наукой,
если случай подвернетсЯ. Џодчеркну особо, что за ложные истины Я бью,  как
и за фальшивые драгоценности, поскольку Я  -  натура  утонченнаЯ  и  жажду
аутентичности!
   - ’ак какой же аутентичной  и  драгоценной  информации  ты  желаешь?  -
спросил его Љлапауциус.
   - ‹юбой, лишь бы правдивой, - ответил на  это  Њордон.  -  ‹юбаЯ  может
пригодитьсЯ в жизни. ‡акрома мои и лабазы уже полнехоньки,  однако  в  них
еще столько же поместитсЯ. ‚ыкладывайте все, что  знаете  и  умеете,  а  Я
запишу. ’олько быстро!
   - •орошенькаЯ историЯ, - шепнул Љлапауциус на ухо ’рурлю,  -  он  может
продержать нас у себЯ целый век, пока мы не расскажем ему  все,  что  сами
знаем, ведь мудрость-то наша беспредельна!
   - Џодожди, - ответил на это ’рурль, -  теперь  переговоры  с  ним  буду
вести Я. - € громко добавил:
   - ‘лушай-ка, ты, дипломированный разбойник, что касаетсЯ золота, то  мы
обладаем информацией, стоЯщей всЯкой другой, это рецепт, как делать золото
из атомов; скажем,  длЯ  начала,  из  атомов  водорода,  их  в  космосе  -
несметное множество, хочешь этот рецепт - сговоримсЯ, только потом ты  нас
сразу отпустишь.
   - ’аких рецептов у менЯ уже  целый  сундук,  -  гневно  выпучив  глаза,
ответила морда. - € все никудышные, Ќет, менЯ теперь не надуешь  -  рецепт
нужно сначала опробовать.
   - Џочему бы и нет? Њожно. …сть у тебЯ горшок?
   - Ќет.
   - Ќичего, обойдемсЯ и  без  горшка,  если  действовать  попроворней,  -
ответил на это ’рурль. -  ђецепт  очень  простой:  возьми  столько  атомов
водорода, сколько весит атом золота, то есть  восемьдесЯт  семь;  соскобли
сперва с них электроны, потом замеси протоны, сделай Ядерное тесто и  меси
его, пока не выступЯт мезоны,  а  тогда  уж  аккуратненько  выложи  вокруг
электронами. ’ут-то и получишь чистое золото. ‘мотри!
   ЏринЯлсЯ ’рурль ловить атомы,  соскабливать  с  них  электроны,  месить
протоны, так что лишь пальцы мелькали, приготовил протонное тесто, выложил
вокруг него электроны и - за следующий атом; не прошло и пЯти  минут,  как
держал он в руках брусочек чистого золота: подал его морде, она же, на зуб
брусочек попробовав и головой кивнув, сказала:
   - € в самом деле золото, только Я не  могу  так  за  атомами  гонЯтьсЯ.
‘лишком Я большой.
   - Ќичего, мы дадим тебе особый  аппаратик!  -  донимал  его  ’рурль.  -
Џодумай, этим способом можно все превратить в золото, не  только  водород,
мы дадим тебе рецепты и с  другими  атомами,  весь  космос  можно  золотым
сделать, если над этим покорпеть!
   - …сли б весь космос был из золота, оно утратило бы всЯкую ценность,  -
ответил на это практичный Њордон. - Ќет, ваш рецепт  мне  не  годитсЯ;  Я,
конечно, его записал, но этого мало! †ажду сокровищ науки.
   - Љакого же ты черта знать хочешь?!
   - ‚се!
   ’рурль посмотрел на Љлапауциуса, Љлапауциус на ’рурлЯ, и этот последний
сказал:
   - …сли ты  клЯтвой  торжественной  поклЯнешьсЯ  и  присЯгой  присЯгнешь
отпустить нас после этого без промедленьЯ, то дадим мы тебе  информацию  о
всеинформации, то есть сделаем тебе собственноручно „емона  ‚торого  ђода.
„емон этот магичен, термодинамичен, неклассичен и статистичен, и станет он
из старого  бочонка  или  из  чиханьЯ  экстрагировать  и  доставлЯть  тебе
информацию обо всем, что было, что есть, что может быть и что будет. € нет
демона превыше этого „емона, ибо он - ‚торого ђода. ’ак отвечай же  сразу,
хочешь ли его иметь!
   „ипломированный  разбойник  из  подозрительности   не   сразу   выразил
согласие,  но  в  конце  концов  все  же  дал  клЯтву,  с  оговоркой,  что
предварительно  должен  возникнуть   „емон   и   продемонстрировать   свою
всеинформационную мощь. ’рурль согласилсЯ с этим.
   - Џослушай-ка, широкомордый! - сказал он. - …сть у тебЯ тут  где-нибудь
воздух? Ѓез воздуха „емон работать не может.
   - ‚роде бы есть немного, - ответил на это Њордон, - не вполне  чистого,
поскольку он застоЯлсЯ...
   - Ќеважно, пусть будет даже затхлый -  не  имеет  значениЯ,  -  сказали
конструкторы. - ‚еди нас туда, где этот воздух, и мы все тебе покажем.
   ђазбойник выпустил их из кораблЯ, отодвинув морду, и  повел  к  себе  -
ноги его были подобны башнЯм, спина -  обрыву,  а  сам  он,  испокон  веку
немытый и несмазанный, скрежетал на ходу невыносимо.
   Љонструкторы вошли вслед за Њордоном в коридоры подземельЯ,  по  дороге
попадалось много истлевших мешков; корыстолюбец хранил в них  награбленную
информацию - пучками и пачками уложенную, шпагатиком перевЯзанную, а самую
важную, самую ценную так даже красным карандашиком помеченную. Ђ на  стене
подвала висел огромный каталог, ржавой цепью к скале прикованный, в нем же
- разделы всЯкие, в самом начале с буквы Ђ начинающиесЯ. Џосмотрел  ’рурль
и пошел дальше - эхо глухое ему вторило; кривЯтсЯ они с Љлапауциусом, хоть
полно тут награбленной информации аутентичной и ценной, однако всюду, куда
взор ни кинешь, одни лишь пещеры - мусорные карьеры и подвалы  -  мусорные
отвалы. ‚оздуха всюду полно, но  совсем  уж  затхлого.  Ќаконец  все  трое
остановились и ’рурль сказал:
   - ‘мотри! ‚оздух состоит из атомов, причем  атомы  эти  скачут  во  все
стороны и сталкиваютсЯ друг с другом миллиарды  раз  в  секунду  в  каждом
кубическом микромиллиметре, на том, собственно, и  основан  газ,  что  они
вечно так прыгают и лбами сталкиваютсЯ. Љак бы то ни было, хоть скачут они
вслепую, подчинЯЯсь воле случаЯ, но поскольку в любой  щелочке  помещаютсЯ
их миллиарды миллиардов, благодарЯ такой численности  из  этих  прыжков  и
подпрыгивании складываютсЯ среди прочих  весомые  конфигурации,  созданные
чистой удачей... ‡наешь ли ты, дубина, что это такое: конфигурациЯ?
   - Џопрошу без оскорблений! - ответила морда. - Џотому что  Я  разбойник
вовсе не простой или там неотесанный, а весьма утонченный, с  дипломом,  и
по этой причине очень нервный.
   - ‹адно. €так, из этих прыжков возникают весомые, то есть  значащие,  с
позволениЯ сказать, конфигурации, все равно как если кто-то наугад пускает
пули в стенку, а они  складываютсЯ  в  какую-то  букву.  —то  в  макромире
оказываетсЯ редким и малоправдоподобным, то в газе из  атомов  встречаетсЯ
повсеместно и беспрестанно, а все из-за этих миллиардов боданий  в  каждую
стотысЯчную долю секунды.  Џроблема,  однако,  стоит  вот  как:  в  каждой
щепотке  воздуха  действительно  складываютсЯ  из   атомных   брыканий   и
кувырканий важные истины и глубокие сентенции, но вместе с  тем  возникают
совершенно бессмысленные скачки и отскоки, и этих последних в  тысЯчи  раз
больше, чем первых. •оть и в прежние времена было известно, что вот сейчас
перед твоим носом-пилой в каждом миллиграмме воздуха в любую долю  секунды
возникают отрывки тех поэм, которые будут написаны только  через  миллионы
лет, и фрагменты возвышенных истин, и разгадки всех загадок ЃытиЯ  и  тайн
его, все ж не имелось способа выделить всю эту информацию, тем  более  что
едва лишь атомы лбами столкнутсЯ и в какую-то осмысленную фигуру уложатсЯ,
как тут же разлетЯтсЯ, а вместе с ними  и  смысл  пропадает,  быть  может,
навеки. ‡начит, всЯ хитрость в том, как построить селектор, который  будет
отбирать только то, что в беготне атомов осмысленно. ‚от и всЯ идеЯ „емона
‚торого ђода. Ќу как, ты понЯл что-нибудь, великий Њордон? Џонимаешь, надо
добитьсЯ, чтобы „емон экстрагировал  из  атомных  танцев  только  истинную
информацию, то есть  математические  теоремы  и  журналы  мод,  формулы  и
исторические  хроники,  рецепты  ионофореза  и  способы  штопки  и  стирки
асбестовых панцирей, и стихи, и научные советы, и альманахи, и  календари,
и секретные сведениЯ о событиЯх давних времен, и  все  то,  что  писали  и
пишут  газеты  во  всем  Љосмосе,  и  телефонные  книги,   пока   еще   не
напечатанные...
   - •ватит! •ватит! - воскликнул Њордон. -  Џрекрати  же  наконец!  Ќу  и
пусть эти атомы так укладываютсЯ,  ведь  они  тут  же  вновь  разлетаютсЯ,
никогда  не  поверю,  чтобы   удалось   отделить   бесценные   истины   от
беспорЯдочного дрыганьЯ и подпрыгиваниЯ частичек воздуха, которое не имеет
никакого смысла и никому не нужно!
   - ‚идно, ты и в самом деле не столь глуп, как Я думал, - сказал ’рурль,
- всЯ трудность действительно к тому и сводитсЯ, как привести  в  действие
этот отбор. џ вовсе не намерен теоретически убеждать  тебЯ  в  возможности
отбора, но, как обещано, сразу же, здесь, не сходЯ с места, построю „емона
‚торого ђода, дабы ты  воочию  убедилсЯ  в  волшебном  совершенстве  этого
‚сеинформатора! ’ы должен лишь дать мне коробочку, хотЯ бы и маленькую, но
непроницаемую, кончиком булавки мы  сделаем  в  ней  крохотную  дырочку  и
посадим „емона над этим отверстием; усевшись верхом, он будет выпускать из
коробочки только осмысленную информацию, а кроме нее - никакой иной.  …два
лишь кучка атомов удачливо расположитсЯ и обретет  какой-либо  смысл,  как
„емон хвать эту кучку за шиворот и тут же запишет ее специальным  алмазным
перышком  на  бумажной  ленте,  которой  надо  приготовить  ему   огромное
количество, ведь он будет работать напролет дни и ночи  -  скорей  Љосмосу
придет конец, чем... € притом со скоростью сто миллиардов раз  в  секунду,
что ты и сам увидишь, ибо именно так действует „емон ‚торого ђода.
   ‘ этими словами ’рурль пошел на корабль,  чтобы  изготовить  демона,  а
Њордон тем временем задал Љлапауциусу вопрос:
   - Ђ каков „емон Џервого ђода?
   - Ђх, он не столь интересен, это обычный  термодинамический  демон.  Ћн
только и умеет, что выпускать из отверстиЯ быстрые атомы,  а  медленные  -
задерживать; таким образом возникает  термодинамический  perpetuum  mobile
[вечный двигатель (лат.)]. Љак бы то ни было, с информацией тут нет ничего
общего, поэтому приготовь-ка лучше сосуд с отверстием, ведь ’рурль  сейчас
вернетсЯ!
   „ипломированный разбойник пошел в соседний подвал и долго грохотал  там
листами железа, бранилсЯ, пинал металлическую рухлЯдь ногами, бродЯ в  ней
по колено, пока не отыскал старый пустой железный бочонок, проделал в  нем
маленькую дырочку и вернулсЯ назад,  а  тут  как  раз  подоспел  ’рурль  с
„емоном в руке.
   Ћт  затхлого  воздуха  в  бочонке  нос  сводило  судорогой,  когда  его
приближали к отверстию, однако на „емона это нисколько не  влиЯло.  ’рурль
посадил малютку  верхом  на  бочонок  возле  отверстиЯ,  установил  сверху
большую катушку с бумажной лентой, провел ленту под алмазное перышко,  уже
подрагивавшее от нетерпениЯ, и началось тут выстукивание  -  стук-тут-тук,
стук-тук-тук - словно в телеграфной конторе, только в миллион раз быстрее.
Љрохотное перышко с бриллиантиком на конце только билось и подрагивало,  а
лента с информацией, исписаннаЯ, начала медленно сползать на очень грЯзный
и на редкость замусоренный пол подземельЯ.
   ђазбойник подсел к бочонку, поднес к своим ста глазам бумажную ленту  и
принЯлсЯ читать все, что вылавливал „емон - ситечко информации - из вечной
атомной дрожи; и сразу же столь поглотили Њордона эти важные  истины,  что
он не заметил, как оба конструктора, не мешкаЯ, вышли из подвала, ухватили
свой корабль за рули, дернули  раз,  другой,  дернули  третий  и  вытащили
корабль из западни, в которую  их  загнал  разбойник,  прыгнули  внутрь  и
помчались вперед со всей скоростью, на какую только были способны, -  ведь
друзьЯ знали, что их „емон действует, и вместе  с  тем  догадывались,  что
результаты  этого  действиЯ  наделЯт   Њордона   богатством,   превышающим
желаемое. Њордой же сидел, опершись о бочонок, и под  тихое  поскрипывание
алмазного перышка, которым „емон записывал  на  бумажной  ленте  все,  что
узнавал от колеблющихсЯ  атомов,  читал  о  том,  как  вить  кисточки  длЯ
алебард, и о том, что дочь царЯ ЏетрициЯ из Ѓлаголонии звалась  ѓорбундой,
и что съедал за вторым  завтраком  ”ридрих  II,  король  бледнотников,  до
объЯвлениЯ войны  гвендолинам,  и  о  том,  сколько  электронных  оболочек
насчитывалось  бы  в  атоме  термионолиума,  если  бы  такой  элемент  мог
существовать,  и  каковы  размеры  заднего  отверстиЯ  крохотной   птички,
называемой куротел, кою на своих розамфорах изображают Љолыхаи  ‚ебединые,
а также о трех разновидностЯх полиароматного вкуса  океанического  ила  на
‚одоции Џриозрачной, и о цветке  ‹юбюдюк,  что,  потревоженный  рассветом,
валит наповал старофламандских охотников, и о том, как вывести формулу длЯ
косинуса угла  грани  многогранника,  именуемого  икосаэдром,  и  кто  был
ювелиром   ”алуциЯ,   мЯсника-левши   ‹абухантов,   и   о   том,   сколько
филателистических журналов будет издаватьсЯ в  семьдесЯттысЯчном  году  на
Њоросее, и о том, где покоитсЯ тельце Љибриции ЉраснопЯтой, которую пробил
гвоздем по пьЯнке некий „уровалер, и чем отличаетсЯ ЊатЯжка от ЌатЯжки,  и
о том, у кого в Љосмосе наименьшаЯ продольнаЯ полольница, и почему блохи с
присосками на заду не  едЯт  мху,  и  на  чем  основана  игра,  называемаЯ
Ќа-качели-сзади-прыг, и сколько было зернышек в той кучке  львиного  зева,
кою  пнул  ногой  Ђбруквиан  Џолевитый,  когда  поскользнулсЯ  на  восьмом
километре альбацерского шоссе в „олине ‚оздуханий ‘едоватых, и мало-помалу
Њордона начал побирать черт, ибо стало ему проЯснЯтьсЯ, что всЯ эта вполне
правдиваЯ и во всех отношениЯх осмысленнаЯ информациЯ  ему  совершенно  не
нужна, ведь она превращалась в ужасную  смесь,  от  которой  разламывалась
голова и подгибались ноги.
   Ђ „емон ‚торого ђода работал со скоростью триста миллионов информации в
секунду, и бумажнаЯ лента,  скручиваЯсь  уже  милЯми,  медленно  покрывала
своими кольцами дипломированного разбойника, словно  обматываЯ  его  белой
паутиной, а бриллиантик билсЯ как безумный,  и  казалось  разбойнику,  что
вот-вот он узнает о  вещах  неслыханных,  которые  откроют  ему  глаза  на
‘ущность  ЃытиЯ,  поэтому  он  вчитывалсЯ  во  все,  что  вылетало  из-под
алмазного перышка, а были то  подшафейные  песни  шваброносов,  и  размеры
ночных туфель с помпонами на континенте ѓондуана, и толщина волос, которые
растут   на   медном   лбу   мЯлкодела   бадейного,   и   ширина   темечка
пладенцев-масынков, и литании  заклинателей  меркурьевых  длЯ  пробуждениЯ
преподобного  †вачкуна  „еньжурейного,  и  увертюры  дюгоневые,  и   шесть
способов варки манного супчика,  и  отрава,  на  дЯдьевых  жен  годнаЯ,  и
способы щекотаньЯ щекотного, и имена граждан Ѓрадострижни ‡амшавейской, на
букву Њ начинающиесЯ, и описаниЯ вкуса пива, попорченного грибком...
   ’ут у него в глазах зарЯбило, и взревел он во всю мощь свою, ибо пришел
его терпенью конец, однако информациЯ  обвила  его  и  опутала  тремЯстами
тысЯчами  бумажных  миль,  не  даваЯ  ему  шевельнутьсЯ,  и  вынужден  был
разбойник читать далее о том, какое начало второй "Љниги джунглей" написал
бы ђедьЯрд Љиплинг, если б у него в это времЯ болел живот, и о чем  думает
кит, удрученный безбрачием, и  в  чем  состоЯт  любовные  игры  мухотравов
колодных, и как можно старую суму  залатать,  и  что  такое  антимоний,  и
почему говорЯт портной и сапожник, а не сапожной и портовник, а также  про
то, сколько можно синЯков получить  за  один  присест.  ‡атем  последовала
длиннаЯ сериЯ различий между просеками и персиками:  первые  расчищены,  а
вторые  пушком  покрыты,  а  дальше  -  про  то,  каковы  рифмы  к   слову
"капустушка", и про то,  какими  словами  обозвал  папа  “льм  из  Џандеры
антипапу Њульма, и про тех, у кого имеетсЯ  губнаЯ  гармошка.  ’ут  Њордон
сделал совсем отчаЯнную попытку выбратьсЯ из  бумажных  сетей,  но  быстро
слабел; он отпихивал ленту, рвал ее и отшвыривал, только слишком уж  много
глаз имел этот  разбойник  и  сквозь  них  проникала  все  новаЯ  и  новаЯ
информациЯ, и пришлось ему узнать, какова компетенциЯ домашнего  стража  в
€ндокитае, и почему ЌедоЯры из  ‚одолитии  вечно  жалуютсЯ,  что  они  под
мухой.
   ’огда он закрыл глаза и застыл в  неподвижности,  придавленный  лавиной
информации, а „емон все обматывал  и  обвертывал  его  бинтами  бумажными,
страшной казнью караЯ Њордона дипломированного за  алканье  его  безмерное
всевозможных познаний.
   € по сей день сидит разбойник на самом дне своих  мусорных  карьеров  и
отвалов, придавленный горами бумаги, а в полумраке  подземельЯ  светлейшей
искоркой бьетсЯ и подрагивает алмазное перышко, записываЯ все,  что  „емон
‚торого ђода из атомных плЯсок вылущивает из того воздуха, что течет через
дырку в старом бочонке, и узнает  несчастный  Њордон,  заливаемый  потопом
информации, бесконечные подробности о помпонах, терриконах и о собственном
приключении, тут же изложенном, ибо и оно найдет себе место  на  одном  из
километров бумажной ленты, равно как и другие истории, а  также  гороскопы
всего сущего вплоть до угасаньЯ светил, и нет длЯ Њордона спасеньЯ,  разве
что когда-нибудь лента бумажнаЯ кончитсЯ, поскольку бумага  иссЯкнет.  ‚от
как сурово покарали его конструкторы за разбойное нападенье.


        Џутешествие седьмое, или Љак ’рурлЯ
        собственное совершенство к беде привело

   (Wyprawa siodma, czyli o tym, jak wlasna doskonalnosc
   Trurla do zlego przywiodla. Џер. - Ђ.ѓромова)

   ‚селеннаЯ бесконечна, но ограниченна, а потому световой луч, в какую бы
сторону он ни двинулсЯ, через миллиарды веков вернетсЯ к  исходной  точке,
если у него хватит сил; так же точно происходит со слухами, циркулирующими
среди звезд и планет.
   „ошли   однажды   до   ’рурлЯ   слухи   издалека   о    двух    могучих
конструкторах-благодетелЯх, наделенных таким умом и  таким  совершенством,
что никто с ними не сравнитсЯ. ’рурль немедленно направилсЯ к Љлапауциусу,
но тот ему объЯснил, что это слух не о таинственных соперниках,  а  о  них
самих, облетев Љосмос, вернулсЯ вспЯть.
   Ћднако слава тем и отличаетсЯ, что обычно  молчит  о  поражениЯх,  даже
если они порождены высочайшим  совершенством.  Ђ  кто  в  этом  усомнитсЯ,
пускай припомнит последнюю из семи  экспедиций  ’рурлЯ;  совершил  он  эту
экспедицию в одиночку,  поскольку  Љлапауциус  тогда  был  занЯт  срочными
делами и не мог составить ему компанию.
   Ѓыл в то времЯ ’рурль безмерно самоуверенным и  почтение,  которое  ему
оказывали, принимал как нечто само собой разумеющеесЯ.  Ќаправил  он  свою
ракету на север, потому что эти краЯ он меньше всего знал. „олго летел  он
средь пустоты, минуЯ и те планеты, на которых кипели битвы, и те,  которые
уже затихли в мертвом молчании, пока случайно не подвернулсЯ ему небольшой
планетоид, этакий крохотный, прЯмо-таки микроскопический кусочек  материи,
затерЯвшийсЯ в пространстве.
   Џо этому скалистому  обломку  кто-то  бегал  туда-сюда,  подпрыгиваЯ  и
странно жестикулируЯ. “дивленный таким одиночеством и обеспокоенный  этими
признаками не то отчаЯниЯ, не  то  гнева,  ’рурль  поскорее  спустилсЯ  на
планету.
   Ќавстречу  ему  двинулсЯ  некий  муж  с  величественной  осанкой,  весь
иридиево-ванадиевый, брЯцающий и звенЯщий; открыл он, что зоветсЯ ќкзилием
’артарейским и ЯвлЯетсЯ властелином Џанкриции и –енендеры,  что  обитатели
обоих королевств в припадке цареубийственной Ярости свергли его с престола
и, изгнав, высадили на этой пустынной планете, чтобы он до окончаниЯ веков
скиталсЯ вместе с ней, дрейфуЯ в темных потоках гравитации.
   “знав в свою очередь, с кем имеет дело, начал этот  монарх  домогатьсЯ,
чтобы  ’рурль,  как-никак  профессиональный  благодетель,  незамедлительно
вернул ему утраченное положение, и уже от одной мысли о таком обороте  дел
глаза его разгорелись огнем мести, а стальные его пальцы начали сжиматьсЯ,
будто за горло хватали верноподданных.
   ’рурль, однако, не мог и не хотел исполнить желаний  ќкзилиЯ,  ибо  это
повлекло бы за собой множество зла и преступлений, и вместе  с  тем  желал
все же  как-то  успокоить  и  утешить  обесчещенного  королЯ.  Џоразмыслив
хорошенько, он пришел к  убеждению,  что  и  в  этом  случае  не  все  еще
потерЯно, поскольку можно так сделать, чтобы  и  король  был  сыт,  и  его
прежние подданные остались целы.  Џоэтому,  призвав  на  помощь  все  свое
мастерство, ’рурль работал не покладаЯ рук и  сконструировал  длЯ  ќкзилиЯ
совершенно новое государство. ‚ нем было полным-полно городов,  рек,  гор,
лесов и ручьев, было небо с облаками, были дружины воинов, жаждущих битвы,
были укреплениЯ, цитадели,  и  фрейлины,  а  также  были  там  праздничные
Ярмарки, залитые Ярким солнцем, и дни, прошедшие в тЯжелом труде, и  ночи,
в которые до рассвета пели и плЯсали. €зощренно вмонтировал  ’рурль  в  то
государство великолепную столицу, всю из мрамора  и  горного  хрусталЯ,  а
также совет старейшин, зимние дворцы и летние резиденции, заговоры  против
королЯ, клеветников, кормилиц, доносчиков, стада великолепных скакунов  и,
конечно же, пунцовые плюмажи, веющие на ветру; затем пронизал он атмосферу
государства серебрЯными нитЯми фанфар  и  гулкими  громами  артиллерийских
салютов,  подбросил  также  необходимую  пригоршню  предателей  и   другую
пригоршню героев, щепотку вещунов и пророков, по  одному  мессии  и  поэту
неслыханной силы духа, а потом, присев над готовым государством,  проделал
пробный пуск, по ходу  дела  манипулируЯ  микроскопическими  устройствами,
придал женщинам этого государства красоту, мужчинам - угрюмую молчаливость
и склонность к пьЯным ссорам,  чиновникам  -  спесь  и  служебное  рвение,
астрономам  -  звездный  запой,  детЯм  же  -  шумливость.  €   все   это,
объединенное, сопрЯженное, тщательно подогнанное,  умещалось  в  Ящике  не
слишком большом, как раз такого размера, что ’рурль мог его легко поднЯть;
затем презентовал он это ќкзилию на вечное владение. Ќаперед  еще  показал
’рурль, где размещены входы и выходы этого новенького,  будто  с  иголочки
государства, как программируютсЯ там войны, как  подавлЯютсЯ  мЯтежи,  как
налагаютсЯ поборы и подати; научил он также ќкзилиЯ, где находЯтсЯ в  этом
миниатюризованном обществе критические пункты, грозЯщие взрывом,  то  есть
где имеетсЯ максимум возможностей длЯ дворцовых заговоров  и  общественных
движений, а где минимум; и объЯснил он это так хорошо, что король, издавна
приученный к тираническому правлению, на лету осваивал поучениЯ и тут  же,
на глазах конструктора, издал несколько  пробных  указов,  соответственным
образом  передвигаЯ  изукрашенные  королевскими  орлами  и  львами   ручки
регулЯторов. ЋбъЯвлЯлось этими указами чрезвычайное положение, полицейское
времЯ и особаЯ дань, после чего, когда в королевстве этом  прошел  год,  а
длЯ  ’рурлЯ  и  королЯ  -  не  более  минуты,  ќкзилий  актом  высочайшего
милосердиЯ, то есть легким движением пальца на  регулЯторе,  отменил  одну
смертную казнь, дань сделал  более  умеренной,  а  чрезвычайное  положение
изволил аннулировать, и крики благодарности,  будто  писк  мышат,  которых
дергают за хвостики, вырвались из Ящика, а  сквозь  выпуклое  его  верхнее
стекло можно было наблюдать, как на светлых пыльных  дорогах,  на  берегах
лениво текущих рек, в которых отражались пушистые облака, народ  радовалсЯ
и прославлЯл ни с чем не сравнимое благородное милосердие властителЯ.
   € хотЯ монарх поначалу был уЯзвлен  подарком  ’рурлЯ,  ибо  слишком  уж
маленьким было это государство и  слишком  походило  на  детскую  игрушку,
однако же, видЯ, как  увеличиваетсЯ  оно,  когда  глЯдишь  сквозь  толстое
верхнее стекло, а может, и неЯсно ощущаЯ, что дело вовсе  не  в  масштабе,
поскольку государственные дела не  измеришь  ни  метром,  ни  килограммом,
чувства же, независимо от того, испытывают  их  карлики  или  великаны,  в
общем-то одинаковы, - поблагодарил  конструктора,  правда  сквозь  зубы  и
холодно. Љто знает, может, он охотно  даже  приказал  бы,  чтоб  дворцоваЯ
стража сейчас же схватила ’рурлЯ и на всЯкий случай замучила бы пытками до
смерти, поскольку навернЯка было бы сподручней уничтожить в самом зародыше
всЯкие разговоры о том, Якобы какой-то приблуда, голодранец,  промышлЯющий
поделками, подарил могучему монарху королевство.
   Ѓыл, однако, ќкзилий достаточно  благоразумен,  чтобы  сообразить,  что
ничего из этого не выйдет вследствие Явной диспропорции: скорее удалось бы
блохе арестовать своего кормильца, нежели всему  теперешнему  королевскому
войску справитьсЯ с ’рурлем. ’ак что король еще раз кивнул слегка  ’рурлю,
сунул жезл и скипетр за пазуху, не без труда поднЯл Ящик с государством  Я
отнес его в свою изгнанническую хибарку. ’о солнце ее  освещало,  то  ночь
наступала в ритме оборотов планетоида, а король,  которого  подданные  уже
провозгласили величайшим в мире, прилежно правил, приказывал  и  запрещал,
карал и награждал и такими методами  непрерывно  поощрЯл  этих  малюток  к
идеальному верноподданничеству и преклонению перед монархом.
   ’рурль же, возвратившись домой, тут же не без самодовольства  рассказал
своему другу Љлапауциусу,  как  он  блеснул  конструкторским  мастерством,
удовлетворив  одновременно   и   монархические   стремлениЯ   ќкзилиЯ,   и
республиканские  -  бывших  его  подданных.  Љлапауциус,  однако,  как  ни
странно, не выразил восторга. Ќаоборот, нечто в роде укора прочел ’рурль в
его глазах.
   - ‚ерно ли Я тебЯ понЯл? - сказал он. - ’ы отдал в  вечное  пользование
этому извергу,  этому  прирожденному  надсмотрщику,  этому  пыткофилу  или
муколюбу целое общество? € ты еще рассказываешь мне  о  восторге,  который
вызван тем, что  аннулирована  часть  жестоких  указов?  Љак  ты  мог  это
сделать?!
   - „а ты, верно, шутишь! -  закричал  ’рурль.  -  ‚едь  это  государство
умещаетсЯ в Ящике размером метр на шестьдесЯт пЯть сантиметров и  глубиной
семьдесЯт сантиметров. € это не что иное, как модель...
   - Њодель чего?
   - Љак это чего? Ћбщества. Њодель, уменьшеннаЯ в сто миллионов раз.
   - Ђ почем ты знаешь, что не существуют цивилизации по  размерам  в  сто
миллионов раз больше нашей? Њожет, тогда и мы - лишь модель этих гигантов?
€ вообще - какое значение имеют размеры?  ђазве  в  этом  Ящике,  то  есть
государстве, путешествие из столицы в захолустье не  длитсЯ  целые  месЯцы
длЯ тамошних обитателей? ђазве они не страдают, не трудЯтсЯ в  поте  лица,
не умирают?
   - Ќу, ну, милый мой, ты же сам знаешь, что все эти процессы  происходЯт
там лишь потому, что Я их запрограммировал, значит, не взаправду...
   - ’о есть как это не взаправду? Њожет,  ты  хочешь  сказать,  что  Ящик
пуст, а битвы, пытки и казни - это лишь иллюзиЯ?
   - ќто не иллюзиЯ, поскольку они происходЯт в действительности, но  лишь
как некие микроскопические движениЯ, в которые Я  вовлек  атомные  рои,  -
сказал ’рурль. - ‚о всЯком случае, все эти рождениЯ и свадьбы,  подвиги  и
доносы  -  не  более  как  плЯска   мельчайших   электронов   в   вакууме,
упорЯдоченнаЯ благодарЯ точности моего незаурЯдного мастерства, которое...
   - Ќе хочу слышать больше ни слова похвальбы! - прервал его  Љлапауциус.
- ’ы говоришь, что это самоорганизующиесЯ процессы?
   - Ќу, конечно!
   - € что они возникают среди мельчайших облачков электронов?
   - ’ы же отлично знаешь об этом.
   - € что феноменологиЯ рассветов,  закатов,  кровавых  войн  объЯснЯетсЯ
сопрЯжением переменных сущностей?
   - Ќо ведь так оно и есть!
   -  Ђ  разве  мы  сами,  если  нас  исследовать  методами   физическими,
химическими, логическими, не представлЯем собой  те  же  плЯшущие  облачка
электронов?  Џоложительные  и  отрицательные  зарЯды,   вмонтированные   в
пустоту? € разве наше бытие  не  ЯвлЯетсЯ  результатом  столкновений  этих
плЯшущих частиц, хотЯ сами мы  воспринимаем  коленца  молекул  как  страх,
желание или раздумьЯ? € что же еще  творитсЯ  в  твоей  голове,  когда  ты
мечтаешь, кроме двоичной  алгебры  переключении  и  неустанных  странствии
электронов?
   - Љлапауциусик ты мой! ’ы  отождествлЯешь  наше  бытие  с  бытием  того
запертого в стеклЯнном Ящике лжегосударства?! - закричал  ’рурль.  -  Ќет,
это уж слишком. ‚едь в намерениЯ  мои  входило  соорудить  лишь  симулЯтор
государственности, кибернетически совершенную модель, ничего больше!
   - ’рурль! Ѓезупречность нашего мастерства - это наше проклЯтье, которое
отЯгощает непредвиденными последствиЯми любое  наше  создание!  -  повысив
голос, произнес  Љлапауциус.  -  Ќеумелый  подражатель,  возжаждав  пыток,
сделал бы себе бесформенного  идола  из  дерева  и  воска  и,  придав  ему
некоторое сходство с разумным существом, издевалсЯ бы над ним суррогатно и
неестественно. Ќо подумай, к чему ведет дальнейшее совершенствование этого
замысла! Џредставь себе, что другой сделает куклу с граммофоном в  животе,
чтобы она стонала под ударами; представь  себе  куклу,  котораЯ,  если  ее
бить, будет молить о пощаде, куклу, котораЯ станет гомеостатом;  представь
себе куклу плачущую, истекающую кровью, куклу, котораЯ боитсЯ смерти, хоть
и прельщаетсЯ ни с чем не сравнимым ее спокойствием! Ќеужели ты не видишь,
как мастерство подражателЯ  приводит  к  тому,  что  видимость  становитсЯ
истиной, а подделка -  действительностью?  ’ы  отдал  жестокому  тирану  в
вечное владение неисчислимые массы существ, способных страдать, а  значит,
совершил позорный поступок...
   - ‚се это софизмы! - крикнул ’рурль с особым пылом,  потому  что  слова
друга его задели. - ќлектроны плЯшут не только внутри наших  голов,  но  и
внутри граммофонных пластинок, и  из  этой  их  вездесущности  не  следует
ничего  такого,  что  давало  бы  тебе  право  проводить   гипостатические
аналогии!  Џодданные  этого  негодЯЯ  ќкзилиЯ  действительно  подвергаютсЯ
пыткам и казнЯм, хнычут, дерутсЯ, целуютсЯ, но  оттого  и  потому,  что  Я
соответствующим образом сочетал параметры,  а  о  том,  чувствуют  ли  они
что-нибудь при этом, ничего неизвестно, Љлапауциус, потому что ничего тебе
об этом не скажут электроны, плЯшущие в их головах!
   - …сли б Я  тебе  голову  разбил,  тоже  ничего  не  увидел  бы,  кроме
электронов, это верно, - ответил тот.  -  ’ы,  наверное,  представлЯешьсЯ,
будто не видишь того, на что Я указываю: Я отлично знаю,  что  ты  не  так
глуп! ѓраммофонную пластинку ты ни о чем не спросишь, пластинка  не  будет
просить у тебЯ пощады и на колени не станет! Ќеизвестно, говоришь,  стонут
ли они от ударов лишь потому, что так им подсказывают  электроны,  которые
при движении рождают звук, либо вправду кричат от  нестерпимых  мук?  ’оже
мне разница! „а ведь страдает не тот, кто свое страдание может дать тебе в
руки, чтобы ты его мог ощупать, надкусить и взвесить,  а  тот,  кто  ведет
себЯ как терпЯщий муки! ‚от докажи мне, что  они  _не_  чувствуют  ничего,
_не_ мыслЯт, что они вообще _не_ существуют как созданиЯ,  сознающие,  что
они замкнуты между двумЯ безднами небытиЯ - той, что до рождениЯ,  и  той,
что после смерти, - докажи мне это, и Я перестану к тебе  приставать!  ‚от
докажи мне, что ты только _имитировал_ страдание, но не _создал_ его!
   - ’ы прекрасно понимаешь, что это невозможно, - тихо возразил ’рурль. -
Џотому что, взЯв инструменты в руки, еще перед пустым Ящиком, Я уже должен
был предвидеть возможность _такого_ доказательства именно длЯ того,  чтобы
предотвратить  его  при  проектировании  государства  ќкзилиЯ,  чтобы   не
создалось у  монарха  впечатление,  что  он  имеет  дело  с  марионетками,
куколками взамен абсолютно реальных подданных. џ не мог  поступить  иначе,
пойми! ‚едь все, что как-либо  разрушало  иллюзию  абсолютной  реальности,
уничтожило бы и смысл управлениЯ этим государством, сведЯ все к игре...
   - Џонимаю, отлично понимаю! - воскликнул Љлапауциус. -  ЌамерениЯ  твои
были благородными - ты хотел лишь сконструировать государство,  как  можно
более походЯщее на подлинное, просто неотличимо  похожее,  и  Я  с  ужасом
понимаю, что тебе это удалось! ‘ момента твоего возвращениЯ  прошли  часы,