сьма  развеселившись,   и   приказал   своим
подчиненным, чтобы они кулаков да палок не жалели и побыстрее  скандалиста
в каземат препроводили.
   €так, Ѓалерион менее  чем  за  час  трижды  уже  сменил  телесное  свое
местопребывание и находилсЯ в теле коменданта, тот же в подземной  темнице
сидел ни за что ни про что. ‚здохнул Љлапауциус и  направилсЯ  прЯмиком  в
участок, каковой находилсЯ в каменном здании на  набережной.  Џо  счастью,
никто его не задержал, и вошел Љлапауциус внутрь, и заглЯдывал  поочередно
в пустые комнаты,  пока  не  увидел  перед  собой  до  зубов  вооруженного
исполина, восседающего в тесноватом длЯ него мундире; сурово посмотрел  он
на конструктора и так угрожающе пошевелилсЯ, будто за двери его  собиралсЯ
вышвырнуть.  Ќо  в  следующий  момент  рослый  сей  индивидуум,   которого
Љлапауциус впервые в жизни видел подмигнул ему  внезапно  и  расхохоталсЯ,
причем физиономиЯ его, к смеху  не  приученнаЯ,  поразительно  изменилась.
ѓолос у него был басистый, Явно полицейского тембра, однако улыбка  его  и
подмигивание незамедлительно напомнили Љлапауциусу королЯ  Ѓалериона,  ибо
король это был перед ним, король встал из-за стола в чужом, правда, теле!
   - џ тебЯ сразу узнал, - сказал Ѓалерион-комендант. - ќто ведь ты был во
дворце со своим коллегой, который мне аппарат дал, верно? Ќу, не  отличное
ли теперь у менЯ укрытие? •е! „а весь дворцовый совет, хоть  из  кожи  вон
лезть будет, нипочем не додумаетсЯ, куда  Я  спрЯталсЯ!  ЏревосходнаЯ  это
штука - быть вот таким важным здоровенным полицейским! ѓлЯнь-ка!
   €, сказав это, он трахнул могучей, истинно полицейской лапищей по столу
- доска даже треснула, да и в кулаке что-то хрустнуло.  ЏоморщилсЯ  слегка
Ѓалерион, но, растираЯ руку, добавил:
   - Ћх, что-то у менЯ там лопнуло, да это неважно - в  случае  надобности
пересЯду Я, может, в тебЯ. Ђ?
   Љлапауциус невольно к двери попЯтилсЯ, комендант, однако, загородил ему
путь исполинской своей тушей и продолжал:
   - џ, собственно, тебе, дорогуша, зла не желаю, но  ты  можешь  наделать
мне хлопот, поскольку секрет мой знаешь. Ђ потому думаю, что  лучше  всего
будет, если засажу Я тебЯ в кутузку. „а, так будет лучше всего! -  ’ут  он
отвратительно захохотал. - ’аким образом, когда Я во всех смыслах уйду  из
полиции, никто уже, в том числе и ты, не будет знать, в ком  Я  спрЯталсЯ,
ха-ха!
   - Ћднако же, ваше величество! - проговорил Љлапауциус с нажимом, хоть и
понизив голос. - ‚ы  подвергаете  свою  жизнь  опасности,  ибо  не  знаете
многочисленных секретов этого  устройства.  ‚ы  можете  погибнуть,  можете
оказатьсЯ в теле смертельно больного человека или же преступника...
   - ќ! - ответил король. - ќто менЯ не пугает. џ, мой милый, сказал себе,
что должен помнить лишь об одном: при каждой пересадке надо рога забрать!!
   ѓоворЯ это, он потЯнулсЯ рукой к столу и  показал  аппарат,  лежащий  в
Ящике.
   - Љаждый раз, - продолжал он, - должен Я это схватить, сорвать с головы
того, кем Я был, и взЯть с собой, тогда мне нечего боЯтьсЯ!
   ЏыталсЯ Љлапауциус убедить его, чтобы оставил  он  мысль  о  дальнейших
телесных переменах, но тщетно: король лишь посмеивалсЯ в ответ. Џод  конец
сказал Ѓалерион, Явно развеселившись:
   - Ћ том, чтобы Я во дворец вернулсЯ, и говорить нечего! “ж если  хочешь
знать, то вижу Я перед собой длинное странствие по телам  моих  подданных,
что,  кстати  сказать,  согласуетсЯ  с  моей  демократически   настроенной
натурой. Ђ в завершение, вроде как на десерт, оставлю Я себе  вхождение  в
тело какой-нибудь пленительной девы - это ведь  навернЯка  будет  ощущение
безмерно поучительное, ха-ха!
   ѓоворЯ это, открыл он дверь одним  рывком  могучей  лапищи  и  гаркнул,
вызываЯ своих подчиненных; видЯ, что если не совершить нечто отчаЯнное, то
попадешь в каземат,  схватил  Љлапауциус  чернильницу  со  стола,  плеснул
чернила  в  лицо  королю,  а  сам,  пользуЯсь  временной  слепотой  своего
преследователЯ, выпрыгнул в окно. Љ счастью, было это невысоко, а  к  тому
же никаких прохожих поблизости не оказалось, так что удалось ему, мчась во
весь дух, добратьсЯ до многолюдной площади и затерЯтьсЯ  в  толпе,  прежде
чем  полицейские,  которых  король  последними  словами  обзывал,   начали
выбегать из участка на улицу, одергиваЯ мундиры и грозно брЯцаЯ оружием.
   Љлапауциус,  отдалЯЯсь  от  порта,   предалсЯ   размышлениЯм   поистине
невеселым. "‹учше всего было бы, - думал он, - предоставить этого мерзкого
Ѓалериона его судьбе да отправитьсЯ в больницу, где пребывает тело  ’рурлЯ
с душой честного матроса; если это тело попадет во  дворец,  приЯтель  мой
снова может стать самим собой - и духовно,  и  телесно.  Џравда,  поЯвитсЯ
тогда новый король с матросским естеством, но пропади  он  пропадом,  этот
весельчак Ѓалерион!"
   Џлан был неплох, однако длЯ его осуществлениЯ не  хватало  одной  вещи,
хоть и  небольшой,  но  весьма  важной,  -  обменника  с  рогами,  который
находилсЯ в Ящике комендантского стола. Џоразмыслил  было  Љлапауциус,  не
удастсЯ ли ему построить второй такой аппарат, но длЯ этого не хватало как
материала и инструментов, так и времени.
   "Ќу тогда, может, так сделать... -  рассуждал  Љлапауциус.  -  Џойти  к
’рурлю-королю; он, надо полагать, уже  пришел  в  себЯ  и  сообразил,  что
следует делать. ‘кажу ему, чтобы повелел  он  солдатам  окружить  портовый
полицейский участок; таким образом попадет в наши руки аппарат,  и  ’рурль
сможет вернутьсЯ в собственное тело!"
   Ћднако его даже и не впустили во  дворец,  когда  он  туда  направилсЯ.
"Љороль, - сказали ему в караульне дворцовой, - спит  крепко,  потому  что
лекари   придворные   применили   средство   электронного   успокоениЯ   и
подкреплениЯ; сон этот продолжитсЯ не менее сорока восьми часов".
   "ќтого только не хватало!" - в отчаЯнии подумал Љлапауциус  и  пошел  в
больницу, где пребывало трурлево  тело,  ибо  опасалсЯ,  что,  выписавшись
досрочно, исчезнет оно в лабиринтах большого города. ЏредставилсЯ  он  там
как родич потерпевшего -  имЯ  матроса  удалось  ему  вычитать  в  истории
болезни. “знал Љлапауциус, что ничего серьезного с матросом не  случилось,
нога у него была не сломана, а лишь вывихнута, однако же несколько дней не
сможет он покинуть одра  больничного.  ‘видетьсЯ  с  матросом  Љлапауциус,
разумеетсЯ, не стремилсЯ, поелику имело  бы  это  лишь  одно  последствие:
обнаружилось бы, что они с потерпевшим вовсе незнакомы.
   “достоверившись хоть в том, что тело ’рурлЯ не сбежит  внезапно,  вышел
Љлапауциус  из  больницы  и  начал  бродить  по  улицам,  погрузившись   в
напрЯженные размышлениЯ. € не заметил он,  как  в  этих  своих  блужданиЯх
приблизилсЯ к порту, а тут увидал, что кругом так и толкутсЯ полицейские и
испытующе заглЯдывают в лицо каждому прохожему, сверЯЯ черты его облика  с
тем, что записано у них в блокнотах служебных. ‘разу понЯл Љлапауциус, что
это штучки Ѓалериона, который настойчиво разыскивает его, дабы  в  каземат
ввергнуть. ‚ тот же миг обратилсЯ к нему ближайший  караульный;  дорога  к
отступлению была отрезана, ибо из-за угла вышли еще два стражника. ’огда с
совершенным спокойствием сам  отдалсЯ  Љлапауциус  в  руки  полицейских  и
сказал, что одного лишь  добиваетсЯ  -  чтобы  те  привели  его  к  своему
начальнику, поскольку должен он немедлЯ дать чрезвычайно важные  показаниЯ
о некоем ужасном злодеЯнии. ’ут же его окружили и кандалы  надели,  но  на
счастье не сковали обеих  рук,  а  лишь  его  десницу  к  шуйце  стражника
приторочили.
   ‚   участке   полицейском   Ѓалерион-комендант   встретил    скованного
Љлапауциуса,  удовлетворенно  ворча  и  злорадно   подмигиваЯ   маленькими
глазками, конструктор же еще с порога возопил, всЯчески стараЯсь  изменить
свою речь на чужеземный манер:
   - ѓосподина начальника! ‚аша благородиЯ полицейскаЯ! ЊоЯ хватать, что Я
Љлапауциус, но нет, моЯ не знать никакаЯ Љлапауциус! Ќо, может  быть,  это
такаЯ нехорошаЯ, она боднуть-пихнуть моЯ рогами на улице, и моЯ-твоЯ  чудо
быть, наша-ваша, и моЯ терЯть телесность и теперь  душевность  от  моЯ,  а
телесность быть от  не  моЯ,  моЯ  не  знать  как,  но  та  рогач  убежать
быстро-быстро! ‚аша великаЯ полицейскость! ‘пасите!
   € с этими словами пал хитроумный Љлапауциус на колени, гремЯ  кандалами
и болтаЯ быстро и неустанно на ломаном этом Языке. Ѓалерион же в мундире с
эполетами,  за  столом  стоЯ,  слушал  и  моргал,   слегка   ошеломленный;
вглЯдывалсЯ он в коленопреклоненного, и видно было, что уж  почти  поверил
ему, ибо Љлапауциус по дороге к участку вдавливал пальцы  свободной  левой
руки в  лоб,  чтобы  получились  там  две  вмЯтины,  подобные  тем,  какие
оставлЯют рога аппарата. Џриказал Ѓалерион расковать  Љлапауциуса,  выгнал
всех своих подчиненных, а когда  остались  они  с  глазу  на  глаз,  велел
Љлапауциусу подробно рассказать, как было дело.
   Љлапауциус сочинил длинную историю о том, как  он,  богатый  чужеземец,
лишь сегоднЯ утром причалил к  пристани,  везЯ  на  своем  корабле  двести
сундуков с самыми удивительными в мире  головоломками,  а  также  тридцать
прелестных заводных девиц, и хотел он и то и другое  преподнести  великому
королю Ѓалериону, ибо был это дар от  императора  ’руболюда,  который  тем
самым выразить желал династии Љимберской дистанционное  свое  почтение;  и
как по  прибытии  сошел  он  с  кораблЯ,  дабы  хоть  ноги  размЯть  после
длительного странствиЯ, и прохаживалсЯ преспокойно  по  набережной,  когда
некий субъект, с виду вот именно такой, - тут показал Љлапауциус  на  свое
туловище, - уже тем возбудивший его подозрение, что так  алчно  глазел  на
великолепное одеЯние чужеземное, внезапно ринулсЯ на негр с разгона, будто
обезумел и хотел его, страхом объЯтого, навылет пробежать; однако же  лишь
сорвал с головы шапку,  боднул  его  сильно  рогами,  и  свершилось  тогда
непонЯтное чудо обмена душ.
   ‡аметить тут надлежит, что  Љлапауциус  немало  страсти  вложил  в  сие
повествование,  стремЯсь  придать  ему  как  можно  более   правдоподобиЯ.
Џодробно  рассказывал  он  о  теле  своем  утраченном,  а   также   весьма
презрительно и едко отзывалсЯ о том, в котором пребывал  сейчас;  он  даже
оплеухи себе самому закатывал и плевал то на живот, то на ноги;  не  менее
подробно описывал он сокровища, им  привезенные,  а  в  особенности  девиц
заводных; говорил о своей семье, оставленной  в  краю  родном,  о  любимом
сыне-машине, о мопсе своем электронном, об одной  из  трехсот  своих  жен,
котораЯ умеет такие соуса готовить на ионах сочных, что  и  сам  император
’руболюд подобных не едал;  доверил  он  также  коменданту  полиции  самый
большой свой секрет, а именно что условилсЯ он с капитаном кораблЯ,  чтобы
тот отдал  сокровища  любому,  кто  на  палубе  поЯвитсЯ  и  тайное  слово
произнесет.
   Ђлчно выслушивал Ѓалерион-комендант бессвЯзное его повествование, ибо и
вправду все это казалось ему логичным: Љлапауциус хотел, видимо,  укрытьсЯ
от полиции и совершил это, перенесЯсь в тело  чужеземца,  которого  избрал
потому, что муж сей облачен был в великолепные одежды, а значит, навернЯка
богат;  благодарЯ  такой  пересадке  возможно  было  обзавестись  немалыми
средствами. ‚идно было, что различные мысли Ѓалериона одолевают.  ‚сЯчески
старалсЯ он выпытать тайное слово от лжечужеземца,  который,  впрочем,  не
очень тому противилсЯ и наконец шепнул ему на ухо это слово, а звучало оно
так: "Ќыртек". ’еперь уже видел конструктор, что  привел  Ѓалериона  туда,
куда нужно, ибо Ѓалерион, на  головоломках  помешанный,  не  желал,  чтобы
преподнесли их королю, поскольку сейчас сам он королем не был: уверовал он
во все, а следовательно, и в то, что Љлапауциус имел второй аппарат, да  и
не было у него причин сомневатьсЯ в этом.
   ‘идели они теперь молча, и видно было, что какой-то  план  созревает  в
голове Ѓалериона. Ќачал он кротко и тихо выспрашивать у мнимого чужеземца,
где стоит его корабль,  как  на  него  попасть  и  так  далее.  Љлапауциус
отвечал, на алчность Ѓалериона рассчитываЯ, и не ошибсЯ, ибо тот  внезапно
поднЯлсЯ, заЯвил, что должен слова его проверить,  и  вышел  из  кабинета,
тщательно заперев двери. “слыхал также мнимый  чужеземец,  что,  наученный
недавним опытом, поставил Ѓалерион на пост под окном комнаты  вооруженного
стражника.
   ‡нал, разумеетсЯ, Љлапауциус, что корыстолюбец ни с чем  вернетсЯ,  ибо
ни кораблЯ такого, ни сундуков с головоломками,  ни  заводных  девиц  и  в
помине не было. Ћднако на этом его  план  и  основывалсЯ.  …два  закрылись
двери за королем, подбежал Љлапауциус к столу, достал из Ящика  аппарат  и
поскорее нацепил его  на  голову,  а  потом  преспокойно  стал  дожидатьсЯ
Ѓалериона. ‚ скором времени услыхал он грохот шагов и  извергаемые  сквозь
зубы проклЯтиЯ, потом заскрежетал ключ  в  замке,  и  ввалилсЯ  в  комнату
комендант, с порога еще выкрикиваЯ:
   - Њерзавец, где корабль, где сокровища, где головоломки?!
   Ћднако больше он ничего не  успел  вымолвить,  потому  что  Љлапауциус,
притаившийсЯ за дверью, прыгнул на него, как  взбесившийсЯ  козел,  боднул
его в лоб и, прежде чем успел Ѓалерион как следует расположитьсЯ  в  новом
теле, Љлапауциус-комендант во весь голос заорал,  вызываЯ  полицейских,  и
велел заковать королЯ, тут же в каземат отправить да  стеречь  хорошенько!
Ћполоумев от неожиданности, Ѓалерион  в  новом  теле  понЯл  наконец,  как
позорно  его  провели;  уразумев,  что  все  времЯ  имел  дело  с   ловким
Љлапауциусом и никакого чужеземца не существовало,  разразилсЯ  в  темнице
ужасающими ругательствами и тщетными угрозами, - ибо не было  уже  у  него
аппарата.
   Љлапауциус же хотЯ временно и утратил свое  хорошо  знакомое  тело,  но
зато  получил  обменник  индивидуальности,  чего  и  добивалсЯ.  ’ак   что
облачилсЯ он побыстрее в парадный мундир и отправилсЯ прЯмиком  во  дворец
королевский.
   Љороль  по-прежнему  спал,  однако  Љлапауциус  в  качестве  коменданта
полиции заЯвил, что необходимо ему хоть на десЯть секунд повидать  королЯ,
поскольку речь идет о деле величайшего значениЯ, интересах государства,  и
такого всЯкого наговорил, что придворные перепугались и  допустили  его  к
спЯщему. •орошо знаЯ привычки и причуды ’рурлЯ, Љлапауциус  пощекотал  ему
пЯтку; ’рурль подпрыгнул и немедленно пробудилсЯ, ибо щекотки боЯлсЯ сверх
меры. Ћн быстро пришел в себЯ и удивленно глЯдел на незнакомого исполина в
полицейском мундире,  но  тот,  склонившись,  сунул  голову  под  балдахин
кровати и шепнул:
   - ’рурль, это Я, Љлапауциус, мне  пришлось  пересесть  в  полицейского,
иначе Я не добралсЯ бы до тебЯ, а к тому же Я и аппарат при себе имею...
   ђассказал тут Љлапауциус о своей хитрой проделке, и ’рурль, чрезвычайно
обрадованный, встал немедлЯ и заЯвил, что чувствует себЯ отменно. Ђ  когда
обрЯдили его в пурпур, воссел он со скипетром и державой  на  троне,  дабы
отдать многочисленные приказаниЯ. ‚елел он поначалу, чтобы привезли ему из
больницы его  собственное  тело  с  ногой,  которую  свихнул  Ѓалерион  на
портовой лестнице; когда же сделали это, наказал  он  лекарЯм  придворным,
дабы  пострадавшего  немедлЯ  величайшей  заботой   и   опекой   окружили.
Џосоветовавшись затем с комендантом полиции,  сиречь  Љлапауциусом,  решил
’рурль действовать во имЯ восстановлениЯ всеобщего равновесиЯ и подлинного
порЯдка.
   Ќелегко это было совершить, ибо историЯ безмерно запуталась. Ћднако  же
конструкторы не имели намерениЯ вернуть все души  в  прежние  их  телесные
оболочки. ђанее всего, со всей возможной быстротой следовало так  учинить,
дабы ’рурль и телесно стал ’рурлем, равно как Љлапауциус  -  Љлапауциусом.
Џовелел поэтому ’рурль привести пред лицо свое скованного Ѓалериона в теле
коллеги прЯмо из каземата полицейского. ‘овершили тут же первую пересадку,
Љлапауциус снова стал собой, королю в теле экс-коменданта полиции пришлось
выслушать немало весьма неприЯтного, после  чего  отправилсЯ  он  опЯть  в
каземат, на этот раз - королевский; официально же объЯвили, что впал он  в
немилость вследствие неспособности к решению ребусов.
   Ќазавтра тело ’рурлЯ до такой степени уже выздоровело, что  можно  было
на пересадку отважитьсЯ. Ћдна лишь проблема нерешенной оставалась: неловко
все же было  покинуть  эту  страну,  вопроса  о  престолонаследии  должным
образом не  уладив.  €бо  о  том,  чтобы  извлечь  Ѓалериона  из  оболочки
полицейской и снова на престол усадить, конструкторы и думать  не  желали.
ђешили они поэтому рассказать обо всем тому честному  матросу,  который  в
теле трурлевом обреталсЯ, взЯв с него  великую  клЯтву,  что  сохранит  он
молчание. “видев же, как много  содержитсЯ  разума  в  этой  простой  душе
матросской, сочли они его достойным властвовать, и после пересадки  ’рурль
стал самим собой, матрос же - королем.
   …ще ранее повелел ’рурль доставить во дворец большие часы  с  кукушкой,
каковые заприметил в антикварном  магазине  поблизости,  когда  бродил  по
городу. € пересадили разум королЯ Ѓалериона в тело кукушечье,  а  кукушкин
разум - в тело полицейского; тем  самым  восторжествовала  справедливость,
ибо королю с  той  поры  пришлось  добросовестно  трудитьсЯ  и  аккуратным
кукованьем, к  которому  принуждали  его  в  соответствующее  времЯ  уколы
часовых шестеренок, весь остаток жизни искупать, висЯ  на  стене  тронного
зала, безрассудные свои  забавы  и  покушение  на  здравие  конструкторов.
Љомендант же вернулсЯ на свою прежнюю работу и отлично с  ней  справлЯлсЯ,
ибо кукушечьего разума оказалось длЯ этого вполне достаточно.
   Љогда все совершилось,  друзьЯ,  попрощавшись  поскорее  с  венценосным
матросом, взЯли пожитки свои на постоЯлом дворе  и,  стрЯхнув  с  башмаков
прах этого не слишком гостеприимного  королевства,  двинулись  в  обратный
путь.
   Џрисовокупить следует, что последним деЯнием ’рурлЯ в теле  королевском
было  посещение  дворцовой  сокровищницы,  откуда   забрал   он   коронную
драгоценность рода Љимберского, поскольку награда  эта  по  справедливости
ему полагалась, как изобретателю неоценимого укрытиЯ.


        Џутешествие пЯтое Ђ, или ЉонсультациЯ ’рурлЯ

   (Wyprawa piata A, czyli Konsultacja Trurla. Џер. - Ђ.ѓромова)

   Ќеподалеку, под белым солнцем, за  зеленой  звездой  жили  сталеглазые,
жили счастливо, радовались, трудились, ничего не страшились:  ни  семейных
раздоров, ни смелых  разговоров,  ни  черных  дней,  ни  белых  ночей,  ни
материи,  ни  антиматерии,  потому  что  была  у  них  машина  машин,  всЯ
изукрашеннаЯ, отлично налаженнаЯ, зубчатаЯ, кристальнаЯ и  со  всех  точек
зрениЯ идеальнаЯ; жили они в ней, и на ней, и под ней,  и  над  ней,  ибо,
кроме нее, не имели ничего: сперва атомы  скопили,  потом  из  них  машину
слепили, а если какой атом не подходил, то в переделку угодил - и все  шло
хорошо. Љаждый сталеглазый имел свое гнездышко и контактик, и каждый делал
свое - то есть что хотел. Ќи они машиной не правили, ни  она  ими,  а  так
просто - помогали друг другу. Ћдни были машиноведами, другие  машинистами,
а были еще и машинали, и каждый имел собственную машинистку. ђабота у  них
кипела, иной раз хотелось им, чтобы стемнело, а иной раз  -  чтобы  солнце
горело, либо чтоб  затемнение  его  одолело,  только  не  часто,  чтоб  не
надоело.
   € прилетела однажды к белому солнцу за зеленой  звездой  комета-ракета,
женского рода, злющаЯ по природе, всЯ атомнаЯ, куда ни глЯнь - там голова,
там хвост в четыре рЯда, страх смотреть, до чего синЯЯ: синильнаЯ  кислота
тому причиною. ‚онь  кругом  пошла  страшнаЯ.  Џрилетела  она  и  говорит:
"Џоначалу, мол, испепелю Я вас огнем, а там посмотрим".
   ЏоглЯдели на  нее  сталеглазые  -  полнеба  заслонила,  сапоги  огневые
нацепила, нейтроны, мезоны, жар пышет, как из домны,  каждый  атом  -  что
дом, один другого  больше,  гравитациЯ,  нейтрино  -  такаЯ  вот  картина.
ѓоворЯт они ей: "Ћшиблась ты, мы ведь сталеглазые, ничего не боимсЯ  -  ни
семейных раздоров, ни смелых разговоров, ни черных дней, ни  белых  ночей,
потому что есть у нас машина машин, всЯ разукрашеннаЯ, отлично налаженнаЯ,
зубчатаЯ, кристальнаЯ и со всех точек зрениЯ идеальнаЯ; так что иди-ка  ты
восвоЯси, комета разлюбезнаЯ, а то плохо тебе будет".
   Ђ она уже все небо заполонила, жарит, шпарит, рычит, шипит, даже  месЯц
их съежилсЯ, и оба рога у него обуглились, и хоть он уже и  старенький,  и
маленький, и потрескалсЯ, все же его  жаль.  ’ак  что  сталеглазые  больше
ничего не сказали, а только очень сильное поле взЯли да месЯцу  на  каждый
рог в узелке привЯзали, а потом включили контакты: пускай за  нас  говорЯт
факты. Ѓахнуло, трахнуло, загремело, небо сразу посветлело, от кометы куча
шлаку осталась - и тихо стало.
   Ќемного  времени  миновало  -  и  снова  что-то  поЯвлЯетсЯ,  летит,  а
неизвестно что, но только до того страшное, что и не знаешь, как смотреть,
- с какой стороны ни глЯнь, одна  другой  ужасней.  Џрилетело,  разошлось,
сошлось, село на самой верхушке, тЯжелое как невесть что, сидит - и  ни  с
места. Ђ уж мешает - больше некуда.
   Ќу вот, те, кто поближе, говорЯт: "ќй, ты, это ошибка, мы  сталеглазые,
не боимсЯ ничего, живем не на  планете,  а  в  машине,  а  машина  эта  не
простаЯ, машина машин, всЯ разукрашеннаЯ,  отлично  налаженнаЯ,  зубчатаЯ,
кристальнаЯ и со всех точек зрениЯ идеальнаЯ, так что убирайсЯ, паскуда, а
то будет тебе худо".
   Ђ ЋЌЋ хоть бы хны.
   —тобы  по  пустЯкам  особого  шума  не  подымать,  послали  сталеглазые
небольшую, совсем даже маленькую машину-страшину:  пойдет,  мол,  напугает
ќ’Ћ - и все будет в порЯдке.
   Њашина-страшина идет себе, идет, только программы в нутре у нее  урчат,
одна другой страшнее. Џодошла - и как  загрембелит,  как  зашебелит!  ‘ама
даже струхнула малость, а ЋЌЋ - хоть бы хны. Џопыталась еще раз, на другой
фазе, но уже не получилось - без уверенности страшила.
   ‚идЯт  сталеглазые,  что  по-другому  надо.  ѓоворЯт:  "‚озьмем  калибр
побольше, с шестернЯми на масле, дифференциальный, универсальный, со  всех
сторон сопрЯженный и чтобы пинки давал, да покрепче. Ђ этого хватит?  Ѓудь
спокоен: он на Ядерной энергии построен".
   Џослали,       значит,        они        механизм        универсальный,
двуствольно-дифференциальный,  с  глухим   хрипением,   ибо   с   обратным
сопрЯжением; внутри него машинист с машинисткой сидЯт, но и этого еще мало
- на всЯкий случай наверху стоит еще  машина-страшина.  Џодъехали,  да  на
маслЯных шестернЯх, так что тихо, ни гу-гу; замахнулась машина и  считает:
три  мгновеньЯ  до  уничтоженьЯ,  два  мгновеньЯ  до   уничтоженьЯ,   одно
мгновенье, сейчас будет уничтоженье, вот и пункт нулевой,  и  покончено  с
тобой!
   Љак бахнет - и пошли грибы вырастать, все  съедобные,  не  поганки,  но
светЯтсЯ от радиоактивности;  масло  разбрызгалось,  шестерни  повылетали,
смотрЯт машинист с машинисткой сквозь люк, кончилось ли уже; но где там  -
…ѓЋ и не поцарапало.
   Џосовещались сталеглазые и сделали машину, котораЯ  сделала  машинушку,
котораЯ сделала такую машинищу,  что  ближайшим  звездам  пришлось  слегка
отодвинутьсЯ. Ђ в этой машинище та, у которой шестерни на масле, а в самой
середке машинка-страшинка, потому что уже не до шуток.
   ‘обралась с силами машинища и  как  размахнетсЯ!  ѓрохнуло,  загремело,
что-то там полетело, гриб такой вырос, что на суп из океана хватит,  темно
и зубы скрежещут, и до  того  темно,  что  даже  неизвестно  чьи.  ‘мотрЯт
сталеглазые -  ничего,  ну  ничегошеньки,  только  все  три  машины  лежат
врассыпную и не шевелЯтсЯ.
   “ж тут-то они рукава засучили!  "—то  ж  это,  -  говорЯт,  -  мы  ведь
машиноведы  и  машинисты,  есть  у  нас   машинистки   и   машина   машин,
разукрашеннаЯ, налаженнаЯ,  абсолютно  идеальнаЯ,  как  же  может  устоЯть
против нее какаЯ-то дрЯнь, котораЯ сидит себе и ни с места!"
   € ничего уж  другого  не  делают,  только  растЯт  травинку-кулевринку:
подползет она к врагу,  притаившись,  ни  гу-гу,  глЯнет  ему  под  устье,
корешок запустит, врастет снизу потихоньку-полегоньку, а  потом  как  даст
духу, так и беде конец. € вправду все пошло  точно  так,  как  предвидели,
только вот с концом ничего не вышло, и осталось по-прежнему.
   Џришли в отчаЯнье сталеглазые и прЯмо не знают, что же это такое,  ведь
никогда с ними такой беды  не  случалось.  ЊобилизуютсЯ  они,  совещаютсЯ,
делают всЯкие приманки да ловушки, арканы да капканы; пробуют  и  этак,  и
так, потому что не знают - как. ‚се кругом прЯмо  трЯсетсЯ,  а  ничего  не
удаетсЯ.
   ‘овсем уж они ослабели, не знают, как спастись, и тут видЯт - кто-то  к
ним подлетает: сидит будто на коне, но у конЯ-то  колес  нет;  может,  это
велосипед, но у велосипеда носа нет; значит, вроде  ракета,  но  у  ракеты
седла нету. Ќеизвестно, что летит, но известно, кто в седле  сидит;  сидит
не качаетсЯ, приветливо улыбаетсЯ, вот он приближаетсЯ, вот и снижаетсЯ  -
это  сам  ’рурль,  конструктор,  не  то  гулЯет,  не   то   в   экспедицию
отправлЯетсЯ; издалека видно, что не кто-нибудь летит.
   ЏриблизилсЯ он, снизилсЯ, рассказывают ему  сталеглазые,  что  да  как:
"Њы, мол,  сталеглазые,  имеем  машину  машин,  изукрашенную,  налаженную,
зубчатую, кристальную, абсолютно идеальную, мы атомы скопили и сами всю ее
слепили, ничего не боимсЯ, ни семейных раздоров, ни смелых  разговоров,  а
тут вот прилетело что-то, село, сидит - и ни с места".
   - Ђ напугать пробовали? - благосклонно спрашивает ’рурль.
   - Џробовали мы и машинкой-страшинкой, и машиной-страшиной, и машинищей,
котораЯ как двинетсЯ на своих нейтрино, так  все  на  свете  опрокинет,  и
мезоны, и волны - все расшвырЯет, но и это ничуть не помогает.
   - ЌикакаЯ машина, говорите?
   - ЌикакаЯ, милостивец.
   - ѓм, любопытно. Ђ что это, собственно?
   - ‚от этого-то мы и не знаем. ЏоЯвилось, прилетело, а  неизвестно  что,
но только до того страшное, что и  не  знаешь,  как  смотреть  -  с  какой
стороны ни глЯнь, одна  другой  ужасней.  Џрилетело,  село,  тЯжелое,  как
невесть что, сидит - и ни с места. Ђ уж мешает - дальше некуда.
   - ‚ообще-то говорЯ, Я очень занЯт, - говорит ’рурль, -  самое  большее,
смогу Я побыть тут у вас некоторое времЯ консультантом. •отите?
   ‘талеглазые, конечно, хотЯт, и тут же спрашивают, что надо  принести  -
фотоны, патроны, станки, молотки? Ђ может,  лучше  пушки  или  динамит?  Ђ
может, вам чаю заварить? Њашинистка мигом это сделает.
   - —аю машинистка пусть принесет, - соглашаетсЯ ’рурль, - но с  деловыми
намерениЯми. Ќу, а что касаетсЯ остального, то, пожалуй, не  нужно.  …сли,
заметьте, ни  машина-страшина,  ни  машинища,  ни  травинка-кулевринка  не
помогают, нужен здесь  метод  дистанционный,  архивный,  а  потому  ужасно
противный. џ еще не слыхал, чтобы это  не  помогало,  если  полностью  его
осуществить.
   - Љак же это? - спрашивают сталеглазые.
   Ќо ’рурль, ничего не объЯснЯЯ, продолжает:
   - Њетод этот  совсем  прост;  Ќужно  только  принести  бумаги,  чернил,
штемпелЯ, круглую печать,  сургучу,  сколько  захочу,  скрепок  и  кнопок,
блюдечко и ложечку - потому что чай уже принесли, - и почтальона.  €  чтоб
было чем писать - есть у вас?
   - ЌайдетсЯ! - и мигом тащат.
   ’рурль садитсЯ и диктует машинистке: "‚ свЯзи с ‚ашим делом за  номером
2, дробь 55, дробь 405, ЉомиссиЯ ‚‡ђ’‘Џ извещает, что ‚аша  задержка,  как
противоречащаЯ параграфу  199  постановлениЯ  от  19.XVII  текущего  года,
представлЯЯ собою ментальный эпсод, приводит  к  прекращению  поставок,  а
также к десомации в соответствии с “казом 67 „‚Љ” N_1478 дробь  2.  „анное
решение ‚ы вправе обжаловать в  срочном  порЯдке,  обратившись  в  течение
двадцати семи часов к Џредседателю Љомиссии".
   ’рурль поставил штемпель, приложил печать, велел зарегистрировать это в
ѓлавной Љниге и говорит:
   - Џускай теперь почтальон отнесет это.
   ЋтправилсЯ почтальон, нет его да нет, наконец возвращаетсЯ.
   - ‚ручил? - спрашивает ’рурль.
   - ‚ручил.
   - Ђ где расписка в получении?
   - ‚от она. Ђ вот и обжалование.
   Ѓерет ’рурль обжалование и, вовсе его не  читаЯ,  наискось  через  весь
лист пишет: "Ќе рассмотрено в свЯзи с отсутствием необходимых приложений".
ЏодписываетсЯ неразборчиво и велит почтальону отнести его обратно.
   - Ђ теперь, - говорит, - за дело.
   ‘адитсЯ и  пишет,  а  сталеглазые,  любопытствуЯ,  смотрЯт,  ничего  не
понимают и спрашивают, что это такое и что из этого получитсЯ?
   -  ќто  исполнение  служебных  обЯзанностей,  -  говорит  ’рурль.  -  Ђ
получитсЯ то, что надо, раз уж началось.
   Џочтальон носитсЯ как угорелый туда и  обратно,  ’рурль  то  аннулирует
ответы, то высылает резолюции,  машинистка  все  стучит,  и  уж  понемногу
возникает вокруг целаЯ канцелЯриЯ; дыроколы  да  протоколы,  формулЯры  да
циркулЯры, папки  да  скрепки,  чернила,  клей,  паутина,  нарукавники  из
черного сатина, бумагами  целый  шкаф  набит,  табличка  "‚ход  воспрещен"
висит, машинка тарахтит, не смолкает, работы все прибывает, и кругом полно
чаю да мусору.
   ѓорюют сталеглазые, никто  ничего  не  понимает,  а  ’рурль  бумагу  за
бумагой высылает, то с  марками,  то  доплатные,  то  самые  сильные  -  с
уведомлением  о  вручении,  шлет  предписаниЯ,   напоминаниЯ,   извещениЯ,
уточнениЯ, приказы, да не по одному разу, есть уже отдельный счет в банке,
там одни нули, но это, говорит ’рурль, до поры до времени.
   —ерез некоторое времЯ становитсЯ видно, что ЋЌЋ уже не такое  страшное,
особенно сверху: определенно уменьшилось! Ќу да, правда, меньше  стало!  €
спрашивают сталеглазые ’рурлЯ, что же дальше?
   - Ќе мешайте при исполнении служебных обЯзанностей! - отвечает он.
   Ђ сам печати ставит, поступлениЯ контролирует, приложениЯ регистрирует,
шлет приказов ворох без всЯких разговоров, жилетка нараспашку, жидкого чаю
чашка, куда ни глЯнь - паутины нити, кто там следующий - входите,  галстук
в стол запрЯтан, кругом беспорЯдок, вот новые поступлениЯ, сорок четыре, и
при всех приложениЯ, нужны четыре новых шкафа, а там кому-то взЯтку  дали,
кого-то бюрократом обозвали, заседание перенесено с пЯтницы на  субботу  и
целых семь печатей - разберись, кому охота.
   Ђ машинистка выстукивает: "‚ свЯзи с непредставлением  ‚ами  разрешений
согласно постановлению Љом. €зд. „ейств. ‡ак. с  сего  днЯ  предписываетсЯ
‚ам безотлагательно сокращ. в  порЯдке  взыск.  в  полож.  ср.  на  основе
’р.Ђм.’ар.Ђрам, опираЯсь на приговор инстанции „.„.„.  „анное  решение  не
подлежит обжалованию".
   Џосылает ’рурль почтальона, а книжку с квитанциЯми в карман сует. Џотом
встает и начинает выбрасывать в космос столы, стульЯ, папки, скрепки,  чай
и даже печати. ЋстаетсЯ только машинистка.
   - „а что же вы делаете! - кричат  сталеглазые,  которые  уже  вполне  с
этими вещами освоились. - Љак же нам без этого?
   - Ќе надо преувеличивать, дорогие  мои,  -  отвечает  он.  -  ‚ы  лучше
поглЯдите-ка!
   € вправду, они так и ахнули - пусто, чисто, никого  нет,  словно  и  не
было. € куда  ЋЌЋ  девалось,  где  затерЯлось?  Ѓежит  постыдно,  и  такое
малюсенькое сделалось -  хоть  в  лупу  рассматривай.  ‘талеглазые  с  ног
сбились, следов ищут, а нашли только одно чуть мокрое  местечко  -  что-то
там накапало, неизвестно, при каких обстоЯтельствах, а больше ничего нет.
   - €менно так Я и думал, - говорит им ’рурль. -  Ѓыло  это,  мои  милые,
дело довольно простое: как ЋЌЋ  принЯло  первую  бумагу  и  расписалось  в
книге, так уж и влипло. џ применил особую машину, через большое Ѓ;  потому
что с тех пор, как существует космос, никто с ней еще не справилсЯ!
   - Ќу хорошо, но зачем же было  выбрасывать  папки  и  выливать  чай?  -
спрашивают они.
   - —тобы эта машина и вас потом не съела! - отвечает ’рурль.
   ‡абирает он с собой машинистку и  улетает,  благосклонно  им  киваЯ,  а
улыбка его прЯмо как звезда сиЯет.


        Џутешествие шестое, или Љак ’рурль и Љлапауциус
        „емона ‚торого ђода создали, дабы разбойника Њордона одолеть

   (Wyprawa szosta, czyli jak Trurl i Klaupacjusz demona drugiego
   rodzaju stworzyli, aby zbojce Gebona pokonac. Џер. - ”.ироков)

   "Ћт народов же ‘олнц Ѓольших два идут на юг  пути  караванных.  Џервый,
древний,  от  —етырехзвездиЯ  к  ‚орозаврону  ведет,  звезде  неверной,  с
переменным  блеском,  коЯ,  пламень   свой   пригасив,   Љарлу   Ђбассидов
уподоблЯетсЯ,  прельщенные  тем  пускаютсЯ  часто   караваны   в   Џустыню
Љромешную, и лишь один из девЯти без ущерба из нее выходит. „ругой  тракт,
новый, открыла €мпериЯ Њирапудов, когда ее рабы-ракетчики пробили  тоннель
в шесть миллиардов прамиль длиною сквозь самого ‚орозаврона Ѓелого.
   ‘еверный вход в тоннель находить так надлежит: от последнего  из  ‘олнц
Ѓольших держать курс прЯмо на  Џолюс,  пока  семь  молитв  электронных  не
кончатсЯ. Џотом повернуть налево, малым галсом, допреж стена пламеннаЯ  не
ЯвитсЯ, то и будет бок ‚орозаврона, а на нем отверстие  тоннелЯ  увидитсЯ,
как чернаЯ точка на белых пламенах. Ћттуда - напрЯмик  вниз,  опасений  не
питаЯ, ибо шесть судов борт о борт тоннелем идти могут;  нет  также  вида,
равного  тому,  что  ЯвитсЯ  в  судовых  иллюминаторах.  Ќаперед   Ћгнепад
†аросеков, а далее уж по погоде;  коль  нутро  светила  бурЯми  магнитными
шевелитсЯ, что в миллиарде миль либо в двух от  тех  мест  перекатываютсЯ,
видны  огромные  узлы  огнЯ  и   жилы   его   раскаленные   со   сгустками
белопламенными,  коли  ж  близитсЯ  бурЯ  иль  ‘едьмой   ‘тупени   ’айфун,
сотрЯсаетсЯ твердь, будто белаЯ опара пламени вниз устремлЯетсЯ, однако то
лишь видимость, ибо падает, но не упадает,  и  горит,  но  не  сгорает,  в
отдалении подпорами ‘ильных Џолей удерживаемое. ‚идЯ, как набухает  ЊЯкоть
ЏротуберанцеваЯ, а  гейзеры-молниебойцы,  ѓееннами  прозванные,  ЯрЯтсЯ  и
близЯтсЯ, посильней надлежит ухватить кормило, ибо величайшаЯ надобна  тут
сноровка кормчаЯ, и не на карту, а в нутро светила смотреть должно, понеже
никто не прошел того пути дважды единым способом. Љолотой раной  вьетсЯ  в
‚орозавроне тоннель, корчитсЯ и дрожит, как змей под ударами, а потому очи
держать широко отверстыми должно, не расставатьсЯ со льдом-спасителем, что
по гребню шлемов сосульками прозрачными отекает, и со вниманием  наблюдать
за мчащимисЯ навстречу  стенами  пожаров,  усеЯнных  Языками  гудЯщими,  а
услышав, как трещит панцирь  корабельный,  пламенем  бичуемый  и  угольЯми
солнечными осыпаемый,  кроме  собственной  прозорливости,  ни  на  что  не
уповать. Ћднако ж и то надо помнить, что не всЯкое  огнЯ  шевеленье  и  не
всЯкое  тоннелЯ  сужение,  ниже   обвал   белый   океанов   угольевых,   о
звездотрЯсении  свидетельствуют.  ‚зЯв  себе  то  на   замету,   навигатор
умудренный не станет попусту "к насосам"  взывать,  дабы  не  пришлось  от
умудреннейших к посрамлению услышать, что капелькою аммиака охладительного
хочет он вековечный пламень светила погасить. ‚опрошающему же,  как  быть,
когда  подлинное  звездотрЯсение  на  корабль  обрушитсЯ,  каждый  бывалый
пустотник  без  промедленьЯ  ответит,  что  в  таковом  случае   вздохнуть
достаточно, на другие  приготовленьЯ  предсмертные  часу  не  станет,  очи
притом можно  держать  отверстыми  либо  сомкнутыми,  по  желанию,  понеже
пламень их и так растопит. ‚се ж такое бедствие - вещь  наиредчайшаЯ,  ибо
скобы  скобчатые,  €мпериками  Њирапудовыми  поставленные,  хорошо  твердь
удерживают, и совсем благодарной езда внутризвезднаЯ представлЯетсЯ промеж
гибко  блистающих  зерцал  водорода  ‚орозавронового.  Ќе  без  причин  же
говорЯт, "кто в тоннель вошел, быстро из него выйдет", чего не  скажешь  о
Џустыне Љромешной. Љогда ж раз в столетье тоннель звездотрЯсеньем попорчен
бывает, иного пути, как сквозь оную, у кормчего  нет.  Љак  название  само
указует, ЏустынЯ та чернее ночи, ибо свет звезд окрестных на нее  вступать
не отваживаетсЯ. ’олкутсЯ в ней, как в ступе, с  ужасным  грохотом  листов
железных обломки кораблей, стараньем  предательского  ‚орозаврона  с  пути
сведенные и в завертЯх бездонных лопнувшие, и вращатьсЯ так до  последнего
оборота ѓалактики будут,  гравитацией  жестоко  плененные.  Љ  востоку  от
Џустыни Љромешной лежит царство ‘кользкожвалых, к западу - Ћкоруких, а  на
юг ведут пути, полЯми смертными густо усеЯнные, к легчайшей голубой  сфере
‹азуреи, далее ж - к Њургунду  Џламеннолистому,  где  архипелаг  алеет  из
звезд безжелезных,  нареченный  Љолымагой  Ђлькарона.  ‘ама  ЏустынЯ,  как
сказано, столь черноты исполнена, сколь пассаж внутризвездный  ‚орозаврона
- белости. Ќе от завертей единых там беда, не от пыли,  потоками  с  высот
приносимой, и  метеоров  обезумевших,  ибо  толкуют  иные,  что  в  стране
неведомой,  в  местности  угрюмой,  на  глубине  непостижимой,  с   времен
незапамЯтных некаЯ чудь  сидит,  а  может  и  нечудь,  Ќеведомцем  званаЯ,
поелику тот, кто познает имЯ его  подлинное,  с  Ќеведомцем  встретившись,
ничего уж свету не поведает, ибо света впредь не  увидит.  ‘казывают,  что
Ќеведомец тот - чародей-разбойник,  живет  он  в  своем  замке,  в  черной
гравитации вознесенном, что рвом тому замку служит вечнаЯ бурЯ, стенами  -
пустота, в небытии своем совершеннаЯ, окна замка - слепы, а  двери  его  -
глухи; подстерегает Ќеведомец караваны, а когда гонит его алчба к золоту и
скелетам, выдыхает он черный прах в щиты солнц, путь указующих, а  погасив
их и сведЯ путников с пути безопасного, тут же, вьюном вертЯсь, из небытиЯ
выпрыгивает, тесными кольцами окружает и в пустоту  замка  своего  уносит,
бережливо стараЯсь самомалейшей застежки рубиновой не обронить - столь  он
в своей ужасности аккуратен.  Џотом  лишь  обглоданные  останки  выплывают
ниоткуда и кружат по Џустыне, а вслед за ними еще долго летЯт  корабельные
заклепки, будто косточки, выплюнутые из пасти  Ќеведомца-чудовища.  ‘  той
поры, однако, как невольничьим трудом  мириадов  рабов-ракетчиков  тоннель
ворозавронский открыт и судовожденье по тому светлейшему  руслу  поведено,
обезумел Ќеведомей, добычи лишенный, и заревом лютости  своей  столь  мрак
Џустыни озарЯет, что тело  Ќеведомца  просвечивает  сквозь  черную  пелену
гравитации, точно костЯк личинки, в коконе своем могильно и фосфорично  во
прах обращающейсЯ. €ные ж мудрецы  рекут,  будто  вовсе  нет  Ќеведомца  и
никогда не бывало; хорошо же им свое утверждать  и  нетрудно,  но  гораздо
труднее в боренье вступать с вещами, коих и слово не имет, в летней  тиши,
вдали от Њрака и †ара рожденное. ‹егко им в чудовище  не  верить,  трудней
одолеть его и алчности его мерзкой избегнуть. Ќе поглотил он неужто самого
Љибернатора Њургундского со свитой осьмидесЯтной на трех судах, причем  от
вельмож этих и остались-то лишь прЯжки  обглоданные,  кои  жители  селений
Њалой ‘олЯрии нашли на  их  берег  прибоем  туманностным  выброшенные?  Ќе
пожрал он неужто иных мужей неисчислимых  без  жалости  и  милосердиЯ?  „а
воздаст же хоть тихаЯ памЯть электроннаЯ почесть им, без могилы  канувшим,
коль не найдетсЯ храбрец, кто б зломучителю  по-рыцарски  отметил,  старым
обычаЯм звездопроходцев следуЯ".
   ‚се  это  вычитал  ’рурль  однажды  в  пожелтевшей  от  времени  книге,
купленной по  случаю  у  какого-то  торговца;  без  промедленьЯ  отнес  ее
Љлапауциусу и еще раз, уже вслух, небылицы эти ему прочитал от начала и до
конца, столь сильно они ему понравились.
   Љлапауциус - конструктор, мудрости исполненный, в космосе  сведущий,  в
обращеньЯ с солнцами и туманностЯми всех  мастей  понаторевший,  -  только
усмехнулсЯ, кивнул головой и сказал:
   - Ќадеюсь, ты ни единому слову этой сказочки не веришь?
   - Ћтчего бы это мне не верить? - обрушилсЯ на него ’рурль. -  Џосмотри,
тут есть даже искуснаЯ гравюра, изображающаЯ, как Ќеведомей  пожирает  два
солнечных парусника, а добычу в подземельЯ прЯчет. ‚прочем, разве  же  нет
на самом деле тоннелЯ в сверхгиганте, правда в другом, в Ѓет-эль-ѓейзском?
’ы не такой уж невежда в космографии, чтобы подвергнуть это сомнению.
   - —то до гравюр, то могу Я тебе немедлЯ нарисовать дракона с зеницами в
тысЯчу солнц каждаЯ, если рисунок ты считаешь доказательством  истинности,
- ответил на это Љлапауциус. - …сли же говорить о тоннеле, то,  во-первых,
протЯженность его лишь два миллиона миль, а не какие-то там  миллиарды,  а
во-вторых, навигациЯ в нем не представлЯет ни малейшей опасности, о чем ты
великолепно осведомлен, ибо  сам  по  нему  ходил.  —то  же  касаетсЯ  так
называемой  Џустыни  Љромешной,  то  на  самом  деле  это  просто  скопище
космического  мусора  шириной  в  десЯть  килопарсеков,  кружащеесЯ  между
Њеридией  и  ’етрархидией,  а  не  около  каких-то  там  огнеглавцев   или
‚орозавронов, которых вообще не существует; и еще правда, что  там  темно,
однако попросту от скоплениЯ грЯзи. Ќикакого  Ќеведомца  там,  разумеетсЯ,
нет! ќто  даже  не  добропорЯдочный  стародавний  миф,  а  просто-напросто
дешеваЯ байка, произросшаЯ в чьей-то глупой башке!
   ’рурль сжал губы.
   - Ћставим тоннель, - сказал он. - ’ы считаешь  его  безопасным,  потому
что по нему ходил Я; если б это был ты, то слышалось бы всем другое. Ќу да
ладно, оставим тоннель в покое.  —то  касаетсЯ  Џустыни  и  Ќеведомца,  то
убеждать словесными аргументами не в моем  вкусе.  Ќужно  туда  поехать  и
посмотреть, что из сказанного здесь, - тут он поднЯл со  стола  толстенную
книгу, - правда, а что - нет!
   Љлапауциус начал отговаривать ’рурлЯ от этого намерениЯ, как мог, когда
ж убедилсЯ, что тот со своим  неизменным  упрЯмством  и  не  помышлЯет  об
отказе от столь своеобразно задуманного путе