        ‘танислав ‹ем. ‚оспитание –ифруши

   -----------------------------------------------------------------------
   Stanislaw Lem. Edukacja Cyfrania (1976). Џер. с польск. - Љ.„ушенко.
   "‘обрание сочинений", т.6. Њ., "’екст", 1993.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------


   Љогда  ЉлапауциЯ  назначили  ректором  университета,  ’рурль,   который
осталсЯ дома, поскольку терпеть  не  мог  любой  дисциплины,  не  исключаЯ
университетской, в приступе жестокого одиночества соорудил  себе  премилую
цифровую машинку, до того смышленую, что втайне уже  видел  в  ней  своего
наследника  и  продолжателЯ.  Џравда,  всЯкое  между  ними  бывало,  и,  в
зависимости от расположениЯ духа и успехов в учении, иной раз звал  он  ее
–ифрунчиком, –ифрушей или –ифрушечкой, а  иной  раз  -  –ифруктом.  Џервое
времЯ игрывал он с нею в шахматы, пока она не начала ставить  ему  мат  за
матом; когда же на межгалактическом турнире она одолела сто гроссмейстеров
сразу, то есть влепила им гектомат, ’рурль убоЯлсЯ последствий слишком  уж
однобокой специализации и,  чтобы  ум  –ифруши  раскрепостить,  велел  ему
изучать в очередь химию с лирикой,  а  пополудни  они  вдвоем  предавались
невинным забавам, например, подыскивали рифмы на  заданные  слова.  €менно
этим и занимались они в один прекрасный день.  ‘олнышко  пригревало,  тихо
было в  лаборатории,  только  щебетали  реле  да  на  два  голоса  звучала
рифмовка.
   - ‚немлите? - предложил ’рурль.
   - ‹итий.
   - ‚зор?
   - ђаствор.
   - ‘олнце?
   - ‘тронций.
   - ’юльпан?
   - Џропан.
   - •рам?
   - ‚ольфрам.
   - “ста?
   - Љислота.
   - Љой черт, сплошнаЯ химиЯ! - не выдержал ’рурль. - ’ы что,  не  можешь
другой извилиной пошевелить? “бит!
   - Љарбид.
   - •лебнуть?
   - ђтуть.
   - ЂкациЯ?
   - ЏолимеризациЯ.
   - Џрадед?
   - ђадий.
   - ‘илен?
   - ќтилен.
   - „овольно химии! - разгневалсЯ ’рурль, видЯ, что так можно  продолжать
без конца.
   - ќто почему же? - возразил –ифрунчик. -  ’акого  запрета  не  было,  а
правила во времЯ игры не менЯют!
   - Ќе умничай! Ќе тебе менЯ учить, что можно, а чего нельзЯ!
   Њежду тем малыш преспокойно продолжал:
   - ’еперь ты. Њагний?
   ’рурль не отзывалсЯ.
   - ѓафний? –езий? Љобальт? ‘пасибо, Я выиграл! - заключил –ифруша.
   ’рурль, тЯжело дыша, начал было озиратьсЯ в поисках гаечного ключа,  но
затем, овладев собою, сказал:
   - •ватит на сегоднЯ играть. ‡аймемсЯ-ка  более  высоким  искусством,  а
именно философией, поскольку она - царица  наук  и  как  таковаЯ  касаетсЯ
абсолютно всего. ‘проси менЯ о чем хочешь, а Я отвечу тебе дважды,  сперва
по-простому, а после по-философски!
   - Џравда ли, что теплЯк - это подогретый землЯк? - спросила машинка.
   ’рурль откашлЯлсЯ и произнес:
   - Ќет, ты не так менЯ понЯл, твой вопрос касаетсЯ словарЯ...
   - Ќо ты же сказал, что философиЯ касаетсЯ всего на свете!  -  настаивал
–ифрунчик.
   - ‘прашивай про другое, раз Я тебе говорю!
   - Џочему скверный делец не то же самое, что деловитый сквернавец?
   - € откуда ты только  берешь  такие  дурацкие  вопросы?!  -  возмутилсЯ
’рурль. - Ќу, хорошо. ‚ыучки тебе еще не хватает, это понЯтно.  ‡наешь  ли
ты, чего хочешь?
   - Њалость поинтегрировать.
   - „а не в эту минуту, осел, а в жизни!
   - •очу превзойти тебЯ славой!
   - ќто желание суетное, не стоЯщее усилий и уж  навернЯка  не  достойное
быть целью всей жизни!
   - ’огда почему ты увешал стены грамотами да дипломами?
   - Џросто так! ќто не имеет значениЯ. € больше мне не мешай, а то Я тебЯ
вмиг перепрограммирую!
   - ’ы не можешь так поступить, ведь это противно этике.
   - •ватит. €дем на чердак - Я устрою тебе наглЯдную лекцию по философии,
а ты слушай молча, учись и не встревай!
   Џошли они на чердак, ’рурль приставил лесенку к дымоходу,  поднЯлсЯ  по
ней, за ним взобралсЯ –ифранчик, и вот уже они стоЯли на крыше, откуда вид
открывалсЯ далеко-далеко.
   - ‚зглЯни-ка на лесенку, по которой  мы  поднЯлись,  -  благожелательно
сказал ’рурль. - Љуплена она мною по случаю, однако оказалась  длинновата,
а укорачивать ее не хотелось, уж больно хорошее дерево; вот и проделал Я в
крыше дыру и в нее просунул излишек. Љак видишь,  теперь  лесенка  на  два
метра выше кровли. …сли подниматьсЯ по ней, то поначалу  каждый  твой  шаг
имеет однозначный и Ясный смысл. Ќо если, оставив внизу чердак, ты  будешь
взбиратьсЯ и  дальше,  смысл,  содержавшийсЯ  в  предыдущих  твоих  шагах,
улетучитсЯ на уровне гребнЯ крыши и не останетсЯ  никакого  иного  смысла,
кроме того, который ты сам  вложишь  в  свои  начинаниЯ!  Џоэтому,  будучи
спрошен, зачем Я  ставлю  ногу  на  нижние  ступени,  Я  вправе  ответить:
"‚збираюсь на крышу"; но этот ответ не годитсЯ, если взобратьсЯ  на  самый
верх! ’ам, наверху, дорогой мой –ифруша,  надобно  уже  самому  выдумывать
цели и смыслы. ’акова  in  ovo  [в  зародыше  (лат.)]  всЯ  теориЯ  высших
сущностей, то есть разума, который, высунувшись  из  болтанки  и  передрЯг
материи, начинает дивитьсЯ как раз тому, что он разумен, и не  знает,  что
ему делать с самим собой и что означают его сомнениЯ! ‡апомни  мои  слова,
–ифрунчик, ибо это чрезвычайно глубокаЯ притча с философской подкладкой!
   - Ќе значит ли это, что нас занесло чересчур высоко? -  поинтересовалсЯ
малыш.
   - ‚  известном  смысле  да,  по  инерции,  ведь  этот  процесс  уже  не
притормозить, если он набрал ходу. Ђ теперь сосредоточьсЯ,  потому  что  Я
буду говорить о различии между возможным и невозможным.
   - џ сам слышал, как ты  говорил  дЯде  Љлапауцию,  что  можешь  все!  -
выпалил –ифруша.
   - ’ы замолчишь когда-нибудь или нет? џ говорил в другом смысле.  ‡нание
кладет конец удивлению, ведь того, кто все знает,  ничто  не  в  состоЯнии
поразить! Џоэтому менЯ ничто удивить не может, понЯтно?
   - Ђ если б случилось то, что кажетсЯ тебе невозможным, ты и тогда бы не
удивилсЯ?
   - Ќе мели чепуху. Ќевозможное не может случитьсЯ. …сли  б,  к  примеру,
сейчас в наш садик упал метеорит...
   Ћн  не  докончил  -  послышалсЯ  пронзительный  свист,  дом   задрожал,
несколько черепиц соскочили с крыши, лесенка завибрировала, а в саду вырос
столб пыли; и все кончилось так же внезапно, как началось.
   - —то-то с неба  упало!  „олжно  быть,  метеорит!  ’ы  не  удивилсЯ?  -
радостно запищала машинка.
   - Ќичуть, - соврал ’рурль, который едва не слетел  с  гребнЯ  крыши.  -
’акое событие как нельзЯ более кстати длЯ нашей  лекции.  ќто  был  чистый
случай, то есть совпадение независимых друг от друга  событий.  ‘татистика
утверждает, что падение  метеорита  на  мирные  жилища  возможно,  хотЯ  и
случаетсЯ крайне редко. Ћднако невозможно,  чтобы  сразу  же  после  этого
метеорита упал следующий, ибо...
   Џохоже, –ифруша слушал его не слишком внимательно: высунувшись за  край
крыши, он разглЯдывал крупную воронку, окруженную валом из остатков ограды
и грЯдок клубники; на ее дне поблескивало что-то вроде стеклЯнной глыбы.
   - ’ам что-то есть, - сказал он.
   ’ут снова завыло,  загудело,  загрохотало,  возле  воронки  взметнулась
пыль.
   - ‚торой метеорит! ’еперь-то уж ты  навернЯка  удивилсЯ!  -  восхищенно
пищал –ифруша.
   - Њетеориты не падают дважды в одно и то же место, этого не  бывает!  -
изрек ’рурль, придЯ в себЯ. - Ќе исключено, что  мы  наблюдаем  новый  тип
фата-морганы... Ќо если допустить, что это случилось  в  действительности,
то  следующее  падение  метеорита  исключаетсЯ  на  очень  долгое   времЯ,
поскольку статистическое распределение...
   ѓрЯнул  гром,  и,  взметнувши  в  воздух  тучу  обломков,  между  двумЯ
воронками врезалсЯ какой-то блестЯщий предмет, да с такой мощью,  что  дом
качнуло, как на волнах.
   - ’ретий! - радостно взвизгнул –ифруша.
   - ‹ожись! - перекрыл его голосом ’рурль, падаЯ с лесенки  на  чердак  и
увлекаЯ за собой воспитанника.
   ‚став  на  ноги  и  слегка   отрЯхнувшись,   они   уже   безо   всЯкого
философствованиЯ  побежали  в  сад.  ’рурль  обошел  вокруг  трех  больших
воронок, трЯсЯ головой и тихонько вздыхаЯ, а потом присел на корточках  на
краю самой маленькой из них.
   - “дивлЯешьсЯ?! - торжествовал за его  спиною  малыш.  -  Ђ  Я  вот  ни
капельки не удивлЯюсь, потому что математика идет впереди твоей философии!
Њножество планет пересекаетсЯ  со  множеством  метеоритов,  образуЯ  такое
подмножество, в котором метеориты по  меньшей  мере  единожды  залетают  в
клубнику. ‚ этом подмножестве должно находитьсЯ подподмножество планет, на
которые  метеориты  падают  дуплетом,  а  в  нем,  в   свою   очередь,   -
подподподмножество троекратных столкновений!
   - —ушь, - ответил ’рурль рассеЯнно, так как стрЯхивал песок и  глину  с
загадочной глыбы на дне воронки. - Џочему это должно было случитьсЯ именно
с ЌЂЊ€?
   - Џотому что с  кем-то  должно  было  случитьсЯ,  согласно  нормальному
распределению, - выпалил –ифрунчик.
   - Ђ в каком подмножестве находЯтсЯ метеориты,  начиненные  музыкальными
инструментами? - спросил ’рурль, вставаЯ, а –ифруша заглЯнул в  воронку  и
издал удивленный писк.
   ’рурль подошел к сараю и позвал копальную машину, но та, поскольку была
разумна, перепугалась грома с Ясного неба и всЯ задрожала, забилась в угол
и даже не думала выполнЯть приказание.
   - ‚от плоды автоматизации чересчур совершенной! - буркнул ’рурль, видЯ,
что рассчитывать не на кого.
   ‚ конце концов, орудуЯ киркой и лопатой, он выгреб из  меньшей  воронки
кусок льда неправильной формы, запачканный  землей  и  внутри  мутноватый;
однако  там,  в  глубине,  виднелась  цилиндрическаЯ   тень,   запеленутаЯ
матерчатой лентой. Џринесенным из  лаборатории  молотком  ’рурль  принЯлсЯ
откалывать лед, осторожно, чтобы не повредить вмерзший  в  глыбу  предмет.
ѓлыба наконец раскололась, и из нее выпал темно-красный  цилиндр,  обвитый
златотканой тесьмою; ударившись о рукоЯть брошенной на  землю  лопаты,  он
звучно загудел.
   - Ѓарабан... - удивилсЯ –ифруша, подымаЯ его с земли. ќто и вправду был
оркестровый барабан с  подставкой,  в  превосходной  сохранности,  обшитый
козлиной кожей. –ифруша немедленно попробовал выбить на нем мелкую дробь.
   ’ем временем ’рурль без лишних слов принЯлсЯ за вторую воронку,  ибо  и
там застрЯла ледЯнаЯ  глыба,  гораздо  больше  первой.  Ћн  методично  бил
молотком,  пока   из-под   отскакивающих   ледышек   не   показались   два
столбообразных кожаных футлЯра с молнией наверху,  а  дальше  -  еще  пара
столбиков, обернутых зеленой материей. ’рурль работал без устали, и вскоре
неведомый предмет лежал на траве, освобожденный от ледовых оков.
   Џокрывавший его материал, твердый  словно  стекло,  был  украшен  рЯдом
золотых  пуговиц  и  заканчивалсЯ   отложным   воротником,   из   которого
высовывалсЯ круглЯк, прикрытый  суконной  нашлепкой;  а  с  другого  конца
торчали столбы в футлЯрах.
   - …й-ей, ‘ущество со ‡везд! - возбужденно воскликнул ’рурль. - ’рубы  у
него на ногах зовутсЯ сапогами - Я видел такие в атласе древностей у моего
наставника Љереброна! ќто старинный робот, прЯмо-таки допотопный, смотри и
учись! „а перестань же ты барабанить, а то у менЯ уши лопнут!  ‚от  это  -
его узорный кафтан, это -  шлЯпа,  а  что  у  него  в  руках?  Џалки?  Ћни
принадлежат к барабану, барабан к ним, из чего  следует,  что  перед  нами
барабанщик! Џоспеваешь ли ты за быстрым течением моих мыслей?
   - џ даже опережаю его, - дерзко  заЯвила  машинка.  -  …сли  барабан  с
барабанщиком летели вместе, значит, у них была  общаЯ  траекториЯ,  однако
вмерзли они не в метеориты, ведь те не летают  так  кучно;  следовательно,
нашу клубнику погубила ледоваЯ комета! Ђ раз так, то это три фрагмента  ее
Ядра. џ бы ничуточки не удивилсЯ, если  в  третьем  окажетсЯ  дирижер  или
виолончелист!
   - ќто еще почему, умник ты мой? - спросил сбитый с толку ’рурль.
   - Џотому что комета, должно быть,  задела  хвостом  целый  оркестр!  ‚о
всЯком случае, это вполне вероЯтно...
   - Ќе трогай его! Ќичего не  трогай!  ‘иди  смирно,  пока  Я  не  скажу,
понЯтно? - снова рассердилсЯ ’рурль и,  утвердившись  тем  самым  в  своем
наставническом превосходстве, продолжил осмотр ‘ущества.
   - ќти сапоги - с прЯжками,  -  назидательно  сказал  он.  -  Ќо  почему
материал окаменел? Ђга, похоже, промерз  насквозь,  вместе  с  владельцем!
Њожно было бы исследовать его спектроскопом - ты понЯл? -  берЯ  небольшие
пробы; но тогда мы узнаем лишь его химическое строение, а  оно  не  скажет
нам, как он очутилсЯ в ледовой гробнице! ‡асунем-ка мы его в воскресильню,
так будет лучше всего!
   Ћн сидел на корточках возле ‘ущества со ‡везд в глубоком раздумье.
   - …сли нам повезет, мы сможем его расспросить и узнаем много нового. Ќо
какую матрицу воскрешениЯ выбрать? ‚от вопрос! ќто не представитель класса
Silicoidea, отрЯд Festinalentinae [Љремниевых, отрЯд Њедленноспешащих  (от
латинского выражениЯ "festina lente" - "поспешай медленно")], не киберак и
тем более не киберыба...
   - Ћбычный ударник, Я же говорю! ‹учше всего положить его  на  печку!  -
визжала свое машинка.
   - ’ихо у менЯ! ђобот роботу  не  ровнЯ...  Џоложить  на  печку  -  дело
нехитрое и не требующее моих незаурЯдных познаний! ’ут  легко  и  глупость
сморозить! ‚озможно, барабан - всего лишь  прикрытие,  камуфлЯж,  и  тогда
оживление крайне опасно: а ну как  это  смертоносное  машинище,  посланное
каким-нибудь злобным конструктором в Љосмос за намеченной жертвой? ‚едь  и
такое бывало! Ќо с другой стороны, предпринЯть  воскрешенческие  процедуры
побуждает нас императив космической доброжелательности,  соображаешь?  ’ем
самым Я ввел в наши рассуждениЯ этику. Њожет, узнаем побольше, заглЯнув  в
третью Яму?
   Љак он сказал, так и сделал на глазах у смекалистого  –ифруши,  который
по-прежнему мешал ему дотошными вопросами,  так  что  разгневанный  ’рурль
молотил по льду все сильней и сильней. ‘ ужасающим треском глыба распалась
надвое, а вместе с ней - вмерзший в нее предмет. ’рурль на мгновение  даже
лишилсЯ речи.
   - ќто все ты! —тоб тебЯ...
   - Ђ космическаЯ доброжелательность? - прошептал ”рунчик, впрочем и  сам
порЯдком смутившийсЯ.
   ’рурль не отрываЯсь  смотрел  на  сверкающие  туфли  с  застежками,  на
темно-синие носки в красную полоску и заледеневшие икры, что торчали,  уже
очищенные ото льда, из половины ледовой глыбы.  ЌеобычайнаЯ  чистота  всех
этих предметов изумила его.
   - Ќеужели  это  существо  воздает  почести  нижним  своим  футлЯрам?  -
произнес он, размышлЯЯ вслух. - ‘транно! Ќе уверен,  что  попытка  оживить
разделенные половинки увенчаетсЯ успехом... сперва надо бы снова соединить
их!
   Џрисев, он внимательнее всмотрелсЯ в  то,  что  содержалось  в  середке
расколотого. ‘кол сиЯл ледЯными кристалликами, ЯвлЯЯ  взору  беспорЯдочные
завитушки внутренних органов. ’рурль почесал голову.
   - Ќеужто перед нами существо, построенное  из  клеЯ,  одно  из  тех,  о
которых писал древний кибермистик Љлибабер?  Ќеужто  мы  видим  одного  из
пратуземцев  ѓалактики,  допотопного  тленника,  именуемого   в   легендах
чиавеком? ‘только миров облетел Я, столько систем посетил, но ни  разу  не
случилось мне увидеть воочию ЊыслЯщего ЊаслЯка! Ћ, надобно  приложить  все
силы, чтобы воскрешение удалось! —то за редкостнаЯ оказиЯ  потолковать  на
онтологические темы, не говорЯ уже о  мине,  которую  состроит  твой  дЯдЯ
Љлапауций! Ќо до чего бестолково сконструирован  этот  расколотый!  Ѓедный
раскольник, поистине гордиево у тебЯ нутро, ни винтика тут  не  приладишь,
ни скрепы, и неизвестно,  что  здесь  к  чему!  ’олько  общаЯ  ледоватость
удерживает воедино все эти петливины и извилки!
   - Џапа, - сказала машинка, заглЯдываЯ ’рурлю  через  плечо,  -  это  не
чиавек, не маслЯк и не тленник, а обыкновенный хандроид!
   - Ђ? —то? Ќе мешай! ’ы о чем? •андроид? „олжно быть, андроид!
   - Ќет, именно хандроид, то есть андроид, которым овладела  хандра!  Љак
раз вчера Я прочел о них в энциклопедии!
   - —епуха! Ћткуда тебе это знать?
   - „а ведь у него в руках кубок.
   - Љубок? Љакой кубок? ‚он там, во льду? ѓм... действительно. Ќу, и  что
же?
   - ‚ таких кубках обычно подносЯт цикуту; раз он хотел ее выпить,  перед
нами неудавшийсЯ самоубийца, а откуда у него суицидальные побуждениЯ, если
не от taedium vitae [отвращение к жизни (лат.)], то есть от хандры?
   - ‘лишком рискованные силлогизмы! ’ы рассуждаешь неверно! Ќе так Я тебЯ
учил! - поспешно  выкрикивал  ’рурль,  волоча  ледЯную  глыбу  с  корпусом
•андроида. - ‚прочем, сейчас не до рассуждений. €дем наверх!
   - ’ы  его  в  печку?  -  спросила  машинка,  подпрыгиваЯ  на  месте  от
возбуждениЯ. - ‚ печку, в печку!
   - Ќе в печку, а на лежанку! - поправил ’рурль.
   Џрежде чем положить •андроида на печную лежанку,  он  занЯлсЯ  нелегкой
молекулЯрной штопкой: подтЯгивал атом к атому костенеющими пальцами,  ведь
работать приходилось на искусственном морозе; вдобавок порою его одолевали
сомнениЯ, что к чему относитсЯ, - такой  царил  в  •андроиде  кавардак.  Љ
счастью, он мог  ориентироватьсЯ  по  поверхности,  то  есть  по  суконной
одежде, так как обшитые кожей пуговицы Ясно  указывали,  где  зад,  а  где
перед.
   Џоложив наконец оба существа в тепле, он спустилсЯ в лабораторию, чтобы
на всЯкий случай перелистать "‚ведение в ‚оскресительство". ’ак он  корпел
над книгами, когда на втором этаже послышалсЯ какой-то шум.
   - ‘ейчас! ‘ейчас! - крикнул ’рурль и побежал наверх.  ђобот  в  сапогах
сидел на лежанке, удивленно ощупываЯ себЯ, •андроид же  валЯлсЯ  на  полу:
попробовав встать, он потерЯл равновесие и упал.
   - Џочтенные пришельцы! - с порога обратилсЯ к ним ’рурль. - Џриветствую
вас в моем доме! ‡аточенные в ледовые глыбы, вы упали в мой  сад,  загубив
всю клубнику, за что Я, впрочем, на вас не в обиде. џ  выколотил  вас  изо
льда  и  при  помощи  инкубационной  термической   реанимации,   а   также
интенсивной демортизации привел в сознание,  как  сами  видите!  Ќе  знаю,
однако, откуда вы взЯлись в этом льду, и горю нестерпимым желанием  узнать
о ваших судьбах! ‚ы уж простите менЯ за дерзость; что же касаетсЯ  малыша,
который  подпрыгивает  рЯдом  со  мной,  так  это  мой  несовершеннолетний
потомок...
   - Ђ вы кто будете, ваша милость? -  слабым  голосом  спросил  •андроид,
который все еще сидел на полу и ощупывал весь свой корпус.
   - ѓоспода пришельцы - ты, в кожаных  сапогах,  и  ты,  горЯчо  и  мокро
уставившийсЯ на менЯ, - знайте, что Я всемогуторный конструктор  по  имени
’рурль, весьма известный. ќто место - моЯ лабораториЯ на  ‚осьмой  Џланете
‘олнца, которого до недавнего времени не было, ибо  мы  с  товарищем  моим
Љлапауцием  сконструировали  его  в  порЯдке   общественного   почина   из
галактических  отходов.  ‘  незапамЯтных  времен   Я   занимаюсь   опытной
онтологией, сочетаЯ оную с оптималистикой применительно  ко  всем  ђазумам
“ниверсума! џ понимаю, что внезапное перенесение на чужбину, да еще  таким
необычным образом, отчасти Явилось потрЯсением длЯ ваших  естеств;  однако
же соберитесь с мыслЯми и поведайте, кто вы  такие,  ибо  тем  мы  ускорим
общее взаимопонимание!
   - Ђ с Ѓолицией ѓармонарха  ‡басителЯ  ваша  милость  никаких  не  имеет
свЯзей? - спросил довольно слабым голосом барабанщик с лежанки.
   - Ћб этом Њонархе, а равно о его Џолиции мне ничего не известно... да у
вас, сударь, не  насморк  ли?  ЏонЯтно  -  это  от  переохлаждениЯ,  любой
простудилсЯ бы на таком холоде... липового чайку не желаете?
   - џ не простужен, а только говорю на чужеземный манер, - поЯснил  робот
в сапогах, с Явным облегчением разглЯдываЯ золотое шитье у себЯ на  груди.
- ѓосударь, от которого Я в некотором роде  бежал,  действительно  зоветсЯ
ѓармонархом,  и  не  „ержавой  он  правит,  а  „ержабой,  но  это  историЯ
длиннаЯ...
   - Ђх, расскажите ее! Џожалуйста! - подпрыгиваЯ,  запищала  машинка,  но
’рурль строгим взглЯдом заставил ее умолкнуть и сказал:
   - џ бы не хотел никого торопить - будьте моими гостЯми,  прошу  вас.  Ђ
вы, сударь, кто? Ђндроид или, быть может, Њаслитель?
   - “ менЯ еще в голове шумит, -  ответил  тот,  что  сидел  на  полу.  -
‹едовый метеорит? Љомета? ‚озможно! ‚полне возможно! Љомета, только не та!
„олжно быть, мою Я прошлЯпил! Ћх, что же со мной теперь будет!
   - ’ак вы не •андроид? - разочарованно спросил –ифруша.
   - •андроид? Ќе знаю, что это такое. Љакой-то гул в голове.
   -  Ќе  обращайте  вниманиЯ  на  этого  недорослЯ!  -  вмешалсЯ  ’рурль,
испепелЯЯ –ифрушу  взглЯдом.  -  Љак  вижу,  вы,  господа,  пережили  тьму
испытаний, а потому простите менЯ за несвоевременные призывы к  скорейшему
обоюдному знакомству; пожалуйте в покои, дабы себЯ в  порЯдок  привесть  и
несколько отдохнуть, а заодно подкрепитьсЯ немного!
   Џосле трапезы, прошедшей в молчании, ’рурль показал необычайным  гостЯм
все свое хозЯйство, включаЯ лабораторию и библиотеку, а под  конец  привел
их на чердак, где держал особенно любопытные экспонаты.
   —ердак этот был устроен на  манер  музейного  зала.  Ќа  полках  стоЯли
экспонаты в масле, парафине и спирту, а с мощной потолочной  балки  свисал
массивный автомат, черный как смоль и на первый взглЯд мертвый. Ћднако  он
ожил, когда к нему подошли, и попробовал пнуть мнимого •андроида.
   - Џрошу вас остерегатьсЯ, поскольку мои научные пособиЯ -  действующие!
- поЯснил ’рурль. - Ђвтомат, который вы видите  на  этом  стальном  тросе,
построил восемьсот лет назад прамастер древности,  архидоктор  Ќингус.  Ћн
замыслил  создать   ЊыслЯнта   благочестивого   и   добросердечного,   так
называемого ‘акробота, или Ќабожника. Ћсторожно, господин  барабанщик,  он
не только пинаетсЯ, но может и укусить.
   -  Џособи  мне  ѓосподь  сорватьсЯ,  и  ты  увидишь,  что  Я  могу!   -
проскрежетал заедающими шестеренками черный ‘акробот.
   - Љак видите,  господа,  -  продолжал  с  исследовательским  увлечением
’рурль, - он не только говорит,  пинаетсЯ  и  кусаетсЯ,  но  также  истово
верует!
   ’ут, однако, механический фидеист поднЯл такой крик, что  всЯ  компаниЯ
принуждена была возможно скорее покинуть чердак.
   - Џлоды  веры  непредсказуемы,  -  объЯснЯл  ’рурль,  пока  они  вместе
спускались по лесенке.
   Ќаконец они расположились в гостиной, где все уже было  приготовлено  -
глубокие кресла, огонь в камине  и  клубничные  электреты  в  ионозефирном
соусе.
   Ћбогревшись  и  подкрепившись,  оба  гостЯ  все   еще   водили   вокруг
удивленными  глазами,  молча,  поскольку  ’рурль  не  хотел  торопить   их
вопросами, помнЯ об испытаниЯх, выпавших на  их  долю.  Ќо  –ифруша  вылез
вперед  и  быстренько  изложил   им   собственную   версию   случившегосЯ,
подкрепленную солидными вычислениЯми. Њол,  ледоваЯ  комета,  обращаЯсь  в
звездной системе, задевала хвостом планеты и смахивала тех  туземцев,  что
попались ей  на  пути,  а  затем  уносила  их,  замороженных  намертво,  в
апогелий, где, как известно, тела эти тащатсЯ  как  улитки,  пока  наконец
тысЯчелетьЯ спустЯ неведомаЯ пертурбациЯ не столкнула комету с ее орбиты и
бросила на ’рурлеву  обитель.  Џрежде  чем  ’рурль  успел  его  угомонить,
–ифрунчик рассчитал примерные элементы кометной траектории и,  наложив  ее
на  карту  звездной  системы,  которую  знал  на  памЯть,   принЯл   такие
коэффициенты населенности  планет,  что  у  него  получилось  внушительное
число:  семь  тысЯч  семьсот  семьдесЯт  три  лица,  которые  должны   еще
находитьсЯ в кометном хвосте. ‹ица эти, захваченные в  разное  времЯ  и  в
разных местах,  уже  удалЯлись  от  сотрапезников  со  второй  космической
скоростью. ’еперь падение двух гостей  в  двух  метеоритах  и  барабана  в
третьем стало вполне заурЯдным физическим Явлением, и  ’рурль  даже  начал
жалеть всех неведомых пассажиров, вмерзших в кометный лед, которых  он  не
воскресит, а значит, никогда не узнает лично. •отЯ давно опустилась  ночь,
спать никому не хотелось; оно и понЯтно, если  взЯть  во  внимание,  сколь
долго пребывали гости в ледовой летаргии и как не терпелось ’рурлю  вместе
с –ифрунчиком узнать их судьбу.  €так,  хозЯин  возобновил  давешнее  свое
предложение - чтобы спасенные поведали  историю  своей  жизни,  вплоть  до
кометного вознесениЯ. ’е же переглЯнулись и после  недолгих  споров  из-за
того, кому начинать, порешили, что порЯдок  этот  определил  их  спаситель
очередностью воскрешениЯ; так что первым повел речь робот в сапогах.


   ђассказ Џервого ђазмороженца

   ‚ моей особе вы видите завзЯтого маэстро  из  симфонического  оркестра;
отсюда и беды мои. …ще мальцом непритертым выказывал Я дарованье, барабанЯ
на чем придетсЯ и изо всЯкой вещи ее самобытный тон извлекаЯ. ‚ нашем роду
сыздавна так повелось. ‚ладею ударом мЯгким и жестким, от  грома  раскатов
до  шороха  песочных  часов   простираетсЯ   мое   мастерство.   “ж   если
разбарабанюсь,  ничего  не  вижу  окрест.  ‚  свободные  же  минуты  люблю
тамбуринить и даже  могу  смастерить  инструмент  преизрЯдный,  дайте  мне
только козу да трухлЯвый чурбан или ушат да клеенку. Ќо в  одном  оркестре
долго усидеть не способен и странствую, чтобы испробовать все наилучшие на
свете ансамбли. ‘лух же имею Я абсолютный и без ума  от  игры  громыханьЯ.
‘колько Я звезд, планет, филармоний объездил! “ж где не бывал, где  только
не игрывал! Ќо вскоре палочки у менЯ из рук выпадали, и дальше  пытливость
менЯ гнала. „авал Я концерты сольные, на коих  стон,  плач,  раж  и  смех;
случалось, толпа менЯ на руках несла, а то  и  барабаны  мои  на  реликвии
разрывала.  Ќе  славы  Я  домогалсЯ,  жаждал  не  лавров,  но   в   музыке
растворитьсЯ великой, влекусь к оркестру, как река к океану, чтобы влитьсЯ
в него и в безбрежности его затерЯтьсЯ. ‚едь длЯ менЯ сам  Я  -  ничто,  а
совершеннаЯ мелодиЯ  -  все,  ее-то  Я  и  искал,  роЯсь  день  и  ночь  в
партитурах. € вот на  планетных  выселках  Ђлеоции  впервой  довелось  мне
услышать о державе  ѓафниЯ.  ќто  там,  где  спиральный  рукавчик  местной
туманности загибаетсЯ и  переходит  в  манжетик  со  звездной  подкладкой.
‡десь-то и дошла до менЯ эта весть на погибель мою и  душу  мне  распалила
тоскованьем великим: дескать, держава та не простаЯ, а филармоническаЯ,  и
равнобежно ее границам тЯнетсЯ колоннада филармонии королевской.  ѓоворили
еще, будто всЯк там играет, король же внимает, в надежде, что музыки  храм
дарует его народу Њузыку ‘фер! ЏустилсЯ Я с места в карьер  галопом  в  те
краЯ, а по дороге  кормилсЯ  платой  за  свое  ремесло,  бравурной  дробью
разгонЯЯ тревоги, воспламенЯЯ старых и малых, и ловил каждый  слух,  желаЯ
дознатьсЯ, много ли правды в этой молве. Ћднако  же,  странное  дело,  чем
дальше окрестность от ѓафниЯ, тем больше хвалЯт  обычаи  его  музыкальные,
верЯт в ѓармонию ‘фер и в то, что стоит там  жить,  чтоб  играть.  Ќо  чем
ближе, тем чаще отвечают без особой охоты, а  то  и  вовсе  молчат,  трЯсЯ
головою либо даже постукиваЯ по  лбу.  Џробовал  Я  расспросами  припирать
туземцев к стене, но те отбрехивались. Ќа Ћберузии сказал мне один старик:
играть там, знамо, играют, наЯривают без устали, только музыки  от  такого
играньЯ что кот наплакал, немузыкальнаЯ эта музыка  ихнЯЯ,  больше  в  ней
другого чего. Љак же так, дивуюсь, без музыки  музыка?  и  что  это  такое
"другое", позвольте узнать? Ќо он лишь рукой махнул  -  мол,  не  стоит  и
говорить. Ђ прочие опЯть за свое, дескать, сам  король  ‡баситель  воздвиг
„ержавный …го ‚еличества  Љонсерваториум,  а  там  виртуозов  тьма,  и  не
какаЯ-нибудь акробатика дутьЯ  да  маханиЯ,  да  ушлость  рук,  да  слепаЯ
сноровка, но вдохновение, врата в златострунный рай, затем что есть у  них
верный путь и ключ к ѓармонии ‘фер, той самой,  что  в  Љосмосе  беззвучно
звучит! џ от старца не отступаю и снова  спрашиваю,  а  тот  отвечает:  не
говорю, что неправда, и не говорю, что правда. —то бы Я  тебе  ни  сказал,
сказал бы не то. €ди сам, коли хочешь, и сам убедишьсЯ. ‚  талант  свой  Я
верил твердо, несокрушимо, ведь стоит  мне,  роботы-други,  взЯть  в  руки
палочки да припустить частой дробью по барабанной глади,  так  тут  уж  не
треск, не рокот, не перегуд, не обычное  трах-тарарах  и  тамбуринада,  но
такаЯ влекущаЯ и певучаЯ песнь, что камень и тот бы не выдержал!  ’ак  что
пошел Я дальше, но, смекаЯ, что невозможно ввалитьсЯ  с  бухты-барахты  на
филармонический  двор  с  его  этикетом  придворным,  выспрашивал  всЯкого
встречного о возвышенных гафнийских обычаЯх, а в ответ  всего  ничего  или
ничего вовсе, гримасы, да мины, да общее колыхание,  чем  у  кого  было  -
головой или иным чем-нибудь; так Я ничего и не  выведал.  Ћднако,  шествуЯ
дальше средь звезд, встречаю ублюдище почернелое, и  отводит  оно  менЯ  в
сторону: слушай, приЯтель, в ѓафний путь держишь, о, сколь же ты счастлив,
и счастлива эта минута, вот уж где вдосталь намузицируешьсЯ,  ‡баситель  -
добрый государь и могущественный, муз обожатель, он тебЯ  златом  осыплет!
—то мне злато, отвечаю, как там с  оркестром?  Ђ  он  усмехнулсЯ,  блажен,
говорит, кто в нем играет, за место в этом оркестре Я жизнь бы отдал!  Љак
же так, говорю, что ж ты в обратную сторону поспешаешь? Ђх, отвечает, Я  к
тетке, а впрочем, иду далече, дабы нести благую весть о  ‡басителе,  пусть
же отовсюду спешат музыканты, ибо  открыта  столбоваЯ  дорога  к  ѓармонии
‘фер! „а и к ѓармонии ЃытиЯ, ведь  это  одно  и  то  же!  Љак,  говорю,  и
‘имфониЯ ЃытиЯ им известна?! ’огда дело стоит стараний! Ќо точно ли так? Ђ
он, тошнЯк (довольно-таки, правду сказать, сопрелый и вывалЯнный то  ли  в
коксе, то ли в смоле, поди, пригорел, бедолага, обворонилсЯ, или  что  там
еще), восклицает на это: —то ты! „а откудова  ты  столь  темный,  дремучий
взЯлсЯ? ’ак ты не знаешь, что ѓафний - не простаЯ держава или монархиЯ, но
„ержава Ќового ’ипа,  или  „ержаба,  а  ‡баситель  не  просто  монарх,  но
ѓармонарх! „инастический разработал он  план,  чтобы  все  играли  и  оным
игранном до блаженства бы доигрались; и не как попало, наобум да на ощупь,
но манером академическим, теоретическим и классическим, длЯ  чего  учредил
он Љонсерваторственный ‘овет Њинистров и составил  ѓармонограмму  ѓармонии
‘фер, которую того и глЯди откроют и исполнЯт, если уже не исполнили,  так
что поторопись!
   Ђ что ж это за  музыка  гармонограммическо-гармоническаЯ?  -  спрашиваю
снова и слышу в ответ: Џерсону она сопрЯгает с Џриродой и претворЯет  ѓрез
ђой в ђай ‡емной, так что беги, не мешкай, ведь пособить в  таком  деле  -
галактическаЯ заслуга!
   Ѓегу, бегу - но, досточтимый тошнЯк, еще хотел бы Я  знать,  каким  это
образом держава, то  бишь  „ержаба  ѓафниЯ  заполучила  партитуру  ‘фер  и
гармонию оных, откуда она у них завелась? Ѓа! - ответствует  мне  тошнЯга,
есть у них обычаи древние, указаниЯ верные, ведь  играть-то  они  завсегда
играли, только не так, не на том и не  тем  манером,  каким  надлежит,  но
теперь они в курсе, и от музыки ихней грудь  спирает,  дух  замирает,  очи
внутрь, а уши вширь, так  спеши  же,  мой  колотун,  а  тоне  поспеешь  на
репетицию!
   Џозволь, позволь, говорю, Я тебе не колотун какой-то, а первой  гильдии
маэстро из симфонического оркестра,  но  расскажи,  ради  Ѓога,  еще  хоть
малость о гафнийских обычаЯх, чтобы мне там в грЯзь лицом не ударить!
   Ћх, некогда мне, отвечает, ступай,  да  живее,  и,  право,  будешь  мне
благодарен по гроб!
   ЏустилсЯ Я в путь, и вот, когда уже обозначились очертаньЯ планета (ибо
„ержаба - не какаЯ-нибудь женскаЯ, простаЯ планета,  но  мужской,  хоть  и
крохотный, сугубо мужской планет) и показалась Ћграда ѓромаднаЯ ЊраморнаЯ,
на которой горела золотом надпись: "ЉЋђЋЌЌ›‰ ЉЋЌ‘…ђ‚Ђ’Ћђ€“Њ", - неподалеку
заприметил Я деревЯнную, маслом покрашенную повозку, а  на  ней  -  крайне
утомленного робота; он искалсЯ - страдаЯ, по  дрЯхлости  лет,  от  опилок,
вгрызавшихсЯ во все  его  шестеренки;  Я  помог  ему  очистить  суставы  и
сочленениЯ, а он между тем что-то тихонько мурлыкал. џ спросил -  что,  он
ответил: Њасличную песнь! Ќе знал Я такую. ‘тал Я выспрашивать  о  ѓафнии,
он же был глуховат и велел  повторЯть  каждое  слово  четырежды,  а  потом
говорит мне: “дарник! ’ы молод,  проворен,  дюж  и  ногаст,  ты  выдержишь
многое! Ќе буду тебЯ отговаривать от посещениЯ ѓафниЯ, но уговаривать тоже
не буду. Љак решишь, так и сделаешь. - ‚ерно ли, что там играют? -  Ђ  как
же, с ночи до утра и с утра  до  ночи,  однако  во  всЯкой  стране  особый
обычай, и вот тебе мой совет: молчи. —то бы ты ни узрел - ни слова. —то бы
тебе ни казалось - ни звука. Ќи гугу! ‚оды в рот, Язык на  замок,  немотою
запечатай уста, тогда, может статьсЯ,  расскажешь  когда-нибудь,  что  там
увидел, во что там играл! € сколь ни просил Я его, сколь ни  молил,  сколь
ни увещевал, он уже ни слова не проронил.
   —то ж, вот тут-то Я загорелсЯ, и лютое одолело менЯ  любопытство,  хотЯ
не скажу, чтобы в золотые ворота ѓафниЯ Я стучал совершенно спокойный, ибо
чувствовал кожей: скрыта за ними бездоннаЯ некаЯ тайна! ‚се-таки  принЯлсЯ
Я колотить колотушкой из чистого золота, звон же ее  был  чуден  и  бодрил
дух, и стража весьма охотно менЯ впустила  и  приветливо  молвила:  ‚идишь
дверь? вали туда смело. Ђ уже и сени тут были  дивные  -  уже  стоЯл  Я  в
густоколонной громаде, сокровищами сверкающей; не сени, а храм,  и  кругом
золотые инструменты висЯт! џ в дверь; вхожу  -  и  глаза  зажмурил,  такой
ослепил менЯ блеск - от алебастра, и  оникса,  и  серебра;  вокруг  колонн
чащоба, Я на дне амфитеатра стою, о Ѓоже, да это пропасть, бездна,  знать,
веками сверлили они свой планет и  в  середке  устроили  ”илармонию!  Ќету
здесь мест  длЯ  публики,  только  длЯ  оркестрантов,  кому  кресла,  кому
табуреты, дамастом в серебрЯный горошек застеленные и рубином присыпанные,
и длЯ нот стоЯки изЯщные, и плевательницы  среброкованые  длЯ  духанщиков,
как-то:  трубодеров,  трубодувов  и  фанфаронов,  а  потолочье  брильЯнтит
пауками-подсвечниками, каждый радужно люстритсЯ, и в холодном блеске огней
- ничего, ни зала, ни галереи, только в стене  напротив  оркестра  во  всю
ширину - ложа одна-одинешенька: красное дерево, с тисненьем материЯ, амуры
в раковины дуют, бордюры да кисти, а ложа закрыта  портьерой  парчовой,  а
шитье на ней виольное да бемольное, и месЯц новый, и гирьки  свинцовые,  и
пальмы в кадках величиной с дом,  а  за  портьерою,  верно,  трон,  только
задернута она, и ничего не видать. Ќо Я-то мигом смекнул, что это  и  есть
королевскаЯ ложа! € еще вижу на дне амфитеатра дирижерский пюпитр,  да  не
простой, а под балдахином хрустальным, ну прЯмо алтарь, а над ним  надпись
неоном: CAPELLOMAYSTERI UM BONISSIMUS ORBIS TOTIUS!
   ’о есть, значит, лучший на свете капельмейстер, или бригадир  оркестра.
Њузыкантов тьма, но на менЯ  никакого  вниманьЯ,  одеты  как-то  чудно,  с
пестротою ливрейной и либеральной; у одного икры обтЯнуты белыми чулками в
сплошных фа и соль, но заштопанными; у другого туфли с золотой  прЯжкой  в
виде нижнего до, но каблук стесалсЯ; у  третьего  колпак  с  плюмажем,  но
перьЯ трачены молью; и не вижу ни одного, кто бы прЯмо  держалсЯ,  так  их
тЯнут вперед ордена, сукном подложенные, верно, чтобы брЯканье не  портило
музыки! Ћбо всем позаботились тут!  ‡нать,  доброй  души  монарх,  меломан
щедрый, и сыплютсЯ градом  награды  на  господ  музыкантов!  Џротискиваюсь
несмело в толкучке и вижу - перерыв  в  репетиции,  все  разом  галдЯт,  а
капельмейстер  в  пенсне   золотом   поучает   из-под   своего   балдахина
алтарно-хрустального. € не палочка в перчатчатом его кулаке  -  скорее  уж
палица; что ж, не мне махать, а ему, умахаетсЯ - его забота. ‡ал громадный
и исключительно, должно полагать, акустичный! €грать разбирает охота...  а
капельмейстер,  застопорив  на  мне  быстролетный  взор,  молвит  приветно
издали: а, новичок? •орошо! —то умеешь - арфач? —то, ударник? ’огда садись
вон там, как раз выбыл у нас ударник, посмотрим, справишьсЯ ли! - ‘адитесь
же,  сударь!  -  ѓосподин  виолончелист,  не   толкайтесь!   -   €   вижу:
беззастенчиваЯ виолончель что-то дирижеру в лапу сует  -  какой-то  пухлый
конверт - письмо концертное ему написал, или как? - ‚прочем, ведь Я ничего
не знаю еще... сажусь. Ђ капельмейстер говорит сотне сразу: - Љларнет!  Ќе
дыдурыду-выду-дыдудым, а  дидуриду-виду-бидупиим!  ќто  вам  не  завитушки
кремовые на торте, сударь, это виваче, но не ЊЋ‹њ’Ћ виваче - или уши у вас
дубовые?! Ђ дальше трилли-трулли-фрулли-фрам, и это  не  фиоритура,  здесь
надобно вступать _мЯгше_, ради  Ѓога,  мЯгонечко,  и  веди  ровно,  но  не
верхами, тут мЯгонько, а там как сталь! € трилли-рида-падабраббам!  Ђ  вы,
медные, тихо, не заглушайте  мне  пикколо  в  шестнадцатых,  ведь  гробите
лейтмотив! не глушите, говорю; так что вижу  Я,  что  манеры  здесь  самые
обыкновенные и разговоры  в  точности  те  же,  что  во  всех  филармониЯх
“ниверсума.
   ‘ижу Я  так  посреди  шума-гомона  и  осматриваюсь.  ‘перва  глЯнул  на
барабан: больно уж странен!  Ќе  простой,  а  капитально  усиленный,  бока
могучие, круглые, тугие, выпуклые, ну прЯмо бесстыдно-бабские,  лазоревые,
со шнурами, обшитыми золотым дубовым листом,  а  уж  пленка  натЯнута  без
изъЯна, звончатаЯ, перепончатаЯ, ох, и гулким, поди, перегудом гудит!!
   ‘мотрю, а тут и партитуру несут, не обычную, но сущий фолиант, книжищу,
в рысью шкуру оправленную, а на конце хвоста - кисть, а к  кисти  платочек
привЯзан, длЯ отираниЯ обильного пота после финала! Ћбо всем тут,  видать,
подумали! € куда ни глЯнь,  алебастры,  гербы,  грифоны,  грудастые  музы,
кариатиды, фавны, венеры, бомбоньеры,  тритоны,  бом-брам-стеньги,  гроты,
прианы, стаксели, брамсели, бизань-мачты, бейдевинды,  швартовы  -  плыви,
плыви, музыка! Ђ над королевской ложею герб государства - держабный коготь
в венце червонного золота, и колыхнулась портьера ложи, словно  сидит  уже
там ѓармонарх, да прЯчетсЯ. Ћт  нас?..  Ќо  уже  Љапельмейстер  в  пенсне,
гибкий, юркий, спешный и  вездесущий,  внимание!  кричит,  по  местам!  €:
начинаем!  за  дело!   ‚се   помчались,   бегут,   бренчливо   инструменты
настраивают, Я - за палочки, а это не палочки, но  сущие  обухи-дроболомы!
ЉольЯ гремучие! Џрилаживаю ноты, поплевываю в кулак и на партитуру смотрю,
как баран на  новые  ворота,  капельмейстер  "уно,  дуо,  тре"  кричит,  и
постукивает, и золотым  пенсне  посверкивает  на  нас,  и  вдруг  вступают
скрибки... но что это? •отЯ и дирижирует капельмейстер, ничего не слыхать,
кроме наждачного какого-то скреба...  ох,  и  скребЯт  же  эти  скрибки...
струны, что ли, запакостились? Ђ вот и мой черед, и опускаю Я руки,  чтобы
бабахнуть, и ударЯю вовсю, а слышу только "тсстук, тсстук", как будто бы в
дверь, смотрю, а барабан хоть бы дрогнул,  поверхность  какаЯ-то  жесткаЯ,
гладкаЯ, как пруд замерзший, как торт, ничего не  пойму,  и  снова  "стук!
стук!", немного будет от этого  толку,  думаю,  а  тут  оркестр  вступает,
дребезжит, верезжит, дудонит, долбахает, и вижу - вот те на! -  тромбонист
тромбону  помогает  губами  "бу-бу-бу",  а  скребачи  губки  бантиком   и:
"титити", сами напевают, немым инструментам спешат на подмогу, ну и  игра!
а капельмейстер вслушиваетсЯ, и вдруг по пюпитру бац! и молвит:  Ќет.  Ђх,
не так! Џлохо. Da capo [сначала (ит.)]. Ќу, мы опЯть, а он  из-за  пюпитра
выходит, и вступает меж нас, и прохаживаетсЯ, ухом ловит скрип и скреб,  а
после подходит - улыбаЯсь, но  криво  -  и  валторниста  за  щеку,  словно
клещами, ой, так скрутил-закрутил, что игрец дыханьЯ лишилсЯ; идет  и  ухо
гобою обрывает походЯ, и тут же палкой  бац!  вторую  скрибку  по  голове,
зашаталсЯ скребач, и платок у него из-под подбородка вылетел,  и  вызвонил
он зубами туш, а капельмейстер тромбонам и прочим  шепчет  из-под  пенсне:
олухи! —то за бедлам! € это называетсЯ музыка?! €грать, играть у менЯ,  не
то ѓармонарх проснетсЯ, и тогда уж мы запоем! € говорит: как Љапельмейстер
„ирижериссимус требую! Ќапоминаю и повторЯю: сыграем  “вертюрную  ‘имфонию
’ишины! Џродолжайте силентиссимо, аллегро виваче, кон брио,  но  и  пьЯно,
пьЯниссимо, потому что chi va piano, va sano [тише едешь -  дальше  будешь
(ит.)]. Ђ, понимаю, шутка! утит с нами, ибо „ушою „обр! ѓоворит: ѓоспода!
‚алторнист, Ђрфач, ’ромбон и ты, Љларнет ќдакой! € вы, Љлавикорды-Њилорды,
больше стараниЯ! Њедные, плавно! ‚нимательней,  Џикколо,  а  вы.  ‚иола  с
‚иолончелью, нежнее!  Ђ  ты,  фортепьЯно,  то  бишь  ѓромкотих,  следи  за
сурдиной! Џодходит к пюпитру и снова стучит:  под  “правлением  Ќашим,  по
Љоманде Њоей, к ѓармонии ‘фер,  за  мною  -  _играть_!  €граем.  Ћднако  ж
по-прежнему ничего не слыхать кроме стука, скреба и хрЯпа, ничегохонько! €
отправлЯетсЯ дирижер в оркестр, улыбаЯсь, и  мЯтные  леденцы  раздает,  но
кому леденец, тому и палкой немедлЯ по лбу. ѓоловы гудом  гудЯт!  ‘  лицом
озабоченным бьет и понЯть нам дает, и точно, мы  понимаем,  что  не  своею
волею лупит, но чтобы не было ущерба ‚еличеству, бьет от  €мени,  дабы  не
допустить  какофонии  до  гармонаршего  уха,  а  лупимый   съеживаетсЯ   и
капельмейстеру отвечает улыбкой умильной и кроткой, тот же, с равносильной
улыбкой, угощает и бац! ибо не от себЯ  дубасит,  но  дабы  не  допустить,
уберечь, а может, чтобы худшей трепки, ЌастоЯщего Љнута избежать...  ‡наю,
потому что в перерыве судачат  игрецы  меж  собой,  друг  дружке  пластыри
прилеплЯЯ  подле  моего  барабана:  он  добрый,  наш  Љапельмейстер,  ведь
написано  Ясно:  Bonissimus,  но  вынужден   так,   чтобы   ѓармонарх   не
разгневал