“рсула Љ.‹е ѓуин. ”еникс

Ћцените этот текст:
“рсула Љ.‹е ѓуин. ”еникс

---------------------------------------------------------------
"The Phoenix"
Copyright (c) 1982 by Ursula K. Le Guin.
"The Compass Rose", part "East"
Copyright (c), перевод с английского, ѓужов …., 1995.
Email: gu@samuni.silk.org
---------------------------------------------

ђадио на комоде шипело и трещало, словно кипЯщаЯ кислота.
‘квозь треск разрЯдов голос хвастал победами. "ЊЯсники!",
ответила она. "ЊЯсники, лжецы, дураки!" ‚ыражение в глазах
библиотекарЯ усилило ее Ярость, как у цепного пса, что,
задыхаЯсь, хватает пастью воздух.
"’ы не можешь быть партизаном!"
Ѓиблиотекарь не ответил. …му, наверное, нечего было бы
сказать, даже если он мог бы говорить.
Ћна приглушила радио - его не стоило выключать, чтобы не
пропустить последний акт драмы, развЯзку - и подошла ближе к
библиотекарю, лежащему на постели. ’еперь она уже хорошо знала
его круглое, желтовато-болезненное лицо, темные глаза с красными
белками, темную, густую шевелюру, волоски на предплечьЯх, кистЯх
рук и пальцах, волосы под мышками и на груди, в паху и на ногах,
и все его коренастое, потное, страдающее тело, о котором она
заботилась уже тридцать часов, пока город раздиралсЯ улица за
улицей и нерв за нервом, а радио судорожно дергалось от лжи к
статике и снова ко лжи.
"Ќе надо мне говорить!", сказала она его молчанию. "’ы не с
ними. ’ы против них."
Ќе проронив ни слова, с предельной экономией сил, он выказал
отрицание.
"Ќо Я тебЯ видела! џ точно видела, что ты делал. ’ы запер
библиотеку. Љак ты думаешь, почему Я пошла туда, посмотреть на
тебЯ? Ќе думай, Я ни за что не пересекла бы улицу, чтобы помочь
кому-нибудь из этих!" Ћднотонный презрительный смешок и далее
тишина. ’олько радио шипело, снова ловЯ статику. Ћна села в ногах
постели прЯмо перед взглЯдом библиотекарЯ, точно по его центру.
"џ знаю тебЯ в лицо бог знает как долго, пару лет, наверное.
„ругаЯ моЯ комната, там, выходит на площадь. ЏрЯмо напротив
библиотеки. џ сотню раз видела, как ты открываешь ее по утрам. Ќа
этот раз Я увидела, как ты ее закрываешь в два часа днЯ. ‚ спешке
пробегаешь в кованые ворота напротив дверей. ‚ чем дело? Џотом Я
услышала машины и этих проклЯтых мотоциклистов. џ сразу задернула
занавеску. Ќо потом встала за ней и смотрела. ‡наешь, это
странно. ЉлЯнусь, раньше Я спрЯталась бы здесь под кроватью, если
бы знала, что они так близко. Ќо Я стоЯла и смотрела. ‘ловно
пьесу!", сказала она с экспансивной неточностью. Ќа самом деле,
она смотрела на библиотеку, выглЯдываЯ в щелочку меж занавеской и
оконной рамой, с вздымающейсЯ волной сильного трепета не совсем
неприЯтного страха. Ќе эта ли живаЯ эмоциЯ впоследствии так
быстро подвинула ее действовать?
"‚начале они спустили флаг. ЉажетсЯ, даже террористы делают
дела в правильном порЯдке. Ќа самом деле, наверное, никто другой
не соблюдает традицию так скрупулезно. Ћни делают все, что от них
ждут... Ќу, Я видела, после того, как ты запер ворота, ты
завернул к боковой двери, ко входу в подвал. Њне кажетсЯ, Я
заметила твой плащ, не замечаЯ, что замечаю, понимаешь, его
желтовато-коричневый цвет. Џоэтому, когда они хлынули по входным
ступенЯм и вломились в боковую дверь - как муравьи на мЯсо,
подумала Я - и в конце концов снова вышли, уселись на свои
проклЯтые мотоциклы и укатили рушить что-то еще, мне захотелось
узнать, дым или просто пыль выбиваетсЯ из боковой двери, и тогда
Я вспомнила твой плащ, наверное из-за цвета дыма, такого же
желтовато-коричневого. џ подумала, что никогда больше не увижу
твой плащ. Ћни не увезли библиотекарЯ с собой. Ќу, Я подумала,
что они, наверное, застрелили тебЯ там внутри, где книги. Ќо Я
все времЯ вспоминала, как ты запер двери и запер ворота, а потом
вернулсЯ. џ не знала, почему ты так сделал. ’ы мог бы в конце
концов запереть все и уйти, слинЯть. џ все об этом думала. Ђ там,
на площади, не было не души. ‚се мы крысами прЯтались в своих
крысиных норах. € поэтому, Я, наконец, подумала: џ не смогу потом
жить с этим, и пошла посмотреть на тебЯ. Џошла прЯмо через
площадь. Џусто, как в четыре часа пополудни. ‚се было тихо. џ не
боЯлась. џ только боЯлась найти тебЯ мертвым. ђана, кровь. Ћт
крови мне становитсЯ дурно, Я ее ненавижу. Ќу, Я вошла, во рту
стало сухо, а в ушах пело, а потом увидела тебЯ, ползущего с
кучей книг!" Ћна засмеЯлась, но на этот раз голос подвел. Ћна
повернула к нему левый профиль, глЯдЯ на него лишь искоса.
"Џочему ты вернулсЯ? € что ты делал, когда они были внутри?
ЏрЯталсЯ, мне кажетсЯ. Ђ когда они ушли, ты вышел и попыталсЯ
потушить огонь."
Ћн слегка покачал головой.
"’ы потушил", сказала она. "’ы его погасил. Ќа полу была вода
и валЯлось ведро."
ќтого он не отрицал.
"Ќе думаю, что книги легко загораютсЯ. Њожет, они разорвали
газеты, каталоги, навалили карточек? Ћни ведь, конечно, что-то
зажгли. ‚есь этот дым, так страшно. џ задохнулась, как только
вошла, не знаю, чем ты вообще дышал там, на первом этаже. Љак бы
то ни было, огонь ты потушил, но надо было выбиратьсЯ из-за дыма,
а может, ты не был уверен, что погасил пожар полностью, поэтому
ты живо понадергал книг поценнее и пополз к двери."
Ћн опЯть покачал головой. “лыбаЯсь?
"Ќо ты же полз! Љогда Я вошла, ты тащилсЯ к ступенькам, ты
полз на коленЯх, пытаЯсь удержать книги. џ не знаю, удалось бы
тебе выбратьсЯ или нет, но ты пыталсЯ."
Ћн кивнул и что-то попыталсЯ прошептать.
"‹адно. Ќе разговаривай. Џросто скажи мне, нет, лучше молчи,
как после этого ты можешь быть партизаном? ЋтдаваЯ жизнь всего за
несколько книг!"
Ћн зашептал громче, но голос звучал, словно стальнаЯ щетка,
скребущаЯ по меди - все, что оставил от голосовых свЯзок дым. "Ќе
ценно...", сказал он.
Ћна наклонилась, поймать слова. ‚ыпрЯмившись, она расправила
юбку и заговорила с некоторым возмущением.
"Ќе думаю, что мы настолько квалифицированы, чтобы судить,
ценна наша жизнь или нет."
Ћн снова покачал головой и прошептал, беззвучно,
бессмысленно, упрЯмо: "Љниги."
"’ы говоришь, книги не ценны?"
Ћн кивнул, лицо его смЯгчилось; выразив себЯ, он снЯл все
напрЯжение.
Ћна пристально смотрела на него, недоверчиво, более гневнаЯ,
чем на радио, а потом гнев упорхнул, словно монета с пальца, и
она засмеЯлась: "’ы сумасшедший!", сказала она, взЯв его за руку.
ђука была основательной, как и все в нем, рука твердаЯ, но не
мозолистаЯ, рука человека, работающего за столом. € она была
горЯчей.
"’ебе надо бы в больницу", сказала она с раскаЯньем. "‡наю,
что тебе нельзЯ разговаривать, но Я не могу удержатьсЯ от
болтовни, а ты не отвечай. ’ебе надо в больницу. Ќо как ты туда
попадешь, когда нет такси и бог знает, на что сейчас похожи
больницы. € кого они сейчас захотЯт взЯть. Љак только все немного
затихнет и телефон снова заработает, попробую позвонить доктору.
…сли еще останутсЯ доктора. …сли вообще что-нибудь останетсЯ,
когда все кончитсЯ."
ѓоворить так ее заставила тишина. Ѓыл тихий день. ‚ такие дни
почти хотелось услышать мотоциклы и пулеметы.
…го глаза были закрыты. ‚чера вечером и времЯ от времени всю
ночь у него были пароксизмы кашлЯ, он боролсЯ за дыхание с
ужасающе сильными спазмами, похожими на астму или на сердечный
приступ. „аже сейчас он дышал коротко и тЯжело, но как бы ни был
он измотан и неустроен, он все же отдыхал, ему должно стать
лучше. Ђ что, собственно, мог бы сделать доктор длЯ надышавшегосЯ
дымом? Ќаверное, не много. „октора не слишком-то помогают при
плохом дыхании, про старости, или при гражданских беспорЯдках.
Ѓиблиотекарь страдает от того, от чего умирает его страна,
болезнь его - принадлежность этому городу. –елые недели
громкоговорителей, пулеметов, взрывов, вертолетов, пожаров,
молчаниЯ; организм политики неизлечим, его конвульсии
продолжаютсЯ. ‡а капустой, за килограммом мЯса надо ходить за
километры. ‚друг открылсЯ магазин сладостей, дети покупали
апельсиновый сок. Ђ на следующий день все кончилось, здание на
углу взорвали и сожгли. ‘келет политики. ‹ица людей, как фасады
домов в даунтауне, как громадные отели, пустые и закрытые, все в
затемнении. Ђ в прошлую субботу вечером бросили бомбу в ”ениксе.
’ридцать убитых, говорило радио, а потом шестьдесЯт убитых, но ее
оскорбили не эти смерти. ‹юди всегда рискуют. ќти пошли
посмотреть пьесу в разгар гражданской войны, они рискнули - и
проиграли. ‡десь одновременно - и смелость, и справедливость. Ќо
старый ”еникс, само здание, сцена, где она сыграла так много
дерзких горничных, молодых сестер, наперсниц, приживалок, Ћльгу
Џрозорову, и в течении трех великих недель - Ќору; красный
занавес, красные плюшевые кресла, пыльные люстры и позолоченнаЯ
алебастроваЯ лепка, все это поддельное величие, Ящик с игрушками,
беззащитное и незащищаемое место облагораживаниЯ человеческих душ
- поднЯть на это руку презренно. ‹учше бы они бросали проклЯтые
бомбы в церквЯх. ’ам уж, конечно, пораженнаЯ душа воспарила бы
прЯмо в пушистое небо прежде, чем заметила, что ее тело
разорвано, как мЯсо длЯ жаркого. ‘ богом на вашей стороне, в
божьем доме, как что-либо может идти плохо? Ќо нет защиты в давно
мертвом драматурге, в куче рабочих сцены и дураках-актерах. ‚се
может пойти плохо и всегда идет. ‹ампы погасли, вопли и толкотнЯ,
затоптанные, невыразимо гнуснаЯ вонь, и все из-за Њольера, или
Џиранделло, или что они там играли в субботу вечером в ”ениксе.
Ѓог никогда не бывает на их стороне. Ћн берет себе славу,
прекрасно, но не вину. —то такое бог в действительности, как не
доктор, знаменитый хирург: не задавайте вопросов, Я вам не
отвечу, оплатите гонорар и Я спасу вас, если получитсЯ, а если
нет, вы сами виноваты.
Ћна поднЯлась прибрать столик у постели, корЯ себЯ за
вульгарные мысли. …й надо на ком-то сорвать злость, а здесь
никого, кроме бога и библиотекарЯ, но ей не хочетсЯ злитьсЯ на
библиотекарЯ. Ћн слишком болен, как и город. Ђ гнев может
замутить чистоту и большое удовольствие ее сильного эротического
влечениЯ к нему. Ћна годами не смотрела на мужчину с таким
наслаждением, ей казалось, что эта радость утерЯна, усохла. …е
возраст воспользовалсЯ преимуществом его болезни. Џри нормальном
течении событий он относилсЯ бы к ней не как к женщине, а как к
старухе; его слепота ослепила ее: ей не следовало бы смотреть на
него. Ћднако, раздеваЯ его и осматриваЯ тело, она отбросила
лицемерие и восхищалась его коренастым и невинным телом с
невинной радостью желаниЯ. Ћ его разуме и душе она не знала почти
ничего, разве что у него есть храбрость, что хорошо. ‚
действительности, она и не хотела знать больше. Ћна сожалела, что
он вообще заговорил, произнесЯ только эти два глупых, хвастливых
слова: "Ќе ценно". Ћтносилось ли это к его собственной жизни или
к книгам, который он пыталсЯ спасти с риском длЯ этой жизни? ‚
любом случае он знал, что длЯ партизана не ценно ничего, кроме
дела. ‘уществование филиала библиотеки, бытие нескольких книг -
хлам. Ќичего не имеет значениЯ, кроме Ѓудущего.
Ќо если он партизан, почему он пыталсЯ спасти книги?
Њог бы лоЯлист остатьсЯ в одиночестве в той ужасной комнате в
коричневато-желтым дыму, пытаЯсь потушить пожар, чтобы спасти
книги от сожжениЯ?
Љонечно, ответила она себе. ‚ соответствии с его идеЯми, его
теориЯми, его верой - да, конечно, определенно! Љниги, статуи,
зданиЯ, фонари, на которых зажжены лампы, а не болтаютсЯ
повешенные, Њольер в восемь тридцать, разговоры за обедом,
школьницы в голубом с портфелЯми, порЯдок, благопристойность,
прошлое, которое гарантирует существование будущего - именно за
это стоЯт лоЯлисты. € он стоит стойко. Ќо мог бы он при этом
ползти по полу, выхаркиваЯ легкие и пытаЯсь вытащить в руках
несколько книг? - и даже не ценных книг, вот что хотел сказать
библиотекарь, теперь она понЯла его, и даже не ценных, ибо, может
быть, в этом филиале библиотеке вообще нет ценных книг. Џросто
книги, любые книги, и не потому, что у него есть идеи, но потому,
что у него есть вера, за которую расплачиваютсЯ жизнью, но
потому, что он библиотекарь. —еловек, который присматривает за
книгами. ’от, кто несет за них ответственность.
"’ы это имел в виду?", спросила она тихо, потому что он
уснул. "‚от почему Я притащила тебЯ сюда?"
ђадио шипело, но ей не нужны были аплодисменты. …е зрителЯми
были его сны.

Last-modified: Sun, 20 Jun 1999 07:24:36 GMT
Ћцените этот текст: