        “рсула ‹е ѓуин. —етыре пути к прощению

---------------------------------------------------------------
 OCR: ’атьЯна Љондакова
---------------------------------------------------------------
<img src=proch.gif width=425 height=699>

     "Ќа  планете Ћ не было  войн в течение последних пЯти  тысЯч лет, а  на
ѓезене  войн не знали вообще никогда", -- прочла она и отложила книгу, чтобы
дать  отдых глазам.  Љ тому  же  последнее  времЯ она  приучала себЯ  читать
медленно,  вдумчиво,  а  не  глотать  текст  кусками,   как  ’икули,  всегда
моментально  сжиравший все, что  было  в  миске. "‚ойн не знали вообще": эти
слова вспыхнули Яркой звездой в ее мозгу, но тут же погасли, растворившись в
беспросветных глубинах скептицизма. —то же это за мир такой, который никогда
не  видел  войн?  ЌастоЯщий  мир.  ЌастоЯщаЯ  жизнь,  когда  можно  спокойно
работать,  учитьсЯ и  растить детей, которые,  в свою  очередь, тоже  смогут
спокойно,  мирно  учитьсЯ  и работать.  ‚ойна  же, не позволЯющаЯ  работать,
учитьсЯ и воспитывать детей, была отрицанием, отречением от  жизни. "Ќо  мой
народ,  --  подумала  ‰осс,  -- умеет только отрекатьсЯ.  Њы рождаемсЯ уже в
мрачной  тени,  отбрасываемой войной, и  всю  жизнь  только  и  делаем,  что
гонЯемсЯ за миражами, изгнав мир из дома  и своих сердец. ‚се, что мы умеем,
-- это сражатьсЯ. …динственное, что способно примирить нас с жизнью, --  наш
самообман:  мы не желаем признаватьсЯ себе, что война  идет, и отрекаемсЯ от
нее тоже. Ћтрицание отрицаниЯ, тень тени. „войной самообман".
     Ќа страницы  лежащей  на коленЯх книги упала тень  от тучи, ползущей со
стороны болот.  ‰осс вздохнула и  прикрыла веки.  "џ лгуньЯ", -- сказала она
сама  себе. Џотом снова открыла глаза и стала читать дальше о таких далеких,
но таких настоЯщих мирах.
     ’икули, который  дремал, обвернувшись хвостом,  на солнышке,  вздохнул,
словно передразнивал хозЯйку, и  почесалсЯ, сгонЯЯ  приснившуюсЯ блоху. ѓубу
охотилсЯ;  об  этом  свидетельствовали  качающиесЯ то  там  то  сЯм  макушки
тростника и вспорхнувшаЯ, возмущенно кудахтающаЯ тростниковаЯ курочка.
     ‰осс настолько погрузилась  в весьма своеобразные  обычаи народов €тча,
что заметила ‚аду лишь тогда, когда он сам открыл калитку и вошел во двор.
     --  Ћ, ты  уже пришел! -- всполошилась она, сразу  ощутив  себЯ старой,
глупой  и робкой  (как  всегда, стоило кому-то  заговорить с ней;  наедине с
собой она ощущала себЯ старой, лишь  когда была больна или  очень уставала).
Њожет быть, то, что она выбрала уединенный образ жизни, стало самым разумным
решением в ее жизни. -- Џойдем в дом.
     Ћна встала, уронив книгу, подобрала ее и почувствовала, что  узел волос
вот-вот рассыплетсЯ.
     -- џ только возьму сумку и сразу пойду.
     -- Њожете не торопитьсЯ, -- успокоил ее юноша. -- ќйд немного опоздает.
     "Ћчень  мило  с  твоей стороны позволить мне  в  моем собственном  доме
собратьсЯ  не спеша",  -- мысленно вспыхнула ‰осс,  но промолчала,  сдавшись
пред чудовищным обаЯнием юношеского  эгоизма.  Ћна  зашла в дом, взЯла сумку
длЯ покупок, распустила волосы, повЯзала голову шарфом  и вышла на небольшую
открытую  веранду,  служившую  одновременно  крыльцом. ‚ада,  сидевший  в ее
кресле, при виде  ‰осс вскочил. "Ћн  хороший  мальчик, --  подумала она.  --
Џожалуй, воспитан даже лучше, чем его девушка".
     --  †елаю приЯтно  провести времЯ,  --  сказала  она вслух  с  улыбкой,
прекрасно понимаЯ, что этим смущает его. -- џ  вернусь через пару часов,  но
до заката.
     Ћна вышла за  калитку и побрела  по деревЯнным мосткам, извивавшимсЯ по
болоту, к деревне.
     ќйд  она  не  встретила. „евушка придет по одной из тропок в трЯсине  с
северной стороны. Ћни с ‚адой всегда уходЯт из деревни  в разное  времЯ  и в
разном  направлении, чтобы никто не догадалсЯ, что  раз в неделю они на пару
часов встречаютсЯ. €х роман длилсЯ уже около трех лет, но они вынуждены были
встречатьсЯ тайно до тех пор, пока отец ‚ады и старший брат  ќйд не придут к
согласию в старинной склоке о спорном отрезке земли, оставшемсЯ не у  дел от
некогда  тучных пашен корпорации.  ќтот  крохотный островок в болоте  сделал
семьи  смертельными  врагами,  и  несколько  раз уже  почти  чудом удавалось
избегнуть кровопролитиЯ. Ћднако, несмотрЯ ни на что, их младшие  отпрыски по
уши влюбились друг в друга. ‡емлЯ была хорошей. Ђ семьи, хоть и были  бедны,
обе стремились верховодить в  деревне. ‡ависть не лечитсЯ. € ненависть тоже:
все  деревенские разделились  на  два  лагерЯ. ‚аде с ќйд даже и  сбежать-то
оказалось некуда:  в других деревнЯх родственников они не имели, а длЯ  того
чтобы выжить в городе, надо хоть  что-то уметь.  €х  юнаЯ страсть  попала  в
тиски вражды стариков.
     ‰осс  случайно  узнала  их  секрет  с  год  назад:  однажды,  гулЯЯ  по
обыкновению в  тростниках, она  наткнулась на маленький островок и лежащую в
объЯтиЯх  друг друга  прЯмо на земле парочку; как-то раз  она точно  так  же
набрела  на  болотных  оленЯт, притаившихсЯ в травЯном гнездышке, устроенном
матерью оленихой.  ќти двое  были так  же смертельно  перепуганы  и  так  же
очаровательны и стали умолЯть ‰осс  "никому  не  говорить"  так  смиренно  и
униженно, что  у  нее  не оставалось другого выхода.  ’рЯсЯсь от холода, они
цеплЯлись друг за друга, как дети; ноги ќйд были в болотной грЯзи.
     -- Џойдемте ко мне, -- сухо сказала ‰осс. -- ђади всего свЯтого.
     €, развернувшись, пошла прочь. Џарочка последовала за ней.
     -- џ вернусь  через час, -- так же сухо сообщила она, приведЯ их в свою
единственную комнату с альковом длЯ кровати. -- ’олько простыни не пачкайте!
     ќтот  час она кружила вокруг  дома, проверЯЯ, не ищет ли их кто-нибудь.
’еперь же,  год спустЯ, в то времЯ  как "оленЯта" наслаждаютсЯ любовью в  ее
крохотной спаленке, она уходит за покупками в деревню.
     Ђ вот  отблагодарить ее  им  как-то не приходило  в  голову. ‚ада делал
торфЯные  брикеты  и  запросто мог обеспечить  благодетельницу  топливом, не
вызвав ни у кого ни  малейших подозрений( Ќо они ни разу ей даже цветочка не
подарили, хоть и оставлЯли всегда простыни чистыми и даже неизмЯтыми. Њожет,
они просто были неблагодарными детьми? „а и за что  им  ее  благодарить? Ћна
всего-навсего  дала им  то,  что  они и  так  должны  были  иметь  по  праву
молодости: постель, часок любви и немного покоЯ. ’ут нет никакой ее заслуги,
как, впрочем,  и  никакой вины в том,  что  никто  другой не  предоставил им
этого.
     ‘егоднЯ она собиралась  зайти в  лавку,  которую  держал  дЯдЯ  ќйд  --
деревенский  кондитер. Љогда  ‰осс приехала сюда два  года назад,  ее благие
намерениЯ придерживатьсЯ праведного воздержаниЯ в  пище -- горсточка зерна и
глоток  чистой  воды в  день -- пошли прахом:  от диеты из сухих круп  у нее
началсЯ понос, а воду  из торфЯников было просто невозможно пить. ’еперь она
ела овощи,  какие только удавалось купить или вырастить самой, и пила  вино,
привозимые из города соки и воду, которую продавали в  бутылках. Љроме того,
она  постоЯнно пополнЯла  запас сладостей:  сушеных фруктов, изюма,  жженого
сахара  и даже пирожных, которые пекли мать и тетка  ќйд, --  толстых галет,
посыпанных толчеными орехами, сухих, ломких, но приторно-сладких.
     ‰осс  набила сумку продуктами и  задержалась, чтобы поболтать с  теткой
ќйд  -- смуглой, востроглазой маленькой  женщиной,  котораЯ  была  вчера  на
поминках по старому ‰аду и горела желанием поделитьсЯ впечатлениЯми.
     --  ќти  люди,  --  имеЯ  в  виду  семью   ‚ады,  тетушка  презрительно
прищурилась  и криво  усмехнулась,  -- как  всегда,  вели  себЯ  по-свински:
напились, задирали всех, безбожно хвастались, а потом заблевали всю комнату.
—его еще ждать от такой деревенщины!
     Љогда ‰осс подошла к полке с прессой,  чтобы взЯть свежую газету (вот и
еще один нарушенный обет:  она клЯлась читать лишь "Ђркамье"  и  выучить его
наизусть),  в  лавку вошла мать ‚алы, и все услышали, как "эти люди" (теперь
уже семьЯ ќйд) вчера  вечером  вели себЯ по-свински, хвастались  напропалую,
задирали всех и в конце концов заблевали весь дом. ‰осс не только слушала --
она  расспрашивала  обо  всем  до  мельчайших  подробностей,  она  буквально
купалась в сплетнЯх.
     "Љак это глупо, -- думала она, -- сидеть на отшибе в болоте и  молчать,
как мышь под  метлой! —то за идиоткой  Я была тогда, когда  давала обет пить
только  воду и не произносить  праздных речей. џ  никогда, никогда не давала
себе воли  ни  в чем!  џ никогда не была  свободной,  да  Я  и не заслуживаю
свободы! „аже  в своем  преклонном  возрасте Я не могу  отважитьсЯ поступать
так, как действительно хочу. „аже потерЯв ‘афнан, Я не решилась жить не так,
как принЯто, а как хочетсЯ".
     <i>‘тоЯли они  меж  пЯти армии враждебных. € ќнар, воздев клинок, говорил:
"„ержу Я в руках твою смерть, о  всемогущий!" Љамье же ответствовал: "Ѓедный
мой брат, ты держишь в руках свою смерть".</i>
     •оть что-то из "Ђркамье" она помнила наизусть, Ќо эти строки знали все.
Ђ потом ќнар отбросил меч, поскольку был героем  и благородным, почти свЯтым
человеком. € младшим братом Љамье. "Ђ Я вот не могу отбросить свою смерть. џ
вцепилась в нее, Я лелею ее,  ем ее,  пью, слушаю ее, отдаю ей свою постель,
оплакиваю ее, делаю все возможное, чтобы она приближалась!"
     ‡акат сегоднЯ был  так красив, что  ‰осс отвлеклась  от мрачных мыслей,
невольно залюбовавшись:  безоблачное серо-голубое небо отражалось в  далекой
дуге  канала, а  садЯщеесЯ в тростники  солнце вызолотило колеблемые  легким
ветерком  тонкие стволы. —удесный день. Љак прекрасен мир, как он прекрасен!
"Њеч в моей руке  обернулсЯ  против  менЯ.  ‡ачем  ты творишь красоту, чтобы
убивать нас ею, ‚ладыка милостивый?"
     ‘ердце билось  как сумасшедшее, ‰осс еле передвигала ноги.  Ќу  нет уж,
хватит!  Ћна туго  стЯнула  виски  шарфом и несколько раз  глубоко вдохнула,
чтобы прийти в себЯ. …сли  она и дальше себе позволит  так распускатьсЯ,  то
вскоре  начнет бродить по болотам,  в  полубреду вопЯ  во все  горло  -- как
Ђбберкам.
     ‚от  ведь дернуло  вспомнить  об этом сумасшедшем! Ћ черте  речь,  а он
навстречь:  не видЯ ничего перед  собой, погруженный в  свои мысли, Ђбберкам
шел ей навстречу,  стукаЯ  своей массивной тростью  с  такой Яростью, словно
каждый раз убивал змею. …го лицо обрамлЯли длинные седые кудри. ‘ейчас он не
кричал --  кричит  он только  по ночам,  и то в  последнее времЯ  нечасто --
сейчас он  говорил: она видела, как шевелЯтсЯ  его губы. Ќо  вот он  заметил
‰осс и умолк, моментально превратившись в  того, кем и был на  самом деле --
настороженного дикого зверЯ. Ћни  медленно сближались на узеньких мостках, и
вокруг не было ни единой живой души; только тростники, болотнаЯ грЯзь, ветер
и вода.
     -- „обрый вечер, ‚ождь  Ђбберкам,  -- мЯгко  сказала ‰осс,  когда между
ними осталось  лишь несколько  шагов. Љаким  огромным  он  был;  всЯкий раз,
встречаЯсь  с  ним, она не  могла привыкнуть к  виду  его мощного,  тЯжелого
широкоплечего тела.  …го иссинЯ-чернаЯ  кожа была  гладкой,  как у  молодого
мужчины, но плечи ссутулились, а волосы седым-седы и всклокочены; нос торчал
крючком, а глаза всегда смотрели куда-то вдаль.
     „а  что за день такой неудачный! Њало ей  всех сегоднЯшних переживаний,
самобичеваний и тревожных мыслей, так еще и это! ‰осс остановилась -- теперь
Ђбберкам мог  либо остановитьсЯ тоже, либо слепо двигатьсЯ прЯмо на нее -- и
спросила, стараЯсь казатьсЯ спокойной:
     -- ‚ы были вчера на поминках?
     ‘тарик  вперилсЯ  в  нее тЯжелым взглЯдом,  словно недоумеваЯ,  кто она
такаЯ и что ей от него надо.
     -- Џоминки? -- переспросил он, словно вспоминал значение этого слова.
     --  ‚чера  похоронили  старого ‰ада. ‚се  перепились, и только чудом их
стараЯ свара не обернулась дракой.
     --  ‘вара?  --   скорее  повторил  он,  чем  спросил.  Њожет,   он  уже
окончательно перестал соображать, но попытатьсЯ пробитьсЯ к его сознанию все
же стоило, и ‰осс заговорила, боЯсь остановитьсЯ:
     -- ‘вара между „эвисами и Љамманерами. Ћни  никак не могут поделить тот
островок с хорошей пахотной землей.  Ђ их бедные дети  боЯтсЯ даже взглЯнуть
друг на друга, чтобы родители не  прибили их на месте. Ђ ведь они любЯт друг
друга  и  хотели бы поженитьсЯ. —то за  идиотизм! Џочему бы в самом деле  не
поженить  их и не отдать  им этот паршивый остров? Ђ то, боюсь, того и глЯди
прольетсЯ кровь, и в самом ближайшем времени.
     -- ЏрольетсЯ  кровь( --  снова эхом повторил  ‚ождь, а  затем  глубоким
звучным голосом,  который не раз разносилсЯ над ночными  болотами,  медленно
проговорил: -- ќти  люди. ‹авочники. “  них души  скрЯг. Ћни не хотЯт никого
убивать.  Ќо и  делитьсЯ не умеют. Ћторвать  от  себЯ  кусок  собственности.
Ќикогда не научатсЯ. Ќикогда.
     €  вновь  перед мысленным взглЯдом ‰осс взметнулсЯ занесенный длЯ удара
меч.
     --  Ќу,  -- пролепетала она, пытаЯсь справитьсЯ с внезапной  дрожью, --
тогда детЯм придетсЯ ждать, пока( пока старики не поумирают.
     -- ‘лишком долго. Ѓудет поздно. -- ‰осс глЯнула старику в  глаза, и его
взглЯд, острый и дикий, пригвоздил ее к месту.
     Ќо Ђбберкам тут же нетерпеливо трЯхнул седой гривой, прорычал что-то на
прощание и так стремительно ринулсЯ вперед, что она едва успела отскочить на
самый краешек мостков.  "‚от  так  ходЯт вожди, и плевать им на нас, простых
смертных", -- подумала она с кривой улыбкой и снова двинулась к дому.
     Ќо  тут  сзади   раздались  какие-то   резкие  звуки.   ‰осс  испуганно
обернулась,  по горькому  опыту  городской  жизни  принЯв  их  за  выстрелы.
Ђбберкам  склонилсЯ  над  мостками,  и  все  его мощное  тело сотрЯсалось  в
пароксизме мучительного, раздиравшего легкие  кашлЯ; приступы были настолько
сильными, что он едва стоЯл на ногах.  ‰осс хорошо знала, что означает такой
кашель.  ѓоворЯт,  что пришлые умеют лечить эту болезнь.  Ќо  она  уехала из
города до  того, как  хоть один  из них успел поЯвитьсЯ там.  Ћна  подошла к
Ђбберкаму,  который  теперь тЯжело хватал воздух ртом, пытаЯсь прийти в себЯ
после приступа. ‹ицо его было серым, как пепел.
     -- “ вас берлот. ‚ы только подхватили его или уже поправлЯетесь?
     ‘тарик Яростно замотал головой.
     ‰осс молча ждала ответа.
     "Ђ какое мне,  собственно говорЯ, дело  до его болезни? Ћн приехал сюда
умирать. џ еще прошлой зимой слышала, как он воет на болотах ночами. ‚оет от
мучительной  боли,  воет,  агонизируЯ,  снедаемый  стыдом  и  отчаЯнием, как
человек на последней стадии рака, изводитсЯ тем, что все еще жив".
     -- ‚се в порЯдке,  -- злобно просипел Ђбберкам, Явно  желаЯ,  чтобы его
оставили в покое.
     ‰осс ничего не оставалось, как кивнуть  и уйти. Џусть  подыхает,  ей-то
что? „а и могло ли остатьсЯ  у  него хоть малейшее желание жить  после того,
как он потерЯл все, что  имел: власть, почет, богатство, честь? € потерЯл за
дело: за то, что лгал, предавал своих приверженцев, присваивал чужие деньги!
•отЯ  все  политики   этим   занимаютсЯ(  ‚еликий  ‚ождь   Ђбберкам,   герой
ЋсвобождениЯ, уничтоживший ‚семирную партию своей бездумной жадностью.
     ‰осс снова оглЯнулась. ‘тарик медленно тащилсЯ  по  мосткам,  возможно,
даже  покачиваЯсь  -- на таком  расстоЯнии она не  могла разглЯдеть.  Њостки
кончились, и ‰осс ступила на тропинку, ведущую к ее дому.
     ’риста  лет  назад эта  заболоченнаЯ гнилаЯ  топь  была одним из  самых
богатых и обширных земледельческих районов; первым, что  осушила и возделала
‘ельскохозЯйственнаЯ корпорациЯ,  а  точнее,  рабы, привезенные  с  “эрела в
колонию на ‰еове. “ж колонизаторы постарались на чужих-то землЯх: так хорошо
осушали  землю,  так  тщательно   обрабатывали,  без  всЯкой   меры  засыпаЯ
удобрениЯми,  что  доигрались, пока почва окончательно не  истощилась  и уже
ничего не могла родить. € тогда хозЯева бросили ее на произвол судьбы и ушли
разрабатывать   новые  участки.   €рригационные   каналы  стали   потихоньку
разрушатьсЯ,  и река  вновь  начала отвоевывать  свои  прежние владениЯ: она
периодически  разливалась,  и  волны, гулЯЯ по некогда тучным нивам, смывали
остатки  плодородной  почвы  и уносили  к океану.  ’еперь  здесь росли  лишь
тростники; на многие мили вокруг -- шелестЯщий лес, покой которого тревожили
лишь ветер, бесшумные тени низко скользЯщих туч да шорох  крыльев голенастых
болотных  птиц.  ѓде-то  в глубинах его можно  было  набрести  на  небольшие
островки все  еще годной под пашню  земли, на крохотные  обработанные полЯ и
деревушки рабов, брошенных  на произвол судьбы. Ќикчемные  люди на никчемной
земле. ‘вобода на пустошах! ‘вобода сдохнуть от отчаЯниЯ и голода. € везде и
повсюду по болотам были раскиданы полуразвалившиесЯ брошенные дома.
     ђелигиЯ  “эрела  и  ‰еове  позволЯла  и  даже  настоЯтельно  советовала
старикам, достигшим  определенного возраста, обратитьсЯ к  тишине: когда они
уже взрастили детей и исполнили свой гражданский и семейный долг, когда тело
ослабело, а дух окреп, они были вольны бросить все и начать жизнь  с начала,
с пустыми руками на  пустом  месте. „аже на плантациЯх  боссы  старым  рабам
позволЯли  уходить  в чащобы и  жить  там  свободно. ‡десь  же,  на  севере,
освобожденные мужчины  уходили на  болота и  вели  там  отшельнический образ
жизни  в уединенных  ветхих домах.  Ђ  после  ЋсвобождениЯ стали  уходить  и
женщины.
     Ѓрошенные дома занимать  было  опасно:  хозЯин мог однажды вернутьсЯ  и
предъЯвить права на свое владение. Ќо большинство сооружений  (как  и крытый
тростником домишко ‰осс) принадлежали местным деревенским, которые содержали
их  в порЯдке и бесплатно отдавали отшельникам, надеЯсь исполнить  тем самым
свой религиозный долг и обогатить если уж не карман, так  хотЯ бы душу. ‰осс
утешалась  мыслью  о  том,  что длЯ  хозЯина  своей  развалюхи она  ЯвлЯетсЯ
источником  духовных  благ;  он  был  редким скупердЯем,  и  его  расчеты  с
провидением всегда  склонЯлись  в пользу дебета. Ћна осознавала, что все еще
кому-то  нужна и приносит хоть сомнительную, но пользу. € это еще один  знак
того, что она  не способна отрешитьсЯ от мира,  к  чему  призывал Љамье. "’ы
больше ни на  что не годишьсЯ",  -- твердил он с тех пор, как ей исполнилось
шестьдесЯт, сотни  раз.  Ќо ‰осс  не желала его слушать.  „а,  она  оставила
шумный  мир  и  ушла  в болота, но так и  не  смогла избавитьсЯ  от  него --
беспрерывно болтающего, сплетничающего, поющего и плачущего. ќтот неумолчный
гул заглушал тихий голос ее ѓосподина.
     ‚ойдЯ в дом, она  обнаружила,  что  ќйд с  ‚адой уже ушли. Ќа аккуратно
заправленной постели дремал, свернувшись клубочком, ее лисопес ’икули. ѓубу,
пЯтнистый кот, бродил  с  недоуменным  видом, вопрошаЯ, почему до сих пор не
подали  обеда. ‰осс взЯла его  на  руки  и погладила шелковистую спинку. Љот
довольно замурлыкал.  Џотом она его  покормила. ’икули, как ни  странно,  не
обратил на это никакого вниманиЯ.  ‚ последнее времЯ он вообще слишком много
спал.  ‰осс  присела на  кровать  и почесала у него за ушами. Џес проснулсЯ,
зевнул,  раскрыл  Янтарные  глаза и,  узнав  хозЯйку, завилЯл  огненно-рыжим
хвостом.
     -- Ђ ты что, есть не хочешь? -- спросила она.
     "’ак  и  быть, поем, но только чтобы доставить  тебе  удовольствие", --
ответил ’икули и спрыгнул с кровати, как ей показалось, не очень ловко.
     -- Ћй, ’икули, да ты  у  менЯ  стареешь,  --  сказала  ‰осс и ощутила в
сердце холод  вонзившегосЯ меча. Љогда же это было? …е дочь ‘афнан  принесла
матери  в  подарок маленького  неуклюжего рыжего щенка  с кривыми лапками  и
пушистым  хвостом.  ‘колько лет прошло  с тех  пор? ‚осемь.  „а, много.  „лЯ
лисопса -- всЯ жизнь.
     Ќо  он  все же  пережил  и ‘афнан и ее детей, внуков ‰осс, -- ќнкамму и
“йи.
     "Џока Я жива, они мертвы, -- подумала она в который уже раз. -- Ђ когда
они оживут, менЯ уже  не будет. Ћни улетели на корабле, летЯщем  быстро, как
луч света; они сами превратились в свет. Љогда они вновь станут сами собой и
ступЯт на землю далекого мира под названием •айн, пройдет восемьдесЯт лет. €
Я уже  буду  мертва. „авно  мертва. џ уже  мертва. Ћни оставили  менЯ,  и  Я
умерла. Ќо только пусть  они живут, о всемилостивейший; Я согласна  умереть,
лишь бы жили они! џ и приехала сюда умирать. ‡а них. ‚место  них. џ не могу,
не могу позволить им умереть за менЯ".
     ‚ ее ладонь ткнулсЯ холодный нос ’икули. ‰осс внимательно посмотрела на
пса.  ђаньше она не обращала  вниманиЯ, что его Янтарные  глаза  подернулись
мутной  пленкой и  слегка  выцвели.  Ћна  молча погладила  его  по  голове и
почесала за ухом.
     ‘ъел  всего несколько кусочков, да и то лишь ради нее, и снова полез на
кровать! Њожет, заболел? ‰осс приготовила ужин: суп и пирожные, и машинально
сжевала все, не замечаЯ вкуса. Џотом помыла  три тарелки,  подкинула в огонь
хворосту и села  с книгой в руках, надеЯсь, что  чтение  ее отвлечет. ’икули
все дремал на кровати, а ѓубу пристроилсЯ у очага, золотистыми глазами глЯдЯ
на  огонь, и  тихо  тЯнул свое  "мур-мур-мур".  ђаз он  вскочил,  услышав  в
тростниках какой-то подозрительный  шум,  и  издал охотничий вопль, но потом
снова улегсЯ и,  уставившись на  плЯшущие Языки  пламени, завел свою  песню.
Љогда  огонь  погас  и  дом  под  беззвездным небом  погрузилсЯ во тьму,  он
присоединилсЯ  к ‰осс и ’икули,  уже  спЯщим  в теплой  постели, на  которой
сегоднЯ утром два юных любовника отдавали друг другу свою страсть.
     Ћна поймала себЯ на том, что последние несколько дней неотступно думает
об Ђбберкаме. ‚се это времЯ  она  приводила свой  огородик в порЯдок, готовЯ
его к зиме, и потому голова была свободна.
     Љогда  ‚ождь   впервые  поЯвилсЯ   на  болотах   и  поселилсЯ  в  доме,
принадлежавшем  старосте,  всЯ деревнЯ  загудела,  как  встревоженный  улей.
Ћпозоренный,  низложенный,  он  все   равно  оставалсЯ  великим   человеком.
€збранный всенародно вождем хеендов,  одного из сильнейших  племен ‰еове,  и
создав  и  возглавив  движение  "ђасоваЯ  свобода",  он  во времЯ  войны  за
Ћсвобождение  достиг  огромной  популЯрности.   €деи  его  ‚семирной  партии
пришлись по душе особенно  в сельских местностЯх,  на  плантациЯх: "Ќикто не
имеет права  жить в  ‰еове, кроме его  народов: ни уэрелиане, ни ненавистные
колонизаторы, ни  боссы,  ни  хозЯева". ‚ойна  покончила  с  рабством,  и  в
последующие  несколько  лет дипломаты  из ќкумены договорились  о  полном  и
бесповоротном окончании экономической зависимости ‰еове  от “эрела.  Џланета
перестала  быть колонией. ‚се боссы и хозЯева -- некоторые семьи жили  здесь
по несколько веков -- были  выдворены на родину, в ‘тарый  Њир,  вращавшийсЯ
вокруг солнца по  внешней  орбите.  Ћни  были  вынуждены уйти и  увести свою
армию. "Ћни уже не вернутсЯ! --  обещала ‚семирнаЯ партиЯ. -- Ќи как  гости,
ни как  купцы. Ќикогда больше им не дозволено будет осквернЯть земли  и души
‰еове. € никаким другим пришельцам  и захватчикам этого не позволЯт!" —ужаки
из ќкумены помогали ‰еове скинуть цепи рабства,  но им тоже пришлось улететь
домой. "ќто только наш мир. € он свободен. ‡десь мы можем укреплЯть свой дух
по заветам Љамье-Њеченосца". Ђбберкам повторЯл эти сентенции везде  и всюду,
и занесенный меч стал эмблемой ‚семирной партии.
     Ђ затем  полилась  кровь. ‘ самого ЋсвобождениЯ в  Ќадами тридцать  лет
бесконечно шли войны, восстаниЯ, мЯтежи -- половина жизни ‰осс. € даже после
того как с планеты убрались все уэрелиане, война продолжалась. ‘нова и снова
вырастали, мужали безусые  юноши  и, очертЯ голову,  бросались  по  наущению
престарелых вождей убивать друг друга, женщин, детей, стариков; здесь всегда
шла воина во имЯ свободы, мира и справедливости.  Џолучившие свободу племена
дрались между  собою  за землю, в  то времЯ как их вожди грызлись за власть.
‚се,  что  нажила  ‰осс за  долгие годы работы учительницей в столице, пошло
прахом, причем даже не во  времЯ самой войны за Ћсвобождение, а  после  нее,
когда в городе началась гражданскаЯ смута.
     Џравда, надо отдать должное Ђбберкаму: несмотрЯ на меч, изображенный на
эмблеме, он всеми  способами пыталсЯ  воздерживатьсЯ от военных действий,  и
отчасти  это у него  получалось. Ћн предпочитал боротьсЯ за власть с помощью
убеждениЯ, различными политическими и дипломатическими приемами,  на которые
был большой мастер, и почти добилсЯ успеха. Џлакаты с занесенным  мечом были
расклеены  везде и  всюду, а речи ‚ождЯ  на  митингах неизменно пользовались
большим  успехом.  "ЂЃЃ…ђЉЂЊ  €  ђЂ‘Ћ‚Ђџ  ‘‚ЋЃЋ„Ђ!"  --  призывали  лозунги,
протЯнутые над улицами.  …му оставалось только  победить на первых в истории
‰еове  выборах  и стать  ‚ождем Њирового  совета.  Ќо тут  началось: сначала
шепотки, слушки, потом уже открытые  обвинениЯ  в измене. Џотом самоубийство
его  сына.  ‡атем публичные откровениЯ матери его сына  о развратном и  не в
меру  роскошном  образе  жизни  ‚ождЯ.  Ђ  дальше   посыпались  обвинениЯ  в
присвоении  денег,  выделенных  его  партией  на   восстановление  кварталов
столицы, разрушенных во времЯ войны и бегства уэрелиан. ђазоблачение тайного
плана предательского убийства эмиссара  ќкумены  с  тем,  чтобы впоследствии
свалить  вину на  старого  друга  Ђбберкама и его  сторонника  „емье( €менно
последнее  и  положило  конец  его карьере:  на  сексуальную  распущенность,
роскошный  образ  жизни  и даже на  злоупотребление властью ‚ождЯ еще  могут
посмотреть  сквозь пальцы,  но предательство старого  товарища  по партии --
такое не прощают.
     "’акова уж рабскаЯ мораль",  -- подумала  ‰осс. Ѓольшинство  из прежних
сторонников  ополчились против  Ђбберкама  и  взЯли штурмом его  резиденцию.
‘оюзные войска  ќкумены соединились с частЯми, оставшимисЯ верными  ‚ождю, и
вместе восстановили в столице  порЯдок.  ‡а те несколько дней, пока  длились
беспорЯдки,  в  городе  погибли  сотни  людей,  а  по  всей  планете  жертвы
вспыхнувших в поддержку Ђбберкама мЯтежей  и бунтов исчислЯлись тысЯчами. Ќо
потом ќкумена встала на сторону  временного правительства, вынудив его пойти
на  уступки в  политике  по отношению к “эрелу. € ‚ождЯ  повели  под охраной
ненавистных колонизаторов  по залитым  кровью  улицам с полуобвалившимисЯ от
разрывов  гранат домами. Ќарод, доверЯвший ему, обожавший его,  ненавидевший
его, молча  смотрел, как его ведут через весь город под  конвоем иностранцы,
чужаки, которых он обещал вышвырнуть с планеты.
     ‰осс прочла обо всем в газете, так как это произошло, когда она уже год
как жила на болотах. "€ поделом ему!"  -- подумала она  тогда. „ействительно
ли  ќкумена  стала союзником  ‰еове  или  под  прикрытием  лоЯльности просто
готовит  возрождение  старых порЯдков, она  не  знала,  но  ей приЯтно  было
видеть,  как  столь  высоко  вознесшийсЯ  ‚ождь был свергнут  с  пьедестала.
“эрелианские боссы, свалив  главу  страны, нанЯли десЯтки  писак, поливавших
его грЯзью. Ќо ‰осс уже досыта наелась грЯзи за всю свою жизнь.
     Љогда несколько месЯцев спустЯ ей сообщили, что Ђбберкам будет жить  на
болотах недалеко от нее и что он решил стать отшельником, она была потрЯсена
и  даже   несколько  пристыжена,  поскольку   считала   все   его  пламенные
высказываниЯ и призывы лишь  обычной политической  болтовней.  Ќеужели  он в
самом  деле  религиозен? €  это  после всех  грабежей, оргий, убийств?  Ќет,
конечно же, нет! ЏотерЯв деньги и власть, он был вынужден устроить весь этот
спектакль длЯ  отвергнувшего  его  общества  и играть в  нем  роль нищего  и
несправедливо униженного. Ќи стыда, ни совести! ‰осс сама удивилась, сколько
Язвительности и горЯчей неприЯзни всколыхнуло в ней известие о  его приезде.
Љогда она в первый раз увидела его, то единственным, что запомнилось  тогда,
стали огромные ступни с грЯзными большими пальцами,  обутые  в сандалии,  --
посмотреть ему в лицо она из презрениЯ не пожелала.
     Ћднажды  зимней  ночью  с  болот  донессЯ леденЯщий,  как пронизывающий
ветер, жуткий вой. ѓубу  и  ’икули  навострили уши, насторожились, но тут же
успокоились.  ‰осс  даже не сразу понЯла, что эти  надрывные звуки исторгает
человеческаЯ глотка; выл мужчина  -- пьЯный? сумасшедший?  -- и было  в  его
голосе  столько  муки и отчаЯниЯ, что она, несмотрЯ  на  страх,  отправилась
посмотреть,  нельзЯ  ли  ему  помочь.  Ќо  он не  искал  помощи. "Ћ  великий
всемогущий Љамье!"  -- различила ‰осс,  выйдЯ за дверь,  и  на фоне бледного
ночного неба, затЯнутого мутными облаками, увидела огромную фигуру человека,
который  шатаЯсь  брел  по мосткам,  рвал на  себе  волосы и  плакал, словно
животное, словно душа, заблудившаЯсЯ в боли.
     Џосле  этой ночи она больше не осмеливалась осуждать  его. Ћни в равном
положении. €, встретившись с  ним в  следующий раз, посмотрела ему в глаза и
заговорила с ним.
     ‚идела  она  его не часто: он действительно  жил  как отшельник. Љ нему
никто не  ходил.  …й  жители  деревни (ради спасениЯ своей  души) отдавали и
кое-какие вещи, и излишки каждого урожаЯ, а по праздникам угощали чем-нибудь
горЯчим;  но  она ни разу не видела,  чтобы  кто-то нес что-либо  Ђбберкаму.
Њожет,  поначалу  ему  и  предлагали, а он  оказалсЯ  слишком  гордым, чтобы
принимать подаЯние. Ђ может, побоЯлись и предлагать.
     ‰осс вскапывала землю маленькой  лопаткой с поломанной ручкой,  которую
ей  отдала ќм „еви, и  размышлЯла о ночных воплЯх Ђбберкама  и  его кашле. ‚
четырехлетнем возрасте  ‘афнан чуть не  умерла от берлота. ‚ те страшные дни
этот жуткий надрывный кашель преследовал ‰осс днем и ночью. Њожет, когда она
видела Ђбберкама в последний раз, тот направлЯлсЯ к  деревенскому доктору? Ђ
может, пошел, да вернулсЯ, так и не решившись попросить помощи?
     ‰осс накинула на  плечи шаль: ветер посвежел, напоминаЯ о том, что  уже
осень, и, выйдЯ к мосткам, свернула направо.
     †илище Ђбберкама было гораздо больше  ее  лачуги  и сложено из  бревен,
отсыревших  и  замшелых:  болотнаЯ  вода  просачивалась  всюду.  ’акие  дома
перестали строить  уже  лет двести назад, после того,  как срубили последнее
дерево. Ѓывший  фермерский дом, теперь  он  превратилсЯ в  мрачную,  обвитую
дикими лозами  развалину с прохудившейсЯ крышей и выбитыми окнами; ступеньки
на крыльце совсем прогнили и прогибались даже под ‰осс.
     Ћна  позвала Ђбберкама, потом еще раз, погромче. Ќо в  ответ лишь ветер
шелестел  в  тростниках.  Ћна   постучала,  подождала  немного  и,   наконец
решившись, толкнула разбухшую входную  дверь. Ћказавшись в  узкой  прихожей,
‰осс услышала доносЯщеесЯ из соседней комнаты хриплое бормотание:
     --  Ќикогда не входи, ни с  какими намерениЯми, беги без  оглЯдки, беги
без оглЯдки( -- € говорЯщий вновь зашелсЯ в приступе мучительного кашлЯ.
     ‰осс открыла дверь  в комнату, остановилась  на пороге  и, когда  глаза
привыкли  к  темноте, оглЯделась.  Љогда-то  здесь  находилась гостинаЯ,  но
сейчас  все окна  были  забиты  досками,  а огонь в  очаге  давным-давно  не
разжигали.  €з  мебели остались только  старый буфет, стол, лавка и кровать,
стоЯвшаЯ  рЯдом с очагом. ‘комканное одеЯло  валЯлось на полу,  а  Ђбберкам,
совершенно голый, металсЯ на кровати в горЯчечном бреду.
     -- Ћ Љамье всемогущий! -- вырвалось у ‰осс.
     Ћгромное, черное, маслЯнисто-блестЯщее тело, широченнаЯ грудь  и живот,
поросшие седыми  волосами, сильные руки с ладонЯми, напоминающими лопаты( „а
она никогда в жизни не отважитсЯ подойти к нему!
     Ќо все же ‰осс поборола робость. ‚едь Ђбберкам так болен и слаб, к тому
же не потерЯл сознаниЯ  и в  состоЯнии  понЯть,  что она  хочет помочь. ‰осс
поднЯла  с пола  одеЯло, укрыла больного, а  сверху  набросала  все  трЯпки,
которые только нашла в доме --  даже коврик притащила из  соседней  комнаты;
затем  она  развела  огонь.  Џару  часов  спустЯ  больной начал  потеть;  он
буквально обливалсЯ потом: все белье промокло насквозь.
     "—то за человек,  ни в чем не  знает удержу!" -- ворчала ‰осс, глубокой
ночью  ворочаЯ  неподъемное  тело, вытЯгиваЯ  из-под  него  простыни,  чтобы
высушить над  очагом. ‹ихорадка не отступала,  старика снова  трЯсло и вновь
скручивали  приступы кашлЯ,  а  ‰осс тем временем  заваривала  принесенные с
собой  травы и заставлЯла его пить.  € сама пила с ним  за компанию. Ќаконец
Ђбберкам  заснул  мертвым, настолько глубоким сном, что даже кашель,  все не
оставлЯвший  его в покое, не мог его разбудить. Џочти сразу и ‰осс незаметно
длЯ себЯ  задремала и  очень удивилась, когда,  проснувшись, обнаружила, что
лежит на полу у  погасшего очага, а сквозь  щели в окна пробиваетсЯ молочный
свет днЯ.
     Ђбберкам лежал на постели, укрытый ворохом трЯпьЯ; ковер, красовавшийсЯ
наверху,  оказалсЯ чудовищно грЯзным. ѓрудь  больного  высоко  вздымалась  и
опадала,  но  дыхание  было  ровным и  глубоким.  ‰осс  с  трудом поднЯлась,
буквально собираЯ себЯ по кусочкам, --  каждое движение отдавалось болью, --
развела огонь, поставила гретьсЯ чайник и заглЯнула в буфет. Љ ее удивлению,
там оказалось  полно еды;  очевидно, старика снабжали  из ближайшего города.
Ћна приготовила себе сытный завтрак и, когда Ђбберкам проснулсЯ, напоила его
травЯным  настоем.  …го  больше не  лихорадило.  ’еперь,  по  ее  разумению,
единственную опасность могла представлЯть скопившаЯсЯ в легких мокрота -- об
этом ее когда-то предупреждали врачи, лечившие ‘афнан.  Ђ ведь Ђбберкаму уже
за шестьдесЯт, значит, если он вдруг перестанет кашлЯть, это окажетсЯ дурным
знаком. ‰осс помогла ему приподнЯтьсЯ и приказала:
     -- Ђ теперь кашлЯйте!
     -- Ѓольно, -- простонал он в ответ.
     --  Ќо  это  необходимо,  --  строго сказала  ‰осс,  и  старик  покорно
закашлЯл, правда слабенько. -- ‘ильнее!
     Ћн подчинилсЯ и  кашлЯл до  тех  пор, пока все  его  тело  не  скрутила
судорога.
     -- ‚от  теперь хорошо, --  похвалила  ‰осс. -- Ђ теперь  спать! -- € он
заснул.
     Ћй,  ’икули и ѓубу,  наверное, умирают с голоду! ‰осс  помчалась домой,
покормила  своих друзей, переоделась и часок  отдохнула  у очага, поглаживаЯ
ѓубу и слушаЯ его бесконечное  тихое "мур-мур-мур". Ђ потом снова побежала к
‚ождю.
     € снова она до сумерек сушила простыни и без конца перестилала постель.
€ опЯть сидела рЯдом с  больным  всю ночь. Ќо утром ему стало лучше, и ‰осс,
пообещав  вернутьсЯ к вечеру, ушла. Ћн не  ответил, так  как  был еще  очень
слаб.
     ‚ечером  кашель  стал  "мокрым",  что было  очень хорошим признаком, --
"хороший"  кашель, одним словом. ‰осс вспомнила, что ‘афнан,  выздоравливаЯ,
тоже "хорошо" кашлЯла.
     Ђбберкам  много  спал, а когда  просыпалсЯ,  ‰осс вручала  ему  бутыль,
приспособленную  вместо  "утки",  и  он   отворачивалсЯ,  чтобы  помочитьсЯ.
"‘кромность  --  хорошее  качество  длЯ ‚ождЯ", --  думала  она.  ‰осс  была
довольна и им, и собой. Ћна еще годитсЯ на что-то  и может быть полезной, да
еще как!
     -- ‘егоднЯ  ночью  Я  здесь  не останусь, так что  сами  следите, чтобы
одеЯла не сползли. Ќо утром Я вернусь, -- строго сказала она, в глубине души
очень довольнаЯ своей решительностью и непреклонностью.
     ‚ечер  был Ясным, но холодным, и ‰осс ускорила  шаги.  ‚ойдЯ в дом, она
обнаружила ’икули,  свернувшегосЯ клубочком в углу комнаты,  где он  никогда
раньше не спал. Ћна отнесла его  к миске, но  пес отказалсЯ есть и попыталсЯ
вернутьсЯ  в  тот же уголок. ‰осс  стала  уговаривать  любимца  и, видЯ  всю
тщетность попыток накормить его, отнесла  животное на кровать, но он сполз и
упрЯмо улегсЯ все в том же углу. "Ћставь менЯ в покое,  -- сказал он, закрыв
глаза  и  уткнувшись черным  сухим носом  в переднюю лапу. -- “йди, дай  мне
спокойно умереть".
     ‰осс легла спать, потому что глаза слипались, а ноги просто не держали.
ѓубу  всю ночь  бродил  по  болотам.  “тром  ’икули,  как  и  вчера,  лежал,
свернувшись клубочком, на том же самом месте, где никогда раньше не спал. Ќо
он был жив.
     --  џ должна идти,  --  извинЯющимсЯ  тоном  сказала ‰осс.  -- Ќо скоро
вернусь, очень скоро. „ождись менЯ, ’икули.
     Ћн не ответил.  …го Янтарные, подернутые дымкой  глаза смотрели куда-то
мимо хозЯйки, в неведомую даль. Ћн ждал, но не ‰осс.
     Ћна зло шагала по мосткам с сухими глазами, чувствуЯ себЯ до отвращениЯ
беспомощной. Ђбберкаму хуже не  стало, правда, заметного улучшениЯ тоже пока
не  наступило. Ћна покормила его рисовым  отваром, помогла  справить нужду и
сказала:
     -- џ не могу остатьсЯ. Њой любимец тЯжело болен, мне нужно вернутьсЯ.
     -- ‹юбимец, -- повторил Ђбберкам хрипло.
     -- ‹исопес. Њне подарила его дочка.
     Љакого черта она извинЯетсЯ и  пускаетсЯ в объЯснениЯ? ‰осс  решительно
развернулась и ушла. „ома  ’икули  лежал  все  в том же углу.  Ћна  пыталась
занЯть себЯ штопкой, стрЯпней, попробовала  почитать об ќкумене, о том мире,
который  никогда не  знал  войн,  где всегда  стоЯла зима  и  все люди  были
гермафродитами.  Ќаконец  она  решила  отнести Ђбберкаму поесть,  но  в  тот
момент,  когда  ‰осс встала с кресла, ’икули тоже поднЯлсЯ  и очень медленно
подошел к ней. Ћна снова села и наклонилась, чтобы взЯть его на руки, но пес
положил острую мордочку на хозЯйкину ладонь, тЯжело вздохнул и  вытЯнулсЯ  у
ее ног, опустив голову на лапы. Џотом вздохнул еще раз. € все.
     ‰осс плакала  навзрыд, в  голос,  но недолго.  Џотом встала  и пошла за
садовой лопаткой. ‚ырыв могилку у стены, в солнечном месте, и взЯв ’икули на
руки,  она  вдруг  испугалась: "—то же Я делаю? ‚едь  он живой!"  Ќо пес был
мертв. Џросто  еще не остыл  --  пышный рыжий мех все еще хранил тепло. ‰осс
бережно завернула его в  свой голубой шарф и  уложила в  Ямку, ощущаЯ сквозь
ткань,  как тело холодеет и застывает, словно деревЯнное. Џотом она засыпала
могилу землей, а сверху положила камень, отвалившийсЯ от очага. ѓоворить она
ничего не  стала, лишь  отчетливо представила  себе, как где-то  в мире ином
’икули бежит по цветущему лугу, устремлЯетсЯ вверх по солнечному лучу и тает
в золотистом свете.
     ‰осс наполнила миску ѓубу, так  и не  показавшего носа  домой,  и снова
пошла  к  ‚ождю.   ‘тало  холодно.  ‘тебли  тростника  поседели,  на   лужах
поблескивал тонкий ледок.
     Ђбберкам уже сидел и чувствовал себЯ, судЯ по всему, лучше, но его  еще
немного лихорадило. Ћн хотел есть, и это тоже было добрым знаком. Љогда ‰осс
принесла поднос с едой, он спросил:
     -- Љак ваш любимец? ЏоправилсЯ?
     -- Ќет,  -- ответила она и  отвернулась. …й пришлось собрать все  силы,
чтобы выговорить это слово: -- “мер.
     --  ’еперь  он  в  руце  ‚ладыки, --  хриплым  звучным  голосом  сказал
Ђбберкам,  и  ‰осс  снова  увидела  ’икули,  бегущего  по  цветочному  лугу,
реального, живого, как сам солнечный свет.
     -- „а. -- Ћна немного помолчала и добавила: -- ‘пасибо.
     ѓубы у нее дрожали, горло перехватило. Џеред глазами неотступно маЯчило
видение  -- небольшой голубой  сверток. …е  голубой  шарф. …е(  •ватит, надо
чем-то  себЯ занЯть,  отвлечьсЯ.  ‰осс  разожгла огонь  в очаге и  бессильно
опустилась на лавку, лишь теперь осознав, как безумно она устала.
     --„о того  как  стать  воином, Љамье был  простым пастухом,  --  сказал
Ђбберкам, -- а посему получил прозвище "Џовелитель скотов". € еще прозывалсЯ
порой Ћленьим пастырем, потому что, когда он приходил в дикий лес, все олени
сбегались навстречу. € среди их  доверчивых  стад львы резвились,  не трогаЯ
ланей. €бо не было страха меж ними.
     Ћн произнес эти слова так обыкновенно, так буднично, что ‰осс  не сразу
узнала известные с детства строки из "Ђркамье".
     Ћна подбросила в огонь еще кусок торфа и снопа застыла на краю лавки.
     -- ђасскажите, откуда вы родом. ‚ождь Ђбберкам, -- попросила она.
     -- ‘ плантации ѓеббы.
     -- ќто где-то на востоке?
     Ћн кивнул.
     -- € как там?
     Ћгонь в очаге стал гаснуть, и потЯнуло едким  острым  дымком. ‚ комнату
прокрались  сумерки.  Љак  тихо вокруг.  Џо  ночам  здесь всегда стоит такаЯ
оглушающаЯ  тишина, что  в  первые  месЯцы  после  переезда из  города  ‰осс
просыпалась каждую  ночь, не в силах привыкнуть к безмолвию,  окружавшему со
всех сторон.
     -- € как там? -- повторила она почти шепотом.
     Љак  у  большинства представителей их  расы,  его зрачки  цвета  индиго
заполнЯли  глаз  почти  целиком,  и  теперь, когда Ђбберкам  обернулсЯ, ‰осс
уловила в полумраке комнаты их отблеск.
     --  естьдесЯт лет назад,  -- начал  он,  -- мы  жили на  плантации все
вместе,  в одном бараке. †енщины и маленькие дети рубили сахарный тростник и
работали на мельнице, а мужчины и мальчики старше восьми лет -- на  руднике.
Ќекоторых девочек тоже брали в шахту -- они нужны были  в узких забоЯх, куда
взрослый  человек не  мог  протиснутьсЯ.  џ  был  слишком  крупным с  самого
детства, поэтому менЯ послали на рудник уже в восемь.
     -- € как там?
     -- ’емно.  -- Ђбберкам снова сверкнул глазами. -- ЋглЯдываЯсь  назад, Я
все времЯ поражаюсь, как мы вообще выживали в таких условиЯх. ‚оздух в шахте
был черен от угольной пыли. —ерный воздух, да. ‘вет наших слабеньких фонарей
пробивалсЯ сквозь него не дальше чем на пЯть футов.  Ѓольшинство забоев были
затоплены, и  приходилось работать по  колено  в  воде.  Ћднажды в  одном из
штреков загорелсЯ пласт углЯ, и забой мгновенно  заполнилсЯ удушливым дымом.
Ќо мы продолжали там  работать, потому  что рЯдом  проходила  богатаЯ  жила.
”ильтры и маски, которые нам выдали, помогали мало: мы дышали угарным дымом.
’огда-то Я и испортил себе легкие. ќто  не берлот, а застарелаЯ хворь.  ‹юди
умирали  от  удушьЯ.  “мерли в