 котораЯ  ждала его, как  обещала; и в его  глазах она сразу прочла,
что он нашел наконец свой остров.
     Ќо когда он рассказал собратьЯм о своем открытии, то и холостЯки, и его
папаша ‘екач, да и все остальные котики принЯлись потешатьсЯ над ним, а один
из его сверстников объЯвил:
     --  ‘лушать  тебЯ  очень интересно. Љотик, но, право, нельзЯ  же так --
свалитьсЯ как  снег  на голову и велеть нам  собиратьсЯ  неизвестно куда. Ќе
забывай, что мы тут кровь проливали, добываЯ себе лежки, покуда ты без забот
и хлопот разгуливал по морЯм. ’ы ведь никогда еще не дралсЯ.
     Џри  этих  словах все  расхохотались,  а говоривший  вздернул  голову и
самодовольно покачал ею  из стороны в сторону. Ћн  как раз недавно женилсЯ и
поэтому ужасно важничал.
     -- ‚ерно, Я не дралсЯ, и дратьсЯ мне пока незачем, -- ответив Љотик. --
џ просто хочу увести вас  туда, где вы все сможете жить в  безопасности. —то
толку в вечных драках?
     -- Ќу, само собой, коли ты против драк, то Я  молчу,-- сказал молодожен
с нехорошим смешком.
     -- Ђ поплывешь ты за мной, если Я тебЯ побью? -- спросил Љотик. и глаза
его зажглись  зеленым блеском,  потому  что  самаЯ  мысль о  драке  была ему
ненавистна.
     --  €дет, -- беспечно согласилсЯ молодожен -- …сли только твоЯ  возьмет
-- так тому и быть!
     Ќе успел он договорить, как наш Љотик  ринулсЯ на него и вонзил клыки в
его жирный загривок. Џотом он поднатужилсЯ, проволок своего  врага по песку,
как  следует  встрЯхнул  и  швырнул  оземь.   Џосле  этого  он  проревел  во
всеуслышанье:
     -- џ пЯть лет подрЯд бороздил морЯ длЯ вашей же пользы! џ нашел остров,
где вам будет покойно, но добром вас  не убедить. ‚ас надо учить по-другому.
’ак берегитесь!
     ‹иммершин говорил мне, что за всю свою жизнь -- а он ежегодно наблюдает
не меньше десЯти тысЯч сражений,--что за всю свою птичью  жизнь он не  видел
подобного зрелища. Љотик кинулсЯ  в  бой  очертЯ голову. Ћн напал на  самого
крупного секача, который ему  подвернулсЯ, схватил его за горло  и колотил и
молотил до тех  пор, пока  тот, полузадушенный, не запросил пощады; тогда он
отшвырнул  его прочь  и  принЯлсЯ за следующего. ‚едь  наш Љотик не соблюдал
ежегодного  летнего  поста, как  другие  секачи; дальние морские  экспедиции
помогли  ему сохранить  отличную  спортивную форму, а  самое главное  --  он
дралсЯ первый раз в  жизни. …го роскошнаЯ белаЯ грива ощетинилась от Ярости,
глаза горели, клыки сверкали -- словом, он был великолепен.
     ‘тарый  ‘екач,  его  отец,  некоторое времЯ наблюдал, как Љотик в  пылу
сражениЯ  подбрасывает в  воздух пожилых  седых  самцов, словно  рыбешек.  и
раскидывает холостЯков направо и  налево, -- и наконец не выдержал и заревел
что было мочи:
     -- Ћн, может быть, безумец, но он лучший боец на свете! Ќе тронь своего
отца, сын мой! Ћн с тобой!
     Љотик издал  ответный боевой клич, и старый ‘екач присоединилсЯ к нему;
усы  его  топорщились, он  пыхтел,  как паровоз,  а Њатка  и  невеста Љотика
притаились  в  укромном  местечке и любовались  подвигами своих повелителей.
‘лавное было сражение! Ћни бились до тех пор, пока на  берегу не осталось ни
одного  котика, который отважилсЯ  бы  поднЯть  голову. €  тогда  они вдвоем
величественным шагом  прошлись  по  полю брани взад и вперед,  оглашаЯ  плЯж
победным ревом.
     Ќочью,  когда  сквозь  туманную пелену  прорывались отблески  северного
сиЯниЯ. Љотик взобралсЯ на голую скалу и  окинул взглЯдом разоренные лежки и
своих израненных, окровавленных родичей.
     -- Ќадеюсь, -- сказал он, -- мой урок пойдет вам на пользу.
     --  ЉлЯнусь  гривой!  --  отозвалсЯ старый  ‘екач,  с трудом распрЯмлЯЯ
спину, потому что и ему крепко досталось за день, --  ‘ам Љит-Љасатка не мог
бы их лучше отделать. ‘ын, Я горжусь тобой, и скажу тебе больше -- Я поплыву
за тобой на твой остров, если, конечно, он существует.
     --  ќй вы, жирные морские свиньи! Љто согласен плыть за  мной к туннелю
Њорских Љоров? Ћтвечайте, а то Я опЯть примусь за вас! -- загремел Љотик.
     -- Њы, мы, -- выдохнули тысЯчи усталых голосов. -- Њы согласны плыть за
тобой, Ѓелый Љотик.
     €  Љотик  втЯнул  голову в плечи и  удовлетворенно  прикрыл глаза.  Ћн,
правда, был теперь не белый, а красный, погому что был  изранен от головы до
хвоста Ќо,  само собой разумеетсЯ, гордость не позволЯла  ему ни считать, ни
зализывать раны.
     Ќеделю спустЯ во  главе первой  армии переселенцев (около десЯтка тысЯч
холостЯков  и старых самцов) Љотик отплыл к туннелю Њорских Љоров, а те, кто
предпочел  остатьсЯ  дома, честили  их безмозглыми болванами.  Ќо по  весне,
когда землЯки  свиделись  на тихоокеанских рыбных банках, первые переселенцы
порассказали столько чудес о своих островах, что все больше и больше котиков
стало покидать Ќововосточную.
     ђазумеетсЯ,  дело это  было  не быстрое, потому что  котики от  природы
тугодумы и подолгу  взвешивают разные  за и  против.  Ќо  с каждым годом все
больше их уплывало с  берегов Ќововосточной,  ‹уканнона и соседних  лежбищ и
переселЯлось  на  счастливые,  надежно  защищенные  острова.  ’ам  и  сейчас
проводит  лето наш Ѓелый Љотик: он  все растет,  жиреет и набираетсЯ  сил, а
вокруг него резвЯтсЯ холостЯки и плещет море, не знающее человека.
     перевод €. Љомаровой


        —“„Ћ Џ“ђЂЌ Ѓ•ЂѓЂ’Ђ

     ‚ ночь, когда с землею беда стрЯслась,
     Њы прокрались к нему в ту ночь.
     Џотому что любили его, стремЯсь
     Ќе понЯть, но эато помочь.

     € когда погрузилась землЯ во тьму
     € обрушилсЯ горный склон,
     Ќаш народен на помощь пришел к нему,
     Ќо, увы, не вернетсЯ он.

     Џлачьте, ибо, любЯ, его мы спасли,
     ‹юбовью стремЯсь помочь.
     Џлачьте! Ѓрат наш не встанет с земли,
     Ђ люди нас гонЯт прочь!.
     Џогребальный плач лангуров
     (Џеревод Ђ Љушнера)

     †ил некогда  в  €ндии  человек.  Ћн  был  первым  министром  одного  из
полунезависимых  туземных кнЯжеств  в северо-западной части страны.  —еловек
этот  принадлежал  к касте  брахманов  -- столь высокой, что  самое  понЯтие
"каста"  потерЯло  длЯ   него   всЯкий   смысл.   Eго  отец  занимал  важный
государственный  пост  при  патриархальном индийском  дворе,  среди  разного
пестро разрЯженного  сброда,  но сам Џуран „ас рано  понЯл,  что стародавний
порЯдок вещей постепенно менЯетсЯ, и,  если хочешь  добитьсЯ  успеха,  нужно
ладить с англичанами и подражать им во всем, что они полагают  хорошим. ‚ то
же  времЯ нужно  быть  в  милости  у  своего раджи. €гра  была  труднаЯ,  но
спокойный, молчаливый молодой брахман  вел ее хладнокровно, в чем ему немало
помогало   хорошее   образование,   полученное  у   англичан  в   Ѓомбейском
университете, и  неуклонно,  шаг  за  шагом,  поднимаЯсь вверх,  он сделалсЯ
первым министром. Ђ  это значит,  что он  обладал в действительности большей
властью, чем его повелитель махараджа.
     Љогда  старый  раджа,  относившийсЯ с  недоверием  к  англичанам, к  их
железным  дорогам  и   телеграфу,  умер,   его  молодой  наследник,  питомец
наставника-англичанина, приблизил Џуран „аса к себе, и совместно, хотЯ Џуран
„ас всегда  следил, чтобы их  деЯниЯ  были  поставлены  в заслугу радже, они
открыли  школы длЯ девочек, провели дороги,  построили бесплатные лечебницы,
устраивали выставки сельскохозЯйственных орудий и каждый год выпускали ‘инюю
книгу   под  названием   "Њоральное  и  материальное  развитие   кнЯжества".
Њинистерство  иностранных дел и правительство €ндии  были  в восторге. Ћчень
немногие индийские кнЯжества развиваютсЯ точно по указанному Ђнглией пути, в
отличие  от  Џуран „аса, который прикидывайсЯ,  будто верит: что хорошо  длЯ
aнгличан,  вдвойне  хорошо длЯ  азиатов,  правители кнЯжеств  придерживались
обратного  мнениЯ.  Џервый   министр   удостоилсЯ  дружбы  вице-королей,   и
губернаторов,   и   вице-губернаторов,  и   врачей-миссионеров,   и   просто
миссионеров, и  страстных любителей верховой  езды  -- английских  офицеров,
которые  приезжали  охотитьсЯ  в   заповедниках  кнЯжества,   а  также  всех
многочисленных  туристов,  воЯжировавших по  €ндии  из конца в конец,  когда
спадала жара, и учивших индийцев уму-разуму. Ќа досуге он назначал стипендии
длЯ изучающих медицину и промышленность  по  английскому образу и подобию  и
писал  открытые письма в "Џионер", самую крупную в €ндии ежедневную газету в
которых объЯснЯл, каковы цели и намерениЯ его повелителЯ махараджи.
     Ќаконец Џуран „ас  поехал с официальным  визитом  в Ђнглию и должен был
уплатить жрецам  колоссальную сумму,  когда вернулсЯ домой, потому что  даже
самый высокопоставленный брахман терЯет свою касту,  если пересечет океан. ‚
‹ондоне  Џуран „ас встречалсЯ и беседовал  со всеми, кто того заслуживал,--с
людьми, имена которых известны во всем мире,  и видел куда больше, чем о том
рассказал. ‚ысоконаучные университеты  присуждали  ему почетные  степени, он
произносил  речи  и   толковал  о  социальных  преобразованиЯх  в  €ндии   с
английскими  дамами в вечерних  туалетах, и  скоро весь ‹ондон в один  голос
твердил "Њы еще не встречали такого обворожительного человека ни на одном из
званых обедов!"
     Ћн вернулсЯ в €ндию в блеске славы, сам вице-король приехал в кнЯжество
специально, чюбы  пожаловать радже  большой  крест  ‡везды €ндии -- сплошные
брильЯнты,  эмаль  и ленты, -- и на  той же  церемонии, под  выстрелы тех же
пушек Џуран „ас был возведен в звание кавалера ордена €ндийской империи, так
что теперь его имЯ писалось так ‘эр Џуран „ас Љ.Ћ.€.€.
     ‚ тот вечер, за обедом в огромном вице-королевском  шатре, он встал,  с
красной розой  ордена, висЯщего на голубой ленте у него на шее. и в ответ на
тост  в  честь раджи  произнес речь,  с искусством, в котором  мало  кто  из
англичан мог бы его превзойти.
     Ђ через месЯц, когда в высушенном зноем городе воцарилсЯ прежний покой,
Џуран  „ас совершил то, что  никому из англичан и в голову бы не пришло,--он
умер длЯ мира и мирских дел. “сыпанный брильЯнтами орден, а с ним и почетное
звание,  были  возвращены  индийскому  правительству, государственные заботы
были возложены на  нового первого министра, и по всей иерархической лестнице
началась сложнаЯ игра, ставкой в которой было продвижение на ступеньку выше
     †рецы  знали, чю  произошло,  народ  догадывалсЯ, но €ндиЯ-единственнаЯ
страна, где  можно поступать так, как тебе угодно, и никто не спросит у тебЯ
отчета, и  в том,  что  диван сэр  Џуран „ас, Љ.Ћ.€.€., отказалсЯ от  своего
поста, дворца и власти, взЯл в руки чашу длЯ подаЯниЯ и надел желтую хламиду
саньЯси -- странствующего аскета, люди не увидели  ничего странного. Ћн был,
согласно  древнему  закону, первые двадцать лет  жизни  --  учеником, вторые
двадцать лет -- воином, хотЯ ни разу  не бралсЯ за оружие, и третьи двадцать
лет -- хозЯином дома. Ћн достойно использовал  богатство и власть,  заслужил
себе  доброе имЯ, видел людей и города на родине и на  чужбине -- там  и там
ему воздавали высокие почести. Ђ  теперь он все это стрЯхнул с себЯ, как  мы
сбрасываем ненужньй нам больше плащ.
     Љогда босой, со  шкурой антилопы и посохом с  медным  набалдашником под
мышкой и  чашей длЯ подаЯниЯ из отполированной коричневой скорлупы кокосовою
ореха  в  руке, он выходил, опустив глаза долу, из городских ворот,  за  его
спиной  с бастионов  стрелЯли пушки, салютуЯ его преемнику. Џуран „ас кивнул
головой. ’а жизнь окончилась;  он не  питаЯ к  ней ни любви, ни ненависти --
она трогала его столь же мало, как нас трогают смутные ночные сновидениЯ. Ћн
был теперь  саньЯси- бездомный бродЯчий  нищий, чей насущный хлеб зависит от
его ближних; но пока у индийцев есть  хоть одна лепешка, они поделЯтсЯ ею со
жрецом и нищим, и тем не грозит голоднаЯ смерть. Ћн и раньше никогда не брал
в  рот мЯса  и даже  рыбу ел изредка.  Ќа  протЯжении многих лет  Џуран  „ас
ворочал миллионами, но  ему лично  вполне хватило бы на еду и пЯти  фунтов в
год. „аже в го времЯ, как его -- знаменитость --  носили в ‹ондоне на руках,
Џуран  „аса  не оставлЯла  мечта о тишине и покое  -- он видел  перед  собой
длинную,  белую,  пыльную  дорогу  со  следами  босых  ног, по  которой  шло
медленное, но непрерывное движение, ощущал едкий запах  дыма, поднимавшегосЯ
клубами  к  фиговым  деревьЯм,  под которыми в сумерках  сидели  за вечерней
трапезой путники.
     Љогда настало времЯ осущесгвить эту мечту, Џуран „ас предпринЯл должные
шаги, и через три днЯ легче было бы отличить одну песчинку  от другой на дне
океана,  чем  бывшего   первого   министра   среди  миллионов   скитающихсЯ,
встречающихсЯ, расстающихсЯ жителей €ндии.
     ‚ечером он  расстилал шкуру антилопы там, где его  заставала темнота,--
иногда  в придорожном  буддийском  монастыре,  иногда  у  глинЯной  гробницы
свЯтого  Љалы,  где  йоги, еще одна  таинственнаЯ  категориЯ  свЯтых  людей,
принимали его так,  как они принимают  тех,  кто  знает  истинную  цену всем
кастам и подкастам,  иногда  -- на  задворках небольшой деревушки, где  дети
робко  приносили ему еду,  приготовленную  родителЯми, а иногда на пастбище,
где пламЯ его сложенного  из прутиков  костра  будило сонных  верблюдов. ‚се
было едино длЯ  Џуран „аса, или Џуран Ѓхагата,  как он теперь звал  себЯ. ’а
или эта землЯ, пища,  те или  эти люди  --  все было едино. Ћднако ноги сами
вели его на север, с юга -- к ђохтаку, от  ђохтака -- к  Љарналу, от Љарнала
-- к руинам ‘аманы, а затем -- вверх по высохшему руслу реки ѓхаггар, коюрое
наполнЯетсЯ водой только тогда, когда в горах выпадают дожди. € вот  однажды
он увидел вдали очертаниЯ великих ѓималаев.
     € тогда  Џуран  Ѓхагат  улыбнулсЯ. Ћн вспомнил, что  его  мать  была из
славного раджпутского рода, уроженка Љулу, как все женщины с гор тосковавшаЯ
по снегам, -- а если  в твоих  жилах есть  хоть  каплЯ крови  горцев, тебЯ в
конце жизни повлечет в родные краЯ.
     --  ’ам,  -- сказал  Џуран Ѓхагат, обернувшись к нижним склонам  хребта
‘ивалик, где  кактусы  стоЯли, как  семисвечные канделЯбры,  -- там Я  найду
пристанище и обрету истину.
     € в то  времЯ  как  он  шел по  дороге  к  ‘имле,  в его  ушах  свистел
прохладный ветер ѓималаев.
     ‚  последний раз он проезжал здесь с  большой  помпой, в  сопровождении
брЯцающего  оружием   кавалерийского  эскорта,  направлЯЯсь   с   визитом  к
добрейшему и учтивейшему из  вице-королей, и они час  напролет беседовали об
общих друзьЯх в ‹ондоне и о том, что в действительности думает о положении в
€ндии  простой   народ.  Ќа  этот  раз  Џуран  Ѓхагат  не  наносил  визитов;
облокотившись на парапет Њал-роуд,  он любовалсЯ великолепным видом равнины,
раскинувшейсЯ внизу  на сорок  миль, пока местный полицейский-мусульманин не
сказал  ему, что он мешает  движению, и  Џуран Ѓхагат почтительно  склонилсЯ
перед ‡аконом: ведь  он  знал ему цену  и сам искал свой ‡акон. Ћн  двинулсЯ
дальше и спал той ночью в —хота ‘имле, котораЯ  кажетсЯ концом света, но длЯ
него была лишь  началом  пути.  Ћн шел по ѓималайско-’ибетской дороге,  этой
узкой тропе, пробитой динамитом в горном откосе или повисающей  на подпорках
из бревен над ущельЯми  глубиной в тысЯчу футов; дороге, котораЯ то нырЯет в
теплые. влажные глухие долины, то карабкаетсЯ по голым и травЯнистым  горным
склонам, где солнце жжет,  словно через  зажигательное стекло, то вьетсЯ  по
сырым, темным  лесам, где  циатеЯ сверху донизу  одевает стволы  деревьев  и
фазаны  призывают криком  своих подруг. …му  встречались тибетские пастухи с
собаками и отарами овец, на спинах которых были привЯзаны мешочки с бурой, и
бродЯчие  дровосеки,  и  закутанные  в  плащ  или  одеЯло  ламы  из  ’ибета,
совершавшие паломничество  в €ндию, и  гонцы из небольших уединенных  горных
кнЯжеств, мчавшиесЯ во весь опор  на полосатых  и пегих  пони, а порой целаЯ
кавалькада --  раджа со  свитой,  направлЯвшийсЯ в гости; но бывало,  что за
весь  долгий Ясный день  он  видел лишь черного медведЯ, который с ворчанием
рыл под деревом землю внизу, в  лощине. Љогда Џуран Ѓхагат  начал свой путь,
грохот  мира,  оставленного  позади, все еще звучал в  его ушах,  как звучит
грохот  туннелЯ некоторое времЯ после того,  как поезд вырветсЯ на свет;  но
когда он переправилсЯ через Њаттианский перевал, все затихло, и Џуран Ѓхагат
осталсЯ наедине с собой. Ћн шел в раздумье, вопрошаЯ ответа, глаза опустив в
землю, мыслЯми воспарив в небеса.
     Ћднажды вечером Ѓхагат пересек самый высокий перевал,  какой до тех пор
встретил -- он взбиралсЯ туда целых два  днЯ, -- и перед ним по всему окоему
протЯнулись  чередой снежные вершины; горы высотой до пЯтнадцати до двадцати
тысЯч футов, казалось, были так  близко, что до них  можно  докинуть камень,
хотЯ они находились на расстоЯнии пЯтидесЯти или шестидесЯти миль. ‘едловина
была увенчана густым темным лесом -- гималайский кедр, сосна, черешнЯ, дикаЯ
маслина, дикаЯ  груша,  но в  основном  кедр,--  и  под сенью  ветвей  стоЯл
покинутый храм богини Љали,  она же „урга,  она же  итала,  которую  иногда
молЯт об исцелении от оспы.
     Џуран  „ас  чисто  вымел каменный пол,  улыбнулсЯ осклабившейсЯ статуе,
сделал из глины  небольшой  очаг в  задней части свЯтилища, кинул  антилопью
шкуру на свежие сосновые ветки,  удобнее уместил посох байраги -- тЯжелый, с
медным набалдашником -- под мышкой и сел отдохнуть.
     ЏрЯмо под ним гора отвесно уходила вниз, на полторы тысЯчи футов, туда,
где  к  крутому склону  прилепилась  деревушка:  каменные домики  с плоскими
глинЯными  крышами.  ‚округ, как лоскутные  фартуки на коленЯх горы,  лежали
уступами крошечные полЯ; между гладкими каменными кругами токов длЯ молотьбы
паслись  коровы,  казавшиесЯ  сверху не  больше жуков.  ђасстоЯние  искажало
размеры,  и,  глЯдЯ на  горный  скат  по  ту  сторону  долины,  вы  не сразу
сознавали, что низкий кустарник -- на  самом деле сосновый лес в сотню футов
высотой. Џуран Ѓхагат  увидел орла,  стремительно  летевшего через  огромную
котловину, но он не покрыл и половину  пути, как превратилсЯ в едва заметную
точку. Ќад  долиной там и сЯм протЯнулись длинные  и узкие полоски  облаков;
они цеплЯлись за уклон горы или поднимались вверх и таЯли у перевала.
     ‡десь Я найду покой, -- сказал Џуран Ѓхагат.
     „лЯ  жителей гор не  представлЯет  труда  поднЯтьсЯ или  спуститьсЯ  на
несколько сот футов, поэтому не успели в деревне увидеть дымок над покинутым
храмом,  как  деревенский  жрец  взобралсЯ  по  ступенчатому  откосу,  чтобы
приветствовать незнакомца.
     ‚стретив взглЯд Џуран Ѓхагата -- взглЯд человека, привыкшего повелевать
тысЯчами,-- он поклонилсЯ до земли, без единого слова взЯл чашу длЯ подаЯниЯ
и, вернувшись в деревню, сказал:
     -- Ќаконец у нас поЯвилсЯ свЯтой. …ще никогда в жизни Я не видел такого
человека. Ћн  с равнин, хотЯ кожа у него светлаЯ; это  брахман, первый среди
брахманов.
     ’огда женщины деревни спросили:
     -- ’ы думаешь,  он останетсЯ у нас? --  и каждаЯ постаралась сострЯпать
длЯ Ѓхагата блюдо повкуснее. †ители гор неприхотливы в еде, но благочестиваЯ
женщина  может  приготовить  неплохие  кушаньЯ  из  гречишной,  овсЯной  или
Ячменной муки,  из маиса и риса, красного перца, рыбы, выловленной в  горном
ручье, меда из  стоЯчих колод, торчащих в  расселинах каменных стен, урюка и
желтого имбирЯ, и когда жрец понес чашу Ѓхагату, она была полна до краев.
     -- ‘обираетсЯ  ли он  остатьсЯ  здесь? --  спросил жрец.-- Ќужен ли ему
чела  --  ученик, чтобы просить длЯ него подаЯние? …сть ли у него одеЯло  на
случай холодов? •ороша ли еда?
     Џуран Ѓхагат поел и поблагодарил даЯтелЯ. Ћн подумывает остатьсЯ здесь.
     -- ќтого ответа дос1аточно,-- сказал жрец.-- Џусть саньЯси  ставит чашу
снаружи, в углубление между двумЯ  искривленными  корнЯми, и он  каждый день
будет находить там пищу; деревнЯ почитает за честь, что такой человек,-- тут
жрец робко взглЯнул в лицо Ѓхагату, -- решил поселитьсЯ в их краЯх.
     ќтог день был последним  днем странствий Џуран Ѓхагата. Ћн пришел туда,
куда ему  было предначертано прийти, в царство безмолвиЯ  и  простора. ‚ремЯ
остановилось, и, сидЯ  у входа  в свЯтилище, он не мог сказать, жив  он  или
мертв,  что он  такое  -- человек,  повелитель  себЯ самого, или  часть гор,
облаков,  косых  дождей  и солнечного света. Ћн тихо повторЯл про себЯ божье
имЯ  тысЯчи  тысЯч  раз, пока, с  каждым  следующим разом,  ему  не начинало
казатьсЯ, что  он постепенно покидает свое тело  и воспарЯет вверх, к вратам
некоего чудесного  откровениЯ, но в тот самый миг, как врата приоткрывались,
он с горестью ощущал, что плоть сильна, и он вновь заперт в бренной оболочке
Џуран Ѓхагата.
     Љаждое  утро  полнаЯ чаша длЯ подаЯниЯ  бесшумно  ставилась у  храма  в
развилке между корнЯми. €ногда ее приносил жрец, иногда по тропинке с трудом
поднималсЯ купец из  ‹адака, поселившийсЯ  в  деревне  и хотевший  заслужить
доброе  имЯ,  но  чаще  всего  с едой  приходила женщина,  приготовившаЯ  ее
накануне, и шептала еле слышно:
     -- ‡амолви за менЯ словечко перед богами,  Ѓхагат. ‡аступись за такуюю,
жену такого-то.
     €зредка почетную миссию  доверЯли какому-нибудь  смельчаку  из детей, и
Џуран  Ѓхагат слышал, как он ставил чашу и бежал со всех ног обратно, по сам
Џуран Ѓхагат ни разу не  спускалсЯ в деревню.  Ћна лежала, как карга,  у его
ног. Ћн  видел вечерние  сборища на  круглых токах -- только и  было  ровных
площадок в деревне,-- видел удивительную, несказанную зелень молодых рисовых
ростков, фиолеювую просинь маиса, бело-розовые  пЯта гречихи и, в положенное
времЯ,  пурпурное  цветение  амаранта,  крохотные   чечевицеобразные  семена
которого  -- ни  бобы,  ни  злаки  --  идут на  приготовление пищи,  которую
правоверные индийцы могут есть во времЯ постов
     Љогда  лето  сменЯлось  осенью, крыши домов  превращались  в квадратики
чистого  золота,  потому  что  жители деревни сушили  на них  початки маиса.
‚ысадка роев в  ульи  и  сбор урожаЯ,  сев риса  и молотьба проходили  перед
глазами Џуран Ѓхагата  там, внизу, на неровных клочках полей, словно вышитых
цветным шелком, и он размышлЯл обо всем, что видел  и спрашивал  себЯ, в чем
конечный смысл этого всего.
     „аже  в густонаселенных районах  €ндии стоит человеку  просидеть  целый
день неподвижно, и мимо  него,  словно  мимо  камнЯ,  пробегут  бессловесные
твари,  а  в этих пустынных краЯх зверье,  хорошо  знавшее храм Љали,  очень
скоро  пришло посмотреть, кто  вторгсЯ в их владениЯ.  Џервыми, естественно,
поЯвились лангуры, крупные гималайские белобородые обезьЯны, потому  что они
необычайно любопытны, и когда они перевернули чашку длЯ еды и покатили ее по
полу, и  попробовали  на зуб  посох с медным набалдашником, и скорчили  рожи
антилопьей шкуре,  они  решили,  что неподвижное  человеческое  существо  не
опасно  длЯ них.  ‚ечером  они  соскакивали  с сосен  и  протЯгивали ладони,
выпрашиваЯ еду, а  затем, грациозным  прыжком, снова взлетали  на  ветви. €м
нравилось тепло  очага,  и они так тесно  обступали  его,  что Џуран Ѓхагату
приходилось расталкивать их,  чтобы подбросить  дрова, а утром он  частенько
обнаруживал у себЯ под одеЯлом пушистую обезьЯну. „нем та или другаЯ из стаи
сидела  рЯдом с ним с невыразимо  мудрым и  грустным  видом и,  "жалуЯсь" на
что-то вполголоса, глЯдела на покрытые снегом вершины
     ‡а  обезьЯнами   пришел   барасингх  --  большой   олень,   похожий  на
европейского  благородного  оленЯ,  только  более мощный.  Ћн хотел почесать
бархатистые  рога о  холодный камень  статуи Љали и топнул копытом, увидев в
свЯтилище человека. Ќо Џуран  Ѓхагат  не  шевельнулсЯ, и вот, шаг  за шагом,
олень медленно  подошел и понюхал его плечо. Џуран Ѓхагат провел  прохладной
ладонью  по горевшим рогам, и прикосновение успокоило раздраженное животное,
оно наклонило  голову,  и  Џуран Ѓхагат осторожно  соскреб с  кончиков рогов
мЯгкую кожу.  Џозднее олень привел олениху и олененка  -- кроткие  созданиЯ,
которые  сразу принЯлись  жевать одеЯло саньЯси,  но чаще всего  он приходил
ночью  один,  чтобы получить лесных  орехов,  и  глаза  ею  в  мерцании огнЯ
светились зеленым светом.  Џоследней поЯвилась кабарга, самаЯ робкаЯ и  чуть
ли не  самаЯ маленькаЯ из  оленьков, ее большие кроличьи  уши были  сторожко
поднЯты вверх: даже этой пЯтнистой бесшумной мушк-нахби понадобилось узнать,
что  означает огонь  в храме, и, поЯвлЯЯсь  и  исчезаЯ в неЯсном свею очага,
ткнутьсЯ горбатым, как у  лосЯ,  носом в колени Џуран  Ѓхагата. Џуран Ѓхагат
называл их всех "братьЯ", и на его тихое "Ѓхаи! Ѓхаи!" они  выходили днем из
лесу, если их слуха достигал его  призыв. ‘она, черный гималайский  медведь,
угрюмый и подозрительный,  с  V-образной белой  отметиной на  груди,  не раз
топал мимо храма, и, поскольку Ѓхагат не выказывал страха, ‘она не выказывал
злобы, не спускаЯ с него глаз, медведь  подходил поближе  и просил свою долю
ласки и хлеба  или диких Ягодю —асто на рассвете, когда Ѓхагат забиралсЯ  на
самую седловину перевала, чтобы полюбоватьсЯ,  как розоваЯ зарЯ шествует  по
снежным вершинам, он слышал за спиной мЯгкую посгупь и ворчание ‘оны, тот  с
любопытством  засовывал  переднюю  лапу под  упавшие стволы и  вытаскивал ее
оттуда  с  негерпеливым  рыком.  Ѓывало  и  так,  что  шаги  Ѓхагата  будили
свернувшегосЯ  клубком  медведЯ,  и огромный  зверь вставал  во  весь  рост,
готовый к драке, но тут узнавал голос своего лучшего друга.
     ‘читаетсЯ, что отшельники-саньЯси,  живущие вдали  от больших  городов,
могут творить чудеса с бессловесными тварЯми, но все чудо заключаетсЯ в том,
что они долго сидЯт неподвижно, не  делают резких  движений и не смотрЯт, во
всЯком случае  в первое времЯ, прЯмо на  своего четвероногого гостЯ.  †ители
деревни  видели силуэты  оленей,  кравшихсЯ тенЯми  по темному  лесу  позади
храма, видели минола, гималайского фазана, сверкающего многоцветным  нарЯдом
перед  статуей Љали,  и  лангуров, которые,  сидЯ на корточках внутри храма,
играли ореховой скорлупой. Љое-кто из детей  слышал также, как за  обломками
скал "распевал" на манер всех медведей ‘она, и за Ѓхагатом твердо укрепилась
слава чудотворца.
     Ћднако сам он не думал ни о каких чудесах. Ћн верил в то, что все сущее
-- едино,  одно огромное —удо,  а  когда человек  понимает это, он понимает,
чего ему желать. „лЯ Ѓхагата было неоспоримо, что в мире нет ни великого, ни
ничтожного,  день  и ночь  он стремилсЯ найти свой  путь к  средоточию всего
сущего, обратно туда, откуда поЯвилась его душа.
     ‡а годы размышлений волосы Ѓхагата отросли ниже плеч,  в  каменной нише
рЯдом с антилопьей шкурой поЯвилась выбоина  от посоха,  на том  месте между
деревьЯми, где всегда стоЯла чаша длЯ подаЯниЯ,  сделалось углубление, почти
столь же гладкое, как сама скорлупа кокоса,  а  каждый  из зверей знал  свое
место  у  очага. ЏолЯ  менЯли окраску  в зависимости от  времени года;  тока
заполнЯлись зерном и пустели  и  вновь заполнЯлись; и вновь, когда наступала
зима, лангуры резвились между ветвЯми, опушенными снегом, а с приходом весны
матери-обезьЯны приносили своих детенышей с печальными глазами из долин, где
было теплей. ‚  самой деревне  перемен  было  мало.  †рец постарел,  и дети,
приходившие  раньше  к Ѓхагату с чашкой  еды, посылали теперь к  нему  своих
детей;  Я  когда  у  жителей  деревни спрашивали,  давно ли в храме  Љали  у
перевала живет саньЯси, они отвечали: "Ћн жил здесь всегда".
     Ћднажды летом начались  ливни, каких не  было в горах  многие годы. ‚се
три  теплых  месЯца долину  окутывали  тучи  и  пропитывал  туман,  обложные
безнадежные дожди сменЯлись грозами. Ћблака чаще всего стелились ниже храма,
Ѓхагат как-то целый месЯц не видел своей деревни.  …е  заволакивала  плотнаЯ
белаЯ пелена, котораЯ клубилась, колыхалась, набухала, ходила ходуном, но ни
разу не разошлась, не оторвалась от подпиравших ее гор, по которым струилась
вода.
     ‚се это  времЯ Ѓхагат не слышал  ничего,  кроме шороха миллиона капель:
сверху -- срывающихсЯ с деревьев, снизу -- бегущих по земле, просачивающихсЯ
сквозь сосновые иглы, стекающих с завитков перепачканного землей папоротника
и спешащих мутными потоками по свежим вымоинам на склонах. Ќо вот показалось
солнце, и  в  воздухе  поплыл аромат  кедров и  рододендронов и  тот далекий
свежий  запах, который  жители  гор называют "запах  снегов".  ‘олнце  жарко
светило  одну неделю, а затем все тучи собрались вместе, чтобы низвергнутьсЯ
последним ливнем; вода хлестала землю, сдираЯ с нее  кожу,  и брызгала вверх
фонтанами грЯзи. ‚ тот вечер Џуран  Ѓхагат  подложил в очаг побольше дров --
ведь его  "братьЯм" понадобитсЯ тепло, но, хотЯ Џуран снова и снова звал их,
к храму не подошел ни  один зверь, и  он ломал себе  голову,  думаЯ,  что же
случилось в лесу, пока его не одолел сон.
     ѓлубокой ночью,  когда не видно  было ни  зги, а  дождь  барабанил  как
тысЯча  барабанов, Џуран  Ѓхагат  проснулсЯ  оттого, что  кто-то  дергал  за
одеЯло, и, протЯнув руку, встретил холодную лапку лангура.
     -- ‡десь лучше, чем  на  дереве, --  сонно сказал  Ѓхагат,  приоткрываЯ
одеЯло, -- забирайсЯ сюда и грейсЯ.
     ЋбезьЯна схватила его за руку и потЯнула изо всех сил.
     -- Ђ, ты голодна? -- сказал Џуран  Ѓхагат. -- Џодожди немного, сейчас Я
дам тебе поесть.
     Љогда он наклонилсЯ подкинуть в  огонь  дров, лангур подбежал  к двери,
заскулил, снова подбежал к Ѓхагату и стал теребить за ногу.
     -- ‚ чем дело? ЉакаЯ у тебЯ беда, брат? -- спросил Џуран Ѓхагат, потому
что глаза лангура говорили о  многом, о чем не мог сказать его Язык. -- …сли
только  один из  твоих сородичей  не попал  в ловушку -- а здесь их никто не
ставит,-- Я не выйду наружу в такую  погоду. ‚зглЯни, брат,  даже олень ищет
защиты под кровом.
     ђога оленЯ с  грохотом  ударились о  камень, когда  он вбежал в  храм и
налетел  на статую улыбающейсЯ Љали.  Ћлень опустил голову, нацелил рога  на
Џуран  Ѓхагата и,  тревожно ударив  копытом,  с  шумом  выпустил  воздух  из
ноздрей.
     --   Ђй-ай-ай!   --  сказал   Ѓхагат,  щелкаЯ  пальцами.--  ’ак-то   ты
отплачиваешь мне за ночлег?
     Ќо олень  толкнул  его к дверЯм,  и в  эту  самую  минуту Џуран  Ѓхагат
услышал  звук,  подобный  вздоху, увидел, как две каменные плиты пола отошли
друг от друга, и под ними зачмокала вЯзкаЯ землЯ.
     -- ’еперь Я  понимаю, -- сказал Џуран Ѓхагат.  --  Ќечего  винить  моих
братьев за то, что они не сидЯт этой ночью у огнЯ. ѓора рушитсЯ. € все же...
зачем мне уходить? -- Ќо тут  взглЯд его упал на пустую чашу длЯ подаЯниЯ, и
выражение лица  изменилось.--Ћни каждый день  приносили мне пищу с тех самых
пор... с тех  самых  пор,  как Я  пришел сюда, и если Я не поспешу, завтра в
долине  не  останетсЯ ни  одного  человека. „а, мой  долг  --  спуститьсЯ  и
предупредить их. Ќазад, брат, дай мне подойти к очагу.
     Ћлень неохотно отступил на  несколько шагов, а Џуран Ѓхагат сунул факел
в самую середину очага и стал вертеть, пока факел не разгорелсЯ.
     -- ‚ы пришли предупредить менЯ,  --  сказал он, поднимаЯсь. -- Ђ теперь
мы  поступим еще лучше. ‘корей наружу, и  позволь мне оперетьсЯ о  твою шею,
брат, ведь у менЯ всего две ноги.
     Џравой рукой Ѓхагат ухватилсЯ за колючую холку оленЯ, левую, с факелом,
отставил  в сторону и вышел из храма в ненастную ночь.  Ќе чувствовалось  ни
малейшего дуновениЯ, но дождь чуть не загасил факел, пока олень спускалсЯ по
склону,   скользЯ  на  задних  ногах.  Љогда  они  вышли  из  лесу,  к   ним
присоединилось много других "братьев" Ѓхагата. Ћн слышал,  хотЯ видеть он их
не  мог,  что вокруг теснЯтсЯ обезьЯны, а позади  раздаетсЯ "ух!  ух!" ‘оны.
‚етер  свил длинные седые волосы Ѓхагата в  жгуты; под босыми ногами хлюпала
вода,  желтое одеЯние облепило изможденное  старческое тело, но он неуклонно
двигалсЯ вперед, опираЯсь на  оленЯ.  ’еперь  это был не свЯтой отшельник, а
сэр Џуран „ас,  Љ.Ћ.€.€., первый министр одного  из самых больших  кнЯжеств,
человек, привыкший повелевать, который  шел,  чтобы спасти  людЯм жизнь. Ћни
спускались  вместе по крутой,  покрытой водой  тропе, Ѓхагат и его "братьЯ",
все вниз и вниз,  пока олень не наткнулсЯ на каменную  стену тока и фыркнул,
учуЯв —еловека. Ћни были в начале  единственной кривой деревенской улочки, и
Ѓхагат  ударил  посохом  в  забранное  решеткой  окно домика  кузнеца;  Ярко
вспыхнул факел, прикрыгый нависающей кровлей.
     --  ‚ставайте  и   выходите!  --  вскричал  Џуран  Ѓхагат  и  не  узнал
собственного голоса, ведь прошло  много лет с тех пор, когда он обращалсЯ  к
людЯм.-- ѓора падает. ѓора сейчас обрушитсЯ. ‚ставайте и  выходите все,  кто
внутри!
     -- ќто наш Ѓхагат, -- сказала  жена кузнеца. --  Ћн стоит там  со своим
зверьем. ‘обери детей и позови других.
     ‡ов  перекидывалсЯ  от дома  к дому; животные,  сгрудившиесЯ  на  узкой
улочке, пугливо  переступали с ноги на ногу и льнули  к Ѓхагату. Ќетерпеливо
пыхтел медведь.
     ‹юди поспешно выбежали наружу -- их было всего-навсего семьдесЯт душ --
и при  неровном  свете  факелов увидели,  как  Ѓхагат сдерживает  напуганною
оленЯ, обезьЯны жалобно дергают его  за подол и, сидЯ на задних лапах, ревет
‘она.
     -- ‘корей на ту гору! -- закричал Џуран Ѓхагат. -- Ќе оставлЯйте никого
позади! Њы за вами!
     €  люди  побежали  так быстро,  как умеют бегать только  горцы,  -- они
знали, что  при  обвале нужно поднЯтьсЯ  на самое  высокое место  по  другую
сторону  долины.  ‘ плеском  они перебрались через речушку на  дне ущельЯ и,
задыхаЯсь, стали взбиратьсЯ вверх по  ступенЯм полей за рекой; Ѓхагат шел за
ними  со своими "братьЯми". ‹юди карабкались все выше и выше,  перекликаЯсь,
чтобы проверить,  не потерЯлсЯ ли кто-нибудь из  них, а по пЯтам за людьми с
трудом  двигалсЯ  олень, на  котором повис слабевший  с  каждым шагом  Џуран
Ѓхагат. Ќаконец на  высоте пЯтисот футов олень остановилсЯ в глухом сосновом
бору. €нстинкт, предупредивший его о  надвигающемсЯ обвале, сказал  ему, что
здесь он в безопасности.
     ’ерЯЯ сознание,  Џуран Ѓхагат  упал  на  землю; холодный дождь и крутой
подъем  отнЯли у него  последние  силы, но  он успел еще крикнуть  туда, где
мерцали рассыпавшиесЯ огни факелов:
     -- Ћстановитесь и пересчитайте,  все ли здесь!  -- а затем, увидев, что
огни стали  собиратьсЯ  вместе,  шепнул  оленю: --  ЋстаньсЯ со  мной, брат.
ЋстаньсЯ... пока... Я... не... уйду!..
     ‚ воздухе послышалсЯ  вздох, вздох перешел в  глухой шум, шум перерос в
грохот,  становившийсЯ все громче и громче, и гора, на которой они стоЯли во
мраке,  содрогнулась от  нанесенного ей  удара. Ђ  затем  минут на  пЯть все
потонуло  в  ровном,  низком  звуке,  чистом,  как  басовое  органное  "си",
отозвавшемсЯ дрожью в  самых  корнЯх деревьев.  ‡вук замер,  и  ропот дождЯ,
барабанившего по траве и камнЯм, сменилсЯ  глухим шелестом воды, падавшей па
мЯгкую землю. ќтот шелест говорил сам за себЯ.
     Ќикто из жителей деревни, даже жрец, не осмелилсЯ обратитьсЯ к Ѓхагату,
спасшему  им  жизнь.  Ћни   скорчились  под   соснами,  ожидаЯ  утра.  Љогда
посветлело,  они  посмотрели на противоположную  сторону  долины;  там,  где
раньше были  лес, и  полЯ  на уступах,  и пастбища, пересеченные тропинками,
раскинулось  веером кроваво-красное, как ссадина на теле горы, пЯтно, на его
крутом  откосе валЯлось кронами вниз  несколько  деревьев.  Ћползень  высоко
поднималсЯ по склону,  где нашли себе убежище люди и звери, запрудив  поток,
разлившийсЯ озером кирпичного  цвета. Ћт деревни, от 1ропы, ведущей к храму,
от самого храма и леса за ним не осталось и следа.  Ќа милю  в ширину  и две
тысЯчи футов в высоту бок горы  целиком обвалилсЯ, словно его срезали сверху
донизу.
     „еревенские  жители один за другим стали пробиратьсЯ меж соснами, чтобы
вознести  хвалу Ѓхагату. Ћни увидели  стоЯщего над ним оленЯ, коюрый убежал,
когда  они подошли ближе,  услышали  плач  лангуров  на  ветвЯх  деревьев  и
стенаньЯ ‘оны на вершине горы, но Ѓхагат был мертв;  он сидел скрестив ноги,
опершись спиной о ствол, посох под мышкой, лицо обращено на северо-восток.
     € жрец сказал:
     -- Њы зрим одно чудо  за  другим:  ведь как  раз в такой  позе положено
хоронить  всех  саньЯси!  Џоэтому там,  где  он сейчас  сидит,  мы  построим
усыпальницу нашему свЯтому.
     €  еще  до  истечениЯ года  они  построили  из камнЯ и земли  небольшое
свЯтилище и назвали гору горой Ѓхагата; и по сей день  жители тех мест ходЯт
туда с факелами,  цветами и жертвоприношениЯми. Ќо они не знают, что свЯтой,
которому  они поклонЯютсЯ,  это  покойный  сэр  Џуран  „ас,  кавалер  ордена
€ндийской империи, доктор гражданского права, доктор философии,  и прочаЯ, и
прочаЯ, некогда  первый  министр  прогрессивного  и просвещенного  кнЯжества
Њохинивала,  почетный  член  и   член-корреспондент  многочисленных  научных
обществ, столь мало полезных на этом... да и на том свете.

     Џеревод ѓ. Ћстровской

         * ‘ЃЋђЌ€Љ "’ђ“„› „Ќџ" * 

        ‘’ђЋ€’…‹€ ЊЋ‘’Ђ

     ‘амое  меньшее,   чего  ожидал  ”индлейсон,  служивший  в  департаменте
общественных работ, -- это получениЯ  ордена €ндийской империи, но мечтал он
об ордене ‡везды €ндии, друзьЯ же говорили ему, что он заслуживает большего.
’ри года  подрЯд страдал  он от  зноЯ  и холода,  от разочарований, лишений,
опасностей  и  болезней,  несЯ бремЯ  ответственности,  непосильной длЯ плеч
одного человека, и в течение этого времени мост  через ѓанг, близ  Љаши, рос
день  за днем под его попечением. ’еперь, меньше чем через три месЯца,  если
все пойдет гладко, его  светлость  вице-король  €ндии совершит торжественную
церемонию  принЯтиЯ моста,  архиепископ  благословит  его,  первый  поезд  с
солдатами пройдет по нему, и будут произноситьсЯ речи.
     ѓлавный  инженер  ”индлейсон  сидел  в  своей  дрезине на  узкоколейке,
котораЯ  шла вдоль  одной из главных  дамб -- огромных, облицованных  камнем
насыпей, тЯнувшихсЯ на три мили  к северу и югу по обоим берегам  реки, -- и
уже позволЯл себе думать об окончании стройки. …го создание, включаЯ подходы
к нему,  было длиной  в одну милю  три  четверти, это был  решетчатый мост с
фермами "системы ”индлейсона", и стоЯл он на двадцати семи кирпичных  быках.
Љаждый  из  этих быков, облицованных  красным агрским камнем, имел  двадцать
четыре фута  в  поперечнике,  и  основание  его  было  заложено  на  глубине
восьмидесЯти  футов   в   зыбучие  пески  дна  ѓанга.  Џо  фермам  проходило
железнодорожное полотно шириной  в пЯтнадцать футов, а  над ним был  устроен
проезд длЯ гужевого  транспорта в восемнадцать футов ширины с тротуарами длЯ
пешеходов. Ќа обоих концах моста возвышалось по башне из красного кирпича, с
бойницами  длЯ  ружей  и  отверстиЯми длЯ пушек,  а  покатый подъездной путь
подходил к  самым их подножиЯм.  Ќеоконченные землЯные насыпи кишели сотнЯми
осликов, карабкающихсЯ вверх из зиЯющего карьера с мешками, набитыми землей,
а знойный послеполуденный воздух был полон шумов -- топотали копыта, стучали
палки  погонщиков и, скатываЯсь  вниз, шуршала мокраЯ землЯ. “ровень воды  в
реке был очень низок, и на ослепительно белом песке между тремЯ центральными
быками  стоЯли  приземистые  подмостки  из шпал,  набитые  глиной  внутри  и
обмазанные ею снаружи, -- на них опирались фермы, клепка которых еще не была
закончена.  Ќа  небольшом  участке,  где,  несмотрЯ на засуху, все  еще было
глубоко, подъемный  кран двигалсЯ  взад и  вперед,  ставЯ  на место железные
части,  пыхтЯ,  пЯтЯсь  и урча,  как  урчит слон на  дровЯном  складе. ‘отни
клепальщиков  рассыпались  по  боковым   решеткам  и   железным  перекрытиЯм
железнодорожного пути, висели на невидимых подмостках под фермами, облеплЯли
быки и сидели  верхом  на  кронштейнах тротуаров,  а огни их горнов и брызги
пламени, взлетавшие после каждого удара молотом, казались бледно-желтыми при
Ярком солнечном свете. Ќа восток, на запад, на север, на юг, вверх и вниз по
дамбам,  лЯзгаЯ  и стуча, шли  паровозы, а  позади  них  гремели  платформы,
груженные   бурым  и  белым   камнем,   и  когда  боковые  стенки   платформ
откидывались, новые тысЯчи  тонн камней  с ревом и  грохотом валились  вниз,
чтобы удерживать реку в надлежащих границах.
     ѓлавный  инженер  ”индлейсон,  стоЯ  на  дрезине,  обернулсЯ  и  окинул
взглЯдом  местность,  характер  которой  он  изменил на  целых семь  миль  в
окружности. Ћн посмотрел  назад,  на шумный поселок,  где  жили  пЯть  тысЯч
рабочих;  посмотрел на  перспективу дамб  и песков вверх и  вниз по течению;
потом-через реку на дальние  быки, уменьшающиесЯ в дымке; потом -- вверх  на
сторожевые башни  (он  один  знал,  какие  они  прочные)  --  и  со  вздохом
удовлетворениЯ  понЯл,  что работа  его  сделана  хорошо.  ‡алитый солнечным
светом, стоЯл перед ним его мост, на котором требовали еще нескольких недель
работы только  фермы, лежащие на трех  средних быках,  -- его мост, грубый и
некрасивый,  как  первородный  грех,  но  пакка  --  долговечный,  обещающий
пережить то времЯ, когда самаЯ памЯть о его строителе  и даже о великолепных
фермах  "системы ”индлейсона"  исчезнет.  ‚  сущности,  дело было  уже почти
сделано.
     Џодъехал  его   помощник  •итчкок,  скакавший  по  линии  на  маленьком
длиннохвостом  кабульском  пони,  способном  благодарЯ  длительной  практике
благополучно пробежать по перекладине, и кивнул своему начальнику.
     -- Џочти кончено, -- произнес он с улыбкой.
     -- џ как раз об этом думал,  --  ответил начальник. -- ЌеплохаЯ  работа
длЯ двух человек, а?
     -- „лЯ  полутора. ѓос