ат
самороспуском.  Џри  такой  оценке  положениЯ  понЯтно,  что  правые  крыльЯ
социалистических партий  стали мечтать о Џредпарламенте, в котором вхождение
представителей  муниципалитетов, кооперативов, продовольственных организаций
и  т. п. дало  бы  им  новую точку опоры взамен  их ослабевавшего  влиЯниЯ в
советах. ‹евоцентровое и левое  течениЯ в –ентральном комитете  не возражали
против Џредпарламента, потому  что  считали его, при условии ответственности
перед  ним  ‚ременного  правительства, все же  меньшим злом  сравнительно  с
установившимсЯ  положением. Ђ  так как  и  оно  искало  возможности  мирного
перехода  к   “чредительному  собранию,  то  и  готово  было  примиритьсЯ  с
Џредпарламентом как переходной к ‘обранию фазой.
     Ќа заседании  12 сентЯбрЯ  разбиралсЯ между прочим вопрос об округах, в
которых  будет выставлена  кандидатура лидера  партии, ‚.Њ. —ернова.  ‘писки
кандидатов партии  в “чредительное собрание, по общему правилу, составлЯлись
на местах, но первое место в каждом списке  должны были  занимать  указанные
–[ентральным] к[омите]том лица; на практике  они принимались  по соглашению.
Ѓез  прений  была принЯта ’амбовскаЯ губерниЯ  как та, в которой ‚.Њ. —ернов
начал во второй половине 90-х годов прошлого века работу в  деревне, заложил
(в селе Џавлодаре)  первое в ђоссии  крестьЯнское братство и  созвал  (в  г.
’амбове,  в  1899  г.)  первый  небольшой  крестьЯнский  съезд.  ‡атем  была
утверждена   кандидатура   по  соседней  ‚оронежской  губернии,  на  которую
простиралась в  те  же  времена  работа ‚.Њ. —ернова  и где  левонастроеннаЯ
крестьЯнскаЯ  организациЯ  считала  своим неотъемлемым правом поставить  имЯ
‚.Њ. —ернова во главе своего списка,  и по  …катеринославской  губернии, где
того же самым  настоЯтельным образом  добивалась сильнаЯ рабочаЯ организациЯ
Џ‘ђ; затем  по •арьковской, по соображениЯм  объединЯющей  роли  имени  ‚.Њ.
—ернова  длЯ  русских и украинских  эсеров, и временно был оставлен открытым
вопрос о пЯтом месте (по  закону об “чредительном собрании один  человек мог
выставлЯть свою  кандидатуру не  более,  чем в  5 местах). ‘ одной  стороны,
специально  приезжавший  делегат   из   Љиева  заЯвил,  что   шансы   списка
социалистов-революционеров по Љиевской губернии невелики, и что единственный
способ поднЯть их --  это возглавить список популЯрным именем лидера партии.
ЉомиссиЯ по составлению списков  при  –Љ, в согласии с  самим ‚.Њ. —ерновым,
была  очень  склонна удовлетворить  Љиевское  ходатайство,  но  этому  мешал
возникший конфликт  с Џетроградской  организацией, в  которой  в  это  времЯ
сложилось сильное  крайне левое большинство, и  котораЯ отвергала  одного за
другим всех тех  кандидатов, которых им рекомендовал –[ентральный] к[омите]т
длЯ постановки во  главе  списка.  ‚ыЯснилось, что  кроме  ‚.Њ.  —ернова нет
другого  имени, которое бы обладало длЯ них бесспорным авторитетом. ‚  конце
концов,  чтобы избежать конфликта с  Џетроградской организацией, было решено
уступить имЯ ‚.Њ.  —ернова длЯ их списка и пожертвовать длЯ этого интересами
Љиевской  организации.  ‚се  это  характерно  в том смысле, что левое  крыло
партии, впоследствии выделившеесЯ из нее в самостоЯтельную партию под именем
"партии  левых  с[оциалистов]-р[еволюционеров]  интернационалистов"77, в  то
времЯ еще переживало  колебаниЯ.  …го  члены упорно  называли себЯ истинными
учениками и последователЯми ‚.Њ. —ернова,  горько сетовавшими, что "учитель"
почему-то не с ними.
     Ќо ничего случайного в отказе учителЯ от этой части учеников не было.
     Ћни   не   замечали,   что  постепенно   подвергаютсЯ   идеологическому
воздействию большевиков, начинают разделЯть их недоверие к  демократическому
режиму, их иллюзии относительно  чудес,  которые могут  быть произведены при
помощи революционной диктатуры, и,  наконец,  их новейшее  открытие  --  что
старый  аппарат  государственного управлениЯ должен  быть не реформирован, а
развален и уничтожен начисто, и осью нового аппарата управлениЯ должны стать
советы. ќта большевистскаЯ  концепциЯ была лишь своеобразной перелицовкой на
русский  лад  романского  анархо-синдикализма78.  ќтот  последний отрицал  и
демократию,  и  парламентаризм, и муниципальную конституцию длЯ  организации
власти на местах. ‚се это относитсЯ к государству, а государство должно быть
не переустроено,  а  целиком разрушено. ’вердым  скелетом, держащим  на себе
тело "государства  будущего", должны ЯвитьсЯ рабочие синдикаты,  т[о] е[сть]
профессиональные  союзы.  ‹окальные  союзы  синдикатов  должны  заместить  и
перенЯть  на  себЯ функции  муниципальных  управлений, а  центральный  совет
профсоюзов -- заместить центральное правительство.
     Ѓольшевики в этой схеме только заместили синдикаты советами, но этим ее
не   улучшили,  а  ухудшили.  ‚се   же  система   федеративно   объединенных
демократически   самоуправлЯющихсЯ  профсоюзов  имела  за  собою   в  …вропе
преимущества  давнего  существованиЯ,  прочности  и  деловой солидарности  и
обладаниЯ  серьезными  организационными  традициЯми;  она  обладала  хорошим
персоналом союзных  чиновников, обладающих  специальной подготовкой, опытом,
служебным   стажем   и  заслуженной   многолетнею   работою  репутацией.   ‚
противоположность им советы ничего подобного не имели и  представлЯли  собою
"революционную  импровизацию"  истории;  они возникали  именно  потому,  что
русский рабочий класс в условиЯх самодержавного режима не мог  выработать ни
прочной  массовой  профессиональной  организации,  ни  больших   европейских
рабочий  партий,  под  именем которых в  ђоссии  существовали скорее  тайные
общества да  замкнутые,  преисполненные идейным  фанатизмом социалистические
секты,  обычно  вокруг одного крупного теоретического "начетчика". €з узости
этих  сект и слабости профсоюзных скреп русский  рабочий и пыталсЯ выскочить
созданием  маленьких  локальных  рабочих  парламентов  --  "советов"  -- длЯ
обсуждениЯ всех  и политических и социальных  нужд класса;  в острые  боевые
моменты это  ему  удавалось;  но как только катастрофическаЯ  "революционнаЯ
ситуациЯ" кончалась, советы моментально распадались на свои составные части.
Ѓыла бы чрезвычайно проблематична судьба даже западноевропейских синдикатов,
если б  их сеть капризом истории вдруг превратилась  в  основной  костЯк, на
котором  должно  бы  вырасти  новое  пролетарское  государство,  отбросив  в
сторону, как  ненужный хлам, и муниципалитеты, и парламенты, и министерства,
и  суды,  и  администрацию.   ‘удьба  же   таких  неустойчивых  и  эфемерных
организаций, как советы,  в случае такой метаморфозы  была Ясна заранее: они
могли бы лишь стать  удобною ширмою длЯ нового самодержавиЯ захватившей их в
свои руки  политической  партии, в  свою очередь перерождающейсЯ в замкнутую
привилегированную и диктаторски управлЯемую корпорацию.
     Ќекритический     уклон      "левых      соц[иалистов]-рев[олюционеров]
интернационалистов"  в сторону большевистского  советизма привел к тому, что
лидер партии  и  не  перестававшие его считать учителем  "левые"  постепенно
утрачивали  взаимное  понимание  и  начали говорить  на  разных  Языках.  Ќа
фракционных  заседаниЯх с[оциал]-р[еволюционных]  делегатов, съезжавшихсЯ на
"„емократическое совещание", между ними произошло драматическое  объЯснение,
закончившеесЯ торжественным заЯвлением ‚.Њ. —ернова:
     "џ  предсказываю  вам:  как   в  1905  году   выделившиесЯ   из  партии
"максималисты"79 ничего прочного не создали  и в конце концов, сыграли  роль
мостика,  по  которому нетерпеливые,  неустойчивые  и  невыдержанные, хотЯ и
темпераментные   молодые   революционные   элементы   партии  переходили   в
чистокровный анархо-синдикализм и анархизм80, так и  вы  сыграете лишь  роль
мостика, по которому подобные  же элементы  перекочуют в лоно большевизма. џ
предсказываю  вам: как  теперь вы  колеблете  самые  организационные  основы
партийного бытиЯ, отрицаЯ единство партийных выступлений и составлЯЯ особую,
сначала  тайную, а ныне полуЯвную  "партию в  партии", --  так впоследствии,
если,  увлекаемые  логикой  начатого дела, вы  выделитесь  в самостоЯтельную
политическую  партию,  вы  немедленно же  пожнете  то,  что теперь сеете: вы
разобьетесь на  рЯд  фракционных группок, неспособных поддерживать партийную
дисциплину, действующих партизански, кто во что горазд, а партиЯ ваша станет
жертвою полного распылениЯ, полной пульверизации".
     €з  предметов  заседаний этой  эпохи  следует тут же  отметить  странно
звучащий пункт второго порЯдка  днЯ заседаниЯ 12 сентЯбрЯ:  "о необходимости
партийного  единства и репрессивных мерах против хулиганствующих делегатов".
Ћн имел в  виду "охлократические" тенденции81 недисциплинированной периферии
партийных  левых,  умевшей  выражать  свою  оппозиционность  лишь буйными  и
грубыми  выходками.  ‚от  почему –Љ  должен  был  пригрозить  этим элементам
"решительными  мерами  вплоть  до исключениЯ  из  партии".  ќти  угрозы  еще
действовали, ибо левое крыло,  фактически  идЯ к расколу,  все  еще  боЯлось
aussprechen was  ist82, боЯлась додумать свои мысли до конца и само мысленно
еще отступало перед логическими последствиЯми своего поведениЯ.
     ‚ то же времЯ –Љ 17 сентЯбрЯ единогласным постановлением своим, в ответ
на  запрос  из ‘аратова,  что  не  предъЯвлЯет  отвода  против кандидатуры в
“чредительное собрание “стинова,  подчеркнул,  что в партии  остаетсЯ полнаЯ
свобода мнений  и что самые крайние левые товарищи  могут  замещать в партии
ответственные места под условием уважениЯ к партийной дисциплине.
     Ќа  правом крыле  такой периферии не  было. ‹евые были ближе к народным
низам, правые к обывательским  гостиным, и  нравы правой оппозиции  блистали
внешним приличием и благовоспитанностью, которых не хватало левому "охлосу".
Ћднако  же  прибегать  к самым  крайним  мерам  -- исключению  из партии  --
приходилось и здесь. € притом здесь шла речь уже о применении таких мер не к
безвестным  мастеровым, посланным провинциальными  советами,  а к  носителЯм
когда-то  популЯрных  в  партии   блестЯщих  революционных  имен.  ’аково  в
заседании  от 17 сентЯбрЯ постановление –Љ: "Џоручить товарищам ѓерштейну83,
ѓуревичу84<sup> </sup>и ђихтеру85  вызвать ‘авинкова  длЯ объЯснений". ‡десь
дело  шло о  том,  что  по  мере  публикации  показаний разных  лиц  по делу
Љорнилова  все более выЯснЯлась двусмысленнаЯ  роль  ‘авинкова  во всем этом
деле. Ћказалось, что генерал Љорнилов, очень храбрый партизан, но совершенно
не  выказавший  дарований,  требуемых  от  полководца, все времЯ  выдвигалсЯ
‘авинковым   и  его   заместителем  на  посту  главного   комиссара   армии,
”илоненко86, путем их совместного давлениЯ  на Љеренского, на  все  более  и
более высокие  военные посты  из  чисто политических видов;  что между этими
лицами  и  Љорниловым  был  заключен  негласный  союз, в  котором  Љорнилову
предназначалась  роль  тарана  в  руках  правительства   против  советов,  а
‘авинкову  и   его   товарищу   --   роль  "революционного   прикрытиЯ"  его
контрреволюционных  действий;  что  ‘авинков все  времЯ  пыталсЯ  объединить
Љорнилова и  Љеренского в  целЯх провозглашениЯ  с  его собственным участием
олигархической диктатуры; и  что  ‘авинков, в  последний момент  отброшенный
напроломною тактикой зарвавшегосЯ генерала в противоположный лагерь, и после
этого  не переставал  вести  себЯ чрезвычайно  подозрительно, "пораженчески"
распорЯжаЯсь  делами  Џетроградского  военного  округа,  стараЯсь  примирить
Љеренского  с взбунтовавшимсЯ  главнокомандующим и  замаскировать, скрыть от
общественного мнениЯ значение происшедших событий.
     –Љ долго не предпринимал против ‘авинкова никаких мероприЯтий, ошибочно
полагаЯ, что  он молчаливо сам давно прекратил всЯкую свЯзь с партией и стал
политически "диким".  Љогда Љеренский велел арестовать  ”илоненко, некоторое
времЯ  после  выступлениЯ  Љорнилова  оставшегосЯ  в   ставке  последнего  в
чрезвычайно   подозрительной  роли,  а  ‘авинков,  исполнЯвший   обЯзанности
военного министра и бывший правой рукой  Љеренского,  потребовал, чтобы либо
был  освобожден ”илоненко, либо вместе с ним арестован и  он,  ‘авинков,  то
орган –Љ, "„ело народа" в статье ‚.Њ.  —ернова требовал  немедленного ареста
‘авинкова и  приобщениЯ его к числу подследственных по Љорниловскому делу. ‚
это времЯ –[ентральный] к[омите]т получил сведениЯ, что  ‘авинков не упустил
случаЯ  формально  зарегистрироватьсЯ  в  одной  из  прифронтовых  партийных
эсеровских организаций.  ’огда и было  решено избрать трех  лиц длЯ  допроса
‘авинкова  в партийном порЯдке о роли, которую он играл в событиЯх. ‘авинков
ЯвитьсЯ  длЯ объЯснений с комиссией отказалсЯ, демонстративно  мотивируЯ это
тем,  что в  составе –Љ, избравшего  комиссию, имеютсЯ  лица, вернувшиесЯ  в
ђоссию через неприЯтельскую страну с соизволениЯ ее военных властей (точнее,
в    составе    –Љ   было    одно   такое   лицо,    представитель    "левых
с[оциалистов]-р[еволюционеров]     интернационалистов"    Њ.Ђ.     Ќатансон,
действительно вернувшийсЯ через ѓерманию в составе второй партии эмигрантов,
не  вместе  с  ‹ениным87,  а  вместе  с  Њартовым88,  --  когда  известие  о
беспрепЯтственном  впуске  ‹енина в ђоссию  подало  повод  к  слухам,  будто
‚ременное  правительство  заключило  соглашение  с  германскими  властЯми  о
пропуске русских эмигрантов в обмен за освобождение некоторых военнопленных.
     Ћтказ ‘авинкова держать ответ за свои действиЯ  перед  партией повел за
собою его формальное исключение из партии, с опубликованием о том в газетах.
     Ќо  партийной дисциплине  в  этот момент  грозили  уже  гораздо большие
испытаниЯ. ‚ заседании  17  сентЯбрЯ,  очень  немноголюдном,  из  7  человек
(Ђрхангельский, Њинор89, ђакитников90, ‚еденЯпин91, Џрилежаев92, ѓерштейн  и
ђихтер),   был  заслушан  формальный   протест  ‚еденЯпина  против  действий
Ђвксентьева  и ѓоца, нарушивших свои обЯзанности по отношению к  –Љ.  Џо  их
требованию  было создано экстренное  собрание –Љ93  по  вопросу о том, какую
общеполитическую резолюцию по  вопросу  об организации  власти  проводить на
фракционном  с[оциал]-р[еволюционном] заседании  делегатов  „емократического
совещаниЯ.  Ќо  когда  –Љ  экстренно  собралсЯ,  то  оказалось,  что  ѓоц  и
Ђвксентьев сами  на  него  не  Явились,  но  направились прЯмо на  заседание
коалиционного правительства на основе сговора с кадетской партией. „ва члена
–Љ из числа виднейших первые  нарушили правило о единстве голосований членов
–Љ, которое недавно по их настоЯниЯм было принЯто, как обЯзательное.
     ‡начение этого происшествиЯ длЯ внутренней жизни –Љ и всей партии  было
чрезвычайно велико.
     ‚ момент, когда партии грозил  откол  левого крыла  и когда левый центр
решительно  выступил против будущих  сецессионистов94, --  самое центральное
Ядро –Љ распалось.
     Љогда  лидер  правого  центра  Ђвскентьев  открыто выступил  с  защитой
позиций крайнего правого крыла партии, с  защитой  коалиции во  что бы то ни
стало, сам голосовал и других приглашал голосовать  за нее, то, несмотрЯ  на
происшедшее при этом формальное нарушение дисциплины –Љ, существенно  ничего
не менЯлось. Ќи длЯ  кого не было тайной, что  он пошел в  ногу  с партийным
центром лишь скрепЯ  сердце, когда на  III съезде коалиционное правительство
трактовалось  как положение  переходное,  впредь  до  дальнейшего  изменениЯ
соотношениЯ сил в стране  в пользу  социалистов. Ќо открытое присоединение к
нему Ђ.  ѓоца, коренного "центровика" из  группы  так называемых  "сибирских
циммервальдцев"95  ,  лидера эсеровской  фракции в совете  -- было партийной
сенсацией. € в особенности  сенсацией было то, что ѓоц, всегдашний ратоборец
за  партийную  дисциплину,  в  своем  повороте  направо  не  отступил  перед
нарушением постановлений –Љ при его деЯтельном участии прошедших.
     ‘  отходом  ѓоца направо -- отходом  временным,  но длЯ партруководства
роковым, ибо выпал на самый критический, решающий, поворотный момент в жизни
партии и  всей революционной  страны  -- в руки правого  крыла переходил,  в
сущности,  весь организационный аппарат  партии, непосредственно руководимый
Ђ. ѓоцем и ‚. ‡ензиновым96.
     ’аким  образом,  в  подспудной  борьбе  разных  течений  внутри   всего
руководЯщего  органа  Џ‘ђ  уперлась вплотную  в  общую  проблему  "партии  и
аппарата" --  проблему,  постоЯнно играющую  громадную, доселе  недостаточно
оцененную роль в партийной жизни всех времен и народов, -- проблему, которую
не разрешить вовремЯ длЯ партии означает вступление в чреватый всевозможными
неожиданностЯми подспудный внутренний кризис.
     Ђппарат  всЯкой  партии  представлЯет  собою,  mutatis  mutandis97<sup>
</sup>,  подобие государственной  бюрократии. ЏартийнаЯ масса по отношению к
ней ЯвлЯетсЯ сборищем "управлЯемых" по отношению  к "управлЯющим". Ћна имеет
вид  как  бы  "людской  пыли",  котораЯ  скреплена  и  цементирована  именно
"аппаратом", и без него как будто легко  распадаетсЯ на части. „олЯ истины в
этом  имеетсЯ.  ‚  партийной  "периферии",  во-первых,  множество  неофитов,
новобранцев,  еще   нетвердых   в  принЯтой  ими  политической  вере,  плохо
затвердивших   парткатехизис   и   постоЯнно   чувствующих   потребность   в
"директивах". ‚о-вторых, партийнаЯ "масса" состоит в подавлЯющем большинстве
из  людей, отдающих  политике вообще  и партийным делам,  в частности,  лишь
урывки  своего  свободного   от  повседневных  трудов  и  забот  времени.  ‚
противоположность им, люди "аппарата" целиком посвЯщают себЯ партийным делам
и вопросам, ибо занЯтие ими становитсЯ их повседневною жизненной профессией.
Ћтсюда более высокий уровень партийной начитанности, знаниЯ всей подноготной
прошлого  и настоЯщего партийной жизни,  отсюда их престиж  и  способность к
манипулированию живым  "человеческим  материалом"  партии; отсюда и привычка
рЯдового  партийца признавать авторитет "аппаратчиков" и  подчинЯтьсЯ как их
конкретным указаниЯм, так и общим "внушениЯм".
     Ћднако то, что ЯвлЯетсЯ источником силы аппарата, служит одновременно и
источником его слабости. ‚ыделение "аппаратчиков" как бы в особую корпорацию
с закрепленной  исключительной влиЯтельностью легко развивает в них привычку
смотреть  на  партию  сверху  вниз.  Џодобно  всЯкой  бюрократии,  партийные
"аппаратчики" обычно консервативнее  партийной  периферии. ‚ их среде  легко
вырабатываютсЯ  свои  "традиции" и  вступает  в силу своеобразнаЯ инерциЯ  и
рутина, вместе со  склонностью к казенному оптимизму, к недооценке тревожных
Явлений и вместе с одиумом к "новшествам",  как к  опасным  "экспериментам".
Ќавыки  "аппарата"  оказывают  сопротивление  всему,  что походит на  резкое
"изменение курса" партийной линии поведениЯ. ‡ато в "аппарате" всегда  очень
сильны  тенденции  к  узкому  "практицизму",  который  в  политике  означает
чрезвычайную  эластичность  в  области  компромиссов  с соседними  партиЯми,
особенно там,  где  речь  идет  о  соуправлении  государством. Ђ  в  тЯжелые
исторические  моменты,  когда  правительственнаЯ власть ЯвлЯетсЯ  не столько
"соблазном", сколько "тЯжкою ношей", сопротивление аппарата может приобрести
характер настоЯщего  "Ядра каторжника",  которое  партиЯ  должна влачить  на
своих ногах и которое лишает ее всЯкой свободы движений.
     ‚ 1917 г. именно по всем этим причинам аппарат не мог не оказать самого
упорного пассивного  сопротивлениЯ переходу от более спокойной и  привычной,
компромиссной, коалиционной тактики к такому казалось бы  рискованному шагу,
как  принЯтие "тЯгот  власти"  целиком  только на свои плечи  укрепившейсЯ в
советах "революционной демократией". ‚се  старые, исконные  традиции партии,
все  десЯтилетиЯ  ее   нелегального  существованиЯ  в  качестве  безответной
оппозиции,   все   воспитанные  этими  десЯтилетиЯми   навыки   тоже   резко
противоречили переходу  к роли правительствующей  партии. Ћтсюда -- в начале
революции  --  мнимо  "удобное" решение  предоставить образование временного
правительства "цензовикам",  сохранив  за собою  лишь  право контролирующего
вмешательства при  сохранении полной безответственности. Ќо и обнаружившиесЯ
бессилие цензовиков справитьсЯ со взбаламученной,  кипЯщей в котле революции
страной не побудило сменить их у власти: это казалось прыжком в неизвестное.
„ругое дело -- дать в буржуазный  кабинет несколько,  лучше всего не слишком
много, отдельных представителей, которые могут приноравливать темп  и методы
своей  работы  к  темпу и  методам  буржуазных  сотоварищей.  "Ђппарат"  был
естественно склонен бесконечно переоценивать опытность этих последних в том,
что можно назвать  "техникой" управлениЯ. Ђппарат  не был бы аппаратом, если
бы он не  переоценивал технической стороны дела, т[о] е[сть] аппаратнических
навыков  и  талантов,  требуемых  функционированием самой  правительственной
власти, так как власть эта  сама ЯвлЯетсЯ в виде своеобразного многосложного
и широкоразветвленного механизма, "аппарата".
     €сториЯ и опыт всех бюрократий показывают, как велика своеобразнаЯ сила
этого аппарата. ‚ плену у него нередко оказываетсЯ и сама верховнаЯ власть и
действующее  правительство  страны. ‡аконодатель  может давать  любые нормы,
министр может декларировать  любые директивы,  но и  те и  другие  останутсЯ
ударами  шпаги  по  воде,  если  их  будет  саботировать  простое  пассивное
сопротивление аппарата. ЏройдЯ через аппарат, законы и предначертаниЯ власти
на практике могут обратитьсЯ и часто  обращаютсЯ  с  необычной  легкостью  и
почти незаметно в свою собственную противоположность.
     ‚о внутренней жизни микрокосма -- партии -- наблюдаетсЯ та  же картина,
как в такой же жизни макрокосма -- государства.
     €дейные  вдохновители  партии, наиболее адекватно выражающие ее цели  и
чаЯниЯ, ее духовный пафос, истинные "властители дум" партийной массы, далеко
не  всегда  пользуютсЯ таким  же авторитетом в  партийном аппарате. Ћн имеет
свои собственные авторитеты и группируетсЯ вокруг своих собственных воротил,
иногда  широким  кругам  вовсе  не известных, но  дергающих  нити управлениЯ
партией из-за  кулис и  создающих "практику",  весьма и весьма отстающую  от
того, что  в  партии имеет формальную  видимость общепартийного  закона. ’ак
было и в Џартии социалистов-революционеров. Џрактика партии далеко отошла от
почти единогласно принЯтой на III съезде  концепции революции как  революции
не   буржуазной,   а   народно-трудовой,   переходной   между  классическими
буржуазными революциЯми  прошлого и  интегрально-социалистической революцией
будущего.
     € стенограммы партийных съездов и конференций, представлЯющие неизменно
картину  решающей роли  выступлений  ‚.Њ. —ернова,  как идейно-политического
лидера партии, способны ввести читателей в большое заблуждение, если они  не
учтут одной его самой слабой стороны. Ћн, в противоположность хотЯ бы ‹енину
у большевиков,  никогда не хотел или не умел держать в своих руках партийный
аппарат. Ћн довольствовалсЯ  преходЯщей и  поверхностной  решающей  ролью на
партийных съездах, конференциЯх, совещаниЯх. …му почти всегда  удавалось там
проводить свои резолюции, но какаЯ судьба  постигнет их затем, поскольку и в
каких формах  будут  они облекатьсЯ  в плоть и  кровь  конкретных  партийных
действий,  каким  толкованиЯм подвергнут их официальные комментаторы,  какие
поправки практически внесет в  них партийный быт, и  в том  числе психологиЯ
аппарата,   все  это  он  предоставлЯл   заботам  и  вниманию  других  своих
сотоварищей,  которым  оказывал  широкий  морально-политический  кредит,  не
всегда  после достаточной  проверки и  не  всегда с достаточным  последующим
контролем. ќто  чрезвычайно суживало его фактическое влиЯние на дела и жизнь
партии, в  ущерб его  показной и внешней влиЯтельности  в абстрактной  сфере
официальных   партийных   документов  --   программ,  платформ,  деклараций,
резолюций  и бумажных  директив.  ’аким  образом,  личные особенности лидера
партии сыграли свою роль в постигших его линию поведениЯ неудачах.
     ‘ другой стороны, немалое влиЯние на  ход дел  в  –ентральном  комитете
играли и личные особенности рЯда других его выдающихсЯ деЯтелей.
     ‘амаЯ крупнаЯ после —ернова  роль  неизменно  выпадала  на  долю Ђбрама
ѓоца. Ћчень многое соединилось длЯ того, чтобы выдвинуть его на первый план.
Ћн  был  младшим  братом  рано  умершего  Њихаила   ѓоца98,  очень  крупного
революционера, одного из основателей и вдохновителей партии,  игравшего в ее
организации  роль как  бы "начальника генерального штаба",  и  в то же времЯ
человека   редкой  души,  обладавшего  большой  личной   обаЯтельностью:  он
удостоилсЯ  от  такого  знаменитого  партийного  вождЯ,  как ѓ.Ђ. ѓершуни99,
почетного  наименованиЯ  "совести  партии".  Ћреол,  окружавший  памЯть рано
умершего  старшего  брата, бросал  отраженный  свет и  на младшего,  который
напоминал  его  многими  внешними  и  внутренними  чертами.  ‚  эпоху  самой
ожесточенной  борьбы партии  с самодержавием Ђбрам  ѓоц сменил общепартийную
пропагандистско-агитаторскую     деЯтельность      на     специально-боевую,
террористическую деЯтельность,  котораЯ в партийном сознании  имела наиболее
героическую  репутацию. Џри всем  этом  Ђбрам ѓоц  обладал,  подобно  брату,
огромным  запасом энергии и  умственной настойчивости,  вооруженной  большим
практическим здравым  смыслом и "маневренным чутьем", свойственным политику.
Ћт   старшего  брата  его  существенно  отличал,  однако,  один  привходЯщий
психический ингредиент: известнаЯ долЯ воспитанной в атмосфере политического
маневрированиЯ  хитрости.  ‚  то   времЯ  как  Њихаил  ѓоц  подкупал  сердца
величайшей порывистой непосредственностью  и искренностью, Ђбрам ѓоц заменЯл
их  большим  прирожденным  тактом  и ловкостью,  не  исключавшими  известной
скрытности, и  уменьем быть, что называетсЯ, "себе на уме".  Ђбрам  ѓоц умел
обращатьсЯ  с  людьми,  лавировать,  избегать  резкой  постановки  вопросов,
сглаживать острые углы, "быть с иудеЯми, как иудей, чтобы приобрести иудеев,
и  с Язычниками,  как  Язычник, чтобы приобрести Язычников"100. ‚ его натуре
лежала некотораЯ  намереннаЯ  недоговоренность и склонность  не выступать  с
вполне  открытым  забралом;  игру  "в  закрытую"  он  предпочитал  открытой.
Ќепосредственное   ощущение  своего  подлинного   "искусства   политического
маневрированиЯ" направило одно времЯ этого  крупного политического работника
в мелководное русло так называемой конъюнктурной политики и даже в еще более
мелкое  русло  политики чисто  кулуарной. ђезультаты большого  исторического
состЯзаниЯ  встревоженных  и   мобилизованных  революцией  крупных  массовых
социальных соединений подменЯлись при этом закулисным комбинаторством  среди
репрезентативных фигур; вместо ставки на классы делалась ставка на имена, на
персональные амбиции, репутации, симпатии и  антипатии.  Џолитика мельчала и
граничила с политиканством.
     ‚се   искусство   политического   влиЯниЯ,  организованного   давлениЯ,
заботливой  психологической обработки затрачивалось  на  то,  чтобы склонить
Љеренского идти не  тем путем,  какой  подсказываетсЯ  ему  его  своенравной
мечтой  превратитьсЯ в суперарбитра  всех противоречивых течений и тЯготений
внутри  революции,  а  тем,   который   дает  возможность  наиболее  полного
использованиЯ его влиЯтельности и  популЯрности партией; а  через Љеренского
найти  подходЯщие крупные  персоны буржуазного национал-либерального лагерЯ,
длЯ  того  чтобы склонить их идти или принимать  видимость  идущих в  ногу с
революционной   демократией  и  ее  ‘оветами.  €з  революционера  Ђбрам  ѓоц
превращалсЯ в дипломата, в хитроумного политического шахматного  игрока, чей
успех зависит  от  уменьЯ до конца разгадать план  противника,  свой же план
замаскировать до  полной  неразгадываемости.  Ђбрам ѓоц  неустанно плел  эту
тонкую политическую ткань --  нити рвались, плетенье распускалось, Ђбрам ѓоц
снова  свЯзывал  концы,   чинил,  заплетал  и  продолжал   закруглЯть   свое
политическое кружево. Џроисходи  все  это  в нормальное, устоЯвшеесЯ  времЯ,
когда течение исторической жизни нашло  свое естественное русло,  эта работа
имела бы, вероЯтно,  свой конструктивный смысл; но  в  эпоху  революционного
половодьЯ она поражала своей бесплодностью  и сгущала  вокруг себЯ атмосферу
нетерпениЯ. ЏредаватьсЯ ей  значило  дразнить  массовую стихию, и  без  того
доведенную почти до белого калениЯ.
     Ћсновным  помощником  в  деле  аппаратной  обработки  партии  был  ‚.Њ.
‡ензинов  -- типичный образец партийного  бюрократа или "делового министра",
как  его  когда-то прозвали  в  кругу  близких  друзей.  Ћн,  действительно,
соединЯл  в себе многие отличительные достоинства  партийного  "чиновника от
революции". —резвычайно  усидчивый,  настойчивый и  уравновешенный,  умеющий
терпеливо "бить в  одну точку",  без творческих  дарований  и синтетического
ума, "кусочный политик",  он органически отдалЯлсЯ  от  всего,  что отдавало
"крайностью",   и   столь  же  органически  тЯготел  к  какой-то  достаточно
неопределенной "золотой середине".  Ќичто у него  не выходило талантливо, но
все выходило прилично, умеренно и аккуратно. ‚нутреннЯЯ сухость и холодность
смЯгчались в  нем  внешней  сентиментальностью, а  педантизм воспитанностью,
выдержкой, хорошими  манерами  и подчеркнутой изысканной  корректностью.  Ћн
происходил  из хорошей, культурной крупно-коммерческой среды и  в  общении с
людьми  буржуазных  партий  производил впечатление почти своего, и во всЯком
случае  не  вносЯщего  диссонансов  человека  comme il  faut101,  достойного
всЯкого  уважениЯ.  “  него  не  было   никаких  возмущающих   течение   его
общественной  работы,  сильных  индивидуальных  страстей,  и  он пользовалсЯ
поэтому  репутацией безупречности,  политической выдержанности и преданности
партии. ќто был блестЯщий образец  политической посредственности -- большого
человека  на  малые дела.  ‚  деле непосредственного  руководства  партийным
аппаратом он был незаменимым и неподражаемым.
     —то  касаетсЯ до лидера правого  крыла Ќ.„.  Ђвксентьева, то он ЯвлЯлсЯ
типическим образцом  "репрезентативной  фигуры",  прежде  всего  по  внешним
данным: благородной импозантной наружности,  отличным  голосовым  средствам,
убедительному  и  рассудительному тону,  обладанию ораторскими приемами,  от
хорошо отточенного стилЯ вплоть до условного,  несколько  ходульного пафоса,
образованности, хорошей формальной логике, литературному вкусу  и остроумию.
Ђвксентьеву  по  личной  одаренности  всего  более  подходила  бы  профессиЯ
популЯрного  модного лектора  и  человека  кафедры.  ‚ековаЯ  ненормальность
политического и правового положениЯ  ђоссии толкнула его на тернистое,  мало
подходЯщее   ему   поприще   революционера,   отЯготила   его   исповеданием
социалистической  системы,  удержала   его  теоретическую  логику  в  рамках
дилетантизма,  заставила его холодную  и спокойную натуру насиловать  себЯ и
разогреватьсЯ до роли  политического публициста,  требующей стремительного и
пламенного темперамента, от которого Ђвксентьев был далек как небо от земли.
‚се  это формировало тип севшего "не в свои  сани" политического неудачника,
которому  революциЯ -- отдает  он себе в этом отчет или  нет -- становитсЯ в
тЯгость. Џоэтому было более чем естественно, что незадолго до начала мировой
войны,  он  выступил  во главе  группы  "Џочин"102<sup>  </sup>  с  основною
тенденцией  --   ликвидаторства   по   отношению   ко   всему   специфически
нелегальному,  подпольному, революционному в партии, и,  несмотрЯ  на разгар
‘толыпинской   контрреволюции,   развивал   утопию  постепенной  легализации
основных функций партийной жизнедеЯтельности. Џриход мировой войны еще более
подчеркнул   направление   его  политической  эволюции.  Ћн  защищал   линию
поведениЯ,  в  центральной  группе  партии  получившую  имЯ  "неокадетской":
революционному  и  оппозиционному  лагерю  надо  отбросить  на  времЯ   свои
непримиримые позиции и сплотитьсЯ длЯ обороны страны вокруг власти, несмотрЯ
на монархический ее характер, "обволакиваЯ" ее и тем подготовлЯЯ поворот ее,
вольный или  невольный,  на  путь  либерализма  и демократизации  режима.  ‚
”евральской революции Ђвксентьев и его друзьЯ не почуЯли присущей  народному
движению грандиозной  силы отталкиваниЯ от всего старого; они приветствовали
эту революцию как "малую революцию", по мотивам своим чисто патриотическую и
общенациональную, сделанную  скрепЯ  сердце во времЯ войны, чтобы избавитьсЯ
от  неспособной,  насквозь  прогнившей  власти,  фатально  ведущей  страну к
поражению;  как  революцию  во имЯ более успешного  ведениЯ и  победоносного
завершениЯ  войны союзом всех  освобожденных  "живых сил" страны. ‚се, что в
революции  не укладывалось  в  эти рамки, т[о] е[сть] почти  всЯ  революциЯ,
могло  Ђвксентьевым и его друзьЯми лишь претерпеватьсЯ,  как неизбежное зло.
Џоэтому  роль  Ђвксентьева   в   жизни   советских   организаций   сводилась
преимущественно к тому, чтобы совместно со сродным ему психологически правым
меньшевиком  ‘кобелевым103  он поЯвлЯлсЯ  в  самые  поворотные и  переломные
моменты жизни  советской "революционной  демократии",  когда в ней назревало
стремление возглавлЯть революцию, отстранив от государственного рулЯ дрЯблых
и фразистых "революционеров поневоле". Ђвксентьев и ‘кобелев боролись с этим
стремлением  всегда  одним и тем  же испытанным  средством: распространением
паникерской атмосферы, раздуванием тревожных слухов о близком крушении всего
фронта,  о грандиозных немецких подготовлениЯх ко  вторжению в самое  сердце
революционной  ђоссии. ЏоражаЯ, подавлЯЯ воображение советского  большинства
созерцанием  пропасти, уже разверзающейсЯ  под  самыми ногами  всех  партий,
борющихсЯ между собою за то, какое направление дать  революции, Ђвксентьев и
‘кобелев увещевали, заклинали, взывали  ко всеобщему объединению длЯ решениЯ
вопроса всех вопросов -- "быть или не быть" не только революции, но и ђоссии
вообще. ‘оздать такие  настроениЯ  значило снЯть  с  очереди все  неудобные,
возбуждающие   страсти   глубокие   проблемы,   привести   к   перманентному
самоузреванию    революционной   демократии,   к    ее   капитулЯции   перед
национал-либеральным  саботажем  всего социального  содержаниЯ революции,  к
возврату в  опротивевший  всем тупик  коалиции,  основанной  на политическом
взаимопарализовании участников. "Љоалиционные" круги очень ценили эту миссию
Ђвксентьева в советах и, став  среди них persona gratissima104,  он проложил
себе дорогу на ответственные государственные  посты. Ђвксентьев во ‚ременном
правительстве пробовал свои силы на трудном поприще министра внутренних дел.
‚ стране, только что  свергшей иго абсолютизма,  было возможно два пути. €ли
-- путь нового Якобинизма105: использовать привычку страны к централизации и
даже  усугубить ее, сделав ее централизацией  революционной,  покрыв  страну
густою  сетью правительственных  комиссаров,  внедрЯющих повсюду  революцию,
политическую и социальную, по одному плану, в заранее предначертанных формах
и  рамках,  в  порЯдке своеобразного  просвещенного  абсолютизма106  во  имЯ
республиканских лозунгов  и  революции сверху,  во имЯ избежаниЯ  социальной
пугачевщины107  снизу.  €ли  превратить   Њинистерство  внутренних   дел   в
министерство самоуправлений, ограничив его роль систематической ликвидацией,
радикальным выкорчевыванием  въедавшегосЯ  веками  в  плоть  и кровь  страны
бюрократизма,  развЯзыванием  инициативы   населениЯ,  построением  стройной
системы  размежеванных   между   собою  самоуправлений,  от  деревенского  и
районного через волостные, уездные, губернские  до областных, с превращением
центральной  администрации   в  простую  систему  координации,  согласованиЯ
администраций  областных. Ђвксентьев не пошел ни по тому, ни по другому: его
министерство  было  пустоцветом.  Ќо  по   мере  того  как  имЯ  Ђвксентьева
становилось  в  народных  низах,  после  недолгой  популЯрности,  все  более
одиозным,   росло   и   неудовлетворенное   честолюбие   этого   все   более
переоценЯвшего  свои  силы человека, мечтавшего  унаследовать  как  терЯемую
Љеренским популЯрность, так  и  его исключительное место  по  "возглавлению"
революции. ќта заветнаЯ мечта Ђвксентьева была как будто им достигнута уже в
следующий   период,   после    большевистского    переворота,    во    времЯ
поволжско-урало-сибирского противобольшевистского движениЯ:  Ђвксентьев стал
председателем  так   называемой  “фимской  "директории"108,  поселившейсЯ  в
глубоко  провинциальном  Ћмске  и   объЯвившей  себЯ  оттуда  "‚сероссийским
правительством". Ѓесславный крах этой "директории" подвел окончательный итог
его   квази-революционной   карьере   и   предопределил  дальнейшую   судьбу
Ђвксентьева  эмигранта,   по   инерции  продолжавшего  и   среди   беженской
политической сутолоки строить подобие  старых коалиций,  соединЯЯ  словесные
орнаменты  размагниченного "салонного  социализма"  с  фразеологией  мнимого
"политического реализма", тратившего  остатки  надорванных неудачею  сил  на
"демократизацию" насквозь антиреволюционного  и антидемократического "белого
движениЯ".  ‚се это кончилось тем, что Ђ. ѓоц, …. ’имофеев109, Њ. ѓендельман
и другие  центровики,  в течение  1917 г. соединившиесЯ было  с Ђвксентьевым
против  черновского "левого центра" и этим разрушившие единство –ентрального
комитета,  в конце концов,  невзираЯ на старинную личную  дружбу,  настолько
духовно отчуждились от Ђвксентьева, что, оставшись, после отъезда —ернова за
границу,  душею и организационным  средоточием  –ентрального комитета, сочли
себЯ вынужденными  исключить  Ђвксентьева  вместе с  еще  более  поправевшим
товарищем  его ”ундаминским,  из  рЯдов  партии;  и,  по  иронии судьбы,  за
нарушенные  права обоих исключенных, приговор  над  которыми был  произведен
заочно,  без  выслушиваниЯ  обвиненных, должен был  --  не  из  политических
мотивов,  а единственно из соображений чистой справедливости -- выступить не
кто иной, как их политический b te noire 110<sup> </sup> ‚.Њ. —ернов.
     Ќо все это произошло много позже, в сентЯбре же 1917 г., ѓоц и ‡ензинов
переживали медовый месЯц своего  тесного сближениЯ с Ђвксентьевым. Ќо не все
их сторонники последовали за ними; некоторым  этот  зигзаг-курс их  политики
показалсЯ  неожиданным  и ошеломлЯющим,  особенно  когда  он  был  закреплен
открытым нарушением дисциплины –ентрального комитета.
     •арактерно,  что  протест   против  действий   ѓоца  заЯвил   сторонник
правоцентрового течениЯ ‚еденЯпин и что при голосовании вопроса, принЯть или
отвергнуть  этот  протест,  только  один  из  собраниЯ воздержалсЯ,  все  же
остальные  высказались за,  хотЯ в собрании,  кроме  ‚еденЯпина, были  и еще
достаточно правонастроенные лица, как Ђрхангельский, Њинор и другие. ќто был
бунт правоцентровых элементов против своих лидеров.
     Ќо  уже на  следующем  собрании,  18  сентЯбрЯ,  новый  блок  правых  и
правоцентровых сумел нанести еще одно жестокое поражение  принципу партийной
дисциплины. ѓолосами  шести членов  (Ђвксентьева, ‡ензинова,  ѓоца,  Њинора,
Ђрхангельского и  ђозенблюма) было  решено,  что  члены  –Љ  получают  право
"выступать от  других  организаций, не считаЯсь  с партийными  директивами".
Њаневренное  значение этой победы было длЯ них очень велико. „ело в том, что
в  рЯдах  ђоссийской социал-демократической партии  меньшевиков в  это времЯ
происходил такой  же болезненный процесс  острого расхождениЯ по вопросу  об
организации власти,  как и в рЯдах  Џ‘ђ. Џри  этом ‹.  Њартов, основатель  и
главный  идеологический вдохновитель меньшевизма,  осталсЯ в  меньшинстве  и
очень  остро  переживал трагедию  временного  отхода  от  него  его  партии.
ЏоследнЯЯ  перешла  под руководство –еретели111 и „ана112  и стоЯла  на  той
точке  зрениЯ, что русскаЯ революциЯ,  согласно марксистской догме, ЯвлЯетсЯ
революцией буржуазной, а буржуазную революцию пролетариату приходитсЯ делать
вместе  с буржуазией. ‹.  Њартов, не менее —ернова видевший,  что сохранение
коалиционного правительства в данных условиЯх вконец  ослабит его и  сделает
легкою   жертвой  большевиков,   убедилсЯ,  что   с   этим   взглЯдом  он  в
меньшевистских рЯдах обречен пока на почти полную изолЯцию.
     ‘торонники  коалиции  во  что  бы то ни  стало в  эсеровском –Љ,  после
Љорниловского  мЯтежа  почувствовавшие,  что  в партийных рЯдах  их  взглЯды
потерЯли престиж, надеЯлись теперь, что в „емократическом совещании,  вместе
с  меньшевиками,  беспартийными  и  разными  мелкими  квазисоциалистическими
группами  и  кооператорами  смогут составить  верное  коалиционному принципу
большинство.  ’еперь  им   необходимо  было   развЯзать  себе  руки,   чтобы
действовать уже от имени большинства „емократического  совещаниЯ -- так, как
им не дают права [действовать] постановлениЯ –Љ партии.
     € действительно,  после того как „емократическое совещание кончилось, в
сущности,  ничем,  показав,  что  по  основному  вопросу о  власти  элементы
совещаниЯ раскалываютсЯ на два друг друга уравновешивающих лагерЯ, Љеренский
получил возможность действовать по-своему и образовал  еще один коалиционный
кабинет,  еще  бесцветнее и  безнадежнее предыдущих.  „еЯтельное  участие  в
переговорах  принимали два  ч