оложениЯ на
"архивном фронте": захват зданиЯ гитлеровцами Я считал неминуемым и близким,
и  доказывал, что  вывоз архива, еще возможный сегоднЯ, станет невозможным в
очень близком будущем.
     Љогда выЯснилось, что ‚ельса убедить мне  не удаетсЯ и что об эвакуации
теперь  немецкого архива  не  может  быть и  речи,  Я  заЯвил  ‚ельсу,  что,
бессильный  при  отсутствии  его  согласиЯ  что-либо  делать  с  материалами
немецкого архива, к выносу материалов архива русского Я приступаю немедленно
же.  ќто  мое  заЯвление  вызвало взрыв возмущениЯ  со  стороны  ‚ельса.  Ћн
доказывал,  что  мои  операции  по  выносу  материалов  не  могут  не  стать
известными  гитлеровцам и необходимо поставЯт под удар не только менЯ лично,
не  только моих русских  друзей, но и  немецкую  партию, котораЯ  дала приют
русскому  архиву... ‚  его словах  была  долЯ правильного,  но  менЯ  они не
убеждали: "под удар" немецкую  партию ставил не вынос архивных материалов, а
все  предыдущее  развитие  политических  отношений  в  ѓермании,  в спасении
архивных документов Я видел скорее элемент спасениЯ чести партии после того,
как она потерпела большое политическое поражение ...
     ‚  последующие  недели  у  менЯ  был  целый рЯд  разговоров  с  другими
партийными  деЯтелЯми,  больше всего с  Џаулем ѓерцем,  который полностью со
мною соглашалсЯ. €менно от  него  Я узнал, что Ћ. ‚ельс о разговоре со  мною
передавал на заседании ”орштанда  и  "очень бушевал", как определЯл Џ. ѓертц
его поведение. Љонечно, большинство  было  за  ‚ельса,  который вскоре отдал
официальное распорЯжение,  запрещавшее вывоз из зданиЯ ”орштанда какого-либо
имущества  без его специального  разрешениЯ... џ ставил  это  распорЯжение в
свЯзь с нашим разговором, но решил вынос материалов  продолжать по-прежнему.
„олжен здесь также заЯвить:  никаких специальных  мер против менЯ принЯто не
было,  наоборот,  со  стороны  всех  служащих  Я  встречал  самое  дружеское
отношение  и поддержку... Џричины выЯснились во времЯ моей позднейшей беседы
с ‚ельсом.
     ’очной даты этой беседы Я установить не могу. Ћна имела место во второй
половине апрелЯ,  непосредственно перед той партийной конференцией,  котораЯ
принЯла предложение ‚ельса  о переводе партии на рельсы  нелегальной работы,
27--28 апрелЯ. ‚ те дни ‚ельс уже избегал ходить в здание ”орштанда и не


     ночевал дома, а  жил фактически  на нелегальном  положении, подготовлЯЯ
свой отъезд за границу. ‚стречалсЯ он  мало  с кем,  устраиваЯ эти встречи в
одном из двух маленьких  кабачков-"кнайпе", которые находились поблизости от
зданиЯ  ”орштанда  и были излюбленными местами встреч руководЯщих работников
партийного аппарата. ‘одержателЯми их  обоих  были  старые социал-демократы,
один еще помнил времена исключительных законов против  социалистов.  ‚ обоих
имелось по задней комнатке, куда случайные гости (их вообще было очень мало)
доступа не  имели, но  зато  "свои" могли  сидеть  часами  за  доверительной
беседой. ‚ один из них и пригласил менЯ ‚ельс...
     џ уже знал о перемене настроений  в руководЯщей группе деЯтелей старого
”орштанда вообще  и  у  Ћ. ‚ельса  в частности, а  потому  не ждал,  что  он
обрушитсЯ  на  менЯ  с  упреками  за  "неосторожность".  ’ем  не  менее и  в
содержании, и особенно в тоне беседы длЯ менЯ оказалось немало неожиданного.
Ћ.  ‚ельс и Ђ.  ”огель, который  именно в  это времЯ выдвинулсЯ на положение
ближайшего помощника  ‚ельса  по руководству партийным аппаратом, менЯ ждали
за кружкой  пива и предложили пообедать с ними. Ќачалось с  расспросов,  как
идет работа  по  выносу русских материалов и как мне удалось ускользнуть  от
гитлеровских  дружинников.  ‚  ходе  этих  расспросов  ‚ельс поинтересовалсЯ
узнать, не имел  ли Я каких-либо трудностей с управлением партийного зданиЯ,
и рассказал, что его <b>приказ</b> о <b>запрете вывоза</b> материалов  из этого зданиЯ был
вызван совсем  не нашим старым разговором, а обнаружением попыток расхищениЯ
партийного  имущества,  исходивших от  некоторых служащих.  Ѓыли установлены
случаи увоза не  только  книг, но и мебели и т.  д. …сли бы не были  принЯты
решительные меры,  говорил Ћ. ‚ельс, дело пошло бы очень далеко. Љо мне этот
приказ ни в коей мере не относилсЯ,  наоборот,  он, ‚ельс  лично  дал  самые
решительные указаниЯ не только не ставить никаких препЯтствий моей работе по
выносу  материалов,  но и помогать  ей  по мере  возможности.  Љак  видно из
сказанного  выше,  это вполне  соответствовало  и  моему личному  тогдашнему
впечатлению.
     ќти разговоры  были, конечно, только присказкой, настоЯщей сказкой, длЯ
обсуждениЯ которой  Ћ. ‚ельс менЯ  пригласил, был вопрос о вывозе  немецкого
архива.
     Ќадо отдать ему справедливость: Ћ. ‚ельс не старалсЯ укрытьсЯ за мелкие
отговорки,  а прЯмо  признал, что и  он лично, и весь ”орштанд признают, что
отклонение  ими в феврале моего предложениЯ о вывозе архива было ошибкой. Ќо
прошлого не вернешь, а архив спасать нужно. ђешение о вывозе ”орштандом было
принЯто недели  две тому назад, но по настоЯнию некоторых  лиц обращатьсЯ ко
мне сначала не хотели. ‚


     этом играло  роль чувство некоторого национального  самолюбиЯ: разве мы
не можем устроить это дело сами, а обЯзательно  должны обращатьсЯ за помощью
к русскому эмигранту? ‡а последние дни были сделаны две такие попытки выноса
материалов ими  самими,  но  ‚ельс  был очень  недоволен.  *  Љ  тому  же их
организаторы  не видЯт возможности  продолжать эти  попытки дальше.  Џоэтому
‚ельс от имени ”орштанда  поставил мне  вопрос, согласен ли Я  в создавшейсЯ
теперь обстановке  взЯть  на себЯ организацию новой попытки  вывоза хотЯ  бы
части материалов и немецкого архива.
     Ќе  трудно  понЯть,  какое впечатление произвели  на менЯ эти сообщениЯ
‚ельса.  џ,  конечно,  мог  сказать  немало  колючих  слов относительно  его
поведениЯ, кое-что и было мною сказано. Ќо было Ясно, что дело не в них,  не
в пикировке о поведении  ”орштанда в недавнем  прошлом,  а  в том,  можно ли
теперь что-либо сделать длЯ спасениЯ материалов немецкого архива.
     Ќатолкнувшись на сопротивление Ћ. ‚ельса, казавшеесЯ непреодолимым, Я с
головой ушел в  заботы об  архиве русском  и старалсЯ не думать о материалах
немецкого партийного архива. џ даже почти перестал в  него заходить.  ’еперь
вопрос  о нем был поставлен во весь рост. ‚ывоз обычными средствами, о каких
Я говорил в феврале, теперь был невозможен: партийное здание в последние дни
перед первым маЯ было под полной  блокадой.  „аже выносить в  портфелЯх было
рисковано.  Ђ найти средства  необычные казалось  невозможным  ... Џравда, в
самые последние дни перед этой моей встречей с Ћ. ‚ельсом, когда Я уже был

     * Ћб этих попытках Я слышал  позднее  подробные рассказы, но  т.  к эти
рассказы не во всех частЯх совпадали, то Я не считаю правильным их предавать
огласке,  тем  более  что  во  всЯком случае некоторые из  организаторов тех
попыток до сих пор живы. ‘кажу лишь, что перваЯ из  этих  попыток состоЯла в
вывозе рукописей Њаркса  и ќнгельса: доставленные в  датское посольство, эти
рукописи  были тогда  же переправлены в  Љопенгаген и там хранились в архиве
датской партии до  1938  г., когда по  просьбе ”орштанда немецкой партии они
были  переданы  проф.  Ќ.  Џостумусу  длЯ амстердамского  €нтернационального
€нститута  ‘оциальной €стории. ‚торой  попыткой  был вынос  всей серии  книг
протоколов  ”орштанда немецкой  партии  за  все  годы  после  исключительных
законов.  Ћрганизаторы  этой  попытки  от  отправки  протоколов  за  границу
отказались, протоколы были зарыты на берегу реки ѓавель, около домика одного
из старых членов партии. џ тогда же говорил ‚ельсу и ”огелю, что этот способ
хранениЯ  крайне  ненадежен  и  настаивал  на  вывозе  за   границу  и  этих
протоколов. Ћни  со мною  соглашались, но за те немногие дни,  которые после
этой нашей встречи Я пробыл в ѓермании, получить протоколов мне  не удалось.
Џозднее, в Џариже, Я узнал,  что  протоколы  эти тогда  же  погибли: как мне
передали,  при весеннем разливе соответствующий участок берега был подмыт, и
Ящик с  документами исчез  бесследно .  .. ’ак погибли исключительно  ценные
документы  по  истории  свыше  чем  четырех   десЯтилетий  социалистического
движениЯ.,.


     готов отказатьсЯ  от  дальнейших  попыток  спасениЯ и ђусского" архива,
совсем неожиданно пришло  предложение, которое было  похожим именно на такое
необычное  средство,  но  Я  и  сам  еще  боЯлсЯ  верить  в  реальность этой
возможности: дело шло о соглашении с парижской  Ќациональной библиотекой и о
легальном вывозе ђусского архива, как купленного ”ранцией. …сли бы этот план
удалось провести в жизнь,  то могло бы удастсЯ под  его прикрытием вывезти и
немецкий архив... ђассказывать Ћ. ‚ельсу  об  этом  плане подробно  Я еще не
мог, но Я сказал, что ответить, могу ли Я взЯтьсЯ за вывоз немецкого архива,
Я  буду иметь возможность лишь через несколько дней, но просил его теперь же
отдать  распорЯжение  по   партийному  архиву   о  том,  чтобы  они  провели
подготовительные мероприЯтиЯ, какие будут указаны мною. Ћ. ‚ельс согласилсЯ,
и соответствующее распорЯжение им действительно тогда же было отдано.  ’огда
же мы условились о следующей  встрече, котораЯ была назначена на субботу, 29
апрелЯ:  эту  дату Я  хорошо  запомнил,  т.  к.  то был  канун  первого маЯ,
превращенного тогда гитлеровцами в свой "национальный праздник труда".
     ‚стреча эта действительно состоЯлась, в том же самом небольшом кабачке.
Ќа нее, кроме ‚ельса и ”огелЯ, пришел еще и Џауль  ѓертц, который только что
перед тем, на апрельской  пар. тийной конференции,  был введен  полноправным
членом в  ”ор-штанд и вошел  в комиссию по делам  партийного архива. Ќа этой
второй встрече Я уже имел возможность рассказать о парижском плане и получил
полномочиЯ  на проведение его  в  жизнь. —уть ли  не в тот же  день  ‚ельс и
”огель покинули Ѓерлин, ѓертц  осталсЯ  еще на несколько  дней, и  Я  с  ним
встретилсЯ еще один раз,  у  него  на квартире (он  жил  тогда, помнитсЯ,  в
„алеме, в квартире кого-то из друзей).
     €нициатором  и в  полном смысле  этого  слова подлинным  автором  этого
парижского плана был Ѓорис ‘уварин. Ѓолее или менее случайно узнавший от  €.
ѓ. –еретели о положении  дела  с вывозом берлинского ђусского с. -д. архива,
‘уварин  немедленно  же  предпринЯл  рЯд  демаршей  во  французских  кругах.
‚ажнейшим результатом их было получение  поддержки  со стороны  Ђ. де Њонзи,
тогдашнего  министра  культуры,  который имел  решимость  в  нужные  моменты
действовать, не считаЯсь с некоторыми из бюрократических формальностей... Ћб
этой  роли Ђ. де Њонзи Я узнал только позднее, уже в Џариже. ‚ Ѓерлине же Ѓ.
Љ. ‘уварин  написал мне тогда совсем  коротко, предлагаЯ  вполне  конкретный
план: мы продаем собраниЯ  ђусского  с.  -д.  архива парижской  Ќациональной
библиотеке,  котораЯ берет  на себЯ  вывоз этого архива  из Ѓерлина; о  цене
сговоримсЯ в Џариже, но договор о продаже должен быть подписан


     немедленно же и совершенно формально, т. к., только имеЯ такой договор,
ЌациональнаЯ   библиотека  сможет   сделать  нужные  официальные   шаги   по
обеспечению вывоза. ‘уварин  прибавлЯл,  что ЌациональнаЯ  библиотека  будет
иметь   полную   поддержку   французских  властей,  но  подчеркивал  крайнюю
необходимость спешить...
     ‚ Ѓерлине эту необходимость спешить Я понимал, конечно, даже лучше, чем
‘уварин в Џариже. Џисьмо последнего  пришло вскоре после того, как Я едва ли
не был задержан гитлеровскими дружинниками  с материалами ђусского архива, и
едва ли не накануне моей первой встречи с Ћ. ‚ельсом  и Ђ. ”огелем: Я хорошо
помню, что мой  первый ответ ‘уварину  был послан  до  этой  встречи  и  что
немедленно  же  после  нее  Я  отправил  вдогонку  второе  письмо  ‘уварину,
подчеркиваЯ, что новые  факты требуют  особенного  ускорениЯ дела.  Ћсновным
содержанием моего  ответа  было,  конечно,  полное  согласие  на предложение
‘увари-на. џ просил только, если это возможно, ограничить продажу одной лишь
библиотекой,  не распространЯЯ ее на собственно  архивную часть собраниЯ, но
прибавлЯл, что это моЯ оговорка отнюдь не  ЯвлЯетсЯ ультимативным  условием,
что положение архива теперь  ЯвлЯетсЯ настолько критическим,  что Я согласен
на  все  условиЯ,  лишь  бы архив был  вывезен, т. к. иначе  он  погибнет. ‚
соответствии  с  этим  Я давал ‘уварину полномочиЯ  на все необходимые шаги.
„олжен добавить здесь же, что об архиве немецком Я в этих письмах совершенно
не упоминал, по соображениЯм элементарной осторожности.
     ‘уварин действовал действительно очень быстро, эту возможность ему дала
поддержка Ђ. де Њонзи, и  через три  или четыре днЯ менЯ вызвал  по телефону
человек, назвавший себЯ  атташе при французском посольстве по делам культуры
г.  ‚айтцем, который сообщил, что  ему  телефонировали из  Џарижа по делу  о
ђусском архиве и поручили  войти в сношениЯ со мною. ‚ тот же день мы с  ним
встретились. Џомню,  он  менЯ расспрашивал,  знаком  ли Я лично с де  Њонзи,
который  так настоЯтельно  менЯ ему  рекомендовал.  џ  до  того  времени  не
подозревал, что  Ђ.  де  Њонзи в  своем  качестве министра  культуры  играет
главную  роль  за кулисами этих переговоров, и так  как  с де  Њонзи лично Я
действительно  не был знаком, то мог ответить только уклончиво  указанием на
существование у нас хороших общих знакомых. ‚о всЯком случае, из разговора с
г. ‚айтцем выЯснилось, что он имеет от министерства самые широкие полномочиЯ
действовать  в  деле  вывоза в полном  согласии  со мною,  имеет необходимые
кредиты длЯ оплаты всех расходов по упаковке и отправке ђусского архива и т.
д. Џозднее Я понЯл,


     что он имеет и широкие свЯзи среди немцев, работавших с гитлеровцами.
     Џомню еще  одну подробность  об этой первой встрече  с г.  ‚айтцем: она
состоЯлась  27 или 28  апрелЯ, за день или два  до  моей второй встречи с Ћ.
‚ельсом и другими представителЯми ”орштанда.  ‚  немецких с. -д. кругах  все
были под  впечатлением слухов,  доходивших из кругов гитлеровцев, о  занЯтии
зданий с. -д. партии и профсоюзов, которое  уже назначено или на первое маЯ,
или на  его канун. Ћб этих слухах Я, конечно,  не мог не  сказать г. ‚айтцу,
выразив опасение, не опаздываем ли мы: за те два-три днЯ, которые оставалась
до первого маЯ, вывезти архив, конечно, не было никакой возможности  ... Њой
новый  знакомый менЯ  успокоил,  сказав,  что эта опасность архиву  пока  не
угрожает, и что Я  могу принимать все нужные меры,  правда,  проводЯ их так,
чтобы они не особенно бросались в глаза сторонним наблюдателЯм.
     ‘ этими настроениЯми Я шел в субботу, 29 апрелЯ, на второе мое свидание
с Ћ. ‚ельсом  и др. членами  ”орштанда  -- и  дал  им  обещание  сделать все
возможное длЯ обеспечениЯ вывоза и немецкого партийного архива.
     „ни  вокруг первого  маЯ прошли в большой  тревоге. ‚  назначенный день
здание профсоюзов  действительно  было  занЯто гитлеровцами, занЯтие  зданиЯ
”орштанда  почему-то  было  отложено.  Ќо   группы   дежурных   гитлеровских
дружинников были удалены ото всех входов и выходов в оба эти зданиЯ, вернее,
в оба комплекса  зданий, смыкавшихсЯ дворами.  ’ем резче  бросалось  в глаза
различие:   зданиЯ  профсоюзов  были  переполнены  людьми,  конечно,  новыми
хозЯевами, которые Явно  устраивались  на новоселье, в то времЯ  как  зданиЯ
партии стоЯли почти совсем безлюдными.  ЃольшаЯ часть  служащих уже получила
расчет, из остальных почти никто не приходил, предпочитаЯ по домам  выжидать
развитиЯ  событий,  многие  поуезжали  из  Ѓерлина,  и огромные  апартаменты
”орштанда,  отдела просветительной  работы,  отдела  молодежи и др.,  стоЯли
совершенно пустыми, никого не было и в редакциЯх ... Љак-то раз в эти дни, в
самом конце первой  майской  недели,  мне вздумалось обойти знакомые зданиЯ:
нигде никого. „аже вахтеров и  лифтеров  не  было  на их обычных  постах ...
’олько в немецком архиве старик •ин-рихсен  оставалсЯ на своем посту: старый
член  партии, помнивший  еще времена  исключительных  законов,  он  до конца
оставалсЯ на  своем посту  заведующего  партийным архивом и  был  едва ли не
единственным во  всем здании ”орштанда, кого нашли гитлеровцы, когда  11 маЯ
пришли занимать помещение...
     Ћ.  ‚ельс  точно  выполнил  это  свое  обещание,  и  •инрихсен  получил
совершенно твердое указание выдать мне все те мате-


     риалы  немецкого  партийного архива, которые мною будут  отобраны. ќтот
отбор  Я  стремилсЯ  проводить  возможно  более   широко.  ‘тарые  материалы
немецкого партийного архива Я  знал довольно хорошо, теперь Я их пересмотрел
заново. ЉажетсЯ,  все, что  хранилось в старых четырех стальных сейфах, мною
было взЯто полностью, а именно: фонды Њаркса и ќнгельса (все, что оставалось
после  отправки  в „анию  основных  рукописей  этих  авторов), затем  бумаги
ѓермана  ћнга (архив  Џервого €нтернационала),  Њозеса ѓесса, €. ”. Ѓеккера,
‡орге, ѓерм,. лютера, Ђ.  ЃебелЯ, ‡д. Ѓернштейна,  ”ольмара, Џ. ‹еоу и др.,
равно как и те редчайшие изданиЯ ранних эпох движениЯ, которые сохранЯлись в
этих же  сейфах. ђавным  образом Я постаралсЯ  забрать  все важное (и из той
части старых материалов партийного архива, которые хранились не в сейфах,  а
на  полках задней  комнаты этого архива, а  именно:  вырезки и др.  печатные
материалы  из  фондов Њаркса  и ќнгельса,  важнейшую  часть  собраниЯ ћлиуса
Њоттелера ("красного почтмейстера" эпохи исключительных законов) и др.
     •уже  обстоЯло с  новыми материалами партийного архива, поступившими  в
него за  последние 5--6  лет, когда в партийном архиве  начал работать Џауль
Љампфмайер, который вел энергичную  собирательскую  работу среди "стариков",
но материалы эти задерживал  в своем кабинете, лишь очень редко сдаваЯ  их в
общие коллекции  партийного  архива. ќтих материалов  им собрано было  очень
много,   в  огромной   части  это  были  материалы,   относившиесЯ  к  эпохе
исключительных законов и после них, т. е. охватывавшие  последние 50--60 лет
социалистического движениЯ ѓермании. ќта эпоха менЯ тогда интересовала много
меньше,  чем ранние эпохи  движениЯ, а потому  Я  не  так внимательно слушал
соответствующие  части рассказов Џ.  Љампфмайера, меньше его расспрашивал  и
соответственно с  этим меньше знал про эти части архива. ‘ам Џ. Љампфмайер в
это времЯ,  перваЯ неделЯ маЯ, в архив уже не приходил. џ сделал попытку его
вызвать, говорил  с ним по телефону, но без успеха: ему нездоровилось,  и  к
тому же он, по-видимому,  не вполне  правильно понЯл,  почему Я считал столь
желательным  его   приезд  в  партийных  архив...  ‚   результате  из   этих
новособранных материалов  немецкого  архива Я не смог  взЯть ничего.  ’олько
позднее Я  узнал, что там  были крайне  интересные материалы,  например,  из
архива издательства „итца и др.
     Ћчень плохо обстоЯло дело и с еще одной группой материалов. „ело в том,
что  к 50-летию со днЯ смерти  Њаркса ”ор-штанд,  в  известной мере по  моей
инициативе,  решил   устроить  большую   юбилейную  выставку,  план  которой
сомкнулсЯ с инициативой партийной организации ’рира, котораЯ приобрела


     дом, где родилсЯ  Љарл Њаркс, и решила этот дом превратить  в памЯтник.
Џо   решению  ”орштанда  работа  по  реализации  обоих  этих  проектов  была
объединена  под руководством особой  комиссии, технически руководЯщую роль в
которой  играл  некто  Ќейман (имени его  Я  не помню, известен он  был  под
прозвищем  •ромой  Ќейман),  один  из  постоЯнных  работников  в бухгалтерии
”орштанда. ќта комиссиЯ также вела  работу по  собиранию материалов, обращаЯ
главное  внимание на приобретение разных изданий работ Њаркса и ќнгельса  (и
"дом Њаркса" в ’рире должен был иметь по возможности полную библиотеку таких
изданий),  но  стремилсЯ добывать также  и неизданные оригиналы  документов.
€меЯ от  ”орштанда  значительные кредиты,  комиссиЯ накупила  немало  книг и
брошюр, но в отношении новых документов ее работа дала мало ценного: если не
считать нескольких документов, имевших отношение к  семье Њаркса  (они  были
найдены в ’рире), и двух-трех  оригиналов  писем, собрать  ничего не удалось
... Ќо по особому  решению  ”орштанда  эта  комиссиЯ  получила из партийного
архива большое количество подлинных документов  из бумаг Њаркса и  ќнгельса,
которые должны  были в  фотокопиЯх, а  в редких  случаЯх и в оригиналах быть
выставленными и  на юбилейной  выставке,  и  в  "доме  Њаркса".  ‘реди таких
подлинников наибольшую  научную ценность  составлЯли  две  большие  папки  с
редакционной перепиской  "Ќовой рейнской газеты" за 1848--1849  гг.,  в этой
переписке лежали и письма деЯтелей "‘оюза коммунистов", в значительной части
не опубликованные. ‚ывезти эту последнюю группу  документов Я считал  крайне
важным, но  получить ее  от Ќеймана Я так и не смог:  Ћ.  ‚ельса в эти дни в
Ѓерлине уже не  было; Џ. ѓертц, к которому Я специально  ездил (он тогда был
уже на нелегальном положении и жил  на чужой квартире), дал мне оригинальное
письмо к Ќейману с требованием выдать мне все нужные материалы; с трудом, но
удалось найти  Ќеймана,  но  материалов  от него  Я  все же не  получил.  Ћн
сознательно нарушил свои обещаниЯ,  и у  менЯ создалось впечатление,  что он
желал помешать увозу материалов. —то с ними сталось позднее, Я до сих пор не
знаю, равно как не знаю и судьбы самого •ромого Ќеймана в годы гитлеровского
"’ретьего рейха" и позднее.
     „аже не  считаЯ  документов  этих  двух  последних  групп,  материалов,
которые  следовало  вывезти,   было  очень   много.  Ќо  свои  аппетиты  мне
приходилось  вводить  в  тесные  рамки:  разрешение на вывоз,  полученное от
немецких властей длЯ парижской Ќациональной библиотеки,  относилось только к
собраниЯм <i>ђусского</i> архива и, как мне сообщил во времЯ нашей первой же беседы
г.  ‚айтц, ни  в  коем  случае  не  распространЯлось  на материалы <i>немецкого</i>
партийного архива. Ќемцами, как переда-


     вал мне г. ‚айтц,  эта оговорка была  усиленно подчеркнута.  Џравда, г.
‚айтц, передаваЯ мне о ней, прибавлЯл, что ожидать внимательного контролЯ со
стороны гитлеровцев мало оснований. "€м теперь не до этого", -- прибавил он.
Ќо считатьсЯ с этой возможностью он  настоЯтельно советовал, прибавив, что в
случае поимки менЯ на  попытке вывезти материалы немецких  с. -д. он едва ли
сможет защитить менЯ "от больших неприЯтностей" ...
     „олжен здесь же добавить, что в свои планы Я г. ‚айтца, особенно первое
времЯ, не посвЯщал, о моих  переговорах с Ћ. ‚ельсом ему не рассказывал, так
что его предупреждение было основано на разговорах, которые он вел с немцами
и подробностей которых Я тогда  не знал, как, впрочем,  не знаю их и теперь.
’ем с большей настойчивостью Я должен здесь же подчеркнуть, что поведение г.
‚айтца  как в отношении вывоза материалов, так и в отношении менЯ лично было
вполне лоЯльным: он предупреждал менЯ об  опасностЯх,  которые мне угрожали,
но  моей  работе  всЯчески  содействовал.  Ѓольше того, позднее,  когда  это
оказалось  нужным, он дал немцам свою "гарантию",  что немецких материалов Я
не вывожу, хотЯ теперь мне Ясно, что он о моих планах догадывалсЯ ...
     ќти обстоЯтельства, как легко понЯть, сильно усложнЯли упаковку архива.
џ  не  помню  теперь  точного  количества  Ящиков,  тюков  и  мешков  разных
материалов, знаю лишь, что из Ѓерлина мною тогда было отправлено два больших
жел. дор. вагона, полностью набитых материалами, причем материалы  немецкого
партийного архива, тщательно  упакованные  в небольшие пакеты (их было свыше
ста), были  заложены внутрь Ящиков с материалами ђусского архива, так, чтобы
гитлеровский контроль, если бы он был проведен, найти эти немецкие материалы
смог бы лишь в том  случае, если  бы гитлеровцы  стали опоражнивать  до  дна
Ящики  с русскими материалами.  Џри обычном  контроле,  если  бы  гитлеровцы
ограничились поверхностным осмотром даже со  вскрытием Ящиков, они ничего не
нашли бы...
     ’акаЯ  упаковка  материалов  не  только сильно  увеличивала  количество
работы,  но  и  требовала  особой  осмотрительности  в  отборе  упаковщиков.
ЏоследнЯЯ работа оказалась  крайне сложной. ‡а два--три месЯца перед тем она
решалась  бы весьма  просто: нужных рабочих  легко  можно  было  получить  в
экспедиции  немецкого  партийного  издательства,  и они  упаковали  бы  весь
ђусский архив в какие-нибудь  день--два.  ’еперь эта экспедициЯ не работала,
все рабочие были распущены, но даже если бы их и  можно было отыскать, брать
их длЯ  упаковки архива в  создавшихсЯ условиЯх было  рискованно: неопытные,
без конспи-


     ративных  навыков,  они  могли по  простой  неосторожности  раз-гласить
секрет упаковки немецких материалов ...
     ‚ыход  нашелсЯ  несколько  неожиданно: лет  за пЯть-шесть перед  тем из
ђоссии через ‡акавказье  в ’урцию бежал один рабочий по имени  Ќиколай (Я не
знаю, где он  теперь,  и  не  уверен, не будет ли мой рассказ ему по той или
иной  причине  не  вполне  удобен, а потому не  называю здесь его  настоЯщей
фамилии).  ‚  ђоссии  он  работал  в  одной  из  нелегальных  меньшевистских
организаций, где-то на ‚олге, но  в Ѓерлине с меньшевиками не сошелсЯ  и жил
одиночкой, в стороне  от меньшевистской колонии, работаЯ шофером такси. Њы с
ним изредка встречались.  Љогда он узнал, почему  Я задержалсЯ в Ѓерлине, он
предложил свою помощь. ђаботником он был великолепным, на его осторожность и
выдержку  Я вполне полагалсЯ, и когда встал вопрос об упаковке, Я  предложил
ему эту работу, конечно, предупредив о риске, который с нею был свЯзан. ђиск
его не  пугал.  Ћн ненавидел гитлеровцев какою-то  нутрЯной ненавистью и был
готов на все, чтобы причинить им ущерб. ‚озможность увезти у них из-под носа
важнейшие архивные  материалы ему очень нравилась,  и он с увлечением взЯлсЯ
за работу, выносЯ на своих крепких плечах главную ее тЯжесть ...


        Џђ€‹Ћ†…Ќ€… 7
        как подготовлЯлсЯ Њосковский процесс
        (€з письма старого большевика)*
     ‘казать, что процесс ‡иновьева--Љаменева--‘мирнова нас здесь как обухом
по  голове ударил, значит дать только очень бледное  представление о недавно
пережитом,  да  и  теперь  еще  переживаемом.  ђечь  идет,  конечно,   не  о
настроениЯх так наз. "советского обывателЯ".  ќтот последний вообще отчаЯнно
устал от всЯкой политики и ни  о чем другом не  мечтает,  как только о  том,
чтобы его оставили в покое, дав ему возможность пожить спокойно. ђечь идет о
настроениЯх того слоЯ, который еще недавно считал себЯ имеющим монопольное в
стране   право  заниматьсЯ   политикой,  --  о  настроениЯх,  так   сказать,
офицерского корпуса партии.
     ЌастроениЯ  в  этих  кругах  минувшей весной и летом  были спокойными и
благодушными --  как  давно уже у  нас не бывало. ’еперь, оглЯдываЯсь назад,
многие, правда, замечают немало тревожных  симптомов. Ќо это все -- мудрость
задним умом.  ’огда же общей была уверенность, что самые тЯжелые дни позади,
что  во  всЯком  случае несомненно улучшение  положениЯ  --  в  области  как
экономической,  так   и   политической.  ‡начениЯ   конституции   никто   не
преувеличивал. ‡нали,  что в основном она вызвана потребностЯми политической
подготовки к войне. Ќо общей была мысль, что именно  эти потребности сделают
на ближайшее  времЯ невозможным  особенно острые вспышки террора и несколько
стабилизируют положение.

     *  Џеред  самой  сдачей номера  в  печать  мы получили  обширное письмо
старого большевика,  сообщающее крайне интересные  сведениЯ о настроениЯх  и
борьбе  течений в  советских  верхах и  бросающее свет на условиЯ, в которых
подготовлЯлсЯ и проводилсЯ процесс ‡иновьева--Љаменева.
     ђазмеры письма и позднее получение его лишают нас, к сожалению,  всЯкой
возможности  напечатать его в настоЯщем номере целиком. Ћкончание письма нам
приходитсЯ отложить до первого номера 1937 года. -- <i>ђедакциЯ.</i>


     ‚се это создавало настроение какой-то уверенности в завтрашнем дне, и с
этой уверенностью мы разъезжались на летний отдых, который в нашем быту стал
играть теперь такую важную роль, какой он никогда не играл в старые времена.
Ќе случайно  у  нас  в  ходу  острота,  что  право  на  летнюю  охоту -- это
единственное из завоеванных революцией прав, которого сам  ‘талин не рискует
отобрать  у  партийного и  советского сановника ... ‚  начале  августа стало
известно, что часть членов Џолитбюро в отъезде, что скоро уезжает ‘талин и в
делах  начнетсЯ  летний мертвый  сезон, когда у нас обычно  никаких  крупных
решений не принимают, когда никаких больших событий не случаетсЯ.
     €  вот  вместо  затишьЯ -- процесс,  которого  даже у  нас  никогда  не
бывало... ’олько теперь начинаем приходить в себЯ и понемногу понимать,  как
и  что случилось.  Љонечно,  выЯснЯетсЯ,  что  случившеесЯ  совсем  не  было
случайностью:  у  нас  случайностей  вообще бывает  много меньше, чем  может
казатьсЯ со стороны.
     ‘реди предсмертных заветов ‹енина едва ли есть хотЯ бы один, за который
так цепко  держалось  бы наше "партруковод-ство",  как за его  настоЯтельный
совет  не  повторЯть  ошибки  Якобинцев --  не  вступать  на  путь взаимного
самоистреблениЯ. ‘читалось  аксиомой,  что в  борьбе с партийной  оппозицией
можно идти на многое, только  не на расстрелы. Џравда, кое-какие отступлениЯ
от  этого правила делались уже давно: расстрелЯли  Ѓлюмкина, расстрелЯли еще
нескольких троцкистов, которые по поручению своей  организации  пробрались в
секретный отдел ѓЏ“ и предупреждали своих  товарищей об имеющихсЯ в их среде
предателЯх, о предстоЯщих  арестах. Ќо эти расстрелы  всеми  рассматривались
как  мера  исключительнаЯ,  применЯемаЯ  не  за участие  во  внутрипартийной
борьбе,  а за  измену  служебному  долгу. ’акие проступки  всегда  советскаЯ
власть  карала  более строго:  ведь был же  в 1924--1925 гг. расстрелЯн один
меньшевик,  который  пробралсЯ в секретариат  –ЉЉ и похитил оттуда  какие-то
документы  длЯ пересылки в "‘оциалистический вестник", --  в  то времЯ как о
применении  расстрелов к меньшевикам вопрос  серьезно  не ставилсЯ  даже  во
времЯ так наз. "меньшевистского процесса".
     ‚первые  вопрос  о  смертной   казни  за  участие   во  внутрипартийной
оппозиционной деЯтельности встал в. свЯзи  с делом ђютина.  ќто было в конце
1932  г.,  когда   положение  в  стране  было  похоже  на  положение  времен
кронштадтского восстаниЯ. ‚осстаний  настоЯщих, правда, не было,  но  многие
говорили, что было бы лучше,  если бы иметь дело надо  было  с  восстаниЯми.
„обраЯ половина страны была поражена жестоким голодом. Ќа голод-


     ном пайке сидели и  все рабочие. Џроизводительность труда сильно упала,
и не  было возможности ее поднЯть, ибо  речь шла не о злой воле рабочих, а о
физической  невозможности хорошо  работать  на  голодный  желудок.  ‚  самых
широких слоЯх  партии  только  и разговоров  было о  том,  что  ‘талин своей
политикой завел страну в тупик: "поссорил партию с мужиком", -- и что спасти
положение теперь  можно, только устранив ‘талина. ‚  этом духе высказывались
многие ив влиЯтельных членов –Љ; передавали, что даже в Џолитбюро уже готово
противосталин-ское большинство. ‚опрос о том, что именно нужно делать, какой
программой нужно заменить программу ‘талинской генеральной линии, обсуждалсЯ
везде, где только сходились партийные работники. Ќеудивительно, что по рукам
ходил  целый рЯд  всевозможных платформ  и  деклараций.  ‘реди них  особенно
обращала на себЯ внимание платформа ђютина. ќта платформа носила определенно
"мужикофильский"   характер,   выдвигаЯ   требование   отмены   колхозов   и
предоставлениЯ мужику возможности хозЯйственного  самоопределениЯ. Ќо не это
особенно привлекало к ней внимание: "мужикофильскими"  тогда были  платформы
не  только  "правых" -- вроде, напр., платформы ‘лепкова,  --  но и недавних
"левых",  троцкистов,  которые  по  существу  и несли  на себе  политическую
ответственность за всю генеральную линию, так как именно они были ее первыми
идеологами. €з рЯда других платформу ђютина выделЯла ее личнаЯ заостренность
против  ‘талина.  ЏереписаннаЯ на  пишущей машинке,  она  занимала  в  общем
немного  меньше  200 страниц  --  из  них больше  50 было  посвЯщено  личной
характеристике ‘талина, оценке  его роли  в  партии, обоснованию тезиса, что
без устранениЯ  ‘талина  невозможно оздоровление  ни партии, ни страны.  ќти
страницы  были  написаны  с  большой  силой  и   резкостью  и  действительно
производили  впечатление  на читателЯ, рисуЯ  ему  ‘талина своего рода  злым
гением русской революции, который, движимый интересами личного властолюбиЯ и
мстительности, привел революцию на край пропасти.
     €менно  эти  страницы   создали   успех   платформы  ђютина,   они   же
предопределили  все  дальнейшие  мытарства  ее  автора.  Ћ  платформе  много
говорили, и  потому  неудивительно,  что  она  скоро  очутилась на  столе  у
‘талина. Љонечно, начались аресты и обыски, причем взЯты были не только все,
кто имел отношение к распространению платформы ђютина, но и люди, причастные
к  распространению  всех  других  документов.  ђютин,  который  в  то  времЯ
находилсЯ  не то  в ссылке,  не  то  в изолЯторе  (где  и  была написана его
платформа), был привезен в Њоскву --  и на  допросе  признал свое авторство.
‚опрос  о его судьбе решалсЯ в Џолитбюро, так  как ѓЏ“ (конечно, по указанию
‘талина) высказалось


     за смертную казнь, а ђютин принадлежал к старым и заслуженным партийным
деЯтелЯм, в отношении которых завет ‹енина применение казней не разрешал.
     Џередают,  что  дебаты  носили  весьма  напрЯженный  характер.   ‘талин
поддерживал предложение ѓЏ“.  ‘амым сильным его аргументом  было указание на
рост  террористических  настроений среди  молодежи,  в  том  числе  и  среди
молодежи  комсомольской.  ‘водки  ѓЏ“ были  переполнены сообщениЯми о такого
рода разговорах среди рабочей и студенческой молодежи по всей стране. Ћни же
регистрировали немало отдельных случаев террористических  актов, совершенных
представителЯми  этих   слоев  против  сравнительно   мелких  представителей
партийного и советского начальства. Џротив  такого рода террористов, хотЯ бы
они были комсомольцами, партиЯ не останавливалась перед применением  "высшей
меры   наказаниЯ",  и   ‘талин  доказывал,  что  политически  неправильно  и
нелогично,  караЯ так сурово исполнителей,  щадить  того,  чьЯ  политическаЯ
проповедь  ЯвлЯетсЯ прЯмым обоснованием подобной практики, только  с советом
не  размениватьсЯ  на  мелочи,  а ударить  по  самой головке.  €бо платформа
ђютина,   утверждал   ‘талин,   ЯвлЯетсЯ  не   чем  иным,  как  обоснованием
необходимости убить его, ‘талина.
     Љак именно разделились тогда голоса в Џолитбюро, Я уже не помню.  Џомню
лишь,  что  наиболее  определенно  против  казни  говорил  Љиров, которому и
удалось увлечь за собою  большинство членов Џолитбюро. ‘талин был достаточно
осторожен, чтобы не доводить дело до острого конфликта.  †изнь  ђютина тогда
была  спасена:  он  пошел  на  много  лет в  какой-то  из  наиболее  строгих
изолЯторов. Ќо всем было Ясно, что большие вопросы, вставшие в свЯзи  с этим
небольшим делом, в той или иной форме должны вновь встать перед Џолитбюро.
     € они  действительно встали,  но  только  в совсем иной обстановке, чем
обстановка зимы 1932/33 г.
     ‹ето п осень 1933  г. были длЯ ‘оюза переломными, и  притом переломными
сразу в двух отношениЯх: в отношении политики внутренней и политики внешней.
     “рожай того года  --  надо это признать --  был здесь  длЯ всех  полной
неожиданностью. Њало кто верил, что при тогдашней разрухе удастсЯ обработать
полЯ и  собрать  хлеб.  ‚ этом  несомненнаЯ заслуга ‘талина, который проЯвил
исключительную даже  длЯ него  энергию и  сумел заставить  всех работать  до
изнеможениЯ. Ћн несомненно понимал,  что  длЯ него то лето во  всЯком случае
было решающим: если  б оно не улучшило экономического положениЯ, раздражение
против него нашло бы тот или иной выход. Љогда же выЯснилось, что итоги лета
будут  хороши,  в  настроении  партийных  кругов  произошел  психологический
перелом.


     Џо  существу,  только  теперь  широкие  слои  партийцев  поверили,  что
генеральнаЯ линиЯ  действительно  может  победить, а поверив, изменили  свое
отношение к  ‘талину, с  именем которого эта  линиЯ была неразрывно свЯзана.
"‘талин победил", -- говорили даже те, кто еще вчера просил достать  им  длЯ
прочтениЯ  платформу ђютина. ‘ тем большей настоЯтельностью вставал вопрос о
том,  как же именно это улучшение хозЯйственного положениЯ должно отразитьсЯ
на политике.
     Џоложение  осложнЯлось и тем, что  одновременно во всей  полноте встали
основные  вопросы  внешней  политики.  Џервые месЯцы после  прихода  ѓитлера
многим здесь казалось, что третий рейх -- только мимолетный эпизод в истории
ѓермании, что ѓитлер  продержитсЯ едва ли  не несколько месЯцев, за которыми
наступит жестокий  крах и революциЯ.  Њало  кто  допускал  возможность,  что
"империалисты" Ђнглии и ”ранции  позволЯт их "наследственному врагу" довести
до конца программу вооружений, -- и  фразы ѓитлера  о походе против ‘оюза не
брали  всерьез. ’олько  очень  медленно  приходили к  выводу, что  положение
значительно  более  серьезно, чем это хотелось бы думать,  что  превентивных
операций  против ѓитлера  на ‡ападе  ждать не  приходитсЯ и  что  подготовка
похода против ђоссии идет полным темпом.
     Ѓольшое  впечатление  произвели  данные,  раскрытые  расследованиЯми  о
немецкой   пропаганде   на   “краине   и    особенно    о   так   называемом
"гомосексуалистском заговоре". ќтот  последний  -- он  был  раскрыт в  самом
конце  1933  г.  --  состоЯл  в  следующем: кто-то  из помощников  немецкого
военного атташе,  ставленник и последователь известного капитана ђема, вошел
в гомосексуа-листские  круги  Њосквы  и,  прикрываЯсь этой фирмой  --  тогда
бывшей  у  нас  вполне  легальной, --  наладил  целую  сеть  длЯ  проведениЯ
национал-социалистической  работы.  Ќити протЯнулись  и  в  провинцию  --  в
‹енинград,  •арьков,  Љиев; в дело  оказалось запутанным  очень много лиц из
представителей  литературно-артистического   мира:  личный  секретарь  очень
видного   артиста,  известного  своими  гомосексуалистскими   наклонностЯми,
крупный  научный сотрудник института ‹енина,  уже  опубликовавший  несколько
научных  работ,  и т. д. ќти  свЯзи  немцами  использовались не  только  длЯ
собираниЯ военной информации, но и длЯ разложениЯ советско-партийных кругов.
–ели, которые ставили перед собою руководители этих заговоров, шли настолько
далеко, что пришлось вдаль заглЯнуть и руководителЯм советской политики. ’ак
постепенно нарождалсЯ тот поворот во внешней  политике, который вскоре затем
привел  ко  вступлению  в ‹игу  Ќаций и к  созданию  "народного  фронта"  во
”ранции.
     ќтот  поворот,  естественно,  прошел  не  без больших  споров  Џобедить
инерцию прежней ориентации: с немцами, хотЯ бы


     правыми, длЯ  взрыва держав-победительниц было нелегко. ’ем более  что,
как  всем  было  Ясно,  ориентациЯ на  западно-евро-нейские  демократические
партии  была  неизбежно свЯзана  со значительными переменами и во внутренней
политике. €менно в это времЯ особенно выдвинулсЯ Љиров.
     Џоследний  в  Џолитбюро   вообще  играл  заметную  роль.  Ћн  был,  что
называетсЯ,  "стопроцентным"  сторонником  генеральной  линии  и   выдавалсЯ
непреклонностью и энергией  в ее проведении.  ќто  заставлЯло ‘талина весьма
высоко   его  ценить.  Ќо  в  его   поведении  всегда  была  некотораЯ  долЯ
самостоЯтельности,  приводившаЯ ‘талина в раздражение.  Њне передавали,  что
как-то, недовольный оппозицией Љирова по  какому-то частному вопросу, ‘талин
в  течение  нескольких  месЯцев,  под  предлогом  невозможности  длЯ  Љирова
отлучатьсЯ  из  ‹енинграда,  не  вызывал  его  на  заседаниЯ  Џолитбюро.  Ќо
применить  более решительные репрессии против него ‘талин все же не решалсЯ:
слишком велики были круги  недовольных,  чтобы можно  было с легким  сердцем
идти  на  увеличение их таким  видным партийным работником, каким был Љиров.
’ем более  что в ‹енинграде  Љиров сумел окружить  себЯ людьми,  ему  вполне
преданными,  и  новый конфликт с "ленинградцами"  мог быть едва ли  не более
серьезным, чем во времена ‡иновьева. Љ зиме  же 1933/34  г. положение Љирова
было  настолько  прочным,   что   он  мог  себе  позволить  вести  некоторую
самостоЯтельную   линию.   ќта   линиЯ   сводилась   не   только   к   более
последовательному  проведению,  так сказать,  "западнической ориентации"  во
внешней  политике,  но  и в области  выводов  из  этой  новой ориентации длЯ
политики внутренней.
     ‚опрос  об этих  последних выводах у нас стоЯл так:  поскольку  военный
конфликт неизбежен, к нему надо готовитьсЯ не только в области чисто военной
-- создание  мощной армии и пр., но  и  в области  политической --  создание
необходимой  психологии тыла.  ќта последнЯЯ  область предвоенной подготовки
допускает две  различные линии поведениЯ: с одной  стороны, можно продолжать
прежнюю  линию  беспощадного  подавлениЯ  всех  инакомыслЯщих,   неуклонного
завинчиваниЯ  административного пресса, если  надо, даже усилениЯ террора; с
другой -- можно сделать попытку "примирениЯ с советской общественностью", т.
е.  поставить  ставку  на  добровольное  участие  последней  в  политической
подготовке  тыла   длЯ   будущей  войны.  Ќаиболее  Яркими   и   убежденными
сторон