интеза, они сами разобщены и несводимы, </FONT><I><FONT SIZE=2>membra disjuncta.</I></FONT><FONT SIZE=2> …диноголосие ЃытиЯ означает, что Ѓытие - это ѓолос, который говорит, и говорит обо всем в одном и том же "смысле". ’о, о чем говоритсЯ, - вовсе не одно и то же, но Ѓытие - одно и то же длЯ всего, о чем оно говорит. ’аким образом, оно - уникальное событие во всем, что происходит даже с самыми разными вещами, </FONT><I><FONT SIZE=2>Eventum tantum</I></FONT><FONT SIZE=2> длЯ всех событий, предельнаЯ форма всех форм, остающихсЯ в нем разобщенными, но вступающих в резонанс и размножение своих дизъюнкций. …диноголосие ЃытиЯ сливаетсЯ с позитивным применением дизъюнктивного синтеза, который и есть высшее утверждение. ќто само вечное возвращение, или</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>- как мы видели в случае идеальной игры - утверждение всех шансов в единичном моменте, уникальный бросок всех метаний кости, одно-единственное Ѓытие всех форм и всех времен, единое упорство всего существующего, единственный призрак всего живого, единственный голос гула всех голосов, отзвук всех капель воды в море. Ѓыло бы ошибкой смешивать единоголосие говорЯщего ЃытиЯ с псевдо-единоголосием всего того, о чем оно говорит. Ќо в то же самое времЯ, если Ѓытие не может высказыватьсЯ, не происходЯ при этом; если Ѓытие - это уникальное событие, в котором все событиЯ коммуницируют друг с другом, - то единоголосие относитсЯ как к тому, что имеет место быть, так и к тому, что высказываетсЯ. …диноголосие означает, что происходЯщее и проговариваемое - одно и то же: атрибут всех тел или положений вещей, а также выражаемое всех предложений. …диноголосие означает тождество ноэматического атрибута и лингвистически выражаемого - событие и смысл. ’ем самым Ѓытие освобождаетсЯ от той неопределенности и смутности, в которую погрузила его привычка к аналогиЯм. …диноголосие возвышает и выделЯет Ѓытие с тем, чтобы Яснее отличить его от </P>
<P>238 …„€ЌЋѓЋ‹Ћ‘€… </P>
<P>того, в чем оно имеетсЯ, и от того, о чем говоритсЯ. Ћно отделЯет Ѓытие от сущностей, чтобы придать его всему сущему сразу, заставить его снизойти на сущее на все времена. Ѓудучи чистой речью и чистым событием, единоголосие приводит в контакт внутреннюю поверхность Языка (упорство) и внешнюю поверхность ЃытиЯ (сверх-Ѓытие). …диноголосое Ѓытие содержитсЯ в Языке, но происходит с вещами. Ћно соизмерЯет внутреннее отношение Языка и внешнее отношение ЃытиЯ. Ќи активное, ни пассивное, единоголосое Ѓытие нейтрально. ќто - <I>сверх-Ѓытие,</I> то есть минимум бытиЯ, общий длЯ реального, возможного и невозможного. Џустое пространство событиЯ всех событий, выраженный в нонсенсе смысл всех смыслов, - единоголосое Ѓытие ЯвлЯетсЯ чистой формой ќона, формой овнешнениЯ [fonne d'exteriorite], свЯзывающей вещи и предложениЯ</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">3</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Љороче, у единоголосиЯ ЃытиЯ есть три аспекта: одно событие длЯ всех событий; один и тот же allquid длЯ того, что происходит, и длЯ того, что высказываетсЯ; одно и то же Ѓытие длЯ невозможного, возможного и реального. <BR>
______________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">3</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Ћ важности "пустого времени" длЯ анализа событиЯ см. B.Groethuysen, "De quelque aspects du temps" (</FONT><I><FONT SIZE=2>Recherches philosophiques,</I></FONT><FONT SIZE=2> 5, 1935-1936); "Љаждое событие, так сказать, существует во времени, где ничего не происходит"; и есть постоЯнство пустого времени, охватывающего все, что происходит. Љнига †о Ѓоске </FONT><I><FONT SIZE=2>Lex Capitales</I></FONT><FONT SIZE=2> интересна тем, что в ней поднимаетсЯ проблема Языка в свЯзи с единоголосием ЃытиЯ, начинаЯ с „унса ‘котта. </P>
</FONT><P><HR></P>
<B><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P>„вадцать шестаЯ сериЯ: Язык</B></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>ЃлагодарЯ событиЯм Язык становитсЯ возможен. Ќо стать возможным не значит начатьсЯ. Њы всегда начинаем в порЯдке речи, а не в порЯдке Языка, в котором все должно быть дано одновременно, одним махом. ‚сегда есть кто-то, кто начинает речь. Ќачинает речь тот, кто манифестирует. ’о, о чем сообщаетсЯ, - это денотат. ’о, что говоритсЯ, - это сигнификации. ‘обытие не ЯвлЯетсЯ ни одним из них: оно говорит не более</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> чем о нем сообщаетсЯ или говоритсЯ. ’ем не менее, событие принадлежит Языку и свЯзано с ним настолько, что не существует вне выражающих его предложений. Ќо оно не совпадает с предложениЯми. ‚ыражаемое не совпадает с выражением. ‘обытие не предшествует выражению, а пред-содержитсЯ в нем, задаваЯ, таким образом, основание и условие последнему. €так, сделать Язык возможным значит обеспечить, чтобы звуки не сливались со звуковыми качествами вещей, с шумами тел, с их действиЯми и страданиЯми. ’о, что отделЯет звуки от тел и организует их в предложениЯ, освобождаЯ длЯ выразительной функции, - оно и делает возможным Язык. ‚сегда говорит именно рот; но теперь звуки - уже не шумы тела, которое ест, - это чистаЯ оральность: они становЯтсЯ манифестацией выражающего себЯ субъекта. Њы говорим всегда о телах и их смесЯх, но звуки перестали быть качествами, свЯзанными с этими телами, вступив в новое отношение с последними - отношение денотации - и выражаЯ власть речи и того, о чем она говорит. „енотациЯ и манифестациЯ не составлЯют основу Языка, они всего лишь становЯтсЯ возможными вместе с ним. Ћни предполагают выражение. ‚ыражение основано на событии как поддающейсЯ выражению или выражаемой сущности. —то делает Язык возмож- </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>240 </FONT><I><FONT SIZE=2>џ‡›Љ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>ным - так это событие, если только событие не путать ни с выражающим его предложением, ни с состоЯнием произносЯщего предложение, ни с положением вещей, которое обозначаетсЯ этим предложением. Џоистине, без событиЯ все было бы только шумом - невнЯтным шумом. €бо событие не только делает возможным и разделЯет то, что оно делает возможным, оно также вводит различениЯ в то, что оно делает возможным (например, тройственное различение в предложении: денотациЯ, манифестациЯ и сигнификациЯ). </P>
<P>Љак же событие делает Язык возможным? Њы видели, что сущностью событиЯ ЯвлЯетсЯ поверхностный эффект - бесстрастный и бестелесный. ‘обытие - результат смесей, действий и страданий тел. Ќо по своей природе оно отличаетсЯ от того, результатом чего ЯвлЯетсЯ. ‘обытие - это атрибут тел и положений вещей, но никак не физическое качество. Ћно вписано в них как очень специфический <I>атрибут -</I> диалектический, или точнее, ноэматический и бестелесный. ’акой атрибут не существует вне предложениЯ, которое его выражает. Ќо природа атрибута инаЯ, чем у его выражениЯ. Ћн существует в предложении, но вовсе не как имЯ тел или качеств и не как субъект или предикат. ‘корее, он существует как то, что может быть выражено, или как выражаемое предложением, свернутое в <I>глаголе.</I> ‘обытие, происходЯщее в положении вещей, и смысл, присутствующий в предложении, - одно и то же. ‘ледовательно, в той мере, в какой бестелесное событие полагаетсЯ поверхностью или само полагает последнюю, оно выносит на эту поверхность термины своей двойной референции: тела, с которыми оно соотноситсЯ как ноэматический</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>атрибут, и предложениЯ, к которым оно отсылает как поддающаЯсЯ выражению сущность. ‘обытие организует эти термины в виде двух раздельных серий, поскольку именно благодарЯ такому разделению и в его рамках событие отличает себЯ и от тел, результатом которых</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ЯвлЯетсЯ, и от предложений, которые делает возможными. ќто разделение, эта линиЯ-граница между вещами и предложениЯми (есть/говорить) проникает даже в "ставшее возможным" - то есть в сами предложениЯ, проходЯ между существительными и глаголами</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>241 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>или, точнее, между денотациЯми и выражениЯми. „енотациЯ всегда отсылает к телам, а в принципе - и к поглощаемым объектам. ‚ыражение отсылает к поддающемусЯ выражению смыслу. Ќо такаЯ линиЯ-граница не могла бы разделЯть серии на поверхности, если бы, в конечном счете, не артикулировала то, что разделЯет. ‹иниЯ действует по обеим сторонам, движимаЯ одной и той же бестелесной силой, задаваемой, с одной стороны, тем, что происходит в положении вещей, а с другой упорством предложений. (‚от почему у Языка</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>только одна сила, хотЯ он может иметь несколько измерений.) ‹иниЯ-граница обеспечивает схождение расходЯщихсЯ серий, но она не может ни отменить, ни скорректировать это расхождение. „ело в том, что в этом смысле серии сходЯтсЯ не сами собой (что было бы невозможно), а вблизи парадоксального элемента - точки, пробегающей линию и циркулирующей по сериЯм. ќто и есть тот всегда смещенный центр, который задает цикл схождениЯ только длЯ расходЯщегосЯ как такового (власть утверждениЯ дизъюнкции). ’акой элемент или точка и есть квази-причина, к которой присоединЯютсЯ поверхностные эффекты именно потому, что они по природе отличаютсЯ от своих телесных причин. Љак раз эта точка выражаетсЯ в Языке посредством различных эзотерических слов, обеспечивающих сразу и разделение, и координацию, и разветвление серий. €так, всЯ организациЯ Языка представлЯет три фигуры: метафизическую или трансцендентальную <I>поверхность,</I> бестелесную абстрактную <I>линию</I> и децентрированную <I>точку:</I> поверхностные эффекты, или событиЯ; на поверхности линиЯ смысла имманентнаЯ событию; а на линии точка нонсенса - поверхностный нонсенс, соприсутствующий со смыслом. </P>
<P>“же две великие античные системы - ќпикурейство и ‘тоицизм - пытались отыскать то, что делает Язык возможным в вещах, но делали это совершенно по-разному. ’ак, длЯ того, чтобы обосновать не только свободу, но так же Язык и его использование, эпикурейцы предложили модель, основанную на <I>отклонении</I> атома. ‘тоики же, напротив, создали модель, основанную на <I>сопрЯжении</I> событий. Ќе удивительно, поэтому, что эпикурейскаЯ модель отдает предпочтение существи- </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>242 </FONT><I><FONT SIZE=2>џ‡›Љ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>тельным и прилагательным. ‘уществительные подобны атомам или лингвистическим телам, которые координируютсЯ посредством своих отклонений, а прилагательные подобны качествам их ансамблей. Њодель же стоиков рассматривает Язык на основе "более гордых" терминов: глаголов и их спрЯжений, осуществлЯющих свЯзь между бестелесными событиЯми. Ќа вопрос о том, что первично в Языке - существительные или глаголы, - нельзЯ ответить ссылкой на общую сентенцию "в начале было дело", как бы ни склонны мы были видеть в глаголе представителЯ первичного действиЯ, а в корне слова - первичное состоЯние глагола. Ќо неверно, что глагол представлЯет действие, - он выражает событие, а это совершенно другое. Ѓолее того, Язык не развивалсЯ из первичных корней. Ћн организовалсЯ вокруг формативных элементов, которые задают Язык во всей его полноте. Ќо если Язык не формировалсЯ постепенно, следуЯ за ходом внешнего времени, то это еще не значит, что его тотальность однородна. „ействительно, "фонемы" обеспечивают все лингвистические различениЯ, возможные внутри "морфем" и "семантем". € наоборот, именно означающие и морфологические элементы определЯют, какие из фонематических различении подходЯт тому или иному Языку. –елое может быть описано не простым движением, а двунаправленным движением лингвистического действиЯ и противодействиЯ [reaction], представлЯющего собой цикл предложениЯ</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">1</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. € если фонематическое действие формирует некое открытое пространство Языка, то семантическое противодействие формирует внутреннее времЯ, без которого это пространство не могло бы быть согласовано со своим Языком. -’аким образом, независимо от элементов, а только с точки зрениЯ движениЯ, существительные и их склонениЯ оживлЯют действие, тогда как глаголы и их спрЯже- <BR>
________________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">1</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Ћб этом процессе возвращениЯ, или реакции, и заключенной в нем внутренней темпоральности, см. работу Gustave Guillaume (и анализ, проделанный E.Ortigues в </FONT><I><FONT SIZE=2>Le Discours et le symbole, Paris,</I></FONT><FONT SIZE=2> Aubier, 1962). Ћтсюда ѓильом выводит оригинальную концепцию инфинитива, изложенную в "Epoques et niveaux temporels dan le systeme de la conjugaison francaise", </FONT><I><FONT SIZE=2>Cahiers de linguistique structural</I>, nе 4, Universite de Laval. </P>
<P>243 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>ниЯ оживлЯют противодействие. ѓлагол - не образ внешнего действиЯ, а процесс противодействиЯ, внутреннего длЯ Языка. ‚от почему, по самой своей идее, глагол несет в себе внутреннюю темпоральность Языка. €менно на глаголе держитсЯ кольцо предложениЯ, налагаЯ сигнификацию на денотацию, а семантему на</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>фонему. € именно исходЯ из глагола мы делаем вывод о том, что круг скрывает и сворачивает в кольцо, и о том, что он нам открывает в тот момент, когда разрываетсЯ, размыкаетсЯ или разворачиваетсЯ вдоль прЯмой линии: смысл, или событие, как выражаемое предложением. </P>
<P>“ глагола два полюса: настоЯщее, указывающее на его свЯзь с денотируемым положением вещей в последовательности физического времени, и инфинитив, указывающий на свЯзь глагола со смыслом, или событием, согласно содержащемусЯ в нем внутреннему времени. ‚есь глагол осциллирует между инфинитивным "наклонением", которое представлЯет цикл, некогда развернутый из целого предложениЯ, и настоЯщим "временем", которое, наоборот, замыкает цикл на денотат предложениЯ. Њежду этими двумЯ полюсами глагол искривлЯет свое спрЯжение согласно отношениЯм денотации, манифестации и сигнификации-совокупность [грамматических] времен, личностей и модусов. —истый инфинитив - это ќон, прЯмаЯ линиЯ, пустаЯ форма и дистанциЯ. Ћн не допускает различениЯ моментов, но продолжает формально разделЯтьсЯ одновременно в двойном направлении прошлого и будущего. €нфинитив несет в себе времЯ, внутреннее длЯ Языка, только с тем, чтобы выразить смысл или событие - так сказать, множество проблем, поднимаемых Языком. Ћн соединЯет интериорность Языка с экс-териорностью бытиЯ. ’аким образом, он наследует коммуникацию между событиЯми. —то касаетсЯ единоголосиЯ, то оно переходит от бытиЯ к Языку, от экстериорнос-ти бытиЯ к интериорности Языка. Ђ равноголосие [equivocite] - это всегда равноголосие существительных. ѓлагол - это единоголосие Языка в форме неопределенного инфинитива: без лица, без настоЯщего, без какого-либо разнообразиЯ голосов. ќто сама поэзиЯ. Љак глагол выражает в Языке все событиЯ в одном событии, так и инфинитивнаЯ форма глагола выражает событие Языка - Языка как уникального событиЯ, которое сливаетсЯ теперь с тем, что делает его возможным. </P>
</FONT><P><HR></P>
<B><FONT SIZE=4 COLOR="#0000ff"><P>„вадцать седьмаЯ сериЯ: оральность</B></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>џзык делаетсЯ возможным благодарЯ тому, что сам различает. ’о, что отделЯет звуки от тел, то и превращает звуки в элементы Языка. ’о, что отделЯет говорение от поеданиЯ, делает речь возможной. ’о, что отделЯет предложениЯ от вещей, делает предложениЯ возможными. Џоверхность и все, что имеет место на поверхности, - это и есть то, что "делает возможным", - другими словами, это выражаемое событие как таковое. ‚ыражаемое делает возможным выражение. Ќо в этом случае мы сталкиваемсЯ с последней задачей: проследить в обратном порЯдке историю того, как звуки освобождаютсЯ и становЯтсЯ независимыми от тел. ђечь идет уже не о статичном генезисе, который вел бы от предданного событиЯ к его осуществлению в положении вещей и к его выражению в предложениЯх. ’еперь речь идет о динамическом генезисе, который напрЯмую ведет от Џоложений вещей к событиЯм, от смесей к чистым линиЯм, <I>от глубины к производству поверхностей,</I> и который вовсе не подразумевает другой (статичный) генезис. ‚едь с точки зрениЯ другого генезиса мы по праву постулируем поедание и говорение как две серии, уже разделеннью на поверхности. Ћни разделЯютсЯ и артикулируютсЯ событием, выступающим как результат одной из них, к которой событие относитсЯ как ноэматический атрибут, делающий возможной другую серию, причем к последней событие относитсЯ уже как выражаемый смысл. Ќо совсем другое дело, когда речь идет о том</FONT><FONT SIZE=2>,</FONT><FONT SIZE=2> как говорение на деле отделЯетсЯ от поеданиЯ, как производитсЯ сама поверхность и как бестелесное событие получаетсЯ из телесной смеси. Љогда мы говорим, что звук становитсЯ независимым, мы хотим ска- </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>245 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>зать, что он перестает быть специфическим качеством тел - шумом или криком - и что он начинает обозначать качества, манифестировать тела и означивать субъекты и предикаты. ‡вук при этом приобретает конвенциональную значимость в денотации, основанную на обычае значимость в манифестации и искусственную значимость в сигнификации, - и все это только потому, что звук утвердилсЯ на поверхности в своей независимости от самого высшего авторитета: выразимости. „еление на глубину-поверхность во всех отношениЯх первичнее, чем на природу-конвенцию, природу-обычай или природное-искусственное. </P>
<P>€так, историЯ глубин начинаетсЯ с самого ужасного: она начинаетсЯ с театра жестокости, незабываемую картину которого нарисовала Њелани Љлейн. ‚ этом театре грудной младенец с самого первого года жизни сразу ЯвлЯетсЯ и сценой, и актером, и драмой. Ћральность, рот и грудь - изначальные бездонные глубины. ѓрудь и все тело матери не только распадаютсЯ на хороший и плохой объекты, но они агрессивно опустошаютсЯ, рассекаютсЯ на части, рассыпаютсЯ на крошки и съедобные кусочки. €нтроецирование этих частичных объектов в тело ребенка сопровождаетсЯ проецированием агрессивности на эти внутренние объекты и ре-проецированием этих объектов на материнское тело. €нтроецированные кусочки подобны вредным, назойливым, взрывчатым и токсичным субстанциЯм, угрожающим телу ребенка изнутри и без конца воспроизводЯщимсЯ в теле матери. ‚ результате - необходимость постоЯнного ре-интроецированиЯ. ‚сЯ система интроекции и проекции - это коммуникациЯ тел в глубине и посредством глубины. …стественным продолжением оральности ЯвлЯетсЯ каннибализм и анальность. ‚ последнем случае частичные объекты - это экскременты, пучащие тело матери так же, как и тело ребенка. —астицы одного всегда преследуют другое, и в этой отвратительной смеси, составлЯющей ‘традание грудного ребенка, преследователь и преследуемый - всегда одно и то же. ‚ этой системе рот-анус, пища-экскременты тела проваливаютсЯ сами и сталкивают другие тела в некую всеобщую выгребную Яму</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">1</SUP></FONT><FONT SIZE=2>.<BR>
_____________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">1 </SUP></FONT><FONT SIZE=2>Cf. Melanie Klein, <I>La Psychanalyse des enfants,</I> Raris, 1932, tr. Boulanger, P.U.F. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>246 ЋђЂ‹њЌЋ‘’њ </P>
<P>Њы называем этот мир интроецированных и проецированных, пищеварительных и экскрементальных частичных внутренних объектов миром <I>симулЯкров.</I> Њелани Љлейн описывает его как параноидально-шизоидную позицию ребенка. ‡а ней следует депрессивнаЯ позициЯ, отмеченнаЯ двойным достижением, поскольку ребенок стараетсЯ восстановить полностью хороший объект и самоотождествитьсЯ с ним. ’аким образом, ребенок стараетсЯ достичь соответствиЯ самотождественности,</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>даже если &amp; этой новой драме ему придетсЯ разделить все опасности, мучениЯ и страданиЯ, которым подвержен этот хороший объект. „епрессивнаЯ "идентификациЯ" с ее признанием супер-эго и формированием это сменЯет параноидальное и шизоидное "интроецирование-проецирование". Ќаконец все подготовлено длЯ перехода - через новые опасности - к сексуальной позиции, названной именем ќдипа. ‚ ней либидозные импульсы отделЯютсЯ от деструктивных импульсов и направлЯютсЯ посредством "символизации" на всегда лучше организованные объекты, интересы и действиЯ. </P>
<P>…динственной целью наших комментариев по поводу некоторых деталей схемы Њелани Љлейн ЯвлЯетсЯ краткий обзор "ориентаций". €бо уже сама тема позиции включает идею ориентации психической жизни и кардинальных моментов. Ћна также включает идею организации этой жизни в соответствии с изменчивыми и подвижными координатами и измерениЯми - целую географию и геометрию жизненных измерений. Џоначалу кажетсЯ, что параноидально-шизоиднаЯ позициЯ сливаетсЯ со становлением орально-анальной глубины - бездонной глубины. ‚се начинаетсЯ в пропасти. € в этой свЯзи мы не уверены, можно или нельзЯ рассматривать "хороший объект" (хорошую грудь) в качестве интроецированного в том же смысле, что и плохой объект в царстве частичных объектов и кусков, населЯющих глубину. Њелани Љлейн сама показала, что раскол объекта на хороший и плохой в случае интроекции дублируетсЯ его расчленением, которому хороший объект не способен сопротивлЯтьсЯ, поскольку мы никогда не можем быть уверены, что в хорошем объекте нет плохого куска. Ѓолее того, каждый кусок плох в принципе (то есть, он преследователь </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>247 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>и преследуемый); хорошо только то, что благотворно и завершено. Ќо интроекциЯ, строго говорЯ, не допускает ничего благотворного</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">2</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‚от почему равновесие, свойственное шизоидной позиции и ее отношению к последующей депрессивной позиции, не может, по-видимому, проистекать из интроекции хорошего объекта как такового, и должно быть пересмотрено. ’о, что шизоиднаЯ позициЯ противопоставлЯет плохому частичному объекту - интроецированному или проецированному, токсичному или экскрементальному, оральному или анальному, - это не хороший объект, даже если он частичный. ‘корее, это организм без частей, тело без органов, у которого нет ни рта, ни ануса, отбросившее все интроекции и проекции и такой ценой завершившеесЯ. ‚ этом пункте и формируетсЯ напрЯжение между ид и эго. ЏротивопоставлЯютсЯ две глубины: пустаЯ глубина, в которой частицы кружатсЯ и лопаютсЯ, и полнаЯ глубина. ‘уществует две смеси: одна состоит из</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>тЯжелых и твердых фрагментов, которые изменЯютсЯ; другаЯ - жидкаЯ, текучаЯ, совершеннаЯ, без частей и вкраплений, потому что обладает свойством плавитьсЯ и склеивать (все кости - со всей массой крови). ‚ этом смысле уретральнаЯ тема не может, по-видимому,</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>ставитьсЯ на одну доску с анальной темой. ќкскременты - это всегда органы и кусочки, иногда опасные из-за своей токсичности, а иногда служащие в качестве оружиЯ, чтобы дробить еще какие-то кусочки. Њоча, напротив, свидетельствует о том, что жидкое начало способно свЯзывать все куски вместе и преодолевать тем самым дробление на части в заполненной глубине тела, ставшего наконец без органов</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">3</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. …сли мы примем, что шизофреник - со всем Язы- <BR>
_______________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">2</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ‘м. замечаниЯ Њелани Љлейн по этому поводу, а также - ее ссылку на тезис ‚. ”ейрбейрна о том, что "в начале интернализируетсЯ только хороший объект..." (тезис, который отвергает Љлейн): </FONT><I><FONT SIZE=2>Developpemems de la psychanalyse, Paris,</I> 1952<I>, tr. Baranger, P.U.F., pp.</I>277<I>-</I>279<I>.</I> </P>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000"><P>3</SUP></FONT><FONT SIZE=2> Њелани Љлейн не видит существенного различиЯ между анальным и уретральным садизмом. Ћна верна своему принципу, согласно которому "бессознательное не различает разнообразные субстанции тела". ‚ообще, нам кажетсЯ, что психоаналитическаЯ теориЯ шизофрении склонна недооценивать всю важность и динамизм темы <I>тела без органов.</I> ’о же самое было сказано нами раньше в адрес Џанков. Ќо “ Њелани Љлейн это представлено более отчетливо (см. </FONT><I><FONT SIZE=2>Developpements de la psychoanalyse,</I></FONT><FONT SIZE=2> где сон о слепоте и платье пациента, наглухо застегнутом до шеи, интерпретируетсЯ просто как знак замкнутости - без вниманиЯ к возникающей здесь теме тела без органов). Ќа деле же, тело без органов и жидкое состоЯние взаимосвЯзаны в том смысле, что жидкое начало обеспечивает склеивание кусков в единую массу, „аже если это будет "масса-море". </P>
<P>248 ЋђЂ‹њЌЋ‘’њ </P>
<P>ком, которым он обладает, - регрессирует к такой шизоидной позиции, то нас не должно удивлЯть наличие в .шизофреническом Языке дуальных взаимодополнительных слов-страданий - расщепленных экскрементальных частичек; и слов-действий - глыб, сплавленных вместе по принципу воды или огнЯ. ‘ледовательно, все происходит в глубине, ниже царства смысла, между двумЯ нон-сенсами чистого шума: нонсенсом тела, или расщепленного слова, - и нонсенсом глыбы тел и неартикулированных слов ("то, что не несет смысла", выступающего в качестве позитивного процесса обеих сторон). ’акаЯ же дуальность взаимодополнительных полюсов обнаруживаетсЯ в шизофрении между повторами одного и того же иди упорным молчанием - например, безудержной болтовней и кататонией. Џервое заЯвлЯет о себе во внутренних объектах и в телах, которые эти объекты раскалывают на куски, - в тех самых телах, которые раскалывают на куски самих себЯ; второе манифестирует тело без органов. </P>
<P>Ќам представлЯетсЯ, что хороший объект не интроецируетсЯ как таковой, потому что с самого начала он принадлежит другому измерению. “ хорошего объекта другаЯ "позициЯ". Ћн принадлежит высоте, он держитсЯ наверху и не может упасть, не изменив при этом своей природы. Ќо не следует понимать высоту как перевернутую глубину. ‘корее, она представлЯет собой самостоЯтельное измерение, вычлененное природой занимающих ее объектов и инстанцией, циркулирующей в ней. Љак говорит Њелани Љлейн, суперэго начинаетсЯ не с первых интроецированных объектов, а, скорее, с хорошего объекта, который поднимаетсЯ наверх. ”рейд часто настаивал на важности этого переноса от глубины к высоте, который указывает - между ид и суперэго - на полное из- </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>249 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>менение ориентации и реорганизацию центра психической жизни. ‚нутреннее напрЯжение глубины задаетсЯ динамическими категориЯми - содержащее-содержимое, пустое-полное, весомое-легковесное и так далее - это вертикальность, разница в размерах, большое и маленькое. ‚ противоположность частичным интроецированным объектам, - которые выражают агрессивность ребенка, одновременно выражаЯ агрессивность, направленную против него, и которые, -в этом смысле, суть плохие и опасные, - хороший объект как таковой - это полный объект. € если он манифестирует наиболее злобную жестокость нарЯду с любовью и покровительством, то не потому, что обладает частичной и дробной природой, а в качестве хорошего объекта, все манифестации которого исходЯт с высоты и высшего единства. ”актически, хороший объект вбирает в себЯ два шизоидных полюса - полюс частичных объектов, из которых он черпает свою силу, и полюс тела без органов, из которого он извлекает свою форму, то есть полноту и целостность. -’аким образом, он поддерживает сложные отношениЯ с ид - как резервуаром частичных объектов (интроецированных и проецированных в расчлененное тело) и с эго (как целым телом'' без органов). <I>Ѓудучи принципом депрессивной позиции,</I> хороший объект не ЯвлЯетсЯ преемником шизоидной позиции; скорее, он формируетсЯ в ходе этой позиции посредством заимствований, блокировок и подавлении, свидетельствующих о постоЯнстве свЯзи между этими двумЯ полюсами. ‚ пределе, конечно, ши-зоид может усилить напрЯжение своей позиции, чтобы замкнутьсЯ в откровениЯх высоты и вертикальности. Ќо в любом событии хороший объект высоты ведет борьбу с частичными объектами, в которой на карту поставлено главенство в этом жестоком противостоЯнии двух измерений. ’ело ребенка подобно пещере, полной интроецированных свирепых чудовищ, которые стараютсЯ перехватить хороший объект. ‚ свою очередь, и хороший объект ведет себЯ в их присутствии как безжалостный стервЯтник. Џри таких обстоЯтельствах эго самоотождествлЯетсЯ с хорошим объектом и деформирует себЯ по модели любви, направлЯЯ свою силу и ненависть на внутренние объекты. Ќо эго разделЯет также</P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>250 </FONT><I><FONT SIZE=2>ЋђЂ‹њЌЋ‘’њ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>и раны и страданиЯ, причинЯемые плохими объектами</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">4</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‘ другой стороны, эго отождествлЯетсЯ с этими плохими частичными объектами, стремЯщимисЯ захватить хороший объект. Ћно предлагает содействие, союз и даже сострадание. ’аков водоворот ид-эго-суперэго, в котором каждое из них получает столько ударов, сколько ему отмерено, и который характеризует маниакально-депрессивную позицию. ‚ отношении эго хороший объект выступает как суперэго и направлЯет на него всю свою ненависть, когда эго вступает в союз с интроецирован-ными объектами. Ќо он же одаривает эго помощью и любовью, когда эго переходит на его сторону и пытаетсЯ отождествитьсЯ с ним. </P>
<P>‹юбовь и ненависть не соотносЯтсЯ с частичными объектами, они выражают единство хорошего и целого объекта - и это следует понимать в терминах "позиции" этого объекта - его трансценденции в высоту. ‡а пределами любви и ненависти, сотрудничества и борьбы существует "бегство" и "уход" в высоту. •ороший объект по своей природе - это утраченный объект. Ћн только показываетсЯ и сразу исчезает, становЯсь <I>утрачивающимсЯ.</I> …го возвышенное единство именно в этом. ’олько как утраченный он дарует свою любовь тому, кто способен найти его в первый раз в качестве "вновь найденного" (эго, отождествлЯющегосЯ с ним), а свою ненависть направлЯет на того, кто воспринимает его агрессивно, как нечто "раскрытое" и "разоблаченное", и к тому же уже наличное - эго, принимающее сторону внутренних объектов. ЏоЯвлЯЯсь по ходу шизоидной позиции, хороший объект держит себЯ так, будто он всегда предсуществовал в этом другом измерении, которое теперь пересекаетсЯ с глубиной. ‚от почему выше движениЯ, посредством которого он дарует лю- <BR>
____________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">4</SUP></FONT><FONT SIZE=2> ђазделение раненое-невредимое нельзЯ путать с разделением частичное-полное, поскольку первое само применимо к полному объекту депрессивной позиции: см. Њелани Љлейн, </FONT><I><FONT SIZE=2>Developpements de la psychanalyse,</I></FONT><FONT SIZE=2> p.201. Ќе удивительно, что суперэго будучи "хорошим", тем не менее, жестоко, ранимо и так далее. ”рейд уже говорил о хорошем и утешающем суперэго в свЯзи с юмором, добавлЯЯ, что здесь нам еще многое следует узнать о существе суперэго. </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>251 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>бовь и наносит удары, находитсЯ сущность [l'essence], посредством которой и в которую он удалЯетсЯ, обманув наши надежды. Ћн удалЯетсЯ, покрытый ранами, но удалЯетсЯ в свою любовь и ненависть. Ћн дарует свою любовь только как любовь, уже дарованную прежде как прощение. Ћн дарует ненависть только как воспоминание об угрозах и предупреждениЯх, которые не были исполнены. ’аким образом, то, что хороший объект как утраченный объект распределЯет свои любовь и ненависть, - это результат фрустрации. …сли он ненавидит, то ненавидит как хороший объект и любит так же. …сли он любит эго, которое с ним отождествлЯетсЯ, и ненавидит эго, которое отождествлЯетсЯ с частичными объектами, то он</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>удалЯетсЯ еще дальше; этим он обманывает надежды эго, которое не решаетсЯ сделать выбор между этими ненавистью и любовью, подозреваЯ [хороший объект] в двурушничестве. ђазочарование - когда то, что даетсЯ впервые, оказываетсЯ "второй свежести" - выступает</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>как общее начало любви и ненависти. •ороший объект жесток (жестокость суперэго), поскольку он свЯзывает вместе все эти моменты любви и ненависти, даруемые в высоте инстанцией, котораЯ отворачивает свое лицо и предлагает в дар [dons] только то, что уже предлагало прежде [redonnes]. ’ак, за шизофренической досократической философией следует депрессивный платонизм: Ѓлаго достижимо только как объект воспоминаниЯ, скрытую сущность которого надо обнаружить: Ѓлаго дает только то, чем само не обладает, поскольку оно превосходит то, что дает, - удаленное в своих высотах. Џлатон сказал об €дее: "Ћна парит или гибнет" - она гибнет под ударами внутренних объектов, но она парит над эго, поскольку предшествует последнему. €деЯ отдалЯетсЯ по мере того, как эго продвигаетсЯ вперед, оставлЯЯ ему лишь немного любви или ненависти. Ђ это', как мы видели, суть характеристики депрессивного совершенного прошлого. </P>
<P>Њаниакально-депрессивнаЯ позициЯ, задаваемаЯ хорошим объектом, вводит все виды новых характеристик в тот самый момент, когда она вписываетсЯ в параноидаль-но-шизоидную позицию. Ѓольше нет глубинного мира симулЯкров, а есть мир идола высоты. ђечь теперь </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>252 </FONT><I><FONT SIZE=2>ЋђЂ‹њЌЋ‘’њ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>идет не о механизмах интроекции и проекции, но об отождествлении. € больше нет одного и того же </FONT><I><FONT SIZE=2>Spalt-ung,</I></FONT><FONT SIZE=2> или разделениЯ эго. изофреническое расщепление - это расщепление между взрывающимисЯ, интроецируемы-ми и проецируемыми внутренними объектами, или, вернее, между телом, расчленЯемым этими объектами, - <I>и</I> телом без органов и без механизмов, порывающим с проецированием так же, как и интроецированием. „епрессивное расщепление проходит между двумЯ полюсами самоотождествлениЯ - то есть, между отождествлением эго с внутренними объектами и его отождествлением с объектом высоты. ‚ шизофренической позиции "частичное" характеризует внутренние объекты и противопоставлено "завершенному", которое определЯет тело без органов, противодействующее этим объектам и расчленению, которому последние его подвергают. ‚ депрессивной позиции "завершенное" характеризует объект и относит к нему не только признаки "невредимого" и "раненого", но также "присутствиЯ" и "отсутствиЯ" в качестве двойного движениЯ, посредством которого этот объект высоты выходит из себЯ и уходит в себЯ. Џо этой причине опыт фрустрации, то есть переживание ухода в себЯ, или сущностной утраты хорошего объекта, принадлежит депрессивной позиции. изоиднаЯ позициЯ всЯ исполнена агрессивности, выплескиваемой или претерпеваемой посредством механизмов интроекции и проекции. ‚ напрЯженном отношении между расчлененными частЯми и телом без органов <I>все ЯвлЯетсЯ страданием. и действием,</I> все ЯвлЯетсЯ коммуникацией тел в глубине - атакой и защитой. ‡десь нет места длЯ обездоленности и фрустрации, которые поЯвлЯютсЯ по ходу шизоидной позиции, хотЯ они проистекают из другой позиции. €менно поэтому депрессивнаЯ позициЯ подводит нас к чему-то, что не ЯвлЯетсЯ <I>ни действием., ни страданием,</I> а именно - к бесстрастному удалению или сжатию. € именно по этой причине маниакально-депрессивнаЯ позициЯ, по-видимому, наделена жестокостью, котораЯ отличаетсЯ от параноидально-шизоидной агрессивности. †естокость включает в себЯ все моменты любви и ненависти, даруемые свыше хорошим, но утраченным объектом, который исчезает и всегда дает лишь то, что давал </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>253 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>уже прежде. Њазохизм относитсЯ к депрессивной позиции не только по тем страданиЯм, которым он подвергаетсЯ, но тем, какие он любит причинЯть, отождествлЯЯсь с жестокостью хорошего объекта как такового. ‘адизм, с другой стороны, зависит от шизоидной позиции не только в отношении страданий, которые он причинЯет другим, но также и в отношении страданий, причинЯемых самому себе посредством проекции и интернализации агрессивности. Њы видели уже с другой точки зрениЯ, что алкоголизм соответствует депрессивной позиции, играЯ роль высшего объекта, его утраты и закона этой утраты в совершенном прошедшем времени. Њы видели, как он, в конце концов, восстанавливает жидкий принцип шизофрении в своем трагическом настоЯщем. </P>
<P>€ тогда поЯвлЯетсЯ перваЯ стадиЯ динамического генезиса. ‚ глубине шумно: хлопки, треск, скрежет, хруст, взрывы, звуки разбиваемых вдребезги внутренних объектов, а кроме того - нечленораздельные и бессвЯзные спазмы-дыханиЯ тела без органов, вторЯщие им, - все это образует звуковую систему, свидетельствующую об орально-анальной прожорливости. ќта шизоиднаЯ система напоминает об ужасном предсказании: говорение приобретет форму поеданиЯ и испражнениЯ, Язык и его единоголосие будут лепитьсЯ из дерьма... (Ђрто говорит о "какашке бытиЯ и его Языке"). ’очнее говорЯ, первый грубый вариант такой лепнины и первую стадию формированиЯ ее Языка обеспечивает хороший объект изложенной выше депрессивной позиции. €бо именно этот объект среди всех звуков глубины выделЯет ѓолос. …сли мы примем во внимание характеристики хорошего объекта (который обнаруживаетсЯ только как утраченный, который поЯвлЯетсЯ впервые как уже прежде бывавший и так далее), то все выглЯдит так, будто они неизбежно сплетаютсЯ в голос, который говорит и исходит с высоты</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">5</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. ‘ам ”рейд подчеркивал акустическое происхождение суперэго. „лЯ ребенка первое приближение к Языку состоит в освоении его как модели <BR>
_____________ <BR>
</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">5</SUP></FONT><FONT SIZE=2> €спользуЯ терминологию ‹акана, ђебер Џюжо замечает: "“траченный объект может быть только наделен значением, а не переоткрыт..." ("Approche theorique du fantasme</FONT><FONT SIZE=2>", <I>La Psychanalyse</I>, nе 8, 1964, p.15.) </P>
<P>254 </FONT><I><FONT SIZE=2>ЋђЂ‹њЌЋ‘’њ</I></FONT><FONT SIZE=2> </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>предсуществующего, как указывание на целый мир всего, что уже есть, как родного голоса, который посвЯщает в традицию. Ћн воздействует на реб±нка как орудие именованиЯ и требует от него вовлечениЯ даже до того, как ребенок начинает [по-настоЯщему] понимать. ќтому голосу определенным образом доступны все отношениЯ организованного Языка: он денотирует или хороший объект как таковой, или, напротив, интроециро-ванные объекты, он кое-что сигнифицирует, а именно, все понЯтиЯ и классы, которые структурируют область предсуществованиЯ; и манифестирует эмоциональные вариации целой личности (голос, который любит и успокаивает, упрекает и бранит, который сам жалуетсЯ на раны или исчезает и хранит молчание). •отЯ в этом голосе и представлены отношениЯ организованного Языка, он еще не способен понЯть организующий принцип, согласно которому сам стал бы Языком. €так, мы остаемсЯ вне смысла, вдалеке от него, на этот раз в <I>пред-смысле</I> высоты: голос еще не располагает единоголосием, которое превратило бы его в Язык, и, обладаЯ единством только благодарЯ своему высокому положению, .остаетсЯ вплетенным в равноголосие своих денотаций, в аналогию своих сигнификаций и амбивалентность своих манифестаций. Џо правде говорЯ, поскольку он денотирует утраченный объект, то неизвестно, что собственно дено-тируетсЯ; неизвестно, что сигнифицируетсЯ, когда он сигнифицирует порЯдок предсуществующих сущностей; неизвестно, что манифестируетсЯ, когда он манифестирует уход в собственное первоначало, то есть в молчание. ќто сразу и объект, и закон его утраты, и сама эта утрата. ‚ самом деле, в качестве суперэго это голос Ѓога - то есть того, кто запрещает, а мы даже не знаем, что именно запрещено, поскольку узнать об этом можно только с его санкции. ‚ этом парадокс голоса, который в то же времЯ отмечает недостаточность всех теорий аналогии и равноголосиЯ: голос располагает отношениЯми Языка, не обладаЯ его условием; он ждет <I>событиЯ,</I> которое превратит его в Язык. ќто уже не шум, но еще и не Язык. Ќо мы - по крайней мере - можем оценить прогресс вокального по отношению к оральному и первичность такого депрессивного голоса по отноше- </P>
</FONT><FONT SIZE=2><P>255 </FONT><I><FONT SIZE=2>‹Ћѓ€ЉЂ ‘Њ›‘‹Ђ </P></I>
<P>нию к звуковой шизоидной системе. ѓолос не в меньшей степени противоположен шумам, когда он заставлЯет их умолкнуть, чем когда он сам стонет от их агрессии или хранит молчание. ‚ наших снах мы постоЯнно переживаем переход от шума к голосу. €сследователи правильно отмечают, что звуки, достигаЯ спЯщего, организуютсЯ в голос, готовый разбудить последнего</FONT><SUP><FONT SIZE=2 COLOR="#ff0000">6</SUP></FONT><FONT SIZE=2>. Џока мы спим, мы шизофреники, но становимсЯ маниакально-депрессивными вблизи точки пробуждениЯ. Љогда шизоид пытаетсЯ защититьсЯ от депрессивной позиции, когда шизофреник регрессирует по ту сторону этой позицию, то это происходит потому, что голос угрожает</FONT><FONT SIZE=2> </FONT><FONT SIZE=2>всему телу, благодарЯ которому он действует, точно так же как он угрожает внутренним объектам, от которых страдает. ќто как в случае шизофреника, изучающего Язык, когда материнский голос должен быть неза