 и биографа Ђнтиоха Љантемира, бывшего тогда
русским послом  в  Џариже.  ‡накомство  ‘тенхопа   —естерфилда  с
Њонтескье перешло в тесную дружбу: именно —естерфилд принимал у
себЯ  приехавшего  в  Ђнглию  в  1729  году  Њонтескье  и помог
будущему  автору   "„уха   законов"   ближе   познакомитьсЯ   с
английскими учреждениЯми и парламентской системой.
     Ќесколько  писем,  которыми  —естерфилд  обменЯлсЯ с г-жой
’ансен  в  начале  1740-х  годов,  свидетельствуют,   что   его
знакомство с ней и со старыми друзьЯми еще не было забыто: "Њне
очень хотелось, чтобы вы присутствовали здесь в то времЯ, когда
было  получено ваше письмо, - писала она —естерфилду из Џарижа
(22 октЯбрЯ 1742 года), - Ћно было доставлено  сюда  г-ном  де
Њонтескье, в тот самый кружок, который вы знаете. . Џисьмо было
прочитано,  и  не один раз...  ќтот милорд смеетсЯ над нами,
когда он пишет на нашем Языке лучше, чем мы сами!  -  вскричал
”онтенель,  и  его  поддержали  другие". Љ этому же письму г-жи
’ансен ”онтенель - престарелый автор "ђассуждениЯ о  множестве
миров"   -   сделал  приписку,  в  которой  еще  раз  высказал
изысканный комплимент: "”ранцузскому Языку составлЯет славу то,
что английский вельможа взЯл на себЯ труд изучить его  в  таком
совершенстве,  как это сделали ‚ы, милорд; не посетуйте на менЯ
за тот маленький совет, который Я бы  сказал  ‚ам  на  ухо,  по
секрету.  Ѓерегитесь,  прошу ‚ас, чтобы как-нибудь не возбудить
зависть французских авторов...!".
     Ќемало знакомств с  французскими  литераторами  —естерфилд
заключил  тогда  через посредство ѓенри ‘ент-„жона Ѓолингброка,
вольнодумного философа, жившего во ”ранции  в  эмиграции  между
1715  -  1721  годами  и оказавшего на —естерфилда безусловное
идейное влиЯние. ‚озможно,  что  через  посредство  Ѓолингброка
состоЯлись  первые  встречи  —естерфилда с ‚ольтером. ‚о всЯком
случае, когда во второй половине 20-х годов ‚ольтер  приехал  в
Ђнглию,  —естерфилд  не  только  был уже среди его друзей, но и
оказал ему существенные услуги при  английском  дворе  -  при
представлении  ‚ольтера  будущему  ѓеоргу  II,  при  публикации
"ѓенриады" в ‹ондоне и посвЯщении этой поэмы королеве Љаролине.
„ружескаЯ близость ‚ольтера и —естерфилда  и  их  переписка  не
прерывались  до  самой  смерти  английского лорда: ‚ольтер умер
пЯтилетие спустЯ.
     ‚ 1722 г. —естерфилд вернулсЯ в ‹ондон, опЯть был избран в
парламент, снова получил придворную должность, не отнимавшую  у
него  много  времени,  и уже открыто завЯзывал все более тесные
свЯзи с английскими литераторами, среди которых были Ђддисон  и
‘вифт,  Џоп,  ѓей,  Ђрбетнот  и  многие  другие.  ‚ этот период
—естерфилд пробовал даже писать стихи, впрочем не  отличавшиесЯ
особыми  достоинствами  и  представлЯвшие собою по преимуществу
традиционные салонные мадригалы.
     27 ЯнварЯ 1726 г. умер  его  отец.  ”илип  „ормер  ‘тенхоп
получил  от него в наследство графский титул, имЯ —естерфилда и
кресло в палате лордов, где  и  выступал  изредка  с  тщательно
подготовленными  речами,  оставившими некоторые следы в истории
парламентских дебатов. ‚  следующем  году  произошло  еще  одно
событие,  имевшее немаловажное значение длЯ последующей истории
жизни —естерфилда: король ѓеорг I скоропостижно  умер  в  своем
дорожном  экипаже,  направлЯЯсь в родной ѓанновер, и на престол
был возведен, под  именем  ѓеорга  II,  принц  “эльский.  Џодобно
своему  отцу, ѓеорг II, родившийсЯ и воспитывавшийсЯ вне Ђнглии,
больше думал о ѓанновере, чем о стране, котораЯ  его  приютила,
вполне  предоставлЯл  управление  ею  своим вигским министрам и
старалсЯ жить мирно с парламентом. Ђнглией правил в это  времЯ,
с еще более широкими полномочиЯми, чем при ѓеорге I, всесильный
ђоберт  “олпол:  он  был  лидером  вигов  и  уже  во второй год
царствованиЯ ѓеорга I сделан был первым лордом казначейства:  с
тех  пор судьба Ђнглии находилась в его руках до 1742 года, так
как  премьер-министром  он  оставалсЯ   более   двадцати   лет.
ЌедоразумениЯ  с  “олполом,  возникавшие  у  —естерфилда  еще в
начале 20-х годов, в 30-е годы превратились в жестокую распрю.
     ‚ероЯтно, кознЯм ђоберта  “олпола  —естерфилд  был  обЯзан
тем,  что  ѓеорг II, вскоре после своего восшествиЯ на престол,
отправил его из ‹ондона в ѓаагу в качестве  английского  посла:
это  было  нечто  вроде  почетной ссылки и, вместе с тем - со
стороны “олпола  -  тактически  ловким  устранением  опасного
противника.  ‚  ѓолландии —естерфилд провел несколько лет (1727
- 1732).
     Џочти четверть века спустЯ —естерфилд  писал  своему  сыну
(26  сентЯбрЯ 1752 года): "џ утверждаю, что посол в иностранном
государстве никогда не может  быть  вполне  деловым  человеком,
если  он  не  любит  удовольствиЯ  в то же времЯ. …го намерениЯ
осуществлЯютсЯ и, вероЯтно, наилучшим образом,  к  тому  же  не
вызываЯ ни малейших подозрений - на балах, ужинах, ассамблеЯх
и  увеселениЯх, благодарЯ интригам с женщинами или знакомствам,
незаметно устанавливающимсЯ с мужчинами в  эти  беспечные  часы
развлечений".  Ѓудучи  послом в ѓааге, —естерфилд придерживалсЯ
именно этой тактики и вполне  оправдал  себЯ  с  деловой  точки
зрениЯ.  Ћднако  стремление  его  стать  светским  кавалером  и
любителем галантных  празднеств  диктовалось  на  этот  раз  не
столько   профессиональными   деловыми  соображениЯми,  сколько
обидой за  изгнание  и  отстранение  от  активной  политической
деЯтельности;   эта   обида   давала  себЯ  знать  вопреки  его
награждению высшими  орденами  и  высокому  придворному  званию
(Lord   of  the  Household  -  нечто  вроде  министра  двора),
полученному им в 1730 году. ‚скоре он, однако, заставил о  себе
говорить  как  герой  довольно  громкой  и скандальной любовной
истории.
     †ила в ѓааге ќлизабет дю Ѓуше, скромнаЯ, красиваЯ девушка,
из французской  протестантской  эмигрантской  семьи;  она  была
гувернанткой при двух девочках-сиротках и меньше всего думала о
светских развлечениЯх или победах. •одила молва, что английский
посол  искусно  и лицемерно разыграл свое увлечение этой бедной
добродетельной девушкой на пари, которое будто  бы  заключил  в
кружке  молодых повес своего круга. Ќо любовь зашла дальше, чем
предполагалось первоначально по этой  салонной  стратагеме:  дю
Ѓуше  стала матерью сына (1732). Ћн был назван, как и его отец,
”илипом  и  получил  отцовскую   фамилию   ‘тенхопа.   Ѓиографы
—естерфилда,   рассказываЯ  этот  эпизод,  утверждают,  что  он
задолго до романа ‘. ђичардсона  разыграл  историю  ѓрандисона,
соблазнителЯ  Љлариссы,  и  что  будто  бы  ђичардсон, знаЯ эту
историю, взЯл ее за основу своего знаменитого романа  (Clarissa
Harlowe, 1748), но это едва ли правдоподобно, если иметь в виду
частую  житейскую  повторЯемость  подобной  банальной  любовной
интриги. ‘компрометированнаЯ дю Ѓуше лишилась места и оказалась
всецело на милости отца своего ребенка. —естерфилд поселил ее в
лондонском предместье, дал скромный пенсион;  но  она  навсегда
осталась  там,  в  глуши,  ведЯ  одинокое  и  почти  безвестное
существование покинутой женщины и не видЯ никого,  даже  самого
—естерфилда. Џоследний, впрочем, заказал ее портрет знаменитому
тогда  художнику-пастелисту,  Љаррьере ђозальба, и повесил этот
портрет  в  золоченой  раме  в   своей   библиотеке.   ‘ын   же
—естерфилда,  родившийсЯ  от  этой мимолетной свЯзи,  был тот
самый ”илип ‘тенхоп, которому отец многие  годы  посылал  свои,
впоследствии  прославленные,  письма.  Џрежде  чем обратитьсЯ к
характеристике  этих   писем,   следует   досказать   биографию
—естерфилда в те годы, когда они писались.
     †изнь  его  по  возвращении  в ‹ондон из ѓолландии не была
богата внешними событиЯми. Џервоначально важнейшие из них  были
сосредоточены  вокруг парламентской борьбы с ђобертом “олполом,
в 30-е годы принимавшей все более резкие  формы  и  вынуждавшей
—естерфилда  то  испытывать  свои  ораторские  способности,  то
братьсЯ за сатирическое перо журналиста. ‚ палате лордов вместе
с  —естерфилдом  оппозицию  возглавлЯл  Љартрет  (с  1744  года
ставший графом ѓренвиллем); вскоре Ядро оппозиции пополнилось и
в  палате  общин,  где поЯвились способные и энергичные молодые
люди      (которых      “олпол       презрительно       называл
"патриотами-мальчишками")  -  “ильЯм  Џитт  и „жордж ‹иттлтон,
ставшие соратниками и  друзьЯми  —естерфилда.  „жордж  ‹иттлтон
(1709   -  1773),  приЯтель  Џопа  и  „ж.  ”илдинга,  вошел  в
английскую литературу  прежде  всего  потому,  что  именно  ему
впоследствии   посвЯщен   был  ”илдингом  знаменитый  роман  --
"€сториЯ ’ома „жонса, найденыша", но ‹иттлтон  и  сам  пробовал
свои  силы  на  литературном  поприще: в 1735 году, в тот самый
год, когда он стал влиЯтельным членом палаты общин, он анонимно
издал томик своих "персидских писем" - сколок  с  одноименного
произведениЯ   Њонтескье,  полный,  однако,  самостоЯтельных  и
свежих наблюдений над английской политической жизнью.  ‹иттлтон
ближе   свЯзал   —естерфилда   с   литераторами,   которым   он
покровительствовал, и  привлек  его  к  совместному  участию  в
нескольких литературных периодических изданиЯх, противостоЯвших
правительственным официозам.
     Ќе  следует  преувеличивать радикализма ни —естерфилда, ни
его единомышленников по парламентской оппозиции, когда они вели
совместную  борьбу  против  могущественного   премьер-министра.
ЃоровшиесЯ  в то времЯ политические партии представлЯли собою в
сущности   довольно    беспринципные    блоки    представителей
разнородных   классовых   интересов;   их  идейные  разногласиЯ
зачастую  носили  характер  временный  и  нередко  определЯлись
случайными  причинами,  не  имевшими ничего общего с подлинными
интересами  трудового  народа.  Ќо   —естерфилд   был   опытным
политиком   и   прошел   настоЯщую  идейную  закалку  у  ранних
французских  просветителей,  благодарЯ  чему  он   и   завоевал
авторитет у передовых английских литераторов этой поры.
     ђоберт “олпол не отличалсЯ образованностью. Љ литературе и
искусству  он  относилсЯ  презрительно  и  о поэтах и писателЯх
отзывалсЯ в тонах самых непочтительных и бесцеремонных, так как
считал их людьми совершенно бесполезными; впрочем,  на  подкупы
наемных  писак  он  тратил  огромные  государственные средства.
‘вифт, в своей эпистоле к „ж. ѓею в 1751 году, называл  ђоберта
“олпола "врагом поэтов" ("Bob, the poets foe"), а в "ђапсодии о
поэзии"  (1733)  издевалсЯ над тем, что любой памфлет "в защиту
сэра Ѓоба никогда не  испытает  недостачи  в  оплате".  Џри  ђ.
“олполе  система  взЯточничества  и подкупов достигла небывалых
размеров, была настолько очевидной и привычной  длЯ  всех,  что
стала как бы узаконенной. ‚ борьбу с этой системой, в частности
с   подкупами  при  избрании  в  парламент,  вступили  также  и
писатели,    например    ”илдинг,    в    лучших    из    своих
политико-сатирических комедий.
     ‚  1733  году —естерфилд посвЯтил несколько речей в палате
лордов сочиненному “олполом  "биллю  об  акцизе",  убежденно  и
горЯчо   ратуЯ  против  этого  проекта;  благодарЯ  красноречию
—естерфилда и поддержке обеих палат  билль  не  был  утвержден.
“олпол  тотчас  же  отомстил  —естерфилду,  отнЯв  у  него  его
придворную должность. ‚ 1733 году „ж. ”илдинг  написал  комедию
"„он-Љихот  в  Ђнглии",  в  которой  он  воспользовалсЯ образом
романа  ‘ервантеса  длЯ  самых  Ярких  и  острых  обличении,  с
просветительских  позиций,  всего  английского государственного
строЯ, неравенства людей  перед  законом,  продажности  судей,
гибельной,  уродующей  человека  страсти к наживе. Ћтметим, что
эта  замечательнаЯ  пьеса  посвЯщена  графу   —естерфилду,   как
человеку,  по  словам  ”илдинга,  "так блестЯще отличившемусЯ в
борьбе за свободу  против  всеобщей  коррупции,  котораЯ  может
когда-нибудь  оказатьсЯ  роковой  длЯ  страны";  "автор, хорошо
известный вашей  светлости,  считает,  что  примеры  быстрее  и
сильнее  действуют  на  умы,  чем  простые  истины...";  "самое
смешное  изображение  расточительности   или   скупости   может
произвести  сравнительно небольшое впечатление на сластолюбца и
скупца;  но  мне  кажетсЯ,  что  живое  изображение   бедствий,
навлекаемых   на   страну   всеобщей   продажностью,  могло  бы
произвести весьма сильное и нужное впечатление на зрителей".
     —ерез  несколько  лет  именно  —естерфилд  произнес   свою
знаменитую  речь в защиту ”илдинга, против закона о театральной
цензуре, о которой ѓарви (Hervey) в своих "Њемуарах"  отозвалсЯ
как  об  одной  из "наиболее Ярких и остроумных речей, какие он
когда-либо  слышал  в   парламенте".   €сториЯ   этой   речи
примечательна  во  многих  отношениЯх.  Ћна  свидетельствует, в
частности, о широких и  просвещенных  взглЯдах  —естерфилда  на
общественное  назначение искусства. ‚ 1736 году ”илдинг написал
новую пьесу: "Џасквин.  „раматическаЯ  сатира  на  наше  времЯ,
представлЯющаЯ  репетицию  двух  пьес:  комедии  под  заглавием
"‚ыборы" и  трагедии  под  заглавием  "†изнь  и  смерть  ‡дравого
смысла".  ќта резкаЯ политическаЯ сатира, в которой жестокому
и остроумному осмеЯнию снова подвергсЯ  "Ѓоб"  “олпол,  впервые
поставлена  была  на  сцене  "Њаленького театра" в •еймаркете и
имела чрезвычайный успех, равного которому не  было  со  времен
"Ћперы  нищих"  ѓеЯ.  ‚след  за "Џасквином", в марте следующего
1737 года, ”илдинг в том же театре  поставил  еще  одну  пьесу,
полную    злободневных    намеков    и    прЯмых   нападок   на
премьер-министра и его злоупотреблениЯ: "€сторический ежегодник
за 1736 год" - котораЯ оказалась последней  пьесой  ”илдинга,
увидевшей  свет  рампы. “олпол был взбешен и решил, что на этот
раз  драматург  не   должен   остатьсЯ   безнаказанным.   —ерез
официозный   орган   он  предупредил,  что  и  автору  подобных
антиправительственных выступлений,  и  всему  его  театральному
предприЯтию  грозЯт  серьезные кары, если он не прекратит своих
нападок; газета ("Daily Gazetteer") заЯвлЯла далее, что никакие
доводы не смогут оправдать  вынесение  на  сцену  длЯ  осмеЯниЯ
государственной  политики.  ”илдинг  пробовал  боротьсЯ за свой
театр, и —естерфилд великодушно предложил ему помощь.
     ‘реди   действующих   лиц   "Џасквина"   есть    несколько
сатирических  персонификаций, в числе которых зрителЯм особенно
нравились две "королевы" - "королева Ќевежество"  и  "королева
‡дравый  смысл",  в конце концов погибающаЯ. ‚озможно, что этот
Ярко  сатирический  образ,  созданный   ”илдингом,   вспомнилсЯ
—естерфилду  и  его  друзьЯм,  когда  они основали новый журнал
"‡дравый смысл" (Common Sense, or the Englishman's Journal)  -
орган  оппозиции,  Явно  противопоставленный  официозу  ђоберта
“олпола. Џервый номер "‡дравого  смысла",  вышедший  в  свет  5
февралЯ  1737  года,  открывалсЯ  передовой статьей, написанной
—естерфилдом, в которой, между прочим, находитсЯ  прЯмой  намек
на пьесу ”илдинга, не названного, впрочем, по имени. —естерфилд
писал здесь:
     "Ћстроумный  драматический  писатель  рассматривал "‡дравый
смысл" как вещь столь необычайную, что  недавно  он  с  большим
умом   и   юмором   не  только  персонифицировал  ее,  но  даже
возвеличил,  удостоив  титула  королевы".  Ќеудивительно,  что,
находЯсь  как  бы  под  защитой —естерфилда, ”илдинг на угрозы,
инспирированные ђобертом “олполом,  ответил  открытым  письмом,
опубликованным в том же журнале "‡дравый смысл" (в номере от 21
маЯ 1737 года), и, вслед за тем, выпустил в свет печатное издание
своей  последней  пьесы,  предпослав  ей  полное  Язвительности
"ЏосвЯщение публике". Ќа  этот  раз  ђ.  “олпол  пришел  уже  в
совершенную  Ярость.  Ћн тотчас же внес в обе палаты парламента
законопроект о театральной цензуре (Licensing act); хотЯ  новый
закон   еще   обсуждалсЯ  некоторое  времЯ  в  печати  -  сам
—естерфилд,  скрывшийсЯ  под  инициалами  A.  Z.,  поместил   в
"‡дравом   смысле"  (1737,  No  19)  посвЯщенную  законопроекту
статью, уснащенную ссылками на древних - ѓорациЯ и –ицерона,  с
его  речью  в  защиту  поэта  ЂрхиЯ -  все  было  напрасно и
предрешено:  “олпол  сумел  настоЯть  на  утверждении  во  всех
инстанциЯх задуманного им акта, и его твердому решению не могла
нанести  никакого  вреда  красноречиваЯ  защита  сцены  в  речи
—естерфилда, произнесенной им в  верхней  палате  парламента  в
июне  1737  года,  во  времЯ  дебатов по поводу третьего чтениЯ
этого законопроекта, который он прЯмо  назвал  "посЯгательством
не  только  на  свободу  театров, но и на свободу вообще". ђечь
—естерфилда  стала  знаменитой  и  печатаетсЯ  в  собрании  его
сочинений,  но  "Њаленький  театр"  ”илдинга  был  закрыт, и он
бросил  писать  пьесы.  ‡акон  о  театральной   цензуре   нанес
сильнейший  удар английской драматургии, от которого она смогла
оправитьсЯ не скоро: Ѓ. оу  вспоминал  об  этом  с  горечью  в
предисловии к своему сборнику "ЌеприЯтные пьесы" (1898).
     ’аким  образом, в схватке с —естерфилдом ђ. “олпол на этот
раз одержал полную победу, что еще более усилило их  застарелый
антагонизм,  не  прекратив,  впрочем,  дальнейшей  полемики.  ‚
последующие годы —естерфилд также выступал иногда в  парламенте
с  речами  -  хотЯ  и  с  меньшим успехом, и на более мелкие и
преходЯщие темы, преимущественно о внешней политике  Ђнглии,  о
испанских и вестиндских делах, об американских колониЯх и т. д.
Џродолжал  —естерфилд  анонимно  печатать  свои  статейки  и  в
"‡дравом смысле", иногда на политические темы,  но  все  больше
походившие  на  нравоописательные  дидактические  очерки: здесь
были и статьи "о слове "честь"", о модных одеждах, о  франтах  и
кокетках,  об  обжорстве, о "защите лорда ‹иттлтона от газетных
писак", "о музыке" и т.  д.  Ћн  иногда  уезжал  на  континент,
встречалсЯ  со  своими  французскими  литературными друзьЯми, в
частности с ‚ольтером, но пока в  Ђнглии  всесильным  оставалсЯ
“олпол,  —естерфилд  и  не  помышлЯл  о более близком участии в
политической жизни страны.
      Џадение ђоберта “олпола в 1742  году  несколько  улучшило
положение —естерфилда в английских правительственных кругах, но
оно  все  же в общем оставалось еще неустойчивым, в особенности
из-за  возраставшей  холодности  к  нему  ѓеорга  II,   которую
справедливее было бы называть отвращением. Ќикакой устойчивости
не  было  и  в  министерских и парламентских сферах, где в 40-е
годы сохранЯлись порЯдки, заведенные “олполом; никто  не  думал
здесь  о  давно  назревших  реформах, а в результате постоЯнных
смен должностей и назначений  еще  более  усилились  интриги  и
распри.
     ‚ полном охлаждении к —естерфилду королЯ ѓеорга II немалую
роль сыграло  одно  обстоЯтельство  личной жизни графа, которое
король никогда ему простить не мог. ‚ сентЯбре 1733 года, после
возвращениЯ из своей миссии в ѓолландии, —естерфилд женилсЯ  на
Њелюзине фон уленбург, номинально племЯннице, но на самом деле
дочери  графини  ќренгарды  фон  уленбург, любовницы ѓеорга I,
возведенной им в сан герцогини Љендал; в Ђнглии  хорошо  знали,
хотЯ и скрывали, что Њелюзина фон уленбург была дочерью ѓеорга
I  и,  следовательно, могла считать себЯ сводной сестрой ѓеорга
II. ќто и объЯснЯет в известной мере настороженность  королЯ  к
—естерфилду,   который  фактически,  после  своей  женитьбы  на
Њелюзине, мог считать себЯ "свойственником" королевского  дома.
’руднее понЯть, что руководило —естерфилдом, когда он вступил в
этот   брак;   значение   могли   здесь  иметь  и  материальные
соображениЯ, и политические замыслы; возможно также,  что  этот
шаг  должен  был,  по  его мнению, несколько приглушить слишком
распространившиесЯ в обществе толки о его скандальных  любовных
похождениЯх  в  ѓолландии.  ‚о  всЯком случае, это был довольно
странный брак, в котором расчет был на  первом  месте;  чувство
любви, вероЯтно, отсутствовало у обоих супругов. €мЯ жены редко
встречаетсЯ  в  письмах  —естерфилда;  чаще  всего  они  и жили
раздельно, в двух особых домах на ѓросвенор-сквер... "ѓерцогинЯ
Љендал умерла  восьмидесЯти  пЯти  лет  от  роду, - писал  ѓорес
“олпол  в  1743  году, - ее богатство огромно, но Я предполагаю,
что лорд —естерфилд из него ничего не получит,  оно  достанетсЯ
его  жене".  ‚озможно, что среди наследников покойной герцогини
находилсЯ тогда  и  сам  король,  отличавшийсЯ,  как  известно,
чрезвычайной  скупостью,  и  это  еще  более способствовало его
враждебности к —естерфилду.
     Џоследний    прилив    деловой    активности    в    своей
административной и политической деЯтельности —естерфилд пережил
в середине 40-х годов. ‚ 1744 году он ездил в ѓаагу с очередным
дипломатическим  поручением, вслед за тем получил назначение на
пост наместника €рландии. Ћн уехал в „ублин с  женой  и  провел
там около года (с маЯ 1745 года), оставив по себе добрую памЯть
как  просвещенный  и  гуманный начальник. Ѓиографы —естерфилда,
может быть, даже  преувеличивают  значение  этого,  в  сущности
короткого,  пребываниЯ его в €рландии, утверждаЯ, например, что
это был лучший период в его деЯтельности и что, если бы он даже
ничего не сделал на всех других поприщах, времени, проведенного
им  в  этой  стране,  было  бы  достаточно,  чтобы  признать  в
—естерфилде  одного  из  самых способных и блестЯщих людей того
века. ’ем  не  менее  следует  признать,  что  —естерфилд  мало
походил  на других представителей английской власти в €рландии,
подкупаЯ  ирландцев  мЯгкостью  и  остроумием  и   обезоруживаЯ
фанатиков своей веротерпимостью. Ќедаром о его дублинской жизни
ходило множество анекдотов, закрепленных в периодической печати
и  мемуарах  той  поры.  Ћднако  эта довольно безмЯтежнаЯ жизнь
внезапно была прервана вызовом в ‹ондон длЯ назначениЯ  на  еще
более  высокий  пост  -  государственного секретарЯ. ‚ декабре
1746  года  —естерфилд  писал  своей   парижской   приЯтельнице
Њонконсейль:  "‚от  Я  и  лишилсЯ  своего почетного и доходного
поста, обЯзанности, свЯзанные с ним, не отнимали у менЯ слишком
много времени от того, которое Я люблю отдавать сладостЯм жизни
в обществе или даже лености. . . “ менЯ были и  сан,  и  досуг,
тогда как сейчас Я чувствую себЯ водворенным на некий публичный
пьедестал...,  хотЯ моЯ фигура, как вы хорошо знаете, ни в коем
случае не может быть названа колоссальной и не  будет  в  силах
удержатьсЯ,  подавленнаЯ  к тому же и работой, и недугами моего
тела,  и  слабыми  силами  рассудка.  ‘тоит  ли  менЯ  с   этим
поздравлЯть   и   не   заслуживаю  ли  Я  сожалениЯ?".  ‚  этом
автопризнании, нарЯду  с  несомненным  кокетством,  чувствуетсЯ
уже,  хотЯ  и  несколько  приглушеннаЯ, усталость и своего рода
разочарование. ‘ходные настроениЯ проскальзывали и в других его
письмах  этого  времени.  Ќеудивительно,   что   при   подобных
обстоЯтельствах  он  вскоре  добилсЯ  отставки,  котораЯ и была
принЯта в начале февралЯ 1748  года.  ‚  последующие  годы  имЯ
—естерфилда   все   реже   встречалось   в  анналах  английской
политической жизни; он все более замыкалсЯ в себе.
     ‚ 1751 году —естерфилд  напомнил  о  себе,  когда  по  его
предложению  и  при  его  поддержке  в Ђнглии была осуществлена
реформа календарЯ. Ќесколько лет спустЯ (в 1755  году)  широкий
общественный резонанс получила ссора с —естерфилдом знаменитого
д-ра  „жонсона,  в  которой,  впрочем, остаетсЯ много неЯсного;
хотЯ эта ссора поднЯла очень злободневный вопрос о литературном
меценатстве, но позиции обоих споривших все еще вызывают  новые
разъЯснениЯ, притом далеко не в пользу д-ра „жонсона. ЏубличнаЯ
полемика была не во вкусе —естерфилда; он  предпочитал  ей  спокойные  и  неторопливые  беседы  в собственном кабинете.
     "Њое единственное развлечение составлЯет  мой  новый  дом,
который  ныне  приобретает  некую  форму,  как  внутри,  так  и
снаружи", - писал —естерфилд одному из своих друзей (22 сентЯбрЯ
1747 года) незадолго до своей отставки.
     „ом, о котором здесь  идет  речь,  действительно  выстроен
—естерфилдом  в  1747  году по его собственному вкусу. ќто был
большой особнЯк на  одной  из  уэстендских  улиц  (South-Audley
Street),  неподалеку  от  ѓросвенор-сквера.  Џостройка  зданиЯ,
тЯнувшаЯсЯ    довольно    долго,    действительно    развлекала
—естерфилда;  он  старалсЯ  войти  во  все детали его отделки и
убранства и  несколько  раз  описывал  свой  дом  в  письмах  к
друзьЯм.  Ќаружный  вид его отличалсЯ изЯщной простотой; внутри
он очень походил на парижские  особнЯки  времен  регентства.  ‚
середине  расположены  были гостинаЯ и библиотека, окна которой
выходили в  тенистый  сад;  в  библиотеке  над  шкафами  висели
портреты,   а   еще   выше  большими золотыми буквами,  во  всю
длину стены, сделана была латинскаЯ надпись, перефразирующаЯ стихи из сатиры ѓорациЯ (II, 4):
     "’о  благодарЯ  книгам  древних,  то  благодарЯ сну и часам
праздности ‚кушаю Я сладостное забвение житейских забот."
     ќто были девизы, которым он  хотел  следовать.  —естерфилд
чувствовал  себЯ хорошо только в уединении своего уютного дома,
среди книг древних мыслителей и предметов  античного  искусства
из  мрамора  и  бронзы,  расставленных на каминах, консолЯх, на
столиках с выгнутыми ножками. ‡десь,  на  покое,  —естерфилд  и
прожил  последние  десЯтилетиЯ  своей  жизни, здесь принимал он
своих друзей, здесь написаны были лучшие из его писем к сыну.

        5

     Њаленький  ”илип  ‘тенхоп,   родившийсЯ   в   1732   году,
воспитывалсЯ  вдали  от  отца. ‚ероЯтно, —естерфилд и видел его
редко, даже в ту пору, когда ребенок жил еще в ‹ондоне,  вместе
с  матерью.  Ћднако  отец  взЯл  на  себЯ материальные заботы о
воспитании сына, сам подыскал ему хороших  учителей  и  со  все
возрастающим  вниманием  начал  следить  за  тем,  как он рос и
развивалсЯ. Њы никогда не будем знать в точности, когда  именно
и  при каких обстоЯтельствах нежнаЯ привЯзанность —естерфилда к
сыну превратилась в любовь, а  затем  и  в  настоЯщую  страсть:
всеми  этими  ощущениЯми  он никогда и ни с кем не делилсЯ. Ќо
многое угадываетсЯ между строк его многочисленных писем,  и  мы
до  известной  степени можем представить себе из них, как шло в
нем развитие сильного  отцовского  чувства.  ќто  чувство  было
сложным, и оттенки его менЯлись в зависимости от возраста сына;
к  первоначально  возникшей  нежности  постепенно примешивалось
чувство ответственности и сильнаЯ привЯзанность приобретала все
более трагический колорит,  когда  —естерфилд  думал  о  судьбе
ребенка,  уготованной ему обстоЯтельствами его рождениЯ. ‹юбовь
к сыну возрастала одновременно с  упреками  отца  себе  самому,
которые  приходилось  скрывать  от  других,  и  разгоралась тем
сильнее, чем более отчетливыми становились житейские просчеты  и
неудачи сына, в которых никто не в силах был ему помочь. ‚месте
с  тем,  менЯлись и самые задачи писем, которые —естерфилд писал
”илипу почти ежедневно, в течение многих лет.
     Ћн  начал  их  писать  в  ту  пору,  когда   ‘тенхопу   не
исполнилось еще десЯти лет, сочинЯЯ их на трех Языках - кроме
английского,  также по-французски и по-латыни - чтобы даже от
их простого чтениЯ  могла  проистекать  дополнительнаЯ  учебнаЯ
польза. ќто был педагогический эксперимент, в котором наставник
сначала  чувствовалсЯ  сильнее, чем отец, они теплы и сердечны,
но главное в  них - тот  учебный  материал,  который  втиснут  в
письма  в  изобилии,  если  не  с  чрезмерностью.  ђечь  идет о
географии, мифологии, древней истории. ЌачинаЯ свою  переписку,
—естерфилд  безусловно вспоминал собственные отроческие годы и,
по-видимому,   старалсЯ    избежать    недостатков    тогдашней
воспитательной   системы,  испытанных  им  на  себе  самом.  Ќо
традициЯ была слишком сильна, и —естерфилд невольно делал те же
ошибки, например тогда, когда мальчику, мечтавшему о привольных
играх   на   воздухе,   педантически   объЯснЯл   не    слишком
увлекательные длЯ его возраста вещи - чем славились –ицерон и
„емосфен,  что  называетсЯ  "филиппикой", кто такие ђомул и ђем
или где жили похищенные сабинЯнки.
     Ќо  постепенно  письма  становЯтсЯ  искреннее,   интимнее,
касаютсЯ  более  личных вещей, вкусов или поведениЯ; иногда они
достигают настоЯщей лирической вдохновенности и  озабоченности,
в  особенности  с тех пор, как привычное обращение писем первых
лет "Њилый мой мальчик" (Dear Boy) сменЯетсЯ  другим:  "„орогой
друг"  (Dear Friend). ќто происходит в конце сороковых годов; в
одном из более поздних писем (21 ЯнварЯ 1751  года)  —естерфилд
пишет  сыну,  почти достигшему уже двадцатилетнего возраста: "€
ты и Я должны теперь писать друг другу как друзьЯ  и  с  полной
откровенностью".
     ‘оветы  и наставлениЯ, которые —естерфилд с этих пор давал
юноше,  становились  все  более  серьезными,   настойчивыми   и
пространными; они касались порой как будто мелочей, частностей,
не  стоивших обсуждениЯ, словно писались отцом только длЯ того,
чтобы создать иллюзию  действительной  и  оживленной  беседы  с
сыном,   находившимсЯ   за   морем,  в  ѓермании  или  ”ранции.
‚ременами, однако, эта беседа была посвЯщена несколько  вольным
и  опасным,  хотЯ  и столь же непринужденно изложенным советам,
как следует юноше держатьсЯ в обществе, и из писем данного рода
могло даже создатьсЯ впечатление, что  отец  учил  сына  вещам,
которые  противоречат  не  только  педагогическим  нормам, но и
элементарной  этике.  €менно  в   этом   —естерфилда   упрекали
ригористы  XIX  века.  Ќо такое впечатление было, конечно, и не
историческим, и просто ошибочным. ‚  письмах  нет  ничего,  что
противостоЯло   бы   просветительскому   мировоззрению - идеалам
добра, справедливости и добродетели; напротив, они всегда стоЯт
на  первом  плане  и  везде   получают   искреннюю   защиту   и
красноречивое  прославление.  …сли  же  иногда  отец отходил от
своих неотступных  и  даже  назойливых  предписаний  и  строгих
правил, допускал слабости, оправдывал их или потакал им, то это
происходило  и от любви к сыну, и от слишком большой тревоги за
его будущее.  ‹учше  многих  других  отец  знал  подлинную  цену
человеческих  свЯзей  и  отношений в том обществе, в котором он
предназначал сыну играть не последнюю роль.
     —естерфилд по собственному опыту представлЯл  себе,  сколь
многое  зависело  здесь  не  столько  от  общих декларированных
принципов, сколько именно от отступлений от них, когда посвЯщал
‘тенхопа  в  маленькие  тайны  кодекса   светских   правил,   в
свойственные  им  традиционные  хитрости  и уловки, без которых
никто не мог обойтись.
     ‘охранить  просветительские   взглЯды   и   суметь   стать
полноправным  представителем светского общества, неотличимым от
других - такова была в сущности противоречиваЯ и невыполнимаЯ
задача, которую отец поставил  перед  своим  сыном:  надо  было
боротьсЯ  за  передовое  мировоззрение,  сохранЯЯ  при этом все
старые предрассудки и давно изжившие себЯ традиции. —естерфилду
все времЯ казалось, что ее не удаетсЯ достигнуть только потому,
что ”илип недостаточно внимателен к его наставлениЯм.  Ќо  дело
было  в  другом - сыну сильно мешала тайна его рождениЯ, которую
ни от кого не удавалось скрыть. —ем лучше понимал это отец, тем
упорнее  становились  его  усилиЯ  добитьсЯ  длЯ  сына   лучшей
участи -  вопреки всем препЯтствиЯм и непрерывно воздвигавшимсЯ
на этом пути преградам. ќто приводило к тому,  что  —естерфилд,
может  быть и сам того не желаЯ, непрерывно срывал маску с того
лицемерного общества, к  которому  принадлежал  сам  по  своему
рождению  и  воспитанию,  в  котором его сыну придетсЯ жить и с
пороками которого ему необходимо будет считатьсЯ.
     —естерфилд    готовил    ‘тенхопа    к     дипломатической
деЯтельности, но ни влиЯние отца в правительственных кругах, ни
его  свЯзи  не могли оказать ”илипу действенной помощи. Љарьера
молодого человека была цепью почти  непрерывных  разочарований,
несмотрЯ  на  помощь,  которую пытались ему оказать влиЯтельные
друзьЯ отца. ‘начала он  находилсЯ  в  Ѓрюсселе,  двумЯ  годами
позднее   (1753)   герцог  Ќьюкасл  прилагал  усилиЯ  доставить
‘тенхопу назначение в ‚ену резидентом при австрийском дворе, но
король ѓеорг II наотрез отказал ему в этом. ‚ 1754  году  ”илип
‘тенхоп,  идЯ  по стопам отца, и с его несомненным содействием,
вступил в парламент, но его перваЯ  речь  провалилась;  в  1757
году  он  получил  назначение  на  дипломатическую  должность в
ѓамбург. —естерфилд не оставлЯл дальнейших хлопот.  ‘охранилось
сравнительно  недавно  опубликованное письмо его к королевскому
фавориту, графу  Ѓату  (Earl  of  But),  где  под  любезными  и
изысканными фразами Явственно звучит глубокое огорчение отца по
поводу  бесплодности  его  усилий  помочь  сыну,  которого двор
отвергал столь же упорно, сколь настойчиво его предлагали;
     "џ  весьма  чувствительно  отношусь  к   одному   из   тех
ответственных  возражений,  которое выдвинуто было против него,
- писал —естерфилд,  -  Я  имею  в  виду  его  рождение,  но,
рассуждаЯ по справедливости и беспристрастно - и стыд, и вина
мои  -  а не его". ќто горькое позднее признание оправдывает
полностью  все  то,  что  в   письмах   могло   бы   показатьсЯ
безнравственным  или  легкомысленным. Џисьма представлЯют собой
не  мертвый  свод  выдуманных   правил,   предназначенных   длЯ
подражаниЯ;  это прежде всего человеческий документ, написанный
сильно и Ярко, от чистого сердца.
     ‹ишь знаЯ подоплеку и  обстоЯтельства,  их  вызвавшие,  мы
сможем понЯть ту трагедию, которую пережил —естерфилд и котораЯ
оборвала эту переписку в 1768 году. ”илип ‘тенхоп был, наконец,
назначен   специальным   посланником  (Envoy  Extraordinary)  в
„резден.  ‚идевшие  его  там  люди  находили,  что  он  не  мог
похвастатьсЯ  ни  образованием, ни изЯществом манер, хотЯ и был
человеком вполне добропорЯдочным; „ж.  Ѓосуэллу  он  показалсЯ,
например, "молодым человеком хорошего поведениЯ", но достаточно
заурЯдным. Ћчевидно, он не оправдывал тех больших усилий и того
чрезмерного  вниманиЯ,  которое  уделЯл  ему  отец;  к  тому же
тЯжелаЯ  болезнь  непрерывно  подтачивала  его  силы.  ђазвЯзка
наступила быстро. ‘тенхоп умер от чахотки тридцати шести лет от
роду, на юге ”ранции, в Ђвиньоне, куда отправилсЯ из-за резкого
ухудшениЯ здоровьЯ.
     ‘мерть  его  была  неожиданным  ударом  длЯ  отца - даже
двойным. Ћн ничего  не  знал  об  опасности,  не  подозревал  о
близости  трагической кончины, но он не знал также, что сын был
давно  женат  и  ЯвлЯлсЯ  отцом  двоих  детей.   ’рагедиЯ   длЯ
—естерфилда  заключалась  не  в  том,  что  он неожиданно обрел
невестку и внуков, существование которых было тщательно от него
скрыто; однако эта семьЯ объЯснила —естерфилду, почему его сын,
из которого он хотел сделать светского  человека  и  дипломата,
оказалсЯ  настолько  невосприимчивым  к  самым  заветным из его
наставлений: он вел свою собственную жизнь, создаваЯ ее  не  по
отцовским советам, а по собственным побуждениЯм и пристрастиЯм,
таЯсь и ни разу не признавшись в том, что очень далек от всего,
о  чем  мечтал  длЯ  него  отец. Ћни вели совершенно раздельное
существование; их интересы не совпадали; словно  отец  писал  в
пустое  пространство,  создав  себе  искусственный воображаемый
образ сына, мало похожий на действительного адресата писем. ’ем
не менее горе старика было велико и утрата чувствительна.
     ‚дова сына, ћджиниЯ ‘тенхон,  была,  вероЯтно,  первой  из
тех,  кто  оценил письма —естерфилда к ее мужу как литературный
памЯтник, заслуживающий  опубликованиЯ,  хотЯ  при  этом  могли
сыграть свою роль и материальные соображениЯ; но она безусловно
понЯла,  что письма имеют историческую ценность, и, несмотрЯ на
многие трудности, все же опубликовала их в  1774  году.  “же  в
XVIII  веке  они  переросли  значение примечательного документа
семейного архива. €х и  следует  рассматривать  не  только  как
случайно  отыскавшиесЯ подлинные письма, адресованные реальному
лицу, но  и  как  цельное  эпистолЯрное  собрание,  подчиненное
единому  замыслу и имеющее все признаки того жанра, от которого
эта книга зависела при своем возникновении и  в  рЯду  образцов
которого она должна была занЯть свое место.
     ђодительские   письма   к   сыну   -   один   из   весьма
распространенных жанров в мировой литературе. € в  ‚изантии,  и
на ‡ападе, и в „ревней ђуси этим жанром пользовались охотно длЯ
изложениЯ  моральных  правил, прежде всего потому, что видели в
нем одно из средств  придать  этим  правилам  внушительность  и
своего рода непререкаемость: отцовский авторитет в средние века
везде  представлЯлсЯ  всесильным.  Ћбразцом  длЯ  многих ранних
подобных произведений служили наставлениЯ сыну в так называемых
"Џритчах ‘оломоновых". "ЏоучениЯ отца к сыну" были популЯрны  в
течение  нескольких  веков во всех литературах ‡ападной …вропы.
Ќо —естерфилд был сыном другого века, и источники "Џисем", хотЯ
они  и  воспроизводЯт  традиционную  рамку,  естественно,  были
другие.  €х  ищут  с  полным  основанием  в  целой  серии таких
трактатов, которые имели в  виду  воспитательно-образовательные
цели  длЯ  детей  дворЯнского  круга,  вроде  называемых  самим
—естерфилдом "€скусства нравитьсЯ в разговоре"  или  знаменитой
книги  о  придворном  испанского  Њоралиста XVII века Ѓалтасара
ѓрасиана,  в  английском  переводе  озаглавленной  "‘овершенный
джентльмен".  Ѓыл  —естерфилду  хорошо знаком и трактат ‹окка о
воспитании: в 1748 году он  послал  ”илипу  ‘тенхопу  экземплЯр
этого  трактата  с  рЯдом  отчеркнутых мест, предлагаЯ над ними
"поразмыслить". „лЯ —естерфилда в особенности была  важна  идеЯ
‹окка  об  отсутствии  врожденных  идей,  о  том,  что человека
отличают от другого не происхождение, но только  образование  и
воспитание;  —естерфилд  следовал ‹окку также в понимании труда,
как назначениЯ человеческой деЯтельности и как одного из лучших
воспитательных   средств.   ‚   письмах   —естерфилда   попутно
встречаетсЯ так много оригинальных и самостоЯтельных наблюдений
о воспитании, что была сделана попытка свести их в некую особую
педагогическую  систему.  Љонечно, "Џисьма" имеют свое значение
длЯ истории развитиЯ западноевропейской,  особенно  английской,
педагогической мысли. Ќо длЯ нас этот памЯтник шире и важнее: в
известной  мере  они  оправдывают  данное  ѓерценом определение
писем  как  документов  эпохи,  в  которых  "запеклась   кровь"
современных  им  событий,  они дают нам возможность представить
себе времЯ, когда они писались,  с  наибольшим  приближением  к
реальности прошлого.
     Ќас   поражает  многое  в  этих  письмах  с  точки  зрениЯ
читателей иной среды и эпохи, но мы прекрасно понимаем, что это
книга незаурЯднаЯ  и  что  она  получает  вневременный  интерес
именно  потому,  что  ЯвлЯетсЯ превосходным отображением эпохи,
которой она порождена. ‡оркий и вдумчивый наблюдатель,  человек
большого  вкуса  и  редкой начитанности, —естерфилд был наделен
также литературным талантом и даром живого рассказа, считаЯсь у
современников выдающимсЯ  стилистом  и  мастером  эпистолЯрного
жанра.  ќто  признавали  за  ним  все,  знавшие  его  лично или
состоЯвшие с ним в переписке.  —еловек,  строго  судивший  свое
времЯ,  знаток  всех  стран  …вропы,  провидевший  неизбежность
революции именно во ”ранции в конце XVIII века, —естерфилд был,
конечно, весьма интересным историком и мыслителем. Њожет  быть,
лучше других сумел это оценить один из самых старых его друзей,
‚ольтер,  писавший  ему  24  октЯбрЯ 1771 года: "‚ашу философию
никогда не тревожили химеры, которые иной раз вносЯт беспорЯдок
в головы довольно умных людей. ‚ы никогда и ни с какой  стороны
не  были сами обманщиком и не позволЯли обмануть себЯ другим, а
Я считаю это очень  редким  достоинством,  помогающим  человеку
достичь  того  подобиЯ  счастьЯ, которым мы можем насладитьсЯ в
нашей короткой жизни".

        6

     ‚ начале 70-х годов —естерфилд едва ли  мог  считать  себЯ
счастливым.   ‘мерть   сына   была  тЯжелым  горем,  но  и  его
собственное здоровье давно уже пошатнулось. …ще в  начале  50-х
годов  он  начал  чувствовать признаки надвигающейсЯ глухоты. Љ
1755 году она настолько увеличилась, что он вынужден был  вовсе
отказатьсЯ   от  какой-либо  общественной  деЯтельности.  Љогда
однажды —естерфилд пожаловалсЯ ‚ольтеру, что его глухота  стала
полной,  ‚ольтер  со  свойственной ему остротой ответил на это,
что он надеетсЯ на хороший желудок милорда,  так  как  "желудок
стоит  не  меньше  двух  ушей".  Ќо это была всего лишь шутка,
котораЯ не могла утешить больного. „ругой француз,  †ан  Ѓатист
‘юар   (Suard),   вспоминал,   что,   находЯсь  в  ‹ондоне,  он
представлен был —естерфилду в последние годы  его  жизни  д-ром
Њэти.  "Љ  сожалению,  мы  избрали длЯ этого мало благоприЯтный
момент.  “тром  он  очень   страдал.   …го   глухота,   котораЯ
усиливаетсЯ  с  каждым  днем,  нередко  делает  его  угрюмым  и
препЯтствует  желанию  нравитьсЯ,  которое   никогда   его   не
оставлЯет.  "Ћчень  печально  быть  глухим, - сказал он сам, -
когда можно было бы  получить  большое  удовольствие  от  того,
чтобы слушать. џ не столь мудр, как мой друг Њонтескье: "Я умею
быть  слепым",  - говорил он мне много раз, - тогда как Я еще
не научилсЯ быть глухим". - Њы сократили наш визит из боЯзни его
утомить, - прибавлЯет ‘юар, - "џ не удерживаю вас,  -  сказал
он  нам, - мне  пора  репетировать мои похороны". Ћн называл так
прогулку по улицам ‹ондона,  которую  совершал  каждое  утро  в
карете". ‘мерть пришла неожиданно - 24 марта