области осветить
людЯм  что-то новое,  и  притом  сделать  это  не  грубо  и  труднодоступно,
обЯзательно  должен  пойти  по тому же самому  пути  и  прибегнуть  к помощи
сравнений.  Џотому мы заключим наши рассуждениЯ следующими словами. Њудрость
прошлого  была или  великой, или счастливой. ‚еликой, если она силой вымысла
воплотилась  в  фигуру, или  троп;  счастливой, если люди,  думаЯ  совсем  о
другом,  сумели  дать  материал  и повод  длЯ столь  глубоких  наблюдений  и
размышлений. Њы же  считаем,  что наши усилиЯ  (если они в  чем-нибудь могут
быть полезны) и в том и в другом случае будут достаточно уместны, потому что
мы сделаем более понЯтными или мысли  древних, или сам предмет исследованиЯ.
Љонечно, Я не могу  не знать, что и другие уже брались за это дело, но, если
вам  интересно   мое  мнение  (Я  говорю  отнюдь   не  высокомерно,  а  лишь
откровенно),  все  эти  труды, хотЯ и  очень  значительные, и очень сложные,
почти  совершенно  утратили  свое  значение, ибо  эти  люди,  плохо  знающие
предмет,  всЯ ученость которых не идет дальше известных  общих мест, сводили
смысл парабол к каким-то избитым общим истинам  и  не  смогли  постичь ни их
истинного значениЯ, ни их настоЯщих особенностей, ни их глубочайшего смысла.
Њы же (если не ошибаюсь), говорЯ новое слово о вещах, уже давно известных, и
оставлЯЯ в стороне все лежащее  на поверхности и очевидное, будем стремитьсЯ
к более глубокому и более важному.
        I. Љассандра, или Ћткровенность
     ђассказывают,  что Љассандра,  в которую  влюбилсЯ  Ђполлон, всЯческими
хитростЯми уклонЯлась от его домогательств, однако же  не лишала его надежды
до тех пор, пока не добилась  от него дара предвидениЯ; и тогда, получив то,
к  чему  с самого начала  стремилась  своим  притворством, Љассандра открыто
отвергла мольбы Ђполлона. Ђ он, так как не мог никакими силами вернуть назад
то, что  опрометчиво  подарил  ей,  пылаЯ  жаждой  мести  и  не  желаЯ  быть
одураченным хитрой женщиной, присоединил к своему дару и возмездие: хотЯ она
всегда  будет  предсказывать  правду,  никто  не  будет  ей  верить.  €  вот
пророчества ее  всегда были  истинны,  но  им не было веры. Ћна это сразу же
познала на гибели своей родины: ведь Љассандра не раз  предупреждала об этой
угрозе, но никто ее не слушал и никто не верил ей.
     ќтот миф, по-моему, говорит о  несвоевременной  и  бесполезной  свободе
советов  и наставлений.  ’ак  люди упрЯмого и резкого характера, не желающие
подчинитьсЯ  Ђполлону,  т.  е. богу  гармонии,  познать  и  соблюдать меру и
границы  во всем, различать  высокие  и низкие  тоны  в  речи  так же, как и
различать искушенных людей и толпу, наконец, вообще не желающие знать, когда
времЯ  говорить, а когда -- молчать, -- такие люди, даже если  они разумны и
откровенны и дают здравые и добрые советы, тем не менее никогда  не принесут
никакой пользы своими увещеваниЯми и настойчивостью,  и от  них нет никакого
проку в делах. Ќаоборот, они даже ускорЯют гибель тех, кому  хотЯт помочь, и
уже  только  потом, когда несчастье  случилось, их  славЯт  как дальновидных
пророков. Џрекрасный пример тому -- Њарк  Љатон  “тический.  ‚едь он задолго
вперед  предвидел и, подобно оракулу, предсказывал гибель родины  и тиранию,
которыми  были  чреваты  сначала соглашение, а затем борьба  между –езарем и
Џомпеем;  но  от  этого не  было никакой пользы,  скорее,  он принес вред  и
ускорил  несчастьЯ родиyы.  €менно  это очень  умно заметил и метко  выразил
–ицерон  в письме к одному из  друзей: "Њысли Љатона замечательны, но он все
же приносит вред республике: он говорит так, как будто он живет в республике
Џлатона, а не среди этих подонков ђомула"<sup>[2]</sup>.
        II. ’ифон, или ЊЯтежник
     Џоэты рассказывают, что ћнона, негодуЯ на то,  что ћпитер родил Џалладу
сам, без  нее, просила всех богов и богинь, чтобы и ей было позволено родить
без ћпитера, а после того, как они согласились  удовлетворить  ее безумное и
наглое желание,  она  сотрЯсла  землю,  и  от этого движениЯ  родилсЯ ’ифон,
огромное и ужасное чудовище. …го отдали змее, чтобы та вскормила  его. € как
только  он подрос, тотчас же пошел  войной на ћпитера.  ‚ этой борьбе ћпитер
был побежден гигантом, который .поднЯл его на плечи, отнес в далекое царство
тьмы и, вырезав жилы рук и ног, унес их с собой, оставив его, изуродованного
и обессиленного. Њеркурий похитил у  ’ифона жилы ћпитера и вернул их ему.  Љ
ћпитеру  вернулись силы, и он снова начал борьбу.  ‘начала он  ранил  ’ифона
молнией, и из пролившейсЯ крови родились  змеи; потом, когда тот обратилсЯ в
бегство, метнул в него ќтну и придавил его громадой горы.
     ќтот миф  рассказывает об изменчивой  судьбе  государей  и  о  мЯтежах,
которые  времЯ  от  времени  случаютсЯ  в  монархических государствах.  ‚едь
государи по праву считаютсЯ свЯзанными со своими государствами, как ћпитер с
ћноной  брачными  узами.  Ќо  случаетсЯ иной раз,  что привычка  властвовать
портит  их,  и  они,  уподоблЯЯсь  тиранам,  все   сосредоточивают  в  себе,
пренебрегаЯ  мнением сословий  и сената,  все рождают  из самих себЯ, т.  е.
решают все  по собственному разумению и произволу. Ќароды с трудом переносЯт
этот произвол и сами  замышлЯют самостоЯтельно создать  и  укрепить какое-то
новое правление. ќто начинаетсЯ с тайных подстрекательств знати и вельмож, а
когда  этому   попустительствуют,  начинаетсЯ   волнение  народа.  Ћтсюда  и
возникает подобное  возмущение  (представленное  в  мифе  детством  ’ифона).
’акого рода положение  вещей  питаетсЯ присущей простому  народу от  природы
испорченностью и хитростью, этими змеЯми, бесконечно  враждебными государЯм.
Љогда  же  силы  оппозиции  укреплЯютсЯ,  дело доходит до открытого  мЯтежа,
который  из-за бесконечных несчастий, приносимых им и  государЯм, и народам,
изображаетсЯ  в  виде  страшного  ’ифона,  у  которого сто голов, потому что
власть  раздроблена,  пылающаЯ пасть,  т.  е. пожары, поЯс  из  змей, т.  е.
эпидемии  (особенно во времЯ осад), железные руки,  т. е. убийства,  орлиные
когти, т. е. грабежи; тело, покрытое перьЯми,  обозначает бесконечные слухи,
вести,  страхи  и  тому  подобное.  €ногда  эти  мЯтежи  оказываютсЯ  такими
сильными, что короли, как бы теснимые мЯтежниками, бывают вынуждены покидать
столицы  и  главные  города  государства,  собирать  остатки  сил  где-то  в
отдаленной и безлюдной провинции, оставшейсЯ подвластной  им, приводить себЯ
в  чувство, ибо жилы их богатства и величиЯ  подрублены. Ќо немного  времени
спустЯ,  благоразумно перенесЯ удары судьбы, благодарЯ усердию  и  храбрости
ЊеркуриЯ они вновь обретают  мускулы, т. е.  делаютсЯ более мЯгкими; мудрыми
указами и  добрыми  речами примирЯют  умы и  стремлениЯ подданных и в  конце
концов добиваютсЯ энтузиазма  в пожертвованиЯх и вновь во всем обретают свой
авторитет.  €  хотЯ,  будучи  мудрыми и  осторожными, они обычно  не  желают
искушать судьбу и  воздерживаютсЯ  от  сражениЯ, однако  прилагают усилиЯ  к
тому,  чтобы  каким-нибудь  замечательным  деЯнием   подорвать   уважение  к
мЯтежникам. …сли все случаетсЯ так, как они того желали, мЯтежники, понимаЯ,
какую  рану  им  нанесли,  в  страхе за  свою  судьбу сначала  обращаютсЯ  к
безнадежным и пустым угрозам, подобным шипению змей, а  затем, отчаЯвшись  в
успехе, обращаютсЯ в бегство. € когда наконец они начнут неудержимо катитьсЯ
к своей  гибели, короли  смогут  спокойно и в  удобное  длЯ них времЯ, всеми
своими силами  и  всей мощью державы,  как  горой ќтна,  преследовать  их  и
подавлЯть.
        III. Љиклопы, или Џодручные террора
     ђассказывают, что Љиклопы сначала за их свирепость  и чудовищность были
низвергнуты  ћпитером в ’артар и осуждены на вечное заключение там, но потом
‡емлЯ убедила ћпитера, что ему будет весьма полезно, если он их освободит из
заключениЯ  и поручит  им  выковать  ему молнии.  ’ак он и  поступил.  ’е  с
ревностью и усердием принЯлись за дело и, поднЯв грозный шум, изготовили ему
молнии и другие орудиЯ устрашениЯ. —ерез некоторое времЯ случилось  так, что
ћпитер разгневалсЯ на ќскулапа, сына Ђполлона, за то, что тот своим лечением
воскресил умершего.  †елаЯ скрыть свой  гнев (ибо причина его была  не очень
справедлива,  ведь поступок ќскулапа был благороден и благочестив), он тайно
возбудил против  него Љиклопов, которые тотчас же  поразили его  молниЯми. ‚
наказание за это Ђполлон с позволениЯ ћпитера пронзил их своими стрелами.
     Њне кажетсЯ,  что этот миф говорит о делах государей. ‚едь они  сначала
наказывают  своих  жестоких служителей, корыстолюбивых и запЯтнанных  кровью
своих жертв, отстранЯЯ их от  дел, но потом по совету ‡емли, т. е. по совету
низкому  и бесчестному, уступаЯ соображениЯм выгоды,  они снова призывают их
на  службу,  когда поЯвлЯетсЯ  надобность или  длЯ жестоких казней, или  длЯ
безжалостных  поборов.  €  они,  грубые  по природе и  ожесточившиесЯ  из-за
прошлых неудач, прекрасно понимаЯ, чего от них ждут,  проЯвлЯют удивительное
рвение в такого рода делах; но, забываЯ об осторожности  в торопливой погоне
за  монаршими  милостЯми,  ловЯ  тайные   намеки  и  двусмысленные  указаниЯ
государей, иной раз  совершают дела, навлекающие на них  ненависть. ѓосудари
же, желаЯ отвести от себЯ недовольство и отлично знаЯ,  что у них никогда не
будет недостатка в подобного рода орудиЯх, оставлЯют их и  отдают на милость
жаждущих  мщениЯ друзей и  близких тех, кого  они  погубили. Ћни  становЯтсЯ
предметом народного негодованиЯ и под громкий шум  аплодисментов и здравиц в
честь государей, скорее, поздно, чем незаслуженно, несут свою кару.
        IV. Ќарцисс, или ‘ебЯлюбие
     ѓоворЯт, что  Ќарцисс  был  удивительно  красив  и  изЯщен, но  безумно
заносчив  и невыносимо  презрителен.  €  вот,  любЯ самого себЯ  и  презираЯ
других, он  вел  уединенную  жизнь,  охотЯсь  в  лесах  вместе  с  немногими
спутниками, длЯ которых он был всем. ‘ледовала повсюду  за  ним и нимфа ќхо.
Ќо роковым длЯ него оказалось то,  что он однажды в жаркий полдень подошел к
какому-то прозрачному  источнику и склонилсЯ над ним. Љогда он увидел в воде
собственный образ,  он был захвачен этим  зрелищем и пришел от него  в такое
восхищение, что его никакими силами нельзЯ было отвлечь от созерцаниЯ своего
облика; он так и застыл в вечном  созерцании и в конце концов превратилсЯ  в
цветок,  названный его  именем. ќтот  цветок  поЯвлЯетсЯ в  начале  весны  и
посвЯщен подземным богам -- Џлутону, Џрозерпине и ќвменидам.
     Њиф,  как мне кажетсЯ, изображает характер и  судьбу тех людей, которые
безгранично себЯ любЯт, буквально влюблены в самих себЯ или  за красоту, или
за  какие-нибудь  иные  достоинства, которыми они одарены от  природы  и длЯ
приобретениЯ которых им  не пришлось приложить  никаких собственных  усилий.
‹юди  с таким складом  характера редко поЯвлЯютсЯ  в обществе  или посвЯщают
себЯ общественной  деЯтельности, потому что в таком  случае они неизбежно не
раз  столкнулись бы с пренебрежением  и  презрением, что могло бы  обидеть и
расстроить их.  Џоэтому они, как правило, ведут уединенную, замкнутую жизнь,
занимаЯсь только  своими делами, в  очень узком окружении избранных  друзей,
тех, которые,  как  им кажетсЯ, их особенно уважают и любЯт и  которые им во
всем  угождают и как эхо повторЯют каждое их слово. ’акой образ жизни портит
их  и  делает  самовлюбленными,  и в конце концов  в восхищении  собственной
персоной  они погружаютсЯ в удивительную лень и безделье, как бы цепенеют, и
лишаютсЯ  всей  своей  силы  и  энергии.  €зЯщен  образ  весеннего   цветка,
символизирующего такого рода характеры. ‚едь начало деЯтельности этих  людей
удачно, они  пользуютсЯ  успехом, но в зрелом  возрасте выЯвлЯетсЯ, что  они
обманули возлагавшиесЯ на  них надежды. ’акой  же смысл имеет и то, что этот
цветок  посвЯщен   подземным  богам;  ибо  люди  такого  склада  оказываютсЯ
совершенно неспособными к любому  виду деЯтельности. Ђ все,  что не приносит
никаких плодов,  а проходит и исчезает, подобно следу кораблЯ в море, -- все
это древние обычно посвЯщали тенЯм и подземным богам.
        V. ‘тикс, или ‘оюзы
     •орошо  известно  и  во множестве  мифов встречаетсЯ упоминание  о  той
своеобразной клЯтве, которой  всегда  свЯзывали  себЯ боги, если  не  хотели
оставить себе  никакой возможности  раскаЯниЯ. ќто  была  клЯтва  не  именем
какой-нибудь  небесной  силы  или  какого-нибудь  божества, а  ‘тикса,  реки
подземного  царства,  котораЯ  множеством спиралей окружала дворец „иЯ.  ќто
была единственнаЯ формула  клЯтвы и  никакаЯ другаЯ, кроме нее, не считалась
прочной и нерушимой, потому что за нарушение ее угрожало наказание, особенно
страшное длЯ богов: нарушивший  клЯтву в течение многих лет не допускалсЯ на
пиры богов.
     Њиф, как мне кажетсЯ, имеет в виду союзы и соглашениЯ между государЯми:
а здесь слишком верно утверждение, что  союзы,  как бы торжественно  они  ни
заключались,  какими бы свЯщенными клЯтвами ни сопровождались,  не  очень-то
прочны, и  заключаютсЯ, скорее, чтобы создать какое-то впечатление, какое-то
мнение, соблюсти видимость, нежели ради достижениЯ безопасности и укреплениЯ
довериЯ. „аже  узы родства, освЯщенные самой природой, даже взаимные заслуги
большинством ставЯтсЯ ниже соображений честолюбиЯ, выгоды  и неограниченного
господства, тем более что государЯм легко, пользуЯсь различными благовидными
предлогами, скрывать и маскировать свои стремлениЯ и вероломство (ведь у них
нет  судьи,  перед  которым  они  должны  были  бы  давать  отчет).  Џоэтому
существует только одно подлинное и действительное основание  верности; и это
не какое-то небесное божество, нет,  это необходимость (великое божество длЯ
власть  имущих),  опасность,  грозЯщаЯ  их  положению, и соображениЯ пользы.
Ќеобходимость весьма тонко представлена как ‘тикс, река рока,  через которую
нельзЯ переплыть назад. ќтой клЯтвой поклЯлсЯ при  заключении союза афинЯнин
€фикрат. Џоскольку он принадлежал к тем,  которые  открыто  говорЯт о том, о
чем  большинство  молча  думает,  было  бы;   полезно   привести  здесь  его
собственные слова. ‚идЯ, что лакедемонЯне придумывают и предлагают различные
гарантии,  клЯтвы,  обЯзательства,  договоры, он  сказал:  "“  нас  с  вами,
лакедемонЯне,  может быть  только один способ  гарантировать безопасность --
если  вы Ясно  покажете, что  вы уступаете нам и передаете в  наши  руки все
средства,  без которых у вас не будет никакой возможности  нанести нам вред,
даже если бы вы  очень захотели это  сделать".  ’аким образом, только  в том
случае союзы могут  считатьсЯ нерушимыми, свЯщенными  и как  бы скрепленными
стиксовой клЯтвой, когда исключена  сама возможность нанести  вред или когда
нарушение союза могло бы повлечь  за собой  или гибель  государства, или его
уменьшение и сокращение доходов,  т.  е. когда существует  опасность не быть
допущенным  на  пиры богов,  которые  у  древних считались символом  власти,
могущества, богатства и счастьЯ.
        VI. Џан, или Џрирода
     „ревние  в образе Џана со  всеми подробностЯми нарисовали природу мира,
однако  о  происхождении  Џана  у них  не  было  Ясного представлениЯ.  Ћдни
утверждают,  что  он  сын  ЊеркуриЯ,  другие  изображают  его  происхождение
совершенно иначе. ѓоворЯт, что Џенелопа  сожительствовала со всеми женихами,
и  общим  плодом  этого  беспорЯдочного  сожительства  ЯвилсЯ  Џан.  ‚  этом
последнем  рассказе, несомненно, какие-то более поздние толкователи  отнесли
имЯ Џенелопы  к этому древнему мифу,  что нередко случаетсЯ,  когда  древние
повествованиЯ  относЯт к лицам, жившим  позднее,  причем иногда это делаетсЯ
весьма неумело и приводит к абсурду, как это можно видеть на данном примере:
ведь Џан  принадлежит к древнейшим божествам и был задолго до времен “лисса,
а,  кроме того,  имЯ Џенелопы  пользовалось у древних особым  уважением  как
воплощение женского целомудриЯ. Ќе  следует оставлЯть без  вниманиЯ и третий
рассказ о рождении Џана: ведь некоторые передают, что он был сыном ћпитера и
ѓюбрис, т.  е.  „ерзости. Ќо что  бы  ни  рассказывали о  его происхождении,
всегда  его сестрами считаютсЯ Џарки.  ‘ древних времен Џана изображали так:
на  голове у  него рога,  поднимающиесЯ к небу; все  тело его  густо покрыто
шерстью и курчавыми волосами,  очень длиннаЯ борода.  ‚ерхнЯЯ часть его тела
-- человеческаЯ, хотЯ и напоминающаЯ зверЯ; ноги же у него козлиные, ‚ руках
у  него  знаки  его могущества:  в  левой  --  свирель,  сделаннаЯ  из  семи
тростниковых  трубочек, в правой  --  посох, т. е. палка, изогнутаЯ  сверху.
Ћдет  он в хламиду  из  шкуры  леопарда. —то  же касаетсЯ его власти  и  его
функций,  то он считалсЯ  богом  охотников,  кроме того, пастухов  и  вообще
сельских  жителей, а также владыкой гор. Џомимо того, подобно  Њеркурию,  он
был вестником  богов. Ћн  считалсЯ  также предводителем и  повелителем нимф,
которые  всегда  водили  вокруг него хороводы  и плЯсали;  его  сопровождали
сатиры и  более старшие силены. Ћн обладал также способностью внушать страх,
особенно  пустой  и  суеверный,  который называетсЯ  паническим. „еЯниЯ  его
немногочисленны.  ѓлавное  среди  них -- состЯзание,  на  которое он  вызвал
Љупидона и в котором  был побежден им. Љроме того, он поймал в сети и свЯзал
гиганта ’ифона; а еще рассказывают, что,  когда –ерера в горе и  негодовании
из-за  похищениЯ  Џрозерпины  скрылась  и  все боги  всЯчески  старались  ее
разыскать  и  отправились  во  все  концы земли,  только  Џану  по  какой-то
счастливой случайности удалось во времЯ охоты встретить ее и показать богам,
где она  находитсЯ. Ћн осмелилсЯ также  вступить в  музыкальное состЯзание с
Ђполлоном  и  даже оказалсЯ победителем по  решению  судьи  Њидаса;  за  это
решение Њидас  получил ослиные уши,  хотЯ  ему и удавалось их прЯтать. Џочти
совсем  ничего или очень  мало говоритсЯ  о любви Џана, что может показатьсЯ
удивительным,  ибо  древние   боги  безгранично  любвеобильны.  ђассказывают
только,  что он  любил ќхо, котораЯ даже считалась  его женой,  а еще он был
влюблен  в  одну  нимфу,   по  имени   ‘иринга   (эта  любовь  была  мщением
разгневанного  Љупидона,  которого Џан осмелилсЯ  вызвать на состЯзание).  “
него не было  никакого потомства (что  в равной степени удивительно, так как
боги, а особенно мужского пола,  были весьма плодовиты). Џравда, его дочерью
считают некую  служанку, по  имени џмба,  котораЯ  всегда развлекала  гостей
смешными побасенками; некоторые считают, что она была его дочерью от супруги
ќхо.
     Њиф о Џане -- один из самых известных и заключает в себе глубокие тайны
природы.
     Џан  (как  показывает  уже  само имЯ) олицетворЯет  и  представлЯет всю
совокупность  вещей,  т.  е. природу.  Ћ  его происхождении  существуют  (да
естественно,  только   и  могут  существовать)  всего  два  мнениЯ:  или  он
происходит от ЊеркуриЯ, т. е. от божественного слова (что считают бесспорным
и ‘вЯщенное писание, и те философы, которые больше, как полагают, прониклись
божественной  мудростью), или из беспорЯдочного  смешениЯ  семЯн вещей. ‚едь
те, кто принимает единое начало  вещей,  или видЯт  его в Ѓоге,  или считают
таким началом материю, утверждаЯ в то же времЯ разнообразие ее способностей;
так  что  весь  этот  спор сводитсЯ к двум положениЯм: или мир происходит от
ЊеркуриЯ, или -- от всех женихов.
     €бо запел он о том, как собраны в бездне глубокой
     Ѓыли зачатки земель, и тверди воздушной, и морЯ,
     †идкого также огнЯ; как все из этих первейших
     Џроизошло и как сам стал юный мир разрастатьсЯ<sup>[3]</sup>.
     ’ретьЯ  же  версиЯ  о  рождении  Џана  наводит  на  мысль,  что  греки,
по-видимому, слышали что-то или через египтЯн, или откуда-то еще о таинствах
евреев: ведь эта версиЯ относитсЯ к состоЯнию мира не в период его рождениЯ,
а ко  времени после  падениЯ Ђдама, когда мир стал доступен смерти и  порче.
ќто состоЯние  было и  остаетсЯ порождением Ѓога и греха. ’аким образом, все
эти три рассказа о происхождении Џана могут даже оказатьсЯ правильными, если
правильно учитывать различие во  времени и  обстоЯтельствах. ‚едь  этот Џан,
которого  мы созерцаем,  и наблюдаем,  и куда более, чем  следует, почитаем,
происходит от божественного слова, и в то же времЯ  в его создании принимает
участие нерасчлененнаЯ  материЯ (котораЯ, впрочем, сама была создана Ѓогом),
а  также вкравшиесЯ грех  и порча.  ‘удьбы  же  вещей правильно называютсЯ и
изображаютсЯ как сестры их природы, ибо  цепи естественных причин  влекут за
собой  рождение,   существование  и  гибель  вещей,  падение  и  возвышение,
несчастьЯ и удачи и, наконец, вообще любую судьбу, котораЯ может  выпасть на
долю той или иной вещи.
     Њиру  приписываютсЯ также  рога.  €  то, что эти  рога внизу шире,  а у
вершины  острее, означает,  что  всЯ  природа  вещей  образует  своего  рода
заостренную  пирамиду.  ‚едь  индивидуумы  бесконечны;  они в  свою  очередь
объединЯютсЯ в  многочисленные  виды; виды же -- в свою очередь -- в роды; а
эти последние, поднимаЯсь все выше, соединЯютсЯ в более общие категории, так
что в  конце  концов  природа соединЯетсЯ как  бы  в одной точке. Ќет ничего
удивительного в  том, что рога  Џана достигают даже  неба,  поскольку  самое
высшее в природе,  т.  е. общие  идеи (ideae universales), некоторым образом
соприкасаетсЯ  даже  с божеством.  ‚едь  путь от метафизики  к  естественной
теологии весьма короток и всегда открыт.
     “дивительно тонко и в то же времЯ  очень верно изображение тела природы
покрытым  волосами:  ведь  это же  лучи, исходЯщие от вещей, а  лучи  -- это
своего  рода волосы  или "кудри" природы. Џочти все в природе в большей  или
меньшей степени испускает лучи, что становитсЯ  особенно Ясным в способности
зрениЯ, точно так же как и во всЯкой способности действовать  на расстоЯнии:
ведь  обо  всем,  что  способно  действовать на  расстоЯнии, поистине  можно
сказать, что  оно испускает лучи. Ќо  особенно длинны волосы в  бороде Џана,
как лучи, исходЯщие  от  небесных тел,  они  действуют на  особенно  большом
расстоЯнии  и  проникают повсюду. „а ведь  и ‘олнце  кажетсЯ нам  бородатым,
когда его закрывает сверху облако, а снизу пробиваютсЯ из-под облака лучи.
     ‚  высшей  степени  правильно и  изображение  тела  природы  обладающим
двоЯкой  формой, ибо тела  высшей  сферы отличны от  тел низшей. ‚едь первые
благодарЯ своей  красоте, равномерности  и  устойчивости  движениЯ, а  также
своей  власти над землей и земными вещами с полным основанием изображаютсЯ в
облике человека;  вторые же  вследствие своей беспорЯдочности,  нестройности
движениЯ  и  зависимости  от  небесных тел  вполне  могут  удовольствоватьсЯ
образом   бессловесного   животного.  ќто   же   изображение   тела  природы
олицетворЯет  и  взаимоотношениЯ   видов.  ‚едь  никакаЯ  природа  не  может
рассматриватьсЯ как простаЯ, всегда  она заимствует что-то у другой и как бы
сливаетсЯ с  ней.  ‚  самом  деле,  человек имеет  что-то общее  с животным,
животное  -- что-то общее с растением, растение -- с неодушевленным телом, и
поистине все обладает двоЯкой  формой и складываетсЯ  из элементов высшего и
низшего  видов.  Ћчень  тонкой  ЯвлЯетсЯ также аллегориЯ  о козлиных  ногах,
раскрывающаЯ восхождение земных тел к небесным областЯм: ведь коза -- горное
животное и любит  взбиратьсЯ на крутые скалы и почти повисать над пропастью;
нечто  подобное удивительным  образом происходит и с  вещами, принадлежащими
даже  к  низшей  сфере,  что  особенно  Ясно  на  примере  облаков и  других
метеорологических Явлений.
     Џан держит в руках  два символа --  гармонии  и власти. ‚едь свирель из
семи  тростинок достаточно Ясно указывает на созвучие и  гармонию вещей, или
согласие, переплетающеесЯ  с раздором, возникающее из  движениЯ семи планет.
Џосох -- также прекраснаЯ  метафора, потому  что пути природы могут  быть то
прЯмыми, то окольными.  ќта палка или трость изогнута именно в верхней своей
части,   ибо   почти   все  совершаемое   в  мире  божественным  провидением
осуществлЯетсЯ сложными  и запутанными путЯми, так  что  внешний ход событий
может порой  показатьсЯ  противоречащим их подлинному смыслу, как, например,
продажа €осифа в …гипет и  тому  подобное. „а и все более или менее разумные
правители с большим  успехом внушают и указывают народу  то, что они считают
нужным  длЯ него, -- опЯть-таки не прЯмо, а исподволь, прибегаЯ к различного
рода уловкам и околичностЯм, так  что всЯкий жезл или посох  власти поистине
оказываетсЯ  изогнутым  сверху. Ћстроумно изображение  одежды  Џана  в  виде
накидки, сделанной из шкуры леопарда.  ‚едь шкура  леопарда  пЯтниста.  Ќо и
небо усеЯно звездами, морЯ -- островами, землЯ покрыта цветами, да  и вообще
почти  все вещи обладают неоднородной поверхностью, котораЯ  служит  длЯ них
одеждой.
     ‡анЯтие  же  Џана  нельзЯ,  пожалуй,  изобразить  вернее и удачнее, чем
сделав  его богом  охотников: ведь  любое действие  природы, любое движение,
любое развитие есть не что иное, как охота. „ействительно, науки и искусства
охотЯтсЯ за своими созданиЯми, сообщества людей преследуют свои цели,  да  и
вообще  все  созданиЯ  природы  охотЯтсЯ или за добычей ради  пищи,  или  за
удовольствиЯми ради отдыха, прилагаЯ к этому все свое умение и ловкость.
     ‹ьвица за волком бежит свирепаЯ; волк за козою,
     Ђ за китисом бегут цветущим блудливые козы<sup>[4]</sup>.
     Џан  ЯвлЯетсЯ также богом вообще всех сельских жителей, потому  что эти
люди  живут по природе, тогда как в городах и дворцах  природа  уничтожаетсЯ
чрезмерным ростом культуры. ’ак что правильны слова поэта любви:
     „ева себЯ лишь наименьшаЯ часть<sup>[5]</sup>.
     Џана прежде  всего называют  господином гор, потому  что  в горах и  на
возвышенных  местах  раскрываетсЯ  природа, становЯсь  более  доступной  длЯ
созерцаниЯ и наблюдениЯ. €  уж поистине божественной аллегорией  оказываетсЯ
изображение Џана вторым после ЊеркуриЯ вестником богов, потому что вслед  за
словом  Ѓожиим  сам  образ   мира  ЯвлЯетсЯ   провозвестником  божественного
могущества  и  мудрости.  Ћб этом сказал и  боговдохновенный  поэт:  "Ќебеса
повествуют  о славе  господа,  и  твердь небеснаЯ  указует  на творениЯ  рук
его"<sup>[6]</sup>.
     Џана услаждают нимфы, т.  е. души, ибо души живущих -- это услада мира,
а  он  с  полным  основанием  считаетсЯ  их повелителем, ведь  каждаЯ из них
следует  за своей  природой,  как  за  вождем; в  беспрерывном  движении,  в
бесконечном разнообразии фигур, как бы  подражаЯ  отцу, они танцуют и  ведут
хороводы вокруг  него. Џана  постоЯнно сопровождают  сатиры  и силены, т. е.
старость и молодость. €бо всему на свете выпадает возраст весельЯ и плЯсок и
возраст неторопливости и пьЯнства; и пристрастиЯ обоих этих возрастов, может
быть,  кажутсЯ мудрому  наблюдателю (как „емокриту) смешными и безобразными,
подобно какому-нибудь  сатиру  или силену. Ћчень  глубокий смысл  заложен  в
рассказе о  паническом страхе. Џрирода всему  живому дала чувство страха как
средство  сохранениЯ  своей  жизни и  существованиЯ,  помогающее избежать  и
отразить надвигающуюсЯ  опасность.  Ћднако  та  же  самаЯ  природа  не умеет
сохранить меру и к спасительному страху примешивает всегда  страхи пустые  и
неосновательные,  так  что, если  заглЯнуть  поглубже,  все  вокруг охвачено
паническим страхом, особенно  же люди, которые в огромной степени подвержены
суеверию (а ведь оно есть  не что  иное, как панический  страх), особенно  в
трудные, тЯжелые, смутные времена.
     —то же  касаетсЯ дерзости Џана, вызвавшего на борьбу Љупидона, то смысл
этого   состоит   в  следующем:  материЯ  обладает   известной  склонностью,
стремлением к разрушению своей формы и возвращению  в первоначальный •аос, и
только более  могучаЯ сила  согласиЯ  (воплощеннаЯ  в  Ђмуре, или  Љупидоне)
сдерживает  ее  разрушительные  порывы  и  заставлЯет  подчинитьсЯ  порЯдку.
Џоэтому если  Џан терпит поражение в этой борьбе и удалЯетсЯ побежденным, то
люди и всЯ природа  обЯзаны этим  своей весьма  счастливой  судьбе. ‘юда  же
можно в полной мере отнести и рассказ о ’ифоне, пойманном в сети. ‚едь всюду
в  природе времЯ  от  времени мы можем  наблюдать обширные и  необыкновенные
вздутиЯ  вещей  (что  и обозначает образ  ’ифона): вздуваютсЯ морЯ, набухают
тучи,  вздымаетсЯ  землЯ  и  т.  п.;  однако   природа  неразрывными  сетЯми
сдерживает и  обуздывает такие возмущениЯ  и эксцессы,  как  бы  сковываЯ их
стальной цепью.
     —то  же  касаетсЯ того,  что именно этот  бог  во времЯ охоты обнаружил
–ереру, остальным же богам это  не удалось, хотЯ они  и старательно искали и
все делали длЯ того, чтобы  найти ее,  то этот эпизод заключает в себе очень
верный и  глубокий смысл: не следует  ждать  открытиЯ полезных и необходимых
длЯ практической жизни вещей от философов, погруженных в абстракции (которых
можно сравнить со старшими богами), хотЯ они всеми силами стремЯтсЯ к этому;
таких открытий следует ждать только от Џана, т. е. от мудрого эксперимента и
всеобъемлющего  познаниЯ природы, и такие  открытиЯ  происходЯт почти всегда
случайно, как бы во времЯ охоты.
     Њузыкальное  же состЯзание  и  его  исход дают нам разумный совет,  как
можно обуздать и привести в себЯ  человеческий разум,  слишком возомнивший о
себе и утративший чувство здравого смысла. ‚едь существуют, по-видимому, две
гармонии,  или  музыки,  --  гармониЯ божественного  провидениЯ  и  гармониЯ
человеческого разума.  „лЯ  человеческого  ума,  как  и  длЯ слуха смертных,
божественное управление миром и тайные предначертаниЯ Ѓога звучат как что-то
грубое и  как бы дисгармоничное. € хотЯ  это человеческое невежество  вполне
заслуженно  символизируетсЯ ослиными  ушами,  однако  сами  эти  уши  обычно
прЯчутсЯ и не выставлЯютсЯ напоказ, и поэтому люди не видЯт этого уродства и
не обращают на него вниманиЯ.
     Ќаконец,  нет ничего удивительного  в  том,  что  Џан никого  не  любит
(исключение -- его брак с ќхо). €бо мир  довольствуетсЯ самим  собой и всем,
что есть в нем; ведь тот,  кто  любит, хочет пользоватьсЯ  тем, что любит, а
изобилие не оставлЯет места стремлению. Џоэтому мир не может любить никого и
не может стремитьсЯ овладеть чем-то (ибо он вполне довлеет  самому себе), за
исключением, может  быть, любви к  речи; она и олицетворЯетсЯ нимфой ќхо или
же ‘ирингой, символизирующей речь более отделанную. Ќо среди всех видов речи
одна только ќхо оказываетсЯ вполне достойной быть супругой мира. ‚едь именно
та философиЯ  ЯвлЯетсЯ  подлинной,  котораЯ  самым  тщательнейшим  и  верным
образом передает его собственные слова  и  сама как бы написана под диктовку
мира;  она есть не что  иное, как его  подобие и  отражение,  она ничего  не
прибавлЯет от себЯ, но только повторЯет произнесенное им. Ќа самодовлеющее и
совершенное состоЯние мира указывает и то,  что он не имеет  потомства: ведь
он  рождает  лишь  в отдельных своих  частЯх. €бо как бы он  смог  рождать в
целом, если  за его пределами вообще не существует тела? —то же касаетсЯ той
самой  женщины,  его  предполагаемой  дочери,  то  упоминание о ней ЯвлЯетсЯ
весьма  мудрым добавлением к  мифу. Ћна олицетворЯет различные пустопорожние
теории о природе вещей, в изобилии существовавшие во все времена, теории, по
существу  бесплодные,   как   бы  незаконнорожденные,  привлекающие   иногда
бойкостью своего изложениЯ, но подчас тЯгостные и невыносимые.
        VII. Џерсей, или ‚ойна
     ѓоворЯт,  что  Џерсей был  послан Џалладой обезглавить  Њедузу, котораЯ
приносила  неисчислимые  страданиЯ  множеству народов, живших  на западе, на
краю €берии. ќто  чудовище было столь страшным и ужасающим, что одним только
видом  своим   обращало  людей  в  камни.   Њедуза  была  одной  из  ѓоргон,
единственной смертной  среди них, тогда как остальные были неуЯзвимы. €  вот
Џерсей, готовЯсь совершить столь славный подвиг, получил от трех богов дары:
крыльЯ к  ногам --  от ЊеркуриЯ, шлем  -- от Џлутона и щит и зеркало  --  от
Џаллады.  Ќо, несмотрЯ на такое  снарЯжение, он  не  направилсЯ прЯмо против
Њедузы, а сначала завернул к  ѓрайЯм; а они были  сестрами  ѓоргон от другой
матери. ќти ѓрайи  были  от рождениЯ  седыми и старыми. “ них  на  всех  был
только  один глаз и  один зуб. Љогда кому-нибудь из них  нужно было выйти из
дому, они по очереди брали этот зуб и глаз, а вернувшись домой, вынимали их.
€ вот этот-то глаз и  этот  зуб  ѓрайи отдали  Џерсею. ’олько теперь, считаЯ
себЯ вполне  снарЯженным длЯ свершениЯ  предстоЯщего  подвига, он на крыльЯх
храбро помчалсЯ  к  Њедузе.  Ћн напал на  нее в то  времЯ,  когда она спала;
однако,  боЯсь  встретитьсЯ  с ее взглЯдом,  если  она вдруг проснетсЯ,  он,
отвернувшись и  глЯдЯ в зеркало  Џаллады, нанес удар и отрубил ей голову. €з
ее крови, пролившейсЯ на землю, сразу же родилсЯ  Џегас.  Ћтрубленную голову
Њедузы  Џерсей прикрепил к щиту  Џаллады.  „аже  отрубленнаЯ,  голова Њедузы
сохранила свою страшную силу,  так  что при взглЯде на нее все цепенели, как
пораженные громом.
     Њиф, как  мне кажетсЯ, повествует о мудром способе  ведениЯ  войны.  Ћн
предлагает три  разумных  и важных  совета,  как бы  подсказанных  мудростью
Џаллады, относительно того,  как  следует  начинать  войну  и  как обдуманно
выбирать  способ  ее  ведениЯ.  ‚о-первых,  не  следует  слишком  настойчиво
стремитьсЯ  к покорению  соседних  народов: ведь пути расширениЯ империи  не
похожи на пути увеличениЯ собственного состоЯниЯ. Љогда речь идет о  частных
владениЯх,  имеет  главное значение то, что они расположены по соседству;  в
деле  же  расширениЯ империи соображениЯ соседства уступают  место  удобству
случаЯ, легкости ведениЯ войны и  ее результатам. ‚о всЯком  случае, римлЯне
за  то  же самое  времЯ, в течение  которого они на ‡ападе с трудом проникли
дальше  ‹игурии, на  ‚остоке  подчинили  своему  господству земли  вплоть до
’аврских  гор.  ’ак и  Џерсей, хотЯ он и  жил  на ‚остоке, однако же  ни  на
мгновение  не  поколебалсЯ  предпринЯть  долгий  поход  на  крайний   ‡апад.
‚о-вторых, следует подумать о том, чтобы причина длЯ войны была  справедлива
и  достойна, ибо это  поднимает дух и воинов,  и самих  народов, на  которых
ложатсЯ  все издержки войны,  помогает организовывать и  привлекать  к  себе
союзников,  да  и  вообще несет  с  собой множество  преимуществ.  Ќет более
благочестивой причины  длЯ войны, чем свержение тирании, под гнетом  которой
страдает обессиленный и  измученный народ, как бы оцепеневший  под  взглЯдом
Њедузы. ‚-третьих, весьма разумно говоритсЯ также,  что,  хотЯ  существовали
три ѓоргоны (а они олицетворЯют собой войны). Џерсей выбрал ту, котораЯ была
смертной,  т. е.  такую  войну,  которую  он  мог  совершить  и  довести  до
победоносного исхода, не гонЯсь за бесплодными и неосуществимыми  надеждами.
€сключительно важно  длЯ ведениЯ войны  снарЯжение ЏерсеЯ,  от него  зависит
чуть ли не сама удача. ‚едь Џерсей получил быстроту от ЊеркуриЯ, возможность
скрывать свои  замыслы от Ћрка и предусмотрительность от Џаллады.  Ќе лишено
глубокого  аллегорического  смысла   и  то,  что  крыльЯ,  дающие  быстроту,
прикреплены не к плечам, а к ногам, потому что  быстрота  действий требуетсЯ
даже  не столько при  первых военных  столкновениЯх,  сколько в  последующих
операциЯх,  которые должны поддержать первоначальный  успех,  и нет на войне
более   распространенной  ошибки,  чем   неумение  развивать  наступление  и
преследование противника в том же темпе, в каком начата была операциЯ. ’очно
так же представлЯетсЯ весьма удачным разделение мудрости (ибо смысл параболы
о   шлеме   Џлутона,   делавшем   людей   невидимыми,   весьма   прозрачен),
символизированное в щите и зеркале;  ведь на  войне необходима не  только та
мудрость, котораЯ  выражаетсЯ  в  осторожности,  т.  е. щит,  но  и  другаЯ,
помогающаЯ узнать силы  врагов,  его  передвижениЯ  и планы, т.  е.  зеркало
Џаллады. Ќо  Џерсею, как бы он ни был  вооружен  и  силен духом, прежде  чем
начнетсЯ  война, остаетсЯ  исполнить еще одно во всех отношениЯх чрезвычайно
важное   дело  --  зайти  к  ѓрайЯм.   ѓрайи  же  воплощают  собой   измены,
предательство, ЯвлЯющиесЯ  сестрами  войн,  правда не  родными,  а несколько
более низкого происхождениЯ. ‚едь войны благородны, предательство же низко и
омерзительно. €зображение их седыми и старыми уже от  рождениЯ весьма удачно
и   символизирует  беспрерывные   тревоги  и   страхи  предателей.  ‘ущность
предательства (до тех пор  пока оно не превратилось в открытую измену) может
быть  выражена  в  символических  образах  глаза  и  зуба,  поскольку  любаЯ
обособившаЯсЯ политическаЯ группировка стараетсЯ все подглЯдеть и укусить. €
этот  глаз, и  этот зуб могут быть представлены как  общие,  ибо  то, что им
удаетсЯ узнать и выведать, переходит от одного участника заговора к другому.
…динственный же зуб означает, что они кусают как бы одной пастью и поют одну
и ту же песню, так что если слышишь одного, то слышишь их всех вместе. ’аким
образом, Џерсею необходимо  убедить  этих ѓрай  уступить  ему глаз  и зуб --
глаз, чтобы  подглЯдывать,  зуб,  чтобы сеЯть слухи,  раздувать ненависть  и
вызывать  волнениЯ  среди  людей.  Џосле  того  как  все  эти  приготовлениЯ
завершены, наступают сами  военные действиЯ. Ћн застал Њедузу спЯщей, потому
что любой благоразумный человек, начинающий  войну, почти всегда нападает на
врага,  когда тот не готов  к отпору и считает себЯ  в  безопасности. €  вот
теперь,  наконец,  нужно  зеркало  Џаллады.  ‚есьма  многие  способны  перед
сражением  внимательно  и  глубоко  изучить  положение врага, но  и во времЯ
самого сражениЯ прежде всего необходимо зеркало,  длЯ  того чтобы распознать
характер  опасности  и  не поддатьсЯ  страху  (что  символизируетсЯ  образом
повернутой  головы,  смотрЯщей  в  зеркало).  ‡авершение  войны   имеет  два
результата. ‚о-первых, рождение и взлет Џегаса, что достаточно Ясно означает
молву, разлетающуюсЯ повсюду и прославлЯющую победу. ‚о-вторых, прикрепление
головы  Њедузы  к щиту: ведь никакой иной вид обороны не может  сравнитьсЯ с
ним,  потому  что  даже единственный  выдающийсЯ  и  знаменательный  подвиг,
счастливо завершившийсЯ, способен парализовать все действиЯ врагов и сделать
бессильной даже саму злобу.
        VIII. ќндимион, или ”аворит
     ѓоворЯт, что  ‹уна полюбила пастуха  ќндимиона, и это  была  невиданнаЯ
доселе и страннаЯ любовь, ибо тот спал в каком-то гроте  на ‹атмийской горе,
а  ‹уна,  говорЯт,  часто  спускалась  с  неба,  целовала  спЯщего  и  снова
возвращалась на  небо. € этот безмЯтежный сон не наносил никакого ущерба его
состоЯнию, поскольку ‹уна сделала так, чтобы скот его тем временем тучнел  и
счастливо  множилсЯ,  так  что ни у  одного из пастухов не  было стада более
откормленного и более многочисленного.
     Њне кажетсЯ,  что это  миф о государЯх, об их характерах и нравах. ‚едь
они,  занЯтые  своими  мыслЯми  и  склонные  к  подозрительности,   неохотно
допускают в свой круг людей прозорливых, любознательных, с беспокойным умом,
т.  е.  как  бы  бодрствующих;  напротив,  они  предпочитают,  скорее, людей
спокойных и покладистых, готовых стерпеть все, что придет в голову государю,
-- людей,  которые ничего не ищут и  стараютсЯ  показать, что они ничего  не
знают, ничего  не замечают --  словом, спЯт, да и  вообще проЯвлЯют, скорее,
слепое повиновение, а не лукавую наблюдательность. ‚от  с такого рода людьми
государи охотно  позволЯют себе спуститьсЯ с высоты своего величиЯ, как ‹уна
со  своей орбиты, снЯть  маску (которую им приходитсЯ постоЯнно  носить  как
тЯжкое бремЯ) и вести себЯ попросту, считаЯ, что с ними они могут это делать
совершенно  спокойно. ќто  особенно  хорошо  видно  на  поведении императора
’ибериЯ,  самого капризного  и коварного  из всех государей: у него в фаворе
были только те, кто, знаЯ его истинные склонности и поведение, упорно и едва
ли не тупо делали вид, что ничего не  замечают. ’о же самое было свойственно
и ‹юдовику XI, королю ”ранции, человеку очень осторожному  и хитрому. Ќе без
тонкости в  мифе упоминаетсЯ  грот  ќндимиона,  ибо  у  тех  людей,  которые
пользуютсЯ подобного рода милостЯми государей, вошло в привычку иметь уютные
и укромные уголки, куда бы они могли приглашать государей спокойно отдохнуть
и  развлечьсЯ, освободившись от бремени своего величиЯ. € те, кто пользуетсЯ
таким расположением, живут обычно счастливо, ибо государи, хотЯ, может быть,
и не назначают их  на высокие должности, однако  же искренне, а не только из
соображений пользы любЯт их и щедро одарЯют.
        IX. ‘естра гигантов, или Њолва
     Џоэты  рассказывают,  что  гиганты,  порожденные  ‡емлей, пошли  войной
против  ћпитера и богов, но были рассеЯны  молниЯми и в страхе бежали. ‡емлЯ
же, рассерженнаЯ гневом  богов, желаЯ  отомстить за  детей  своих,  породила
Њойву, последнюю сестру гигантов.
     Ћную Њатерь ‡емлЯ, на богов распаленнаЯ гневом,
     Њладшую, как повествуют, сестру ќнкеладу с Љеем
     Џроизвела...<sup>[7]</sup>
     ‘мысл этого мифа,  мне кажетсЯ, следующий: ‡емлЯ здесь означает природу
толпы, всегда  наглой и  злобной по отношению к правителЯм,  всегда чреватой
бунтом.  ‚ыждав  удобный  случай,  она порождает  мЯтежников  и бунтовщиков,
дерзко и нечестиво замышлЯющих  потрЯсти  и низвергнуть  власть государей, а
когда   мЯтежники   подавлены,  та  же  самаЯ   плебейскаЯ   природа  толпы,
сочувствующаЯ  негодЯЯм   и  не