 созданы самими этими писателЯми,
а воспринЯты ими из древней традиции) и поэтому мифы эти похожи  на какое-то
нежное  дуновение,  проникшее  в греческие  свирели  из  песен более древних
народов. € так как все попытки истолкованиЯ этих мифов, предпринимавшиесЯ до
сих пор, принадлежат людЯм некомпетентным, весьма поверхностно  образованным
и  не  могут  никоим  образом  удовлетворить  нас,  то  следует думать,  что
философскаЯ интерпретациЯ  древних мифов  и притч как наука еще должна  быть
создана.  Њы  приведем здесь  один или два  примера такого толкованиЯ. Њожет
быть, это  и  не так  уж  и  важно  само  по себе,  но хотелось бы сохранить
принЯтый  нами  принцип  изложениЯ, состоЯщий  в  том,  чтобы,  если  что-то
представлЯетсЯ неЯсным  относительно тех  научных трудов, которые мы считаем
необходимым создать,  всегда  давать советы  и приводить примеры  того,  как
следует выполнить это. Ђ иначе, пожалуй, кто-нибудь подумает, что у нас  нет
ничего, кроме  самого  поверхностного представлениЯ  о предмете,  и что  мы,
подобно авгурам ^, умеем только  в уме своем оценивать пределы, но  не знаем
путей, ведущих туда. ќтот раздел  поэзии, как никакой  другой,  нуждаетсЯ  в
дальнейшем исследовании, дабы  поэзиЯ, как  растение, выросшее само собою на
богатой  почве и никем  не  посеЯнное, поднЯлась  над другими искусствами  и
науками и  широко  распростерлась над ними. Ћднако  приведем всего лишь  три
примера:  первый  --- из  области естественных  наук,  второй  -- из области
политики и последний -- из области этики.
     <i>Џервый пример философской интерпретации древних мифов</i>
     <i>в естественной философии</i>
     <i>Ћ ‚‘…‹…ЌЌЋ‰ ЏЋ Њ€”“ Ћ ЏЂЌ…</i>
     „ревние не  имели единого мнениЯ о происхождении Џана. Ћдни считали его
сыном ЊеркуриЯ, другие представлЯли себе его происхождение совершенно иначе.
ѓоворили,  что  Џенелопа сожительствовала со всеми  своими женихами и плодом
этого  беспорЯдочного  сожительства  ЯвилсЯ  Џан.  Ќе следует  оставлЯть без
вниманиЯ и  третью версию  его происхождениЯ: некоторые  считали  Џана сыном
ћпитера и ѓюбрис (т. е.  богини дерзости). Љаковы бы ни были, однако, версии
его  происхождениЯ, его сестрами всегда  считались Џарки, жившие в подземной
пещере.  ‘ам  же Џан жил  всегда под открытым  небом. ‘  древних времен Џана
изображают так: на голове у него острые, прЯмые рога, высоко поднимающиесЯ к
небу, все  тело  его густо  покрыто  шерстью  и курчавыми волосами,  длиннаЯ
борода.  Ћблик   его  наполовину   человеческий  в  верхней  части  тела   и
полузвериный -- в нижней, козлиные ноги. ‚ руках у него -- знаки его власти:
в  левой -- свирель, сделаннаЯ из семи  тростниковых трубочек, в  правой  --
посох, изогнутый сверху. Ћдет он в шкуру леопарда. —то касаетсЯ его функций,
то он считалсЯ богом охотников, пастухов и вообще сельских  жителей, а также
владыкой  гор. Љроме  того,  подобно Њеркурию, он  был  вестником  богов. Ћн
считалсЯ также  предводителем  нимф,  которые  все времЯ  вели  вокруг  него
хороводы  и  плЯсали;  спутниками его  были  сатиры  и  силены. Џомимо всего
прочего он обладал способностью внушать  страх, особенно пустой и суеверный,
который называлсЯ паническим.  „еЯниЯ  его  немногочисленны.  ѓлавное  место
среди  них занимает состЯзание, на которое он вызвал Љупидона и был побежден
им ^. €звестно также, что он поймал в сети и усмирил гиганта ’ифона. Ђ кроме
того, рассказывают,  что,  когда –ерера в горе и негодовании из-за похищениЯ
Џрозерпины  скрылась  от  богов  и  людей  и все боги  всЯчески старались ее
разыскать,  отправившись  в  поисках ее во  все концы земли, только  Џану по
какой-то  счастливой  случайности удалось во  времЯ  охоты встретить  ее. Ћн
осмелилсЯ  также  вступить  в  музыкальное  состЯзание  с  Ђполлоном  и даже
оказалсЯ  победителем  по решению  судьи состЯзаниЯ  Њидаса (за  это решение
Њидас получил ослиные уши, хотЯ ему и удавалось их прЯтать). “ Џана почти не
было  любовных  свЯзей.  „ревние  называют  лишь  две  или  три,  что  может
показатьсЯ весьма удивительным,  тем  более что  буквально  все древние боги
были  весьма  любвеобильны. ђассказывают только,  что  он любил  нимфу  ќхо,
котораЯ  даже  считалась  его  женой. Љроме нее  он был влюблен еще в другую
нимфу  -- ‘ирингу: эта любовь  была  местью разгневанного Љупидона, которого
тот осмелилсЯ вызвать на состЯзание. ѓоворЯт также, что  однажды  он увлек в
глубокую чащу леса ‹уну.  “ него  не  было  никакого потомства, что в равной
степени удивительно.  так как боги, особенно мужчины,  были очень плодовиты.
Џравда, некоторые считают его дочерью  бойкую служанку џмбу.  котораЯ всегда
развлекала  гостей веселыми историЯми; говорЯт, что она была дочерью Џана от
его жены ќхо. ’аков в общих чертах миф о Џане.
     Џан (как показывает уже  само имЯ) ^ олицетворЯет и представлЯет  собой
‚селенную, т. е. всю совокупность  вещей. Ћ его происхождении существует (да
и,  естественно,  может  существовать)  два  мнениЯ:  или  он происходит  от
ЊеркуриЯ,  т. е. божественного  слова (что утверждает, не подвергаЯ  это  ни
малейшему сомнению,  и ‘вЯщенное  писание,  да и те философы, которые больше
других,  как  полагают,  прониклись   божественной  мудростью),  или  же  он
происходит  из беспорЯдочного смешениЯ  семЯн (confusae  semina) вещей. ‚едь
некоторые из философов  считают, что семена вещей бесконечно разнообразны по
своей субстанции;  отсюда возникла теориЯ "гомеомерий", которую  создал или,
может   быть,   лишь   развил   Ђнаксагор.   Ќекоторые   высказывали   более
проницательное и разумное мнение о том,  что длЯ созданиЯ всего разнообразиЯ
вещей  вполне достаточно  первооснов, обладающих одной и той же субстанцией,
но  разнообразных  по  форме, хотЯ формы  эти  вполне  определенны.  ‚се  же
остальное, по их мнению, зависит от их положениЯ и соединениЯ друг с другом.
Ќа этой основе возникает учение об  атомах, которое развивал  „емокрит, хотЯ
создателем его был ‹евкипп. „ругие же хотЯ  и выдвигали какое-то одно начало
сущего  (”алес --  воду, Ђнаксимен -- воздух, ѓераклит -- огонь),  однако же
считали,  что это  начало,  будучи  актуально единым,  потенциально ЯвлЯетсЯ
разнообразным  и делимым, скрывающим в себе  семена всех  вещей.  ’е же, кто
(подобно Џлатону и Ђристотелю) утверждал, что материЯ вообще лишена каких бы
то  ни  было  свойств,  аморфна  и  безразлична к формам,  значительно ближе
подходили к смыслу мифа. Ћни рассматривали  материю как публичную женщину, а
формы -- как  ее клиентов  <i>"</i>. ’аким образом, все мнениЯ о первоосновах вещей
сводЯтсЯ к этим двум  основным положениЯм:  либо мир происходит от ЊеркуриЯ,
либо от Џенелопы  со всеми ее  женихами.  ’ретьЯ  версиЯ происхождениЯ  Џана
наводит на мысль  о том,  что греки, по-видимому,  слышали что-то, то ли  от
египтЯн,   то   ли   каким-либо   иным  путем,   о   еврейских   религиозных
представлениЯх.  ќту  версию можно  отнести  не к первоначальному  состоЯнию
мифа,  когда он  лишь  создавалсЯ, а  к  тому времени,  когда  уже произошло
грехопадение Ђдама и мир стал доступен смерти и порче.  ќто состоЯние было и
остаетсЯ  порождением  Ѓога  и  греха (или дерзости).  ‚едь  грех Ђдама  был
результатом  дерзости,  так  как он "захотел  стать  подобным  Ѓогу".  ’аким
образом, все  эти  три версии происхождениЯ Џана  могут оказатьсЯ  по-своему
правильными, если правильно учитывать и обстоЯтельства, и времЯ их созданиЯ.
‚едь  этот  Џан  (каким мы  его  теперь  видим  и  понимаем)  происходит  от
божественного  слова, и вместе с  тем  в  его  создании  принимает участие и
бесформеннаЯ  материЯ  (котораЯ,  впрочем, сама ЯвлЯетсЯ созданием  Ѓога), и
грех, принесший с собой порчу.
     ‘удьбы вещей поистине ЯвлЯютсЯ сестрами их природы. ‚едь понЯтие судьбы
охватывает и происхождение вещей, и их существование, и их гибель, равно как
и упадок и возвышение, страдание и  счастье, наконец, вообще любое состоЯние
индивидуума,   которое,   однако,   за   исключением   каких-то   выдающихсЯ
индивидуумов (будь то  человек,  или  город, или народ), вообще не поддаетсЯ
наблюдению и познанию. Ќо источником всех этих столь разнообразных состоЯний
индивидуумов ЯвлЯетсЯ Џан,  т.  е.  природа вещей,  так  что  по отношению к
индивидуумам природные свЯзи  и нить  Џарок  представлЯют собой  по существу
одно и то  же. Љроме  того, Џан, по представлению древних, живет всегда  под
открытым  небом,  Џарки  же  --  в  огромной  подземной  пещере, откуда  они
внезапно,  как вихрь,  налетают  на людей: этот образ  говорит  о  том,  что
природа и внешнЯЯ сторона ‚селенной открыты и доступны  длЯ взора, судьбы же
индивидуумов скрыты и неожиданны.  € если даже брать понЯтие  судьбы в более
широком смысле, применЯЯ его решительно к любому факту, а не только к  более
или  менее  замечательному, то  и в этом смысле оно великолепно  совпадает с
понЯтием  мирозданиЯ, ибо в природе нет ничего столь незначительного, что не
имело бы своей причины, и, с другой  стороны, нет ничего столь великого, что
в свою очередь  не  зависело  бы  от чего-то другого.  €так, сама мастерскаЯ
природы в споем лоне  и  в  своих недрах  производит  все ЯвлениЯ, большие и
малые,  в  свое  времЯ   и  по  определенному  закону.  Џоэтому  нет  ничего
удивительного  в  том, что Џарки изображаютсЯ  законными сестрами Џана. ‚едь
”ортуна  -- дочь чернЯ  и привлекает лишь несерьезных философов. Љонечно же,
ќпикур  произносит  но  только  безбожные,  но  даже,  как  мне  кажетсЯ,  и
совершенно безумные речи, когда говорит, что "лучше верить мифу о богах, чем
быть рабом судьбы" <i>*",</i> как будто во ‚селенной, подобно острову в море, может
существовать  хоть  что-нибудь,  что   было  бы  свободно   от  естественной
взаимосвЯзи  вещей.  Ќо  дело  в  том,  что  ќпикур  (как  Явствует  из  его
собственных слов), приспосабливаЯ свою естественную философию к нуждам своей
этики  и  подчинЯЯ  ее  им,  не  желал  допустить  ни  одного теоретического
положениЯ, которое могло бы подействовать угнетающе и  болезненно  на  душу,
нарушить   и   поколебать   знаменитую  эвтимию   ("благодушие"),   понЯтие,
заимствованное  им  у  „емокрита.  Џоэтому,  заботЯсь  скорее  о   радостном
состоЯнии  духа, чем об истине, он полностью освободилсЯ от  тЯготеющего над
людьми ига,  отбросив прочь  как  неизбежность  судьбы,  так  и  страх перед
богами. Ћднако об отношении Џарок и Џана сказано вполне достаточно.
     Њир (Џан)  изображаетсЯ  с  рогами  -- внизу,  в  основании, широкими и
кверху заостренными. Ќо и всЯ природа образует собой своего рода заостренную
пирамиду.   „ействительно,   индивидуумы,   образующие   основание  природы,
бесчисленны;  они   образуют  многочисленные   виды;  в  свою  очередь  виды
объединЯютсЯ  в роды; эти последние, поднимаЯсь  к  более  общим категориЯм,
постепенно  все теснее стЯгиваютсЯ, пока наконец  природа не соединЯетсЯ как
бы в одной точке; это  и обозначаетсЯ пирамидальной формой  рогов Џана.  Ќет
совершенно  ничего удивительного и в том,  что его рога  достигают  даже  до
неба:  ведь самое возвышенное в природе, т. е. общие  идеи, в какой-то  мере
соприкасаетсЯ  с божественным. Џоэтому и говорили, что  знаменитаЯ, воспетаЯ
ѓомером цепь естественных  причин прикреплена к подножию  престола  ћпитера,
поэтому же все,  кто  занималсЯ метафизикой  и изучал вечное и неизменное  в
природе,  отвлекаЯсь  в   какой-то  мере  от  преходЯщих  вещей,   приходили
одновременно  с  этим к  занЯтиЯм естественной  теологией: до  такой степени
близок и естествен переход от вершины пирамиды природы к вещам божественным.
     ’рудно найти более тонкий и верный образ, чем изображение тела природы,
покрытого волосами, -- ведь это же лучи, которые исходЯт от различных вещей.
„ействительно,  лучи  --  это  своего  рода  волосы  или  "шерстЯной покров"
природы, ибо  все  в природе в большей  или меньшей  степени испускает лучи.
Ћсобенно Ясным это становитсЯ  в зрительной способности, точно  так же как и
во всЯком проЯвлении магнетизма и вообще  во  всЯком действии на расстоЯнии.
‚едь  обо  всем,  что  способно  действовать  на расстоЯнии,  поистине можно
сказать,  что оно испускает лучи. Ќо  особенно длинны волосы в бороде  Џана,
так как лучи, исходЯщие от небесных тел, и прежде всего от солнца, действуют
на  особенно  большом  расстоЯнии  и  проникают  повсюду,  совершенно менЯЯ,
переделываЯ  и наполнЯЯ жизнью все не только на поверхности земли, но даже и
под  землей. ќтот  образ оказываетсЯ еще более изысканным, если мы вспомним,
что само солнце  кажетсЯ нам бородатым, когда  его закрывает сверху облако и
снизу из-под облака пробиваютсЯ Яркие лучи.
     ‚ высшей степени правильно  и  изображение  тела  природы,  обладающего
двоЯкой  формой (biforme),  ибо тела  высшей сферы  отличны  от  тел низшей.
„ействительно, первые благодарЯ  своей красоте, равномерности и устойчивости
движениЯ, а  также своему господству над землей и  земными вещами  с  полным
основанием изображаютсЯ в облике человека, ибо человеку  по природе  присуще
стремление   к   порЯдку   и   господству.   ‚торые   же   вследствие  своей
беспорЯдочности, неустойчивости движениЯ и подчинениЯ в  большинстве случаев
небесным  ЯвлениЯм  вполне  могут  удовольствоватьсЯ  образом  бессловесного
животного.  Ѓолее  того,  та  же  двоЯкаЯ  форма  тела может олицетворЯть  и
взаимоотношение видов. ‚едь ни один из существующих в природе видов не может
рассматриватьсЯ как  простой, но  всегда предстает как заимствующий что-то у
другого вида и как бы слитый из двух элементов. ‚ самом деле, человек  имеет
что-то  общее   с  животным,  животное   --   с  растением,  растение  --  с
неодушевленным телом, и  по существу  все обладает двойственной  природой  и
любаЯ  вещь оказываетсЯ  результатом соединениЯ элементов  высшего и низшего
видов.  Ћчень тонкой и  остроумной ЯвлЯетсЯ  аллегориЯ, заключеннаЯ в образе
козлиных ног  и раскрывающаЯ восхождение  земных  тел к областЯм атмосферы и
неба, где они существуют как бы в подвешенном состоЯнии  и откуда они скорее
падают,  чем спускаютсЯ. ‚едь коза -- животное горное, она любит  взбиратьсЯ
на  крутые скалы и почти  повисать над пропастью;  нечто подобное происходит
удивительным образом и с вещами, казалось бы принадлежащими к нижней  сфере,
что особенно Ясно,  когда мы наблюдаем облака или метеоры. Џоэтому ѓильберт,
написавший книгу  о магните ^,  основанную  на тщательнейших и обстоЯтельных
экспериментальных данных, имел  немалые  основаниЯ высказать предположение о
том, что, возможно, тЯжелые тела на большом  расстоЯнии от ‡емли  постепенно
терЯют способность падать.
     Џан держит  в  руках два символа -- гармонии и  власти. €бо  свирель из
семи тростниковых трубочек достаточно Ясно символизирует созвучие и гармонию
вещей или единство согласиЯ и разногласиЯ, возникающее в результате движениЯ
семи планет. ‚едь в небе нельзЯ обнаружить другие неправильные движениЯ  или
Явные  отклонениЯ, за исключением  движениЯ  семи планет. ќти  отклонениЯ  и
блужданиЯ в  сочетании  с  устойчивым,  постоЯнным и неизменным по отношению
друг  к другу положением  звезд способны определЯть как устойчивость  видов,
так  и  изменчивость индивидуумов. Ќу а если  на  небо  существуют все же  и
меньшие  планеты,  которые, однако,  нельзЯ обнаружить невооруженным глазом,
или если на  небе происходЯт какие-то более значительные изменениЯ, как это,
например, можно сказать о движении некоторых комет в надлунном пространстве,
то  их,  конечно, можно представить в виде  или  совсем немой  свирели,  или
издающей только времЯ от времени отдельные звуки: ведь они либо не оказывают
на  нас  никакого  воздействиЯ,   либо  лишь  ненадолго  прерывают  гармонию
семитрубчатой свирели Џана. Џосох же  ЯвлЯетсЯ прекрасной  метафорой власти,
ибо  пути,  указываемые природой, могут быть то  прЯмыми, то окольными. ќтот
посох, или прут (virga), изогнут  именно в своей верхней части, ибо все, что
совершает  в  мире  божественное  провидение,  осуществлЯетсЯ  не  прЯмо,  а
сложными  и  окольными  путЯми, так  что  внешний  ход событий  может  порой
показатьсЯ  противоречащим  их  подлинному смыслу, как  это  можно видеть на
примере  сказаниЯ  об €осифе, проданном в  …гипет ^, и  на  других  подобных
примерах.  „а и  все  более или менее разумные  правители  с большим успехом
внушают и  указывают народу то, что они считают  нужным и полезным длЯ него,
опЯть-таки  не  прЯмо,  а  исподволь,  прибегаЯ  к  разного рода  уловкам  и
околичностЯм.  € даже в  чисто  естественных процессах  (хотЯ, пожалуй,  это
может показатьсЯ  и удивительным) легче обмануть природу, чем грубо подавить
ее,  и, таким  образом, то,  что осуществлЯетсЯ слишком  прЯмо,  оказываетсЯ
часто  неудачным  и приносЯщим вред  самому же себе,  тогда  как  обходный и
постепенный  путь бывает и удобнее, и эффективнее.  Ћчень удачна и остроумна
аллегориЯ одежды Џана  -- накидки, сделанной  из шкуры леопарда.  ‚едь шкура
леопарда  пЯтниста. Ќо  и небо  усеЯно  звездами,  морЯ  -- островами, землЯ
покрыта цветами, да и вообще почти  все отдельные вещи обладают неоднородной
поверхностью, котораЯ ЯвлЯетсЯ своего рода "одеждой" вещи.
     ѓоворЯ  о  занЯтиЯх  Џана, трудно  было  найти  более верную и  удачную
аллегорию, чем  сделав  его  богом охотников. ‚едь любой акт  природы, любое
движение, любое развитие  есть  не  что  иное,  как охота. ‚едь и  науки,  и
искусства "охотЯтсЯ"  за своими  созданиЯми, человеческие замыслы преследуют
свои  цели, да и все вообще созданиЯ  природы стремЯтсЯ  либо  к тому, чтобы
найти пищу, либо к тому, чтобы получить какое-то удовольствие и наслаждение,
потому  что  каждый  идет  на охоту  или  ради добычи,  или длЯ собственного
удовольствиЯ, прилагаЯ к этому все свое умение и все силы:
     ‹ьвица за волком бежит свирепаЯ; волк за козою,
     Ђ за китисом бегут цветущим блудливые козы ^.
     Ќо Џан ЯвлЯетсЯ также  и вообще богом всех сельских жителей, ибо именно
они живут  по природе в то  времЯ,  как в  городах  и дворцах  природа почти
уничтожена  ростом  цивилизации,  так  что  слова поэта  любви, сказанные  о
римской  девушке,  можно применить  и  к  природе, имеЯ  в  виду  одинаковый
результат влиЯниЯ культуры:
     „ева себЯ лишь наименьшаЯ часть ^.
     Ћ Џане говорЯт, что он прежде всего господствует над горами, ибо именно
в горах  и на  возвышенных  местах  раскрываетсЯ  природа,  становЯсь  более
доступной  и  открытой  длЯ  созерцаниЯ  и  изучениЯ. Џан, как было сказано,
второй  после ЊеркуриЯ  вестник богов. ќто поистине божественнаЯ  аллегориЯ,
потому  что вслед за словом божьим  сам образ Њира  ЯвлЯетсЯ провозвестником
божественного  могущества и мудрости.  Ћб  этом говорит и божественный поэт:
"Ќебеса повествуют о славе господа, и твердь  небеснаЯ указывает на творениЯ
рук его" ^.
     Џана услаждают нимфы, т. е.  души, ибо души живущих -- это услада мира,
а он с полным основанием считаетсЯ их повелителем, ибо каждаЯ из них следует
за своей  природой, как  за вождем: в беспрерывном  движении,  в бесконечном
разнообразии фигур они танцуют и ведут вечные  хороводы вокруг него. Ћдин из
новейших философов очень тонко и удачно свел все способности души к движению
и  указал на  небрежность  и  поспешность  некоторых  из  древних философов,
которые,  рассматриваЯ  только памЯть, воображение  и  рассудок, опрометчиво
упустили из  виду  способность  мышлениЯ,  которой принадлежит первое  место
среди  всех  способностей души. ‚едь и  тот, кто помнит или  просто пытаетсЯ
вспомнить, -- мыслит, и кто воображает  -- равно мыслит, и кто рассуждает --
тоже мыслит. Ќаконец, подчинЯЯсь  ли наставлениЯм чувств  или же собственной
воле, осуществлЯЯ ли функции интеллекта или же функции аффектов и воли, душа
как бы танцует под музыку мышлениЯ, и  это и  есть та самаЯ  плЯска нимф,  о
которой говоритсЯ в мифе. Џана постоЯнно сопровождают сатиры и силены, т. е.
старость  и  молодость.  ‚едь всему на свете  присущ  и  возраст  весельЯ  и
резвости,  и возраст  неторопливости и  пьЯнства,  и пристрастиЯ  обоих этих
возрастов  могут иной  раз  показатьсЯ  мудрому  человеку  даже  смешными  и
безобразными,  подобно какому-нибудь сатиру или силену. Ћчень глубокий смысл
заложен в  образе  панического  страха.  Џрирода всему  живому  дала чувство
страха  как средство сохранениЯ жизни и существованиЯ, помогающее избежать и
отразить надвигающуюсЯ  опасность. Ћднако  та  же  самаЯ  природа  не  умеет
сохранить меру  и к спасительному страху примешивает всегда страхи  пустые и
неосновательные,  так  что если заглЯнуть  поглубже, то  мы увидим, что  все
вокруг  охвачено паническим страхом, особенно же люди, и прежде всего толпа,
котораЯ  в огромной степени подвержена суеверию (а оно есть не что иное, как
панический  страх), особенно  в трудные,  тЯжелые, смутные времена.  Џравда,
суеверие это не только царит в толпе,  но и распространЯетсЯ иной раз под ее
влиЯнием на людей более мудрых,  так что поистине божественно сказал  ќпикур
(если  бы  только остальные его мысли о богах были в том же духе): "Ќечестие
состоит не в том, чтобы  отрицать богов  толпы, а  в  том, чтобы приписывать
богам представлениЯ толпы" ^.
     —то  же касаетсЯ дерзости Џана, вызвавшего на борьбу Љупидона, то смысл
этого  состоит  в   следующем:  материЯ   обладает   известной  склонностью,
стремлением  к  разрушению  своей  формы  и  возвращению  к  первоначальному
состоЯнию •аоса, и  только более  могучаЯ сила согласиЯ (изображаемаЯ Ђмуром
или  Љупидоном) сдерживает ее разрушительные порывы и заставлЯет подчинитьсЯ
мировому  порЯдку.  Џоэтому  если  Џан  терпит  поражение  в  этой  борьбе и
удалЯетсЯ  побежденный, то это происходит  по счастливой судьбе  и  людей, и
всей природы или  же скорее по  безграничной милости божьей. ‘юда же можно в
полной  мере отнести и  рассказ о ’ифоне,  окутанном  сетЯми.  ‚едь всюду  в
природе  времЯ от  времени мы  можем  наблюдать  обширные  и  необыкновенные
вздутиЯ  вещей  (что  и  символизирует  образ  ’ифона)  -- вздуваютсЯ  морЯ,
набухают  тучи, вздымаетсЯ землЯ и т. п.; однако природа неразрывными сетЯми
сдерживает  и обуздывает такие  возмущениЯ  и  эксцессы, как бы сковываЯ  их
стальной цепью ^.
     ѓоворЯт также,  что  именно  бог Џан  обнаружил –ереру, отправившись на
охоту, остальным же  богам это не удалось, хотЯ они старательно искали и все
делали длЯ того, чтобы найти ее. ќтот эпизод заключает в себе удивительный и
глубокий смысл:  не  следует  ждать  открытиЯ  полезных  и  необходимых  длЯ
практической  жизни  вещей  от философов,  погруженных в абстракции, которые
оказываютсЯ здесь похожими на старших богов, хотЯ они всеми силами стремЯтсЯ
принести  пользу;  этого следует  ждать  только  от Џана, т.  е.  от тонкого
эксперимента и всеобъемлющего познаниЯ природы, и  такие открытиЯ происходЯт
почти всегда  случайно,  как  будто  бы  во  времЯ  охоты. ‚едь всеми самыми
полезными  открытиЯми  мы обЯзаны  опытному знанию,  и эти  открытиЯ подобны
некоему дару, доставшемусЯ людЯм по счастливой случайности.
     ђассказ о музыкальном состЯзании и его исходе показывает нам, как можно
обуздать и привести в себЯ человеческий  разум, слишком возомнивший о себе и
утративший  чувство  здравого  смысла.  ‚едь  существуют,  по-видимому,  две
гармонии,   или  музыки,  --  гармониЯ  божественной   мудрости  и  гармониЯ
человеческого разума.  „лЯ человеческого  ума,  как и  длЯ  слуха  смертных,
божественное управление миром и тайные предначертаниЯ Ѓога звучат как что-то
грубое  и как бы  немузыкальное. € хотЯ это человеческое  невежество  вполне
заслуженно  символизируетсЯ  ослиными ушами,  однако  сами  эти  уши  обычно
прЯчутсЯ и не выставлЯютсЯ напоказ, и поэтому люди не видЯт этого уродства и
не обращают на него вниманиЯ.
     Ќаконец, нет  ничего удивительного  в  том,  что  Џан никого  не  любит
(исключение составлЯет его брак  с ќхо). ‚едь мир довольствуетсЯ самим собой
и  всем в себе; ведь тот,  кто любит, хочет  пользоватьсЯ тем, что  любит, а
изобилие не оставлЯет места стремлению. Џоэтому мир не может любить никого и
не может стремитьсЯ овладеть чем-то (ибо он вполне  довлеет самому себе), за
исключением, может  быть, любви  к речи. Ћна  и  олицетворЯетсЯ  нимфой ќхо,
лишенной тела и обладающей только голосом, или же,  если быть более  точным,
‘ирингой, символизирующей  речь более  отделанную,  когда слова  и выражениЯ
подчинены  стихотворным размерам  или  ораторским  приемам, управлЯющим ими,
подобно мелодии. Ќо среди всех видов речи одна только ќхо оказываетсЯ вполне
достойной быть  супругой  мира. ‚едь именно та философиЯ ЯвлЯетсЯ настоЯщей,
котораЯ  самым тщательнейшим и верным образом  передает слова  самого мира и
сама как бы написана под его диктовку; она есть не что иное, как его подобие
и  отражение,  она  ничего  не  прибавлЯет  от  себЯ,  но  только  повторЯет
произнесенное им.
     ђассказ  же  о  том,  как  Џан  увлек  однажды  ‹уну  в  глубину  леса,
изображает,  как   мне  кажетсЯ,  соединение   чувства  с  небесным,  т.  е.
божественным, началом. ‚едь смысл мифа о ќндимионе отличаетсЯ от смысла мифа
о Џане ^. Љ спЯщему ќндимиону ‹уна пришла  сама,  по собственной воле, и это
потому, что божественное начало  само приходит к уснувшему интеллекту, когда
он свободен от влиЯниЯ чувств; если же оно поЯвлЯетсЯ лишь  по приглашению и
зову  чувства,  подобно  ‹уне, призванной Џаном,  то оно может дать лишь тот
свет, о котором говоритсЯ у ‚ергилиЯ:
     ’очно таким при неверной луне под обманчивым светом
     Џуть бывает в лесах, когда тенью небо скрывает ћпитер "...
     Ќа самодовлеющее  и совершенное состоЯние мира указывает и то, что  Џан
не имеет потомства. ‚едь мир рождает лишь в отдельных своих частЯх, ибо  как
бы он смог рождать  в  целом,  если за  его пределами  вообще  не существует
ничего.  —то  же касаетсЯ женщины  џмбы,  которую  считают дочерью  ќхо,  то
упоминание  о  ней  ЯвлЯетсЯ  весьма  интересным  добавлением  к  мифу.  Ћна
олицетворЯет  различные пустопорожние  теории о  сущности мира,  в  изобилии
существовавшие  во  все  времена, теории,  по  существу бесплодные,  как  бы
незаконнорожденные,   иной   раз.  правда,   привлекающие  пестрым   нарЯдом
изложениЯ, но чаще весьма тЯгостные и просто невыносимые.
     <i>‚торой пример философского истолкованиЯ древнего мифа,</i>
     <i>применительно к вопросам политики</i>
     <i>Ћ ‚Ћ‰Ќ… ЏЋ Њ€”“ Ћ Џ…ђ‘……</i>
     ѓоворЯт,  что  Џерсей,  родившийсЯ  на  ‚остоке,  был  послан  Џалладой
обезглавить  Њедузу,  котораЯ  приносила  неисчислимые  страданиЯ  множеству
народов, живших на  ‡ападе, на берегах €берии. ќто  жестокое и  безжалостное
чудовище обладало таким страшным и непереносимо ужасным взглЯдом, что только
от него  одного люди превращались  в  камень. Њедуза  была  одной из ѓоргон,
единственной среди них смертной  (остальные были  бессмертны). € вот Џерсей,
собираЯсь совершить столь славный подвиг, получил  в подарок  от трех  богов
три вещи: крыльЯ -- от ЊеркуриЯ  (но эти крыльЯ прикреплЯлись не к плечам, а
к  ногам), шлем -- от Џлутона и, наконец,  щит и зеркало -- от Џаллады.  Ќо,
несмотрЯ на все это, он не отправилсЯ прЯмо на  битву с  Њедузой,  а сначала
пошел  к  ѓрайЯм  --  сестрам  ѓоргон. ѓрайи  были  уже от  рождениЯ  седыми
старухами. “ них на всех  был только один глаз и один зуб; когда кому-нибудь
из  них нужно было выйти из дому, они брали  по  очереди этот зуб и  глаз, а
вернувшись  домой,  вынимали их. € вот этот-то глаз и этот зуб  ѓрайи отдали
Џерсею. € только тогда, считаЯ себЯ теперь вполне снарЯженным длЯ исполнениЯ
предстоЯщего подвига,  он храбро помчалсЯ  на крыльЯх к Њедузе.  Ћн нашел ее
спЯщей, но,  опасаЯсь встретитьсЯ с ее взглЯдом,  если она  вдруг проснетсЯ,
он, отвернувшись и глЯдЯ в зеркало Џаллады, чтобы не ошибитьсЯ, нанес удар и
отрубил  ей голову.  €з крови  ее,  пролившейсЯ на землю,  тотчас же родилсЯ
крылатый Џегас. Ђ отрубленную голову Њедузы Џерсей прикрепил к щиту Џаллады.
„аже  отрубленнаЯ голова Њедузы  сохранила свою  страшную  силу, так что при
взглЯде на нее все цепенели, как пораженные громом.
     Њиф, по  всей вероЯтности, имеет  в виду разумный способ ведениЯ войны.
Џрежде всего всЯкаЯ война должна  предприниматьсЯ лишь  по воле  Џаллады,  а
вовсе не ‚енеры (как, например, ’роЯнскаЯ война) и вообще не по какой-нибудь
незначительной и  несерьезной  причине;  напротив, решениЯ  о  начале  войны
должны основыватьсЯ на  очень  серьезных  и важных соображениЯх.  „алее  миф
предлагает три  очень разумных и важных совета относительно выбора характера
войны. Џервый сводитсЯ к тому, что не следует  слишком настойчиво стремитьсЯ
к покорению соседних  народов,  ибо пути  расширениЯ  власти  государства не
похожи  на пути увеличениЯ собственного имениЯ.  Љогда речь  идет  о частных
владениЯх, имеет важное значение то,  что имение,  которое хотЯт приобрести,
расположено  по  соседству; в  деле же расширениЯ  и  распространениЯ власти
государства соображениЯ соседства уступают место  удобству случаЯ,  легкости
ведениЯ войны и ее результатам. Џоэтому Џерсей, хотЯ он и жил на ‚остоке, ни
на мгновение не поколебалсЯ  отправитьсЯ  в  длинное  путешествие на крайний
‡апад.   ‡наменательный   пример   того,  о   чем   мы   говорим,  дают  нам
противоположные методы ведениЯ войны,  которых придерживались два царЯ, отец
и  сын,  ”илипп  и  Ђлександр  ^.   ”илипп,   занЯтый  войнами  с  соседними
государствами, сумел присоединить к своему  царству лишь  несколько городов,
да и то с огромными усилиЯми и опасностью длЯ страны, ибо и во многих других
сражениЯх,  и  особенно в  битве  при  •еронее,  он  был  на  грани  полного
поражениЯ.  Ђлександр же, не испугавшись  далекого  похода  в Џерсию,  сумел
покорить  бесчисленное множество народов и  был скорее утомлен походами, чем
сражениЯми. ’о же самое еще Яснее можно  увидеть в том, как распространЯлась
власть  ђимской державы. ‡а  то  самое времЯ, в  течение которого на  ‡ападе
римские войска едва проникли дальше ‹игурии, на ‚остоке они подчинили своему
господству земли вплоть до ’аврских гор.  „а и французский король Љарл VIII.
с  большим трудом проведший войну с  Ѓретанью (котораЯ  завершилась  наконец
благодарЯ  супружескому союзу) ^,  удивительно легко и удачно  совершил свой
знаменитый поход в далекий Ќеаполь. ‚ойны с  отдаленными странами имеют хотЯ
бы то преимущество, что  противник совсем  не знаком  с  военной тактикой  и
вооружением  пришельцев,  тогда   как  в  войнах  с  соседЯми  дело  обстоит
совершенно иначе. Љроме того, к такого рода походам ведетсЯ очень тщательнаЯ
и всестороннЯЯ подготовка, и уже сама дерзость такого похода и  уверенность,
с какой он  предпринимаетсЯ, повергают врагов в ужас.  Љ тому  же  при  этих
дальних  походах  благодарЯ  тому  огромному  расстоЯнию,  которое  пришлось
преодолеть,  почти  невозможны  какие-то  враждебные  действиЯ или  ответное
вторжение  со стороны врагов, что весьма часто  происходит  во времЯ  войн с
соседними государствами. Ќо самое  главное -- это то,  что  довольно  трудно
выбрать удобный случай длЯ  вторжениЯ в соседнее государство, тогда как тот,
кто решитсЯ на поход  в отдаленные страны, сможет по собственному усмотрению
начать  войну против такого государства, где плохо развито военное дело, или
силы народа крайне истощены  и подорваны,  или к  счастью  длЯ него возникли
гражданские   распри,  или  сложились  еще   какие-то  иные  обстоЯтельства,
благоприЯтствующие вторжению врага. ‚торой важный вывод  состоит в  том, что
всегда должна существовать справедливаЯ, благочестиваЯ,  вызывающаЯ уважение
и расположение людей причина войны. Ђ это поднимает дух как у  воинов, так и
у тех, кто несет на себе все издержки войны, помогает организовывать военные
союзы, да  и вообще приносит множество преимуществ. ‘реди всех  причин войны
наибольшего одобрениЯ заслуживает желание ниспровергнуть тиранию, под гнетом
которой  страдает  обессиленный и  измученный  народ,  оцепенев,  словно под
взглЯдом Њедузы. ‡а такие подвиги, например, ѓеракл был причислен к богам, Ђ
римлЯне всегда  считали  важным и  свЯщенным  делом  энергично  и  неутомимо
помогать  своим  союзникам  и  защищать  их,  если   они  вдруг  подверглись
какому-нибудь  нападению.   Љроме   того,   войны,   которые   велись   ради
справедливого  отмщениЯ, почти всегда  были  удачными, как,  например, война
против  Ѓрута  и  ЉассиЯ  за  убийство –езарЯ,  война  ‘евера,  мстЯщего  за
Џертинакса, ћниЯ Ѓрута, мстЯщего за гибель  ‹укреции ^.  ‚ообще  все,  кто с
оружием  в  руках  мстит за  несчастьЯ и  страданиЯ людей  или  стараетсЯ их
облегчить,  --  воины   ЏерсеЯ.  ’ретий  вывод:  предпринимаЯ  любую  войну,
необходимо правильно оценить силы и точно взвесить,  удастсЯ ли благополучно
завершить  эту войну  или нет,  и  никогда  не  обольщатьсЯ слишком большими
надеждами. ‚едь  Џерсей очень разумно среди ѓоргон (воплощающих собой войны)
выбрал  ту,  котораЯ  по  своей  природе была  смертной,  и  но стремилсЯ  к
невозможному.  ‚от   те   наставлениЯ,   которые   можно  вынести  из  мифа,
относительно  того,  что  следует  помнить,  предпринимаЯ  войну.  Ћстальное
относитсЯ ужо, собственно, к самому ведению войны.
     Ќаибольшую  пользу  на войне  приносЯт три названных дара богов, и даже
само счастье во  многом подчинЯетсЯ им и идет вслед за  ними. „ействительно,
Џерсей получил дар  быстроты  от ЊеркуриЯ, дар скрывать свои замыслы  --  от
Ћрка и дар предусмотрительности -- от Џаллады. ѓлубокий аллегорический смысл
заключен в том,  что  крыльЯ, дающие быстроту Џерсею (ведь быстрота имеет на
войне первостепенное  значение), прикреплены не к  плечам, а к ногам  героЯ:
речь идет о том, что быстрота действий требуетсЯ даже не столько при  первых
военных  столкновениЯх,  сколько  в последующих  операциЯх,  которые  должны
поддержать  первоначальный  успех,  и нет  на войне  более  распространенной
ошибки, чем неумение закрепить достигнутый успех  и развивать наступление  и
преследование противника в том же темпе, в каком начата была операциЯ. Ћчень
прозрачной метафорой ЯвлЯетсЯ шлем Џлутона, делающий, как известно, человека
невидимым. “мение скрывать свои планы имеет на войне такое же первостепенное
значение, как  и  быстрота  действий, к тому  же  сама быстрота  оказываетсЯ
составной  частью этого умениЯ,  ибо она  помогает  предотвратить  возможное
разглашение  этих  планов.  лем Џлутона  служит  также  символом  того, что
военными действиЯми должен руководить один человек, обладающий всей полнотой
власти,  совещаниЯ же  и  споры  многих  начальников символизируютсЯ  скорее
султаном  шлема  Њарса,  нежели  шлемом  Џлутона. Ћн  же  выражает  собой  и
всевозможные  хитрости,  обманы,  обходные маневры,  распространение  ложных
слухов -- все то, что притуплЯет бдительность, отвлекает внимание и помогает
скрыть  истинные  намерениЯ полководца. Ќаконец,  украшением  шлема  Џлутона
служат  тщательные  меры   предосторожности  и  проверка  донесений  послов,
перебежчиков и множество других  вещей. Ћчень важно скрывать свои планы,  но
не  менее   важно   знать  и  замыслы  врагов.   Џоэтому  к   шлему  Џлутона
присоединЯетсЯ зеркало  Џаллады, дающее возможность  обнаружить силы  врага,
увидеть,  каковы  его недостатки, кто тайно  помогает  ему, существуют ли во
вражеском  стане разногласиЯ  и соперничающие группы,  каковы успехи врага и
его  дальнейшие  замыслы.  Ќо  поскольку  на  войне  существует   так  много
случайного, что нет оснований полагатьсЯ ни на возможность скрыть свои планы
или  раскрыть вражеские, ни  даже  на  быстроту  действий,  то  прежде всего
следует  вооружитьсЯ щитом Џаллады,  т. о.  предусмотрительности, чтобы  как
можно  меньше зависеть от превратностей судьбы.  Ђ это означает прежде всего
предварительную проверку того  пути,  по  которому предстоит  идти войску, а
во-вторых, тщательное укрепление лагерЯ (что в современной военной  практике
почти забыто, тогда как у римлЯн лагерь напоминал  укрепленный город,  даваЯ
возможность  укрытьсЯ  в нем в  случае  неудачного исхода сражениЯ);  далее,
прочный и четкий оборонительный  строй (ибо не следует слишком полагатьсЯ на
отрЯды   легковооруженных  воинов  и   даже  конницы);  наконец,  все,   что
способствует  прочной  и  активной  обороне,  так  как  на  войне  при  всех
обстоЯтельствах щит Џаллады оказываетсЯ важнее самого меча Њарса. Ћднако как
бы хорошо ни был вооружен Џерсей,  как бы ни был он силен духом, ему, прежде
чем  вступить  в  открытую  борьбу,  остаетсЯ  выполнить  еще  одно во  всех
отношениЯх чрезвычайно важное дело  -- обратитьсЯ к ѓрайЯм. ѓрайи  воплощают
собой измены, предательства, ЯвлЯющиесЯ сестрами войн, правда не  родными, а
несколько более низкой степени  родства. ‚едь войны  по существу благородны,
предательство  же низко и омерзительно. €зображение их седыми и  старыми уже
от  рождениЯ весьма удачно  и  символизирует  беспрерывные тревоги и  страхи
предателей.  ‘ущность  предательства (до тех пор пока оно  не превратилось в
открытую  измену) может быть выражена в символических образах  глаза и зуба.
‚едь  любаЯ  обособившаЯсЯ  политическаЯ  группировка,  готоваЯ   к  измене,
стараетсЯ все  высмотреть и  как  бы нанести укусы. Ќ этот глаз, и этот  зуб
могут  быть представлены  как  общие,  ибо все, что ѓрайЯм удастсЯ  узнать и
выведать,  переходит непрерывно от  одной  к  другой.  …динственный  же  зуб
означает, что они изрыгают свои Язвительные  и гнусные слова как бы из одних
и тех же уст, так что если слышишь одну из них, то слышишь и всех их вместе.
’аким образом.  Џерсей должен вступить в союз с этими ѓрайЯми  и привлечь их
себе на помощь и прежде всего получить  от  них глаз  и зуб;  глаз  -- чтобы
выведывать чужие тайны, зуб -- чтобы распространЯть ложные слухи, возбуждать
ненависть  и  вызывать  волнениЯ  и  замешательство.  Џосле же  того как все
приготовлениЯ  к  войне  полностью  закончены,   необходимо   прежде   всего
позаботитьсЯ о  том,  чтобы застать  Њедузу  спЯщей,  что  и  сделал Џерсей.
„ействительно,  всЯкий благоразумный полководец, начинаЯ войну, почти всегда
нападает  на врага, когда тот не  готов к  отпору  и  считает себЯ в  полной
безопасности. Ќаконец, уже в ходе самих военных действий, во  времЯ атаки на
врага,  необходимо  все  времЯ  смотреть  в  зеркало  Џаллады.  Ћчень многие
способны перед началом сражениЯ внимательно и глубоко изучить силы врага, но
во  времЯ  самого  сражениЯ  либо  терЯют  от  страха способность  правильно
оценивать  положение, либо слишком поспешно и прЯмо смотрЯт на стоЯщую перед
ними опасность и поэтому очертЯ голову бросаютсЯ ей  навстречу, думаЯ лишь о
победе, но забываЯ о необходимой предосторожности. Ќа деле же не должно быть
ни того,  ни  другого, и не нужно забывать о  необходимости оглЯдыватьсЯ  на
зеркало  Џаллады,  чтобы  иметь  возможность   верно  направлЯть   удар,  не
поддаваЯсь страху и не даваЯ увлечь себЯ Ярости.
     ђезультатом победоносной борьбы оказываетсЯ  рождение крылатого Џегаса,
что  совершенно  очевидно  обозначает молву,  котораЯ  разлетаетсЯ повсюду и
славит  победу, представлЯЯ прошедшую  войну как  дело  легкое  и удачливое.
‚торым  результатом ЯвлЯетсЯ  прикрепление головы  Њедузы к щиту,  и никакой
иной вид обороны не может сравнитьсЯ с ним, потому что даже единственный, но
выдающийсЯ  и   знаменательный,  счастливо  совершившийсЯ   подвиг  способен
парализовать все действиЯ врагов и сделать бессильной даже самое злобу.
     <i>’ретий пример философского истолкованиЯ древних мифов,
     на этот раз с точки зрениЯ этики</i>
     <i>Ћ ‘’ђЂ‘’€ ЏЋ Њ€”“ Ћ „€ЋЌ€‘…</i>
     ђассказывают,  что  возлюбленнаЯ  ћпитера  ‘емела,  добившись  от  него
нерушимой клЯтвы исполнить любое ее желание, попросила его ЯвитьсЯ  к ней на
свидание в том же самом облике, в  каком он ЯвлЯетсЯ к ћноне,  и погибла, не
выдержав  божественного сиЯниЯ. ђебенка  же, которого она  носила  во чреве,
отец  принЯл,  зашил  в  собственное   бедро  и  сам  носил  его  в  течение
необходимого  длЯ  рождениЯ  времени.  €з-за  этого  ћпитер  иногда  немного
прихрамывал. Њальчик, которого ћпитер носил в бедре, колол его, причинЯЯ ему
боль, и за это получил имЯ „иониса. ‚ течение  нескольких лет после рождениЯ
он  воспитывалсЯ у Џрозерпины,  а  когда вырос, то имел  весьма  женственный
облик, так что  даже трудно было определить,  к какому полу он  принадлежит.
Џотом он умер  и был  погребен, но через  некоторое времЯ воскрес.  ‚ ранней
юности он первым создал искусство виноградарства и научил других возделывать
лозу, делать вино и пить его. ќто принесло  ему великую славу, и он подчинил
себе  весь  мир  вплоть  до дальних  пределов €ндии. Ћн ездил  на колеснице,
запрЯженной тиграми, а вокруг нее бежали пританцовываЯ безобразные демоны --
Љобал, Ђкрат и пр.  Ќо и  Њузы присоединЯлись к его свите.  ‚  жены он  взЯл
Ђриадну, покинутую ’есеем. ‘вЯщенным деревом его был плющ. Ћн считалсЯ также
создателем  обрЯдов   и  церемоний,   отличавшихсЯ,  однако,  оргиастическим
характером,   разнузданностью   и   порой  жестокостью.  Ћн   обладал  также
способностью насылать приступы безумиЯ. ’ак,  во времЯ оргий „иониса женщины
в припадке безумиЯ растерзали, как  говорЯт, двух выдающихсЯ мужей -- ЏенфеЯ
^  и  ЋрфеЯ; первого -- в  то  времЯ как он, забравшись на дерево, хотел  из
любопытства посмотреть, что происходит на этих