флоринов за Ѓроувера. Ќет, ни во  времЯ аукциона, ни в повседневной
жизни он не вел себЯ, как человек в здравом уме.
     ’орги были прерваны через  пЯтнадцать  дней из-за  крайне  низких  цен,
предлагавшихсЯ за  рембрандтовские сокровища.  Џо-видимому, цены  занижались
искусственно.  •арактерно,  что  в  те  дни,  когда  происходила  распродажа
имущества, на  улице Ѓреестрат  антиквар де ђениальме продавал купленные ими
произведениЯ ђембрандта  по исключительно высокой цене  - до тысЯчи  пЯтисот
золотых  флоринов  (в   частности,  за  такую  сумму  была  продана  картина
ђембрандта "€исус и блудница"). Ќа первом аукционе продавали собрание картин
и изделий  прикладного искусства.  Ќа  втором  - уникальную  рембрандтовскую
коллекцию  графики, в  том  числе рисунки  и  гравюры самого ђембрандта.  Ќа
третьем аукционе - дом и мебель.
     ‘ледует  отметить, что  стоимость  имущества  и коллекции  художника  в
несколько  раз  превосходила размеры его  долгов. ЉоллекциЯ  ђембрандта была
оценена, по одним данным,  в семнадцать тысЯч гульденов, а по  другим -  еще
дороже. Ќа аукционе  она была продана всего за пЯть  тысЯч. „ом, находЯщийсЯ
неподалеку   от   центра  города,   был  оценен  в  два  раза  дешевле   его
первоначальной стоимости.
     Ќаконец, необходимо подчеркнуть, что после распродажи  имущества только
четыре кредитора  были  полностью  удовлетворены; остальные же  не  получили
ничего,  и ђембрандт  осталсЯ  на всю  жизнь  несостоЯтельным должником. ‘ам
собой напрашиваетсЯ вывод, что кто-то  умело  и точно организовал  разорение
ђембрандта.  ђембрандт-художник,  посмевший   отстаивать   свое   право   на
независимость,   и   ђембрандт-человек,   отстаивавший   свое   человеческое
достоинство, вызывал  настороженность и злобу. Ќужно было не только получить
с него деньги, нужно  было унизить человека и художника и,  по  возможности,
сделать  его  дальнейшую  творческую работу  невозможной. Џо-видимому,  весь
процесс был затеЯн специально длЯ того, чтобы полностью разорить ђембрандта,
опозорить, оклеветать и добитьсЯ, в конечном счете, его тюремного заключениЯ
как несостоЯтельного должника и "непорЯдочного" человека.
     .  ‡асадить  ђембрандта в  тюрьму  не удалось,  но как  несостоЯтельный
должник он был лишен опеки над сыном. ‘иротский суд назначал опекуном то џна
‚ербоута, то ‹юдовика Љраера. Љредиторы предъЯвили целый рЯд судебных  исков
новому опекуну.  ‚се требованиЯ основывались, главным  образом, на  неумении
ђембрандта управлЯть делами.
     Ќе оставались безучастными амстердамские живописцы.  Њолодые художники,
регулЯрно собирающиесЯ в  трактире  "ѓерб  ”ранции", где  Ѓарент ван ‘омерен
играл  роль  светского хозЯина, после бесчисленных  страстных  речей  решили
предоставить  ђембрандту  возможность  продолжать   свою  работу  в  прежних
условиЯх.  Ћни собрали  необходимые длЯ  этого  денежные средства. ”илипс  и
‘аломон  де  Љонинк, ‚иллем Љалф, Ђдриан ван  де ‚елде, ќммануэль де  ‚итте,
ѓабриель  Њетсю,   †ан  Ѓаттист  ‚ееникс,   џн  ван  де   Љарелле  и  другие
представители  молодого  поколениЯ  "малых  голландцев"  так  глубоко  чтили
ђембрандта, что  попросту  не могли  равнодушно  видеть, как злобные недруги
добиваютсЯ его унижениЯ.
     ‚ кабачке Ђарта ван дер Ќеера встречались художники старшего поколениЯ.
‚ыросшие в более суровые времена, они злобно осуждали излишества и роскошь в
повседневном  обиходе  Ћни   участвовали  в  травле  и   инсинуациЯх  против
ђембрандта. Ѓреенберх ван  дер Ќеер и  его сыновьЯ, как попугаи, повторЯвшие
то, что  говорил отец,  сам  ђейсдаль,  Џот, ван дер  ѓельст, џкоб Њейрс, де
Љейзер,  ‹ингельбах,  Љодде  и  их  друзьЯ  -  сверстники  ђембрандта  -  не
находившие  достаточно  слов длЯ издевательства над  сокрушенным соперником,
обрушивали  свой  гнев  на  более молодых художников,  сохранивших  верность
ђембрандту.  ‘тарших не удовлетворЯл  один  лишь  факт низвержениЯ  великого
мастера, они стремились раз навсегда лишить его возможность поднЯть голову.
     Џри  встречах   старших   с  младшими  дело  не  ограничивалось  одними
провокационными и оскорбительными выкриками. €ногда доходило и до потасовок.
Ќекоторое времЯ по вечерам на бульварах царило такое возбуждение, что мирным
горожанам  с женами  и детьми там и показатьсЯ было рискованно. ’о здесь, то
там  собирались группки  враждующих художников. ‘тав  друг против друга, они
сначала  вступали в словесную перепалку  и обменивались бранью и угрозами, а
затем бросались друг на  друга  и ожесточенно  дрались до тех пор, пока одна
сторона  не расправитсЯ с  другой.  ‚ремЯ от времени перед  кабачком ван дер
Ќеера поЯвлЯлась кучка воинственных молодых людей; старики, уверенные в силе
своих  кулаков и в своем численном превосходстве над молодежью, прыгаЯ через
разбитую  посуду  и  опрокинутую  мебель,  стремительно  выбегали  наружу  и
бросались  на противника. Љак-то  даже в  театре  два сцепившихсЯ  художника
упали  между рЯдами зрителей  и были выброшены вон  - прЯмо в объЯтиЯ кстати
подоспевшей стражи, котораЯ быстро охладила пыл этих сумасбродов, засадив их
под арест на всю ночь.
     ѓильдии  художников грозил  раскол.  Ќо  старейшины делали  все,  чтобы
предотвратить  его.  Џод страхом высокого денежного  страха  членам  гильдии
запрещено было  вести  разговоры о  ђембрандте и затевать споры или драки  в
зале  собраний.  ’ак  удалось  добитьсЯ   того,  что  торжественные  банкеты
протекали  спокойно, хотЯ в обращенных друг к  другу воспаленных глазах и за
лбами,  иссеченными  шрамами, таилась жажда мести. ’ем  временем деньги были
собраны.  ђуководил  сбором  ”илипс  де  Љонинк. …му принадлежала инициатива
этого начинаниЯ, он же и постаралсЯ довести это дело до конца.
     ‚ один прекрасный вечер он поЯвилсЯ у ’итуса и изложил ему свой план. ‚
самом бедном и отдаленном квартале - ђозенграхт - имеетсЯ пустой дом.  Ћн не
так велик, как  тот, который ђембрандт занимал на Ѓреестрат, но в этом  доме
на первом этаже есть помещение длЯ магазина, а наверху есть комната, котораЯ
стоит гроши, да и весь дом стоит недорого - времена-то плохие.
     ’оропЯсь, ”илипс продолжал:  "’ак  вот,  этот дом  молодые художники  и
собираютсЯ купить длЯ ђембрандта. Џомещение магазина  можно использовать под
антикварную  лавку.  ‚се художники,  с  которыми  встречалсЯ ”илипс,  готовы
предоставить ’итусу длЯ продажи свои картины и помогать ему всеми имеющимисЯ
в их распорЯжении средствами".
     ‚месте с ’итусом, ѓендрикье и так называемым "имуществом", состоЯщим из
одежды и  художественных  инструментов,  ђембрандт  перебралсЯ в комнатку на
ђозенграхт.  Ћн  отправилсЯ  туда  нищим,  утратив  так называемое состоЯние
полностью, абсолютно - от ђафаэлЯ и античных слепков до рубах и салфеток,  и
не было в мире в тот час человека, богаче  его.  Ћн  шел  в гостиницу нищих,
чувствуЯ,  что,  в сущности, он ничего не  потерЯл, потому  что  то, чем  он
обладает, его  подлинное  богатство, не может у него отнЯть ни один кредитор
или  аукцион. ‘удьба  нанесла ему  удар, казалось бы, сокрушительный, тогда,
когда  духовное  "Я" было уже выше судьбы.  Ќи одному  античному мифу ничего
подобного не известно: человек, даже самый сильный, не может возвыситьсЯ над
судьбой, над роком.  Џо отношению же к ђембрандту сам этот торжественный, со
скрытым  в нем  космическим гулом, гулом океана, землетрЯсениЯ, одновременно
таинственный и точный  термин - рок - кажетсЯ неестественным и неорганичным.
ђембрандт и рок несовместимы. ђембрандт могущественнее рока.
     ’еперь,  когда  вступила  в действие  неумолимаЯ  процедура  объЯвлениЯ
несостоЯтельным должником, когда двери зданиЯ, бывшего его  домом, закрылись
длЯ него, а  все, что он раньше называл своим - краски,  мольберт, манекен и
несколько рулонов  холста, -  было  переправлено в  гостиницу,  первое,  что
почувствовал  ђембрандт,  было  облегчение.  ЋсвободитьсЯ  от  собственности
значило  освободитьсЯ  от  бремени: теперь  его измученнаЯ и больнаЯ  голова
сможет не думать о многих и многих вещах.
     Ѓольшую часть  времени  художник  безмолвствовал,  растворЯЯсь в  белом
пустом покое окружавшем его. Ћн  не  переставал  изумлЯтьсЯ  простоте своего
существованиЯ:  его  поражало,   что   человек   может   жить   в  гостинице
всего-навсего на  три флорина в день и не  иметь никаких обЯзательств, кроме
одного - дожидатьсЯ распродажи своего имущества. ’ри  флорина  в день  - вот
цена,  которой  он купил свое неизменное  одиночество, безмолвие  и покой  -
предвестник могильного покоЯ.
     Љого  еще оставалось  ему  писать? Ќатурщика он нанЯть не  мог, поэтому
целыми  часами  разглЯдывал свое  отражение  в довольно  приличном  зеркале,
раздобытом длЯ него владельцем гостиницы, и собственнаЯ персона казалась ему
его  единственным  неотъемлемым  достоЯнием.  Ћн рассматривал  кожу, котораЯ
сморщилась   и  обвисла  от  похуданиЯ   и  постоЯнного  напрЯжениЯ.  ѓлаза,
невыразительные, замкнутые, выжидательно выглЯдывающие из-под густых  бровей
и  окруженные  темными  мешками.  ѓубы,  изгиб которых  таил  в себе  больше
нежности, чем, по  мнению ђембрандта, ее осталось у него.  Њужицкий нос,  не
ставший ни капельки изЯщнее,  даже после  того, как на  него,  словно кулак,
обрушилась  боль.  •удожник с  полчаса смотрел  на  себЯ, затем  медленно  -
торопитьсЯ  некуда,  он  никому  не  нужен,  -  подходил к  мольберту,  клал
несколько мазков, шел обратно к зеркалу и снова всматривалсЯ в себЯ.
     ЌельзЯ было даже сказать, что ђембрандт работает с определенной  целью,
что ему хочетсЯ закончить свой автопортрет. €ногда целые дни  уходили у него
на отделку темной впадины ноздри или светового эффекта на  поседевшей  прЯди
сухих  волос, и, придЯ к нему после  двухдневного отсутствиЯ, ѓендрикье была
уверена,  что  он  не притрагивалсЯ к картине. Ќо  художник не спорил с ней:
хоть  он и не мог сказать, что  ждет ее прихода - в его теперешнем положении
он  уже  ничего  не ждал.  Ќо  как только она поЯвлЯлась в комнате,  картина
переставала существовать длЯ него, да и сама комната становилась иной.
     „нем,  когда  ѓендрикье  не было,  комната  ђембрандта,  хотЯ в  ней не
хватало и  места,  и света, казалась такой же суровой, как монашескаЯ кельЯ.
Ќо с ее приходом художник начинал замечать все: Яркое и дешевое покрывало на
постели, вытертые до блеска старинные табуреты  и кресла, мЯгкие летние тени
деревьев, на фоне  которых даже оконные  рамы  казались тоньше.  ‚ такие дни
ѓендрикье была ђембрандту такой близкой,  какой не  была  уже долгие месЯцы,
хотЯ  ее  красота  и  желание   казались  ему   столь   же  необъЯснимыми  и
поразительными, как его собственное существование на три флорина в день.
     •удожник ведет почти отшельнический  образ жизни, сохранив свЯзь лишь с
немногими  ближайшими друзьЯми. ђембрандта гонЯт, смешивают  с грЯзью  - его
честь, его имЯ запЯтнаны.
     ђембрандт беднее  последнего беднЯка. Ћн выглЯдит несчастным существом,
потому что против него одного  ополчилось все общество. ќто неизбежно довело
бы художника до самоубийства, если бы морально он не был сильнее общества. ‚
дни таких  крушений ђембрандт  вновь обретал  себЯ  самого. Ћн выпрашивает у
старьевщиков бутафорский  хлам: узорные тюрбаны, заржавленные мечи, парчовые
лохмотьЯ. „ругих моделей, корме ’итуса, ѓендрикье и самого себЯ у ђембрандта
не осталось, но он снова,  как в те счастливые дни, когда жива  была ‘аскиЯ,
принЯлсЯ за работу.  ’итуса он  превращает в легендарного пажа, а служанку в
принцессу сказочных стран. „рагоценные каменьЯ,  шелка, золото, бархат - все
то, что некогда ласкал  ђембрандт  своей чудодейственной кистью -  возникают
вновь  в лучах  дивного,  идеального света.  ђембрандт  изображает  ’итуса и
ѓендрикье   в  окружении   волшебной  роскоши.   ‘ебЯ   он  представлЯет  то
властелином, то королем, и (несмотрЯ на постылую и страшную жизнь), в мечтах
своих он не забыл того, кем он был когда-то.
     Ћн черпает силы и вдохновение в  любви и  преданности ѓендрикье,  в  ее
благородной и тонкой душе; он снова и снова запечатлевает ее дорогой образ в
своих бессмертных полотнах.
     €сподтишка,  таЯсь  от  других,  ѓендрикье  поглЯдывала  на  ђембрандта
глазами, полными нежной  заботы. Ћн стареет. ‚ лице поЯвилась одутловатость,
волосы поредели и поседели. Ћн начал сутулитьсЯ при ходьбе. € весь он как-то
потемнел от перенесенных ударов,  непрерывной борьбы и тЯгот жизни, потемнел
от пережитых страстей, трудов и  забот. ‚сЯ  его сила, все его привЯзанности
сосредоточенны ныне только на его картинах и офортах. ѓендрикье великодушна.
"‡а это  Я не стала меньше любить тебЯ, - думает она. - Њы были счастливы, и
Я знаю, что  кое в  чем Я помогла тебе, подарив тебе себЯ, свою любовь, свои
поцелуи,  которые влили новые  силы в твое опустошенное  сердце. џ и  сейчас
счастлива, когда могу служить длЯ  тебЯ натурщицей,  когда  глаза твои опЯть
впиваютсЯ  в  тело,  которое  ты  так  безумно  любил.  џ  знаю, что  ты мне
признателен и готов назвать своей женой, хотЯ и не говоришь об этом вслух, и
хотЯ иной раз можно  подумать,  что  ты позабыл о  наших  озаренных счастьем
ночах и живешь где-то вдали от менЯ, нашего дома и всего, что нас свЯзывает.
’ы становишьсЯ старше, и тебЯ тЯнет отдохнуть. џ люблю твое лицо, на котором
кручины оставили  глубокие  следы. џ люблю твое тело, которое в расцвете сил
дарило менЯ своей любовью, одну  менЯ. €  Я люблю твои руки, которые ласкали
менЯ, и твои волосы, которые  щекотали  мои оголенные плечи.  € Я никогда не
перестану любить тебЯ, даже если  бы ты совсем-совсем отрешилсЯ от менЯ ради
своих великих  творений, которых Я  никогда не пойму.  “ менЯ есть  дитЯ  от
тебЯ, дитЯ  с твоими глазами, дитЯ, вобравшее в себЯ твою крепкую кровь, - и
это свЯзывает нас навеки. ’ы - мой ђембрандт, мой супруг".
     Ћднажды вечером,  когда художник  сидел  над  гравировальной  доской, в
дверь постучали. ђембрандт  удивилсЯ:  было  уже  половина  десЯтого - времЯ
слишком  позднее длЯ гостЯ. Ѓолее того, он смутилсЯ, потому что был не в том
виде, в котором принимают  посетителей: верхнЯЯ пуговица рубашки оторвалась,
штаны были измЯты и покрыты пЯтнами, и от него пахло потом - он не мылсЯ уже
несколько дней. Ќо  стук повторилсЯ. •удожник отодвинул гравировальную доску
и  пошел к  дверЯм, вытираЯ ладони о бока. ‚ глазах у него рЯбило от слишком
долгого  напрЯжениЯ, и прошло несколько секунд, прежде  чем  он  понЯл,  что
человек, стоЯщий на пороге с протЯнутыми руками и сочувственном выражении на
крупном гладком лице, - не  кто  иной, как џн ‹ивенс, его былой сотоварищ по
неудачливому ученичеству у ‹астмана.
     “  џна  было превосходное  положение  при  дворе  Љарла  Џервого, но он
утратил  его,  когда у королЯ поЯвились иные заботы - в первую очередь,  как
сберечь собственную голову. ‹ивенс, который раньше ел за королевским столом,
писал принца и принцесс,  из месЯца в  месЯц  получал королевскую пенсию,  в
этом году уехал путешествовать по …вропе.
     -  „авно  вернулсЯ,  џн?  -  фальшивым  голосом осведомилсЯ  ђембрандт,
пожимаЯ руки гостю  с энергией, исключавшей  какие бы то ни было  проЯвлениЯ
сочувствиЯ.
     - ‘егоднЯ днем. ЊенЯ еще качает - всю обратную дорогу в море штормило.
     ‹ивенс проследовал за хозЯином, и комната впервые показалась ђембрандту
тесной и  жалкой. Људа  положит џн свою красивую  черную шлЯпу с качающимисЯ
перьЯми? Ќа каком из шатких стульев примостит свое объемистое тело?
     ђембрандт, пожалуй, пожалел бы о своей сухости, если  бы не чувствовал,
что каждое  адресованное ему  слово заранее прорепетировано по дороге, и  не
представлЯл себе,  как  выглЯдело серьезное  и  широкое лицо ‹ивенса,  когда
"новости" впервые дошли до џна:
     - Ќеужели дела действительно так плохи, как мне рассказали?
     ‚идимо, лучший способ покончить со всем этим -  а ђембрандт, видит бог,
хочет, чтобы  все  это  кончилось,  -  сразу  же  сказать  нечто  такое, что
исключает всЯкие дальнейшие разговоры.
     - „а, - сердечно, чуть ли  не  радостно объЯвил  он,  садЯсь  на стул и
прислонЯсь влажной спиной к краю стола. - ’ак плохи, что дальше некуда.
     - ‘ерьезно?
     -  ‘овершенно  серьезно.  ‚се  погибло -  дом, коллекциЯ, мои  полотна,
мебель, драгоценности ‘аскии, все.
     ѓость  вздрогнул, как испуганнаЯ лошадь,  и  провел рукой  по  волосам.
•удожник покосилсЯ
     на  мольберт,  туда,  где  его суровый  автопортрет выступал  из  тени,
кольцом  окружившей  единственную  тусклую лампу.  "„а посмотри же  на него,
поговори о нем, оцени, скажи мне об  этом", - думал ђембрандт. Ќо он знал: в
Ђмстердаме  не  найдетсЯ  и десЯти человек,  способных  оценить  картину,  и
предположить, что џн ‹ивенс относитсЯ к их числу, просто немыслимо.
     -  „а,  да,  ты  должен подыскать  себе  такое помещение,  где  сможешь
выполнЯть хоть
     небольшие заказы, -  продолжал џн, выпрЯмлЯЯсь на стуле с  таким видом,
словно  ему, а  не  ђембрандту предстоЯло начать все заново.  -  ‚прочем, по
зрелом размышлении, Я полагаю, что ты мог бы писать портреты и здесь. “ менЯ
в списке  тех, кто стоит на очереди,  найдетсЯ несколько человек,  которые с
радостью  обратились  бы  к тебе, если бы знали,  что ты берешь заказы. ’ут,
конечно, не  так удобно, как в мастерской, но если ты немного снизишь  цену,
скажем, до двухсот  флоринов  за  портрет, клиенты  будут  вознаграждены  за
неудобство.
     „вести флоринов!..  Љак ни  тЯжело было  принимать  услугу от человека,
который  никогда бы ни попал  к английскому двору, если бы не суровые уроки,
преподанные ему в холодном сарае за мельницей,  ђембрандт снЯл руки со стола
и сказал:
     - Ѓлагодарю. Ќесколько заказов очень облегчили бы мое положение.
     -  …сли  бы  ты смог, - да что Я говорю глупости! - если  бы  ты только
захотел давать то, чего требует публика и притом не в одном лишь Ђмстердаме,
а во всей …вропе...
     -  —то  именно?   -  решительно  спросил   ђембрандт.   -   елковистую
поверхность?  Ќет,  не  смогу. џ пишу  так, как пишу,  и, видит бог, не могу
иначе.
     Ћн  был  рад  тому, что  наконец-то  сказал  это:  как  ни  безжизненно
прозвучал  его  голос, фраза  все-таки доказывала,  что  в  его обуглившемсЯ
сердце до сих пор тлеет огонь.
     - Ќо в таком случае, мне не удастсЯ сделать длЯ тебЯ столько, сколько Я
хотел бы.
     - Ќе огорчайсЯ! ’ы ничего и не обЯзан делать.
     - Ќет, обЯзан. Њы работали вместе, учились вместе...
     "‹жешь! ’ы питалсЯ плодами трудов моих, ты разжирел, раздобрел и  вошел
в  моду за мой счет. ’ы  получил от менЯ многое  и исказил то, что  получил,
исказил настолько, что  угодил публике", -  подумал  ђембрандт, но ничего не
сказал, потому что подбородок задрожал у него, как у паралитика.
     -  €  все-таки  кое-что  Я сделаю. ‚ моем списке числЯтсЯ двое довольно
пожилых людей, которые, пожалуй, предпочтут твою манеру. ‚о всЯком случае, Я
попробую.
     —етыреста  флоринов... ђембрандту  вспомнилсЯ  день,  когда  он уплатил
такую  же  сумму  за  грушевидную  жемчужину,  приглЯнувшуюсЯ  ‘аскии. „рожь
утихала,  и чтобы доказать себе, что  он может держатьсЯ  на ногах, художник
встал со стула. ђади ѓендрикье, ради ’итуса и Љорнелии он подавит нетерпимое
желание крикнуть џну ‹ивенсу, чтобы тот убиралсЯ со своими заказами и... ќто
было бы глупым ребЯчеством - руганью ничего не добьешьсЯ. Ќи одним словом не
похвалив  то,  что  был  бы  счастлив  написать  сам  Њикеланджело,   ‹ивенс
повернулсЯ спиной к автопортрету, пересек комнату и положил на плечо хозЯину
руку,   которую   нельзЯ   было   даже    стрЯхнуть:   в   самонадеЯнном   и
покровительственном  жесте  были,   в  то  же  времЯ,  доброжелательность  и
нежность.
     -  Џоверь, Я сделаю длЯ тебЯ все,  что могу. € не принимай неудачи  так
близко к сердцу. ’вой день еще придет.
     "„а,  -  думал  ђембрандт,  глЯдЯ  на  холеную  руку,  потЯнувшуюсЯ  за
щегольской шлЯпой, - мой день снова придет, и тогда  нас обоих уже не будет,
а  в  царстве небесном мне врЯд  ли представитсЯ случай снова взЯть тебЯ под
свое покровительство".
     - € вот еще что: выспись как следует. “ тебЯ усталые глаза.
     - ‚здор! Ћни просто покраснели - Я слишком долго гравировал.
     -  ‡начит, не перенапрЯгай их. ЉланЯйсЯ своей милой жене. џ дам  о себе
знать не позже, чем через неделю. Ѓереги себЯ, дорогой. ‘покойной ночи!
     ’еперь, когда  гость  ушел, гнев прорвалсЯ  сквозь почерневшие  струпьЯ
души. ђембрандт воочию представил себе, как он впиваетсЯ пальцами в  мЯгкую,
белую  шею  џна,  стучит  его  тупою головой об  стену  и, выкрикиваЯ  дикую
непристойную  брань,  отвергает милосердное  предложение  направить  к  нему
заказчиков. Љак он переворачивает шаткий столик, как трещит дерево и  звенит
медь, которые будЯт спЯщих внизу постоЯльцев, и  те спрашивают себЯ, что  за
зверь  мечетсЯ взад и вперед у них над  головой.  ‡верь? „а, зверь, пьЯница,
сумасшедший... …сли он начнет  сейчас реветь и крушить  мебель,  люди сочтут
его выродком, и даже то, что стоит на мольберте, не докажет им, что он имеет
право на уважение.  Ќу что ж,  тогда  он напишет себЯ таким, какой он есть и
каким  останетсЯ,  во что бы  ни пытались  его превратить. Ћн изобразит себЯ
восточным  пашой,  вознесенным  над ничтожными,  пресмыкающимисЯ у  его  ног
угодниками.  ‚ своей  могучей руке  он, как скипетр, сожмет большой жезл,  а
грудь его и бедра будут облачены в пурпур и золото.
     Џурпур  и золото  -  это  цвета  его  испачканного, заношенного халата.
ђембрандт надел  халат, сдернул с крючка вытертый берет из черного бархата и
водрузил его на голову,  как корону.  †езлом, который он сожмет  в руке, ему
покамест  послужит  муштабель,  а завтра он  одолжит  у  старого привратника
палку. Џо голому дощатому полу художник  подтащил  кресло к  зеркалу, и лишь
презрительно рассмеЯлсЯ, расслышав внизу невнЯтное проклЯтье. Ћсвещение было
неудачное, и, передвинув лампу  на  самый край столика, ђембрандт с жестокой
радостью  подумал,  что она  вот-вот  опрокинетсЯ, масло разольетсЯ, и Языки
пламени пожрут пол, покрывало, постельное белье, его самого. ‹ампа, конечно,
не  опрокинулась,  но  воображаемый  пожар  выжег  Ярость и злобу  из сердца
художника.  € он  смог сосредоточитьсЯ  на своем изображении в  зеркале, так
твердо  запечатлев его в мозгу, что теперь был  уверен: завтра, когда рука и
подбородок  перестанут дрожать от  праведного гнева, он сумеет воспроизвести
это изображение во всей его телесности и надменном великолепии.
     ’ак  мастер  написал  замечательный  автопортрет,  находЯщийсЯ  ныне  в
собрании  ”рик  в Ќью-‰орке и поражающий своеобразным сочетанием иронической
усмешки  с  величавостью  торжественного  церемониала.  ЌесмотрЯ  на  далеко
небезупречную сохранность, этот автопортрет - один из самых величественных и
мощных (его высота сто  тридцать  четыре,  ширина сто  восемь  сантиметров).
‘идЯщаЯ  напротив  нас массивнаЯ фигура  ђембрандта возвышаетсЯ  на  кресле,
словно на троне, широкой пирамидой. „орогие редкие ткани, которые так горели
в  "Ђвтопортрете  с  ‘аскией на коленЯх",  нашли себе после  аукциона  новых
хозЯев, и ђембрандт облачаетсЯ в какое-то сложное фантастическое одеЯние, им
же самим  придуманное, по  фасону похожее  на  сарафан.  ЌакинутаЯ на  плечи
полусгнившаЯ  темнаЯ шуба почти не  закрывает  странной, изрЯдно затрепанной
золотистой одежды с ее водопадом бесчисленных  вертикальных  мелких складок,
которые,  словно  каннелюры  колонн,  как   бы  поддерживают  широкую  грудь
художника. ’ак  же истаскана  близкаЯ ей по  фактуре  краснаЯ  ткань поЯса и
белаЯ  - шарфа  на  груди.  Џо  бокам  шарфа  глухо  мерцают  переливающиесЯ
металлическими блестками полосы ветхой парчи.
     Џоза спокойно  восседающего ђембрандта  величава и торжественна,  но мы
сразу угадываем  в  ней  вулканический темперамент художника, укрощенный его
могучей волей.  ‹еваЯ рука ђембрандта легко,  одними пальцами,  придерживает
простой  деревЯнный посох. Ћн не  служит признаком немощи,  как в  некоторых
изображениЯх стариков  и старух; это, скорее, символ  могущества  и  власти,
вроде  скипетра  персидского  царЯ  или библейского патриарха.  Џравой рукой
художник царственно  опираетсЯ  на ручку кресла. Џричудливый костюм  так  же
говорит  за  то,  что ђембрандт стремилсЯ  свЯзать свой гордый  облик,  свою
личность с этим кругом представлений.
     •орошо знакомое нам постаревшее рембрандтовское лицо под широким черным
беретом   полно  мощного   самоутверждениЯ.  ‘  портрета   на   нас  смотрит
пЯтидесЯтилетний мужчина огромного ума  и  бешеного темперамента, гигантских
творческих возможностей и непреоборимой  духовной  силы. …го самоутверждение
носит характер почти агрессивный, поражающий и подавлЯющий  зрителЯ. ‚ то же
времЯ мудрости  и величию этого  лица мог  бы позавидовать - если бы он умел
завидовать - шекспировский король ‹ир. Ћднако  потребность в самоутверждении
в сочетании  с сарказмом говорЯт  за  то, что  между  этим человеком  и  его
окружением  нет  гармонии  и  мира.  ‚  остром взглЯде  прищуренных глаз,  в
тональных  пЯтнах  окруженного  трагическими  складками  замкнутого рта Ясно
читаетсЯ  горькаЯ,   без   иллюзий,  не  злаЯ,   но  все  понимающаЯ,   чуть
презрительнаЯ насмешка над окружающими - и, быть может, над самим собой, как
будто ђембрандт не только сознает контраст между своей императорской позой и
нелепым нарЯдом, но  и  внутренне глубоко удовлетворен тем эффектом, который
этот  контраст может  произвести  на зрителЯ.  ‚  то же  времЯ ђембрандт  на
нью-йоркском автопортрете  как  бы  противостоит враждебной или  чуждой  ему
среде, и  он достаточно силен, чтобы  из конфликта с  ней выйти нравственным
победителем. Џуть страданий,  несправедливости и горечи не сгибает человека,
но дает ему силы до конца познать  трагическую правду жизни - так можно было
бы сформулировать ответ ђембрандта на предпринЯтый против него поход.
     Џо утрам,  когда ђембрандт входил  в  свою  новую мастерскую  и начинал
приводить в порЯдок кисти  или чистить медные гравировальные доски, он часто
испытывал  такое  ощущение, словно кто-то вслух вопрошает его: а  можно ли в
человеческий век прожить больше одной жизни?
     ‚се повторЯетсЯ,  думал он в  такие  минуты, но по-иному,  по-новому, в
измененном  виде. Њы проживаем одну жизнь  за  другой.  €з наших  грез жизнь
восходит к  еще  не  рожденным днЯм. Ћна обретает  реальность в  картине,  в
объЯтиЯх женщины,  в  детских  глазках, во взоре которых  мы снова  и  снова
познаем себЯ... € угасает она в одну из грозовых ночей. Њы не знаем, что нас
ждет в будущем. Ќаступает мрак. ‚ихри веют, слабеют, улегаютсЯ. Ђ когда мы с
трудом раскрываем глаза, наступление нового утра приносит  нам отдохновение.
‘олнечные отблески играют на нашем лице.  Њы лежим, притаившись. Љровь снова
пульсирует в жилах размеренно, ритмично.
     Њы живем много раз!  Ћ, пора юности, где она?  Ќеужели мы действительно
знали ее, неужели она и  впрЯмь принадлежала нам? Њы ли те самые, что играли
на   перламутрово-сером  канале,  стараЯсь  горстЯми   зачерпнуть   из  воды
полуденные  облака и  пурпур  заката?  Њы ли  строили  королевские  замки из
морской тины и гальки, а по вечерам возились  в  траве под ольхою, окутанные
цветочной пылью, словно золотым дымом. Ќеужели это  мы, забравшись на  самый
верх мельницы и  усевшись у слухового окна,  вглЯдывались  поверх лейденских
валов в колокольни  близлежащих деревень и синевшие за ними дали - туда, где
невысокаЯ, поросшаЯ  лесом цепь холмов незаметно  переходит в дюны,  где под
деревьЯми  всегда  клубитсЯ таинственный мрак, не рассеивающийсЯ даже  в  те
часы, когда солнечное сиЯние озарЯет песок и бронзовые стволы сосен?
     —то  пролегло между его юностью и сегоднЯшним днем? ђембрандт  уж почти
ничего больше не вспоминает.  …му  не  хочетсЯ больше  думать.  Ћн закрывает
глаза, чувствуЯ усталость... еще не осознанную боль... мучительную тЯжесть и
тихую  гордость...  Џеред его  мысленным взором  возникают красные неистовые
ночи: женские лица -  белокураЯ  ‘аскиЯ,  темноволосаЯ  ѓендрикье и опЯть  -
картины, офорты, ученики.  Ћн слышит голоса друзей: вот смеетсЯ и приветливо
кивает ‘егерс. Ќо вот поЯвлЯетсЯ  молодой человек, называющий его "отец",  и
ђембрандт  едва  верит себе,  что это ’итус,  тот самый ’итус, с которым  он
всего несколько лет назад играл на красном ковре.
     ‚  1657-ом  году, полный забот о  семье и, прежде всего, об  отце, этом
большом ребенке,  неспособном  противостоЯть  экономическому  давлению своих
противников, шестнадцатилетний ’итус составлЯет завещание в пользу маленькой
Љорнелии,  дочери  ѓендрикье  и  ђембрандта.  Ћпекунами,  с   полным  правом
пользованиЯ своим имуществом, он назначает ђембрандта и ѓендрикье. Ђ ныне, в
1660-ом году,  когда треволнениЯ,  свЯзанные с распродажей дома  и коллекции
несколько  улеглись,  ’итус   и  ѓендрикье  заключили  у  нотариуса  акт  об
утверждении товарищества длЯ  торговли произведениЯми  искусства и печатаниЯ
офортов.  ‚се имущество, все  издержки и доходы предприЯтиЯ они, по условиЯм
договора,  делЯт пополам. ‚ качестве  главного  консультанта-специалиста они
привлекают ђембрандта, которого обЯзуютсЯ обеспечивать жильем и питанием, но
который не  принимает  участиЯ в делах  товарищества,  не  обладает  никаким
имуществом   и  всю   свою   художественную   продукцию   обЯзан  передавать
товариществу.  ќтот  договор,  по  видимости   такой  коммерческий  и  такой
кабальный  длЯ  ђембрандта, так как он  лишал мастера  всЯких прав и всЯкого
имущества, на  самом деле, был длЯ него благодеЯнием  и спасением. Ћн  делал
его  неуЯзвимым  длЯ   всех  внешних  врагов  и  освобождал  его  от  всЯкой
ответственности и всЯких денежных обЯзательств и предоставлЯл художнику  то,
к чему он больше всего стремилсЯ - полную творческую свободу.
     ’еперь   ђембрандт  живет  здесь,  в  комнатушке  на  ђозенграхт,   над
антикварной  лавкой,  принадлежащей  ’итусу.  Ђ  в  доме уже  играет  другой
ребенок. ’ак было, так будет...
     ђембрандт больше ни о чем не спрашивает. Ќочи и дни сменЯют друг друга.
†изнь  тысЯчекратно воспроизводит  себЯ; все,  решительно все повторЯетсЯ. €
ђембрандт знает, что даже смерть - не что иное, как некое продолжение жизни,
извечное  претворение материи,  некое  сплетение новых,  неизведанных  грез,
только  без  мутного  осадка  пробуждениЯ, без угрызений совести, физических
страданий и тупого уныниЯ, оставленного в нем снами жизни.
     Ќичто не могло заставить ђембрандта отказатьсЯ от  избранного им пути -
ни соблазны, ни невзгоды.  ‚  числе  немногих  его высказываний современники
сохранили длЯ  нас запомнившиесЯ  им слова художника: "џ  ищу не почестей, а
свободы".  ќту   свободу  искусства,  свободу   от  требований  чуждой   ему
общественной среды,  свободу  от  всЯких сковывающих ее условностей и рутины
ђембрандт ценил больше всего на свете.
     €менно в  это  времЯ творчество художника окончательно  отклонЯетсЯ  от
общего  русла  голландской живописи, прежде всего, потому,  что  центральной
проблемой искусства  ђембрандта  бесповоротно  становитсЯ проблема  духовной
жизни  человека и  его этических идеалов. €  потому, далее, что  длЯ решениЯ
этих   проблем   ђембрандт   ищет   новые,   чуждые   голландской   живописи
монументальные формы. ‘начала он пытаетсЯ найти  эти формы в автопортретах и
портретах родных и близких людей.
     ‚первые в рембрандтовском искусстве ѓендрикье поЯвилась, как мы помним,
в эрмитажной картине "‘вЯтое семейство", через три года после смерти ‘аскии,
и тогда же она  стала  героиней еще  одной небольшой картины, преисполненной
нежности  и  теплоты   высших  человеческих   отношений  ("„евушка  у  окна"
„ульвичского музеЯ). ‚ 1649-ом  году  ђембрандт  уже  облачает  ѓендрикье  в
роскошные  одежды  из золотой  парчи,  украшает  ее  драгоценными камнЯми  и
жемчугом  (парижский ‹увр),  а в 1654-ом  году  поочередно  превращает  ее в
библейских героинь - в ‘усанну (‹ондон) и ‚ирсавию (парижский ‹увр).
     Ќо вот через  четыре  года  ѓендрикье  предстает  перед нами в  простой
домашней одежде. Ћна изображена по поЯс; кисти рук  зЯбко спрЯтаны в широкие
рукава, драгоценности исчезли, в глазах - настороженность и горькаЯ  ирониЯ.
ќта картина создана в суровом  1656-ом  году, когда все имущество ђембрандта
было  описано  за  долги.  Ќыне  эта   картина  находитсЯ   в   теделевском
художественном  институте  во  ”ранкфурте-на-Њайне  (”ђѓ).  ‡десь  Явственно
проглЯдывает тЯготение ђембрандта к монументализации портрета.
     Џолную монументальность приобретает образ ѓендрикье  в самом  известном
ее портрете из  Ѓерлинского музеЯ,  1658-ой  год (высота портрет восемьдесЯт
шесть, ширина шестьдесЯт три сантиметра). ‡десь  ђембрандт снова обратилсЯ к
заимствованному из итальЯнской классики мотиву полуфигуры, видимой нам через
окно.   Ќо   композициЯ   и  поза  берлинского   портрета  отличаютсЯ  таким
пространственным   богатством,   сложностью  и   в  то   же  времЯ   бытовой
естественностью,  какие  были неведомы  мастерам  семнадцатого  века.  ‚ еще
большей степени это относитсЯ к психологическому содержанию.
     ђама  окна,  которую  художник раньше  включил  бы в  картину полностью
(прием "картина  в картине"),  теперь  осталась  только  внизу  и  слева  от
зрителЯ, другие  два краЯ вынесены за пределы полотна.  ”игура  же ѓендрикье
занимает,  в основном,  правую половину изображениЯ,  причем ее левое  плечо
оказываетсЯ даже как бы срезанным  правой кромкой рамой. ЌесмотрЯ  на резкое
смещение основного объема, композициЯ сохранЯет устойчивое равновесие: узкаЯ
полоса рамы внизу  служит упором фигуры,  сюда падает значительнаЯ  часть ее
тЯжести.  ђембрандт   строит  не  композицию  на   плоскости,   а  размещает
человеческую фигуру в пространстве. ’ак  он поступал, конечно, всегда, но на
этот  раз  он  уравновешивает  между  собой  не  тональные пЯтна,  а  только
соответствующие им массы,  имеющие  определенный  вес.  Ћн действует подобно
скульптору, освещаЯ свою заготовку в соответствии с художественным замыслом,
соразмерЯЯ  ее  опору и ту  тЯжесть, котораЯ  приходитсЯ  на  нее.  ‚се  эти
архитектонические,  то  есть   композиционно-структурные  качества  портрета
играют большую роль и в его психологическом содержании.
     ЊЯгкое,  золотистое   освещение,  льющеесЯ  откуда-то  слева,  вызывает
представление о  конце  днЯ,  когда  солнце  заходит, и  внутри комнаты  уже
наступила  полутьма.  “ставшаЯ  за день ѓендрикье в той же  домашней одежде,
которую  мы  видели во франкфуртском портрете, подошла  к окну и задумалась,
опершись  кистью  левой  руки с  намотанной на нее ниткой  жемчуга  о черный
подоконник. „ругой рукой она оперлась о левый по отношению к нам косЯк окна.
     ‚  наклоне головы  ѓендрикье  влево,  в  неловко завернувшемсЯ  к груди
колечке подчеркнут  личный, интимный характер  портрета, своей  случайностью
как   бы  нарушающий  равновесие;   эта  деталь   особенно  примечательна  -
обручальное кольцо, прикрепленное к шнурку, спадающему  с шеи, символизирует
фактический брак ѓендрикье с ђембрандтом. Љроме того, мы  видим на ѓендрикье
другие драгоценности, те же самые, которые сверкали на ее луврском портрете,
хотЯ мы точно знаем, что в  год написаниЯ картины ни этих золотых  серег, ни
жемчуга, ни кольца  на безымЯнном пальце левой  руки  ни у ђембрандта, ни  у
ѓендрикье не было и быть не могло.
     Ћдежда ѓендрикье - род  халата из темной, коричнево-зеленоватой ткани с
Яркими красными отворотами. ќто выделЯет  мЯгкость ее  располневшего  тела и
тЯжелый жест ее руки,  опирающийсЯ о подоконник. Ќо этому впечатлению флегмы
и  некоторой  усталости  противодействует  колорит  картины, построенный  на
глубоком горении красных  и  золотистых  тонов, словно  струЯщихсЯ  широкими
потоками  сверху  вниз. Ѓольшие,  прерывистые, дугообразные  мазки  передают
дивную игру цвета на непримечательных складках одежды.
     ‚ задумчивой полуулыбке ѓендрикье есть и грусть, и нежность, и здороваЯ
усталость,  но   преобладает  спокойнаЯ  примиренность   с  жизнью.   ‚зглЯд
ѓендрикье, простой и открытый, устремлен на зрителЯ и в то же времЯ погружен
в  себЯ  -  кажетсЯ,  что  она  издали  любуетсЯ  дорогим  ей  человеком.  ‘
необычайной осЯзательностью  мы  ощущаем  ее близость,  и  в  то  же  времЯ,
благодарЯ  погружению  в темноту, она  кажетсЯ зыбким сновидением.  ‚ образе
ѓендрикье есть и реальность, и мечта, и грусть, и ощущение большого счастьЯ.
‚ этом  богатстве контрастов заложена огромнаЯ выразительность и жизненность
берлинского  портрета. Њы  воспринимаем доброту  ѓендрикье,  ее  стойкость в
борьбе  с несправедливостью, ее  стремление  жертвовать собой  длЯ других во
всей сложности ее  жизненных  обстоЯтельств и ее  взаимоотношений  с другими
людьми.  Ќо  она  знает меру  бренного и  настоЯщего в жизни, умеет отличать
подлинные  ценности  от мнимых. ќто  -  один  из самых  обаЯтельных  женских
образов в мировой живописи.
     Ћт  картины к  картине образ ѓендрикье  изменЯетсЯ,  поэтичнаЯ прелесть
молодости превращаетсЯ в спокойную  красоту сложившейсЯ женщины. ‚ портретах
ѓендрикье  ђембрандт выразил свои  представлениЯ о  прекрасном  человеческом
существе. Ћднако почти  каждый созданный им образ  несет на себе печать этих
представлений, каждый человек  в его  глазах обладает хотЯ бы искрой высшего
благородства и красоты. Ћтход художника от общепринЯтой системы социальных и
духовных  ценностей  делает длЯ него жизненно  важным  вопрос об этическом и
эстетическом идеале - о том положительном, прекрасном в жизни и человеке, на
что  он  может  оперетьсЯ, что он может противопоставить  общепринЯтому. Љак
известно,  именно эта проблема  мучила в шестнадцатом  веке  Џитера ЃрейгелЯ
старшего, который, по-видимому, так и не нашел удовлетворительного  длЯ себЯ
решениЯ. “ ђембрандта она стала ведущей темой творчества.
     Џодобно  тому,  как  портреты ѓендрикье дают  нам  представление о том,
какие черты, какие качества  поздний ђембрандт стремилсЯ воплотить в образах
женщин,  так  и в  портретах  сына  ђембрандта,  ’итуса, мы наблюдаем, какие
задачи ставил  перед собой мастер, воплощаЯ  образы детства и юности. ‘аскиЯ
умерла, но жив ’итус. ђембрандт часто рисовал сына, и в этих портретах живет
ощущение свершившегосЯ чуда. Џравда,  не особенно веритсЯ, что ’итус в жизни
был  похож  на ’итуса  рисунков и полотен хотЯ бы  в  той степени,  как были
похожи в действительности и в живописи ђембрандта остальные люди, которых он
рисовал,  заботЯсь больше не о портретной точности изображениЯ, а о передаче
духовной сути человека. Ќаверное, ’итус был похож на себЯ  много меньше, чем
‘аскиЯ  или ѓендрикье  ‘тоффельс,  потому  что  на  любом  из  портретов  он
поразительно напоминает лицом,  обликом, телесным  сиЯнием  ангела в картине
"†ертвоприношение   ЊаноЯ",  написанной  до   его   рождениЯ.   ќто  кажетсЯ
фантастическим:  ђембрандт  написал  ’итуса  раньше,   чем  его  увидел.  Ќо
фантастика оборачиваетсЯ реальностью  человеческого  духа,  если  попытатьсЯ
понЯть ее суть: с самого  начала, до рождениЯ, с первых минут надежды, ’итус
был длЯ  ђембрандта  чудом и оставалсЯ  чудом. Ќа  поЯсном  портрете  ’итуса
1650-го  года  (ЉалифорниЯ,  частнаЯ  коллекциЯ  Ќортона  ‘аймона),  ребенок
запечатлен  семилетним.  Ћн  похож  на  принца  благодарЯ   своему  пышному,
сверкающему  костюму. € в то же времЯ в  образе ощутима  детскаЯ  наивность,
чистота,  жизнерадостность  (высота  этого  портрета  шестьдесЯт два, ширина
пЯтьдесЯт два сантиметра).
     ђембрандт  писал  чудо  в  образе  мальчика,  юноши.  Џортреты  ’итуса,
наверное, самые  лучезарные из  его  работ, они рождены  как бы беспредельно
любЯщей кистью, вылеплены из  улыбающихсЯ,  сиЯющих мазков. Ћни повествуют о
телесной драгоценности  человека. € если  испытываешь  перед ними печаль, то
потому что в них ощущаетсЯ ее непрочность, недолговечность...
     ‚  музее  Ѓойманса в  Ђмстердаме  находитсЯ один  из  лучших  портретов
’итуса.  Љартина  эта, высотой  семьдесЯт  семь  и  шириной  шестьдесЯт  три
сантиметра, датирована 1655-ым годом,  когда ’итусу  было тринадцать лет. Њы
знаем, что его, сына ‘аскии, рожденного в 1641-ом году, воспитала ѓендрикье,
котораЯ, видимо, очень его любила, и к которой он  сам был глубоко привЯзан.
’итус не отличалсЯ сильным здоровьем.  …сть основаниЯ предполагать,  что ему
были присущи  художественные наклонности;  мы уже  познакомились с одним  из
документов, упоминающих  его рисунки. Ѓыли у ’итуса  и собственные  картины.
Ћднако настоЯщего  живописца из  ’итуса не получилось - по-видимому, оттого,
что он принес  в жертву свое призвание в  борьбе за творческую победу своего
отца.  ‚о всЯком  случае, мы вправе  говорить  о  трагедии ’итуса, отголоски
которой можно уловить в его портретах, написанных ђембрандтом.
     —то  особенно  покорЯет   в  роттердамском  портрете  ’итуса,  так  это
тончайшее  сочетание  ребЯчливости  и  серьезности,   повседневного  быта  и
поэтической мечты. Њальчик в  темной шапке сидит лицом к зрителю  за высоким
столом и не то пишет, не то  рисует что-то. •арактерным жестом подперев щеку
большим пальцем  правой руки, в которой  он держит гусиное перо,  он прервал
свою работу.  ‚ левой руке у него чернильница. ‘тенка стола,  занимающаЯ всю
нижнюю  часть  картины,  пространство  фона   в  ее  верхней  части  (вок