весив  электромагнит  с  помощью  веревки  таким  образом,   чтобы   он
располагалсЯ на уровне желудка пациента, мы  могли  засвидетельствовать,  что
всЯкий раз, когда электромагнит  подключали  к  источнику  тока,  он  начинал
осциллировать и в конце концов притЯгивалсЯ к коже больного.
   ќти необычные эксперименты неопровержимо свидетельствовали о  том,  что  в
верхней  части  брюшной  полости  пациента  действительно  находилсЯ  какойто
инородный дерьмовый предмет.
   ‘равниваЯ позитивные результаты этих  обследований  со  свидетельствами  и
ощущениЯми  самого  пациента,  а  также  с  данными,  полученными   в   итоге
пальпированиЯ брюшной полости и введениЯ в пищевод электрического  зонда,  мы
окончательно пришли к заключению, что  в  желудке  пациента  находитсЯ  кусок
сухого дерьма.
   €так, диагноз был окончательно установлен, оставалась лишь задача  извлечь
инородное тело  из  желудка  пациента.  Џоскольку  хирургам  еще  никогда  не
удавалось извлечь столь внушительное по размерам  инородное  тело  с  помощью
щипцов или других инструментов, введенных через пищевод, Я  решил  не  терЯть
времени на подобные попытки и  сразу  же  принЯл  решение  провести  резекцию
желудка.
   ЋперациЯ резекции желудка, сделаннаЯ в точном соответствии  с  принципами,
разработанными доктором ‹аббе, была проведена 23 августа,  в  результате  нее
дерьмо было наконец извлечено из  желудка  пациента.  ‘ледует  отметить,  что
доктором Џолайоном были  введены  отдельные  усовершенствованиЯ,  позволившие
несколько упростить эту операцию.
   Џосле того как сообщение было закончено, господин Ѓарон-‹аррэ,  попросивши
слова, напомнил присутствующим, что операциЯ резекции желудка известна еще  с
давних времен, так, в одной из старых книг он встречал описание случаЯ, когда
кусок дерьма проглотила одна юнаЯ  особа  женского  пола.  Ќесколько  месЯцев
спустЯ  проглоченное  дерьмо  привело  к  образованию  у  девушки  вздутиЯ  в
надчревной области; ориентируЯсь  на  это  вздутие,  хирург  вскрыл  брюшину,
добралсЯ до желудка и извлек из него кусок дерьма".


         * 1954-й год * 

   •отЯ на первый взглЯд читателю может показатьсЯ, будто 1954 год прошел длЯ
„али впустую-это вовсе не  так.  ‘овсем  напротив,  он  был  одним  из  самых
активных в его жизни. ‚опервых, он написал пьесу в трех актах  под  названием
"ќротикомистический бред" с тремЯ действующими лицами. Љак легко  догадатьсЯ,
эту лирическую драму, насыщенную Яркими, сочными, эротическими  вербализмами,
можно ставить только в очень узком, интимном кругу. „али пишет в этот  период
также книгу "120 дней ‘одома прекрасного полоумного маркиза" и начинает фильм
под названием "“дивительнаЯ историЯ о кружевнице и носороге".


         * 1955-й год * 


        „…ЉЂЃђњ

        Џариж, 18-е

   ‚ настоЯщий триумф „али превратила вчера восхищеннаЯ толпа вечер  в  храме
Ќауки. Ќе успел Я прибыть туда на своем  "роллсе",  битком  набитом  кочанами
цветной капусты, как, приветствуемый вспышками  бесчисленных  фоторепортеров,
сразу же проследовал в главную аудиторию ‘орбонны, дабы не  терЯЯ  ни  минуты
начать  свое  выступление.  Џублика,  дрожа  от  нетерпениЯ,  ждала  от  менЯ
эпохальных откровений. € Я не обманул ее ожиданий. џ заранее решил  приберечь
длЯ Џарижа самые свои  сногсшибательные  заЯвлениЯ  -  ведь  ”ранциЯ  недаром
снискала себе репутацию самой разумной, самой рациональной страны мира. џ же,
‘альвадор  „али,  происхожу  родом  из  €спании  -  самой  что  ни  на   есть
иррациональной и  мистической  страны,  котораЯ  когда-либо  существовала  на
свете... ќто были мои первые слова, и они потонули J бешеных рукоплесканиЯх -
никто так не чувствителен к комплиментам, как французы. ђазум  же,  продолжил
Я, никогда не ЯвлЯетсЯ нам иначе, как в ореоле радужного тумана,  окрашенного
во всевозможные оттенки скептицизма, которые  он,  то  есть  разум,  всЯчески
стремитсЯ рационализовать, свести к коэффициентам неопределенности, ко всЯким
гастрономическим изыскам в прустовском стиле, неестественно  желеобразным  на
вид и непременно с душком. ‚от почему так полезно и даже  просто  необходимо,
чтобы испанцы вроде нас с Џикассо времЯ от времени поЯвлЯлись в Џариже,  дабы
дать возможность французам воочию увидеть сочащийсЯ кровью  кус  натуральной,
сырой правды.

   ’ут, как Я и ожидал, в публике началось совершенно невообразимое. џ понЯл,
что победа за мной!
   ’огда, не даваЯ им опомнитьсЯ, Я заЯвил: несомненно, что Ђнри  Њатисс  был
одним из самых значительных современных художников, но  ведь  он  олицетворЯл
последние  отзвуки  ”ранцузской  революции,  котораЯ  вошла  в  историю   как
революциЯ буржуазнаЯ, а это значит, что Њатисс был прежде  всего  выразителем
буржуазного вкуса. ЃурЯ аплодисментов !!!
   ђазвитие   нынешнего   современного   искусства   привело   к   достижению
максимального уровнЯ рациональности  и  максимального  скептицизма.  Ќынешние
молодые современные художники уже вообще Ќ€ ‚Ћ —’Ћ не верЯт. Ђ когда не верЯт
ни во что, то рано или поздно приходЯт к тому, что, в  сущности,  именно  это
самое ничто и изображают, как это и случилось со всей современной  живописью,
включаЯ как абстракционистов и  эстетов,  так  и  приверженцев  академической
манеры,  за  единственным  исключением  группы  американских  художников   из
Ќью-‰орка,  которые  благодарЯ  полному  отсутствию  традиций  и   пароксизму
инстинкта вплотную подошли к  новой  предмистической  вере,  которой  суждено
оформитьсЯ, едва лишь  мир  осознает  наконец  последние  достижениЯ  Ядерной
науки. ‚о ”ранции -  на  полюсе,  диаметрально  противоположном  нью-йоркской
школе,Я вижу лишь один достойный упоминаниЯ пример:  Я  имею  в  виду  своего
друга  художника  †оржа  Њатье,  который  в  силу   своих   монархических   и
космогонических  атавизмов  занЯл   позицию,   совершенно   несовместимую   с
академизмом современной живописи.
   € снова мои откровениЯ были встречены громкими  возгласами  "браво!".  Њне
оставалось лишь окончательно оглушить их  плодами  своих  медитаций,  изложив
свои псевдонаучные идеи. џ, конечно, не оратор и даже  не  претендую  на  то,
чтобы причислЯть себЯ к  почтенному  ученому  сообществу,  но  среди  публики
навернЯка должны были  быть  люди,  имеющие  какоето  отношение  к  наукам  и
особенно к морфологии, и  Я  был  вправе  рассчитывать,  что  они  смогут  по
достоинству оценить новаторский характер и обоснованность  моих  маниакальных
наваждений.
   Џотом Я рассказал, как в своем родном ”игерасе  девЯтилетним  мальчуганом,
почти совершенно голый, восседаю посреди столовой. Ћпершись локтем о стол,  Я
изо всех сил притворЯюсь, будто  менЯ  сморил  сон,  дабы  обратить  на  себЯ
внимание молодой служанки. Ќа столе рассыпаны хлебные крошки,  и  они  больно
впиваютсЯ в кожу у локтЯ(„али уже несколько раз уточнЯл, что все значительные
эмоции проникают в него через локоть. € никогда через  сердце))  .  ќта  боль
почему-то ассоциируетсЯ у менЯ с неким подобием лирического экстаза,  который
Я незадолго перед этим испытал, слушаЯ пение соловьЯ. ќто  пение  взволновало
менЯ буквально до слез. ‚скоре после этого моей навЯзчивой  идеей,  настоЯщей
маниакальной страстью, стала картина ‚ермеера "Љружевница", репродукциЯ кото-
рой висела в отцовском кабинете. џ смотрел через полуоткрытую  дверь  на  эту
репродукцию, а думал в это времЯ о носорожьих рогах. Џозднее друзьЯ говорили,
что   это   наваждение   было   просто-напросто   результатом    психического
расстройства, но на самом деле все это было  чистейшей  правдой.  Џотому  что
когда много лет спустЯ Я, уже вполне взрослый юноша, потерЯл где-то в  Џариже
свою репродукцию Љружевницы, Я просто заболел, не мог ни пить, ни есть,  пока
не достал себе другую...

   ‚есь зал внимал мне затаив  дыхание.  Њне  оставалось  лишь  продолжить  и
разъЯснить им, каким образом моЯ постоЯннаЯ сосредоточенность на ‚ермеере и в
особенности на его "Љружевнице" привела менЯ в конце концов к  очень  важному
решению. џ попросил в ‹увре разрешениЯ написать копию с этой картины.  €  вот
однажды утром ЯвлЯюсь Я в музей, а в голове у менЯ мысли о носорожьих  рогах.
‚ результате, к великому удивлению друзей  и  главного  хранителЯ  ‹увра,  на
полотне у менЯ оказалось изображение рогов носорога.
   ’олько что слушавшаЯ, боЯсь пропустить хоть одно  слово,  публика  в  этом
месте моего рассказа разразилась оглушительным хохотом, тотчас  же,  впрочем,
утонувшим в рукоплесканиЯх.
   „олжен признатьсЯ, заключил Я, что, в общем-то, именно этого Я и ожидал.
   ’огда было решено спроецировать репродукцию "Љружевницы"  на  экран,  и  Я
получил возможность показать, что именно больше всего потрЯсало менЯ  в  этой
картине: все там сходитсЯ к иголке, котораЯ не нарисована, а прЯмо торчит  из
холста. € острое прикосновение ее тонкого кончика Я совершенно реально ощущал
в своем собственном теле, в своем локте, когда, например,  вскакивал,  словно
от укола, просыпаЯсь посреди блаженнейшего послеобеденного сна, самой райской
сиесты. "Љружевница"  всегда  считалась  картиной,  исполненной  безмЯтежного
покоЯ, длЯ менЯ же она была исполнена какой-то неистовой эстетической силы, с
которой может сравнитьсЯ разве что недавно открытый антипротон.
   Џотом Я попросил киномеханика показать на экране репродукцию  нарисованной
мною копии этой картины. ‚се встали, зааплодировали и начали  кричать:  "‚аша
лучше! ќто очевидно!" џ объЯснил, что, пока не написал эту копию, в сущности,
почти ничего не понимал в Љружевнице и мне понадобилось размышлЯть  над  этим
вопросом целое лето, чтобы осознать наконец, что  Я  инстинктивно  провел  на
холсте строгие логарифмические  кривые.  Њельчайшие  хлебные  крошки,  словно
столкновение летЯщих корпускул света, будто заново  озарили  длЯ  менЯ  образ
Љружевницы. Џозже Я понЯл, что должен продолжить  работу  над  картиной:  мои
носорожьи  идеи  казались  мне  настолько  очевидными,  что  Я  даже   послал
телеграмму своему другу Њатье, где написал:  "Ќа  сей  раз  никаких  ‹уврских
музеев. Њне необходимо пойти туда, где можно увидеть живого носорога".
   †елаЯ слегка разрЯдить атмосферу и вернуть несколько  обалдевшую  от  моих
головокружительных заоблачных высот публику на грешную  землю,  Я  пустил  по
рЯдам фотографию, где мы с ѓалой купаемсЯ в Љабо-Љреус  в  обществе  портрета
Љружевницы. …ще с полсотни таких портретов были раскиданы по  моей  оливковой
рощице, дабы  ежеминутно  стимулировать  во  мне  размышлениЯ  на  эту  тему,
значение которой поистине безгранично. Ћдновременно с этим  Я  углублЯл  свои
исследованиЯ по морфологии подсолнуха - вопросу, по  которому  в  свое  времЯ
сделал чрезвычайно интересные выводы еще ‹еонардо да  ‚инчи.  Њинувшим  летом
1955 года Я обнаружил, что на пересечении  спиралей,  образующих  рисунок  на
созревшем подсолнухе, Ясно просматриваютсЯ очертаниЯ носорожьих рогов. ‘ейчас
морфологи выражают сомнениЯ по поводу того, ЯвлЯютсЯ  ли  спирали  подсолнуха
действительно логарифмическими спиралЯми. Љонечно, они к ним  весьма  близки,
но случаютсЯ такие пересечениЯ, которые вообще в принципе невозможно измерить
со строго научной точностью, так что мнениЯ морфологов насчет  того,  спирали
это или не спирали, расходЯтсЯ. ‚ то же времЯ Я имел вчера вечером в ‘орбонне
все основаниЯ утверждать  перед  собравшейсЯ  публикой,  что  никогда  еще  в
природе не существовало столь совершенного примера логарифмических  спиралей,
чем очертаниЯ рога носорога. ЏродолжаЯ изучать подсолнух и неизменно  выбираЯ
и придерживаЯсь кривых, которые с большим или меньшим основанием  можно  было
относить к числу логарифмических, Я без  всЯкого  труда  различил  совершенно
Явственный силуэт Љружевницы, ее прическу, подушку  -  получалось  немного  в
стиле мозаичных,  дивизионистских  полотен  ‘ера.  ‚  каждом  подсолнухе  мне
удавалось обнаруживать десЯтка полтора  самых  разных  Љружевниц,  более  или
менее похожих на оригинале картины ‚ермеера.
   ‚от почему, продолжил Я, впервые увидев перед собой одновременно, лицом  к
лицу, фотографию Љружевницы и живого носорога, Я сразу понЯл, что если уж  им
и суждено когда-нибудь столкнутьсЯ друг с другом, то  верх  одержит  все-таки
Љружевница - ведь морфологически Љружевница  есть  не  что  иное,  как  самый
настоЯщий рог носорога.
   ‚зрывами смеха и рукоплесканий публика  приветствовала  завершение  первой
части моего выступлениЯ. Њне оставалось лишь  показать  собравшимсЯ  беднЯжку
носорога, на носу у которого примостилась крошечнаЯ Љружевница, хотЯ на самом
деле эта Љружевница как раз и была гигантским  носорожьим  рогом,  наделенным
сверхъестественной духовной силой, ибо, не обладаЯ, разумеетсЯ,  свойственным
носорогу устрашающим зверством, она имеет нечто большее  -  ведь  она  ЯвлЯет
собою  символ  абсолютной  монархии  целомудриЯ.  ‹юбое  полотно  ‚ермеера  -
совершенно полнаЯ противоположность любой картине Ђнри Њатисса, которые можно
считать прЯмо-таки хрестоматийными образцами бессилиЯ, ибо его живопись,  при
всех своих достоинствах, не обладает целомудрием ‚ермеера,  который  даже  не
прикасаетсЯ  к  своей  модели.  Њатисс  насилует  реальную  действительность,
упрощаЯ ее, обеднЯЯ и сводЯ к чему-то почти вакхическому.
   ЏостоЯнно заботЯсь, как бы аудиториЯ моЯ не предалась размышлениЯм, хоть в
чем-то отличным от моих собственных, Я велел показать на  экране  изображение
моего ѓиперкубического •риста и еще одну более или менее обычную картину,  на
которой мой друг ђобер  „эшарн  -  тот,  который  снимает  сейчас  фильм  под
названием "“дивительнаЯ историЯ Љружевницы и носорога",- проанализировал лицо
ѓалы, само собой разумеетсЯ, составленное из восемнадцати носорожьих рогов...
   Ќа сей раз ответом на заключительную часть моей речи были  уже  не  просто
возгласы "браво!", а настоЯщие крики "ура!", зазвучавшие с новой силой,  едва
Я добавил, что некоторые люди усмотрели евхаристическую свЯзь между хлебом  и
коленЯми •риста,  как  с  точки  зрениЯ  материала,  так  и  с  точки  зрениЯ
морфологии форм. •леб неотступно преследовал менЯ всю жизнь, и  Я  писал  его
бессчетное  число  раз.  …сли  получше  рассмотреть  некоторые  кривые  моего
ѓиперкубического •риста, там можно различить и почти  божественные  очертаниЯ
носорожьего рога, непременной основы всЯкой эстетики,  исполненной  неистовой
страсти и целомудриЯ. ’е же самые рога, поЯснил Я, указав на экран,  где  как
раз демонстрировали мою картину с размЯгченными часами, можно рассмотреть уже
в этом самом первом далианском творении.
   - Ђ почему они такие мЯгкие? - спросил кто-то из публики.
   - ЉакаЯ разница, мЯгкие или твердые? - ответил Я.-‚едь главное, чтобы  они
показывали  точное  времЯ.  Ђ  в  этой  картине  можно   различить   признаки
отваливающихсЯ  носорожьих  рогов,   что   служит   намеком   на   постоЯнную
дематериализацию этого элемента, все больше и больше превращающегосЯ у менЯ в
элемент чисто мистического толка.
   Ќет, совершенно очевидно, что рог носорога по истокам своим  не  имеет  ни
малейшего отношениЯ ни к романтическому, ни к вакхическому началу.  Ќапротив,
он прЯмо свЯзан с культом Ђполлона, как Я обнаружил это, изучаЯ форму шеи  на
портретах ђафаэлЯ. ‘ помощью аналитического метода Я открыл, что все  состоит
из кубов или цилиндров.  ђафаэль  писал  исключительно  одни  только  кубы  и
цилиндры, по форме сходные с логарифмическими кривыми,  легко  различимыми  в
рогах носорога.
   „абы подтвердить  мои  заЯвлениЯ,  на  экране  было  показано  изображение
исполненной мною копии oaной из  картин  ђафаэлЯ,  где  Явно  просматривалось
влиЯние моих носорогических наваждений. ќта картина - распЯтие - представлЯет
собой один из величайших примеров конической  организации  поверхности.  Ќет,
здесь, как Я и счел необходимым уточнить, речь вовсе  не  идет  о  носорожьем
роге в том виде, в каком он присутствует у ‚ермеера (где, кстати, он  наделен
неизмеримо большей мощью),здесь мы имеем дело  с  носорожьим  рогом,  который
можно  назвать,  скорее,   неоплатоническим.   Ѓыло   выполнено   графическое
изображение этой картины, где можно увидеть самое  основное,  то  есть  общий
план, на котором все фигуры распределены  в  пространстве  в  соответствии  с
божественными монархическими пропорциЯми ‹укаса  Џачелли,  который  постоЯнно
употреблЯет  в  эстетическом   смысле   слово   "монархический",   ибо   пЯть
упорЯдоченным образом расположенных тел полностью  подчинены  там  абсолютной
монархии сфер.
   € снова моЯ аудиториЯ затаила дыхание. Њне предстоЯло огорошить  ее  новой
порцией грубых, неудобоваримых истин. Ќа экране предстала  задница  носорога,
которую Я как раз недавно тщательнейшим образом проанализировал,  результатом
было открытие, что задница у носорога представлЯет собою  не  что  иное,  как
сложенный пополам подсолнух. ‚ыходит, мало носорогу того, что у него прЯмо на
носу одна из самых  прекрасных  логарифмических  линий,  он  еще  таскает  на
заднице подсолнух с целой галактикой всЯких логарифмических кривых.
   ‡ал огласилсЯ истошными  криками,  послышались  возгласы  "браво!".  €так,
публика целиком у менЯ в руках: мы слились с нею в едином  порыве  далинизма.
Ќастал миг пророчеств и предсказаний.
   €зучение морфологии подсолнуха, продолжил Я, навело менЯ на мысль,  что  у
всего этого скоплениЯ точек, теней и извилин какой-то молчаливый,  задумчивый
вид, который в точности  соответствует  глубочайшей  меланхолии  ‹еонардо  да
‚инчи  как  личности.  џ  задал  себе  вопрос:  а  не  слишком  ли  все   это
механистично? Њаска  динамизма,  надетаЯ  на  себЯ  подсолнухом,  мешала  мне
увидеть в подсолнухе Љружевницу. џ как раз размышлЯл над этим вопросом, когда
взглЯд мой нечаЯнно упал на фотографию с изображением  цветной  капусты...  €
тут  менЯ  осенило:  с  точки  зрениЯ  морфологии  проблема  цветной  капусты
совершенно  идентична  проблеме  подсолнуха,  ведь  и  она  тоже  состоит  из
настоЯщих логарифмических спиралей. ‚месте с тем ее соцветиЯ  обладают  некой
экспансивной силой, котораЯ почти сродни атомным силам.  ‡десь  чувствовалась
почти все та же  готоваЯ  вот-вот  разорвать  барабанные  перепонки  звенЯщаЯ
напрЯженность, что виделась мне  на  столь  страстно  любимом  мною  упрЯмом,
словно пораженном менингитом челе моей Љружевницы.  ‚  ‘орбонну  Я  прибыл  в
"роллсе", битком набитом цветной капустой, однако  сезон  гигантских  кочанов
еще не настал. ЏридетсЯ ждать  до  марта  следующего  года.  ‘амый  громадный
кочан, который мне удастсЯ отыскать, Я собираюсь осветить и  сфотографировать
под определенным углом. €, клЯнусь честью испанца, как только Я  проЯвлю  эту
фотографию - весь мир сразу же узнает в ней Љружевницу со всеми  характерными
чертами техники самого ‚ермеера.
   ’ут зал пришел в какое-то настоЯщее исступление. Њне не оставалось  ничего
другого как рассказать им пару-тройку забавных историй. џ остановил выбор  на
одном занЯтном случае, который произошел с —ингисханом. €звестно, что однажды
—ингисхан, посещаЯ какое-то райское место, где  он  желал  быть  погребенным,
услышал вдруг соловьиное пение,  а  назавтра  ему  привиделсЯ  во  сне  белый
носорог с красными глазами, по всей видимости альбинос. ЏринЯв  этот  сон  за
вещий,  —ингисхан  отказалсЯ  от  завоеваниЯ  ’ибета.  Ќе  правда  ли,  какое
поразительное сходство с уже рассказанным моим детским воспоминанием - ведь и
оно,  как  вы  помните,  тоже  начинаетсЯ  с  соловьиного   пениЯ,   как   бы
предварЯющего последующее наваждение с образом Љружевницы, хлебными  крошками
и 'носорожьими рогами? € вот, представьте, как раз в тот самый момент,  когда
Я был погружен в изучение жизни —ингисхана,  неожиданно  получаю  от  некоего
господина по имени Њишель —ингисхан, который ЯвлЯетсЯ постоЯнным  генеральным
секретарем  Њеждународного  центра  эстетических  исследований,   предложение
выступить с этой лекцией. ќтот эпизод,  учитываЯ  присущие  мне  от  рождениЯ
империалистические   наклонности,   заслуживает    особого    вниманиЯ    как
поразительный пример настоЯщей объективной случайности.
   Ђ вот еще один занЯтный эпизод:  не  далее  как  два  днЯ  назад  со  мной
произошел еще один чрезвычайно волнующий и совершенно объективный  случай.  џ
обедаю с †аном Љокто и рассказываю ему сюжет своей предстоЯщей лекции,  вдруг
вижу, как он бледнеет.
   - “ менЯ есть длЯ тебЯ одна потрЯсающаЯ вещь...
   € прЯмо на глазах у заинтригованной, буквально оцепеневшей от  любопытства
публики Я широким жестом извлекаю эту самую "вещь" - не более не  менее,  как
подсвечник, с помощью которого зажигал огонь в  печи  булочник  ‚ермеера.  Ќе
имеЯ денег, чтобы заплатить своему булочнику, ‚ермеер давал ему вместо  этого
свои  картины  и  вещи,  и   булочник   разжигал   печь,   пользуЯсь   вещью,
принадлежавшей самому „ельфтскому, с  изображением  какой-то  птицы  и  рога,
правда, не носорожьего, но, похоже,  вполне  логарифмического.  ќто  поистине
редчайший экспонат, ведь личность ‚ермеера окутана непроницаемой  тайной.  ’о
была единственнаЯ вещь, котораЯ от него осталась.
   Ќо зал бурно прореагировал на мое упоминание о †ане Љокто, и  поэтому  мне
пришлось сообщить, что Я просто обожаю академиков. „остаточно было произнести
эти слова, чтобы зал снова разразилсЯ рукоплесканиЯми. Ћсобенно же  Я  обожаю
академиков с тех пор, как один из  самых  прославленных  академиков  €спании,
философ ќухенио Њонтес, сказал мне нечто, доставившее огромное удовольствие -
Я ведь всегда считал себЯ гением. Ћн сказал: "€з  всех  человеческих  существ
„али ближе всего к Ђрхангельскому Ћбразу ђаймонда ‹уллио".
   ќти слова приветствовала бурЯ аплодисментов.
   џ одним легким движением  руки  утихомирил  восторги  публики  и  добавил:
"„умаю, после сегоднЯшнего выступлениЯ уже всЯкому Ясно:  догадатьсЯ  перейти
от Љружевницы к подсолнуху, потом от подсолнуха к  носорогу,  а  от  носорога
прЯмо к цветной капусте  способен  только  тот,  у  кого  действительно  есть
кое-что в голове".


         * 1956-й год * 


        ЊЂ‰

        Џорт-‹ьигат, 8-е

   ѓазеты и радио с большой помпой сообщают, что сегоднЯ годовщина  окончаниЯ
войны в …вропе. Ђ мне, когда Я утром ровно в  шесть  как  часы  поднималсЯ  с
постели, вдруг пришла в голову мысль: а ведь не исключено, что эту  последнюю
войну на самом деле выиграл не кто иной, как „али. ќта догадка  привела  менЯ
просто в восторг. џ, конечно, не был лично знаком с Ђдольфом, но теоретически
вполне мог бы еще до  Ќюрнбергского  процесса  дважды  встретитьсЯ  с  ним  в
достаточно интимном кругу. Ќезадолго до начала процесса  один  близкий  друг,
лорд Ѓернерс,  попросил  менЯ  подписать  длЯ  него  мою  книгу  "Џобеда  над
€ррациональным", дабы преподнести ее лично ѓитлеру,  который  ощущал  в  моих
картинах некую большевистско - вагнеровскую атмосферу, особенно в моей манере
изображать кипарисовые деревьЯ.  ‚  тот  самый  момент,  когда  лорд  Ѓернерс
протЯнул мне  длЯ  подписи  экземплЯр  книги,  Я  вдруг  оказалсЯ  во  власти
какого-то замешательства и растерЯнности и,  вспомнив  неграмотных  крестьЯн,
которые, приходЯ в контору отца, ставили вместо подписи на  бумагах  крестик,
тоже взЯл и ограничилсЯ  тем,  что  изобразил  некий  крест.  ЏоступаЯ  таким
образом, Я - как, впрочем, и всегда, что бы Я ни  делал,-  полностью  отдавал
себе отчет во всей важности происходЯщего, но никогда, клЯнусь Ѓогом, никогда
даже в мыслЯх не подозревал, что  вот  этот  самый  знак  и  станет  причиной
величественного крушениЯ ѓитлера. Ќа самом же деле „али, большому мастеру  по
части  крестов,-  в  сущности,  величайшему  из  всех,   которые   когда-либо
существовали  на  свете,-  удалось  с  помощью  двух  спокойных,  безмЯтежных
черточек графически, мастерски, да что там говорить,  просто  магически  и  в
самом    концентрированном    виде    выразить    квинтэссенцию     полнейшей
противоположности свастики - креста, исполненного  динамизма  и  ницшеанского
духа, изломанного, насквозь проникнутого гитлеризмом.

   Љрест же, начертанный мною, был крестом стоическим  -  самым  непоколебимо
стоическим, веласкесическим и антисвастическим  из  всех,  то  был  настоЯщий
испанский крест, истинный  символ  вакхической  безмЯтежности.  „олжно  быть,
Ђдольф ѓитлер, обладавший ненасытно жадными  до  всЯкой  магии,  напичканными
гороскопами щупальцами, прежде чем умереть в одном  из  берлинских  бункеров,
пережил   немало   страшных   минут,    раздумываЯ    над    моим    зловещим
предзнаменованием.   Ќесомненно   одно:    ѓерманиЯ,    невзираЯ    на    все
сверхчеловеческие усилиЯ, которые она приложила, чтобы оказатьсЯ побежденной,
все-таки в конце концов действительно проиграла войну,  а  €спаниЯ,  даже  не
принимаЯ никакого участиЯ в конфликте, практически ничего длЯ того не  делаЯ,
исключительно силою своей человечности, дантовской верою  да  Ѓожьей  помощью
пришла к победе, одержала верх, победила, продолжает побеждать и еще  одержит
в этой войне не одну духовную победу. ‚сЯ разница между  нею  и  мазохистской
гитлеровской ѓерманией состоит в том, что мы, испанцы, мы  совсем  не  такие,
как немцы, и даже чуточку наоборот.


        9-е

   џ освобождаю судьбу от ее антропоцентрической оболочки.  џ  все  глубже  и
глубже проникаю в противоречивую математику вселенной.  ‚  последние  годы  Я
завершил четырнадцать полотен, одно божественней  другого.  €  на  всех  моих
картинах неземной красотою блистают Њадонна и младенец €исус. ‡десь тоже  все
подчинЯетсЯ строжайшим математическим законам - математике архикуба. •ристос,
распыленный на восемьсот  восемьдесЯт  восемь  сверкающих  осколков,  которые
сливаютсЯ, образуЯ магическую девЯтку.  ‘коро  Я  перестану  со  скрупулезной
дотошностью и бесконечным терпением отделывать свои  восхитительные  полотна.
Ѓыстрей,  быстрей,  надо  отдавать  всего  себЯ,  одним  глотком,  мощным   и
ненасытным. џ уже доказал, что способен на это, когда однажды утром в  Џариже
отправилсЯ в ‹увр и меньше чем за час написал вермееровскую  Љружевницу.  Њне
захотелось изобразить ее  в  окружении  четырех  горбушек  хлеба,  будто  она
порождена случайным столкновением молекул в соответствии  с  принципом  моего
четырехъЯгодичного континуума. € весь мир увидел нового ‚ермеера.
   Њы вступаем в эпоху великой живописи.  —то-то  ушло,  завершилось  в  1954
году, вместе со смертью этого певца морских водорослей,  который  как  нельзЯ
подходил длЯ того, чтобы ублажать буржуазное пищеварение,- Я говорю  об  Ђнри
Њатиссе, художнике революции 1789 года. ЂристократиЯ искусства возрождалась в
исступленном безумии. ‚есь мир, от коммунистов до христиан, ополчилсЯ  против
моих иллюстраций к „анте. Ќо они опоздали  на  сто  лет!  Џусть  ѓюстав  „оре
представлЯл себе ад чем-то вроде угольных копей, но  мне  он  привиделсЯ  под
средиземноморским небом, и Я содрогнулсЯ от ужаса.
   ’еперь настает  момент  занЯтьсЯ  фильмом,  о  котором  Я  уже  достаточно
пространно говорил на страницах своего дневника, фильмом под названием "’ачка
во плоти". ‘ тех пор, как Я о нем думаю,  мне  удалось  довести  сценарий  до
совершенства: женщина, влюбленнаЯ в тачку,  будет  жить  вместе  с  нею  и  с
ребенком, прекрасным, как ангел. ’ачка  обретет  все  атрибуты  представителЯ
рода человеческого.


        10-е

   џ пребываю в состоЯнии непрерывной интеллектуальной эрекции,  и  все  идет
навстречу  моим  вожделениЯм.  џвно  обретает  очертаниЯ  моЯ   литургическаЯ
коррида. € многие начинают уже задаватьсЯ вопросом, а не  было  ли  этого  на
самом деле. Ћтважные  кюре  наперебой  предлагают  потанцевать  вокруг  быка,
однако, учитываЯ грандиозные формы арены, ее иберийские  и  гиперэстетические
свойства, Я длЯ пущей эксцентричности придумал убирать быка с арены  не  так,
как заведено, плоским, круговым движением провозЯ  его  вдоль  краЯ  арены  с
помощью обыкновенных мулов, а вместо этого поднимать его вертикально вверх  с
помощью автожира - аппарата в высшей степени мистического, который, как на то
указывает само его название, взлетает, черпаЯ силу в самом  себе.  —тобы  еще
усилить впечатление от зрелища, надо, чтобы автожир унес труп быка как  можно
выше и как можно дальше, скажем, куда-нибудь на гору Њонтсеррат, и пусть орлы
там разорвут его на части - вот тогда это будет настоЯщаЯ псевдолитургическаЯ
коррида, какой еще не видывал мир.
   „обавлю,  что   единственный   воистину   далианский,   пусть   и   слегка
позаимствованный  у  ‹еонардо  способ  украсить  арену  -  это  спрЯтать   за
контрбарьером два шланга,  которые  будут  потом  принимать  самые  различные
формы, лучше всего, конечно, свЯзанные с пищеварением. ‚ определенный момент,
то будет момент апофеоза, эти шланги, за счет  мощной  струи  кипЯщего  и  по
возможности свернувшегосЯ  молока,  вдруг  живописно  и  аппетитно  придут  в
состоЯние эрекции.
   „а здравствует вертикальный  испанский  мистицизм,  который  из  подводных
глубин Ќарсиссе ЊонтуриолЯ(Ќарсиссе Њонтуриоль, соотечественник „али, родилсЯ
в ”игерасе, считаетсЯ, изобретателем подводной  лодки.)  вознессЯ  вертолетом
прЯмо в небеса!


        11-е

   €справно раз в  год  объЯвлЯетсЯ  какой-нибудь  молодой  человек,  который
просит у менЯ аудиенции, дабы выведать, как добитьсЯ в  жизни  успеха.  ’ому,
что пришел нынче утром, Я сказал следующее:
   "—тобы добитьсЯ высокого и прочного положениЯ в обществе, если вы  к  тому
же наделены незаурЯдными талантами, весьма полезно еще в самой ранней  юности
дать обществу, перед которым вы благоговеете, мощный пинок под  зад  коленом.
Џосле этого сделайтесь снобом. ‚от как  Я.  “  менЯ  снобизм  заложен  еще  с
детства. џ  уже  тогда  преклонЯлсЯ  перед  вышестоЯщим  социальным  классом,
который олицетворЯлсЯ в моих глазах в образе конкретной дамы по имени  “рсула
Њаттас. Ѓыла она аргентинкой, и влюбилсЯ Я в  нее  поначалу  главным  образом
потому, что она носила шлЯпу, каких не носили в моем семействе, и еще потому,
что она жила на третьем этаже. Ђ мне всегда хотелось попасть на этажи  повыше
и поважнее. Љогда Я приехал в Џариж,  менЯ  буквально  преследовала  какаЯ-то
навЯзчиваЯ идеЯ, пригласЯт ли менЯ во все те дома,  где,  по  моим  тогдашним
представлениЯм, мне  следовало  бы  быть.  ‘тоило  мне  получить  вожделенное
приглашение, как приступ снобизма мгновенно проходил - так отпускает болезнь,
едва доктор возьметсЯ за  ручку  двери.  Џозднее  Я  начал  поступать  совсем
наоборот и специально не поЯвлЯлсЯ там, куда менЯ  приглашали.  €ли  если  уж
шел, то непременно учинЯл  скандал,  чтобы  мое  присутствие  сразу  же  было
замечено, а потом мгновенно  исчезал.  Ќадо  сказать,  что  лично  длЯ  менЯ,
особенно во времена сюрреализма, снобизм превратилсЯ в  настоЯщую  стратегию,
ведь кроме ђене ЉревелЯ Я был единственным, кто поЯвлЯлсЯ в  высшем  свете  и
кого там принимали. Џрочие сюрреалисты были с этой средой незнакомы и никогда
туда не допускались. ‚ их кругу Я всегда мог,  поспешно  вскакиваЯ  с  места,
воскликнуть: "—уть не забыл, ведь Я сегоднЯ обедаю  в  городе!"-и  удалитьсЯ,
оставлЯЯ их строить разные догадки и предположениЯ - точные сведениЯ поступЯт
к ним лишь назавтра и, что весьма мне на руку, не от менЯ, а от третьих лиц -
обедаю ли Я у ”осиньи-‹юсэнж или в каких-то других семействах,  игравших  длЯ
них роль сладкого запретного плода, ведь их-то туда никогда не  позовут.  Ќо,
едва оказавшись в светской компании, Я немедленно выкидывал другой, еще более
изощренный и остроумный снобистский номер. ’ам Я говорил: "‚есьма сожалею, но
буду вынужден покинуть вас пораньше, сразу же  после  кофе,  у  менЯ  сегоднЯ
встреча с группой сюрреалистов", которую Я представлЯл им как некое  закрытое
длЯ непосвЯщенных сообщество, проникнуть в которое куда трудней, чем  попасть
в любой аристократический дом или познакомитьсЯ с любым человеком из их круга
- ведь сюрреалисты слали мне оскорбительные письма и  открыто  заЯвлЯли,  что
весь этот так называемый высший свет - не более чем скопище ублюдков, которые
ровным счетом ничего ни  в  чем  не  смыслЯт...  ‚  те  времена  мой  снобизм
заключалсЯ в том, чтобы позволить себе вдруг, ни с того ни  с  сего  сказать:
"‡наете, мне уже пора спешить на площадь Ѓланш, у нас там сегоднЯ чрезвычайно
важное собрание группы сюрреалистов". ќто производило огромное впечатление. ‘
одной стороны были мои светские знакомые, умиравшие от любопытства,  когда  Я
отправлЯлсЯ туда, куда им путь закрыт, с  другой  стоЯли  сюрреалисты.  џ  же
постоЯнно оказывалсЯ там, где и те  и  другие  одновременно  быть  не  могли.
‘нобизм состоит в том, чтобы постоЯнно находитьсЯ в  местах,  куда  не  могут
попасть другие, это порождает у них чувство неполноценности. ‚сегда, в  любых
человеческих отношениЯх можно  поставить  дело  так,  чтобы  полностью  стать
хозЯином положениЯ. ’акова была моЯ политика в отношении сюрреализма. Љ этому
следует добавить и еще  одну  вещь:  Я  никогда  не  мог  уследить  за  всеми
сплетнЯми и пересудами, которые ходЯт по свету, и поэтому не знал, кто с  кем
поссорилсЯ. Џодобно комику •арри ‹ангдону, Я постоЯнно  оказывалсЯ  там,  где
мне не следовало поЯвлЯтьсЯ. ‘емейство Ѓомонов, к примеру,  повздорило  из-за
менЯ и моего фильма "‡олотой век" с семейством ‹опесов.  ‚се  вокруг  были  в
курсе, что они в ссоре, что это  произошло  из-за  менЯ,  и  поэтому  они  не
кланЯютсЯ и не встречаютсЯ. џ же, „али, даже не подозреваЯ обо всех этих рас-
прЯх, совершенно спокойно наведываюсь к Ѓомонам, а потом прЯмиком отправлЯюсь
к ‹опесам, впрочем, будь Я даже в курсе, все равно не обратил бы  на  это  ни
малейшего вниманиЯ. ’о же самое произошло у  менЯ  с  Љоко  анель  и  ќльзой
апарелли, которые вели между собой гражданскую войну из-за моды. џ завтракал
с одной, потом пил чай с другой, а к вечеру снова ужинал с  первой.  ‚се  это
вызывало бурные сцены ревности. џ принадлежу к редкой породе  людей,  которые
одновременно обитают в самых парадоксальнейших и наглухо отрезанных  друг  от
друга мирах, входЯ и выходЯ из них когда заблагорассудитсЯ. џ поступал так из
чистого снобизма, то есть подчинЯЯсь какому-то неистовому влечению  постоЯнно
быть на виду в самых недоступных кругах".
   Њолодой человек уставилсЯна менЯ своими круглыми рыбьими глазами.
   - —то-нибудь непонЯтно? - спрашиваю Я.
   - ‚аши усы... Ћни ведь уже совсем не такие, какими были,  когда  Я  увидел
вас впервые.
   - Њои усы постоЯнно осциллируют и не бывают одинаковы даже два днЯ  крЯду.
‚ настоЯщий момент они в некотором расстройстве, ибо Я на  час  спутал  времЯ
вашего визита. Љроме того, они еще не поработали. ‚ сущности, они еще  только
выходЯт из сна, из мира грез и галлюцинаций.
   Ќемного поразмыслив, Я подумал, что, пожалуй, длЯ „али эти слова  выглЯдЯт
чересчур банально,  и  почувствовал  некоторую  неудовлетворенность,  котораЯ
толкнула менЯ на неподражаемую выдумку.
   - Џогодите-ка! - сказал Я ему. џ побежал и прикрепил к кончикам своих усов
два тонких растительных волоконца. ќти волокна обладают  редкой  способностью
непрерывно   скручиватьсЯ   и    снова    раскручиватьсЯ.    ‚ернувшись,    Я
продемонстрировал  молодому  человеку  это  чудо  природы.  ’ак   Я   изобрел
усы-радиолокаторы.


        12-е

   Љритику  -  вещь  возвышеннаЯ.  …ю  достойны  заниматьсЯ   только   гении.
…динственный человек, который был способен написать памфлет про критику,- это
Я, ведь именно  мне  принадлежит  честь  изобретениЯ  параноидно-критического
метода. € Я сделал это( ‘овсем недавно,  в  апреле,  пересекаЯ  Ђтлантический
океан на судне "‘. ‘. Ђмерика", „али написал свой ужасный памфлет  "ђогоносцы
старого современного искусства",  опубликованный  издательством  "”аскель"  в
1956 году.). Ќо и там, как и в этом дневнике, как и в своей "’айной жизни", Я
не сказал всего, позаботившись припрЯтать .про запас среди  подгнивших  Яблок
парутройку взрывчатых гранат, так что, если менЯ,  к  примеру,  спросЯт,  кто
ЯвлЯетсЯ самым серым, самым заурЯдным существом, которое когда-либо существо-
зало на свете, Я сразу отвечу:  Љристиан  ‘ервос.  …сли  мне  скажут,  что  у
Њатисса дополнительные, то есть комплементарные, цвета,  Я  отвечу:  конечно,
ведь они только и делают, что без конца говорЯт  друг  другу  комплименты.  Ђ
потом Я в который раз повторю, что  неплохо  бы  уделить  немного  времени  и
абстрактной живописи. —ем более  абстрактной  она  становитсЯ,  тем  ближе  к
абстракции оказываетсЯ и ее денежное  выражение.  ‚  нефигуративной  живописи
существует  несколько  различных   степеней   несчастьЯ:   есть   абстрактное
искусство,  которое  всегда  производит  весьма  печальное  впечатление;  еще
грустнее  выглЯдит  сам  художник-абстракционист;  от  любителЯ  абстрактного
искусства веет уже какой-то настоЯщей вселенской скорбью; но есть и еще более
мрачное и зловещее занЯтие - быть критиком и экспертом абстрактной  живописи.
€ногда у них там происходЯт такие странные вещи,  что  прЯмо  оторопь  берет:
времЯ от времени всЯ критика,  словно  сговорившись,  начинает  вдруг  одного
превозносить до небес, а другого, наоборот, ругать на чем свет стоит. ’ут  уж
можно нисколько не сомневатьсЯ, что и то и другое -  чистейшее  вранье!  Ќадо
быть  самым  безнадежным,  самым  последним  из   кретинов,   чтобы   всерьез
утверждать, будто всЯкие наклеейные бумажки со  временем  так  же  натурально
покрываютсЯ позолотой, как волосы сединой.
   ‘вой памфлет Я назвал "ђогоносцы старого современного искусства", но Я  не
успел  там  сказать,  что  наименее  достойные  рогоносцы  из  всех   -   это
рогоносцы-дадаисты. Џостаревшие, уже совсем седые, но по-прежнему кричащие  о
своем  крайнем  нонконформизме,  они  втихарЯ  до  безумиЯ   обожают   урвать
где-нибудь на важной международной выставке какую-нибудь  золотую  медаль  за
один из своих опусов, которые сфабрикованы с единственным страстным  желанием
вызвать у всех глубочайшее отвращение. €  все-таки  есть  порода  рогоносцев,
ведущих себЯ еще более недостойно, чем эти маразматические старцы,- Я  говорю
о  рогоносцах,  присудивших  Љальдеру  премию  за  лучшую  скульптуру.   ќтот
последний,  вопреки  широко  распространенному  мнению,  даже   не   ЯвлЯетсЯ
дадаистом, и никто так и не удосужилсЯ ему разъЯснить, что самое минимальное,
скромное требование, которое правомерно предъЯвлЯть  скульптуре,-  это  чтобы
она уж по крайней мере не шевелилась!


        13-е

   €з Ќью-‰орка специально прибыл журналист, чтобы  узнать,  что  Я  думаю  о
‹еопардовой „жоконде. џ сказал ему следующее:
   "џ большой поклонник ЊарселЯ „юшана, того самого, что проделал  знаменитые
превращениЯ с лицом „жоконды. Ћн подрисовал  ей  малюсенькие  усики,  кстати,
вполне в далианском стиле. Ђ внизу  фотографии  приписал  мелкие,  но  вполне
различимые буковки: "… Ќ ’ Џ". …й  нев-тер-пеж!  ‹ично  у  менЯ  эта  выходка
„юшана всегда вызывала самое искреннее восхищение, в тот период  она,  помимо
всего прочего, была свЯзана и  с  одной  весьма  важной  проблемой:  надо  ли
сжигать ‹увр? џ уже тогда был пылким поклонником ультраретроградной живописи,
нашедшей   свое   самое   законченное   воплощение   в    работах    великого
Њесонье,которого Я считал неизмеримо выше ‘езанна. €, естественно,  Я  был  в
числе противников поджога ‹уврского музеЯ. ’еперь  уже  не  вызывает  никаких
сомнений, что именно мое мнение и восторжествовало: ведь ‹увр так до сих  пор
и не сожгли. ‘овершенно Ясно, что, если музей всетаки решат спалить, „жоконду
в  любом  случае  надо  спасти,  даже  если  длЯ  этого  ее  придетсЯ  срочно
переправить в Ђмерику( ’акое впечатление, что  в  1963  году  все-таки  внЯли
совету „али, и „жоконда  наконец-то  предпринЯла  путешествие  в  ‘оединенные
таты. Ќо  этим  почему-то  не  воспользовались,  чтобы  сжечь  музей,  и  по
возвращении Њона ‹иза нашла свой  дом  целым  и  невредимым.).  €  не  только
потому, что она отличаетсЯ  повышенной  психологической  хрупкостью.  ‚едь  в
современном мире существует настоЯщий культ джокондопоклонства.  Ќа  „жоконду
много раз покушались, несколько лет назад  „аже  были  попытки  забросать  ее
каменьЯми - Явное сходство с агрессивным поведением в  отношении  собственной
матери. …сли вспомнить, что писал о ‹еонардо да ‚инчи ”рейд, а также все, что
говорЯт о подсознании художника его картины, то можно  без  труда  заключить,
что, когда ‹еонардо работал над  „жокондой,  он  был  влюблен  в  свою  мать.
‘овершенно  бессознательно  он  писал  некое   существо,   наделенное   всеми
возвышенными признаками материнства. ‚  то  же  времЯ  улыбаетсЯ  она  как-то
двусмысленно. ‚есь мир увидел и все еще видит сегоднЯ  в  этой  двусмысленной
улыбке  вполне  определенный  оттенок  эротизма.  €  что  же  происходит   со
злополучным беднЯгой,  находЯщимсЯ  во  власти  ќдипова  комплекса,  то  есть
комплекса влюбленности в собственную мать? Ћн приходит в музей. Њузей  -  это
публичное заведение. ‚ его подсознании - просто публичный  дом  или  попросту
бордель. € вот в том самом борделе он видит изображение, которое представлЯет
собой прототип собирательного образа всех  матерей.  Њучительное  присутствие
собственной матери, бросающей на него нежный взор и одаривающей двусмысленной
улыбкой, толкает его на преступление. Ћн хватает первое, что подвернулось ему
под руку, скажем, камень, и раздирает картину,  совершаЯ  таким  образом  акт
матереубийства. ‚от вам агрессивное поведение, типичное длЯ паран