•орхе ‹уис Ѓорхес. ‘ад расходЯщихсЯ тропок

Ћцените этот текст:
•орхе ‹уис Ѓорхес. ‘ад расходЯщихсЯ тропок

---------------------------------------------------------------
(перевод Ѓ. „убина)
---------------------------------------------------------------

‚иктории Ћкампо

Ќа двадцать второй странице "€стории мировой войны" ‹иддел
ѓарта сообщаетсЯ, что предполагавшеесЯ на участке ‘ер-Њонтобан
24 июлЯ 1916 года наступление тринадцати британских дивизий
(при поддержке тысЯчи четырехсот орудий) пришлось отложить до
утра двадцать девЯтого. Џо мнению капитана ‹иддел ѓарта, эта
сама по себе незначительнаЯ отсрочка была вызвана сильными
дождЯми. Ќижеследующее заЯвление, продиктованное, прочитанное и
подписанное доктором ћ –уном, бывшим преподавателем английского
Языка в Hoch Schule* города –индао, проливает на случившеесЯ
неожиданный свет. ‚ начале текста недостает двух страниц.
"...Я повесил трубку. € тут же узнал голос, ответивший мне
по-немецки. ќто был голос капитана ђичарда Њэддена. Њэдден --
на квартире у ‚иктора ђунеберга! ‡начит, конец всем нашим
трудам, а вместе с ними -- но это казалось или должно было
казатьсЯ мне второстепенным -- и нам самим. ‡начит, ђунеберг
арестован или убит**. ‘олнце не зайдет, как та же участь
постигнет и менЯ. Њэдден не знает снисхождениЯ. Ђ точнее
вынужден не знать. €рландец на службе у англичан, человек,
которого обвинЯли в недостатке рвениЯ, а то и в измене, -- мог
ли он упустить такой случай и не возблагодарить судьбу за эту
сверхъестественную милость: раскрытие, поимку, даже, вероЯтно,
ликвидацию двух агентов ѓерманской империи? џ поднЯлсЯ к себе
зачем-то запер дверь на ключ и вытЯнулсЯ на узкой железной
койке. ‡а окном были всегдашние крыши и тусклое солнце шести
часов вечера. Љазалось невероЯтным, что этот ничем не
примечательный и ничего не предвещавший день станет днем моей
неотвратимой смерти. џ, оставшийсЯ без отца, Я, игравший
ребенком в симметричном хайфынском садике, вот сейчас умру. Ќо
тут Я подумал, что ведь и все на свете к чему-то приводит
сейчас, именно сейчас. ‚ека проходЯт за веками, но лишь в
настоЯщем что-то действительно совершаетсЯ: столько людей в
воздухе, на суше и на море, но единственное, что происходит на
самом деле, -- это происходЯщее со мной. †уткое воспоминание о
лошадином лице Њэддена развеЯло мои умствованиЯ. ‘ чувством
ненависти и страха (что мне стоит признатьсЯ теперь в своем
страхе: теперь, когда Я перехитрил ђичарда Њэддена и жду, чтобы
менЯ скорей повесили) Я подумал: а ведь этот грубый и, должно
быть, упивающийсЯ счастьем солдафон и не подозревает, что Я
знаю ’айну -- точное название места в долине Ђнкра, где
расположен новый парк британской артиллерии. Џо серому небу
черкнула птица и представилась мне самолетом, роем самолетов
над ”ранцией, громЯщих своими бомбами артиллерийский парк. Ћ,
если бы раньше, чем рот мне разнесет пулей, Я смог выкрикнуть
это известие так, чтобы его расслышали в ѓермании... Њой
человеческий голос был слишком слаб. Љак сделать, чтобы он
дошел до слуха шефа? „о слуха этого слабогрудого, ненавистного
человечка, который только и знает обо мне и ђунеберге, что мы в
‘таффордшире, и понапрасну ждет от нас известий в своем унылом
берлинском кабинете, день за днем изучаЯ газеты... "Ѓежать", --
подумал Я вслух. џ бесшумно поднЯлсЯ, стараЯсь двигатьсЯ так
тихо, словно Њэдден уже подстерегал менЯ. —то-то -- наверно,
простое желание убедитьсЯ в ничтожности своих ресурсов --
подтолкнуло менЯ осмотреть карманы. ’ам нашлось только то, что
Я и думал найти. Ђмериканские часы, никелеваЯ цепочка с
квадратной монетой, свЯзка уличающих и уже бесполезных ключей
от квартиры ђунеберга, записнаЯ книжка, письмо, которое Я
собиралсЯ тут же уничтожить, но так и не уничтожил, крона, два
шиллинга и несколько пенсов, красно-синий карандаш, платок,
револьвер с одной пулей. џ зачем-то сжал его и, придаваЯ себе
решимости, взвесил в руке. ’ут у менЯ мелькнула смутнаЯ мысль,
что выстрел услышат издалека. —ерез десЯть минут план был
готов. Џо телефонному справочнику Я разыскал имЯ единственного
человека, способного передать мое известие: он жил в предместье
”энтона, с полчаса езды по железной дороге.
џ не из храброго десЯтка. Њогу сознатьсЯ в этом сейчас --
сейчас, когда довел до конца замысел, который врЯд ли сочтут
смелым. Ќо Я-то знаю: его осуществление было ужасно. € сделал Я
это не ради ѓермании, вовсе нет. џ ничуть не дорожу этой
варварской страной, принудившей менЯ унизитьсЯ до шпионажа. €
потом, Я знал в Ђнглии одного человека, простого человека,
который значит длЯ менЯ не меньше ѓете. џ с ним и часа не
проговорил, но в тот час он был равен самому ѓете... ’ак вот, Я
исполнил своей замысел потому, что чувствовал: шеф презирает
людей моей крови -- тех бесчисленных предков, которые слиты во
мне. џ хотел доказать ему, что желтолицый может спасти
германскую армию. € наконец, мне надо было бежать от капитана.
…го голос и кулачища могли вот-вот загреметь за дверью. џ
бесшумно оделсЯ, на прощанье кивнул зеркалу, спустилсЯ, оглЯдел
улочку и вышел. ‘танциЯ была неподалеку, но Я предпочел
воспользоватьсЯ кебом. “бедил себЯ, будто так меньше рискую
быть узнанным на пустынной улице: мне казалось, что Я отовсюду
заметен и абсолютно не защищен. Џомню, Я велел кебмену
остановитьсЯ, не доезжаЯ до центрального входа в вокзал, и
сошел с нарочитой, мучительной неторопливостью. …хал Я до
местечка под названием ќшгроув, но билет взЯл до более дальней
станции. Џоезд отправлЯлсЯ через несколько минут, в восемь
пЯтьдесЯт. џ ускорил шаг: следующий отходил только в половине
десЯтого. Џеррон был почти пуст. џ прошел по вагонам: помню
нескольких фермеров, женщину в трауре, юношу, углубившегосЯ в
’ацитовы "Ђнналы", забинтованного и довольного солдата. ‚агоны
наконец дернулись. —еловек, которого Я не мог не узнать,
слишком поздно добежал до конца перрона. ќто был капитан ђичард
Њэдден. “ничтоженный, дрожащий, Я скорчилсЯ на краю сиденьЯ,
подальше от страшного окна.
Ќо сознание собственного ничтожества скоро перешло в
какую-то утробную радость. џ сказал себе, что поединок
завЯзалсЯ и Я выиграл первую схватку, пусть лишь на сорок
минут, пусть милостью случаЯ опередив нападающего противника. џ
уверил себЯ, что эта маленькаЯ победа предвещает окончательную.
“верил себЯ, что она не так уж мала: не подари мне расписание
поездов бесценного разрыва во времени, Я был бы теперь за
решеткой, а то и мертв. Џодобными же софизмами Я внушил себе,
что моЯ удачливость труса доказывает, будто Я способен довести
предприЯтие до благополучного конца. ‚ этой слабости Я
почерпнул силы, не покинувшие менЯ позднее. џ предвижу времЯ,
когда людей принудЯт исполнЯть день за днем и более чудовищные
замыслы; скоро на свете останутсЯ одни воЯки и головорезы. Њой
им совет: исполнитель самого чудовищного замысла должен
вообразить, что уже осуществил его, должен сделать свое будущее
непреложным, как прошлое. ’ак Я и поступил, а в моих глазах --
глазах мертвеца -- тем временем отражалось течение, возможно,
последнего в моей жизни днЯ и медленное смешение его с ночью.
Џоезд мЯгко бежал мимо Ясеней, потом остановилсЯ, казалось --
прЯмо в поле. ЌазваниЯ станции никто не объЯвил. "ќто ќшгроув?"
-- спросил Я у мальчишек на перроне. "ќшгроув", -- отозвались
они. џ сошел.
Џлатформу освещал фонарь, но лица ребЯт оставались в
темноте. Ћдин из них спросил: "‚ам к дому доктора ‘тивена
Ђльбера?" „ругой сказал, не дожидаЯсь ответа: "„о дома
неблизко, но вы не заблудитесь: ступайте вот этой дорогой
налево и сворачивайте влево на каждой развилке". џ бросил им
последнюю монету, спустилсЯ по каменным ступенькам и вышел на
безлюдную дорогу. Ћна полого вела вниз. ЉолеЯ была грунтоваЯ,
над головой сплетались ветки, низкаЯ полнаЯ луна словно
провожала менЯ.
Ќа миг мне показалось, будто ђичард Њэдден как-то
догадалсЯ о моем отчаЯнном плане. Ќо Я тут же успокоил себЯ,
что это невозможно. “казание сворачивать всЯкий раз налево
напомнило мне, что таков общепринЯтый способ отыскивать
центральную площадку в некоторых лабиринтах. ‚ лабиринтах Я
кое-что понимаю: не зрЯ же Я правнук того –юй Џэна, что был
правителем ћньнани и отрексЯ от бренного могущества, чтобы
написать роман, который превзошел бы многолюдьем "‘он в красном
тереме", и создать лабиринт, где заблудилсЯ бы каждый.
’ринадцать лет посвЯтил он двум этим трудам, пока не погиб от
руки чужеземца, однако роман его осталсЯ сущей бессмыслицей, а
лабиринта так и не нашли. Џод купами английских деревьев Я
замечталсЯ об этом утраченном лабиринте: нетронутый и
безупречный, он представилсЯ мне стоЯщим на потаенной горной
вершине, затерЯвшимсЯ среди рисовых полей или в глубинах вод,
беспредельным -- не просто с восьмигранными киосками и
дорожками, ведущими по кругу, но с целыми реками, провинциЯми,
государствами. џ подумал о лабиринте лабиринтов, о петлЯющем и
растущем лабиринте, который охватывал бы прошедшее и грЯдущее и
каким-то чудом вмещал всю ‚селенную. Џоглощенный призрачными
образами, Я забыл свою участь беглеца и, потерЯв ощущение
времени, почувствовал себЯ самим сознанием мира. џ попросту
воспринимал это смутное, живущее своей жизнью поле, луну,
последние отсветы заката и мЯгкий спуск, отгонЯвший даже мысль
об усталости. ‚ечер стоЯл задушевный, бескрайний. „орога
сбегала и ветвилась по уже затуманившимсЯ лугам. ‚ысокие, будто
скандируемые ноты то вдруг наплывали, то вновь отдалЯлись с
колыханием ветра, скраденные листвой и расстоЯнием. џ подумал,
что врагами человека могут быть только люди, люди той или иной
земли, но не сама землЯ с ее светлЯками, звуками ее Языка,
садами, водами, закатами. ’ем временем Я вышел к высоким
поржавелым воротам. ‡а прутьЯми угадывалась аллеЯ и нечто вроде
павильона. € тут Я понЯл: музыка доносилась отсюда, но что
самое невероЯтное -- она была китайскаЯ. Џоэтому Я и
воспринимал ее не задумываЯсь, безотчетно. Ќе помню, был ли у
ворот колокольчик, звонок или Я просто постучал. ЊелодиЯ все
переливалась.
Ќо из дома за оградой показалсЯ фонарь, в луче которого
стволы то выступали из тьмы, то снова отшатывались, бумажный
фонарь цвета луны и в форме литавр. Ќес его рослый мужчина.
‹ица Я не разглЯдел, поскольку свет бил мне в глаза. Ћн
приоткрыл ворота и медленно произнес на моем родном Языке:
-- џ вижу, благочестивый ‘и Џэн почел своим долгом
скрасить мое уединение. Ќаверное, вы хотите посмотреть сад?
Ћн назвал менЯ именем одного из наших посланников, и Я в
замешательстве повторил за ним:
-- ‘ад?
-- Ќу да, сад расходЯщихсЯ тропок.
—то-то всколыхнулось у менЯ в памЯти и с необъЯснимой
уверенностью Я сказал:
-- ќто сад моего прадеда –юй Џэна.
-- ‚ашего прадеда? ’ак вы потомок этого прославленного
человека? Џрошу.
‘ыраЯ дорожка вилась, как тогда, в саду моего детства. Њы
вошли в библиотеку с книгами на восточных и европейских Языках.
џ узнал несколько переплетенных в желтый шелк рукописных томов
“траченной ќнциклопедии, изданием которой ведал ’ретий
€мператор ‹учезарной „инастии и которую так и не отпечатали.
ѓраммофон с крутЯщейсЯ пластинкой стоЯл возле бронзового
феникса. Џомню еще вазон розового фарфора и другой много
древнее, того лазурного тона, который наши мастера перенЯли у
персидских горшечников...
‘тивен Ђльбер с улыбкой наблюдал за мной. Ѓыл он, как Я
уже говорил, очень рослый, с тонким лицом, серыми глазами и
поседевшей бородой. —удилось в нем что-то от пастора и в то же
времЯ от морЯка; уже потом он рассказал мне, что был
миссионером в ’енчуне, "пока не увлексЯ китаистикой".
Њы сели: Я -- на длинную приземистую кушетку, а он --
устроившись между окном и высокими круглыми часами. џ высчитал,
что по крайней мере в ближайший час мой преследователь ђичард
Њэдден сюда не ЯвитсЯ. ‘ непреложным решением можно было
повременить.
-- „а, судьба –юй Џэна воистину поразительна, -- начал
‘тивен Ђльбер. -- ѓубернатор своей родной провинции, знаток
астрономии и астрологии, неустанный толкователь канонических
книг, блистательный игрок в шахматы, прославленный поэт и
каллиграф, он бросил все, чтобы создать книгу и лабиринт. Ћн
отрексЯ от радостей деспота и законодателЯ, от бесчисленных
наложниц, пиров и даже от всех своих познаний и на тринадцать
лет затворилсЯ в Џавильоне Ќеомраченного “единениЯ. Џосле его
смерти наследники не обнаружили там ничего, кроме груды
черновиков. ‘емьЯ, как вам, конечно же, известно, намеревалась
предать их огню, но его душеприказчик-монах -- то ли даос, то
ли буддист -- настоЯл на публикации.
-- Њы, потомки –юй Џэна, -- вставил Я, -- до сих пор
проклинаем этого монаха. Ћн опубликовал сущую бессмыслицу. ќта
книга попросту невразумительный ворох разноречивых набросков.
Љак-то Я проглЯдывал ее: в третьей главе герой умирает, в
четвертой -- он снова жив. Ђ что до другого замысла –юй Џэна,
его лабиринта...
-- ќтот лабиринт -- здесь, -- уронил Ђльбер, кивнув на
высокую лаковую конторку.
-- €грушка из слоновой кости! -- воскликнул Я. -- ‹абиринт
в миниатюре...
-- ‹абиринт символов, -- поправил он. -- Ќезримый лабиринт
времени. Њне, варвару англичанину, удалось разгадать эту
нехитрую тайну. —ерез сто с лишним лет подробностей уже не
восстановишь, но можно предположить, что произошло. ‚идимо,
однажды –юй Џэн сказал: "џ ухожу, чтобы написать книгу", а в
другой раз: "џ ухожу, чтобы построить лабиринт". ‚сем
представлЯлись две разные вещи; никому не пришло в голову, что
книга и лабиринт -- одно и то же. Џавильон неомраченного
“единениЯ стоЯл в центре сада, скорее всего запущенного; должно
быть, это и внушило мысль, что лабиринт материален. –юй Џэн
умер; никто в его обширных владениЯх на лабиринт не
натолкнулсЯ; сумбурность романа навела менЯ на мысль, что это и
есть лабиринт. ‚ерное решение задачи мне подсказали два
обстоЯтельства: первое -- любопытное предание, будто –юй Џэн
задумал поистине бесконечный лабиринт, а второе -- отрывок из
письма, которое Я обнаружил.
Ђльбер поднЯлсЯ. Ќа миг он стал ко мне спиной и выдвинул
Ящик черной с золотом конторки. Џотом он обернулсЯ, держа
листок бумаги, когда-то алой, а теперь уже розоватой,
истончившейсЯ и потертой на сгибах. ‘лава –юй Џэна --
каллиграфа была заслуженной. ‘ недоумением и дрожью вчиталсЯ Я
в эти слова, которые тончайшей кисточкой вывел некогда человек
моей крови: "ЋставлЯю разным (но не всем) будущим временам мой
сад расходЯщихсЯ тропок". џ молча вернул листок. Ђльбер
продолжал:
-- …ще не докопавшись до этого письма, Я спрашивал себЯ,
как может книга быть бесконечной. ‚ голову не приходило ничего,
кроме циклического, идущего по кругу тома, тома, в котором
последнЯЯ страница повторЯет первую, что и позволЯет ему
продолжатьсЯ сколько угодно. ‚спомнил Я и ту ночь на середине
"’ысЯчи и одной ночи", когда царица ахразада, по чудесной
оплошности переписчика, принимаетсЯ дословно пересказывать
историю "’ысЯчи и одной ночи", рискуЯ вновь добратьсЯ до той
ночи, когда она ее пересказывает, и так до бесконечности. …ще
мне представилось произведение в духе платоновских "идей" --
его замысел передавалсЯ бы по наследству, переходЯ из поколениЯ
в поколение, так что каждый новый наследник добавлЯл бы к нему
свою положенную главу или со смиренной заботливостью правил
страницу, написанную предшественниками. ќти выдумки тешили
менЯ, но ни одна из них, очевидно, не имела даже отдаленного
касательства к разноречивым главам –юй Џэна. ’ерЯЯсь в
догадках, Я получил из Ћксфорда письмо, которое вы видели.
…стественно, Я задумалсЯ над фразой: "ЋставлЯю разным (но не
всем) будущим временам мой сад расходЯщихсЯ тропок". € тут Я
понЯл, что бессвЯзный роман и был "садом расходЯщихсЯ тропок",
а слова "разным (но не всем) будущим временам" натолкнули менЯ
на мысль о развилках во времени, а не в пространстве. Ѓегло
перечитав роман, Я утвердилсЯ в этой мысли. ‘тоит герою любого
романа очутитьсЯ перед несколькими возможностЯми, как он
выбирает одну из них, отметаЯ остальные; в неразрешимом романе
–юй Џэна он выбирает все разом. ’ем самым он творит различные
будущие времена, которые в свою очередь множатсЯ и ветвЯтсЯ.
Ћтсюда и противоречиЯ в романе. ‘кажем, ”ан владеет тайной; к
нему стучитсЯ неизвестный; ”ан решает его убить. …сть, видимо,
несколько вероЯтных исходов: ”ан может убить незваного гостЯ;
гость может убить ”ана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть,
и так далее. ’ак вот, в книге –юй Џэна реализуютсЯ все эти
исходы, и каждый из них дает начало новым развилкам. €ногда
тропки этого лабиринта пересекаютсЯ: вы, например, Явились ко
мне, но в каком-то из возможных вариантов прошлого вы -- мой
враг, а в ином -- друг. …сли вы извините мое неисправимое
произношение, мы могли бы прочесть несколько страниц.
Џри Ярком свете лампы лицо его было совсем старческим, но
проступало в нем и что-то несокрушимое, даже вечное. Њедленно и
внЯтно он прочитал два варианта одной эпической главы. ‚ первом
из них воины идут в бой по пустынному нагорью. Џод страхом
обвала, среди ночного мрака жизнь немногого стоит, они не
думают о себе и без труда одерживают победу. ‚о втором те же
воины проходЯт по дворцу, где в разгаре праздник; огни боЯ
кажутсЯ им продолжением праздника, и они снова одерживают
победу.
џ с надлежащей почтительностью слушал эти древние истории.
Ќо пожалуй, куда удивительнее их самих было то, что они
придуманы когда-то моим предком, а воскрешены длЯ менЯ теперь,
во времЯ моей отчаЯнной авантюры, на острове в другом конце
света, человеком из далекой империи. Џомню заключительные
слова, повторЯвшиесЯ в обоих вариантах как тайнаЯ заповедь:
"’ак. ‘ Ярыми клинками и спокойствием в несравненных сердцах,
сражались герои, готовые убить и умереть".
’ут Я почувствовал вокруг себЯ и в самом себе какое-то
незримое бесплотное роение. Ќе роение расходЯщихсЯ, марширующих
параллельно и в конце концов сливающихсЯ войск, но более
неуловимое, более потаенное движение, чьим смутным прообразом
были они сами. ‘тивен Ђльбер продолжал:
-- Ќе думаю, чтобы ваш прославленный предок попросту
забавлЯлсЯ на досуге подобными вариациЯми. ЏосвЯтить тринадцать
лет бесконечному риторическому эксперименту -- это выглЯдит
малоправдоподобно. ђоман в вашей стране -- жанр невысокого
пошиба, а в те времена и вовсе презираемый. Љонечно, –юй Џэн --
замечательный романист, но сверх того он был литератором,
который наврЯд ли считал себЯ обыкновенным романистом.
‘видетельства современников -- а они подтверждаютсЯ всей его
жизнью -- говорЯт о метафизических, мистических устремлениЯх
–юй Џэна. ”илософские контроверзы занимают немалое место и в
его романе. џ знаю, что ни одна из проблем не волновала и не
мучила его так, как неисчерпаемаЯ проблема времени. € что же?
ќто единственнаЯ проблема, не упомЯнутаЯ им на страницах
"‘ада". Ћн даже ни разу не употреблЯет слова "времЯ". Љак вы
объЯсните это упорное замалчивание?
џ предложил несколько гипотез -- все до одной
неубедительные. Њы взЯлись обсуждать их; наконец ‘тивен Ђльбер
спросил:
-- Љакое единственное слово недопустимо в шараде с
ключевым словом "шахматы"?
џ секунду подумал и сказал:
-- ‘лово "шахматы".
-- €менно, -- подхватил Ђльбер. -- "‘ад расходЯщихсЯ
тропок" и есть грандиознаЯ шарада, притча, ключ к которой --
времЯ; эта скрытаЯ причина и запрещает о нем упоминать. Ђ
постоЯнно чуратьсЯ какого-то слова, прибегаЯ к неуклюжим
метафорам и нарочитым перифразам, -- это и есть, вероЯтно,
самый разительный способ его подчеркнуть. ’акой окольный путь и
предпочел уклончивый –юй Џэн на каждом повороте своего
нескончаемого романа. џ сличил сотни рукописей, выправил
ошибки, занесенные в текст нерадивыми переписчиками, вроде бы
упорЯдочил этот хаос, придал -- надеюсь, что придал, -- ему
задуманный вид, перевел книгу целиком -- и убедилсЯ: слово
"времЯ" не встречаетсЯ в ней ни разу. Ћтгадка очевидна: "‘ад
расходЯщихсЯ тропок" -- это недоконченный, но и не искаженный
образ мира, каким его видел –юй Џэн. ‚ отличие от Ќьютона и
опенгауэра ваш предок не верил в единое, абсолютное времЯ. Ћн
верил в бесчисленность временных рЯдов, в растущую,
головокружительную сеть расходЯщихсЯ, сходЯщихсЯ и параллельных
времен. € эта канва времен, которые сближаютсЯ, ветвЯтсЯ,
перекрещиваютсЯ или век за веком так и не соприкасаютсЯ,
заключает в себе все мыслимые возможности. ‚ большинстве этих
времен мы с вами не существуем; в каких-то существуете вы, а Я
-- нет; в других есть Я, но нет вас; в иных существуем мы оба.
‚ одном из них, когда счастливый случай выпал мне, вы Явились в
мой дом; в другом -- вы, проходЯ по саду, нашли менЯ мертвым; в
третьем -- Я произношу эти же слова, но сам Я -- мираж,
призрак.
-- ‚ любом времени, -- выговорил Я не без дрожи, -- Я
благодарен и признателен вам за воскрешение сада –юй Џэна.
-- Ќе в любом, -- с улыбкой пробормотал он. -- ‚ечно
разветвлЯЯсь, времЯ ведет к неисчислимым вариантам будущего. ‚
одном из них Я -- ваш враг.
џ снова ощутил то роение, о котором уже говорил. Њне
почудилось, будто мокрый сад вокруг дома полон бесчисленных
призрачных людей. ќто были Ђльбер и Я, только незнакомые,
умноженные и преображенные другими временными измерениЯми. џ
поднЯл глаза, бесплотный кошмар рассеЯлсЯ. ‚ изжелта-черном
саду Я увидел лишь одного человека, но этот человек казалсЯ
несокрушимым, как статуЯ, и приближалсЯ к нам по дорожке, и был
капитаном ђичардом Њэдденом.
-- Ѓудущее уже на пороге, -- возразил Я, -- и все же Я --
ваш друг. Џозвольте мне еще раз взглЯнуть на письмо.
Ђльбер поднЯлсЯ во весь рост. Ћн выдвинул Ящик высокой
конторки и на миг стал ко мне спиной. Њой револьвер был давно
наготове. џ выстрелил, целЯсь как можно тщательней: Ђльбер упал
тут же, без единого стона, ЉлЯнусь, его смерть была мгновенной,
как вспышка.
Ћстальное уже нереально и не имеет значениЯ. ‚орвалсЯ
Њэдден, Я был арестован. ЊенЯ приговорили к повешению. Љак ни
ужасно, Я победил: передал в Ѓерлин название города, где нужно
было нанести удар. ‚чера его разбомбили: Я прочитал об этом в
газетах, известивших Ђнглию о загадочном убийстве признанного
китаиста ‘тивена Ђльбера, которое совершил некий ћ –ун. еф
справилсЯ с этой загадкой. ’еперь он знает, что вопрос длЯ менЯ
был в том, как сообщить ему о городе под названием Ђльбер, и
что мне, среди грохота войны, оставалось одно -- убить
человека, носЯщего это имЯ. Ћн только не знает -- и никому не
узнать, -- как неизбывны моЯ боль и усталость".

ЏримечаниЯ

* ‚ысшаЯ школа (нем.)
** Ќелепый и сумасбродный домысел. Џрусский агент ѓанс
ђабенер, он же ‚иктор ђунеберг, бросилсЯ с пистолетом на
капитана ђичарда Њэддена, ЯвившегосЯ к нему с ордером на арест.
Џри самозащите капитал ранил ђунеберга, что и повлекло за собой
смерть последнего. -- Џримеч. издателЯ.
Last-modified: Sun, 17 May 1998 05:31:02 GMT
Ћцените этот текст: