нему не
мог определить, далеко ли Я от берега.  •отЯ  какаЯ  разница?  Џо-прежнему
стоЯ на коленЯх, Я принЯлсЯ шарить по плоту, куда мог достать, в  дурацкой
надежде  найти  какой-нибудь  обломок   доски,   которым   можно   грести,
что-нибудь, чем можно направить плот к берегу, которого  Я  все  равно  не
видел. Ћдна рука наткнулась  на  что-то  вроде  трубочки  из  позолоченной
бумаги, похожей на те бумажные  свистки,  в  которые  свистЯт  в  западных
землЯх, справлЯЯ „ень ‚оров. Њне потребовалсЯ целый миг, чтобы понЯть, что
это такое, - то был самый длинный миг в моей жизни, - но когда Я понЯл,  Я
отвел руку назад, пока костЯшки пальцев не коснулись бревен,  и  зашвырнул
эту штуку как можно дальше. …ще в полете она беззвучно  растаЯла  в  огне,
озарив  полнеба  белым  рассветным  пламенем.  ‚  этом  ужасном  свете,  в
неестественной тишине, Я увидел и  катЯщуюсЯ  вдаль  реку,  и  деревьЯ  на
берегах, и птиц, спЯщих на ветках, все лишенное цвета,  выбеленное  жутким
сиЯнием. ‚округ менЯ вспыхивали ночные мотыльки, тысЯчи мотыльков  сгорали
в одно-единственное мгновение. € еще Я увидел ‹ал.
   ‚сего лишь на миг. Џотом адскаЯ  штука,  которые  одышливые  мастера  в
нашем монастыре делали десЯтками, сколько  понадобитсЯ,  упала  в  воду  и
потухла. ‚ернулась тьма, и ‹ал исчезла из виду, так же как  спЯщие  птицы.
Ќо Я по-прежнему видел ее - Я и теперь вижу, как  она  несетсЯ  следом  за
мной по реке, сидЯ со скрещенными ногами на  носу  лодочки,  котораЯ  была
меньше моего плота: просто заостренный кусок дерева с рулем и парусом. ‚ид
у ‹ал был такой, точно она спокойно понукает  лодочку,  слегка  подергиваЯ
веревки, точно повод старой жирной кобылы. “видев менЯ, она  помахала  мне
рукой.
   џ махнул бы ей в ответ, но в тот момент обе руки у менЯ были занЯты,  и
обе ноги тоже: Я отчаЯнно пыталсЯ удержать то, что  оставалось  от  плота.
ЃесполезнаЯ, смешнаЯ попытка. Џлот все быстрее разваливалсЯ на части. Ћн и
так продержалсЯ дольше, чем Я рассчитывал, когда его делал. ‘учьЯ и бревна
свободно выскальзывали из-под размокших водорослей.  џ  услышал,  как  ‹ал
кричит, чтобы Я бросал плот и подержалсЯ за любое из бревен, пока  она  не
подойдет. …й хорошо говорить! Ћна родилась на воде. Ђ Я бы чувствовал себЯ
куда спокойнее в пылающей башне, и мне легче было бы выпрыгнуть  из  окна,
чем расстатьсЯ с этим проклЯтым плотом. —тобы оттЯнуть времЯ,  Я  принЯлсЯ
разыскивать свой лук, хотЯ  это  было  бессмысленно.  €  пока  Я  шарил  в
темноте, последние несколько бревен выкатились у  менЯ  из-под  ног,  и  Я
плюхнулсЯ прЯмо в реку, размахиваЯ руками, захлебываЯсь и брыкаЯсь,  точно
повешенный на веревке. Џрезабавное зрелище, не  спорю.  ‚от  улыбнитесь-ка
еще раз, и Я окуну вас мордой в тарелку с супом.  ќто  поможет  вам  лучше
понЯть мои тогдашние ощущениЯ.  Ћбещаю,  что  не  стану  держать  вас  там
дольше, чем сам пробыл в воде.
   ‹ал говорит, что, когда она менЯ  выудила,  Я  действительно  висел  на
бревне, и так прилип к нему, что  вращалсЯ  вместе  с  ним,  когда  бревно
крутилось и вертелось в потоке. Ќо Я этого не помню. Љогда Я снова  пришел
в себЯ, Я валЯлсЯ ничком поперек  игрушечной  лодки  ‹ал,  откашливаЯсь  и
отрыгиваЯсь, а ‹ал по-прежнему держалась  за  веревки  и  в  то  же  времЯ
колотила менЯ по спине обеими ногами, чтобы помочь  откашлЯтьсЯ.  ‚от  это
помню. Ќожки у ‹ал маленькие, но запоминающиесЯ, в особенности пЯтки.
   Љогда Я наконец смог говорить, Я выдавил:
   - ќто _его_ лодка...
   Ћтвечать на это не стоило, и мне  ничего  не  ответили.  џ  сел,  очень
медленно и неуверенно, весь дрожа. ‚ытер губы. „аже при  луне  и  с  одним
глазом Я сразу  заметил,  как  странно  она  сидит,  как  избегает  лишних
движений, как посерела чернаЯ кожа.
   - ‘ильно ранена? - спросил Я.
   - ђебро, - тихо ответила она, указываЯ на левый бок. - Ђ может, и два.
   џ едва разбирал ее слова в  шуме  реки.  Људа  только  делась  холоднаЯ
неуЯзвимаЯ ‹ал-ЊорЯчка! ’еперь, когда Я наконец очутилсЯ  в  безопасности,
на борту лодки, она  позволила  себе  вспомнить  о  собственной  боли.  …е
огромные глаза уже не видели менЯ. …ще мгновение -  и  она  свалитсЯ,  где
сидит, оставив это сомнительное  суденышко  в  ненадежных  руках  капитана
‘оукьЯна, который только что потопил свой собственный корабль. џ осторожно
взЯл ее за плечи, придвинулсЯ поближе и спросил:
   - Љак остановить эту штуку? ‚ смысле, как пристать к берегу?
   Њне пришлось несколько раз повторить вопрос, прежде чем она  встрЯхнула
головой, словно пытаЯсь привести мысли в порЯдок, положила мою левую  руку
на руль и сильно сжала. "’олкай", - прошептала она,  потом  сунула  мне  в
правую руку веревки, управлЯющие маленьким парусом, выдавила: - "’Яни",  и
навалилась на менЯ, окончательно потерЯв сознание и  едва  не  уронив  нас
обоих в воду. Њне пришлось схватитьсЯ за мачту, чтобы удержатьсЯ.
   „аже в темноте  видно  было,  что  губы  у  ‹ал  синие.  ‘ердце  у  нее
колотилось слишком быстро, дыхание было слишком медленным и отрывистым.  џ
порадовалсЯ хотЯ бы тому,  что,  судЯ  по  звуку,  легкие  целы.  ‚прочем,
радоватьсЯ было некогда. џ пристроил ее у основаниЯ мачты. ЏроклЯтаЯ лодка
крутилась, как собака, котораЯ ловит собственный хвост, а та штука  -  все
забываю, как она называетсЯ, -  ах  да,  гик,  -  моталась  из  стороны  в
сторону,  норовЯ  пришибить  менЯ,  потому  что  Я  не  мог   одновременно
укладывать ‹ал  и  тЯнуть  все  эти  веревки.  Ќенавижу  лодки.  ’еперь  Я
разбираюсь в них немного лучше, чем в ту ночь - и тем сильнее их ненавижу.
   Љогда Я наконец смог сесть и начать управлЯть лодкой,  стало  очевидно,
что ‹ал удалось-таки в двух словах объЯснить мне, каким образом  заставить
эту проклЯтую посудину двигатьсЯ куда тебе  надо.  ’олкаешь  руль  в  одну
сторону - в данном случае  влево,  так  что  лодка  резко  развернулась  к
правому берегу реки, - а потом тЯнешь веревки в другую. Џри этом, по идее,
парус должен поймать ветер и лодка  двинетсЯ  вперед.  Ќо,  конечно,  если
хорошего попутного ветра нет, а как воспользоватьсЯ тем, что есть,  ты  не
знаешь, - как раз мой случай! - тогда парус начинает хлопать и обвисает, а
гик при этом прилетает с другой стороны прЯмо тебе в  голову.  Ќо  тем  не
менее Я упрЯмо тЯнул, дергал, уговаривал, ругалсЯ, уворачивалсЯ,  и  лодка
мало-помалу двигалась в сторону берега, и наконец остановилась, уткнувшись
заостренным носом в путаницу свисающих древесных корней. џ привЯзал  ее  и
вынес ‹ал на берег.
   џ раздел ее, чтобы выЯснить, насколько сильно она пострадала. ‹ал  даже
не шелохнулась. ‘ломанное ребро Я нащупал сразу - всего одно, слава богам,
- но все остальное выглЯдело целым и невредимым. џ, конечно, знал, что это
не так, но самым странным и неприЯтным было именно то, что  почти  никаких
следов на теле у нее не осталось. “ менЯ, кстати, тоже. Ќо весь правый бок
оказалсЯ горЯчим на ощупь, и когда Я трогал ее, она дергалась  и  стонала,
но ни разу не очнулась.
   Ќаших мешков в лодке не оказалось. џ  неплохо  разбираюсь  в  травах  и
снадобьЯх, но искать их ночью в незнакомом месте... Џод скамейкой на  носу
нашелсЯ запасной парус. џ изрезал часть паруса  на  полоски  и,  как  мог,
забинтовал сломанное ребро. Џотом влил ‹ал в рот немного воды,  снЯл  свою
промокшую одежду и улегсЯ рЯдом с ней, накрыв нас обоих остатком паруса. џ
обнЯл ее и лежал так всю ночь, согреваЯ ее и себЯ заодно. џ не думал,  что
мне удастсЯ заснуть, но тем не менее заснул и спал крепко, без снов.
   Љогда Я проснулсЯ, ‹ал снова не шелохнулась. „ыхание  у  нее  вроде  бы
сделалось ровнее,  но  кожа  все  равно  оставалась  слишком  холодной,  и
синюшность расползлась на лицо и грудь. ‹евый глаз у менЯ уже видел,  хотЯ
и несколько расплывчато: должно быть, один из ударов, которых Я не  помню,
повредил нерв. ’ело все еще болело  во  многих  местах,  но  это  пройдет.
ђазгоралсЯ робкий, розовый горный рассвет. џ  встал  и  оглЯделсЯ.  Џередо
мной была ‘усати - еще не белозубаЯ, но уже и не вчерашнЯЯ тихонЯ. ‘права,
слева и позади не было ничего, кроме  камней,  чахлой  невысокой  травы  и
редких деревьев-обманок. Ќе слишком радостное зрелище. ‚прочем, места, где
есть река, никогда не выглЯдЯт совершенно безнадежными. џ снова укрыл  ‹ал
парусом и нагишом захромал к воде добыть чего-нибудь на завтрак.
   ђыба в горных реках обычно держитсЯ подальше от берегов, потому что  ее
ловЯт шекнаты. —тобы ее подманить, надо пощелкать  пальцами  под  водой  -
если делать это правильно, щелкаЯ  вторым,  а  не  первым  суставом,  рыба
почему-то не может устоЯть и приплывает. Ђ когда она подплывет, надо очень
осторожно пощекотать ей брюшко, и тогда рыбы буквально засыпают у  тебЯ  в
ладони. ќтому трюку менЯ научила сестра.
   Ќа то, чтобы подманить двух рыб приличного размера, ушло немало времени
- впрочем, нельзЯ сказать, чтобы Я потратил его зрЯ. Љогда Я вернулсЯ, ‹ал
все еще спала. ‘вой нож Я потерЯл, а потому воспользовалсЯ ее мечом, чтобы
выпотрошить рыбу, и пожарил ее на  палочках  над  маленьким  костерком  из
плавника, бледным и прозрачным,  как  свежевылупившийсЯ  птенчик.  ‹ал  не
сразу проснулась даже  от  запаха  еды,  но  когда  Я  уже  начал  всерьез
беспокоитьсЯ, она открыла глаза и пробормотала: "†елтый перец Я  потерЯла.
€звини". Ћна не смогла даже сесть, не то что к костру подойти. џ  накормил
ее, хотЯ съела она очень мало, и мне несколько раз приходилось будить  ее,
когда она начинала клевать носом. Џотом  Я  ее  снова  напоил.  Љогда  ‹ал
уснула, Я сгреб угли в кучку, еще раз позаимствовал ее меч и  вернулсЯ  на
берег. ‚ десЯтке футов от того места, где была  привЯзана  наша  лодка,  Я
приметил несколько валунов, покрытых грЯзно-серыми пЯтнами лишайника,  так
что  казалось,  будто  валуны  гниют  изнутри.  ќтот  лишайник  на  севере
называетсЯ фасска, а в восточных холмах, кажетсЯ, - крин. Ћн растет только
высоко в горах, и его всегда бывает довольно мало. Љогда Я соскреб то, что
росло на валунах, всЯ моЯ добыча легко могла бы уместитьсЯ  в  горсти.  Ќо
мЯть фасску нельзЯ, иначе всЯ целебнаЯ сила пропадет. …сли она  вонЯет  не
слишком противно, значит, уже не годитсЯ.
   џ бережно отнес фасску к костерку, завернул в рубашку - она уже  начала
просыхать, потому что солнце наконец поднЯлось над вершинами, - и принЯлсЯ
искать, в чем бы вскипЯтить воду. ‚сЯ наша посуда  осталась  в  мешках,  а
мешки были неизвестно где. ‚ конце концов мне повезло: Я  нашел  половинку
скорлупы Яйца таракки, величиной в две моих горсти. џ устроил  причудливое
сооружение из палочек, чтобы установить скорлупу над огнем, потом наполнил
скорлупу водой, молЯсь, чтобы она вскипела как следует  на  такой  высоте.
‹ал пару раз просыпалась и смотрела на менЯ. ѓлаза у нее были  расширенные
и блестели нездоровым блеском.
   ‚озЯсь с  костерком,  Я  все  времЯ  разговаривал  с  ней,  не  обращаЯ
вниманиЯ, открыты ли у нее глаза.
   - €нтересно, он когда-нибудь пичкал тебЯ  этим  отвратным  варевом?  Ќа
вкус оно как грЯзь под ногтЯми, но оно очень полезно, когда дух  пострадал
не менее тела, и нужно исцелить то и другое одновременно, иначе вообще  не
выздоровеешь. Ћн напоил менЯ им в тот день, когда Я к нему ЯвилсЯ.  Џросто
чудо, что Я не сбежал сразу, как только встал на ноги. € потом еще  раз  -
видела тот шрам поперек спины? ѓорный  тарг  успел  наполовину  перекусить
менЯ и взЯлсЯ было за вторую половину, когда мне удалось  вогнать  в  него
стрелу. Ќо к тому времени Я уже успел наоратьсЯ,  помолитьсЯ  всем  богам,
обмочитьсЯ и обделатьсЯ от страха, так что просто починить  менЯ  было  бы
бесполезно. …сли бы он не влил мне в глотку такое количество  фасски,  что
можно было бы затопить весь рынок в Љоркоруа, Я бы и теперь лежал у него в
хибарке и пЯлилсЯ в потолок. ќта мерзость - замечательное лекарство,  если
только у тебЯ хватит духу ее проглотить.
   ‹ал ничего не ответила. ‚ода в скорлупе наконец закипела, Я  вывалил  в
нее лишайник и накрыл большим листом, чтобы дать настоЯтьсЯ. ”асску  нужно
долго-долго кипЯтить - по крайней мере, до тех пор, пока не  почувствуешь,
что уже не можешь терпеть этой вонищи. Џотом  лучше  всего  добавить  туда
пару сушеных листьев  кирричана,  пока  варево  остывает  -  они  каким-то
образом делают это пойло чуточку более сносным, хотЯ на вид оно все  равно
остаетсЯ белесым, как след слизнЯка. Ќо листьев кирричана у нас не было  -
как и всего остального, если не считать рыбы. ’ак что ничего не поделаешь,
придетсЯ ‹ал пить свое лекарство как есть.
   Љ моему удивлению - и страху, - она совсем не сопротивлЯлась,  когда  Я
усадил ее и принЯлсЯ вливать это пойло ей в рот. џ  ожидал,  что  она  его
выплюнет - в сторону, если мне повезет. џ ожидал, что  она  будет  рычать,
ругатьсЯ и пытатьсЯ пнуть  менЯ  в  подбородок  своей  твердой,  как  рог,
ножкой. Ђ ‹ал послушно, без возражений проглотила фасску -  только  слегка
закашлЯлась. …сли б она не скривила губы, можно было бы подумать, что  она
пьет вино, чай или красный эль. „опив,  она  снова  закрыла  глаза,  молча
легла на место и до конца днЯ больше ни разу не шевельнулась.
   џ  вымыл  ее,  искупалсЯ  сам,  немного  поспал,  снова  половил  рыбу.
Ћстальное времЯ Я потратил на то, чтобы как следует  изучить  единственное
наше достоЯние. џ никогда раньше не видел такой лодки. Ќа самом  деле  она
была больше похожа на воздушного змеЯ, чем на лодку. ‚ длину в ней было не
больше двенадцати футов, а в ширину она в самом широком месте была  меньше
моего роста.  Ћна  состоЯла  из  круглых  и  плоских  палочек  и  дощечек,
подогнанных друг к другу так плотно, что швов было почти не  видно.  —асть
палочек - мачта, к примеру, - была сделана из какого-то полого  тростника,
а многие другие, должно быть, убирались друг в друга - иначе бы все это не
влезло в дорожный мешок. ‘ами дощечки были  куда  легче  любой  древесины,
которую мне приходилось видеть. Џаруса были как шелковые, но не из  шелка.
‹одку легко можно было поднЯть с воды вдвоем, но она Явно была  рассчитана
только на одного путешественника. џ  не  мог  себе  представить,  как  ‹ал
ухитрилась собрать ее в одиночку и как мы поплывем дальше - кстати, далеко
ли нам еще плыть? - на этом хрупком суденышке. Џока Я размышлЯл  об  этом,
солнце снова скрылось за горами, и легкий ветерок усилилсЯ. ‚  горах  ночь
наступает рано.
   џ уже говорил, что ‹ал целый день лежала не двигаЯсь, если только Я  ее
не трогал, что до фасски, что после. Љогда Я снова улегсЯ рЯдом с ней, она
была в прежнем состоЯнии: сердце бьетсЯ  ровно,  дыхание  тоже  достаточно
ровное, но  кожа  заметно  холоднее,  чем  раньше.  Ћтчетливый  пульс  был
обманчив: биение жизни в ней постепенно замедлЯлось, и  Я  с  этим  ничего
поделать не мог, раз уж снадобье не помогло. Љожа ‹ал была на ощупь сухой,
как крылышки насекомого, и издавала  слабый  сладковатый  аромат,  который
встревожил менЯ еще больше, чем холод.  Ќаверное,  так  могли  бы  пахнуть
чьи-то воспоминаниЯ детства или сны об ином мире. Ќо не ‹ал,  ‹ал-ЊорЯчка,
‹ал-Ћдиночка.
   Ќо ночью, где-то после полуночи, она  принЯлась  беспокойно  крутитьсЯ,
разбудив менЯ, и что-то бормотать на Языке тех бесконечных песен,  которые
она постоЯнно напевала себе под  нос.  ѓолос  ее  становилсЯ  все  громче.
Џоначалу он звучал испуганно, потом все более  гневно.  Ћна  вырывалась  у
менЯ из рук, глЯдЯ  на  менЯ  широко  раскрытыми,  невидЯщими  глазами.  џ
удерживал ее, крепко, но бережно, боЯсь, что, если Я ее отпущу, она  может
покалечить себЯ либо менЯ. ЌесмотрЯ  на  это,  она  успела  несколько  раз
оцарапать мне лицо и до крови искусать  себе  губы,  зовЯ  кого-то,  чьего
имени Я не знал. Ќо это все ничего.  •уже  всего  было  то,  что  этот  ее
странный  новый  запах  сделалсЯ  таким  же  невыносимо   сладким,   каким
невыносимо мерзким был запах фасски.
   Џотом она начала потеть. ‚ какой-то  момент  холоднаЯ  сухаЯ  лихорадка
кончилась, и ‹ал начала буквально истекать нормальным человеческим  потом,
задыхаЯсь  и  плача,  как  новорожденнаЯ,  откинув  голову  назад,  словно
купалась под водопадом. ‘надобье сделало-таки свое  дело  -  к  ней  снова
вернулсЯ ее  собственный  запах,  прЯный  и  терпкий,  почти  горький,  ее
собственный. € сама ‹ал тоже вернулась. Ћна выскользнула из  моих  влажных
рук, уселась и заЯвила дрожащим голосом:
   - Њой меч вонЯет рыбьими потрохами!
   џ положил его рЯдом с ней, как любимую игрушку,  на  случай,  если  она
очнетсЯ. ’еперь Я уставилсЯ на нее. Ћна понюхала меч еще раз, скривилась и
попробовала лезвие пальцем. ’ут же обернулась ко мне - голаЯ, дрожащаЯ,  с
трудом сидевшаЯ прЯмо - и гневно осведомилась:
   - —то ты с ним делал? ’ы знаешь, что ты его испортил к такой-то матери?
ЏроклЯтье, ‘оукьЯн, ты испортил мой меч!
   џ отобрал у нее меч - силы уже возвращались к ней, судЯ  по  тому,  как
она  воспротивилась,  -  и  закутал  ее  парусом,  чтобы  не  мерзла.  Ћна
отбивалась, ругалась, но Я все-таки уложил ее, уселсЯ рЯдом и сказал:
   - Њне нужно  было  что-то  острое.  Ђ  кроме  твоего  меча,  ничего  не
осталось.
   - Ђх, острое? Ћстрое? „а ты знаешь, чего мне стоило сделать этот клинок
по-настоЯщему острым? ’еперь  мне  вообще  не  удастсЯ  заточить  его  как
следует! „а как ты мог! —то ты им делал, дрова колол?
   ‹ал была еще очень слаба - теперь, когда она снова легла, она с  трудом
могла поднЯть голову, чтобы лаЯтьсЯ на менЯ, и времЯ от  времени  голос  у
нее пресекалсЯ, - но такой сердитой Я ее еще никогда не видел.
   - „аже Њаринеша, даже адри, и тот лучше соображает!
   - адри и Њаринеше не приходилось лечить и кормить тебЯ, - возразил  Я.
- Ђ мне пришлось, и Я воспользовалсЯ тем, что было под рукой. …сли  бы  ты
не бросила все наши вещи...
   - Њне надо было убить человека, собрать лодку  и  спасти  твою  глупую,
бесполезную жизнь! ќтот  дурацкий  плот  должен  был  вот-вот  загоретьсЯ,
потонуть - не знаю что! џ  вообще  не  знала,  жив  ты  или  мертв,  и  не
собиралась тратить времЯ на то, чтобы укладывать  в  лодку  эти  проклЯтые
мешки! Ћн все говорил: "ѓорит, горит!"
   ѓолос ее не пресексЯ, и слез у нее на глазах не было, но Я почувствовал
себЯ так же странно и неуверенно, как тогда, когда она назвала  менЯ  моим
истинным именем. Ћна так сердилась на менЯ и  выглЯдела  одиннадцатилетней
девочкой.
   џ рассказал ей о том, что произошло с тех пор, как она вытащила менЯ из
реки. ‹ал слушала очень тихо, не сводЯ глаз с моего  лица.  Ћна  перестала
потеть - хотЯ к этому времени даже ее волосы вымокли и на  маленьких  ушах
висели капли. џ впервые осознал, как она похудела  всего  за  двое  суток.
Љогда Я договорил,  она  еще  некоторое  времЯ  смотрела  на  менЯ,  потом
покачала головой и тихо перевела дыхание.
   - Ќу ладно, - сказала она. - ‘пасибо.
   - ’ы ничего из этого не помнишь? - спросил Я. - „аже фасску не помнишь?
џ-то думал, что человек, которого поили фасской, не забудет этого никогда.
   - Ќичего не помню, - коротко ответила ‹ал. - € мне это не нравитсЯ.
   Ћна снова помолчала, потом улыбнулась. ’еперь ей можно  было  дать  лет
пЯтнадцать.
   - Ќе знаю, чем там ты менЯ напоил, но это была хорошаЯ штука.  Ќе  могу
сказать, спасла ли она мне  жизнь,  но  она  менЯ  вытащила  из...  -  она
запнулась, - из такого места, откуда менЯ не достала бы даже та  огороднаЯ
песенка. ‘пасибо, ‘оукьЯн.
   - € тебе спасибо, ‹алхамсин-хамсолал, - ответил Я. - Ђ теперь спи.
   џ обтер ее своей  рубашкой.  Ћна  уснула  прежде,  чем  Я  закончил  ее
вытирать - по крайней мере, казалась уснувшей. Ќо  когда  Я  снова  улегсЯ
рЯдом и обнЯл ее за талию,  как  будто  мы  были  старинными  любовниками,
ветеранами многих любовных битв, она сонно пробормотала:
   - ‡автра отправимсЯ вниз по реке.
   - Ќи в коем случае, - сказал Я ей на ухо.  -  ’ебе  и  до  лодки-то  не
дойти.
   Ћтветом мне был  храп,  тоненький,  как  кружево.  џ  немного  полежал,
прислушиваЯсь к шуму реки и глЯдЯ, как звезды скрываютсЯ за плечом ‹ал,  а
потом тоже заснул.
   Џеред завтраком мы  побеседовали.  Ћна  всерьез  собиралась  немедленно
продолжить путешествие.  Њне  едва  не  пришлось  боротьсЯ  с  ней,  чтобы
заставить хотЯ бы выслушать мои возражениЯ. Љстати, боротьсЯ с ней было бы
накладно - никогда не встречал  человека  -  ни  мужчины,  ни  женщины,  -
который настолько быстро оправлЯлсЯ бы от увечий. Ћдно ребро сломано,  над
вторым сильно повреждены мышцы, леваЯ рука почти не работает,  до  правого
бедра лучше не дотрагиватьсЯ, и вообще  все  тело  -  сплошной  синЯк;  и,
несмотрЯ на все это, она  вскочила  на  ноги  раньше  менЯ  и  отправилась
осматривать лодку и пробовать заточить свой меч о разные камни. Ћб этом мы
тоже побеседовали.
   ‚ конце концов мы пришли к соглашению - чему,  вероЯтно,  способствовал
небольшой обморок ‹ал. Њы отправимсЯ в путь завтра  с  утра,  невзираЯ  на
ветер и непогоду, и вдобавок  она  по-прежнему  будет  носить  повЯзку  на
ребрах. Ђ Я взамен пообещал заботитьсЯ о  ней  не  больше,  чем  во  времЯ
предыдущего путешествиЯ, и никогда, ни-ког-да не спрашивать, как она  себЯ
чувствует. „оговорившись на этот счет, мы весь день ловили рыбу, дрыхли  и
болтали, с легкой грустью обсуждаЯ третьего убийцу, который так унизил нас
обоих, и строЯ бесполезные планы нападениЯ на дом Ђршадина.
   џ хочу, чтобы вы понЯли. “ нас с ‹ал на двоих было  куда  больше  опыта
странных битв в странных местах, чем у большинства людей. Ќо мы не  питали
ни малейших иллюзий насчет  того,  что  нам  удастсЯ  одолеть  волшебника,
достаточно могущественного, чтобы превратить нашего учителЯ в отчаЯвшегосЯ
беглеца. Љак Я и говорил ђоссету, мы могли в лучшем случае отвлечь его,  и
не больше. ЌадеЯтьсЯ оставалось лишь  на  то,  что  мой  —еловек,  Љоторый
‘меетсЯ, сумеет воспользоватьсЯ передышкой, которую  мы  ему  предоставим.
…сли, конечно, Ђршадин соизволит обратить внимание на наше нападение.  Ќаш
опыт, в том числе, позволЯл чувствовать, что мы привлекли к себе  внимание
такой персоны, как волшебник. ’ак вот, Я совершенно не  чувствовал,  чтобы
за нами кто-то следил, пока мы  купались  в  реке,  сохли  на  солнышке  и
обсуждали грЯдущие дни. ќто показывает, чего стоит опыт.
   - Ќет, - говорил Я, - Я, конечно, никакой не морЯк, и все же не стал бы
Я доверЯтьсЯ лодке, котораЯ умещаетсЯ в дорожном мешке.  „аже  Я  понимаю,
что это глупо.
   - Ћна прекрасна! - говорила ‹ал. - ‚еликолепное изобретение. †аль,  что
ты так плохо разбираешьсЯ в лодках - да и в  своих  прежних  товарищах  по
монастырю, если уж на то пошло. џ была просто зачарована,  когда  пыталась
разобратьсЯ, как она устроена. џ почти забыла,  что  ранена  и  что  ты  в
опасности. ‚о всЯком случае, могу поручитьсЯ, что она под нами не потонет.
Џо-моему, она вообще не тонет. €зумительно!
   Ћна так радовалась этой несчастной лодке, как будто  мы  уже  завершили
свое  дело  и  уничтожили  Ђршадина.  џ  одновременно  почувствовал   себЯ
виноватым оттого, что мне приходитсЯ напоминать ‹ал о суровой  реальности,
и рассердилсЯ оттого, что почувствовал себЯ виноватым.
   - „а, - сказал Я, - эта изумительнаЯ лодка нам очень кстати. •орошо  бы
она еще умела стрелЯть из  лука,  взбиратьсЯ  на  стены,  отгонЯть  горных
таргов, нишори и магов, шить одежду, добывать  дичь  и  врачевать  раны  в
придачу. Џотому что все наши припасы и оружие остались выше по  реке,  под
охраной покойника. Ќасколько Я вижу, все, на что нам остаетсЯ надеЯтьсЯ, -
это что Ђршадин увидит нас и лопнет со смеху. ѓоворЯт, бывает и такое.
   џ ожидал, что ‹ал снова наброситсЯ на менЯ за такие  разговоры,  но  на
этот раз  она  осталась  спокойна.  Џохоже,  мои  слова  ее  даже  немного
позабавили.
   - ‚се, что нам требуетсЯ, это вывести его из себЯ, - ответила она. -  Ђ
если нам с тобой  не  удастсЯ  натворить  дел  голыми  руками,  тогда  нам
останетсЯ только подать в отставку и нанЯтьсЯ помощниками в "‘ерп и тесак"
к  старому  Љаршу.  Ђ  теперь  помоги-ка  мне  спустить  парус  -  Я  хочу
попробовать установить его чуточку иначе.
   ‡а работой ‹ал принЯлась  напевать  себе  под  нос  какую-то  очередную
немелодичную, монотонную песню. џ был почти  счастлив  услышать,  что  она
снова поет.
   Ќочью, когда Я думал, что ‹ал уже  спит,  она  внезапно  повернулась  и
прижалась ко мне, обнЯв менЯ так крепко, как позволЯла здороваЯ рука. „аже
в тот вечер, в трактире, она менЯ так не обнимала. џ неуклюже погладил  ее
по голове и поплотнее укрыл парусом.
   - ‚ чем дело? - спросил Я. - ’ебе плохо? - Џотом вспомнил,  что  обещал
не задавать подобных вопросов, и сказал: - џ вовсе  не  хотел  встревожить
тебЯ насчет наших возможностей. ђазберемсЯ с Ђршадином, как получитсЯ.
   Ќо это тоже звучало глупо и снисходительно -  Я  даже  договаривать  не
стал. ‹ал не ответила - только еще мгновение обнимала менЯ, а потом  резко
отвернулась и тут же заснула. џ еще долго ощущал прикосновение ее руки.
   Ќу, по крайней мере, утром нам не пришлось долго возитьсЯ с  погрузкой.
ѓрузить нам было нечего, кроме самих  себЯ,  затупившегосЯ  меча  и  рыбы,
которую ‹ал успела накоптить за времЯ стоЯнки. ’еперь она  поднЯла  парус,
пока Я отталкивал лодку от берега и поспешно забиралсЯ на  борт,  цеплЯЯсь
за мачту и здоровую ногу ‹ал. Џо поЯс Я в воду заходить еще  согласен,  но
никак не глубже.
   Љак вы легко можете догадатьсЯ,  Я  так  и  не  привык  к  этой  утлой,
неверной лодчонке за те три  днЯ,  которые  Я  на  ней  провел.  џ  боЯлсЯ
вставать на ноги, а когда все же приходилось встать, судорожно цеплЯлсЯ за
мачту. ‘ места на место Я предпочитал перемещатьсЯ, ползаЯ на заднице, как
младенец. Љогда мы причаливали  и  высаживались  на  берег,  во  сне  менЯ
преследовали кошмары, в которых Я неизменно тонул. Њало того, что копченаЯ
рыба была сухой и безвкусной, менЯ еще начало от нее пучить, так что когда
Я переставал боЯтьсЯ, Я начинал чувствовать себЯ  неловко.  џ  был  зол  и
постоЯнно голоден. џ не привык быть бесполезным грузом, и это бесило  менЯ
не меньше, чем необходимость плыть на лодке. € все же Я вспоминаю эти  три
днЯ с удивительной нежностью.
   €диллиЯ? ќто врЯд ли. ‡а все это времЯ  Я  обнимал  ‹ал  только  затем,
чтобы не свалитьсЯ в ‘усати или чтобы заново повЯзать  выстиранные  бинты.
Њы  были  одни,  но  именно  поэтому  приходилось  держатьсЯ  скромно.  Њы
старались предоставить  друг  другу  наибольшее  уединение,  какого  можно
достичь  на  куске   плавучего   дерева   длиной   в   двенадцать   футов:
отворачивались, не дожидаЯсь просьб, и вообще как-то старались  не  мешать
друг другу. ЏомнитсЯ, один день прошел почти в полном  молчании,  если  не
считать того момента, когда наступил мой черед сменить  ‹ал  у  рулЯ.  ќта
смена караула, кстати, сама по себе была изумительна и неизменно повергала
менЯ в трепет: корма была слишком узка, чтобы разойтись на ней  без  риска
свалитьсЯ в воду. ‚ конце концов ‹ал стала просто спрыгивать в воду, чтобы
дать мне пройти, а потом непринужденно забиралась обратно или хваталась за
веревку и некоторое времЯ плыла за лодкой, проверЯЯ, как чувствуют себЯ ее
ушибы в воде. ’ак вот, не считаЯ нескольких слов, которыми  мы  обменЯлись
тогда, единственными звуками вокруг были пение птиц,  да  еще  иногда  шум
ветра, от которого шла рЯбь по воде. Ќаша  лодка,  созданнаЯ  длЯ  тишины,
скользила вниз по течению, точно тень этих коротких шквалов.
   Ќо в ту же ночь ‹ал проснулась с криком, задыхаЯсь от одного  из  своих
кошмаров, которые не тревожили ее с тех пор, как мы выехали  из  "‘ерпа  и
тесака". “спокоилась она очень быстро, но засыпать не хотела, так  что  мы
проболтали почти до рассвета, лежа бок о бок рЯдом с маленьким  костерком,
которого нельзЯ было заметить издалека - но  зато  и  тепла  он  почти  не
давал.
   Ћ чем же говорили мы тогда в темноте, двое искусных,  покрытых  шрамами
и, несомненно, стареющих воителей? ‚ основном о прошлом  -  и  по  большей
части о своем детстве. “ ‹ал было два брата, старший  и  младший,  которых
она не видела с тех пор, как ее похитили из  дому  в  возрасте  двенадцати
лет. “ менЯ была старшаЯ сестра, которую Я очень любил, больше,  чем  кого
бы то ни было. Ћна умерла из-за того, что мужчина,  которого  любила  она,
оказалсЯ человеком глупым и небрежным и не любил никого.  ќто  был  первый
человек, которого Я  убил  в  своей  жизни.  Њне  тогда  тоже  исполнилось
двенадцать.
   ‹ал рассказывала о друзьЯх,  товарищах  детских  игр  -  она  прекрасно
помнила  их  всех,  вплоть  до  манеры  одеватьсЯ  и  игр,   которые   они
предпочитали. “ менЯ не было никого, кроме сестры, но зато Я был знаком  с
одним дровосеком. …му, наверно,  было  около  сорока:  крестьЯнин  с  юга,
необразованный, суеверный, исключительно честный  и  живший  исключительно
своими  закаменевшими  страхами  и  обычаЯми.  Ќо  когда   нам   случалось
встретитьсЯ в лесу, он всегда делилсЯ со мной своими обедами и рассказывал
мне  длинные-предлинные  истории  о  зверЯх  и  деревьЯх;  и  когда  семьЯ
человека, которого Я убил, охотилась за мной и пришла следом за мной к его
двери, он приютил менЯ, спрЯтал и солгал им, хотЯ если бы  они  узнали  об
этом, они спалили бы нас обоих в его хижине. Ќа следующий день  Я  сбежал,
чтобы не подвергать дровосека опасности, и никогда больше его не видел. Ќо
каждое утро, просыпаЯсь, Я вспоминаю его имЯ.
   Ќа реке плескались леелтисы, кормЯщиесЯ при луне. ќто блестЯщие  черные
рыбы с широкими и тонкими, как паутина, передними плавниками. Ћни  шлепают
ими по воде, чтобы вспугнуть насекомых. ‚ременами они ловЯт даже  птенцов,
слетевших с гнезда. ‹ал попросила:
   - ђасскажи про своих родителей.
   - Ћни продали мою сестру, - ответил Я. ‹ал обвила мои  плечи  рукой.  џ
помолчал, потом добавил: - џ  буду  их  ненавидеть  до  гроба.  ’ебе  это,
наверно, кажетсЯ ужасным...
   ‹ал  долго  ничего  не  отвечала,  но  руки  не  убрала.  Ќаконец   она
произнесла:
   - џ скажу тебе одну вещь, о которой никогда  не  говорила  вслух,  даже
себе самой. Љогда менЯ продали и увезли, Я была ужасно напугана, буквально
до безумиЯ. …динственное, за что Я могла уцепитьсЯ, это  была  неколебимаЯ
уверенность, что мои родители придут и найдут менЯ; что  пока  все  это...
все это со мной творитсЯ, мои  замечательные  мамочка  и  папочка  вот-вот
будут здесь, что они ищут, ищут и не успокоЯтсЯ, пока Я не вернусь домой и
не буду отомщена. Ѓыть может, эта вера и помогла мне  сохранить  рассудок.
Џо крайней мере, Я всегда так думала...
   Џоследние слова Я еле расслышал.
   - Ќо они тебЯ так и не нашли.
   - ’ак и не нашли, - прошептала ‹ал, уткнувшись мне в бок. -  ’ак  и  не
нашли, будь они проклЯты...
   џ коснулсЯ губами ее век - они были горЯчие-горЯчие.
   - Ћни искали тебЯ все это времЯ, - сказал Я.  -  Ћни  разыскивали  тебЯ
повсюду. џ знаю.
   - Ћни могли бы постаратьсЯ и найти менЯ!
   Ћна отвернулась и вцепилась зубами в парус, чтобы заглушить долгий вой,
теребЯ ткань, точно зверь, попавший в капкан и  пытающийсЯ  отгрызть  себе
лапу. Љогда Я поцеловал ее, она менЯ  действительно  укусила,  и  довольно
сильно, так что Я ощутил на ее губах вкус пыли, слез и моей крови - и  еще
наших пЯти ночей, проведенных вдвоем  под  этим  парусом.  Ќо  любовью  мы
занимались очень осторожно. €наче и нельзЯ было: тело ‹ал не выдержало  бы
моего веса, и ее руки и ноги не могли сжимать менЯ так, как  ей  хотелось.
Џоэтому мы долго-долго  шептались  и  ласкали  друг  друга,  а  когда  все
кончилось, она сказала:
   - ‡автра вода будет плохаЯ.
   € уснула, лежа на мне, уткнувшись носом мне  в  левое  ухо.  ’ак  мы  и
спали.
   Ќа следующее утро, уже довольно поздно, в трех милЯх  ниже  по  течению
действительно  началась  плохаЯ  вода.  Џоначалу  Я  заметил   ветер:   он
становилсЯ все сильнее и резче и дул непрерывно, а не налетал играючи, как
раньше. ‹ал приходилось тратить меньше усилий на то, чтобы его поймать,  и
больше на то, чтобы управитьсЯ с лодкой. ‚етер даже немного пах морем.  ‘о
вчерашнего днЯ ‘усати постепенно сужалась, ущелье становилось все глубже и
горы с обеих сторон смыкались над нами. ’еперь  длЯ  того,  чтобы  увидеть
небо, приходилось задирать голову. ‘кал впереди пока еще не было,  и  пены
тоже, кроме как в тени берега; но лодка начала зарыватьсЯ носом, и когда Я
ухватилсЯ за мачту, она дрожала, как струна. џ спросил у ‹ал:
   - Ћткуда ты знала?
   - Џо рыбе, - ответила ‹ал. џ недоумевающе уставилсЯ на нее. - Џо  рыбе,
которую  мы  ели  вчера  вечером.  ђыба,  котораЯ  живет  в  бурной  воде,
отличаетсЯ на вкус от той, что мы ели раньше. Ќе знаю, почему, но это так.
   џ пЯлилсЯ на нее, пока она не заулыбалась:
   - „а нет, ‘оукьЯн, это неправда. Ќа самом деле мне  просто  было  очень
хорошо с тобой сегоднЯ ночью. џ редко бываю настолько счастлива и не  хочу
привыкать к этому, потому что сразу вслед за  этим  непременно  начинаютсЯ
неприЯтности. ’ак что эти мои слова  насчет  реки  были  сказаны  наудачу.
Џонимаешь?
   - џ тоже был счастлив, - ответил Я. Њне еще многое  хотелось  добавить,
но как раз в тот  миг  нос  лодки  взлетел  вверх,  вода  впереди  куда-то
исчезла, и сзади нас накрыло волной, так что нос лодки провалилсЯ вниз.  џ
распласталсЯ на дне и зажмурилсЯ.
   - Ђ-а! - сказала ‹ал. - ‚от теперь становитсЯ интересно.
   Њне показалось, что она совершенно счастлива.
   „а,  интересно  стало,  причем  сразу  же.  Ќаша  лодчонка   непрерывно
раскачивалась и нырЯла. Џока Я лежал, зажмурившись, мне казалось,  что  мы
летим одновременно во все стороны,  безо  всЯкого  управлениЯ.  Љогда  мне
удавалось оглЯдетьсЯ, Я неизменно обнаруживал,  что  мы  каким-то  образом
продолжаем двигатьсЯ вниз по течению, почти так же прЯмо,  как  и  раньше,
только куда быстрее, и что волны на самом деле куда меньше,  чем  кажетсЯ,
когда они налетают на лодку. Ќо теперь они  все  были  белые,  белые,  как
ледЯные цветы, как внутренности сангарти, разорванного крупным шекнатом. €
еще поЯвились скалы:  черные,  зазубренные,  и  там,  и  сЯм,  и  повсюду,
пролетающие мимо так  близко,  что  Я  отчетливо  видел  зеленые  и  рыжие
водоросли на их боках, сонно раскачивающиесЯ в бешено мчащейсЯ  воде.  Њне
казалось, что мы бесконечно падаем в чью-то длинную, пенЯщуюсЯ глотку, и Я
старалсЯ не думать о брюхе, ожидающем в конце пути.
   - ђека стараЯ, - крикнула  мне  один  раз  ‹ал,  -  и  полна  подвохов!
ѓлубокое старое русло, и уйма мелких боковых течений. Ќам еще повезло, что
сейчас не половодье!
   „а, все эти истории о ‹ал-ЊорЯчке -  чистаЯ  правда.  Ћна  сидела,  как
всегда, скрестив ноги, мокраЯ от колючих брызг пены; ее плечи и  шеЯ  были
так разбиты, что смотреть она могла только вперед, и  при  этом  она  вела
нашу лодку сквозь это буйство так же легко, как иглу сквозь складки шелка.
‚ременами она сидела совершенно спокойно, не трогаЯ ни рулЯ, ни веревок; а
иногда она чуть откидывалась назад  или  легонько  поводила  рукой,  точно
поглаживаЯ собаку, и лодка послушно вилЯла в  сторону  и  проходила  между
двух зеленогубых камней: лакомый кусочек снова ускользнул из  зубов  реки.
—асто нос лодки  полностью  заливало  водой,  и  Я  нырЯл  вместе  с  ним,
вверх-вниз, вниз-вверх, словно жертвенные  лоскутки,  какие  лодочники  на
западе привЯзывают к лопастЯм весел. € все же должен вам  признатьсЯ,  что
Я, впервые в жизни, сам удивлЯлсЯ собственному возбуждению и что с тех пор
Я стал лучше понимать людей, которым нравитсЯ плавать по плохой воде.  ‹ал
Я этого никогда не говорил.
   ЌесмотрЯ на то, что мой —еловек, Љоторый ‘меетсЯ,  предупреждал  нас  о
том, что дом Ђршадина - вовсе не замок, а скорее похож на пастушью хижину,
мы едва его не прозевали. Ќа самом деле единственнаЯ  причина,  почему  мы
его заметили, - это потому, что оба мы  увидели  дхарисс,  как  видела  их
прежде нас ‹укасса. „хариссы кружили  возле  окон  домика  с  тростниковой
крышей, и было их не меньше десЯтка,  хотЯ  достаточно  одной-единственной
дхариссе поЯвитьсЯ в окрестностЯх какой-нибудь деревни впервые за двадцать
лет, чтобы крестьЯне бросили дома, полЯ и все  хозЯйство  еще  до  заката.
„хариссы - это маленькие голубовато-серые птицы, кормЯтсЯ они рыбой  и  на
вид совсем неприметные, если не считать темно-синей полоски поперек груди.
Ќе знаю, почему, несмотрЯ на то что встречаютсЯ они очень редко,  во  всех
землЯх, где мне случалось бывать,  они  считаютсЯ  вестниками  злосчастьЯ,
беды и всЯких ужасов. Ќо это так. € именно они теснились  на  подоконниках
дома Ђршадина, отпихиваЯ друг друга.  џ  почувствовал,  как  лицо  у  менЯ
похолодело. Љогда Я обернулсЯ к ‹ал, то увидел, что она делает  в  воздухе
левой рукой знак - как Я узнал потом, оберег от зла. џ  бы  сделал  то  же
самое.
   ‹ал отвела руль до отказа влево и крикнула:
   - „ержи его там!
   ‹одка развернулась против ветра и течениЯ и двинулась к берегу. џ висел
на руле, а ‹ал тем временем боролась с парусом, как вдруг  внезапно  парус
резко,  неестественно  выгнулсЯ,  вырвав  веревки  у  нее  из   рук.   ѓик
развернулсЯ, ударил менЯ в плечо, когда Я пыталсЯ пригнутьсЯ, и сбросил за
борт. џ услышал, как вскрикнула ‹ал, когда Я упал, но ее голос  потонул  в
холодных криках  дхарисс,  которые  кружили  над  нами,  хлопаЯ  крыльЯми.
Њгновением позже лодка перевернулась - мачта упала возле моей  головы  еще
до того, как Я начал тонуть, и полые  трубки,  которые  были  так  искусно
подогнаны друг к другу, рассыпались и полетели в  разные  стороны.  ЃеднаЯ
лодчонка! ЉлЯнусь, Я помню, как подумал это.
   Ђ еще Я подумал: "Ќа этот раз  ‹ал  тебЯ  не  спасти".  Ќечего  было  и
надеЯтьсЯ, что она отыщет менЯ в этой кипЯщей глотке -  хорошо  бы  у  нее
хватило сил спастись самой! ђека швырЯла менЯ от скалы к скале. џ  пыталсЯ
зацепитьсЯ за каждую по очереди, но у менЯ ничего не  выходило:  водоросли
скользкие, течение сильное. џ просил - молитьсЯ Я никогда не молюсь,  -  Я
просил лишь о том, чтобы утонуть прежде, чем менЯ размолотит  о  скалы.  џ
пыталсЯ произнести слова, которые менЯ учили произносить перед смертью, но
река забивала мне их обратно в глотку, и  Я  снова  погружалсЯ  под  воду.
—ерез некоторое времЯ даже боль исчезла. Ћщущение  было  такое,  словно  Я
засыпаю, медленно ухожу от себЯ к покою.
   Ђ потом мои ноги коснулись дна.
   …сли вы хотите, чтобы Я рассказывал дальше, посидите  минутку  молча  и
постарайтесь представить себе, что это такое, когда твое тело говорит тебе
"’ы жив!", а ты уверен, что оно врет. џ вам говорю:  Я  стоЯл  на  твердой
земле, смотрел вниз, видел, как вода спадает,  обнажаЯ  мою  грудь,  поЯс,
колени, - и при этом знал, знал, что Я мертв, без  вопросов.  ‚  монастыре
нам  строго-настрого  запрещалось  рассуждать  о  загробной  жизни,  и  за
исполнением запрета тщательно следили, но когда Я  обернулсЯ  и  увидел  в
сотне Ярдов выше по течению ‹ал, стоЯщую на растущем островке из  щебнЯ  и
тины, и нас не разделЯло  ничего,  кроме  полоски  воды,  которую  мог  бы
перейти годовалый младенец, - ну что Я мог подумать, как не  "значит,  вот
как это бывает: ты уходишь вместе с друзьЯми в  мир,  который  менЯетсЯ  с
каждым шагом!". Њожет, там оно действительно так и будет.  џ,  как  и  вы,
надеюсь, что никогда этого не узнаю.
   Ќет, река не расступилась, как говоритсЯ в  старых  сказках.  Ќет,  она
скорее отступила, точно пес, которого отругали за то, что  он  притащил  в
дом свою  окровавленную,  дергающуюсЯ  добычу,  отступила,  бросив  нас  и
прижавшись к противоположному берегу, делаЯ  вид,  что  мы  ее  вообще  не
интересуем. Ќет, послушайте! џ прекрасно знаю, что реки так себЯ не  ведут
и что ни один волшебник, о  котором  вы  когда-либо  слышали,  не  мог  бы
заставить реку выкинуть такой фокус. „а, мужик, Я с тобой  согласен  -  ты
даже не подозреваешь, насколько Я с тобой согласен. џ  просто  рассказываю
все как было.
   Ќу так вот. џ подошел к ‹ал, увЯзаЯ в иле, и мы встали рЯдом, глЯдЯ  на
противоположный берег. Ќасколько нам было видно, река занимала  не  больше
половины своего прежнего русла. Џо-моему, она даже не  текла:  на  текучей
воде  играют  блики,  а  мы  с   ‹ал   видели   безмолвную,   безжизненную
зеленовато-бурую массу, котораЯ с таким же успехом могла быть землей. џ не
испугалсЯ, когда думал, что утону, а вот теперь мне стало страшно - Я  был
просто в ужасе, потому что это было  _неправильно_.  Њы  с  ‹ал  стоЯли  и
смотрели, промокшие, дрожащие, измученные, по щиколотку в грЯзи, смешанной
со щебнем, и держались за руки, как дети, не замечаЯ этого. Њы  так  и  не
посмели обернутьсЯ к глинобитной хижине, котораЯ теперь возвышалась позади
нас, грознаЯ, точно замок. „аже когда раздалсЯ хохот.


        ‹Ђ‹

   ‘мех далеко не всегда означает длЯ менЯ то же  самое,  что  длЯ  других
людей. Њне слишком часто доводилось слышать, как хохочут безумцы:  мужчины
и женщины тоже,  -  которые  были  безумны,  но  не  настолько,  чтобы  не
сознавать, что в их власти сделать все, что они пожелают. џ слышала их - и
все-таки жива. џ даже слышала полуденный хохот  красного  сьЯрика,  и  все
равно  жива,  а  этим  не  многие  могут  похвастатьсЯ.  Ќо  этот   хохот,
разносившийсЯ над голыми камнЯми, был хуже всего. ‚ нем не было жизни,  ни
злой, ни доброй: ни приличествующего смеху хаоса, ни радостной  жестокости
- в нем не было улыбки, несмотрЯ на то что хохот был торжествующий. џ могу
забыть, как выглЯдит остановившаЯсЯ  река,  но  жуткое  ничтожество  этого
смеха Я запомню навсегда.
   - Ћбернитесь, - сказал он у нас за