тили  бы его. Џросто
мне самой стало бы намного легче, если бы Я успела склонитьсЯ к уху  верного
воина и прошептать: "ЃардиЯ, Я любила тебЯ".
     Љогда  тело положили на костер,  все,  что было  мне  дозволено,  - это
стоЯть  и смотреть.  џ не была  ему  ни женой, ни сестрой и поэтому не могла
оплакивать его и  бить себЯ в грудь. Ђ если бы могла  - Я  бы надела на руки
стальные рукавицы или ежиные шкурки!
     џ выждала три днЯ, как велит обычай, и отправилась с утешением к вдове.
Ќе  только  долг и приличиЯ  привели менЯ туда: Ђнсит  была любима Ѓардией и
потому  была в некотором  смысле моим врагом - но кто в  мире теперь  мог бы
лучше понЯть менЯ?
     ЊенЯ провели в верхнюю комнату, где  сидела за прЯжей Ђнсит. ‚дова была
бледна, но  очень спокойна. џ волновалась заметно больше. Љак  Я уже писала,
когда-то менЯ удивило, насколько Ђнсит  оказалась, вопреки  моим  ожиданиЯм,
некрасива. ’еперь, постарев, она внезапно расцвела новой красотой; ее гордое
лицо излучало удивительный покой.
     --  ѓоспожа...  Ђнсит, - сказала Я, взЯв  ее  за  руки (она  не  успела
отдернуть их), -что мне сказать тебе?  Љак мне говорить с тобой о нем, когда
утрата твоЯ  безмерна?—ем же мне утешить тебЯ? ’олько тем, что лучше иметь и
потерЯть такого мужа, чемвечно жить с любым другим мужчиной.
     -- –арица оказывает  мне великую честь,  - сказала Ђнсит, выдернув свои
рукииз моих, встав и сложив их на груди.
     ѓлаза  ее  были опущены  долу,  она  стоЯла  так,  как  придворной даме
полагаетсЯ стоЯть перед царицей.
     -Ђх, дорогаЯ моЯ,  хотЯ  бы сейчас  не смотри на менЯ как на  царицу! џ
умолЯютебЯ -  разве  мы в  первый  раз  увиделись только  вчера? џ не смею и
сравнивать своюутрату  с твоей, но  она тоже велика. Џрошу тебЯ,  сЯдь. Ђ  Я
сЯду рЯдом, и мы поговорим.
     Ћна уселась и вновь принЯлась за прЯжу; лицо ее было спокойно, а губы -
слегка поджаты, как положено домашней  хозЯйке,  занЯтой  делом. џ подумала,
что она врЯд ли мне чем-нибудь поможет.
     -- ќто все так неожиданно! - сказала Я. - Ќеужели никто не заметил, что
болезнь опасна?
     -- џ заметила.
     - Ќеужели? Ђрном сказал мне, что это легкаЯ хворь!
     --  Ћн и мне это сказал, –арица. Ћн  сказал, что это - легкаЯ хворь длЯ
человека,которому достанет сил побороть ее.
     -- ‘ил? Ќо кто был сильнее Ѓардии?
     -Ћн  был  как  сгнившее  изнутри дерево.- ‘гнившее? Џочему? џ этого  не
знала!
     -- ‚идать, не знала, –арица. Ћн истощил себЯ- или его истощили. “ж  лет
десЯть, как ему бы уйти на покой. Ћн же был не железный, ЃардиЯ, - из  плоти
и крови,как все мы.
     -- Ћн никогда не выглЯдел старым, никогда!
     --  Њожет  быть,  –арица,  тебе не  приходилось видеть его  усталым. ’ы
никогдане видела его лица ранним утром,  не слышала, как  он стонал, когда Я
будила его назаре. (Ђ  что мне  было  делать? Ћн брал с  менЯ  клЯтву, что Я
разбужу его.)  ’ы никогдане видела, каким  он  возвращалсЯ поздно вечером из
дворца. ѓолодный, а  поесть дажесил нет. Ћткуда тебе знать, –арица? ‚едь это
Я  была  его  женой.  Ћн  был слишком  учтив,чтобы  зевать  и  жаловатьсЯ  в
присутствии своей повелительницы.
     -- ’ы хочешь сказать, что работа...
     -- ЏЯть войн, тридцать одна битва, девЯтнадцать посольств, непрестанные
заботы  о том о сем -  одному польсти, другому  пригрози,  третьего утешь...
„ень  напролет  думать,  советовать, запоминать, угадывать, подсказывать, не
отлучаЯсь  из‘толбовой залы, - все  времЯ эта ‘толбоваЯ зала. Ќет, не только
на рудниках можноуморить человека.
     џ  ожидала услышать все  что  угодно, но  не  это.  Љогда прошла перваЯ
вспышка гнева,  за ней  последовал страх; Я  боЯлась,  что Ђнсит (хотЯ мне с
трудом верилось) говорит правду. ‘тоило мне  это заподозрить, как мой  голос
задрожал от обиды.
     --  Ќе ты говоришь,  госпожа, а  твое  горе.  Џрости менЯ,  но  это все
домыслы. џработала с ним наравне,  так не хочешь же  ты сказать, что сильный
мужчина не вынестого, от чего не сломалась слабаЯ женщина?
     --  ’ы говоришь  как та,  что не знает  мужчин. Ћни крепче нас, зато мы
выносливее. €х  жизнь короче. Њужчины  хрупки. „а ты и  помоложе его будешь,
–арица.
     “ менЯ похолодело в сердце.
     -…сли ты права,-  сказала  Я,- то он мне лгал. „овольно было одного его
слова,  и Я снЯла бы с него  ношу  забот и отправила его на  покой  со всеми
возможными почестЯми.
     -’ы  плохо  его  знаешь, –арица, если думаешь, что он  мог сказать  это
слово.Ђх, ты счастлива на  троне; мало в мире повелителей, которых так любЯт
их слуги!
     -„а,  это так. ’ы  ведь не осуждаешь  менЯ за это?  „аже  в горе  ты не
имеешь  права  упрекать  менЯ  -  ведь  никакой другой  любви  Я  не  знала.
ЃезмужнЯЯ, бездетнаЯ -а у тебЯ все это было...
     -’олько то, что ты изволила оставить мне, –арица.
     -- Ћставить? ЃезумнаЯ, о чем ты говоришь?
     -- Ќет,  нет,  Я прекрасно знаю, что  любовниками вы не  были.  ќто  ты
предоставила мне - ведь кровь богов не может смешиватьсЯ  с кровью смертных,
не так  ли?Ќа  мою  долю ты не  посЯгала -  взЯв от него все, что тебе  было
нужно,  ты  позволЯлаему  уползать  домой  ко  мне,  пока он  снова  тебе не
понадобитсЯ. Ќедели и месЯцы выпроводили  в походах, бок о бок ночью и днем,
и у вас  были общие  победы, советы,тЯготы, общий  солдатский хлеб и  грубые
шутки.  Ђ  потом он приходил ко  мне  - отраза  к  разу  все более  худой  и
поседевший, и  засыпал,  не доев ужина, и кричал  во  сне:"Ќа  правый фланг,
скорей! –арица в опасности!" Ђ утром, недоспав, во дворец: всев ѓломе знают,
что –арица -  раннЯЯ  пташка. ‚от потому Я и говорю:  ты оставиламне то, что
осталось.
     €  взглЯд  ее, и  голос  безошибочно выдавали  чувство,  знакомое  всем
женщинам.
     -Љак? - вскричала Я. - Ќеужто ты ревнуешь?Ћна не ответила.
     џ вскочила на ноги и откинула платок с лица.
     -‚зглЯни,  дура, только взглЯни, - кричала Я,- как  ты  могла ревновать
его комне?
     Ћна поднЯла  глаза  и  посмотрела. џ  втайне  надеЯлась, что  мое  лицо
испугает ее, но в глазах Ђнсит не  было страха. ‚первые за этот день упрЯмые
губы ее дрогнули и слезы показались в уголках глаз.
     -Ћх, - прошептала она, - Я и не знала... ’ак ты тоже...
     - —то - тоже?
     - ’ы тоже любила его. € мучилась. Њы обе...
     Њы обе заплакали и в тот  же  миг очутились в объЯтиЯх  друг друга. Љак
это ни странно, ненависть наша иссЯкла в тот  самый миг, когда Ђнсит узнала,
что  Я  всю жизнь любила ее мужа.  џ уверена, что  все  было  бы иначе, будь
ЃардиЯ жив, но его больше не существовало,  и нам нечего было делить: мы обе
были изгоЯми,  мы говорили на Языке, который не  понимал никто, кроме нас, в
этом огромном равнодушном мире.
     ‚  нашем Языке не  было  слов  - одни рыданиЯ, слова  же были  длЯ  нас
подобны острым клинкам, и мы старались не извлекать их из ножен.
     Ќо это наше состоЯние не продлилось  долго. Њне не раз случалось видеть
в  бою, как  воины  сходЯтсЯ с  противником в смертельном  единоборстве,  но
налетает шквал, швырЯет им в глаза сухую пыль, опутывает мечи полами плащей.
’огда бойцы забывают друг о друге, вынужденные боротьсЯ с ветром. ’ак и мы с
Ђнсит. Ќечто,  не имевшее  отношениЯ к делу,  сделало нас сперва друзьЯми на
короткое времЯ, а затем врагами - и уже навсегда.
     Њы высвободились из объЯтий (Я не помню, как это  произошло);  мое лицо
снова закрывал платок, губы Ђнсит вновь непреклонно сжались.
     -- ‹адно, - сказала Я. - ЃлагодарЯ  тебе  Я почувствовала  себЯ  на миг
убийцейЃардии. ’ы хотела  причинить  мне боль и  добилась этого. ђадуйсЯ, ты
отомстила. Ќоскажи, сама ты веришь в то, что сказала мне?
     -- ‚ерю? џ не верю, Я просто знаю, что царскаЯ служба  выжала из  моего
мужавсю кровь - год за годом, по капле.
     -Џочему  же ты не сказала  мне? Ћдного твоего слова  было бы  довольно.
€литы подражаешь богам, которые дают советы, когда уже слишком поздно?
     -Џочему  не сказала? - удивилась Ђнсит,  гордо вскинув  голову. - —тобы
тыоторвала  его от трудов,  в которых была всЯ его жизнь,  всЯ его  слава  и
доблесть  (ибочто такое, в конце концов,  какаЯ-то  женщина  длЯ  мужчины  и
воина)?  —тобы  сделатьиз него  малое дитЯ или  впавшего  в детство  старца,
нуждающегосЯ в уходе? „а, тогдабы он был только мой - но какой ценой?
     -- Ќо все же - только твой...
     --  „лЯ  менЯ  важнее  было  принадлежать  ему. џ была его женой,  а не
содержанкой. Ћн был моим мужем, а не  комнатной собачкой. Ћн имел право жить
такойжизнью, которой достойны великие мужи, - а не такой, какаЯ угодна  мне.
’еперьты отбираешь у менЯ сына. €лердиЯ повернулсЯ спиной к дому матери; его
манЯтчужие земли  и непонЯтные мне  вещи.  ‘ каждым днем он будет все меньше
принадлежать мне и все  больше - тебе и  миру. Ќо неужто ты полагаешь, что Я
буду препЯтствовать ему, даже если бы мне было довольно пошевелить пальцем?

     -- € ты могла - ты можешь - терпеть это?
     -- ’ы еще спрашиваешь?  Ћ, –арица  Ћруаль, похоже, ты ничего  не знаешь
олюбви!  Ќет-нет, Я не права, просто,  видно, царскаЯ любовь не такова,  как
наша.  ‚ыведете  свой  род  от  богов  и любите, как боги. Љак любит —удище.
ѓоворЯт, длЯ неголюбить и пожирать - одно и то же, не так ли?
     -†енщина, - сказала Я.  -  џ спасла ему  жизнь. ЌеблагодарнаЯ  дура, ты
быстала  вдовой на много  лет раньше,  не прикрой Я его  своим телом  в день
битвы  при€нгарне. ЊенЯ  тогда ранили, и  рана  до сих пор  болит к перемене
погоды. Ђ где шрамы от твоих ран?
     -’ам, где они  остаютсЯ у женщины, рожавшей восемь  раз.  „а, ты спасла
егожизнь. ‘пасла, потому  что она была  тебе полезна. ’ы бережлива,  –арица!
‡ачем  терЯть  верный  меч?  Џозор  тебе,  пожирательница  людей.  ’ы  съела
стольких,  что и несосчитать: Ѓардию, менЯ, ‹иса, твою сестру  - обеих твоих
сестер...
     -„овольно! - закричала Я.  ‚оздух в  комнате  стал багрЯным. Њне пришло
вголову,  что, если  Я  прикажу  пытать и  казнить  ее, никто  не сможет мне
помешать.Ђрном не  решитсЯ поднЯть голос.  €лердиЯ поднимет восстание, но не
успеет  спастиее, когда она будет корчитьсЯ на острие кола, как майский жук,
проткнутый булавкой.
     Ќо  нечто или некто (если боги, то хвала им) сдержали мой гнев. џ пошла
к двери, открыла ее, обернулась и сказала:
     -…сли  бы ты  посмела говорить  так с моим  отцом, ты  осталась  бы без
Языка.
     -Ќу и что? - сказала она.
     Џо дороге домой Я  подумала:  "Ћна получит  назад своего €лердию. Џусть
живет дома  и трудитсЯ  на  земле.  ‘танет деревенским мужиком,  будет  сыто
рыгать,  рассуждаЯ  о  ценах  на  скот. Ђ  Я могла  бы сделать  его  большим
человеком. Ќо он станет  ничтожеством, и пусть благодарит  за это свою мать.
…й больше не удастсЯ обвинить менЯ в том, что Я пожираю чужие жизни".
     Ќо Я оставила €лердию при дворе.
     Ѓожественные ‚рачеватели уже привЯзали менЯ к  верстаку и принЯлись  за
работу.  ѓнев недолго помогал мне защищатьсЯ от правды; гнев  устает быстро.
‚едь Ђнсит сказала правдивые слова - она сама не знала, насколько правдивые.
џ  наслаждалась  избытком  работы и заставлЯла  трудитьсЯ со  мной  допоздна
Ѓардию, задавала ему ненужные вопросы,  только длЯ  того чтобы  услышать его
голос, делала все,  чтобы отдалить то времЯ, когда он уйдет  домой и оставит
менЯ наедине с пустотой моего  сердца. џ ненавидела его за то, что он уходит
домой. џ наказывала его за  это. Њужчина не упустит случаЯ,  чтобы  высмеЯть
того, кто слишком сильно любит свою жену,  а ЃардиЯ был в  этом смысле очень
уЯзвим; все знали, что он женилсЯ на бесприданнице, и Ђнсит часто хвасталась
тем,  что  ей нет нужды  брать в прислугу девушек пострашнее, как приходитсЯ
делать другим. ‘ама Я никогда не поддразнивала его, но всЯческими хитростЯми
делала  так,  чтобы другие  поднимали Ѓардию на смех. џ ненавидела тех,  кто
шутил над Ѓардией, но  издевки над его семейной жизнью причинЯли мне сладкую
боль. Њожет, Я все-таки ненавидела его? Њожет быть. ‹юбовь иногда состоит из
ненависти  на  девЯть десЯтых,  но  при этом  остаетсЯ любовью. ‚  одном нет
никаких сомнений:  в моих безумных  ночных  грезах  (в которых Ђнсит умирала
или, еще  того лучше,  оказывалась блудницей, ведьмой или изменницей), когда
ЃардиЯ искал моей любви  и  состраданиЯ, Я  заставлЯла его вымаливать у менЯ
прощение. €ногда Я терзала его так жестоко, что он был почти  готов наложить
на себЯ руки.
     Ќо  все кончилось так странно... —асы моих терзаний остались позади,  и
жажда страсти  угасла так же внезапно, как и  возгорелась.  ’олько  тот, кто
прожил  долгую  жизнь, знает, как  многолетнее чувство, пропитавшее насквозь
все сердце, может иссЯкнуть и увЯнуть в краткое времЯ. ‚озможно, в душе, как
и  в почве, не самые красивые цветы пускают самые глубокие корни. Ђ может, Я
просто постарела. Ќо, скорее всего, дело было вот в чем: моЯ любовь к Ѓардии
(не сам ЃардиЯ) стала длЯ  менЯ невыносимой. Ћна завела менЯ на такие высоты
и  бросила  в  такие глубины,  где  любовь уже не может  существовать -  она
задыхаетсЯ то от отсутствиЯ, то от избытка воздуха. †ажда обладать тем, кому
не  можешь дать ничего, изнашивает сердце. ’олько небу ведомо, как мы мучили
его  попеременно  -  то  Я,  то  Ђнсит. ‚едь  не  нужно  быть ќдипом,  чтобы
догадатьсЯ, как каждый вечер она  ждала его, питаЯ в сердце ревность ко мне,
и эта ревность отравлЯла его домашний покой.
     €  когда жажда  эта иссЯкла, все, что Я называла  собой,  ушло вместе с
нею. ‘ловно у менЯ  вырвали душу, как больной зуб,  и  на ее  месте осталась
дырка. Ѓольшего зла боги мне не причинЯт - так Я тогда думала.

     ѓлава втораЯ
     —ерез несколько дней после  моего визита к Ђнсит  настало  Ќовогодие. џ
уже писала, что в этот день †реца запирают на закате в „оме “нгит,  а наутро
он выбираетсЯ наружу и как бы рождаетсЯ  вновь. ђазумеетсЯ, как во всех этих
свЯщенных делах,  †рец рождаетсЯ только  в  определенном  смысле; ‹ис обожал
обличать   все  противоречиЯ  и   несуразности  этого  обрЯда.  Љогда   †рец
прорываетсЯ  к двери, на него нападают люди, вооруженные деревЯнными мечами,
и обливают его вином, что  означает кровь, и хотЯ говоритсЯ, что †рец заперт
в „оме “нгит, заперты только главнаЯ дверь и западнаЯ, а две маленькие двери
все равно открыты, и любой может войти в них и выйти, если пожелает.
     Љогда в ѓломе –арь, ему положено оставатьсЯ в храме на  всю ночь вместе
со †рецом; но деве лицезреть ночные таинства не подобает, поэтому Я вошла  к
“нгит  за   час  до  ђождениЯ.  (Љроме  царствующей   особы,   при  ђождении
присутствует  по одному человеку  от кнЯзей,  старейшин и народа, избранному
свЯщенным порЯдком, о котором мне писать не дозволено.)
     Ќа этот раз  утро ЌовогодиЯ выдалось Ясное и  свежее. ‘ юга веЯл теплый
ветерок,  и, может быть,  именно  поэтому  мне особенно  не хотелось идти  в
свЯщенный  сумрак обиталища “нгит. џ уже, помнитсЯ, писала  о том, что Ђрном
сделал храм чище  и  светлее, но все равно было мрачно  и душно, особенно на
утро ЌовогодиЯ, после  совершениЯ  жертвоприношений, многочасового каждениЯ,
кроплениЯ вином,  после пиршества  и  плЯсок  храмовых девушек  и всенощного
сжиганиЯ  тука. ’ак  сильно пахло потом и воздух  был таким спертым,  что  в
обычном жилище смертного даже  самаЯ  нерЯха хозЯйка давно  бы уже принЯлась
проветривать и убиратьсЯ.
     џ вошла в храм и села на  плоский камень. ќто мое обычное место,  и оно
расположено прЯмо напротив воплощениЯ  “нгит; новое изваЯние  стоит по левую
руку от менЯ,  место  Ђрнома по правую. Ђрном, в облачении  и маске, чуть не
падал  от  усталости. ѓде-то негромко  били  в барабан, кроме этого не  было
слышно ни звука.
     џ увидела ужасных девушек, сидевших в рЯд по обеим  сторонам храма. Ћни
сидели на  корточках, каждаЯ  у  двери своего закутка, год за  годом.  —ерез
несколько лет  сидениЯ они  становились  бесплодными,  но продолжали сидеть,
пока  не превращались  в беззубые шамкающие  развалины, ползающие по полу  с
вениками или  с  хворостом  длЯ горЯщих день  и ночь  очагов. €ногда, находЯ
серебрЯную монетку или полуобглоданную кость, они птичьим  движением хватали
их и  прЯтали в складки  своих  балахонов. €  Я задумалась  над тем,  почему
столько  мужского  семени,  от которого могли  бы  родитьсЯ  крепкие мужи  и
плодовитые жены,  растрачиваетсЯ  впустую в  „оме “нгит, и  столько серебра,
заработанного тЯжким людским трудом,  поглощаетсЯ бездонной жаждой богини, и
сами девушки - их тоже пожирает ее ненасытнаЯ пасть.
     ‡атем Я посмотрела на саму “нгит. ‚ отличие от  многих других свЯщенных
камней, она не упала  с неба. Ћ ней говорили, что она, напротив, восстала из
земли, словно посланец тех неведомых сил, которые вершат свои темные труды в
сырости, тепле и гнете  подземелий. џ говорила,  что она безлика, но это  не
совсем  так  -  у нее тысЯчи  лиц.  ‚  этом  бугристом, неровном, изъеденном
временем камне всегда можно увидеть какое-нибудь лицо -  как в пламени, если
долго  в  него  всматриватьсЯ.  ‘ейчас  богинЯ  выглЯдела  даже  причудливей
обычного из-за  жертвенной крови, которую на нее вылили  за  ночь. € все эти
пЯтна  и  потеки внезапно  сложились в лицо на какой-то  миг, но  этого мига
хватило, чтобы  оно навсегда запало  мне в душу. ‹ицо, несомненно, женское -
широкое, как каравай, вздувающеесЯ от новой жизни, как тесто  в квашне.  ’ак
иногда  выглЯдела  Ѓатта,  когда мы были очень  маленькими и она любила даже
менЯ. Џомню,  она обнЯла менЯ однажды, а Я вырвалась и убежала в  сад, чтобы
избавитьсЯ от этого жаркого, мощного, властного, но при этом мЯгкого-мЯгкого
прикосновениЯ. "„а, - подумалось мне, - “нгит сегоднЯ почти как Ѓатта".
     -- Ђрном, - спросила Я шепотом, - кто такаЯ “нгит?
     --  џ думаю, –арица, - ответил он (голос его так странно  звучал из-под
маски),- она - мать-землЯ, прародительница всего сущего.
     ќто  были  новые  длЯ  ѓлома представлениЯ  о  богах, которые  Ђрном  и
остальные усвоили от ‹иса.
     --  …сли она мать всего сущего, - сказала Я,  - как же она  еще и  мать
бога ѓоры?
     -- Ћн - воздух и небо, а облака рождаютсЯ из испарений и влаги земли.
     -- Џочему тогда в некоторых преданиЯх он и ее муж тоже?
     -- Џоскольку небо оплодотворЯет землю дождем.
     -…сли все это так, к чему тогда столько тайны?
     - Ќесомненно,  - сказал Ђрном (и  Я  могла бы поклЯстьсЯ, что он зевнул
под маской, утомленный  ночным бдением), - несомненно длЯ того, чтобы истина
не стала достоЯнием черни.
     џ не  стала  его долее  пытать расспросами, но про себЯ подумала:  "Љак
странно, что наши предки сомневались,  стоит ли сказать напрЯмую,  что дождь
идет с неба,  и,  чтобы  столь  великаЯ  тайна не стала всеобщим достоЯнием,
сочинили нескладную сказочку. ‹учше бы уж вообще промолчали".
     ЃарабаннаЯ дробь не смолкала. џ устала сидеть, у менЯ болела спина; тут
справа  от менЯ  открылась одна из маленьких  дверок, и в нее вошла женщина,
похожаЯ  на  крестьЯнку. Ѓыло  видно, что она  пришла не  на праздник, а  по
неотложному  личному делу. Ћна была печальна (хотЯ даже беднЯки веселЯтсЯ на
Ќовогодие), и  слезы струились у нее  по  лицу.  Ћна  выглЯдела так,  словно
проплакала всю предыдущую ночь. ‚ руках она  держала  живого голубЯ. Ћдин из
младших жрецов подошел к  ней, взЯл ее скромное  приношение, распорол голубю
брюшко каменным ножом и  окропил  “нгит  теплой кровью.  (Љровь на увиденном
мною лице стекала с губ и капала, как слюна.) ’ушка жертвы  досталась одному
из храмовых рабов. ЉрестьЯнка распласталась перед “нгит. Ћна лежала долго, и
плечи ее так трЯслись, что любой бы догадалсЯ, как велико ее горе. ‡атем она
внезапно перестала  рыдать,  встала  на  колени, откинув волосы  с  лица,  и
глубоко вздохнула.  Џотом  она поднЯлась  на ноги, обернулась,  и наши глаза
встретились. Ћна была спокойна, лицо ее словно осушила невидимаЯ губка  (она
стоЯла так близко, что Я не могла ошибитьсЯ). ‚идно было, что эта женщина ко
всему готова и на все решилась.
     -- „итЯ мое, дала ли тебе утешение “нгит? - спросила Я крестьЯнку.
     -- Ћ да, –арица, -  сказала женщина, и лицо ее просиЯло.  - Ћ да! “нгит
даламне великое утешение.
     -  ’ы всегда  молишьсЯ этой  “нгит, а не вот  той? -сказала Я,  показав
сперва набесформенный  камень, а затем - на прекрасное  изваЯние (что бы там
ни говорил оего достоинствах ‹ис).
     --  „а, –арица, Я  молюсь  только этой, -  ответила крестьЯнка.  -  ’а,
другаЯ, -греческаЯ, она по-нашему  не понимает.  Ћна - длЯ людей ученых. —то
ей до нашихбед...
     ЃлизилсЯ полдень, когда после шутовского побоища  мы следом  за Ђрномом
должны  были  выйти через западную  дверь.  џ прекрасно знала,  что нас ждет
снаружи:  возбужденнаЯ  толпа,  кричащаЯ:  "ђодилсЯ! ђодилсЯ!",  крутЯщаЯ  в
воздухе  трещотки,  разбрасывающаЯ  пригоршнЯми  пшеницу, дерущаЯсЯ за право
увидеть хотЯ бы  краешком  глаза  Ђрнома  со  свитой.  Ќо сегоднЯ Я обратила
внимание совсем на другое. ‚первые Я заметила, как  искренне радуютсЯ  люди,
прождавшие  в тесноте, где  и не продохнуть, долгие часы.  “ каждого из  них
свои заботы и печали (у кого их нет?), свои тревоги, но они забывают про все
и  ликуют  как  дети, когда человек в птичьей маске,  вооруженный деревЯнным
мечом, вырываетсЯ  из западной двери  на  свободу.  Ђ те, кому  в  толкотне,
вызванной нашим  поЯвлением, сильно  намЯли бока,  смеютсЯ  даже громче, чем
остальные. џ увидела двух  крестьЯн  - заклЯтых врагов (на их тЯжбы  у  менЯ
уходило  столько же времени, сколько на тЯжбы всех прочих  гломцев), которые
лобызали друг друга с криками "ђодилсЯ!", став на миг лучшими друзьЯми.
     џ  пошла домой, надеЯсь отдохнуть, потому что сидеть на плоском камне -
не длЯ старых костей. „ома Я впала в глубокую задумчивость.
     ‚незапно кто-то сказал:
     -Ђ ну встань, девочка!
     џ открыла  глаза.  Џередо  мной стоЯл  мой отец.  ‚се долгие годы моего
царствованиЯ тут  же  рассеЯлись как сон. Љак Я могла  поверить в сон? Љак Я
могла  поверить  в то, что мне удастсЯ ускользнуть  из лап –арЯ?  џ  покорно
встала с ложа и протЯнула руку за моим  платком, чтобы привычно накинуть его
на лицо.
     -Ѓрось  эту  придурь! -  заорал отец, и  Я послушно положила платок  на
место.- Њы идем в ‘толбовую залу, - повелел отец.
     џ спустилась по лестнице следом за ним (во всем  дворце никого не было)
и вошла в ‘толбовую залу. Ћн смотрел по сторонам, и Я очень испугалась - мне
показалось,  что он ищет свое зеркало. џ помнила, что подарила его ђедивали,
когда та стала царицей ”арсы, и теперь опасалась его гнева. Ќо отец прошел в
угол  комнаты и взЯл там две кирки  и лом (кто  бы подумал, что такое  может
быть рЯдом с троном!).
     -‡а работу, ведьма! - воскликнул он и протЯнул мне кирку.
     Њы  начали ломать  мощеный  пол в самой середине залы.  Њне  было очень
тЯжело работать - болела спина. Џосле того как мы вывернули  несколько плит,
под ними открылось темное отверстие, похожее на колодец.
     -Џрыгай вниз! - приказал –арь, ухватив менЯ за руку.
     Љак  Я ни отбивалась,  он столкнул  менЯ туда и прыгнул  сам.  Џролетев
большое расстоЯние, мы упали на что-то мЯгкое и даже не  ушиблись. ’ам, куда
мы  попали,  было тепло,  а  воздух был  такой  душный, что не вздохнешь, но
слабый свет позволил мне рассмотреть  все вокруг.  Њы  были в помещении,  во
всем  подобном  ‘толбовой зале, которую  мы  только что  покинули,  если  не
считать того, что оно было меньше и все в  нем  - пол, стены, потолок - было
землЯное. € снова мой  отец оглЯделсЯ по сторонам, и Я опЯть испугалась, что
он  спросит про  зеркало. Ќо вместо этого он прошел  в  угол,  взЯл там  две
лопаты и сказал:
     -‡а работу! ’ы что, надеешьсЯ провалЯтьсЯ в постели всю жизнь?
     €  мы  начали  копать Яму  в  середине комнаты. Ќа  этот раз  было  еще
тЯжелее,  потому что  под ногами у менЯ была  плотнаЯ глина, которую лопатой
приходилось скорее резать, чем копать. Љроме того, дышать было очень трудно.
€  тем  не менее  мы вскоре откопали  еще один  колодец.  ’еперь Я уже знала
намерениЯ отца и попыталась увернутьсЯ, но он сказал:
     -ЋпЯть мне противишьсЯ? Ђ ну, прыгай!
     -Ќет, нет! - кричала Я. - Џощади! џ не хочу туда!
     -  ’ут уже  ‹ис тебе  не поможет,  - сказал отец.  - ‹исьи  норы не так
глубоки.
     € мы  прыгнули в Яму и летели дольше, чем в прежний раз, но снова упали
на мЯгкое и не ушиблись. ‡десь было намного темнее, хотЯ Я все равно видела,
что это  еще одно подобие  ‘толбовой залы,  но стены на этот раз вырублены в
скале,  а вода сочитсЯ прЯмо  из  них. Ћна  была  еще  теснее,  чем землЯнаЯ
комната, к тому  же Я случайно заметила, что  она  становитсЯ  все  меньше и
меньше. Љрыша  опускалась  на  нас, а  стены грозили  вот-вот сомкнутьсЯ.  џ
хотела  крикнуть отцу,  что  нам  нужно  спешить,  если  мы  не  хотим  быть
погребенными заживо,  но  Я задыхалась и не могла кричать. ’огда Я подумала:
"…му все равно, он уже мертвый!"
     -Љто такаЯ “нгит? - сказал отец, сильно сжав мою руку в своей.
     Ћн повел менЯ  к  стене, и  там  Я увидела зеркало.  Ћно было на  своем
обычном месте. “видев его, Я совсем  испугалась  и  не могла идти дальше, но
отец властно  тЯнул менЯ  к  зеркалу. ђуки  его  стали большими,  мЯгкими  и
цепкими,  как руки  Ѓатты,  вЯзкими,  как глина,  в  которой  мы  только что
копались; как тесто, готовое к выпечке. Ћн тЯнул менЯ, словно присосавшись к
моей  руке, и Я  вынуждена была стать перед зеркалом. € Я увидела  в зеркале
его лицо; оно было таким же,  как в тот день, когда он подвел менЯ к зеркалу
перед ‚еликим †ертвоприношением.
     Ќо мое лицо было лицом “нгит - таким, каким Я увидела его утром.
     -Љто такаЯ “нгит? - спросил –арь.
     -“нгит - это Я.
     ѓолос почти со  всхлипом  вырвалсЯ у менЯ из  горла,  и  Я  очнулась  в
холодном свете днЯ у себЯ в покоЯх. ‚се, что Я видела, люди назвали бы сном.
Ќо Я должна сказать, что с того днЯ мне становилось все труднее отличить сон
от  Яви, потому что сны были правдивее. € этот сон был правдивым. ќто Я была
“нгит.  ќто  раскисшее лицо  в  зеркале  было  моим.  џ была  новой  Ѓаттой,
всепожирающей, но бесплодной утробой. ѓлом был  моей паутиной, а Я -  старой
вздувшейсЯ паучихой, объевшейсЯ людскими жизнЯми.
     -џ не хочу быть “нгит, - сказала Я.
     ЊенЯ бил озноб. џ встала с ложа, взЯла свой старый меч  - тот,  владеть
которым  учил менЯ ЃардиЯ,  -  и извлекла его  из ножен. Џри взглЯде на этот
клинок, который не раз приносил мне удачу, слезы брызнули у менЯ из глаз.
     -Њеч  мой,  - сказала Я. - ’ебе одному верю в жизни. ’ы убил ќргана. ’ы
спасЃардию. ’ебе осталось совершить главное.
     Љонечно,  Я  говорила  чушь:  ведь  меч  стал  длЯ менЯ  теперь слишком
тЯжелым, и моЯ дрЯхлаЯ морщинистаЯ рука была слабее руки ребенка. џ не могла
поднЯть  его и нанести  верный  удар,  а  к  чему приводит удар  неверный, Я
насмотрелась  на войне. ’ак  мне не  удастсЯ  покончить  с “нгит.  џ  села -
слабаЯ, беспомощнаЯ, ничтожнаЯ - на край ложа и стала думать.
     ‚ смертных людЯх есть нечто великое, что бы об этом ни думали боги. Ћни
способны страдать бесконечно и беспредельно.
     ‚се, что случилось дальше,  могут  назвать сном, могут назвать  Явью  -
сама Я не  берусь  судить. Џо-моему, единственное различие между Явью и сном
заключаетсЯ  в том, что первую видЯт многие, а второй - только один человек.
Ќо то, что видЯт многие, может  не содержать ни грана правды, а то, что дано
увидеть только одному, порой исходит из самого средоточиЯ истины.
     ќтот  ужасный  день  наконец  закончилсЯ.  ‚се  дни  рано   или  поздно
кончаютсЯ, и в этом - великое утешение; может быть, только в  стране мертвых
есть  такие страшные  места, где  один  и тот же  день не кончаетсЯ никогда.
Љогда все  в  доме  уснули,  Я  накинула  черный  плащ, взЯла  палку,  чтобы
опиратьсЯ  на нее (думаю, та телеснаЯ немощь, от  которой  Я сейчас  умираю,
началась именно  тогда),  и решила выйти  наружу. Њой платок  теперь  уже не
помогал мне остатьсЯ неузнанной - напротив, именно по нему всЯкий признал бы
во мне –арицу. Њое лицо - вот  теперь самаЯ надежнаЯ маска: ведь нет в живых
почти никого,  кто бы видел его.  €  вот, впервые  за много  лет, Я решилась
выйти из  покоев  без  платка, показав свое лицо всем - жуткое, как говорили
некоторые,  даже не  подозреваЯ, насколько близки к истине.  Њне было  бы не
стыдно выйти и нагишом, ведь Я выглЯдела бы длЯ них как “нгит: Я сама видела
это в  зеркале  в том подземелье. Љак  “нгит? џ и была “нгит, а она -  мной.
Њожет, увидев  менЯ,  люди  начнут  мне поклонЯтьсЯ.  ‹юди, сказал бы старый
†рец, сочтут менЯ свЯщенной.
     џ  вышла из дворца,  как уже часто случалось, через маленькую восточную
дверь, ведущую на зады. џ прошла с большим  трудом (так  Я была слаба) через
спЯщий город. Њне подумалось, что мои подданные врЯд ли спали бы так крепко,
если б знали, что за чудище  расхаживает у них под окнами. ’олько один раз Я
услышала, как плачет  ребенок; возможно,  Я  ему  приснилась во  сне.  "…сли
—удище начнет  разгуливать по  городу,  люди испугаютсЯ", -  говорил  старый
†рец.  ђаз Я  стала “нгит,  почему  бы  мне не стать и  —удищем?  ‚едь  боги
принимают обличьЯ друг друга так же легко, как обличьЯ смертных.
     Ќаконец, едва держась на ногах от слабости, Я вышла за городскую ограду
и спустилась к реке. џ углубила  русло старухи еннит, а раньше  в ней можно
было утопитьсЯ только в разлив.
     Њне нужно было пройти немного вдоль реки до того места, где берег высок
и обрывист; там Я намеревалась броситьсЯ в реку, потому что не была уверена,
что у менЯ  хватит смелости входить в воду и  ощущать, как смерть добираетсЯ
мне сперва до  колен,  а затем до шеи. „ойдЯ до  обрыва, Я свЯзала себе ноги
поЯсом в  щиколотках, потому что, даже такаЯ стараЯ и слабаЯ, Я все равно бы
невольно продлила свои  мучениЯ - ведь плавала  Я  неплохо. ‚  таком виде  Я
двинулась к краю обрыва нелепыми скачками, как свЯзанный пленник.
     ‚от так - Я бы пришла в ужас и посмеЯлась над собой, если б видела себЯ
со стороны! - Я допрыгала до самого краЯ.
     Ћткуда-то из-за реки прозвучал голос. '
     -Ќе делай этого! - сказал он.
     ‚незапно - у менЯ до сих пор мороз по коже - волна огнЯ прошла по всему
моему телу. ќто был голос бога. Љому как не мне было его узнать? €менно этот
голос погубил менЯ когда-то. €х голоса ни с чем не спутаешь. •итростью жрецы
иногда  заставлЯют  людей принЯть  человеческий  голос  за  голос  бога.  Ќо
обратного не удавалось еще никому.
     -- ѓосподин, кто ты? - спросила Я.
     -- Ќе делай этого, - повторил бог. - ’ы не скроешьсЯ от “нгит в царстве
мертвых, она - и там. “мри прежде смерти, потом будет поздно.
     -- ѓосподин, Я и есть “нгит.
     Ѓог не ответил. ѓолоса богов  таковы, что,  когда  они замолкают, пусть
это  было всего один удар сердца  тому  назад и пусть медный  звон их  слов,
высоких,  как могучие  колонны,  еще  звучит  в твоих  ушах,  все равно тебе
кажетсЯ, будто прошли тысЯчи лет,  с тех пор как они смолкли. € ждать от них
новых слов - все равно что  молить о Яблоке, висевшем на  первой Яблоне  при
сотворении мира.
     ѓолос бога был таким же, как много лет тому назад, но Я стала другой. џ
не стала прекословить, Я повиновалась.
     џ  вернулась домой, вновь потревожив город стуком моего посоха и черной
тенью  ночной  колдуньи.  џ  заснула  как убитаЯ, едва голова моЯ  коснулась
подушки, и когда служанки пришли будить, мне показалось, что Я не проспала и
мига, так что трудно сказать, было ли все это сном, или просто утомление мое
было так велико, что Я утратила чувство времени.

     ѓлава третьЯ
     ‡атем боги оставили менЯ на несколько дней, чтобы Я смогла усвоить хотЯ
бы то, что уже услышала. џ была “нгит. —то это означает? Ќеужели боги так же
свободно  воплощаютсЯ  в  нас,  как и друг в  друге? € они  действительно не
позволЯт  мне умереть до  смерти? џ знала,  что далеко в ѓреции, в ќлевсине,
существуют  такие  обрЯды, в которых, говорЯт, человек умирает, воскресает и
живет  вновь,  хотЯ все это времЯ душа  не  оставлЯет  его тело. Ќо как  мне
добратьсЯ туда?  ‡атем  Я  вспомнила, о чем говорил ‘ократ с друзьЯми, перед
тем как выпил цикуту.  Ћн  сказал им, что  истиннаЯ  мудрость заключаетсЯ  в
искусстве  умирать.  € мне  подумалось, что  ‘ократ разбиралсЯ в  этих делах
лучше, чем ‹ис, потому что в той же самой книге он говорит, что душа "готова
отпрЯнуть перед невидимым и  ужасным"; Я даже  спросила себЯ, не довелось ли
ему испытать то  же самое, что испытала Я в долине у Џсихеи. Ќо мне все-таки
кажетсЯ, что под смертью, котораЯ есть мудрость, ‘ократ разумел смерть наших
страстей, желаний и самомнениЯ. € тут (как  Я  все-таки глупа!) Я прозрела и
увидела, что Я  должна сделать. ‘казать, что Я  -  “нгит, означает,  что моЯ
душа  подобна ее  душе, что  она ненасытна и  кровожадна.  Ќо если  Я  буду,
подобно ‘ократу, жить  в  согласии с  истиной,  моЯ  уродливаЯ  душа  станет
прекрасной.
     Ѓоги мне помогут... Џомогут ли? €  все-таки стоит попытатьсЯ, хотЯ  мне
кажетсЯ,  помогать  мне  они не станут.  Љаждое утро Я  должна  вставать  со
спокойными и светлыми  мыслЯми...  Ќо  Я  же знаю,  что  еще не  кончат менЯ
одевать,  как на менЯ  снова нахлынет гнев,  или сожаление, или  мучительные
грезы, или  горькое отчаЯние. џ и полчаса не  смогу продержатьсЯ как надо. €
услужливаЯ  памЯть напомнит  мне  о тех  ужасных  днЯх  молодости,  когда  Я
пыталась поправить свое уродство всЯческими ухищрениЯми, прическами и Яркими
нарЯдами. •олодный пот выступил у менЯ на лбу, когда Я понЯла, что собираюсь
вновь  взЯтьсЯ за то  же самое. ’ак не удалось приукрасить даже лицо, что же
говорить о душе! € с чего Я взЯла, что боги мне не помогут в этом?
     “вы!  “жаснаЯ  догадка,  невыносимаЯ,  тЯжкаЯ,  как  камень  на  груди,
навалилась на менЯ, и она была беспощадно похожа на истину. Ќикто не полюбит
тебЯ,  пускай ты  отдашь за  него жизнь,  если боги не одарили тебЯ красивым
лицом. ‡начит (почему бы и нет?), боги не полюбЯт тебЯ (как бы ты ни страдал
и  что бы  ты ни  делал, стараЯсь угодить  им), если тебе не дано прекрасной
души. Љажды^  отмечен с  рождениЯ  любовью или  презрением  людей  и  богов.
“родство  наше,  внутреннее   или  внешнее,   рождаетсЯ  вместе  с   нами  и
сопровождает  нас  по жизни как участь. Љак горька  эта участь, знает  любаЯ
несчастнаЯ  женщина.  ‚сегда  видеть сны об  ином  мире,  иной  стране, иной
судьбе, когда  скрытое  в нас  проЯвитсЯ и  затмит  все прелести  тех,  кому
повезло больше. „а, но если и там, за  этим порогом,  мы  будем отвергнуты и
презренны?
     Џока Я так рассуждала, мне было еще одно видение или сон (называйте как
знаете), но на сон  оно  совсем не  походило. џ вошла к  себе  в первом часу
пополудни (никого из прислуги не было) и сразу попала  внутрь видениЯ -  мне
не пришлось длЯ этого  даже присесть или прилечь на ложе. џ стоЯла на берегу
очень широкой и полноводной реки. Ќа  другом берегу бродило  стадо  каких-то
животных   (Я  думаю,   это  были   овцы).  Љогда  Я   рассмотрела  животных
внимательнее, Я увидела,  что  стадо состоит  из  одних овнов, высоких,  как
лошади,  с огромными  величественными рогами,  с  руном, настолько  подобным
золоту, что блеск его  слепил мне  глаза.  (Ќебо было  пронзительно-голубым,
трава зеленела, подобно изумруду, а под каждым деревом лежала тень  с такими
резкими краЯми,  каких Я никогда  не видела прежде.  ‚оздух этой  страны был
слаще всЯкой музыки.) ќти овны, подумала Я, принадлежат богам. …сли Я украду
клок их руна, Я  обрету  красоту. Људри ђедивали  - ничто в сравнении с этой
куделью. € в видении этом Я не побоЯлась сделать то, чего не смогла  сделать
на  берегу еннит; Я  вступила в холодную воду, и  она дошла  мне сперва  до
коленей, затем  до  поЯса,  затем  до шеи, затем ноги перестали доставать до
дна, и Я поплыла и вышла на другой стороне, там, где угодьЯ богов. € Я пошла
по  свЯщенным травам, с  сердцем,  исполненным добра и радости.  Ќо тут овны
устремились ко  мне, подобно волне жидкого золота, сбили менЯ с  ног  своими
завитыми рогами и  прошлись  по мне острыми копытами.  Ћни не хотели сделать
мне больно -  они просто резвились и,  возможно, даже и не  заметили менЯ. џ
понимала их:  они топтали  менЯ и  давили от избытка  радости, безо  всЯкого
злого  умысла  - наверное, так  сама ЃожественнаЯ  Џрирода  разрушает нас  и
губит, не питаЯ к нам  никакого зла. Њы, глупцы, зовем  это гневом богов, но
это  так  же  смешно, как  утверждать, что  ревущие  речные пороги  в  ”арсе
поглощают упавшую в воду муху, потому что хотЯт погубить ее.
     Ќо овны не убили менЯ. џ осталась в живых  и  даже поднЯлась на ноги. €
тогда Я увидела, что,  кроме менЯ, там была  еще одна смертнаЯ женщина. Ћна,
казалось,  не  видела менЯ  и брела  по невысокой  грЯде,  которой кончалось
пастбище, и что-то подбирала, как подбирают крестьЯне колоски после жатвы. €
тут Я догадалась, что она делала: на шипах терновника  висели клочьЯ золотой
кудели!  Ќу  конечно!  Ћвны оставили ее, пробежав через колючий кустарник, и
теперь  эта женщина  собирала  богатый  урожай.  ’о,  что  Я тщетно пыталась
добыть,  едва  не  погибнув  под копытами,  давалось незнакомке легко и  без
лишних тревог. Ѓезо всЯких усилий она получила то, чего Я тщилась добитьсЯ.
     џ  уже отчаЯлась, что  когда-нибудь  перестану быть  “нгит. •отЯ стоЯла
весна, во  мне все  царила  зима,  сковавшаЯ все  мои  силы. Љазалось, Я уже
умерла, но не в том  смысле, о котором  говорили боги и ‘ократ.  ЌесмотрЯ на
это, Я  продолжала ходить, говорить, отдавать  распорЯжениЯ, и никто не смог
бы найти во мне никакого изъЯна.
     Ќапротив,  приговоры,  которые  Я  выносила,  люди находили  мудрыми  и
справедливыми как  никогда; судить мне  нравилось больше всего, и Я отдавала
этому занЯтию все свои  силы. Ќо при этом все подсудимые,  истцы и свидетели
казались мне не живыми людьми, а тенЯми,  и менЯ не слишком заботило (хотЯ Я
искала  истину  с прежним усердием), кто  тут хозЯин  пашни, а  кто  украл у
сыродела сыры.
     Ћдна  только  мысль утешала менЯ: даже если  ЃардиЯ  и впрЯмь был  моей
жертвой, Џсихею Я любила  чистой любовью, и ни  один бог никогда  не докажет
мне обратного. џ цеплЯлась за эту мысль, как больной, прикованный к постели,
или  узник  в темнице цеплЯютсЯ за  свою последнюю надежду.  Ћднажды, сильно
устав  от государственных трудов, Я  взЯла  эту книгу и вышла  в сад,  чтобы
перечитать ее и найти утешение в том, как Я  заботилась о Џсихее и учила ее,
как Я пыталась спасти ее и ранила при этом себЯ.
     —то  случилось дальше,  было,  несомненно,  не  сном,  а  видением. ќто
началось еще до  того,  как Я присела и развернула свиток. ѓлаза мои не были
сомкнуты.
     џ шла по палЯщей пустыне, несЯ в руках пустой  кувшин. џ отлично знала,
что мне нужно сделать.  џ должна была  найти источник, питаемый водами реки,
текущей в  стране мертвых, наполнить  кувшин и принести его “нгит, не пролив
ни капли. ‚ видении Я не была “нгит -  только ее пленницей или  рабыней, и Я
выполнЯла все ее поручениЯ, чтобы она отпустила менЯ на свободу. €так, Я шла
по  щиколотку  в раскаленном песке, от  песчинок у менЯ  першило в горле,  а
безжалостное солнце стоЯло так высоко, что тело мое не отбрасывало тени. € Я
так  хотела пить, что готова была утолить жажду даже водой  из реки мертвых;
пусть она горька, думалось мне, но, верно, холодна,  раз течет из краев, где
никогда  не встает солнце.  џ шла  лет сто,  не  меньше. Ќо  наконец пустынЯ
кончилась, и Я оказалась  у подножиЯ высоких гор, таких крутых, что никто не
смог  бы  на  них взобратьсЯ.  ‘о  склонов  часто срывались  камни, глыбы  с
грохотом бились о скалы,  а потом с глухим ударом падали на песок - и других
звуков  там не было.  ѓлЯдЯ на скалы,  Я сперва подумала, что  на них ничего
нет; копошение на  камнЯх  Я  принЯла за  игру  света и  тени.  Ќо  потом  Я
разглЯдела,  что  это было на  самом  деле: бесчисленные  змеи  и  скорпионы
ползали и свивались в клубки на склонах гор. ќто была огромнаЯ пыточнаЯ, где
орудиЯми пытки были ползучие гады и скорпионы. € мне стало Ясно, что родник,
к которому Я так стремлюсь, лежит в самом сердце этих гор.
     - Њне не добратьсЯ до цели, - сказала Я.
     џ села  и сидела на огненном песке, пока мне не стало казатьсЯ, что мое
мЯсо  сварилось и вот-вот  отделитсЯ  от костей. €  тут  тень набежала на то
место, где  Я  сидела.  "‚еликие  боги!  - подумала Я.  - Ќеужто  облако?" џ
посмотрела на небо и  чуть не ослепла, потому  что  солнце  по-прежнему Ярко
сиЯло;  казалось, Я попала в  страну, где вечно царит день. Ќо,  несмотрЯ на
ослепительный свет, который  словно прожигал мои  глаза до самого  мозга,  Я
заметила в  небе черную точку,  слишком  маленькую длЯ облака. Ћна двигалась
кругами, и тут  Я понЯла, что  это птица.  Љогда она спустилась  ниже, стало
видно, что это огромный  орел, куда больше  тех,  что обитают в горах ”арсы.
Ћрел опустилсЯ на песок и посмотрел на  менЯ.  …го лицо чем-то  походило  на
лицо  старого  †реца,  но это был  не  его дух, а иное существо Ѓожественной
Џрироды.
     -- †енщина, - сказало оно, - кто ты?
     -- Ћруаль, –арица ѓломскаЯ, - ответила Я.
     -‡начит, это не тебе менЯ послали помочь. —то за свиток у тебЯ в руках?
     џ  увидела, что все это времЯ у менЯ в руках был не кувшин, а  книга, и
это неприЯтно удивило менЯ. ‚се мои надежды пошли прахом.
     -ќто моЯ жалоба на богов, - сказала Я.
     Ћрел забил крыльЯми, поднЯл голову и проклек