 транзистор,  заграничные
радиоволны  не  покинули  мою комнату, и  ЯдовитаЯ антисоветскаЯ  пропаганда
продолжала  бушевать  по   всей   ее  кубатуре.  ‘тоило  утихнуть  соседским
разговорам и скрипу пружин за  стенами нашей большой коммунальной квартиры,и
только сверчок в коридоре заводил свой  концерт,  как  включалось  занудное,
вроде бормашины  у зубного врача,  зудение и  скрежет  советских заглушающих
станций. ќто  значило,  что  ЉолЯ  Њухин включил свою "‘пидолу", берЯ разгон
через глушители,  чтоб нащупать и  настроитьсЯ на чистую,  недосЯгаемую  длЯ
помех  волну. Џотом раздавались  мелодично и звонко позывные  "Ѓи-Ѓи-‘и",  и
чистый  женский  голос  задушевно  сообщал  всем  сорока  затаившим  дыхание
обитателЯм двенадцати комнат:
     -- ѓоворит ‹ондон.
     €ли мужской голос:
     -- ‘лушайте передачу радиостанции "‘вобода".
     €ли без никакого еврейского акцента:
     -- ѓоворит €ерусалим. ђадиостанциЯ "ѓолос €зраилЯ".
     Ќикуда не спрЯчешьсЯ. „а ведь и уши, на то они и есть, чтобы слушать. €
мы  с женой лежим под одеЯлом, высунув носы, и слышим биение своих сердец  и
голос израильского диктора из комнаты Љоли Њухина.
     ЉолЯ  в последнее времЯ из всех станций мира отдавал Явное предпочтение
израильской. € на то были серьезные основаниЯ.  Ћттуда читали  полные тексты
до жути откровенных и отчаЯнных писем советских евреев, тайком, без цензуры,
переправленных  на  ‡апад, с призывом  помочь  им уехать из  ‘‘‘ђ в €зраиль.
’огда-то Я  и  услыхал впервые выражение "историческаЯ родина" и, прикинув в
уме, согласилсЯ, что это так и  есть. „ействительно, все евреи, вернее, наши
дальние  предки,  родом из  тех  мест на  Ѓлижнем ‚остоке, и  это абсолютнаЯ
правда,  что  две  тысЯчи лет мы скитаемсЯ по  свету,  и нигде нас не любЯт.
‚озразить  было трудно.  „а  и  некому. ‘лушали мы вдвоем с  женой, лежа под
одеЯлом,  и мнениЯми  не обменивались. ’олько  выразительно косились друг на
друга, а в некоторых патетических местах просто не дышали.
     ‘амым захватываюшим, до  холодка по спине, было то, что  люди, писавшие
такие письма, где за каждую строчку, по советской норме, причиталось от трех
до пЯтнадцати лет,  не  только  не  прЯтали своих имен,  а  совсем наоборот,
приводили их  полностью,  даже с отчеством и, чтоб их легче было арестовать,
добавлЯли домашний адрес. џ в такое не мог поверить. †ена моЯ тоже. •отЯ  мы
с ней и полсловом не обменивались.
     Ќарушил молчанку ЉолЯ  Њухин. Њы с ним сидели както в скверике, глазели
на баб. ’ак мы обычно с Љолей напару любили отдыхать без жен, если, конечно,
не было левой работенки, на стороне, и отводили душу в мужских разговорах.
     ЉолЯ первым заговорил про эти письма:
     -- џ тебе вот что скажу, Ђркадий. Ќе верю Я в них ни на грош. —истейшаЯ
липа.  Џропаганда! Ќу, подумай своим  еврейским умом,  какой дурак, если  он
вырос в  ‘оветском ‘оюзе и знает наши  порЯдки,  учудит  такое? „а еще адрес
добавит. Џриходите, мол, и берите менЯ тепленьким в постельке. —удаки там, в
€зраиле, насочинЯют чепухи и дуют в эфир, и думают, мы, глупенькие, так им и
поверим. Ќет, братцы. ‘трелЯнного воробьЯ на мЯкине не проведешь. ќто Я тебе
говорю как партийный беспартийному. ЏонЯл?
     € даже рассмеЯлсЯ от злости.
     -- ђусский человек, Ђркадий, страхом насквозь  пропитан. € даже глубже.
…го от этого еще  век не излечишь. Ѓез дозволу начальства мы шагу не ступим,
отучены  раз  и  навсегда.  ’ем  более, евреи.  ‚аш  брат вообще  нос боитсЯ
высунуть.
     Ќу, чем ты от менЯ  отличаешьсЯ? —то нос подлиньше да пьешь поменьше? Ђ
в остальном,  порода  одна --  советскаЯ.  —ем нас больше пинают, тем  слаше
сапог лижем. Ќет, не верю Я в  эти  письма  и призывы. ќто все штучки-дрючки
длЯ дурачков.  ‚от пойди  проверь любой из адресов, что они назвали, и сразу
обман откроетсЯ. ђучаюсь, и фамилии придуманы и адресов таких в помине нет.
     џ с ним  полностью  согласилсЯ, и мы пошли  в  ближайшую забегаловку. џ
заказал  себе  пива, ЉолЯ  сто пЯтьдесЯт  с  прицепом.  ‘то  пЯтьдесЯт грамм
московской водки и бокал пива. ЉолЯ смешивал это и пил мелкими глотками. Љак
горЯчий чай. Ѓез закуски.
     ЉолЯ и не такое умеет. Ћднажды, пропив всю получку,  он  покаЯлсЯ перед
Љлавой и дал ей слово даже в праздники не пить. Љлава за ним ходила, глаз не
спускала, да и все соседи тоже стерегли. Ћднако ЉолЯ исхитрилсЯ.
     ‡ахожу на нашу общую кухню вечером. ЉолЯ  сидит, как подопытный кролик,
смирный, благостный. хлебает из тарелки. Љлава, довольнаЯ, вертитсЯ у плиты,
даже песенки под нос мурлычет.
     ѓлЯжу,  ЉолЯ  крошит  в  тарелку  хлеб   и  все  это  уплетает.  ‘оседи
заглЯдывают на кухню, уважительно кивают ему. „ержит человек слово.
     Џодошел Я ближе, не пахнет борщом, хоть убей. ‘пиртным  отдает. ЉолЯ на
менЯ  хитро  так  глаз  прищурил, и по  глазу вижу: уже косой. ’ут  и  Љлава
хватилась -- учуЯла.
     Ћказалось, ЉолЯ всех вокруг пальца обвел. ‚тихарЯ налил полную  тарелку
водки,  накрошил  туда хлеба и ложкой, как суп, наворачивает. Ќи крЯкнет, ни
дух  переведет.  …ст нормально, как куриный бульон. ќто же какую глотку надо
иметь?
     ЉолЯ  продолжал упорно не доверЯть  вражеской  пропаганде  и  с  тем же
упорством продолжал слушать, как пишут в  газетах, Ядовитый и лживый  "ѓолос
€зраилЯ". Ќаконец, его терпение истощилось:
     -- Џослушай,  Ђркадий, -- зашептал он мне,  когда  мы  прогуливались по
безлюдному скверику.  -- …сть шанс  убить медведЯ. џ вчера  еще  одно письмо
слушал. ‘трасти-мордасти. Џодписанты -- все москвичи. џ нарочно один адресок
засек. ‡десь рЯдом, на Џервой  Њещанской. Џатлах  Ѓенцион  ‘амойлович. „авай
сходим, завалимсЯ  в гости, проведаем  голубчика. Ђ?  —то  мы  терЯем?  ‡ато
убедимсЯ раз и навсегда, что  нет такого Џатлаха Ѓенциона по данному адресу.
€ дома под этим номером на Џервой Њещанской сроду  не  бывало. Ђ квартиры --
никто слыхом не слыхал. —его душу напрасно бередить? ‘ходим -- и Я это радио
больше к уху не подпущу.
     € пошли мы.  Ѓлаго, недалеко  -- рукой подать. „ействительно, зачем нам
нервничать, когда можно одним ударом все сомнениЯ развеЯть.
     Џрем мы  по Џервой  Њещанской, смотрим номера  домов так,  длЯ близиру,
потому как на  сто процентов уверены, что такого номера там нет  и в помине.
‚друг  видим... ‚от он,  этот самый номер! ’рехэтажный дом. € квартира есть.
Ќа первом этаже. ‘ табличкой на двери: Ѓ. ‘. Џатлах.
     Њы чуть было не дали тЯгу. „а ЉолЯ удержал.
     --  Џогоди,  Ђркаша.  Ћчень   мне  необходимо  этого  Џатлаха  Ѓенциона
‘амойловича в личность  увидеть. Ќепременно.  Ќе могу Я поверить, что  такие
бесстрашные  чудаки  живут  среди  нас.  “ менЯ,  понимаешь, в голове полный
заворот  кишок. Ќе увижу  его -- совсем сопьюсь. Ђ если обнаружитсЯ, что все
это не липа, тем более  надо выпить. ‡а твой народ, Ђркаша. ‘амый отчаЯнный.
€  великий. Џотоптавшись у  двери и  собравшись с  духом,  мы позвонили. Ќам
открыли сразу  же, будто ждали звонка. Ќа пороге стоЯла седенькаЯ старушка с
таким   носом,  что   не   приходилось   сомневатьсЯ   в   ее   национальной
принадлежности.
     -- ЃенЯ, -- слабым голосом позвала она. -- ќто за тобой.
     ‚ глубине квартиры  послышались шаги, но старушка не  стала  дожидатьсЯ
Ѓени и, как курица-наседка перед собакой, ощерилась на нас:
     -- Ѓерите!  •ватайте! ‡агонЯйте иголки под  ногти! ‚сех не  передушите!
Ќас -- миллионы.
     ’ихо, не очень повышаЯ голос,  кричала она  эти слова в курносую колину
рожу. ЊенЯ за его спиной она даже не заметила.
     -- “спокойсЯ, мама, -- обнЯл ее сзади худющий еврей, довольно  молодой,
но лысый, как ‹енин. -- Ќе нужно истерик. Ќе доставлЯй им этой радости.
     Ћн, как и его мама, ни на йоту не сомневалсЯ, что мы пришли за  ним,  и
совершенно не оробел. ‘легка побледнел, и все.
     --  „ай  мне,  мама, сумку с  бельем. џ  все приготовил, -- сказал он и
поцеловал старушку в лоб.
     Њы  с Љолей так и приросли к полу. Џотому что мы увидели то, во  что ни
за  что  не  хотели  верить.  Њы   увидели  героЯ.  †ивого.  Ќепридуманного.
‘оветского человека, который не боитсЯ советской власти. Њожно было схватить
инфаркт на месте.
     Џервым вышел из стобнЯка ЉолЯ Њухин.
     --  Џатлах!  ‘ука!  -- взвыл  он от избытка  чувств и  заключил в  свои
медвежьи лапы лысого,  как  ‹енин, Џатлаха. -- „ай Я тебЯ  расцелую, Ѓенцион
‘амойлович, морда  ты моЯ жидовскаЯ.  „а ты же мне всю душу перевернул, да Я
отныне новую жизнь начинаю!
     -- ‚ы, собственно, кто такие? -- растерЯлсЯ хозЯин.
     -- Ђркаша, -- догадалсЯ Њухин, все еще не  выпускаЯ Џатлаха из объЯтий,
-- он нас за легавых принЯл. —удило! ‘кидай, Ђркадий, штаны. Џокажи ему, что
мы -- евреи.
     ‚се уладилось. Њамаша Џатлаха нас потом чаем угощала с вареньем,  а сам
хозЯин картины свои показывал.  Ћн художником оказалсЯ.  €з непризнанных.  ‚
‘‘‘ђ их формалистами зовут. Ђбстрактными.
     …сли честно признатьсЯ, Я в этом ничего не смыслю. Њне приЯтно смотреть
на картину, где все Ясно и понЯтно.  ѓде лошадь -- лошадь, а  трактор -- это
не аэроплан. Ђ все эти штучки-дрючки, по-моему, на дураков рассчитаны.
     Љолины вкусы от моих не намного отличались. Њы из вежливости посмотрели
несколько картинок,  маслом  писаных. ‘плошнаЯ фаршированнаЯ рыба. †иваЯ, но
уже  фаршированнаЯ. Џлывет в  воде, хвостом  машет. € хвост --  не  хвост, а
вроде пучка сельдереЯ. „альше -- рыбный скелет. ЋбглоданнаЯ рыба.
     -- …врейскаЯ сюита, -- с достоинством поЯснил художник.
     Њы это все проглотили без инцидентов. Џотом допоздна слушали художника.
‘оловьем заливалсЯ  --  рассказывал  нам о стране своей мечты.  ’аких  чудес
наговорил,  как научнаЯ  фантастика.  Њы с  Љолей  рты поразинули, как малые
дети.
     Ђ художник  как одержимый.  ѓлаза сверкают,  пена  на губах.  ЌастоЯщий
сионист. Џламенный.
     ‚ывалились  на  улицу в темноте. ‚ голове  гудит, сердце колотитсЯ. ‚от
когда менЯ одолела сладкаЯ отрава сионизма. „а и Љолю заодно.
     Џо этому случаю мы  завернули в забегаловку и такого  дали  газу -- еле
нашу коммунальную  квартиру потом нашли. ЉолЯ  озверел от уважениЯ к евреЯм,
которых он до этого не больно жаловал. …сли не считать менЯ.
     ѓлавное  представление разыгралось  в нашей общей кухне. ЉолЯ приставил
менЯ к стене, чтоб Я не упал. и пошел по комнатам сзывать соседей.  ‹юди уже
спать легли, рабочий народ -- он их из постелей выволок.
     Џервой приташил  простоволосую,  в ночной рубахе  Љлаву  --  жену свою.
’кнул ее к моим ногам.
     -- Ќа колени, шкура вологодскаЯ!
     Љлава родом из-под ‚ологды.
     -- ‘той на коленЯх перед ним! ‘лед его целуй!
     ‚торой была наша дворничиха ‘укильдеева.
     --  ‘тановись, татарское  иго! --  приказал  ЉолЯ.  --  “важь мудрейший
народ.
     Џенсионера  Ѓабченко  он  швырнул  к  моим  ногам  так,  что   косточки
хрустнули:
     -- ЉайсЯ, хохол, за невинно пролитую кровь этой нации. ‡а Ѓатьку Њахно,
за Џетлюру. ѓнись, сука! Џридушу!
     „альше  пошли  жильцы  русского  происхождениЯ.  €м  ЉолЯ  велел  хором
прокричать: "‘лава великому еврейскому народу! "
     -- ђаз, два, три, -- скомандовал ЉолЯ. -- Ќачинай!
     € осексЯ. •мель дал утечку, мозги проЯснились.
     -- ‹адно, -- вЯло сказал он, -- отбой. Ђ ну, кыш отсюда по своим углам!
Ђ что было -- замнем длЯ Ясности.
     Ђ вы спрашиваете, как это началось? ‚от так и  началось. € остановитьсЯ
сил не хватило.
     џ потом к этому художнику стал наведыватьсЯ. Њанило послушать его речи.
€ногда вместе с  Љолей заваливались. € слушали-слушали -- не надоедало. Џока
он визу не получил и не отбыл. Људа вы думаете? ‚ €зраиль? Њалость ошиблись,
дорогой. Ћн, голубчик, дальше ‚ены не сдвинулсЯ. ЋсталсЯ в Ђвстрии. ѓоворЯт,
процветает. …го  фаршированные  рыбы нарасхват у немцев.  Љомплекс вины, как
пишут в газетах.
     "Ђх, ах, ах, -- скажете вы. -- Љак это такой пламенный сионист, который
других сагитировал, сам улизнул, укрылсЯ в теплом местечке?"
     € если вы  думаете, что Я  его сейчас начну бичевать и  оплевывать, как
дезертира и бесчестного человека, то глубоко заблуждаетесь.
     ’еперь-то, после всего, что Я пережил.  Я глубоко уважаю этого Џатлаха,
Ѓенциона ‘амойловича, и понимаю. что он  был самым мудрым из нас. Џо крайней
мере. логики у него было больше, чем у всех нас вместе взЯтых.
     Ќикого он не  обманывал. Ћн действительно был без ума от €зраилЯ  и все
передачи оттуда на русском Языке слушал  с  раннего утра до поздней ночи. Ћн
был как заведенный будильник. ‚ разгар самого задушевного разговора он вдруг
умолкнет, взглЯнет на часы и включает радио. …го мозг был настроен на "ѓолос
€зраилЯ"  с  точностью  до  одной секунды. Ћн включал  рычажок, и  без паузы
раздавались позывные €ерусалима.
     џ был  у  него в гостЯх  и видел, как он сломалсЯ. “  него сидел народ.
Љонечно, евреи. ‘тоЯл жуткий галдеж.
     -- ’ихо! - -- крикнул он. -- ‘лушаем €зраиль.
     ‘тало тихо,  и он включил  свой  транзистор. Ќо  и там тоже  было тихо.
’олько  легкое  потрескивание.  •удожник  глЯнул на свои  часы и  неуверенно
спросил:
     -- Ќеужели мои часы врут?
     Ќет, часы не врали. ‘верили с другими. ‚ремЯ было точное.
     Ќа израильской волне продолжались слабые шорохи.
     •удожник  перевел рычажок  на "Ѓи-Ѓи-‘и"  -- там вовсю гремели позывные
‹ондона.  Ћн  прыгнул  на  "ѓолос  Ђмерики"  --  и  там   позывные  убывали,
приближаЯсь к концу.
     ‚се  больше  менЯЯсь в лице и бледнеЯ, художник вернулсЯ  к €ерусалиму.
’ишина.
     € так две с половиной минуты по часам. Џотом  дали  позывные, и женский
голос, как обычно, сообшил:
     -- ѓоворит €ерусалим. ђадиостанциЯ "ѓолос €зраилЯ".
     € ни слова извинениЯ за опоздание.
     •удожник выключил радио, опустил свою лысую, как у ‹енина, голову и так
просидел какое-то времЯ, пока мы не зашевелились, собираЯсь уходить.
     Ћн поднЯл на нас глаза, и это были не его глаза. Ћгонь в них угас.
     --  ‚се,  --   сказал  он.   --  ‘трана,   в   которой  государственнаЯ
радиостанциЯ, вешающаЯ  на  заграницу  может  опоздать с передачей на  две с
половиной минуты и не извинитьсЯ, пусть даже по техническим причинам, -- это
не государство, а бардак. Њне там делать нечего.
     € не поехал.
     Ћн был  самым  прозорливым евреем в Њоскве. Ћн был провидцем. Ќедаром у
него была лысина, как у ‹енина.


     Ќад Ђтлантическим океаном. ‚ысота -- 30600 футов.
     ‘тригсЯ  ЉолЯ Њухин, конечно, только у менЯ. €, как  вы сами понимаете,
бесплатно. “ менЯ бы рука  отсохла, если бы Я взЯл  с такого близкого кореша
хоть одну копейку, и если вы подумали на минуточку, что Я на такое способен,
так зто только от того, что вы менЯ абсолютно не знаете.
     ’о, что  он стригсЯ бесплатно, так это,  как  говоритсЯ, полбеды.  ЉолЯ
категорически  воспротивилсЯ,  чтоб  мы  это  делали  после работы,  в  моей
комнате, где моЯ  жена, а  не его,  будет потом  выметать  колины лохмы.  Ћй
посчитал это унизительным длЯ себЯ.  ќто оскорблЯло его пролетарскую рабочую
гордость.
     ЉолЯ  приходил  стричьсЯ  ко  мне  в парикмахерскую. Ђ наше  заведение,
должен  Я вам сказать,  совсем не длЯ  таких  личностей, как ЉолЯ  Њухин. ’о
есть, не длЯ слесарей-водопроводчиков. џ работал  в одной из  самых шикарных
гостиниц Њосквы. ‘плошной мрамор и бронза. •рустальные люстры с тонну весом.
‘реди  гранитных колонн в нашем  холле может  заблудитьсЯ взрослый  человек.
–ерковь, храм,  а не отель.  ‹юкс,  чего тут рассказывать.  €, как  вы  сами
понимаете, в  таком раю  проживают знатные иностранцы,  советские  генералы,
дипломаты со  всех концов света. €ногда попадаютсЯ и личности с Љавказа. Ћни
сыпЯт  деньгами налево и направо и получают в  нашем отеле любую комнату и в
любое времЯ, потому что платЯт не в кассу, а администрации в лапу. €наче  бы
их и на порог не пустили. ‘о свиным, как говоритсЯ, рылом да в калашный рЯд.
Љак,  скажете  вы,  с советским  паспортом?  „а  еще  непроверенный  простой
человек? ’очно. Ќо простой  он  с виду,  а на  самом деле --  золотой. ‘унет
такой  кавказкий  человек  кругленькую   сумму,  и  иностранца   моментально
переведут к черту на  рога,  куда-нибудь  в  Ћстанкино,  а ему,  кавказскому
человеку, пожалуйста, полулюкс с белым роЯлем.
     Ћн на роЯле не играет. Ћн увенчан другими лаврами. Ћн с Љавказа возит в
Њоскву лавровый лист.  ЏонЯтно? Њиллионные барыши. ’о, что он имеет за день,
Я за пЯть лет не получу. € ‘вЯтослав ђихтер, и „авид Ћйстрах тоже.
     ‚от какой у нас клиент.  џ имею в виду не кавказцев -- их один процент,
а иностранных туристов, генералов и дипломатов. Љогда сидЯт, ожидаЯ очереди,
чтоб попасть ко мне в кресло, можно подумать, что это международный конгресс
на самом высшем уровне. ”раки, ордена, аксельбанты. „амы в невероЯтных мехах
и  бриллиантах.  Ђ кругом  сверкает хрусталь,  стены переливаютсЯ мраморными
жилками, ноги тонут в мЯгких коврах. € все они, не взираЯ на чины  и званиЯ,
терпеливо  ждут, пока Я  приглашу  в кресло. ‘  французом --  силь ву пле, с
американцем  --  плиз,  а с нашим  иконостасом --  милости  просим,  товарищ
генерал.
     Ћдин ЉолЯ Њухин не  признает очереди. Ћн  вваливаетсЯ  ко  мне, весь  в
мазуте  и  ржавчине, в  рваном ватнике, из брезентовой сумки торчат  гаечные
ключи и ручнаЯ дрель, плюхаетсЯ в кресло между  фраками и мундирами и зычно,
как в лесу, объЯвлЯет:
     -- Љто последний -- Я за вами.
     Ќо это только так, длЯ проформы. ‘тоит  моему креслу освободитьсЯ, и он
рвет ко мне, оттолкнув любого, кто подвернетсЯ под локоть.
     ЉолЯ  шокирует  насмерть  нашу  клиентуру. € делает  это  нарочно  и со
смаком.   Љак   же,   мол,  не  пропустить   вперед   рабочего   человека  в
рабоче-крестьЯнском государстве? —ьЯ власть? ђабочих! Љому почет и уважение!
ђабочему! €звольте расступитьсЯ, дать дорогу гегемону, то есть пролетариату.
     ЉолЯ Њухин с виду прост, а на деле  хитрее ста армЯн  и евреЯ впридачу.
Ћн знает всю правду, а прикидываетсЯ дурачком. ‘ами, мол, вопите про рабочую
власть,  ну,  так вот  и  ешьте:  любуйтесь хозЯином страны,  как  вы  менЯ,
пролетариЯ, называете. „ушу отводит.
     џ хоть про себЯ и радуюсь, что он им в морду наплевал, но в то же времЯ
опасаюсь,  как бы менЯ за его  проделки не  выставили без выходного пособиЯ.
ЉолЯ -- русский и член ЉЏ‘‘. Ћн вытрезвителем отделаетсЯ. “ менЯ же  нет его
преимуществ. ‘унут волчий билет в зубы -- и гулЯй как знаешь.
     Њногие  за границей любЯт рассужать  о русском человеке.  Џишут  книги,
спорЯт  по  телевизору,  жалованье  за  это  получают.  ‡агадочный, говорЯт,
сфинкс, тайны славЯнской души. ‚от уж, погодите, проснетсЯ русский народ, он
свое слово скажет.
     ЊенЯ от всего этого  смех  берет. €ли, думаю, идиоты, или притворЯютсЯ,
чтоб  без куска  хлеба  не остатьсЯ. џ ученых книг на этот счет не  читал  и
читать не стану. џ прожил пЯтнадцать  лет, как один день, в общей квартире с
Љолей  Њухиным  и распил с ним не одно  ведро водки.  Џоэтому  выбросьте все
книги и послушайте менЯ. џ вам нарисую  конный портрет, как говорил один мой
клиент, самого типичного русского человека, а вы себе делайте выводы.
     Ќачнем  с   советской   власти,   которой   русский   народ,   наконец,
разобравшись, что к  чему, покажет кузькину  мать.  ЉолЯ Њухин  на советскую
власть руку не поднимет. Њожете не мечтать. Ћн давно знает ей красную цену в
базарный день. Ѓольше того, люто он ее не любит и честит на все корки, когда
пьЯн. € при всем при том, когда  войдет в  раж, будет  козырЯть этой властью
как  своей  и даже гордитьсЯ, что  он,  мол,  рабочий человек -- хозЯин всей
страны.
     Ћн уже сто лет стоит  в очереди на отдельную квартиру, а  достаютсЯ они
другим: за взЯтки или за  чин  высокий.  …му же, рабочему человеку, со своей
женой Љлавой, тоже рабочим человеком, век прокисать на двенадцати квадратных
метрах. ЉолЯ  прекрасно понимает, что все вопли и лозунги о рабочем человеке
-- это туфта,  длЯ дураков. Џотому и откалывает коленца, когда вваливаетсЯ в
роскошный отель длЯ иностранцев  и советских  тузов -- настоЯщих хозЯев этой
страны, чтоб дать им понЯть, что не такой уж он глупенький.
     Ќо пусть  попробует  какой-нибудь иностранец  при  нем  хаЯть советскую
власть на понЯтном ему, Љоле, Языке, и ЉолЯ тут же  морду ему набьет. € даже
не поленитсЯ, отведет, куда следует.
     „лЯ Љоли  Њухина, длЯ  его поколениЯ русских, советскаЯ власть и ђоссиЯ
-- понЯтие одно  и то же.  Џусть  будет такаЯ-рассЯкаЯ,  лживаЯ,  кроваваЯ и
трижды проклЯтаЯ,  но  все  же наша,  и  потому не  вашего ума дело  в  нашу
советскую жизнь встревать.
     ЉолЯ честен. ‚озьмет в долг, даже  будучи в стельку пьЯным, не забудет,
вернет в срок.  …сть  у него лишнЯЯ  копейка -- даст взаймы, только намекни.
€дет с компанией выпить -- норовит первым за всех уплатить.
     € при этом  ЉолЯ -- самый,  что ни на есть  вор. “ себЯ на работе тащит
все, что под руку подвернетсЯ: болт -- так болт,  гайку -- так гайку,  кран,
муфту,  целую  трубу,  и продаст  из-под  полы за  тройную цену  или частным
образом установит  у заказчика и деньги положит  себе в карман. Ђ в магазине
попробуй продавец обвесь  его  на сто грамм  ветчинно-рубленной  колбасы  --
такой  устроит  хипеш,  все  вверх дном  перевернет:  жулики, мол, советскую
власть  по кускам растаскиваете. € искренне  так  орет, книгу жалоб требует,
еще немного  --  и зарыдает от стыда  за то, что отдельные личности  позорЯт
высокое звание советского человека.
     Џоговори с Љолей по душам -- все понимает. „аже больше, чем надо. € что
в  стране бардак,  на словах -- одно, на деле  -- другое,  что свободой и не
пахнет,  а  вопим  на  весь   мир,  мол,  самые  мы  демократические,  самые
прогрессивные,  самые  передовые.  ‘меетсЯ  ЉолЯ  над этим: вот шулера,  вот
мазурики, свернут  когда-нибудь себе  шею, поскользнутсЯ на собственной лжи,
как на блевотине. Ќо смеетсЯ беззлобно, даже с долей уважениЯ за ловкость, с
какой  это   все   делаетсЯ.  Ќаши,  мол,  шулера,   наши  мазурики.  Ђ  что
обманывают-то не кого-нибудь, а его лично, Љолю Њухина, не хочет принимать в
расчет, а только отмахиваетсЯ.
     ЉолЯ  -- за  справедливость. Џрочитает  в  газете: в ѓреции  террор, --
кровью нальетсЯ, жалеет греческий народ. €ли  услышит по радио, как негров в
Ђмерике угнетают, весь побледнеет, кулаки сожмет, хоть сейчас готов в бой за
освобождение своих черных братьев.
     Ќо вот наши,  советские, прихлопнули в 68 году —ехословакию, когда этот
шлимазл  „убчек хотел сделать социализм  с человеческим  лицом.  Ѓросили  на
Џрагу тысЯчи танков, „убчеку коленом под зад, чехов  -- на колени. ‚ Њоскве,
помню, кто поприличней,  глаз  от  стыда  поднЯть  не мог.  Ђ спросил Я Љолю
Њухина его мнение -- правильно сделали, отвечает, так им,  этим гадам-чехам,
и  надо. €шь,  чего  надумали! ‘вободы  им  захотелось. Ђ  что, спрашиваю  Я
невинно, ты против  свободы? Ќет,  мотает головой.  ‡ачем  же ты  чехов  так
поносишь? Ђ за то Я их, гадов, ненавижу,  что против нас хвост поднЯли.  €м,
видишь ли,  подавай свободу. Ђ  мы, что, лысые?  …сли свобода, так длЯ всех.
ЏонЯл?  Ђ  нет -- так  и  сиди в  дерьме  и  не  чирикай.  Џравильно  с ними
расправились -- чтоб другим не завидно было.
     €нтеллигенцию ЉолЯ  еле терпит. ‘ам  он  недоучка, как  и  Я,  не может
спокойно  видеть  человека  с дипломом.  Ђ  если у  того лицо не  хамское, а
тонкое,  воспитанное  --  это  длЯ Љоли, как  краснаЯ  трЯпка длЯ  быка.  Ћн
ненавидит их руки без мозолей и белые необветренные лица без следов запоЯ на
чистой коже.
     ЉолЯ, совсем  неглупый  парень, свЯто верит,  что  все  беды на ђуси от
интеллигентов.  —то они, паразиты, живут за его счет, да еще норовЯт продать
ђоссию  загранице. —ленов правительства и весь партийный аппарат он не любит
с такой же силой, причислЯЯ их, за отсутствием видимых признаков физического
труда, к интеллигенции. Џоэтому, когда Я слышал в Ђмерике или в €зраиле, что
вот, мол, скоро, недолго ждать осталось, русский народ покажет свой характер
и освободитсЯ от коммунизма, мне хотелось кричать, как при пожаре:
     -- €диоты! Ѓолваны!  Ќи  хрена вы не смыслите. “паси Ѓог, чтобы русский
народ показал свой характер. ’огда уж точно никто костей не соберет. Ќа всем
земном шаре. ’акой кровавой бани еще историЯ  не знала, какаЯ начнетсЯ, если
в ђоссии  рухнет режим  и хоть на неделю воцаритсЯ безвластие. ‚ гражданскую
войну, когда русский мужик в Ѓога верил, море невинной крови было пролито. Ђ
теперь? Ѓез Ѓога, без свЯтынь, да при нынешней  технике. ‚ыйдет ЉолЯ Њухин с
гаечным  ключом  вместо кистенЯ  и  начнет  крошить  черепа, а другой  ЉолЯ,
поглупее, доберетсЯ до  атомных ракет  и нажмет спьЯну сразу на  все кнопки.
‚от  будет  компот! ’ак что  лучше  не  надо.  Ќе толкайте  Љолю  Њухина  на
баррикады, не дразните Љолю химерами. Џуть будет, как есть.
     џ,  честно говорЯ, люблю Љолю. “  него душа --  нараспашку,  и не  надо
слишком часто в эту  душу  плевать. ‚едь ЉолЯ -- дитЯ. Ћн может захлебнутьсЯ
от  восторга,  если  увидит  смелый, отчаЯнный  поступок.  ’ак  было,  когда
начались еврейские дела с выездом в €зраиль, письма  за границу, обращениЯ в
ѓенеральную  Ђссамблею Ћбьединенных Ќаций  за  поддержкой против -- кого? --
советского правительства, которое не только на  эту Ђссамблею, а на весь мир
начхать хотело.  ЉолЯ  ошалел и  прониксЯ глубочайшим почтением ко  всем без
различиЯ евреЯм. ’еперь они длЯ него были первыми  людьми, в каждом он видел
героЯ.
     ‡аваливаетсЯ как-то ко мне ночью, водкой разит от него:
     -- Ђркадий, чинил Я давеча краны у одного евреЯ. Ћх, и правильный мужик
попалсЯ! —то, спрашиваю, в  €зраиль,  небось, лыжи навострил? Ђ  он на менЯ:
вон  отсюда,  провокатор!  ‚ыставил менЯ и денег  за  работу не уплатил. ‚от
сука! џ не стал артачитьсЯ, ушел по-доброму. џ же  не глупенький.  Џравильно
поступил человек, конспирацию соблюдает.
     Џотом -- ленинградский процесс. ‘удили евреев за то, что хотели самолет
захватить и  улететь  в  €зраиль.  „воих к  смертной казни приговорили. ЉолЯ
Њухин  не  отлипал  от  радиоприемника, ловил каждое  слово  из  ‹ондона или
Њюнхена, чтобы знать правду, что произошло на самом деле.
     -- ‡начит, не совсем в дерьме  ђоссиЯ,  -- заключил он,  --  если такие
люди  в  ней еще  водЯтсЯ. Џравда, они евреи. Ќо евреи теперь -- всЯ надежда
ђоссии, у своих-то, у славЯн, кишка тонка оказалась.
     Ћкончательно  был  ЉолЯ  добит,  когда  на  суде  в  ‹енинграде  ‘ильва
‡алмансон,  еврейскаЯ  женщина,  схлопотав  десЯть  лет  лагерей,  сказала в
последнем слове русским судьЯм на древнееврейском Языке:
     -- Џусть отсохнет моЯ праваЯ рука, если Я забуду тебЯ, €ерусалим!
     ЉолЯ  зарыдал  у  транзистора  и  не  стал дальше  слушать, что говорил
лондонский диктор.
     -- Џусть отсохнет моЯ  праваЯ рука, --  повторЯл  он  потом при  каждом
удобном случае,  --  если Я забуду тебЯ,  €ерусалим. Ђх, мать  твою за ногу,
какой великий народ! Ђ мы, суки, их жидами называли! -- и глаза его блестели
от слез.
     ’ак воспринимал все это ЉолЯ Њухин, потому что был зрителем. „лЯ евреев
же  это  были  черные  дни. Џосле  ленинградского  процесса и двух  смертных
приговоров  активисты-сионисты хвост  поджали, косы повесили. ‘тало  немного
жутко: советскаЯ власть показала коготки.
     —то уж  говорить о простых  смертных,  вроде  менЯ. —естно признаюсь, Я
ждал погромов. Њне в  троллейбусе одна пьЯнаЯ харЯ плюнула  в рожу, прЯмо на
мой еврейский нос. € хоть  бы  кто вступилсЯ.  Ќаоборот,  очень многие вслух
выразили свое  одобрение. Ѓудь там  ЉолЯ  Њухин,  мы бы вдвоем разнесли весь
троллейбус, а одному  заводитьсЯ -- гиблое  дело при моем сложении. „а еще с
ранением в голову.
     Њои клиенты, из евреев,  которые до ‹енинградского процесса очень бурно
переболели сионизмом, излечились от этой болезни вмиг и теперь, садЯсь в мое
кресло,  больше не делились последними новостЯми "ѓолоса €зраилЯ" и не  выли
от восторга при каждой удачной атаке "наших" против ‹ивана или €ордании. Ћни
вжимались  в  кресло,  чтобы никому не мозолить глаза, и их еврейские  носы,
казалось, норовЯт утонуть в мыльной пене.
     Ђ  радио  из  заграницы пугало  предсказаниЯми.  что  советскаЯ  власть
расправитсЯ с евреЯми. как Ѓог с черепахой, и сионистскому движению в ђоссии
предрекали близкий конец.
     „аже ЉолЯ Њухин приуныл:
     -- Ђх, собаки, ах, сучье племЯ!  -- сокрушалсЯ он  с похмельЯ. -- Ќу, и
сила же у них,  если даже евреев смогли  поставить на место. ‚се! Џридушили!
Џоиграли, мол, и хватит.  ‡апомни, Ђркадий,  цапатьсЯ с советской властью --
это все равно, что плевать против ветра. ‘ебе дороже. €  твои евреи ничем не
лучше   других.  ’еперь  сиди   смирно.  молчи  в  трЯпочку.  Џошли,  найдем
кого-нибудь, сообразим на троих.
     Ѓыла  зима. ЉажетсЯ, февраль.  Љонечно, февраль.  Љонец февралЯ. Њоскву
пронизывал  холодный  ветер,  а  так как  снегу было мало, то казалось,  что
вот-вот из  тебЯ выдует твою  промерзшую душу, пока  пробежишь  от метро  до
своей работы.
     ‚  тот день Я  работал  без  особой нагрузки.  Џо случаю  холодов число
иностранцев в  гостинице заметно убавилось. Љолю никак  не  ожидал  в гости,
потому  что он  у менЯ стригсЯ неделю назад, накануне банного днЯ, когда  он
заваливалсЯ в ‘андуны  от рассвета до ночной темноты  и  отпаривал,  как  он
говорил,  коросту  за  целый  месЯц. ЉолЯ  Њухин  ворвалсЯ  с морозу  в  наш
парикмахерский  салон,  как  бурЯ,  как  смерч,  и  с  порога  позвал  менЯ,
добривавшего случайного клиента:
     -- Ђркаша, на два слова!
     џ  глазами показываю,  что, мол, занЯт, вот добрею этого плешивого -- и
тогда Я ваш, Ќиколай €ваныч.
     -- „а брось ты его, мудака! -- рЯвкнул  ЉолЯ. -- Ќе подохнет! ‚алЯй  за
мной! ’воЯ судьба сегоднЯ решаетсЯ.
     ’ут уж и  Я не утерпел,  спихнул клиента с недобритой щекой напарнику и
вышел к  Љоле. €, стоЯ на красном  мЯгком ковре под  стопудовой  хрустальной
люстрой,  он сказал мне такое,  от чего  у  менЯ  волосы  моментально встали
дыбом.  ‘ообщил он мне потрЯсающую новость на ухо и таким громовым  шепотом,
что не только швейцары у входа,  но, Я уверен, и пассажиры в троллейбусах на
улице, слышали каждое слово со всеми знаками препинаниЯ.
     ‚ двух словах могу подытожить сказанное.  ‚ этот морозный день двадцать
четыре московских евреЯ  совершили неслыханную дерзость: под носом у ЉремлЯ,
на Њанежной площади, захватили Џриемную Џрезидиума ‚ерховного ‘овета ‘‘‘ђ --
высшего  органа  советской  власти,   и,  расположившись   там,   предъЯвили
правительству ультиматум: не уйдут по своей воле до тех пор, покуда не будет
дано  высочайшее  разрешение  всем евреЯм,  кто  этого  пожелает,  уехать  в
€зраиль.
     ќто было неслыханно. ќто было невероЯтно!
     ЉолЯ все узнал из  заграничной радиопередачи и уже  побывал на Њанежной
площади -- там все оцеплено милицией и ЉѓЃ в форме и  в штатском, публику не
подпускают. „аже иностранных корреспондентов гонЯт в  шею.  ’огда он забежал
ко мне -- поделитьсЯ новостью, благо Я работаю рЯдом.
     Љак вы понимаете, работать в этот день Я уже не мог. Ќе разумом, а всей
утробой  понимал, что в этот день решаетсЯ  и моЯ судьба. •отЯ тогда  еще  о
выезде в €зраиль не  помышлЯл. џ пошел к своему начальству  и, сославшись на
острые боли  в животе, отпросилсЯ, будто бы длЯ визита к врачу, а сам вместе
с Љолей сыпанул на Њанежную площадь.
     ‚ы  думаете,  только  мы  с  Љолей  оказались  такими  умными?  ‘лушать
заграничное  радио на русском Языке категорически  воспрещаетсЯ под  угрозой
административного и даже судебного преследованиЯ. ќто в ‘‘‘ђ знает каждый. €
тем не менее,  всЯ ђоссиЯ, у кого мозги хоть немножко работают, укрываЯсь от
чужих глаз и ушей, липнет к своим транзисторам и портит себе нервную систему
в неравной борьбе с советскими заглушающими станциЯми.
     ‘отни москвичей  и, кстати сказать, в основном, неевреев, прогуливались
с одинаковым безразличным  видом вокруг Њанежной площади,  и их сгорающие от
любопытства глаза выдавали своим  мерцанием аккуратных слушателей "Ѓи-Ѓи-‘и"
и  "ѓолоса  €зраилЯ".  Њы  с  Љолей  присоединились к  ним, потому что ближе
подойти  было  невозможно.  ’ипы в  штатском, не  церемонЯсь,  выпроваживали
каждого,  кто делал  лишний шаг, и еще проверЯли документы и делали какие-то
выписки себе в книжечку.
     Њы с Љолей не лезли на рожон, а наблюдали издали, стараЯсь угадать, что
творитсЯ за  зеркальными  окнами Џриемной Џрезидиума,  хотЯ там были наглухо
опущены шторы  и морозный иней покрыл все стекло. ќти двадцать четыре евреЯ,
обложенные  сейчас,   как   волки   охотниками,  рисовались  нам  сказочными
богатырЯми.
     -- Ђркаша, вдумайсЯ, -- хрипел мне на ухо  вконец очумевший ЉолЯ Њухин,
-- такого сроду не  бывало за всю историю советской власти. ’акое приснитьсЯ
не могло! Џойти  в открытую против  такой махины, которую весь мир боитсЯ. €
кто?  „вадцать  четыре  человека!  € каких?  Ћдни  евреи!  Ќет,  в голове не
укладываетсЯ.
     Ћн переводил дух и снова заводил:
     -- €х, конечно,  сотрут в  порошок.  ‘коро поволокут  вон в те фургоны.
ѓлЯди,  сколько "воронов" пригнали. Ќо дело,  Ђркаша,  не  в этом! ‘ам факт!
ЏонЯл?  ќти двадцать четыре всей ђоссии мозги прочистЯт. Њол, не так страшен
черт, как его малюют. Ћх, и дадут они пример советскому народу, ох, и пустЯт
трещину  по  фасаду  --  век  не  залепить  никаким  цементом. ќто,  Ђркаша,
исторический день. ЏомЯни  мое  слово, слово члена ЉЏ‘‘ с 1942  года. Џойдем
сообразим погретьсЯ.
     Ѓыло  холодно и ветрено. Џо Љрасной площади мело сухим  снегом, и  стук
сапог  часовых,  сменЯвших  почетный   караул  у  черного  ЊавзолеЯ  ‹енина,
отдавалсЯ в сердце  и даже в желудке. ‘тановилось зЯбко и  тошновато, словно
голый стоишь и  беззащитный.  Ђ  уж  что должны были чувствовать те двадцать
четыре шальных, у менЯ в голове не укладывалось.
     Њы бегали  с Љолей за угол и длЯ  сугреву принимали  по сто грамм. € не
хмелели. € снова возврашались на свой наблюдательный пункт, откуда видна всЯ
ЊанежнаЯ  плошадь  с  кучами милиционеров и  кагебистов и  страшными крытыми
автомобилЯми с большими радиоантеннами.
     —его долго  рассказывать?  ќто был сумасшедший  день. Њы мерзли час  за
часом,  и водка  уже  не  помогала,  а никаких перемен  не наступало. ‚ласти
ничего не предпринимали, должно быть, совещались весь день, как поступить.
     ЉолЯ Њухин расценил это как победу  забастовщиков, как начало никем  не
предвиденной капитулЯции властей.
     -- ‡наешь,  Ђркаша, -- глубокомысленно заключил ЉолЯ Њухин. -- ’ут одно
из двух. Љак  говорЯт  в народе, или хрен дубовый, или дуб хреновый.  Џошли.
чего-нибудь примем.
     Љ вечеру ЉолЯ  все-таки хорошо набралсЯ. џ слегка  обмороэил  ноги.  Ќо
зато мы дождались.  „ождались  результата и своими глазами видели тех  самых
героев, перед которыми отступило советское правительство.
     ‚  девЯть вечера  забастовка  кончилась.  ‘ам  президент  Џодгорный дал
слово, что евреев  начнут выпускать в  €зраиль  и даже  создадут специальную
государственную комиссию,- котораЯ  будет  рассматривать  каждую просьбу.  Ђ
забастовщиков не  только не тронули, но бережно, чуть не  под белы рученьки,
проводили  домой.  Џочти  сотнЯ  одинаково  одетых  в  штатское  "мальчиков"
окружила эти две дюжины евреев, и никого не подпускала к ним, пока не довела
до станции метро.
     Ќам с Љолей удалось  поверх казенных шапок разглЯдеть кое-кого из  этих
ребЯт. џ  был  разочарован.  Ћбычные  еврейские лица. „аже несколько женщин.
‘реднЯЯ  интеллигенциЯ. †ивущаЯ на  сухую зарплату. Ќеважно одетаЯ. ’аких  в
толпе не выделишь.
     -- Ѓратцы! -- крикнул им ЉолЯ через оцепление. -- ’ак держать!
     џ не успел  оглЯнутьсЯ, как его скрутили "мальчики" в штатском и сунули
в  "черный ворон".  ЉолЯ  вернулсЯ  лишь на  следующий день из вытрезвителЯ,
схлопотав денежный штраф  и уведомление в партийную организацию  -- обсудить
недостойное поведение коммуниста Њухина Ќ. €.
     Џоэтому, когда в Љолпачном  переулке через  денек-другой  действительно
заработала комиссиЯ по выезду в €зраиль, ЉолЯ  не пошел со мной  посмотреть,
что  там творитсЯ,  а  замаливал грехи  перед  Љлавой,  взЯв на себЯ  уборку
комнаты и мест общего пользованиЯ. џ пошел один.
     ’о, что Я там увидел, превзошло все  мои  ожиданиЯ. џ то полагал, что в
этот день ЯвЯтсЯ лишь те двадцать четыре, и  их примет комиссиЯ, и даже, чем
черт не  шутит, отпустит с Ѓогом в  €зраиль. Њне  ведь  хотелось, собственно
говорЯ, их поближе рассмотреть, только и всего. ђади этого Я и пошел.
     ‚ Љолпачном  переулке  бушевала  толпа  евреев,  осатанелаЯ  как  перед
ответственным футбольным  матчем у ворот стадиона имени  ‹енина в  ‹ужниках.
„амы в  каракулевых  шубах, мужчины  с бобровыми  воротниками.  Ѓриллианты в
ушах,  дорогие  перстни на  пальцах. Ћткуда  их столько набралось?  “знав по
заграничному радио,  что советскаЯ власть уступила,  эти евреи выскребли  из
тайников пожелтевшие вызовы от израильской  родни, которые прежде  от  детей
своих  хоронили,  и, расхрабрившись, бросились на штурм Ћ‚€ђа, чтобы первыми
предстать перед  комиссией и без всЯких страхов и  усилий вырвать визу, пока
наверху не передумали. Ћни бурлили и клокотали у подъезда, толкаЯсь локтЯми,
потные и взъерошенные, словно в очереди за сахаром в голодные годы, и как ни
старалсЯ  Я разглЯдеть в этом  водовороте  хоть одно  лицо  из  тех двадцати
четырех, что Я запомнил на Њанежной площади, это мне не удавалось.
     Ђ  сверху, с лестничной площадки,  милиционеры выкликали в комиссию  по
фамилиЯм  именно их,  забастовшиков,  но  каракулевые  дамы с воплЯми  "Људа
лезешь?",  "’ы кто  такой?" никого не  пропускали  вперед. ’е,  кто проложил
дорогу  евреЯм, чуть не были затоптаны своими соплеменниками, учуЯвшими, что
отныне нечего боЯтьсЯ и путь открыт. џ сам видел одного из них, узнал его по
бородке, измЯтого, с вырванными  на пальто пуговицами. ’олпа выдавила его  в
сторону, и он стоЯл, растерЯнный и, ей-богу, испуганный, привалившись спиной
к стене, и никак не мог взЯть дыханиЯ.
     ‘мех и грех. Ќе зрЯ говоритсЯ,  от  великого  до смешного -- один  шаг.
Ќемного погодЯ Я там  же наблюдал сцену, которую ни олин писатель-юморист не
сочинит, сколько бы ни напрЯгал мозги.
     Њаленького  роста еврей,  пониже менЯ, привел за руку свою высокую,  на
две головы выше жену, котораЯ  вдобавок ко  всему  была еще и  беременна  на
последнем  месЯце,  так  что  была  втрое  шире  его. „ержа ее за руку,  как
поводырь слона, маленький еврей, как и все вокруг, не в меру расхрабрившись,
остановил проходившего с папкой  документов начальника  и громко, совершенно
не желаЯ сказать смешное, провозгласил на всю толпу:
     -- …сли Я  сейчас же  не  получу визу  в €зраиль, то  устрою на Љрасной
площади самосожжение моей жены.
     ’ак и сказал. џ запомнил дословно: "“строю самосожжение моей жены".
     „аже  начальник Ћ‚€ђа, высокого званиЯ офицер  ЉѓЃ, не очень склонный к
юмору,  сумел оценить сказанное. Ћн не рассмеЯлсЯ,  а заржал, схватившись за
живот и уронив папку  с документами, отчего бумаги рассеЯлись по полу. …вреи
же,  которым в  этот  бурный день  чувство  юмора напрочь  отказало,  дружно
бросились  подбирать бумаги и услужливо, с заискивающими улыбками, подносили
их начальнику, а он все еще хохотал и, как конь, мотал головой.
     Љроме начальника,  во всей толпе смеЯлсЯ еще один человек. ќто был Я. џ
смеЯлсЯ не так громко,  как он, но тоже от души. Џотому что Я обожаю смешные
вещи, лаже если случаютсЯ они в самом неподходЯщем месте.


     Ќад Ђтлантическим океаном. ‚ысота ‡Ћ6ЋЋ футов.
     „альше  все  покатилось, как -- ну, видали  в кино?  -- снежнаЯ лавина.
Ѓудто всем евреЯм поголовно воткнули шило в задницу.
     Џодумать только, то в одном, то в другом городе потерЯвшие всЯкий страх
евреи, заЯвлЯютсЯ  в зданиЯ, которые раньше стороной обегали  -- в Џрезидиум
‚ерховного ‘овета, в Њ‚„, в Ћбком партии -- рассаживаютсЯ по скамьЯм, а если
нет скамей,  так прЯмо на полу, и объЯвлЯют сбитым с толку милиционерам, что
не уйдут,  пока  не  получат  положительный  ответ  на  свои  требованиЯ. Ќе
просьбы, а  требованиЯ!  “чтите. ќто в  ‘оветском-то  ‘оюзе,  где еще совсем
недавно любой бы лучше Язык откусил, чем выговорить такое.
     Ђ  особо  ретивые  рвались в Њоскву.  —тобы  не где-нибудь, а  только в
столице, на виду у иностранцев, а значит, -- и у всей мировой прессы, сунуть
кукиш советской власти под нос.
     Џоездами,  самолетами, в автобусах сотни евреев, побросав работу и свои
семьи, перлись  в Њоскву из ђиги  и ‚ильно, из ‹ьвова и —ерновиц, из Љиева и
Ћдессы,  из  Љутаиси   и  ’билиси.   ‡абастовка  за  забастовкой.  ѓолодные,
полуголодные  и  совсем  уж не  голодные  забастовки --  с  обильным приемом
привезенной из дому снеди.
     ‘оветскаЯ власть растерЯлась. Џриемную Џрезидума ‚ерховного ‘овета ‘‘‘ђ
на Њанежной  площади, возле ЉремлЯ, которую в особенности  облюбовали  евреи
длЯ  забастовок,  с   перепугу  закрыли  на  ремонт.  €   тогда  возмутители
спокойствиЯ перекочевали на –ентральный ’елеграф, по соседству.
     ‚ласти  отступали,  как  говорЯт военные,  без  заранее  подготовленных
позиций. €ногда огрызаЯсь. Ќо беззубо, вЯло. ‚ыхватЯт  из толпы двоих-троих,
упрЯчут за решетку,  а сотнЯм выдают визы и даже с облегчением выпроваживают
за станцию —оп.
     €ногда, словно  на  нервной почве,  милициЯ  совершит  налет на поезда,
идущие в Њоскву, ворветсЯ в  самолеты, готовые поднЯтьсЯ в воздух, и каждого
пассажира,  чей профиль вызвал бы понос  у ѓеббельса, хвата