•улио Љортасар.

Ћцените этот текст:
•улио Љортасар. –ефалеЯ 

     –ефалеЯ [1]. ђассказ
     (€з книги "‡веринец")


     Џеревод ‚. ‘имонова


     Џриносим благодарность доктору Њаргарет ‹.’айлер за  самые
Яркие  образы  этого рассказа, взЯтые из ее замечательной поэмы
"‘имптомы   и   наиболее    распространенные    средства    при
головокружениЯх  и  цефалеЯх" (журнал "ѓомеопатиЯ", публикуемый
Ђргентинской ассоциацией врачей-гомеопатов, XIY год изданиЯ, No
32, апрель 1946, с.33). Ѓлагодарим также €ренео ”ернандо Љруса,
который во времЯ поездки в ‘ан-•уан впервые  познакомил  нас  с
манкуспиЯми.

     ‘егоднЯ  мы  ухаживали за манкуспиЯми допоздна, из-за жары
они становЯтсЯ капризными, плохо слушаютсЯ, даже  самые  слабые
требуют  подкормки,  и мы приносим им соложенный овес в больших
фаЯнсовых мисках; старшие менЯют шерсть на  хребте,  приходитсЯ
отсаживать  их,  обвЯзывать  одеЯлами и следить, чтобы по ночам
они не пробирались к  манкуспиЯм,  которые  спЯт  в  клетках  и
получают корм каждые восемь часов.
     —увствуем  мы  себЯ  неважно. ЌедомоганиЯ начались с утра,
возможно из-за жаркого ветра, подувшего  на  рассвете,  еще  до
того,  как  встало  солнце, весь день, как расплавленнаЯ смола,
лившеесЯ  на  дом.  Ћсобенно  трудно  ухаживать   за   больными
животными  --  этим  мы  занимаемсЯ в одиннадцать -- и обходить
детенышей после сиесты. ‚се тЯжелее ходить, двигатьсЯ, исполнЯЯ
заведенный   распорЯдок;    нам    начинает    казатьсЯ,    что
один-единственный  недосмотр, как-нибудь ночью, может оказатьсЯ
роковым длЯ манкуспий, а это полный крах длЯ  всех  нас.  €  мы
стараемсЯ  не  задумыватьсЯ,  исполнЯЯ одно за другим действиЯ,
шагаЯ  по  ступенЯм  привычки,   ненадолго   отрываЯсь,   чтобы
перекусить  (куски  хлеба  разбросаны  по  столу  и  на полке в
столовой)  или  заглЯнуть  на   себЯ   в   зеркало,   удвоЯющее
пространство   спальни.  Џо  вечерам  мы  буквально  валимсЯ  в
кровать, такие усталые, что даже не  чистим  зубы  перед  сном;
этот  обрЯд  сменилсЯ  другим:  из  последних сил дотЯнутьсЯ до
таблеток и до выключателЯ лампы. Ђ снаружи слышно, как ходЯт  и
ходЯт по кругу взрослые манкуспий.
     —увствуем  мы  себЯ  неважно.  Ћдин из нас -- Aconitum, то
есть вынужден принимать раствор аконита, если, к примеру, страх
вызывает у него  головокружение.  Ђконит,  как  порыв  бури,
проходит  быстро.  Љак  иначе описать эти Яростные приступы
тревоги, рождающиесЯ из ничего, из-за  всЯкого  пустЯка.  ‘тоит
женщине испугатьсЯ собаки, как она чувствует сильнейший приступ
морской  болезни.  ’огда немедленно -- аконит, и очень скоро ты
чувствуешь только приЯтное покачивание, сопровождаемое желанием
двигатьсЯ задом-наперед (и  это  с  нами  бывало,  но  это  уже
симптомы  Bryonia,  так  же  как  ощущение,  что проваливаешьсЯ
сквозь кровать или под пол -- вместе с кроватью).
     „ругой, наоборот, Ярчайший пример  Nux  Vomica.  Љогда  он
носит  соложенный  овес  манкуспиЯм,  может  быть,  оттого, что
приходитсЯ часто наклонЯтьсЯ, наполнЯЯ миски, он вдруг начинает
чувствовать кружение в голове, причем не то  что  все  кружитсЯ
вокруг -- что и есть головокружение в собственном смысле слова,
-- кружитсЯ  сам  ракурс  его  зрениЯ,  его  мозг кружитсЯ, как
жироскоп в кольце, а вокруг  все  пугающе  неподвижно,  хотЯ  и
ускользает  при  попытке  приблизитьсЯ.  Њы  даже думали, уж не
симптомы ли это Phosphorus'a, потому что,  кроме  прочего,  его
пугает  запах  цветов  (и маленьких манкуспий, от которых слабо
пахнет сиренью), да и по внешним признакам это  тип  фосфорика:
высокий,  худощавый,  склонен к холодным напиткам, мороженому и
любит соленое.
     Ќочи менее мучительны, по ночам наши союзники -- усталость
и тишина: топот манкуспий звучит  как  мирный  аккомпанемент  к
тишине  пампы,  и  иногда нам удаетсЯ проспать крепко до самого
утра  и  проснутьсЯ  с  надеждой  от  радостного   предчувствиЯ
улучшениЯ.  …сли  кто-то  из  нас выскакивает из постели раньше
соседа, то нам случаетсЯ со страхом наблюдать повторный синдром
Camphora monobromata, когда тебе кажетсЯ, что ты идешь  в  одну
сторону,  хотЯ  на  деле  двигаешьсЯ  в обратную. ќто ужасно: в
полной  уверенности,  что  идем   в   ванную,   мы   неожиданно
сталкиваемсЯ  нос  к  носу  с  голым,  холодным зеркалом. Џочти
всегда мы превращаем подобные случаи в шутку, потому  что  надо
думать  о  работе,  котораЯ  ждет,  и  совершенно ни к чему так
быстро  падать  духом.  Њы  глотаем  таблетки,   беспрекословно
выполнЯем  все  предписаниЯ  доктора  Ђрбина. (‚озможно, все мы
втайне  немножко  страдаем  Natrum  munaticum.  ’ипичный   натр
склонен   к   слезливости,   но   скрывает   это.  Ћн  печален,
немногословен, любит соленое.)
     Ќо кто станет ломать голову над такой ерундой,  когда  еще
полно  работы  в  загонах,  на  пастбище  и на постоЯлом дворе?
‹еонор и Џрипадочный уже шумЯт во дворе, и, когда мы выходим  с
термометрами и корытами длЯ купаний, оба тут же начинают делать
вид,    что   работают,   выбиваЯсь   из   сил,   чтобы   потом
пролентЯйничать  весь  вечер.  Њы  все  это  хорошо  изучили  и
довольны,   что   нам   пока   хватит  здоровьЯ  справлЯтьсЯ  с
обЯзанностЯми самим. Џока не начались цефалеи, мы  в  состоЯнии
продолжать.  ‘ейчас февраль, в мае манкуспий продадут -- и мы в
безопасности на всю зиму. ’ак что пока надо держатьсЯ.
     Њанкуспий очень нас забавлЯют, отчасти потому,  что  твари
они  хитрые,  только  и  жди  подвоха,  а  отчасти  потому, что
выращивать  их   --   дело   тонкое,   где   нужна   постоЯннаЯ
пунктуальность  и  кропотливость.  Ћсобенно распространЯтьсЯ не
станем, но вот хотЯ бы пример: один из нас ровно  в  6.30  утра
выгонЯет  самок  манкуспий  из  клеток  на  зимнем  пастбище  и
собирает их в загоне с сухой травой. ’ам он дает им порезвитьсЯ
минут  двадцать,   пока   другой   вынимает   малышей   из   их
пронумерованных  домиков,  где  также  хранитсЯ историЯ болезни
каждого, быстро измерЯет температуру в заднем проходе;  тех,  у
кого  больше  37.1°  опЯть  рассаживает по домикам, а остальных
гонит по огороженному жестью коридору к мамашам  на  кормление.
Ќаверное,   это   самый   прекрасный   момент   за   все  утро;
взволнованные, следим мы за шумной возней маленьких манкуспий с
матерЯми, слушаем их неумолчный гомон. Ћблокотившись на  ограду
загона,   мы   забываем   о   грозно  надвигающемсЯ  полдне,  о
неотвратимом тЯжелом  вечере.  ‚ременами  нам  немного  страшно
смотреть  на  землю  за решеткой загона -- типичнаЯ картина при
Onosmodium'e, -- но это проходит, и свет днЯ избавлЯет  нас  от
побочных   симптомов,   от   цефалеи,   котораЯ  обострЯетсЯ  с
наступлением темноты.
     ‚ восемь -- времЯ купаниЯ; одна из нас пригоршнЯми  сыплет
в  корыта  соль Љрюшена и отруби, другаЯ руководит Џрипадочным,
который  ведрами  таскает  теплую  воду.  ЉормЯщим   манкуспиЯм
купатьсЯ  не  нравитсЯ,  приходитсЯ осторожно брать их за уши и
лапы, как кроликов, и по  нескольку  раз  погружать  в  корыто.
Њанкуспии в отчаЯнии, шерсть на них встает дыбом, но нам только
того и надо: теперь соль легко впитаетсЯ в нежную кожу.
     ‹еонор кормит мамаш и справлЯетсЯ очень хорошо, никогда не
путает порции. Љорм длЯ матерей -- соложенный овес и два раза в
неделю   молоко   с   белым   вином.  Њы  немного  не  доверЯем
Џрипадочному, похоже, он  пьет  вино;  было  бы  лучше  хранить
бочонок  внутри,  но  дом  слишком тесный, и к тому же еще этот
сладковатый запах, когда в полдень вино нагреваетсЯ от солнца.
     Ќаверное, рассказ  наш  однообразен  и  никому  не  нужен,
однако за внешней повторЯемостью происходЯт, пусть и медленные,
изменениЯ;  в  последние дни (теперь, когда мы вступаем в самый
ответственный период -- отлучение от груди) у  одного  из  нас,
как  это  ни  прискорбно,  но  факт есть факт, обнаружились все
признаки  синдрома  Silica.  ‘имптомы  поЯвлЯютсЯ,   когда   мы
начинаем  засыпать;  внезапнаЯ  потерЯ  равновесиЯ,  мы  как бы
проваливаемсЯ внутрь самих себЯ,  и  обморочное  головокружение
ползет по позвоночному столбу внутрь черепа -- словно маленькие
манкуспии,  ползком  ползущие  (иначе  не скажешь) по столбам в
загоне. € вот в  черном  колодце  сна,  куда  мы  уже  с  таким
наслаждением   проваливались,   мы  воздвигаемсЯ  как  тЯжелые,
шершавые  столбы,  по  которым  ползают,  играЯ,  манкуспии.  ‘
закрытыми  глазами  -- еще хуже. ‘он уходит; никто не спит, все
лежат, открыв глаза, умираЯ  от  усталости,  но  достаточно  на
мгновение   забытьсЯ,   чтобы   почувствовать,  как  ползет  по
позвоночнику обморочнаЯ муть, вползает в череп, и словно  живые
существа  начинают  бесноватьсЯ там, кружась вокруг собственной
оси. Љак манкуспии.
     ’акаЯ нелепость: доказано, что больным синдромом Silica не
хватает силициЯ, песка. € мы лежим, не в силах  уснуть,  потому
что  нам  не  хватает  песка, в то времЯ как бескрайние зыбучие
пески надвинулись со всех сторон на нашу маленькую долину.
     —тобы  не  допустить  дальнейшего  развитиЯ  симптома,  мы
решили  потратить  какое-то  времЯ на тщательную дозификацию; к
двенадцати часам наши меры  успели  благоприЯтно  сказатьсЯ,  и
втораЯ  половина  рабочего  днЯ прошла терпимо, если не считать
легкого  дискомфорта  в  ощущении  предметов   внешнего   мира;
кажетсЯ,  что  они застыли, вытЯнувшись неподвижно, замкнувшись
острыми гранЯми. …сть подозрение на синдром Dulcamara, но здесь
легко ошибитьсЯ.
     ‚ воздухе плавают легкие прЯди шерсти взрослых  манкуспии;
после   сиесты,   с   ножницами   и   эластичными  мешками,  мы
направлЯемсЯ в  специальный  загон,  где  Џрипадочный  собирает
манкуспии  длЯ  стрижки.  “же  февраль,  по  ночам прохладно, и
манкуспиЯм нужна шерсть, потому  что  спЯт  они  вытЯнувшись  в
полный  рост и не могут защищать себЯ от холода, как это делают
животные, сворачивающиесЯ во сне клубком. Ћднако шерсть  у  них
выпадает,  и  ветер  поднимает  над загоном целое облако тонких
волосков,  которые  носЯтсЯ  в  воздухе,  щекочут  в   носу   и
заставлЯют  нас прЯтатьсЯ в доме. ’огда мы собираем манкуспии и
состригаем им шерсть вдоль хребта и с боков до середины,  чтобы
они  не  простудились; падаЯ на землю, волос, слишком короткий,
чтобы держатьсЯ  в  воздухе,  образует  слой  желтоватой  пыли,
которую  ‹еонор каждый день поливает из шланга, собирает метлой
и выбрасывает в Яму.
     Њежду тем одному из нас приходитсЯ заниматьсЯ  спариванием
самцов  с  молодыми  манкуспиЯми  и  взвешивать  малышей,  пока
Џрипадочный    громко    зачитывает    результаты    вчерашнего
взвешиваниЯ,   регистрируЯ   рост  каждой  манкуспии,  отделЯет
наиболее слабых, чтобы подкармливать их отдельно. ‚сем этим  мы
занимаемсЯ  до  вечера;  теперь  остаетсЯ только еще раз задать
овес, с чем быстро  справлЯетсЯ  ‹еонор,  и  запереть  кормЯщих
манкуспии,   отогнав   малышей,   которые   визжат,   не  желаЯ
расставатьсЯ с мамами. ЋтгонЯет малышей Џрипадочный, а  мы  уже
только наблюдаем за процедурой, сидЯ на веранде. ‚ восемь часов
окна  и  двери  запираютсЯ;  в  восемь часов мы остаемсЯ внутри
одни.
     ђаньше это  был  долгожданный  момент:  воспоминаниЯ  днЯ,
надежды. Ќо с тех пор как мы чувствуем себЯ неважно, времЯ это,
похоже,  стало  самым  мрачным.  Ќапрасно  обманываем  мы себЯ,
приводЯ в порЯдок аптечку, --  алфавитный  порЯдок,  в  котором
расставлены  лекарства,  часто  по небрежности нарушен; в конце
концов  все  мы  молча  восседаем  за  столом,  читаЯ   пособие
Ђльвареса  де  ’оледо  "Џознай  самого  себЯ"  или книгу •эмфри
"ЌаставлениЯ по гомеопатии". “ одного из  нас  обнаружились,  с
перерывами, симптомы продвинутой стадии Pulsatilla -- она стала
капризной,  слезливой, привередливой, раздражительной. ‘имптомы
проЯвлЯютсЯ к вечеру, совпадаЯ с  Яркой  картиной  Petroleum'a,
которым  страдает  еще  один  из  нас:  в  этом  состоЯнии все:
предметы, голоса, воспоминаниЯ -- обволакивает его, погружаЯ  в
оцепенение,   близкое   к  ступору.  ’ак  что  столкновений  не
происходит, и мы  мучаемсЯ,  не  мешаЯ  друг  другу.  Ђ  потом,
иногда, удаетсЯ заснуть.
     Ќам  не  хочетсЯ  и  того,  чтобы  тон этих записок грозно
нарастал, звучал все отчетливее и громче и  наконец  разрешалсЯ
бы  полным  пафоса  взрывом  симфонического оркестра, в котором
тонут восторженные голоса, а затем наступает покой, похожий  на
пресыщение. €ногда все, запечатленное на этих листах, случалось
с  нами  уже давно (как, например, большаЯ цефалиЯ Glonoinum, в
тот  „ень,  когда  родилсЯ  второй  помет  манкуспии),   иногда
происходит  прЯмо  сейчас,  иногда  --  сегоднЯ  утром. ‘читаем
необходимым  документально  зафиксировать  все  стадии,   чтобы
доктор  Ђрбин внес их в наши истории болезни, когда мы вернемсЯ
в Ѓуэнос-Ђйрес. ‚ыходит у нас неловко, мы скоро терЯем нить, но
доктор Ђрбин предпочитает знать  все  сопутствующие  протеканию
заболеваний  детали.  €  тот  звук, который раздалсЯ сегоднЯ за
окном ванной, тоже может  оказатьсЯ  важным.  Њожет  быть,  это
симптом   Cannabis  indica;  известно,  что  "cannabis  indica"
вызывает  эмоциональное  перевозбуждение,  смещает   восприЯтие
времени  и пространства. Ђ может быть, это убежавшаЯ манкуспиЯ,
которую, как и всех их, привлекает свет.
     Џоначалу мы были оптимистами и еще не до конца  расстались
с  надеждой хорошенько заработать на продаже молодых манкуспий.
Њы встали рано, отметив растущую величину  времени  в  конечной
фазе,  и  сначала  даже  не  придали  особого  значениЯ бегству
Џрипадочного и ‹еонор. Ќичего никому  не  сказав,  наплевав  на
устав,  эти  сукины  дети  удрали ночью, забрав лошадь, дрожки,
стащив у одной из нас одеЯло  и  впридачу  карбидный  фонарь  и
последний  номер  "Њундо архентино". Њы догадались, что их нет,
по тишине в загонах; теперь надо торопитьсЯ  загнать  детенышей
на  кормление,  приготовить  соложенный овес и все длЯ купаниЯ.
Њысли теперь только о том, чтобы не думать  о  случившемсЯ;  мы
работали,  стараЯсь  забыть,  что  остались  совсем  одни,  без
лошади, на которой можно было бы преодолеть шесть лиг до Џуана,
с  запасом  провизии  на  неделю,  и  даже  на  бродЯг   теперь
полагатьсЯ  не  приходилось, с тех пор как в окрестных поселках
распустили нелепые слухи о том, что  мы  выращиваем  манкуспий,
никто  не  решаетсЯ  подойти  близко, боЯсь неизвестной заразы.
’олько если хватит здоровьЯ,  мы  сможем  преодолеть  эту  злую
тЯжесть,  котораЯ  наваливаетсЯ  на  нас  к полудню, посередине
завтрака (кто-то готовит на скорую  руку  банку  Языка,  другаЯ
открывает  банку  с  горохом,  жарит  Яичницу с ветчиной), и --
прощай мысль не спать в сиесту,  полумрак  и  прохлада  спальни
удерживают  нас  крепче,  чем двери с двойными засовами. ’олько
сейчас вспомнили мы о наших ночных мучениЯх, об этом любопытном
просветленном помрачении, если  можно  так  выразитьсЯ.  “тром,
когда  мы  встали,  нам  казалось,  что все предметы, к примеру
платЯной шкаф, вращаютсЯ с  переменной  скоростью;  то  и  дело
отклонЯЯсь  от оси вращениЯ в какую-нибудь одну сторону, скажем
вправо,  и  в  то  же  времЯ  сквозь   расплывчатое   мелькание
просвечивал  настоЯщий  шкаф, незыблемо стоЯщий на своем месте.
Ќедолго думаЯ, мы распознали проЯвлениЯ Cyclamen'a,  меры  были
принЯты,  и  очень скоро мы снова в форме, готовые принЯтьсЯ за
работу. ѓораздо хуже  бывает,  если  посередине  сиесты  (когда
солнце  грубо  вдвигает вещи в их контуры и они так похожи сами
на себЯ) в загоне длЯ взрослых  манкуспий  слышитсЯ  оживленный
шум  и болтовнЯ, а это значит, что манкуспий чем-то взволнованы
и решили прервать отдых, во времЯ которого должны набирать вес.
‚ыходить не хочетсЯ, полуденное солнце -- вернаЯ цефалеЯ, а как
можно сейчас подвергатьсЯ такому риску, когда  все  зависит  от
нашей  работы.  Ќе  хочетсЯ, но придетсЯ, потому что невозможно
больше оставатьсЯ в доме, когда из загонов доноситсЯ  странный,
небывалый  шум;  наскоро  проведЯ  тайный  совет,  мы выходим в
пробковых  шлемах,  кто-то  бежит   к   клеткам   с   кормЯщими
манкуспиЯми, другой проверЯет засовы на воротах, уровень воды в
цистерне   австралийского   производства,  третьЯ  смотрит,  не
прокралсЯ ли в загон дикий кот или  лисица.  …два  мы  успеваем
добратьсЯ  до  входа  в  загоны,  как  уже  ослеплены  солнцем,
выцвечены   Языками   белого   пламени,   как   альбиносы;    в
замешательстве   мы  смотрим  друг  на  друга,  все  еще  думаЯ
приступить  к  работе,  но  --   поздно:   синдром   Belladonna
заставлЯет нас, обессилевших, поскорей укрытьсЯ в глубокой тени
навеса.  “чащенный пульс; красные лица; зрачки расширены. ђезко
повышенное  внутричерепное  и  артериальное  давление.  ‘ильные
колющие и режущие боли. –ефалеЯ -- как удары молота. Џри каждом
шаге  словно  молотом  ударЯет  по затылку. Ѓоль полосует мозг.
Љолющие,   режущие   и   разрывные   боли   --   мозг    словно
расплескиваетсЯ.   …сли   нагнутьсЯ,   еще   хуже:   он  словно
вываливаетсЯ из черепа и глаза  как  будто  вытекают  из  орбит
("Љак  будто",  "словно"  --  нет,  этого  не  описать.) ‡вуки,
движение, свет -- невыносимо! € вдруг все  проходит;  прохлада,
тень  -- и вдруг все проходит, и мы в благостном изумлении, нам
хочетсЯ бегать и трЯсти головой,  не  верЯ,  что  всего  минуту
назад... Ќо -- работа ждет, и теперь нам кажетсЯ, что манкуспии
разволновались,  потому  что им не хватает воды, потому что нет
‹еонор и Џрипадочного, -- а  манкуспии  очень  чувствительны  и
навернЯка заметили их отсутствие, -- и, может быть, потому, что
их  озадачило  изменение  в  распорЯдке  утренних  работ,  наша
неловкость, наша спешка.
     Џоскольку стрижки сегоднЯ нет, один из  нас,  по  графику,
занимаетсЯ  спариванием  и  контрольным  взвешиванием; нетрудно
заметить,  что  за  эти   сутки   состоЯние   детенышей   резко
ухудшилось.  Њатери  плохо  едЯт, долго нюхают соложенный овес,
прежде чем снизойти и откусить хоть  маленький  кусочек  нежной
питательной  пасты. Њолча выполнЯем мы последние работы; теперь
приближение ночи имеет длЯ нас иной  смысл,  в  который  мы  не
хотим  особенно  вдумыватьсЯ, но уже не расходимсЯ, как раньше,
подчинЯЯсь строго установленному порЯдку, и думаем о ‹еонор,  о
Џрипадочном  и о манкуспиЯх в их загонах. ‡акрыть дверь дома --
значит оставить мир один, бросить его на произвол безначального
хаоса ночи. Њы входим в дом робко, стараЯсь оттЯнуть момент, но
не в силах откладывать далее,  а  потому  отвечаем  друг  другу
уклончиво, не глЯдЯ, и только ночь следит за нами, как огромный
глаз.
     Љ  счастью,  сегоднЯ хочетсЯ спать -- перегрелись, работаЯ
на солнце, усталость  оказываетсЯ  сильнее,  чем  невысказаннаЯ
тревога,  и  мы засыпаем прЯмо среди холодных остатков обеда --
начатой Яичницы и смоченной в молоке булки, с трудом  дожевываЯ
их.  —то-то  снова  царапаетсЯ  в  окне  ванной, кто-то быстро,
боЯзливо пробегает по крыше; ни ветерка, в небе -- полнаЯ луна,
и петухи распелись бы еще до полуночи, будь у нас петухи. Њолча
ложимсЯ мы, наощупь передаваЯ друг другу последние таблетки.  €
вот  свет  погашен  -- неверно, света попросту нет, и дом стоит
темной Ямой, а снаружи разлилсЯ свет полнолуньЯ, -- и  все-таки
хочетсЯ  перемолвитьсЯ  хоть  словом, но речь не заходит дальше
завтрашнего утра: как раздобыть продукты, добратьсЯ до поселка.
Њы засыпаем. Џроходит час, не больше;  пепельный  лучик  света,
падающий  в  окно,  не  успел  добратьсЯ до кровати. Ќо вот все
вскочили и сидЯт в  кроватЯх  в  темноте  --  в  темноте  лучше
слышно.  —то-то случилось с манкуспиЯми; глухой шум превратилсЯ
то ли в Яростный, то ли в испуганный рев, в  котором  различимы
пронзительные  завываниЯ самок и хриплые, воющие голоса самцов;
вдруг все стихает -- и тишина, как гром, раскатываетсЯ по дому,
но вот снова волна отчаЯнных звуков накатываетсЯ сквозь темноту
издалека. ‚ыходить мы и не думаем, с нас достаточно  того,  что
мы  слышим,  сидЯ  в  кроватЯх; один из нас сомневаетсЯ, откуда
идет вой, снаружи или изнутри, потому  что  временами  кажетсЯ,
что  звуки  рождаютсЯ  прЯмо  здесь,  в  доме,  и целый час нас
донимают  типичные  симптомы  Aconitum'a,   при   котором   все
смешиваетсЯ и непонЯтно, то ли это так, то ли наоборот. „а, это
цефалеЯ, и такаЯ ужаснаЯ, что описать нельзЯ. —ереп лопаетсЯ, и
словно  раскаленным  железом  жгут мозг, мохнатую шею; горЯчий,
тоскливый озноб страха.  ђаспирающаЯ  тЯжесть  в  области  лба,
словно  там  свинец,  рвущийсЯ наружу, словно все твое существо
хочет выломать  лобную  кость.  Џриступы  Aconitum'a  внезапны,
протекают  в  острой  форме;  ухудшение  при  холодной  погоде;
сопровождаютсЯ  тревогой,  беспокойством,  страхом.   Њанкуспии
бродЯт  вокруг  дома,  бессмысленно  уверЯть  себЯ,  что  они в
загонах, крепко закрытые на засов.
     ђассвет мы проспали, около пЯти нас сморил тЯжелый сон, но
в назначенный час сонные руки сами потЯнулись к таблеткам.  “же
давно  кто-то  колотит  в  дверь столовой, удары становЯтсЯ все
Яростнее, пока одна из нас не влезает в тапочки  и  шлепает  за
ключом.  ќто  полициЯ  с  известием об аресте Џрипадочного; они
вернули нам дрожки; Џрипадочный подозреваетсЯ  в  ограблении  и
действиЯх,    оскорблЯющих   нравственность.   Ќадо   подписать
протокол, теперь все в порЯдке, солнце стоит высоко, в  загонах
тихо.   Џолицейские   осматривают  загоны;  один  зажимает  нос
платком, делаЯ вид, будто закашлЯлсЯ. Њы быстро  сообщаем  все,
что  от  нас требуетсЯ, расписываемсЯ, и они уезжают в страшной
спешке, глЯдЯт издали на  загоны,  как  глЯдели  на  нас,  едва
решаютсЯ  заглЯнуть  внутрь,  но  из  двери  вырываетсЯ спертый
воздух, и они уезжают в страшной  спешке.  ‹юбопытно,  что  это
зверье  даже не захотело больше шпионить -- бегут, как от чумы,
и вон уже скачут галопом по склону холма.
     Ћдна  из  нас,  похоже,  принЯв   на   себЯ   персональную
ответственность,  решила, что одни поедут на поиски провизии, в
то времЯ как другие  возьмутсЯ  за  утренние  работы.  Ќеохотно
садимсЯ  мы в дрожки; лошадь устала, поскольку полициЯ гнала ее
без передышки; выезжаем, то и дело  оглЯдываЯсь  назад.  ‚се  в
порЯдке,  и, значит, это не манкуспии так шумели на крыше; надо
будет выкурить оттуда крыс, хотЯ удивительно,  что  одна  крыса
может  наделать  такого шуму. Њы открываем загоны, сгонЯем всех
кормЯщих особей, но  соложенного  овса  почти  не  осталось,  и
манкуспии поднимают ужасную драку, вырывают друг у друга клочьЯ
шерсти  с шеи и хребта, все в крови, и нам приходитсЯ разгонЯть
их  криками  и  хлыстом.  Џосле   этого   лактациЯ   становитсЯ
неполноценной  и  болезненной; малыши Явно голодают, некоторые,
оставив игры, понуро висЯт на проволоке ограды. “ входа в  свою
клетку  найден  мертвый  самец.  ”акт  необъЯснимый. ‹ошадь еле
плететсЯ; мы отъехали довольно  далеко,  но  все  еще  едем,  и
лошадь  опустила голову и тЯжело, со свистом, дышит. Џав духом,
мы тащимсЯ обратно; к нашему возвращению последние куски  корма
исчезают, раздираемые голодными, рассвирепевшими манкуспиЯми.
     ‘мирившись,  мы опЯть идем на веранду. Ќа нижней ступеньке
лежит умирающий детеныш. Њы поднимаем его, кладем в корзинку  с
соломой,  пытаемсЯ разобратьсЯ, что с ним, но он умирает темной
и загадочной звериной смертью.  ‡амок  на  клетке,  однако,  не
тронут,  и  непонЯтно,  как он мог сбежать и была ли его смерть
результатом побега или он убежал,  чувствуЯ,  что  умирает.  Њы
положили ему в клюв десЯть горошин Nux Vomica, и они лежат там,
как  жемчужинки,  -- глотать он уже не может. ‘ того места, где
мы находимсЯ, мы видим упавшего самца, который  резко  пытаетсЯ
встать,  опираЯсь на руки, но сил не хватает, и он снова падает
и застывает, как будто молЯсь.
     Џохоже, слышатсЯ крики, причем так близко, что мы невольно
заглЯдываем под соломенные  кресла,  в  которых  сидим;  доктор
Ђрбин   предупреждал   о  подобных  атавистических  реакциЯх  в
утренние часы, нам самим и в голову  не  приходило,  что  могут
встречатьсЯ  такие  формы  цефалеи.  Ѓоль в затылочной части, и
снова, времЯ от времени, крики; симптомы Apis'a, боль,  похожаЯ
на  пчелиный  укус. Њы откидываем головы назад или вжимаем их в
подушки (некоторые успели добратьсЯ до постели). †ажды нет,  но
пот обильный; мочеиспускание затрудненное, истошные крики. ’ело
болит,  как после побоев, чувствительно к любому прикосновению;
в какой-то момент мы взЯлись за руки -- ужаснаЯ  боль.  Ќо  вот
постепенно  отпускает,  страшно только, что может повторитьсЯ в
животном варианте, как уже было  однажды;  тогда  кажетсЯ,  что
жалЯт не пчелы, а змеи. Џоловина третьего.
     ђешено кончить наши записки, пока еще светло и мы в норме.
Ћдному  из нас придетсЯ пойти в поселок, после сиесты будет уже
слишком поздно, мы не успеем вернутьсЯ, а остатьсЯ на всю  ночь
одним  и  без лекарств -- это... ‚оздух сиесты не колыхнетсЯ, в
комнатах жара; землЯ, навесы, крыша раскалены, как угли. “мерло
еще несколько манкуспии, но остальные ведут себЯ тихо, и только
вблизи слышно их прерывистое  дыхание.  Ћдна  из  нас  все  еще
верит,  что  нам  удастсЯ  продать  их,  что  мы  должны идти в
поселок. „ругой пишет эти строки и  уже  почти  ни  во  что  не
верит.  ‘корей  бы  кончилась  жара; скорей бы ночь. ‚ыходим мы
почти что в семь; под навесом еще осталось  немного  корма:  мы
вытрЯсаем  из  мешков с овсом мелкую пыльцу и бережно подбираем
каждую щепотку. Њанкуспии принюхиваютсЯ, и в клетках начинаетсЯ
дикаЯ вознЯ. Њы не решаемсЯ выпустить их, лучше положить  ложку
пасты  в  каждую  клетку  --  так им больше нравитсЯ, наверное,
кажетсЯ  более  справедливым.  Њертвых  манкуспии  мы   так   и
оставлЯем  в  клетках;  непонЯтно, почему десЯть из них пусты и
как часть детенышей  оказалась  в  одном  загоне  со  взрослыми
самцами.  Ѓыстро  темнеет,  в сумерках почти ничего не видно, а
карбидный фонарь украл Џрипадочный.
     Џохоже,  на  дороге  у  ивового  холма   поЯвились   люди.
ЏодходЯщий  момент  позвать  кого-нибудь  и попросить сходить в
поселок, времЯ еще есть. ’о вдруг начинает  казатьсЯ,  что  они
следЯт  за  нами;  народ  такой необразованный и смотрит на нас
косо. ‹учше не думать; мы с удовольствием  закрываем  дверь  --
здесь,   в   доме,  все  такое  наше.  Џотом  решили  полистать
справочники,  предупредить  новый  приступ   Apis'a   или   еще
какого-нибудь  зверЯ  похуже;  прервав  ужин,  мы  стали читать
вслух, почти не вслушиваЯсь. ”разы путаютсЯ, налезают  одна  на
другую,   а   снаружи   все  по-прежнему:  некоторые  манкуспии
подвывают громче, смолкают, и снова слышитсЯ их заливистый вой.
"ѓаллюцинации при Crotalus cascavella носЯт особый характер"...
Ћдин из нас повторЯет название вслух; "Crotalus cascavella"  --
гремучаЯ  змеЯ,  но ведь это одно и то же [2]. Њы довольны: как
хорошо мы теперь понимаем латынь. Ќаверное,  автор  справочника
не хотел воздействовать на излишне впечатлительных и не знающих
латыни  больных  прЯмым  упоминанием  животного.  €  все же имЯ
страшной  змеи  произнесено...  "џд  ее  действует  с  путающей
быстротой".  ЏриходитсЯ  читать громче, перекрикиваЯ манкуспий,
вновь разбушевавшихсЯ возле дома, -- они  скребутсЯ  на  крыше,
бьютсЯ в окна, царапаютсЯ у притолок. ‚ некотором смысле это не
так уж странно: вечером мы видели много открытых клеток, но дом
заперт,  и лампы в столовой защищают нас своим холодным светом,
пока мы,  надрываЯсь  от  крика,  пополнЯем  наши  знаниЯ.  ‚се
изложено   в   справочнике   предельно  Ясно,  внЯтным  Языком,
доступным  любому  непредубежденному  больному  --  законченнаЯ
картина:   цефалеЯ  и  перевозбуждение,  свЯзанное  с  моментом
засыпаниЯ. (Љ счастью, спать нам  не  хочетсЯ.)  —ереп  сжимает
мозг, как стальной шлем, -- отлично сказано. —то-то живое ходит
кругами  в  голове.  (ЏолучаетсЯ,  что  дом  как бы и есть наша
голова, и  кто-то  кружит  вокруг,  и  каждое  окно,  как  ухо,
прислушиваетсЯ  к вою манкуспий там, за стеной.) ѓолова и грудь
сжаты железным каркасом. „окрасна раскаленное железо вогнано  в
темЯ.  Ќасчет  темени,  впрочем,  мы  не уверены; свет начинает
мигать и понемному гаснет; мы забыли с вечера включить  движок.
Љогда  строк  уже  не  различить, мы зажигаем свечу и ставим ее
рЯдом с книгой -- надо узнать все до конца о  симптомах,  когда
уже  знаешь,  потом  легче.  Љолющие  проникающие боли в правом
виске, эта ужаснаЯ змеЯ, чей Яд действует с пугающей  быстротой
(это  мы уже читали, так легко сбитьсЯ при свече), что-то живое
ходит кругами в голове, и это мы читали, все правильно,  что-то
живое ходит кругами. Ќо мы спокойны, снаружи еще хуже, если оно
есть,  это  снаружи.  ‚зглЯды наши устремлены на книгу, и когда
один из нас жестом привлекает общее  внимание  к  вою,  который
делаетсЯ  все  громче и громче, мы еще прилежнее слушаем чтеца,
словно верим в то, что все это  действительно  творитсЯ  сейчас
здесь,  где  что-то  живое  ходит  кругами, завываЯ под окнами,
которые слушают вой погибающих от голода манкуспий.


     1 ‘ильнаЯ головнаЯ боль невротического происхождениЯ.

     2 ‚ испанском переводе латинского названиЯ --  игра  слов:
"crotalo" и "cascabel" означает погремушку (прим. пер.).
Last-modified: Tue, 11 Aug 1998 14:21:18 GMT
Ћцените этот текст: