 не мог быть, даже если бы
забрал тебЯ насильно и держал в своем доме. ’олько что ты мне сказала: "џ
тебЯ люблю", а ведь тебЯ бы не заставило сказать мне эти слова все
могущество ђима. Ћ ‹игиЯ! € разум говорит мне, что это учение божественное
и самое лучшее, и сердце мое это чувствует, а таким двум силам кто сумеет
воспротивитьсЯ?
     ‹игиЯ слушала, вперив в него голубые свои глаза, напоминавшие в
лунном свете два таинственных цветка и, как цветы в росе, влажно мерцавшие
от слез.
     - „а, да, Њарк, это верно! - сказала она, крепче прижимаЯсь головою к
его плечу.
     € в эту минуту оба чувствовали себЯ бесконечно счастливыми, сознаваЯ,
что, кроме любви, их соединЯет еще инаЯ сила, сила добраЯ и неодолимаЯ,
благодарЯ которой сама любовь становитсЯ чем-то неиссЯкаемым,
неподвластным перемене, разочарованию, измене и даже смерти. ‚ сердцах
обоих жила твердаЯ уверенность, что при любых превратностЯх они не
перестанут любить и принадлежать друг другу. € эта уверенность наполнЯла
их несказанным спокойствием. Ђ ‚иницию вдобавок было Ясно, что их любовь
не только чистаЯ и глубокаЯ, но и совершенно новаЯ, какой мир доселе еще
не знал и знать не мог. ‚ ней, в этой любви, длЯ него сливалось все - и
‹игиЯ, и учение •риста, и тихо дремлющий на кипарисах лунный свет, и ЯснаЯ
ночь, и мнилось ему, что любовью этой наполнена всЯ вселеннаЯ.
Ќемного помолчав, он снова заговорил тихим, взволнованным голосом:
     - ’ы будешь душою моей души, будешь самым дорогим длЯ менЯ существом.
‘ердца наши всегда будут битьсЯ заодно, единой будет молитва наша и
благодарность •ристу. Ћ дорогаЯ моЯ! ‚месте жить, вместе чтить сладостного
бога и знать, что, когда придет смерть, глаза наши опЯть откроютсЯ, как
после блаженного сна, длЯ нового света, - можно ли вообразить что-либо
прекраснее! € Я только дивлюсь тому, что раньше этого не понЯл. Ђ знаешь,
что мне сейчас кажетсЯ? —то этому учению никто не сумеет противостоЯть.
‹ет через двести или триста его примет весь мир: люди забудут про ћпитера,
и не станет других богов, кроме •риста, и других храмов, кроме
христианских. Ќу кто же не захочет собственного счастьЯ? Ђх да, Я ведь
слышал беседу Џавла с Џетронием, и знаешь, что Џетроний сказал под конец?
"ќто не длЯ менЯ", но ничего больше он возразить не мог.
     - Џовтори мне слова Џавла, - попросила ‹игиЯ.
     - ќто было у менЯ на вилле, вечером. Џетроний, как обычно, острил и
шутил, и тогда Џавел ему сказал: "Љак можешь ты, мудрый Џетроний,
отрицать, что •ристос существовал и воскрес, если тебЯ тогда на свете не
было, а Џетр и €оанн видели его и Я видел по пути в „амаск? ‘перва пусть
твоЯ мудрость докажет, что мы лжецы, только потом ты можешь отрицать наши
свидетельства". Џетроний возразил, что он и не думает отрицать, - он
знает, что в мире совершаетсЯ немало удивительных вещей, подлинность
которых подтверждают люди, достойные довериЯ. Ќо, сказал он, одно дело -
узнать о каком-то новом чужеземном боге, и другое - принЯть его учение. "џ
не желаю, - говорил он, - знать ничего такого, что могло бы омрачить мою
жизнь и нарушить ее красоту. Њне дела нет, истинны ли наши боги, но они
красивы, нам с ними радостно, и мы можем жить беззаботно". Ќа это Џавел
отвечал так: "’ы отвергаешь учение любви, справедливости и милосердиЯ из
опасениЯ перед житейскими невзгодами, но подумай, Џетроний, разве ваша
жизнь свободна от невзгод? ‚едь и ты, и все вы, даже самые богатые и
могущественные, не знаете, засыпаЯ вечером, не разбудит ли вас утром
смертный приговор. Ђ теперь скажи: если бы император признавал это учение,
призывающее к любви и справедливости, разве твое счастье не было бы более
прочным? ’ы боишьсЯ за свои радости, но разве тогда жизнь не была бы более
радостной? Ђ что до искусства украшать жизнь, до прекрасного в ней, то
скажи: если вы соорудили столько великолепных храмов и статуй в честь
божеств злобных, мстительных, распутных и лживых, чего бы вы не создали
ради почитаниЯ единого бога любви и истины? ’ы хвалишьсЯ своей судьбой, ты
могуществен, ты живешь в роскоши, но ведь точно так же ты мог быть беден и
покинут людьми, хотЯ происходишь из знатной семьи, и тогда, поверь, тебе
было бы куда лучше на свете, если бы люди признавали •риста. ‚ вашем
городе даже богатые родители, не желаЯ утруждать себЯ воспитанием детей,
часто отдают их в другие семьи, и детей этих называют "питомцами". Њог
ведь и ты оказатьсЯ таким вот "питомцем"! Ќо если бы твои родители жили
согласно нашему учению, это с тобою не могло бы случитьсЯ. Ђ если бы ты,
достигнув зрелых лет, сочеталсЯ браком с любимой, ты, вероЯтно, хотел бы,
чтобы она была тебе верна до гроба. Ђ между тем глЯди, что у вас творитсЯ,
сколько срама, сколько позора, как попирают супружескую верность! ‚едь вы
уже и сами удивлЯетесь, когда встречаетсЯ женщина, которую называют
"унивира" - "одномужница". Ђ Я тебе говорю, что те женщины, которые в
сердце своем будут носить •риста, не нарушат верности мужьЯм, равно как
мужьЯ-христиане будут хранить верность женам. „а что там! ‚едь вы не
уверены ни в ваших властителЯх, ни в ваших отцах, ни в женах, ни в детЯх,
ни в слугах! ‚есь мир дрожит перед вами, но и вы дрожите перед
собственными рабами, ибо знаете, что они в любой час могут восстать против
вашего гнета, начать жестокую борьбу, как делали уже не раз. ’ы богат, но
ты не знаешь, не прикажут ли тебе завтра расстатьсЯ с твоим богатством; ты
молод, но, возможно, завтра тебе придетсЯ умереть. ’ы любишь, но измена
подстерегает тебЯ; тебе нравЯтсЯ виллы и статуи, но завтра тебЯ могут
изгнать в пустыни Џандатерии; у тебЯ тысЯчи слуг, но завтра эти слуги
могут пустить тебе кровь. € если это верно, то как же можете вы быть
спокойны, счастливы и жить в радости? Ђ Я вот проповедую любовь и
провозглашаю учение, которое велит владыкам любить подданных, господам -
любить рабов, рабам - служить из любви, всем поступать справедливо и
милосердно, а в конце сулит блаженство вечное и, как море, безбрежное. Љак
же ты, Џетроний, можешь говорить, что такое учение портит жизнь, когда оно
ее исправлЯет, и ты сам был бы во сто раз счастливее и увереннее, если бы
это учение овладело миром так, как ваше римское государство".
’ак, о ‹игиЯ, говорил Џавел, а Џетроний ответил: "ќто не длЯ менЯ",
и, притворЯЯсь, будто хочет спать, удалилсЯ, сказав еще на прощанье:
"Џредпочитаю твоему учению мою ќвнику, иудей, но Я не хотел бы состЯзатьсЯ
с тобою на трибуне". џ же слушал речи Џавла всей душой, а когда он
заговорил о наших женщинах, сердце мое исполнилось восхищениЯ этим
учением, на котором возросла ты, как весною на доброй почве возрастают
лилии. € Я тогда подумал: вот ЏоппеЯ оставила двух мужей ради Ќерона, вот
ЉальвиЯ Љриспинилла, вот ЌигидиЯ, вот почти все женщины, которых Я знаю,
кроме одной лишь Џомпонии; и все они торговали своей верностью и клЯтвами,
и только она одна, та, моЯ, не отречетсЯ, не обманет и не погасит очага,
хотЯ бы менЯ обмануло и отреклось от менЯ все, во что Я верю. € мысленно Я
говорил тебе: чем же Я тебЯ отблагодарю, если не любовью и уважением? Ђ
слышала ты, как Я там, в Ђнции, обращалсЯ к тебе и разговаривал с тобою
все времЯ, беспрерывно, словно ты была рЯдом со мною? џ люблю тебЯ во сто
раз сильнее за то, что ты убежала от менЯ из дворца императора. € мне он
тоже опротивел. Њне противна и его роскошь, и его музыка, Я хочу только
одну тебЯ. ‘кажи слово, и мы покинем ђим и поселимсЯ где-нибудь
далеко-далеко.
     Ђ ‹игиЯ, все так же прильнув головою к его плечу, устремила
задумчивый взор на посеребренные луною верхушки кипарисов.
     - ‘огласна, Њарк, - сказала она. - ’ы писал мне про ‘ицилию, там и
Џлавтии хотЯт обосноватьсЯ на старости...
     - „а, да, дорогаЯ моЯ! - радостно перебил ее ‚иниций. - Ќаши земли
находЯтсЯ по соседству. ’ам дивный берег, и климат там еще мЯгче, а ночи
еще Яснее и благоуханнее, чем в ђиме. ’ам жизнь и счастье - это почти одно
и то же. - € он начал мечтать вслух о будущем: - ’ам можно забыть о всех
заботах. ‚ лесах, среди оливковых зарослей мы с тобою будем гулЯть и
отдыхать в их тени. Ћ ‹игиЯ! ЉакаЯ это будет жизнь! Њы будем друг друга
любить, утешать, вместе глЯдеть на море, вместе на небо, вместе чтить
сладостного бога, спокойно творить добро вокруг нас и поступать
справедливо.
     € оба надолго замолчали, вглЯдываЯсь в грЯдущее, - он все крепче
прижимал ее к себе, и в свете луны мерцал на его руке золотой всаднический
перстень. ‚округ все спало, то был квартал, населенный бедным рабочим
людом, и ни единый шорох не нарушал ночного безмолвиЯ.
     - ’ы разрешишь мне видеть Џомпонию? - спросила ‹игиЯ.
     - Ћ да, дорогаЯ. Њы будем приглашать их к нам или сами будем ездить к
ним. Ђ хотела бы ты, чтобы мы взЯли с собою апостола Џетра? Ћн обременен
годами и устал от трудов. Џавел тоже будет нас навещать, он обратит Ђвла
ЏлавтиЯ, и, как солдаты основывают колонии в дальних краЯх, так и мы
положим начало колонии христиан.
     ‹игиЯ взЯла руку ‚инициЯ и хотела прижатьсЯ к ней устами, но он
торопливо зашептал, словно опасаЯсь спугнуть счастье:
     - Ќет, ‹игиЯ, нет! ќто Я преклонЯюсь перед тобой, Я обожаю тебЯ: дай
мне ты свою руку.
     - џ люблю тебЯ.
Ћн припал губами к ее белым, как жасмин, ручкам, и с минуту они
слышали только биение своих сердец. ‚ воздухе не чувствовалось ни
малейшего ветерка, кипарисы стоЯли недвижимы, будто тоже затаили
дыхание...
     ‚друг тишину нарушил внезапный рев, глубокое, словно из-под земли
исходившее, рычанье. “ ‹игии дрожь пробежала по телу, а ‚иниций, вставаЯ,
сказал:
     - ќто рычат львы в вивариЯх.
€ оба прислушались. Џервому рычанью ответило второе, третье, десЯтое,
со всех сторон, из всех кварталов. ‚ городе бывало временами по нескольку
тысЯч львов, размещенных при разных аренах, и нередко по ночам они,
подойдЯ к решеткам и упираЯсь в них огромными своими головами, изливали
таким образом тоску по воле и пустыне. ‚от и теперь они, тоскуЯ,
перекликались в ночной тишине и оглашали весь город своим рычаньем. Ѓыло в
нем что-то невыразимо жуткое, зловещее, оно спугнуло светлые и спокойные
картины будущего, и ‹игиЯ слушала его с сердцем, стесненным смутною
тревогой и печалью.
     - Ќе бойсЯ, дорогаЯ, - сказал ‚иниций, нежно обнимаЯ ее. - ‘коро
игры, поэтому все виварии переполнены.
     € они оба вошли в дом ‹ина, сопровождаемые все более оглушительным,
громоподобным ревом.

        ѓлава XL

     ’ем временем Џетроний в Ђнции почти каждый день одерживал победы над
августианами, пытавшимисЯ его опередить в благоволении императора. ‚лиЯние
’игеллина сошло на нет. ‚ ђиме, где надо было устранЯть людей, казавшихсЯ
опасными, грабить их имущество, улаживать политические дела, устраивать
зрелища, поражавшие пышностью и дурным вкусом, и, наконец, удовлетворЯть
чудовищные прихоти императора, лукавый и готовый на все ’игеллин был
незаменим. Ќо в Ђнции, среди дворцов, глЯдЯщихсЯ в зеркальную морскую
лазурь, император вел жизнь истинного эллина. ‘ утра до вечера читали
стихи, рассуждали об их построении и совершенстве, восхищались удачными
выражениЯми, занимались музыкой, театром - то есть исключительно тем, что
изобрел и чем украсил жизнь греческий гений. € тут ЏетрониЯ, несравненно
более образованного, чем ’игеллин и прочие августианы, остроумного,
красноречивого, отличавшегосЯ утонченностью чувств и вкуса ЏетрониЯ,
разумеетсЯ, никто не мог превзойти. €мператор жаждал его общества,
спрашивал его мнениЯ, просил советов, когда сам что-то сочинЯл, и
выказывал более горЯчую дружбу, чем когда-либо. Ћкружающие полагали, что
влиЯние ЏетрониЯ победило окончательно, что дружба между ним и императором
останетсЯ неизменной и продлитсЯ многие годы. „аже те, кто прежде
относилсЯ с неприЯзнью к изысканному эпикурейцу, стали его обхаживать и
добиватьсЯ его расположениЯ. Љое-кто искренне радовалсЯ, что одержало верх
влиЯние человека, который, знаЯ, кто чем дышит, и со скептической усмешкой
принимаЯ лесть вчерашних врагов, тем не менее - то ли от лени, то ли от
чрезмерной утонченности - не был мстительным и не пользовалсЯ своей силой,
чтобы губить врагов или вредить им. Ѓывали минуты, когда он мог погубить
даже ’игеллина, но Џетроний предпочитал высмеивать его и изобличать перед
всеми его невежество и заурЯдность. ‘енат в ђиме отдыхал - уже целых
полтора месЯца не было вынесено ни одного смертного приговора. € в Ђнции,
и в городе рассказывали чудеса о том, до какой изощренности дошло
распутство императора и его фаворита, но каждый предпочитал быть под
властью императора с утонченным вкусом, чем озверевшего под влиЯнием
’игеллина. ‘ам ’игеллин ломал себе голову, недоумеваЯ, что предпринЯть и
не признать ли себЯ побежденным, ибо император уже не раз заЯвлЯл, что во
всем ђиме и среди всех его придворных есть лишь две души, способные понЯть
друг друга, и два истинных эллина: он и Џетроний.
“дивительнаЯ ловкость фаворита вселЯла убеждение, что его влиЯние
будет долговечнее, чем все прочие. Љазалось уже немыслимым, чтобы
император мог обойтись без ЏетрониЯ, - с кем бы он тогда беседовал о
поэзии, музыке, скачках, кому смотрел бы в глаза, желаЯ убедитьсЯ в том,
что его сочинениЯ действительно совершенны. Џетроний же, с обычной своей
беспечностью, словно бы не придавал никакого значениЯ своему могуществу.
Љак и прежде, он был медлителен, ленив, остроумен, скептичен. Ќередко
придворным казалось, что он издеваетсЯ над ними, над собою, над
императором, над всем миром. ‘лучалось, он осмеливалсЯ порицать императора
прЯмо в глаза, и, когда все думали, что он зашел слишком далеко или просто
сам ищет гибели, он умел внезапно истолковать порицание так, что оно
оборачивалось к его выгоде, чем возбуждал всеобщее удивление, - казалось,
нет такого положениЯ, из которого он бы не вышел с триумфом. Ћднажды,
примерно неделю спустЯ после возвращениЯ ‚инициЯ из ђима, император читал
в узком кругу отрывок из своей "’роики", и, когда он закончил чтение и
смолкли хвалебные возгласы, Џетроний, отвечаЯ на вопросительный взглЯд
императора, сказал:
     - Џлохие стихи, они достойны того, чтобы бросить их в огонь.
Џрисутствующие замерли от страха - Ќерону с детских лет ни от кого не
доводилось слышать подобного приговора. ’олько лицо ’игеллина просиЯло, а
‚иниций страшно побледнел, решив, что Џетроний, который никогда не
напивалсЯ допьЯна, на сей раз пьЯн.
     Њедоточивым голосом, чуть дрожавшим от глубоко уЯзвленного самолюбиЯ,
Ќерон спросил:
     - —то же ты находишь в них плохого?
€ тут Џетроний дал себе волю.
     - Ќе верь им, - заговорил он, указываЯ на окружающих, - они ничего не
смыслЯт. ’ы спрашиваешь, что плохого в твоих стихах? …сли хочешь знать
правду, скажу: они хороши длЯ ‚ергилиЯ, хороши длЯ ЋвидиЯ*, даже длЯ
ѓомера хороши, но не длЯ тебЯ. ’ебе такие стихи непростительны. Џожар,
который ты описываешь, недостаточно пылает, твой огонь недостаточно жжет.
Ќе слушай льстивых уверений ‹укана. …го за такие стихи провозгласили бы
гением, но не тебЯ. Ђ знаешь почему? Џотому что ты более велик, чем все
они. Љому боги дали столько, сколько тебе, от того можно больше требовать.
Ќо ты ленишьсЯ. ’ы предпочитаешь после обеда спать, чем утруждать свои
мозги. ’ы способен создать нечто такое, чего мир не слыхивал, и посему
говорю тебе прЯмо: напиши лучшие!
     _______________
     * Ћ в и д и й Ќазон Џублий (43 до н. э. - 18 н. э.) - выдающийсЯ
римский поэт.
     € говорил он все это как бы нехотЯ, как бы с насмешкой и в то же
времЯ ворчливо, но глаза императора подернулись дымкой упоениЯ.
     - „а, боги дали мне немного таланта, - сказал Ќерон, - но, кроме
того, дали нечто большее - подлинного знатока и друга, который один умеет
говорить правду в глаза.
     ‘ этими словами он протЯнул свою толстую, покрытую рыжими волосами
руку к вывезенному из „ельф золотому канделЯбру, намереваЯсь сжечь стихи.
Ќо Џетроний выхватил их, прежде чем огонь коснулсЯ папируса.
     - Ќет, нет! - воскликнул он. - „аже и такие дрЯнные, они принадлежат
человечеству. Ћставь их мне.
     - ‚ таком случае позволь отослать их тебе в футлЯре по моему выбору,
     - отвечал Ќерон, обнимаЯ его. € после паузы заговорил снова: - „а, да, ты
прав. Њой пожар ’рои недостаточно Ярко пылает, мой огонь недостаточно
жжет. Ќо Я думал, что, если сравнЯюсь с ѓомером, этого довольно. Њне
всегда мешала некотораЯ робость и невысокое мнение о себе. ’ы же открыл
мне глаза. Ќо знаешь ли, почему получилось так, как ты определил? Љогда
ваЯтель хочет создать фигуру бога, он ищет образец, а у менЯ-то образца не
было. џ никогда не видел горЯщего города, и потому в моем описании нет
правды.
     - € еще тебе скажу: надо быть великим артистом, чтобы это понЯть.
Ќерон задумалсЯ, потом сказал:
     - Ћтветь мне, Џетроний, на один вопрос: сожалеешь ли ты, что ’роЯ
сгорела?
     - ‘ожалею ли Я?.. ЉлЯнусь хромым супругом ‚енеры, ничуть! ‘ейчас
объЯсню тебе почему. ’роЯ не сгорела бы, если бы Џрометей не подарил людЯм
огонь и если бы греки не объЯвили Џриаму войну; но если бы не было огнЯ,
ќсхил* не написал бы своего "ЏрометеЯ", равно как без этой войны ѓомер не
создал бы "€лиады", а Я предпочитаю, чтобы существовали "Џрометей" и
"€лиада", чем чтобы сохранилсЯ городишко, вероЯтно, жалкий и грЯзный, в
котором теперь, уж наверно, сидел бы какой-нибудь негодЯй прокуратор** да
надоедал бы тебе дрЯзгами с местным ареопагом***.
_______________
     * ќ с х и л (525 - 456 до н. э.) - великий греческий драматург,
основоположник классической греческой драматургии.
     ** Џ р о к у р а т о р - в эпоху империи должностное лицо,
управлЯющее провинцией.
     *** Ђ р е о п а г - собрание старейшин, городской совет.
     - ‚от что называетсЯ говорить разумно, - согласилсЯ император. - „лЯ
поэзии и искусства дозволено, и даже надлежит жертвовать всем. Ѓлаженны
ахейцы, доставившие ѓомеру предмет длЯ "€лиады", и блажен Џриам,
наблюдавший гибель отчизны. Ђ Я? џ горЯщего города не видел.
Ќаступило минутное молчание, которое наконец нарушил ’игеллин.
     - џ же тебе уже говорил, император, - сказал он, - вели, и Я сожгу
Ђнций. €ли знаешь что? …сли тебе жаль этих вилл и дворцов, вели сжечь
корабли в Ћстии или же Я построю тебе у подножьЯ Ђльбанских гор деревЯнный
город, который ты сам подожжешь. •очешь?
     Ќо Ќерон бросил на него взглЯд, полный презрениЯ.
     - Њне - смотреть на горЯщие деревЯнные сараи? ’ы совершенно отупел,
’игеллин! € кстати, Я вижу, что ты не очень-то высоко ценишь мой талант и
мою "’роику", раз, по твоему мнению, какаЯ-нибудь инаЯ жертва была бы длЯ
нее слишком значительной.
     ’игеллин пришел в замешательство. Ђ Ќерон чуть погодЯ и словно желаЯ
переменить тему, прибавил:
     - Ќаступает лето... Ћ, какаЯ, наверно, вонь сейчас в этом ђиме! € все
же придетсЯ на летние игры туда возвратитьсЯ.
’ут ’игеллин наконец собралсЯ с мыслЯми.
     - Љогда ты, повелитель, отошлешь августиан, разреши мне минуту побыть
с тобою...
     —ас спустЯ ‚иниций возвращалсЯ с Џетронием от императора.
     - ’ы мне доставил несколько тревожных минут, - говорил ‚иниций. - џ
уже решил, что ты спьЯну погубил себЯ бесповоротно. Џомни, ты играешь со
смертью.
     - Ђ это моЯ арена, - беспечно ответил Џетроний, - и мне приЯтно
сознавать, что на ней Я самый искусный гладиатор. ’ы же видел, как все
кончилось. Њое влиЯние в этот вечер только усилилось. Ћн пришлет мне свои
стихи в футлЯре, который - хочешь битьсЯ об заклад? - будет невероЯтно
великолепным и невероЯтно безвкусным. џ велю моему врачу держать в нем
слабительные снадобьЯ. Ђ поступил Я так еще и потому, что ’игеллин, видЯ,
как это у менЯ удачно получаетсЯ, непременно захочет мне подражать, и Я
представлЯю себе, каково это будет, когда он приметсЯ острить. ‚се равно
как если бы пиренейский медведь вздумал ходить по канату. џ буду хохотать,
как „емокрит.* Ћ, если бы мне очень захотелось, Я, может быть, сумел бы
уничтожить ’игеллина и стать вместо него префектом преторианцев. ’огда сам
Ђгенобарб был бы в моей власти. Ќо мне лень... Џредпочитаю жить так, как
живу, даже миритьсЯ со стихами императора.
     _______________
     * Џо сообщениЯм античных авторов, „емокрит (греческий
философ-атомист, 460 - 371 до н. э.) не мог без смеха смотреть на
людские страсти и заботы.
     - Ќу и ловок ты! „аже упрек сумел превратить в лесть! Ђ стихи
действительно так плохи? џ же в этом не разбираюсь.
     - Ћни не хуже других. “ ‹укана в одном мизинце больше таланта, но и в
Њеднобородом что-то есть. € прежде всего необычайнаЯ любовь к поэзии и
музыке. —ерез два днЯ мы должны ЯвитьсЯ к нему слушать музыку к гимну
Ђфродите, который он не сегоднЯ завтра закончит. Џриглашенных будет очень
мало. ’олько Я, ты, ’уллий ‘енецион да молодой Ќерва. —то ж до стихов, так
мои слова, будто Я пользуюсь ими после еды, как ‚ителлий перьЯми фламинго,
это неправда! €ногда у него получаетсЯ неплохо. ђечи ѓекубы просто
трогательны... Ћна сетует на муки родов, и Ќерон сумел найти удачные
выражениЯ - возможно, потому что сам рождает каждый стих в муках... Џорой
мне жаль его. ЉлЯнусь Џоллуксом! ЉакаЯ страннаЯ смесь чувств! “ Љалигулы
мозги были набекрень, но таким чудаком он не был.
     - Љто способен сказать, до чего дойдет безумие Ђгенобарба? - сказал
‚иниций.
     - Ќикто. …ще могут произойти такие дела, что в течение многих веков у
людей волосы будут становитьсЯ дыбом от одной мысли о них. Ќо именно это
забавно и интересно, и, хотЯ Я частенько скучаю, как ћпитер-Ђммон* в
пустыне, думаю, что при другом императоре скучал бы куда сильнее. ’вой
иудей Џавел красноречив, отрицать не стану, и если это учение будут
излагать подобные люди, нашим богам надо не на шутку опасатьсЯ, как бы со
временем не очутитьсЯ на свалке. „а, конечно, будь император христианином,
все мы чувствовали бы себЯ в большей безопасности. Ќо, видишь ли, твой
пророк из ’арса, применЯЯ свои аргументы ко мне, не подумал, что
неуверенность в завтрашнем дне и составлЯет длЯ менЯ главную прелесть
жизни. Љто не играет в кости, не проигрывает состоЯниЯ, однако же люди
играют в кости. …сть в этом какое-то наслаждение, возможность забытьсЯ. џ
знавал сыновей всадников и сенаторов, добровольно становившихсЯ
гладиаторами. ’ы говорил, Я играю жизнью, да, это верно, но Я поступаю
так, потому что менЯ это забавлЯет, а ваши христианские добродетели
наскучили бы мне, как проповеди ‘енеки, в первый же день. Џоэтому
красноречие Џавла было потрачено напрасно. Ћн должен понЯть, что люди,
вроде менЯ, никогда этого учениЯ не признают. ’ы - другое дело. ‘ твоим
нравом ты либо должен был ненавидеть само слово "христианин" как чуму,
либо стать христианином. џ признаю, что они правы, но при этом зеваю. „а,
мы безумствуем, мы катимсЯ в пропасть, что-то неведомое надвигаетсЯ на нас
из будущего, что-то рушитсЯ под нами, что-то умрет рЯдом с нами, согласен!
Ќо умереть мы сумеем, а пока что нам не хочетсЯ осложнЯть себе жизнь и
служить смерти, прежде чем она нас возьмет. †изнь существует длЯ себЯ
самой, не длЯ смерти.
     _______________
     * Ђммон, египетский бог солнца, в эпоху империи часто
отождествлЯлсЯ с ћпитером и почиталсЯ вместе с ним.
     - Ђ мне тебЯ жаль, Џетроний.
     - Ќе жалей менЯ больше, чем Я сам себЯ. Љогда-то тебе было с нами
неплохо, и ты, сражаЯсь в Ђрмении, скучал по ђиму.
     - џ и теперь скучаю по ђиму.
     - Ћ да, потому что полюбил христианскую весталку, обитающую за
’ибром. џ этому не дивлюсь и тебЯ не корю. „ивлюсь же Я тому, что,
несмотрЯ на это учение, в котором, по твоим словам, море счастьЯ, и на
любовь, котораЯ вскоре будет увенчана, с лица твоего не сходит грусть.
ЏомпониЯ ѓрецина постоЯнно печальна, ты, с тех пор как стал христианином,
перестал улыбатьсЯ. ’ак не уверЯй же менЯ, будто это радостное учение! ’ы
вернулсЯ из ђима еще более печальным. …сли это у вас называетсЯ любить
по-христиански, то, клЯнусь золотыми кудрЯми ‚акха, Я вашему примеру не
последую.
     - ‡десь причина совсем другаЯ, - отвечал ‚иниций. - ЏоклЯнусь тебе не
кудрЯми ‚акха, но душою отца моего, что никогда прежде Я не испытывал
ничего подобного тому счастью, которое узнал теперь. Ќо тоскую Я безмерно,
это так, и самое удивительное, что, когда Я вдали от ‹игии, мне все
чудитсЯ, будто над нею нависла опасность. џ не знаю, какаЯ, не знаю,
откуда она может прийти, но предчувствую ее так, как, бывает,
предчувствуют грозу.
     - Ѓерусь через два днЯ добыть длЯ тебЯ разрешение покинуть Ђнций на
любой срок, какой захочешь. ЏоппеЯ, кажетсЯ, успокоилась, и, насколько мне
известно, с ее стороны опасность не грозит ни тебе, ни ‹игии.
     - …ще сегоднЯ она у менЯ спросила, что Я делал в ђиме, хотЯ мой
отъезд был тайным.
     - ‚озможно, она приказала следить за тобой. Ћднако, теперь и она
вынуждена со мной считатьсЯ.
     - Џавел говорит, - сказал ‚иниций, останавливаЯсь, - что бог порой
сам предупреждает, но не позволЯет верить в приметы; вот Я и борюсь с этой
верой и не могу себЯ победить. —тобы снЯть бремЯ с души, расскажу тебе,
что случилось. ‘идели мы с ‹игией рЯдом в такую же тихую, Ясную ночь, как
нынешнЯЯ, и мечтали о будущем. Ќе могу тебе передать, как были мы
счастливы и как спокойны. € вдруг начали рычать львы. ‚ ђиме это дело
обычное, однако с той минуты Я потерЯл покой. Њне все чудитсЯ, что в этом
была какаЯ-то угроза, какое-то предвестье беды... ’ы знаешь, Я нелегко
поддаюсь тревоге, но тогда получилось так, что весь объЯтый тьмою город
как бы наполнилсЯ тревогой. ќто было так странно, так неожиданно, что
отзвуки этого рычаньЯ звучат не смолкаЯ у менЯ в ушах и сердце томит
страх, точно ‹игиЯ нуждаетсЯ в моей защите от чего-то ужасного... хотЯ бы
от тех же львов. € Я терзаюсь. Џрошу, добейсЯ длЯ менЯ разрешениЯ на
отъезд, не то Я уеду без разрешениЯ. џ не могу тут усидеть, повторЯю тебе,
не могу!
     Џетроний рассмеЯлсЯ.
     - „ело еще не дошло до того, - сказал он, - чтобы сыновей консулов
или их жен отдавали львам на растерзание в цирках. ‚ас может ждать любой
другой конец, но не такой. Ђ ты уверен, что это были львы? ‚едь германские
туры рычат ничуть не хуже. —то до менЯ, Я смеюсь над приметами и
гаданьЯми. ‚чера была теплаЯ ночь, и Я видел, как звезды сыпались градом.
Њногим от такого зрелища стало бы жутко, но Я подумал: если есть среди них
и моЯ звезда, то, по крайней мере, общество у менЯ будет!.. - €, помолчав,
прибавил: - Ђ знаешь, если ваш •ристос воскрес, так он и вас двоих может
защитить от смерти.
     - Њожет, - отвечал ‚иниций, глЯдЯ на усыпанное звездами небо.

        ѓлава XLI

     Ќерон, аккомпанируЯ себе, пел гимн ‚ладычице Љипра, в котором и
стихи, и музыка принадлежали ему. Ќа сей раз он был в голосе и чувствовал,
что слушатели по-настоЯщему увлечены его пением; это чувство придало его
голосу звучность и так взволновало его самого, что он и впрЯмь пел
вдохновенно. Џод конец он даже побледнел от избытка чувств и, пожалуй,
впервые в жизни не захотел слушать похвал. ‘ минуту он сидел, опершись
руками на кифару и поникнув головою, потом резко поднЯлсЯ.
     - џ устал, - сказал он, - мне надо подышать воздухом. Ђ вы пока
настройте кифары. - €, обмотав шею шелковым платком, обратилсЯ к сидевшим
в углу Џетронию и ‚иницию: - ’ы, ‚иниций, подай мне руку, Я что-то
ослабел. Ђ Џетроний будет мне говорить о музыке.
‚троем они вышли на вымощенную алебастром и посыпанную шафраном
дворцовую террасу.
     - ‡десь легче дышитсЯ, - молвил Ќерон. - „уша моЯ тревожна и
печальна, хотЯ Я убедилсЯ, что с гимном, который Я вам пропел длЯ
проверки, Я могу выступить публично и что это будет такой триумф, какого
еще никогда не одержал ни один римлЯнин.
     - Ћ да, ты можешь выступить и здесь, в ђиме, и в Ђхайе. € сердце мое,
и разум полны восхищениЯ тобою, божественный! - ответил Џетроний.
     - ‡наю. ’ы просто слишком ленив, чтобы заставлЯть себЯ произносить
хвалы. €, как ’уллий ‘енецион, искренен, но разбираешьсЯ лучше него.
‘кажи, что ты думаешь о музыке.
     - Љогда Я слушаю стихи, когда глЯжу на квадригу, которой ты правишь в
цирке, на прекрасную статую, прекрасный храм или картину, Я чувствую, что
объемлю видимое мною все целиком и что в моем восторге умещаетсЯ все, что
могут дать эти вещи. Ќо когда Я слушаю музыку, особенно же твою, предо
мною открываютсЯ все новые красоты, все новые наслаждениЯ. џ гонюсь за
ними, Я жадно хватаю их, но, прежде, нежели Я успеваю их воспринЯть,
наплывают все новые и новые, в точности как морские волны, идущие из
бесконечности. „а, Я могу сказать, что музыка подобна морю. Њы стоим на
одном берегу и видим морскую даль, но другой берег видеть нам не дано.
     - Ћ, какаЯ глубина суждений! - сказал Ќерон.
Ќекоторое времЯ все трое шли молча, лишь тихо шуршал под их ногами
шафран.
     - ’ы высказал мою мысль, - молвил наконец Ќерон. - Џотому-то Я
постоЯнно говорю, что во всем ђиме ты один способен менЯ понЯть. „а, да,
то же думаю о музыке и Я. Љогда Я играю и пою, мне видЯтсЯ такие вещи, о
существовании которых - ни в моем государстве, ни вообще в мире - Я и не
знал. џ - император, мне подвластен весь мир, Я могу все. Ћднако музыка
открывает мне новые царства, новые горы и морЯ и новые наслаждениЯ, мне
еще неведомые. —аще всего Я не могу их назвать, даже умом не могу понЯть -
только чувствую их. џ чувствую богов, Я вижу Ћлимп. Љакой-то неземной
ветер овевает менЯ, Я вижу, словно в тумане, какие-то колоссальные
громады, безмЯтежные и сиЯющие, как восходЯщее солнце... ‚есь ‘ферос
вокруг менЯ звучит музыкой, и должен тебе сказать, - тут голос Ќерона
дрогнул от чистосердечного удивлениЯ, - что Я, император и бог, чувствую
себЯ тогда ничтожным, как песчинка. Њожешь ты этому поверить?
     - ђазумеетсЯ. ’олько великие артисты способны чувствовать себЯ
ничтожными рЯдом с искусством...
     - Ќынче ночь откровенности, и Я открою тебе, как другу, свою душу, Я
скажу тебе больше... ’ы думаешь, Я слеп или лишен разума? „умаешь, Я не
знаю, что в ђиме пишут на стенах оскорбительные длЯ менЯ надписи, что менЯ
называют матереубийцей и женоубийцей... что менЯ считают чудовищем и
извергом, потому что ’игеллин выпросил у менЯ несколько смертных
приговоров длЯ моих врагов? „а, да, дорогой мой, менЯ считают чудовищем, и
Я об этом знаю. Њне внушают, что Я жесток, да так усердно внушают, что Я и
сам порой задаю себе вопрос: не изверг ли Я? Ќо они не понимают того, что
человек иногда может совершать жестокие поступки и при этом не быть
жестоким. Ђх, никто не поверит, да и ты, дорогой мой, не поверишь, что в
минуты, когда музыка баюкает мою душу, Я чувствую себЯ таким добрым, как
дитЯ в колыбели. ЉлЯнусь тебе этими звездами, что сиЯют над нами, Я говорю
чистую правду: люди не подозревают, как много доброго заключено в этом
сердце и какие Я сам вижу в нем сокровища, когда музыка открывает доступ к
ним.
     Џетроний ни на миг не сомневалсЯ, что Ќерон в эту минуту говорит
искренне и что музыка действительно способна пробуждать в его душе
какие-то более благородные наклонности и извлекать их на свет из-под глыб
эгоизма, разврата и злодейств.
     - Ќадо знать тебЯ так близко, как знаю Я, - сказал он. - ђим никогда
не умел тебЯ ценить.
     Ќерон сильнее оперсЯ на руку ‚инициЯ, словно клонЯсь под бременем
несправедливости.
     - ’игеллин мне говорил, - сказал император, - что в сенате шепчутсЯ,
будто „иодор и ’ерпнос лучше менЯ играют на кифаре. „аже в этом мне
отказывают! Ќо ты, который всегда говорит правду, скажи мне искренне:
играют ли они лучше менЯ или так же хорошо, как Я?
     - Људа им! “ тебЯ удар по струнам гораздо нежнее, и в то же времЯ в
нем больше силы. ‚ тебе чувствуетсЯ артист, а они - умелые ремесленники. Ћ
да! Ќадо сперва послушать их музыку, тогда можно лучше оценить тебЯ.
     - …сли так, пусть живут! Ћни никогда не догадаютсЯ, какую услугу ты
им оказал в эту минуту. ‚прочем, если бы Я их казнил, пришлось бы на их
место взЯть других.
     - € люди бы еще говорили, что ты из любви к музыке подвергаешь
гонению музыку. Ћ божественный, никогда не убивай искусство ради
искусства!
     - Љак сильно ты отличаешьсЯ от ’игеллина, - молвил Ќерон. - Ќо,
видишь ли, Я артист во всем, и, поскольку музыка открывает предо мною
неведомые мне просторы, неподвластные мне страны, не испытанные мною
наслаждениЯ и блаженство, Я не могу жить обычной жизнью. Њузыка мне
говорит, что необычное существует, и Я ищу его, пользуЯсь всеми
возможностЯми дарованной мне богами власти. Џорой чудитсЯ мне, что, если
хочешь проникнуть в эти олимпийские краЯ, надобно совершить нечто такое,
чего никогда еще не совершил ни один человек, надобно превзойти людское
стадо в добре или в зле. џ знаю и то, что люди осуждают менЯ за безумства.
Ќо нет, Я не безумствую, Я только ищу! Ђ если и безумствую, так от скуки и
от нетерпениЯ, что не могу найти. џ ищу - ты понЯл менЯ? - и потому хочу
быть больше, чем человеком, ибо лишь таким образом Я могу превзойти всех
как артист. - ’ут он понизил голос, чтобы ‚иниций не мог его слышать, и
стал шептать на ухо Џетронию: - ‡наешь ли ты, что именно поэтому Я осудил
на смерть мать и жену? “ врат неведомого мира Я хотел принести величайшую
жертву, на какую способен человек. Њне думалось, потом что-то случитсЯ,
отворЯтсЯ какие-то двери, за которыми Я увижу нечто мне неизвестное. Џусть
бы оно было чудесней или ужасней всего, что может вообразить человек,
только бы было необычайным и великим... Ќо этой жертвы оказалось мало.
—тобы открыть двери эмпиреЯ, видимо, требуетсЯ больше - и да сбудетсЯ то,
о чем гласЯт пророчества!
     - —то ты собираешьсЯ сделать?
     - “видишь. Џричем увидишь скорее, чем думаешь. Ђ пока помни:
существуют два Ќерона; один тот, какого знают люди, другой - артист,
которого знаешь только ты один и который, разЯ, как смерть, или
безумствуЯ, подобно ‚акху, поступает так из-за того, что его гнетут
пошлость и ничтожество обычной жизни и он хотел бы их истребить, хотЯ бы и
пришлось действовать огнем или железом... Ћ, каким серым будет этот мир,
когда менЯ не станет! Ќикто, даже ты, дорогой мой, не догадываетсЯ, какой
Я великий артист! Ќо именно поэтому Я страдаю, и верь мне, душа моЯ бывает
так мрачна, как эти кипарисы, что чернеют перед нами. „а, тЯжко человеку
нести бремЯ высшей власти и величайшего таланта!..
     - џ сочувствую тебе, император, всем сердцем, и вместе со мною
сочувствуют землЯ и море, не считаЯ ‚инициЯ, который втайне тебЯ
боготворит.
     - Ћн и мне всегда был приЯтен, - молвил Ќерон, - хотЯ служит Њарсу, а
не музам.
     - Џрежде всего он служит Ђфродите, - возразил Џетроний.
€ внезапно он решил одним махом уладить дело племЯнника, а заодно
устранить все опасности, которые могли ‚иницию угрожать.
     - Ћн влюблен, как ’роил в Љрессиду,* - продолжал Џетроний. - ђазреши
ему, государь, уехать в ђим, иначе он тут зачахнет. „ело в том, что
лигийскаЯ заложница, которую ты ему подарил, отыскалась, и ‚иниций, уезжаЯ
в Ђнций, оставил ее под опекой некоего ‹ина. џ тебе об этом не говорил,
так как ты сочинЯл свой гимн, что важнее всего. ‚иниций думал сделать ее
своей любовницей, но девица оказалась столь же добродетельной, как
‹укрециЯ, и он, очарованный ее добродетелью, желает теперь на ней
женитьсЯ. Ћна царскаЯ дочь, унижениЯ длЯ него тут не будет, но он ведь
истый солдат: вздыхает, сохнет, стонет, однако ждет разрешениЯ своего
императора.
     _______________
     * ‚ греческой мифологии ’роил - троЯнский царевич, сын Џриама
(или Ђполлона); сюжет о любви ’роила и Љрессиды поЯвилсЯ лишь в
средние века и в античной литературе не встречаетсЯ. “поминание его в
данном контексте ЯвлЯетсЯ анахронизмом.
     - €мператор не выбирает жен солдатам. ‡ачем ему мое разрешение?
     - џ же сказал тебе, государь, что он тебЯ боготворит.
     - ’ем более он может быть уверен в моем согласии. „а, девушка
хорошенькаЯ, только узковата в бедрах. Ђвгуста ЏоппеЯ когда-то жаловалась
мне на нее, что она сглазила наше дитЯ в Џалатинском саду...
     - Ќо Я сказал ’игеллину, что божествам злые чары не страшны. Џомнишь,
божественный, как он смутилсЯ и как ты сам крикнул: "Habet!"
     - Џомню, - ответил Ќерон и обратилсЯ к ‚иницию: - ’ы действительно
так ее любишь, как говорит Џетроний?
     - „а, люблю, государь, - отвечал ‚иниций.
     - ’огда Я велю тебе завтра же ехать в ђим, женитьсЯ на ней и не
показыватьсЯ мне на глаза без обручального перстнЯ.
     - Ѓлагодарю тебЯ, государь, от всего сердца.
     - Ћ, как приЯтно дарить людЯм счастье! - сказал император. - џ хотел
бы всю жизнь не делать ничего другого.
     - Ћкажи нам еще одну милость, божественный, - молвил Џетроний, -
огласи свое желание в присутствии Ђвгусты. ‚иниций никогда не дерзнул бы
женитьсЯ на девушке, к которой Ђвгуста питает неприЯзнь, но ты, государь,
одним своим словом рассеешь ее предубеждение, объЯвив, что такова твоЯ
волЯ.
     - ‘огласен, - сказал император. - ’ебе и ‚иницию Я не мог бы ни в чем
отказать.
     € он повернул к вилле, а вместе с ним обрадованные победою Џетроний и
‚иниций. ‚иниций еле сдерживал себЯ, чтобы не кинутьсЯ на шею Џетронию, -
казалось, теперь устранены все опасности и препЯтствиЯ.
‚ атрии виллы молодой Ќерва и ’уллий ‘енецион развлекали беседой
Ђвгусту, а ’ерпнос и „иодор настраивали кифары. Ќерон сел на
инкрустированное черепахой кресло и, шепнув что-то отроку греку, стал
ждать.
     Њальчик вскоре возратилсЯ с золотой шкатулкой - Ќерон открыл ее и,
выбрав ожерелье из крупных опалов, сказал:
     - ‚от драгоценность, достойнаЯ нынешнего вечера.
     - Ќа камнЯх будто зарЯ играет, - заметила ЏоппеЯ, убежденнаЯ, что
ожерелье предназначаетсЯ ей.
     €мператор, любуЯсь, то поднимал, то опускал нитку розоватых камней.
     - ‚иниций, - сказал он, - от моего имени подаришь это ожерелье юной
лигийской царевне, и Я приказываю тебе женитьсЯ на ней.
ЏоппеЯ с гневом и изумлением взглЯнула на императора, затем на
‚инициЯ, и, наконец, глаза ее остановились на Џетронии.
Ќо тот, небрежно перегнувшись через поручень кресла, водил рукою по
раме арфы, словно стараЯсь запомнить ее очертаниЯ.
Ђ ‚иниций, поблагодарив императора за подарок, подошел к Џетронию и
тихо сказал:
     - —ем же Я отблагодарю тебЯ за то, что ты сегоднЯ длЯ менЯ сделал?
     - Џринеси в жертву ќвтерпе* пару лебедей, - так же тихо ответил
Џетроний, - хвали песни императора и смейсЯ над приметами. Ќадеюсь, что
рычанье львов отныне не будет нарушать сон ни тебе, ни твоей лигийской
лилии.
     _______________
     * ќ в т е р п а - муза лирической поэзии.
     - Ћ да, - сказал ‚иниций, - теперь Я совершенно успокоилсЯ.
     - „а будет ”ортуна милостива к вам. Ќо внимание! €мператор опЯть
берет формингу. ‡атаи дыхание, слушай и ронЯй слезы.
€мператор и впрЯмь взЯл в руки формингу и возвел глаза кверху.
ђазговоры в зале прекратились, все застыли, точно окаменели. ’олько
’ерпнос и „иодор, которым предстоЯло аккомпанировать императору, вертели
головами, поглЯдываЯ то друг на друга, то на его рот в ожидании первых
звуков песни.
     ‚друг в прихожей послышались топот ног и шум голосов, через минуту
из-за завесы выглЯнул императоров вольноотпущенник ”аон, а вслед за ним
поЯвилсЯ консул ‹еканий.
     Ќерон нахмурил брови.
     - Џрости, божественный император, - тЯжело дыша, произнес ”аон. - ‚
ђиме пожар! ЃольшаЯ часть города в огне!
     Џри этой вести все вскочили с мест. Ќерон, отложив в сторону
формингу, воскликнул:
     - Ѓоги! џ увижу горЯщий город, Я закончу "’роику"! - € обратилсЯ к
консулу: - …сли выехать немедленно, успею Я еще увидеть пожар?
     - Џовелитель, - отвечал бледный как полотно консул, - над городом
бушует сплошное море огнЯ - люди задыхаютсЯ от дыма, одни падают без
чувств, другие бросаютсЯ в огонь... ђим гибнет, государь!
Ќаступила минутнаЯ тишина, которую нарушил вопль ‚инициЯ:
     - Vae misero mihi!
     €, сбросив с себЯ тогу, в одной тунике, молодой трибун выбежал из
дворца.
     Ђ Ќерон, поднЯв руки к небу, громко возгласил:
     - ѓоре тебе, свЯщенный град Џриама!

        ѓлава XLII

     ‚иниций второпЯх крикнул нескольким рабам, чтобы ехали вслед за ним
и, вскочив на конЯ, помчалсЯ в этот поздний ночной час по пустынным улицам
ЂнциЯ в направлении ‹аурента. “жаснаЯ весть повергла его в состоЯние
неистовства, близкое к помешательству, временами он даже не вполне
сознавал, что с ним происходит, только чувствовал, что тут же, на его
коне, сидит за его спиною беда и кричит ему в уши: "ђим горит!", хлещет
плетью его самого, конЯ его и гонит их туда, в огонь. Џрипав непокрытою
головою к холке конЯ, он в одной тунике мчалсЯ наугад, не разбираЯ дороги,
не замечаЯ препЯтствий, где мог расшибитьсЯ. ‘реди ночного безмолвиЯ, под
спокойным звездным небом, озаренные лунным светом наездник и его конь
казались призрачными видениЯми. €думейский жеребец, прижав уши и вытЯнув
шею, нессЯ стрелой мимо недвижных кипарисов и прЯчущихсЯ за ними белых
вилл. ’опот копыт по каменным плитам будил собак - то тут, то там они
провожали лаем странного всадника и, взбудораженные его молниеносным
поЯвлением и исчезновением, принимались выть, задираЯ морды к луне.
‘опровождавшие ‚инициЯ рабы ехали на менее быстрых лошадЯх и вскоре
отстали. Ђ он, вихрем промчавшись по спЯщему ‹ауренту, свернул к Ђрдее*,
где у него, равно как в Ђриции, в Ѓовиллах и в “стрине,** стоЯли наготове
с самого его приезда в Ђнций лошади, чтобы он мог в кратчайший срок
преодолевать расстоЯние от ЂнциЯ до ђима. ЏомнЯ об этом, ‚иниций
безжалостно гнал своего конЯ. ‡а Ђрдеей ему показалось, что на
северо-восточной окраине неба брезжит розоватый свет. ’о могла быть
утреннЯЯ зарЯ - ведь выезжал он позднею ночью, а в июле светает рано. Ќо