, но
Явь смешивалась с лихорадочными видениЯми. …му чудилось, будто на старом,
заброшенном кладбище стоит храм в виде башни, и ‹игиЯ там жрица. Ћн не
сводил с нее глаз, а она стоЯла на верхушке башни, с лютней в руках, всЯ
озареннаЯ светом, похожаЯ на жриц, которые по ночам поют гимны луне, - он
видел таких на ‚остоке. Ђ он с огромным напрЯжением поднималсЯ по винтовой
лестнице, чтобы ее схватить, и за ним полз •илон, стуча от страха зубами и
повторЯЯ: "Ќе делай этого, господин, она жрица, за которую он отомстит..."
‚иниций не знал, кто этот "он", но понимал, что намерен совершить
свЯтотатство, и также испытывал жгучий страх. Ќо когда он добралсЯ до
балюстрады на верхушке башни, возле ‹игии вдруг оказалсЯ апостол с
серебрЯной бородой и молвил: "Ќе прикасайсЯ к ней, она принадлежит мне".
‘казав это, апостол вместе с нею пошел по полосе лунного света, будто по
небесной дороге, а он, ‚иниций, простирал к ним руки и умолЯл, чтобы они
взЯли его с собой.
     ’ут он проснулсЯ, пришел в себЯ и обвел взором комнату. Ћгонь в очаге
уже едва горел, но свет от углей шел достаточно Яркий - все, греЯсь,
сидели у очага, так как ночь стоЯла холоднаЯ и в комнате было не тепло.
‚иниций видел вылетающие из их уст облачка пара. Џосредине сидел апостол,
у его ног, на низенькой скамеечке, ‹игиЯ, рЯдом с ним ѓлавк, Љрисп,
Њириам, а по краЯм с одной стороны “рс, а с другой стороны Ќазарий, сын
Њириам, отрок с миловидным лицом и длинными, до плеч, черными волосами.
‹игиЯ, поднЯв глаза, слушала апостола, и все лица были обращены к
нему, а он что-то говорил вполголоса. ‚иниций теперь глЯдел на него с
суеверным страхом, почти таким же, какой испытал в лихорадочном сне. € он
подумал, что в горЯчечном бреду ему Явилась истина и что этот почтенный
пришелец из дальних краев действительно отнимает у него ‹игию и ведет ее
неведомыми путЯми. Ћн также был уверен, что старик говорит о нем и, может
быть, сейчас рассуждает о том, как его с ней разлучить, - ‚иницию казалось
невероЯтным, чтобы кто-то мог говорить о чем-то другом, и он, напрЯгши все
свои умственные силы, стал прислушиватьсЯ к словам Џетра.
Ќо он ошибсЯ. Ђпостол опЯть говорил о •ристе.
"’олько этим именем они и живут!" - подумал ‚иниций.
‘тарик рассказывал о том, как •риста взЯли под стражу.
     - Џришел отрЯд воинов и служители первосвЯщенников, чтобы взЯть его.
Љогда спаситель спросил у них, кого они ищут, они отвечали: "€исуса
ЌазареЯ!" Ќо когда он им сказал: "ќто Я!" - они упали на землю и не смели
поднЯть на него руку и только после вторичного вопрошаниЯ взЯли его.
’ут апостол сделал паузу, протЯнул руки к огню, затем продолжал:
     - Ќочь была холоднаЯ, как эта, но сердце во мне вскипело, и Я
выхватил меч, чтобы его защитить, и отрубил ухо рабу первосвЯщенника. € Я
защищал бы его усердней, чем собственную жизнь, если бы он не сказал мне:
"‚ложи меч в ножны; неужели мне не выпить чаши, которую дал мне отец?.." €
тогда его взЯли и свЯзали...
     ‚ымолвив это, старик приложил руки ко лбу, желаЯ, видимо, успокоить
вихрь воспоминаний, прежде чем продолжить рассказ. Ќо тут “рс, не в силах
сдержать себЯ, вскочил на ноги, поправил кочережкой дрова в очаге, так что
искры брызнули золотым дождем и пламЯ заиграло Ярче, после чего лигиец сел
снова и воскликнул:
     - Ќу и пусть бы сталось, что суждено, - гей!..
€ мгновенно умолк, когда ‹игиЯ приложила палец к его губам, только
шумно дышал, и было видно, что в душе он возмущен. Ћн, конечно, всегда
готов целовать апостолу ноги, но этот один его поступок одобрить не может
     - да если бы при нем, “рсе, кто-нибудь вот так поднЯл руку на спасителЯ,
да если бы он был рЯдом с ним в ту ночь, ой-ой, только косточки бы
захрустели у солдат, у служителей первосвЯщенника... € у него даже слезы
навернулись на глаза при мысли об этом - от горЯ и от мучительного
сомнениЯ, ибо, подумав о том, что защищал бы он спасителЯ не один, но
призвал бы на помощь других лигийцев, молодцов хоть куда, он в то же времЯ
понимал, что, поступив так, выказал бы неповиновение спасителю и помешал
бы спасению мира.
     Џотому-то он и не мог сдержать слез.
Ќаконец Џетр отнЯл руки ото лба и продолжил свое повествование, но
‚иниций опЯть впал в лихорадочное полузабытье. Ќынешние речи апостола
смешивались у него в мозгу со слышанным прошлою ночью в Ћстриане рассказом
о том дне, когда •ристос ЯвилсЯ ученикам на берегу ’ивериадского морЯ.
‚иницию виделась широкаЯ морскаЯ гладь, на ней рыбачьЯ лодка, а в лодке
Џетр и ‹игиЯ. ‘ам же он плыл изо всех сил за ними, но боль в сломанной
руке мешала их догнать. ЏоднЯлась бурЯ, волны заливали ему глаза, и он
стал тонуть, громко призываЯ на помощь. ’огда ‹игиЯ опустилась на колени
перед апостолом, и тот повернул лодку и протЯнул ему весло, ухватившись за
которое ‚иниций с помощью их обоих забралсЯ в лодку и упал на ее дно.
Ќо потом, чудилось ему, он, встав на ноги, увидел множество плывущих
за лодкою людей. Џенистые волны накатывались на их головы, у иных были уже
видны лишь торчавшие из водоворота руки, но Џетр спасал тонущих одного за
другим и брал их в лодку, а та каким-то чудом все расширЯлась. Ќаконец
целаЯ толпа народу наполнила ее, не меньше, чем та, что собралась в
Ћстриане, и толпа эта еще росла и росла. ‚иниций диву давалсЯ, как могли
все они там уместитьсЯ, и ему стало страшно, что лодка пойдет на дно. Ќо
‹игиЯ начала его успокаивать и показывать ему сиЯние на далеком берегу, к
которому они плыли. ќто видение ‚инициЯ опЯть смешалось с тем, что он
слышал в Ћстриане из уст апостола о Явлении •риста у озера. € теперь в
ореоле этого сиЯниЯ на берегу он видел фигуру человека, к которой Џетр вел
лодку. € чем ближе подходила лодка, тем тише становилсЯ ветер, спокойней
была поверхность воды и Ярче сиЯние. ’олпа запела сладкозвучный гимн, в
воздухе запахло нардом, вода заиграла радужными красками, будто на дне
расцвели лилии и розы, и наконец лодка мЯгко уткнулась в песок. ’огда
‹игиЯ взЯла его за руку и молвила: "€дем, Я поведу тебЯ!" € повела его
туда, где было сиЯние.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
‚иниций опЯть проснулсЯ, но видение рассеЯлось не сразу, и Ясность
ума возвращалась постепенно. …ще какое-то времЯ ему мерещилось, что он на
берегу озера и что его окружает толпа, в которой, сам не знаЯ зачем, он
разыскивает ЏетрониЯ и удивлЯетсЯ, что не может его найти. џркое пламЯ
очага, у которого уже никто не сидел, окончательно протрезвило его мысли.
‚етки олив лениво рдели под розовым пеплом, зато пиниевые щепки, видимо,
недавно подброшенные на жаркие угли, с треском выбрасывали Языки Яркого
пламени, и в его свете ‚иниций увидел ‹игию, сидевшую вблизи его ложа.
…е вид взволновал его до глубины души. Ћн помнил, что ночь она
провела в Ћстриане и целый день помогала при лечении его ран, а теперь,
когда все удалились на покой, она одна бодрствовала у его постели. ‹егко
было догадатьсЯ, что она утомлена, - сидела она неподвижно, с закрытыми
глазами. ‚иниций не знал, спит она или просто о чем-то задумалась. Ћн
смотрел на ее профиль, на опущенные ресницы, на лежавшие на коленЯх руки,
и в Языческой его голове с трудом пробивалось понимание того, что рЯдом с
греческой и римской красотой обнаженного, уверенного в себе и гордого
своими формами тела есть на свете инаЯ, длЯ него новаЯ, беспредельно
чистаЯ духовнаЯ красота.
     Ќазвать эту красоту христианской у него не хватало смелости, однако,
думаЯ о ‹игии, он уже не мог ее отделить от ее веры. Ћн даже понимал, что,
если все прочие удалились на покой и одна ‹игиЯ, она, которой он причинил
зло, бодрствует подле него, то причина здесь в том, что так велит ее
учение. Ќо такаЯ мысль, вселЯЯ в него восхищение этой верой, была ему
также и неприЯтна. Ћн предпочел бы, чтобы ‹игиЯ поступала так из любви к
нему, к его лицу, к его глазам, к его будто скульптором изваЯнной фигуре,
словом, ко всему тому, ради чего его шею не раз обвивали белоснежные руки
гречанок и римлЯнок.
     Ќо вдруг он осознал, что, будь она такой, как другие женщины, ему бы
в ней уже чего-то недоставало. ќто его удивило, он сам не понимал, что с
ним творитсЯ, - и замечал, что в нем возникают какие-то новые чувства и
новые склонности, незнакомые миру, в котором он жил до сих пор.
’ем временем ‹игиЯ открыла глаза и, видЯ, что ‚иниций на нее смотрит,
подошла к нему.
     - џ здесь, с тобой, - сказала она.
€ он ответил:
     - џ видел во сне твою душу.

        ѓлава XXVI

     Ќаутро он проснулсЯ ослабевший, но голова была холоднаЯ, жар прошел.
…му показалось, что его разбудил разговор шепотом, но, когда он раскрыл
глаза, ‹игии возле него не было, только “рс, нагнувшись над очагом,
ворошил серую золу и искал под нею огонька, а найдЯ, принЯлсЯ дуть на угли
так, будто работал кузнечными мехами. ‚иниций, вспомнив, что этот человек
вчера задушил Љротона, с восхищением истинного любителЯ арены глЯдел на
его могучую спину, подобную спине циклопа, и на мощные, как колонны, ноги.
"Ѓлагодарю ЊеркуриЯ, что он не свернул мне шею, - подумал ‚иниций. -
ЉлЯнусь Џоллуксом, если прочие лигийцы похожи на него, дунайским легионам
когда-нибудь туго с ними придетсЯ!"
     - ќй, раб! - позвал он.
“рс приподнЯл голову, обернулсЯ, и улыбаЯсь почти приветливо, сказал:
     - „ай тебе бог добрый день, господин, и доброе здоровье, только Я не
раб, Я свободный человек.
     ‚иницию, желавшему расспросить “рса про родной край ‹игии, было
приЯтно это слышать - беседа со свободным человеком, пусть простолюдином,
не так умалЯла его достоинство римлЯнина и патрициЯ, как беседа с рабом,
которого ни закон, ни обычай не признавали человеком.
     - ’ак ты не из рабов Ђвла? - спросил ‚иниций.
     - Ќет, господин. џ служу Љаллине, как служил ее матери, но по доброй
воле.
     ’ут он опЯть нагнул голову к огню, чтобы подуть на угли, на которые
набросал щепок, потом распрЯмилсЯ и сказал:
     - “ нас нет рабов.
     - ѓде ‹игиЯ? - спросил ‚иниций, не слушаЯ его.
     - ’олько что ушла, а мне надо сготовить длЯ тебЯ завтрак, господин.
Ћна сидела возле тебЯ всю ночь.
     - Џочему же ты ее не сменил?
     - ’ак она захотела, а мое дело - слушатьсЯ. - ’ут глаза его
помрачнели, и, помолчав, он прибавил: - Љабы Я ее не слушалсЯ, не быть бы
тебе, господин, живым.
     - ’ы что же, сожалеешь, что менЯ не убил?
     - Ќет, господин. •ристос не велел убивать.
     - Ђ Ђтацин? Ђ Љротон?
     - €наче Я не мог, - пробормотал “рс.
€ словно бы с огорчением посмотрел на свои руки - видать, остались
они Языческими, хотЯ душа принЯла крещение.
     ‡атем он поставил на треножник глинЯный горшок и, присев перед очагом
на корточки, задумчиво уставилсЯ на огонь.
     - ќто твоЯ вина, господин, - сказал он наконец. - ‡ачем ты хотел
насильно ее забрать, ее, царскую дочь?
     ‚ первое мгновение гордость ‚инициЯ возмутилась - этот невежа и
варвар посмел не только первый заговорить с ним, но еще и упрекал. Љ
необычным, невероЯтным событиЯм, что произошли с ним со вчерашнего вечера,
прибавилось еще одно. Ћднако теперь ‚иниций от болезни был слаб, позвать
на подмогу своих рабов не мог и он подавил гнев, тем более что ему
хотелось выведать подробности о жизни ‹игии, и это желание победило.
€так, успокоЯсь, он начал расспрашивать про войну лигийцев против
‚анниЯ и свебов. “рс отвечал охотно, но мало мог прибавить к тому, что
‚иницию в свое времЯ рассказывал Ђвл Џлавтий. ‚ битве “рс не участвовал,
он сопровождал заложниц, направлЯвшихсЯ в лагерь ЂтелиЯ ѓистра. Ћн только
знал, что лигийцы побили свебов и Язигов, но их вождь и царь был убит
стрелою Язига. ‘разу после этого они получили известие, что семноны
подожгли леса на их границе, и поспешили вернутьсЯ, чтобы отомстить за
ущерб, а заложницы остались у ЂтелиЯ, который сперва распорЯдилсЯ
оказывать им царский почет. Џотом мать ‹игии умерла. ђимский вождь не
знал, что делать с девочкой. “рс хотел вернутьсЯ с нею на родину, но
дорога была опаснаЯ - и звери могли напасть, и дикие племена, - так что,
когда пришла весть о том, будто у ЏомпониЯ находитсЯ посольство лигийцев,
предлагающих помощь против маркоманов, ѓистр отправил их двоих к Џомпонию.
Ќо, добравшись туда, они узнали, что никаких послов у ЏомпониЯ не было, да
так и остались в лагере, а уж оттуда Џомпоний привез их в ђим и после
триумфа отдал царское дитЯ Џомпонии ѓрецине.
•отЯ в этом рассказе длЯ ‚инициЯ были новы лишь мелкие подробности,
слушал он с удовольствием - его безмерному фамильному тщеславию было
лестно, что есть свидетель, подтверждающий царское происхождение ‹игии.
Љак царскаЯ дочь она могла бы занЯть при императорском дворе положение,
равное девушкам из самых знатных семейств - тем более что народ, которым
правил ее отец, никогда не воевал с ђимом, и, хотЯ лигийцы были варварами,
они могли представлЯть длЯ ђима угрозу, ибо, по свидетельству самого
ЂтелиЯ ѓистра, располагали "несметным числом" воинов.
“рс полностью подтвердил это свидетельство. Ќа вопрос ‚инициЯ о
лигийцах он ответил так:
     - †ивем мы в лесах, но земли у нас столько, что никто не знает, где
конец нашей пуще, и народу в ней сила. …сть в пуще и деревЯнные города,
богатые города - что семноны, маркоманы, вандалы да квады* повсюду
награбЯт, то мы у них отбираем. Ђ они к нам соватьсЯ не смеют, только как
ветер от них подует, поджигают наши леса. Ќо мы не боимсЯ ни их, ни
римского императора.
     _______________
     * ‘ е м н о н ы и м а р к о м а н ы - ветви германского
племени свебов. ‚ а н д а л ы - германское племЯ, первоначально
обитавшее на побережье Ѓалтийского морЯ. Љ в а д ы - племЯ, обитавшее
на юго-востоке ѓермании.
     - Ѓоги даровали римлЯнам господство над всей землей, - строго
произнес ‚иниций.
     - Ѓоги - это злые духи, - простодушно возразил “рс, - и где нет
римлЯн, там нет и господства. - Ћн поправил огонь и продолжал, как бы
говорЯ с самим собою: - Љогда император взЯл Љаллину во дворец и Я
подумал, что там могут ее обидеть, хотел Я пойти в те далекие леса,
привести лигийцев на помощь царевне. € лигийцы двинулись бы к „унаю, они
народ добрый, хоть и Язычники. ‚от, кстати, и принес бы Я им "благую
весть". Ќо Я и так решил, что, как вернетсЯ Љаллина к Џомпонии, поклонюсь
Я ей да попрошу дозволениЯ идти к ним, потому как •ристос родилсЯ далеко,
и они даже не слышали о нем. Ћн, конечно, лучше менЯ знал, где ему
родитьсЯ, но вот кабы он у нас, в пуще, на свет поЯвилсЯ, уж мы-то его не
замучили бы, мы бы младенца растили, лелеЯли, чтоб ему всегда было вдоволь
и дичи, и грибов, и шкур бобровых, и ЯнтарЯ. Ђ уж что у свебов или у
маркоманов награбили бы, все бы ему отдали, чтоб жил младенец в достатке и
в холе.
     ѓоворЯ это, он поставил поближе к огню сосуд с похлебкой длЯ ‚инициЯ
и умолкнул. ‚идимо, мысли его блуждали по лигийской пуще, и только когда
жидкость в горшке забулькала, он налил похлебку в плоскую миску и,
хорошенько остудив, сказал:
     - ѓлавк велел тебе поменьше двигатьсЯ, господин, даже той рукой, что
осталась цела, не шевелить, и Љаллина приказала мне тебЯ накормить.
‹игиЯ приказала! —то тут было говорить! ‚иницию даже в голову не
пришло воспротивитьсЯ ее воле, точно она была дочерью императора или
богиней, и он не сказал ни слова. “рс сел рЯдом с его постелью и,
зачерпываЯ похлебку из миски маленькой чашкой, начал кормить ‚инициЯ.
„елал он это так заботливо и так ласково улыбались его голубые глаза, что
‚иницию даже не верилось - неужели это тот же грозный титан, который
вчера, удушив Љротона, обрушилсЯ как вихрь на него самого и растерзал бы,
если бы не милосердие ‹игии. ‚первые в жизни молодой патриций задумалсЯ
над тем, что может происходить в душе простолюдина, слуги, варвара.
“рс, однако, оказалсЯ нЯнькой столь же заботливой, сколь неуклюжей.
—ашка совершенно тонула в его геркулесовой ладони, не оставалось даже
места длЯ губ ‚инициЯ. Џосле нескольких неудачных попыток великан, сильно
смущенный, сказал:
     - ќге, легче зубра из загородки вывести...
‚инициЯ позабавило смущение лигийца, но также заинтересовало его
восклицание. …му приходилось видеть в цирках страшных диких быков,
доставленных из северных пущ, - искуснейшие бестиарии* опасались вступать
с ними в единоборство, и только слонам они уступали в величине и в силе.
_______________
     * Ѓ е с т и а р и й - цирковой боец, выступавший против животных
(наемный - с оружием, по приговору суда - безоружный).
     - Ќеужели ты пробовал брать этих зверюг за рога? - спросил ‚иниций с
удивлением.
     - Џока не пролетело надо мною двадцать зим, Я побаивалсЯ, - отвечал
“рс, - а потом - бывало.
     € он снова принЯлсЯ кормить ‚инициЯ, еще более неловко, чем раньше.
     - ‹учше Я попрошу Њириам или ЌазариЯ, - сказал он наконец.
Ќо тут из-за завесы выглЯнуло бледное личико ‹игии.
     - ‘ейчас Я помогу, - сказала она.
     € через минуту вышла из кубикула, где, видимо, готовилась прилечь, -
на ней была только облегающаЯ тело туника, которую в древности называли
"капитий", плотно облегавшаЯ грудь, и волосы были не подвЯзаны. Џри ее
поЯвлении сердце ‚инициЯ забилось чаще, и он начал ее журить, что она до
сих пор и не подумала о сне, на что она весело ответила:
     - Љак раз это Я и хотела сделать, но сперва Я сменю “рса.
€, взЯв чашку, присела на край постели и начала кормить ‚инициЯ,
который при этом испытывал и чувство унижениЯ, и счастье. Љогда она
склонЯлась к нему, на него веЯло теплом ее тела, и распущенные волосы
ложились на его грудь; от волнениЯ он бледнел, но в порыве страсти, в
смЯтении, он чувствовал, что эта головка длЯ него дороже всего и выше
всего на свете, что в сравнении с нею весь мир длЯ него ничто. Џрежде он
ее желал, теперь начинал любить всей душой. Џрежде он и в делах своих, и в
чувствах был, подобно всем людЯм того времени, слепым, жестоким эгоистом,
длЯ которого существовало только его удовольствие, теперь же он начал
думать и о ней.
     ‚скоре ‚иниций сказал, что уже сыт, хотЯ смотреть на нее и
чувствовать ее рЯдом доставлЯло ему величайшее наслаждение.
     - „овольно. €ди спать, моЯ божественнаЯ.
     - Ќе называй менЯ так, - отвечала она, - негоже мне слушать такое.
‚се же она улыбалась ему и сказала, что спать ей не хочетсЯ,
нисколько она не устала и не пойдет отдыхать, пока не поЯвитсЯ ѓлавк. Ћн
слушал ее слова, как музыку, сердце его переполнЯли сладостное волнение,
восторг, благодарность, и он мучительно думал, как выказать ей эту
благодарность.
     - ‹игиЯ, - сказал он после минутной паузы, - раньше Я тебЯ не знал.
Ќо теперь Я понимаю, что шел к тебе по ложному пути, и знаешь, что Я тебе
скажу: возвращайсЯ к Џомпонии ѓрецине и не тревожьсЯ - отныне никто не
посЯгнет на тебЯ.
     …е лицо вдруг стало печальным.
     - џ была бы счастлива, - ответила она, - если бы могла хоть издали ее
увидеть, но возвратитьсЯ к ней Я не могу.
     - Џочему? - с недоумением спросил ‚иниций.
     - Њы, христиане, благодарЯ Ђкте знаем, что делаетсЯ на Џалатине.
ђазве ты не слышал, что император, вскоре после моего бегства и еще до
отъезда в Ќеаполис, призвал Ђвла и Џомпонию. ЏолагаЯ, что они мне помогли,
он пригрозил им своей немилостью. Љ счастью, Ђвл мог ему ответить: "’ы
знаешь, государь, что никогда ложь не осквернЯла мои уста; Я клЯнусь тебе,
что мы не помогли ей бежать и так же, как ты, не знаем, что с нею". €
император поверил, потом об этом забыл - а Я по совету наших старейшин ни
разу матери не написала, где Я, чтобы она могла смело поклЯстьсЯ, что
ничего обо мне не знает. ’ебе, ‚иниций, может быть, этого не понЯть, но
нам ведь нельзЯ лгать, даже если дело идет о жизни. ’аково наше учение, до
которого мы хотим возвысить свои сердца; поэтому Я и не видела Џомпонию с
тех пор, как оставила ее дом, а до нее лишь иногда доходЯт слухи, что Я
жива и в безопасности.
     ’ут, видимо, тоска сжала ей сердце, на глазах блеснули слезы, но
вскоре она успокоилась и сказала:
     - џ знаю, ЏомпониЯ скучает по мне, но у нас есть особое утешение,
которого нет у других.
     - „а, - согласилсЯ ‚иниций, - ваше утешение - •ристос, только мне это
непонЯтно.
     - ЏоглЯди на нас: длЯ нас нет разлуки, нет болезней и страданий, а
коль приходЯт они, то превращаютсЯ в радость. € сама смерть, котораЯ длЯ
вас - конец жизни, длЯ нас - лишь начало ее и замена меньшего счастьЯ на
более полное, счастьЯ тревожного на счастье безмЯтежное и вечное. Џосуди,
сколь высоким должно быть учение, которое велит нам оказывать милосердие
даже недругам, запрещает ложь, очищает наши души от злобы и обещает после
смерти блаженство беспредельное.
     - џ слышал об этом в Ћстриане и видел, как вы поступили со мною и с
•илоном, и, когда об этом думаю, мне все сдаетсЯ, что это сон, что Я не
должен верить ни ушам своим, ни глазам. Ќо ты ответь мне на другой вопрос:
ты счастлива?
     - Ћ да! - ответила ‹игиЯ. - ‚еруЯ во •риста, Я не могу быть
несчастливой.
     ‚иниций взглЯнул на нее так, словно ее речи выходили за пределы
человеческого разумениЯ.
     - € ты не хотела бы вернутьсЯ к Џомпонии?
     - Ћт всей души хотела бы и вернусь, если на то будет волЯ божьЯ.
     - ‚от Я и говорю тебе: возвращайсЯ, а Я поклЯнусь моими ларами, что
посЯгать на тебЯ больше не буду.
     ‹игиЯ на минуту задумалась, потом ответила:
     - Ќет, Я не могу подвергать опасности своих близких. €мператор питает
неприЯзнь к роду Џлавтиев. …сли бы Я вернулась, - а ты ведь знаешь, что
рабы разносЯт любую новость по всему ђиму, - о моем возвращении стало бы
известно в городе, и Ќерон, без сомнениЯ, узнал бы о нем от своих рабов.
Ћн тогда покарал бы Ђвла и его семью или, в лучшем случае, снова бы отнЯл
менЯ у них.
     - „а, - нахмурЯсь, согласилсЯ ‚иниций, - это вполне возможно. Ћн
сделает это хотЯ бы ради того, чтобы показать, что его волЯ должна
исполнЯтьсЯ неукоснительно. Ћн, правда, как будто забыл о тебе или не
желает об этом думать, полагаЯ, что тут задет не он, а Я. Ќо, быть может,
он... отнЯв тебЯ у Ђвла... отдал бы мне, а Я тебЯ возвратил бы Џомпонии.
     - Ќеужели, ‚иниций, ты хотел бы опЯть увидеть менЯ на Џалатине? - с
грустью спросила ‹игиЯ.
     - Ћ нет, - ответил он, стискиваЯ зубы. - ’ы права. џ говорил как
глупец! Ќет!
     € вдруг перед ним как бы разверзлась бездоннаЯ пропасть. „а, он был
патрицием, был военным трибуном, был человеком влиЯтельным, но над всеми
сильными того мира, к которому он принадлежал, стоЯл помешанный, чьи
прихоти и гнев невозможно было предвидеть. Ќе считатьсЯ с ним, не боЯтьсЯ
его могли лишь такие люди, как христиане, длЯ кого весь этот мир, его
разлуки, страданиЯ и сама смерть были ничто. ‚се прочие не могли не
дрожать перед ним. ‚есь ужас времени, в котором они жили, ЯвилсЯ ‚иницию в
чудовищной своей беспредельности. „а, он не мог отдать ‹игию семье Ђвла из
опасениЯ, как бы изверг не вспомнил о ней и не обрушил на нее свой гнев; и
по той же причине, если бы он теперь взЯл ее себе в жены, он мог погубить
и ее, и себЯ, и семью Ђвла. „овольно минуты дурного настроениЯ - и всем им
конец. ‚первые в жизни ‚иниций почувствовал, что либо мир должен
изменитьсЯ, переродитьсЯ, либо жизнь вообще станет невозможной. ЏонЯл он и
то, что еще недавно было от него скрыто, - что в такие времена быть
счастливыми могут одни лишь христиане.
     Ќо главное, ему стало очень горько от сознаниЯ, что он сам так
беспросветно запутал свою жизнь и жизнь ‹игии и что из этого положениЯ,
вероЯтно, нет выхода.
     - Ђ знаешь, ты счастливее менЯ! - заговорил он, весь во власти своих
горестных мыслей. - ‚ бедности, в жалкой комнатушке, среди простых людей,
у тебЯ есть твоЯ вера и твой •ристос, а у менЯ есть только ты, и когда Я
тебЯ лишилсЯ, Я был подобен нищему, у которого нет ни крова над головой,
ни хлеба. ’ы мне дороже всего мира. џ искал тебЯ, потому что не мог без
тебЯ жить. Њне постыли пиры, Я потерЯл сон. …сли бы не надежда найти тебЯ,
Я бросилсЯ бы на меч. Ќо смерть менЯ страшит - ведь тогда Я не смогу
видеть тебЯ. џ говорю чистую правду, да, Я не смогу жить без тебЯ и до сих
пор жил лишь надеждой, что тебЯ найду и увижу. Џомнишь наши беседы в доме
Ђвла? Ћднажды ты начертила на песке рыбу, и Я не понимал, что это
означает. Ђ помнишь, как мы играли в мЯч? “же тогда Я любил тебЯ больше
жизни, но ведь и ты начинала догадыватьсЯ, что Я тебЯ люблю... Џодошел к
нам Ђвл, стал пугать ‹ибитиной и прервал наш разговор. ЏомпониЯ сказала
Џетронию на прощанье, что бог един, всемогущ и всеблаг, но нам и в голову
не приходило, что ваш бог - •ристос. Џусть он даст мне тебЯ, и Я полюблю
его, хотЯ он представлЯетсЯ мне богом рабов, чужеземцев и беднЯков. ’ы вот
сидишь рЯдом со мною, а думаешь только о нем. „умай обо мне, не то Я его
возненавижу. „лЯ менЯ одна ты - божество. „а будут благословенны твои отец
и мать и твоЯ землЯ, что тебЯ породили. џ хотел бы пасть тебе в ноги и
молитьсЯ тебе, поклонЯтьсЯ тебе, приносить тебе жертвы, мольбы - о трижды
божественнаЯ! Ќет, ты не знаешь, ты не можешь знать, как Я тебЯ люблю...
Ћн провел рукою по побледневшему лбу и закрыл глаза. …го натура
никогда не знала удержу ни в гневе, ни в любви. Ћн говорил с жаром, как
человек, уже не владеющий собою и не желающий думать о сдержанности ни в
речах, ни в чувствах. Ќо говорил он искренне, от чистого сердца. Ѓыло
видно, что скопившиесЯ в его груди страдание, восторг, страсть и
преклонение вырвались наконец на волю неудержимым потоком слов. ‹игии его
речи показались кощунственными, но сердце у нее так отчаЯнно билось, точно
хотело разорвать стеснЯвшую грудь тунику. Ћна не могла совладать с
жалостью к ‚иницию и к его страданиЯм. …е волновало почтение, с каким он к
ней обращалсЯ. Ћна чувствовала, что ее безгранично любЯт, обожествлЯют,
что этот могучий, опасный человек теперь принадлежит ей душою и телом, как
раб, и сознание его покорности и своей власти над ним наполнЯло ее
счастьем. ‚ памЯти мгновенно возникало прошлое. Ћн снова был длЯ нее тем
великолепным и прекрасным, как Языческий бог, ‚иницием, который в доме
Ђвла говорил ей о любви, как бы пробуждаЯ от сна ее тогда еще полудетское
сердце; был тем, чьи поцелуи она еще чувствовала на своих губах и из чьих
объЯтий вырвал ее на Џалатине “рс, словно из огнЯ унес. Ќо теперь, глЯдЯ
на мужественное лицо, исполненное восторга и страданиЯ, на бледный его лоб
и умолЯющие глаза, на этого раненого, сраженного любовью, пылкого,
преклонЯющегосЯ перед нею и покорного ей юношу, она увидела его таким,
каким хотела бы видеть тогда, прежде, и какого могла бы тогда полюбить
всею душой, - и он был ей дороже, чем когда-либо.
‚незапно она понЯла, что может прийти минута, когда его любовь, как
вихрь, захватит ее и унесет, и тут она испытала то же чувство, какое было
у него: будто она стоит на краю пропасти. € длЯ этого покинула она дом
Ђвла? „лЯ этого спасалась бегством? „лЯ этого так долго прЯталась в бедных
кварталах города? € кто он, этот ‚иниций? Ђвгустиан, солдат и придворный
Ќерона! ‚едь он был участником разврата и безумств императора, что было
видно по тому пиру, которого ‹игиЯ не могла забыть; ведь он вместе с
прочими ходил в храмы и приносил жертвы нечистым божествам, в которых,
может, и не верил, но отдавал им установленную обычаем дань. ‚едь он
преследовал ее, чтобы сделать своею рабой и любовницей, увести в страшный
мир роскоши, наслаждениЯ, злодейств и бесчинств, вопиющих о гневе и мести
господних. Џравда, ей казалось, он изменилсЯ, но вот давеча он сам сказал,
что, если она будет думать о •ристе больше, чем о нем, то он готов •риста
возненавидеть. Ћдна мысль о какой-либо иной любви, чем любовь к •ристу,
думала ‹игиЯ, - это уже грех против него и против его учениЯ, а когда она
заметила, что где-то в глубине ее души могут пробудитьсЯ другие чувства и
желаниЯ, ей стало тревожно за свое будущее и свое сердце.
‚ эту минуту ее душевного смЯтениЯ вошел в комнату ѓлавк - он хотел
осмотреть больного, проверить, как заживают раны. ‹ицо ‚инициЯ вмиг
помрачнело от досады и гнева. Ћн сердилсЯ, что прервали его разговор с
‹игией, и, когда ѓлавк начал задавать ему вопросы, отвечал чуть ли не с
презрением. Џравда, он быстро успокоилсЯ, но если у ‹игии была какаЯ-то
надежда, что услышанное в Ћстриане могло повлиЯть на его неукротимый нрав,
то надежда эта должна была исчезнуть. Ћн изменилсЯ только по отношению к
ней, но в груди его по-прежнему билось жестокое, себЯлюбивое, истинно
римское, а стало быть, волчье сердце, неспособное не только к восприЯтию
кроткого христианского учениЯ, но даже к благодарности.
‹игиЯ вышла из комнаты, удрученнаЯ печалью и тревогой. Џрежде она в
молитвах приносила •ристу сердце спокойное и чистое, как слеза. ’еперь ее
покой был нарушен. џдовитый червь проник в сердечко цветка и копошилсЯ
там. „аже сон - хотЯ она провела две бессонные ночи - не принес
умиротворениЯ. …й снилось, что в Ћстриане Ќерон со свитой августианов,
вакханок, корибантов и гладиаторов давит украшенной розами колесницей
толпы христиан, а ‚иниций хватает ее в объЯтьЯ, втаскивает на колесницу и,
прижимаЯ к груди, шепчет: "€дем к нам!"

        ѓлава XXVII

     ‘ этого часа ‹игиЯ стала реже поЯвлЯтьсЯ в общей комнате и реже
подходила к постели ‚инициЯ. Ћднако покой не возвращалсЯ к ней. Ћна
видела, что ‚иниций следит за ней умолЯющими глазами, что он ждет каждого
ее слова, как милости, что он страдает и не смеет жаловатьсЯ, боЯсь
вызвать у нее неприЯзнь, что в ней одной его здоровье и радость, - и тогда
ее сердце переполнЯлось состраданием. ‚скоре она также заметила, что чем
больше стараетсЯ его избегать, тем острее в ней жалость к нему и тем
больше нежности в ее душе. ЏрежнЯЯ ее безмЯтежность исчезла. €ногда ‹игиЯ
говорила себе, что ей надо все времЯ быть рЯдом с ‚иницием, ибо,
во-первых, учение господне велит платить добром за зло и, во-вторых,
беседуЯ с ним, она могла бы привлечь его к истинной вере. Ќо тут же
совесть укорЯла ее, что она сама себЯ обманывает и что влечет ее к нему не
что иное, как любовь и его обаЯние. ќти душевные терзаниЯ не оставлЯли ее,
но с каждым днем только усиливались. Њинутами ей казалось, будто она
опутана сетью и, чем больше стараетсЯ вырватьсЯ, тем больше запутываетсЯ.
…й также пришлось признатьсЯ себе, что видеть ‚инициЯ, слышать его голос
становитсЯ длЯ нее с каждым днем все более необходимо и сладостно и что ей
приходитсЯ изо всех сил боротьсЯ с желанием сидеть у его постели. Љогда
она приближалась к нему и лицо его сиЯло от радости, ее сердце также
трепетало от счастьЯ. Ћднажды она заметила на его глазах следы слез и в
первый раз в жизни подумала, что она могла бы осушить эти слезы поцелуЯми.
“страшеннаЯ этой мыслью и убитаЯ презрением к себе, она проплакала всю
следующую ночь.
     Ђ он был так терпелив, словно дал обет кротости. Љогда порою в глазах
его вспыхивало раздражение, своеволие, гнев, он мгновенно гасил эти
вспышки, а потом смотрел на нее с беспокойством, как бы молЯ о прощении, и
ее это волновало еще больше. Ќикогда еще не приходилось ей чувствовать,
что ее так сильно любЯт, и, думаЯ об этом, она ощущала себЯ виноватой и
счастливой. ‚иниций тоже сильно переменилсЯ. ђазговариваЯ с ѓлавком, он
уже не был так высокомерен. —асто у него поЯвлЯлась мысль, что и этот
бедный, врачующий его раб, и чужеземка старуха Њириам, окружавшаЯ его
своею заботой, и Љрисп, которого он всегда видел погруженным в молитву, -
что все они как-никак люди. ќти мысли удивлЯли его - однако они
поЯвлЯлись. Џостепенно он полюбил “рса, они беседовали по целым днЯм - с
ним ‚иниций мог говорить о ‹игии, а гигант был неистощим в своих рассказах
и, ухаживаЯ за больным изо днЯ в день, тоже стал испытывать к нему
известную привЯзанность. ‹игиЯ же всегда была длЯ ‚инициЯ существом как бы
иной породы, бесконечно более высоким, чем те, кто ее окружал, и все же он
начал приглЯдыватьсЯ к этим простым и бедным людЯм - чего с ним еще
никогда не бывало - и обнаруживать в них разные примечательные качества, о
которых прежде и не подозревал.
     ’олько ЌазариЯ он не выносил - ему казалось, что этот юноша смеет
питать нежные чувства к ‹игии. ‚иниций долго скрывал свою враждебность к
нему, но однажды, когда Ќазарий принес девушке двух перепелок, купленных
на заработанные им деньги, в ‚иниции пробудилсЯ потомок квиритов, длЯ
которого пришелец из чужого народа ничтожнее самого жалкого червЯка.
“слыхав, что ‹игиЯ благодарит за подарок, он страшно побледнел, и, когда
Ќазарий вышел за водой длЯ птиц, ‚иниций сказал:
     - ‹игиЯ, как ты можешь терпеть, чтобы он делал тебе подарки? ђазве ты
не знаешь, что греки называют людей его народа иудейскими собаками?
     - џ не знаю, как их называют греки, - отвечала девушка, - но знаю,
что Ќазарий христианин и мой брат.
     ‚ымолвив это, ‹игиЯ посмотрела на него с удивлением и печалью - она
уже отвыкла от подобных вспышек, - а он стиснул зубы, чтобы не сказать ей,
что такого брата он приказал бы засечь насмерть или сослал бы его в
деревню, чтобы он как компедитус* копал там землю в его сицилийских
виноградниках. ‚иниций, однако, сдержал себЯ, подавил свой гнев и, немного
помолчав, сказал:
     - Џрости менЯ, ‹игиЯ. ‚едь ты длЯ менЯ - царскаЯ дочь и приемное дитЯ
Џлавтиев.
     _______________
     * Љ о м п е д и т у с - раб в ножных оковах.
€ он настолько овладел собой, что, когда Ќазарий опЯть поЯвилсЯ в
комнате, ‚иниций пообещал ему, возвратЯсь на свою виллу, подарить пару
павлинов или пару фламинго, которых в его садах великое множество.
‹игиЯ понимала, во что обходЯтсЯ ему подобные победы над собою. € чем
чаще он их одерживал, тем больше к нему склонЯлось ее сердце. Ћднако его
подвиг по отношению к Ќазарию был не так уж труден, как она думала.
‚иниций мог ненадолго рассердитьсЯ на него, но ревновать к нему не стал
бы. ‚ его глазах сын Њириам действительно стоЯл почти не выше собаки, к
тому же Ќазарий был еще совсем юн, и если любил ‹игию, то безотчетно и
смиренно. Људа более серьезную борьбу с собою должен был вести молодой
трибун, чтобы соглашатьсЯ хотЯ бы с тем почитанием, каким в среде этих
людей было окружено имЯ •риста и его учение. € тут в душе ‚инициЯ
творилось что-то странное. Љак-никак это было учение, которое исповедовала
‹игиЯ, - по одной этой причине ‚иниций готов был его признать. € по мере
того, как к нему возвращалось здоровье и он припоминал лавину событий,
происшедших после той ночи в Ћстриане, и новых понЯтий, хлынувших в его
сознание, он все больше дивилсЯ сверхчеловеческому могуществу этого
учениЯ, которое столь неслыханно преображало души людей. ‚иниций понимал,
что оно несет в себе нечто необычное, чего еще не бывало на свете, и
чувствовал, что если бы это учение охватило весь мир, если бы привило миру
свою любовь и милосердие, то, пожалуй, наступила бы эра вроде той, когда
еще правил миром не ћпитер, а ‘атурн.* Ќе смел он также усомнитьсЯ ни в
божественном происхождении •риста, ни в его воскресении, ни в других
чудесах. ђассказывавшие о том очевидцы были людьми слишком достойными
довериЯ и слишком презиравшими ложь, чтобы он мог предположить, будто они
выдумывают небылицы. ‚ конце концов римский скептицизм, допускаЯ неверие в
богов, сохранЯл веру в чудеса. ‡десь перед ‚иницием была страннаЯ загадка,
решить которую он не мог. ‚ то же времЯ все это учение казалось ему
противоречащим существующему порЯдку вещей, невозможным длЯ исполнениЯ в
жизни и безумным, как никакое другое. Џо мнению ‚инициЯ, люди в ђиме и во
всем мире могли быть дурными, но миропорЯдок был хорош. …сли бы, к
примеру, император был порЯдочным человеком, если бы сенат состоЯл не из
гнусных развратников, но из людей вроде ’разеи, чего бы, казалось, еще
желать? ‚едь римский миропорЯдок и господство римлЯн были по сути хороши,
и различиЯ между людьми законны и справедливы. Ђ это учение, считал
‚иниций, может нарушить всЯкий порЯдок, господство высших над низшими,
может уничтожить все различиЯ меж людьми. € что тогда сталось бы с римским
владычеством и римским государством? Ќеужели римлЯне могли бы отказатьсЯ
от власти или признать несметные полчища покоренных народов равными себе?
‚от это уж никак не вмещалось в мозгу патрициЯ. ‚добавок новое учение
противоречило и всем личным его представлениЯм, привычкам, его характеру и
понЯтиЯм о жизни. Ћн просто не мог себе вообразить, как бы он существовал,
если бы вдруг перешел в эту веру. Ћн страшилсЯ ее, изумлЯлсЯ ей, но все
его естество содрогалось от мысли, что он мог бы ее принЯть. € в то же
времЯ только она - а не что-либо другое - разделЯла его и ‹игию, и, думаЯ
об этом, ‚иниций ненавидел христианское учение всей душой.
_______________
     * ‘ а т у р н (тождествен греческому Љроносу) - отец ћпитера
(‡евса). Ѓудучи низложен своим сыном, по преданию, воцарилсЯ в ‹ации.
‚ремЯ его правлениЯ считалось "золотым веком".
Ћднако он уже отдавал себе отчет, что именно оно украсило ‹игию тем
необычным, несказанным очарованием, которое в его сердце пробудило рЯдом с
любовью почитание, рЯдом с вожделением преклонение и сделало ‹игию самым
дорогим на свете существом. € тогда ему хотелось возлюбить •риста. „а, он
сознавал, что должен либо его возлюбить, либо возненавидеть, но
равнодушным остатьсЯ не может. € будто две встречные волны сталкивались в
его душе, вносЯ колебаниЯ и в мысли его, и в чувства, - он не мог решитьсЯ
на выбор, но, склонЯ голову, выказывал безмолвное почтение этому
непонЯтному длЯ него богу лишь потому, что то был бог ‹игии.
‹игиЯ видела, что с ним происходит, как он боретсЯ с собою, как
натура его отвергает веру, и, хотЯ это смертельно ее удручало, скорбь,
жалость и признательность за такое безмолвное почтение, оказываемое
•ристу, влекли к нему ее сердце с неодолимой силой. Ћна вспоминала
Џомпонию ѓрецину и Ђвла. „лЯ Џомпонии источником непрестанной печали и
непросыхающих слез была мысль о том, что после смерти она не встретит
Ђвла. ’еперь ‹игии стали понЯтнее эта скорбь и тоска. ‚от и у нее был
дорогой ей человек, с которым ей грозила вечнаЯ разлука. ‚ременами она,
правда, тешила себЯ надеждой, что его душа еще откроетсЯ истине •ристовой,
но надежда быстро рассеивалась. ‹игиЯ уже слишком хорошо знала и понимала
его. ‚иниций - христианин? „аже в ее неискушенном уме два эти понЯтиЯ не
могли совместитьсЯ. …сли рассудительный, степенный Ђвл не стал
христианином под влиЯнием мудрой и добродетельной Џомпонии, как же мог им
стать ‚иниций? Ћтвета не было, вернее, был только один ответ: длЯ него нет
ни надежды, ни спасениЯ.
     Ќо эта обреченность ‚инициЯ не только не отвращала от него ‹игию, но,
как она со страхом стала замечать, внушала ей острую жалость, и от этого
‚иниций становилсЯ ей еще дороже. Њинутами ей хотелось поговорить с ним
напрЯмик о его греховном прошлом, но, когда однажды, сидЯ возле него, она
сказала, что вне христианского учениЯ нет жизни, он, уже несколько
окрепший, приподнЯлсЯ, опираЯсь на здоровую руку, и вдруг положил голову
ей на колени со словами: "’ы и есть жизнь!" € тут дыхание замерло у нее в
груди, в глазах потемнело, трепет блаженства пробежал по всему телу.
Ћбхватив руками его голову, она пыталась его уложить, но при этом сама
наклонилась над ним так, что губами коснулась его волос, и с минуту,
охваченные упоением, они, сдерживаЯ себЯ, боролись с любовью, котораЯ
толкала их друг к другу.
     Ќаконец ‹игиЯ поднЯлась и выбежала из комнаты, чувствуЯ, что кровь
кипит у нее в жилах и голова идет кругом. Ќо то была каплЯ, переполнившаЯ
чашу. ‚иниций и не догадывалсЯ, как дорого придетсЯ ему заплатить за
блаженную минуту, но ‹игиЯ, однако, понЯла, что теперь она сама нуждаетсЯ
в спасении. Џосле этого вечера она провела бессонную ночь в слезах и
молитвах, чувствуЯ, что недостойна молитьсЯ и быть услышанной. “тром она
вышла из кубикула очень рано и, позвав Љриспа в садовую беседку, увитую
плющом и увЯдшими вьюнками, открыла ему душу, умолЯЯ разрешить ей покинуть
дом Њириам, потому что она уже не доверЯет себе и не может победить любовь
к ‚иницию в своем сердце.
     Љрисп, человек немолодой, суровый и обычно погруженный в молитвенный
экстаз, согласилсЯ, что ей надо уйти из дома Њириам. Ћн не находил слов,
чтобы выразить свое возмущение этой, по его понЯтиЯм, греховной любовью.
‘ердце в нем переворачивалось от мысли, что у ‹игии, которую он опекал со
днЯ ее бегства, которую полюбил и укрепил в вере, которой он любовалсЯ,
как белой лилией, выросшей на почве христианского учениЯ и не оскверненной
ни единым земным веЯнием, что у этой ‹игии могло найтись в душе место длЯ
иной любви, кроме любви небесной. Ђ он-то верил, что нет в мире более
чистого сердца, каждое биение которого во славу •риста, и надеЯлсЯ ему
принести ее в жертву, как жемчужину, как драгоценность, как любимейшее
творение рук своих, - и неожиданное разочарование повергло его в глубокое
горе.
     - €ди и моли бога, чтобы он простил твою вину, - мрачно промолвил он.
     - Ѓеги, пока злой дух, тебЯ опутавший, не довел тебЯ до окончательного
падениЯ и не заставил отречьсЯ от спасителЯ. ђади тебЯ бог умер на кресте,
дабы собственной кровью искупить твою душу, а ты предпочла полюбить того,
кто хотел сделать тебЯ своей наложницей. Ѓог чудом спас тебЯ из его рук, а
ты открыла сердце нечистой похоти и полюбила исчадие тьмы. Љто он? „руг и
слуга антихриста, соучастник в разврате и злодействах. Људа он заведет
тебЯ, коли не в ту пропасть, не в тот ‘одом, в котором сам живет и который
будет уничтожен богом в пламени его гнева? Ђ Я говорю тебе: лучше бы ты
умерла, лучше бы стены этого дома обрушились на твою голову прежде, чем
этот змей заползет в твою грудь и отравит ее Ядом своего нечестиЯ.
€ он горЯчилсЯ все сильнее - вина ‹игии во