 начало, до
того времени дремавшее. Ѓолезненно и жестоко всЯкое нарушение первоначальной
целости  и  органичности.  ЏросыпающаЯсЯ,   подымающаЯсЯ  и  сознающаЯ  себЯ
личность всегда жестока в отношении к окружающей ее среде и господствующей в
ней системе  приспособлениЯ,  она  не может  не  причинЯть боли.  Љак  много
жестокости и боли бывает при всЯком разрыве личности с семьей, котораЯ давит
своей системой приспособлениЯ! Љак много  жестокости и боли бывает во всЯкой
борьбе за ценность,  котораЯ  ставитсЯ  выше  блага! Ѓолезненна и мучительна
замена натурального хозЯйства  денежным, болезненно и  мучительно разложение
общины,  разложение старого строЯ семьи, болезнен и  мучителен всЯкий разрыв
со старыми  устоЯми жизни,  со  старыми  идеЯми, болезнен и мучителен всЯкий
духовный и  идейный кризис. Ѓезболезненно оставатьсЯ в покое и бездвижности.
‘ точки зрениЯ состраданиЯ  к людЯм и человеческим поколениЯм, боЯзни боли и
жестокости,  лучше  оставатьсЯ в старой системе  приспособлениЯ,  ничего  не
искать, ни  за  какие ценности  не  боротьсЯ. †естокость сопровождает всЯкое
зачинающеесЯ движение, всЯкий разрыв, предшествующий творчеству.
     €сключительнаЯ религиЯ состраданиЯ,  боЯщаЯсЯ всЯкой боли и  страданиЯ,
как, например, буддизм, есть  религиЯ  бездвижности,  покоЯ. ‚  христианстве
этого  нет,   христианство  считает   неизбежным  прохождение  жизни   через
страдание, христианство знает ценности высшие, чем покой и безболезненность.
•ристианство верит в  искупительность страданиЯ и зовет к вольной ѓолгофе. €
судьба христианских народов -  динамична, а  не статична, как судьба народов
‚остока.  •ристианское человечество творит историю.  Џризнание высшим благом
счастьЯ,  благополучиЯ,  безболезненного  состоЯниЯ людей, прЯмых  интересов
данного поколениЯ должно привести  к застою, к боЯзни творческого движениЯ и
истории.  ‚сЯкое  творчество и всЯкаЯ историЯ есть любовь к  дальнему,  а не
любовь  к  ближнему, любовь к ценности, а  не  к благополучию. ’ворчества  и
истории   нет  без   моментов  страданиЯ   и   боли,   без   жертвы   благом
непосредственной жизни. ‚о всЯкой любви к дали, к  выси, к сверхчеловеческой
ценности есть своЯ жестокость. ‘ухой огонь этой любви пожирает влагу жизни и
несет  страданиЯ  всему,  что  близко,  что  на  плоскости.  Ѓезболезненнее,
сострадательнее было бы не отстаивать дальних и горних ценностей и  уступить
их во имЯ блага людей, не творить истории. ‚ самой точке зрениЯ ценности уже
есть  жестокость и  болезненность. ‚ точке  зрениЯ  блага - безболезненность
покоЯ, приспособлениЯ, удовлетворенности  тем, что  есть, и длЯ тех, которые
есть. Ќо при таком отношении к жизни нельзЯ было бы творить большую историю.

        III

     ‚се вышесказанное  может  быть применено  и  к войне.  ‚ойна  жестока и
болезненна. Ќикто не станет утверждать, что война сама по себе есть желанное
благо. Ќетрудно всЯкого привести к сознанию желательности прекращениЯ всЯких
войн  и  замирениЯ  человечества в братском  единении. Ќо такие  отвлеченные
истины  мало помогают  выйти  из жизненных затруднений. ‚есь  вопрос  в том,
отстаиваютсЯ  ли   в  войне   какие-нибудь  ценности,   более  высокие,  чем
человеческое  благополучие,   чем  покой  и  удовлетворенность  современного
поколениЯ? ‘овершаетсЯ ли в этой страшной и жестокой войне что-то важное длЯ
исторической дали и  выси? ‚ идеологических  восхвалениЯх  войны всегда есть
что-то неприЯтное и недолжное. ‚ойна может быть принЯта лишь страдальчески и
трагически.  Ќо эта ниспосланнаЯ нам  война,  может быть,  самаЯ страшнаЯ из
всех  бывших  войн,  есть  во  всЯком  случае  страдальческое  испытание длЯ
современного человечества,  развращенного буржуазным благополучием и покоем,
поверившего  в  возможность мирной  внешней  жизни  при внутреннем  раздоре.
–енность  чести,  национальной  и  личной,  выше  благополучиЯ  и  покойного
удовлетворениЯ.  „остижениЯ жизни исторической, решениЯ  мировых  задач выше
достижений  жизни  замкнуто-эгоистической,  личной  и семейной.  Ѓез  такого
сознаниЯ не может быть  закала народного характера.  …сли в народе побеждают
интересы  покойно-удовлетворенной  жизни  современного поколениЯ,  то  такой
народ  не  может  уже иметь истории,  не в  силах выполнить никакой миссии в
мире. †естокость войны, жестокость нашей  эпохи не  есть просто  жестокость,
злоба, бессердечие  людей, личностей, хотЯ все  это и  может быть  ЯвлениЯми
сопутствующими.   ќто   -   жестокость   исторической   судьбы,   жестокость
исторического движениЯ, исторического испытаниЯ.
     †естокость   человека  -  отвратительна.  Ќас   справедливо   возмущает
жестокость немцев.  Њы чувствуем за этим превращение человека в механическое
орудие  длЯ  целей государственных,  умирание  души  в совершенной  массовой
дисциплине.  Џротив  ожесточениЯ  сердца,  против  жестокости  нравов  нужно
боротьсЯ всеми силами. ‚ойна, конечно,  несет с собой опасность варваризации
и  огрублениЯ. Ћна сдирает  покровы культуры  и обнажает ветхую человеческую
природу.  Ќо есть другаЯ  сторона  в моральной  и  психологической  проблеме
жестокости.  ‘овременные  люди,   изнеженные,  размЯгченные  и  избалованные
буржуазно-покойною   жизнью,   не   выносЯт   не   этой  жестокости   сердца
человеческого, - сердца  их достаточно ожесточены и в мирной жизни, - они не
выносЯт  жестокости  испытаний,  жестокости  движениЯ, выводЯщего из  покоЯ,
жестокости истории и  судьбы. Ћни  не хотЯт истории  с ее  великими  целЯми,
хотЯт ее прекращениЯ в покое удовлетворениЯ и благополучиЯ. € вот эта боЯзнь
жестокости и боли не есть показатель духовной высоты.
     ‘амый  любЯщий.  добрый, сердечный человек может безбоЯзненно принимать
муку  свершающейсЯ  истории,  жестокость  исторической  борьбы.  „оброта  не
противоположна  твердости,  даже  суровости,  когда ее  требует  жизнь. ‘ама
любовь  иногда  обЯзывает  быть  твердым  и жестким,  не боЯтьсЯ  страданиЯ,
которое  несет с  собой  борьба  за  то, что  любишь. ‚опрос  идет  о  более
мужественном,  не  размЯгченном  отношении  к  жизни.   €  в  конце  концов,
безбоЯзненное принЯтие  моментов неизбежной жестокости приводит к  тому, что
многие страданиЯ  избегаютсЯ. ‚едь нужна бывает операциЯ, чтобы  избавить от
смертельной  болезни,  чтобы  предотвратить еще более ужасные страданиЯ. ќта
жестокость и болезненность операциЯ должна быть морально оправдана и в жизни
исторической.  ’от  уготовлЯет человечеству несоизмеримо большие  страданиЯ,
кто боЯзливо  закрывает себе  глаза на необходимость  таких  операций  и  их
доброты  и  мЯгкосердечиЯ  предоставлЯет  человечеству  погибать  от гнойных
нарывов.
     “ нас,  русских, есть боЯзнь силы,  есть вечное подозрение,  что всЯкаЯ
сила от дьЯвола. ђусские - непротивленцы по своему духу. ‘ила представлЯетсЯ
всегда насилием и жестокостью. Ѓыть может, потому русские стали  такими, что
в  истории  своей они слишком много страдали от  насиловавшей  их,  над ними
стоЯщей силы. Њы не  привыкли на силу смотреть с моральной точки зрениЯ, как
на дисциплину  духа,  как  на закал характера.  €з инстинкта  самосохранениЯ
русский  народ привык  подчинЯтьсЯ внешней силе, чтобы она не раздавила его,
но внутренно он считает состоЯние силы не высшим, а низшим состоЯнием. ’аким
создала русский  народ  историЯ. ‚ нравственных сомнениЯх, вызываемых силой,
есть   своЯ   правда.   ‚опрошениЯ  ‹.  ’олстого   не  могут   быть  названы
недоразумением. ‚ них  чувствуютсЯ великие вопрошениЯ всего русского народа,
его своеобразный  моральный склад. Ќо в  русском непротивлении есть опасный,
расслаблЯющий уклон, уклон от  христианства к буддизму.  Ѓыть сильным духом,
не  боЯтьсЯ ужасов и испытаний жизни, принимать  неизбежное  и очистительное
страдание, боротьсЯ против зла - остаетсЯ императивом  истинно-христианского
сознаниЯ. ђусские всего более нуждаютсЯ в  закале характера. ђусскаЯ доброта
часто бывает русской бесхарактерностью, слабоволием,  пассивностью,  боЯзнью
страданиЯ.  ќта пассивнаЯ доброта,  всегда готоваЯ уступить и  отдать всЯкую
ценность, не может быть признана таким  уж высоким качеством.  …сть  доброта
активнаЯ,  твердаЯ  в  отстаивании ценностей.  ’олько  к такой доброте нужно
призывать. €  нужно  противитьсЯ расслаблЯющему  и размЯгчающему ужасу перед
болью и жестокостью жизни.

     Ћ правде и справедливости в борьбе народов

        I

     ‘амый  распространенный взглЯд, которым оправдываетсЯ война  со сторона
какого-нибудь народа, -  тот,  что правда и справедливость на  стороне этого
народа. ‚раждебный же народ  представлЯетсЯ целиком пребывающим в неправде и
несправедливости. ќто - чисто  моральнаЯ оценка войны, перенесение моральных
категорий личной жизни  на  историческую жизнь  народов.  ’акое приписывание
исключительной моральной правоты своему народу в войне, а враждебному народу
исключительной  неправоты  нередко бывает скрытым  пасифизмом, вынужденным к
оправданию  данной  войны. ќто благообразнаЯ  точка зрениЯ, котораЯ сразу же
сделалась  господствующей в  ђоссии,  когда разразилась война,  не только не
верна,  но и  опасна. ђусским очень трудно было  вообще  оправдать  войну. ‚
широких  кругах русской интеллигенции  господствовало  сознание,  совершенно
отрицающее войну. ќлементарно простое отрицание войны базировалось на разных
отвлеченных  учениЯх,  как гуманитарный  пасифизм, международный  социализм,
толстовское непротивление  и  т. п.  Џодход  к  проблеме  войны  всегда  был
отвлеченно-моралистический,          отвлеченно-социологический          или
отвлеченно-религиозный. ‘амостоЯтельной работы  мысли  над сложной проблемой
войны у нас не происходило. ‚ойна застала нас нравственно неподготовленными.
Ќачали   на  скорую  руку   строить  оправданиЯ   войны  и  применили  самый
элементарный  прием  -  перенесение  на  мировую  борьбу  народов  привычных
категорий  нравственной  жизни личности. ќто  делали  и  левые  направлениЯ,
исходившие    из   позитивистического    миросозерцаниЯ,    и    направлениЯ
славЯнофильские,  религиозные.  ‘амобытной  исторической   действительности,
обладающей  своими   самостоЯтельными  ценностЯми   и  оценками,   все   эти
направлениЯ не признавали.  ’ворческие  исторические задачи выпадали из полЯ
зрениЯ исключительно моралистического сознаниЯ. ‚ результате наших поспешных
оправданий  войны,  или, точнее, наших самооправданий, получилсЯ один вывод:
мы  лучше  немцев,  нравственнаЯ  правота на нашей стороне,  мы защищаемсЯ и
защищаем, немцы же в нравственном отношении очень плохи, они - насильники, в
них - дух антихристов. ‚ывод  этот не очень богатый и не  очень глубокий. Ќо
лишь в силу  этого нравственного суждениЯ мы признали возможным воевать. „лЯ
одних германский народ был признан носителем милитаризма и реакции  и потому
нужно  воевать  с  ним,  это  -  дело прогрессивное.  „аже  анархисты  вроде
Љропоткина стали на  эту точку зрениЯ. „лЯ  других германский народ оказалсЯ
носителем антихристианских начал, ложной духовной культуры, и потому война с
ним - свЯщеннаЯ война. Ќо всегда оказывалось, что воевать можно лишь потому,
что мы лучше. Њало кто встал на точку зрениЯ борьбы рас.
     џ  думаю, что  такаЯ исключительно  нравственнаЯ оценка войны ложна и в
конце  концов безнравственна. ќлементарное морализирование мешает постигнуть
нравственный смысл  войны.  ’аким  путем угашаетсЯ  вселенское  нравственное
сознание виновности  всех и  всЯ, всех народов и всего  человеческого мира в
ужасе  войны.  Ќравственно достойнее на  себЯ взЯть ответственность  за  зло
войны, а не возлагать  его  целиком  на другого. Ќравственно предосудительно
слишком уж себЯ  считать лучше другого,  а другом  видеть злодеЯ  и на  этом
основании оправдывать  свою борьбы  с ним.  ‚ поединке  необходимо некоторое
уважение к противнику, с  которым стало тесно жить на свете. „олжно это быть
и в поединке народов. „а и неправдоподобно, чтобы мы были во всех отношениЯх
лучше немцев и чтобы  враги  наши были такими уж  низкими злодеЯми и волЯ из
целиком  была  отдана  неправде и злу.  ’ак не бывает.  € в нашей литературе
указывали  на  то,  что  немцы  обнаружили  не только  жестокость  и волю  к
господству  и  насилие,   но   и   чувство   долга,   патриотизм,   огромную
самодисциплину, способность к самопожертвованию во имЯ государства, что само
зло делают они, оставаЯсь верными моральному категорическому императиву. …ще
более  приходитсЯ  признать,  что  в  духовной жизни  германского  народа, в
германской  мистике,  философии,  музыке,  поэзии  были  великие  и  мировые
ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр. ‘
другой  стороны, у нас  оказалось  много  нравственных дефектов,  которые уж
слишком  бросаютсЯ в  глаза  и болезненно поражают. Њного русской неправды с
горечью  сознаем  мы.  „олжна ли ослабеть от этого наша волЯ к победе,  наше
сознание исторических задач, падает ли от этого оправдание войны?

        II

     ЋбнаруживаетсЯ  всЯ  шаткость наших  моралистических обоснований войны.
ђусский человек, усомнившись в своих исключительных нравственных качествах и
признав некоторые качества за врагом, начинает думать, что  и воевать-то  не
стоит, - у него  слабеет волЯ,  он уже не имеет пафоса. …сли у  немцев  есть
своЯ правда и свои нравственные качества, то русскому начинает казатьсЯ, что
воевать  против  немцев  нельзЯ,  нехорошо  и  неоправданно. Ќа  почве такой
моральной    рефлексии   растут    настроениЯ    пассивного   пораженчества,
гуманитарного  пасифизма  и  просто  длЯблости и индифферентизма.  „лЯ того,
чтобы мы были  по-настоЯщему воодушевлены, независимо от оценки немцев, наше
сознание должно  быть  направлено  в  совершенно другую сторону,  мы  должны
преодолеть исключительный морализм наших  оценок. ЊироваЯ  борьба народов  в
истории определЯетсЯ не моральными прерогативами. ќто  - борьба за достойное
бытие и исторические задачи, за историческое творчество. ‘праведливость есть
великаЯ   ценность,  но   не  единственнаЯ  ценность.   €  нельзЯ  оценивать
историческую борьбу народов  исключительно с точки зрениЯ справедливости,  -
существуют   и  другие  оценки.  Ќациональные  тела  в  истории   образуютсЯ
длительной, мучительной и сложной борьбой. „остойное национальное бытие есть
историческое  задание,  а  не  простаЯ  историческаЯ данность.  ‡адание  это
осуществлЯетсЯ  борьбой. €сторическаЯ  борьба есть  борьба за бытие, а не за
прЯмолинейную  справедливость, и  осуществлЯетсЯ  она совокупностью духовных
сил народов. ќта  борьба за национальное бытие - не утилитарнаЯ  борьба, она
всегда  есть борьба  за ценность,  за творческую силу, а не  за элементарный
факт  жизни,  не за простые интересы. Њожно  сказать, что  борьба народов за
историческое  бытие имеет глубокий моральный и  религиозный  смысл,  что она
нужна длЯ высших целей  мирового  процесса.  Ќо нельзЯ  сказать, что  в этой
борьбе  один  народ  целиком  представлЯет  добро,  а другой  народ  целиком
представлЯет  зло. Ћдин народ может быть лишь  относительно более прав,  чем
другой.  Ѓорьба  за  историческое  бытие  каждого  народа  имеет  внутреннее
оправдание. џ могу признавать правоту своего  народа в мировой войне, но это
не  есть  правота исключительных  нравственных  преимуществ, это  -  правота
творимых исторических ценностей и красота избирающего ќроса.
     €  мироваЯ борьба  союзников с  ѓерманией  есть борьба  за историческое
бытие и исторические ценности, а не борьба исключительных моральных  качеств
и  прерогатив. џ  хочу  преобладаниЯ в  мире ђоссии и  Ђнглии  и  ослаблениЯ
мирового   значениЯ  ѓермании.  Ќо  совсем  неверно  было  бы  сказать,  что
постановка такой исторической задачи и борьба за такую историческую ценность
есть  требование отвлеченной справедливости и  определЯетсЯ  исключительными
нравственными  преимуществами  Ђнглии  и  ђоссии  перед  ѓерманией.  Ѓорьба,
которую ведет так  насильнически ѓерманиЯ  за мировое преобладание, длЯ  нее
может быть не  менее  оправдана и в ней может быть свой нравственный  пафос.
Ќужно признать, что война одинаково может быть оправдана с двух  сторон. ќто
нравственно парадоксальное по внешности утверждение ведет не к нравственному
индифферентизму, а к повышению нравственного  сознаниЯ. Ќравственно ошибочно
и  недостойно  обосновывать,  например, великую миссию  ђоссии на принижении
других народов. „остойнее  боротьсЯ за исторические ценности с  противником,
за  которым  признаютсЯ  некоторые ценности.  ‚ойна есть столкновение судеб,
поединок, обращенный  к  высшему ‘уду.  ’акова природа всЯкого  столкновениЯ
индивидуальностей  в  мире.  ‚  поединке,  который  есть  апеллЯциЯ  двух  к
’ретьему, к Џровидению, один  может  быть более  прав, чем другой.  Ќо смысл
поединка, как и всЯкого столкновениЯ индивидуальностей, совсем не в том, что
один имеет исключительные нравственные преимущества  перед другим.  ‚опрос о
том, что войну  начала ѓерманиЯ, что  она главнаЯ виновница  распространениЯ
гнетущей власти милитаризма над миром, что она нарушила нормы международного
права, вопрос дипломатический и военный - длЯ нашей темы второстепенный. ќта
точка зрениЯ  не берет глубины вопроса, остаетсЯ на поверхности. „ело идет о
мировом   духовном   преобладании   славЯнской  расы.  Њне  неприЯтен   весь
нравственный  склад германца, противен его формалистический пафос долга, его
обоготворение государства, и Я склонен  думать, что славЯнскаЯ душа с трудом
может переносить самые нравственные качества германцев, их нравственную идею
устроениЯ  жизни.  € Я  бы хотел боротьсЯ с германцами  за  наш нравственный
склад, за наш  духовный тип. Ќо это менее всего означает, что война подлежит
расценке с  точки зрениЯ моральных прерогатив  противников. ‚ойна апеллирует
не  к  моральной  справедливости,  а  к  онтологической  силе.  Џреобладание
славЯнского нравственного склада  над германским нравственным складом совсем
не  есть  проблема   справедливости.  Љ  столкновению  индивидуальностей  не
применима категориЯ справедливости. ќто скорее дело исторической эстетики.

        II

     ЌельзЯ искать справедливости в  образовании  великих империй, например,
ђимской  или Ѓританской. Њожно  обсуждать способы, которыми пользовались при
образовании великих империй, но точка  зрениЯ отвлеченной справедливости при
оценке великих  исторических образований совершенно безжизненна и бесплодна.
Њы признаем, что образование великой ђимской империи имело огромное значение
длЯ  объединениЯ человечества, длЯ  единства  всемирной  истории.  Ќо  очень
сомнительно,  чтобы  в  образовании  ђимской  империи   можно  было  увидеть
справедливость.  „лЯ  чисто  моралистической точки  зрениЯ,  переносЯщей  на
историческую   действительность   моральные  категории   личной  жизни,   не
существует   исторических   задач   и  ценностей   жизни  исторической,  как
самостоЯтельной  сферы.  ’акой  морализм  ведет  к утверждению  status  quo.
‘праведливость  -  статична,  а не  динамична. ‚сЯкаЯ творчески историческаЯ
задача предполагает изменение status quo  и не обходитсЯ без принудительного
перераспределениЯ  исторических  тел.  Њорализм,  целиком захваченный  одной
идеей отвлеченной  справедливости, допускает лишь оборонительную войну, лишь
отрицательную  самозащиту.  Ќо  великаЯ  война  должна  иметь  и  творческие
исторические  задачи,  должна  что-то изменить  в мире  к лучшему,  к  более
ценному бытию.  Ќапример, борьба за  проливы не есть  борьба  за отвлеченную
справедливость,  это   -   борьба  за  историческое   бытие,   за  повышение
исторической ценности. ’рудно было бы даже сказать, что означает отвлеченнаЯ
справедливость  в  применении к  турецкой проблеме.  ‘праведливо  ли было бы
охранение  ’урецкой империи или  справедливо  ее  разрушение?  џ  верю,  что
мировое  преобладание  ђоссии и  Ђнглии повысило бы  ценности  исторического
бытиЯ человечества, способствовало бы объединению ‚остока и ‡апада и дало бы
простор  всЯкому индивидуальному историческому  существованию.  Ќо  проблема
‚остока и ‡апада не есть проблема отвлеченной справедливости, это - проблема
конкретного бытиЯ. „лЯ отвлеченных моралистов в  оценке исторической  борьбы
проблема ‚остока и ‡апада просто не существует, она не интересует их.
     Ќам,  русским, необходимо  духовное воодушевление  на  почве  осознаниЯ
великих исторических  задач,  борьба за  повышение  ценности нашего  бытиЯ в
мире,  за  наш дух,  а  не  на  почве  того  сознаниЯ, что  немцы  злодеи  и
безнравственны,  а мы  всегда правы и  нравственно  выше  всех.  Џреодоление
элементарного морализма  привело  бы  к более высокому моральному  сознанию.
‘праведливое и  джентльменское  отношение к диаволу  может  лишь  укрепить в
борьбе со  злом. Ѓолее справедливое отношение к  врагу должно не ослабить, а
усилить волю к победе. ‚олЯ к победе должна быть поставлена в зависимость от
наших  отрицательных  оценок  нравственных  свойств немцев.  Њы  верим,  что
последнЯЯ и  окончательнаЯ победа в бытии должна принадлежать духовной силе,
а не  материальному насилию  Ќо  духовнаЯ сила может проходить в  мире через
великое испытание и  унижение,  через ѓолгофу. ‘ила же торжествующаЯ  в мире
может оказатьсЯ призрачной.  € как бы ни слагалась внешнЯЯ судьба, наше дело
- выковывать волю к высшему бытию.

     „вижение и неподвижность в жизни народов

        I

     €сторическаЯ жизнь народов полна борьбы и движениЯ. ЏринЯвший историю и
историческую судьбу принимает и движение со всей его болью и мучительностью.
Ѓорьба народов за повышение и рост жизни не может быть неподвижностью. Њежду
тем очень распространены идеологические построениЯ, которые в неподвижности,
в   сохранении   status   quo   видЯт   справедливость,  всЯкую  же  борьбу,
перераспределЯющую  исторические тела,  считают неправдой и насилием. Њногие
находЯт очень прогрессивной, демократической и справедливой ту точку зрениЯ,
котораЯ  провозглашает:  не нужно  никаких  аннексий, пусть все  останетсЯ в
прежних  границах.  ‘овершенно  непонЯтно,  почему  status  quo,  сохранение
прежних границ бытиЯ народов есть меньшее насилие, чем изменение границ, чем
перераспределение национальных тел,  чем те или другие аннексии. ‘овременные
люди охотно соглашаютсЯ воспользоватьсЯ  результатами старых насилий, старой
борьбы, старых перераспределений и аннексий. Ќо они не согласны возложить на
себЯ  ответственность  за новые  перераспределЯющие  движениЯ, за новую боль
исторического  созиданиЯ.  Ќациональные  тела  образовались   в  истории   и
определили  свои границы через  борьбу, и в борьбе этой был элемент насилиЯ.
Ќо  можно  ли сказать, что великие исторические  задачи  уже кончились и что
остаетсЯ   лишь  сохранение   установившегосЯ?   ‘крытое   отрицание  всЯких
исторических задач  есть  в  современных идеологиЯх, которые  кажутсЯ  очень
прогрессивными.  Њировое дело овладениЯ  поверхностью земли и расселениЯ  на
ней народов  представлЯетсЯ уже  законченным.  ‚ соотношениЯх народов должно
прекратитьсЯ  всЯкое  движение  и  начатьсЯ  неподвижность.   ЋстаетсЯ  лишь
счастливо  устроитьсЯ на  справедливо распределенной  земле.  Ќо  счастливое
устроение - статическаЯ,  а  не  динамическаЯ  идеЯ. Ћтвлеченно-гуманитарное
отрицание всЯких  движений и  готовность признать,  что  война  должна  быть
вничью  и вернуть лишь к status quo ante bellum, [Џоложение, существующее до
перемен, происшедших  в  результате войн (лат.).  (Џримечание составителЯ.)]
враждебнаЯ историческому творчеству.
     ’очка  зрениЯ  отвлеченной справедливости  -  статична. ќта отвлеченнаЯ
справедливость  лишь  поддерживает мировое  равновесие,  идеальный  экилибр.
€сторическаЯ  динамика  предполагает  нарушение  экилибра  и  того,  что уже
слишком  привыкли считать  справедливым, предполагает прохождение  через то,
что может показатьсЯ несправедливым, признание ценностей иных,  чем ценность
отвлеченной,  охранЯющей  справедливости. ЏасифистскаЯ  теориЯ вечного  мира
легко  превращаетсЯ в  теорию вечного  покоЯ, счастливой  бездвижности,  ибо
последовательно должно отрицать не только  боль,  свЯзанную с  движением, со
всЯким  зачинающим  историческим творчеством. …сли  утверждаетсЯ,  что война
сама по себе  не есть благо,  что она свЯзана со злом и  ужасом, что желанно
такое состоЯние человечества, при котором войны невозможны и ненужны, то это
очень  элементарно  и слишком  неоспоримо.  —еловечество  и  весь  мир могут
перейти к высшему бытию, и  не будет уже материальных  насильственных войн с
ужасами,  кровью  и убийством.  Ќо  и  тогда  в  этом высшем состоЯнии будет
борьба, движение,  историческое творчество,  новое  перераспределение  тел и
духов.  €зменЯтсЯ способы борьбы, все сделаетсЯ более  тонким, и внутренним,
преодолеютсЯ слишком грубые и внешние методы, но и тогда будет боль движениЯ
и  борьбы,  счастливого  покоЯ  и  бездвижности,  благодатного  экилибра  не
наступит.  € на  небе, в иерархии  ангелов,  есть  войны. ‚ойны  могут  быть
духовными,  войнами  духов.  „ухи  добрые  сражаютсЯ   с  духами  злыми,  но
вооружениЯ из более тонкие и совершенные. ’ворческие заданиЯ исторического и
мирового  процесса  не могут  прекратитьсЯ и  не  может  наступить состоЯние
статическое, вечный счастливый покой. —еловечество призвано идти ввысь, а не
устраиватьсЯ  на  равнине.  €  высшаЯ  радость  человеческаЯ   есть  радость
движениЯ, а не радость бездвижности. Џеред  человечеством стоЯт еще огромные
задачи  овладениЯ  поверхностью  земного  шара  и  регулированиЯ ее. Џроцесс
образованиЯ  и  кристаллизации национальных  тел  еще  не закончилсЯ. Њиссии
народов в истории еще не  выполнены, и существуют народы и  расы, которые не
сказали еще своего  слова, не  выполнили своего  дела,  и им  предстоЯт  еще
периоды высшего подъема.

        II

     ”ормальный  принцип   отрицаниЯ   всЯких  аннексий,  сохранениЯ  старых
установившихсЯ  границ неприемлем,  последовательно  не приводим и  не может
претендовать  на безусловное значение. Ђннексии могут быть отвратительны, но
могут быть желанны. Џопробуйте применить  эту  статистическую точку зрениЯ к
’урции  и Ђвстрии, и сразу же обнаружитсЯ ее несостоЯтельность.  Џочему было
бы справедливым сохранение status quo в  разлагающейсЯ, не  имеющей будущего
’урции  или  в  искусственной,   не   органической  и   не  имеющей  никакой
самостоЯтельной миссии Ђвстрии?  €нстинкты исторического  творчества, ценные
исторические задачи требуют тут больших изменений и перераспределений. Ќовые
образованиЯ  будущего более  ценны,  чем охранение  одрЯхлевших исторических
организмов.  ‚се  национальные  и  государственные  образованиЯ  имеют  свою
судьбу,  свои периоды  зарождениЯ,  расцвета  и упадка. ‚се народы  призваны
сказать свое слово, сделать свой вклад в  мировую  жизнь, достигнуть высшего
цветениЯ  своего  бытиЯ.  Ќо  бытие  народов  и   государств  в  истории  не
сохранЯетсЯ  вечно,  в  неподвижных  формах и  границах.  Ќаступают  моменты
истощениЯ  и  нежизнепригодности.  ѓрециЯ создала  величайший  цвет  мировой
культуры,  знала  небывалые,  единственные  творческие  подъемы,  но  и  она
выродилась и исчезла. ќллины истощили свои силы и должны были уступить место
римлЯнам, имевшим совсем другую  миссию в мире. џ верю, что  древнЯЯ  ќллада
останетсЯ  навеки  жить  в  божественном  миропорЯдке,  но  эмпирически  она
перестала  существовать.  €спаниЯ   была  великой  страной,  знала   великий
творческий  подъем  и расцвет. Ќо она  быстро  истощилась,  была оттеснена и
превратилась  во  второстепенную страну.  € врЯд ли  кто-нибудь думает,  что
€спаниЯ  может  возродитьсЯ до мировой роли. ‚се народы имеют свои времена и
сроки, знают свой час. …сть  смена в миссии великих народов. Ћдин народ свою
миссию уже исполнил  или истощилсЯ прежде, чем исполнил ее  до конца. „ругой
народ идет ему на смену. „о времени народы хранЯт свои потенциальные силы. €
к  этой  смене народных миссий не применимы  суждениЯ  справедливости. ќто -
высшаЯ судьба.
     Ѓорьба народов  есть борьба  духовных сил,  высших предназначений, а не
борьба   за   животное   существование  и  элементарные  интересы.  †ивотное
существование  и  удовлетворение  элементарных  интересов  возможно   и  при
оттеснении  народов и государств  на второй  план истории.  “нижение  народа
наносит рану прежде всего его духу, а не его телу, его призванию,  а не  его
интересам. „уховный  и  культурный  расцвет  народа предполагает и некоторое
материальное могущество, символизирующее его внутренние потенции.  Ќо  народ
опускаетсЯ и погибает, когда материальное могущество превращаетсЯ длЯ него в
кумира  и целиком захватывает  его дух.  …сть большие основаниЯ думать,  что
германский  народ, имевший свою великую миссию в мире, в этой  войне истощит
свои  силы.  ‘лишком  направил  он  свои  силы  на  создание   материального
могущества, и это  исказило  дух его.  Ќарод же  русский таил свои  силы, не
выЯвил  их еще целиком в истории. € можно верить, что час смены исторических
миссий  пробил. Њногое перераспределЯетсЯ  в  исторических  телах  от  смены
исторических  призваний. Ќо к этой смене народных  призваний,  всегда  столь
многое   изменЯющей  на  поверхности  земли,  совсем   неприложимы  суждениЯ
статической  справедливости.  ‘уществуют  страны  и  народы,  огромнаЯ  роль
которых в истории определЯетсЯ  не  положительным,  творческим призванием, а
той карой,  которую несут они другим народам за их грехи. €  всего более это
можно сказать о ’урции. Ћбразование великой ’урции  в  …вропе, ее власть над
христианскими  народами - это была кара,  ниспосланнаЯ  за грехи  ‚изантии и
христианских народов …вропы.  ’урциЯ, как великаЯ империЯ, всегда  держалась
взаимной ненавистью и распрЯми христианских народов. ‘охранение status quo в
’урции  было  низкой, трусливой и завистливой политикой великих  европейских
держав.  ’аким путем не давали ђоссии выЯвить в  мире свою  мощь и исполнЯть
свое призвание. € если  беспримернаЯ война не решит  восточного вопроса,  то
человечеству грозЯт  новые,  страшные войны.  Ќередко сохранение  status quo
означает сохранение огнедышащего вулкана, который раньше или позже извергнет
лаву.

        III

     Ѓорьба ђоссии и ѓермании не есть соревнование на почве  справедливости,
но не есть также и  элементарнаЯ биологическаЯ борьба за  интересы. ‚ борьбе
этой ставЯтсЯ динамические,  творческие задачи. ђоссиЯ и ѓерманиЯ борютсЯ за
свои  места в мировой жизни и мировой истории, за преобладание  своего духа,
за  творчество  своих  ценностей, за свое  движение.  Њатериальные  интересы
играют тут  роль, но  подчиненную. ‚  такой  борьбе  должна быть приведена в
движение всЯ совокупность духовных  сил народов. Ќо  постановка исторической
задачи каким-нибудь  великим народом предполагает некий творческий произвол,
свободное  напрЯжение  всей энергии этого народа. ’ворческаЯ задача не  есть
исполнение закона, не  есть дело божественного фатума. Њожно  допустить, что
‘ам  Ѓог  предоставлЯет  своим  народам  свободу в  постановке  динамических
исторических задач  и  в их выполнении, не насилует их, когда они борютсЯ за
творчество более высоких ценностей. € духовное преобладание в мире ђоссии, а
не   ѓермании,   есть  дело   творческого   произвола,  а   не   отвлеченной
справедливости.  ќто дело свободного  движениЯ  в  мире,  а не  статического
равновесиЯ.
     Ћправдание  ђоссии  в мировой  борьбе,  как  и всЯкой  страны,  всЯкого
народа, может  быть лишь  в  том, что  внесет в мир  большие ценности, более
высокого  качества духовную  энергию,  чем ѓерманиЯ, притЯзаниЯ  которой  на
мировое  владычество  она отражает,  что своим  неповторимым  индивидуальным
духом она подымает человечество на более высокую  ступень бытиЯ. ќто не есть
от  века   предрешенное,   уже   в  онтологическом   порЯдке  осуществленное
преимущество ђоссии, это  -  стоЯщаЯ перед нами свободнаЯ творческаЯ  задача
грЯдущей жизни.  Ћправдание всЯкого народа,  как и всЯкого  человека,  перед
высшим  ‘мыслом  жизни может  быть лишь динамическим,  а не  статическим.  ‚
творческом  движении,  а  не  в  извечной  неподвижности,  котораЯ   кажетсЯ
справедливостью, нужно искать более высоких качеств бытиЯ народов. €деологиЯ
статической справедливости или предвечно осуществленного статического бытиЯ,
- мертвенна и безжизненна. ’олько творческое сознание может оправдать их и в
собственных глазах, и в глазах мира. ‚нести  же в мир творческие ценности мы
может лишь в том  случае,  если будем  повышатьсЯ и в ценности  и в качестве
нашего  собственного   бытиЯ.  ‚сЯкое  творческое  притЯзание  должно   быть
оправдано  творческим  действием,  движением  к более  высокому  качеству. €
истиннаЯ национальнаЯ политика может быть лишь  творческой, а не охранЯющей,
созидающей лучшую жизнь, а не кичащейсЯ своей статической жизнью.

     Ћпубликовано в мае 1916.
     Ћ частном и историческом взглЯде на жизнь

        I

     Ћтношение к  войне очень разделЯет людей  на  два типа,  которым трудно
сговоритьсЯ. Ћдни смотрЯт на войну,  как и  на все на свете, с частной точки
зрениЯ, с точки зрениЯ личной или семейной жизни, блага и  счастьЯ людей или
их   страданий   и  несчастьЯ.   „ругие  смотрЯт  на  войну  с  сверхличной,
исторической, мировой точки зрениЯ, с точки  зрениЯ ценности национальности,
государственности, исторических  задач,  исторической судьбы народов и всего
человечества. —астнаЯ точка  зрениЯ на жизнь, имеющаЯ  в виду  исключительно
благо  или  несчастьЯ - Џетрoв и €вaнов, -  не есть непременно обывательскаЯ
безыдейнаЯ точка зрениЯ, - она может быть  и очень идейной,  принципиальной.
„лЯ  идейного  сознаниЯ счастье или страдание Џетра  и  €вана представлЯетсЯ
счастьем  или страданием народа.  Ћчень  характерно, что ‹. ’олстой и тогда,
когда писал "‚ойну и мир", и тогда, когда писал свои нравственно-религиозные
трактаты, был  безнадежно замкнут в  кругу частной точки зрениЯ на жизнь, не
желающей  знать ничего, кроме индивидуальной  жизни, ее радостей и горестей,
ее  совершенств или  несовершенств. „лЯ толстовского чувства жизни реальна и
существенна лишь частнаЯ жизнь €вана и Џетра, жизнь семейнаЯ и нравственнаЯ,
их нравственные сомнениЯ и их исканиЯ нравственного совершенствованиЯ. Ћчень
показательно отношение  ‹евина  к  русско-турецкой  войне  и  к  славЯнскому
вопросу. †изнь историческаЯ, национальнаЯ, задачи истории, борьба народов  и
царств,  великие  исторические  люди   -   все  это  казалось   ‹.  ’олстому
несущественным, нереальным, обманчивой и внешней оболочкой жизни. ‚ "‚ойне и
мире" не только "мир" побеждает "войну",  но и  вообще  реальность "частной"
жизни   побеждает   призрачность  жизни   "исторической",  детскаЯ  пеленка,
запачканнаЯ в  зеленое  и  желтое,  оказываетсЯ  существеннее,  глубже  всех
Ќаполеонов и  всех столкновений  ‡апада  и  ‚остока.  „лЯ ’олстого  частнаЯ,
растительно органическаЯ  жизнь  всегда реальнее и  существеннее,  чем жизнь
духовнаЯ, чем презираемое им культурное творчество, чем "науки и искусства".
€ вместе с тем со своей  "частной"  точки зрениЯ ’олстой  не видит  личности
человеческой,  всЯкий  лик  тонет  длЯ  него  в  безличном.  ’олстой с такой
легкостью радикально отверг  историю  и  все историческое, потому что  он не
верит  в ее реальность  и  видит  в  ней лишь случайную  и хаотическую  кучу
мусора. Ќо историЯ отомстила ему. Ћн перестал видеть и личность, она утонула
в  органической стихии. “ Џлатона Љаратаева нет  личности,  как нет  ее  и у
Ќаташи. ‹ичность  заслонена такими "частными" вещами, как пеленки и онучи. ‚
истории же, в  сверхличной, мировой истории именно видна личность, проЯвлЯет
себЯ ЯркаЯ  индивидуальность.  "€сторическое" раскрывает  личность, дает  ей
движение,  "частное" же, хозЯйственно-родовое, закрывает личность и не  дает
ей хода.
     Џо-другому, менее последовательно, чем  ‹. ’олстой,  но  также отвергла
исторический и  утверждала  "частный"  взглЯд на  жизнь  значительнаЯ  часть
русской  интеллигенции  в своем  традиционном миросозерцании.  ‚  отличие от
моралистического   индивидуализма    ’олстого,   радикальнаЯ   интеллигенциЯ
держалась общественного миросозерцаниЯ и общественных  оценок.  Ќо сама  эта
общественность  была глубоко  "частной", признавшей  единственной  ценностью
благо €вaнов  и  Џетрoв, по своей ориентировке  игнорировавшей  исторические
ценности  и   задачи,  мировые,  сверхчеловеческие  перспективы.  „лЯ  этого
частно-общественного миросозерцаниЯ интеллигенции не существовало, например,
самостоЯтельной ценности национальности или  конкретного типа  культуры. ќто
миросозерцание было  номиналистическим  в  отношении  ко  всем  историческим
организмам: национальным, государственным, церковным - и реалистическим лишь
в  отношении  к   социальному  человеку  и  социальным  классам.  „лЯ  этого
миросозерцаниЯ  не  существовало  ђоссии,  как  самостоЯтельной  реальности,
имеющей свою судьбу и задачу в мире. ђеальна не ђоссиЯ, а лишь населЯющие ее
люди, например, крестьЯне и  рабочие, их  благо и  их судьба. “ женщин очень
слабо  развито  чувство   истории,  их  очень  трудно  довести  до  сознаниЯ
исторической задачи и исторической ценности, их взглЯд на жизнь - безнадежно
и  безвыходно  "частный".  †енское  частное  сострадание  может  привести  к
увеличению страданий, ибо оно не видит общей перспективы человеческой жизни,
целиком захвачено временно-частным.
     ’акое женски-частное и женски-сострадательное отношение к жизни  всегда
бывает результатом  решительного преобладаниЯ чувства над волей.  …сли бы  в
мире господствовало исключительно женственное начало, то истории не было бы,
мир осталсЯ бы в "частном" состоЯнии, в "семейном"  кругу. Њенее всего можно
было  бы  сказать,  что такое  частно-женственное  отношение  к  жизни  есть
результат сильного чувства личности. Ќаоборот, сильное чувство личности есть
в  том мужественном  начале,  которое  начало историю и хочет довести ее  до
конца. ‚се в мире совершаетсЯ через истинное соотношение мужского и женского
начала  и  взаимное  их  проникновение.  Ќо  в  отношении  к  жизни  русской
интеллигенции,   да  и  вообще   русских  людей  есть  как  бы  преобладание
женственного,  господства  чувства  женственного  состраданиЯ,   женственных
"частных"  оценок,  женственного  отвращениЯ  к   истории,  к  жестокости  и
суровости всего исторического, к холоду и огню восходЯщего ввысь духа.

        II

     ќто "частное"  миросозерцание есть плод гуманизма. Ќо это  не  гуманизм
эпохи ‚озрождениЯ, это - гуманизм, доведенный в  XIX веке до своих последних
выводов,  соединившийсЯ  с  позитивизмом, отвергнувший  все  ценности, кроме
человеческого блага. ‚ конце концов, этот гуманизм  антирелигиозен  по своей
природе.   ќто  исключительное  внимание   к  судьбе   отдельного   человека
оказываетсЯ    призрачным.   ‚   действительности   же    номинализм   этого
миросозерцаниЯ  идет дальше,  он разлагает и человека, принужден  отвергнуть
реальность души человека, всегда ведь свЯзанной с бесконечной глубиной бытиЯ
мирового, и  выбрасывает  человека на поверхность. —еловек  делаетсЯ орудием
фиктивного блага. ѓуманитарнаЯ теориЯ прогресса приносит  всЯкого человека в
жертву своему  божку  и  не  может  найти оправданий  длЯ страданий и  жертв
человеческой     личности.     ’акова    уж     неотвратимаЯ     диалектика:
позитивно-гуманитарное  отвержение  божественных  ценностей  ведет  в  конце
концов к  отвержению человека, ценности его души, превосходЯщей  эту видимую
эмпирическую жизнь.
     „лЯ  этого  миросозерцаниЯ  благо  человека,  отсутствие страданий выше
ценности человека,  выше чести  и достоинства человека. —астно-общественное,
гуманистическое  миросозерцание  расслаблЯет  человека,  отнимает  у него ту
глубину,  в  которой  он всегда свЯзан со всем "историческим",  сверхличным,
всемирным,  делает  его  отвлеченно-пустым  человеком. ’ак погибает и  немаЯ
великаЯ правда гуманизма. Џоистине всЯкий  человек есть  конкретный человек,
человек исторический,  национальный, принадлежащий  к тому  или  иному  типу
культуры,  а не отвлеченнаЯ  машина, подсчитывающаЯ свои блага  и несчастьЯ.
‚се историческое и мировое в человеке принимает форму глубоко-индивидуальных
инстинктов,  индивидуальному  любви к своей  национальности, к национальному
типу культуры, к конкретным историческим задачам.
     Ѓолее  углубленный,  более  религиозный  взглЯд  на  человека  ведет  к
открытию  в   нем,  в  его   глубине  всего  исторического,  мирового,  всех
сверхличных ценностей. Ќациональность есть моЯ национальность и она во  мне,
государственность  -  моЯ  государственность  и она  во мне,  церковь  - моЯ
церковь и она во мне, культура - моЯ культура и она во мне, всЯ историЯ есть
моЯ  историЯ  и  она  во  мне.  €сторическаЯ судьба  моего  народа,  истории
человечества и истории мира. €  все жертвы всемирной истории совершаютсЯ  не
только мной, но и длЯ  менЯ, длЯ моей вечной жизни. ‘лезинка ребенка пролита
не  только длЯ мира,  длЯ свершениЯ мировой судьбы, но и длЯ самого ребенка,
длЯ  свершениЯ его  судьбы. €бо весь мир  есть мир этого ребенка, он в нем и
длЯ него. ђебенок может не сознавать своей всемирности, как не сознают этого
многие взрослые дети - Џетры и €ваны. Ќо это слабость и узость человеческого
сознаниЯ,  это  выброшенность   человека  на   поверхность  не  может