,  но  тем  не  менее между  ними  все  времЯ идет
оживленнаЯ беседа, только вместо Языка им служат пальцы  или,  вернее, руки,
так  как  многие понЯтиЯ они выражают,  придав рукам или локтЯм то или  иное
положение. Ќесколько лет тому назад  в ’еннентс-Љрике еще была жива женщина,
котораЯ на протЯжении более чем двадцати пЯти лет открывала рот лишь длЯ еды
или питьЯ. ’ак она,  вероЯтно, и сошла в могилу. Љогда через некоторое времЯ
вдова  из племени варрамунга пожелает вернуть себе свободу речи, она  должна
обратитьсЯ  к мужчинам, которые  по  племенной или классификационной системе
считаютсЯ ее сыновьЯми,  и подарить им,  как  это  в таких  случаЯх принЯто,
какую-нибудь пищу. –еремониЯ эта сама по себе очень проста: женщина приносит
пищу,  обычно  большую  лепешку из зерен  дикорастущих  злаков,  и  затем по
очереди кусает палец каждому из мужчин,  которые Явились снЯть с нее запрет.
Џосле этого ей  разрешаетсЯ говорить сколько угодно.  ‚  заключение остаетсЯ
добавить,  что  вдова  племени варрамунга  коротко  остригает  свои  волосы,
надрезает кожу  посреди черепа и проводит горЯщей головней  по зиЯющей ране.
ЏоследствиЯ подобного увечьЯ бывают подчас весьма серьезны.
     “ племени диери, в той же –ентральной Ђвстралии, вдовы должны сохранЯть
молчание до тех пор,  пока не искрошитсЯ и не отвалитсЯ сама собой всЯ белаЯ
глина, которой они обмазывают свое тело  в знак траура.  „о этого времени  -
иногда  несколько  месЯцев  подрЯд  - они могут объЯснЯтьсЯ с другими лицами
лишь на Языке жестов.
     Џочему  же вдовы обрекаютсЯ  на молчание на тот  или другой  срок после
смерти мужа? Џо-видимому,  главным основанием этого  обычаЯ  следует считать
страх  перед  духом умершего  мужа. “ индейцев  бела-кула и у  австралийских
племен  унматчера  и  кайтиш,  где  вдовы  посыпают  свое  тело  пеплом  или
обмазывают глиной, эта боЯзнь проЯвлЯетсЯ вполне определенно. Ћчевидно, весь
смысл данных  обычаев заключаетсЯ в  том, чтобы скрытьсЯ  от  духа умершего,
вызвать его отвращение  и  отогнать  его от себЯ. ‚дова  скрываетсЯ от него,
сохранЯЯ  молчание;  она  вызывает его отвращение  и  тем отдалЯет от  себЯ,
снимаЯ свои украшениЯ,  сбриваЯ или  сжигаЯ волосы,  обмазываЯсь  глиной или
сажей. ’акое толкование  подтверждаетсЯ  и некоторыми другими  подробностЯми
австралийских обычаев.
     ’ак, у  вадуман и мудбурра вдова  сохранЯет молчание лишь  до тех  пор,
пока  держитсЯ  мЯсо  на костЯх трупа  ее мужа. Љогда же  мЯсо  окончательно
отвалилось   и  обнажились   кости,   ей   возвращаетсЯ   право   речи.   Џо
общераспространенному  представлению  дикарей,  дух  лишь  до  того  времени
обретаетсЯ при  гниющих остатках,  пока  на них остаетсЯ хоть сколько-нибудь
мЯса, а  как  только оно исчезает,  дух уходит в более  или менее отдаленные
краЯ. ’ам, где преобладает такаЯ  вера,  представлЯетсЯ вполне естественным,
что вдова воздерживаетсЯ от речи, пока тело ее покойного мужа не разложилось
до конца, потому  что до тех пор дух его скитаетсЯ поблизости  и в любой час
его внимание может быть привлечено звуками знакомого голоса.
     ‘ другой стороны, отношениЯ, свЯзывающие у племен  арунта,  унматчера и
кайтиш вдову с младшим  братом ее покойного  мужа,  также говорЯт  в  пользу
нашей  гипотезы,  что  все ограничениЯ, которым подвергаютсЯ вдовы,  вызваны
страхом перед духом покойника. “ названных  племен вдова в продолжение всего
траурного периода, по-видимому, подлежит особому надзору со стороны младшего
брата  покойного;  деверь следит  за тем,  чтобы  она  точно  выполнЯла  все
правила,  предписываемые обычаем в  подобных обстоЯтельствах,  и если она их
нарушит, он  имеет право  не только сурово  наказать ее, но  и убить.  Љроме
того, у унматчера и кайтиш,  как мы видели, именно младший  брат освобождает
вдову  от  ее  вынужденного молчаниЯ и  тем  самым возвращает ее  к  обычным
условиЯм жизни.  ќта особаЯ  свЯзь  между  вдовой и младшим братом  умершего
станет длЯ  нас совершенно  понЯтной, если мы  предположим, что по окончании
траура она должна стать его женой, как это полагаетсЯ при системе  левирата,
предназначающей вдову в жены  одному из младших братьев умершего.  Ђ система
эта  принЯта  в  племенах  арунта,  унматчера  и  кайтиш.  “  арунта  обычай
определенно предписывает  вдове  стать по окончании траура  женой  одного из
младших  братьев  умершего; относительно же племен  унматчера  и  кайтиш нам
сообщают, что  "такой переход  вдовы к младшему  (но  никогда не к старшему)
брату ЯвлЯетсЯ  чрезвычайно  характерной  чертой этих племен".  Џодобным  же
образом у племени диери, предписывавшего вдовам молчание во  времЯ траурного
периода,  жена  умершего переходила к  его брату, и ее дети звали его отцом.
„лЯ первобытного человека, верЯщего, что дух мужа преследует вдову и  мучает
ее своим непрошеным вниманием,  вполне  естественно думать,  что  такой брак
представлЯет  длЯ  жениха  некоторый  риск, вытекающий  из ревности умершего
соперника,  крайне  неохотно уступающего другому  свои супружеские  права. ‚
другом месте Я уже приводил примеры  воображаемых опасностей,  сопутствующих
браку с вдовой. ќти примеры облегчают нам понимание того, почему у названных
племен младший брат так  зорко  следит за  поведением вдовы  своего старшего
брата. €м в данном  случае, по-видимому, руководит  не столько  бескорыстное
уважение   к  памЯти  брата,  сколько  эгоистическаЯ  забота  о  собственном
благополучии:
     ему угрожала бы опасность, если бы он женилсЯ на вдове до того, как она
совершенно освободилась  от  духа  покойного мужа путем  строгого соблюдениЯ
всех  обычных в  таких случаЯх предохранительных мер, в  том  числе и закона
молчаниЯ.
     ’аким образом, сходство обычаев, наблюдаемое среди народов, находЯщихсЯ
на большом отдалении  друг  от друга,  подтверждает  нашу гипотезу, что  и у
древних  евреев на какой-то  ранней ступени их исторического развитиЯ  вдовы
некоторое времЯ после смерти мужа соблюдали  молчание,  чтобы избавитьсЯ  от
преследований его духа. ’очно так же вероЯтно, что младший брат, которому по
закону левирата предстоЯло по окончании траура женитьсЯ на вдове умершего, с
особой   строгостью   следил    за   выполнением   всех   предписанных   мер
предосторожности.  Ќо не  следует  упускать из  виду, что помимо приведенных
аналогий  единственным   прЯмым  доказательством   в   пользу  существованиЯ
принудительного   молчаниЯ  вдов  у   древних  евреев  ЯвлЯетсЯ  всего  лишь
этимологическаЯ догадка.  Ђ так как все выводы относительно обычаев того или
иного народа,  основанные  на этимологии,  вообще крайне ненадежны, то и Я в
данном случае  не  могу  претендовать на высокую степень  достоверности моей
гипотезы.

     часть четвертаЯ.
        ‡ЂЉЋЌ.
     ѓлава 1.
        ‡ЂЉЋЌ € …ѓЋ Њ…‘’Ћ ‚ …‚ђ…‰‘ЉЋ‰ €‘’Ћђ€€.
     Џрежде  чем  перейти  к  рассмотрению  некоторых   отдельных  еврейских
законов,  небесполезно  остановитьсЯ  на  том,  какое место  закон  в  целом
занимает в  истории  €зраилЯ,  поскольку  вопрос  этот выЯснен  критическими
исследованиЯми современных ученых.
     ‹ингвистическаЯ  и  историческаЯ  критика  ‚етхого  завета  приходит  к
выводу,  что законодательство  ЏЯтикнижиЯ  в  дошедшей до нас форме  не было
обнародовано  Њоисеем  в пустыне и Њоаве до вступлениЯ евреев в Џалестину  и
что свою окончательную  обработку оно получило спустЯ  некоторое времЯ после
завоеваниЯ €ерусалима  Ќавуходоносором в  586 г. до нашей  эры,  когда евреи
были уведены  в плен.  €ными словами, законодательнаЯ  часть ЏЯтикнижиЯ в ее
нынешнем  виде  принадлежит не к  первоначальному,  а к  позднейшему периоду
еврейской истории. ‡аконы  эти не только не были изданы до вступлениЯ народа
в  обетованную  землю, но  лишь  весьма  немногие  из  них  были написаны  и
обнародованы  незадолго  до конца национальной независимости, основное же их
Ядро, то, что критики называют †реческим кодексом, было впервые составлено и
записано в его нынешнем виде во времЯ пленениЯ или после него.
     Џрежде  всего не следует смешивать фактический  возраст законов и времЯ
их изданиЯ  в форме писаного кодекса.  Ќетрудно понЯть,  что законы,  вообще
говорЯ,  не  рождаютсЯ  вдруг,  в  момент  их  кодификации,  подобно  Ђфине,
поЯвившейсЯ из  головы ‡евса. Ћдно дело закон, другое дело  кодекс. ‡акон  -
это  изданное  полномочным  органом верховной  власти то  или  иное  правило
поведениЯ, которое  до  того  либо  вовсе  не существовало,  либо  не  имело
обЯзательной силы. Ќо и новые законы  редко бывают сплошным  новаторством, а
почти всегда  опираютсЯ на  существующий обычай или  на общественное мнение,
которые находЯтсЯ  в большем  или  меньшем  согласии  с  ними  и  постепенно
подготавливают длЯ  них  почву в народном сознании. ‚ каждом законе  имеетсЯ
элемент прошлого. …сли  бы мы задались целью проследить этот элемент до  его
первоначального источника,  то  это  привело  бы  нас  к  первобытной стадии
человеческой эволюции.
     ЋбращаЯсь  к  кодификации, мы видим,  что древнее  происхождение закона
выступает  уже  не как  нечто вероЯтное,  а  как  очевидный  факт,  едва  ли
требующий  дальнейших доказательств. ‘амый  знаменитый из  всех  кодексов  -
„игесты, или Џандекты  ћстиниана,  есть сборник цитат  из сочинений  древних
римских юристов с указанием имени цитируемого автора. „игесты ЯвлЯютсЯ таким
образом  не   кодексом   новых  законов,   а  лишь   простым  сводом  старых
законоположений, действовавших  в  течение  рЯда  веков  в ђимской  империи.
„игесты, или Џандекты,  составлЯют  самую важную часть ћстинианова  собраниЯ
законов  (Corpus  juris civilis), изданы  в  533  г. и состоЯт  из 50  книг,
разделенных   на  титулы;  титулы   разделены  на  фрагменты  (leges),   или
извлечениЯ, из сочинений 39  римских юристов  главным  образом классического
периода (II и III вв. нашей эры);  каждому фрагменту  по повелению ћстиниана
присвоена  сила закона.  €з  современных  кодексов  наибольшей  известностью
пользуетсЯ   французский   кодекс  Ќаполеона,  заменивший  собой   множество
партикулЯрных   местных  законодательств,  о   которых  говорили,  что   при
путешествии по ”ранции законы менЯютсЯ чаще, чем лошади. ’ем не менее и этот
кодекс  никоим  образом  не  ЯвилсЯ  новой   системой  законодательства,  а,
напротив, представлЯл собой  "продукт римского и обычного права, к  которому
примешиваютсЯ еще  королевские ордонансы и законы революции". Ќо ограничимсЯ
одним этим примером современной кодификации.
     Ќадо полагать, что у  семитических народов законодательство шло по тому
же пути. „ревнейший в мире кодекс, дошедший до нас, - это  кодекс •аммурапи,
вавилонского царЯ, правление  которого относитсЯ ко времени около 2100 г. до
нашей   эры.   Ќет   никаких   оснований   думать,  что  содержащиесЯ  здесь
законоположениЯ     представлЯют     собой      собственные      изобретениЯ
царЯ-законодателЯ.  Ќаоборот,   из   всего,   что   можно   с   вероЯтностью
предположить, и из того, что нам достоверно известно, следует заключить, что
кодекс был  построен  на  старом  фундаменте  существовавших  с незапамЯтных
времен древних обычаев, отчасти по крайней мере дошедших до времен •аммурапи
от  предшественников  семитического   населениЯ  ‚авилонии,   а   именно  от
шумерийцев, -  обычаев,  освЯщенных многовековыми народными предрассудками и
санкционированных царЯми  и  судебной  практикой. ђавным  образом библейские
критики, относЯщие главную часть так называемого "Њоисеева законодательства"
ко  времени, непосредственно  предшествовавшему  утрате евреЯми национальной
независимости или вскоре за нею  последовавшему, вполне признают, что даже в
своей  позднейшей форме законодательство  это не только зафиксировало,  но и
облекло  принудительной  силой современные ему  обычаи и ритуалы; многие  из
этих  последних, в  том числе  наиболее  существенные,  по мнению  критиков,
несомненно, восходЯт к эпохе  гораздо более  отдаленной, чем то времЯ, когда
ЏЯтикнижие вылилось в свою  окончательную форму, то есть в V в. до нашей эры
‚ывод  о  глубокой древности главнейших  еврейских ритуалов  находит  полное
подтверждение при сравнении с  ритуалами других народов. €бо такое сравнение
обнаруживает в  них  немало признаков варварства и даже первобытной дикости,
которые не могли поЯвитьсЯ в законе при его кодификации, а  должны были быть
присущи  этим обычаЯм, вероЯтно, еще во времена доисторические. Ќекоторые из
этих признаков  будут указаны  мной  в  следующих  главах, но  число их  при
желании  могло  бы быть сильно увеличено.  Ќапример,  такие,  как обрезание,
ритуальнаЯ  нечистота  женщин  и  козел  отпущениЯ, находЯт  свою аналогию в
обрЯдах дикарей во многих странах мира.
     ‘казанного достаточно,  чтобы  рассеЯть недоразумение, состоЯщее в том,
что библейские  критики, установив дату окончательной кодификации еврейского
законодательства, тем  самым будто бы  доказали  позднее  происхождение всех
объединенных кодексом законов. ‘ледует указать еще  на одну ошибку,  которую
могла бы  породить  та  же библейскаЯ  критика.  €з того  факта,  что в  так
называемом "Њоисеевом законодательстве"  не содержитсЯ ничего или содержитсЯ
очень  мало принадлежащего Њоисею, отнюдь не следует, будто  носЯщий это имЯ
великий   законодатель  был  мифической  личностью,   плодом  народного  или
жреческого  воображениЯ,   придуманным  лишь   длЯ  того,   чтобы  объЯснить
происхождение религиозных и гражданских установлений  народа. …сли отбросить
все  чудесное, чем обыкновенно обрастают имена героев в народной памЯти, как
камни мхом и лишайниками, то рассказ о Њоисее в древних еврейских преданиЯх,
по-видимому, надо считать, по существу, достоверным: он объединил израильтЯн
против их угнетателей в …гипте, вывел их из плена и, приведЯ их в Њоав, умер
на пороге обетованной земли, в которую ему не суждено было вступить.
     ‚  общей  массе  законов,  составлЯющей значительную  часть ЏЯтикнижиЯ,
библейские  критики  обычно  различают  не менее  трех составных  частей или
отдельных сборников законов,  не сходных между  собой по характеру и времени
происхождениЯ. ’аковы, в хронологическом порЯдке, Љнига завета, ‚торозаконие
и †реческий кодекс. Љраткое описание этих источников поможет читателю понЯть
место, занимаемое каждым из них в истории еврейского законодательства.
     ‘тарейшим  из  включенных  в  ЏЯтикнижие  сборников законов  признаетсЯ
обыкновенно  так  называемаЯ  Љнига завета, вошедшаЯ  в  состав €схода  (34,
22-23,  33).  Љ  ней  тесно  примыкает  часть  €схода  (34,  11-27),  иногда
называемаЯ Њалой  книгой завета.  Љнига завета  относитсЯ к так  называемому
ќлохисту, который, по общему мнению, был составлен не позднее начала VIII в,
до нашей  эры. ЊалаЯ книга завета составлЯет часть џхвиста, написанного, как
принЯто  думать,  по-видимому,  в  IX  в.  до  нашей  эры.  Ќо  сами  законы
существовали,  вероЯтно, в  виде  одного или нескольких кодексов задолго  до
того,  как были  включены  в эти  два источника. Ќадо полагать,  что  еще до
кодификации  они  пользовались всеобщим признанием в  качестве норм обычного
права,  причем некоторые из  них, быть может,  с незапамЯтных  времен. Љнига
завета в целом отражает эпоху царей и судей. ЋбщественнаЯ структура по этому
законодательному  памЯтнику отличаетсЯ  крайней простотой.  Ћснова  жизни  -
земледелие. ‘кот и  продукты земледелиЯ -  единственные  элементы богатства;
они ЯвлЯютсЯ почти исключительным объектом законов о собственности. Ћсновные
начала гражданского и  уголовного права - те же, что  у  современных  арабов
пустыни: возмездие и денежнаЯ компенсациЯ.  “бийство влечет за собой кровную
месть, но невинный человек,  обвиненный  в убийстве, может искать  убежища у
божественного  алтарЯ.  ‚ одном  рЯду  с  убийством  стоЯт похищениЯ  людей,
преступлениЯ  против  родителей  и колдовство.  „ругие проступки  наказуютсЯ
путем самосуда,  или  по  заЯвлению  потерпевшего дело кончаетсЯ примирением
сторон  в  свЯтилище.  ‹ичные  обиды,  как  и  убийство, подпадают под закон
возмездиЯ:  удар  за  удар -  правило, которого и теперь  еще придерживаютсЯ
арабы. ‚ •анаане, так  же  как в  современной  аравийской  пустыне,  принцип
возмездиЯ обычно осуществлЯлсЯ путем самосуда.
     ‚торой сборник законов, различаемых критиками в  составе ЏЯтикнижиЯ,  -
это  ‚торозаконие.  Ћн  включает в себЯ наибольшую  часть  теперешней  книги
‚торозаконие,  за исключением исторического введениЯ и  заключительных глав.
‘овременные  библейские критики в  общем признают, что этот сборник есть, по
существу, та самаЯ Љнига закона, котораЯ была найдена в €ерусалимском  храме
в 621 г. до нашей эры и  принЯта  царем €осией в качестве основы религиозной
реформы. ЏоследнЯЯ состоЯла, во-первых, в упразднении по всей стране местных
свЯтилищ, или так называемых  высоких мест, и, во-вторых,  в  сосредоточении
культа џхве исключительно в €ерусалимском храме.  ќто именно те мероприЯтиЯ,
необходимость   которых   настойчиво   подчеркиваетсЯ  во   ‚торозаконии.  ‚
наставлениЯх  этой  книги  царь-реформатор  черпал  те  идеалы,  которые  он
стремилсЯ претворить в жизнь, и то религиозное  рвение, которое воодушевлЯло
и  поддерживало его.  ќта  книга  произвела  на €осию  глубокое  впечатление
потому, что автор ее  сулит благословение  всем, кто  будет  повиноватьсЯ ее
законам, и грозит проклЯтием ослушникам.
     €осиЯ  сыграл  заметную  роль  не только  своими  нововведениЯми, но  и
способом,  каким  они были  обнародованы.  ќто был, насколько нам  известно,
первый  случай  в  истории  €зраилЯ,  когда писаный кодекс  был  опубликован
правительством  в  качестве собраниЯ руководЯщих  норм,  регулирующих  жизнь
всего народа. „о сих пор страна не знала писаного  закона, существовало лишь
обычное право,  авторитет  которого поддерживалсЯ  уважением к общественному
мнению  и силой привычки; его происхождение объЯснЯлось ссылками на преданиЯ
или  вовсе  терЯлось  в  глубине  веков.   Џравда,   некоторые  обычаи  были
зафиксированы в форме кратких сборников  законов; по  крайней мере, мы знаем
об  одном подобном  сборнике  - Љниге  завета.  Ќо едва ли такие книги имели
какую-либо   официальную   санкцию;  они  были,   вероЯтно,  не  более   чем
руководствами,   предназначенными   длЯ  частного   пользованиЯ.   €стинными
хранителЯми  законов  были  жрецы  местных свЯтилищ,  устно передававшие  из
поколениЯ  в  поколение  ритуалы  и правила  вероисповеданиЯ,  с которыми  в
первобытном  обществе бывают  почти неразрывно свЯзаны  моральные  нормы. ‘о
всеми правовыми спорами  народ обращалсЯ к  жрецам, которые выносили решениЯ
не  столько в качестве обычных судей,  сколько как выразители воли божества,
которую  они  распознавали  и  толковали  при  помощи жребиЯ и других  видов
гаданиЯ. ќти-то словесные решениЯ жрецов и составлЯли  первоначальное  право
страны,  ее  тору  в собственном  значении  этого  слова,  как  авторитетной
директивы или наставлениЯ, задолго до того, как  ее  (тору) стали понимать в
более  узком смысле: сначала  как  закона  вообще, а  затем  писаного закона
ЏЯтикнижиЯ  в   частности.   ‚   своем  первоначальном   значении  ’ора   не
ограничивалась   указаниЯми   жрецов,   а   включала  также   наставлениЯ  и
предостережениЯ  пророков,  изрекаемые,  как  полагали  сами  пророки  и  их
слушатели, по вдохновению свыше. ’аким образом, кроме жреческой существовала
еще тора пророков, но и та и другаЯ  с самого начала и в  течение рЯда веков
оставались неписаными.
     Ћпубликование ‚торозакониЯ в письменной форме было первым шагом на пути
к  канонизации  писаниЯ и  вместе с тем к замене устного слова письменным  в
качестве верховной и  непогрешимой нормы человеческого поведениЯ. ‡авершение
этого процесса в последующие столетиЯ наложило на  мысль человечества оковы,
от которых на ‡ападе она с тех  пор  не могла  окончательно освободитьсЯ. „о
этого устное слово было свободно, а потому была свободна и неразлучнаЯ с ним
мысль.  Џророки в  полной  мере пользовались  этой свободой мысли  и  слова,
потому что  их слова и мысли почитались внушением  бога. „аже  жрецы не были
скованы традицией: хотЯ бог не  говорил их устами,  они все  же, несомненно,
давали себе  значительную  волю, широко  пользуЯсь предсказаниЯми оракулов и
другими средствами,  при  помощи которых  божество  открывало через них свою
волю  трепещущим в  страхе  просителЯм. Ќо  когда изречениЯ  оракулов  стали
облекатьсЯ в письменную форму, они сделались неизменЯемыми  и стереотипными;
живой  организм  превратилсЯ в мертвую букву; переписчик вытеснил пророка  и
даже  жреца,   поскольку  последний  исполнЯл  не  только  жреческие,  но  и
оракульские  функции. Ћтныне  народ €зраилЯ  стал  "народом  книги".  ‚ысшую
мудрость  и  знание  давало  не  самостоЯтельное  наблюдение,  не  свободное
исследование  человека и  природы,  а рабское толкование  написанного. Ђвтор
должен был уступить место комментатору;
     национальный  гений,  создавший  Ѓиблию,  приспособлЯлсЯ  к составлению
’алмуда.
     Њы  с   достаточной   степенью  вероЯтности   можем   установить  времЯ
опубликованиЯ ‚торозакониЯ, чего нельзЯ сказать о  времени его  составлениЯ.
‘борник был обнародован в 18-й год царствованиЯ €осии (621 г. до нашей эры),
а  написан либо  в  предыдущие  годы правлениЯ  этого  царЯ,  либо  при  его
предшественнике Њанассии, потому что из самого  содержаниЯ книги  видно, что
она не могла поЯвитьсЯ раньше VII в. до нашей эры. ‘ наибольшей вероЯтностью
можно допустить, что ‚торозаконие было написано  при царе Њанассии и что  во
времЯ  его жестокого и деспотического правлениЯ  оно ради безопасности  было
спрЯтано  в храме,  где и сохранЯлось тайно,  пока  не было  обнаружено  при
ремонте  свЯщенного   зданиЯ,  предпринЯтом   набожным   €осией.   Ќекоторые
предполагают, что книга была сфабрикована храмовыми жрецами из благочестивых
побуждений  и  что  им   удалось  уверить   молодого  простодушного  царЯ  в
подлинности и  древнем  происхождении  своего подложного документа. Ќо такое
предположение  столь  же  ошибочно,  как и оскорбительно.  ‚  этом  нетрудно
убедитьсЯ,  если взвесить беспристрастно те благоприЯтные условиЯ,  в  какие
найденный  сборник законов  поставил  провинциальное  духовенство:  лишенное
своих  мест и доходов  после  разрушениЯ местных свЯтилищ и  низведенное  до
положениЯ  бездомных   бродЯг,  оно   получило  возможность   водворитьсЯ  в
€ерусалиме; здесь в  столице прежние сельские  жрецы становились в один ранг
со  своими  городскими  коллегами  и  могли  пользоватьсЯ   в  полной   мере
достоинством  и  доходами  жреческого  сословиЯ.  Њы  не  поступим, конечно,
несправедливо по  отношению к городскому духовенству, если предположим,  что
оно крепко держалось доброго старого правила beati possidentes и не пожелало
бы раскрыть свои объЯтиЯ и кошельки нуждающимсЯ собратьЯм из провинции, если
бы не было вынуждено к тому неумолимым требованием закона. Beati possidentes
("блаженны владеющие") - то  есть владение вещью, хотЯ бы  и не  свЯзанное с
правом  собственности на  нее,  само  по себе есть несомненное  благо. ‡десь
выражение  это употреблено  в  более общем смысле  -  "блаженны  имущие".  ‚
настоЯщее времЯ считаетсЯ, что ‚торозаконие было составлено по заказу царЯ и
первосвЯщенника.
     Ћднако, кто  бы ни был неизвестный автор ‚торозакониЯ, несомненно одно:
это был искренний патриот и реформатор, одушевленный любовью к своей стране,
религиозным  рвением  и  принципами морали,  которым, по его мнению, грозили
большой  опасностью  царившие  в  местных  свЯтилищах  суеверные  обычаи   и
распущенность нравов. ’рудно сказать, был ли то жрец или  пророк, потому что
книга  представлЯет   пеструю  смесь  ритуального  или   во   всЯком  случае
юридического содержаниЯ  и пророческого духа.  Њожно сказать с уверенностью,
что  он писал под  вдохновлЯющим влиЯнием великих пророков VIII  в. - Ђмоса,
€исуса  Ќавина  и  €саии. ‚оспринЯв  от них идею  превосходства  морали  над
ритуальным  законом, он выдвигает  систему законодательства,  основанную  на
религиозных и этических  началах, на  благочестии и гуманности,  на  любви к
богу и к людЯм. ЏроповедуЯ такие  принципы своим слушателЯм и читателЯм, он,
естественно,  впадает  в  страстный  патетический  тон,  более  свойственный
пылкому  оратору,  нежели  спокойному   и  бесстрастному   законодателю.  Ќа
современного читателЯ  он производит  впечатление  проповедника, изливающего
потоки  увлекательного  красноречиЯ  перед  восхищенной   толпой  в   стенах
обширного храма. Џеред нами встает образ оратора с горЯщими глазами и резкой
жестикулЯцией;  к  нам как  бы  доноситсЯ его  звучный  голос  под  высокими
сводами, то  внушающий  слушателЯм радостное  чувство надежды и утешениЯ, то
повергающий  их  в глубокое  раскаЯние,  то ошеломлЯющий ужасом и отчаЯнием;
наконец, голос проповедника среди  всеобщей тишины замирает на высокой  ноте
грозного предостережениЯ  о  грЯдущем  возмездии  грешникам и ослушникам. Џо
силе риторического стилЯ в заключительной  части речи, как правильно заметил
один выдающийсЯ  критик,  оратор этот  не имеет себе равного  во всем ‚етхом
завете.
     •отЯ реформы были продиктованы наилучшими  намерениЯми и осуществлЯлись
с  искренним энтузиазмом,  занимающийсЯ историей  религии  вправе  поставить
вопрос, не ЯвлЯетсЯ ли с теоретической  точки  зрениЯ централизациЯ культа в
одном храме  скорее  мерой  ретроградной,  чем  прогрессивной,  а  также  не
сопровождалась ли  эта  реформа практически такими  неудобствами,  которые в
известной  мере  обесценивали ее  положительные  стороны.  ‘  одной стороны,
человеческий ум в позднейшей стадии  его  развитиЯ  привык мыслить  бога  не
ограниченным  в  пространстве  и  во времени  и,  стало быть,  доступным длЯ
верующих повсюду и  всегда, а потому мысль о том, что  ему можно поклонЯтьсЯ
только  в  €ерусалиме,  представлЯетсЯ  ребЯческой  и  попросту   абсурдной.
Ћчевидно поэтому, абстрактнаЯ идеЯ  вездесущего божества находит себе лучшее
выражение  во   множестве  свЯтилищ,  рассеЯнных   по  всей  земле,  чем   в
одном-единственном столичном храме. ‘  другой стороны,  стараЯ дореформеннаЯ
религиЯ,   по   соображениЯм  практического  удобства,  обладала  некоторыми
несомненными преимуществами перед  новой.  Џрежде каждый человек имел, можно
сказать, своего бога тут же под рукой и мог к нему обращатьсЯ во все трудные
минуты жизни со всеми  своими печалЯми и невзгодами.  Џри новом культе  дело
обстоЯло иначе.  —тобы попасть в  €ерусалимский  храм, человеку  приходилось
совершить  длинное  путешествие,  длЯ  чего,  поглощенный  работой  в  своем
маленьком  хозЯйстве,   он  редко  находил  свободное  времЯ.  Ќеудивительно
поэтому, что новый закон заставлЯл его иногда вздыхать о  старом времени,  а
разрушение  местной  свЯтыни могло  показатьсЯ  ему  кощунственным делом.  ‘
тЯжелым сердцем взирал он на разрушительную  работу реформаторов, боровшихсЯ
против  Языческих   верований.   ‚от   на   этот   самый   холм,  под   сень
густолиственного  дуба, и он, и предки его  ежегодно приносили первые спелые
колосьЯ урожаЯ, первые золотистые гроздьЯ винограда. Љак часто ему случалось
видеть голубой  дым жертвы, вьющийсЯ над деревьЯми в неподвижном  воздухе, и
тогда  ему  казалось,  что  сам  бог  присутствует  тут  же  или  где-нибудь
поблизости - может быть,  там, в разорванной туче, сквозь  которую виднеетсЯ
солнце в  туманном сиЯнии,  что  бог  этот вдыхает  сладкий запах  жертвы  и
благословлЯет его  самого  и его близких за  принесенный дар!  Ђ теперь этот
холм стоит нагой и  опустошенный;  осенЯвшие его  так  долго  старые деревьЯ
срублены, а древний серый  столп, на котором он  столько раз возливал масло,
сейчас разбит вдребезги, и щепки его валЯютсЯ на земле.  „а, как видно,  бог
ушел отсюда; он удалилсЯ  в  столицу, и  если поселЯнин хочет найти  его, то
должен отсюда пуститьсЯ  за ним вслед. Ќо длЯ этого нужно совершить долгий и
тЯжелый путь, что не  всегда возможно длЯ  поселЯнина. Ќужно пробиратьсЯ  со
своей  жертвой по горам  и долинам, а придЯ в €ерусалим,  проталкиватьсЯ  по
узким и людным улицам, соединитьсЯ в общей сутолоке с шумной толпой в ограде
храма  и здесь  с Ягненком в  руках в длинной очереди  усталых  с  дороги  и
покрытых грЯзью богомольцев ждать, пока жрец, закалывающий жертвы, справитсЯ
со всеми ЯгнЯтами впереди стоЯщих людей; тогда наконец наступит его черед, и
алаЯ кровь его  Ягненка брызнет тонкою  струей  и смешаетсЯ с общей кровавой
лужей на  храмовом дворе.  Љонечно,  все это верно, но  ведь недаром  же ему
говорили, что так будет лучше. Њожет быть, в самом деле богу больше нравитсЯ
жить в  этих  величественных зданиЯх с просторными дворами,  видеть всю  эту
льющуюсЯ  кровь,  слышать  этот  храмовый  хор  певчих.  Ќо  каково  ему-то,
провинциалу? €  он с сожалением  вспоминал свой  тихий холм,  и тень вековых
деревьев, и всю  даль мирного сельского ландшафта. Ќу что же  делать? †рецы,
видно, больше понимают. „а свершитсЯ  волЯ господнЯ! ’аковы,  надо полагать,
были  бесхитростные   размышлениЯ   многих  простолюдинов   при   первом  их
паломничестве  в  €ерусалим после реформы. Ќемало  среди них, вероЯтно, было
таких, которые впервые в своей жизни видели весь блеск и всю нищету великого
города. €бо в то времЯ деревенское население €удеи, по-видимому, состоЯло из
таких  же  домоседов,  какими и  теперь  ЯвлЯютсЯ  жители  отдельных округов
Ђнглии,  которые зачастую  живут и  умирают, ни  разу  не  отъехав от родной
деревни дальше чем на несколько миль.
     Ћднако  реформа недолго  продержалась  в €удейском  царстве.  Ќе успело
сменить  одно  поколение с того времени,  как  €осиЯ ввел новые  порЯдки длЯ
религиозного  и  нравственного  возрождениЯ  страны, как  вавилонскаЯ  армиЯ
обрушилась  на €ерусалим, захватила город и увела  в  плен царЯ и весь  цвет
населениЯ.  ’е  же  самые  причины,  которые ускорили  наступление  реформы,
помешали довести ее  до конца. ‚ самом деле,  не может быть сомнениЯ  в том,
что боЯзнь иностранного завоеваниЯ была одной из главнейших сил, пробудивших
сознание  и  энергию  лучших  людей  €удеи  и  заставивших их  принЯтьсЯ  за
упорЯдочение внутренней жизни страны, пока еще не поздно, и южное царство не
покорено  вавилонЯнами, как северное,  попавшее сто лет  тому  назад в  руки
Ђссирии. ’уча  постепенно надвигалась с востока и теперь  заволокла все небо
€удеи. ‚о мраке приближающейсЯ бури, под гул отдаленного грома благочестивый
царь и его приближенные работали над проведением  в жизнь реформы, с помощью
которой надеЯлись  предотвратить  надвигающуюсЯ катастрофу.  ‘о своей слепой
верой  в  сверхъестественное, составлЯющей  силу  или, может быть,  слабость
€зраилЯ  в  его отношении  к внешнему миру, они  видели причину национальной
опасности в греховности народа и думали, что нашествие вражеской армии может
быть  приостановлено  упразднением  Языческого  культа,   лучшими   уставами
жреческого  ритуала. Џод угрозой потери политической независимости  они даже
не  помышлЯли о настоЯщем оружии,  к которому в подобных  обстоЯтельствах не
замедлил  бы  инстинктивно  обратитьсЯ другой,  не столь  религиозный народ.
Џостроить крепости, укрепить городские стены €ерусалима, вооружить и обучить
военному делу мужское население страны, искать помощи в союзе с иноземцами -
таковы меры, которые здравый смысл продиктовал бы  Языческому  народу; евреи
же видели в  них кощунственное недоверие к  џхве,  ибо только он  один может
спасти свой народ от врагов. Њожно сказать,  что древний еврей имел такое же
слабое  представление  о естественных причинах, влиЯющих на ход исторических
событий, как о физических законах,  обусловливающих  поЯвление дождЯ и ветра
или смену времен  года. ‚ человеческих  взаимоотношениЯх, как  и в  ЯвлениЯх
природы,  он  одинаково  готов  был  видеть  перст  божий. ќта  невозмутимаЯ
покорность сверхъестественным силам как началу всех начал представлЯла собой
почти  такое  же  серьезное  препЯтствие спокойному  обсуждению политических
мероприЯтий в  зале совета, как  и к  беспристрастному  исследованию законов
природы в лаборатории.
     Џолное  крушение  реформы,  предпринЯтой  €осией  длЯ  спасениЯ  нации,
нисколько не поколебало религиозных  воззрений евреев  на  исторический  ход
событий.  €х вера в  спасительную  силу религиозных обрЯдов и церемоний, как
необходимое условие  длЯ  процветаниЯ нации, не  только не ослабела, но  как
будто  даже укрепилась под  влиЯнием  катастрофы, опрокинувшей  одновременно
реформу  и  само царство. ‚место  того  чтобы усомнитьсЯ  в целесообразности
предпринЯтых  ими  ранее  мероприЯтий,  они пришли  к  заключению,  что были
недостаточно  последовательны  в  их  проведении.  €  вот  лишь  только  они
водворились в ‚авилонии в  качестве пленников, как начали изобретать другую,
еще более сложную систему церковного  ритуала, с  помощью которой  надеЯлись
вернуть себе утраченное  благоволение бога и обеспечить возвращение в родную
страну. Џервоначальный  план  этой новой  системы был  начертан  €езекиилем,
жившим в изгнании у реки Љебара. Ѓудучи столь же жрецом, сколько и пророком,
он был, вероЯтно, знаком с ритуалом первого храма, и его схема как идеальнаЯ
программа будущей реформы, несомненно,  была основана на опыте прошлого. Ќо,
воспринЯв  много  старых элементов, эта  схема предлагала немало нового: она
требовала   жертвоприношений   более  обильных,  более  регулЯрных  и  более
торжественных; она углублЯла пропасть, отделЯющую духовенство от мирЯн;  она
полностью изолировала  храм и его  территорию  от светских  элементов. Њежду
€езекиилем, пророком  изгнаниЯ, и  предшествовавшими  ему великими пророками
существует резкий  контраст. ‚ то времЯ как  последние устремлЯли  всю  силу
своей  проповеди  на прославление  морали,  высмеиваЯ  обрЯды  и  церемонии,
практикуемые  как  лучшее  или  даже  единственное  средство  угодить  богу,
€езекииль  поступает  как раз наоборот: он мало  говорит  о морали и много о
ритуале. ЏровозглашеннаЯ  им в первые годы  вавилонского пленениЯ  программа
была  впоследствии разработана представителЯми жившей  в изгнании  жреческой
школы и  более чем  через  столетие  в виде  развернутой системы  левитского
законодательства возвещена …здрой в €ерусалиме в 444 г. до  нашей эры. ‡десь
имеетсЯ  в  виду  книга  ‹евит,  третьЯ  в  составе  ЏЯтикнижиЯ,  по  своему
содержанию  почти исключительно  законодательнаЯ и составлЯющаЯ,  по  мнению
библейских критиков, преобладающую часть  "свЯщеннического", или †реческого,
кодекса. „окумент этот, плод многих лет  человеческой  мысли, был  тот самый
†реческий  кодекс, который образует  остов ЏЯтикнижиЯ. †реческий кодекс  был
последним из трех сборников законов,  различаемых  исследователЯми в составе
ЏЯтикнижиЯ. …го позднейшее по сравнению с другими  сборниками  происхождение
есть основное положение современной библейской критики.

     ѓлава 2.
        Ќ… ‚Ђђ€ ЉЋ‡‹…ЌЉЂ ‚ ЊЋ‹ЋЉ… ЊЂ’…ђ€ …ѓЋ.
     ‘овременный  читатель  будет,  разумеетсЯ, немало удивлен, когда  среди
торжественных заповедей,  провозглашенных  богом древнему  €зраилю, встретит
такое  странное  предписание  -  "не вари козленка в  молоке матери  его". €
удивление его еще увеличитсЯ при внимательном  ознакомлении с одним  из трех
мест  ЏЯтикнижиЯ, в  которых содержитсЯ этот запрет, так как здесь из  всего
контекста Явствует, что в данном случае речь идет об одной из первоначальных
"десЯти заповедей", как  это  было  отмечено многими выдающимисЯ библейскими
критиками, начинаЯ с  ѓете. Њы имеем в виду 34-ю главу €схода. ‚ этой  главе
мы  читаем рассказ о том, что  принЯто считать  вторичным возвещением Њоисею
"десЯти   заповедей"  после   того,   как   он  в   своем  гневе,  вызванном
идолопоклонством евреев, разбил каменные скрижали, на которых  были написаны
заповеди  в  их первоначальной редакции. ‘тало  быть, в упомЯнутой  главе мы
имеем не  что  иное, как второе издание "десЯти заповедей".  —то  это именно
так,  а  не иначе,  с  полной  несомненностью  вытекает из  стихов, служащих
вступительной и  заключительной частью  к перечню  самих заповедей.  ‚ самом
деле, глава начинаетсЯ так:
     "€ сказал господь  Њоисею: вытеши себе  две скрижали каменные, подобные
прежним, и Я напишу на сих скрижалЯх слова, какие были на прежних скрижалЯх,
которые  ты  разбил". ‡атем следует рассказ  о беседе бога с Њоисеем на горе
‘инай и текст заповедей.  Ђ  в заключение сказано: "€ сказал господь Њоисею:
напиши  себе слова сии,  ибо  в  сих словах Я  заключаю завет  с тобою  и  с
€зраилем. € пробыл там (Њоисей) у господа сорок дней и сорок ночей, хлеба не
ел   и   воды  не  пил;  и  написал  (Њоисей)  на  скрижалЯх  слова  завета,
десЯтословие".   €так,  автор  настоЯщей  главы,  несомненно,   рассматривал
содержащиесЯ в ней велениЯ бога как "десЯть заповедей".
     Ќо здесь возникает затруднение. „ело в том, что отмеченные в 34-й главе
€схода заповеди только частично совпадают с их текстом, изложенным в гораздо
более популЯрной версии декалога, которую мы читаем в  20-й главе  €схода, а
также в  5-й главе  ‚торозакониЯ.  Љроме  того, в  занимающей нас  вторичной
версии  декалога заповеди  выражены не с той  лаконичностью и отчетливостью,
как  в  первой версии, не так легко поддаютсЯ точному изложению, и выделение
их из контекста не столько облегчаетсЯ, сколько  затруднЯетсЯ существованием
параллельной  версии   в  Љниге   завета,  ЯвлЯющейсЯ,  как  мы  видели,  по
единодушному  мнению  современных критиков,  древнейшим кодексом ЏЯтикнижиЯ.
‡десь  у ”рэзера допущена некотораЯ неточность: Љнига  завета охватывает, по
его мнению, конец  20-й (начинаЯ с 22-го  стиха) и 21-23-ю главы €схода (см.
выше,  гл. I  четвертой части),  между  тем  как  перечень  десЯти заповедей
содержитсЯ в  самом начале 20-й  главы €схода (2-17). ‚прочем,  в библейской
критике  по  вопросу  о  начале Љниги  завета  вообще не существует  полного
единогласиЯ. ‘ другой  стороны, наличие той же параллельной версии в древней
Љниге завета  ЯвлЯетсЯ новым  доказательством подлинной древности той версии
декалога,  котораЯ  заключает в  себе  заповедь  "не  вари козленка в молоке
матери его".
     ‚опрос  о  составе  этой  древней версии  декалога,  вообще говорЯ,  не
порождает никаких споров  между библейскими критиками; некоторые разногласиЯ
существуют лишь относительно тождественности одной или двух заповедей да еще
о порЯдке изложениЯ остальных. ‚от перечень  заповедей, даваемый профессором
Љ. Ѓудде в его "€стории древней еврейской литературы" и основанный на версии
декалога  в 34-й главе  €схода,  за исключением одной  заповеди, изложенной,
согласно его параллельной версии, в Љниге завета:
     1. Ќе поклонЯйсЯ иному богу.
     2. Ќе делай себе литых богов.
     3. ‚се первородные принадлежат мне.
     4. есть дней работай, а в седьмой день отдыхай.
     5. Џраздник опресноков соблюдай в месЯц, когда заколоситсЯ хлеб.
     6. ‘облюдай праздник седьмиц, праздник первых плодов  пшеничной жатвы и
праздник собираниЯ плодов в конце года.
     7. Ќе изливай крови жертвы моей на квасной хлеб.
     8.  ’у  к  от праздничной жертвы моей не должен оставатьсЯ  всю ночь до
утра.
     9. ‘амые первые плоды земли твоей принеси в дом господа, бога твоего.
     10. Ќе вари козленка в молоке матери  его. ’аков же перечень заповедей,
предложенный ‚ельхаузеном,  с той лишь разницей, что он опускает "шесть дней
работай, а в седьмой день отдыхай" и  вместо этого вводит "соблюдай праздник
собираниЯ плодов в  конце года"  как самостоЯтельную заповедь,  а  не  часть
другой.
     Џрофессор Љеннет дает в общем такой  же  список заповедей, но в отличие
от  Ѓудде  он  выделЯет в  особую заповедь праздник  собираниЯ плодов,  а  в
отличие   от    ‚ельхаузена   удерживает   закон   субботнего    отдыха;   в
противоположность обоим он  опускает запрет  "не делай себе  богов литых". ‚
общем  его конструкциЯ декалога  основана  также преимущественно на  версии,
содержащейсЯ в 34-й главе €схода, и представлЯетсЯ в следующем виде:
     1. џ - €егова, твой бог; не поклонЯйсЯ иному богу (стих 14).
     2. Џраздник опресноков соблюдай: семь дней ешь пресный хлеб (стих 18).
     3. ‚се, разверзающее ложесна, принадлежит мне, также и весь  скот  твой
мужского пола, первенцы из волов и овец (стих 19).
     4. ‘облюдай мои субботы; шесть  дней работай,  а в седьмой день отдыхай
(стих 21).
     5. Џраздник  седьмиц совершай,  праздник первых плодов  пшеничной жатвы
(стих 22).
     6. Џраздник собираниЯ плодов совершай в конце года (стих 22).
     7. Ќе изливай (буквально - не убивай) крови жертвы моей на квасной хлеб
(стих 25).
     8. ’ук от праздничной жертвы моей не должен оставатьсЯ всю ночь до утра
(€сх., 23,  18). ‚ другом месте  (€сх.,  34, 25)  этот закон  ограничиваетсЯ
пасхальной жертвой.
     9.  ‘амые первые  плоды земли твоей приноси в дом  господа, бога твоего
(стих 26).
     10. Ќе вари козленка в молоке матери его (стих  26).  Љакой бы из  этих
вариантов декалога мы ни взЯли, каждый из  них резко отличаетсЯ от привычной
нам версии десЯти заповедей. Њоральные  нормы в  них совершенно отсутствуют.
‚се без исключениЯ заповеди  относЯтсЯ всецело к вопросам ритуала.  ‚се  они
имеют  строго  религиозный  характер,  определЯЯ  самым скрупулезным образом
мелочные  подробности отношений человека к богу. Ћб