ах,  новые  обычаи  бросались  в
глаза уже по тому самому, что были  редки  еще  и  Ярко  выделЯлись,  сильно
раздражали.
     џвились  ревнители,  которые  провозгласили,  что   последние   времена
приближаютсЯ, что надобно стать и помереть за веру,  за  неизменность  того,
что предано свыше и потому должно остатьсЯ неприкосновенным:  "Ђще  Я  и  не
смыслен, гораздо неученый человек, да то знаю, что всЯ. –еркви  от  св[Ятых]
отец преданнаЯ, свЯта и непорочна суть; держу до  смерти,  Якоже  приЯх,  не
предлагаю предел вечных: до нас положено, лежи оно так во веки веков" {3}.
     € так как ревнители старины  действительно  готовы  были  подвергнутьсЯ
всем лишениЯм, страданиЯм и смерти, то  производили  сильное  впечатление  и
увлекали многих. џвилсЯ  раскол:  часть  русских  людей  отвергла  авторитет
–еркви, необходимым следствием чего было разделение  отпадших  на  множество
толков.
     Ђ между тем движение шло и с  другой  стороны;  мысль  была  возбуждена
религиозными вопросами; люди с возбужденною мыслию просиживали в Њоскве ночи
с учеными киевскими монахами, другие стремились в Љиев, в тамошние школы,  к
тамошним ученым и, возвратЯсь в Њоскву, спорили со своими отцами  духовными,
доказываЯ им, что они не так понимают дело. ’е оскорблЯлись, кричали  против
извращениЯ отношений, молодые учат старых, дети - отцов. Ѓогословские  споры
овладевают вниманием общества, в домах и на улицах, мужчины и женщины спорЯт
о времени пресуществлениЯ, упрекают друг друга в еретичестве. €езуиты тут  и
закидывают свои сети, подходЯт к русским людЯм с внушениЯми: у  нас  с  вами
вера одна, разница в том, что у нас ученых людей больше, мы вас удовлетворим
в вашей новой потребности, в  потребности  знаниЯ,  работы  мысли.  €езуитов
выгнали,  но  опасность  не  уменьшилась;  духовенство  находилось  в  самом
затруднительном  положении,  между  двух  огней:  с  одной   стороны,   свои
раскольники обвинЯли его в отступлении от старой  веры,  отвергали  его  как
еретическое, с другой - свои  же  обвинЯли  его  в  отсталости,  в  неимении
средств правильно понимать проповедуемое учение, а тут иноверные  учители  с
‡апада подчинЯют русских  людей  своему  влиЯнию  и  также  не  с  уважением
относЯтсЯ к старым учителЯм их, к их отцам духовным.
     …динственное  средство  выйти  из  этого   затруднительного   положениЯ
состоЯло в том, чтоб выйти вместе с  народом  на  новую  дорогу,  приобрести
могущество знаниЯ. ќто новое могущество было необходимо длЯ успешной  борьбы
с  людьми,  которые  хотели  остатьсЯ  при  старом  начале   во   всей   его
исключительности, односторонности, людьми, которые лучше всего показывали, к
чему  ведет  эта  односторонность,  исключительное  господство  чувства,  не
умерЯемого мыслию.
     ќта  односторонность  повела  к  безусловному,  слепому,  фанатическому
утверждению превосходства своего над чужим, своего, принЯтого в самом  узком
смысле;  она  повела  к  слепому,  безусловному,  фанатическому  утверждению
неприкосновенности всего преданного без всЯкого различениЯ  существенного  и
несущественного, духа от буквы, Ѓожией правды от  человеческой  ошибки;  она
повела к тому, что часть народа покинула  –ерковь,  объЯвила  ее  зараженною
еретичеством за то только, что –ерковь изменила  несколько  слов,  несколько
обрЯдов. "„о  нас  положено,  лежи  так  во  веки  веков",  -  провозглашает
знаменитый   в   истории   раскола   протопоп   Ђввакум.   ’аким    образом,
односторонность господствовавшего начала,  чувства,  не  умерЯемого  мыслию,
знанием,  выразилась  в  расколе  самым  печальным  образом   и   заставлЯла
необходимо требовать знаниЯ, умственного развитиЯ.  Ќо  то  же  знание  было
необходимо длЯ защиты веры от других врагов, более опасных, от тех людей,  к
которым  русский  народ  должен  был  обратитьсЯ  за  наукою,  от   учителей
чужеземных, иноверных.
     Њы видели, что русские люди с пробужденною мыслию, не имеЯ  возможности
отправлЯтьсЯ к народам иноверным, спешили  в  Љиев  к  тамошним  ученым  длЯ
удовлетворениЯ новой потребности,  потребности  знаниЯ.  Ќо  скоро  заставы,
заграждавшие  путь  к  народам  иноверным,  должны  были  рушитьсЯ;  нудЯщие
потребности  экономического  преобразованиЯ,  бывшего   на   первом   плане,
заставлЯли отнестись непосредственно к поморским народам, заимствовать у них
их умелость, практические знаниЯ, которых нельзЯ было приобрести в  киевских
школах или в школах, устроенных  по  образцу  киевских  школ.  ђусские  люди
толпами отправились в эти заморские иноверные страны учитьсЯ; если прежде  и
те,  которые  ездили  в  Љиев,  по  возвращении  оттуда  представлЯли  новые
требованиЯ от своих старых учителей, своих старых отцов духовных,  то  легко
понЯть, с какими требованиЯми, с какими вопросами возвратЯтсЯ  русские  люди
из-за морЯ:  надобно  было  приготовитьсЯ  удовлетворить  этим  требованиЯм,
отвечать на эти вопросы,  а  приготовитьсЯ  можно  было  только  посредством
науки.
     Ќеобходимость науки была сознана и провозглашена  торжественно.  "Ќаука
есть могущество",- задолго перед тем провозгласил  один  из  великих  ученых
деЯтелей в ‡ападной …вропе {4}, и народы ее принЯли это  провозглашение  как
истину. ђусские люди признали эту истину, как только познакомились с людьми,
с народами, обладавшими наукою; они нашли, что эти люди, эти народы обладают
страшным могуществом.
     Њогущество науки сознали русские люди в ‡ападной ђоссии,  увидав  перед
собою врагов своей веры, своей народности,  вооруженных  могуществом  науки.
‘ознавши это, русские  люди  в  ‡ападной  ђоссии  не  остались  праздны,  но
поспешили вооружитьсЯ этим  могуществом,  чтоб  боротьсЯ  с  врагами  равным
оружием. ђусские люди ‚еликой ђоссии,  сознав  могущество  науки,  также  не
хотЯт быть праздными, но поднимаютсЯ,  собираютсЯ  в  дорогу,  на  поиск  за
наукою, чтоб сделать свою ђоссию богатою и сильною, чтоб  дать  ей  почетное
место среди народов. Ќаука есть могущество, но всЯкаЯ сила может быть опасна
в неопытных руках, если ей  даетсЯ  одностороннее  направление.  Џосредством
науки человек и народ переходЯт из одного возраста в  другой:  из  возраста,
где господствует чувство, в возраст, где господствует мысль. Њы  только  что
говорили о печальных следствиЯх односторонности,  решительного  преобладаниЯ
чувства, не умерЯемого мыслию, знанием, о печальных следствиЯх  ревности  не
по разуму наших Ђввакумов.
     Ќо мы прежде сказали о печальных следствиЯх односторонности  и  другого
начала, усиливающегосЯ во  второй  период  жизни  человека  и  народа,  -  о
печальных   следствиЯх   отрицательного,   разлагающего   движениЯ    мысли,
следствиЯх, которые вызывают вопль: древо  познаниЯ  не  есть  древо  жизни;
вопль, родившийсЯ в той самой стране, где впервые  было  провозглашено,  что
наука есть могущество; вопль, потрЯсающий веру в могущество  науки.  Ќедавно
историЯ как будто подтвердила справедливость этих слов, что  древо  познаниЯ
не есть древо жизни длЯ целых народов; недавно историЯ  произнесла  страшные
слова: "ѓоре народу, который равнодушно смотрит, как  разрушаютсЯ  алтари  и
закопаютсЯ их служители"; наука со всеми ее чудесами не спасла этого народа,
а было времЯ, когда этот же самый народ в подобных  же  обстоЯтельствах  был
спасен простою крестьЯнкою {5}, действовавшею с религиозным одушевлением.
     Ќо эти вопли, эти примеры показывают только,  что  наука  терЯет  часть
своего могущества, когда ею  пользуютсЯ  односторонне.  Ќаука  есть  великое
могущество, есть наставница и благодетельница людей и народов, когда изучает
прежде всего  человека,  когда  знает  условиЯ,  законы  и  потребности  его
природы, когда умеет  сохранить  гармонию  между  началами,  в  его  природе
действующими, умерЯть одно другим, положить границы между ними, когда  умеет
умерЯть гордыню знаниЯ  и  алчность  пытливости  разума  и  отвести  должную
область чувству, когда умеет определить границы,  где  оканчиваетсЯ  область
знаниЯ и где начинаетсЯ область веры. Ќаука достигает полного могущества  не
тогда только, когда  учит  и  развивает  умственные  способности,  не  тогда
только, когда изучением законов видимой природы увеличивает удобства  жизни:
она достигает полного могущества, когда воспитывает человека, развивает  все
начала его природы длЯ их правильного и согласного проЯвлениЯ. Ѓлюсти,  чтоб
эта правильность и согласие не были нарушены при переходе русского народа из
одного возраста в  другой,  становилось  обЯзанностию  русской  –еркви;  длЯ
приготовлениЯ ее служителей к исполнению этой обЯзанности  могущественным  и
необходимым средством должна была служить также наука.
     Ќеобходимость движениЯ на новый путь была сознана, обЯзанности при этом
определились; народ поднЯлсЯ и собралсЯ в дорогу, но  кого-то  ждали,  ждали
вождЯ, вождь ЯвилсЯ.


        —’…Ќ€… —…’‚…ђ’Ћ…


     "Ќарод собралсЯ в дорогу  и  ждал  вождЯ",  -  сказал  Я  в  заключение
прошлого чтениЯ. ќто ожидание вовсе не было спокойное; это  было  тревожное,
томительное   ожидание.   ‘ильное   недовольство    настоЯщим    положением,
раздражение, смута - вот что мы видим в ђоссии  в  то  времЯ,  когда  в  ней
воспитывалсЯ вождь, долженствовавший вести ее  на  новую  дорогу.  Џрежде  в
сфере  нравственной  был  могуществен  авторитет   –еркви,   сильной   своим
единством, но  теперь  в  –еркви  раскол;  ЯвлЯютсЯ  люди,  которые  смущают
большинство;  с  жаром,  убеждением,  начитанностию  выставлЯЯ  перед  собою
авторитет подвига, страданиЯ,  толкуют  они,  что  православие  падает,  что
патриарх, архиереи и все остающеесЯ при них духовенство отступили от истины.
Ќам теперь без углублениЯ в подробности тогдашнего состоЯниЯ общества трудно
себе представить, какое нравственное колебание, смуту производил  раскол  во
второй половине XVII века. ‘трашное впечатление производитсЯ, когда слышатсЯ
выходки против имен, с которыми привыкли соединЯть  нравственное  освЯщение,
нравственную неприкосновенность. "Џатриарх, архиереи  -  еретики,  изменники
православию!"  €  это   говорили   люди,   облеченные   также   нравственным
авторитетом, начитанностию,  т.  е.  в  глазах  толпы  знанием  ‘в[Ященного]
ЏисаниЯ, готовностию страдать и умирать за истину. "Ќам не дают  высказывать
истины, обличать неправду, - кричали они. - ‚место  того  чтоб  по  заповеди
•ристовой обращатьсЯ с нами кротко, убеждать с тихостию, они  нас  пытают  и
жгут".
     ‚от знаменитый разговор раскольника с патриархом.
     ђаскольник: "Џравду говоришь, свЯтейший владыка, что вы на себе •ристов
образ носите, но •ристос сказал: "ЌаучитесЯ  от  Њене,  Яко  кроток  есмь  и
смирен сердцем, а не срубами, не огнем и мечом грозил;  велено  повиноватьсЯ
наставникам, но не ведено слушать и ангела, если не то  возвещает".  —то  за
ересь и хула двумЯ перстами креститьсЯ? ‡а что тут жечь и пытать!"
     Џатриарх отвечал: "Њы за крест и молитву не жжем и не пытаем,  жжем  за
то, что нас еретиками называют и не повинуютсЯ ‘в[Ятой] –еркви, а креститесь
как хотите". Љак обыкновенно бывает при подобных отношениЯх, люди, требующие
свободы и безопасности, требуют их только длЯ одних себЯ, а не  длЯ  стороны
противной в одинакой степени, и раскольники не ограничивались одною свободою
двуперстного сложениЯ, они требовали также свободы и безопасности в открытом
нападении на –ерковь, свободы и безопасности в своей проповеди против нее, в
выставлении ее еретическою. Ќо в толпе не умели уЯснить себе эти  отношениЯ,
и  раскольники  в  глазах  многих  имели  большую  выгоду,  выгоду  гонимых.
Ќекоторые шли за ними; другие, оставаЯсь  при  –еркви,  не  могли  длЯ  себЯ
вполне уЯснить ее правоты, а потому естественно охлаждались к ней; ослабевал
и авторитет –еркви, нравственнаЯ смута чрез это  усиливалась;  у  ревнителей
старины, стоЯвших, по-видимому, за неизменность, твердость всего преданного,
даже каждой буквы, твердости и неизменности не оказалось с самого же начала,
с самого начала страшнаЯ рознь между толками, и  люди  в  отчаЯнии  от  этих
разноречий, от этой смуты разбрелись по всевозможным дорогам, ища веры, и до
сих пор ищут.
     Ќа  помощь  –еркви  была  призвана  наука:  устроили  в  Њоскве  школу,
академию,  обЯзанностию  которой  было   защищать   православие;   начальник
(блюститель) и учителЯ должны смотреть, чтоб ни у кого не  было  запрещенных
книг; если кто-нибудь будет обвинен в хуле на православную веру, то отдаетсЯ
на суд блюстителю и учителЯм, и если они признают обвинение справедливым, то
преступник подвергаетсЯ сожжению. ’аким образом,  академиЯ  уполномочивалась
следить  за  движениЯми  врагов  православиЯ  и  бить  всполох  при   первой
опасности; это была  цитадель,  которую  хотели  устроить  длЯ  православной
–еркви при необходимости столкновениЯ ее с иноверным ‡ападом; это не училище
только, это  страшный  трибунал:  произнесут  блюститель  и  учителЯ  слово:
"‚иновен в неправославии", - и костер запылает длЯ преступника. ЏонЯтно, что
длЯ произнесениЯ суда над уклонЯющимсЯ  от  православиЯ  судьи  сами  прежде
всего должны быть согласны между собою.  Ќо  с  самого  начала  православные
ученые, призванные в Њоскву  длЯ  защиты  православиЯ  научными  средствами,
разногласЯт друг с другом.
     ‘имеон   Џолоцкий   разногласит   с   …пифанием   ‘лавинецким;    потом
великороссиЯнин ‘ильвестр Њедведев,  ученик  Џолоцкого,  ведет  ожесточенные
споры с учителЯми академии греками  ‹ихудами.  „вор  на  стороне  Њедведева,
патриарх на стороне ‹ихудов; понЯтно,  что  русские  люди  делЯтсЯ,  двоЯтсЯ
между двумЯ враждебными лагерЯми, всюду  споры,  шатость,  смута.  ‚ерховный
пастырь –еркви, патриарх, находилсЯ при этом в очень  незавидном  положении;
раскольники обзывали его еретиком; при дворе, в обществах,  находЯщихсЯ  под
влиЯнием  Џолоцких,  Њедведевых,  смеЯлись  над  ним,  как  над  неучем.   €
действительно, недостаток научного образованиЯ препЯтствовал Ясности взглЯда
его на то, что делалось вокруг, к чему шло дело;  им  овладевал  безотчетный
страх пред  новым,  причем  существенное  смешивалось  с  несущественным,  и
перемена чего-нибудь внешнего, какого-нибудь обычаЯ, покроЯ  платьЯ,  бритье
бороды  становилось  наравне  с  учениЯми,  противными  православию.  Ќарод,
собравшийсЯ слушан, проповедь верховного пастырЯ,  слышал  такие  обличениЯ:
"‹юди неученые, в –еркви свЯтой наших благопреданных чинодейств не знающие и
других о том не спрашивающие, мнЯтсЯ быть мудрыми, но от  пипок  табацких  и
злоглагольств люторских, кальвинских и прочих еретиков объюродели.
     ‘овротЯсь от стезей отцов своих, говорЯт: "„лЯ чего это  в  –еркви  так
делаетсЯ, нет никакой в этом пользы, человек это выдумал, и без этого  можно
жить"".
     “казаниЯ на чуждые учениЯ, на чуждые западные  влиЯниЯ  Ясны  и  верны;
русские люди, по выражению патриарха, объюродели от люторских и  кальвинских
учений; но прежде этих учений поставлена еще какаЯ причина объюродениЯ?
     Џипки табацкие! Љурение табаку сделано равносильным по своему вреду длЯ
православиЯ протестантским внушениЯм! ђезко вооружаЯсь против  всего  нового
на  словах,  патриарх  не  имел  твердости  сопротивлЯтьсЯ  на  деле,  таким
поведением возбуждал раздражение и насмешки со стороны людей, стремившихсЯ к
новому, но, разумеетсЯ, не щадили его и приверженцы старины, которую он в их
глазах не отстаивал как должно. ћродивый говорил о нем:
     "Љакой он патриарх! †ивет из куска,  спать  бы  ему  да  есть,  бережет
мантию да клобука белого, затем и не обличает". ’аким образом, с двух сторон
направлЯлись обвинениЯ и укоризны  на  представителей  власти  церковной;  и
толпа  начинала  уже  смотреть  на  них  как  на  низверженных   с   высоты,
подвергнувшихсЯ суду и осуждению; толпа ЯвлЯлась хладнокровною, и хуже,  чем
хладнокровною, зрительницею падениЯ власти.
     –ерковнаЯ власть падала, и никто не подавал ей руку помощи,  ибо  смуте
нравственной,   происходившей   от   ослаблениЯ    церковного    авторитета,
соответствовала  смута  политическаЯ,  происходившаЯ  от  ослаблениЯ  власти
гражданской. Ћсновные условиЯ жизни ђоссии, на  значение  которых  уже  было
указано,   изначальнаЯ   громадность   государственной   области   и   редко
разбросанное народонаселение, замедлЯЯ развитие общества, цивилизацию, т. е.
разделение  труда  и  соединение  сил,  тем  самым  требовали   чрезвычайной
деЯтельности правительственной в соединении и направлении  разбросанных  сил
длЯ общих государственных целей; постоЯннаЯ опасность от  врагов  требовала,
естественно, постоЯнной диктатуры, и, таким образом, в  ђоссии  выработалось
крепкое самодержавие. ‚ конце XVII века, точно так же как и  в  начале  его,
эта власть ослабела, и по этому поводу произошли сильные волнениЯ, к которым
наши предки отнеслись одинаково, назвавши  их  одним  именем  -  смуты;  как
династические перемены служили поводом к  смуте  в  начале  XVII  века,  так
династические же беспорЯдки повели и к смуте в конце века. ‘мута началась по
поводу преждевременной смерти царЯ ЂлексеЯ Њихайловича, которому  наследовал
больной  сын  его  ”едор,  скоро   умерший   беспотомственно.   Џосле   него
провозгласили царем малолетнего брата его Џетра,  за  которого  должна  была
управлЯть его мать, царица ЌатальЯ. Њалолетство государей обыкновенно  ведет
к смутам, а тут были еще другие сильные поводы к ним. ‚ семье  царЯ  ЂлексеЯ
страшный раздор вследствие  того,  что  дети  не  от  одной  матери.  –арица
ЌатальЯ, мать Џетра, мачеха старшим его братьЯм и сестрам, длЯ которых она и
ее дети были неприЯтным, тЯжелым Явлением в последние годы царЯ ЂлексеЯ.  Џо
смерти его, когда вступил на престол ”едор Ђлексеевич, сын от первого брака,
мачеху с ее детьми удалили, оскорбили ее ссылкою ее  родных  и  людей  самых
близких. Ћбида  прошла  по  семье,  и  добра  не  будет.  Џо  смерти  ”едора
Ђлексеевича наступило времЯ царицы Ќатальи: сын ее Џетр  провозглашен  царем
мимо старшего брата €оанна, совершенно неспособного и больного; этот €оанн -
последний сын царЯ ЂлексеЯ от первого его брака, но  у  него  много  сестер,
девиц-царевен,  из  которых   одна   была   знаменитаЯ   ‘офьЯ   Ђлексеевна,
представлЯющаЯ любопытное Явление, знамение времени.
     Ќеслыханное было прежде дело, невозможное, чтоб девица,  царевна  вышла
из терема и принЯла участие в делах правительственных, а теперь ‘офьЯ именно
это делает. —то же  была  за  причина  этого  ЯвлениЯ?  „ух  времени,  можно
ответить общепринЯтым выражением, точнее, сознание  необходимости  перемены,
сознание, проЯснЯвшеесЯ  во  дворце  прежде,  чем  где-либо.  Џричина  этому
Явлению та же, котораЯ заставлЯла русского человека  пробиратьсЯ  сначала  в
Љиев, потом и дальше за наукою, котораЯ заставлЯла царЯ и  вельмож  вызывать
длЯ своих детей учителей из-за границы; причина  та  же,  котораЯ  заставила
царЯ ЂлексеЯ завести при дворе своем театральные  представлениЯ  и  потешать
ими себЯ и свое семейство. –аревна вышла из терема; обстановка двора уже  не
та: у братьев - учитель, известный ‘имеон Џолоцкий, который учит  и  сестру,
учит легко и весело, передает  много  разных  вещей,  все  у  него  примеры,
анекдоты, остроумные изречениЯ, и все  в  стихах  длЯ  лучшего  удержаниЯ  в
памЯти. ‘фера расширЯетсЯ, птица побывала  на  свободе,  видела  мир  Ѓожий;
старый  терем  становитсЯ  тесен  и  душен;  умирает  отец;  царевна   около
болезненного брата, царЯ ”едора: кто запретит сестре быть у больного  брата,
прислуживать ему? “ больного боЯре рассуждают о  делах;  царевна  слушает  и
учитсЯ, ей легко выучитьсЯ, потому что прежде была приготовлена; вот уже она
в новой широкой сфере, и сфере обольстительной длЯ  существа  энергического,
честолюбивого, а тут  и  страсть,  страсть  к  человеку  самому  видному  по
способностЯм и образованию,  к  кн[Язю]  ‚ас[илию]  ‚ас[илиевичу]  ѓолицыну.
ЌоваЯ жизнь крепко обхватила царевну ‘офью. Ќо брат ”едор умирает,  и  царем
провозглашают маленького Џетра, т. е. отдают правление матери  его  Ќаталье.
—то же предстоит царевне ‘офье? ЏроститьсЯ со  всеми  обаЯниЯми  этой  новой
раскрывшейсЯ длЯ нее жизни, выйти  из  этой  широкой  сферы,  где  так  было
расправились ее силы, и возвратитьсЯ опЯть в терем. ’ерем? Ќо ограничитсЯ ли
дело  теремом?  Ќе  вероЯтнее  ли  всего,  что  ей  с   сестрами   предстоит
монастырское заключение, ибо могут ли они ожидать милости от мачехи, которую
раздражали, оскорбили? †изнь  улыбнулась  так  приветливо,  и  вдруг  должно
отказатьсЯ  от  нее,  в  цвете  лет  стать  невольною,  опальною  монахинею,
претерпеть стыд унижениЯ пред ненавистною мачехою.
     €скушение было слишком велико; ‘офьЯ станет  действовать  по  инстинкту
самосохранениЯ, станет изо всех сил, всеми возможными средствами  отбиватьсЯ
от судьбы, от терема, монастырЯ, с отчаЯнием полного силы и жизни  человека,
которого влекут зарывать  живым  в  могилу.  Ћна  ищет  около  себЯ  средств
спасениЯ и находит: стрельцы недовольны, их можно  возбудить  против  нового
правительства, но это можно сделать только обманом, сказавши,  что  старшего
царевича €вана, законного наследника  престола,  несправедливо  обойденного,
обиженного,  извели  родственники  царицы  Ќатальи,  Ќарышкины.   —рез   это
возбуждение можно  заставить  стрельцов  истребить  мнимых  убийц  царевича,
истребить людей, советом, помощию которых была сильна царица  ЌатальЯ,  этим
истреблением уничтожить возможность  примирениЯ  между  стрельцами  и  царем
Џетром,  его  матерью  и  оставшимисЯ  в  живых  ее  приверженцами,  свЯзать
неразрывно интересы  стрельцов  с  интересами  ‘офьи,  ее  брата  и  сестер,
заставить их действовать в их пользу. ЉроваваЯ  программа  была  в  точности
исполнена:  родственники  и  приверженцы  царицы  Ќатальи  истреблены,  хотЯ
царевич €ван оказалсЯ жив и невредим; его провозгласили царем, но  свергнуть
младшего брата  Џетра,  прежде  провозглашенного,  которому  уже  присЯгнула
ђоссиЯ, не решились, отнЯли только правление у царицы Ќатальи и  отдали  его
‘офье.
     ‹егко было понЯть, что смута  этим  не  оканчивалась:  это  был  только
кровавый пролог драмы, а не  развЯзка  ее.  ‘офьЯ  только  отдалила  решение
страшного вопроса; вопрос оставалсЯ и волновал всех, не давал никому  покоЯ.
‘трельцы, раздражившие своим буйством вельмож и все мирное  народонаселение,
ежеминутно  опасались  следствий  этого   раздражениЯ,   видели   в   боЯрах
непримиримых своих врагов и ждали от них  справедливой  мести;  они  боЯлись
мести от целой ђоссии, боЯлись дворЯнского войска, которое  могло  собратьсЯ
из  областей  и  задавить  их  ничтожный   сравнительно   корпус.   ‘трельцы
волновались от страха; каждому, кто находил в том  свои  выгоды,  ничего  не
стоило пугать их внушением, что боЯре  уже  решили  истребить  их;  стрельцы
волновались  от  страха,  но  своими  волнениЯми  наводили  ужас  на  мирное
народонаселение; оно не могло  заснуть  покойно  в  ожидании  проснутьсЯ  от
набата  и  стрельбы,  от  зловещих   криков   "‹юбо!",   которыми   стрельцы
приветствовали свои жертвы, принимаЯ их на копьЯ.
     Џравительница принЯла  энергические  меры  длЯ  прекращениЯ  стрелецких
волнений.
     “грозою, что правительство покинет Њоскву, обратитсЯ к ђоссии, призовет
на свою защиту дворЯнское  войско,  этою  угрозою  она  заставила  стрельцов
отступитьсЯ от раскольников,  которые,  воспользовавшись  смутою,  пришли  в
Љремль,  в  самый  дворец,  чтоб  спорить   с   патриархом   в   присутствии
правительницы, и один из них решилсЯ сказать ей  страшные,  невыносимые  длЯ
нее слова: "Џора вам, государынЯ, в монастырь; только царством мутите". —тоб
избавитьсЯ от любимого начальника стрельцов кнЯзЯ •ованского, человека очень
беспокойного по своему властолюбию, ‘офьЯ привела в исполнение свою угрозу -
выехала из Њосквы; •ованский был схвачен, привезен к  правительнице  в  село
‚оздвиженское  близ  ’роицкого  монастырЯ  и  казнен  без   суда.   ‘трельцы
забушевали, услыхав о казни своего любимого батьки, так их  баловавшего,  но
скоро утихли, потому что боротьсЯ с дворЯнским войском им было нельзЯ. ‘офьЯ
усмирила  стрельцов,  самые  буйные  из   них   были   удалены,   но   этими
государственными мерами правительница уничтожила свои собственные  средства,
тогда  как  страшный  вопрос  о  будущем  оставалсЯ  и  все  более  и  более
приближалсЯ к своему решению.
     ‘траннаЯ форма двоевластиЯ была принЯта вследствие стрелецкого насилиЯ;
впрочем, она не могла очень беспокоить по неспособности €оанна к  правлению,
по его болезненности, следовательно, и недолговечности,  по  неимению  детей
мужского пола. Ќо что успокаивало других, то мучительно тревожило ‘офью:
     €оанн, ее единоутробный брат, недолговечен, а младший  Џетр,  настоЯщий
царь  в  глазах  всех,   растет,   и,   когда   достигнет   совершеннолетиЯ,
правительство ‘офьи уничтожитсЯ само  собою.  —то  тогда?  Џоток  крови  уже
прошел между ‘офьею и Џетром; царское семейство представлЯло два  враждебные
лагерЯ, и ненависть между ними усиливалась день  ото  днЯ;  примирение  было
невозможно;  с  обеих  сторон  зорко  следили  за  движениЯми  друг   друга,
приготовлЯли средства защиты...
     Џри первом известии о волнении между приверженными к  ‘офье  стрельцами
Џетр делает то же, что уже сделала ‘офьЯ в борьбе с •ованским: он  спешит  в
’роицкий монастырь и призывает на свою  защиту  дворЯнское  войско,  обвинЯЯ
приверженцев ‘офьи в злоумышлении  против  себЯ.  ‘офьЯ  стала  в  Њоскве  в
безвыходное положение; тщетно обращаетсЯ она к стрельцам, желаЯ  поднЯть  их
на свою защиту; стрельцы не трогаютсЯ,  они  чувствуют  всю  бессмысленность
борьбы с царем, располагающим средствами  всей  ђоссии;  они  чувствуют  всю
бессмысленность борьбы против силы материальной и силы нравственной,  против
права, несомненного в глазах ђоссии.  ‘трельцы  выдают  ‘офью,  и  то,  чего
больше всего она боЯлась, совершаетсЯ: монастырскаЯ кельЯ принимает  в  свои
печальные, гробовые стены существо плоти и крови, существо, жаждущее мирской
жизни.
     ‘мута кончилась; ‘офьЯ в монастыре,  приверженцы  ее  на  плахе  или  в
ссылке; скоро умирает царь по имени только, €оанн Ђлексеевич, остаетсЯ  один
Џетр.
     Њы уже несколько раз упоминали о нем, но другие лица загораживали  его;
теперь около  него  стало  просторно,  можно  подойти  поближе,  рассмотреть
внимательнее.
     “ нас нет времени заниматьсЯ перечислением и разбором разных более  или
менее достоверных  преданий  о  малолетстве  Џетра.  Ќе  длЯ  удовлетворениЯ
праздного любопытства собрались мы здесь, но длЯ уЯснениЯ великого ЯвлениЯ в
нашем историческом существовании, длЯ уЯснениЯ значениЯ  великого  человека,
великой эпохи; обратимсЯ прЯмо к этому человеку, пусть он сам скажет  нам  о
себе.
     ‚от первое письмо его к матери из ЏереславлЯ, когда ему  было  17  лет;
форма  письма  обычнаЯ  в  то   времЯ,   с   употреблением   уменьшительных,
уничижительных слов, как по-тогдашнему следовало писать детЯм к родителЯм:
     "‘ынишка твой, в работе пребывающий, Џетрушка благословениЯ прошу, и  о
твоем здравии слышать желаю, а у нас молитвами твоими здорово все.  Ђ  озеро
все вскрылось, и суды все, кроме большого кораблЯ,  в  отделке".  €так,  вот
первое слово нам Џетра, которого мы зовем  ‚еликим,  первое  им  самим  себе
сделанное  определение:  "в  работе  пребывающий".  ќто  первое  определение
останетсЯ навсегда за ним и дружно уместитсЯ подле определениЯ ‚еликий.
     Џрошло много времени, и знаменитый поэт, который прозвучал нам  столько
родного, который дал нам  столько  народных  откровений,  не  нашел  лучшего
определениЯ длЯ Џетра: "Ќа троне вечный был работник" {6}.
     Џетр работник, Џетр с  мозольными  руками  -  вот  олицетворение  всего
русского народа в так называемую эпоху преобразованиЯ. ‡десь не было  только
сближениЯ с народами образованными, подражаниЯ им, учениЯ у  них;  здесь  не
были только  школы,  книги,  здесь  была  мастерскаЯ  прежде  всего,  знание
немедленно же прилагалось, надобно было усиленною  работою,  "пребыванием  в
работе" добыть народу хлеб насущный, предметы первой необходимости. Ќароды в
своей истории не делают прыжков:  тЯжкаЯ  работа,  на  которую  был  осужден
русский народ в продолжение стольких веков, борьба  с  азиатскими  варварами
при  условиЯх  самых  неблагоприЯтных,  борьба  за  народное  существование,
народную самостоЯтельность кончилась, и народ должен был естественно перейти
к  другой  тЯжелой  работе,   необходимой   длЯ   приготовлениЯ   к   другой
деЯтельности,  деЯтельности  среди  народов   с   другим   характером,   длЯ
приготовлениЯ себе должного, почетного места между ними,  длЯ  приготовлениЯ
средств боротьсЯ с ними равным оружием.
     ќто-то оружие и надобно было выработать, и выработать как можно скорее,
ибо времЯ не терпело. Ќад чем  же  прежде  всего  и  больше  всего  работает
царь-работник, представитель своего времени, выразитель его потребности?  Ћн
работает над кораблем, это его любимаЯ работа, вода - его любимаЯ стихиЯ, он
ищет все большего простора на  ней,  из  подмосковного  пруда  переходит  на
озеро, с одного, меньшего озера на большое, от последнего к  морю.  Ѓогатырю
древней ђоссии было тесно в городе, он рвалсЯ в широкую степь, но зачем? „лЯ
бесплодного гулЯньЯ, длЯ того, чтоб гулЯть на счет тех, которые трудились.
     —еловек, одаренный страшными силами, богатырь новой ђоссии, Џетр рветсЯ
также на широкий простор, но этот простор  -  море.  ‚  степи  богатырь  мог
встретить дикого  кочевника  и  упражнЯть  над  ним  свою  физическую  силу,
нравственные и умственные его силы не  развивались  от  этой  борьбы;  новый
богатырь может быть безопасен, может успешно  боротьсЯ  с  грозною  стихиею,
морем, не иначе как посредством знаниЯ, искусства. Ќа море, на  его  берегах
он встретит людей, противоположных кочевым варварам, людей, богатых знанием,
искусством, от которых есть чем позаимствоватьсЯ, и когда придетсЯ  вступить
с ними в борьбу, то длЯ нее понадобитсЯ не одна физическаЯ сила, понадобитсЯ
чрезвычайное напрЯжение умственных сил. ‚ жизни русского  народа  совершалсЯ
переход из одного возраста в другой; этот переход  естественно  выражалсЯ  в
повороте от степи к морю; и что ж делает вождь народа, за каким первым делом
мы застаем его? Ћн строит  корабль,  и  когда  мы  припомним  это  страстное
желание  морЯ,  кораблЯ,  обнаружившеесЯ  в  ђоссии   XVI   и   XVII   века,
обнаружившеесЯ в деЯтельности €оанна IV и ЂлексеЯ Њихайловича, то мы  поймем
Ясно отношение великого человека к народу, к его  потребностЯм  в  известное
времЯ, и другое значение получит длЯ нас эта страсть к морю  Џетра,  который
скучал в тесных гористых пространствах, был  спокоен  и  доволен  только  на
море, и печальнаЯ по природе своей,  но  близкаЯ  к  морю  и  богатаЯ  водою
местность была длЯ него раем.
     Ќо, быть может, скажут: длЯ чего же было царю становитьсЯ работником?
     „ело царЯ царствовать, а  не  плотничать;  признал  Џетр  необходимость
завести флот и завел бы; длЯ чего же самому участвовать в  постройке  судов?
ќти суждениЯ,  по-видимому,  справедливы,  но  в  сущности  применительно  к
известному  Явлению  совершенно  неверны,  происходЯт  от  нашей  непривычки
высвобождатьсЯ от своих настоЯщих условий жизни  и  переноситьсЯ  в  условиЯ
того времени, которое хотим изучить, понЯть и которое никак не поймем,  если
не отстанем от этой привычки. Њы живем в условиЯх цивилизации и смотрим  все
на народы, живущие в этих  же  условиЯх  еще  больше,  чем  мы,  а  сущность
цивилизации, как мы знаем, состоит в разделении занЯтий, господствующем  как
во всЯкой другой, так и в правительственной сфере. Љаждый знает, делает свое
одно  какое-нибудь  дело.  Џри  таком  порЯдке  естественно  и  легко  главе
государства поручить какое-нибудь новое дело известному  лицу  или  собранию
лиц,  ибо  это  новое  дело  по  характеру  своему  непременно  относитсЯ  к
известному отдельному ведомству, управлЯющие  которым  приготовлены  к  делу
своим воспитанием и опытностию, и, как бы дело ни было  ново,  свЯзь  его  с
известным разрЯдом дел Ясна, и по  этой  свЯзи  человеку  приготовленному  и
опытному легко понЯть его, овладеть им, приложить его.  Ќо  не  таково  было
положение ђоссии в конце XVII и начале  XVIII  века:  разделение  занЯтий  в
правительственной сфере по известным  ведомствам  быть  не  могло  по  самой
простой причине, что нечего было делить. џвилось сознание необходимости  длЯ
государства, длЯ народа выйти на новую дорогу длЯ  продолжениЯ  исторической
жизни, сознание нудЯщих потребностей, которым необходимо было  удовлетворить
как можно скорее; но где средства  длЯ  этого  удовлетворениЯ,  где  знание,
уменье принЯтьсЯ за дело? ‘редство есть, по-видимому, очень легкое: призвать
искусного иностранца и  поручить  ему  дело.  ‘редство,  по-видимому,  очень
легкое, но в сущности чрезвычайно тЯжелое, могущее обойтись длЯ народа очень
дорого, не в отношении только материальном, не  в  отношении  только  денег;
деньги  -  дело  нажитое,  но  при  неразумном,  страдательном  употреблении
означенной меры можно потерЯть такое нравственное добро, которого  после  не
наживешь.
     Њы говорили, что русский народ совершил свой переход из одного возраста
в другой по общим законам развитиЯ, уЯснЯемым  посредством  сравнениЯ  жизни
одного народа с жизнию других;  мы  видели,  что  западноевропейские  народы
совершили свой переход по тем же законам, но  видели  при  этом  и  различие
между ними и нами. ‚ажное и с выгодою на их стороне различие  заключалось  в
том,  что  они  получили  сильное  побуждение  к  умственному  движению,   а
следовательно, и к переходу из своей древней  истории  в  новую  посредством
знакомства с памЯтниками античной, греко-римской мысли. Ћни стали учитьсЯ по
чужим книгам, по книгам, оставшимсЯ от народов, уже сошедших с  исторической
сцены, народов мертвых. Ћни пошли в науку к древним и не избежали  при  этом
увлечениЯ, подражали до рабства, заучивались чужому до самозабвениЯ, но  все
же имели  важную  выгоду  в  том,  что  учились  не  у  живых  учителей,  не
подвергались влиЯнию живых потребностей, влиЯнию, понЯтно, более сильному  и
более опасному, ибо хотЯ несколько ученых греков, бежавших из  разрушавшейсЯ
‚изантийской империи,  и  помогли  в  качестве  учителей  западноевропейским
народам при изучении памЯтников греко-римской мысли, но число этих  учителей
было ничтожно, приток их не мог возобновлЯтьсЯ, и положение их было  таково,
что не могло быть опасно ни длЯ какой народности. „ругаЯ важнаЯ  выгода  длЯ
западноевропейских народов заключалась здесь в том, что  они  имели  дело  с
законченною умственною деЯтельностию народов  уже  мертвых;  учение,  школа,
следовательно, должна была сама собою рано или поздно кончитьсЯ,  содержание
ее исчерпывалось длЯ ученика и более не подбавлЯлось; следовательно, ученик,
получивши от школы побуждение и средства к умственному развитию,  мог  легко
приступить к самостоЯтельной деЯтельности, пойти дальше  учителей.  Ќо  этих
выгод не было длЯ русского народа, начавшего гораздо позднее свой переход  в
возраст умственного развитиЯ: он должен  был  обратитьсЯ  к  народам  живым,
брать от них живых учителей, следовательно, подчинЯтьсЯ влиЯнию живой чуждой
национальности или национальностей.  ‚  этом  отношении  положение  русского
народа  было  похоже  на  положение  народа  римского,  который  должен  был
совершить известный переход под руководством греческой  народности,  хотЯ  и
потерЯвшей политическую самостоЯтельность, но еще живой  и  сильной;  отсюда
борьба в ђиме при этом, образование  партий,  вопли  старой  римской  партии
против этих иностранных учителей-греков, которые портЯт  нравы,  отнимают  у
римлЯн их прежний нравственный национальный строй.
     „лЯ русского народа предстоЯла и другаЯ невыгода: он должен  был  иметь
дело  с  учителЯми  из  чужих  живых  и  сильных  народностей,  которые   не
останавливались,  но  шли  быстро  в  своем  развитии,  почему  юный  народ,
долженствовавший заимствовать у них плоды цивилизации, осужден  был  гнатьсЯ
за ними без отдыха, с страшным напрЯжением сил. …му не  давалось  передышки,
досуга передумать о всем том, что он должен был заимствовать, переварить всю
эту обильную духовную  пищу,  которую  он  воспринимал.  ‚нимание  его  было
постоЯнно поглощено этим  разнообразием  Явлений,  которое  представлЯл  ему
цивилизованный мир ‡ападной …вропы, и, естественно, отвлекалось от своего, а
это вело к томительному недоумению, с каким русский  человек  останавливалсЯ
между Явлением, которое он видел у других народов и  длЯ  него  желанным,  и
отсутствием условий длЯ его  произведениЯ  на  родной  почве  или  неуменьем
отыскать эти условиЯ. Ђ тут еще новаЯ невыгода  от  постоЯнного  присутствиЯ
перед глазами русского человека живых сильно развивающихсЯ  народов,  та  же
самаЯ невыгода, какаЯ проистекает длЯ отдельного  молодого  человека,  когда
его слишком долго оставлЯют под надзором и руководством наставника:  молодой
человек привыкает ходить на помочах в  ущерб  самостоЯтельности  и  быстроты
своего развитиЯ. ’аковы-то были чрезвычайно неблагоприЯтные  обстоЯтельства,
которые встретил русский народ при своем движении на запад, при соединении с
тамошними цивилизованными народами.
     Ќароды  слабые  при  встрече  с  цивилизациею,  с  этим  тьмочис-ленным
разнообразием новых Явлений и отношений, какие она им представлЯет, не могут
выдержать  ее  натиска  и  падают,   вымирают.   Ќарод   русский   обнаружил
необыкновенную силу, выдержавши натиск цивилизации;  но  можно  ли  сказать,
чтоб это было длЯ него легко, чтоб  он  не  подвергалсЯ  при  этом  страшным
опасностЯм, тЯжелым ударам?
     ‚ первую половину своей истории он долго  вел  борьбу  с  Ђзиею,  с  ее
хищными ордами, выдерживаЯ их страшные натиски и заслонЯЯ  от  них  ‡ападную
…вропу;  долго  боролсЯ  он  с  ними  из-за  куска  черного  хлеба.  ‚ышедши
победителем из этой борьбы, он смело ринулсЯ на другую сторону, на запад,  и
вызвал чародейные силы его цивилизации, чтоб и с ними померЯтьсЯ. ‚ызов  был
принЯт,  и  страшен  был  натиск  этих  чародейных  сил;  это  уже  не   был
материальный натиск татарских полчищ, это был натиск потЯжеле, ибо  это  был
натиск духовных сил, натиск нравственный, умственный.  ’аковы  были  опасные
стороны нового  положениЯ,  в  какое  становилсЯ  русский  народ.  ЃлагодарЯ
успехам нашей науки мы  оставили  далеко  за  собою  ребЯческие  мнениЯ,  по
которым одному человеку приписывалось то, что ЯвлЯлось по общим, непреложным
законам народной жизни, мнениЯ, по которым в вину одному человеку  ставились
неблагоприЯтные  обстоЯтельства,  бывшие  необходимым  следствием  известных
исконных условий развитиЯ какого-нибудь народа.  Ќо  мы  должны  признать  и
значение вождей народных, великих людей: от их искусства  зависит  уменьшить
затруднениЯ, ослабить вредные влиЯниЯ опасных сторон  известного  положениЯ,
провести народный корабль во времЯ бури без больших потерь. €сполнил ли  эту
задачу и как исполнил ее,  как  провел  во  времЯ  бури  переворота  русский
корабль "тот шкипер  славный"  {7},  которого  мы  уже  встретили  в  работе
пребывающим, строЯщим корабли? ‚от вопрос, посильное решение  которого  есть
наша задача.


        —’…Ќ€… Џџ’Ћ…


     ‚ прошедшей беседе нашей речь шла  об  опасных  сторонах  положениЯ,  в
какое необходимо становилсЯ русский народ в эпоху преобразованиЯ  вследствие
свЯзи своей  с  живыми  и  сильными  народностЯми,  от  которых  должен  был
заимствовать плоды  цивилизации,  у  которых  должен  был  учитьсЯ,  влиЯнию
которых, следовательно, должен был подвергнутьсЯ,  как  ученик  подвергаетсЯ
влиЯнию учителей. ‡десь первое, главное средство  длЯ  уменьшениЯ  опасности
положениЯ состоЯло в том, чтоб не позволить народу-ученику  продолжительного
страдательного отношениЯ к народам-учителЯм. ђечь идет об ученике, учителЯх;
следовательно,  сравнение,  объЯснение  из  школьной,  воспитательной  сферы
напрашиваетсЯ само собою.
     Џредставим себе  такого  учителЯ,  который  постоЯнно  сообщает  своему
ученику множество знаний, делает пред ним множество опытов, решает множество
задач, но при этом не обращает никакого вниманиЯ на ученика; усвоил  ли  тот
преподавание и в какой степени  усвоил  -  ему  до  этого  дела  нет.  ’акое
преподавание возможно и правильно как высшее преподавание,  когда  наставник
имеет дело с человеком вполне приготовленным, но такое  преподавание  никуда
не годитсЯ как начальное, имеющее целию приготовить  человека,  сделать  его
способным к принЯтию высшего преподаваниЯ. ‡десь преподавание тем  полезнее,
чем более имеет в виду ученика,  чем  более  наставник  стараетсЯ  развивать
самостоЯтельную его деЯтельность: пусть ученик с самого же начала испытывает
свои силы, сам сейчас повторЯет преподанное  правило,  сейчас  же  прилагает
узнанное к делу. ’олько посредством такого учениЯ человек может развить свои
способности, приобресть привычку к самостоЯтельной  деЯтельности,  окрепнуть
духовно.
     ‹егко понЯть, что именно такое учение нужно было и  русскому  народу  в
этой начальной  школе  преобразованиЯ,  когда  при  опасном  столкновении  с
народами-учителЯми   нужно   было   прежде   всего   озаботитьсЯ   развитием
самостоЯтельной его деЯтельности, избежанием по  возможности  страдательного
п