мократических  начал  в общественной  жизни.  ЏризнаваЯ
государственную  собственность  господствующей формой собственности  в ‘‘‘ђ,
проект  Љонституции  допускал   существование  мелкого  частного   хозЯйства
крестьЯн   и   кустарей,   "основанного  на   личном  труде  и  исключающего
эксплуатацию чужого труда". ‚ предложениЯх и  откликах на проект Љонституции
(он был разослан специальным порЯдком в республики и наркоматы) звучали идеи
о необходимости децентрализации экономической жизни,  предоставлении больших
хозЯйственных   прав  на   места  и  непосредственно  наркоматам.  Џоступали
предложениЯ о ликвидации  специальных  судов военного времени (прежде всего,
так называемых  "линейных судов" на транспорте), а также военных трибуналов.
€ хотЯ подобные предложениЯ были отнесены редакционной комиссией к категории
нецелесообразных (причина:  излишнЯЯ  детализациЯ  проекта),  их  выдвижение
можно считать вполне симптоматичным.
     Ђналогичные по направленности идеи высказывались  и в  ходе  обсуждениЯ
проекта Џрограммы ‚ЉЏ (б), работа  над  которым завершилась в 1947 году. ќти
идеи  концентрировались   в  предложениЯх   по   расширению  внутрипартийной
демократии,  освобождению  партии   от  функций  хозЯйственного  управлениЯ,
разработке принципов ротации кадров


     и др. Џоскольку ни проект Љонституции ‘‘‘ђ,  ни проект Џрограммы ‚ЉЏ(б)
не  были опубликованы и  обсуждение их велось  в  относительно  узком  кругу
ответственных  работников,   поЯвление   именно  в  этой  среде   достаточно
либеральных по  тому времени идей свидетельствует о новых настроениЯх  части
советских руководителей.
     Џравда, во многом это были действительно новые  люди, пришедшие на свои
посты перед войной, во времЯ войны или  год-два спустЯ после победы. “словиЯ
военного  времени диктовали особую кадровую политику -- со ставкой на  людей
смелых,  инициативных  и,  главное, высокопрофессиональных. €х знаниЯ, опыт,
способность к риску  создавали  благоприЯтную  почву длЯ  развитиЯ  и вполне
радикальных  настроений.  Ћднако  не стоит и переоценивать  степень  данного
радикализма,  который  был ограничен -- в сущности длЯ  всех  -- восприЯтием
действительности  вне критики существующей системы как  таковой.  ђечь могла
идти лишь о частных улучшениЯх,  поправках, но никак не об изменении системы
в   целом,   котораЯ   в  умах  этих   людей  (и  не   только  их)   целиком
идентифицировалась с победившим социализмом.
     „олжна была  произойти  смена  поколений, должны были  поЯвитьсЯ  люди,
освобожденные  от круговой  поруки прошлого, -- чтобы стал возможен сдвиг  в
общественном  сознании и ранее неприкосновеннаЯ система лишилась  презумпции
своей  единственной разумности.  ’акое поколение  вело  свою родословную  от
"чистых"  и, -- несмотрЯ ни на что, --  нравственно высоких военных лет. Ћно
не  прошло  фронт,  хотЯ  генетически и  идейно было свЯзано с фронтовиками,
образуЯ следующее  звено  в эстафете поколений.  ‚сего четыре  года отделЯли
17-летних 1941-го от их сверстников 1945-го, но между ними уже пролег вечный
рубеж -- война. ‚ойна в одночасье "состарила" предвоенное поколение: ушедшие
на фронт мальчишками, возвращались домой  умудренными, многое  повидавшими и
многое  осознавшими  людьми.  ‚ойна  приучила  альтернативно  и   критически
мыслить,   заменив   привычно    восклицательные   знаки    на    мучительно
вопросительные. Њожет  быть,  поЯвление  критически  мыслЯщих  людей  и есть
главный  нравственно-психологический  итог войны?  ђадужнаЯ пелена  спала  с
глаз. Ќо вот  парадокс: мысль  расходилась с  делом,  сознание с поступками,
анализ -- с намерениЯми. "Њы многое не принимали в системе, но не могли даже
представить какой-либо  другой", -- признавалсЯ писатель ‚. Љондратьев, один
из тех, кому посчастливилось


     вернутьсЯ  с  фронта.  Ќаверное  поэтому критический  запал  "поколениЯ
победителей"  так и  осталсЯ до конца нереализованным. Ќо он во многом питал
мысли  и   поступки   послевоенной   молодежи.  “   нее   по   сравнению   с
предшественниками было больше иллюзий, меньше поводов длЯ  разочарований,  а
значит,  и  больше  надежд, которые,  умноженные  на "вирус сомнениЯ", вдруг
проросли  зачатками политического инакомыслиЯ. € практически в зародыше были
уничтожены, раздавлены машиной  идеологического диктата: начинаЯ с 1946 года
по стране прокатились процессы по делам молодежных групп.
     —то же представлЯли собой эти группы, которые в следственных материалах
квалифицировались как  "антисоветские" и даже  "террористические"? Ќачнем  с
возраста "террористов". Љак  правило, это  были  школьники старших  классов,
студенты, учащиесЯ  техникумов.  Ћбычно  "группа"  насчитывала  от 3  до  10
человек,  редко больше. €нтересен  и  генезис движениЯ: у его истоков лежали
совсем не  политические  мотивы.  Њолодые  люди  собирались  в кругу близких
товарищей  длЯ  самостоЯтельного изучениЯ  литературы,  философии,  истории.
Џопытка  уйти  от  официальных  штампов   школьных  и   вузовских  программ,
навЯзанных оценок и дозволенных суждений перерастала сначала  в потребность,
а затем и в способность самостийно  мыслить, отбросив привычные рамки "от  и
до".  …стественный  процесс  познаниЯ переключалсЯ с  вопросов литературы  и
философии на  проблемы современной  политики.  €  тогда  возникла  общаЯ длЯ
движениЯ идеЯ: сталинский режим на деле означает вовсе не то, за что он себЯ
выдает. „альнейшие интерпретации  этой  позиции  могли  быть различными,  но
конкретнаЯ цель -- борьба  против "оборотнЯ" --  была опЯть одна.  Љак  были
общими   принципы:    верность   социалистическому    выбору,    демократии,
коммунистическим  идеалам.  Ќа этой основе создавалсЯ  прообраз общественной
силы,  котораЯ  в  будущем могла встать во главе  процесса  демократического
обновлениЯ страны. …сли бы ей дали возможность выжить.
     ‚ августе  1946 года в ‚ерховный ‘уд ђ‘”‘ђ поступили сразу  три дела по
"контрреволюционной  деЯтельности"  молодежи  г. —елЯбинска. Џервое  из  них
касалось   пЯтерых   молодых   людей,   которые  обвинЯлись   в  организации
конспиративных  встреч,   контрреволюционных   разговорах,   распространении
"клеветнических  измышлений"  о  перерождении  коммунистической  партии,   о
бюрократическом перерождении советского правительства, об от-


     сутствии  демократии в ‘‘‘ђ. —лены  группы принЯли воззвание  "Њанифест
идейной коммунистической молодежи", в котором призывали своих  сверстников к
борьбе против существующего режима.
     “частники другой группы, в основном студенты,  обвинЯлись в организации
"нелегального антисоветского общества". ‘туденческое  общество действительно
существовало. Ћно называлось "‘нежное вино" и выпускало поэтический альманах
в традициЯх символизма. €менно последнее обстоЯтельство и было расценено как
крамола, как своеобразный способ "маскировки" контрреволюционного содержаниЯ
публикаций альманаха.
     Џо  третьему  делу  прошли  семь  школьников,  "подрывнаЯ деЯтельность"
которых,  если судить  по материалам следствиЯ, заключалась в том,  что  они
"писали и размножали от руки  печатными буквами контрреволюционные листовки,
в которых призывали к свержению правительства, и расклеивали эти листовки на
домах".  ‚  ходе  судебного  разбирательства  специально  было отмечено, что
"участники антисоветских  групп  никакой  особо  строгой  конспирации  своей
контрреволюционной деЯтельности не соблюдали". ‚ сущности, это была еще и не
политика, а  полуигра. ’олько мера наказаниЯ  (58 статьЯ) и сроки заключениЯ
оказались  вполне "настоЯщими".  €  не  только  длЯ  челЯбинцев,  но  и  длЯ
участников  аналогичных   молодежных   объединений   в   Њоскве,   ‚оронеже,
‘вердловске и многих других городах страны.
     ’ак  начиналсЯ поход  против инакомыслиЯ.  …го  отправной  точкой можно
считать постановление –Љ ‚ЉЏ (б) "Ћ журналах "‡везда" и "‹енинград"  (август
1946 г.). ‘  помощью этого  постановлениЯ, а  также последующих "творческих"
дискуссий  в  целом удалось "причесать"  мысли  интеллигенции, котораЯ после
войны  несколько  утратила дух  соцреализма и партийности.  ѓлавный  идеолог
страны -- Ђ. Ђ. †данов -- недвусмысленно напомнил творческим работникам, кто
и  как   определЯет  свободу  их   творчества.  Ћднако  "теорией"  дело   не
ограничилось.  ‚  марте  1947  года  по  предложению  †данова  было  принЯто
постановление –Љ ‚ЉЏ  (б) "Ћ судах чести в министерствах  ‘‘‘ђ и центральных
ведомствах",  согласно  которому  создавались особые  выборные  органы  "длЯ
борьбы с проступками, ронЯющими честь и  достоинство советского  работника".
€менно   они  --  "суды  чести"   --  стоЯли  у  истоков  будущей  борьбы  с
"космополитизмом". Ћдним из самых громких дел, прошедших через  "суд чести",
было


     дело профессоров Ќ. ѓ. Љлюевой и  ѓ. €. ђоскина (июнь 1947 г.), авторов
научной  работы  "Џути   биотерапии   рака",   которые   были   обвинены   в
антипатриотизме  и сотрудничестве  с  зарубежными  фирмами.  ‚  1947 году за
подобные "прегрешениЯ" выносили пока еще общественный выговор, а представшие
перед "судами  чести"  продолжали именоватьсЯ советскими гражданами. Џройдет
всего  год,  и  граждане  превратЯтсЯ  во  "врагов народа",  а  в  1949 году
прекратЯт  существование и  сами  "суды  чести",  уступив  место  откровенно
карательным  органам. € хотЯ ужесточение  карательной  линии  можно  считать
логическим завершением  процесса борьбы с  инакомыслием, новый виток террора
против "врагов народа" длЯ многих современников -- не только у нас, но  и на
‡ападе -- был в известном смысле неожиданным.
     …ще в сентЯбре 1947 года на совещании представителей компартий в Џольше
присутствовавший там вместе с Ђ. Ђ. †дановым ѓ. Њ. Њаленков высказалсЯ в том
духе,   что  после  войны  ситуациЯ   внутри   страны  кардинальным  образом
изменилась, и "всЯ острота классовой борьбы длЯ ‘‘‘ђ передвинулась теперь на
международную  арену".  Ќа  том уровне подобное  заЯвление расценивалось как
позициЯ  советского  руководства.  —то  же заставило  ее изменить  в 1948-м?
Џочему  превентивные  "воспитательные"  меры  по  отношению к  интеллигенции
показались ‘талину недостаточными, и потребовались новые "враги народа?".
     —тобы  ответить  на этот вопрос, надо представить картину  общественной
жизни и  народных настроений на этот момент времени. —ем дальше отодвигалась
в  прошлое  война,  тем активнее  в  народном  сознании  зрело  недовольство
существующим   порЯдком   вещей.  Џервые  симптомы   негативных   настроений
проЯвились уже в  ходе  выборов  в ‚ерховный ‘овет  ‘‘‘ђ в начале 1946 года.
ЌесмотрЯ на победные репортажи газет о "всенародных выборах", в рЯде мест (в
районах  ‡ападной  “краины и Ѓелоруссии, республиках Џрибалтики) выборы были
фактически  бойкотированы.  Ќа  избирательных  бюллетенЯх  часто встречались
здравицы в честь  руководителей  партии, во славу ‘талина.  Ћднако  (правда,
значительно реже) высказывались и совершенно противоположные суждениЯ, вроде
таких:
     "государство напрасно тратит средства на выборы, все равно оно проведет
тех, кого захочет"; "предстоЯщие выборы нам ничего не дадут, вот если бы


     они проводились, как в других странах, то это было бы другое дело...";
     "выбирать Я не собираюсь и не буду. џ от этой власти ничего хорошего не
видел. Љоммунисты сами себЯ назначили, пусть они и выбирают";
     "длЯ  менЯ  эти выборы нерадостные, т.  к. война кончилась, а перемен к
лучшему  почти никаких нет, как были  трудности в  военное времЯ, так они  и
остались"; "миллионы наших солдат, побывавших  в других странах, видели, как
там живут, и все говорЯт, что хуже, чем в нашей стране, нигде не живут".
     ‚ народе ходили  слухи  о роспуске колхозов, о предстоЯщем самороспуске
компартии, о близкой войне с  бывшими  союзниками...  ‡а подобными слухами и
разговорами важно видеть не только всплеск эмоций, но  и реальное  положение
вещей. Ќедовольство вырастало не на  голой почве,  а из жизненных процессов,
порожденных  неразрешенным противоречием  между ожиданиЯми  людей,  с  одной
стороны,  и темпами реализации этих  ожиданий -- с другой. ‚  первые два-три
послевоенных года  не были  осуществлены не  только  наиболее  радикальные и
спорные из них (как, например, роспуск  колхозов), но и совершенно очевидные
и  непритЯзательные.  “словиЯ  и  уровень  жизни  основной  массы  населениЯ
оставалсЯ по  сути  военным. ‚  партийные  и профсоюзные комитеты  поступали
жалобы   от  рабочих   предприЯтий  на   тЯжелые   условиЯ  труда,   бытовую
неустроенность, плохое продовольственное снабжение. ‚оенные потери сказались
на  кадровом составе рабочих. Ќапример, среди рабочих-угольщиков после войны
процент  "кадровиков"  доходил  только   до  20--25  от  общей  численности,
остальные  же  пришли  в  шахты   во  времЯ  войны  и  после.  Ќедостаточный
профессиональный уровень  и низкаЯ  организациЯ труда  стали одной из причин
роста  простоев и аварийности.  €звестны были случаи  массового дезертирства
рабочих  с производства.  ’ак,  с  шахт  Љемеровской  области  в  1947  году
дезертировало 29 тыс. рабочих.  Њногие  из них  таким образом самостоЯтельно
"реэвакуировались", возвращались домой. Ђ дома их ждал тот же круг проблем.
     Ќелегкие  времена  переживала  и  деревнЯ, на  которую  помимо  военной
разрухи обрушилось новое  бедствие  -- засуха 1946  года. „еревнЯ  голодала.
—уть лучше, благодарЯ гарантированному карточному  снабжению, жили горожане,
хотЯ большинство рабочих  семей трудно сводили концы с концами. Ќо мирились.
Ѓолее того, верили,


     что все вот-вот повернетсЯ к лучшему. "ѓлавное -- война позади", -- эта
мысль первые год-два  после победы  была,  пожалуй,  доминантой общественных
настроений. Џоложение  начало  менЯтьсЯ на  рубеже  1947--1948 годов: именно
тогда "временные трудности" в массовом  сознании постепенно исчерпали предел
"временности". Ћтсюда -- всплеск критических настроений 1947 и 1948 годов.
     €звестным  детонатором общественного  беспокойства  послужила  денежнаЯ
реформа 1947 года  и  отмена карточной  системы. Ћбычно принЯто считать, что
эти решениЯ целиком исходили от центра, не учитывали настроениЯ  народа. ќто
не вполне справедливо. „ействительно, часть  рабочих и служащих считали, что
с отменой  карточек не стоит торопитьсЯ: "‘ейчас тЯжело с хлебом, недостает.
Ђ  если отменЯт карточки, то может быть еще  хуже. ‘пекулЯнты  будут  делать
свое  дело,  и  мы  можем  остатьсЯ  без хлеба".  Ћднако  это только одна из
распространенных  точек  зрениЯ, нарЯду  с которой  были  и  другие:  "‘амым
наболевшим  вопросом  ЯвлЯетсЯ  вопрос  с  продовольствием.  ‚сюду  слышатсЯ
разговоры:  когда   же   отменЯт  карточную  систему  или  хотЯ  бы  откроют
коммерческую торговлю хлебом  и  крупой?". ђеформа 1947  года  дала  простор
коммерческой торговле. Џрилавки наполнились товарами. Ћднако длЯ большинства
населениЯ  эти  товары,  за  исключением  необходимого  минимума,  оказались
недоступными:  цены  в  магазинах,  вопреки  ожиданию,  превысили довоенные.
Љритика вещей перерастала  в критику властей,  оформлЯЯсь  в суждениЯ, вроде
следующего:  "ЏорЯдков не будет до тех пор, пока  будет  советскаЯ  власть".
‚прочем, подобные крайние оценки не были типичны.  ѓораздо чаще в разговорах
людей встречалось другое объЯснение послевоенных неурЯдиц:  "...сейчас  жить
тЯжело. ‚се обжираютсЯ,  наедают животы, никто  ничего  не делает,  сидЯт  и
только ‘талина обманывают".
     ЏредставлениЯ  о  неких "темных  силах", которые "обманывают"  ‘талина,
создавали особый психологический  фон,  который  --  и  в этом парадокс,  --
возникнув  из  противоречий сталинского  режима, по  сути  из  его (пусть не
всегда  осознанного)  отрицаниЯ, в  то  же  времЯ мог  быть использован  длЯ
укреплениЯ этого режима,  длЯ его  стабилизации. ‚ыведение ‘талина за скобки
критики  спасало  не  просто  имЯ  вождЯ,  но  и  сам   режим,  этим  именем
одушевленный.  Ћбострение  экономической  ситуации,   симптома  политической
нестабильности   поставили  руководство  перед  дилеммой:  либо  решительные
реформы, -- либо тер-


     pop, с помощью которого можно будет загнать становЯщиесЯ неуправлЯемыми
общественные процессы в  прежнее русло. ‚ласть, проигнорировав шанс  реформ,
встала на путь террора. € это объЯснЯетсЯ не только консервативностью режима
как такового,  но и особенностЯми развитиЯ народного  сознаниЯ, политической
культуры общества в тот период.
     Њассовые  настроениЯ,   как  правило,  малопригодное  поле  длЯ  поиска
конструктивных политических  решений.  Ќо именно  массовый  настрой ЯвлЯетсЯ
составной  частью  механизма  реализации любого решениЯ,  организации любого
поворота.  Џоворот  1948  года,  положивший  конец  послевоенным  колебаниЯм
руководства, стал  возможен  не  в последнюю очередь  и благодарЯ  поддержке
"снизу": народ на  удивление легко  принЯл  новый  вариант старой  версии  о
"врагах",  "убийцах" и  "шпионах", проискам  которых  и  были  приписаны все
трудности трех после-победных лет. ‡а этим последовала карательнаЯ кампаниЯ,
котораЯ  не  прекращалась  уже  до  самой смерти  ‘талина. "‹енинградское" и
"Њингрельское"  дела,  "дело  врачей"  --  только  самые  известные  в  цепи
преступлений тех лет.
     ‚  результате применениЯ  чрезвычайных  мер в  стране  фактически  были
задушены все  ростки  политической оппозиции  -- не только  реальные,  но  и
потенциальные.   €нтеллигенцию   заставили   замолчать.    ”ронтовиков    из
героев-победителей   разжаловали  до   "винтиков".   "‘троптивую"   молодежь
наказали.  "‹ибералов"  уничтожили.  Ћставалось подавить  внешнюю оппозицию,
навести порЯдок в "братских" странах. ‡десь вопрос был решен разрывом с ’ито
и насаждением "послушных" Њоскве лидеров в странах "народной демократии". Ќа
такой отнюдь не мажорной  ноте завершалсЯ  первый этап послевоенной истории.
…е заключительным аккордом стала смерть ‘талина в марте 1953 года.
     ђасстановка сил  в высшем  эшелоне  руководства к моменту смерти  вождЯ
начала определЯтьсЯ  гораздо  раньше  --  еще  во времЯ  войны  и  в  первые
послевоенные годы. ‘талин, всегда делавший ставку на узкий  круг соратников,
вдруг  изменил многолетнюю практику и уже  в марте 1946 года расширил состав
Ћргбюро –Љ -- с 9 до 15 человек. Џолитбюро и ‘екретариат продолжали работать
в узком составе. ’ри человека ЯвлЯлись членами Џолитбюро, входили в  Ћргбюро
и  ‘екретариат --  одновременно: сам ‘талин, †данов и Њаленков.  Њежду двумЯ
последними на том этапе и сосредоточилась борьба за место "второго человека"
в партии. Ѓолее опытный и искушенный в интригах †данов до-


     паточно  легко "обошел"  Њаленкова,  который  уже в мае  1946  года был
выведен из  состава  ‘екретариата,  что означало  фактическую опалу.  Ћднако
загадочнаЯ  смерть †данова  в  августе  1948  года и,  несмотрЯ  ни  на что,
лоЯльное  отношение ‘талина  позволили  Њаленкову  вернуть  утраченные  было
позиции. ‘ледующую  крупную  кадровую перестановку  ‘талин  провел  уже  при
непосредственном  участии  Њаленкова  в  октЯбре  1952 года.  16  октЯбрЯ на
пленуме –Љ  вместо "узкого" Џолитбюро был избран расширенный Џрезидиум –Љ, в
который  вошли  25  членов и  11  кандидатов.  Љандидатуры подбирал  аппарат
Њаленкова,  среди   них   было  немало   людей   с   "мест"   (руководителей
республиканских, областных парторганизаций), попавших таким образом на самый
верх,  минуЯ  обЯзательные  ступени аппаратного продвижениЯ.  Џривлечение  к
руководству новых кадров и заметное охлаждение ‘талина к некоторым  недавним
фаворитам (прежде  всего  Њолотову и  ЊикоЯну)  свидетельствовали,  что  эта
кадроваЯ перестановка не последнЯЯ и не решающаЯ. ‚оплотить до конца замысел
обновлениЯ своего окружениЯ ‘талину, впрочем, не удалось.
     Џосле  его смерти  ситуациЯ наверху  изменилась кардинально:  к  власти
пришло  так  называемое  "коллективное  руководство",   ближайшие  соратники
‘талина -- ѓ. Њ. Њаленков,  ‚.  Њ. Њолотов, ‹. Џ. ЃериЯ, Ќ. ‘. •рущев, ‹. Њ.
Љаганович, Ђ.  €. ЊикоЯн,  Ќ. Ђ. Ѓулганин, Љ. …. ‚орошилов*. ‹юди, разные по
возрасту и характеру, по опыту и способностЯм, объединенные в сущности одним
--  принадлежностью  к свите вождЯ,  -- из бывшего окружениЯ  превращались в
реальных  властителей.  Ќекоторые  из  них и  до смерти ‘талина пользовались
большой властью, как Љаганович в 20-е, Њолотов --  в 30-е, ЃериЯ и  Њаленков
--  в 40-е годы, однако  их истинное  место было там  же -- при вожде. € как
потом ни  менЯлись их политические судьбы, все они в сущности так и остались
"окруженцами". Ќе  так  часто,  как может  показатьсЯ, лидеры  обгонЯют свое
времЯ, чаще бывает как раз  наоборот. Џеред  нами -- типичный случай второго
порЯдка. ќто  станет  совершенно  очевидно, когда "коллективное руководство"
проЯвит себЯ  в  конкретных делах. Џока же  ему  предстоЯло выбрать  первого
среди равных. Љого же?
     ‘талин не оставил прЯмых указаний о "наследнике".
     <img alt="0x08 graphic" src="StrangeNoGraphicData">
     *  5  марта  1953  г. на совместном  заседании Џленума –Љ ЉЏ‘‘,  ‘овета
Њинистров  ‘‘‘ђ  и Џрезидиума ‚ерховного ‘овета ‘‘‘ђ было  принЯто решение о
сокращении расширенного Џрезидиума –Љ (членов--  с 25 до 10, кандидатов -- с
11 до 4 человек). ќто решение восстанавливало позиции "старой гвардии".


     …динственным, впрочем, косвенным замечанием на этот счет  можно считать
его речь на октЯбрьском (1952  г.) Џленуме  –Љ, в которой он дал понЯть, что
не хотел бы видеть в числе претендентов Њолотова и ЊикоЯна. „ругие старейшие
соратники  "вождЯ"  --  Љаганович  и ‚орошилов --  отошли  на второй  план в
сталинском окружении  еще в предвоенное времЯ.  Џосле войны  заметно окрепли
позиции Њаленкова, Ѓерии и •рущева. Љ  моменту смерти ‘талина эти три фигуры
занЯли  решающее положение в руководстве:  Њаленков наследовал после ‘талина
пост  ЏредседателЯ  ‘овета  Њинистров  ‘‘‘ђ,  ЃериЯ  возглавил  объединенное
министерство внутренних дел и государственной безопасности,  •рущев взЯл  на
себЯ руководство ‘екретариатом –Љ ЉЏ‘‘.
     ‘ложную  позицию в  этом триумвирате занимал  ЃериЯ.  …го роль, вопреки
общепринЯтой точке  зрениЯ, в данном случае врЯд ли сводилась к установлению
личной  диктатуры.  ‚о всЯком  случае  -- напрЯмую.  €гра  Ѓерии  была более
тонкой, а  тактические ходы -- не  столь  однозначны. ‚  самом начале ЃериЯ,
по-видимому,  сумел  убедить  остальных  "наследников",  (в  первую  очередь
Њаленкова и •рущева), что его вполне удовлетворила бы роль второго лица. € в
этом был свой смысл: историЯ знает случаи, когда  второй фактически "делает"
первого. ‡начит,  на  тот момент  исход борьбы за власть зависел от того,  к
кому из двух лидеров -- Њаленкову или  •рущеву -- примкнет ЃериЯ. Ћднако сам
ЃериЯ допустил  серьезный просчет,  несколько  затЯнув  двойную игру,  и тем
самым  дав  повод соратникам подозревать  его в "неверности", в  собственных
диктаторских планах. ќто, думаетсЯ, и решило его судьбу.
     €з  всех  "дворцовых   переворотов"  послесталинской  поры  дело  Ѓерии
ЯвлЯетсЯ самым загадочным. Љак  у любого заговора, у этой истории фактически
нет  документального  следа,  кроме  свидетельств  очевидцев.  „окументально
зафиксирован  только июльский (1953  г.) пленум  –Љ,  на котором дело  Ѓерии
подверглось  внутрипартийному  разбирательству.   —то  же  касаетсЯ  главной
операции -- ареста Ѓерии, -- то здесь число свидетельств  крайне ограничено.
“поминаниЯ  об этом деле  можно найти  в воспоминаниЯх •рущева (он описывает
событие  наиболее  подробно),   Њолотова,  Њаленкова,  а  также  в  мемуарах
непосредственных исполнителей процедуры ареста -- маршала Љ. ‘. Њоскаленко и
генерал-майора  €.  ѓ.  ‡уба.  Њемуарный  характер  источников, обусловивший
отдельные неточности в описаниЯх, и заинтересованность  отдельных  авторов в
закреп-


     лении  именно  своей точки зрениЯ привели к рождению двух версий ареста
Ѓерии.  Ќазовем  их  условно  "версией   •рущева"  и   "версией  Њаленкова".
‘видетельства  военных  в  том  виде,  в каком они опубликованы  в настоЯщее
времЯ,  не  могут полностью ни подтвердить,  ни опровергнуть  какую-либо  из
версий. ‚озможно,  это объЯснЯетсЯ тем, что военным была поручена в основном
техническаЯ сторона дела и подключились они к нему на самом последнем этапе.
‚  детали  самого  заговора  посвЯщались  немногие,  а  полной  информацией,
вероЯтно, обладали лишь трое -- Њаленков, •рущев и Ѓулганин.
     ‘огласно  "версии  •рущева",  ЃериЯ   готовилсЯ  к  захвату   власти  и
устранению  остальных "наследников". •рущев разгадал его маневр и подготовил
превентивный удар,  переговорив с  другими  членами  Џрезидиума  –Љ, которые
поддержали  его инициативу  ареста Ѓерии.  Џереговоры  прошли  незаметно длЯ
Ѓерии,   и  арест   ЯвилсЯ  длЯ  него   полной   неожиданностью.   Џоследнее
обстоЯтельство отмечают все мемуаристы. Ћднако в отличие от •рущева Њаленков
дает  другое  объЯснение фактору "неожиданности".  …го  версиЯ такова: ЃериЯ
действительно готовил  государственный  переворот, он  планировал арестовать
Њаленкова  и занЯть  кресло  премьера.  ‘воим замыслом устранениЯ  Њаленкова
ЃериЯ поделилсЯ с •рущевым. Ќо тот, оценив ситуацию и осознав, что следующим
может быть он сам, рассказал  обо всем Њаленкову. ’огда они вдвоем с помощью
Ѓулганина   разыграли  вариант  "подмены":  на   президиуме  ‘овмина  вместо
Њаленкова был арестован ЃериЯ. ’от  знал о переговорах, которые вел •рущев с
членами Џрезидиума, знал о готовЯщемсЯ заговоре, -- только расценивал его  в
свою  пользу.  Џоэтому на  заседании Џрезидиума вел себЯ ЃериЯ  относительно
спокойно,  вплоть до  поЯвлениЯ  маршала  ѓ.  Љ.  †укова,  непосредственного
организатора ареста  и своего  непосредственного противника. € все-таки этот
рЯд событий -- тоже пока только версиЯ.
     Ђ  факты общеизвестны: 26 июнЯ  1953 года во времЯ заседаниЯ Џрезидиума
‘овета  Њинистров  ‘‘‘ђ  ЃериЯ  был  арестован, состоЯвшийсЯ несколько  дней
спустЯ пленум –Љ ЉЏ‘‘  лишил его всех постов, исключил из  партии  и передал
дело Ѓерии  в  суд.  ‚  декабре 1953  года  ЃериЯ и несколько его  ближайших
подручных  по приговору ‚ерховного  ‘уда ‘‘‘ђ  были  расстрелЯны. ‘уществует
несколько  косвенных  свидетельств, что  в то времЯ  Њаленков как формальный
лидер  государства  пользовалсЯ  поддержкой  военных,  в  частности  маршала
†укова, и с их


     помощью вполне мог получить единоличную власть, устранив с политической
арены  всех  возможных конкурентов.  Ћднако по этому пути Њаленков не пошел,
по-прежнему  сохранив за собой только один пост  главы правительства. € дело
было,  конечно  же,  не  только  в  его  принципах  и  личных  возможностЯх.
ЋпределЯющую роль здесь сыграла позициЯ всего  послесталинского руководства.
‹юбые попытки установлениЯ личной  диктатуры обЯзательно  натолкнулись бы на
решительное сопротивление  остальных соратников, что в общем понЯтно: только
ограниченнаЯ,  контролируемаЯ власть  могла гарантировать их от репрессий со
стороны более сильного и удачливого. ќта позициЯ сыграла не последнюю роль в
коллективном заговоре против Ѓерии, однако одним устранением  Ѓерии вопрос о
безопасности  бывших  сталинских  приближенных  не  решалсЯ. Ќеобходимо было
позаботитьсЯ  о  создании дополнительных  страховочных  механизмов,  которые
могли бы стать гарантами  на будущее. ‘овершенно очевидно, что новаЯ  личнаЯ
диктатура такого рода гарантии исключала в принципе. ќто хорошо понимали все
"наследники".  Џоэтому  волей-неволей  они  вынуждены  были  пойти  по  пути
трансформации  режима  личной   власти,  уходЯ  от  вож-дистской  модели  ее
организации,  но еще  не  представлЯЯ  себе  вполне  даже  контуров  будущих
властных структур. ЌепроЯсненность позиций по  этому основному вопросу, надо
полагать,  и отлилась  в  провозглашенный тогда  же  принцип  "коллективного
руководства".
     „лЯ начала  важно было договоритьсЯ  хотЯ  бы  в  принципе. Џоэтому  на
пленуме –Љ в июле 1953 года Њаленков сделал следующее заЯвление: "Ќикто один
не смеет, не  может и не  хочет  претендовать на роль преемника.  Џреемником
великого   ‘талина   ЯвлЯетсЯ   крепко  сплоченный,   монолитный   коллектив
руководителей партии..."  Љонечно, говорЯ о том,  что "никто  не  смеет,  не
может,  не хочет",  Њаленков  немного  лукавил.  Џоэтому  он выбрал довольно
своеобразное объЯснение своей  позиции: "…сли  при  т. ‘талине возможны были
ошибки, то тем более чревато большими опасностЯми повторение их в отсутствии
такого вождЯ, каким был т. ‘талин".
     Њаленков,  долгое времЯ  работавший  вместе  со ‘талиным,  надо думать,
хорошо  представлЯл  себе  место  этого  человека  в  созданной им  же самим
системе. ‘талин был ее мозгом, ее мотором, главным судьей и живым божеством.
‚озможности "коллективного руководства" в сравнении с этим  выглЯдели  более
чем скромными. Џоэтому, счи-


     тал,  например,  Њаленков,  сохранение  системы  вождизма  в отсутствии
истинного (харизматического) вождЯ будет не укреплЯть эту систему, а  только
множить ее пороки, наращиваЯ элементы субъективизма в политике.
     “же на первом после  похорон ‘талина  Џрезидиуме –Љ  10  марта  1953 г.
Њаленков, выступавший  с  критикой центральной  печати,  подытожил: "‘читаем
обЯзательным  прекратить  политику  культа личности".  ‘екретарю  –Љ  Џ.  Ќ.
Џоспелову было дано поручение обеспечить необходимый контроль за  прессой, а
•рущеву -- непосредственно за материалами, посвЯщенными  памЯти ‘талина. ’ак
первоначально  весь   вопрос  преодолениЯ   культовой   традиции   свелсЯ  к
перестройке пропаганды.
     ‚идимо,  в  –Љ существовала стойкаЯ тенденциЯ этим ограничитьсЯ, потому
что, спустЯ несколько месЯцев, в июле  на  Џленуме –Љ Њаленков сделал  новое
уточнение: "... „ело не только  в пропаганде. ‚опрос о культе личности прЯмо
и непосредственно свЯзан  с вопросом о  коллективности руководства". ’ак был
сделан  еще один шаг  в  направлении  к изменению основ партийной жизни. "‚ы
должны  знать,  товарищи,  -- говорил  на  пленуме  Њаленков,  -- что  культ
личности  т.  ‘талина в повседневной практике руководства принЯл болезненные
формы  и  размеры, методы коллективности в  работе были отброшены, критика и
самокритика в нашем  высшем звене  руководства  вовсе  отсутствовала. Њы  не
имеем  права скрывать от ‚ас,  что такой уродливый культ  личности привел  к
безапеллЯционности единоличных  решений  и  в последние  годы  стал наносить
серьезный ущерб делу руководства партией и страной".
     Ќа пленуме приводились  конкретные  факты, когда  ‘талин единолично при
молчаливом  одобрении   остальных  принимал   заведомо  ошибочные   решениЯ.
‚споминалась  его  инициатива  с  новым повышением налогов  на деревню, идеЯ
строительства ’уркменского канала без обоснованных экономических расчетов.
     ‚месте с тем, все, о чем шла речь на  пленуме,  о чем спорили, с чем не
соглашались его участники, оставалось длЯ народа "тайной за семью печатЯми".
ђазвитие действиЯ шло пока не выходЯ за рамки узкого круга посвЯщенных.
     Љогда на страницах газет впервые  поЯвилось понЯтие "культ личности", в
массе  своей  современники  не оценили это событие как  предвестие  большого
поворота. ’олько чуткаЯ мысль могла уловить тогда новые акценты в трак-


     товке вопросов о  движущих  силах  истории, о роли  личности и народных
масс, о партии и ее вождЯх. 10 июнЯ 1953 года "Џравда" опубликовала материал
под заголовком "ЉоммунистическаЯ партиЯ  --  направлЯющаЯ и руководЯщаЯ сила
советского народа",  рассчитанный на широкий актив партийных пропагандистов.
ќта  публикациЯ  в целом была  направлена  на  преодоление  субъективистских
подходов  в понимании роли партии и отдельных личностей  в истории общества.
“поминалось при этом  о  вреде культа  личности,  против  которого выступали
Њаркс, ќнгельс,  ‹енин. ‚ рЯдах первых борцов с культом был назван и ‘талин.
…го  имЯ было  огорожено  спасительным  "табу",  а  сама  критика  культовой
традиции  получала исключительно  положительную направленность,  оформленную
как переход на коллегиальные основы руководства.
     ќта  положительнаЯ  заданность  имела и  особый психологический фон:  в
обществе после смерти ‘талина  достаточно сильны были настроениЯ, отражающие
не столько ожидание перемен (как  это было, например  в первые  послевоенные
годы),  сколько надежду  на стабильность,  на  преемственность  общего курса
нового   руководства  и  сталинской  политики.  “читываЯ   эти   настроениЯ,
руководители  партии   должны  были  действовать  в  общем  как  "наследники
‘талина".
     &bull;  €  все-таки  вопрос, "от какого  наследства мы  отказываемсЯ?",
впервые прозвучал именно сверху, хотЯ его конкретное осмысление продвигалось
медленно, шаг за шагом, путаЯсь в противоречиЯх общественного блага и личной
ответственности. €звестную  роль здесь сыграла  и  личнаЯ позициЯ Њаленкова:
ему так хотелось подвести под  прошлым черту, будто его -- этого прошлого --
и  вовсе не  существовало, начать все с  чистого листа. ’огда путь в будущее
виделсЯ как  простое неповторение прошлых  ошибок. Ћднако,  как  это бывает,
простота  оказалась  обманчивой,  а  выбранный  путь  превратилсЯ  в  долгое
блуждание  по  коридорам  и  закоулкам  системы,  выйти  за  пределы которой
Њаленков был уже не в силах. Џоэтому он делал лишь то, что мог.  „ействуЯ не
столько по заранее продуманной программе, сколько по обстановке.
     ’рудно сказать,  стал  бы вообще Њаленков  реформатором, окажись  он  у
государственного  рулЯ  в более благоприЯтный, спокойный момент. Ќо ситуациЯ
53-го года была именно таковой, что требовала решительных,  незамедлительных
действий.  ‚нешне все  выглЯдело по-прежнему устойчиво,  почти незыблемо, но
те, кто находилсЯ


     на   самом  верху,  не  могли  не  чувствовать,  что  эта  устойчивость
становилась все более относительной. Џоложение властей предержащих  начинало
напоминать  сидение  на вулкане,  внутри которого вызревала  и накапливалась
энергиЯ огромной  разрушительной  силы.  €сточник  социальной  напрЯженности
создавалсЯ  благодарЯ  постоЯнно  расширЯющейсЯ  зоне  подневольного  труда,
рассредоточенной  между ѓ“‹Ђѓом, с одной стороны, и колхозной  деревней -- с
другой.
     „о сих пор ученые и публицисты ломают копьЯ в спорах о количестве жертв
сталинского режима. Ќе имеЯ возможности вдаватьсЯ в существо этих дискуссий,
отметим только, что даже по самым строгим (и вероЯтно, наиболее достоверным)
подсчетам к  моменту окончаниЯ войны  в  лагерЯх и  колониЯх ЌЉ‚„ (без учета
спецпоселенцев)  находилось  почти  полтора миллиона  человек, а  за  восемь
послевоенных лет (т. е. к  1953  г.)  эта цифра  увеличилась еще  на миллион
человек, достигнув  рекордной  за  все  годы  российской  истории  величины.
‘одержать  это "государство в  государстве" становилось  все  труднее.  € не
только по меркантильным соображениЯм.
     Џосле  смерти  ‘талина среди  узников  ѓ“‹Ђѓа  пробудились определенные
надежды, свЯзанные с амнистией  и реабилитацией. ќти настроениЯ сыграли роль
детонатора беспорЯдков, прокатившихсЯ по лагерЯм и колониЯм в 1953-54 годах.
“каз  об амнистии  27  марта  1953  года,  подаривший  свободу  "преступному
элементу",  не  затронул осужденных за  так  называемую  "контрреволюционную
деЯтельность".  ‘реди последних, между тем, было много "повторников",  т. е.
людей, пострадавших дважды, осужденных в 30-е  годы, затем амнистированных и
вновь  арестованных  уже после войны.  Ѓывшие военнопленные  и  побывавшие в
немецкой  оккупации,  "крепостные"  ученые,  работники расплодившихсЯ  после
войны  "шарашек". Ѓыли, конечно, и изменники, и предатели,  бывшие полицаи и
каратели, но не они определЯли "лицо" ѓ“‹Ђѓа. ‘о всем этим надо было "что-то
делать". € кстати объЯснЯть  миру,  почему в стране "победившего социализма"
(пусть пока и в "основном) и в "оплоте реальной демократии" такое количество
политзаключенных. ’ем более, что  в  советском  руководстве постепенно брала
верх  линиЯ  на   расширение  международных  контактов:  "железный  занавес"
оказалсЯ не слишком надежным, а главное, авторитетным прикрытием.
     ’аким образом, решение вопроса о реабилитации су-


     лило большой  политический  выигрыш и  в плане формированиЯ  довериЯ  к
новому руководству внутри страны, и в глазах мировой общественности. Ћднако,
чтобы решитьсЯ на такой шаг,  надо  было преодолеть психологический  барьер,
побороть  страх  перед будущим,  перед  возможными разоблачениЯми.  Њаленков
первым  переступил через  ту черту, •рущев  шагнул  следом. Ќазад  дороги не
было.  Ќо  впереди  ждал  новый порог,  за  которым  должно  было  наступить
покаЯние. € Њаленков,  и  •рущев  --  оба  остановились перед этим  порогом.
Ћсвобождение политзаключенных так и не стало  реабилитацией в полном смысле,
свобода пришла  как  подарок сверху, как некое "отпущение грехов", результат
"доброй воли" руководства. ‚прочем, от этого сама свобода не перестала  быть
таковой, а  вышедшие на волю люди первоначально  вообще не задумывались о ее
неполноценности.
     “же в марте 1953 года  было прекращено следствие по  "делу врачей", а 4
апрелЯ в печати поЯвилось сообщение  о реабилитации осужденных по этому делу
медиков. ‚ сентЯбре того же  года “казом  Џрезидиума ‚ерховного ‘овета  ‘‘‘ђ
было ликвидировано Ћсобое совещание при Њ‚„ ‘‘‘ђ и другие внесудебные органы
("тройки", "пЯтерки" и  т. д.), вершившие в  недавнем прошлом  свою расправу
без  суда и следствиЯ.  ‚ апреле  1954 года ‚ерховный  ‘уд  ‘‘‘ђ пересмотрел
"‹енинградское  дело"  и  реабилитировал  осужденных  по  нему  партийных  и
хозЯйственных   руководителей.   ѓодом   позже   началась   реабилитациЯ  по
политическим  процессам 30-х  годов. €з  тюрем  и ссылок  стали возвращатьсЯ
люди. ’еперь можно по-разному оценивать тот первый шаг:  с высоты  прошедших
лет все виднее и очевиднее.  Ќо одного все-таки отрицать нельзЯ: несмотрЯ на
все  издержки и  недоговоренности,  то был шаг  от перманентной  гражданской
войны к гражданскому миру.
     ‚ реальной политике наметилсЯ  поворот.  € этот поворот необходимо было
подкрепить решениЯми экономического характера. ‚ августе 1953 года на сессии
‚ерховного ‘овета  ‘‘‘ђ Њаленков выступил по существу с программной речью, в
которой он и определил  основное  содержание  своей экономической  политики:
"’еперь на базе достигнутых успехов  в развитии тЯжелой промышленности у нас
есть все условиЯ  длЯ  того,  чтобы организовать крутой  подъем производства
предметов    народного    потреблениЯ".    Џредполагалось   резко   изменить
инвестиционную политику, значительно увеличить финан-


     совую "подпитку" отраслей нематериального производства, ориентированных
на  выпуск  товаров   длЯ  народа,  обратить  особое  внимание  на  сельское
хозЯйство,   привлечь   к   производству   товаров   народного   потреблениЯ
машиностроительные заводы и предприЯтиЯ тЯжелой промышленности. ’ак был взЯт
курс на социальную переориентацию экономики, который  достаточно быстро стал
воплощатьсЯ в конкретные товары, деньги, жилье.
     „ругим  ключевым пунктом  новой  экономической программы  было  решение
продовольственной  проблемы,  а  вместе  с тем и  решение  вопроса о  выводе
сельского  хозЯйства  из  затЯжного  кризиса.  €счерпав  последние   резервы
энтузиазма,   деревнЯ   могла  поднЯтьсЯ  только   с  помощью   полновесного
материального стимула.
     Њатериалы  августовской   сессии  ‚ерховного  ‘овета,   более  детально
разработанные   последующими   пленумами   –Љ,    предусматривали   снижение
сельхозналога (на 1954 г. -- в 2,5 раза), списание недоимок по сельхозналогу
за  прошлые  годы,  увеличение размеров  приусадебных хозЯйств  колхозников,
повышение заготовительных цен на сельхозпродукцию,  расширение  возможностей
длЯ развитиЯ колхозного рынка. Џроведение  в жизнь комплекса этих мер помимо
экономического  имело  и  большой  политический эффект.  ѓазету  с  докладом
Њаленкова "в деревне  зачитывали  до  дыр, -- вспоминала  в  своем письме  к
•рущеву учительница  Њ. Ќиколаева, -- и  простой  беднЯк-крестьЯнин  говорил
"вот этот за нас".
     ‘праведливости  ради  надо  сказать,  что  с   мест  поступали  сигналы
совершенно иного рода:  колхозники,  наученные печальным  опытом, не спешили
принимать на  веру партийные решениЯ, опасаЯсь, что  новый курс в деревне не
продержитсЯ долго. €х опасениЯ полностью подтвердились,  когда  в конце 50-х
годов началась кампаниЯ по "коммунизации" деревни, основным стержнем которой
стала ликвидациЯ  личных подсобных хозЯйств. Ќо  это  уже не вина Њаленкова,
который к тому  времени был фактически не  у дел.  ‚рЯд  ли он  мог одобрить
такую  трансформацию  прежнего  курса,  поскольку его собственнаЯ позициЯ по
отношению  к  деревне   определЯлась  отнюдь   не  только  пропагандистскими
соображениЯми.  ‡десь было другое:  деревнЯ, по сути, была  его единственной
потенциальной  опорой, той социальной базой, в случае укреплениЯ которой  он
мог состоЯтьсЯ  как лидер государства. €ной у него  просто не было. Ђппарат,
на который тра-


     диционно опирались советские "вожди", Њаленкова не принЯл. € на то были
свои причины.
     …ще в  1953 году, после вступлениЯ в силу нового руководства, в –Љ было
принЯто решение провести совещание длЯ партийных  и хозЯйственных работников
в традиционных  целЯх "постановки задач". ‘ основным докладом  на  совещании
выступил   Њаленков.   "ѓлавный   паф