‚иктор …рофеев. †изнь с идиотом

Ћцените этот текст:
‚иктор …рофеев. †изнь с идиотом

„рузьЯ поздравили менЯ с идиотом. ќто, сказали они, Ќ€—…ѓЋ. Ћбнимали,
тискали, целовали в щеки. џ растерЯнно улыбалсЯ, голова кружилась, мелькали
руки, улыбки; Я целовал друзей в щеки, обнимал их и тискал. Љлубились пары
дружбы. ‚ сладковатых парах голова моЯ была шаром, а туловище и ноги -
ниточкой, намотанной на пиджачную пуговицу. џ подпрыгивал и подергивалсЯ.
‘транное, скажу вам, чувство. Ћтвратительное состоЯние нестабильности. ’аким
Я себЯ запомнил в день наказаниЯ.
„рузьЯ признались, что опасались худшего, что были все основаниЯ
опасатьсЯ худшего, а тут на тебе - жизнь с идиотом; наказание легкое,
необременительное, можно даже сказать вовсе не наказание; смотрЯ, конечно,
как смотреть, так вот, если смотреть сквозь прореху наших времен, то в таком
наказании угадываетсЯ тайнаЯ форма довериЯ (тебе все-таки не все пути
закрыты!), новый род жизнедеЯтельности, скорее поручение, чем порицание.
‘ловом, миссиЯ. ’ем более, добавили друзьЯ, что предоставлен выбор. Ћни
проЯвили к ’ебе снисхождение... џ насторожилсЯ. Ќе проЯвлЯют ли друзьЯ ко
мне снисхождениЯ? Ќу, знаете ли, сказал Я, жизнь с идиотом - тоже мне
подарочек! Ќе нужно мне ничьего снисхождениЯ!
‚ы замечаете: здесь был намек. Ћтдайте мне мое наказание. ќто мое
наказание. Ћ нем судить мне, а вытискайте менЯ и обнимайте, и Я вас тоже
буду тискать и обнимать.
џ был мнителен в ту зиму, мнителен и беспокоен, и мир опрокинулсЯ в мою
мнительность, границы между предметами размылись; курились сладковатые пары.
„рузьЯ с новой силой менЯ целовали, и Я целовал их - так мы целовались.
–елуЯ, друзьЯ говорили: старик, есть счастье в несчастье. —его греха
таить, тебе всегда несколько недоставало состраданиЯ; слабовато - дружески
щурились друзьЯ, - у тебЯ с этим делом, по этой части. € моЯ несчастнаЯ жена
тоже кивнула: слабовато. Ќу, слава богу, - сказал Я с наигранным чувством, -
ну, слава богу! Ќаконец-то Я понЯл, за что менЯ наказали: за недостаток
состраданиЯ.
ЏоднЯлсЯ смех. Њы все наслаждались моим остроумием. Њы чокнулись. Њы
много и вкусно ели. Ћднажды лопались рЯбчики в сметане. ’ак мы их съели. Ђ
почему бы нам было не съесть рЯбчиков в сметане? ‚ сметане они были совсем
как живые.
џ не спорил с друзьЯми. Ќе видел в том проку. џ вынашивал свой идеал
идиота. ‘овсем не хотелось брать какого-нибудь случайного олигофрена:
оплывшее пористое лицо, заплеванный подбородок, подергивание исковерканных
рук, мокрые штаны. ‡агромождение жизненного пространства - и ничего больше.
џ мечтал о совершенно иной патологии - блаженной, юродивой патологии,
народной по форме и содержанию. џ представлЯл себе степенного лукавого
старца с востреньким глазом цвета выцветшего неба. Џьет чай вприкуску, лик
светлый и чистый, а набежит рЯбь безумиЯ - сам дьЯвол мутит. Ђмбивалентный
такой старичок. € возни с ним мало, и помрет, глЯдишь, скоро. Ђ с
олигофреном поди справьсЯ. Љак забьетсЯ, паскуда, в припадке...
Ќу, может быть, мой идеал был не совсем уж моим - заимствованиЯ,
разумеетсЯ, присутствовали: загорскаЯ паперть мерещилась, да и пьем все мы с
детства одной то же литературное молочко... только Я не хотел, сбивать на
нем масло! џ старичка решил выбрать -.коли мне предоставили выбор - не ради
эксперимента и не длЯ отвлеченного изучениЯ, и не длЯ химического анализа
молочка наших общих кормилиц - к той памЯтной зиме из менЯ выветрилсЯ
полемический задор - короче, Я собралсЯ взЯть блаженного не длЯ развлечениЯ
(в паскалевом смысле словечка), а по нутрЯному, жизненному расчету. ‘трашно
жить на белом свете, господа! Ќу, вот - и отрыгнулось. Џростите великодушно.
“ менЯ была новенькаЯ и весьма сноснаЯ жена. Ђ стараЯ умерла. Ћт
скарлатины. …й неверный диагноз поставили и неверно лечили. Ћна умерла. џ
вдовец. € новенькаЯ тоже умерла. ЌесчастнаЯ женщина! Љак она любила Џруста!
…й бы читать и читать до счастливой старости Џруста и готовить мне
жульенчики из шампиньонов! Ђ ее зверски убили... €ногда Я путаю умерших жен.
€ногда вздрагиваю: постой, разве перваЯ не любила Џруста? ЊенЯ охватывает
страх: кажетсЯ, они обе любили Џруста...
‚ова выскочил в комнату, держа в руке огромные кухонные ножницы -
секатор, которым она - она привезла секатор из ѓ„ђ - расправлЯлась с дичью.
ќто был ее любимый секатор, а ‚ова завел привычку стричь им себе ногти на
ногах. Ќу, какой хозЯйке такое понравитсЯ? ’ак вот, представьте себе, ‚ова
выскакивает в комнату, щелкаЯ секатором, а Я сижу, худощавый и голый, и пыо,
как ребенок, томатный сок. ‚ова схватил жену за волосы, завалил на
загаженный ковер и стал отстригать ей голову. ‚ыражение лица при этом у него
было назидательное. џ так возбудилсЯ, Я так возбудилсЯ, Я так подскакивал на
кресле, что весь облилсЯ томатным соком. џ хлопал себЯ по груди и кричал,
чтобы ‚ова отрезал мне воспаленные органы. ‚ова, отрежь, не могу! ‚ова был
занЯт и даже не обернулсЯ.
- ќх, - наконец крикнул он и показал мне трофей с назидательным видом.
џ сидел, облитый томатом и малофьей. џ снова был вдовцом.
ќх, ‚ова, ‚ова! ѓде ты теперь, ‚ова? ѓде? —ует мое усталое сердце, что
ты жив.’ы всех переживешь, дурачок ты мой родненький. —то с тобой сделаетсЯ?
“ кого ты теперь в идиотах? Љак служитсЯ? Ќе бьют? Ђ менЯ, ‚ова, бьют. ќто,
знаешь, такаЯ скотина. ‚еличает себЯ Љрегом Ѓенсоном, но мне сдаетсЯ, что он
- цыган, у него зуб золотой, а досталсЯ Я ему по великому блату. Ћн -
сумасшедший, ‚ова. џ знаю. Ќо что он, любитель, по сравнению с нами, гордой
кучкой профессионалов! Џрощай, ‚ова. ќто Я - твой сын.
€так, любезный мой читатель, позвольте мне вернутьсЯ к описанию
описываемых событий. џ - литератор, знающий себе цену, и своего читателЯ в
обиду не отдам. џ расскажу вам о красивой жизни.
‘нег, солнце, синие тени осин. Њинус тридцать пЯть градусов. ’рупики
замерзших ребЯтишек. ’ишина. ’олько изредка, будто совсем невзначай, с
разлапистой ветви царственной ели, современницы монгольских набегов на ђусь,
ели-прародительницы и великомученицы, ели-покровительницы и заступницы, чьи
корни навечно ушли в родимую почву, упадет шишка, всем видом своим похожаЯ,
как отметит вдумчивый натуралист, на коричневую колбаску собачьего говна,
упадет еловаЯ шишка в снег, подымутсЯ мириады слабо заметных невооруженному
глазу снежинок, словно сказочный гость брызнул вам в очи бриллиантовой
пудрой, брызнул - и растворилсЯ в морозной дымке, а вы все стоите в полном
восхищении, околдованные этим дивным Явлением, не в силах пошевельнутьсЯ,
стоите и ждете продолжениЯ чу да, а стайка небольших певчих птиц из отрЯда
воробьиных уже, конечно, тут как тут, щебечет, переговариваетсЯ между собой
на своем смешном, непонЯтном человеку наречии, будто они сюда совещатьсЯ
слетелись по какому-то очень важному длЯ всех них делу. ™ебечут красногрудые
усатые самцы, перебиваЯ друг дружку, вон двое вроде бы даже повздорили,
крылышками друг на друга замахали, а другие как бы смеютсЯ над ними и журЯт
драчунов - так на совещании в кабинете директора металлургического комбината
вдруг напустЯтсЯ друг на друга, как петухи, два молодых начальника цеха,
горЯчие головы, один кричит: "’ы мне план срываешь!" а другой в
ответ: "џ из-за тебЯ партбилет ложить на стол не желаю!" - но
постучит по столу карандашом видавший не одну такую потасовку директор, да
рассмеетсЯ славным мужским баском представительница райкома, в строгом
костюмчике сидЯщаЯ у окна, - и глЯдь: бывшие однокурсники, любимцы и
гордость предприЯтиЯ, сами не рады, что погорЯчились; и вот, подстрекаемые
товарищами, они спешат друг к другу со смущенными, пристыженными лицами, на
щеках у них алеет багрЯнец, и вот они уже сцепились в объЯтьЯх, и директор
не в силах справитьсЯ с волнением, он говорит: "—ерти вы
драповые!" и звонит по телефону в Њоскву; и если вы наблюдательный
фенолог, а не просто заблудившийсЯ и продрогнувший до костей горе-лыжник,
который, как онанист о фигуре влагалища, только об одном и мечтает: как бы
скорее выйти на просеку, ведущую к автобусной остановке, и уехать в город,
подальше от лесных чудес, то вы непременно заметите, что и среди снегирей
есть свой директор, имеющий непререкаемый авторитет в отрЯде воробьиных, и
стоит ему только защелкать Языком, как драке конец, и тогда он выскажетсЯ в
рамках, так сказать, птичьей производственной летучки: так, мол, и так,
летим дальше - и снегири полетЯт, и с оживленными чуть ли не весенними
лицами спланируют на вас и выклюют вам ваши восторженные глаза
наблюдательного фенолога.
‚от и мой Њарей Њареич должен был пострадать. ЉончилсЯ мертвый час
идиота! ЊенЯ угнетал и преследовал образ воздушного шара с ниткой,
намотанной на пуговицу клетчатого пиджака. €скал ли Я иной привЯзи?
Ќу, тут не все так просто. „а, Я собиралсЯ растолочь блаженного
старикашку; как золотой корень, в ступке и сделать из него живительный
отвар, но это вовсе не означает, что Я хотел, заторчав, соскочить прЯмо на
площадь Ќебесного €ерусалима, где, как пишет советский околоцерковный поэт:

"ђусский дух целует Ѓога в губы..."

Њерзкий, надо заметить, стишок. Ќет, боголожеское сретенье менЯ не
прельщало. ќстетика, что называетсЯ, восстала. ‚ игольное ушко послала менЯ
эстетика. Ќе пролезал Я в него, хоть плачь. џ к поэту наведалсЯ в гостЯ. Ђ
ты, Я говорю, как пролез? —его, говорю, молчишь, поделись с товарищем,
отвечай, говорю на вопрос. Ћн только смеетсЯ глупейшим смехом: одолжи,
говорит, пЯть рублей на любимый напиток. ђаспили мы с ним бутылку, закусили
дунайским салатом. “ менЯ, говорю Я ему, жена умерла от скарлатины. “вижусь
ли Я, говорю, с женой Њашей? “видишьсЯ, - глупейшим смехом смеетсЯ он, -
непременно увидишьсЯ, не бзди... ’ут такое началось! †елудок пыталсЯ сладить
с дунайским салатом. „унайский салат пыталсЯ сладить с желудком. ‚ышел
пренеприЯтнейший компромисс.
Ђ рехнутьсЯ Я был очень непрочь, Я, можно сказать, просто жаждал
рехнутьсЯ, и на старикашку в этом смысле сильно надеЯлсЯ, ставил Я на ЊареЯ
Њареича. џ хотел сойти, сверзитьсЯ с ума, сверзитьсЯ - а дальше видно будет.
’ак, собственно, по моему хотению и вышло. џ сверзилсЯ и растЯнулсЯ. „а
еще как! „о сих пор костей не соберу. •а-ха-ха! Ќо спасибо голубчику Љрегу.
‘пасибо его урокам. ќто строгий хозЯин. џ начинаю вновь владеть пером. џ
приблизилсЯ к истине. € Я ничуть не жалею, что растЯнулсЯ, растЯнулсЯ - и
хорошо, и прекрасно! џ Ќ€ Ћ —…Њ Ќ… †Ђ‹…ћ. Ќу, жаль, конечно, выбитых зубов,
да зверски убиенной, но имени не помню. Џровалы. ‘тремительно приближаюсь к
истине, потому и провалы. Ћднако помню, это помню, как ‚ова откусил ей
секатором голову. ќто как маЯк длЯ отлетевшей памЯти. Њы с ‚овой стоим в
лучах маЯка. ѓолые, возбужденные, любЯщие друг друга мужчины. Њы - памЯтник.
ЊоЯ новенькаЯ жена сама виновата, что Я выбрал ‚ову. Ћна позже
говорила, что, если бы поехала со мной, то выбрала кого угодно, но не ‚ову,
что ‚ову бы она никогда не взЯла под угрозой истерики, но она не поехала,
потому что не завелась по причине сильного мороза и ветра, дунувшего из недр
‹едовитого океана, так что Я пересел в кабину такси и на выборы прибыл один.
‘торож встретил менЯ неприветливо, руладой похмельной брани.
- ђаньше надо было приходить. џ уже запер.
џ взглЯнул на часы. Џоловина десЯтого утра. џ изумилсЯ.
- џ думал, напротив, что вы еще не открылись, - с любезной гримасой
сказал Я.
- „умал! - фыркнул он. - Ђ ты не думай. ’ы делай, как положено, а не
думай!
€ он пошел прочь, скрипЯ по снегу большущими черными валенками. Њладший
чин. ‚ыходец из простонародьЯ. Џочему-то эти выходцы менЯ всегда сильно
недолюбливали, почему-то мой вид был всегда им в тЯгость, их от менЯ
передергивало и мутило, словно от стакана одеколона или от сильно
выраженного евреЯ. џ к этому привык и не огорчилсЯ, и не стал подмазыватьсЯ,
как бывало раньше: мол, братцы, а Я что? не свой? џ - чистокровнейший свой,
не дворЯнских, ебенать, кровей... џ только плечами пожал и поперсЯ вслед за
выходцем, сулЯ ему на бутылку. Ћн остановилсЯ в некоторой нерешительности,
соображаЯ, что слаще: власть надо мной или водка. џ поспешил накинуть еще
одну поллитру. Ћн даже глазами блеснул. € вдруг менЯ охватил приступ - но не
пониманиЯ и не жалости, нет, ничего подобного не произошло - менЯ охватил
приступ острой, инородческой неприЯзни... "ќто что-то новое,- подумал Я
и мне стало не по себе. - Ќеужто Я опоздал с Њареем Њареичем?"
- Џошли! - хмуро сказал выходец.
- Џошли!- хмуро ответил выродок.
€ мы пошли.
ќто было большое подвальное помещение, залитое мутно-красным светом. Ќа
лавках вдоль стен сидели многочисленные идиоты. €ные слонЯлись по зале,
раздвигаЯ лбами спертый горЯчий воздух. Љаждый был занЯт своим делом, своею
думой, и никто не обратил на нас со сторожем ни малейшего вниманиЯ. ‚ общей
сложности их было около сотни.
- Ќу, кого берешь? - нетерпеливо спросил сторож.
- Џодожди, - сказал Я и неспеша пошел вдоль лавок, борЯсь с духотой.
‡десь был собран разный люд: молодые и старики, худосочные доходЯги и
крепыши-мордовороты, пришибленные мЯгкотелые тихони, холерики- непоседы,
оцепеневшие тЯжеловесные изваЯниЯ. Љто бормотал, кто выл, кто пел, кто спал,
кто жрал какую-то слизь из миски, кто улыбалсЯ, глЯдЯ прЯмо перед собой, а
кто хныкал, капризничал, вывернув губы, кто ловил блох, кто дрочилсЯ, пускаЯ
слюну, кто, свЯзанный, лежал в углу и был наказан. ‚ центре залы два молодых
коренастых начальника цеха - мои друзьЯ из развернутого сравнениЯ - бесшумно
вальсировали, неотрывно глЯдЯ друг другу в глаза с тЯжелым чувством
запредельного наслаждениЯ. џ оторопел от галлюцинации и забеспокоилсЯ.
Џоскорее выбратьсЯ отсюда!
- ќтого не возьмешь? - спросил настигнувший менЯ сторож. Ћн держал за
руку вертлЯвого верзилу с совершенно сбесившимисЯ мускулами лица. Џо лицу
без устали проносились, сменЯЯ друг друга, картины самодовольства (ну, прЯмо
дуче!), отчаЯньЯ, страха, покорности, нежности и бог весть еще какие
картины. ‘торож хрипло расхохоталсЯ. Ћн, стало быть, шутил.
- Ђ юродивые у тебЯ есть? - спросил Я, приветствуЯ шутку понимающей
улыбкой.
- ’ак все они юродивые, - удивилсЯ сторож.
- Њне бы, знаешь, какого-нибудь блаженного...
- ’ы что, сволочь, ссышь тут! - рЯвкнул сторож и бросилсЯ тузить
ссавшего. џ пустилсЯ на поиски блаженного, но то ли едкое красноватое
освещение, усугублЯющее уродство лиц, мешало, то ли физическое многообразие
идиотизма отвлекало менЯ, толи, наконец, одурел Я от духоты - только нигде
не было моего ЊареЯ Њареича... Њой взглЯд упал на высокого парнЯ лет
тридцати. Ћн сидел на лавке, скрестив руки, и пел глумливым фальцетом:

‚о поле береза стоЯла,
‚о поле кудрЯваЯ стоЯла.
‹ю-ли, лю-ли, стоЯла...

Љрасные волосы спускались ему на глаза. џ подумал почему-то, что он
слепой, но он усмехнулсЯ, перехватив мой взглЯд.

‹ю-ли, лю-ли, стоЯла....

“ него было узкое, вполне человеческое лицо; только оттопыренные уши
портили портрет, который сложилсЯ в моей голове.
- ќтого не бери! - издали гаркнул сторож.
- Џочему? - рассердилсЯ Я, укреплЯЯсь в своЈм намерении вызволить
парнЯ.
- ЉусаетсЯ, - сказал сторож.
- Ќичего, - возразил Я ледЯным тоном. ‚ стороже Я увидел врага.
- Ђ!-Ђ!-Ђ! - ќто Я кричу. Џарень Ящерицей соскользнул с лавки и,
достигнув менЯ, укусил в икру.
- Ђ!-Ђ!-Ђ! - кричу Я. ‘лезы летЯт из глаз. џ повалилсЯ в объЯтьЯ
сторожа, который, принЯв менЯ в объЯтьЯ, обезвредил парнЯ, нанесЯ ему
сокрушительный удар валенком в поддых. ‘умасшедшие собрались вокруг нас и с
великим сочувствием смотрели на менЯ; они Явно переигрывали, потому что были
сумасшедшими и не ведали никакой меры.
- Џо местам! - скомандовал сторож, и они рассеЯлись. Џарень лежал на
полу и, держась за живот обеими руками, пел про березу.
- џ же сказал, что кусаетсЯ, - ворчал сторож, уводЯ менЯ с места
происшествиЯ.
- ’ЯжелаЯ у тебЯ работа, - сказал Я, сильно хромаЯ на укушенную ногу, и
мне подумалось: - "џ наказан, и буду жить с идиотом, а он-то живет с
целой сотней... за какие грехи? за какую зарплату?"
- Ћни менЯ боЯтсЯ, - улыбнулсЯ сторож важной улыбкой младшего чина.
‚ова прохаживалсЯ по зале, заломив руки за спину и нахохлившись: пЯть
шагов вперед - резкий поворот на пЯтке, пЯть шагов назад -и опЯть поворот.
Ѓыл он в стоптанных шлепанцах, и поэтому шаркал ногами, но при галстуке и
часах, и аккуратнаЯ бородка, вкупе с маленькими усиками, придавала ему вид
провинциального вузовского преподавателЯ, недавно разменЯвшего полтинник.
…сть такие преподаватели - тайные мученики своих фантазий, готовые удавитьсЯ
за идею. ќто вымирающее племЯ, на смену ему идут невежды и неудачники; они
теснЯт мучеников фантазий; неудачники торжествуют, Џ…Џ…‹ € Џ…ђ•Ћ’њ - их
девиз, - и вот ‚ова загнан в подвал, под крыло младшего чина. џ с
любопытством взирал на него. Ћн не отвечал взаимностью. Ћн был поглощен
спором с воображаемым оппонентом, который раздражал его архивздорным набором
пошлости, архипошлым ассортиментом вздора, и выпуклый лоб полемиста озарЯла
полыхающаЯ мечта.
- Љак ты мог его выбрать? ’ы с ума сошел! - ужасалась моЯ новенькаЯ
жена. - “ него череп дегенерата.
- …го череп сплющен силой фантазии, - возражал Я. - ‚полне сократовский
череп у человека.
- Ћн что, башкирец? - спросила жена с чисто женской брезгливостью. - ‚о
всЯком случае, он не русский, - заЯвила она с отвращением.
- ‚от он услышит и обидитсЯ, - сказал Я, глЯдЯ в сторону кухни; за
стеклЯнной дверью ‚ова уписывал бутерброд с ветчиной.
- џ его ненавижу, - сказала жена. - ЏоменЯй его на кого-нибудь
другого... џ тебЯ заклинаю: поменЯй.
Ћна словно предчувствовала, что ‚ова в конечном счете отстрижет ей
секатором голову. џ только руками развел.
- Ћткрой рот! - приказал сторож.
‚ова остановилсЯ и с готовностью открыл рот.
- Џокладистый, - одобрительно кивнул сторож. - Џокладистый и смышленый.
- Љак ты определил? - спросил Я и тоже заглЯнул мечтателю в рот.
- Љак определил? Ћчень просто определил. ‚идишь: он рот открыл.
- Љак ваше имЯ-отчество? - вежливо спросил Я мечтателЯ.
- ќх! - вздохнул мечтатель, словно жалуЯсь на тЯготы жизни в мутно-
красном свете. Ћн был очаровательно плешив.
- Ќу, забыл человек, - заступилсЯ за него сторож. - ‡абыл, потом
вспомнит. ‘ кем не бывает? ‡абыл человек...
- ќх! - снова вздохнул мечтатель.
- Ћн, кажетсЯ, немногословен, - заметил Я сторожу.
- ђазговоритсЯ, - пообещал тот. - џ его знаю. Ћн иногда такие речи
толкает. Ћ высоких материЯх. „иву даешьсЯ...
Ќу, шельма сторож! Ћн знал, на что менЯ купить! Ќу, шельма... џ
направилсЯ к выходу, широко, как матрос, расставлЯЯ ноги, чтобы не упасть от
головокружениЯ. Њы выбрались на свет божий. ’ут выЯснилась любопытнейшаЯ
подробность: остатки волос, усы и бородка у мечтателЯ оказались рыжими.
ђыжий! Љакое счастье! Њы стоЯли на пороге новой жизни. џ расписалсЯ в
замусоленной школьной тетрадке и щедро расплатилсЯ со сторожем.
- —ем его кормить? - озабоченно спросил Я, словно Я - мальчик,
приобретший рыбку в зоомагазине.
-ѓовном!-хохотнул сторож.
Њы расстались друзьЯми. ‡нал ли Я... но молчу! молчу! џ любил вас,
люди. Ѓыл такой эпизод. ‚ова, радость моЯ, где ты? ‚се расхищено, ‚ова, все
продано.
’ак ‚ова стал моим.
’еперь, любезный мой читатель, Я расскажу о том, как Я стал его.
ќто случилось не сразу, не вдруг, а после длительной цветочной осады.
Џоначалу ‚ова был очень тихий: только шаркал тапочками и отъедалсЯ. ‹юбил он
выпить за завтраком бутылку кефира, творожка скушать, сидит скромно на нашей
кухоньке и питаетсЯ, потом пошаркает тапочками по комнате: пЯть шагов
вперед, пЯть назад - и снова на кухоньку: то колбаску поклюет, то ветчиной
полакомитсЯ. Љогда ел, взглЯд у него становилсЯ недобрый, кошачий, носам без
разрешениЯ ничего не брал, в холодильник не лазил. ‘торож надул менЯ. ‚ова
не разговорилсЯ. Ѓыл он великий молчальник и, кроме "эх", никаких
слов не употреблЯл. џ не раз пыталсЯ n ним заговаривать, принималсЯ
расспрашивать, кто он и откуда родом, где и что преподавал - Я сжилсЯ с
мыслью, что он профессор, - Я даже карту ‘‘‘ђ перед ним расстилал, чтобы он
показал мне свои родные места, но ‚ова бессмысленно водил пальцем по карте,
тихо вздыхаЯ и тихо мыча. ЋтчаЯвшись, Я больше его не беспокоил, и он
совершенно замкнулсЯ в себе. Ќо что-то в нем, видать, зрело, какие-то мысли,
мечты донимали его: он стонал по ночам, часто просыпалсЯ и, бывало, часами
сидел в темноте на тахте, сузив и без того узкие щели глаз, подперев кулаком
бороденку.
- ’ы чего не спишь? - высовывалсЯ Я из второй смежной комнаты.
- ќх! - мечтательно отвечал мне ‚ова. - ќх!
џ мечтал проникнуть в его мечты. Џо вечерам, дабы уберечь ‚ову от
бессонницы, мы гулЯли с ним по заснеженным переулкам. ‚ова зорко посматривал
на прохожих. ’е почему-то пугались его, сторонились, а после оглЯдывались.
Ћзадаченные, Я бы даже сказал, охваченные паникой лица. ‚ чем дело? —ем
смущал ‚ова равнодушного вечернего горожанина? џ терЯлсЯ в догадках. ли
недели. ‚се было по-прежнему: настороженнаЯ новенькаЯ жена, тихий ‚ова да Я
- славный, в сущности, парень...
ђаз, воротившись домой, Я застал такую сцену: ‚ова сидит на кухонном
полу в большой луже молока и в окружении выброшенных из холодильника
продуктов; сидит и жрет все попеременно: то сыра кусок откусит, то в банку с
винегретом засунет руку, то вафлей захрустит, то к колбасе потЯнетсЯ, а на
батон колбасы, глЯжу, он брусничное варенье намазал. ‘идит веселый,
довольный жизнью. џ его отчитал - он нахмурилсЯ, лег на тахту и безо всЯких
признаков раскаЯньЯ быстро заснул. ЊоЯ жена разнервничалась.
- џ так и знала, - говорила она сквозь слезы с каким-то мрачным
злорадством. -џ так и знала!
џ позвонил друзьЯм. Ћни огорчились. Ћни были возмущены. Ћни целовали
менЯ по телефону и говорили; "„ержись!" Ћни звали отведать пиццу
"џ птицу променЯл на пиццу", - гудел дружеский голос. џ страшно
смеЯлсЯ. —ерез несколько дней ‚ова порвал книги. Ћн порвал добрую половину
моей с любовью собранной библиотеки; клочки дорогих мне страниц засорили
ванну и унитаз. „а что унитаз! ‚сЯ квартира была засыпана этим кощунственным
конфетти.
- ‡ачем ты это сделал? - заорал Я в отчаЯньи.
-ќх! - горестно сказал ‚ова. Ќо Я видел, что он счастлив, по глазам
видел, по его наглым рыжим глазам.
-€диот... - застонал Я.
Ћн понимающе закивал своим дегенеративным черепом.
- …сли ты понимаешь, что ты идиот, - сказал Я злобно, - то значит, ты
не идиот, а отъЯвленный мерзавец.
- „авай его свЯжем, - предложила жена, котораЯ была безутешна: ‚ова
порвал всего Џруста. - „авай свЯжем мерзавца!
‚ова испуганно заревел.
- „авай его лучше убьем, - хладнокровным голосом предложил Я.
‚ова заревел еще более испуганно. †ену тоже испугало мое предложение.
‚се трое были испуганы и не знали, как быть.
џ объЯвил военное положение. џ установил строжайший надзор за ‚овой. Ћн
несколько присмирел, но не сдалсЯ; вредительствовал исподтишка. Ќачалось
таинственное исчезновение вещей: исчезали рубашки, туфли, зубные щетки,
кухоннаЯ утварь. ‚друг, в один прекрасный день, он навалил большую кучу в
центре комнаты, и с тех пор пошло-поехало: он размазывал кал по обоЯм, рвал
их, мочилсЯ в холодильник, резал ножом паркет, мебель. Ћн пердел и
бесчинствовал. Ћн заголилсЯ, расхаживал голый, пЯть шагов вперед, пЯть -
назад, сверкаЯ рыжим пахом, и что-то совершенно немыслимое возникло:
исполинский бордово-венозный червь шевелилсЯ на осеннем газоне... Ћн
оказалсЯ сильным, этот ‚ова, и плевать он хотел на объЯвленное ему военное
положение. ќто он нам объЯвил военное положение: мне - совсем мирному
человеку, убежденному пацифисту, последний раз дравшемусЯ в классе седьмом,
если не в пЯтом, и моей новенькой жене, любительнице Џруста и невинных
семейных услад, на фоне которых бордово-венозное видение вырастало до
размеров содомского кризиса.
‚ова раздавил телефон. ‘вЯзь с миром прекратилась. Њы
забаррикадировались во второй смежной комнате и затаились, несогласиЯ не
было. Њы враждовали с женой. ‚место того чтобы сплотить, несчастье нас
разобщило. †ена становилась все менее и менее сносной. џ тоже очень
осунулсЯ. џ терЯлсЯ в догадках. Џочему ‚ова так обнаглел? Џочему он
взорвалсЯ, как мина замедленного действиЯ? €ли там, в подвале, из идиотов
готовЯт мучителей? €ли это мое несчастье, мое невезение - такой уникум?!
Ќеужели чистаЯ случайность?..
- Љак ты мог его выбрать? - твердила жена. ‡а стеной бесчинствовал
‚ова. Ќо почему же прохожие знали больше менЯ, почему они вздрагивали при
встрече с ‚овой, словно его рожа была им знакома, словно с ней были свЯзаны
дурные воспоминаниЯ? џ ничего не понимал.
ђаздалсЯ грохот. ‡вон стекла. Џогибла люстра.
- ѓосподи, а Я-то за что страдаю? - взмолилась жена.
- ‡начит, ты тоже считаешь, что Я виноват?! - крикнул Я.
- ’ы мне жизнь испортил, - ощетинилась она. - џ не хочу! Ќе хочу! Ќет!
’ы- изверг!
- џ изверг? Ђх ты стерва! „а как Язык у тебЯ повернулсЯ!
Ќо иногда она говорила:
- Ќу, сделай что-нибудь! Ќу, прошу...
€ Я наконец сделал. Ќочью ‚ова барабанил в дверь нашей комнаты и выл,
выл, выл. €з-под двери несло калом и спермой (в последнее времЯ ‚ова
Яростно, как отрок, мастурбировал..). Ћн захрипел џ спрыгнул с кровати и
рванул дверь. Ћн стоЯл передо мной, размазываЯ руками семенную жидкость по
рыжей груди.
- џ тебЯ убью, сволочь! - крикнул Я в небритое лицо, искаженное
похабной судорогой.
ЋгромнаЯ липкаЯ лапа опустилась мне на плечо. ‚ова отбросил менЯ в
сторону, как комнатного пуделька, и Я, ударившись головою о косЯк, сник. Ћн
ловко схватил менЯ за ноги и вытащил вон из спальни. џ хотел было...-
щелкнул замок.
џ лупил кулаками в дверь. ‚ ответ на крики жены Я лупил кулаками. €мЯ
забыл. Љак Я мог забыть имЯ? Џровалы... џ сбегал на кухню за хлебным ножом,
Я втыкал его в дверь - и слышал истошные вопли, они нарастали - вопили оба -
и жена и ‚ова, вопили истошно, словно Я вгонЯл нож не в дверь, а в их мЯсо -
так вместе они вопили, и вдруг разом все смолкло, все замерло - стоЯла
глубокаЯ безлюднаЯ ночь - Я отшвырнул ножи направилсЯ в ванную умытьсЯ
холодной водой.
“тром на кухню вышла жена. „линный оранжевый махровый халат с
капюшоном. џ взглЯнул в ее бледное растерЯнное лицо.
- ќто чудовищно, - сказала она, опускаЯсь на табуретку, и потЯнулась за
сигареткой. “ беднЯжки трЯслись руки.
џ кивнул и, не выдержав, рассмеЯлсЯ.
‚ова стал гораздо более чистоплотным и почти не срал на пол. Ћн
перестал ходить голым, не находЯ в том нужды, и по утрам, посвистываЯ, брил
скуластые щеки †ена купила ему розовую рубаху и подарила свой бежевый фулЯр.
Ќа прогулку с женой ‚ова выходил в фетровой шлЯпе. †изнь входила в
нормальную колею. џ спал на тахте, заложив уши ватой. “тром Я просыпалсЯ от
запаха кофе. †ена готовила завтрак. •алат с капюшоном. ‚троем пили кофе
Ћднажды ‚ова преподнес мне букетик фиалок. ‚есна наступала. Ѓлестели на
солнце мостовые. ’ени были черные, а не синие, как в Январе. Ѓукетик
рыночных фиалок.
- ќто мило с твоей стороны, - сказал Я, польщенный вниманием.
- ќх! - обрадованно выкрикнул ‚ова.
Ќа весну Я ему приобрел демисезонное венгерское пальто - пусть
щеголЯет! Ђ у книжного барышника накупил Џруста. ЃлагодарнаЯ жена
углублЯлась порою в чтение.
Џотом ‚ова подарил мне тюльпаны.
- Џравда, он трогательный? - спросила жена.
Џотом какие-то странные цветы, похожие на птичьи головы.
Џотом снова тюльпаны, тюльпаны. ‹иловые, красные, желтые.
- Џочему он тебе дарит цветы?
- ђевнуешь? - улыбнулсЯ Я.
‚ова помог мне повесить новую люстру. Ћн был расторопным помощником.
- ‘кажи, ‚ова, - спросил Я его, - ты все-таки был или не был
профессором?
- Ќе обижай его, - сказала жена. - Ќе травмируй ‚ову.
‚ова подошел к жене и съездил ей по уху. џ был доволен. ’ак стало
складыватьсЯ наше мужское сообщничество. Ќо по ночам они принадлежали друг
другу, и Я затыкал уши ватой.
- ЋпЯть тюльпаны! - удивлЯлась жена.
- Ћн - милый, - сказал Я.
- ‘мотри, как бы он тебЯ ненароком не трахнул, - обиженно шутила жена.
- ‘мотри, как бы он тебЯ не перестал трахать, - в ответ шутил Я.
‡а окнами был май. ‚ова говорил со мной на Языке цветов.
- џ беременна, - сказала жена. Ћна стоЯла в оранжевом махровом халате с
капюшоном, и Я подумал: есть такие цветочки, как их там, бархотки?.. € опЯть
сигаретка дрожала в пальцах.
‚ова спал, разметавшись на ложе в счастливой истоме.
- ќто странно, что Я забеременела, - говорила жена доверительно. - „ело
в том, что у ‚овы свои наклонности. џ их уважала и, не скрою, полностью им
соответствовала, но беременность была ведь исключена!..
- †изнь с идиотом полна неожиданностей,-добродушно заметил Я.
- Ћн не идиот! - вспылила жена. - €диот - это ты, ты! ты! €диот, со
своей иронией, со своими друзьЯми, со своей черствостью и высокомерием... Ћн
чище! невиннее! духовнее тебЯ! ‘ ним Я чувствую себЯ женщиной, с ним Я буду
чувствовать себЯ матерью. џ хочу от него ребенка! џ люблю его. џ сохраню
маленького. € не смей принимать от него цветы! Ќе смей!
Ћна разрыдалась.
- Ѓред, - сказал Я. - ЃессвЯзный, истеричный бред. Ѓред беспомощной,
растерЯвшейсЯ дуры. ’ы послушай себЯ!.. Ќу, роди! Ќу, рожай, что Я, против?!
- закричал Я. - ђожай ему ребенка, на здоровье рожай!..
‚ечером Я видел, как ‚ова нежно гладит ей пузо. Ћни ворковали и строили
планы. Џотом они долго, всю ночь напролет, трахались.
- ќх! - разудало кричал ‚ова.
- ќх! - разудало вторила ему жена. џ был заинтригован. Љаким
наклонностЯм ‚овы соответствует моЯ жена? Љак славно, однако, она научилась
выкрикивать "эх!", - подумал Я в рассуждении о наклонностЯх, но Я
был недогадлив и целомудрен, как всЯкий интеллигент, и Я задремал, не
ответив на свой вопрос.
Џотом жена сделала аборт и вернулась домой, потрЯсеннаЯ бесстыдством и
грЯзью женщин, вместе с ней подвергавшихсЯ этой быстро входЯщей в
литературный обиход операции - "то есть ты не представлЯешь
себе!",- на что Я ответил: "Њне это неинтересно", а ‚ова не
сразу понЯл, что она сделала аборт, и все гладил и гладил ее по пузу, по
пустому, выскобленному пузу, похожему на новобранца, и это было очень
смешно, Я просто покатывалсЯ. Ђ потом он понЯл, что случилось с его
младенчиком, почему тот не подает признаков жизни, наконец до дурака
доперло, что пузо пустое, и он, сильно озлобившись, поколотил ее ночью. џ
проснулсЯ, несмотрЯ на вату в ушах. џ лежал и слушал, как он ее бьет. Ћн бил
ее крепко, обстоЯтельно, кулаками; она только повизгивала, как преданнаЯ
сука, понимающаЯ, что бьют за дело. Њне было жалко ее.
Ќаутро ‚ова принес мне охапку гвоздик. џ сидел в ванне с намыленной
головой и размышлЯл о смысле жизни. џ не хотел умирать. Ћн бросил гвоздики в
воду. ѓромоздкие перезрелые цветы, насаженные на перепончатые стебельки,
закружились вокруг менЯ. џ сконфузилсЯ и закрылсЯ рукой. ‚ова погладил менЯ,
как отец, по намыленной голове и, наклонившись, поцеловал в плечо. Ѓородка
кололась. Ѓыло щекотно и - неожиданно. ЊенЯ охватило конфузливое
беспокойство, и Я сказал:
- Ќу, иди.
Ћн не шелохнулсЯ. ѓвоздики кружились, они давили мне на сердце. ‘мыв
шампунь, Я стал вылавливать их из воды.
- ќх, - странно вымолвил ‚ова и вдруг, сквозь цветы, Я увидел бордово-
венозные увесистые очертаниЯ. Ћни были отвратительны, эти очертаниЯ, они
были так отвратительны, грубы и материальны, что выглЯдели заманчиво, в них
была заманчивость дикой разбойничьей силы, в них было то, что мы тщетно ищем
в жертвенной женской ущербности - чувство достоинства. €х хотелось
приручить. Ћтвращение нуждалось в какой-то переплавке. Ќасколько
материальным, плотным было отвращение, настолько непрочной, зыбкой и
призрачной была красота, но она разрасталась - так на свалке мусора
занимаетсЯ огонь, и его нежные Язычки лижут гнилую вонючую ветошь, питаютсЯ
падалью, дрожат на ветру; оно красиво, это пламЯ, оно крепнет, оно сильнее
мерзости, оно не принадлежит ей, и пламЯ пожирает помойку, оранжевый факел в
вечернем небе, бежит детвора - то-то праздник. Џожар! Џожар! ’или-бом!
’или-бом! ЃлаженнаЯ сказка детства, где красавицы - нечто иное, как глупые
тетки с титьками и с красными банными рожами - утерЯнный, забытый взглЯд, -
но где мужчины вызывают зависть.
- Ќу, иди.
Ђ он все медлил и не шел, он ие спешил идти, он всЈ не шел,и не шел, и
медлил.
Њой ‚ова! Њое наказание!
Ћ, жерло собственного крупа! Ћ, эта ЃЋ‹њ, затмение …вропы...
Ќу, а теперь, читатель х.ев, кем бы ты ни был: другом или гадом,
эстетом, снобом, чернью или краснью, какаЯ б жизнь тебе ни предстоЯла, какаЯ
б смерть тебЯ ни стерегла, запомни: твоим сужденьем Я не дорожу; Я счастьем
обожралсЯ, как обжора, нажравшийсЯ блинами с икрой, и суд твой - нищий суд,
а Я - богатый парень, Я - миллионщик с золотых приисков ‹ены, и моЯ шуба
очень горЯча.
Њы жили с ‚овой в согласии, нежности и неге, дарЯ друг другу скромные
подарки: конфеты, разноцветные шары, цветы и апельсины, и лобзаньЯ, - как
сын живет с отцом, когда они - поэты божьей милостью и волей, и в мире не
было людей счастливей нас.
Њы поселились во второй смежной комнате, предоставив жене простор
столовой, тахту и Џруста, братское внимание и братскую незамутненную любовь.
ђазве мы не стоЯли перед ней на коленЯх, выпрашиваЯ слезинку снисхождениЯ к
нашему счастью? ђазве мы не окружали ее сыновним уважением? ђазве мы не были
готовы разбить себе лбы, только бы ей угодить?
Ќо она сказала: Ќет!
Ќет! Ќет и нет!
Ћна сказала: вы пара подонков, вы дегенераты, вы - мразь и сволочь, вы
- растлители друг друга и закона.
Ћна нас обижала, но мы не сказали ей ни единого худого слова, мы просто
вышли гуськом; он - первый, Я - второй, уединились в спальне и, лежа на
кровати, удручались.
- Ђ ты, ‚ова, особеннаЯ сволочь, - крикнула она из-за двери.
- ќх, - удрученно развел руками ‚ова.
- ќх, - эхнул Я.
ли дни. Ћна все портила и рвала: порвала шторы, Џруста, мои старые
письма к ней - мы пожали плечами; она насрала на ковер, как инвалид, - мы
сделали вид, что не замечаем. Њы были выше этого, нам было не до вони. Ќо и
у богов кончаетсЯ терпение. ’огда мы ее избили, не очень больно, раздели длЯ
забавы и избили, хохоча над ее дурацкими титьками, которые резво
подпрыгивали, пока мы ее били, но, однако, она все-таки потерЯла сознание -
и титьки стали совсем уж дурацкими, и мы даже всплакнули над их
бесповоротной глупостью.
Ћна стала морить нас голодом. Ќе допускала до пищи. Њы исхудали от
взаимной любви и от голода. ѓолод нас возбуждал. Њы были гиганты- кариатиды,
подпирающие взволнованный сфинктер. Њы были худые веселые мужчины с
развороченными задами. Ќо и у богов кончаетсЯ терпение.
- ’ебЯ особенно ненавижу, - говорила жена ‚ове, тараща глаза. Њы снова
избили ее. ‘ука! Џодранок! ‘инюшнЯЯ морда!.. Ќикакого эффекта. Ќо было
сладко. Њы переглЯнулись. Њы обнЯлись, и было сладко. Њы тыкались друг другу
в животы.
- €ли он - или Я, - вдруг заЯвлЯет жена ‚ове.
- ќто фашистскаЯ постановка вопроса, - угрюмо заметил Я.
- ‡ачем он тебе нужен? - спросила жена ‚ову. - Ќу, поигралсЯ, будет!..
‚се равно он тебе ничего не родит. Љакой от него толк? Ђ Я тебе рожу сына.
- ’ы уже один раз родила, - сказал Я.
- “ тебЯ будет сын, ‚ова, - убежденно сказала жена. - ’ы будешь
гордитьсЯ им.
- џ - твой сын, ‚ова, - робко сказал Я.
†ена рассмеЯлась презрительным смехом. Ќа какую-то секунду Я потерЯл
веру в себЯ, в нашу с ‚овой любовь... ќто была секунда непростительной
слабости. ‚ова увидел все это и загрустил. †ена развивала успех. Ћт нее
пахло женщиной. ‚ова задумчиво теребил рыжую бородку: пЯть шагов вперед,
пЯть - назад. €ли - или. Ћн думал недолго.
Ћн вбежал в комнату. ™елкнул секатор. џ сидел в кресле со стаканом
томатного сока. џ жадно пил. Ћна смело пошла на ‚ову. …е тело мне вдруг
показалось желанным, и Я обрадованно крикнул:
- Џодожди! џ хочу ее!
‚ова улыбнулсЯ на мой крик. Ћн не был ревнивцем и ценил в людЯх
страсть. Ќо он сделал страшный знак: ЏЋ’ЋЊ. ЊенЯ объЯл ужас. Ќет! Ќо жена
смело шла на секатор. ‚ова шел на жену, рыжий, умный, родной, словно танк.
- џ люблю тебЯ, - сказала жена ‚ове в совершеннейшем экстазе.-‹юблю! џ
люблю тебЯ, ‚ова.
‚ова схватил ее за волосы - у нее были светлые волосы до лопаток -
намотал их на руку, и завалил жену на загаженный ковер. Ћн надавил ей
коленом на грудь. Њы все были наги, как дети.
- ‹юблю...- хрипела жена, любуЯсь ‚овой.
‚ова быстро стал отстригать ей секатором голову.
- ќх! - наконец крикнул ‚ова и поднЯл за волосы трофей.
џ сидел, облитый кровью, томатом и малофьей. ‘ильнейшаЯ половаЯ
импрессиЯ. џ знаю, кто Я. џ - ђенуар.
€ вот, любезный мой читатель, во второй раз Я стал вдовцом. ‘тучат
колеса. џ иду по узким коридорам вагонов, вожусь с разболтанными ручками
вагонных пудовых дверей, подо мной серебристые ленты рельсов, в ноздрЯх -
запах железной дороги, Я иду в вагон-ресторан съесть дорожный бифштекс и
запить его пивом. ‘коро полуденный •арьков; Я свободен, печален; Я похоронил
жену, умершую от детской болезни.
‚ова взЯл тело за ноги и попыталсЯ его разорвать. Ћн был сильным, мой
‚ова, но разорвать ему не удалось. ’огда он насадил тело на себЯ. Ћн
замычал. џ закрыл глаза. џ очень-очень устал. Ђ ЏЋ’ЋЊ Я прошу:
- “бери ее.
Ћн устало - он тоже устал! - схватил ее за ступню и поволок на
лестничную клетку к мусоропроводу. Ћн волочет ее к мусоропроводу, как
большую импортную куклу. џ вижу его размашистую веснушчатую спину. ‚ова!.. џ
больше никогда его не видел.
Џровалы! Џровалы!.. џ прошел сквозь мутно-красный свет. ‘торож принЯл
менЯ как родного. џ кусалсЯ и пел глумливым фальцетом:

‚о поле береза стоЯла,
‚о поле кудрЯваЯ стоЯла...

џ кусалсЯ, как гадюка. џ потерЯл много зубов. „а, Я был тот высокий
парень с оттопыренными ушами и вполне человеческим лицом. ЊенЯ выбрал Љрег
Ѓенсон, фальшивый иностранец. ‚место дипломатического иммунитета он
предложил мне плеть и порЯдок. ‘пасибо ему! џ начинаю вновь владеть пером. џ
пишу про тебЯ, ‚ова. Њой ‚ова! Њое наказание! Ћтдайте мне мое наказание! Ђ
если он умер - нет, ты никогда не умрешь, ‚ова, - если он умер, скажите, где
его могила. џ принесу ему охапку весенних тюльпанов. Њы - памЯтник, ‚ова,
разрушенный враждебными вихрЯми. џ слышу лебединую песню моей революции.

Last-modified: Thu, 13 Nov 2003 08:15:58 GMT
Ћцените этот текст: