   ђембрандту       флюиды       официальных
буржуазно-аристократических  эстетических   вкусов,  ‹ересс  отвернулсЯ   от
великого мастера и, превратившись в  его противника, сделалсЯ одним из самых
ревностных проповедников холодного, выспреннего академизма.
     Џеред   нами   поколенное   изображение   усевшегосЯ  напротив   нас  в
аристократической позе  человека  в  расцвете  лет.  “  него  круглое  лицо,
обрамленное  длинными  белокурыми  локонами,  выбивающимисЯ  из-под  широкой
черной шлЯпы  и ниспадающими на белоснежный  воротник,  примерно так же, как
это   изображено  на  фигурах   синдиков.  ‘идЯ  к   нам  несколько   боком,
облокотившись на спинку кресла, справа от нас, он оперсЯ о край стола левой,
близкой к  нам  рукой,  в которой он изЯщно держит  несколько  листов писчей
бумаги. Љрасивым жестом он заложил  ладонь  правой руки за разрез камзола на
животе.
     Џсихологически интересно, что  ‹ересс, один из создателей академической
школы  рисунка,  человек  душевно  мелкий,  не  щедрый  и  завистливый,  но,
несомненно,  работоспособный  и даже талантливый, чьи тщательно  выполненные
работы,  однако,  сразу  меркнут  в  наших  глазах  по   сравнению  даже   с
рембрандтовскими черновиками,  стремЯсь оставить  свой образ длЯ  потомства,
обратилсЯ к почти всеми  забытому своему бывшему учителю. Њожно представить,
с  каким  непроницаемым  выражением лица,  с  проваленным  от  перенесенного
сифилиса  носом, пришел  этот  лощеный  буржуа  в  модном  аристократическом
костюме с набитым  бумажником  в  нищую комнатку ђембрандта. €ли  он  позвал
художника к себе и позировал ему у себЯ на дому? €ли мы, всматриваЯсь в этот
странный,  более  чем  трехсотлетней давности портрет спокойно взирающего на
нас человека, заблуждаемсЯ в своих предположениЯх и догадках, в то времЯ как
бывший ученик ђембрандта, не лишенный  благородства, решил подбросить своему
вконец  оскандалившемусЯ  и  опустившемусЯ  наставнику  хорошо  оплачиваемую
работу? Њы не знаем, сколько получил ђембрандт за этот портрет  - бесспорно,
однако, что эта сумма во много раз была меньше той, что причиталась хорошему
портретисту по самым низким из тогдашних расценок.
     ђембрандт, как всегда, внешне спокойно, выполнил свой  долг. ‘ глубокой
прозорливостью он раскрыл натуру ‹ересса и предугадал его дальнейшую судьбу,
прочитав  в  его  обезображенном  болезнью  лице  и  взоре  широко раскрытых
студенистых  глаз,   устремленных  на   зрителЯ,   и  острый   интеллект,  и
одаренность,  и  огромное   самомнение,   и  доктринерство,  и   потуги   на
аристократическое изЯщество.  €, вместе  с  тем,  оттенки,  с одной стороны,
завистливости и глубоко  спрЯтанной озлобленности,  а с  другой -  горечи от
своей неполноценности.
     ‚ свЯзи с портретом ‹ересса естественно возникает вопрос, поднимавшийсЯ
рЯдом  исследователей  -  вопрос  о  возможности  "отрицательного  героЯ"  в
творчестве ђембрандта.  Њастер отнюдь  не скрывает  отрицательных  качеств в
своей  модели.  Ѓолее  того, он Ясно показывает,  что ‹ересс не принадлежит,
несмотрЯ  на  свои незаурЯдные  способности, к породе ценимых им  людей.  Ќо
ђембрандт хочет добитьсЯ  другого - он  доискиваетсЯ  причин, сформировавших
характер вождЯ реакционных художественных сил. € ему удаетсЯ  раскрыть чисто
человеческую трагедию художника без принципов и отступника, где-то в глубине
своей души всю жизнь  оплакивающего  свое  предательство, которое уже нельзЯ
исправить.
     Ќасколько  противоречив и трагичен портрет ‹ересса, настолько  же полон
спокойной  Ясности  образ молодой  женщины в поЯсном портрете,  датированном
1666-ым годом  и  хранЯщемсЯ  в ‹ондоне  (высота  шестьдесЯт  девЯть, ширина
пЯтьдесЯт  девЯть  сантиметров).  ЉомпозициЯ  и колорит  портрета отличаютсЯ
строгой простотой.  ‘идЯщаЯ  напротив  нас молодаЯ женщина  держит платок  в
сложенных   на  книге  руках.  Џростое,  некрасивое,   непритЯзательное,  но
одухотворенное  добротой и умом лицо, аккуратно  зачесанные  назад  короткие
черные  волосы, широко раскрытые темные глаза, задумчивый,  все  понимающий,
слегка   грустный,  устремленный  на   нас  взглЯд,  большой  нос,  толстые,
неправильной формы  губы, острый  подбородок... ‘держанное  по  цвету, почти
черное платье с высоким горизонтальным вырезом, обнажающим короткую шею, два
позолоченных кольца  на  обоих  мизинцах  положенных на платок рук, отзвуки,
блики  достающих  до плеч  мерцающих  сережек,  лежащаЯ  перед  нами  книга,
частично  срезаннаЯ нижним краем картины... Љонтраст черных волос  платьЯ  с
белым платком, жизнь, трепещущаЯ в розоватых тонах  лица и  рук  и, наконец,
мЯгкие  очертаниЯ  всего силуэта, слегка  сдвинутого  вправо и  оставлЯющего
много  места,  особенно  слева,  длЯ  нейтрального,  светлого  фона,  словно
заполнЯющего  пространство   воздушной  дымкой...  ‚се  это  образует  такое
единство всех средств  живописного выражениЯ,  при котором наиболее полно  и
глубоко раскрываетсЯ содержание образа.
     Џеред  нами  -  один из самых  оптимистических, жизнерадостных  образов
позднего   ђембрандта.  †енщина,   основными  качествами   которой  ЯвлЯютсЯ
доброжелательность и тонкий дар  наблюдениЯ, с оттенком чуть лукавой иронии.
Љак жаль, что мы не знаем ее  имени, не знаем, была ли она случайной моделью
художника или играла более существенную роль в жизни старого ђембрандта.
     Ќаписанный в том же году портрет  €еримиаса „еккера из  нашего ќрмитажа
представлЯет собой  совершенно  новое решение  задачи.  Џортрет выполнен  на
дереве (его  высота семьдесЯт  один,  ширина  пЯтьдесЯт шесть  сантиметров).
„олголетнЯЯ дружба свЯзывала ђембрандта  с  „еккером,  который еще в 1637-ом
году написал хвалебные  стихи на его картину  "•ристос- садовник". „еккер не
был длЯ  ђембрандта просто моделью и  не стал  воплощением типа. Ћн  был его
близким другом,  и  художник, без сомнениЯ, бережно и любовно передавал  его
черты.  €  действительно,  этот  погрудный  портрет  поражает  нас  глубиной
передачи чувств, умением  художника запечатлеть  на  холсте индивидуальность
много  пережившего, преждевременно  состарившегосЯ и уже смертельно больного
друга, которому еще нет  и шестидесЯти.  ‚ это  времЯ „еккер страдал тЯжелой
формой  меланхолии,  и  его  творчество  все  более  проникалось безысходным
пессимизмом.  ’акова   была  его  последнЯЯ   поэма,  ставшаЯ   впоследствии
знаменитой - "ЂпологиЯ скупости".
     ђембрандт нашел совершенно особые средства длЯ выражениЯ характеристики
этого  близкого,  угасающего на  его  глазах  человека,  наделенного сильным
интеллектом  и  незаурЯдным  талантом. „еккер изображен  по  поЯс,  лицом  к
зрителю. Ћбщий силуэт фигуры, голова  в  широкополой темно-коричневой шлЯпе,
такаЯ же темно-коричневаЯ одежда с небольшим  прЯмоугольным белым воротником
- вот и все детали внешности, кроме лица. ‚ерхнЯЯ и праваЯ от нас части лица
погружены в  тень от шлЯпы.  Ќад замкнутым ртом видны короткие  седые усики,
подбородок выбрит плохо. ќтим и ограничиваетсЯ наружность человека. •удожник
отказалсЯ даже от изображениЯ рук!
     Ќо реализм  ђембрандта на  последнем  этапе  его  творческого  развитиЯ
выражаетсЯ  не  в  детальной  проработке лица  и  рук  и  не  в  развернутой
характеристике, а в необычайной простоте и лаконичности, как бы заставлЯющей
перенести  внимание  на  подразумеваемый  художником  внутренний  мир  этого
прекрасного  человека. ‚есь  облик изображенного как бы невидимой преградой,
какой-то прозрачной, но  непроницаемой пленкой или легкой тканью, отделен от
зрителЯ.  Ќад  светлым  пЯтном  воротничка,  косо  прорезающего  поверхность
одежды, выступает  простое, спокойное,  некрасивое,  но одухотворенное лицо,
вылепленное плотными точными мазками. ‹егкаЯ тень от  полей  шлЯпы, падающаЯ
на лоб и глаза,  своим прозрачным  затемнением  сообщает портрету совершенно
необычный характер.  Њы пытаемсЯ  пробитьсЯ  через  красноватый  полусумрак,
заволакивающий  лицо, угадываем очертаниЯ  бровей и не  можем  оторватьсЯ от
темной глубины зрачков. ‘ерьезный, чуть усталый  и как бы  затухающий взглЯд
притЯгивает своей спокойной сосредоточенностью. ’ень от шлЯпы  прорезана  на
переносице несколькими Яркими бликами белого света, и это еще более помогает
впечатлению затаенной мысли и душевной сосредоточенности.
     Ћбычно применЯемаЯ художником в поздний  период густаЯ пастознаЯ манера
письма  с  Ясно выделенными  мазками,  благодарЯ  которым формы  выступают с
большей рельефностью  и кажутсЯ приближенными к зрителю, уступает в портрете
„еккера несколько более  сглаженному, ровному способу наложениЯ красок.  ќта
техника позволЯет  ђембрандту  еще  глубже  отразить  душевную драму  своего
друга. Ќо психологическое содержание этого портрета  врЯд ли можно  передать
словами  и  логическими  понЯтиЯми.  —еловек   прЯмодушный,  с  благородными
порывами, €еремиас  „еккер,  встав  несколько левее  оси портрета,  качнулсЯ
вправо  и,  глЯдЯ  нам  в  лицо,   живет,  мыслит,  чувствует,  воспринимает
окружающее и  в то же времЯ продолжает следить  за внутренним  потоком своих
настроений, мыслей и воспоминаний.  Ћн  что-то обдумывает, беспокойно решает
про  себЯ,  не находЯ  ответа.  ‚ то же  времЯ на  его  лице  написаны  чуть
недоуменнаЯ  грусть,  глубокое  сочувствие, примирЯющее  понимание - они  не
имеют   конкретного  адресата,  но  кажутсЯ   тем   более  значительными   и
всеобъемлющими.  ќтому благородному  и  тонкому человеку  пришлось  испытать
много невзгод, в значительной степени притупивших его  жизненную  энергию, а
теперь он догадываетсЯ, что скоро ему предстоит умереть. Ќо в нем заложены и
спокойнаЯ  моральнаЯ  сила, и  огромное  внутреннее  достоинство  подлинного
таланта.
     ‚еликое всегда соседствует с великим,
     €наче - прах оно,
     Ђ невеликим, неприметным, равноликим -
     ЋстатьсЯ не дано.

     Љаков же мой восторг и каково смущенье -
     џ вижу мой портрет,
     Ќаписанный таким избранником твореньЯ,
     Љакому равных нет.

     Џисал он и других, но те ему платили,
     ‚ бессмертие спеша.
     ‡десь, муза, не менЯ - тебЯ во мне почтили,
     ’ебЯ, моЯ душа.

     Ќеужто же и впрЯмь, не ведаЯ корысти,
     ‹ишь дружбу и любовь,
     Џустились в вещий путь прославленные кисти,
     ’ворЯ мой образ вновь?

     ЊенЯ и сам ѓосподь не проницал Яснее,
     —ем этот вещий взглЯд.
     —ем одарить? ‚едь нет в запасе "Ћдиссеи",
     Ќет новых "€лиад".

     Ђх, если бы Я был ван Њандер иль ‚азарий,
     Ќашел бы Я ответ,
     €здав мой восхищенный комментарий
     Ќа собственный портрет.

     Ђ впрочем, даже им, ценителЯм отменным,
     Џохвал не подыскать
     „остойных, чтоб холстам ђембрандтовым нетленным
     ‹ишь должное воздать.

     Ќе надобно и знать подобных восхвалений,
     Ћни всегда малы.
     € нет, кроме одной-единственной, - ты гений, -
     Џравдивой похвалы.

     ’ы гений и, поверь, на свете равных нету;
     Ќастанет срок, ђембрандт,
     € разлетЯтсЯ вширь и вдаль по белу свету
     €з наших Ќидерланд

     ’вои картины. €х признают даже в ђиме;
     —уть первую узрЯт,
     ‹атинцы поспешат за новыми твоими
     Џутем Ђльпийских грЯд.

     Џоблекнет ђафаэль и сам Ѓуонарроти,
     •оть слава их шумна.
     Џребудешь ты один, ван ђейн, всегда в почете,
     ‚ любые времена.

     ’аков был мой ответ, и если он ничтожен,
     ’о лишь - перед тобой.
     Ќо звон невзрачных рифм на красок блеск помножен,
     ‘е - Ѓлаговест свЯтой.

     ’ы знал, когда писал, мне истинную цену,
     ’ебе же - нет цены.
     Џоэтому стихи - и слишком дерзновенны,
     € чересчур скромны...

     ќто  стихотворение  тем более знаменательно, что оно относитсЯ  к  тому
времени,   когда  подавлЯющее  большинство  современников  перестало  ценить
искусство великого художника, и его понимали лишь несколько человек.
     Ћднако ђембрандт  был не из числа тех,  кто  останавливаетсЯ, достигнув
совершенства. …го сила слишком глубока. Ћн не  хочет  успокоитьсЯ, достигнув
идеальных  форм  и безупречного  колорита.  Ћн  устремлЯетсЯ к  новым, более
страстным выражениЯм жизни, и на краю могилы как бы создает новую живопись.
     Ћн работает, работает как одержимый.
     ‚ мастерской старый художник. Ћн  прожил долгую жизнь, он много  понЯл,
его мучает несправедливость,  он глубоко пережил трагедии своего времени, но
он  знал и счастье.  Ћн всю  жизнь  работал  и всегда абсолютно искренне. Ћн
бесконечно талантлив. ’алантлив? Ђ что это такое?
     Ќеобходимость  работать  -  писать  красками,  рисовать?  ђаботать  вне
зависимости  от того, нужно ли  это кому-нибудь,  кроме него?  Ќеобходимость
перевести  в Язык  красок  увиденное,  прочувствованное  в окружающем  мире?
Ќайденный в  результате целой жизни необходимый и  свойственный  только  ему
Язык  красок  (потому что  другой,  знакомый,  привычный  Язык  уже не может
выразить  того, что чувствует и видит только он)? Ќаверное, все это вместе и
выражаетсЯ словом "талантлив".
     Ќо вернемсЯ  в  мастерскую  стареющего ђембрандта. Ћна  совсем  уже  не
похожа  на  роскошную  мастерскую  тридцатых годов. Ћбстановка стала бедной,
исчезли   богатые   коллекции   прекрасных   тканей,   драгоценных   камней,
удивительного  оружиЯ, произведений живописи  и графики.  Ќо все драгоценнее
становитсЯ живопись.
     ’ехника   ђембрандта   видоизменЯетсЯ   снова.   ‘держанность   приемов
окончательно  уступает  место   какому-то  необузданному  пылу,   и   вместо
осторожных и рассчитанных мазков мы видим Яростные и дикие удары кисти.
     ‚сЯкий другой погиб бы  в буйной  игре такого  творчества.  Њало  того:
рисуЯ Яркость одеЯний, ювелирную отделку драгоценностей, блеск  внезапного и
резкого освещениЯ, ђембрандт словно превращает  свою  тЯжелую кисть в тонкую
кисточку  длЯ накладываниЯ эмалей, то  есть  тончайших росписей по небольшим
изделиЯм  из легкоплавких  стекловидных масс  или сплавов.  Ћн работает  над
полотном  как   резчик,  как  чеканщик,  как   каменотес;  он  выскабливает,
углублЯет,  вырисовывает, так что почти нельзЯ поверить, что картина создана
одним художником.  ђембрандт опьЯнЯетсЯ  своим  ремеслом,  требует  от  него
всего, что  только может извлечь из него сверхчеловеческий  гений. € не будь
он  гением,  его  должно было  бы признать безумцем. Ћднако  только  в  этих
последних  работах  ђембрандт встает  во  весь  свой гигантский рост, только
здесь он ЯвлЯетсЯ величайшим из величайших.
     ѓлубочайшаЯ    характеристика    модели,     достигнутаЯ    несколькими
существенными ударами кисти; властный  порыв, дающий впечатление величайшего
искусства; композициЯ, намеченнаЯ только как эскиз и кажущаЯсЯ окончательной
и  совершенной;  дерзновеннаЯ  смелость,  с  которой  густо,  почти рельефно
наложены краски - такова последнЯЯ манера ђембрандта.
     ‘южетно-тематические картины,  написанные ђембрандтом в последние  годы
его жизни,  принадлежат к высшему,  что было создано не только  им самим, но
всей его эпохой. ‚сЯ правдивость и прЯмота, свойственные ђембрандту, всЯ его
остраЯ наблюдательность легли в основу творчества этих лет.  € в то же времЯ
ђембрандту - и  только ђембрандту - на позднем этапе  творчества свойственно
то душевное напрЯжение, та глубина мысли, которые отличают  его произведениЯ
этих лет. ’акие образы не просто вынашиваютсЯ в уме художника, они рождаютсЯ
с  неповторимыми,  специфическими свойствами,  которые могут найти выражение
только в  живописи,  подобно  тому, как  те  же  идеи  и  настроениЯ  в душе
музыканта рождают музыку и только музыку.
     ќрмитажнаЯ картина ђембрандта "„авид и “риЯ" (высота сто двадцать семь,
ширина  сто  шестнадцать сантиметров),  созданнаЯ  ђембрандтом около 1665-го
года, изображает библейский эпизод, известный нам по картине "‚ирсавиЯ". Љак
мы помним,  старый царь „авид  пленилсЯ прекрасной ‚ирсавией,  женой  своего
подданного,  воина “рии.  —тобы  устранить  обманутого  мужа с дороги,  царь
вручает ему письмо  к военачальнику, в котором приказывает поставить “рию во
времЯ сражениЯ на самое опасное место  и  там покинуть.  ђембрандт  страстно
сочувствует благородному и гордому  “рии,  который не захотел делить с царем
свою красавицу-жену  и стойко идет  навстречу  неизбежному. Ќо  длЯ  старого
ђембрандта эта сцена, которую он в молодости сам, наверное, трактовал бы как
динамичную,   исполненную  внешнего  драматизма,   представлЯетсЯ  теперь  в
статичных и лаконических формах, которые включают, однако, огромное душевное
смЯтение и напрЯжение.
     Ћтказавшись  от  некоторых  канонов  внешнего правдоподобиЯ,  ђембрандт
построил  свою композицию, как и в  картине  "Ђртаксеркс, Ђман и ќсфирь", на
сопоставлении  трех  людей,  трех психологических  состоЯний.  Ћднако теперь
герои ђембрандта находЯтсЯ на разном расстоЯнии от зрителЯ. ЏространственнаЯ
структура  этой  дивной   картины   полностью   отражает  ее   драматическое
содержание.
     “риЯ  выдвинут на самый  первый план -  по сравнению с  изображенными в
глубине  „авидом  справа и его  старым летописцем слева. Ћн колоссален:  дан
"крупным планом", как говорЯт в кино. ‘резанный ниже поЯса краем картины, он
чуть  ли не касаетсЯ одеждой ее обоих  нижних углов  - между тем, это ростом
чуть выше среднего худощавый человек лет сорока. …го фигура так вкомпонована
в прЯмоугольник холста, что кажетсЯ движущейсЯ прЯмо на нас. Ћна сдвинута от
оси картины несколько влево и еще больше наклонена головой в ту же сторону -
“риЯ качнулсЯ, и в положении его чувствуетсЯ некотораЯ неустойчивость.
     ђоскошнаЯ с  золотистыми  отблесками краснаЯ одежда с перекинутым через
левое  плечо  плащом, широко  и свободно  написанные, заполнЯЯ  первый план,
подчеркивают  доминирующее значение  “рии. ’Яжелое, непонЯтное  и  волнующее
своим кроваво-красным  цветом гигантское пЯтно одежды “рии так  вписалось  в
холодновато-глубокое  окружение, что  зрителю, еще не  успевшему рассмотреть
все остальное, уже передано нервное напрЯжение художника.
     „лЯ “рии все теперь Ясно. Ћн понимает, что обречен на  гибель; понимает
и то, что  ‚ирсавиЯ ему неверна. Ќо  чувства  его  затаены. Њы видим  только
прижатую к груди правую руку - может быть, за небольшим  треугольным вырезом
одежды скрыто роковое письмо,  -  и неподвижное, очень  бледное,  безбородое
лицо  с полузакрытыми глазами под огромным, светло-коричневым, окольцованным
золотым обручем и  драгоценностЯми тюрбаном, который словно давит его  своей
тЯжестью.
     ‹евой рукой “риЯ  держитсЯ  за поЯс,  как  бы боЯсь потерЯть сознание и
упасть.  Џри долгом рассматривании создаетсЯ впечатление, что “риЯ  проходит
мимо нас, нас не замечаЯ, как проходит  человек, знающий об  уготованной ему
скорой  смерти и знающий, что ее не избежать.  ‚ этот момент,  сколько бы ни
было с  ним рЯдом народу, он один. Ћдин - со своими мыслЯми, один - без веры
в бога  и людей, которые его  предали. —уть различимые  землистые, опущенные
веки  углублЯют  тень  под глазными впадинами. €, хотЯ взора человека мы  не
видим, глаза “рии закрыты от ужаса - мы проникаемсЯ  его безмерным страхом и
предсмертной тоской.
     ќта картина невероЯтно красива. Ќо ее красота - это не красота "”лоры".
…сли там  была  красота  увиденного ђембрандтом предмета,  красота  ткани  и
нежного девичьего лица,  то здесь красота иного порЯдка.  ‡десь  красное или
серебристое,  золотое или  темно-оливковое  -  уже не красота  предметности.
‡десь не важно, что это шелк или бархат. ‡десь красное по отношению к другим
цветам  -  это трагедиЯ. ‚ажно не  насколько точно  краски передают материал
предмета, а насколько они становЯтсЯ  Языком духовной  жизни. ќто заставлЯет
зрителЯ   волноватьсЯ   и   думать,   искать   ответа  на   свою   невольную
взволнованность  и  постепенно  проникать  в  открывающийсЯ  перед  ним  мир
картины.
     Џосмотрите  на  самый центр  картины, на  тыльную  сторону  руки  “рии,
лежащую  у  него  на груди  под  вырезом  одежды.  †ест прост,  но отношение
сложных, мерцающих золотом цветов чуть раздвинутых пальцев к горЯче-красному
цвету одежды создает такое напрЯжение человеческой драмы, которое никогда не
смог бы выразить самый театральный и "все объЯснЯющий" жест.
     Џриблизившись  к   нам,   фигура  “рии  уже  удалилась  от   жестокого,
неправедного  царЯ; пространство, их разделЯющее  - два-три  метра -  как бы
дает представление  о времени,  которое  прошло с того момента, когда  „авид
окончательно решил погубить одного из  своих  командиров,  когда-то близкого
ему  человека.   “зкаЯ  горизонтальнаЯ,  не  бросающаЯсЯ  в  глаза  размытаЯ
коричнево-оливковаЯ полоска поверхности царского стола, загороженного “рией,
как бы  отодвигает  от нас сидЯщих  за столом  „авида  и  писца и  еще более
приближает “рию. Џространственный отсчет за поверхностью  полотна таков, что
зритель  как  бы  оказываетсЯ вовлеченным в  это пространство,  становЯсь из
невольного свидетелЯ участником трагедии. Ќа окаймленном  дорогим тюрбаном и
лохматой  темной бородой  лице царЯ  застыло  выражение  печали,  сожалениЯ,
первых  признаков  угрызений  совести, которые потом завладеют им полностью.
ѓолова „авида качнулась вправо, и взглЯд тоже устремлен в противоположную от
“рии сторону.
     ‚еликолепно вылепленнаЯ  посредством сложнейших  светотеневых переходов
голова старого летописца в глубине слева, его покрытое морщинами лицо, мешки
под  глазами и  невыразимаЯ жалость во взоре дает новое  содержание основной
теме. ’ак, сопоставлЯЯ  три лица,  повернутых в сторону зрителЯ и  данных на
разных планах, художник достигает удивительной психологической  концентрации
действиЯ. ЌельзЯ  сказать, что  в  этой  картине  ђембрандт соединЯет разные
моменты:  пространство и времЯ длЯ него равнозначны. €менно поэтому развитие
действиЯ приобретает ни с чем не сравнимую наглЯдность.
     ’ак  исключительнаЯ  по  смелости  композициЯ,   ее   новизна   находЯт
подкрепление в свободе  живописного  выражениЯ.  ‘ наибольшей силой  чувства
героев раскрываютсЯ здесь через цвет. ђембрандт давно уже пользовалсЯ цветом
как носителем эмоционального начала в живописи, но  в этой картине он отдает
ему, даже по сравнению со светотенью, главную  роль. ђодившийсЯ из освещениЯ
мир ђембрандта превращаетсЯ в  мир  красок,  действующий на  нас  не  только
отношениЯми тона  к  тону, но в первую очередь цвета к цвету. •олодные  тона
одежды „авида и его  седеющаЯ борода красочно  противопоставлены  насыщенной
горЯчими тонами  одежде громадной, трагической фигуры “рии. ‚  свою очередь,
разные   оттенки   красного   цвета,  основного   цвета  одежды   “рии,   от
карминно-вишневого   в   темных   местах   до  сверкающего   чисто-красного,
оживленного  желтым и  чуть  заметными мазками  белого  цвета,  сталкиваЯсь,
создают  редкое по красоте  и в то  же времЯ  как бы  конфликтное сочетание.
‡олотые блики на богатых восточных одеждах  вызывают  впечатление тревожного
мерцаниЯ.
     Њир   картины,   созданный   такой   взволнованностью,   таким  нервным
напрЯжением, на таком накале  страстей гениального художника, этот условный,
в сущности,  мир становитсЯ  значительно  реальней,  чем окружающаЯ  зрителЯ
действительность  музеЯ.  –вет и  композициЯ взаимно подкреплЯют друг друга.
ђазнообразнаЯ гамма человеческих чувств - скорбь, тоска, угрызениЯ  совести,
понимание предательства, предчувствие близкой  смерти, страх и одиночество -
насыщают картину глубоким  эмоциональным содержанием. Љартина "„авид и “риЯ"
- единственнаЯ по своей структуре в мировой живописи.
     ђембрандта  нельзЯ  повторить,  его невозможно  даже скопировать. ‹юбое
изменение  тончайшего  полутона,  чуть  сдвинутое   пЯтно  (пусть  даже   не
воспринимаемое  глазом)  -  и  все  станет  менЯтьсЯ.  Ћткрытый  ђембрандтом
живописный мир настолько необычен и сложен,  что до сих  пор  никто не  смог
оперетьсЯ на него в своей работе.
     Ђ вокруг художника становилось все  меньше и  меньше друзей, все больше
сужалсЯ круг близких. ‚ феврале 1668-го года ’итус женилсЯ  на Њагдалене ван
‹оо,  дочери  ван ‹оо,  с которым  ђембрандта  свЯзывала долголетнЯЯ дружба.
Љогда   ’итус   с  Њагдаленой  сели,  наконец,  под  свадебный  балдахин,  и
торжественнаЯ трапеза началась - вот тут-то молодые художники и обе девушки,
их помощницы,  окончательно сорвались  с цепи. Ќикто  никогда  еще не  видел
Ђарта де ѓельдера  таким  безудержно веселым. ЏодпрыгиваЯ на  стуле,  он пел
свадебные  песенки,  которые  заставлЯли дам делать  вид,  будто они страшно
шокированы,  хотЯ в действительности, прЯчась за  свои  веера и бокалы,  они
хохотали еще громче мужчин.
     ЉорнелиЯ оглЯнулась вокруг: всюду - одни багровые хохочущие лица. ‚ремЯ
от времени она бросала взглЯд в самый конец стола.  ’ам, среди дальней родни
и второстепенных гостей, сидел  ђембрандт - погруженный в себЯ, с загадочной
улыбкой, приоткрывавшей беззубый  рот.  Ћн не пожелал  сесть среди родителей
невесты, где длЯ него было  приготовлено высокое, украшенное венком  кресло.
…го умолЯли,  настаивали,  но  так  ничего  и не  могли  с ним поделать.  Ќе
объЯснив, почему он отказываетсЯ,  он упорно стоЯл на своем: сидеть он будет
там, где ему нравитсЯ. …го снова и  снова упрашивали, пока он, заикаЯсь,  не
начал бранитьсЯ.
     ‘вадьба ’итуса - последнее радостное событие в жизни ђембрандта. Џрошли
и послесвадебные торжества,  и снова наступили будни. ’итуса донимал кашель.
Ќикто, кроме Њагдалены, не обратил на это вниманиЯ. Ђ она вспомнила,  как  в
самый разгар свадьбы открыли окно, и в комнату ворвалсЯ холодный февральский
ветер. ’итус был  разгорЯчен  и только-только  оправилсЯ от болезни. ’ревога
овладела  Њагдаленой. Ќо  ’итус  лишь смеЯлсЯ  над ней и отмахивалсЯ  от  ее
страхов, от анисовых и ромашковых настоев,  от теплых компрессов. €х молодое
счастье  было еще безоблачно. Џо вечерам они сидели  рЯдышком и рассказывали
друг  другу  о своем  детстве и  юности.  Џрошлое казалось неправдоподобным.
’олько теперь, наконец, думалось им, начнетсЯ настоЯщаЯ жизнь.
     Ќо  кашель ’итуса  становилсЯ все надрывнее. ’ЯжкаЯ  боль изнурЯла тело
больного.  ЋпЯть поЯвилсЯ  жар. ‚ доме царила гнетущаЯ  тишина. Џо коридорам
люди скользили, как  тени. ЉорнелиЯ не решалась входить в спальню:  ей  было
невыносимо видеть, как убывают силы ’итуса. ђембрандт, точно слепец, металсЯ
по  мастерской  и  вдруг, испуганно  остановившись,  прислушивалсЯ  к  кашлю
’итуса,   разрывавшему  глубокую   тишину  осеннего  послеобеденного   часа.
Џо-видимому, до  его  сознаниЯ все-таки доходило,  что  это  его  сын там, в
нижнем этаже, боретсЯ со смертью.
     —ерез семь месЯцев после женитьбы ’итус умер.
     ’еперь все позади  - и отпевание,  и похороны,  и долгое возвращение на
‹аурирграхт.  ѓроб, скрывший земные останки ’итуса  ван  ђейна, был опущен в
могилу у ‡ападной церкви, неподалеку от того  места, где лежала ѓендрикье, и
старик ђембрандт, тЯжело опираЯсь на руку Љорнелии, потому что землЯ  тЯнула
его  вниз,  вернулсЯ  домой, к  утешениЯм,  которые  длЯ  него,  неутешного,
приготовили Ђарт де  ѓельдер и Њагдалена ван ‹оо - к горЯчему чаю с водкой и
расстеленной в полдень постели, к задернутым занавесЯм и прохладному мокрому
полотенцу длЯ его жгуче-воспаленных глаз.
     Ћн покорно принЯл  все  заботы. ЏритворилсЯ даже,  что  спит,  -  зачем
напрасно беспокоить ближних. ‘он действительно пришел к  нему. Џоследние три
ночи,  с тех пор как ђембрандт получил известную заранее весть, он не смыкал
глаз. Ќо  прежде, чем солнце ушло  от задернутых  занавесЯми  окон,  он  уже
проснулсЯ. Ќеистовые  удары сердца  прогнали  сон и взломали тонкий  ледЯной
покров забвениЯ.  Џочему, почему умер тот, кто молод, а он осталсЯ жив, хотЯ
в груди его колотитсЯ эта ужаснаЯ штука, котораЯ чуть не задушила его, когда
он  перевернулсЯ на левый  бок? ђембрандт  жгучей ненавистью  ненавидел свое
сердце:  он не в силах больше таскать его взад и  вперед  по мрачной темнице
мира,  и  готов  направить себе в грудь нож  с такой же легкостью  с  какой,
вооружась  им,  бросилсЯ  на  "ћлиЯ  –ивилиса".  Ћтвергнуть бессмысленный  и
злобный  закон, повелевающий, чтобы  отец  переживал сына,  проклЯсть  бога,
покончить с миром и умереть! - думал он.
     Њагдалене казалось,  будто она вдруг пробудилась от долгого и чудесного
сна. €  если  бы не ребенок, движениЯ  которого она ощущала,  она,  пожалуй,
поверила бы, что все было лишь сном, и с улыбкой грезила бы так до  гробовой
доски. ‚ конце концов, она убедила бы себЯ, что ’итус никогда не принадлежал
ей,  что три  месЯца их интимной  близости  -  только  мираж,  рожденный  ее
страстью.  ‘трасть  же,  всегда  целомудреннаЯ  и всегда  неудовлетвореннаЯ,
заполнила  бы  пустоту  всей  ее  жизни. Ќо  живое  существо, оставленное ей
’итусом  в  наследство,  напоминало  ей  каждый час и каждую минуту, что она
действительно лежала  в объЯтиЯх ’итуса, что это короткое счастье исчезло из
ее жизни и никогда уже не вернетсЯ, что она - одна!
     ’ак окончилась любовь Њагдалены ван ‹оо.
     …ще  месЯц   прожила  она  в  доме  ђембрандта,  а  потом  вернулась  в
родительский  дом, преисполненнаЯ глубоким отвращением  к  жизни, перешедшим
вскоре в острую неприЯзнь к людЯм.
     ‚ последний  раз  Њагдалена  ворвалась в  мастерскую. ЉорнелиЯ, котораЯ
была там с отцом, попЯтилась от  растрепанной, не похожей на себЯ Њагдалены.
„аже не поздоровавшись, Њагдалена  так схватила ђембрандта за руку,  что тот
даже охнул от боли.
     -  ’итусово наследство!  „лЯ  моего  ребенка!  Њой  ребенок  не  должен
голодать! - выкрикнула она.
     ђембрандт растерЯнно смотрел  на  нее.  Ћн не узнавал Њагдалены  в этой
безобразно  одетой женщине, некогда щеголЯвшей  в роскошных и  дорогостоЯщих
туалетах.  ѓубы  его беззвучно  двигались, он  беспомощно озиралсЯ на  дочь.
Џоспешив  к  нему, ЉорнелиЯ освободила его от  неистовых тисков  обезумевшей
невестки.  ђембрандт  что-то  пробормотал  и   заковылЯл   прочь.   †енщины,
выпрЯмившись во весь рост, стоЯли друг против друга, как враги.
     Њагдалена выхватила из  рук своЯченицы деньги,  завещанные ’итусом ей и
ее  ребенку.  Џока она  проходила  через лавку,  ЉорнелиЯ молча провожала ее
ненавидЯщим взглЯдом. Ћбе они понимали, что свЯзь между домами ван ‹оо и ван
ђейнов отныне порвана, и бесповоротно. € ЉорнелиЯ была рада этому.
     —ерез несколько  месЯцев  ребенок ’итуса и Њагдалены поЯвилсЯ  на свет.
„евочку нарекли ’ицией. ђембрандт так никогда и не увидел ее.
     Њагдалена скончалась через полгода после родов.
     …ще в те дни, когда ’итус ван ђейн  и Њагдалена справлЯли свою свадьбу,
Ђарт де ѓельдер уже задумал распрощатьсЯ с учителем.
     Џосле смерти ’итуса в рембрандтовском доме стало тише,  чем когда бы то
ни  было.  ‡астоЯвшаЯсЯ  тишина  долгих  вечеров  угнетающе  действовала  на
меланхоличного ученика. Ќеопределенные страхи преследовали  его до  глубокой
ночи, не оставлЯЯ даже во сне. ’ени умерших бродили по дому. ‚ снах своих де
ѓельдер  слышал, как  они  шепчутсЯ  между собой.  ’ого  и  глЯди, потерЯешь
рассудок,  если  еще поживешь  в этом доме, обойденном  судьбой!  „е ѓельдер
понимал,  что  его  уход  равносилен  бегству,  и  стыдилсЯ своей  трусости.
“читель, этот  призрак собственного  величиЯ, терзаемый  тоской и  подагрой,
бесцельно  металсЯ  по  мастерской, если  только  не  лежал, покрЯхтываЯ,  в
постели и  не  хныкал жалобно, как дитЯ  или  раненый зверь. ЌельзЯ было без
боли смотреть на затуманенные, слезЯщиесЯ глаза ђембрандта. Љазалось, он уже
не принадлежит к миру живых.
     Ђарт де ѓельдер  собрал свое скромное имущество  и  однажды, дождавшись
вечера,  распрощалсЯ с Љорнелией и с великим мастером, выведшим его самого в
мастера. ђембрандт  даже  не понЯл  толком, что  ученик  покидает его,  - он
что-то бормотал и слабо кивал головой, будто де ѓельдер собралсЯ погулЯть, а
к ужину вернетсЯ и будет сидеть за столом, как всегда.
     „е  ѓельдер не мог  этого больше  вынести. Ћн выскочил за дверь и долго
бесцельно бродил по улицам, не разбираЯ дороги.  Ќо,  несмотрЯ  на жалость к
ђембрандту  и  на  терзавшие  его  сомнениЯ,  он  не  решилсЯ  остатьсЯ.  Ћн
возвращалсЯ назад в „ордрехт  к отцу, уполномоченному ‚ест-€ндской компании.
Ќазад  в  светлый  край своей  юности, чтобы  освободитьсЯ  от мрачных  чар,
которыми  его  окутал  рембрандтовский  мир.  ‚  последний  год своей  жизни
ђембрандт остаетсЯ одиноким, совершенно одиноким и забытым.
     ђембрандт продолжает работать и работать.
     Њежду  ним  и  черным отвращением, которое грозило превратить в соблазн
каждый нож, каждое окно верхнего этажа, каждый пузырек со снотворным, стоЯло
только одно - надежда  вынести из всеобщего крушениЯ одну вовеки незабвенную
минуту,  когда  ’итус  -  в минуту  своей  смерти  -  обнЯл  его.  ђембрандт
чувствовал, что ему  страстно  хочетсЯ написать все как  было: сына  и  себЯ
самого, с печатью обреченности прижавшихсЯ друг к другу на  грани смерти. Ћн
уже  представлЯл  каждую  деталь.  Џеред  ним вставал  и  образ  только  что
погребенного мальчика  с его  исхудалыми  руками  и  большими  лихорадочными
глазами, и свой собственный опустошенный образ, отраженный в зеркале.
     Ћн  разыскал соответствующее  место в …вангелии от ‹уки и долго сидел у
горЯщего камина, снова и снова перечитываЯ текст, потому что слова ЏисаниЯ -
и  не  столько  слова, сколько  их  торжественный ритм -  становились в  его
отупленном полудремотном мозгу  Яркими сочными тонами: трепетным алым, белым
с примесью земли, полосой  чистого желтого, охрой,  рыжевато-коричневой, как
львинаЯ шкура, и кое-где тронутой пЯтнами золота.
     Ќо потом он уже совсем по-другому представил себе свою будущую картину.
…ще  с  вечера   после  похорон  он   знал,  что  картина  должна  сохранить
торжественный  ритм  притчи и содержать  в  себе определенные тона -  чистую
охру,  неуловимый  желтый, живой красный и  смешанный с  землей  белый  цвет
умирающей плоти. ’еперь  он понимал также,  что ему предстоит выразить в ней
извечный цикл: бунт и возврат, разрыв и примирение.
     ’ак  ђембрандт  ван  ђейн  начал в 1668-ом  году работу над  величайшим
произведением мирового искусства - эрмитажным полотном "‚озвращение блудного
сына".  Љартина  эта велика как алтарный образ - высота ее двести шестьдесЯт
два,  ширина двести пЯть сантиметров. €сстрадавшийсЯ в странствиЯх, вернулсЯ
в отчий дом  сын. ќтот сюжет, как мы  помним, привлекал ђембрандта и раньше,
когда он встречалсЯ в набросках, эскизах и в одном из офортов 1630-ых годов,
так  как  он  открывал   особые  возможности  длЯ  выражениЯ   мастером  его
гуманистических идей.
     Њы  знаем,  как ђембрандт писал эту картину.  ‚  последней мастерской с
постоЯнно гаснущим камином было холодно, от каменных стен веЯло сыростью. ‡а
чердачным  окном  гудела непогода, выл шалый  зимний  ветер,  бросаЯ ледЯную
крупу в стекло. “ рамы намело горку снега. ‘нег не таЯл. ђембрандт в рабочем
халате,  в  грЯзном колпаке,  с  накинутой на плечи старой  шалью  стоЯл  на
помосте  у холста. …го  скрюченные от подагры пальцы еле держали свечу. ‘ало
таЯло  и  капало  на руки,  на  лежащую  у  ног  палитру.  ‘умерки  заливали
мастерскую синим, мерным  светом. Њедленно,  мерно тек  песок в  часах. Ќадо
было спешить, времЯ уходило.
     Ћн писал  холст  красками  горЯчими, глубокими,  тертыми из  червонного
золота,  бычьей  крови и ночной  тьмы. ‚ душе ђембрандта,  отданной  солнцу,
бушевал  пожар.  Ћн  познал  драму  нищеты  на  земле,  полной   довольства,
наслаждениЯ и золота, увидел во всей наготе схватку добра и зла.
     ђастаЯл  морозный узор  на  окне, звЯкнули  упавшие сосульки, зажурчали
вешние  капли.  ‚  мастерскую  ворвалась весна, запахи цветущих каштанов. Џо
сырым  стенам побежали быстрые  тени,  в  воздухе  запахло  соленым  морским
ветром.  ‘олнце победило  стужу. Ќо  ђембрандт не отходил от холста,  он был
прикован к работе.
     Џрошло лето. Ќа голых ветвЯх деревьев черные тучи ворон.  ђембрандт был
один, как перст. Љроме юной Љорнелии  у него не было никого  на целом свете.
‘илы таЯли, но  холст  не был закончен.  €  художник продолжал  титаническую
борьбу с  недугом,  с  надвигающимсЯ  мраком. Ќо пришел долгожданный час,  и
осенним  вечером ђембрандт, страшно усталый, больной, голодный  и счастливый
вышел  из  заточениЯ  и  тихо  спустилсЯ  по  скрипЯщим  ступенЯм  лестницы.
Ћтодвинул тЯжелый засов и, отворив дверь, вышел навстречу хлесткому ветру на
улицу.
     ‚ мировом искусстве существует немного произведений  столь интенсивного
эмоционального  воздействиЯ,  как  монументальное  эрмитажное  полотно.  Љак
всегда, воображение рисовало  художнику все происходЯщее очень  конкретно. ‚
огромном холсте нет ни  одного места, не заполненного тончайшими изменениЯми
цвета.  „ействие  происходит у входа  стоЯщего  справа от нас  дома, увитого
плющом и  завуалированного  тьмой. ђухнувший  перед своим  дрЯхлым  отцом на
колени блудный сын, дошедший в своих скитаниЯх до последней ступени нищеты и
унижениЯ, - это образ, с поразительной  силой воплощающий в себе трагический
путь познаниЯ жизни. Ќа  страннике одежда,  котораЯ когда-то была богатой, а
теперь превратилась в  рубище. ‹еваЯ из его рваных сандалий упала с ноги. Ќо
не  красноречивость повествованиЯ определЯет впечатление от этой  картины. ‚
величавых, строгих образах здесь раскрываютсЯ глубина и напрЯжение чувств, и
добиваетсЯ  этого ђембрандт  при полном  отсутствии  динамики  -  собственно
действиЯ - во всей картине.
     ‚ настоЯщее времЯ рембрандтовскаЯ  картина сильно  потемнела,  и потому
при  обычном свете  в ней  различим  только передний план, узкаЯ сценическаЯ
площадка  с группой отца и сына  слева и высоким странником в красном плаще,
который стоит справа  от нас на последней - второй  - ступеньке  крыльца. €з
глубины  сумрака за холстом  льетсЯ таинственный свет. Ћн мЯгко обволакивает
фигуру, словно ослепшего на наших глазах, старого отца, шагнувшего из тьмы к
нам  навстречу,  и  сына, который, спиной к  нам, припал к  коленЯм старика,
просЯ прощениЯ. Ќо слов нет. ’олько руки, зрЯчие руки отца ласково ощупывают
дорогую  плоть.  ЊолчаливаЯ  трагедиЯ узнаваниЯ,  возвращенной любви,  столь
мастерски переданнаЯ художником.
     ирокий международный  обмен выставками и  картинами  позволил  жителЯм
Ђмстердама  и Њосквы, ‹енинграда и  ‘токгольма,  ‚аршавы  и ‹ондона, а также
других городов …вропы, Ђмерики и Ђвстралии полнее  познакомитсЯ с искусством
величайшего художника мира. €юль 1956-го года. ‚ это жаркое лето над входами
крупнейших музеев и картинных  галерей  мира развевались  флаги ѓолландии. ‚
залах,  украшенных  цветами,  играла музыка, произносились  прочувствованные
речи.  ‡емлЯ  торжественно  отмечала  350-летие  со  днЯ рождениЯ ђембрандта
ѓарменца ван ђейна.
     ‚ те же  дни была открыта выставка  произведений ђембрандта в Њоскве, в
Њузее изобразительных искусств  имени Џушкина. Ћгромные  залы были заполнены
до отказа. ‘веркали  вспышки  репортерских  ламп,  на диктофоны записывались
очередные интервью.  Ѓыло  нестерпимо  жарко от света юпитеров - шла съемка.
‹юди толпились у картин, очарованные мощью живописи. ‚  центре главного зала
экспонировалось глухое и величественное эрмитажное полотно.
     € вдруг  произошло чудо. ‹уч  юпитера упал на холст. ‘ неведомой  ранее
силой заблистали старые краски, будто ожили и  без того  живые фигуры отца и
сына. € вместе с ними ожил  спокойный и  казавшийсЯ  темным фон. Џод  лучами
Яркого света зрители увидели новые фигуры: сидЯщего в глубине, справа от оси
картины,  мужчину средних лет  в черном берете,  с левой рукой  на перевЯзи.
‘держанно сложивших руки  двух  пожилых женщин: одну выглЯдывающую из  окна,
вблизи  от левого  угла картины, другую виднеющуюсЯ в центре, в арке  ворот.
Ќовые персонажи застыли в неподвижных позах и, как заколдованные, смотрЯт на
сцену встречи.  €х переживаниЯ только  аккомпанируют чувствам  отца  и сына,
подобно  тому, как хор греческой трагедии,  оставаЯсь неподвижным  во  времЯ
действиЯ, в своих переживаниЯх дает отзвук на чувства героев.
     ‡а  новыми   персонажами  новую  жизнь  обрел   задний  план:  светлый,
золотистый, весь в деталЯх незримой архитектуры, он поЯвилсЯ и замер в лучах
прожектора. Љак и в "„обром самаритЯнине", перед  нами вновь предстал уголок
грез несчастных и обездоленных, обретших дворцы и мирный, счастливый труд.
     ђезкий  щелчок вывел всех  из оцепенениЯ -  свет  погас. Ђрхитектура на
дальних планах исчезла, фигуры стали  почти невидимыми. ‘нова перед публикой
была  знакомаЯ   композициЯ,  простирающаЯсЯ  в  глубину  не  более  чем  на
пЯть-шесть шагов, с привычным темно-коричневым, приглушенным фоном.
     Ѓлудный  сын  стоит  на коленЯх  в нескольких шагах,  слева,  спиной  к
зрителю.  •удожник  не дал  жеста  его  рукам  - виден лишь согнутый  правый
локоть, и  почти  не  показал  его лица. Ћно видно  лишь краешком  справа, в
трехчетвертном  повороте  со  спины,  настолько,  чтобы мы  убедились  в его
неподвижности.  ‘воей  коротко   остриженной,  покрытой  струпьЯми   головой
каторжника, словно замерев, припал он к груди склонившегосЯ к нему отца. ќто
робкаЯ, свЯзаннаЯ в своих движениЯх, неловкаЯ фигура говорит о том,  что  не
патетическаЯ  речь,  не  красноречивые  мольбы  тронули  сердце старика. Ћно
всегда было готово прощать.
     ђембрандт  долго,  настойчиво  искал   фигуру  блудного  сына.   ‚  его
многочисленных  рисунках она  находит себе